Меркурианские заметки

Эндо Биндер Меркурианские заметки

^{© Eando Binder — «Memos on Mercury», 1941}

История — это, как правило, процесс добавления одного тривиального события к другому тривиальному событию, пока не произойдёт что-то грандиозное. И часто всё начинается с мелочи, вроде следующей радиограммы:

Кранто, Сумеречная территория, Меркурий

Межмировая радиографическая служба

22 мая 2061 года. Полдень.

Чарльзу Х. Брауну, Управляющему редактору «Мультипланетарных новостей», Нью-Йорк, Земля.

Бонскоск, шеф:

Что на местном наречии означает «Доброе утро», «Привет», «Здорово», «Выпьем», «Как твоя печень»… Выбирайте, шеф. У местных жителей есть всего две сотни основных терминов — «хрюканье» было бы более понятным — для удовлетворения всех их языковых потребностей.

Итак, шеф, это ваш корреспондент из Внеземелья, который ведёт репортаж из самого шикарного отеля Кранто, предположительно оснащённого кондиционерами.

«Прямо как на Земле», — сказал менеджер. Не думаю, что он когда-либо был на Земле.

Кранто находится в середине узкой десятимильной полосы, опоясывающей планету, условия на которой — нечто среднее. Когда ветер дует с ночной стороны, температура за десять минут опускается на тридцать градусов — этого достаточно, чтобы даже искусственные зубы на столе застучали, как у старика в соседней комнате. Когда наступает черёд жарких ветров, кажется, что ты жжёшь уголь в Сахаре.

И вот я сижу за своей пишущей машинкой, только что мои пальцы были фиолетово-холодными, а в следующую секунду с подбородка капает, как из крана.

Совсем как на Земле! Рансмурл!

Это меркурианское ругательство, которое включает в себя все ругательства в галактике Млечный Путь и десяти других. Но, чёрт возьми, никто не скажет, что Эстон Уайрик презирает личный комфорт.

«Узнавайте новости!» Это старый добрый лозунг, которому мы следовали с тех пор, как в начале двадцатого века первый охотник за сенсациями погнался за пожарной машиной.

Мне потребовалось три дня, чтобы акклиматизироваться. Не ругайтесь, шеф. Я написал кое-что, что вы можете использовать в «Уголке поэта». На четвёртый день мы с другими членами нашей группы отправились на обычную экскурсию по знаменитым шахтам. Они надевают на вас довольно приличный асбестовый герметичный костюм, доставляют вас туда на монорельсе и каждый час обрызгивают жидким воздухом.

Я уже говорил что-нибудь о жаре? Шахты находятся примерно в пяти милях от Сумеречной территории, на самом краю Аида. Температура на поверхности 267 градусов по Цельсию. Солнце такое яркое, что невозможно смотреть вверх даже через козырёк из дымчатого стекла. И не наступайте в лужи, предупреждают они вас. Это не вода и не ртуть — это расплавленный свинец, сочащийся из камней снизу!

В шахтах прохладно, всего 95 градусов (203 градуса по Фаренгейту, конечно). Для коренного населения с кожаной оболочкой это прохладно. Я слышал, что они бреются, проводя раскалённым утюгом по подбородку. Я дал одному из них выпить бренди — лекарственного бренди, шеф, — и будь я проклят, если он вздрогнул. Он дал мне попробовать какой-то местный напиток. Если бы я сделал настоящий глоток, мой брат на Земле опьянел бы.

Как бы то ни было, это грандиозное предприятие, эта огромная сеть шахт, которая является самой известной отраслью промышленности Меркурия. Как объяснил гид, восемьдесят семь процентов всех металлов в Системе поступает из меркурианских шахт. Большая часть их находится в первозданном виде на этой планете, не подверженной атмосферным воздействиям. С момента её остывания ни обширные моря, ни атмосфера не растворяли и не перемешивали всё это, как на других планетах.

Там есть залежи олова, до которых они ещё не добрались, хотя пробурили уже десять миль. Более подробная информация в моём официальном отчёте, который поступит к вам позже по радио. Вы даже не представляете, насколько грандиозна эта отрасль, шеф. Подождите, пока не увидите мои фото, что я передам по радио.

Вот ещё информация, которую я только что получил от Орби. За последние сорок лет с Меркурия доставили на Землю в десять раз больше золота, чем Земля когда-либо имела.

Кстати, угадайте, кто здесь, на Меркурии? Доктор Ронсон Халберт, бывший землянин! Тот самый парень, который был сослан за атомный взрыв, уничтоживший половину города Форт-Уэйн, штат Индиана. У него здесь есть какие-то официальные полномочия. Я проверю его подробнее.

А сейчас отключаюсь, пока у вас не случился инсульт из-за стоимости этой радиограммы. Рик.

Затем, конечно, мы обнаруживаем второе тривиальное событие, добавленное к первому:

Астону Уайрику

Кранто, Т.Т., Меркурий

22 мая. Полночь

Дорогой Рик:

Ты сумасшедший дурак, перестань присылать мне всякую чушь. Я хочу что-нибудь для печати. Я хочу историю. Я хочу, чтобы люди заинтересовались. Кого волнует, сколько марганцевой руды было отгружено, где и когда, или сколько новых шахт открыла Комиссия по развитию Меркурия за последние десять или миллион лет?

Я знаю, что ты сделал. Ты просто скопировал информацию о шахтах у какой-то компании. А в остальное время ты бездельничал и писал стихи.

Ты путешествуешь по планетам, рассказывая миллионам наших читателей о жизни в других мирах. Жизни, понимаешь? Действуй. Только потому, что ты был лучшим журналистом в нашем штате, я не увольняю тебя сию секунду. Но старые добрые времена не могут длиться вечно. Понимаешь меня?

Кто такой, чёрт возьми, этот Орби?

Брауну, двадцать третьего мая. Полдень.

Уважаемый шеф:

Интересы человека — это то, чего вы хотите? Как вам это? На шахте номер Восемнадцать объявлена сидячая забастовка! Помните сидячие забастовки, шеф? Это восходит к началу двадцатого века, когда Капитал и Труд не могли договориться о том, имеет ли простой человек право на жизнь или нет.

Как меркурианцы до этого додумались, я не знаю. Может быть, они читали историю Земли. В любом случае, они сидят и требуют… Но угадайте, чего они требуют? Больше тепла! Они утверждают, что работают в условиях сильного холода. Здесь всего в два раза жарче, чем в жаркий летний день в Нью-Йорке. Они хотят, чтобы компания установила обогреватели внизу, чтобы поддерживать температуру в комфортных 120 градусов, что является нормальным для этих любителей огня.

Видите ли, шеф, внутренности этой планеты, поскольку она такая маленькая, за прошедшие века полностью остыли. Под землёй не так много тепла, кроме того, что просачивается вниз из-за теплопроводности пород с перегретой поверхности. На глубине примерно мили, в шахтах, температура падает до 95 градусов, от чего у бедных меркурианцев синеют кончики пальцев.

И вот они сидят, замерзая, и ждут действий от своего профсоюза. Я пробыл там целый час. Сделал несколько снимков. Они хотят больше тепла, а я весь вспотел, как человек в жару. Хорошо, что герметичный костюм, который я носил, был на подкладке из губки. А упаковка из отвердевшей углекислоты немного помогла снизить температуру ниже температуры кипения. Но я очень хотел, чтобы «Мультипланетник» и вы, шеф, узнали новости. Я из таких. Подробности и фото будут позже.

Доктор Ронсон Халберт, кажется, работает на экспериментальной шахте где-то здесь. Надо будет его поискать, может, что из этого и получится.

Вы спрашивали про Орби. Орби — это Орби Тиллсон, один из членов нашей туристической группы. Мы познакомились на лайнере, направлявшемся сюда, и выяснили, что, оказывается, мы практически соседи. Орби из Лос-Анджелеса. В космосе, когда преодолеваешь миллионы миль, это ощущается по-новому.

Я вернулся в отель из шахт таким измученным, как будто целый месяц прожил в Долине Смерти. Но рюмка их супер-водки и немного поэзии принесли мне огромную пользу. Как вам нравится это двустишие? Я думаю, оно одно из моих лучших:

Сквозь усыпанную звёздами пустоту мы летели

вместе в вечность, только двое.

Идя здесь по коридору, я на каждом шагу бьюсь об потолок. Чёрт бы побрал эту слабую гравитацию! Потолки, конечно, в земных отелях с мягкой обивкой. Еда отвратительная. В основном она запекается на Солнце или обжаривается на гриле до консистенции, напоминающей кирпич. Когда я её откусываю, то чувствую себя медузой, откусывающей тост. Поэтому её нужно вымачивать в супе, который они подают, и который пахнет сильнее, чем вчерашние новости. Надеюсь, у вас всё хорошо. Рик.

Двадцать третье мая, полночь.

Дорогой Рик:

Прекрати своё адское ворчание — по пять центов за слово. Проживание в лучшем отеле обходится «Мультипланетнику» в пятнадцать долларов в день, плюс дополнительные услуги, а ты ещё жалуешься.

С забастовщиками немного лучше. Но у тебя получились ужасные фото. Будь поактивнее, парень! Выкладывайся по полной. А если ты слишком много времени проводишь за бутылкой и своими мерзкими стихами, брось это занятие. Прислал мне это слезливое двустишие по пять центов за слово!

Я тебя предупреждаю. Когда я тебя подобрал, Уайрик, ты был жалким рифмоплётом. Ты можешь обнаружить, что снова занимаешься этим — за свой счёт — если не начнёшь работать. Статьи, парень, новости! Корреспондент путешествует по планетам, одной за другой. Разве это не разжигает твоё воображение? Большая часть присланного тобой материала скучна, безжизненна и не вдохновляет. Нашим редакторам пришлось работать как роботам, чтобы раскрутить его. Включай ускорение, Рик!

И сократи расходы. Не так много венерианских сигар после ужина по доллару за штуку. Я спрашиваю тебя, кто такой Орби, и ты сочиняешь целый абзац — по пять центов за слово. Ты мог бы отправить это по радиоканалу, по одному центу за слово. Если это какой-нибудь твой собутыльник или сломленный бродячий поэт, избавься от него, пока он не погубил тебя. С наилучшими пожеланиями. Браун.

Двадцать четвёртое мая, полдень.

Уважаемый шеф:

Спасибо за лекцию — по пять центов за слово.

Послушайте, шеф, по радио сообщают кое-что интересное. Доктор Ронсон Халберт — управляющий экспериментальной шахтой в северной части страны. И он занимается установкой, угадайте, чего? Это точно избавит вас от кислой мины. Атомные дрели и станки! Именно за это он был изгнан с Земли десять лет назад!

Но меркурианцы, по-видимому, готовы позволить ему сделать это. Я знал, что должен добраться до шахты и посмотреть, что там происходит. Но, шеф, вы никогда не узнаете, какие с этим были проблемы. Они презрительно усмехнулись, да поможет мне бог, когда я сказал, что представляю «Мультипланетник». Я намекнул на цену, но меня проигнорировали. Я тонко пригрозил. «Мультипланетник», ведущее информационное агентство Системы, самый влиятельный формирователь межпланетного общественного мнения, может легко устроить им неприятности. И они ухмыльнулись. Я был озадачен, шеф.

Итак, как я добрался до этого рудника? Орби потянул за ниточки. Орби связан с голливудской студией «Бегемот» и пригрозил прекратить показ всех мультфильмов в кинотеатрах Меркурия. Это сработало без промедления. Является ли печальным фактом, что цивилизацией правит то, что апеллирует к чувствам, а не к интеллекту?

Как бы то ни было, мы оказались в экспериментальной шахте. Доктор Ронсон Халберт любезно провёл нас по территории. Мне понравился этот человек. Естественно, он мало что рассказал. Но там, внизу, есть какое-то колоссальное оборудование, которое, похоже, сможет добуриться до Марса и обратно. По словам Халберта, когда установка будет смонтирована, производительность увеличится как минимум в десять раз. Похоже, он уверен, что на этот раз у него всё получится.

Мне не нужно объяснять вам, что будет означать успех этого проекта. Наконец-то атомную энергию можно будет использовать для работы в тяжёлых условиях. Можно сыграть на этом, потому что это будет большим, простите, колоссальным достижением. Лучше, чем паровая энергия, электричество, ракетные турбины.

Соберите все данные об атомной энергии, какие только сможете, и вставьте их в мой отчёт. Как горсть песка может доставить ракетный корабль к Гермесу и обратно. С её помощью можно перемещать астероиды. По словам Халберта, в массе размером с нашу Луну достаточно энергии, чтобы запихнуть всю нашу Вселенную в шляпу.

И это дёшево! Затраты на систему во всех отраслях промышленности снизятся настолько, что вы не сможете измерить её с помощью арифмометра длиной в милю. Стоимость установки этого устройства здесь, по признанию Халберта, составляет пять миллиардов долларов. Но оно окупится за год эксплуатации. Пять миллиардов! Меркурианцы, несомненно, перешли с ним все границы. И он был изгнан Землёй….

Это будет грандиозно, шеф, если всё получится. Даже если нет, это всё равно будет грандиозно, если вы понимаете, о чём я. Дата первого испытания назначена уже через три дня. Какая удача, что я здесь. Или, может быть, вам повезло, что вы оказались там, где вы находитесь!

Но, как я уже сказал, доктор Халберт уверен в себе. На этот раз, по его словам, у него всё под контролем. Я очень надеюсь, что он прав.

Хорошо. Шеф, вы одобряете этот пункт? Не будьте так злопамятны в своих воодушевляющих речах. В конце концов, я чувствительная душа, поэт по натуре, а вы задеваете меня своими грубостями — по пять центов за слово. Я делаю всё, что в моих силах, и, при всей моей скромности, когда Уайрик говорит, что выкладывается по полной, то он выкладывается по полной! Почему вы не отправили в этот тур Андерсона? Потому что вы чертовски хорошо знаете, что я могу обойти всё кругом и найти материал для написания статьи.

Что касается моих редких перерывов в медицинских целях, вы же не хотите, чтобы на вас работал инвалид, не так ли? Поэзия, в конце концов — это моё расслабление. Ах, это дар Бесконечности стремящемуся человеку! Без неё я был бы пустой оболочкой. Орби говорит, что у меня неплохие стихи. Всё это только для того, чтобы подкрепить моё эго, после того как вы его разрушили — по пять центов за слово. Люблю и целую. Рик.

Двадцать четвёртое мая, полночь.

Дорогой Рик:

Я не уверен, есть ли вообще толк в этой статье об атомной энергии. Халберт — изгнанник, учёный, дискредитированный по всей Земле и Системе. Не понимаю, неужели меркурианцы настолько глупы, чтобы поддерживать его? Большую часть своего срока изгнания он был скитальцем и самозваным пророком атомной энергетики. Хлам стоимостью в пять миллиардов долларов — вот что ты описал в своём отчёте. Стоит ему только пискнуть, и он взорвёт половину Меркурия, включая тебя. Я, конечно, буду скучать по Меркурию.

Тебе обязательно копаться в подобных вещах? Мне нужны интересы людей, жизнь, романтика! Тем не менее, мы сможем использовать часть твоего материала, рассматривая всё с точки зрения превосходства Земли. Как её второсортные учёные отправляются на другие планеты и становятся там гениями. Но, пожалуйста, дай мне хоть какой-то повод думать, что я не полный дурак, раз отправил тебя на это задание. Пожалуйста!

И, чёрт бы тебя побрал, Рик, перестань надо мной издеваться, пять центов или не пять центов. Ты прям такой чувствительный? Ты настолько толстокожий, что тебя нужно оскорбить, чтобы привлечь твоё внимание на пять минут. Если не считать выпивки и поэзии, ты — неплохой журналист, так что мне приходится постоянно направлять тебя, даже по пять центов за слово. Этот Орби, наверное, плохо на тебя влияет. Голливуд, да? Я и отсюда чувствую, что он распутник. Он явно не человек, раз ему нравятся твои стихи.

Ну, что скажешь, Рик? Может, ты действительно начнёшь вести себя как хороший мальчик? Браун.

Двадцать пятое мая, полдень.

Уважаемый шеф:

Ваше красноречие тронуло меня. По дороге в обсерваторию Тёмной стороны я рыдал, как женщина. Но это были слёзы от холода, шеф. Это действительно опасное путешествие. Одна небольшая трещина в вашем герметичном костюме, и вы замёрзнете насмерть за одну минуту. Чтобы добраться туда, потребуется не более трёх часов. Но за это время чудовищный холод просачивается мимо ваших обогревательных спиралей. Температура поверхности — минус 120 градусов. Вот уже миллиард лет на этой стороне вечной ночи Меркурия.

Дальше, за пределами Сумеречной территории, там, куда не могут проникнуть Горячие ветры, температура опускается почти до абсолютного нуля. Никто никогда не проходил пешком больше ста миль.

Я прибыл в Обсерваторию, чувствуя себя живой ледышкой. Но это того стоило. Конечно, они обогревают её с помощью подземного трубопровода, который доставляет воздух с дневной стороны. Умные, эти меркурианцы, хотя я думаю, что всё придумали земные инженеры. Как бы то ни было, вот он, огромный трехсотдюймовый телескоп-рефлектор.

Отличные визуальные условия и непрерывная съёмка. Именно здесь Джимсон обнаружил десятую планету, Гермес, восемьдесят лет назад, ещё до того, как космические корабли смогли улететь так далеко. Астрономы Меркурия делают бесконечное количество фотоснимков. Они не доверяют своему зрению. Оно, естественно, слабое из-за яркого солнечного света, под котором они родились. Одним из их достижений было обнаружение дюжины комет вблизи Сатурна. Хвосты этих комет были настолько тонкими, что их невозможно было увидеть с самого Сатурна!

Однако здесь не так тёмно, как можно было бы ожидать. Отсюда, в противостояние, диск Венеры выглядит почти таким же ярким, как полная Луна на Земле. Существует легенда об О'Рурке, первом землянине, побывавшем на Тёмной стороне более ста лет назад. Он увидел Венеру. Вернувшись на Землю, он поклялся, что у Меркурия есть спутник. Он был простым парнем, который случайно оказался исследователем, и не очень разбирался в астрономии, поэтому и не придумал ничего лучше. Хотя этот вид действительно вводит в заблуждение.

На самом деле Венера одурачила, или вдохновила, молодую пару из нашей компании, которая, то ли от холода, то ли от отсутствия холода, затаилась в тёмном углу и предавалась любовным воркованиям. Случайно наткнувшись на них — я говорю, случайно, — они были настолько потрясены, что признались, что у них медовый месяц, как будто я этого не знал. Но каков был результат. Шеф, эта девушка — бостонская светская львица Фэншон Риджворд! А её таинственный партнёр по побегу — шофёр частного ракетного корабля её семьи — Энди Джонс! Сенсация на первой полосе для вас, шеф, и никакой дополнительной оплаты.

Эта псевдолуна вдохновляет и меня тоже. Я написала несколько лаконичных строк в качестве оды звёздам: «Ты — бриллиант в волосах Ночи…», но, не буду продолжать. Я уже заранее слышу ваше фырканье. Но, как я уже сказал, Орби считает меня начинающим поэтом первого ранга.

Перед возвращением гостям подали горячий суп. В кои-то веки мне действительно понравилось это блюдо. Кстати, об атомной энергии, шеф. У этого супа такой аромат, что от малейшего его запаха сыр со стыда улетел бы на Марс. Но, ей-богу, мне начинает нравиться это варево.

Говоря об атомной энергии, Халберт, при нашей вчерашней встрече, упомянул одну интересную вещь. Он мог бы обогревать территорию ночной стороны энергией, получаемой в результате его технологического процесса. Надеюсь, вы собираете все данные о научном аспекте этого вопроса. Событие состоится через два дня.

Слушайте, шеф, не критикуйте моих друзей так, как вы критикуете Орби. И будьте осторожны. Орби говорит, что я как раз такой, какой нужен для кино — сильный молчаливый герой. Так что, может быть, если немного поднапрячься, что уже предлагалось, я смогу попасть на студию «Бегемот» по возвращении. А «Мультипланетник» лишится своей самой яркой звезды. Вставьте это в свои ракеты и запустите их. Но вы знаете, что я бы вас не подвёл, шеф. С любовью. Рик.

Двадцать пятое мая. Полночь

Дорогой Рик:

Ты что, не слышишь моих стонов? Эта последняя белиберда в радиопередаче об обсерватории Тёмной стороны была просто отвратительной. Я подозреваю, что это одно из двух. Либо ты были в том, что ты обычно называешь поэтическим настроением, либо просто пьян в стельку. У Андерсона случится редкое заболевание мозга, поэтому ему пришлось переписать твой материал, чтобы мы смогли его использовать. Но, полагаю, мне придётся дать тебе ещё один шанс, из чистой жалости.

И твоя сенсация насчёт молодожёнов — новость появилась за два часа до того, как пришёл твой отчёт, что делает её доисторической. Так почему же, чёрт возьми, ты не узнал об этом раньше? Если бы на тебя наступил слон, ты бы неделю спустя сообщил, что в город приехал цирк. Ты уволен, Рик.

Если подумать, я снова взял тебя на работу, поскольку твой счёт в отеле оплачен вперёд. Но, по крайней мере, я на мгновение испытал удовлетворение.

Так ты связался с «Бегемотом» через этого никчёмного Орби? Хорошо, подпишешь контракт, и я оплачу тебе проезд. Я сейчас в таком бешенстве, что готов оплатить твой проезд хоть в Ад. Ты и этот суп…

И отвяжись от Халберта. Это официальный приказ. Браун.

Двадцать шестого мая, полдень.

Уважаемый шеф:

Мне удалось попробовать себя в местной охоте на крупную дичь, которая славится по всей Системе. Позвольте мне сказать вам, что это действительно крупная дичь. И я имею в виду — огромная!

Вас отвезут на монорельсе примерно на сотню миль по Сумеречной территории, где есть что-то, что должно быть лесом. Деревья здесь весьма мясистые из-за малой силы тяжести и вырастают достаточно высокими, чтобы задеть Венеру. Когда дует холодный ветер, они склоняются в направлении тёмной стороны и оборачивают свои листья и ветви вокруг себя, как оборванные нищие. Когда дует горячий ветер, они склоняются в направлении солнечной стороны, раскрываются и пылают, как лесной пожар. Это почти видно. При продолжительном жарком ветре они прибавляют по футу в час.

Естественно, что жизненный цикл деревьев короток и весел. Повсюду появляются новые побеги. Старые высокие деревья, склоняемые ветрами, рушатся каждую минуту. Нужно быть начеку, иначе вас похоронит заживо. Мягкое, воздушное вещество при падении может только прихлопнуть вас, как мокрая тряпка. Но оно может похоронить вас в тоннах липкой массы, в которой ваши друзья никогда не смогут вас найти. Время от времени после сильных ветров находят тела. Они прекрасно сохраняются в желейном соке, как те жуки в янтаре на Земле.

Но это всё от случая к случаю. Мы же хотели посмотреть на животных. Мы действительно видели несколько мальков, миниатюрных ночных разноногих кошмаров, совсем не крупных. Они довольно редки, так как земные спортсмены, обладающие хорошей меткостью, начали охотиться на них. В конце концов они вымрут так же, как земные носороги.

Но Уайрику повезло. Довольно скоро впереди показалась небольшая гора. Это рисгроук — попробуйте выговорить это название — высотой в пятьдесят футов и в два раза уродливее на вид. Когда он замечает вас или обнаруживает своими длинными антеннами, он начинает рычать. Гид остановил нас в трёхстах ярдах от него. И это хорошо, потому что это существо пускает в ход всё, что у него есть. Из блестящей влажной шишки на голове оно стреляет — вы не поверите, шеф, — электричеством! Длинные искры, примерно в 100.000 вольт.

Когда эта штука понеслась на нас, как ракета-экспресс, нас всех парализовало, кроме проводника. Он выстрелил из своего мушкетона, и тогда мы всё вспомнили, что у нас всё ещё есть пальцы на спусковых крючках. У рисгроука оказалась аллергия на пули. В конце концов, он осел, как приземлившийся цеппелин. Гид не давал нам подойти к нему в течение десяти минут. Мы потом поняли почему.

Его шишка внезапно взорвалась. Разряда было достаточно, чтобы убить электрическим током целую армию. Когда это произошло, он окончательно представился. Шкура будет выставлена в качестве трофея в охотничьем домике Кранто. Это наша общая заслуга.

Способ, которым он собирает электроэнергию, является одним из самых привлекательных научных придумок природы. Рисгроук бежит на ночную сторону, где-то внутри накапливает холод. Затем он переходит на дневную сторону и накапливает тепло. Между «холодным» и «тёплым» отделениями находится термогенератор, вырабатывающий электроэнергию за счёт разности температур. Эти рисгроуки очень умны. Если приложить к их холодному плечу их горячую ногу, обязательно полетят искры.

Орби, наблюдая, как я опускаюсь на колено и стреляю, говорит, что я бы идеально подошёл для фильма «храбрец в джунглях». Предполагает, что я бы хорошо смотрелся при возрождении Тарзана, благородного персонажа двадцатого века. Увидите, как взлетят мои ракеты, когда я появлюсь в Голливуде!

Доктор Ронсон Халберт был сегодня в городе, он был взволнован, как при пожаре. Дени сказал мне, чтобы я оставил его в покое, шеф, потому что он станет главной новостью. Послезавтра будет испытание его атоморазрушителей. Я пробуду здесь до тех пор — надеюсь, и дольше. Пожелайте мне удачи!

Думаю, эта статья о охоте на крупную дичь убедит вас в том, что я отличный журналист, каковым я и являюсь на самом деле. Не пытайтесь это отрицать. Рик.

Двадцать шестое мая. Полночь.

Дорогой Рик:

Я думаю, ты хороший поэт. Браун.

Двадцать седьмого мая, полдень.

Уважаемый шеф:

Давайте сложим оружие. Послушайте. Сегодня утром в мою дверь постучали. Вошёл доктор Ронсон Халберт. Он сказал, что хочет узнать новости о Земле, и решил, что я, как журналист, должен знать всё.

Ну, вот он и сидел, шеф, с самым тоскующим видом, глядя на свою тарелку, пока я рассказывал. Каждый раз, когда я говорил «Земля», он подпрыгивал, как будто я втыкал в него булавку. Можете говорить что угодно, но изгнание — ужасная вещь.

Я видел, как этот человек изнывал от желания вернуться, вдохнуть этот чудесный, пропитанный запахом Земли воздух. Он хотел жить в условиях земного притяжения, в которых был рождён. Я знаю, что он жаждет видеть вокруг себя лица, похожие на его собственные, а не на тех горгулий, которых природа создала в других мирах. Он живёт в муках, шеф. Я бы не пожелал такой участи своему злейшему врагу.

Вскоре он заплакал как младенец, и мне пришлось дать ему пару глотков меркурианской водки, чтобы привести его в чувство. Затем он заговорил, и меня пришлось приводить в чувство таким же образом. Это была похоронная песнь, горе жизни в других мирах, среди чуждых существ и в суровой окружающей среде. Но больше всего было боли от изгнания.

Затем он рассказал мне всё о сильном взрыве, который унёс его с Земли. Он начал осваивать атомную энергетику там, в своей мастерской в Форт-Уэйне. Он получал её небольшими порциями, используя небольшое количество активированного топлива. Он надеялся усовершенствовать этот процесс до такой степени, что его можно было бы использовать в промышленности. Затем произошла катастрофа — взрыв, в результате которого погибло 25 000 человек и образовалась яма глубиной в полмили. По его оценкам, тогда взорвался целый фунт вещества.

Затем, продолжая говорить, он снова заплакал. Шеф, вы знаете, что всё это произошло вовсе не по его вине и не преднамеренно? Он уверен, что это произошло из-за невнимательности его помощника. Он принял самые тщательные меры предосторожности на случай разных грозящих опасностей. Но он не может доказать свою точку зрения, потому что его ассистент тогда же и был взорван. Сам факт того, что Халберт уехал на своей машине и во время взрыва находился за много миль оттуда, выставлял его в невыгодном свете.

Остальное вы знаете, шеф. Судебный процесс, намёки на то, что он стремился править Землёй, и прочая чушь, приговор к изгнанию до конца своих дней — за убийство 25 000 человек. Убийство? Шеф, да этот парень не наступил бы на ногу даже ничтожному скунсу, человеку или кому-то ещё. Он гуманист, или я не Эстон Уайрик, лучший журналист по эту сторону Ориона. Так что вы можете себе представить, как этот приговор разъедал его душу все эти годы.

Но он не сдался и не ожесточился. Он по-прежнему хочет подарить цивилизации атомную энергию. Три года назад меркурианцы наконец-то проспонсировали его. С тех пор он работает над этим усерднее, чем раб. Его успех на шахте будет означать использование атомной энергии по всей Системе. И он говорит, что, если всё сработает, он отправит чертежи на Землю — анонимно!

Шеф, вы слишком коммерциализированы, чтобы оценить подобные вещи. Но я в глубине души поэт, так что для меня это стоящее дело. Возьмите ту заметку, которую я посылаю вам по радио, и напечатайте её слово в слово. Не позволяйте никому из ваших редакторов прикасаться к ней, иначе, да поможет мне бог, я разнесу офис вдребезги, когда вернусь.

Мы должны заняться делом Халберта, шеф. Мы должны распространить правду о нём по всей Системе. Мы можем подготовить почву для того, чтобы, когда и если его атомная энергетика заработает, он получил полное помилование, которого заслуживает. Завтра испытания, и это будет здорово и для «Мультипланетника» тоже. Всё готово, шеф? Отвечайте немедленно. Рик.

Двадцать седьмого мая, три часа десять минут пополудни.

Дорогой Рик:

Ты сумасшедший фанатик! Дело доктора Халберта закрыто, на него наложено табу. Оно обложено динамитом. Конгресс учёных заблокирует «Мультипланетник» на ближайшие два века, если мы дадим тебе дорогу. Отстань, придурок. Это из-за супа, водки или Орби? Браун.

Двадцать седьмого мая, с шести до девяти вечера.

Уважаемый шеф:

С каких это пор гуманитарными науками управляет кто-то, кроме великого арбитра — общественного мнения? С успехом атомной энергии Халберта моя история вызовет бунт от этого места до Гермеса включительно, если умники в Конгрессе не наградят его Почётным Космическим Крестом!

Вам был нужен человеческий интерес? Вот он, первобытный вы болван! Рик.

Двадцать седьмого мая, полночь.

Дорогой Рик:

Ты кого назвал первобытным? Ты уволен, окончательно, бесповоротно, окончательно и бесповоротно навсегда! Андерсон отправляется на следующем лайнере на Венеру, чтобы продолжить твоё турне с того места, на котором ты остановился. Возвращайся к своим стихам и супу. До свидания, скатертью дорога. Браун.

Двадцать восьмого мая, полдень.

Уважаемый мистер Браун:

Хорошо. Мне следовало бы послать вам радиограмму, в которой я высказал бы всё, что я о вас думаю — по одному центу за слово. Но потратил бы не больше пяти. Астон Уайрик, эсквайр.

Тридцатое мая, полдень.

Уважаемый мистер Браун:

Я больше не работаю у вас, так что это не для протокола.

Аппараты доктора Халберта заработали! Они заработали превосходно, мурлыча, как сытый кот. При затратах в пять долларов, включая топливо, амортизацию оборудования и всё остальное, он за один час добыл платины на тысячу долларов. Это, мистер Браун, уже история!

Конечно, это — история. Это не означает, что промышленность Системы утроится за одну ночь, повысив уровень жизни для всех, в основном для вас и, возможно, для меня. Это не будет означать зарождение великой цивилизации. Этим могут восхищаться только поэты вроде меня. Вам лучше знать. И вы также знаете, что человек, который это сделал — негодяй, убийца, чудовище, которое без всякой причины уничтожило полгорода, просто ради забавы.

Вы бы видели выражение его лица, Браун. Можно подумать, он смотрел прямо в рай, а заодно и в ад.

Но почему я должен беспокоиться о том, чтобы продолжать? Это всё из-за водки во мне. Хотите верьте, хотите нет, но я собираюсь завязать с этим навсегда, так что я никогда не протрезвею и не пойму, какие мы с вами ничтожества по сравнению с этим человеком. Даже Орби не сможет меня остановить.

Эстон Уайрик, поэт.

Тридцатого мая. Полночь.

Дорогой Рик:

Ты прощён! Я рискнул опубликовать твою статью, и она зашла на ура. Три часа назад она была отправлена в печать, и уже пришло около пяти миллионов радиограмм и телеграмм с приветствиями в адрес доктора Халберта и требованием его помилования. Какой замечательный день для «Мультипланетника»! А также за тебя, Рик. Твоя статья сделала своё дело. Это действительно был неплохой обзор, если разобраться внимательно и с уважением к автору.

Кстати, тебя восстановили в «Мультипланетнике» с удвоенной зарплатой. Я немного разозлился. Банальная вещь. В любом случае, я знаю, что на самом деле ты не собирался пристраститься к бутылке. Браун.

Тридцать первого мая, полдень.

Уважаемый Браун:

Извините. Не могу прекратить пьянствовать. Кроме того, мне нужно написать несколько стихов. Кроме того, у Орби другие планы. Рик.

Тридцать первого мая, в полночь.

Дорогой Рик:

Не буду читать тебе нотаций, но ты должен прекратить себя накручивать! Ты должны взять эксклюзивное интервью у Халберта для нас. Ты нужен «Мультипланетнику». Я космический придурок, ужасная задница, первозданный болван — по пять центов за слово. Ты величайший журналист, который когда-либо жил на свете. Твоя поэзия божественна. С Орби тоже всё в порядке. Но что он может предложить тебе такого, чего не могу предложить я? Тройной оклад сразу же! Браун.

Первое июня, полдень.

Уважаемый шеф:

Вы чертовски правы, с Орби всё в порядке! Но, похоже, вы считаете, что Орби — самец какого-то биологического вида. Нет, дружище. Она женщина, и очень милая.

Обратили внимание на дату, шеф? Это наша с ней свадьба, которую я не могу отложить. Кстати, я не буду больше себя накручивать. Орби настаивает на этом.

Именно мои стихи покорили её, шеф!

Мы всё обсудили и решили, что примем ваше предложение. Я полагаю, вы обещали увеличить мою прежнюю жалкую зарплату в четыре раза? В любом случае, Орби по какой-то причине не хочет, чтобы я снимался в кино или даже в Голливуде. Мы проведём наш медовый месяц на Венере, и в то же время я продолжу работу в «Мультипланетнике» в рамках Большого тура.

Эксклюзивное интервью с Халбертом будет передано вам по радиоканалу. Он счастливый человек, шеф, даже счастливее, чем я, его скромный инструмент спасения.

Ваш корреспондент из Внеземелья на данный момент заканчивает работу. Мы вылетаем на следующем лайнере на Венеру, чтобы пожениться в космосе. Рик.

Первого июня, час четырнадцать пополудни.

Дорогой Рик:

Поздравляю тебя, мой ненаглядный! Мне больше не придётся читать тебе нотации — по пять центов за слово. Орби может взяться за эту работу, сколько бы ни запросил Купидон. Напиши об этом стихотворение…

© Перевод: Андрей Березуцкий (Stirliz77)