Мешок с несчастьями

Глава 17

Как оплеванные шли мы по улице. Шли и переругивались. Имея на руках такие козыри, как инкассаторский мешок, мы не запаслись свидетелями видевшими место его захоронения, и не перешли первыми в нападение в кабинете управляющего. Эти две тактические ошибки привели нас к поражению в битве за истину.

– Ничего, – утешал я Данилу, истина не бывает абсолютной, – если смотреть с нашей точки зрения, вор Сысой. Если смотреть с точки зрения Виолетты и кассирш – вор снова Сысой. Если смотреть с точки зрения управляющего – вор неизвестно кто, а Сысой дурак.

Не успел я в утешение себе до конца развить мысль, что вор и мошенник Сысой, как к нам пристала цыганка. И откуда она только появилась.

– Постой, золотой. Позолоти ручку, погадаю. Я скажу тебе, что было, что будет, чем душа успокоится.

– Иди отсюда, – отмахнулся от нее Данила.

– Соколик ясноглазый, – цыганка теперь уже схватила за руку Данилу, явно над ним издеваясь.

Какой там ясноглазый, Даниле нужно было бы вставлять в глаза спички, чтобы он ясно видел. После пчелиного роя и сытного обеда глаза совсем заплыли, оставив как в бронемашине узкую прорезь. Китаец натуральный. А цыганка не отставала:

– Хочешь, ясноглазый я тебе скажу, в чем твоя печаль, кто тебя обидел, где деньги лежат.

На минуту мы с Данилой остановились. А цыганка нам предложила:

– Загадайте оба, одну и туже цифру и я, ее отгадаю.

Мы внимательно посмотрели с Данилой друг на друга и кивнули головами.

– Отгадывай.

– Тринадцать, – сказала цыганка. У меня мороз прошел по коже. Нострадамус местного разлива объявился.

– Ты и судьбу можешь предсказать? – спросил я цыганку.

– Конечно. Хочешь, я скажу в кого ты влюблен?

Я покосился на Данилу. Ненароком, всякое бывает, вдруг цыганка сдуру отгадает ее имя. Я отрицательно покачал головой.

– Скажи лучше, в кого он влюблен? – и я показал на Данилу. У того от моего предложения вдруг пошире открылись глаза и зачесалась спина. Данила, как пес ловящий блоху у себя на спине, завертелся на месте.

– Вы оба влюблены в одну и туже даму имя которой начинается с буквы «Н». Правильно? – напористая цыганка не оставляла времени, чтобы как следует подумать.

– В эту драную козу? – первым опроверг цыганку Данила.

Я тоже не заставил себя ждать:

– Я о ней вспоминаю, только когда приезжаю на лето к бабке, хотя она мне в этом году прислала три письма. Так безответными и остались.

И вдруг цыганка пришла в ярость и напала на Данилу:

– Ах ты обжора несносный, значит я коза драная? – и моментально повернулась ко мне. – Когда я тебе писала безответные письма, ну ка покажи их.

Перед нами стояла хорошо загримированная и переодетая в цыганку Настя. То то мне сразу показался знакомым ее голос, только я не смог определить, кому он принадлежит. А Настя перешла в нападение:

– Я для них стараюсь, можно сказать за уши вытаскиваю из…, а они… Да вы знаете, я вора вычислила по документам. И вместо благодарности, услышать такое? По вашему я влюблена в вас, а не вы в меня?

Ее перебил Данила.

– Не отвлекайся в сторону, ты что-то там насчет вора брякнула. Не могла бы цыганская баронесса более внятно объяснить, кого ты имеешь в виду… Настоящего вора, мы без тебя вычислили и поймали с поличным, с мешком. Он сам сознался в содеянном. Сысой его имя. У него в собачьей конуре был мешок под номером тринадцать и в нем ровно пять тысяч рублей. Мы их уже проели в ресторане.

Настя засмеялась.

– Вам бы только следователями работать, вы любого заставите сознаться в том, что он не совершал. А потом еще его на виселицу пошлете, а если будет упираться, стул из-под ног выбьете. Что и в ста тысячах долларов он сознался?

– Нет, он и в пяти то не хотел сознаваться, – растерянно сказал Данила.

– А вот теперь смотрите, где настоящий вор, – и она разложила перед нами две ксерокопии сделанные из журнала прихода инкассаторских сумок в кассу пересчета. – Видите, кто украл сто тысяч долларов?

ПРИХОД инкассаторских сумок – 11 час 00 мин.

ПРИХОД инкассаторских сумок – 12 час 00 мин.

Акт приема передачи.

Сознаться сразу, что ничего мы не видим, было неудобно, поэтому мы с Данилой упорно рассматривали листы из журнала. Вот первый раз Николай с Петром приехали в 11 часов и привезли пять сумок, в том числе одну сумку под номером тринадцать со ста тысячами долларов. Вот второй раз они приехали в 12 часов и привезли на этот раз. шесть сумок, и снова сумку по номером тринадцать, только уже с суммой пять тысяч рублей. Я покосился на Данилу, не видит ли он случайно в этих записях настоящего вора? У Данилы после сытного обеда закрывались сами собою глаза. Он откровенно клевал носом над двумя листами бумаги.

Я знал, что Настя сильна в логике, она не будет как Сысой поднимать заглядывать в пасть псу, или поджигать дымовые шашки чтобы найти вора, а постарается вычислить его на основе правильного умозаключения. Вот передо мною ксерокопии документов по которым она вычислила вора, пока мы лазали по чердакам и прыгали по бочкам. Но сколько я ни вглядывался в бумаги, даже слабого отпечатка следа ботинка не увидел. Может надо было смотреть через лупу или микроскоп? Хотя при чем здесь отпечатки? Я еще раз внимательно посмотрел все три документа. Вот акт приема передачи от Виолетты Сысою. Все правильно, он принял у нее шесть мешков. В том числе один под номером тринадцать, со ста тысячами долларов, ну и что? Разве по этим ксерокопиям можно вычислить кто украл сто тысяч долларов?

– Данила, ты видишь вора? Кто спер сто тысяч баксов, как по твоему? – с ехидцей спросил я приятеля.

С аналогичной издевкой мне отвечал Данила:

– На кончике пера можно вычислить любую планету, с небосвода она никуда не денется. Вычислил и пальцем тыкай, вон она там на небосводе. Берешь телескоп и проверяешь, силен ты в математике или нет. А все эти цыганские штучки, с золочением ручки, гадание на кофейной гуще. Как можно вычислить по бумажкам, кто украл деньги из хранилища, если их там давно нет и вор не хочет сознаваться? И так ясно, Сысой, спер их себе на баню, когда вез из хранилища, а теперь отпирается.

Настя свысока посмотрела на нас с Данилой.

– Эх вы, я думала, вы умнее. Глядите на документы, здесь же ясно и последовательно написано, куда делись сто тысяч долларов?… Куда делись пять тысяч рублей, вы теперь знаете, слава богу.

Я уже почти наизусть выучил содержимое трех бумажек, но тайный смысл их мне не открывался. Я с раздражением сказал Насте, чтобы она не тянула резину, и если знает, что-нибудь существенное, пусть расскажет. Для Насти наступил звездный час. Она подобрела.

– Слушайте мальчики и смотрите.

Мы придвинулись поближе к бумагам.

– Первое поступление денег было в 11 часов – видите пять мешков? Из них Виолетта передала кассиршам на обработку четыре мешка, а один именно со ста тысячами долларов остался у нее. Запомните, один мешок под номером тринадцать со ста тысячами долларов остался у Виолетты. Запомнили?

– Не дебилы же мы, запомнили, – буркнул сонный Данила. Она им еще потрясла перед нашим носом, а в пересчет не отдала.

А Настя продолжала:

– Потом, она позвала всех на чай, отмечать свой день рождения. Через час привезли еще шесть мешков. А к этим мешкам никто не притрагивался, касса пересчета после обеда не работала. Значит, в хранилище Виолетта должна была отвезти и сдать Сысою на хранение семь мешков. Шесть, те, что привезли после обеда, в 12 часов и один с долларами привезенный в одиннадцать часов и не отданный в пересчет. Правильно?

– Вроде правильно, – стал просыпаться Данила.

– А если правильно, то и в акте должно было быть семь мешков, а Сысой принял только шесть. Вопрос. Спрашивается, где седьмой мешок, под номером тринадцать привезенный в одиннадцать часов со ста тысячами долларов?

– А правда где он? – Данила уже совсем проснулся.

– Отвечаю. Виолетта его просто в хранилище не отвезла.

– Как. Да вот же он, – вскричал Данила, – вот смотри в акте, который подписал Сысой, есть мешок под номером 13 со ста тысячами долларов.

Вот тут то Настя на нас победно посмотрела.

– В акте есть, а на самом деле нет. Правильно, молодец, совсем проснулся, вот он в акте под номером тринадцать, но деньги в нем какие были, деревянные, пять тысяч рублей, вы же сами говорили и видели, а долларами там и не пахло. Смотрите, Сысой принял по акту в хранилище мешок под номером 13 из второй инкассации, что была в двенадцать часов.

Мы с Данилой смотрели на бумаги и не могли ничего понять, куда делись сто тысяч долларов.

– А куда же делся мешок из первой инкассации под номером тринадцать со ста тысячами долларов? Объясни нам, как сто тысяч долларов превратились в пять тысяч рублей, – взмолился Данила.

У нас пса не было, мы ни в какую пасть как Сысой не могли заглядывать. Но мы твердо знали, что у Сысоя в конуре был мешок под № 13 из второй инкассации, когда в 12 часов в нем привезли 5 тысяч рублей.

Как дикари перед заезжим проповедником мы теперь ловили каждое слово, которое слетало с ее уст. Данила забыл про шпильки. Настя продолжала.

– А ларчик просто открывается. Из документов все четко видно, по минутам, когда Виолетта тащила, а когда Сысой. Помните, когда я попросила провести следственный эксперимент, как упирался рогом Сысой и брыкалась Виолетта. Рыльце то у обоих в пушку. Смотрите, что они сделали, как умыкнули деньги. Все достаточно просто. Помните, когда у Виолетты освобождается мешок, она бросает его пустой под дверь. Затем приезжают инкассаторы и забирают эти мешки, чтобы положить в них новую выручку. Вот она этим и воспользовалась. Украла Виолетта доллары между одиннадцатью и двенадцатью часами. Из документов видно.

Мы с Данилой снова уткнулись в бумаги.

– Где это видно? – спросил Данила. Шпильки вставлять на этот раз он побоялся.

– Видите второй раз тринадцатый мешок, появился с инкассаторами в двенадцать часов. А чтобы он появился, Николай с Петром, должны были его взять пустым, съездить в магазин, наполнить, и привезти полным. Двух мешков под номером тринадцать в банке нет. Значит, что сделала Виолетта. Незаметно для всех, пока вы работали, она вытащила доллары из мешка привезенного с первой инкассацией в 11 часов, а пустой мешок кинула в угол в кучу. Он сделал с инкассаторами круг почета и вернулся в двенадцать часов уже с другой суммой, всего в пять тысяч рублей. А вернулся он со второй инкассацией. Значит, на все, про все, чтобы его освободить от долларов у Виолетты был всего лишь этот промежуток времени, между одиннадцатью и двенадцатью часами. Понятно?

– Вроде понятно, – сказал я.

– А раз понятно слушайте дальше. Значит из первой партии для отвоза в хранилище мешка под номером тринадцать не остается. Доллары попадают в карман Виолетты, а мешок к инкассаторам.

– Вот жучка, – перекрестил старшего кассира Данила.

– Теперь прибывает вторая партия и ее полностью сдает в хранилище Виолетта. Все думают, в том числе и вы, что мешок под номером тринадцать содержит сто тысяч баксов, так написано в акте. Никто же не знает, что он прибыл из магазина уже с другой суммой, что, в нем всего пять тысяч рублей. Сысою эти записи она не показывала, а потрясла у него под носом мешком, хватит мол и этого с дундука.

– Сюда бы сейчас Сысоя, – вздохнул Данила.

– А наш уважаемый Сысой, утром когда вез тележку, не удержался и вы правильно говорите, не довез до кассы пересчета мешок под номером тринадцать. Он как дурак его просто спер, и даже вы его вычислили.

– А что мы? – обиделся Данила.

– Ничего, не туда шашки кидали. Сто тысяч теперь знаете у кого, вот кого надо подоить.

Наконец и до Данилы дошла простая логика нашей подружки. Он поморщился:

– А мы перед нею только, что извинились.

– Ну и дураки. Эти качества в некоторых врожденные. Жор и глупость, братья-близнецы. Вам понятен ход моих гениальных мыслей?

– От скромности, ты Настя не умрешь? – сказал Данила. – Понятно то понятно, чай не лаптем щи хлебаем, из первой партии Виолетта сперла сто тысяч долларов, а мешок выкинула в кучу в углу, откуда его подобрали Николай с Петром и поехали по магазинам. Там им в мешок номер тринадцать положили пять тысяч рублей и они второй раз вернулись в банк. Вот из второй партии инкассации Сысой и украл пять тысяч рублей вместе с мешком номер 13. Это нам понятно, только одна неувязочка у тебя Настя получается. Концы с концами не сходятся.

– Какие?

– Недостача то в кассе банка сто тысяч долларов, помнишь Виолетта объявила, а должно не хватать сто тысяч долларов и еще пять тысяч рублей. Вот и объясни нам эту разницу. Я на пять тысяч два раза здорово пообедал в «ристаране у Гориллы». Это тебе не бумажки у нас перед носом раскладывать. Ну, что скажешь Аристотель, что тебе логика подсказывает?

Настя улыбнулась в ответ.

– А я еще думала, зададите вы мне этот вопрос или нет. Если бы не задали, пришлось бы второй раз объяснять, значит вы ничего не поняли из моих объяснений. А здесь все просто. Виолетта умная женщина, поэтому она мне сразу не понравилась. Она и здесь все продумала до конца. Она взяла из кассы сто тысяч баксов, а доложила в нее своих пять тысяч рублей, те что украл Сысой. Вот недостачи в пять тысяч рублей и нет, а есть только в сто тысяч долларов. И создается впечатление, что пропал один мешок, а мешка № 13 с пятью тысячами рублей вроде и в природе не существует. Понятно, вам, или может быть еще раз объяснить?

– Спасибо, не надо, – сказал Данила, – мы и сами догадались бы быстрей тебя, если бы ты нам оставила документы. Большое дело, проследить путь мешка. Да, ты знаешь, у меня иногда коза убежит в лес, так я ее обязательно вычислю. А коза, не чета твоему мешку, следов почасовых на бумаге не оставляет.

Я задумчиво почесал у себя в затылке. Теперь, после рассказа Насти у нас все сошлось. Весь путь мешка под номером тринадцать был расписан по часам. Молодец Настя, суметь проследить по документам его движение не каждому удастся. Наша подруга светилась от счастья. Не каждый день решишь такую шараду. Она не утерпела и упрекнула нас.

– А вы не могли спокойно уйти из банка, нужен был вам этот злосчастный пломбир. И еще согласились вынести коробку из под торта. Лакеи. Идите доказывайте теперь, что не вы не виноваты.

Но договорить она не успела. Мимо нас, не замечая по сторонам никого, галопом пронеслась Виолетта. Дымовых шашек у нас больше не было, чтобы бросать на чердак ее дома, да и жила она в городской квартире. Не сговариваясь, мы посмотрели друг на друга.

– Последим? – спросил я своих друзей.

– Угу, доллары на дороге не валяются, – сразу согласился Данила.

Что он имел в виду, когда упоминал дорогу, я уточнять не стал, не до того.

– Вы держитесь от нее подальше, а я пошла за нею, – сказала Настя, – если вы меня не узнали, она и подавно не узнает. Мы с ней только два раза в банке и встречались.

Как настоящие детективы мы с Данилой держались от объекта на приличном расстоянии, так, чтобы не потерять ее из виду, и периодически менялись местами. Здорово у нас получалось. Особенно, когда один останавливался завязать шнурок на кедах, а второй его в это время обгонял. Если бы Виолетта нас не знала, мы забежали бы даже вперед. Но и так мы довели ее самого конца, а она не почувствовала за собой слежки. Нужно будет, спросить Данилу, не захочет ли он поступать в разведшколу, практика у него теперь есть. А Настя убежала вперед, и не таясь, преследовала Виолетту. Нашу подопечную дорога привела к обменному пункту, к тому самому, где Банкчок обменял свои сто тысяч долларов. Это был именно тот обменный пункт, где кассиром сидел наш хороший знакомый, бездельник и прохиндей, небезысветный Фитиль.

Подойдя к обменнику Виолетта настойчиво постучала в дверь. Фитиль тут же ее открыл. Мы прибавили шагу. Нам вдруг стало любопытно, какие общие дела могут быть у Виолетты с Фитилем. Насколько я знал, их ничего не связывало. Фитиль сдал в банк через инкассаторов сумку со ста тысячами долларов и все, с теми долларами, что привез из Москвы Бачок, и вчера поменял их в нашем присутствии на три миллиона рублей. А Настя крутилась около бронированного окошка, стараясь заглянуть внутрь, и даже приложила к нему ухо. Открылась дверь, и из обменника вышел двухметроворстый Фитиль.

– Чего тебе чавелла надо?

– Позолоти ручку! – Настя моментально произнесла волшебное цыганское слово.

– Я тебе сейчас так позолочу, забудешь, где твой табор.

Но Настю спровадить всю жизнь было нелегко. А здесь она вжилась в роль представителя кочевого народа, и сама наехала на Фитиля.

– Если скажешь мне хоть одно грубое слово, будешь иметь дело с нашим бароном, он в момент из баскетболистов по росту через колено делает штангистов. На лекарства будешь всю жизнь работать.

Фитиль зло сплюнул и скрылся за металлической дверью. Тут и мы подошли. Обменный пункт представлял из себя отдельно стоящий бетонный куб. Если бы ему прорезать амбразуры, получился бы хороший дот. Наверно из этих соображений его выбрали под обменный пункт. Не взломаешь, не подкопаешься. Окон у него не было, но с внешней стороны было небольшое отверстие зимой используемое, как дымоход, а летом, сейчас как вентиляционный отдушник. За обменным пунктом стоял автомобиль Жигули, девяносто девятой модели. Назовем ее просто девяткой. Мы с Данилой девятку использовали, вместо лестницы. Взобравшись на нее, мы приникли к отдушине. Вовремя. Говорила Виолетта:

– Ты, Фитиль какие деньги сдал из обменника в банк?

– Какие получил, те и сдал.

– А ты знаешь, что они фальшивые? – спросила Виолетта, делая ударение на слове «фальшивые».

Фитиля, казалось, это обстоятельство нисколько не смутило. Он равнодушно сказал:

– Не может быть! Какая теперь разница, фальшивые они или нет, все равно их украли. Что теперь об этом говорить? Говорят, мальчишки их утащили, Данила и Макс. А банковские – подозревают Сысоя. Или ты их сперла? – вдруг расхохотался Фитиль. – Ай да молодец, ай да баба. Всех вокруг пальца обкрутила.

– Кто украл неважно, но доллары фальшивые. Ты их подменил.

– Чего ты хочешь от меня, – взвился с места Фитиль.

– Как что, ровно половину, – спокойно сказала Виолетта.

– Да нет у меня никаких ни этих, ни тех, ни фальшивых, никаких долларов. Я для покупки долларов получил из банка три миллиона рублей, заплатил за них, а доллары сдал в банк.

Виолетта повысила голос на Фитиля:

– Ты мне мозги не пудри, я знаю, ты продал свою машину, занял по соседям денег и купил цветной ксерокс, зачем, не картинки ведь ксерить? Фальшивые доллары твоя работа.

Вот и первое подтверждение Настиного расклада, что Виолетта – жох баба. Значит, она куда-то сунулась с фальшивыми долларами, чтобы их обменять, а ей дали от ворот поворот. Ей и в голову не могло прийти, что Фитиль в обменном пункте не станет проверять их подлинность и сам наксерит и сдаст в банк фальшивые. А сама она проверить их не успела, некогда ей было. В кассе пересчета ей нужно было незаметно вытащить их из мешка, успеть спрятать, так что где уж тут ей было до проверки на подлинность. Не попасться бы. Поэтому сейчас она обвиняла Фитиля в фальшивомонетничестве. А с Фитиля как с гуся вода. Он в сговоре с Виолеттой не был, а то, что украли доллары из кассы пересчета, ему только на руку. Так бы уже сегодня в банке встал вопрос, откуда фальшивые доллары? И после недолгого расследования, вышли бы на обменник, конкретно на Фитиля, на ксерокс и, потащили бы его к ответу. А тут ему повезло. Сданные им в банк фальшивые доллары украла Виолетта, а официально теперь сама обвинить Фитиля в мошенничестве не может. Официально обвинять, значит сознаться, что умыкнула сама. Поэтому она еще долго с ним переругивалась, злилась, а Фитиль только похохатывал.

– Фитиль, я ведь честно трудилась, рисковала, всю ночь не спала, тряслась, а ты хочешь все сто тысяч себе заграбастать.

– Нечего запускать руку в чужой карман, – и Фитиль от удовольствия, что он, такой молодой обвел всех вокруг запел:

– Фу, грубый ты какой, – всхлипнула носом старший кассир. Она была откровенно расстроена. – Чем я теперь рассчитаюсь за фарфоровые зубы. Две тысячи долларов задолжала.

И тут Фитиль подкинул ей спасительную идею.

– Здесь за дверью крутилась цыганка, предложи их вожаку барону, фальшак, тот что у тебя остался, процентов за пятьдесят, может быть согласятся. И топай отсюда, а то расскажу в банке, что это ты доллары свистнула.

Слушать дальше было нечего, надо было предупредить Настю и рассказать об услышанном.