Мор сопротивляется изо всех сил. Если сломается позвоночник, он не будет уничтожен, но полностью лишится возможности двигаться. Биоробот безуспешно цепляется сломанными лапами за каменный пол, пальцы плохо слушаются, когти вырезают в камне глубокие борозды. Медленно, очень медленно голова поднимается, спина изгибается колесом. Едкий пот заливает глаза, руки дрожат, мышцы вот-вот откажут. Павлу кажется, что сейчас оборвётся какая-то жила в животе и он умрёт от внутреннего кровоизлияния. Что-то трещит и рвётся в груди, в голове гул, глаза наливаются темнотой. Он уже ничего не соображает, просто тупо тянет на себя башку проклятого мора, которая никак не хочет ломаться. В какой-то момент гаснущее сознание ловит чуть заметную слабину. Неожиданный толчок вниз, поворот и рывок. Хруст, придушенный рёв обрывается и голова мора неправдоподобно легко прижимается к груди Павла. Он обессилено валится на спину, несколько секунд неподвижно лежит, тупо глядя в потолок. Голова проясняется и Павел с удивлением обнаруживает себя на полу, рядом с мёртвым мором. Ладони крепко сжимают оторванную голову биоробота. С трудом поднимается с каменного пола. В разбитом шлеме ещё жив фонарь. Круг света выхватывает из темноты лужу чёрной жидкости, обезглавленное тело мора. Обе лапы переломаны, страшно торчат белые кости. В глубине тёмной пещеры слышится возбуждённое повизгивание – летучие собаки чуют кровь, но подобраться ближе боятся. Больше здесь делать нечего. Павел бредёт прочь от пещеры. Идти очень тяжело, ноги едва передвигаются. Становится трудно дышать. Павел лёгонько стукает перчаткой по шлему, осколки лицевой панели сыпятся стеклянным дождиком на каменный пол. Стало немного лучше, но проклятый бронекостюм тяжёл, словно пианино.
Павел добрался до входа в жилой комплекс часа через три. Что бы не заблудиться, пришлось всё время смотреть в пол – на пыльных камнях остались едва заметные отпечатки подошв. Несколько раз сбивался, приходилось возвращаться, разыскивать следы и идти по ним дальше. Последнюю сотню шагов полз на четвереньках. Когда упёрся в железную плиту, решил, что опять сбился с пути и зашёл в тупик. С трудом поднимает тяжёлую голову. В глазах муть, плохо видно. Стереть пот нет сил, упадёт, если поднимет руку. Почти не соображая от усталости, несколько раз бодает стену. Звук получается слабый, быстро гаснущий, но всё-таки чувствуется разница. Удар о камни чуть-чуть другой, разбитый шлем дребезжит иначе. Налобный фонарь не выдерживает очередного испытания. Стекло грустно хрустит, крупные куски падают на пол, свет гаснет. Чёрная мгла окутывает человека, мёртвая тишина обрушивается лавиной. Только тоненько звенит в ушах. Павел без сил лежит на ступенях. Как открыть двери он не знает и профессор не сказал. Остаётся ждать.
В абсолютном мраке и тишине время останавливается. Павел вдруг вспомнил, что Соловейчик от рождения слеп и глух. Вот сейчас он, Павел Климочкин, невольно стал таким. Почувствовал, как страх, настоящий, остужающий кровь в жилах, заползает в него из тьмы. Невыносимая тоска, ужас полного одиночества сдавили душу. Павел импульсивно задёргался, скрежет железа о камни немного успокоил. А ведь тысячи несчастных живут так, подумал он, долгие годы. Лишённые всего в буквальном смысле, даже простого общения с кем бы то ни было. Только ты один в абсолютном мраке и тишине. Ты даже не можешь думать, только чувства – радость, огорчение, но чаще всего – тоска. Вот говорят: тоска зелёная. Вы счастливчики, подумаешь ты, знаете, что такое зелёное. Даже не подумаешь, нет, думают словами. Просто мелькнёт в сознании искорка невнятной мысли … враньё всё! Красивое враньё. Ты не услышишь слово зелёное, ты вообще не слышишь слов, у тебя нет представления, что такое слова. Обычный человек даже не в состоянии представить, что это – не видеть, не слышать, не думать, а только чувствовать чьё-то прикосновение, ощущать лёгкое дрожание земли от чужих шагов, дуновение воздуха. Когда маленький человек взрослеет, он начинает познавать мир. Познание начинается с собственного тела. Ты спрашиваешь себя – а зачем оно? Что за странные отростки на голове? А вот это, слезящиеся ямки на лице? Правдивый ответ на эти вопросы страшен. Вот тогда и начинается настоящий ужас. Хорошо, если ты дурак. Тупой, всегда радостный идиот. Такому легко. А если нет? Если от природы умён, догадлив, чувствуешь тягу к познанию, как тогда жить? И стоит ли вообще. Человек верующий скажет: да, стоит. Такая жизнь – испытание. Неси тяжкий груз до конца, такова судьба, суд Божий…
Легко сказать, попробуй выполнить! Ни день, ни два, а бесконечно долгие годы жить в полной темноте и безмолвии, зная, что рядом совсем другой мир. Как представить непредставимое?
- … вам гореть в аду. Всех, кто тратит дни на развлечения, наркоту, блуд, чья жизнь катится вниз брошенным камнем без цели и смысла, всех в огонь! Вы заполнили землю серой массой, пожирающей всё живое. Катастрофа убила половину … мало! ... надо остальных … - громко звучит странно знакомый голос.
- Павел Андреевич, с кем вы разговариваете? У вас что, имеется прибор секретной связи? – раздаётся другой голос, тоже знакомый.
Павел открывает глаза. Веки больно разлипаются, словно лицо густо замазано мёдом. Глаза щиплет, уголки заполняются слезами. Сквозь коричневую муть видит футуристическую железную харю без носа, рта и ушей. Три круглых вылупастых глаза разъезжаются в разные стороны. Павел с трудом соображает, что это объективы в верхней части робота-прислуги. Поворачивает голову, обнаруживает, что его шлем висит на щупальце робота.
- Так что с вами? – снова звучит голос. На этот раз Павел узнаёт – Соловейчик, доктор, у которого он был. Ещё несколько секунд уходит на то, чтобы окончательно прийти в себя. Голова робота опять склоняется, слышится знакомый голос.
- Павел Андреевич, я нарочно разговариваю с вами в виде робота, так вам легче сосредоточиться. На всякий случай; я – Соловейчик Пётр Васильевич, доктор наук. Вы у меня дома, э-э … правильнее, в лаборатории, соединённой с жилым комплексом. Несколько часов назад вы отправились в пещеры испытать бронекостюм моего производства. Вспоминаете?
- Да, вспомнил, док, всё в порядке, - отвечает Павел. Он уже сидит на полу, спина упёрта в стену, руки безвольно висят вдоль тела. – Так о чём это мы, док?
Слышится глубокий вздох. Робот голосом доктора укоризненно произносит:
- И вы ещё спрашиваете? Я нашёл вас без сознания на пороге, шлем разбит, костюм изуродован, в руке оторванная голова мора. Вы с ног до головы покрыты фекалиями. Я и предположить не мог, что простая прогулка по пустому подземелью может вот так … не подберу слов. Расскажите, как вам удалось так славно погулять.
Робот-прислужник аккуратно кладёт Павла на лежак. Носилки трогаются, потолок плывёт над головой, тело чувствует движение. Потолок замирает, ловкие щупальца робота колдуют над застёжками, части бронекостюма одна за другой исчезают. Вместе с ними пропадает ощущение жёсткой скорлупы, что давила со всех сторон. С невыразимым облегчением Павел поднялся с носилок. Садится в кресло, лежак бесшумно уезжает, робот уплывает вслед за ним.
- Вы здесь, док? – на всякий случай спрашивает Павел.
- Я всегда везде, - насмешливо отвечает голос.
- А, ну тогда слушайте…
Соловейчик некоторое время молчал, обдумывая услышанное.
- Ну что, док? Чего молчите?
- Да вот думаю… ладно, насчёт летучих мышей объяснить можно легко: наверху ураган, мыши просто спрятались поглубже. Вы упомянули о тяге. Да, так вероятнее всего. А вот мор другое дело. Конечно, можно предположить, что его тоже застала буря и он залез под землю, вы случайно встретились. Нет, не верю! То есть встреча действительно была случайной, но вот само появление мора не просто так. Он искал меня и нашёл бы, если … нет, обнаружил бы только двери, но и этого достаточно. В общем, вы молодец, что уничтожили его. Я приму меры, чтобы больше ни одна тварь не подбиралась так близко.
- Док, вы представить не можете, чего мне стоило убить его, - произнёс Павел, качая головой. – Во-первых, отказали всё стволы. Во-вторых, забарахлили приборы, я ослеп. В-третьих, мускулатура у костюмчика оказалась слабоватой. Я чуть пупок не надорвал, пока башку мору откручивал.
- Да, да, я уже разобрался. Видите ли, Павел Андреевич, бронекостюм не рассчитан на купание в фекалиях летучих собак. Их дерьмо содержит очень едкий компонент, это вещество почти не встречается в природе в чистом виде. Я и представить не мог, что вас … э-э … ну, с вами будут сражаться таким экзотическим оружием. Что касается остального… Увы, я отстал от жизни. Считал, что главный фактор превосходства в бою это эффективное вооружение и средства раннего обнаружения. Оказывается, не совсем так. Грубая, примитивная драка по-прежнему является одним из основных средств достижения победы в бою. Безусловно, я внесу изменения в конструкцию бронекостюма.
- Благодарю вас, док, - с чувством произносит Павел. Голова падает на грудь, раздаётся храп.
На следующий день отдохнувший, залечивший синяки и ссадины, Павел сидел в комнате на диване. Воздух приятно пахнет хвоей, из скрытых динамиков доносятся тихие звуки, характерные для утреннего леса. В стене напротив яркими красками светится трёхмерное изображение поляны, блестит далёкое озеро.
- Док?
- Доброе утро, Павел Андреевич, - отзывается Соловейчик.
- Док, как дела с костюмом?
- Процесс изготовления продолжается. Ближайшие двадцать часов вам предстоит бездельничать.
- Ладно, - пожимает плечами Павел. – А как насчёт серой массы? Вы грозились рассказать.
- Серой массы? А-а, вспомнил. Вы разбираетесь в нанотехнологиях, Павел Андреевич?
- Вы серьёзно спрашиваете, док? – удивился Павел. - Не больше, чем в электронике.
- Ну, ладно. Как вы помните, прошлый раз я упомянул о новых технологиях и опасностях, которые они несут, - заговорил Соловейчик лекторским тоном, - так вот, когда научились делать нанороботов – отвратительное слово, куда лучше нот – стала реальной проблема, о которой раньше только предполагали. А именно: сбой в исполняемой программе. Если в мозги обычного робота легко поставить ограничитель, а то и просто самоликвидатор, то как это сделать с нотом? Дело в том, что ноты размножаются в геометрической процессии. Если представить, что исходный материал бесконечен, то уже примерно за двое суток общая масса вновь созданных нотов превысит массу Земли. Термин «серая масса» не совсем точён, это всего лишь условное обозначение, но дело не в терминах. Опасность подобного явления столь велика, что его включили в состав «Машины судного дня» как основной элемент. К сожалению, процесс создания нотов шёл быстрее, чём придумали систему безопасности. Первый гром прогремел в Австралии.
- А где это? Я и не слышал о такой стране! – удивился Павел.
- На юго-восток от Евразии, недалёко от южного полюса. Сейчас безжизненный остров, а когда-то цветущий континент. Ну, не совсем цветущий, большую часть занимала пустыня, но примерно треть территории были пригодны для эффективного сельского хозяйства. Так вот: в одной частной лаборатории удалось создать самовоспроизводящегося нота для уничтожения органических отходов производства. Идея была такова: нот создаёт себе подобных до определённого числа. В огромный закрытый бассейн свозят отходы со всего города, где они перерабатываются в обыкновенную воду. Для страны, где большая часть пустыня, такая технология необходима.
Никто не знает, что случилось дальше. Ноты не перестали размножаться после достижения установленного предела. Мало того, они вырвались на свободу. Жизнь на огромном континенте была уничтожена за каких-то четыре дня. В первые же часы после начала катастрофы поднялась паника. Люди стремились покинуть обречённую землю любыми способами. Страшно представить – люди, животные, растения исчезают один за другим, просто истаивают, после них оставалась лужа! И быстро высыхала под палящим солнцем. Сообщение о катастрофе распространилось со скоростью молнии. Совет Безопасности колебался, какие предпринять действия к нераспространению заразы, счёт времени шёл на минуты! Президенты трёх стран – России, Китая и США решили уничтожить Австралию. Был отдан приказ сбивать всё самолёты из этой страны, топить всё суда. На континент обрушили тысячи тонн бомб, снарядов, ракет. По наиболее густонаселённым районам нанесли ядерные удары. Всё побережье Австралии, где жили люди, буквально выжгли, ведь надо было истребить всё формы жизни, полностью уничтожить органические вещества. При этом никакой гарантии, что такие меры помогут. Очень боялись, что вышедших из-под контроля нотов перенесёт ветром или течениями на другие континенты. Но заражение дальше не распространилось. То ли уничтожили всех нотов, то ли произошёл очередной сбой в программе и они сами прекратили работу, до сих пор неизвестно. Потом нашли способ безопасной работы с нотами.
- Какой? – с любопытством спросил Павел.
- Как говорили герои древних фильмов, что снимались на этой земле - если скажу, мне придётся убить вас. А если серьёзно, то на сегодня это одна из главных государственных тайн в странах, овладевших нанотехнологиями. Ну, если в общих чертах, то контролировать работу нотов можно только в электромагнитном поле определённой частоты. Мечты о саморемонтирующихся автомобилях и растущих, как грибы после дождя, домах, оказались детскими фантазиями.
- Жаль, - вздохнул Павел.
- Как сказать, - буркнул Соловейчик. - Человек один раз уже побывал в раю. И чем всё закончилось? Ладно, оставим разговоры. Ремонт БК идёт полным ходом. Будет усилена защита, встроена система автономного жизнеобеспечения, так что теперь это уже не костюм, а скафандр. Да, добавлен маяк и автоответчик «свой-чужой». Мне очень не понравилось, что мор появился так близко, потому автоответчик необходим. Сегодня отдыхайте, а завтра снова отправитесь в подземелье. Мне, кажется, удалось обнаружить дыру, через которую проник мор. Ваша задача: испытать новые доспехи, заделать дыру и уничтожить всё живое, что обнаружите.
- Есть, босс! Только позвольте спросить – если с дырой всё понятно, то зачем уничтожать всё живое? Летучие мыши ни в чём не виноваты.
- Потому что не всё живое является … ну, скажем так, полностью живым. В том числе и летучие мыши.
Металлокерамические створки метровой толщины прижались друг к другу, полностью отрезая Павла от приветливого мира подземного жилого комплекса. В стене, напротив, растёт и ширится чёрная полоса враждебного подземелья. Шаги гулко звучат по железному полу изоляционной камеры. Док постарался; по степени защиты боевой костюм стал похож на скафандр для работы на поверхности враждебной планеты. И хотя двигаться легко, можно даже кувыркаться или гопки скакать, по звуку шагов Павел понимает – на нём броня, по сравнению с которой рыцарские доспехи - детский карнавальный костюмчик из разрисованной бумаги. Мелкие камешки с хрустом рассыпаются в пыль под тяжестью скафандра, стылую тишину подземного мира рвёт на куски скрежет и треск дробящейся породы. Павел с удовольствием вслушивается в звуки. Они внушают уверенность, поднимают настроение. Усовершенствованный прибор ночного зрения позволяет видеть всё вокруг до мельчайших подробностей. На громадном булыжнике с плоской вершиной лежит камень величиной с лошадиную голову. Павел подходит ближе. Короткий замах, удар… Камень крошится, словно скорлупа грецкого ореха, куски щебня не больше зрелого яблока шрапнелью разлетаются по пещере. Павел разжимает кулак, радостно смотрит на бронированные пальцы. Сожалеющие оглядывается по сторонам – ну, где тута моры? Щас как въеду в лобешник и глаза на пол вывалятся!
Навигатор показывает, что до предполагаемой дыры ещё с полкилометра. Павел бежит по сужающейся пещере, обламывая плечами выступы, будто они из гипсокартона. За спиной клубится пыль, камни сыпятся, словно начался обвал. Круглый зал с летучими собаками остался где-то справа, эти летучие сруны не к спеху. Ещё чуть и вот она, дыра. Глухая стена гранита, которой оканчивалась пещера, то ли пробита, то ли сама рухнула от собственной тяжести. Громадный провал, в который самосвал может проехать, щерится неровными краями.
- Док, – произнёс Павел в микрофон, - я на месте. Дыра самая обычная, никаких следов искусственного происхождения не вижу.
- Хорошо, Павел Андреевич, - ответил Соловейчик, - можете возвращаться. Я пошлю строительного робота, он поставит затычку.
- Яволь, экселенц! – рявкнул Павел. - Только к собачкам загляну по дороге.
Повернулся уходить, как вдруг на лицевой панели появилось красное пятно, зажглась надпись: «неизвестное существо», далее вес, рост, скорость.
- Ага-а, - радостно подумал Павел, - как там приказал док? Уничтожать всё живое! Маленькие собачки-срунчики пусть поживут.
Шмыгнул в пролом, насколько возможно шмыгать в бронированном скафандре, притаился за выступом. По мере приближения красное пятно постепенно теряет цвет, становится синим, враждебным. Передатчик усиленно запищал, непрерывно запрашивая: мы свои, а ты кто такой? Не получив ответа, обиженно замолк, выдав напоследок – чужой! Павел только иронично хмыкнул на такое откровение свыше.
Через несколько секунд в пещере появляется мор во всё красе. Тварь остановилась, короткий хоботок носа задёргался во всё стороны. Мор пригнулся, длинные когтистые пальцы несколько раз сжались в кулак и распустились. Слышно приглушённое рычание. Павел стоит за выступом затаив дыхание. Он почему-то решил, что мор его испугается и убежит, поэтому затаился и ждёт, когда полуживой урод подойдёт поближе, чтоб уж наверняка! Но мор не торопится идти. Он несомненно чует присутствие другого, но его смущает, что неизвестный не убегает. Если противник не боится, значит, он сильнее. Эта нехитрая мудрость известна всем, не только людям. Искусственная половина мора заставляет его бездумно броситься на врага, но другая, животная, предупреждает – это может быть опасно! Потоптавшись, мор осторожно идёт вперёд. Голова нервно дёргается, кожные складки на длинной шее колышутся. Слышно как воздух с шумом всасывается в лёгкие, потом извергается через открытую пасть – мор внюхивается. Павлу надоедает прятаться. Выходит из-за выступа. Усиленный динамиком голос гремит под сводами:
- Хватит сопеть, урод! Прыгай!
От неожиданного шума мор смешно приседает, издаёт странный квакающий звук. В чёрных ямах глазниц зажигаются злобные красные огоньки. «У этой твари есть инфракрасное зрение»! – понял Павел. Мор приседает ещё ниже, длинные лапы упираются в пол. Ещё мгновение и мор, словно гигантская лягушка, прыгает. Громадное тело летит по крутой дуге прямо на человека. То ли от неожиданности или, может быть, от страха, но мор немного не рассчитал усилие. Задевает спиной выступ на потолке, полёт прерывается, тварь шлёпается на каменный пол, по инерции катится почти под ноги Павлу. Тот, недолго думая, так поддевает носком тяжёлого башмака, что мор отлетает едва ли не туда, откуда прыгнул.
- Неплохо для первого раза, - одобрительно произносит Павел, снисходительно хлопает пару раз в ладоши.
Мор с глухим стоном, переходящим в злобное рычание, поднимается. Павел смотрит и не верит глазам: в боку твари явно видна громадная вмятина, её перекосило вправо, в левой глазнице ярко горит красный огонь, на правой половине морды светлячок тускнеет, начинает мигать.
- Это я удачно попал, - довольно бормочет Павел, - док говорил, что у этих уродов системный блок в грудной клетке, в голове только рецепторы. Надо будет врезать слева, потом в серёдку …
Он уже представил, как сжимает коленями беспомощного мора, обхватывает пальцами обеих рук длинную шею и неторопливо, со вкусом, отрывает голову… Мор прыгает с места, бесшумно и стремительно, словно ошпаренная блоха. Павел успевает шагнуть в сторону, но длинные когти цепляются за плечо, разворачивая на сто восемьдесят градусов. Оба, человек и мор, падают, два тела катятся по каменному полу в облаке пыли, мелкие камешки разлетаются в стороны, словно пули. Мору каким-то образом удаётся развернуться, он оказывается сверху. На человека обрушивается град мощных ударов. Тяжёлые кулаки бьют, словно скоростной пневматический молот. Голову, шею и грудь Павла защищает жёсткий полимерный панцирь. Броня вибрирует от ударов, в ушах гудит, словно под шлемом летает большой толстый шмель. Избиение продолжается не более двух секунд. Павел сильно бьёт в центр грудной клетки. Слышен громкий треск. Мор на мгновение замирает. Ещё удар, затем железные пальцы сжимают локтевой сустав, рывок и одна лапа неестественно торчит с изломом посредине. Мор захлёбывается истошным рёвом. Павел быстро вскакивает, обе ладони смыкаются на шее твари, руки сгибаются в мощном рывке. Шея мора рвётся, словно рогожа, поток чёрной крови хлещет, как из пожарного рукава. Павел с руганью отпрыгивает, но поздно – он с головы до ног в крови.
Безголовый мор начинает метаться по пещере, словно курица, которой отрубили голову. Павел хочет уйти, но сделать это, не столкнувшись с мором, невозможно. Выбирает момент, когда умирающий мор на мгновение останавливается возле стены. Левая рука поднимается на уровень груди, звучит мысленная команда. Слышен негромкий хлопок, из контейнера на руке вырывается короткая вспышка огня. Фугасная граната пробивает грудную клетку мора, раздаётся взрыв, вспышка яркого света на мгновение ослепляет. Грохот наполняет пещеру, стремительно тает, но не успевают куски разорванного в клочья мора упасть на пол, как грохот возвращается многократно усиленным эхом. Пещеру сотрясает, словно рядом началось извержение вулкана. Стены, пол, потолок буквально колышутся, словно кадры видеосъёмки, снятые камерой без стабилизатора. Под ногами проваливается пол, стены и потолок рушатся. Павел чувствует, как уходит земля из-под ног, пытается бежать – куда там! Он стремительно летит вниз, в пустоту вместе с облаком пыли и камней. Сжимается в комок, помня, что он в бронированном скафандре, значит, у него есть шанс выжить даже после падения с большой высоты. Удар о жёсткое, ещё и ещё, затем опять удар, но на этот раз во что-то не такое жёсткое. Павел чувствует, как погружается в жидкую среду, рядом падают камни, много больших камней. Срабатывает защита – на носу появляются зажимы, рот закрывает плотная кислородная маска, внутренний объём скафандра наполняется воздухом. От возросшего давления болят барабанные перепонки, давит на глазные яблоки. Падение прекращается.
Павел чувствует, что его быстро несёт поток. Анализатор внешней среды показывает, что это вода, но не пресная, а океанская, солёная. На лицевой панели успокаивающе горят зелёные буквы – всё параметры бронескафандра в норме. Колени подтянуты к подбородку, руки обхватывают ноги – он всё ещё сгруппирован железный комок. Иначе нельзя, его время от времени сильно бьёт о камни спиной, головой и ногами. Если раскрыться, то сильный поток изломает, никакая броня не защитит. От сильного вращения тошнота подступает к горлу. Кажется, что он не в воде, а в космосе, далёко от земли, в поясе астероидов. Метеориты без конца стучат по скафандру, грозят пробить тонкую обшивку и тогда смерть. Вокруг полная темнота, абсолютно ничего не видно. Система безопасности укрыла под броню всё датчики, обесточила всё приборы, кроме диагностики. Павел теряет чувство времени, полёт во тьме продолжается бесконечно. Чтобы хоть как-то отвлечься открывает глаза, смотрит на панель. Взгляд останавливается на показателе расстояния до уровня моря – почти предел, без пяти минут сотня. « Твою мать, вот влип»! – мелькает быстрая мысль. Сильный удар, раздирающий скрежет – последнее, что запомнил Павел. Голова наполняется гулом, грохотом и он тонет в оглушающем потоке звуков…
Очнулся от того, что кто-то постоянно тычет в бок кулаком. Удары несильные, но после каждого он перемещается в некоем плотном пространстве на значительное расстояние. Со всех сторон давит, трудно дышать. После каждого толчка давление уменьшается, мало, совсем чуть-чуть. Удары, похожие на пинки или тычки кулаками, продолжаются, давящая со всех сторон сила слабеет. Становится легко, словно тело избавляется от лишнего веса. Кровь быстрее бежит по жилам, сердце стучит сильнее, наконец, давление исчезает. Павел уже пришёл в себя, но состояние такое, что глаза открывать не хочется. Голова болит, тошнота такая, что выворачивает наизнанку, но запрятанная куда-то очень далеко мысль о том, что этого нельзя делать ни в коем случае, не позволяет избавиться от кома в горле раз и навсегда. Появляется странная качка, слышатся шлепки, словно маленькие ладошки быстро-быстро стучат по твёрдой скорлупе боевого скафандра. Толчки возобновляются, становятся чаще, сильнее. Павел чувствует себя большой такой деревяшкой, болтающейся на воде, которую палкой подталкивают к берегу. « К берегу! – сверкнуло молнией в голове, - меня несёт к берегу, точно! Я провалился в воду, течение потащило куда-то, а потом… Что потом? Хрен его знает»! Открыл глаза, ожидая увидеть свет, небо … Вместо этого не увидел ничего. То есть вокруг полная тьма, только едва заметное мигание зелёного огонька на лицевой панели. Нелепо задёргал руками и ногами, проверяя, всё ли в порядке. От неловкого движения вода заливает панель. На краю появляется светлое пятно. Павел спохватывается, трёт ладонями. Бронестекло звонко стучит о железные пальцы, появляется слабый свет. Сквозь мутную плёнку плохо смытой грязи он видит ночное нёбо, редкие звёзды и луну, мутную, серую, странно расплывающуюся.
Только сейчас Павел окончательно приходит в себя. Смывает с лицевой панели остатки чёрного ила, что налип на бронескафандр толстым слоем. Барахтаясь, кое-как опускает ноги глубже, приподнимает тело над водой. Вокруг ровная гладь моря, тишина и ночное нёбо над головой. Автоматически включившееся ночное зрение показывает, что вокруг резвятся дельфины. Именно они и толкали Павла. Судя по количеству грязи, он лежал на дне, засыпанный илом. Как дельфины разыскали там его, непонятно. Возможно, охотились в придонных водах, а у него ноги или голова торчали из грязи. Дельфины умные и добрые, не то, что люди. Вытолкали на поверхность, теперь вот кувыркаются неподалёку, радуются, что доброе дело сделали. А двуногая тварь, что разговаривать умеет, уже бы счёт предъявила. Далеко впереди рваная полоса берега, видно по изумрудной окантовке, которую даёт ночное зрение. Бронированный костюм хорошо держится на воде, но совершенно не приспособлен для плавания. Павел ложится лицом на воду, начинает неуклюже грести к берегу. Если кто посмотрел со стороны, то подумал бы, что какой-то буратин плывёт. Дурацкий заплыв продолжался часа полтора. Павел устал, взмок, руки уже не поднимались, а как-то странно, локтями вперёд, забрасывались, ладони совершали дёргающееся движение, будто внезапно обожгло. Ноги слегка шевелились, изображая мощные гребки. Хорошо, что поднялась ночная зыбь. Медленные, ленивые волны подталкивали и только благодаря этому Павел хоть как-то перемещался по воде.
Очередная волна подхватывает, несёт, шлем скользит по песку, упирается в камень. Вода с шумом скатывается, человек в тяжёлом скафандре остаётся на берегу. Несколько секунд Павел лежит лицом в землю, разбросав руки и ноги. Новая волна накрывает с головой, хочет утащить обратно. Павел спохватывается, ползёт прочь. Выбрался на сухое место, сел на плоский камень под стеной. Пальцы скользнули по застёжкам, тихо клацнуло железо, шлем падает на песок. Слабый ветер приятно охладил лицо, мокрые от пота волосы защекотали лоб, упали на глаза. Влажный воздух с запахом йода и чего-то ещё морского и солёного наполнил грудь до предела, прочищая затуманенную усталостью голову. Павел так измучился, что не было даже желания узнать, где находится. Главное, что не под водой и не в земле. Покрутил головой, осматриваясь. Вокруг темно, на чёрном фоне неба чётко выделяется край каменной впадины, на дне которой он сидит. Спина упирается в гладкую стену, затылок удобно ложится в неглубокую выемку. Немного повозился, устраиваясь. Через минуту с небольшим Павел спит …
Маленькое солнце, затуманенное серыми облаками, быстро провело лучом по лицу и спряталось в туче. Павел открыл глаза. Сразу вспомнилось вчерашнее. Встаёт, руки подхватывают лежащий рядом шлем, щёлкают застёжки. Голова надёжно укрыта бронёй, на лицевой панели загорается успокаивающая надпись: всё системы исправны. Павел поднимает забрало вверх, отводит назад. Быть наглухо укупоренным в железной скорлупе до смерти надоело. С замиранием сердца жмёт кнопку навигатора. Призрачная карта услужливо разворачивается. Тускло горит оранжевый полукруг входа в жилой комплекс, от него рваной кровавой царапиной тянется маршрут путешествия под землёй, обрывается. Зажигается снова, но уже далеко в стороне и заканчивается зелёной точкой. Это он, Павел. От него до того места, откуда начинался его поход – он не поверил глазам! – не менее полусотни километров. Павел затряс головой, словно отгоняя видение, всмотрелся в цифры ещё раз – нет, всё точно, до толстенных железных дверей в жилой комплекс Соловейчика пятьдесят два километра. И это по прямой, а ведь ещё надо как-то под землю спуститься.
- Ёперный театр! – громко, с чувством произносит Павел.
Карта гаснет, навигатор прячется в боковом кармане.
- Ну, просто зашибись, - опять звучит его голос. – Приключения Незнайки на Луне, блин!
Нервно ходит по маленькой площадке, песок скрипит под тяжёлыми башмаками, мелкая галька и камешки вдавливаются вглубь до влажного слоя. Слышится негромкое завывание. Это ветер гуляет выше по берегу. Павел поднимает глаза. Почти от ног начинается крутой подъём, оканчивающийся неровным каменным гребнём. Там, за линией громоздящихся друг на друга камней, начинается голая равнина, испещрённая трещинами, разломами и ямами. Эта лунная поверхность - всё, что осталось от когда-то густонаселённой береговой полосы Восточного побережья США. Люди селились так плотно, что разделение на города было чисто условным, существовавшим только на картах. Катастрофа уничтожила всё, сожгла, спрессовала остатки в запёкшийся уголь и щедро разбросала по земле. Потом наступила долгая-долгая зима, затем пришло ослабленное лето, с ним дожди, ветры. Потоки воды и воздуха кое-как зализали раны, укрыли пылью и песком останки того, что называется цивилизация.
Однако где-то здесь, глубоко в скальных породах сохранились целые города, соединённые между собой сложной системой транспортных коммуникаций. Где-то здесь пролегает линия секретного метро, по которому много лет назад на гигантских железнодорожных платформах перевозили межконтинентальные баллистические ракеты. Через неравные промежутки платформы останавливались, подъёмные механизмы, похожие на чудовищ из потустороннего мира, осторожно поднимали ракеты, переносили на специальные лифты. Осатанело воют электромоторы, пожирающие столько энергии, что хватило бы на целый город. Стальная плита подъёмника размером с лесную поляну медленно ползёт вверх. Не доходя до поверхности каких нибудь двухсот футов, останавливается. Железный цилиндр с острым наконечником ставится вертикально, словно кол на дне ямы. Подсоединяются толстые гибкие трубы, по ним качают топливо, жидкий кислород или водород, ещё какую-то ядовитую дрянь. Тело ракеты наполняется отвратительной жидкостью, она всё время испаряется, отравляя воздух и землю вокруг. Если человек случайно вдохнёт хоть раз отравленный ядовитыми парами воздух, ему больше не жить. Мощная вентиляционная система непрерывно откачивает смертельно опасный воздух, заполняя освободившееся пространство свежим ветром с поверхности. Если бы кто нибудь смог взглянуть сверху, он увидел бы длинную, от края до края материка, линию отвратительных язв, дышащих ядом, убивающих всё живое вокруг на несколько километров, а ещё ниже широкую нору, по которой возят в стальных ампулах светлый порошок. Это он засыпан в голову ракеты, чтобы взорваться адским пламенем и расцвести чёрно-красным грибом выше облаков.
Именно так и произошло. Висящее на стене ружьё должно было выстрелить.
Павел ещё раз достал навигатор, поколдовал над настройкой. После секундного молчания навигатор расцветает другой картой. На этот раз схемой подземных коммуникаций, расположенных в этом районе. Половина обозначена красным пунктиром, то есть полностью уничтожена, часть сплошной красной линией: это означает, что уничтожено частично, то есть нет электроснабжения, железная дорога выведена из строя, тоннели взорваны в нескольких местах, но проходы сохранились. Зелёным цветом обозначена сеть тоннелей, пригодных для использования и безопасных.
- Как интересно, - пробормотал Павел, рассматривая результаты спутникового сканирования, - уничтожены все второстепенные линии, зато цела основная, по которой как раз и можно перевозить эти самые ракеты. Её восстановили? Кто, зачем и когда? Или она и была целой, а уничтожена только на бумаге? Так … о, вот оно!
От толстой зелёной линии вправо отходит коротенький отросток, заканчивающийся оранжевым кругом. Это выход на поверхность или шахта. От кружка на карте до места, где погиб взвод «чистильщиков» и курсанты буквально несколько сотен метров. Если идти влево, то, примерно через три десятка километров выйдет к месту, от которого тянется извилистый ход к пещерам, в которых он повстречал мора. Значит, если он сумеет проникнуть вот на эту зелёную линию, то сможет разыскать тех, кто убил его товарищей, а заодно и то, что поручено найти и уничтожить – мобильный реактор или ракету. Или сразу вернутся обратно к доктору Соловейчик.
У каждой подземной крепости есть одно уязвимое место – вентиляция. Как бы её не маскировали, не защищали хитроумными приспособлениями, дыра и есть дыра. Данная система подземных тоннелей не исключение. Где-то должно быть вентиляционное отверстие и не одно, а несколько, иначе всё живое давно задохнулось бы от недостатка кислорода. Павел увеличил масштаб, сфокусировал изображение. Неподалёку от него сохранился вертикальный ствол. Он, правда, подозрительно красный, но зато упирается прямо в зелёный отросток, похожий на раздутый аппендикс, а тот, в свою очередь, соединяется с главным тоннелем. Теперь надо подняться наверх, пройти по пустыне километра два, спуститься вниз и … дальше видно будет.
Карта гаснет, навигатор занимает своё место в кармане. Коротенький отрезок пути по каменистой пустыне может оказаться самым опасным участком. Именно в это время здесь начинается сезон ураганов. Это не значит, что над землёй непрерывно дуют свирепые ветры. Нет, погода может быть просто прекрасной. На короткое время. А потом внезапно налетает магнитная буря, вслед за ней из ниоткуда появляются гигантские смерчи. Чёрные столбы вырастают прямо из земли, словно волшебные поганые грибы, расплываясь под облаками чёрными круглыми тучами. Воздушные воронки засасывают всё подряд со страшной силой, возносят вверх на сотни метров, а потом швыряют вниз, на землю. Мощь их такова, что даже тяжёлый танк не может устоять, его несёт, словно пустую картонную коробку из-под обуви.
Павел карабкается по склону вверх. Мелкие камни срываются вниз, катятся под уклон, увлекая за собой крупные и вот уже небольшой камнепад глухо шумит за спиной. Ещё немного и перед глазами расстилается бескрайняя равнина. Хмурый лунный пейзаж разнообразят лучи слабого солнца, что изредка выглядывает из-за туч. Вдалеке лениво резвятся гибкие плети смерчей. Отсюда они кажутся маленькими, безобидными, но Павел уже знал, что эти «маленькие» вдруг сливаются в одно целое, смерч за считанные мгновения набирает силу и превращается в чудовище, с которым никто не может справиться. Оценивает расстояние до входа в шахту, бросается вперёд. Искусственные мышцы бронекостюма моментально реагируют – шаги превращаются в прыжки. Синхронизация усилий настолько точна, что Павел буквально не чувствует ног под собой. Толчок и тело летит вперёд на несколько метров. Мягкое приземление на другую ногу, опять толчок и снова полёт. Скорость такова, что слабый встречный ветерок превращается в гудящий поток воздуха, мелкий мусор и песок, что падают после недавнего смерча, стучат и царапают стекло лицевой панели. Вдали показывается полуразрушенная башня. Это надстройка шахтного отверстия. Высокое здание сложено из массивных железобетонных кубов без окон и дверей. Вершина разрушена ударом молнии или прямым попаданием ракеты.
Павел прибавляет скорости. Он уже не бежит, а летит над землёй. « Если сейчас кто нибудь выскочит, убьюсь»! – с опаской думает он. Но вокруг никого. Серая, в трещинах и сколах стена башни приближается. Павел начинает сбавлять ход, быстро осматривается. Какое-то тёмное пятно справа привлекло внимание. Поворачивает голову, стараясь одновременно держать глазами дорогу и рассмотреть странное пятно.
То, что он видит, заставляет бежать ещё быстрее. Тёмное пятно оказалось приближающимся смерчем. До него не близко, около километра, но это расстояние смерч может преодолеть за считанные секунды. Павел чувствует жёсткое дыхание приближающегося урагана. Перёд глазами уже не пыль и камешки, булыжники летают. Пепел и песок свиваются в чёрные жгуты, угрожающе наклоняют плоские головы и отшатываются, словно получили беззвучную команду – пока не трогать! Крупные камни несколько раз попали в Павла. Бронекостюм выдержал, но толчки получились чувствительные, будто кто поленом влупил. Белый свет страшно потемнел, ослепляюще сверкнула молния. Вершина башни взрывается, вниз рушатся глыбы бетона, облако серой пыли надувается грязным пузырём и распадается исчезающими кусками под ударами урагана. От гула дрожит земля. Башня совсем рядом. Павел изо всех сил отталкивается обеими ногами, взлетает на несколько метров над землёй, стремительно падает прямо на испещрённую трещинами стену. Удар, толчок, короткая боль во всём теле … Гудит в ушах, на лицевой панели тревожно мигает красные огоньки, их сменяют зелёные. Всё в порядке, приборы выдержали жёсткую посадку на бетон.
За мгновение до удара Павел сгибает пальцы и они, словно когти, вонзаются в трещины. Куски цемента, щебёнка осыпается под ладонями. Рывок на одной руке, другая поднимается выше, пальцы вгрызаются в разлом. Опять рывок, железные пальцы с хрустом разрывают бетон. Павел быстро лезет по стене вверх, старый бетон крошится, вниз летят камни, песок, их подхватывает ветер, уносит прочь. Смерч уже совсем близко. Воздух ревёт и воет, словно сбесившийся горный поток. Сила тяжести исчезла, Павла всё время тянет вбок, а не вниз, приходится напрягать все силы, иначе ветер сорвёт со стены, как листок отрывного календаря, унесёт чёрт знает куда, а потом так шмякнет об пол, что от бронекостюма останутся клочки толщиной с туалетную бумагу.
Урагану не хватило самой малости, чтобы достать наглого человечка. Когда голова и грудь были в проломе, поток воздуха от земли с силой пушечного выстрела ударил в ноги. Пальцы сжались ещё сильнее, камень захрустел в ладонях, рассыпаясь на куски. Павла перекувырнуло, стена затрещала и вместе с громадным куском бетона в руках рухнул вниз. Несколько раз перевернуло и Павел оказался выше оторванного бетонного блока. Едва он разжал пальцы, как обломок стены врезался в многослойную предохранительную решётку, раздаётся грохот, скрежет рвущегося металла. Кусок бетона пробивает несколько слоёв и застревает где-то посредине, сверху валится Павел. Несколько железных стержней лопаются, бетон со скрежетом едет вниз, останавливается. Павел удачно приземляется на спину. Над головой висит чёрный глаз урагана, пепельно-серый воздух закручивается воронкой, из середины вытягивается тонкий, блестящий, словно спица, рукав. Облако пыли, поднятой падением, прыгает вверх и исчезает в воронке. Тяга снизу такая, что глыба весом в несколько сотен килограмм начинает подозрительно шевелиться. Павел переворачивается набок, хватается за согнутые прутья решётки. Несколько быстрых движений руками и в переплетении арматуры появляется щель. Павел боком втискивается внутрь, пальцы сжимаются на толстых прутьях, ноги упираются в уцелевшие отверстия решётки.
Гул усиливается. Башня трясётся, дрожит, словно от ужаса, крупные куски камней, мусора и ржавые обломки железных прутьев поднимаются в воздух и уносятся вверх, словно втянутые гигантским пылесосом. Несмотря на фильтры, барабанные перепонки едва не лопаются от боли, ураган ревёт всё громче, басовитее. Гул уходит за пределы слышимости, от звука сверхнизкой частоты сдваивает сердце, страх заполняет всё тело. Хочется выбраться из укрытия и броситься в середину урагана. Павел с трудом удерживается от желания, он понимает, что это результат действия инфразвука, но бороться с самим собой очень трудно. Бетонная плита дёргается сильнее, приподнимается и вот медленно ползёт вверх. Павел не верит своим глазам, но это так – тяжеленный кусок бетона поднимается! Смерч злобно тянет в себя всё, что попадается на пути. Исцарапанная, в трещинах и разломах, поверхность стены медленно ползёт вверх. Павел как заворожённый глядит на удивительное зрелище. Плита поднимается ещё немного, на мгновение зависает в воздухе и стремительно прыгает вверх! Всё, теперь между человеком и ураганом нет ничего. Прозрачная рука смерча тянется вниз, воздух с бешеным свистом устремляется прямо в глаз урагана. Проходит одно бесконечное мгновение, другое… Внезапно смерч теряет силу, призрачная рука пропадает, гул стихает, уступая место пронзительному свисту. Через несколько секунд ветер стихает. Павел ещё минуту не двигается, потом осторожно выбирается из укрытия. Над ним обычное серое небо в тучах, под ногами чёрная пропасть шахты. Путь вниз преграждает последний слой решётки. Держась одной рукой, другой проделывает отверстие, осторожно спускается.
Он стоит на смотровой площадке для технического персонала. Под ногами более чем стометровая пропасть, толстые тросы подъёмника тянутся вниз, исчезая в темноте. Павел и не ждал, что тут его будет дожидаться лифт, но всё же… Палец тычется в кнопку вызова. Реакции, как и следовало ожидать, никакой. Лезть в страшную чёрную дыру не хочется, но надо. Павел ещё раз смотрит на тросы – коричневые от ржавчины, толщиной почти в руку, но целы, выглядят надёжно. Прыжок, пальцы сжимают канат из стальных нитей. Внизу подстраховывается ногами. Осторожно, что бы случайно не сорваться, разжимает хватку. Тело медленно едет вниз. Светлое пятно над головой постепенно уменьшается, вокруг темнеет и, когда мрак сгущается так, что не видно собственных рук, включается ночное видение. Сразу замечает, что из-под пальцев тянется струйка дыма – перчатки накалились от трения так, что часть ржавчины горит. Перед глазами плывёт неровная стена, кое-где обвалившаяся, в наплывах и трещинах. Видно, что шахтой давно никто не пользовался. Павла это не огорчило. Спуск продолжается несколько минут. По каким-то неуловимым признакам Павел чувствует приближение дна, крепче сжимает трос. Движение замедляется, в полуметре от земли останавливается. Павел разжимает пальцы, подошвы несильно ударяются в твёрдое. Тишина взрывается гулким шумом. Оказывается, он опустился на крышу старого лифта. Под ногами подозрительно скрипит, ржавое железо ощутимо прогибается. Павел шагает вперёд, прыгает на землю. За спиной лифт, глухая стена, впереди длинный коридор с круглым потолком. Вдоль стен тянутся связки проводов, силовые кабели, по полу проложены рельсы узкоколейки. Тихо, темно.
- И это очень хорошо, - говорит сам себе Павел.
У него нет никакого желания встречаться с обитателями подземелья. А то, что они есть, он ни на минуту не сомневается.
По короткому проходу надо пройти около полусотни шагов, затем выход на основную линию. Вокруг тихо и удивительно чисто – ураган наверху создал такую тягу, что подземелье как метлой вымело. Линия узкоколейки сворачивает, за поворотом ярким пятном сияет огромная круглая арка – это выход на своеобразную центральную улицу подземного мира. Яркое свечение означает, что под высоким потолком горят лампы. Павел отключает ночное зрение, оставляет подсветку для тёмных углов. Выходит из бокового ствола. Прямо перед ним вправо и влево тянется пара железнодорожных путей. Ширина подземелья огромна, не меньше тридцати метров. Этого более чем достаточно, чтобы сразу два эшелона могли беспрепятственно двигаться в разные стороны. Справа темнеет асфальт двухполосного шоссе. На потолке протянуты провода высокого напряжения; понятно, что поезда были только на электрической тяге. Тускло горят редкие неоновые фонари, заливая подземелье неприятным мёртвым светом. Громадный тоннель тянется в обе стороны, как в бесконечность, но справа он заканчивается через полверсты ракетной шахтой, а вот влево идёт на сотни километров. Но ему так далёко не надо, хватит и двух десятков. Там начинается хитрое переплетение коридоров, заканчивающееся целым комплексом больших помещений. Похоже, что именно туда и надо попасть.
Павел осматривается в напрасной надежде отыскать хоть какое нибудь транспортное средство. Шлёпать на своих двоих в такую даль не хочется. Но вокруг пусто и даже следов не видать. Ураганный ветер, что поднял здесь смерч, вымел всё, заодно разогнал по норам всех здешних обитателей. Делать нечего и Павел отправляется в путь по шоссе. Мимо плывут гладкие бетонные стены, связки проводов, какие-то трубы вдоль стен убегают вперёд и растворяются в дымке. Посредине шоссе сохранилась даже разделительная полоса. Идти легко, система охлаждения работает отлично и Павел уже подумывает, а не пробежаться ли ему? Прошёл быстрым шагом больше километра, когда сканер показал, что впереди начинаются пустоты в стенах. Некоторые соединены между собой. То, что за полуметровым слоем бетона в окружающей породе может быть незаполненное пространство, не является чём-то из ряда вон выходящим. Ну да, пустоты. И что? Водой вымыло, остались подсобные помещения после строителей. Их потом замуровали. Помещения, не строителей. Да мало ли что может быть. Павел не особенно доверял рассказам о встречах с подземными чудовищами или толпах монстров, что обитают во мраке. Бред полный! Какие, на хрен, чудовища, под землёй им жрать нечего! Чтобы прокормить животное величиной с медведя, причём не самого крупного, требуется не менее десяти килограмм разнообразной пищи в сутки. Где её взять в подземелье, там даже земляные червяки не живут? Не-ет, это всё ерунда, сказки, рассуждал сам с собой Павел, чудища могут жить только там, где много еды. Например, во влажных джунглях, в тёплых болотах и то не хищники, а травоядные. Хищник не может быть огромным и неповоротливым, он никого не поймает. А трава не бегает, потому слоны и буйволы такие большие. Так что здесь, в заброшенных ракетных шахтах, ничего, кроме пыли, нет.
Однако пустоты в стене по другую сторону тоннеля смутно беспокоили. Бетон в некоторых местах растрескался, вздулся чёрными нарывами какой-то плесени. В чистом, сухом воздухе явственно пахнет сероводородом и мертвечиной. В том месте, где должен быть потолочный фонарь, из штукатурки торчат провода, свисают клочья изоляции. Вид такой, словно её жевали. Следующего светильника тоже нет. Участок тоннеля длиной примерно в сорок шагов подозрительно тёмен, на асфальте бурые пятна, рельсы блестят, словно политы машинным маслом. Павел невольно свернул ближе к стене, на самый край дороги. В центре тёмного отрезка тоннеля бетон вспучился, словно выдавленный наружу, посредине пролегает трещина шириной более метра. Воздух замутнён испарениями. Сероводородом пахнет так, что хоть топор вешай.
- Старую канализацию прорвало, что ли? Или сломался холодильник на здешнем мясокомбинате? – бормочет Павел, поспешно опуская прозрачное забрало лицевой панели. Кондиционер очистил воздух, добавил озона. – Да что ж так воняет-то, а?
Стена в пятнах гнили плывёт мимо, содержание мёртвого газа в воздухе увеличивается. Павел невольно глядит на показатель состояния оружия – исправно. На душе спокойнее, но как-то неприятно. Боковым зрением видит трещину. Чуть поворачивает голову, искоса смотрит. Разрыв бетона идёт от пола до середины потолка, словно разлом на булке. Сканер показывает, что за трещиной целая система пустот, будто это семейная нора целого клана подземных жителей.
- Да какой клан… - бормочет про себя Павел. Ноги внезапно разъезжаются на скользком полу, он нелепо машет руками, чтобы не упасть. Хватается за выступ, прижимается спиной. В трещине напротив, начинается шевеление. Из темноты медленно высовывается голова отвратительной твари. Вытянутая, по краям множество загнутых клыков, покрыта твёрдым костяным панцирем. Глаз не видно, только наросты, словно шишечки язв. Вслед за головой показываются громадные лапы, больше похожие на манипуляторы землеройной машины. Твёрдые когти маслянисто блестят острыми гранями, каждый размером с автомобильный огнетушитель. Бетон крошится под лапами, будто это слипшийся от влаги песок. Тварь шумно втягивает воздух, наросты на голове начинают вспухать, вонь усиливается до предела. Голова дёргается выше, из нароста снизу вырывается длинное щупальце, жёсткий шершавый конец цепляется за ногу, обвивает колено. Рывок, Павел падает на пол. Раздаётся скрежет металла о камни. Павел успевает схватиться за толстый кабель, что проложен вдоль стены. Ладони сдавливают плотную изоляцию, но щупальце тянет так, что кабель с треском вырывает крепления, тянется. Скользкая пластмасса медленно выползает из сжатой ладони.
Раздаётся хлопок, толстый кабель рвётся, словно бельевая верёвка. Павел пытается затормозить свободной ногой, но асфальт залит какой-то жидкой дрянью, бронекостюм скользит, как по маслу. Удалось упереться ногами в рельс, но тварь взмахивает щупальцем, как рыбак удилищем, подошвы соскальзывают. Павел чувствует, что ещё несколько секунд и он окажется в пасти твари. Прекращает беспорядочно размахивать руками, выпрямляется. Раздаётся глухой хлопок. Зажигательная граната, снаряжённая белым фосфором, взрывается ослепительным пламенем и дымом. Хватка ослабевает, щупальце конвульсивно дёргается, падает. Из трещины раздаётся шипение, визг, видно, как крупное тело бьётся в судороге. Зажигательная смесь горит ослепительно ярко, словно огромный бенгальский огонь, искры летят во всё стороны. Умирающая тварь ещё несколько минут бьётся в конвульсиях, потом медленно затихает. Из пролома клубами валит жёлтый дым с едким запахом, слышится хлюпанье, шорохи. Вонь такая, что слёзы заливают глаза. Павел торопливо отползает подальше и только сейчас спохватывается – а почему он чувствует запах? Ведь система очистки фильтрует весь поступающий снаружи воздух. Опускает глаза, видит красную надпись маленькими буквами – неисправность. Дальше не видно, но и так уже понятно, что именно сломалось. Павел запускает полную проверку всех систем. Через пару секунд комп выдаёт инфу: фильтр накрылся, изолирующий противогаз тоже, запас кислорода – ноль.
«Ну, зашибись, начинаются чудеса техники, скоро вообще всё посыплется и придётся искать новые штаны, – подумал Павел. - Я вроде ничего особенного и не делал». О том, что он крепко приложился головой о рельс, а до этого несколько часов кувыркался в подземной реке, уже забыл. Шипение и треск в проломе стихли. Запах серы усиливается, заставляет Павла отойти подальше. Отчего такая вонь? И почему сера, удивился он. Что за странное существо живёт в норе, наполненной сероводородом? Внешне тварь отдалённо напоминает рака или лангуста, правда, клешнёй не видно, но вытянутая морда, покрытая панцирем, очень похожа на голову ракообразного существа. Там ещё зубы какие-то странные, но их можно объяснить тем, что тварь грызёт проходы в земле, так что это не зубы, а рога какие нибудь. А вот лапы точно землеройные. Короче, пусть ботаники разбираются, махнул рукой Павел.
Заглядывать в пролом как-то не хотелось, даже если там горы сокровищ. Павел вышел на освещённое место, с отвращением оглядел себя. Весь в жидкой, вонючей гадости, песок налип, какие-то клочья не то кожи, не то мяса. Тошнота волной поднялась к горлу, Павел едва удержался от рвоты. Торопливо зашагал прочь, глупо и смешно притоптывая на ходу, чтобы липкая дрянь быстрее отваливалась. Он так увлёкся приведением костюмчика в порядок, что не заметил, как приблизился к странной баррикаде. Путь перегородил завал из камней, обломков бетонных плит, старых трансформаторных шкафов и прочего мусора. Подходы к баррикаде перегорожены наполовину сгоревшими резиновыми покрышками, пластиковыми контейнерами. Внешняя сторона завала блестит от подтёков мазута и отработанного машинного масла. Наверху выстроились в ряд бочки. Понятно, что это сделано людьми. Павел на всякий случай отходит к выступу в стене, внимательно рассматривает баррикаду. В сумраке трудно обнаружить кого-то, но сканер показал, что на той стороне притаились живые существа. Недолго думая, Павел выходит из укрытия, становится под фонарь, так чтобы его было хорошо видно.
- Эй, кто там спрятался! Выходи, я вас вижу, - крикнул он.
Не дождавшись ответа, кричит ещё:
- Не валяйте дурака, люди! Или вы не люди? Тогда разговор будет другим!
Скосил глаза на экран сканера. Видно, как с другой стороны завала кто-то зашевелился, лезет наверх. Внешне похож на человека. Павел облегчённо вздыхает – иметь дело с уродами совсем не хотелось. Хотя и эти могут оказаться … только похожими. Неторопливо, готовый ко всяким сюрпризам, подходит к завалу. Наверху, между двух крупных камней, появляется голова в шахтёрской каске. На чумазом лице блестят круглые глаза, под носом топорщатся усы и бородка. Мужчина осторожно вытягивает шею, глаза быстро пробегают по фигуре незнакомца, что-то внимательно разглядывают за спиной Павла. Голова на мгновение исчезает, потом появляется, но уже не одна. Сразу пять человек рассматривают Павла, словно он чудо чудное, диво дивное, незнамо откуда взявшееся.
- Вы глухонемые? – спрашивает Павел. Ему надоело стоять под фонарём и ждать, пока чудаки в шахтёрских касках наглядятся на него. Спохватившись, повторяет вопрос на английском. После короткого молчания раздаётся сомневающийся голос:
- Не-а…
- Ага, понятно. Не хотите спросить, кто я такой?
- Ну, хочим…
- Так спрашивайте, едрёна мать, сколько ж мне стоять-то!
Из пяти касок исчезает четыре. Оставшаяся пятая неуверенно бубнит:
- Чё кричишь, чё кричишь… мы тута на стрёме.
Павел поднимает прозрачное забрало, чтобы было лучше видно лицо, подходит ближе.
- Хватит дурака валять, мужики. Я вас не трону и погреб ваш мне не нужен. Пойду дальше, дела у меня там. Ну, договорились?
Шахтёрская каска опускается, слышно тихое бурчание, возня.
- Ладно, залазь, только обережно, масло не пролей, - раздаётся голос.
Павел аккуратно лезет наверх. Вся баррикада залита густым мазутом, куда не ступи, испачкаешься. Пробирается по стенке, но на самом верху бочка. Осторожно огибает, но случайно задевает камень, он катится вниз, за ним другой, третий… Бочка угрожающе наклоняется тягучая волна мазута ползёт через край, словно язык подземного чудища. Снизу раздаётся испуганный вскрик. Павел одной рукой подхватывает падающую бочку, ставит на место. Другой берёт здоровенный булыжник, сует под днище. Удар ногой и бочка застывает, будто приваренная. Чтобы не развалить самодельную крепость, пока будет спускаться, прыгает на дорогу. Ботинки глубоко впечатываются в асфальт, оставляя чёткий отпечаток подошвы, гулкий звук от приземления тяжёлого тела уносится в тёмную даль тоннеля. Павел оборачивается. На него смотрят пять пар испуганных глаз. Видно, что ребята в шахтёрских касках остро жалеют, что разрешили такому мордовороту перейти завал. Оружия нет ни у кого, только странного вида коробочки в руках. Мужчины ёжатся, трусливо переглядываются.
- Вы что, военные, в дозоре? Нападения супостата ожидаете или как? – спрашивает Павел.
- Чё?
- Да ладно, это я так. Шутю. Чего дорогу перегородили?
Каски неуверенно смотрят друг на друга. Павел только сейчас замечает, что по бокам грязных, обшарпанных пластиковых шлемов нарисован полосатый бело-розовый флаг. « Опять туземцы, - понял он. - Везёт же на тупых»!
- Тама того… эта… - трясёт головой самый разговорчивый, - крэйграунд, вот!
- Крэйграунд? « Это подземный рак, что ли»? – подумал Павел. Вслух важно произносит:
- Ну, если так, тогда конечно. Ответственная работа у вас, военные. Не каждый справится.
Туземцы довольно заулыбались, выпрямились в полный рост, каски гордо блеснули грязными боками.
- Ладно, мужики, не буду мешать подвигу. Свершайте!
Павел отошёл довольно далеко, когда за спиной раздался топот сразу нескольких ног, задыхающийся голос произносит:
- Ты эта …уф! … эта … тово, туда не ходи.
- А куда ж мне идти? Тут дорога одна, - удивился Павел.
- Да нет, я тово … иди, только не сам.
- Ага, вы меня понесёте, - догадался Павел.
- Ну, нет, ты тяжёлый, - ответил бородатый предводитель, при этом посмотрел так выразительно, будто незнакомцу должно быть очень стыдно не понимать таких очевидных вещей. – Мы идём с тобой.
- А как же пост? Боевая задача будет сорвана!
- Не-а, ты убил крэйга, новый приползёт не скоро, - улыбнулся щербатым ртом бородатый.
- Откуда ты знаешь? – подозрительно спросил Павел.
- Воняет, - просто ответил бородатый туземец, - когда крэйг сдыхает, всегда вонища.
Остальные туземцы затрясли касками, подтверждая очевидную истину.
- Ну ладно, военные, - вздохнул Павел, - пошли. Только ведите сразу к генералиссимусу.
Тоннель медленно сворачивает, изгибаясь гигантской дугой. Далёко впереди появляется тёмное пятно во всю стену. Когда подошли ближе, пятно превратилось в огромный пролом, заложенный мешками с песком, листами ржавого железа, шпалами и кусками бетона. На высоте трёх метров дверь, сплетённая из арматуры. Сквозь отверстия видны встревоженные лица, слышен бубнящий говор. Павел подходит первым, за ним туземцы почётным эскортом, словно корабли, сопровождающие дредноут. Разговоры за дверью стихают, слышен шум отодвигаемого засова, противно скрипят несмазанные петли. Дверь открывается наполовину, наружу выглядывает … воин, решил Павел. На голове огромный, не по размеру, военный шлем образца середины прошлого века, смешные тесёмки из шнурков от ботинок завязаны бантиком ниже подбородка. Плечи и грудь укрыты самодельной бронёй из кастрюльного железа, из-за спины выглядывает древняя базука. Солдат надувает щёки, так что глаз становится не видно, важно спрашивает:
- Хто такие?
- Джон Кровавое Яйцо, вот хто! – неожиданно отвечает бородатый предводитель туземного дозора. – Не видишь, пленного привели. Открывай!
Павел удивлённо поднимает бровь, но молчит. Пускай считают его пленным; чем дитя не тешилось, лишь бы не кусалось. Под хихиканье остальных дозорных сверху опускается кривая лестница. Она сварена из ржавых водопроводных труб, некоторые перекладины держатся на честном слове. Если для мелких туземцев в самый раз, то Павлу не стоит браться. Он решительно отставляет подозрительную конструкцию, оценивающе смотрит наверх. Солдат разевает рот, растерянно наклоняется, шлем съезжает, край звонко стукает по зубам. Павел делает ладонью жест, означающий – всё брысь! Выпучив глаза, солдат пятится, за его спиной кто-то оступается, падает. Слышны недовольные крики, дребезжащий звон, словно алюминиевые тарелки сыпятся на бетонный пол. Прыжок, пальцы на мгновение сжимают нижний край дверного проёма, рывок, кувырок через голову и вот он стоит, выпрямившись в полный рост. Рядом без памяти валяется случайно придавленный солдат в самодельном бронежилете, вокруг лежит ещё десятка полтора таких же, в кастрюльной броне. В сторонке, под стеной, пирамидой сложены древние самозарядные винтовки.
- Кто не спрятался, я не виноват, - запоздало произносит Павел. – Извиняюсь!
За спиной слышится возня, подлое хихиканье. Это его сопровождающие поднялись наверх и теперь издевательски посмеиваются. Павел хватает за плечи придавленного, поднимает. На всякий случай встряхивает. Броня дребезжит плохо подогнанными сочленениями, шлем падает на землю. Только сейчас Павел получает возможность как следует рассмотреть лицо местного аборигена. Голова самая обычная, человеческая, лицо продолговатое, вытянутое. Щёки впалые, глаза сидят глубоко. Под тонкой кожей хорошо видны синие прожилки. Вид у аборигена такой, будто он не кушал недели две. Или кушал, но только улиток и земляных червей. Даже жалко стало. Павел осторожно опустил обеспамятевшего военного на пол. Вокруг зашевелились остальные, начали медленно отползать в сторонку, только потом подниматься. Стали под стенку, прижались друг к другу.
- Лестницу поднять, дверь закрыть на засов! – неожиданно рявкнул за спиной бородатый. Павел осуждающе покачал головой – негоже так кричать на убогих.
Когда перепуганные защитники осталась позади, Павел спросил у бородатого:
- Чего они такие худые?
- Еды мало. Крэйг мешал.
- А где вы её брали? Охотились, что ли?
- Нет. Собирали.
Павел замолчал, окончательно сбитый с толку. Как можно собирать еду, он не понимал. Грибы что ли? Или плесень какая съедобная тут водится? « Кстати, неплохо бы и самому поесть, - подумал он. - Только не плесень, конечно».
Проход закончился очередной перегородкой, за которой оказалась огромная пещера. Вошли внутрь, Павел поразился размерам: противоположная стена теряется в сумраке, до потолка полтора десятка метров. Шириной пещера никак не меньше сотни шагов. Вдоль стен расположены странные хижины без крыш. Сделаны кое-как, из подручного материала. Картон, фанера, листы пластика, железа, даже старые холодильники и трансформаторные будки пошли на постройку удивительных жилищ. « Да тут целое племя! – догадался Павел. - Везёт же мне на знакомства. Ладно, вроде ребята не злые, может, расскажут чего интересного». Из хижин повылазили туземцы – женщины, дети. Стариков почти не было. Немного мужчин, все раненые. Из хижины получше выходи вождь: крупнее остальных мужчин, на груди болтается автомат Калашникова со спиленным прикладом. На голове всё та же пластиковая шахтёрская каска с полосатым флажком на лбу. Бородатый туземец выходит вперёд, докладывает:
- Вот чужой. Шёл оттуда, - показывает головой за спину. - Крэйга убил!
Едва он произнёс последние слова, как толпа радостно загомонила, дети даже запрыгали от восторга. « Видно, этот позёмный рак всех тут достал, - подумал Павел. – Что ж, награды не жду, но поболтать с вождём надо обязательно». Глава племени подземных аборигенов довольно кивнул, но в глазах мелькнуло недоверие. Он оценивающе окинул взглядом Павла сверху вниз, уважительно покачал головой.
- У тебя нет оружия, - произнёс вождь. - Или ты оставил его у входа?
Павел вспомнил допотопные винтовки, сложенные в пирамиду, древнюю базуку. Ещё раз взглянул на АКМ, что висит на груди вождя. Никому из этих людей и в голову не приходит, что оружие может выглядеть иначе. Контейнеры на предплечьях ни о чём не говорят туземцам. Вот если бы он миномёт припёр с собой, это да. Глядя на железную трубу с массивным круглым щитом на конце, каждый поймёт – это бабахнет, мало не покажется!
- Да, спрятал там, в тоннеле. Тяжело, таскать неудобно. Да что мы всё обо мне да обо мне, ты лучше о своём племени расскажи.
Вождь был, конечно, поумнее остальных, но не намного. Пришлось задать массу наводящих вопросов, прежде чем сложилась более-менее ясная картина. То, что Павел назвал племенем, на самом деле семья или род. Все женщины принадлежат вождю, мужчины пришли из других родов; не то изгнали, не то сами убежали, Павел так и не понял. Наиболее отличившихся или полезных вождь награждал постоянной или временной женой из числа своих женщин. Стариков нет, потому что убивали – отводили за ограждение в большое подземелье и там оставляли. Пропадали бесследно. Пищу добывали охотой на крыс, но самой большой удачей считалось обнаружить продовольственный склад. Люди, что раньше жили наверху, почему-то прятали под землёй много продовольствия. Вождь с замиранием в голосе рассказывал, как когда-то давно он обнаружил огромную пещеру, всю заставленную ящиками с металлическими баночками. В них хранилось необыкновенно вкусное мясо, сладости, чистая вода и много всего такого, чему вождь не знал названия. Мясо в баночках куда вкуснее крысиного, даже копчёного на корешках. Павел согласно тряс головой, разводил руками и прищёлкивал языком – кто спорит? Но однажды в пещере появился крэйграунд или просто крэйг. Он ужасно вонял, охотился на людей и прятался в самой дальней пещере с железными стенами. Из его норы дурно пахло дохлятиной с самого начала, там лежали огромные кучи гниющего мяса. Вот на этот запах и пришёл крэйг. Он любит тухлое. Пойманных людей душил, потом оставлял на время. Когда труп разлагался, пожирал его. Убить крэйга было невозможно. Пули не причиняли вреда, застревали в толстом панцире. В пещеру, где он прятался, невозможно было войти, люди задыхались от недостатка воздуха. И так было долго. Но теперь, когда незнакомец убил крэйга, вождь лично возглавит поход в пещеру, чтобы принести железные баночки с мясом своим жёнам и детям. Павел пожелал всяческих успехов на нелёгком пути и осторожно поинтересовался, как ему пройти дальше. Вождь хитро сощурился, оценивающе посмотрел на Павла.
- Не знаю, как далеко тебе надо, но подземелья тянутся бесконечно. Жизни не хватить обойти всё, - вкрадчиво сказал он. Помолчав, с улыбкой добавил: - Лучше ехать.
- Истину глаголешь, великий вождь. А на чём, позвольте спросить? – шутливо произнёс Павел.
- На большой железной тачке. Ездит сама, быстро-быстро. Ей управляют люди, такие как ты. Поговори с ними, может, возьмут.
- Действительно, как я сам не догадался, - хлопнул ладонью по лбу Павел. - Ты воистину великий вождь. А где железная тачка сейчас, по какой дороге до неё добраться? Наверно, по той, что я шёл, да?
- Не-а. Люди обрушили там потолок. Если пойдёшь, увидишь большой завал.
- Так, приятное известие. Но ты, великий вождь, знаешь другой путь, верно? – вкрадчиво сказал Павел.
- Ага, - радостно согласился вождь. Он вдруг вскочил, повернулся к толпе сородичей. Под сводами пещеры заметался истошный вопль, эхо многократно отозвалось из всех тёмных углов на разные голоса. Какую именно мысль хотел довести до соплеменников вождь, Павел не понял. Разобрал только одно слово – построиться! Мужчины сломя головы бросились выполнять команду, женщины и дети заметались, словно мыши, застигнутые внезапным половодьем, затаились в хижинах. Вождь удовлетворённо крякнул, горделиво глянул на Павла – смотри мол, как у меня строго.
- Мы сейчас сходим в пещеру крэйга, посмотрим, чего там осталось. Вернусь, поговорим, - важно произнёс вождь. По его знаку один из туземцев схватил палку, встряхнул и перед изумлёнными глазами Павла развернулось старое, в тёмных пятнах и дырах, звезднополосатое знамя. Подняв повыше, туземный знаменосец идёт первым, за ним вождь и вся остальная рать. Павел проводил глазами торжественную процессию, пожал плечами – откуда такой странный обычай повсюду таскать старый флаг? От далёких предков, что ли? Он где-то читал, что до Катастрофы жители Континента очень любили вывешивать свой флаг где надо и не надо. Например, перед входом в закусочную. Для чего? Чтобы никто не сомневался в государственной принадлежности пирожков с повидлом?
Выбирает место почище, садится прямо на землю. Снимает надоевший шлем. Вокруг никого, подземное стойбище туземцев как вымерло. Он вспомнил рассказ вождя о странном подземном существе – крэйграунде или, как сокращённо называли его аборигены, крэйге. Что за странное животное, питающееся исключительно протухшим мясом? Почему вдруг такая странная специализация в питании? Падальщики выполняют важную функцию санитаров в природе, но они, как правило, просто всеядны, то есть едят всё, а не только падаль. Вождь утверждает, что крэйг питается исключительно разлагающимися останками. А откуда они здесь, под землёй, в таком количестве, чтобы прокормить крупное животное? И ещё одна странность – обилие серы. Вождь утверждал, что в пещере крэйга невозможно дышать из-за отсутствия воздуха. Ну, воздух-то есть, нет кислорода. Получается, крэйгу не нужен для дыхания кислород?
- Да такого просто быть не может, - сказал Павел вслух, усмехаясь, - на Земле вся жизнь основана на кислороде. Мы состоим из воды, то есть из кислорода и водорода, дышим смесью кислорода с другими газами. Или не всегда так?
Вспомнил, что пару лет назад читал статью на каком-то научном сайте о том, что ещё в начале века учёные обнаружили на Ближнем Востоке пещеру, которая была изолирована от внешнего мира не менее пяти миллионов лет. И в ней возникла жизнь, совершенно отличная от той, что была на поверхности. Существа, жившие в царстве полного мрака, не имели зрения, но самое главное, они не нуждались в кислороде! Эти животные дышали газообразной серой, кислород для них был смертельно опасным ядом! Какие именно существа были обнаружены, сообщалось скупо. Написано было, что это маленькие существа наподобие раков, питались себе подобными, боятся света, громкого шума и т. д. Он ещё удивился тогда: громкого шума и яркого света боится любое животное, тоже мне, открытие! Читать дальше после такого пёрла полуграмотного журналиста не хотелось. Закрыл сайт, перешёл на другой. Статья забылась, а теперь вот вспомнил. Получается, жизнь не обязательно связана с кислородом. Здесь, в глубине Мёртвого континента, тоже были изолированные миллионы лет от внешнего мира пустоты. Какие существа тут обитали, не знает никто. Катастрофа разрушила верхний мир и открыла дорогу в нижний. Что получилось из этого - невозможно представить. Кстати, в описании преисподней подчёркивается, что ад - это мир серы. Дьявол и его приспешники дышат серой, появление нечистой силы сопровождается запахом серы и тому подобное.
От волнения Павел вскочил, заходил туда-сюда. Звук шагов раздаётся в пустом подземелье, словно удары большого барабана. На шум тихонько выползли любопытные дети. Павел заметил несколько пар блестящих в полумраке глаз, остановился. Он никогда не отличался особой религиозностью, не принимал участия в спорах, что иногда разгорались между офицерами, принадлежащих разным конфессиям. В душе посмеивался над примитивным описаниям ада и рая. Конечно, провести вечность на раскалённых углях, скажем так, не весело. Но и распевать псалмы до скончания века тоже радость невелика. Получалось, что рай – это вечный дурдом, ад – дурдом после пожара. И вот теперь выясняется, что подземный мир – реальность. В нём живут жуткие существа, для которых соединения серы жизненная необходимость. Теперь понятно, почему крэйг пожирал только мертвечину. Гниющие ткани выделяют сероводород. Запах дохлятины для крэйга что-то вроде благоухания луговых цветов. Ландыша, например.
Павел отвернулся от любопытных детей, снова сел на землю. Получается, что крэйг – это тот самый рачок, мутировавший под воздействием проникших под землю химических веществ в самых невероятных сочетаниях, а также радиации, сильного электромагнитного излучения от подземных ядерных реакторов и ещё Бог знает чего. Но надо быть очень наивным человеком, чтобы считать крэйга единственным живым существом. Есть другие, ещё более страшные. Теперь понятно, почему частные лаборатории готовы платить огромные деньги за мутантов с Мёртвого континента и почему целый флот стережёт границы Внешнего мира. Если новая форма жизни вырвется на свободу, тогда… Павел сразу вспомнил рассказ профессора о том, как безжалостно уничтожили Австралию.
Раздались крики, топот ног. В пещеру вбегают оживлённые и радостные туземцы, в руках у каждого по ящику консервных банок. Откуда ни возьмись, появляются визжащие дети и женщины. Возвращение мужчин превращается в шумную кутерьму. Над ликующей толпой туземцев мечется туда-сюда звезднополосатый флаг. К Павлу подходит вождь. Продолговатое лицо, ещё недавно бледное до лёгкой синевы, теперь светится розовым цветом, глаза блестят, рот раздвигается до ушей в довольной улыбке. Вождь старательно хмурится, чтобы не пасть в глазах подчинённых от несолидного хихиканья, но удаётся с трудом. Пещера наполнилась отвратительным запахом сероводорода, но радостные дикари этого не замечают.
- Ты не обманул, крэйг мёртв, - уважительно глядя на Павла, произносит вождь. - Я не нашёл твоего оружия и не понимаю, как удалось убить такого зверя. Но это неважно. Что ты хочешь в награду?
- Уважаемый вождь, - обратился Павел к предводителю подземных дикарей, - некоторое время назад вы упомянули о большой железной тачке, на которой удобно ездить. Как до неё добраться?
- А-а, это можно, но сложно. Только великий воин может подобраться к железной тачке.
- Тачка кусается?
- Нет, дорога опасная. Большой проход недавно завален людьми с большой тачки. Надо идти по обходному пути, но его сторожат трёхголовые чудища.
Из-за плеча вождя появилась рука с большой банкой тушёного мяса, в середине торчит алюминиевая ложка. Вождь кивком поблагодарил, протянул Павлу.
- Спасибо, предводитель, но я только недавно пообедал, - отшатнулся Павел. - Кушайте сами.
Он только сейчас обратил внимание, что вокруг все чавкают, давятся, рыгают и чмокают. Всё племя, от мала до велика, торопливо пожирает консервированное мясо. Воздух, и без того спёртый, буквально превратился в мутный кисель от запаха просроченных консервов и трупной вони. Туземцы вывозились в дохлятине, когда лазили в пещере крэйга. На такие мелочи, как вонь, никто не обращал внимания. « Они давно голодали. Сейчас обожрутся, получат расстройство желудка и начнётся … На запах сбегутся крэйги со всей округи. А у меня противогаз не работает. Надо срочно сматываться», - с тревогой подумал Павел. Тем временем вождь управился с одной банкой, приготовился расправиться со второй.
- Эй, эй, предводитель! Ты уверен, что чудовища трёхголовые? Может, показалось? – торопливо спросил Павел.
- Не-е, точно. Они высокие, как ты, руки до колен, средняя голова маленькая, на длинной шее. Правая и левая головы квадратные, железом плюют, как мой автомат.
- Ну-ка, расскажи подробнее. Да подожди ты с банкой, она не убежит!
Из расспросов Павел выяснил, что трёхголовое чудище скорее всего мор. Не совсем понятно с тремя головами, да ещё плюющимися железом. Стволы, что ли, вместо носов?
- Так, понятно. А скажи, великий вождь, нафига чудищам охранять обходной путь? Не проще ли завалить его?
Вождь наконец добрался до второй банки с мясом. Одной рукой обхватил, прижал к груди, второй довольно провёл по жидким волосам на голове, схватил ложку.
- Не задавай умных вопросов, незнакомец, - произнёс он, строго глядя на Павла. - Откуда я знаю, что людям с тачки проще, а что сложнее?
- Резонно, - согласился Павел. - Прошу прощения за нетактичность. Кто покажет дорогу?
- Я. Воины отдохнут и мы пойдём.
- Всё!?
- Конечно. Ведь там ещё один склад с мясом в банках, а чудища не пускают.
- Ах вот оно что … Значит, я должен убить чудищ, чтобы вы пробрались на склад?
- Соображаешь, - похлопал вождь Павла по плечу блестящей от жира ладонью. - Там дальше есть дверь, выбьешь её и вперёд, к большой тачке!
Павел промаялся ещё около трёх часов, прежде чём туземцы наелись до отвала, потом легли спать, снова поели и только тогда собрались в дорогу. Нестройной толпой отправились в путь, вождь впереди, за ним молоденький туземец гордо несёт старый полосатый флаг. Сытые аборигены удивили Павла порозовевшими лицами, улыбками и постоянной болтовнёй. Время от времени кто нибудь громко портил воздух и толпа оглашала тоннель весёлым хохотом. Павел шёл последним и ему совсем не нравилось такое развлечение. Через некоторое время свернули в сторону от основного тоннеля, шли какими-то трещинами, грязными норами. Павел подозревал, что их прокопали сами туземцы, когда пытались найти обходные пути к складу. Вскоре плутания закончились. Притихшие туземцы вошли в обширную пещеру. В руках появились горящие факелы. На противоположной стене Павел увидел огромную пасть мрачной дыры диаметром не менее трёх метров. Испуганные туземцы сгрудились возле входа, факелы заметно подрагивают, стало тихо. Вперёд выходит вождь. Даже в слабом свете факелов видно, как побелели пальцы, сжимающие старенький автомат. Мотнул головой – иди, мол, туда.
Павел вдохнул тяжёлый воздух подземелья полной грудью, бронестекло закрыло лицо, по панели побежали зелёные цифры показателей работы приборов. Автоматически включилось ночное зрение, пещера озарилась неверным изумрудным светом. Павел взглянул на притихших туземцев, ладонь слегка колыхнулась – убирайтесь все! Аборигены быстро и бесшумно исчезают. Встроенный компьютер показывает, что система очистки воздуха неисправна, но она всё-таки кое-как работает. Дышать тяжелее, лицевая панель слегка запотевает, отчего все предметы расплываются. Осторожно идёт вперёд, входит в пещеру. Никого. Идёт дальше. Пещера сворачивает и выходит прямо в громадный тоннель, точно такой, что остался сзади. Видны блестящие от смазки рельсы, пятна масла на бетонных шпалах. В противоположной стене тоннеля блестит нержавеющей сталью двойная дверь, снизу платформа для погрузки. Полустёртая надпись на английском сообщает: продукты.
« Так, цель великого похода подземных аборигенов достигнута. Осталось повесить у дверей звезднополосатый флаг и выставить часовых. А где чудища»? – подумал Павел. И тотчас, словно злой подземный бог услышал вопрос, в светлом проёме показывается здоровенный мор. Бронестекло запотело и Павлу показалось, что у него действительно три головы. Он на мгновение замер, непонимающе всматриваясь в удивительное создание. Крайние головы зашевелились, длинные, неправдоподобно толстые носы повернулись в его сторону и Павел понял – то, что глупые туземцы приняли за головы, на самом деле коробки крупнокалиберных скорострельных пулемётов. Стволы покрыты звукопоглощающим материалом, оттого такие толстые. Пулемёты оживают, пещера наполняется свистом пуль, визгом осколков и шумом рушащихся камней. Сдвоенный поток пуль прижимает Павла к стене. Он отступает вглубь пещеры, с трудом удерживаясь на ногах. На краткое мгновение огонь прерывается – мор быстро перебегает на более удобную позицию. Павел вскидывает левую руку, гремит одиночный выстрел. Кумулятивная граната врезается в грудь мора, раздаётся взрыв. Струя высокотемпературной плазмы пробивает бронированную грудную клетку, за спиной чудища расцветает бело-голубая вспышка, огненные брызги взлетают к потолку, словно праздничный салют. От нестерпимого жара шкура мора вспыхивает чадным пламенем, сквозь огромную дыру видно стальную дверь склада, начальные буквы слова “Products”. Тело мора валится на землю, словно мешок с отрубями. Павел подходит ближе, внимательно рассматривает мёртвое чудище. Когда он первый раз встретил мора, ему показалось очень странным, что у биоробота такая маленькая голова на непропорционально длинной шее и чересчур широкие плечи. Слишком нефункционально выглядело. Теперь всё стало на свои места. Массивные плечи всего лишь подставка для крепления оружия, длинная шея необходима, чтобы зрительные рецепторы были выше патронной коробки. Ну, а пучки неопрятных волос наверно, для красоты.
Моров должно быть трое, вспомнил Павел предупреждение вождя. Отступил назад, в пещеру. Едва сделал шаг, как в то место, где только что стоял, врезается снаряд. Грохочет взрыв, ударная волна отбрасывает Павла от входа в тоннель, рушится потолок, на голову и плечи падают сотни килограмм земли и камней. Экзоскелет выдержал удар, но под тяжестью рухнувшей породы Павел падает на колени. Когда пыль осела, он оказался засыпанным до пояса. Каменные глыбы давят с боков, невозможно пошевелить ногами. Сквозь запотевшее стекло видит два громадных смутных силуэта. Стрелять невозможно, обе руки надёжно зажаты камнями. Павел быстро нагибается как можно ниже, осторожно тянет руки из земли. Смутные фигуры впереди открывают бешеный огонь, но пули и снаряды дробят в пыль каменный завал, за которым спрятался Павел. Чувствуя, что импровизированной крепости осталось жить совсем недолго, Павел тем не менее осторожно вытаскивает руки из земли, стараясь не повредить оружейные контейнеры. Медленно, сантиметр за сантиметром. Осколки камней хлещут по бронированной спине, словно банные веники, высекая снопы искр. На мгновение огонь стихает, над головой грохочет взрыв. Порода не поддаётся, откалывается только небольшой кусок. Он падает возле головы, создавая дополнительную защиту.
Павел понял, что противник решил похоронить его заживо, раз не удаётся убить сразу. Вдруг тяжесть в правой руке исчезает, она легко идёт вверх. Не раздумывая, Павел хватает тот самый камень, что свалился с потолка. Бросок и булыжник весом в два пуда словно пушечное ядро вылетает из ладони. Раздаётся тугой хлопок, звон железа и хруст. Откидывается всем телом назад, левая рука, в которой контейнер с гранатомётом, поддаётся напору, медленно освобождается из каменных тисков. Проклятое стекло окончательно теряет прозрачность, ни черта не видать. Павел вслепую даёт длинную очередь из пулемёта, срывает забрало. Бешено оглядывается, обе руки вытянуты, стволы готовы выплюнуть смертоносные снаряды, но вокруг никого.
- Да неужто так просто, камешком да очередью из пулемёта? – недоверчиво шепчет он.
С трудом, помогая обеими руками, поднимается на ноги. Начинается небольшой камнепад, несколько крупных булыжников выкатываются в тоннель. Павел по инерции провожает взглядом и видит четыре пары ног, что лежат на рельсах. Подходит ближе и с удивлением замечает, что это вовсе не моры, которых ожидал увидеть, а люди. Слева лежит чернокожий мужчина, бронежилет на груди проломлен, из уголка рта медленно вытекает кровь, глаза завёрнуты под лоб, белки неприятно блестят, словно бельма. Затылок лежит на краю рельса, вокруг растекается тёмная лужа. Слева женщина, наголо стрижена, кожа сине-белая, с прожилками, под глазами набрякшие жёлтые мешки. Грудь и живот непропорционально толсты по сравнению с конечностями. Руки и ноги кажутся тонкими лапками насекомого. От левого плеча до низа живота наискосок идёт ровная строчка пулевых отверстий. Рядом валяется пробитый шлем образца прошлого века. Павел решил было, что женщина мертва, но тут заметил, что веки дрожат, на шее пульсирует жилка. Пальцы конвульсивно задёргались. Павел ногой отбрасывает допотопную автоматическую винтовку, что лежит рядом. Тело женщины содрогается, она скручивается в комок, переворачивается на грудь и Павел с удивлением видит, что выходных отверстий от пуль нет. Разочарованно косит глазом на правую руку, где закреплён пулемётный контейнер. Бронежилет на женщине так себе, простая железяка в тряпке, но пули держит очень хорошо. Женщина продолжает биться в конвульсиях, её выворачивает, тоннель наполняется запахом кислятины и чего-то ещё неприятного. Павел брезгливо отступает, отворачивается. Конвульсии прекращаются, женщина обессилено затихает на полу.
- Эй, ты жива или как? – спрашивает Павел.
Женщина молчит, но по тому, как она напряглась, Павел понял, что жива и даже, что удивительно, не ранена!
- Слышь, красавица подземная, ты дурой не прикидывайся. У меня есть несколько неотложных вопросов и если что, я сумею заставить тебя говорить.
Женщина трудно отползает подальше от кислой лужи. Тонкие пальцы касаются застёжек бронежилета, слышатся щелчки, тяжёлая броня падает на пол. Павел с удивлением видит, что на женщине второй бронежилет. Ткань сверху изорвана, стальные вставки пробиты, но кевларовая прослойка всё-таки удержала пули. Бормоча проклятия и ругательства, женщина сбрасывает и его. Морщась от боли в избитом теле, обессилено прислоняется к стене. Павел спокойно наблюдает за всем происходящим, даже не думая оказать помощь. Эта дамочка стреляла в него с явным намерением убить и потому не заслуживает никакой жалости. Лежащий неподалёку мужчина внезапно зашевелился, рука тянется к автомату. Павел не глядя вскидывает руку, грохочет одиночный выстрел. Голова мужчины словно взрывается, разлетаясь брызгами. Несколько капель красной жижи попадают на лицо женщине. Она вздрагивает, торопливо счищает кровь. Глаза останавливаются на обезображенном трупе, и без того белое лицо бледнеет до синевы, когда видит, как чёрно-красный поток выливается на землю из громадной дыры на том месте, где только что была голова.
- Что ты хочешь узнать? – прерывающимся шёпотом спрашивает женщина.
- Кто ещё есть поблизости?
- Никого.
- А моры? Разве их не должно быть трое?
- Нет. Оставили одного, других забрали.
- Что делали вы здесь?
- Обычная проверка пути.
- С какой стати? Скоро поедет поезд, так? – задал вопрос наугад Павел.
- Если знаешь, зачем спрашивать? – прошептала женщина, опуская голову.
- В твоей честности хочу убедиться. Цель поездки?
- Проверка системы запуска.
- Врёшь, это делается заранее.
- У нас нет возможности! – крикнула женщина. - На ракете прямоточный атомный двигатель, мы не можем каждый раз проводить дезактивацию.
- Поэтому решили проверить прямо на стартовой позиции и, если всё пойдёт, как надо, осуществить пуск. Верно?
- Да.
Павел минуту молчит, обдумывая услышанное.
- Когда поезд будет тут?
- Он уже в пути.
- Я спросил, когда он будет вот здесь? – повысил голос Павел.
- Да пошёл ты … - прошептала женщина. Голова упала на грудь, веки опустились.
- Слушай, кра… э-э… короче, я могу сохранить тебе жизнь, а могу и оставить на рельсах. Выбирай.
- Ты дурак, чистильщик? Или плохо видишь?
Павел подходит ближе, присаживается рядом на насыпи.
- Верно, я чистильщик. Поэтому кое в чём разбираюсь. Например, во внешних признаках лучевой болезни. Дела у тебя плохи, но помочь ещё можно.
- Для этого надо ампутировать ноги и руки, пересадить сорок процентов кожи, удалить половину кишечника, - прошептала женщина, - а потом годами жить в физиологическом растворе. Здорово, правда?
Из полуразрушенного прохода послышались тихие скребущие звуки, словно некое маленькое существо царапает коготкам о камни.
- Кто там шебаршит? – негромко спросил Павел, прекрасно зная, кто копошится в пещере.
Странные звуки обрываются, из пыльной темноты важно выступает вождь туземного племени, за ним притихшие воины, маленькие, сгорбленные, робкие. Предводитель кашляет в кулачок, показывает глазами на дверь.
- Валяй, - машет рукой Павел.
Шустрые, как мыши и такие же серые от пыли и грязи, туземцы бегут через тоннель. Знаменосец неловко цепляется ногой за рельс, с размаху шлёпается на землю. Древко ощутимо стукает вождя по голове, с треском переламывается. Он приседает, глаза округляются, начинают свирепо вращаться во все стороны. Вождь оборачивается, злобно рычит на растяпу. Маленький знаменосец визгливо причитает, стоя на карачках. Несколько туземцев по знаку вождя быстро пинают несчастного коротышку, тот взвизгивает и закрывается руками. Но туземцы не расположены к долгой экзекуции. Вождь подбегает к дверям, со всей силы лупит прикладом автомата по рукояти. Она медленно, неохотно поддаётся. Звучит короткая команда и сразу два туземца начинают вращать рукоять. Дверь лениво ползёт в сторону. Из проёма валят клубы холодно пара, толпа туземцев с радостными криками врывается внутрь холодильной камеры. Женщина брезгливо кривит лицо, наблюдая за действиями дикарей. Она что-то шепчет, снова отворачивается.
- Вы что, расистка? – с усмешкой спрашивает Павел. - Это прямые потомки тех людей, что населяли этот континент. Видите флаг?
- Это выродки! – злобно шипит в ответ женщина. - Они ничего не хотели делать, только ели и совокуплялись в своих пещерах, поэтому так деградировали.
- Вам виднее, не буду спорить, - согласился Павел. – Кстати, мадам … несколько дней назад поблизости от этой шахты высаживались чистильщики. По ним долбанули противотанковыми бомбами. Кто мог сделать такую гадость, а?
- Ты из них?
- Угадала, - кивнул Павел.
- Знаешь, чистильщик, на кого бы я ни указала, ты всё равно не поверишь. Так что … один из нас проверял механизм открывания бронеколпака над шахтой. Увидел подлетающие десантные боты, доложил кому следует, - цедит сквозь зубы женщина.
- Так вы тут не одни? И где же прячется руководство?
Вместо ответа раздаётся надсадный кашель, тело женщины содрогается, словно в агонии, изо рта брызжет кровь.
Издалека, на грани слышимости, доносится гул. Туземцы на миг замерли, потом забегали с удвоенной скоростью. Павел громко свистнул, взмахнул рукой. Тотчас подбегает несколько туземцев, хватают за ноги женщину, утаскивают в проход, словно она уже мертва. Павел хотел было остановить, но потом передумал – чёрт с ней, сама виновата. Труп мужчины исчезает за каменным завалом, плохонькие автоматические винтовки уже болтаются на шеях двух дикарей. Гул нарастает. Туземцы бросаются в пещеру, словно нашкодившие коты. Вождь запирает дверь, важно шагает последним. Когда Павел стал за угол, по тоннелю ровно и сильно подул ветер. Движущийся состав, словно гигантский поршень, гонит перёд собой воздух. Минута, другая, гул усиливается до предела, слышен стук колёс. Павел осторожно выглядывает. В сотне метров от того места, где он стоит, по гудящим от напряжения рельсам неторопливо движется тёмная стальная масса. Впереди тупорылый маневровый электровоз, за ним громадная платформа, на которой располагается продолговатая култышка размером с две железнодорожных цистерны. Когда поезд подошёл ближе, стало видно, что это странного вида летательный аппарат, больше похожий на допотопный аэростат, чем на ракету. Тяжело громыхая колёсами на стыках, состав тянется мимо. Всего один вагон, зато длинный и широкий, словно слеплен из четырёх.
Как только показалась сужающаяся вторая половина ракеты, Павел выбегает из укрытия. В самом конце платформы, от края свисает металлическая лесенка. Недолго думая, Павел хватается за поручни, рывок и он на платформе. Чёрная дыра сопла реактивного двигателя на расстоянии вытянутой руки. Сверху, на поднятой лицевой панели тотчас загорается красный огонёк, начинает тоненько мявкать сирена тревоги. Опускает панель, глаза пробегают по надписи. Быстро меняющие друг друга красные цифры показывают такой уровень радиации, что Павел без рассуждений бросается на пол, со скоростью бешеной змеи отползает на самый край. Сирена затихает, цифры перестают мелькать, словно искры бенгальского огня, меняют цвет с красного на оранжевый. Это уже гораздо лучше, но всё равно, больше двадцати минут на таком излучении находиться нельзя. Быстро ползёт вперёд, останавливается на самом краю платформы. Прямо над ним покачивается круглый нос ракеты, зловеще скрипят ржавые тросы крепления.
По лицевой панели успокаивающе бегут зелёные цифры, но стекло опять начинает предательски мутнеть – система очистки воздуха упорно не желает работать. Приходится чуть-чуть приподнять бронестекло и цифровой ряд снова наливается апельсиновым цветом. Состав начинает потихоньку тормозить. Платформа слишком тяжела для маневрового электровоза и машинист заранее включает тормоз. Павел хотел было прыгнуть на электровоз, чтобы разобраться с машинистом, но потом передумал – успеет, ни к чему зря рисковать. Проходит не менее двадцати минут, прежде чём состав окончательно сбросил скорость. Теперь он едва тащится почти в полном мраке – в этой части тоннеля почти не осталось фонарей. Павел уже начал всерьёз беспокоится, потому что оранжевый цвет счётчика радиации всё больше наливается красным, а это уже очень серьёзная неприятность. Наконец, состав сворачивает влево. Мимо плывут мрачные стена подземелья, изредка в темноте блестят куски антрацита или слюды. Тесный тоннель расширяется, справа показывается второй путь. Поезд останавливается, звонко стучат рельсы на стрелке, электровоз толкает состав обратно. Теперь платформа едет первой и Павел понимает, что если он начнёт шевелиться, то его заметят с электровоза. Преждевременное внимание ему не нужно. Он давно уже решил про себя, что прежде, чем всё разнесёт здесь … скажем так, поговорит с персоналом.
Дорога неожиданно заканчивается тупиком. Рельсы упираются в железную стену, поезд останавливается. Проходит несколько томительных секунд, стена вздрагивает, гигантский стальной занавес начинает медленно подниматься. Через расширяющуюся щель внизу вырывается яркий свет. Железная стена поднимается выше и выше и взору открывается фантастическая картина: грандиозный круглый зал, ярко освещённый лампами дневного света. В центре располагается странное сооружение с множеством мачт, в середине круглая площадка из толстого бетона, она возвышается метра на полтора над полом. По краям стальные опоры с полукруглыми захватами на вершинах. В потолке чернеет громадная дыра, откуда тянет холодным воздухом.
Павел спрыгивает с платформы, прячется за кучей железного хлама. Очень надеется, что его не заметили. Машинист, занятый сложным маневрированием, действительно не обратил внимания на тень, что мелькнула сбоку. Осторожно, сантиметр за сантиметром, он подводит платформу с ракетой вплотную к бетонной площадке. Наклоняется стрела крана, словно рука великана, аккуратно обхватывает тело ракеты стальными зажимами. Громадный железный цилиндр медленно задирает нос, поднимается к чёрной дыре в потолке. Хвост ракеты становится вертикально земле, корпус медленно опускается. Его подхватывают стальные опоры вокруг бетонной площадки, полукруглые зажимы сдвигаются в кольца и вот ракета установлена на стартовой площадке. Приходят в движение суставчатые мачты, начинается подготовка к пуску. Весь процесс происходит в автоматическом режиме и Павел уже начинает беспокоиться – а где люди? Если всё делается автоматами, в том числе и запуск, то пора принимать меры!
Негромко хлопает дверь электровоза, машинист в темно-синем комбинезоне спрыгивает на землю. Немного прихрамывая, человек торопится к железной будке с толстыми круглыми окнами наподобие корабельных иллюминаторов. На минуту останавливается у входа, пальцы быстро пробегают по квадратному пульту с кнопками. В верхней части прямоугольника из блестящего металла гаснет красная лампочка, зажигается зелёная. Массивная стальная дверь медленно отъезжает. Павел срывается с места, словно гепард. Искусственные мускулы экзоскелета работают отлично – в три гигантских прыжка он оказывается прямо за спиной машиниста. Дверь уже открылась и человек в синем комбинезоне делает первый шаг. В это мгновение бронированная ладонь Павла падает на загривок машиниста, железные пальцы мёртвой хваткой сжимаются на шее. Сила плюс инерция; толчок получился столь мощным, что синий комбинезон молнией летит от входа до противоположной стены. От удара что-то звенит, на пол сыплется металлическая мелочь. Обеспамятевший машинист мокрой тряпкой сползает по стене вниз, оставляя после себя широкую кровавую полосу. Павел влетает следом, нога цепляется за порог и он врезается бронированной головой в металлический шкаф. Раздаётся треск, хлопки, яркая вспышка белого света заливает небольшое помещение, поднимаются густые клубы голубого дыма. Огни на стартовой площадке суматошно замигали, на приборной панели щёлкнул тумблер, вспыхнули новые огоньки и освещение комплекса восстанавливается в прежнем объёме.
Матерно ругаясь, так что слышно через толстое бронестекло, Павел торопливо выбирается из разбитого вдребезги трансформатора, бросается к лежащему машинисту. Тот лежит, словно мёртвый, бледное лицо залито кровью, на полу валяются осколки зубов, сгустки крови. Короткие волосы на макушке слиплись, торчат шипами. Но неизвестный жив – на шее бьётся тоненькая жилка, пульс хоть и замедлен, но прослушивается уверенно. Павел ощупывает голову, убеждается, что она не проломлена и успокоено кладёт машиниста обратно, в лужу собственной крови. Проклятая панель снова затягивается мутной плёнкой. Теперь она ещё и покрыта снаружи маленькими чёрными точками – следами от вспышки короткого замыкания. Проклиная все боевые костюмы на свете, Павел выглядывает наружу. На стартовом комплексе по-прежнему никого, автоматика работает самостоятельно по заданной программе. За спиной раздаётся стон. Водитель электровоза пришёл в себя. Оскальзываясь в луже собственной крови, на локтях подползает к приборной панели, кое-как переворачивается. Пытается опереться на стул, чтобы встать. Рука срывается, стул отъезжает прямо под ноги Павлу. Машинист со стоном падает на пол, пальцы беспомощно скребут напольное покрытие.
Павел слегка наклоняется, левой рукой приподнимает раненого. Синяя ткань трещит в кулаке, воротник врезается в шею. Лицо машиниста багровеет, из горла вырывается хрип. Небрежно швыряет теряющего сознание человека в угол, на сложённые в стопку бумаги. Ногой цепляет стул, садится, руки кладёт на спинку. Хлипкий стульчик кряхтит, проседает, недвусмысленно грозя развалиться прямо сейчас. Павел раздражённо бормочет ругательства, пинком отправляет раздавленный стул в дальний угол. Тем временем раненый окончательно пришёл в себя и с ужасом смотрит на громадного незнакомца в странных доспехах.
- Ты кто? – шёпотом спрашивает он.
- Нет важнее вопроса, - бурчит Павел, - ты б ещё моим днём ангела поинтересовался. Слушай мои вопросы, чмо и отвечай. На стартовой площадке есть люди, кроме тебя?
- Нет, - шепчет машинист, опуская голову.
- Сколько ещё ракет осталось?
- Этого ты не узнаешь.
- Ну, конечно! Ваши самовары так воняют радиацией, что даже допотопный счётчик Гейгера может их обнаружить. Неохота бегать тут по вашим крысиным норам, потому и спрашиваю.
- Ничего, побегаешь. Со счётчиком Гейгера, - кривит в ухмылке изуродованный рот машинист.
- Мда-а, зря я тебя так стукнул, - задумчиво произнёс Павел. Помолчал, окинул оценивающим взглядом обстановку комнаты. – Ты и раньше идиотом был, не зря ж тебе только паровоз водить доверили, а теперь, после бодания трансформаторного ящика, вовсе дебилом стал. Я же сказал: ваши самовары воняют радиацией, то есть, в переводе для тупых машинистов, ракета оставила ясно видимый радиационный след. Приборы у меня получше счётчика Гейгера, так что на твоём паровозе я за считанные часы доберусь до вашего крысиного логова.
- Я не машинист, а учёный, понял ты, сволочь русская! – выкрикнул раненый.
- Бросается в глаза, - согласился Павел. - А специализация какая – массовое убийство невинных людей?
- Это не убийство, а месть.
- За что? – удивился Павел. - Чем жители Евразии провинились перед вами?
- Вы всегда ненавидели и завидовали Америке. Стремились стать американцами и одновременно хотели разрушить её. Наши предки двинули прогресс так далёко вперёд, как не удавалось ещё никому. Вы, евразийские ублюдки, до сих пор пользуетесь тем, что создали они. Если бы не Америка, вы бы до сих пор пахали землю деревянной сохой!
- Насколько я знаю, такой нации, как американцы, не существовало. Население вашей страны состояло из эмигрантов со всего мира. Все ваши учёные имели конкретную национальную принадлежность – англичане, немцы, русские, индийцы, китайцы … Это они, как ты изящно выразился, двигали прогресс, а так называемые стопроцентные американцы пасли лошадей и коров в Техасе. Именно поэтому вы так разрекламировали своих пастухов. Эта профессия в других странах, мягко говоря, не очень почётна. Конечно, по рейтингу популярности выше свинопаса, но всё же не в первых строчках. Так что не надо свистеть насчёт прогресса. Его двигали как раз другие нации, а коровьи мальчики из Техаса этим пользовались. Согласись, трудно сдержаться, видя, что плодами твоего труда пользуются совсем иные люди и при этом ещё мажут тебя дерьмом – ты, мол, тупой, недоумок и так далее. Ну, а что там взорвалось, в вашем Йеллоустоуне, вопрос спорный. Вы накопили слишком много оружия, а висящее на стене ружьё, как ты наверно знаешь, обязательно должно выстрелить. Хватит трепаться, учёный машинист. Отвечать на вопросы будешь?
- Нет!
- Ну и хрен с тобой, - равнодушно ответил Павел. - Сейчас я займусь генеральной уборкой и пусть эта нора станет памятником тебе, неизвестный учёный машинист.
Раненый рычит, неуклюже бросается на него. Павел отступает на шаг в сторону, корпус чуть отклоняется, правая нога сдвигается назад, потом резко выбрасывается вперёд, точно как у футбольного форварда в пенальти. Сокрушительный удар кованым башмаком ломает грудную клетку, подбрасывает бесчувственное тело почти до потолка. Уже мёртвый машинист падает на пульт управления спиной вниз. Громко и неприятно хрустит позвоночник.
Павел выходит из будки, окидывает взглядом стартовый комплекс. Лес монтажных мачт, переплетение проводов и шлангов, стальные кубы трансформаторов и подсобных помещений – целый городок. В центре толстая плита гигантского подъёмника, на котором уже установлена ракета. Осталось поднять и дать команду на запуск. « Надо разнести это гадюшник, только вот как? Одной гранаты маловато будет. Пошарить по сусекам, что ли»? – подумал он, шагая к стартовой площадке. Возле плиты подъёмника предупреждающе замяукала система радиационной безопасности, забегали красные огоньки по краю лицевой панели.
- Тьфу ты, зараза, - отшатнулся Павел, - что у них за ракеты такие … вонючие.
За громадным стальным ящиком фон исчез. Внимание привлёк небольшой металлический шкафчик с яркой надписью – FUEL. Подходит, взгляд останавливается на круглой крышке в ярко-красных точках. Несколько нехитрых манипуляций, люк откидывается в сторону. Из тёмной дыры в нос бьёт резкий запах керосина. Павел морщится, поспешно отворачивается, но на лице расплывается довольная улыбка – выход найден! Светлое пятно, в котором отражается голова, расположено довольно глубоко, так что подземное хранилище наполовину пусто, но всё равно керосина достаточно много. Ёмкость громадная, тонн на пятьдесят, а может и больше. На всякий случай проверяет остальные баки, но гидразин и жидкий кислород давно испарились. « Ну и не надо, - подумал Павел, довольно потирая руки, - нам и керосинчику хватит». Отыскать шланг для закачки топлива было минутным делом. Немного повозился с запуском, насос давно не работал, но не прошло и десяти минут, как электромотор загудел. За это время Павел успел исчерпать весь свой запас ругательств и только злобно плевался, когда двигатель в очередной раз не желал заводиться. Железная голова топливного шланга несколько раз харкнула воздухом, потом громко зашипела, словно рассерженная анаконда и, наконец, изрыгнула мутную вонючую струю старого керосина. Павел поспешно отступил от площадки подъёмника, направился в будку, где пульт управления. Небрежно, словно старую тряпку, сбросил с панели холодеющий труп учёного машиниста.
Когда-то это была не будка, а помещение оператора контроля запуска. Попасть внутрь мог только строго ограниченный круг лиц, знающих секретный код доступа. Комната за сверхпрочной стеной толщиной в полтора метра и круглыми окнами из горного хрусталя, тоже полутораметровыми, была до отказа набита самой современной электроникой, компьютерами, системами наблюдения и контроля. Теперь от былого великолепия остался простенький пульт с разноцветными лампочками и рядом тумблеров. Под каждым кто-то заботливо нацарапал гвоздиком, что именно включает этот кусок пластмассы. Павел поворачивает крайний левый. Сначала ничего не происходит, потом начинает мигать жёлтая лампочка, над стартовым комплексом поднимается ветер. В воздухе летают обрывки бумаг, тряпки, какой-то мусор, поднимается целое облако пыли. Где-то высоко над головой, в глубине чёрной дыры в потолке медленно сдвигается в сторону толстенная бетонная плита. Жерло пусковой шахты неторопливо распахивается, словно пасть гигантского кашалота, в громадное отверстие устремляется холодный воздух с поверхности Мёртвого континента, стремительно наполняя подземелье влажной прохладой.
На стартовой площадке наступило керосиновое половодье. Гигантская лужа растеклась от края до края, собираясь в глубокие озёрца на местах провалов. Кое-где на поверхности появились маленькие водоворотики – это керосин заливает пустоты под площадкой. Ветер гуляет в подземелье, но от керосиновой вони всё равно нечем дышать, глаза режет, во рту появляется неприятный привкус, словно этого самого керосина хлебнул. Закрывая лицо ладонями, сдерживая дыхание – система очистки воздуха в бронекостюме не работает – Павел бежит к электровозу. Возиться со сцепкой уже некогда, сразу прыгает в кабину и только тут понимает, что он, возможно, уже опоздал. Если концентрация паров керосина достигла критической точки, то при включении электродвигателя произойдёт взрыв – пары воспламенятся от искры. Но уходить пешим тоже нельзя, надо обязательно опустить за собой железную задвижку, а сделать это можно только дистанционным пультом управления из кабины электровоза. Наверно, есть и другой способ, но разбираться уже некогда, керосин вот-вот зальёт рельсы, затем хлынет в тоннель. Можно, конечно и не закрывать за собой двери. Дело тут не в вежливости, а в том, что когда рванёт, большая часть ударной волны устремится в тоннель и тогда Павел на электровозе полетит, как барон Мюнхгаузен на пушечном ядре.
Остаётся надеяться, что пары керосина не так взрывоопасны, как бензиновые. Когда-то в детстве Павел видел, как соседский мужик во дворе на спор тушил сигарету в ведре керосина. И ничего, не вспыхнуло. Но там был обычный бытовой керосин. А вдруг здесь какой нибудь особый, космический супер-пупер концентрированный? « Да ну его на хрен! – обозлился Павел сам на себя. - Пока будешь думать да гадать, нальёт столько, что придётся лодку искать. Включай этот драндулет, а там видно будет». Плотно закрыл дверь, на всякий случай садится на корточки, так чтобы при взрыве не задело ударной волной через разбитые окна. Лицевая панель опускается, бронестекло надёжно укрывает лицо, ладонь ложится на рычаг, пальцы сжимаются на рифлёной поверхности рукояти. Медленно-медленно, по миллиметру в секунду, тянет вниз. Машина едва заметно вздрагивает, нелепо торчащая из стены ржавая мачта погрузчика чуть-чуть сдвигается с места, потом ещё и ещё … Павел с замиранием сердца чувствует, как электровоз неуверенно, словно впервые в жизни, движется прочь от стартовой площадки навстречу тёмной дыре тоннеля. Поезд едет мучительно медленно, кажется, что вот-вот остановится и покатится обратно. Расстояние от подъёмника до въездных ворот не больше ста метров. Когда прошло минут шесть, а до тоннеля ещё осталось больше половины пути, Павел решился прибавить скорости, иначе керосиновое озеро доберётся до ворот быстрее. В конце концов, двигатель надёжно изолирован, ни одна искра не может попасть за предохранительный кожух, иначе горели бы все электродвигатели. Обрадованный, тянет рукоять, электровоз ускоряется. Краем глаза видит, как за стеклом что сверкает. Оборачивается. С потолка, где протянут высоковольтный провод, сыпятся крупные, словно куски ваты, искры! И чём быстрее набирает скорость электровоз, тем гуще и чаще искрит провод. К счастью, икры успевают погаснуть, не достигая пропитанной керосином земли.
Павел дёргается, будто его самого пробил разряд в двенадцать тысяч вольт, рука непроизвольно устремляется к регулятору напряжения, пальцы сдавливают рукоять, мышцы конвульсивно сокращаются … но уже поздно – электровоз пересёк линию ворот, впереди мрачный, уходящий в бесконечность, тоннель. Коротко шипят пневматические тормоза, колёса скользят по рельсам, поезд останавливается, словно наткнулся на неожиданное препятствие. От толчка Павла бросает на противоположную стену, звенит осколками разбитое стекло. Оборачивается и не верит своим глазам. Стартовый комплекс залит яркими огнями прожекторов, снизу поднимается жёлто-коричневое марево, в котором дрожат и расплываются контуры грузовых мачт, стрелы монтажных кранов и служебные постройки. Нелепый силуэт ракеты, словно раздувшейся от злобы, кривится и плывёт в мутном воздухе, будто привидение из прошлого.
Павел возвращается в кабину, взгляд останавливается на чёрной коробке пульта. На ней всего две кнопки: жёлтая и красная. Палец до упора вдавливает круглый кусок пластмассы красного цвета. Светлый проём входа в стартовый комплекс медленно уменьшается, с потолка опускается железная стена, неотвратимо, словно грозовая туча. Когда от нижнего края до бетонного пола остаётся меньше четверти метра, Павел опускается на колени, быстро сует в сужающуюся щель левую руку, коротко бахает выстрел из гранатомёта. Стена плотно ложится в неглубокую выемку в бетонном полу. В это мгновение происходит взрыв. Ударная волна тяжко бьёт в толстое железо, стены тоннеля сотрясаются, словно началось землетрясение силой девять баллов, с потолка сыплется песок, куски бетона размером с лошадиную голову и камни. Огромный лист брони толщиной более метра изгибается, словно надутый ветром парус, раздаётся скрежет рвущегося железа. Пол трясётся так, что невозможно устоять. Павел катится по прыгающему бетону, словно теннисный мячик. В последний момент ему удаётся схватиться за железную лестницу, по которой поднимаются в кабину электровоза. От толчков и сотрясения поезд трогается с места и, звеня колёсами и тяжко раскачиваясь от ударов, катится прочь от ворот вглубь тоннеля. Гул и грохот заставляют Павла оглянуться. На том месте, где только что стоял поезд, клубится облако пыли, потолок рушится, бетонные блоки толщиной два метра раскалываются на мелкие кусочки, словно вылеплены из влажного пескп … а в это время в центре унылого, мрачного плоскогорья распускается чёрно-красный цветок мощного взрыва. Струя раскалённого газа вырывается из шахты, словно фонтан магмы из жерла вулкана. На высоте в несколько сотен метров огненный столб превращается в чёрную грозовую тучу, из которой падают на спёкшуюся от давнего жара землю пепел, раскалённые до бела камни, льётся дождь из расплавленного металла. Мрачный лунный пейзаж освещают жёлтые и багровые сполохи, от которых глубокие трещины чернеют ещё больше, тени от скал тянутся до горизонта, словно стрелы мрака из преисподней. Сразу несколько спутников-шпионов регистрируют выброс большого количества радиоактивных веществ в атмосферу. Исследователи и наблюдатели делают глубокомысленный вывод: произошёл подземный ядерный взрыв малой мощности по неизвестным причинам!
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги