Глава 5

Скриптовый ролик в начале игры показал красивый дирижабль над нарисованными горами. Моргнул индикатор камеры ноута, и передо мной появился персонаж — с моим слегка идеализированным лицом. Окно редактора позволяло его править, но я пренебрег.

Ролик кончился, стало доступно управление. Крутишь мышкой, ходишь кнопками, вид от первого лица — все стандартно. Рекомендуется игровой контроллер, но можно и с клавиатуры. Рекомендуются VR-очки, но можно и с экрана. Мой персонаж вышел, наконец, из каюты и пошел бродить по дирижаблю, разглядывая интерьеры в стиле «ар-нуво». Звуковым фоном пыхтел паровой двигатель, раздавались шаги за дверями кают, где-то играла музыка, откуда-то доносились неразборчивые беседы. Ничего так, атмосферненько. Триггером начала сюжета оказался вход в кают-компанию — музыка заиграла громче, в наушниках зашумели голоса. За панорамными окнами раскинулся пейзаж с высоты полета — закат над горами, утонувшая в тени долина, пылающие в лучах садящегося солнца облака. Красиво. Я даже пожалел, что вижу это на экране ноутбука, а не в VR-очках.

Накрытые столики, сидящие за ними люди… и не очень. Расы прорисованы классически — низкие широкоплечие бородатые гномы, высокие стройные эльфы с брезгливо-надменными лицами гламурных ненатуралов, полукровки всех мастей и, внезапно — несколько кобольдов. Похоже, разработчики формируют положительный имидж своих вирпов — забавных и веселых.

Я покрутил мышкой — никто на моего персонажа внимания не обращал, и что делать дальше было непонятно.

— Смотрите, смотрите, что это? — закричал кто-то рядом, и все кинулись к окнам.

— Это орки!

— Нас атакуют!

— Мы все погибнем!

Со стороны заката обозначилась россыпь черных точек, которые быстро росли, оказавшись эскадрильей из десятка бипланов. Интересно, откуда они в стимпанк-мире? На паровой машине не полетаешь.


Пошла скриптовая сцена, где дирижабль обстреляли из пулеметов Гатлинга, он красиво загорелся и лихо сковырнулся прямо в долину. Тут бы всему и закончиться, но на самом деле игра только началась. С того, что мой персонаж, кряхтя и охая, очнулся посреди обломков. Обшарив их, я выяснил, что дирижабль назывался «Новый Зефир», что все кроме меня померли, и что на трупах крайне мало полезного — несколько зарядов к имеющемуся у персонажа убогому пистолету и пара бутылочек с «лекарством» — игровых «аптечек». Денег почему-то сущие слезы, хотя по виду публика там была не бедная. В процессе мародерства на меня напали какие-то облезлые собаки, которых я, экономя заряды, затыкал подобранной тут же шпажонкой, потеряв процентов десять жизни. Пока все довольно стандартно, непонятно зачем Петрович заставил меня в это играть.

Ну что же, теперь должен объявиться какой-нибудь квестодатель. И он обнаружился, едва я направил персонажа к выходу из долины.

Точнее — она.

Нетта.


Здесь она совсем не мультяшная, а очень даже реалистичная. Красивая большеглазая девушка с тонкими чертами лица. Вся такая секси-стимпанк-косплей. Но я ее сразу узнал.



Сюрприз!


— Привет! — жизнерадостно приветствовала меня кобольдесса. — Как тебя будут звать в этом мире?

Я ожидал появления вариантов ответа, в которые надо ткнуть мышкой, типа:


— Антон.

— Вася.

— Ужас, Летящий На Крыльях Ночи.

— Не твое дело.

— Молча атаковать.


Или текстового окна, куда надо вбить игровой ник.


Ничего не появилось. Нетта с интересом смотрела на меня, ожидая ответа.

— Останусь Антоном, — я наконец-то сообразил я сказать это голосом в микрофон ноутбука.

— Тогда я буду Неттой, если ты не против, — она сделала изящный книксен, — ты возьмешь меня с собой? Это не обязательно.

— Конечно, возьму.

«У вас появился спутник — кобольд Нетта. Исследуя мир Арканума, он будет развиваться вместе с вами».

— И что тут делать, Нетта?

— Недалеко отсюда небольшой городок. Пойдем?

— Обязательно. Но чуть позже. Можешь закрыть игру?

— Выход из игры? Уверен?

— Да.

Хватит для первого раза.


Как, уже все? — скорчила жалобную мордочку мультяшная Нетта на рабочем экране. — Мы же только начали!

Так вот ты какая, «геймификация рабочего пространства». Если персонаж-спутник — это твой вирп, то реальность плавно перетекает в игру и обратно. Затягивает. Понимаю, почему конкуренты так напряглись.

Мы же поиграем еще?

— Обязательно.

Стратегия вовлечения, ага.


***


— Мы можем встретиться? — на этот раз именно я попросил Петровича о встрече.

— А чем тебя не устраивает старый добрый видеочат? — проворчал он. Идти куда-то ему было явно лень.

— Вопрос деликатный. Очень.

— Черт. Ладно. Через час в парке.


Издевательское граффити «Шизофреники вяжут веники», которым я любовался из кухонного окна за завтраком, вблизи распалось на мокрые пятна, штрихи от опалубки, потеки неровного бетона, трещины и облезлую штукатурку. Разложилось на плесень и липовый мед, как пелось когда-то. Мир, в котором я теперь живу, именно таков — лучше не рассматривать его слишком пристально.


От остановки обернулся — издали граффити проявилось снова. Но уже другое. «Параноики рисуют нолики».


Сами вы это слово.


***


Я старался не подавать виду, чтобы не пугать дочь, но мне было чертовски не по себе.

Ночью в квартиру пытались проникнуть. Замки вскрыли — как механический, так и электронный. Однако в старой «сталинке» сохранился доисторический железный засов на толстой деревянной двери, а я по привычке, полученной в командировках, всегда задвигал его на ночь. Он брякнул, я проснулся. За дверью тихо шептались, пытаясь понять, почему дверь не открылась. Я замер, стоя босиком в прихожей. Дверь еще разок аккуратно подергали и тихо удалились. В глазок ничего видно не было — лампочку на площадке выкрутили.

Закрыл замки обратно и пошел спать. Утром случайно обнаружил, что электронный дневник дочери больше недоступен. Я не пустил ее в школу, чему она радостно удивилась и тут же завалилась на диван со смартом. Должно было прийти оповещение о прогуле, но не пришло. Я открыл приложение: «Аккакунт удален как неверифицированный. Обратитесь к администрации школы».

Забавненько.


Под окном стоял черный микроавтобус и ошивалась пара каких-то невнятных типов. Я, будучи невыспавшимся и на нервах, спустился во двор и направился к ним. Не знаю, чтоб я им сказал — ничего кроме «Ты с какова раена?» мне в голову не приходило. Но они не стали общаться — уселись в микроавтобус и уехали.

Совсем забавненько.



«Опасно!» — еще раз сообщила мне стена. Да понял, понял, не талдычь.

— Ну, что случилось? — недовольный Петрович достал из многокарманной жилетки коробочку с парой кнопок, поводил ей вокруг и буркнул. — Вроде чисто. Но это не точно. Камер нет, за остальное не ручаюсь.

— Нам с дочерью надо исчезнуть, — сказал я, — уехать так, чтобы не сразу нашли.

— Невозможно, — уверенно сказал Петрович, — забудь. Без документов ты не купишь билетов, а по документам тебя тут же спалят. Поедешь на машине — отследят по фискальным датчикам. Пойдешь пешком — по САБИ8. Это дивный новый мир, Антох. Будущее наступило нам прямо на яйца.

— Вообще нет вариантов?

— Некоторые моменты, в принципе, можно обойти, но зависит от уровня поиска. От регионального ненадолго отскочить можно, от федерального — нет.

— Я готов рискнуть.

— Ладно, — решился Петрович, — но учти, я это обдумывал как теоретическую задачу и не факт, что учел все. Слушай сюда.


«Несть ни эллина, ни иудея», — бежала строка на экране уличного рекламного монитора. — «Деньги — универсальная суперидея!»

То ли реклама какого-то банка, то ли Мироздание предрекает мне внезапные расходы.


***


Оборот наличных рано или поздно запретят окончательно, но пока что его спасает военное положение. Третья Мировая идет где-то в Африке и Южной Америке, где прокси и ЧВК одной стороны конфликта переделивают недограбленное с карманными армиями сателлитов другой стороны. Что там творится на самом деле, я не мог понять, даже находясь на месте событий.

Если судить по официальной информации, то условные «наши» непрерывно побеждают условных «ихних», достигая неизменно впечатляющих результатов при ничтожных потерях. Всем кроме дежурных «военных аналитиков», кажется, уже наплевать. Что непосредственно касается гражданского населения — так это кибератаки на сетевые структуры. После технического разделения Интернета на национальные зоны они стали реже, но все равно то и дело какие-то районы остаются без света, вырубаются системы управления коммунальным хозяйством, а иногда и платежные системы. Поэтому наличку людям, скрепя сердце, оставили. По факту ей не пользуется почти никто, но в магазинах ее примут. Неохотно, но примут. И снять ее со счета можно, хотя банкоматов все меньше и ограничения по сумме все жестче.

Этим я и занялся в первую очередь — прошелся по нескольким банкоматам, снимая деньги. Вышло не очень много, но и не совсем мало. По моим расчетам должно хватить.


Следующий шаг — новый смарт. Точнее старый, аппарат из ларька с электронным хламом. Пришлось побегать и поискать — мне была нужна строго определенная модель.

Затем — к пункту утилизации. Это самая дорогая часть плана. Очередь из подержанных автомобилей оказалась длинной, и стоящие в хвосте уныло обсуждали, что сегодня, наверное, уже не успеют. От личных машин избавляются многие — налоги растут, бензин дорожает, а утилизационным талоном можно жирно пополнить счет универсального проездного, надолго решив свои транспортные проблемы. Концепция индивидуального автомобиля государственными трендсеттерами старательно маргинализируется. Урбанизм, экология, общественный транспорт, безответственное расходование дорожного ресурса, ручное управление источником повышенной опасности. Говорят, права сейчас получить — та еще задача. Народ прикидывал хрен к носу и понимал, что лучше сдать старую машину и безбедно кататься несколько лет на беспилотном такси, чем дотянуть до ее десятилетия и попасть на «экологический» налог на старье. Я например от своей еще в прошлом году избавился — ездить некуда, а платить за сам факт ее существования неохота.


Пообщавшись с мужиками из хвоста очереди, быстро вычислил «слабое звено» — автовладельца, которому деньги нужнее транспортного счета. Я сказал, что много езжу, и мне нужны утилизационные талоны — из-за дотаций это выгоднее, чем платить деньгами. Ему было неохота торчать в очереди, и он отдал мне ключи и регистрационную карту серого бюджетного седана. Немного удивился, что плачу наличкой, но взял без возражений. Пачку неподотчетных денег всегда найдется куда потратить, даже если ты стопроцентно законопослушный гражданин. Машине почти исполнились заветные десять лет, но она на ходу. И модель массовая, и цвет неприметный. То, что надо.

— Если придет хоть один штраф — сразу сниму с учета, — предупредил меня продавец, — будешь сам себе буратино.

— Да я буквально завтра ее сдам! — убедительно соврал я. — Край — в понедельник. Просто боюсь, что сегодня не успею до закрытия.

— Да как знаешь, я предупредил.

Он ушел, довольно похлопывая по карману с деньгами, а я уехал. Заправил полный бак, проверил масло, долил воды в омыватель — на этом мои автомобильные компетенции были исчерпаны. Но звук нормальный, из трубы не дымит, да и недолго мне на ней ездить. Поставил на стоянку, оплатил наличкой за сутки. Теперь мне какое-то время надо платить только наличными.


Купленный смарт — бюджетное барахло, давно устаревшее. Но в нем е-СИМ первого поколения и можно сменить айди-номер без участия оператора, через инженерное меню аппарата. Эту дыру почти сразу закрыли патчем, но его можно сковырнуть, откатив прошивку до исходной. Инструкцию мне скинул Петрович. Зажать три кнопки разом, выждать десять секунд, отпустить одну, еще пять, отпустить вторую… Меню на китайском, но надо просто отсчитать три пункта вниз, нажать, на выскакивающих окошках нажимать красную кнопку, соглашаясь. Все, побежала полоска перезагрузки. Айдишник мне тоже дал Петрович — «серые» номера, зарегистрированные на каких-то левых лиц, продаются в Даркнете. Сотрудники единого телеком-оператора не святые, и тоже хотят кушать. Живут такие айдишники недолго, до следующей актуализации базы, но мне хватит.

От смарта мне нужно одно — точка доступа в сеть. Несмотря на страдающие, полные нарисованными слезами глаза Нетты, свой я выключил и даже убрал в металлическую коробочку. Ничего, пусть кобольдесса на ноутбуке пока поживет. Ноутбук, подключенный к сети через левый смарт, теперь мой единственный канал коммуникации с миром. Это, по словам Петровича, не стопроцентная гарантия, но сильно затрудняет локацию.

Выезжать из города лучше в первых сумерках, когда стекла бликуют в закатном свете, а не переключившиеся еще в ночной режим дорожные камеры хуже всего различают лица водителей.

У меня есть несколько часов времени, которые надо как-то убить.

— Поиграем? — игриво подмигнула Нетта.

— Поиграем, — согласился я.


***


Когда игра загрузилась, мы с Неттой все так же стояли у обломков дирижабля. Обратил внимание на прорисовку вирпа — как в кино, где графика давно оставила без работы всех актеров массовки и персонажей третьего плана. Не думал, что на моем старом ноуте можно получить картинку такого качества.

Здешняя Нетта одета в стиле классического игрового дизайна, где здравый смысл принесен в жертву эстетике. Слишком много голой кожи, в реальном мире ее бы комары сожрали. Что-то черное в кружевах недвусмысленно обозначает наличие бюста. На стимпанковском цилиндре закреплены гоглы.

— Нравлюсь? — заметив, что я ее разглядываю, кобольдесса кокетливо покрутилась передо мной.

— Нравишься, — признался я.

— Я милая, — согласилась она.

У кобольдессы на кожаном поясе изящный кинжал — скорее декоративный, чем боевой, и из жилетного кармашка торчит дамский двуствольный «дерринджер». Никакого вещмешка или хотя бы сумочки — видимо, так и таскалась по горам налегке, сверкая голыми коленками под короткой юбкой.


Мы шли по хорошо натоптанной грунтовой дороге — еще один прокол логики. Зачем нужна дорога в пустую замкнутую горную долинку? Кто по ней ходит? Не каждый же день там дирижабли падают.

— Впереди кто-то есть! — предупредила меня Нетта.

Но я и сам уже видел мерцающий в сгущающихся сумерках свет. Оказалось — сбоку от дороги горит костер, рядом с ним сидит на пеньке человек. Нечто вроде шинели, армейские штаны, заправленные в сапоги с бронзовыми щитками на голенищах. Его грудь перепоясывают широкие кожаные ремни с патронташами, рядом стоит магазинная винтовка. На голове красуется фуражка с невнятным «крабом». На суровом с правильными чертами лице небольшая аккуратная бородка.

Очень стильно нарисован персонаж. Я прям загляделся.


— Что стоите? Присаживайтесь, — и голос точно к образу. Хриплый, властный, брутальный такой. Озвучка на пять с плюсом.

— Мы лучше своей дорогой пойдем, — ответила Нетта. Почему-то очень нервным тоном.

— А я сказал — присаживайтесь! Больше повторять не буду!

Экий серьезный дядька. А что бы и не присесть? Я кликнул мышкой по свободному пеньку, камера на секунду отъехала, вид от первого лица сменился видом от третьего, и я увидел, как мой персонаж, убедительным жестом поддернув драные брючки, осторожно усаживается. Теперь снова вид от первого лица — я смотрю поверх костра в серые холодные глаза этого типа. Похоже, сейчас будет завязка какого-то квеста.

Нетта садиться не стала, встав за моим плечом, но дядька не обращал на нее внимания, пристально глядя на меня. Геймдизайнеры молодцы — он еще ничего не сказал, но от его физиономии и позы так и веяло неприятностями. Если он меня грохнет из своего ружья — я с предыдущего сохранения начну? От самого дирижабля снова чапать? Не хотелось бы.

— Дирижабль, — сказал он, демонстративно окинув взглядом мой драный прикид, — «Новый Зефир». Ты с него?

— С какой целью интересуешься, друг? — ответил я по возможности миролюбиво.

— Ты с него? — проигнорировал мой ответ мужик в фуражке.

Черт, вот же великая сила искусства — забыл, что это игра. Скорее всего, моя реплика слишком неопределенная, игровой движок не может ее истолковать. Проще надо быть.

— Допустим.

— Ты с него? — тон стал агрессивным. Еще один непонятный ответ, и он атакует.

— Да, — ответил я максимально конкретно.

— Есть еще уцелевшие?

— Нет. Выжил только я.

— Ты не выжил, — покачал головой мужик, — никто не должен выжить.

Снова включилась скриптовая анимация от третьего лица. Фокус камеры сместился на лицо — мужик в фуражке нахмурился, задвигал желваками, потом окаменел лицом — чего-то себе решил. Мне даже через экран ноутбука стало не по себе. Рука дернулась к пистолету, чуть не уронив со стола мышку. Смешно — пистолет-то не у меня, а у персонажа в кармане. В общем, когда скриптовая сцена кончилась, вернув вид к первому лицу, я ничуть не удивился, увидев наставленный на меня ствол.

— Эй, убери пушку! — сказал я, активируя мышкой слот с пистолетом. Внизу экрана появился кованый шестигранный ствол с гнутой спицей курка. Зажав правую кнопку, я «прицелился» — пистолет поднялся на условный «уровень глаз», лицо охотника немного приблизилось, левая рука персонажа взвела курок.

— Нетта, беги! — крикнул я и кинулся вперед, на ствол ружья.

Ну, как «кинулся» — нажал кнопку «W» и щелкнул левой кнопкой мышки. Персонаж вскочил с пенька и спустил курок. Но клянусь — в этот момент я вообще не вспомнил, что это игра. Не думал, что меня можно развести на такой порыв кучкой пикселов, даже в разрешении 4К.

Движение стало замедленным — из ствола пистолета вылетели сноп пламени и клубы дыма, ружье уставилось на меня. Мое судорожное клацанье по кнопкам, в попытке сократить дистанцию до рукопашной, перестало оказывать действие. Снова скриптовая сцена. Видимо, важный сюжетный момент.

Со стороны я увидел, как Нетта, крутнувшись из-за спины моего персонажа изящным балетным пируэтом, метнула свой кинжал. Камера взяла его крупно, сопровождая замедленный полет — так, что было видно каждый завиток гравировки на лезвии. Перевернувшись клинком вперед, кинжал вонзился охотнику в правый глаз — и тут игровое время снова побежало нормально.

Грохнуло ружье, в глазах моего персонажа провернулся мир, открывая роскошный вид на звездное небо, а потом экран медленно погас.

Опаньки.


Затемнение длилось пару секунд, и экран начал быстро светлеть от центра к краям, открывая утреннее светлое небо с облачками.

— Антон, Антон, приди в себя! — в поле зрения персонажа появилась озабоченное лицо Нетты. — Хвала демиургам Арканума, ты жив!

Мир закачался — персонаж вставал. Ко мне вернулось управление.

— Тебя оглушило!

— Ты цела? — спросил я кобольдессу.

— Да, он не попал. Ты пытался меня спасти, это так мило!

— Да фигня вообще, не бери в голову, — сказал я, снова не подумав, что это вряд ли реплика, предусмотренная игровой механикой.

— Спасибо тебе, — ответила кобольдесса то ли на нее, то ли вообще.

Ну вот, теперь, можно сказать, игра началась по-настоящему.


— Пап? Ты играешь? — в дверях стояла дочка.

— Не поверишь — по работе понадобилось.

Мне стало неловко. Отец-геймер — горе семьи.

— Надо же…

— Ты вещи собирай, — сказал я, глянув на часы. Ого, дело уже к вечеру! Зверски жрут время эти ваши игры. — Бери все, что жалко бросить. Едем на машине, в объеме можешь не стесняться.

— Куда вдруг? — удивилась дочь.

— Съездим к Марте. Она давно не отвечает, я волнуюсь.

— На машине?

— На машине. Переночуем в мотеле, завтра будем там.

— Откуда у нас машина?

— Да так, образовалась…

— Мне начинать волноваться за твой моральный облик?

— Просто никогда не поступай как я, и жизнь твоя будет гораздо спокойнее.

— Ты гений педагогики, пап!


Моя сильная сторона как родителя — наглядность отрицательного примера.


«Граждане!

При ПАРАНОЙЕ

эта сторона жизни

наиболее ОПАСНА!» — гласил стилизованный под исторические военные надписи настенный трафарет за окном.


Загрузка...