Месса

Связь с тем, что совершил Иисус

Каждое воскресенье мы идём в храм, чтобы участвовать в Мессе. Кое-кто — точно так же, как шёл недавно в кино. Только в храме, в отличие от кинотеатра, «программа» неизменна, хотя с течением веков конкретные формы богослужения менялись. Давайте уясним, почему же порядок службы остаётся более или менее постоянным.

Когда мы спешим в театр посмотреть спектакль или просто-напросто к кому-то в гости — на семейный праздник, на встречу с друзьями, мы предвкушаем что-то новое, неожиданное, приятный сюрприз. На Мессе — всё наоборот. Не то чтобы повторяемость или однообразие были предписаны жёсткими церковными правилами. И всё же мы знаем, что формы богослужения в основных чертах незыблемы (несмотря па все видоизменения, произошедшие в ходе истории): совершение Евхаристии является действом, которое «кодифицировалось» в силу своей связи с Иисусом, — и касается это не только пели Евхаристии, по и жестов, действий, слов.

Вот что писал об этом св. Павел в Первом послании к Коринфянам: «Ибо я от Самого Господа принял то, что и вам передал, что Господь Иисус в ту ночь, в которую предан был, взял хлеб и, возблагодарив, преломил и сказал: „пришлите, ядите, сие есть Тело Моё, за вас ломимое; сие творите в Моё воспоминание“. Также и чашу после вечери и сказал: „сия чаша есть новый Завет в Моей Крови; сие творите, когда только будете пить, в Моё воспоминание“» (11.23–25)..

Таинство Евхаристии в собрании учеников Христовых делает живой реальностью то, что совершил Сам Иисус.

Суть, не в том, чтобы без конца повторять одни и те же слова, подобно тому, как детям вдалбливают урок. Речь о том, чтобы позволить этим словам Иисуса, этому действию Иисуса осуществиться среди людей, собравшихся во Имя Его здесь и теперь. В Церкви, через её рукоположенных служителей, Иисус даёт нам сегодня то, что дал Он Двенадцати тогда, уже две тысячи лет назад. Иисус даёт нам сегодня то, что уже давал нам и в минувшее воскресенье, и месяц, и год назад; то, что давал и предшествующим поколениям; то, что будет давать и последующим — всегда и во все времена, до той поры, пока Он не придёт вновь.

То, что Иисус совершил однажды и навсегда, Он не перестаёт совершать среди нас, ради нас — и в этом уникальном действии Он соединяется с нами. Когда мы участвуем в Евхаристии сейчас, в конце XX века, мы не в большей и не в меньшей степени отдалены от Иисуса, чем первые христиане Рима или Лютеции. Дистанция между Ним и нами измеряется не числом прошедших веков, но нашей верой и верностью тому, что Христос осуществляет сегодня в Своей Церкви.

Молитва народа Израилева

Итак, то, что сделал на Тайной Вечери Иисус, мы в свою очередь делаем в Евхаристии. Но заглянем в ещё более глубокое прошлое. На самом деле и характер действий Иисуса, и Его молитва — та самая, которую Он передал нам, — были молитвой народа Израилева, обретшей стройность и подкреплённой жестами и словами; молитвой, являющей народу Божию то, что совершил для него Бог.

Более того, мы сможем осознать нашу связь с Иисусом, только если поймём, насколько Он связан с Марией, Своей Матерью. Дщерь Сиона, Она учила Его молиться определённым образом. Через священную историю Своего народа Она учила Его «путям Божиим» и «сокровищам небесным» — Его, Который, будучи Сыном Божиим и Сыном Марии, есть «полнота» (ср. Кол 1.19; Кф 1. 23), «наследник» (ср. МФ 21. 38; Евр 1.2; Гал 4.1–7) и «свидетель верный» (ср. Откр 1.5).

Таким образом, мы совершаем то, что совершил Иисус, но Сам Он исполняет обряды и молится в соответствии с традицией народа Израилева. Во Иисусе эта традиция становится и нашим образом молитвы и богослужения.

Так же обстоит дело и с «Отче наш», молитвой, которую произносили христиане во все времена и на всех языках, хотя далеко не всегда хорошо её понимали. Тем не менее, мы вот уже два тысячелетия повторяем её слова, потому что это слова Иисуса. Их богатство состоит, в частности, и в том, что они говорят куда больше, чем мы способны вместить или высказать. Мы вступаем непосредственно в молитву Самого Христа — христианскую молитву. Но Иисус в молитве «Отче наш» воспроизводит — по-Своему, необычно и сжато — те древние молитвы благословений, которым научился в детстве от Девы Марии.

Следовательно, и во время Тайной Вечери Иисус говорит и действует согласно ритуалу субботней и пасхальной трапезы.

Две Литургии

Наше Евхаристическое богослужение очень своеобразно соединяет два различных богослужения, в которых Иисус участвовал и которые совершал.

Первое — это богослужение синагоги.

Синагогальное богослужение объединяло каждую иудейскую общину, особенно по субботам. Оно более или менее соответствует тому, что в нашей Мессе называется «Литургией Слова». Сюда входят пение псалмов, молитвенные прошения и благословения и, главное, регулярные чтения Слога Божий согласно установленному порядку. Писание читалось независимо от того, каким религиозным настроем был окрашен этот день. Слово Божие принимали как драгоценное наследство и ревностно им насыщались.

Верующие собираются в синагоге, рассаживаются на скамьях, образующих полукруг или квадрат, и могут видеть друг друга. Глава собрания (а он непременно должен быть) занимает особое место. Собравшиеся обращены к возвышению, с которого звучит Слово, — к амвону. На самом почётном месте — «скиния», в которой хранятся свитки Торы. Слова Божия. Если хотите, сравните это с устройством сирийской церкви или нашей монастырской, где есть хоры для монахов. Что происходит там, в начале богослужения?

Послушаем, что сообщает нам св. Лука о своего рода модели первой части Мессы — Литургии Слова: «И пришёл [Иисус] в Назарет, где был воспитан, и вошёл, по обыкновению Своему, в день субботний в синагогу, и встал читать. И подали Ему книгу пророка Исайи; и Он, раскрыв книгу, нашёл место, где было написано: „Дух Господень на Мне, ибо Он помазал Меня благовествовать нищим…“ (Ис 61. 1–2) И, закрыв книгу и отдав служителю, сел… И Он начал говорить им: Ныне исполнилось Писание сие, слышанное вами» (Лк4. 16–22).

Иисус произносит Слово Божие и возвещает его исполнение.

Другая форма богослужения — субботняя трапеза или ещё более торжественная пасхальная трапеза.

Это праздничное вкушение пищи, строго ритуальное. Здесь нет места никакой импровизации. Всё подготовлено тщательнейшим образом и от начала до конца регламентировано. Из Евангелий явствует, что Иисусу все эти обычаи хорошо известны. Вот, например, у св. Луки: «Настал же день опресноков, в который надлежало закапать пасхального агнца. И поспал Иисус Петра и Иоанна, сказав: пойдите, приготовьте нам есть пасху. Они же сказали Ему: где велишь нам приготовить? Oн сказал им: вот, при входе вашем в город, встретится вам человек, несущий кувшин воды; последуйте за ним в дом, в который войдёт он, и скажите хозяину дома: „Учитель говорит тебе: где комната, в которой бы Мне есть пасху с учениками Моими?“ И он покажет вам горниц): большую устланную; там приготовьте» (Лк 22. 7-12).

Предписания относительно трапезы очень чёткие. Приготовление пищи всегда было делом хозяйки дома. Вот почему можно, согласно благочестивому католическому преданию, предполагать, что Мария прислуживала на Тайной Вечере. Ибо в обязанности матери семейства входит не только приготовление пищи, но и расстановка на столе необходимых блюд и чаш, а также возжигание светильников — в соответствии с чтимым и неизменным ритуалом, совершавшимся в память об избавлении еврейского народа от египетского рабства, в память Пасхи. Об этом говорится в 12-й главе книги Исход, которая читается на богослужении Великого Четверга в воспоминание Тайной Вечери.

Ритуал, укоренённый в веках

Этот ритуал, которому во времена Иисуса насчитывалось уже более тысячи лет, чрезвычайно насыщен — исторически и эмоционально. Слова в нём чётко фиксированы, и потому изменения, которые внёс в них Иисус, стали неожиданностью и наполнились особым смыслом. Ведь Иисус, взяв со стола хлеб, не сказал и не сделал ничего случайного!

Исконный ритуал вкушения пасхального агнца, из года в год приносившегося в жертву в иерусалимском Храме, начинался с благословения, которое произносилось над пресным хлебом, имевшим форму большой гостии, 12–15 сантиметров в диаметре, используемой нами на торжественной Мессе. Между прочим, эта форма ритуального хлеба встречается в наши дни в еврейских общинах Северной Африки. Подтверждают это и дошедшие до нас из глубины веков древние формы для выпечки такого хлеба.

Глава собрания — отец семейства или тот, кто его заменяет, — разламывает пресный хлеб и делит его между сидящими вокруг стола. Он произносит слова благословения, всегда употребляемые при совершении обряда еврейской Пасхи: «Это хлеб бедствия, который ели отцы наши в Египте». Иисус же скажет: «Это есть Тело Моё, которое за вас будет предано».

По мере продолжения трапезы следуют молитвы, возглашения, благодарения. Наконец подходит время третьей, последней чаши, которая напоминает о жертвах в Храме. Над этой чашей отец семейства произносит благословение, перед тем как передать её сидящим за столом. А Иисус, взяв эту чашу, воздаст благодарение Отцу Своему и скажет: «Это есть Кровь Моя нового Завета, за многих изливаемая во оставление грехов» (МФ 26. 28).

Вот два благословения — в начале и в конце пасхальной трапезы, — которые Иисус произносит совершенно необычным образом. Вместе взятые, они составляют сердцевину Евхаристической молитвы — освящение даров.

Единство Мессы

Итак, на заре истории христианского богослужения соединились два различных, отстоящих друг от друга по времени и месту совершения иудейских богослужения, в которых участвовал Сам Иисус: с одной стороны, синагогальная Литургия Слова, происходившая в собрании общины еженедельно или ежедневно; с другой стороны, семейная литургия еженедельной субботней трапезы или ежегодной трапезы пасхальной.

Богослужение христианское (то есть идущее от Христа) соединяет одновременно, в одном собрании и одном евхаристическом священнодействии — в действе благодарения — и Литургию Слова, и литургию трапезы. Иначе говоря, в христианской перспективе слушание Священного Писания и сакраментальный пир — приобщение Слову Божию и приобщение евхаристическому Хлебу — образуют единое целое. Ведь Слово даёт нам Иисус; и Он же Сам — Слово, ставшее плотью.

Одна часть Мессы не просто продолжает другую. Между ними существует духовное и сакраментальное единство. Воистину, Литургия Слова является Литургией Евхаристической, а Евхаристическая Литургия является Литургией Слова. Ибо Сам Иисус, Который обращается к нам словами Евангелия, говорит и устами священника: «Это есть Тело Моё. Это есть Кровь Моя».