Мертвы, пока светло

Глава 2

Следующим утром я проснулась очень поздно, что вовсе не удивительно. К счастью, когда я вернулась вчера, бабушка уже спала, так что мне удалось пробраться в постель, не разбудив ее.

Когда зазвонил телефон, я пила кофе, сидя за кухонным столом, а бабушка прибиралась в кладовке. Перед тем как взять трубку, бабушка пристроилась на табурет у стойки – свое любимое место для телефонных бесед.

– Слу-ушаю, – сказала она.

По каким-то причинам она всегда звучала очень недовольно, как будто телефонный звонок был последним, чего бы ей хотелось. Уж я-то знала, что это совсем не так.

– Здравствуй, Эверли. Нет, сижу болтаю со Сьюки, она только проснулась. Нет, сегодня еще ничего не слышала. Нет, мне никто не звонил. Что? Какой торнадо? Ночью было тихо. Угол Четырех Улиц? Серьезно? Нет! Нет, не верю! Серьезно? Оба? О-хо-хо. Что сказал Майк Спенсер?

Майком Спенсером звали нашего окружного коронера. Меня бросило в дрожь. Допив кофе, я налила себе вторую чашку. Кажется, мне это понадобится.

Через минуту бабушка положила трубку.

– Сьюки, ты не поверишь, тут такое произошло!

Я готова была поспорить, что поверю.

– Что? – спросила я, пытаясь не выглядеть виноватой.

– Прошлой ночью на Угол Четырех Улиц, похоже, налетел торнадо! А ведь погода казалась такой спокойной. Он перевернул трейлер, который сдавался в аренду. Пара, которая в нем жила, погибла – они каким-то образом оказались под трейлером, и их раздавило практически всмятку. Майк сказал, что никогда такого не видел.

– Он отправил тела на вскрытие?

– Думаю, у него не было выбора, хотя Стелла говорит, что причины смерти казались достаточно очевидными. Трейлер лежал на боку, машину уложило сверху, а во дворе повалило деревья.

– Боже, – прошептала я, думая о том, сколько сил понадобилось, чтобы правдоподобно изобразить эту сцену.

– Милая, ты так и не рассказала, не появлялся ли в баре твой приятель-вампир?

Я виновато дернулась, не сразу осознав, что для бабушки это выглядело как смена темы. Она спрашивала меня насчет Билла каждый день, и теперь, наконец, я могла ответить ей «да» – но не с легким сердцем. Как и ожидалось, бабушка едва не запрыгала от восторга. Она порхала по кухне так, словно ожидала в гости принца Чарльза.

– Завтра ночью. Во сколько он придет? – спросила она.

– После наступления темноты. Точнее я сказать не могу.

– Сейчас лето, так что до темноты много времени, – прикинула бабушка. – Хорошо, это значит, что вечером мы успеем поужинать и убраться на кухне. И у нас есть весь завтрашний день, чтобы привести дом в порядок. Готова поспорить, что не чистила ковер больше года!

– Бабушка, мы говорим о парне, который спит в могиле, – напомнила я. – Не думаю, что он обратит внимание на ковер.

– Послушай, я прибираюсь не ради него, а ради себя. Я хочу гордиться своим домом. – Возразить мне было нечего. – Кроме того, юная леди, откуда ты знаешь, где он спит?

– Отличный вопрос, ба. Точно не знаю. Но он должен прятаться от солнечных лучей, чтобы не сгореть, так что ставлю на могилу и гроб.

Вскоре я осознала, что ничто не удержит бабушку от стремления вычистить весь дом. Пока я готовилась к работе, она сбегала в магазин, арендовала машину для чистки ковров и принялась за уборку.

Я поехала в бар по более северной дороге, чтобы взглянуть на Угол Четырех Улиц. Этот перекресток появился здесь вместе с первыми человеческими поселениями. Сейчас он выглядел вполне обычно, с дорожными знаками и тротуарами, но местный фольклор утверждал, что раньше здесь пересекались две охотничьи тропы. Рано или поздно вдоль дороги должны были вырасти дома, стилизованные под ранчо, и торговые центры, но пока вокруг расстилались леса, и дичи, если верить Джейсону, по-прежнему хватало.

Поскольку меня ничто не останавливало, я проехала по разбитой тропинке к вырубке, где стоял арендованный трейлер Рэттри. Я остановила машину и испуганно уставилась в лобовое стекло. Смятый в гармошку трейлер, старый и маленький, лежал в десяти футах от прежнего места. Помятая красная машина Рэттри все еще стояла сбоку от него. Вырванные с корнями кусты и обломки металла были разбросаны по вырубке, а в лесу за трейлером виднелись следы передвижения некой могучей силы: ветки поломаны, верхушка одной из сосен склонилась к земле, держась на куске коры. Среди листвы можно было разглядеть предметы одежды и быта, включая сковородку.

Я медленно выбралась из машины и посмотрела по сторонам. Кошмарные разрушения, особенно если знать, что никакого торнадо не было. Вампир по имени Билл инсценировал все это, чтобы объяснить гибель Рэттри.

Старый джип прокатился по колее и остановился возле меня.

– Это же Сьюки Стакхаус! – воскликнул Майк Спенсер. – Что ты здесь делаешь, девочка? Разве тебе не нужно торопиться на работу?

– Да, сэр. Я знала Кр… Рэттри. Такой ужас, – надеюсь, это прозвучало достаточно расплывчато. Я уже заметила, что вместе с Майком был шериф.

– Такой ужас. Да. Я кое-что слышал… – шериф Бад Диаборн выбрался из джипа. – Я слышал, что на прошлой неделе вы с Маком и Дэниз что-то не поделили на парковке возле бара.

Я почувствовала холод где-то в районе желудка, когда двое мужчин оказались передо мной. Майк Спенсер был распорядителем в одном из похоронных бюро Бон-Темпса. Пусть Майк всегда подчеркивал, что обратиться в «Бюро Спенсер и сыновья» для организации похорон может любой желающий, желали этого почему-то только белые. «Цветные», в свою очередь, всегда выбирали бюро «Земля пухом». Сам Майк был грузным мужчиной средних лет, с усами и волосами цвета слабого чая и любовью к ковбойским сапогам и галстукам-бабочкам, которые не мог носить во время работы.

Сейчас галстук и сапоги были при нем.

Шериф Диаборн имел репутацию хорошего человека. Он был чуть старше Майка, но сохранял форму и держался молодцом – от густых седых волос до тяжелых ботинок. Шериф выглядел помятым, но взгляд карих глаз оставался цепким. Когда-то он был добрым другом моего отца.

– Да, сэр, между нами возникло недопонимание, – кивнула я, сохраняя образ домашней девочки.

– Не хочешь рассказать подробнее?

Шериф достал пачку «Мальборо» и простую металлическую зажигалку. И тут я допустила ошибку. Мне стоило просто ответить ему. Я слыла сумасшедшей, а некоторые к тому же считали меня простушкой. Но, хоть убей, я не видела ни единой причины объясняться с Бадом Диаборном – не считая здравого смысла.

– Зачем? – спросила я.

Взгляд его маленьких карих глаз сделался острым, и дружелюбная атмосфера рассеялась.

– Сьюки, – сказал он с ноткой разочарования в голосе. Я не поверила ему ни на секунду.

– Я не могла это сделать, – сказала я, махнув рукой в сторону разбитого трейлера.

– Разумеется, нет, – согласился он. – Но, послушай, они погибли через неделю после вашей стычки, как я могу не задавать вопросов?

Я задумалась, стоит ли его осадить. Это было бы приятно, но вряд ли того стоило. А вот репутация простушки сейчас могла бы очень мне пригодиться. Пусть мне и не хватало образования или опыта, но я не была совсем безголовой дурочкой.

– Они напали на моего друга, – призналась я, опустив голову и глядя на свои туфли.

– Ты о том вампире, который поселился в старом доме Комптонов? – Майк Спенсер и Бад Диаборн обменялись взглядами.

– Да, сэр.

Я удивилась, узнав, где Билл живет, но им не следовало этого знать. Мне столько лет приходилось игнорировать чужие мысли, что я научилась отлично контролировать выражение лица. Старый дом Комптонов стоял неподалеку от нашего, на той же стороне дороги. Их разделяло только кладбище и небольшой лесок. Очень удобно для Билла, улыбнувшись, подумала я.

– Сьюки Стакхаус, твоя бабушка позволяет тебе общаться с вампиром? – Спенсер, кажется, и сам не понял, насколько неразумны его слова.

– Можете сами ее об этом спросить, – коварно предложила я, уже представляя, что бабушка скажет человеку, посмевшему усомниться в том, насколько хорошо она обо мне заботится. – Вы знаете, Рэттри ведь пытались иссушить Билла.

– Значит, Рэттри хотели выкачать из вампира кровь, а ты их остановила? – прервал меня шериф.

– Да, – сказала я как можно решительней.

– Иссушать вампиров действительно незаконно, – пробормотал он.

– Разве это не преступление – убить вампира, который не пытался причинить тебе вред? – спросила я. Возможно, я перегибала с напускной наивностью.

– Ты чертовски хорошо знаешь, что права, хотя я с этим законом и не согласен. Но это закон, и я буду его защищать, – жестко ответил шериф.

– Значит, после стычки вампир просто отпустил их, не угрожая местью? Он не говорил, что желает им смерти? – задал глупый вопрос Спенсер.

– Именно так.

Я улыбнулась им обоим и посмотрела на часы. В памяти всплыл циферблат, залитый кровью – моей кровью, пролитой Рэттри. Мне пришлось смотреть сквозь нее, чтобы разобрать время.

– Простите, но мне пора на работу, – сказала я. – До свидания, мистер Спенсер, шериф.

– Пока, Сьюки, – ответил шериф Диаборн.

Он выглядел так, будто хотел спросить о чем-то еще, но не мог подобрать правильных слов. Я была уверена, что никакого торнадо приборы не зафиксировали, и это вызывало у него определенные подозрения. Тем не менее на месте происшествия присутствовали перевернутый трейлер, смятая машина и сломанные деревья, а Рэттри погибли под ними. Какие причины смерти – кроме торнадо – можно предположить? Тела отправили на вскрытие, и я задумалась о том, каких результатов можно ожидать при таких вводных.

Разум людей – удивительная вещь. Шериф Диаборн, разумеется, знал, что вампиры необычайно сильны. Но он не мог представить, что Билл силен настолько, что может перевернуть и смять целый трейлер. Даже мне было трудно в это поверить, хотя я прекрасно знала, что никакого торнадо на Углу Четырех Улиц не было.

Убийство Модетт отошло на второй план – все разговоры в баре крутились вокруг гибели Дэниз и Мака. Пару раз я ловила на себе взгляд Сэма и вспоминала прошлую ночь. Как много он знал? Но спрашивать было страшно – вдруг Сэм вообще ничего не видел? Не все произошедшее я могла объяснить, но так радовалась тому, что жива, что старалась об этом не думать. Я еще никогда не улыбалась так искренне, разнося напитки, никогда не меняла блюда так быстро, никогда не принимала заказы с таким вниманием. Даже старина Рене не мог меня замедлить, хотя он и начинал свои бесконечные разговоры всякий раз, когда я проходила мимо столика, который он делил с Хойтом и еще парой постоянных клиентов.

Рене время от времени изображал чокнутого каджуна, хотя акцент, который он имитировал, не имел никакого отношения к каджунскому – семья Рене не берегла свое наследие. Каждая женщина, с которой он связывался, вела тяжелую и неспокойную жизнь. Их короткий роман с Арлин пришелся на те времена, когда та была юной и бездетной, и некоторые вещи, которые она тогда творила, сейчас приводят ее в ужас – по крайней мере, так она мне говорила. Рене, в отличие от нее, так и не повзрослел, но, к моему изумлению, Арлин относилась к нему очень тепло.

Той ночью все посетители бара были взбудоражены странностями, происходящими в Бон-Темпсе. Так и не раскрытое убийство молодой женщины – обычно преступника находили очень быстро. Каприз природы, кошмарным образом погубивший пару.

Произошедшее дальше я связывала с этим возбуждением. В бар Сэма заходили жители Бон-Темпса и люди, которые регулярно проезжали через город, и у меня, как правило, не было проблем с нежелательным вниманием. Но той ночью один из мужчин за столиком неподалеку от Рене и Хойта, крупный блондин с широким, красным лицом, провел рукой по моему бедру, когда я принесла ему пиво.

У Сэма такое не поощрялось.

Я раздумывала, не опустить ли поднос ему на голову, когда почувствовала, что рука исчезла. Прямо за моей спиной кто-то стоял. Я повернула голову и увидела Рене, который поднялся со стула прежде, чем я заметила движение. Он крепко сжимал предплечье блондина. Лицо того пошло пятнами.

– Эй, парень, руку убери! – возмутился блондин. – Я ничего не сделал.

– Местных официанток трогать не принято. Такие правила. – Рене мог быть невысоким и худым, но любой посетитель бара поставил бы деньги на него, а не на заезжего борова.

– Ладно, ладно.

– Извинись перед дамой.

– Перед Чокнутой Сьюки? – недоверчиво уточнил блондин. Видимо, он уже бывал в Бон-Темпсе. Рене, похоже, сжал пальцы крепче; я увидела, как на глазах блондина выступают слезы. – Извини, Сьюки, ладно?

Я кивнула настолько гордо, насколько смогла. Рене резко оттолкнул руку блондина и указал большим пальцем на дверь. Блондин поспешил убраться поскорее, и его приятель последовал за ним.

– Рене, я справилась бы сама, – очень тихо сказала я, когда посетители вернулись к прерванным разговорам. Благодаря нам у сплетников будет достаточно поводов для болтовни как минимум в ближайшие пару дней. – Но мне приятно, что ты за меня заступился.

– Не хочу, чтобы на подруг Арлин кто-то наезжал, – объяснил Рене. – Здесь спокойно, и мы все хотим, чтобы так и оставалось. Кроме того, знаешь, иногда ты напоминаешь мне Синди.

Синди – сестра Рене. Она переехала в Батон-Руж то ли год, то ли два назад. Светловолосая и голубоглазая – других сходств между нами я не помнила, но сказать об этом было бы невежливо.

– Вы с Синди часто видитесь? – спросила я.

Хойт и его соседи по столу обсуждали последние матчи «Шривпортских Капитанов».

– Когда как, – сказал Рене, покачав головой так, будто хотел бы пересекаться с ней почаще. – Она работает в кафетерии при больнице.

Я потрепала его по плечу.

– Мне нужно работать.

Когда я вернулась к бару за следующим заказом, Сэм посмотрел на меня и поднял бровь. Глазами я показала, что изумлена вмешательством Рене, и Сэм слегка пожал плечами, как будто говоря, что нет объяснения человеческому поведению.

Но, зайдя за стойку бара, чтобы взять новую пачку салфеток, я заметила, что он на всякий случай достал бейсбольную биту.

Бабушка заняла меня на весь следующий день. Она возилась с тряпками, шваброй и пылесосом, а я отмывала туалет. Есть ли у вампиров вообще необходимость его посещать? Я задавалась этим вопросом, оттирая ершиком унитаз. Бабушка заставила меня убрать с дивана кошачью шерсть, вынести мусор из всех корзин, отполировать все столы. Бога ради, я даже протерла стиральную и сушильную машины.

Когда бабушка отправила меня принять душ и переодеться, я подумала, что она считает вампира Билла моим кавалером, и почувствовала себя странно. Во-первых, бабушка так отчаянно хотела, чтобы у меня появилась личная жизнь, что допускала отношения с вампиром; во-вторых, некоторые мои эмоции давали ей основание так думать; в-третьих, Билл мог об этом догадаться; в-четвертых… занимаются ли вампиры сексом?

Я вымылась, накрасилась и надела платье, зная, что бабушка впадет в истерику, если я поступлю иначе. Это было короткое голубое платье из хлопка, усыпанное маленькими ромашками, более облегающее, чем одобрила бы бабушка, и более короткое, чем Джейсон считал приличным для своей сестры. Они оба высказались в первый раз, когда я его надела. Я добавила маленькие желтые сережки-гвоздики и собрала волосы назад и вверх, закрепив их желтым «крабиком».

Бабушка посмотрела на меня странным взглядом, который трудно было однозначно интерпретировать. Я легко могла бы подслушать ее мысли и разобраться, но отвратительно так поступать с близким человеком, поэтому я старательно сдерживалась. Сама бабушка надела юбку и блузку, обычно предназначенную для встреч клуба «Потомков Доблестно Павших», недостаточно нарядную для церкви, но слишком яркую для повседневной носки.

Я подметала веранду, о которой мы совсем забыли, когда Билл появился. Он сделал это как настоящий вампир – вот его не было, а в следующий миг он уже соткался из воздуха у нижней ступеньки и посмотрел на меня.

Я ухмыльнулась:

– Не напугал.

Билл выглядел слегка смущенным.

– Извини, привычка, – сказал он. – Не люблю лишнего шума.

Я открыла дверь.

– Заходи, – пригласила я, и он поднялся по лестнице, оглядываясь по сторонам.

– Я помню этот дом, – сказал он. – Раньше он, правда, был меньше.

– Ты помнишь дом? Бабушка будет в восторге. – Я крикнула бабушке, что мы идем, и повела его в гостиную.

Бабушка выглядела безупречно, когда степенно вышла нам навстречу, и я впервые задумалась о том, сколько усилий ей стоит поддерживать в порядке густые седые волосы – сейчас они выглядели гладкими и аккуратными. Бабушка сплела сложную косу и закрепила ее вокруг головы. Еще она накрасила губы.

Билл показал себя таким же приверженцем социальных танцев, как бабушка. Они обменивались приветствиями, благодарностями и комплиментами, пока, в конце концов, Билл не оказался на диване. Бабушка принесла поднос с тремя стаканами персикового чая и устроилась в мягком кресле, без слов предлагая мне сесть рядом с Биллом. Возражения сделали бы ситуацию еще более неловкой; я опустилась на диван, но ближе к краю, чем к спинке – как будто готова была в любой момент подняться и принести новый стакан традиционного холодного чая. Из вежливости Билл прикоснулся губами к краю стакана и вернул его на поднос. Мы с бабушкой сделали по крупному нервному глотку.

Для начала разговора бабушка выбрала не самую удачную тему. Она сказала:

– Думаю, вы слышали о странном торнадо.

– Расскажите, – попросил Билл.

Его прохладный голос был мягким, словно шелк. Я не осмелилась посмотреть на него – сидела, сложив руки на коленях и разглядывая свои пальцы.

Так что бабушка рассказала Биллу о чудовищном торнадо и смерти Крыс. Она сказала, что считает произошедшее ужасным, но вполне типичным. Кажется, в этот момент он немного расслабился.

– Я проехала мимо по пути на работу, – сказала я, не поднимая глаз. – Мимо трейлера.

– Ты увидела то, что ожидала? – в голосе Билла было лишь любопытство.

– Нет, – сказала я. – Невозможно ожидать чего-то подобного. Я была… потрясена.

– Сьюки, но ты ведь уже видела последствия торнадо, – удивилась бабушка.

Я сменила тему.

– Билл, где ты купил рубашку? Выглядит здорово.

На нем были брюки цвета хаки, спортивная рубашка в зелено-коричневую полоску, лаковые ботинки и тонкие коричневые носки.

– В «Диллард», – ответил Билл, и я попыталась представить его в торговом центре в Монро. Возможно, другие посетители оборачивались, чтобы рассмотреть экзотическое создание с сияющей кожей и темными глазами. Где он берет деньги, чтобы оплачивать покупки? Как он стирает одежду? Он ложится в гроб одетым или обнаженным? Есть у него машина или он просто появляется там, где хочет оказаться?

Бабушка, кажется, обрадовалась, что Билл одевается как обычный человек. Мне стало горько. Ее так сильно порадовал визит моего предполагаемого ухажера. Даже несмотря на то что он, если верить общепринятой версии, был жертвой вируса, который заставлял живых казаться мертвыми.

Она принялась расспрашивать Билла. Он отвечал вежливо и подчеркнуто доброжелательно. Ладно, по крайней мере, он был вежливым мертвецом.

– Ваша семья отсюда? – полюбопытствовала бабушка.

– Мой отец был из Комптонов, мать – из Лудермилков, – с готовностью отозвался Билл. Он выглядел вполне освоившимся.

– Лудермилков по-прежнему много, – радостно поделилась бабушка. – Но старый Джесси Комптон, боюсь, скончался в прошлом году.

– Знаю, – непринужденно кивнул Билл. – Поэтому я и приехал. Имущество вернулось ко мне, и, поскольку отношение к людям с моими особенностями изменилось, я решил принять наследство.

– Вы знали Стакхаусов? Сьюки сказала, что вас что-то связывало. – Я подумала, что бабушка подобрала неплохие слова, и улыбнулась, продолжая разглядывать свои руки.

– Я помню Джонаса Стакхауса, – к бабушкиному восторгу, ответил Билл. – Моя семья жила в Бон-Темпсе еще тогда, когда город был редкостной дырой у самой границы. Джонас Стакхаус приехал в приграничье вместе с женой и четырьмя детьми, когда я был юношей лет шестнадцати. Не тогда ли были построены первые комнаты дома?

Когда Билл думал о прошлом, его голос становился другим. Я заметила, что он использует другие слова и интонации, и задумалась, насколько за прошедший век изменился его английский – манера речи и словарный запас.

Разумеется, бабушка оказалась в генеалогическом раю. Она хотела узнать о Джонасе, прародителе своего мужа, все возможное.

– Он держал рабов? – спросила она.

– Если я правильно помню, мэм, у него их было двое. Женщина средних лет, которая прислуживала в доме, и крепкий, очень сильный молодой человек по имени Минас – он помогал по хозяйству. Но в основном Стакхаусы обрабатывали поля сами, так же, как и мои предки.

– Ох, это именно то, что мои товарищи по клубу захотят услышать! Сьюки рассказала вам, что… – После долгих вежливых расшаркиваний Билл и бабушка, наконец, договорились о дне, когда Билл посетит ночную встречу «Потомков».

– Теперь, если вы не против, мы со Сьюки хотели бы прогуляться. Сегодня славная ночь. – Билл, казалось, одновременно просил разрешения и ставил бабушку в известность. Медленно, так, чтобы я могла отреагировать, он потянулся ко мне и взял меня за руку. Его пальцы были холодными, жесткими и гладкими. Он встал и помог подняться мне.

– Ох, идите, конечно, – ответила бабушка, искрясь от счастья. – Мне столько всего надо сделать. Вы должны рассказать обо всех людях, которых помните со времен, когда… – И бабушка замолчала, не желая сказать чего-то ранящего.

– Когда ты жил здесь, в Бон-Темпсе, – помогла я.

– Разумеется, – сказал Билл, и по тому, как дрогнули его губы, я поняла, что он сдерживает улыбку.

Каким-то образом мы вдруг оказались возле дверей, видимо, Билл подхватил меня и перенес с места на место. Я искренне улыбнулась. Мне нравились сюрпризы.

– Мы скоро вернемся, – пообещала я бабушке. Она как раз отвлеклась на пустые чайные стаканы и, я надеялась, не должна была заметить моего странного перемещения.

– О, не стоит из-за меня торопиться, – сказала бабушка. – Гуляйте сколько захотите, со мной все будет в порядке.

Воздух снаружи привычно звенел от ночной песни лягушек, жаб и жуков. Билл держал меня за руку, пока мы спускались во двор, пахнущий свежескошенной травой и предвкушением. Моя кошка Тина выскользнула из тени и потребовала ласки – я наклонилась и почесала ее за ухом. К моему удивлению, кошка потерлась и о ноги Билла, и тот не сделал ничего, чтобы отделаться от нее.

– Ты любишь это животное? – спросил он ровным голосом.

– Это моя кошка, – ответила я. – Ее зовут Тина, и да, я очень ее люблю.

Билл не стал развивать тему. Он стоял неподвижно и молча ждал, пока Тина ускользнет обратно во тьму – за предел освещенного пятачка.

– Хочешь, посидим на качелях или в шезлонгах? Или лучше прогуляемся? – спросила я, вспомнив о своих обязанностях хозяйки.

– Лучше прогуляемся. Мне нужно размяться.

Почему-то его слова меня слегка встревожили. Но все же я пошла вниз по длинной подъездной дорожке, в направлении двухполосной окружной дороги, соединяющей наши дома.

– Ты расстроилась из-за трейлера?

Я попыталась сформулировать ответ:

– Когда я думаю о нем, я чувствую себя очень… хм. Хрупкой.

– Ты знала, что я силен.

Я задумчиво склонила голову к плечу.

– Да, но я не осознавала всей твоей силы, – сказала я ему. – Или всей твоей фантазии.

– С течением времени мы учимся хорошо скрывать следы своих действий.

– Что ж. Думаю, ты убил кучу народа.

– Немало.

Судя по тону, он подразумевал: смирись с этим. Я сцепила руки за спиной.

– Когда ты только превратился в вампира, голод был острее? Как это произошло?

Такого вопроса он не ожидал. Хотя вокруг и было темно, я чувствовала – он смотрит на меня. Над нами смыкался лес. Под ногами шуршал гравий.

– История моего обращения слишком длинная для сегодняшнего вечера, – сказал Билл. – Но, да, когда я был моложе… я несколько раз по случайности убивал своих жертв. Видишь ли, я никогда не знал, когда в следующий раз удастся поесть. Само собой, нас всегда преследовали, а такой вещи, как искусственная кровь, еще не существовало. И людей в те времена было меньше. Но я был хорошим человеком при жизни – то есть до того, как заразился. Поэтому я пытался быть цивилизованным. Выбирал на роль жертв плохих людей, никогда не охотился на детей. По крайней мере, мне удалось ни разу не убить ребенка. Теперь все изменилось. Я могу в любой момент прийти в круглосуточную клинику в любом городе и получить искусственную кровь, какой бы отвратительной она ни была. Или заворожить кого-то настолько, что мне позволят себя укусить, а потом заставить человека обо всем забыть. К тому же теперь мне нужно меньше крови.

– Или найти девушку с пробитой головой, – добавила я.

– О, ты была десертом. Главным блюдом были Рэттри.

«Смирись с этим».

– Полегче, – сказала я сквозь внезапный ком в горле. – Дай мне минутку.

И Билл послушался. Ни один мужчина в жизни не позволил бы мне ничего подобного. Минута покоя – я открыла сознание, полностью опустила свои барьеры, расслабилась. Его безмолвие окутало меня. Я стояла, закрыв глаза, и дышала, наслаждаясь необъяснимым облегчением.

– Теперь ты довольна? – спросил он так, словно все понимал.

– Да, – выдохнула я.

В этот момент мне казалось неважным, насколько страшные вещи совершало стоящее рядом со мной существо. После жизни, полной шума чужих сознаний внутри моего собственного, тишина была бесценной.

– Мне тоже хорошо рядом с тобой, – к моему удивлению, сказал Билл.

– Как так? – спросила я медленно и мечтательно.

– Ты не боишься, не убегаешь, не осуждаешь. Мне не нужно очаровывать тебя для того, чтобы побыть рядом и поговорить.

– Очаровывать?

– Гипнотизировать, – пояснил он. – Все вампиры используют чары в том или ином виде. Для того, чтобы прокормиться во времена, когда искусственную кровь еще не изобрели, нам приходилось внушать людям, что мы безопасны… или что они вовсе нас не видят… или что они видят нечто совершенно другое.

– А на меня очарование подействует?

– Конечно, – удивился Билл.

– Хорошо, тогда попробуй.

– Посмотри на меня.

– Здесь темно.

– Это не важно. Смотри мне в лицо. – Он встал передо мной, мягко взял за плечи и посмотрел сверху вниз. От его кожи и глаз исходило слабое сияние. Я глядела на него и гадала, что же он велит мне сделать: поверить, что я на самом деле цыпленок? Раздеться?

Однако не произошло ничего. Я ощущала лишь пьянящий покой от его присутствия.

– Ты чувствуешь мое влияние? – спросил Билл. Голос его слегка сбился.

– Извини, но совсем нет, – тихо ответила я. – Только вижу, как ты светишься.

– Ты видишь это? – кажется, я снова его удивила.

– Конечно. Разве это странно?

– Это очень странно, Сьюки.

– Если ты так считаешь… Покажешь мне, как ты летаешь?

– Прямо здесь? – Билла это, похоже, позабавило.

– Почему нет? Тебе что-то мешает?

– Нет, совсем нет. – Он отпустил мои руки и начал подниматься в воздух. Я восхищенно выдохнула. Он парил в темном небе, похожий на мраморную статую в лунном свете. Поднявшись примерно на два фута, он остановился. Я подумала, что он улыбается, глядя на меня сверху.

– Вы все так умеете? – спросила я.

– А ты умеешь петь?

– Нет, у меня нет слуха.

– Не все люди умеют петь, не все вампиры умеют летать. – Билл медленно снизился и опустился на землю без единого звука. – Большая часть людей брезгует вампирами, но тебе, похоже, интересно, – отметил он. Я пожала плечами. Кто я такая, чтобы брезговать кем-то, отличающимся от большинства? Кажется, он понял, потому что после паузы, когда мы двинулись дальше, спросил:

– Тебе всегда было тяжело, да?

– Да, всегда, – я не могла сказать иначе, хотя и не собиралась жаловаться. – Хуже всего было в совсем раннем детстве, потому что тогда я еще не умела защищаться. Я постоянно слышала мысли, не предназначенные для моих ушей, и, как любой ребенок, повторяла их вслух. Родители не знали, что со мной делать. Я постоянно вгоняла отца в краску. Когда мама наконец отвела меня к детскому психологу, та поняла, что я такое на самом деле, но не смогла с этим смириться. Она убеждала родителей, что я просто очень внимательна и хорошо считываю язык тела и из-за этого воображаю, что способна слышать мысли других людей. Разумеется, она не могла признать, что я на самом деле их слышу, – в ее картине мира это было невозможно. Еще я отвратительно училась в школе, я не могла сосредоточиться среди постоянно отвлекающихся на все детей. Зато за экзамены я получала очень высокие оценки, потому что другие мысленно проговаривали правильные ответы… это неплохо мне помогало. Иногда родители думали, что я просто ленюсь на уроках. Учителя считали, что у меня какое-то отклонение, которое мешает учиться. Чего они только не предполагали. Глаза и уши мне проверяли, наверное, каждые два месяца, о сканировании мозга не говорю… Родители оплачивали бесконечные обследования, но не могли признать простую истину. По крайней мере, вслух.

– Но в душе они знали.

– Да. Однажды, когда папа пытался решить, вложиться ли в предприятие человека, который хотел открыть магазин автомобильных запчастей, он попросил меня посидеть с ними и послушать их разговор. Когда тот человек ушел, папа вывел меня на улицу, отвел взгляд и спросил: «Сьюки, он говорил правду?» Было ужасно странно.

– Сколько тебе было лет?

– Точно меньше семи, потому что родители погибли, когда я была во втором классе.

– Как это случилось?

– Внезапное наводнение. Подстерегло их на мосту к западу отсюда.

Билл ничего не сказал. Разумеется, он ведь видел тысячи смертей.

– Тот человек лгал? – спросил он через несколько секунд.

– Ага. Планировал взять папины деньги и сбежать.

– У тебя дар.

– Дар, да. – Я почувствовала, как уголки рта поползли вниз.

– Ты отличаешься от других людей.

– Кто бы говорил. – Какое-то время мы шли молча. – Ты вообще считаешь себя человеком?

– Уже довольно долгое время – нет.

– Ты правда веришь, что утратил душу? – так проповедовала о вампирах католическая церковь.

– Нет способа узнать точно, – сказал Билл почти равнодушно. Было очевидно, что он думал об этом так часто, что мысль стала привычной. – Лично мне кажется, что это не так. Во мне осталось что-то, не запятнанное злостью и смертью, даже спустя столько лет. Хотя я могу и злиться, и убивать.

– Не твоя вина, что ты подхватил вирус.

Билл фыркнул, но даже это почему-то прозвучало элегантно.

– Теории о природе вампиров существуют столько же, сколько сами вампиры. Возможно, верна именно эта. – Он выглядел так, будто жалел о собственных словах. – Если вампиры появляются из-за вируса, – добавил он куда более небрежно, – этот вирус весьма избирателен.

– Как становятся вампирами? – Я читала всякую всячину, но мне хотелось информации из первых рук.

– Мне пришлось бы выпить тебя. Одним укусом или несколькими в течение двух-трех дней. Важно, чтобы ты умерла, прежде чем я дам тебе свою кровь. Ты пролежала бы трупом около двух, может быть, трех суток, а потом встала бы навстречу ночи. И ты была бы голодна.

Тон, каким он произнес «голодна», заставил меня вздрогнуть.

– Другого способа нет?

– Мне доводилось слышать о случаях, когда люди, которых регулярно, день за днем, кусали, неожиданно превращались в вампиров. Но это требует частого обильного кормления, и кто-то при тех же условиях просто заработает себе анемию. Если же человек окажется на грани смерти по не связанной с укусом причине, из-за автомобильной аварии или передозировки наркотиков, процесс может пойти… неправильно.

Мне стало жутко.

– Давай-ка сменим тему. Что ты планируешь делать с землей Комптонов?

– Собираюсь жить на ней так долго, как смогу. Я многие десятилетия шатался по миру и устал кочевать из города в город. Теперь у меня есть законное право на жизнь, и можно было бы поехать в Монро, или в Шривпорт, или в Новый Орлеан за искусственной кровью и проститутками, позволяющими себя кусать, но я хочу остаться здесь, в сельской местности, где я вырос. Хотя бы узнать, возможно ли это.

– Твой дом в хорошем состоянии?

– В паршивом, – признал Билл. – Я пытаюсь привести его в порядок, насколько получается по ночам. Но для некоторых вещей мне потребуются рабочие. Я неплохой плотник, но ничего не знаю об электричестве.

Неудивительно.

– Возможно, потребуется замена проводки, – продолжил Билл. Он говорил взволнованно, как самый обычный домовладелец.

– У тебя есть телефон?

– Разумеется, – удивленно ответил он.

– Тогда в чем проблема с рабочими?

– Сложно связаться с кем-то посреди ночи и уговорить встретиться, чтобы я мог объяснить, что нужно делать. Они либо пугаются, либо считают, что это розыгрыш, – я слышала в голосе Билла досаду, хотя и не видела его лица: он отвернулся.

– Если хочешь, я договорюсь, – рассмеявшись, предложила я. – Меня здесь знают. Конечно, все считают меня чокнутой, но по крайней мере не лгуньей.

– Ты окажешь мне большую услугу, – поколебавшись, сказал Билл. – Они смогут работать днем, после того как мы встретимся и обсудим, что именно нужно сделать и сколько это будет стоить.

– Как же неудобно не иметь возможности вести дела днем, – я никогда раньше не задумывалась об этом и не сдержала возмущения.

Голос Билла звучал сухо:

– Разумеется.

– И еще необходимость скрываться в убежище, – не подумав, пробормотала я.

Его тяжелое молчание было очень красноречивым.

– Извини, – быстро сказала я. Если бы не темнота, он бы увидел, что я покраснела.

– Место дневного отдыха вампира – это секрет, который он бережет сильнее всего, – сухо произнес Билл.

– Прости меня.

– Прощаю, – сказал он после короткой тяжелой паузы. Мы дошли до дороги и остановились на обочине как будто в ожидании такси. Теперь, когда вокруг не было деревьев, я ясно видела Билла в лунном свете – и он меня тоже.

Он осмотрел меня с ног до головы.

– Платье подходит тебе под цвет глаз.

– Спасибо. – Нет, таких деталей я не различала.

– Хотя ткани на тебе немного.

– Что?

– Мне сложно привыкнуть к юным девушкам, на которых так мало одежды, – сказал Билл.

– У тебя было несколько десятилетий, чтобы привыкнуть, – ехидно парировала я. – Брось, Билл! Короткие платья носят уже лет сорок.

– Мне нравились длинные платья, – ответил он с ностальгией. – И белье, которое женщины носили в те времена. Нижние юбки.

Я сделала вид, что меня тошнит.

– У тебя вообще есть нижние юбки? – спросил Билл.

– У меня есть очень красивая бежевая комбинация с кружевом, – возмущенно ответила я. – Но будь ты человеком, я бы подумала, что ты завел разговор о моем белье с каким-то намеком!

Он засмеялся глубоким, непривычным смехом, который так сильно действовал на меня.

– Ты надела эту комбинацию?

Я показала ему язык – знала, что он разглядит, – и приподняла юбку, обнажая несколько дюймов загорелой кожи и кружевной подол комбинации.

– Доволен? – спросила я.

– У тебя красивые ноги, но я все еще предпочитаю длинные платья.

– А ты упрямый.

– Моя жена тоже всегда так говорила.

– Ты был женат?

– Да. Я стал вампиром, когда мне было тридцать. У меня была жена и двое выживших детей. С нами жила моя сестра Сара. Она так и не вышла замуж. Ее жених погиб во время войны.

– Гражданской войны?

– Да. Я вернулся с полей сражений. Мне повезло. По крайней мере, в то время я так думал.

– Ты воевал за Конфедерацию, – с удивлением сказала я. – Если бы у тебя осталась форма и ты надел ее в клуб, дамы сошли бы с ума от счастья.

– К концу войны у меня не осталось формы, – ответил он мрачно. – Мы ходили в лохмотьях, голодали. – Он повел плечами. – Все это потеряло значение, когда я стал вампиром. – Голос Билла снова сделался холодным и отстраненным.

– Я подняла тему, которая тебя расстраивает, – сказала я. – Мне жаль. О чем нам лучше поговорить?

Мы развернулись и пошли обратно к дому.

– О твоей жизни, – сказал он. – Расскажи, что делаешь по утрам, когда просыпаешься.

– Я выбираюсь из постели. Застилаю ее. Завтракаю. Тосты, иногда хлопья, иногда яйца и кофе… я чищу зубы, принимаю душ и одеваюсь. Иногда приходится побрить ноги, ну, ты понимаешь. Если день рабочий, то иду на работу. Если смена вечерняя, могу пройтись по магазинам, или провести время с бабушкой, или взять напрокат какой-нибудь фильм, или позагорать. Еще я много читаю. Мне повезло, что бабушка до сих пор активна. Она убирается, гладит вещи и готовит большую часть еды.

– Как насчет молодых людей?

– Я же тебе рассказывала. Это невозможно.

– И что ты собираешься делать, Сьюки? – мягко спросил он.

– Состариться и умереть, – резко ответила я. Он слишком часто задевал больные места. К моему удивлению, Билл потянулся ко мне и взял за руку. Теперь, когда мы оба коснулись щекотливых тем и были немного раздражены, атмосфера сделалась свободнее. В тишине ночи легкий ветерок играл с моими волосами.

– Сними заколку, – попросил Билл.

Почему бы и нет. Я освободила руку и распустила волосы. Качнула головой, позволяя им рассыпаться по плечам, и убрала заколку в карман Билла – своих у меня не было. Легко и естественно, как будто это было самой обычной вещью в мире, пальцы Билла скользнули по прядям, перебирая их. Я коснулась его бакенбард, раз уж мы позволили себе прикасаться друг к другу.

– Длинные, – заметила я.

– Такая была мода, – сказал он. – Мне повезло, что я, в отличие от многих мужчин, не носил бороды, иначе мне пришлось бы провести с ней вечность.

– Тебе никогда не нужно бриться?

– Нет, к счастью, я был свежевыбритым, – кажется, его заворожили мои волосы. – В лунном свете они кажутся серебряными, – тихо сказал он.

– О. Чем ты любишь заниматься?

В темноте я различила тень его улыбки.

– Я тоже люблю читать. – Он задумался. – Мне нравятся фильмы… я интересовался кино с момента его изобретения. Мне нравится быть в компании людей, которые ведут обычную жизнь. Но иногда мне хочется и общества других вампиров, хотя образ жизни большинства из них отличается от моего.

Какое-то время мы шли в тишине.

– Ты смотришь телевизор?

– Иногда, – признался он. – Какое-то время я записывал мыльные оперы и смотрел их по ночам, когда мне казалось, что я забываю, каково это – быть человеком. Потом я прекратил так делать, потому что, если принимать за пример человечности то, что показывают в сериалах, забыть об этом не так уж и плохо.

Я засмеялась. Мы вышли на освещенную площадку перед домом. Я почти ожидала, что бабушка будет сидеть на качелях и ждать нас, но ее не было. Слабый свет горел только в одном окне – в гостиной. «Серьезно, ба?» – подумала я с раздражением.

Я чувствовала себя девочкой, которую новый кавалер провожает домой после первого свидания, и всерьез раздумывала, не попытается ли Билл меня поцеловать. С учетом его взглядов относительно длины платьев он, возможно, решит, что это выходит за рамки приличий. Но, насколько бы глупо ни было целоваться с вампиром, я поняла, что хочу этого. Больше всего на свете.

В груди сделалось тесно. На языке горчило, как будто у меня отняли что-то нужное. И я подумала, почему бы и нет?

Я остановила Билла, мягко потянув за руку, и коснулась губами его чуть светящейся щеки. Он вздрогнул. Я вдохнула его запах, простой и слегка солоноватый, с легким шлейфом одеколона. Билл повернул голову, и его губы коснулись моих. Через секунду я обняла его за шею. Он углубил поцелуй, и я разомкнула губы. Меня никогда еще не целовали так – поцелуй продолжался, пока мне не показалось, что весь мир уместился в той точке, где губы Билла касались моих. Я чувствовала, как ускоряется мое дыхание, как в теле просыпаются другие желания. Внезапно Билл отстранился. Он выглядел потрясенным, и это доставило мне небывалое удовольствие.

– Доброй ночи, Сьюки, – сказал он, в последний раз касаясь моих волос.

– Доброй ночи, Билл, – ответила я. Мой собственный голос дрожал не меньше. – Завтра попытаюсь договориться с электриками. Я передам тебе все, что они скажут.

– Приходи к дому завтра вечером… ты ведь не работаешь?

– Да, – сказала я, все еще пытаясь прийти в себя.

– Тогда увидимся. Спасибо, Сьюки. – Билл развернулся и пошел через лес к своему дому. Он пропал, едва дойдя до опушки.

Я стояла и смотрела ему вслед, как дурочка, пока не взяла себя в руки – пора было возвращаться домой и ложиться спать. Я провела неприлично много времени, ворочаясь в постели и размышляя, могут ли немертвые на самом деле… заниматься сексом. И станет ли Билл откровенно обсуждать подобные темы? В некоторых вопросах он был очень старомоден, но в других ничем не отличался от обычного соседского парня. Ладно, не настолько уж обычного, но и не слишком странного.

Это казалось одновременно удивительным и жалким – то, что единственное создание, с которым мне захотелось сходить на свидание и переспать, не являлось человеком. Мои телепатические способности сильно ограничивали мои возможности. Конечно, я могла бы переспать с кем-нибудь просто для галочки, но мне хотелось не просто заняться сексом, но и получить от него удовольствие.

Что, если мы окажемся в постели, но после многих лет ожидания выяснится, что у меня нет к этому никакого таланта? Или мне просто не понравится. Может быть, создатели книг и фильмов преувеличивают – как и Арлин, которая, кажется, не понимала, что я не хочу слушать о ее сексуальных похождениях.

В конце концов, я погрузилась в долгие темные сны.

Следующим утром, попутно рассказывая бабушке о прогулке с Биллом и наших планах на будущее, я сделала несколько звонков. Я нашла двух электриков, сантехника и других рабочих, которые дали мне номера, по которым с ними можно будет связаться ночью, и позаботилась о том, чтобы они отнеслись к звонку от Билла Комптона серьезно.

Я уже расположилась на солнце, планируя позагорать, когда бабушка вынесла телефон.

– Твой начальник, – сообщила она. Сэм ей нравился и, вероятно, успел сказать что-то приятное, потому что бабушка улыбалась, как Чеширский Кот.

– Привет, Сэм, – сказала я. Возможно, мой тон был не слишком радостным: я понимала, что раз мне звонят, на работе что-то пошло не так.

– Дон не сможет выйти сегодня, – сказал Сэм.

– О боже, – отозвалась я, понимая, что мне придется ее подменить. – У меня были планы, Сэм, – с этого стоило начать. – Когда я нужна?

– Сможешь поработать с пяти до девяти? Это очень поможет.

– И у меня будет дополнительный выходной, да?

– Дон как-нибудь отработает часть твоей смены, устроит?

Я издала шипение и почувствовала строгий взгляд бабушки. После звонка она обязательно прочитает мне лекцию.

– Ой, ладно, – сказала я с неохотой. – Увидимся в пять.

– Спасибо, Сьюки, – сказал Сэм. – Я знал, что могу на тебя рассчитывать.

Я попыталась отнестись к этому как к комплименту. Редкое прекрасное свойство – вы всегда можете рассчитывать на помощь и участие Сьюки, потому что у Сьюки нет личной жизни!

Разумеется, я могла прийти к Биллу после девяти. Он в любом случае будет бодрствовать всю ночь.

Никогда раньше смена не тянулась так долго. Мне едва хватало концентрации, чтобы поддерживать защиту разума, потому что я постоянно думала о Билле. Повезло, что посетителей было немного, иначе я бы наверняка поймала массу чужих мыслей. Я и так узнала, что у Арлин задержка и она ужасно боится беременности. Не успев сообразить, что не стоит этого делать, я быстро обняла ее. Арлин испытующе посмотрела на меня и покраснела.

– Ты прочитала мои мысли, Сьюки? – спросила она с опаской.

Арлин была одной из немногих людей, принимающих мою способность. Она не пыталась объяснить ее или навесить на меня ярлык «урода», но и не выражала своего отношения вслух – и каждый раз, когда мы приближались к этой теме, ее тон менялся.

– Прости, я не хотела, – пробормотала я. – Сегодня сложно сосредоточиться.

– Ладно, ладно. Но теперь держись от меня подальше. – Арлин взмахнула рыжими кудряшками и погрозила мне пальцем

Я готова была разрыдаться.

– Прости, – повторила я и метнулась в кладовку, надеясь взять себя в руки. Мне нужно было сохранить лицо и не расплакаться.

Я услышала, как за мной открылась дверь.

– Арлин, я же уже извинилась, – рявкнула я, мечтая, чтобы меня оставили в покое. Иногда Арлин путала телепатию и способности экстрасенса. Я боялась, что она спросит, верны ли ее подозрения. Лучше бы просто купила тест на беременность.

– Сьюки, – это был Сэм. Он положил руку мне на плечо и заставил развернуться. – Что случилось? – его голос был мягким, и от этого стало еще труднее сдерживать слезы.

– Не говори со мной так ласково, иначе я расплачусь, – предупредила я.

Сэм коротко рассмеялся и притянул меня к себе.

– В чем дело? – Он не собирался сдаваться и уходить.

– Ну… – Я осеклась. Я никогда не обсуждала свою проблему (так я предпочитала ее называть) с Сэмом или с кем-то другим. В Бон-Темпсе ходили слухи о том, почему я такая странная, но, похоже, никто не осознавал, что мне постоянно приходится слушать их суматошные мысли, хочу я того или нет, каждый день, без остановки, без паузы, без отдыха…

– Ты услышала что-то, что тебя расстроило? – его голос был тихим и сдержанным. Он коснулся центра моего лба, давая понять, что знает, как именно я «слышу».

– Да.

– Не можешь ничего с этим поделать, да?

– Да.

– Ненавидишь все это, милая?

– О да.

– Тогда ты понимаешь, что ни в чем не виновата, верно?

– Я пытаюсь не слушать, но не всегда могу удержать защиту. – Слезы все-таки потекли по щекам.

– Ты удерживаешь защиту? Как именно ты это делаешь, Сьюки?

Казалось, что ему действительно интересно, что он спрашивает не из сострадания к безнадежному случаю. Я чуть приподняла голову и посмотрела в большие ярко-синие глаза Сэма.

– Я просто… сложно объяснить тому, кто никогда этого не делал… я выставляю забор – нет, не так, я скорее смыкаю стальные пластины между своим разумом и разумами остальных.

– И тебе приходится поддерживать эти пластины?

– Да. Это требует огромных усилий. Поэтому люди и считают меня сумасшедшей – мне приходится делать два дела одновременно. Часть меня пытается удержать защиту, пока другая запоминает заказы, и так постоянно. Иногда мне не хватает внимания поддерживать связный разговор. – Мне стало легче просто от возможности наконец произнести это вслух.

– Ты слышишь мысли как слова или просто понимаешь общее настроение?

– Зависит от того, кого я слушаю и в каком мы оба состоянии. Если человек пьян или очень злится, это чаще образы, впечатления, намерения. Если он трезв и спокоен, я разбираю слова и какие-то картины.

– Вампир сказал, что ты не слышишь его.

От мысли о том, что Билл и Сэм обсуждали меня, я почувствовала себя… странно.

– Это правда.

– С ним тебе легче?

– Да, – признала я от всего сердца.

– А меня ты слышишь, Сьюки?

– Я не хочу пытаться! – быстро ответила я и шагнула к выходу из кладовки, но остановилась, опустив ладонь на дверную ручку. В кармане шорт нашлась салфетка, и я вытерла со щек дорожки слез. – Если я прочитаю твои мысли, мне придется уволиться, Сэм! А мне нравится эта работа, мне нравишься ты.

– Просто попробуй как-нибудь, Сьюки, – спокойно предложил Сэм. Он повернулся, чтобы вскрыть упаковку с виски. В руках у него был острейший канцелярский нож, обычно лежащий в кармане. – Не волнуйся насчет меня. Работа останется при тебе, пока ты этого хочешь.

Я протерла стол, на который Джейсон просыпал соль. Он забегал чуть раньше, чтобы съесть гамбургер с картошкой и выпить пару кружек пива. Предложение Сэма крутилось в голове.

Я не стану пытаться услышать его сегодня – он будет к этому готов. Лучше дождусь момента, когда он отвлечется на что-то, и вот тогда проскользну внутрь и немного послушаю. Меня впервые пригласили, и это оказалось очень приятным.

Я поправила макияж и расчесалась. Весь вечер я проходила с распущенными волосами на случай, если зайдет Билл, хотя это и было чертовски неудобно. Рабочее время почти закончилось, и я забрала сумочку из ящика в офисе Сэма.

Дом Комптонов, так же как и бабушкин, стоял вдали от дороги. Виден он был чуть лучше, а окна, наверное, выходили на кладбище. Частично это объяснялось его высотой: здание стояло на возвышенности, и к тому же в нем было два полноценных этажа. Бабушкин дом был меньше; наверху располагалось несколько пустующих спален и мансарда, но они представляли собой скорее чердак с высоким потолком, чем настоящий второй этаж.

В лучшие для семьи Комптон времена коттедж выглядел отлично. Даже в темноте он сохранял некое благородство. Но я знала, что при свете дня окажется, что краска с колонн начала осыпаться, обшивка потрескалась, а двор зарос до состояния джунглей. В привычных для Луизианы тепле и влаге растения выходили из-под контроля достаточно быстро. Старик Комптон был не из тех, кто нанимает садовника. Когда он окончательно ослаб, сад остался без присмотра.

Круговую подъездную дорожку не подновляли уже много лет, и мою машину снесло ближе к дому. Я увидела, как ярко он освещен, и начала понимать, что сегодняшний вечер будет отличаться от вчерашнего. Рядом со входом стояла еще одна машина, белый «Линкольн Континенталь» с темно-синей крышей. Бампер был усыпан наклейками. Одна, сине-белая, гласила: «Вампиры сосут», другая, красно-желтая: «Если ты сдаешь кровь, просигналь». Третья тщеславно сообщала: «Клыки № 1».

Если у Билла уже были другие гости, мне, возможно, следовало вернуться домой. Но он ведь пригласил меня. Он меня ждал. Я нерешительно подняла руку и постучала в дверь.

Открыла вампирша. Высокая – как минимум пять футов одиннадцать дюймов роста, – чернокожая, светящаяся безумно ярким светом. Одета она была в спандекс: спортивный ярко-розовый топ и такие же легинсы до середины икры. Образ дополняла белая мужская рубашка, накинутая на плечи и незастегнутая. Выглядела вампирша до ужаса дешево и наверняка вызывала обильное слюноотделение у любого увидевшего ее мужчины.

– Ну, привет, человеческая цыпочка, – промурлыкала она.

Я неожиданно осознала, в какой опасности нахожусь. Билл много раз предупреждал меня, что не все вампиры настолько же дружелюбны – а я ведь и его самого время от времени считала пугающим. Я не могла прочесть мысли этого существа, но слышала злость в ее голосе.

Возможно, она здесь, чтобы навредить Биллу. Или она просто его любовница.

Все эти мысли промелькнули в моем сознании, но не отразились на лице – не с моим многолетним опытом самоконтроля. Я улыбнулась фирменной улыбкой, не раз выручавшей меня в подобных ситуациях, выпрямила спину и весело отозвалась:

– Привет! Мы с Биллом договорились, что сегодня я заеду к нему и кое-что расскажу. Он дома?

Вампирша расхохоталась. Ничего нового, я привыкла, что надо мной смеются. В ответ я улыбнулась еще шире. От этого существа веяло опасностью, как от горящей лампы теплом.

– К тебе тут приехала человеческая девчонка, Билл! – крикнула она через плечо.

Плечи у нее были что надо – узкие, темные, красивые. Я постаралась не показать, насколько легче мне стало от упоминания Билла.

– Она тебе нужна? Или я могу ее засосать?

Только через мой труп, гневно подумала я, и тут же поняла, что это вполне вероятный исход. Я не услышала ответа Билла, но вампирша отступила, пропуская меня в старый дом. Бежать было бесполезно; она бы в два счета меня догнала. К тому же я не видела Билла и не знала, в порядке ли он. Пришлось собрать в кулак всю свою храбрость и надеяться на лучшее. Это у меня неплохо получалось.

Большая гостиная была заполнена темной старой мебелью и людьми. Нет, не совсем, осознала я, присмотревшись; людьми были только двое из четверых, остальные – вампиры, и весьма странные.

Оба – белые мужчины. Один был пострижен почти под ноль, и каждый дюйм его кожи покрывали татуировки. Другой – высокий, даже выше встретившей меня вампирши ростом, может быть, в шесть футов четыре дюйма, с длинными темными волосами и отличной фигурой.

Люди не производили настолько сильного впечатления. Женщина была светловолосой и полненькой, лет тридцати пяти или чуть старше. Избыток макияжа делал ее потасканной, как старые туфли. Другое дело мужчина – он был красив. Возможно, один из самых красивых мужчин, каких я встречала. Ему не могло быть больше двадцати одного. Смуглый – возможно, с испанской кровью, – невысокий и хорошо сложенный. А еще на нем не было ничего, кроме джинсовых шорт и макияжа. Я воспринимала подобное спокойно, но привлекательным не считала.

Затем я заметила Билла – он шевельнулся, и я различила его в тени коридора, ведущего из гостиной вглубь дома. Я посмотрела ему в глаза, пытаясь понять, что же мне делать. Но его застывшее, не выражающее никаких эмоций лицо напугало меня еще сильнее. Я не могла поверить, что вообще думаю об этом, но сейчас мне пригодилось бы прочесть его мысли.

– Вечер становится все лучше, – сказал длинноволосый вампир. Он, кажется, был в восторге. – Это твоя подружка, Билл? Такая свежая.

Я вспомнила пару полезных фраз, подхваченных от Джейсона.

– Если позволите, я бы хотела на минутку отвлечь Билла, – сказала я очень вежливо, как будто ничего необычного не происходило. – Я договорилась с рабочими по поводу дома.

Я пыталась звучать сухо и по-деловому, как настоящий профессионал, хотя мои шорты, футболка и «найки» вряд ли придавали мне внушительности. Но я надеялась создать видимость того, что эти «милые люди, которых я встретила во время работы», совершенно точно не могут представлять угрозу.

– А говорили, что Билл придерживается диеты и пьет только искусственную кровь, – сказал вампир с татуировками. – Похоже, нам наврали, Диана.

Вампирша наклонила голову и смерила меня долгим взглядом.

– Не уверена. Она выглядит девственной.

Она определенно имела в виду не плеву. Я сделала несколько шагов в сторону Билла, чертовски надеясь, что в случае чего он сможет меня защитить. Но я совершенно не была в этом уверена. Продолжая улыбаться, я надеялась, что он что-то скажет или сделает.

И он сказал:

– Сьюки – моя.

Его тон был холодным и вкрадчивым. Будь слова камнем, они ушли бы под воду, не побеспокоив ее глади. Я бросила на него пристальный взгляд, но мне хватило ума промолчать.

– Хорошо ли ты заботишься о нашем Билле? – спросила Диана.

– Не твое гребаное дело, – ответила я, снова используя словечко из репертуара Джейсона и продолжая улыбаться. Я предупреждала, что у меня есть характер.

Повисла мучительная пауза. Все, и вампиры, и люди, кажется, изучали меня так внимательно, будто хотели пересчитать волоски на моих руках. Затем высокий вампир затрясся от смеха, и вскоре остальные присоединились к нему. Пока они хохотали, я переместилась еще ближе к Биллу. Он не смеялся. Его темные глаза сфокусировались на мне, и у меня возникло смутное ощущение, что ему сейчас тоже очень хотелось бы, чтобы я могла прочитать его мысли. Ему грозила опасность, а значит, и мне тоже.

– У тебя забавная улыбка, – задумчиво сказал высокий вампир. Он нравился мне больше, пока смеялся.

– Ох, Малькольм, – сказала Диана. – Тебе все человеческие женщины кажутся забавными.

Малькольм притянул к себе человеческого юношу и крепко его поцеловал. Мне сделалось дурно. Такие интимные вещи не следует выставлять напоказ.

– Это правда, – сказал Малькольм через мгновение, отстранившись от юноши – к его очевидному разочарованию. – Но в этой женщине есть что-то необычное. Может, у нее особенно насыщенная кровь.

– Эй, – сказала светловолосая женщина тоном, от которого могло бы побиться стекло. – Это же просто чокнутая Сьюки Стакхаус.

Я посмотрела на нее внимательнее и, мысленно стерев с ее лица следы долгой дороги и большую часть макияжа, наконец узнала. Джанель Леннокс проработала в баре около двух недель, пока Сэм не выгнал ее. Арлин говорила, что она переехала в Монро.

Вампир с татуировками обнял Джанель и погладил ее грудь. Я почувствовала, как кровь отливает от моего лица. Они были мне отвратительны – и ситуация усугублялась. Джанель, как и вампир, утратившая остатки стыдливости, положила руку на его пах и слегка сжала.

По крайней мере, я поняла, что вампиры точно могут заниматься сексом. Но это знание не принесло мне никакого удовольствия. Малькольм, наблюдавший за мной, заметил мое отвращение.

– Она невинна, – сказал он Биллу с предвкушающей ухмылкой.

– Она – моя, – повторил Билл.

На этот раз его тон звучал более напряженно. Даже шипение гремучей змеи не было бы более очевидным предупреждением.

– Брось, Билл, не хочешь же ты сказать, что получаешь от этой малышки все, что тебе нужно, – сказала Диана. – Ты выглядишь бледным и слабым. Она плохо о тебе заботится.

Я подбиралась все ближе к Биллу.

– Послушай, – продолжила Диана, которую я уже почти ненавидела, – попробуй женщину Лиама или Джерри, симпатичного дружка Малькольма.

Джанель не отреагировала на предложение одолжить ее у Лиама, возможно, потому что была слишком занята молнией на его джинсах, но Джерри, симпатичный протеже Малькольма, охотно скользнул к Биллу. Я улыбалась, всерьез опасаясь, что челюсть сведет от напряжения – Джерри обнял Билла за плечи, провел носом по его шее, потерся обнаженной грудью о его рубашку.

На Билла было больно смотреть: лицо исказилось от напряжения, обнажились клыки – я впервые видела их полностью выпущенными. Очевидно, искусственная кровь не удовлетворяла всех его потребностей.

Джерри начал вылизывать его ключицу. Удерживать защиту разума и дальше было выше моих сил. Я не могла услышать ни кого-либо из троих вампиров, ни слишком увлеченную Джанель, значит, оставался Джерри. Я прислушалась и подавилась.

Дрожа от предвкушения, Билл уже наклонялся к шее Джерри, когда я крикнула:

– Нет! У него сино-вирус!

Билл замер и посмотрел на меня из-за плеча Джерри – как будто сбросивший чары. Он тяжело дышал, но клыки постепенно втягивались. Я воспользовалась возможностью и сделала еще несколько шагов. Теперь мы были совсем близко.

– Сино-ВИЧ, – повторила я.

Накачанные алкоголем или наркотиками жертвы на некоторое время одурманивали вампиров, и некоторым из них это даже нравилось. Но любые человеческие болезни, в том числе передающиеся половым путем, были им не страшны.

Кроме сино-ВИЧ. Даже он не мог убить вампиров, как обычный ВИЧ убивал людей, но из-за него немертвые теряли силы почти на месяц, в течение которого их было достаточно легко выследить и упокоить. А иногда вампиры, которые регулярно кусали инфицированного человека, умирали – или переумирали? – без чьих-либо дополнительных усилий. Сино-ВИЧ все еще был редкостью в Штатах, но уже получил распространение в портовых городах вроде Нового Орлеана, где было много моряков и путешественников из разных стран, приезжающих в город с намерением развлечься.

Вампиры замерли, глядя на Джерри так, будто он был смертью в человеческом обличье; для них, возможно, так оно и было.

Неожиданно Джерри обернулся и прыгнул на меня. Пусть он и не был вампиром, сил у него хватало – похоже, его вирус пока что оставался на начальной стадии. Он прижал меня к стене; одной рукой вцепился в горло, другой замахнулся, чтобы ударить в лицо. Я вскинула руки, пытаясь защититься, но тут Джерри застыл. Билл сжал его запястье.

– Отпусти ее, – сказал он таким тоном, что я сама испугалась.

Произошло столько пугающих вещей – их становилось все больше, – что я не была уверена, смогу ли вообще когда-нибудь чувствовать себя в безопасности. Чужие пальцы все так же сжимали мое горло, и я невольно издала тихий всхлипывающий звук. Я скосила глаза в сторону и, взглянув на серое лицо Джерри, поняла, что Билл держит его за руку, а Малькольм – за ноги, и Джерри настолько напуган, что не может понять, чего от него хотят.

Комната поплыла перед глазами, голоса слились в белый шум. Сознание Джерри боролось с моим. Я не могла закрыться от лавины его мыслей – воспоминаний о его любви, которая заразила его, которая бросила его ради вампира, которую Джерри убил своими руками в приступе ревности. Я видела, что его жажда мести не была удовлетворена – Джерри было мало тех вампиров, которых он успел заразить. А еще он понимал, что они не оставят его в живых.

Над его плечом появилось лицо Дианы – она улыбалась.

Билл сломал Джерри запястье.

Тот закричал и рухнул на пол. Кровь вновь прилила к моей голове, и я едва не потеряла сознание. Малькольм поднял Джерри и понес к дивану с такой непринужденностью, будто в его руках был свернутый в рулон ковер. И только выражение его лица выдавало настоящие эмоции – Джерри повезет, если он умрет быстро.

Билл встал передо мной, заняв место Джерри. Его пальцы, только что сломавшие человеческое запястье, массировали мою шею с почти бабушкиной нежностью. Он приложил палец к моим губам, убеждаясь, что я буду молчать.

Затем, обняв меня одной рукой, Билл повернулся к другим вампирам.

– Это все весьма занимательно, – сказал Лиам. Его голос был спокойным, как будто Джанель сейчас не делала ему натуральный интимный массаж. Во время инцидента он не удосужился даже сдвинуться с места. Спущенные джинсы обнажили татуировки, о существовании которых я бы предпочла не знать. Меня подташнивало. – Но я думаю, что нам стоит вернуться в Монро. Нужно будет поговорить с Джерри, когда он очнется, верно, Малькольм?

Малькольм забросил так и не пришедшего в себя Джерри на плечо и кивнул. Диана выглядела разочарованной.

– Но, мальчики, – запротестовала она, – мы так и не выяснили, откуда малышка узнала.

Двое мужчин моментально перевели взгляды на меня. С тем же будничным видом Лиам достиг оргазма. Что ж, ясно, вампиры умеют и это. Издав короткий довольный вздох, Лиам сказал:

– Спасибо, Джанель. Это хороший вопрос, Малькольм. Диана, как обычно, режет по живому.

Они засмеялись, будто услышали хорошую шутку, но лично я находила ее скорее жуткой.

– Ты пока не можешь говорить, верно, милая? – задавая вопрос, Билл сжал мое плечо, словно опасаясь, что иначе я не пойму намека.

Я покачала головой.

– Я могла бы заставить ее говорить, – предложила Диана.

– Ты забываешься, – мягко ответил ей Билл.

– Ах да. Она – твоя, – улыбнулась Диана. Непохоже, чтобы этот аргумент казался ей убедительным или пугал.

– Вам стоит перенести визит на другое время, – сказал Билл, и по его тону было понятно, что за этими словами кроется предложение покинуть дом или драться с ним.

Лиам поднялся, застегнул джинсы и махнул своей спутнице.

– Пошли, Джанель, нас выгоняют.

Татуировки поплыли по его мускулистым рукам, когда он потянулся. Джанель провела ладонями по его ребрам, словно не могла им насытиться, и Лиам оттолкнул ее с той же легкостью, с какой отмахиваются от мухи. Джанель выглядела раздосадованной, но не оскорбленной – я на ее месте была бы в ярости. Но, видимо, она успела привыкнуть к подобному обращению. Малькольм поднял Джерри и без лишних слов понес к выходу. Даже если вирус успел ему передаться, пока это ни в чем не проявлялось. Диана ушла последней, забросив на плечо ремень дамской сумки и посмотрев на нас выразительным взглядом.

– Оставляю влюбленных пташек наедине, если вы так настаиваете. Спасибо за вечер, – весело сказала она и захлопнула за собой дверь.

Когда с улицы донесся шум заводящейся машины, я потеряла сознание.

Такого со мной никогда еще не случалось – и, я надеюсь, никогда не случится снова, – впрочем, у меня было некое оправдание. Когда мы с Биллом проводили время вместе, я слишком часто была без сознания. Мысль была важной, и следовало уделить ей больше внимания, но не прямо сейчас. Стоило мне прийти в себя, на меня вновь обрушились все прошедшие события. К горлу подкатила тошнота. Билл немедленно подтолкнул меня к краю дивана, но мне удалось удержать остатки пищи в желудке – возможно, потому что я весь день почти ничего не ела.

– Все вампиры так себя ведут? – прошептала я. Горло болело, на коже, наверное, остались синяки. – Они были ужасны.

– Я пытался перехватить тебя в баре, когда выяснил, что тебя нет дома, – сказал Билл. Его голос был пустым. – Но ты уже уехала.

Я знала, что это ничего не изменит, но все равно заплакала. Я была уверена, что Джерри уже мертв, и чувствовала, что должна была что-то сделать – но не могла же я молчать, пока он пытался заразить Билла. За каких-то пятнадцать минут случилось столько всего ужасного, что голова шла кругом. Я испытала страх за свою жизнь, за жизнь – то есть существование – Билла, меня заставили смотреть на то, что должно происходить за закрытыми дверями спальни, без свидетелей, я видела своего возлюбленного в агонии кровавой похоти – акцент на слове «похоти», – и едва не погибла от рук больного хастлера. Если подумать, я имела полное право плакать. Я села и, всхлипывая, принялась вытирать лицо платком, который передал мне Билл. Мелькнувший в голове вопрос, зачем вампиру мог понадобиться платок, был проблеском обыденности, быстро пропавшим в потоке моих слез.

Биллу хватило такта не пытаться меня обнять. Он сел на пол и вежливо отвернулся, не разглядывая меня, пока я плачу.

– Когда вампиры живут в гнездах, – неожиданно сказал он, – они, как правило, становятся более жестокими, потому что подзуживают друг друга. Они постоянно находятся в обществе подобных себе, постоянно помнят, что лишились практически всего человеческого. Они начинают считать себя выше всех законов. Вампиры вроде меня, живущие в одиночестве, чуть лучше помнят о том, что когда-то были людьми.

Я слушала его мягкий голос. Он медленно озвучивал свои мысли, пытаясь объяснить мне нечто необъяснимое.

– Сьюки, для некоторых из нас жизнь веками состояла из соблазнения и присвоения. Синтетическая кровь и относительное принятие со стороны людей не изменят этого. Не за одну ночь и даже не за десять лет. Диана, Лиам и Малькольм живут вместе уже пятьдесят лет.

– Как мило, – сказала я, и в моем тоне было кое-что, чего я не чувствовала в себе никогда раньше: горечь. – Они звали тебя на празднование золотой свадьбы?

– Ты сможешь об этом забыть? – спросил Билл. Его большие темные глаза были все ближе. Его губы замерли в паре дюймов от моих.

– Я не знаю, – выпалила я. – А я ведь думала, способны ли вы…

Он удивленно приподнял бровь.

– Способны ли мы?..

– Способны ли… – Я осеклась, подыскивая подходящую формулировку. За один вечер я увидела больше отвратительных вещей, чем за всю жизнь, и мне не хотелось добавлять к ним еще одну. – Способны ли вы возбудиться, – сказала я, избегая его взгляда.

– Теперь ты знаешь о нас больше, – его голос звучал так, будто он старался не рассмеяться. – Мы можем заниматься сексом, но не зачинать или производить на свет детей. Возможно, тебе станет легче от мысли, что у Дианы не может быть детей?

У меня слетели тормоза. Я посмотрела ему прямо в глаза.

– Не смей. Надо мной. Смеяться.

– Ох, Сьюки, – сказал Билл и протянул руку, чтобы коснуться моей щеки.

Я оттолкнула его и вскочила на ноги. К счастью, он не попытался мне помочь, но сидел на полу и смотрел на меня с застывшим нечитаемым лицом. Клыки Билла были втянуты, но я понимала, что он все еще мучится от голода. Плохо.

Моя сумочка лежала на полу возле входной двери. Держаться на ногах получалось не слишком хорошо, но все же получалось. Я достала из кармана список рабочих и положила его на столик.

– Мне пора.

Билл неожиданно оказался прямо передо мной. Снова воспользовался одной из своих вампирских способностей.

– Можно поцеловать тебя на прощание? – спросил он.

Его руки были опущены вдоль тела, ясно демонстрируя, что он не прикоснется ко мне, пока я не позволю.

– Нет, – сказала я резко. – После них я этого не вынесу.

– Я зайду к тебе в гости.

– Да. Наверное.

Билл потянулся, чтобы открыть передо мной дверь, но в первое мгновение я подумала, что он хочет прикоснуться ко мне, и вздрогнула. Я развернулась на пятках и едва не бегом бросилась к своей машине. Слезы туманили зрение. Хорошо, что ехать до дома было недалеко.