Глава 1

Был задан возмутительный вопрос, и тихое семейное утро воскресенья потеряло безмятежность.

— Лева, у тебя, случайно, нет знакомого юриста?

Лев Иванович, прилагая титанические усилия, чтобы сохранить нейтральное выражение, поднял глаза от газеты. О, женщины! Достоинства супруги бесспорны, но иной раз она страдает отсутствием чуткости.

— Что-то я не понял, а я уже не котируюсь?

Мария, мастерски уничтожая следы несовершенств, ей одной видимых, задиристо глянула поверх зеркала, успокоила:

— Да котируешься ты, еще как — но лишь в своей сфере.

— Объяснись, — потребовал супруг, аккуратно складывая газету.

— С чего это? — удивилась жена, приостанавливая священнодействие. — Объясняться, вот еще!

— Ну поясни свои резоны…

— Пояснять свои резоны — значит признать, что у меня их может и не быть вовсе, а это оскорбительно. Ты чего, разобиделся? У каждого свое амплуа. Я же не дуюсь, что мне давно не предлагают роли тургеневских девиц.

Гуров продолжал ждать ответа, молча, глядя строго прямо.

— Ой, ну ладно. Разжую до каши, для особо обидчивых и одаренных. Моя знакомая предлагает долю в деле, мне оно кажется интересным, перспективным. Нечто вроде хобби и задела на пенсию…

— Начинается.

— …И все-таки, — невозмутимо продолжила Мария, сделав вид, что ничего не слышала, — так юрист знакомый есть?

— Начинаю понимать. Имеешь в виду корпоративный?

— Мне все равно, как его кличут. Нужен человек, который в состоянии не просто клацать наручниками…

— Вот спасибо.

— …А вникнуть в факты, документы и на пальцах объяснить, все ли там так гладко, как хотелось бы мне, — завершила супруга свою мысль. — Итак, спрашиваю в третий раз, теряя терпение. Есть или нет?

После некоторой паузы Гуров выдвинул встречное предложение:

— Сделаем по-иному. Ты расскажешь вкратце, о каком предприятии речь, и только после этого я тебе выдам отличного адвоката самого подходящего профиля. Идет?

— Так и быть, не плачь, — утешила жена, возобновляя косметические манипуляции, — встретились на мероприятии с Лерой Паскевич, разговорились, она предложила войти в полдоли ретрит-отеля…

— Санатория для артритных? — попытался уточнить Гуров.

Мария, четко артикулируя, повторила:

— Ретрит. Это когда все идет не так, достало, не клеится, и надо удалиться в затвор, под сень чего-нибудь, предаться медитациям и размышлениям. Переосмыслить житие свое. Просветиться.

— Вот оно что. Так, кто такая Лера Паскевич?

Жена, придавая безукоризненный изгиб шикарным ресницам, бросила на него искоса удивленный взгляд:

— Вот не будь ты моим любимым, хотя и слабоумным супругом, послала бы тебя в интернет. Ну не ври. Или в самом деле хочешь сказать, что не знаешь Паскевич?

— Понятия не имею.

— Лера?

— Нет.

— Фигуристка, мастер спорта, бывшая телеведущая, спортивный менеджер? Невесть сколько лет — первая красавица ТВ?

— Глуп, туп, каюсь. Потроши и уничижай дальше.

— Да нет, когда супруг не ориентируется в красотках — это не плохо, — заметила жена, протягивая ему планшет:

— А если так?

Одного взгляда на фото этой блистательной шатенки — со сверкающей улыбкой и обманчиво наивным взглядом прозрачных, чертовски умных глаз — для освежения памяти оказалось достаточно. В свое время это личико красовалось вообще на всем, от рекламы контрацептивов до предвыборных плакатов.

— Если это Паскевич, тогда знакомы практически лично, лет сто как. И что же предлагает? Гербалайф или сразу тренинг «Как нагнуть вселенную»?

— Шути, шути, — разрешила Мария, — есть в тебе все-таки это мужское шовинистическое баба — дура, штык — молодец. Лера — это не просто ноги, бюст и глаза, но и отменные мозги.

— Что ж, подобное притягивает подобное, — прямолинейно, но искренне польстил муж.

— При всей моей любви ко мне должна признать, что как минимум ни вязать, ни в макраме я не умею — в отличие от Леры.

Уточнив на всякий случай, одинаково ли они понимают слово «макраме», Гуров удивился — ничего себе хобби у ТВ-красавиц и прочая, — с уважением протянул: «Вот это да-а-а», — и, помолчав, продолжил:

— Допустим. А между прочим, ты по каким делам с ней познакомилась?

— Да так. Снималась несколько раз для рекламы ее прежнего бизнеса.

Что-то в ее интонации не так было, и Гуров осторожно уточнил, каком именно. Негодница не моргнув глазом невозмутимо призналась:

— Гей-клубы.

Муж возмутился:

— Да что за новости такие?! Когда?!

— Успокойся, — хладнокровно велела Мария. Она завершила творить лицо и теперь придирчиво изучала ногти, — давно, давно, в лихие девяностые. Ну, у каждого свои слабости, а Лера любит деньги и понимает, что на чужих страстях их проще всего заработать. Не переживай, с тех пор с пошлостями покончено, — твердо заявила Мария, — зато подружились и по праздникам созваниваемся. И теперь у нее даже благородный бизнес, любимое детище — хоккейный клуб, поднятый из руин. Теперь, если ты уже подостыл, могу ли я продолжать?

Он разрешил.

— Итак, по сути. Места сказочные: относительно недалеко от Москвы, но на достаточном отдалении от крупных шоссе. Уединение и спокойствие, масса атмосферных достопримечательностей с историей…

— Ну да, чушь с историей всегда лучше продается, нежели та же чушь, но без истории.

— В точности, — едко отозвалась Мария. — В качестве одной из составляющих уникального торгового предложения Лера упирала как раз на леса и болота, которые прямо кишмя кишат местами силы, чудо-камушками и прочей душистой чепухой. Настоящая запретно-тайная Финляндия, только под Москвой.

— На фоне подъема внутреннего туризма вполне многообещающе.

— Кстати, да.

— И что же вы собирались, походы водить?

— Можно было бы заделать глэмпинг, поставить дорогие палатки, пафосные, с удобствами. Это для начала, но Лера берет покруче. Видишь ли, в тех краях как раз имеется бывшая турбаза «Шужкопа», при ней какие-то графские развалины, с одичавшим парком, огромным озером и прочим в том же духе. В советское время, когда были живы деревни, там вроде бы была база отдыха, потом что-то министерское, кажется, санаторий.

— А теперь?

— Трудно сказать. Сама усадьба развалилась давно и окончательно, на останках базы отдыха то ли платная рыбалка с баней, то ли этнографическая деревня — я не поняла пока. Сейчас, она мне пересылала.

Обычные развалины, коих хоть пруд пруди. От главного дома остались фрагменты фасада и пара колонн — причем стойкое ощущение, что их использовали для игры в пейнтбол, все раздолбано до последнего предела. Какие-то постройки — то ли флигеля, то ли конюшни — казались более или менее обитаемыми. Остатки кирпичной стены, которая ранее отделяла усадьбу от мира, развалины водонапорной башни и фонтана, когда-то красующихся посреди двора, к которому съезжались, надо полагать, кареты, по сезону — сани, запряженные тысячными рысаками.

От базы отдыха тоже немного осталось: несколько почтенных домиков-шалашей с замшелыми крышами и деревянными верандами, которые в свое время пользовались бешеным спросом у развеселых студенческих компаний. В таких домиках, снимаемых вскладчину на выходные, отменно выпивалось.

— А вот озеро и рыбалка, — пояснила Мария, запуская видео.

Тут тоже было внушительно.

Хозяева усадьбы, канувшие в Лету, наверняка выписывали каких-нибудь особенных архитекторов, которые не спали ночами, чтобы придумать, как должны изгибаться берега этого созданного природой и усовершенствованного человеком водоема так, чтобы обычное озеро казалось бескрайним. Оно и сейчас таким кажется: берега, пусть и оползшие кое-где, все еще воображают о себе, перетекая один в другой и изгибаясь так, что противоположной стороны не видно. Таинственности в этом вопросе придает и густой туман, который по вечернему времени стлался по воде, размывая очертания. На берегах наведено несколько мостков для рыбаков, на одном как раз сидел какой-то любитель вечернего жора.

— Выглядит крайне аппетитно, — признал сыщик, — как это ты говоришь, атмосферно. А как это место называется?

— Я ж говорю: Шужкопа, это в переводе с этнографического почему-то означает «Волчья Яма». Сто лет назад бывала я в тех краях, на съемках…

— Наверное, красивая природа, — признал Лев Иванович. — Сомнения насчет строений. Уж больно заброшено, сплошные развалины.

— Так мы и снимали битву под Москвой. Можно устраивать реконструкции, сдавать под съемки, реконструкции — все заработок. К тому же имеется нечто песочно-нерудное — карьеры, карьеры, тридцать тысяч одних карьеров. Тоже, кстати, прибыль: закончатся туристы — так можно и песочком промышлять.

— Не преувеличивай. Так, а если карьеры, то откуда такие туманы?

— А там еще и торфяники есть, прямо под горку. Вот, глянь, красота какая. Как раз для экомаршрутов и наблюдений за всякой болотной тварью…

Ну уж красота. Вниз ухает дорога чуть не под девяносто градусов, а внизу уже густой туман, и по обе стороны от шоссе — топи и болота.

— Отличное место для Баскервиль-холла, — заметил сыщик, улыбаясь, — прямо на сердце потеплело.

— Да уж, живописно, и рельеф разнообразный, — со знанием дела подтвердила супруга-актриса. — При нужном ракурсе можно заснять что угодно, от пустыни до горных ущелий.

— И ехать никуда не надо для супершикарного селфи, — вставил Лев Иванович.

— Точно. Хорошо мыслишь, Гуров. Развалины, конечно, кого-то могут огорчить, а у иных сойдет за антураж, таинственность. Зато сплошная природа, без разного рода идиотизмов и коттеджных поселков.

— И Лера решила, что это именно то, что надо для разочарованных дамочек, уставших от всего.

— Ну, в этом на нее можно положиться, — заверила Мария. — Чутье у нее на выгоду — это раз, и компетенция в области разочарований — это два. К тому же, насколько я поняла, она как раз переживает вероломство очередного мужа…

— Которого по счету?

Жена показала язык:

— Не нагличай, всего-то второго.

— Что натворил?

— Тебе-то что за дело?

Гуров, поразмыслив, признал, что в самом деле никакого и что лично против Леры он ничего не имеет.

— Только представь, сколько можно брошенных, забытых и состоятельных собрать на ретрит, при правильном-то подходе, — мечтательно протянула Мария. — И риска никакого, это же не санаторий, не медицинская помощь, а так — йога, походы по природе, аутотренинг на тему «сами виноваты». Ну, Гуров?

— Что ж, не возражаю. Пока, — подчеркнул Лев Иванович, вынимая визитку, — вот тебе юрист. Вот как пообщаешься с обоими, так по итогам и примем решение.

— Сколько согласований, — поддразнила жена. — А если речь идет о моих личных средствах?

— Тем более если речь идет о твоих деньгах. Не могу же я позволить тебе умереть в нищете, — объяснил муж. — Женская интуиция — это хорошо, но и адвокат не помешает.

Мария изобразила смирение:

— Как скажешь, мой повелитель. — Она глянула на визитку. — Личман Сергей Юрьевич… это что же, тот самый?

— Без подделки, стопроцентный, — заверил он, не особо вникая в то, что имеется в виду.

— Отлично! — Она глянула на часы, заторопилась. — Как раз через час встречаемся с Лерой. Она вроде бы туда намыливается, то ли на пристрелку, то ли уже аванс вносить. Передаст мне документы, какие есть, — и я тотчас свяжусь с этим… кхе, Личманом. Не с пустыми руками же вести разговор.

Гуров, кивая, подал жене плащ: «Ничего, пусть поиграется. Главное — успеть предупредить Личмана, пусть на день-другой пооткладывает встречу, а там, глядишь, сама остынет. Существо она увлекающееся, и в этом проблема. Не хватает прочей головной боли, так подай ей бизнес на брошенных и усталых, да еще посреди болот в графских развалинах. Неплохое начало для триллера».

— Будешь поздно? Приготовить что?

— Не знаю, когда буду, но готовь.

Как только дверь затворилась, Гуров тотчас звякнул Сергею Личману и, обрисовав ситуацию, попросил посодействовать. Не нужен семейству этот бизнес-проект, пусть эта, как ее, Лера сама разбирается.

Весьма удачно выяснилось, что, во‐первых, адвокат уже в курсе всего, и во‐вторых, Гурову беспокоиться абсолютно не о чем. Он так и сказал:

— Прошу вас, господин полковник, даже не беспокоиться. На этот раз не выгорит у Леры, пороху не хватит.

— Откуда такая уверенность?

Было слышно, как Личман удивился:

— Помилуйте, Лев Иванович, как же… И совершенно новый проект, требующий рук, нервов и дензнаков, и развод. Либо то, либо другое, а все сразу даже Лера не потянет.

«Развод? Ах, да». — Гуров вспомнил слова жены, а адвокат продолжил выдавать на-гора цеховые тайны:

— Наше сообщество не дремлет, пол-Москвы на низком старте, гадаем: кому такой-то жирный кусман достанется? Паскевич — дама не просто умная, но и щедрая. Если желаете знать, ее прежний адвокат двоих ребятишек в Гарварде за ее счет выучил.

— Где же прежний?

— А. Так он скончался уже, старенький был. Между тем без адвоката ей не обойтись. На стороне мужа тяжелый, непростой мальчик, с мозгами, пусть и хорошо маскируемыми.

— Это кто ж таков? Тоже телезвезда?

Сергей позволил себе драматическую паузу:

— Сан Саныч Радаев, он же Профессор.

— И?.. — помолчав, подбодрил Гуров.

— Знаете такого?

— Судя по кличке, очередной в законе.

— Хоккеист-олимпионик, — деликатно продолжил напоминать Личман, — звезда НХЛ, капитан «Нью-Йорк саккерс»?

— Нет.

— Который отказался играть в радужном свитере и других подбил идти в отказ? И в итоге загремел в тюрячку за шпионаж с изнасилованием?

— Сергей, история по-своему захватывающая, — признал Гуров, — но честно признаюсь: буквально только что супруга таким же манером перечисляла титулы женской половины этого дуэта. Отвечу тебе так же: понятия не имею, кто это. Давай ближе к делу, что там?

— Если вкратце: муж в свое время выкупил за символическую плату свой первый хоккейный клуб, ныне банкрот, потом грянул кризис — и Радаев улетел за океан, деньгу зашибать. Получил Кубок Стэнли, на минутку…

— Еще короче.

— Лера, оставшись за менеджера в клубе, вошла в раж, а поскольку наполовину ничего она делать не умеет, то ее стараниями там появились такие тренеры и игроки, что клуб вышел в этом году в плей-офф.

— И это очень круто, насколько я могу понять. И что же?

— А то, что вышел конфликт, и теперь дело уверенно идет к разводу.

— На почве чего?

— Лев Иванович, любая женщина, даже умная — это прежде всего женщина. Не думаю, чтобы Лере понравилось, что ее супруг, ее же стараниями отправленный за океан, присел там за изнасилование, к тому же, по слухам, несовершеннолетней…

— Нормальная бы не поверила, — заметил сыщик.

— Возможно. Но у них с мужем разница в возрасте около пятнадцати лет, с ее стороны, конечно.

— Ага, он что, минимум геронтофил?

— Это не извращение, а уже тренд, Лев Иванович, — деликатно указал Личман. — К тому же всем бы выглядеть, как Лера в свои очередные восемнадцать. Но, зная Паскевич, рискну предположить, что основной корень бед — в деньгах. Наверное, не определились, кто больше в дом несет. Вы говорите, супруге вашей она бизнес на ретрите предлагала?

— Да, вроде бы это слово.

— Возможно, и по концепции разошлись, — предположил адвокат. — Лера еще по молодости по разным тибетам скиталась, теперь, видимо, решила на этом заработать.

— И кто ж ее осудит, ловко, — подхватил Гуров. — Главное, чтобы мою собственную жену в это дело не впутывала.

— Прогнозирую: грядет долгий и кропотливый процесс, и с учетом того, что он за океаном в тюряге, а она тут — можете себе вообразить волокиту.

Лев Иванович слабо себе представлял эти сугубо адвокатские страдания, но из вежливости признал, что да, имеет понятие. Личман подвел итоги:

— В общем, не беспокойтесь. В ближайшей перспективе у Леры будет на что потратиться нервами и деньгами и без новых проектов. Не до того ей станет.

Распростились.

Успокоенный, Гуров вернулся к приятному кулинарному труду, размышляя на философские темы.

«Да уж, на всякого мудреца довольно простоты. Бедная Лера, надо же так промахнуться. Жаль мне тебя, старушка. Окажись на месте этого Профессора Сан Саныча какой-нибудь тип старой закалки — заплакал бы и ушел с одним чемоданчиком, а тут не так, времена не те…»

И тут вернулась Мария. Злая и расстроенная, и от былого утреннего воодушевления не осталось и следа.

— Что, не встретились? — спросил муж, помогая снять шубку.

— Представь себе! Взяла и запропала, гадюка! Ждала ее битый час, потом нача— ла звонить, так абонент — не абонент. Несерьезно.

«Что ж, вот и славно», — порадовался Лев Иванович, но все-таки заметил, изображая терпимость, доброту и объективность:

— Заболела, мало ли, или проблемы семейные.

Жена фыркнула рассерженной кошкой:

— Семейные! Наверняка муженек прилетел-таки из-за океана — ну и помирились, хорошо, если не прилюдно.

— Интригует, — признал Гуров, — даже зависть берет. А просвети, пожалуйста, муж у нее кто?

Мария, подняв брови, глянула недоверчиво, точно заподозрив издевательство. Супруг кротко заметил:

— Ты же не будешь мне пенять, что я и в красавцах не ориентируюсь.

Жена молча протянула смартфон.

— Ах, этот.

— Знакомы?

— Кто ж его не знает, икону стиля и мечту дантистов. Погоди, только сколько же ему лет?

— Вот это как раз неважно, — заметила Мария со значением, — разве можно задавать такие вопросы мужу Леры Паскевич?

— Хорошо, — легко согласился он, — пусть их, не маленькие, разберутся. Давай к нашим баранам: денежки остаются в кубышке? Вопрос с капиталовложениями в развалины снят?

— Снят, снят, успокойся, — утешила Мария не без язвительности, — не стану же я связываться с этой внезапно неуравновешенной… Нет, ну передумала, пожалела, что предложила, — ну скажи по-человечески, а то так, просто пропасть… так.

Она прищурилась, уперла руки в боки:

— Надеюсь, не ты приложил лапы к этому возмутительному демаршу?

— У меня железное алиби: я готовил ужин и ждал любимую жену, — заверил Гуров. — Пошли докажу, у меня все на столе.