Мерле и Королева Флюидия

КОНЕЦ И НАЧАЛО

Королева Флюидия заговорила с ней.

- Мерле, - произнес голос. - Мерле, послушай меня.

Мерле вздрогнула и уставилась в темноту, стараясь хоть что-нибудь разглядеть. В старом товарном складе пахло сыростью и гнилой древесиной. Через дверной пролом пробивался слабый мерцающий свет, - то ярче, то слабее. Кто-то с факелами обшаривает канал! Надо как можно скорее отсюда выбираться. Или все это только кажется?

- Ты не грезишь, Мерле, нет.

Слова вылетали из нее самой, голос звучал где-то между ушами.

- Ты кто? - прошептала она и вскочила на ноги.

- Ты знаешь, кто я. Не бойся.

Мерле нащупала зеркало в кармане платья, вынула и поднесла к колеблющейся полоске света. Поверхность зеркала оставалась гладкой, призрак ничем не выдавал своего присутствия. Но ей и без того казалось, что разговаривает с ней не он. Быстро сунув зеркало снова в карман, она извлекла оттуда флакон, который, оказавшись у нее в руках, обдал теплом пальцы.

- Это ты? - Она старалась произносить отдельные слова, а не фразы, тогда дрожь в голосе была не так заметна.

- Тебе надо отсюда уходить. Они обыщут все дома у канала. А потом и весь квартал.

- Что с Серафином?

- Он - пленник Гвардии.

- Они его убьют!

- Возможно. Но не теперь. Они могли его еще в воде прикончить. Им надо у него выведать, кто ты и где прячешься.

- Мерле снова положила флакончик в карман и почти на ощупь, медленно пошла в темноту. В мокром платье было очень холодно, но дрожь пробирала ее не от холода.

- Ты - Королева Флюидия? - тихо спросила она.

- Тебе хочется меня так называть? Королевой?

- Сейчас мне хочется одного - удрать отсюда.

- Да, мы должны вырваться.

- Мы? У меня только две ноги, далеко не убежишь.

В потемках она набрела на дверь, ведущую в дом. Прошмыгнула внутрь и оказалась в прихожей, куда, как видно, лет сто никто не заходил. Пол и лестница наверх были покрыты густым слоем пыли. Следы Мерле отпечатывались в пыли, как в снегу. Ее преследователям не составило бы труда обнаружить беглянку.

Входная дверь была с улицы забита досками, как и во многих домах Венеции в ту эпоху, но Мерле нашла окно, закрытое на задвижку, которую сумела отодвинуть, стукнув по ней раза три отбитой головой валявшейся рядом статуи. Каким-то чудом удалось выбраться наружу и при том не поцарапать ни рук, ни коленок.

Ну и что теперь? Самое лучшее - вернуться на канал Изгнанников. Арчимбольдо знает, что надо делать. Или Унка. Или Юнипа. Хоть кто-нибудь! Одной ей не решить эту задачу.

- Если твой друг заговорит, они первым делом будут там тебя искать, неожиданно предупредил голос.

- Серафин меня не выдаст, - досадливо пробурчала она. А про себя добавила: "он поклялся в беде меня не бросать".

Правда, когда лев его уносил, сама-то она ничего не предприняла для его спасения. Но что она могла тогда сделать?

- Ничего, - сказал голос. - Ты была беспомощна. Как и сейчас.

- Ты читаешь мои мысли?

Ответа не последовало, но это по сути и было ответом.

- Вот что, - твердо сказала Мерле. - Я тебя спасла. Теперь - твоя очередь.

Снова молчание. Или она разозлила голос? Тем лучше, пусть не вмешивается. И так не легко одной придумать, как спасти свою жизнь. Не надо никакого внутреннего голоса, которому не по нутру ее замыслы.

Мерле побежала вниз по переулку, то и дело останавливаясь и прислушиваясь к разным подозрительным звукам, - не догоняют ли ее преследователи? На небо она тоже поглядывала. Хотя вокруг было еще так темно, что если бы там даже целая стая львов кружила, они ее бы не заметили. До восхода солнца оставалось несколько часов.

Вскоре она увидела, что находится в нескольких шагах от Кампо Сан-Поло. Полпути пройдено. Еще немного, - и она в безопасности. В мастерской будет совсем безопасно.

- Нет, опасно, - возразил голос. - Опасно, пока они держат юношу в плену.

Мерле не выдержала.

- Да что же это такое? - вскричала она и стены эхом возвратили ее слова. - Ты - кто? Голос моего разума?

- Если ты так хочешь, то - да.

- Я хочу одного: оставь меня в покое!

- Я даю советы, а не отдаю приказы.

- Мне не нужны советы.

- Боюсь, что пока нужны.

Мерле остановилась и в ярости огляделась. Увидела расщелину между двумя домами. Надо разобраться с этой чертовщиной раз и навсегда, здесь и теперь. Она протиснулась в темное узкое пространство между стенами и сила на корточки.

- Ты хочешь со мной говорить? Ладно, давай поговорим.

- Пожалуйста.

- Кто ты или что ты?

- Думаю, ты уже знаешь.

- Королева Флюидия?

- Пока только голос у тебя в голове.

Мерле заколебалась. Если голос действительно принадлежит Королеве, не следует ли обходиться с нею повежливее? Однако некоторые сомнения оставались.

- Ты говоришь не как Королева.

- Я говорю, как ты. Я говорю твоим голосом и выражаю твои мысли.

- Я просто обыкновенная девчонка.

- Теперь ты нечто большее. Ты взяла на себя ответственность.

- Ничего я на себя не брала! - сказала Мерле. - Я нечаянно во все это влипла. И не рассказывай мне про особое предназначение и всякую такую ерунду. Мы тут не в сказке...

- К сожалению. В сказке все проще. Ты пошла бы домой, увидела бы, что солдаты сожгли твой дом и увели твоих друзей; ты бы разгневалась, потом узнала бы, что должна возглавить борьбу против Фараона, нашла бы его, заманила в ловушку и убила. Так было бы в сказке. Но, увы, мы имеем дело с реальностью. Нам с тобой предстоит тот же путь, но в то же время - совсем другой.

- Я могла бы попросту взять этот пузырек и вытряхнуть все, что там есть, в канал.

- Нет! Это меня бы убило!

- Значит, ты не Королева Флюидия! Для нее каналы - дом родной.

- Королева Флюидия такова, какой ты хочешь себе ее представить. В данный момент - жидкость во флаконе. И голос в твоей голове.

- Жуткая неразбериха.

- Египтяне прогнали меня из каналов, сумев заколдовать воду. Только поэтому предателям удалось загнать меня в этот флакон. Колдовство еще тяготеет над водой Лагуны, и пройдут месяцы, прежде, чем оно исчезнет. До той поры мне нельзя смешивать мою суть с водой.

- Мы-то все думали, что ты... какая-то другая.

- Мне жаль, что я тебя разочаровала.

- Какая-то такая, ... как дух.

- Как Бог?

- Да, пожалуй.

- Но Бог всегда есть в том, кто в него верит. Как я сейчас в тебе.

- Нет, это разные вещи. Ты не даешь мне сделать выбор. Ты меня одергиваешь, но я должна в тебя верить, иначе...

- Иначе - что?

- Иначе это значило бы, что я совсем спятила и разговариваю сама с собой.

- Разве это так плохо? Разве нельзя прислушиваться к своему внутреннему голосу?

Мерле нетерпеливо затрясла головой.

- Пустая болтовня. Ты стараешься меня совсем сбить с толку. Скорее всего, ты и есть тот никчемный призрак, который влез в мое зеркало.

- Тогда проверь меня. Отнеси зеркало куда-нибудь подальше. И спрячь. Ты убедишься, что я останусь при тебе.

- Никуда я свое зеркало не понесу. Я его очень берегу, ты знаешь.

- Тебе не навечно с ним надо расстаться, только на одну минуту. Положи его где-нибудь в самом конце прохода, вернись сюда и прислушайся - здесь я или нет.

Мерле подумала и согласилась. Она отнесла зеркало метров за пятнадцать от начала расщелины. По пути пришлось перелезать через кучи мусора и всяких отбросов, накопившихся здесь за многие годы, и отшвыривать ногами крыс, цеплявшихся за башмаки. Наконец вернулась на прежнее место без зеркала.

- Ну? - спросила Мерле тихо.

- Здесь я, здесь, - приветливо ответил голос.

Мерле вздохнула.

- Значит, ты продолжаешь утверждать, что ты - Королева Флюидия?

- Я никогда этого не утверждала. Так полагаешь ты.

Мерле бросилась назад за зеркалом, схватила и крепко прижала к себе. Тут же сунула его поглубже в платье и застегнула карман на кнопку.

- Ты сказала, что пользуешься моими словами и моими мыслями. Значит ты можешь и моей волей распоряжаться?

- Даже если бы могла, я бы этого не делала.

- А тебе можно верить?

- Верь мне.

Уже второй раз за ночь от Мерле требовали полного доверия. Ей это решительно не нравилось.

- А не может ли так оказаться, что все это мне только кажется?

- Сама ты что предпочла бы? Чтобы с тобой говорил кажущийся голос или подлинный?

- Ни тот, ни другой.

- Обещаю тебе пользоваться твоими услугами только по необходимости.

Мерле вытаращила глаза.

- Моими услугами?

- Мне нужна твоя помощь. Египетский лазутчик и предатели не успокоятся, пока снова не завладеют мною. Они будут за мной охотиться. Мы должны покинуть Венецию.

- Покинуть город? Нет, это невозможно! Осада длится уже больше тридцати лет, и никому еще не удалось прорвать кольцо.

Голос звучал подавленно и грустно.

- Я сделала все, что смогла, но в конечном итоге уступила хитроумию врагов. Я больше не могу защищать Лагуну. Нам надо искать иные пути.

- Но... но что будет с людьми? И с русалками.

- Никто не может помешать вторжению египтян. Сейчас они еще не знают, где я и что со мной. Их растерянность дает нам отсрочку. Но скоро им все станет известно. Городу осталось мало времени дышать свободой.

- Перед смертью не надышишься.

- Да, - подтвердил печальный голос. - Осталось очень мало времени. Но как только Фараон установит свою власть в Лагуне, он начнет тебя разыскивать. Посланец знает тебя в лицо. Он не успокоится, пока не найдет тебя и не прикончит.

Мерле подумала о Юнипе и о Серафине, об Арчимбольдо и об Унке. О всех тех, кто успел стать ей дорог. И она должна всех этих людей бросить и бежать?

- Нет, не бежать, - возразил голос, - а отправиться на поиски. Я Лагуна. Я ее никогда не отдам. Если погибнет она, погибну и я. Но мы должны оставить город и отправиться за помощью.

- За городом нет больше никого, кто бы мог нам помочь. Египтяне весь мир накрыли своей Империей.

- Возможно. А может быть - нет.

Мерле была по горло сыта загадочными намеками и недомолвками, хотя у нее уже почти не оставалось сомнений, что голос в ее голове действительно принадлежит Королеве Флюидии. Но если в ее родном городе Королеву боготворили и почитали, то она никакого благоговейного трепета перед Королевой не испытывала. И вообще никого не просила, чтобы ее втягивали во всю эту катавасию.

- Сначала я пойду в мастерскую, - заявила Мерле. - Мне надо поговорить с Юнипой и с Арчимбольдо.

- Мы теряем драгоценное время.

- Так я решила, - упрямо буркнула Мерле.

- Делай, как хочешь.

- Значит, ты не будешь стараться меня отговорить?

- Нет.

Ответ очень удивил Мерле, но и вернул ей некоторое чувство собственного достоинства.

Она было собралась вылезать из расщелины обратно в переулок, как голос снова заговорил.

- Погоди, есть еще кое-что.

- В чем дело?

- Я не могу долго находиться в флаконе.

- Почему?

- Кварцевое стекло сковывает мои мысли.

Мерле засмеялась.

- Значит, придется поменьше размышлять!

- Нет, мне придется умереть. Моя суть должна быть связана с живыми существами. В воде Лагуны их полным полно. А флакон изготовлен из холодного мертвого стекла. Я увяну, как растение, лишенное света и земли.

- Как же тебе помочь?

- Ты должна меня выпить.

У Мерле вытянулось лицо.

- Тебя... выпить?

- Мы должны стать единым целым, ты и я.

- Ты и так сидишь в моей голове. Теперь тебе хочется подчинить меня всю, с головы до ног? Знаешь, как говорится, дай кое-кому палец, он и всю...

- Я умру, Мерле. И Лагуна умрет со мной.

- Ты просто берешь меня за горло, тебе не кажется? Если я тебе не помогу, все умрут. Если я тебя не выпью, - все умрут. Что еще скажешь?

- Выпей меня, Мерле.

Мерле вынула флакон из кармана. Граненое стекло искрилось и мерцало.

- Нельзя придумать ничего другого?

- Нет.

- А как ты... Я хочу сказать, как ты сможешь из меня потом выбраться? И когда?

- Когда придет время.

- Я ожидала, что ты так скажешь.

- Я не стала бы тебя просить, если бы у нас был выбор.

Мерле вдруг пришло в голову, что выбор-то есть. Взять да и вышвырнуть пузырек подальше, и забыть про все, что случилось этой ночью. Нет, себя не обманешь. Разве забыть Серафина, встречу с египетским посланцем, Королеву Флюидию?

Иной раз чувство ответственности так незаметно подкрадывается, что не чувствуешь, как оно вдруг навалится и - от него уже не избавиться.

Мерле извлекла пробку из флакона и понюхала. Никакого запаха.

- Какой... хм, какой у тебя вкус? На что похож?

- На все, что хочешь.

- И на свежую малину?

- Конечно.

Немного поколебавшись, Мерле приложила горлышко флакона к губам и сделала глоток. Жидкость оказалась чистой и прохладной, как вода. Второй, третий глоток - и она выпита до дна.

- Малиной и не пахнет!

- Чем же?

- Вообще ничем.

- Разве тебе повредило, что ты настроила себя на этот запах?

- Я не терплю, когда из меня дурочку делают.

- Больше этого не будет. Как ты себя теперь чувствуешь?

Мерле прислушалась к себе, но никаких новых ощущений не заметила. Впрочем, в пузырьке могла быть и простая вода.

- Так же, как и раньше.

- Хорошо. Теперь выброси пустой флакон, его не должны найти у тебя.

Мерле заткнула стеклянный флакончик пробкой и зарыла в куче мусора. Постепенно до ее сознания доходил весь смысл того, что она сделала.

- Значит, теперь во мне - Королева Флюидия? Это правда?

- Она была с тобой всегда. И в каждом, кто в нее верит.

- Вот так же все священники говорят, в каждой церкви проповедуют...

Голос в ее голове вздохнул.

- Ну, если тебе надо убедиться... Да, я теперь в тебе. Действительно в тебе.

Мерле нахмурилась и пожала плечами.

- Ладно, только больше ни во что не превращайся.

Голос не отвечал. Мерле сочла молчание за сигнал к действию. Она быстро выбралась из своего тесного убежища и помчалась по переулкам к каналу Изгнанников. На бегу старалась держаться ближе к домам, чтобы никто ее не заметил сверху, с воздуха. Небо, небось, кишит гвардейскими львами.

- Я так не думаю, - возразила Королева Флюидия. - Меня предали только три правителя, а в их распоряжении лишь небольшая часть Гвардии. Каждому дожу-правителю положено иметь не более двух летучих львов. Следовательно, всего сейчас в небе - не более шести.

- Не более шести львов, чтобы одну меня найти и схватить! - вырвалось у Мерле. - Ты очень меня успокоила. Большое спасибо.

- Рада слышать.

- А ты, кажется, про нас, про людей, совсем мало знаешь! Так ведь?

- У меня не было возможности узнать все лучше.

Мерле молча покачала головой. Столько веков поклонялись Королеве Флюидии, обожествляли и возносили ее до небес, а сама Королева об этом даже не знает. Ничего не знает о людях, о том, как много она для них значит. Она - Лагуна. Поэтому для Венеции она - Божество?

- Может ли Фараон быть Богом потому, что египтяне чтут его как Бога? спросил голос. - Для египтян он - Бог, для вас - не Бог. Божественное видится всем по-своему.

У Мерле не было настроения ломать голову над вопросом о богах и она спросила о другом.

- Это ты в египтянина мое зеркало швырнула и пальцы ему сожгла?

- Нет.

- Значит, само зеркало прыгнуло? Или призрак, который в нем сидит?

- А тебе не подумалось, что ты сама могла бросить зеркало в египтянина?

- Еще что за новости!

- Когда ты слышишь в себе голос, он может быть и твоим собственным голосом. Когда ты совершаешь некоторые поступки бессознательно, именно они оказываются самыми правильными.

- Чушь. Так не бывает.

- Как знаешь.

Больше они не обронили ни слова, но в голову Мерле запала тревожная мысль: что, если ей только чудится, будто она слышит голос Королевы Флюидии? А сама все время разговаривает непонятно с кем. Выходит, что во всех своих поступках она теперь подчиняется не себе самой, а каким-то колдовским силам, которые неизвестно откуда берутся.

Такие размышления нагнали на нее больше страха, чем сознание того, что в ней поселилось нечто чужеродное. Потому что ничего чужеродного она в себе не ощущала. В общем, все жутко перепуталось и вверх дном перевернулось.

Мерле подбежала к устью канала Изгнанников. Праздник еще не окончился, с десяток любителей погулять еще сидели на мостике и беседовали в свое удовольствие или молчали, уставившись в свои кубки. Ни Юнипы, ни мальчишек нигде не было видно. Наверное, они уже давным-давно отправились спать.

Мерле пошла по пешеходной дорожке вдоль канала к мастерской Арчимбольдо. Вода, шурша, плескалась о камень. В последний раз она взглянула на ночное небо и представила себе, как там, недосягаемые для света газовых фонарей и факелов, кружат львы. Гвардисты в темноте ничего не могут разглядеть, но ведь кошки - ночные хищники. Ей казалось, что желтые глаза летучих тварей так и шарят по земле в поисках девочки в мокром разорванном платье, чтобы ее найти и растерзать.

Она постучала в дверь. Никто не ответил. Она забарабанила сильнее. Потом стала колотить в дверь ногами, - грохот разносился далеко окрест. Как же не стучать? Ведь один из львов наверняка мчится сюда, вот он уже снижается, прорезает слои холодного воздуха, потом - пыльную мглу над городом, завесу дыма от костров и каминов, слабый свет фонарей, - и камнем падает прямо на Мерле. Она испуганно взглянула вверх, в небесную темень, и вероятно что-то там узрела - огромные каменные крылья, вытянутые лапы с когтями - и...

Дверь распахнулась. Унка схватила ее за руку и втащила внутрь.

- Что это тебе вздумалось пуститься в бега? - Глаза русалки пылали гневом. Она заперла за Мерле дверь на засов. - От тебя я меньше всего ожидала подобных глупостей...

- Мне надо поговорить с Мастером. - Мерле в страхе оглянулась на входную дверь.

"Там нет никого", - успокоила ее Королева.

- С Мастером? - спросила Унка. Видно, голоса она не слышала. - Или ты не знаешь, который сейчас час?

- Извините. Правда. Очень важное дело.

Она выдержала взгляд Унки и попыталась понять, догадывается ли русалка о случившемся? "Тебя коснулась Королева Флюидия", - сказала Унка не так давно. Ее слова оказались пророческими, прорицание исполнилось сегодня ночью. Ощущает ли она изменение, происшедшее с Мерле? Чует ли постороннее присутствие в ее мыслях?

Как бы там ни было, Унка вдруг перестала упрекать Мерле. Повернулась и коротко сказала: "Пойдем".

Молча дошли они до двери в мастерскую. Здесь Унка задержала Мерле и вымолвила:

- Арчимбольдо еще работает. Он работает каждую ночь. Расскажи ему все, что хочешь рассказать.

С этими словами она исчезла во тьме, ее шаги заглохли в коридоре.

Мерле осталась одна у двери. Она никак не могла решиться поднять руку и постучать. Что сказать Арчимбольдо? Всю правду без утайки? Не сочтет ли он ее сумасшедшей и не выгонит ли из дому? Или того хуже: вдруг поймет, какую опасность она может навлечь на мастерскую и ее обитателей?

Тем не менее в ней росла твердая уверенность в том, что если и рассказывать кому-то обо всем, то именно ему, а не Унке. Русалка боготворила Королеву Флюидию. История, случившаяся с Мерле, могла показаться ей просто святотатством, хвастливой болтовней девчонки, желающей нагнать себе цену.

По ту сторону двери послышались шаги, дверь открылась, и показалось лицо Арчимбольдо.

- Мерле! Ты вернулась!

Она никак не ожидала, что он заметил ее исчезновение. Должно быть Унка ему сообщила.

- Входи, входи! - кивком головы он пригласил ее войти. - Мы уже стали серьезно беспокоиться.

Это было что-то новое. Мерле никогда не видела, чтобы в приюте друг о друге беспокоились. Если кто-нибудь из детей пропадал, его для вида немного поищут и рукой махнут. Ребенком меньше, дышать легче.

В мастерской было тепло. Водяные пары вырывались белыми облачками из многочисленных сосудов, соединенных между собой трубками, шлангами, ретортами. Мастер-зеркальщик приводил в действие свои аппараты только по ночам, когда оставался один. На дневное время откладывал самые обычные дела, чтобы, возможно, не открывать своим ученикам тайны своего искусства. Спал ли он когда-нибудь? Трудно сказать. В глазах Мерле мастер Арчимбольдо был такой же всегдашней частью мастерской, как дубовая дверь и высокие окна с толстыми стеклами, в вековечной пыли которых не одно поколение учеников нацарапывало свои инициалы.

Арчимбольдо подошел к одному из приборов, передвинул какой-то рычажок и обернулся к ней, а из-за его спины, шипя, вырвались к потолку три облачка пара.

- Ну, рассказывай! Где ты была?

По пути в мастерскую Мерле долго думала о том, что же ей следует рассказать Арчимбольдо. Решение давалось нелегко.

- Я не думаю, что вы меня поймете.

- Не беспокойся. Мне нужно только знать правду.

Она глубоко вздохнула.

- Я пришла, чтобы вас поблагодарить. И сказать вам, что у меня все в порядке.

- Ты говоришь так, словно хочешь уйти от нас.

- Я должна покинуть Венецию.

Она ожидала с его стороны всего - насмешки, брани, даже побоев, - но только не того, что он так опечалится. Никакой злости, никаких укоров, одно лишь искреннее сожаление.

- Что же случилось?

И она рассказала ему обо всем. Начиная со встречи с Серафином, про события в заброшенном домике и кончая пленением Серафина и спасением флакона с Королевой Флюидией. Она описывала ему одежду и лица трех предателей, а он каждый раз с досадой кивал, будто ему заранее было известно, о ком идет речь. Она поведала и о голосе в ее голове и, немного смущенно, о том, что выпила содержимое флакона.

Выслушав ее, Арчимбольдо устало опустился на табурет. Вытер платком пот со лба, громко высморкался и швырнул платок в топку. На их глазах огонь обуглил и сжег материю. Они немного помолчали, словно чувствовали, что сгорело и еще кое-что: воспоминание или, скорее, мечты о том, какой могла бы быть жизнь - без египтян, без предателей и колдовских чар, изгнавших Королеву Флюидию из каналов.

- Ты права, - проговорил, наконец, Арчимбольдо. - Быть здесь тебе опасно. И везде в Венеции. А Королева Флюидия может с тобой вместе покинуть город, ибо ты здешняя и сама являешься частицей Лагуны.

- Вы гораздо больше знаете о Королеве, чем нам рассказывали, заметила Мерле.

Он горько усмехнулся.

- Немного больше. Она была важнейшей частью моей работы. Без нее больше не будет волшебных зеркал.

- Но это значит, что...

- ... что мастерская рано или поздно закроется. Это так. Без воды из Лагуны мое искусство - ничто. Без дыхания Королевы Флюидии, которым овеяно каждое зеркало, мое мастерство бесполезно.

У Мерле сжалось сердце.

- А что будет с остальными? С Юнипой, с Боро и... - комок в горле мешал говорить. - Им надо обратно, в приют?

Арчимбольдо подумал и сердито мотнул головой.

- Нет, ни за что. Но кто знает, что тут будет твориться, когда войдут войска египтян? Никто не может знать. Возможно, произойдет сражение. Тогда мальчики, конечно, пойдут сражаться на стороне защитников города. - Он потер ладонями лицо. - Хотя это ничего не решит.

Мерле очень хотела, чтобы Королева Флюидия подсказала ей ответ. Просто пару слов в утешение, или еще что-нибудь. Но голос в ней молчал, а сама она не знала, чем ободрить Мастера.

- Вы должны позаботиться о Юнипе, - сказала она. - Обещайте мне.

- Да, конечно.

Но обещание прозвучало не столь убедительно, как ей бы хотелось.

- Вы считаете, что при египтянах Юнипе грозит опасность? Из-за ее глаз?

- В любой империи всем грозит опасность, но в первую очередь больным, уродливым и беспомощным. Здоровых мужчин и женщин Фараон отправляет в свои мастерские, а остальных... Я не могу ответить на твой вопрос, Мерле.

- С Юнипой не должно случиться ничего плохого!

Мерле не представляла себе, как можно было бы уехать, не попрощавшись с Юнипой. Надо скорее бежать к ней, скорее. Хорошо бы взять Юнипу с собой...

- Нет, - прервала ее ход мыслей Королева Флюидия. - Это невозможно.

- Почему невозможно? - упрямо возразила Мерле.

Арчимбольдо взглянул на нее, подумав, что она говорит с ним. Но, заметив ее отрешенный взгляд, сообразил, что вопрос обращен не к нему.

- Предстоящий нам путь трудно преодолеть даже одному человеку. Старик обещал заботиться о твоей подруге.

- Но я...

- Нет, нельзя...

- Не затыкай мне рот!

- Ты должна мне верить. Здесь она в безопасности. В дороге ты подвергала бы ее смертельному риску. И ее, и себя.

- Ее и себя? - язвительно переспросила Мерле. - Ты имеешь в виду саму себя!

- Мерле! - Арчимбольдо встал и взял ее за плечи. - Если ты действительно разговариваешь с Королевой Флюидией, тебе надо относиться к ней с уважением.

- Ба! - она отступила на шаг и вдруг разрыдалась. - ничего вы не знаете! Юнипа - моя подруга! Я не могу ее бросить в беде!

Она продолжала пятиться и яростно тереть себе глаза. Ни в коем случае нельзя реветь. Особенно здесь, особенно сейчас.

- Ты меня и не бросаешь! - вдруг проговорил за ее спиной чей-то очень тихий, очень ласковый голос. Мерле резко обернулась.

- Юнипа!

В темноте открывшейся в коридор двери блестели серебристые глаза, как две звездочки, скатившиеся с неба. Юнипа вошла в мастерскую. На ее худенькой фигурке заиграли желтые отблески огня, пылавшего в печи. Она была в красном халате, надетом поверх белой ночной рубашки.

- Я не могла заснуть, - сказала Юнипа. - Очень за тебя беспокоилась. Унка пришла и сказала, что ты сейчас здесь.

"Добрая, славная Унка, - думала Мерле. - Она мало говорит, но точно знает, что у каждого в душе творится".

Мерле крепко обняла Юнипу. Как здорово иметь такую подругу, слышать ее голос! Ей казалось, что они уже с неделю не виделись, хотя она ушла от Юнипы во время праздника всего несколько часов назад.

Когда радость встречи поутихла, Мерле взглянула прямо в зеркальные глаза Юнипы. Ее больше не смущал странный взор подруги, она за это время не такое повидала.

- Я все слышала за дверью, - призналась Юнипа, чуть улыбнувшись. Унка меня научила подслушивать. - И кивнула через плечо назад, где во мраке коридора стояла Унка, которая лишь шевельнула бровью, но не сказала ни слова.

Мерле не выдержала и расхохоталась. Она хохотала, хотя на сердце кошки скребли, и все смеялась и смеялась, и не могла остановиться...

- Значит, вы обе все слышали? - проговорила она сквозь смех. - Вы обе?

Юнипа кивнула, а Унка, подавив усмешку, продолжала неподвижно стоять у двери.

- Теперь вы обе уверены, что я сошла с ума.

- Нет, - сказала серьезно Юнипа, а Унка добавила громким шепотом:

- Освященная вернулась домой, чтобы проститься. Отсюда возьмет начало путь героев.

Мерле вовсе не чувствовала себя героем и о том, что эта ночь должна стать началом чего-то еще, ей совсем не хотелось думать. Но в глубине души она чувствовала, что Унка права. Прощание, Начало и Путь. Ее путь.

Юнипа крепко сжала ее руку.

- Я останусь здесь с Арчимбольдо и Ункой. Иди туда, куда должна пойти.

- Юнипа, помнишь ли, о чем ты мне говорила в самую последнюю ночь?

- О том, что раньше я была всем обузой?

Мерле кивнула.

- Теперь ты совсем другая. И ты была бы мне хорошим попутчиком, если бы пошла со мной!

Над улыбкой Юнипы блеснуло холодное серебро ее глаз.

- Я знаю. Но с той ночи многое изменилось. Мастеру Арчимбольдо нужна моя помощь, особенно, если дело дойдет до борьбы венецианцев с египтянами. Мальчишки тоже пойдут первыми в отряды сопротивления.

- Их не надо туда пускать!

- Ты же знаешь Дарио, - вздохнул Арчимбольдо. - Он не спросит разрешения, чтобы ввязаться в большую драку.

- Война - не драка!

- Ему все равно. А Боро и Тициан последуют за ним. - Мастер-зеркальщик выглядел теперь совсем старым и сникшим. Осознание своей нынешней беспомощности дорого ему обошлось. - Юнипа будет нам неоценимой поддержкой. Во всем.

Мерле пришло в голову, что Арчимбольдо, наверное, любит Унку, как муж любит жену. Может, он и Юнипу будет любить, как дочь, которую ему русалка не может подарить?

Впрочем, разве поймешь чувства других людей? У нее, у Мерле, никогда не было своей семьи и откуда ей знать, как живут дети с отцом и с матерью? Хотя бы уж Юнипе удалось хорошо пожить, если она поладит с Арчимбольдо и с Ункой.

Да, все правильно, ей надо отправляться в путь одной. Одной, но с Королевой Флюидией. А место Юнипы здесь, в этом доме, с этими людьми.

Мерле еще раз крепко обняла подругу, потом Арчимбольдо и Унку.

- Прощайте, - сказала она. - Мы все когда-нибудь обязательно встретимся.

- Ты знаешь дорогу? - спросила Юнипа.

- Я ей покажу, - быстро сказала Унка. Арчимбольдо кивнул в знак согласия.

Мерле и русалка переглянулись. Глаза Унки сверкали, но, возможно, они всего лишь казались сверкающими на фоне темных глазниц маски.

В последний раз Юнипа схватила Мерле за руку.

- Будь счастлива, - проговорила она глухо. - Береги себя.

- Со мной Королева Флюидия. - Слова вырвались сами собой, Мерле еще не успела ни о чем подумать. И тут же сообразила, что Королева вмешалась, чтобы успокоить Юнипу.

- Пора идти, - сказала Унка и торопливо пошла по коридору.

Мерле успела оглянуться на открытую дверь мастерской. Там стояли Юнипа с Арчимбольдо. На мгновение Мерле привиделось, будто она сама стоит там рядом с мастером-зеркальщиком, который положил руку ей на плечо. Но тут же ее собственный образ опять обратился в девочку с зеркальными глазами, не темноволосую, а белокурую, очень худенькую и хрупкую.

Унка привела Мерле на внутренний дворик, прямиком направилась к колодцу и велела ей спуститься вниз.

В глубине холодного каменного колодца Мерле ступила будто на что-то живое и теплое, и подумала:

- Начинается не так плохо. Правда, не так уж плохо.