Шаманка. Место рядом со мной.

Пролог (Эпизод) - Мара и Сергей

– Мара, помимо всего этого ты – женщина?

– Я женщина, Сергей, – её взгляд тоже тяжелеет.

– Бывает у тебя секс, женщина?

– Бывает.

– Со зверьём твоим или с мужчинами?

– Как повезёт...

– Тогда иди ко мне. Сегодня тебе повезёт.

Не надо мне сейчас отказывать, Мара. Это всё очень усложнит. 

Но она не торопится, и давит меня взглядом. И, быть может, первый раз в жизни мне хочется поднять ствол, приставить его к этой красивой голове и заставить её взять в рот. Потому что уверен, что это не станет для неё ни унижением, ни поражением, а просто такой вот необычной формой флирта и предварительных ласк.

Рука тянется к изголовью кровати. Там ствол.

Моя крыша едет…

Мара встаёт. Полотенце скользит на пол. 

Она стоит, позволяя мне рассматривать своё подтянутое красивое тело, высокую округлую грудь, выделяющиеся продольные линии пресса, уходящие в пах, крепкие бёдра… Но несмотря на прокачанное тело, пластика у неё кошачья, и она грациозно идёт ко мне. Я наблюдаю, как играют её гладкие мышцы от каждого движения. Встаёт между моих ног. Взгляд скользит по плоскому животу, останавливаясь на тату в форме пулевого ранения, графически превращённого в какую-то руну.

– А это для чего? – обвожу его пальцем, прижимая её за талию ближе.

– Сюда – не смертельно.

– А сюда? – веду пальцами по внутренней поверхности бедра, втыкаясь в мягкую влажную плоть.

Мара ухмыляется, поглядывая на меня сверху вниз. Нет, не так… СВЕРХУ вниз!

Иди к дьяволу, зараза! Ухмыляюсь в ответ, и, закрывая глаза, прижимаюсь губами к её коже, вдыхая глубже запах. И откуда только она его берёт? Не стал он слабее ни насколько. 

Отрываюсь.

– Всё случится сейчас потому, что ты мне служишь, или потому, что ты хочешь?

– Потому, что ты будешь служить мне, – ставит она колено мне в пах, толкая на спину. – И я учу тебя служить…

А вот хрен тебе, шаманка… Я заваливаю её, распиная под собой. 

Наши губы соприкасаются.

– А ещё потому… – шепчет она, – что других женщин тебе больше не положено.

– Это предложение? – ухмыляюсь я. – Тогда я должен честно заявить, что собираюсь изменять тебе, дорогая!

– Человек предполагает, а богиня располагает.

И мы вызывающе, агрессивно смеёмся, касаясь губами.

Больно вцепляется в мою нижнюю, прокусывая её нахрен.

– Ах, ты… – со стоном дёргаюсь, оскаливаясь на неё. 

Освобождаю член и вдавливаюсь им между её ног, закрывая от предвкушения глаза. Мои зубы впиваются в шею, и я с рычанием рывками вдалбливаюсь в неё. 

Я неласков? Обойдёшься, шаманка…

Но губы, словно подчиняясь кому-то другому, нежничают на гладких плечах.

Её тело принимает меня, я чувствую это и по ответным движениям бёдер, и по тому, как с тихими горячими стонами вырывается её дыхание. И в этом упоении от ощущения, что владею ею, я закрываю глаза и растворяюсь в своих резких рывках.

Обратно включает меня очень знакомый щелчок. Взводимого курка. Я замираю, чувствуя сначала поцелуй в висок, а потом касание холодного ствола. Меня окатывает адреналином. Медленно отрываю губы от её шеи, вглядываясь в возбуждённые глаза.

Перехватив пистолет двумя руками, она смещает дуло мне на лоб, азартно улыбаясь.

Мой член пульсирует внутри неё в нетерпении. 

– Давай, – моргает она мне поощрительно. 

И я, истерично ухмыляясь, вспоминаю свою фантазию про эту форму предварительных ласк.

Провожу языком по её коже.

– А если я этого не хочу?

– А если это твой последний шанс попробовать женщину?

– А он последний?

– Возможно… – давит она выразительнее в мой лоб.

На самом деле я хочу...

Я не делал этого никогда. Но хотел бы попробовать это со своей женщиной. Ты же будешь моей, Мара? У нас с тобой нет другого выхода. Иначе одному из нас придётся скоропостижно уйти. Впиваясь в неё, я рисую по бархатной коже языком, двигаясь ниже. И чем ниже спускаюсь, тем сильнее кружит голову её запах, в который добавляется много животных ноток.

У меня внутри есть барьер на это. В моём мире такое не приветствуется. И я чувствую, как он поднимается изнутри, ослепляя меня и притормаживая. С усилием, но осознанно ломая его, я падаю в её вкус. Он такой оглушающий, что я даже не сразу понимаю его. Из горла совершенно бесконтрольно вырывается стон. Медленно веду языком по нежному шёлку. Моё тело тонет в возбуждении, все мысли вылетают.

Рывком перевернув нас, она вдруг оказывается сверху, как амазонка садясь на мою грудь и распрямляя победоносно плечи. Я чувствую кожей, какая она мокрая.

Облизываю губы, пытаясь точнее распробовать вкус на них.

– Щеночек… – она проводит по ним пальцем, вдавливаясь мне в рот. 

Прикусываю. Её верхняя губа вздрагивает в игривом оскале. Взведённый ствол болтается на тонких пальцах.

– Идиотка… – смеюсь я. 

Мы доживём до утра целыми? Мы доживем до утра в принципе?...

Глава 1 - В лоне мира

Холмы покрыты ельником. Вокруг – все мыслимые и немыслимые оттенки зелёного. И моя голова начинает болеть от него с непривычки. Взвесь дождя… Со стороны реки валом клубится туман. Дорога уходит в белую пелену. Звук движка начинает вязнуть в этом «молоке».

«Мара… – вспоминаю я. – У неё кордон на Телецком… Знают её там… Найди… Езжай сам…»

Это последние слова отца.

За неделю – отец и младший брат. Заказные. Безосновательно. Отца положили прямо при мне. Умер на руках. Брат – взорвали тачку вместе с умницей женой, которая была его правой рукой. Такого беспредела не было с девяностых. Убрали также несколько приближённых людей. Нашего адвоката и телохранителя отца. И я, очевидно, следующий. На похоронах – покушение. Пуля шоркнула по левому плечу, срезав ткань пиджака. Дожидаться следующей не стал, сразу рванул на Алтай, как только уладил все дела с похоронами, и немного отпустил шок. 

Я старался особенно не озадачиваться делами отца. Выбрал условную свободу и уступил трон младшему, выполняя только некоторые «технические» поручения, чтобы иметь доступ к бабкам. Теперь остался только я. И надо вникать... Но для начала я должен найти того, кто пытается срезать голову нашей семье.

– Всё, я выспался, рассказывай.

– Марена Богдановна Ярцева.

– Марина, может?

– Написано – Марена.

– Наверное, опечатка. Фото нашёл? Может, аккаунты какие-нибудь?

– Ни-че-го. Нашёл только профиль в налоговой. Там и адрес её базы.

– Платит, значит, налоги, наша шаманка? Уверен, что это она?

– Не уверен. Но на месте и расспросим. Ты же сказал, что её там знают.

– Это отец сказал… Слушай, ну и жопа мира! – оглядываюсь я по сторонам. – Двенадцать часов уже добираемся, как до Австралии.

– Скорее уж лоно, – улыбается Вадик. – Посмотри, как красиво! Алтай… Центр континента!

– Лоно… ну да… сыровато здесь… – закрываю окно тачки. 

– Эх, в отпуск бы сюда!

– Какой ещё, к чёрту, отпуск?! Сюда? – скептически осматриваюсь. – Я уж лучше в Черногорию какую-нибудь. На худой случай в Турцию. Быстрее, дешевле и комфортнее.

Опять клонит в сон, хотя я и так проспал всю дорогу. Сначала в самолёте, потом в тачке. До этого – неделя в режиме нон-стоп. И организм, видимо, берёт своё.

– Долго ещё нам пилить?

– Час до Артыбаша, ещё вдоль озера до базы часа полтора. 

– Как, говоришь, база её называется?

– «Кеч Бозого»*.

– Звучит не очень. Что она за человек? Ты погуглил?

– Я думал, ты знаешь.

– Да откуда?

– А откуда ты вообще про неё знаешь?

– Отец, когда умирал, сказал... что она на короткой ноге со смертью. И умеет с ней договариваться. А я хочу отсрочить свою и понять, что происходит, и кто за этим стоит.

– И что, Серый, веришь во всю эту магию?

– Не очень. Но других вариантов не вижу вообще. Заказная пуля вещь такая: если оплачена, то цели достигнет. С другой стороны, многие уважаемые люди не брезгуют помощью знающих людей. А вдруг…

– Может, лучше свалить тебе пока?

– Куда? Шарик – форма конечная. В любом цивилизованном месте найдут, если захотят. А в таком вот «лоне мира» я жить не готов.

Достаю планшет, интернет, и правда, не подсказывает ничего о нашей Марине Богдановне. А вот о Маре с Телецкого есть пара ссылок на какие-то закрытые группы и сайты. Пытаюсь зарегистрироваться, добавиться… Но мгновенного одобрения админами не случается. 

– Артыбаш! – комментирует Вадик, и я отрываю взгляд от планшета.

Туман рассеялся, и уже спускающееся солнце, выглянувшее из-за туч, режет глаза. Надеваю очки. Перед нами достаточно свежо выглядящее село, раскинувшееся по двум берегам Бии. Много хороших домов и коттеджей. Не бедствует местное население. Хоть и в… лоне мира! Дальше – не вызывающий уныния современный мост.

– «Кеч Бозого» – вдоль реки, уже на самом Телецком. Едем?

– Приличные забегаловки здесь есть?

– Наверняка! Туристическое место.

– Давай поедим где-нибудь. Мяса хочу.

Шашлычок на берегу Бии из отличного мяса. Не хуже, чем в самом лучшем московском ресторане. И я беру себе ещё одну порцию, прямо на шампуре.

– Не дожаривай, я люблю с кровью.

За мангалом местный, пожилой... Похож на монгола. 

Шашлычник протягивает мне шампур.

– Слушай, отец, дама есть тут у вас одна. Мара…

На секунду его руки, равномерно вращающие шампуры, застывают. Но уже в следующее мгновение он продолжает свою работу.

– Не слышал.

– Марина Богдановна Ярцева. Так, может?

Он неопределённо пожимает плечами. 

Достаю купюру.

– Это память не освежит?

Искоса посматривает на купюру. Складываю её компактнее и кладу ему в нагрудный карман.

– Ну?

– Не Марина она. Марена.

– Ага… Дальше.

– А чего хотел-то?

– Что за человек?

– Да кто ж её знает. 

– Говорят, шаманка.

– Говорят… – уклончиво и не глядя в глаза.

– Врут?

– Может, и не врут.

– Часто тут бывает?

– Не бывает она здесь. 

– Ты её видел?

– Ни разу. Но иногда про неё спрашивают, вот такие, как ты. Приезжие. Уходят искать… Да чего-то назад не особо возвращаются. А может, и каким другим путём обратно уходят. Кто её знает, куда она людей водит, и зачем они её ищут.

– Ух! Местная страшилка, что ли? – улыбаюсь я. – У неё же база отдыха.

– Есть такое дело. Да только не отдыхает там никто. Заброшено…

– Ясно. Сколько лет вашей Бабе Яге?

– Люди говорят – молодуха. Да только очень давно уже так говорят. 

– Да ты прям кот Баюн, отец. Заинтриговал своей сказкой. Это у вас такой бесплатный сервис для туристов – страшные байки травить?

– Ты знаешь что, сынок. Вот когда обратно поедешь, не поленись, заскочи на шашлычок. 

Глава 2 - Мара

Причаливаю, когда луна уже полноценно взошла и высветила на поверхности воды лунную дорожку. Ну, да… Красиво в этом лоне!

Кроссовки приходится замочить. Ну и пусть, зато отмою от комков налипшей грязи.

На берегу никаких признаков жизни.  И я в недоумении осматриваюсь. Может, чуть глубже она здесь обитает? В темноте идти в такую глушь страшновато. Но чего уж теперь?

И я иду в чащу. Под ногами трещат ветки. Прикрываю лицо одной рукой, чтобы они не царапали по нему. Метров пятьдесят в небольшую горку – и я чувствую себя вымотанным от этого продирания через кусты. 

Нет, надо было вдоль берега пройтись. Или вообще там остаться. Если она слышала мотор, должна выйти. Вдруг это её сторож приехал? Катается он сюда по-любому. Иначе зачем и откуда у него такая современная лодка?

Пытаюсь сориентироваться, чтобы выйти к берегу. Но минут через пятнадцать оказываюсь в каком-то овраге. Свечу фонарём. Должна же быть тут где-то тропинка, если она живёт здесь. Или не живёт?...

А что она вообще здесь делает?

Вздрагиваю от звука сорвавшейся с ветки птицы. Адреналин бодрит!

Надо идти к берегу. 

И в какую это сторону, интересно? Густая крона скрывает луну.

От далёкого пронзительного волчьего воя волосы на загривке становятся дыбом. 

Да ну его нахер! Достаю ствол, взвожу.

Разворачиваюсь в направление воображаемого мной берега. Связь на планшете отключилась окончательно, и я убираю этот бесполезный сейчас кусок пластика. Иду вдоль оврага, наблюдая, как густой туман клубится под ногами.

Хочется материться, но, не поддаваясь панике, я продираюсь. Иду почему-то вниз. А с берега, вроде как, был подъём… 

Чёрт возьми!

Разворачиваюсь обратно, понимая, что даже примерно не могу сообразить, в каком направлении двигаться. Но по инерции иду ещё метров десять вперёд и оказываюсь на небольшой опушке. 

Громкий треск ветки. Внутри моего живота словно падает ядро от пушки. В свете луны на туманной «подложке» – девичий силуэт. Метрах в трёх от меня. Лунный свет подсвечивает её сзади. Эффектное появление!

Присматриваюсь, опуская ствол. В её руках сломанная ветка, и я догоняю, что она намеренно переломила её сейчас, чтобы привлечь моё внимание.

В сумраке никак не могу определить её возраст. Сначала мне вообще показалось, что девчонка, а теперь кажется – взрослая женщина, просто очень подтянутая и миниатюрная. Из-под кожаной безрукавки видны спортивные плечи, словно вырезанные из слоновой кости. Ниже – рельефные бицепсы. Не массивные, скорее, наоборот, утончённые. Поднимаю фонарь, направляя луч света рядом с её лицом. 

Грациозно уходит чуть левее. Но я успеваю заметить нечто необычайное. 

Один глаз у неё яркий светло-голубой, второй – тёмно-карий! Разве это возможно?! Линзы?.. 

Шокированно навожу на неё фонарь снова. И опять она делает плавный шаг левее. Свет успевает выхватить красные рваные следы от когтей на шее. 

– Ты ранена?! 

– Это татуировка. 

– Татуировка разорванной зубами шеи?! – очень реалистичная, надо сказать, выполненная в 3D. – Зачем? 

– Чтобы смерть не промазала, когда придёт. 

Пффф… – встряхиваюсь я. 

– Ты – Мара, правильно? 

– Правильно. 

– Наконец-то я тебя нашёл! 

– Это я тебя нашла. Ты заблудился. 

– Можно сказать и так. Я хочу поговорить с тобой, Мара. 

– Иди за мной… 

– Куда? 

Боковым зрением ловлю какое-то резкое движение массивного силуэта, и тело взрывается адреналиновой волной! Поднимаю ствол, ловя это движение в темноте в прицел. 

Мара встаёт передо мной, исподлобья сверля меня взглядом. 

– Там зверь! Отойди!!! 

– Там зверь. Мой. Йага. 

Пытаясь отдышаться, опускаю ствол ниже. 

– Собака, что ли? 

– Рысь. 

– Рысь?! Разве можно приручить рысь? – тревожно оглядываюсь я. – У неё же очень сильные инстинкты. Особенно здесь, в своей среде обитания. Они же даже сытые убивают. Из азарта. 

Чувствую на себе опасный взгляд хищника. Адреналин продолжает пульсировать в крови. 

– У вас много общего… – слегка пренебрежительно. 

Мара отворачивается и идёт вперед. 

Я стараюсь держаться ближе, чтобы эта долбаная рысь, которая чуть не довела до инфаркта, не приняла меня за дичь. 

– Почему «Яга»? 

– Потому что она страж…

– А я думал, Яга – это ты, – с усмешкой пытаюсь пошутить.

– Я – Мара. У меня другие задачи.

Под ногами довольно широкая тропинка. Как я не заметил её? Я же все тут облазил.

– А почему «Мара»? – вспоминаю славянскую мифологию. – В честь богини смерти? Или богини плодородия? 

– Это одно и то же.

– В каком смысле?

– Разные этапы цикла. Но процесс един.

– Куда мы идём?

– Туда, куда ты так стремился. Ко мне.

– И что там?... – я застываю, не договорив фразу. 

Брови ползут вверх. Вообще-то, я пошутить так хотел…

Небольшой бревенчатый домик высоко над землёй. Свечу фонарём на высокую приставную лестницу. За ней…

– Реально?! На «курьих ножках»?! Чувство юмора у тебя, конечно, аховое.

– «Курных», – поправляет она меня. – Курьих – ошибка транскрипции и перевода. Это сомья. В тайге рациональней ставить на пни, чем класть фундамент.

– Курных?

– Пни обкуриваются дегтярной смолой, чтобы насекомые и грызуны не портили опору.

– Да? А то я…

– А ты сказок в детстве перечитал и местных наслушался. 

– Нда… А там что? – перевожу фонарь левее и вскрикиваю от ужаса.

Снова какой-то мелькнувший силуэт. Он исчезает вместе со светом.

– Не понял… – приближаюсь я к месту, где он был. – Это что?

– Это могильные плиты.

– Да блять! – дёргаюсь опять от животного ужаса, психуя на свой непрекращающийся мандраж.

Глава 3 - Иные пути

Мара – в облегающих кожаных штанах, и, не удержавшись, я поднимаю фонарь, чтобы снизу полюбоваться на то, как чёрная кожа заманчиво натягивается на её заднице при каждом шаге вверх по приставной лестнице.

Как только она исчезает в чёрном дверном проёме, лезу за ней следом. На самом верху натыкаюсь взглядом на подсвеченные луной глаза Яги. Мне хочется поднять над ней растопыренную кисть, как над кошкой, и подразнить её так. Но эта «кошка» легко отгрызёт мою руку за такую вольность.

Оскаливается на меня с тихим шипением.

И я, ускоряясь, влетаю в тёмный проем. Свечу фонарём по сторонам. Примерно три на три. Маленькая печь, спальник в углу, рядом сундук. В углу очень современный компьютерный стол с ноутбуком. И этот угол создает эффект склеенного пространства двух разных веков. Забавно!

– Света тут не предусмотрено?

– Свет нужен тем, кто хочет разглядывать. Тем, кто хочет видеть, достаточно свечи. 

В её руках вспыхивает свеча.

– Взглядом, что ли, зажгла? – саркастически усмехаюсь я. 

Щелчка зажигалки не слышал.

– Ты боишься. Не бойся. Мы тебя не съедим.

– Пф… – звучит гораздо пренебрежительнее, чем мне хотелось бы.

Веду плечами, стряхивая с себя чувство напряжения и поселившуюся глубоко внизу живота какую-то тревожную тяжесть. На автомате прикасаюсь к стволу, надёжно сидящему за моим поясом. Мара больших опасений не вызывает, но вот Яга…

– А вообще практикуете? – ухмыляюсь я. – Каннибализм?

– Каннибализм нет. Но Йага людоедка.

– Чо?! – разворачиваюсь я, с ужасом ощущая рысий взгляд.

Она  застыла сфинксом в проёме открытой двери.

– Иногда, – добавляет Мара как ни в чём не бывало.

– Так, Марена Богдановна. Жути на меня наводить не надо. Давайте ближе к делу.

– Тогда садись.

– Куда?

– Где стоишь.

Опускаю взгляд. На полу тускло светятся зелёным светом сворачивающиеся в спираль непонятные мне символы. Диаметром примерно метра полтора. Эффектно!! 

– Фосфор?

– Да.

– Что за фигура?

– Лабиринт твоего разума.

– Ну да! – скептически вздыхаю. – Мне в центр?

– Нет. 

Садится по-турецки так, чтобы центральная площадка сантиметров сорок в диаметре осталась пустой. Сажусь так же напротив.

Она ставит в центр свечу.

– Как тебя зовут?

– Я – Серый. Сергей.

– Подходящее имя...  За чем ты пришёл?

– А ты разве не видишь? Ты же видящая.

– Почему ты пришёл, я вижу: потому, что твоё время выходит, и тебе пора домой. Я хочу услышать, ЗА ЧЕМ ты пришёл.

– Найди мою смерть. Мне сказали, что ты умеешь. Я тебе заплачу.

– Чем?

– Деньгами! Чем ещё?

– Зачем мне деньги?

– Деньги – это свобода. 

– Деньги – это плен. Ты в их плену. И не можешь делать то, что тебе хочется. А я могу… Моя жизнь никак не поменяется от того, больше или меньше денег у меня станет. Они не регулируют мою мотивацию.

– Разговариваешь ты не по-местному.

– А я не местная.

– Ну, подожди! На что-то же ты покупаешь технику, – киваю на ноутбук. – Еду.

– Еду мне приносит Йага.  

– Ой, ладно, генераторы для ноута твоя Яга тебе не приносит. 

Мой фонарь, лежащий рядом, светит под стол. Там два массивных генератора. 

– И кожаные брендовые штанишки тоже вряд ли.

Поднимаю фонарь, светя ей на пояс. Там дорогущий лейбл.

– База твоя, в конце концов! Доход ты с неё явно не получаешь, а содержать её надо, и налоги платить тоже.

– Мои земные дела решают мои доверенные лица. Я об этом не забочусь.

– Чем-то же ты им платишь за работу!

– Я отсрочиваю их смерть.

Вау… сколько пафоса!

– А какие это «лица»? «Первые»?

– Ты интервью пришёл брать?

– Нет. Ты поможешь? Что ты хочешь за это?

– Зеркало. С серебряной основой. Овальное. Метр в высоту. И я дам тебе взглянуть на то, что ты хочешь увидеть. 

– На днях тебе его доставят. Такое, как на твоих могилах?

– Именно такое.

– Так мы договорились?

Она тянет мне открытый мешочек.

– Достань одну.

Кого – одну?...

Но рука машинально тянется в мешочек, подчиняясь её указаниям.

Под пальцами стучат гладкие фигурки. Вытаскиваю. 

– Положи в центр спирали.

Снова подчиняюсь.

– Это – ольгиз. Руна жизни и смерти. Вытаскивай следующую.

Отдаю ей ещё один квадратик.

– Турисаз: критическая ситуация… Ещё… Тейваз: противоборство, война, конфликт интересов. Враг. Ещё… Хагалаз… – поднимает она на меня свои разные глаза. – Всё разрушено. Ещё. Маназ: туман перед твоими глазами. Тебя хотят убить, Серый. Ты стоишь на чьём-то пути. У тебя есть враг. Ты не знаешь, кто он. 

– Не очень впечатляет. Думаю, каждый второй находит тебя примерно с такой же проблемой.

– Я не фокусник, чтобы впечатлять.

– Покажи мне лицо моего врага. Можешь?

– Могу. Сможешь ли увидеть, вот вопрос.

– А ты попробуй, я способный.

– Пойдём… вниз. К моим зеркалам.

Ооо… как не нравится мне эта идея! От её кладбища волосы встают дыбом по хребту, как шерсть у волка.

Но сам ведь напросился. 

Мара исчезает в проёме двери. Яги там уже нет.

И я, пытаясь успокоить колотящееся сердце, спускаюсь следом. Лестница ходит ходуном под моими ногами. Не навернуться бы…

Вижу силуэт Мары у одной из могил.

– Кто тут лежит?

– Мой дед.

– А зеркало зачем?

– Потом поймёшь. Сядь перед зеркалом.

– Стрёмновато как-то сидеть на чужой могиле.

– Ты – убийца. Ты боишься мёртвых?

– Нет. Но твои потусторонние игры рождают какой-то животный, парадоксальный страх!

– Это потому, что я спускаю твоё сознание ниже человеческих сфер. В миры, где страх – приоритет.

– Мне казалось, это в нашем мире страх – приоритет.

Глава 4 - Путешествие в Навь

На берегу достаточно светло, и я иду вдоль озера. Минут через десять натыкаясь на свою лодку. 

Нда. Такой путь, и так бессмысленно! Надо возвращаться? А дальше что? Прятаться,  открестившись от всех дел? И от наследства отца заодно? Если это месть – не поможет. Вроде и «крыша» мощная, а вот против таких тёмных заказных абсолютно бесполезна. А может это сверху кто?... А смысл? Снять они «нашу голову» могли и не марая рук. Одним словом. Зачем столько суеты? Да и устраивал отец верхних. Даже сами засуетились по тому поводу, что их стаю стреляют. Туда я уже думал. Пока пусто.

Присаживаюсь на поваленное дерево. Достаю телефон. Связь – едва-едва. Последнее деление периодически пропадает. Открываю смски, мой интернет здесь не ловит совсем. Интересно, а у Мары есть здесь свой вайфай? Захожу в «связь». Есть!! Запароленный канал «Idos2000». Далеко бьёт её «точка». Запаролен! От кого запаролен-то? От волков?! Могла бы и поделиться паролем с гостем. С 2000 года, что ли, здесь?! А сколько у нас в 2000 стоило свою точку по интернету сделать с нуля? Ого… Какой богатый она дауншифтер! А сколько ей было-то в 2000? Лет семь? Или это всё темнота?

Смс… Снова включаю сообщения.

Читаю новости за последние сутки от нескольких своих людей, оставшихся в Москве.

С моей тачки снято взрывное. Дядьку убили… Семью его не тронули. Брак у него гражданский… Это сыграло или нет? Вряд ли просто пожалели. Жену брата не пожалели.

Ну, пиздец! Он-то здесь при чём?! Он даже не в теме. Продавал мирно витаминки в аптеке своей! Или, может, отец ему при братской попойке ляпнул чего? А кто и откуда это мог узнать? Нет больше дядьки. Всё. Теперь реально я один. Если не считать Илги. Но она мне родной так и не стала. Мать из-за неё ушла быстро. Сердце… А вот тот, кто в ней – родной. Последний из моего рода. Илга. Какой смысл трогать её? Что она может? Если только это не месть. 

Скидываю своим смску, чтобы глаз с неё не спускали и… Да чёрт с ним. Отдам я ей ствол. С большей вероятностью она может натравить на меня свою Ягу, когда я отвернусь. Хотя психопаты нелогичны, любят играться и убивать с определёнными ритуалами. Ритуалами… Ну, или не отдам!! Короче, надо возвращаться и договариваться как-то. 

Иду обратно.

Вот реально, Серый, веришь ты, что красный гриб и зеркало на могиле откроют тебе личность заказчика? Может тут в тумане каких галлюциногенов намешано, но иррационально верю. Уверен! Говорят, идеи психопатов заразны… Вон, Гитлер целую страну манией величия заразил. 

Шёл к воде – тропинка была широкой и чёткой. Сейчас словно стёрли! И я брожу уже минут двадцать по линии леса, пытаясь её отыскать. Вроде как на входе есть, но в чаще растворяется в буреломе. Реально колдовство! Ведь помню, выходил здесь где-то!! Или это не та тропинка?

Вот это направление было! – примерно вычисляю я, достаю ствол и врезаюсь опять в ветки. Тихо матерясь, пробираюсь в гущу, пытаясь найти тропинку. Ну нет её!! И через полчаса блужданий понимаю, что всё. Опять не знаю, в какую сторону иду. Не попасть к тебе без приглашения, шаманка? 

Замираю, прислушиваясь. Тайга словно живая… Чувствую взгляды… шорохи… чьё-то присутствие… От ужаса по спине бегут мурашки, опять падает тяжестью страх вниз живота.

Слева шелест…

А если волки? А если стая?

Сердце начинает истерить в груди. Из ноздрей рвано вырывается воздух. Адреналин заставляет пульсировать голову. Поворачиваясь вокруг оси, выискиваю движение в прицел. И ощущение такое – будто движется вообще всё! Страх нарастает…

Так… Пора звать Мару!

Поднимаю ствол вверх и делаю два выстрела.

Разворачиваюсь ещё раз и врезаюсь в ствол. Да как?.. Бревно же под ногами было… Ощупываю ногами землю. Нет бревна…

– Морок какой-то…

– Не к месту ты Морока вспоминаешь. 

Рывком поворачиваюсь на звук, по инерции ловя её в прицел.

Ведьма! Из воздуха, что ли, возникла?! 

Стираю пот рукавом со лба, пряча пистолет за ремень.

– Зачем стрелять? Тебя за километр слышно. Медведь тише ходит.

– Куда тропинка делась?

– Я тебе дорожку красную развернула, чтобы не заблудился. А потом свернула за ненадобностью. 

– Вот знала же, что вернусь. Из принципа тропу свою спрятала?

– Интересно же за городским аборигеном в лесной стихии понаблюдать.

– Это такой юмор?

– Какой уж есть. Иди за мной.

Чувствую, как метрах в пяти по веткам деревьев, пружиня, движется Яга.

А тропинка – вот она! Под ногами. 

И уже минут через пять мы оказываемся опять у её зеркальных могил.

Сажусь, разуваюсь.

– Давай свою фляжку.

Подаёт жгут. Без комментариев надеваю его на щиколотки. Она сама затягивает центральный стальной карабин. 

– Оружие, – протягивает руку.

Высыпаю пули в ладонь. Ссыпаю в карман. Отдаю.

– Ты со мной будешь?

– Волков боишься?

– Боюсь.

Тихо смеется.

– Сторожить в этом мире будет Йага. А я с тобой в тот пойду. Уж если ты в этом блудишь, в том тебе самому никуда не попасть.

– А что за мир-то?

– Навь.

– А этот – Явь, следовательно?

– Да.

– А ты из какого мира?

– Я из Прави. Но живу между Явью и Навью. На границе. 

– Работа такая? – усмехаюсь я.

– Ссылка.

– В чём накосячила?

– Пей…

– Закрой глаза… 

Она обнимает меня как змея сзади наискосок: одна рука сверху, над моим плечом, вторая под моей рукой. Они встречаются у меня на груди. В этом нет ни капли нежности или эротизма, хотя надо отметить, женщина она очень красивая. И пахнет она не сладко, как я привык, а чем-то полынным, горьковатым, хвойным…

– Сконцентрируйся на своём горле и порычи им как я… – она издаёт низкое горловое рычание, прижимаясь щекой к моему виску. Я чувствую, как идёт вибрация от неё ко мне.

Пробую повторить, и через некоторое время у меня получается.

Глава 5 - Подарок

Прихожу в себя уже утром. Костёр дымится… В глаза мне смотрит лежащая напротив Яга. Я на каремате, накрыт спальником, он пахнет как Мара – полынью и хвоей.

В голове мутно.

– Мара… – хриплю я.

Чувствую, что она где-то за спиной.

– Верни меня обратно.

– Куда?

– Туда, где я был.

– Увы, но ты там не пройдёшь. 

– Почему было так страшно? – вспоминаю я.

Ведь никаких объективных причин испытывать такой парализующий страх не было.

– Это психоэнергетический барьер. Он состоит из глубинного, бессознательного ужаса.

– Почему я его не прошёл?

– В тебе нет отстранённости. Ты не умеешь отделять ощущения от осознания. 

– Очень нелестный отзыв обо мне, как о мужчине. 

– Твой гендер тут ни при чём. Он всего лишь форма иллюзии. Ты слишком влип в Морок. Ты завязан на своё тело и материальный мир. Не можешь отделить себя от этого. Ты не осознаешь степень иллюзорности всего происходящего. И ты не пройдёшь барьер.

– Даже с твоей помощью?

– Я могу протащить. Но за твоё психическое здоровье после – не поручусь. И за то, что ты вернёшься – тоже. Тебя увлекут иллюзии Нави, и ты заблудишься в них.

Протягивает мне фляжку. На этот раз другую.

Делаю глоток. Там вода. Прохладная и очень вкусная. Выпиваю ещё.

– В смысле?

– Насильно проведённый через барьер ужаса сознанием навсегда остается в Нави. Ты будешь постоянно галлюцинировать. Ты не сможешь разделить реальность от того, что будет втекать в тебя оттуда. 

– Шизофрения?

– Да, у вас иногда это называют так. Если проведённые не справляются с этим и не превращают свою двойственность в силу.

– А если превращают?

– Тогда – шаманы.

– А что значит «протащить силой»? Как это?

– Осознанная смерть и возвращение. В определённом состоянии сознания. Возвращение – не гарантировано.

– Ты так стала тем, кто ты есть? 

– В этом воплощении – да.

Закрываю глаза. Солнце всходит. С каждым лучом света произошедшее ночью всё больше вспоминается как сон. Сон под галлюциногеном. Он начинает развеиваться. Образы теряют яркость. И пока я не забыл всё…

– Я увидел там женщину. Темноволосую. Не увидел её лица. Но увидел символ. 

Присаживаюсь, достаю из костра ветку, рисую на пепле знак.

– Тёмный знак. Иор. Руна змея. У него сотни значений. Но я дам тебе следующее: «…по обе стороны баррикад…» 

Значит всё-таки это атака изнутри? Там полно женщин! У каждого из синдиката есть жёны, любовницы, дочери, матери… Есть, в конце концов, женщины и внутри самого синдиката, я вспоминаю парочку. И не со всеми из партнёров у отца были доброжелательные личные отношения! Как найти, кто именно?...

– Знак выглядел как тату на её коже, – вспоминаю я. 

– Ищи. Тебе пора… – кладёт она пистолет рядом со мной.

– И это всё?!

– Я дала много. Ты взял, сколько смог. 

– Короче… – вставляю патроны обратно. – Мне нужно, чтобы ты поехала со мной. 

– Ты хочешь, чтобы я покинула место своей силы и послужила тебе?

– Да.

– А что ты можешь дать мне взамен? Весь мир в моих руках. Что мне может дать его крохотная часть?

– Я дам тебе всё, что могу. Назови цену.

– Хочу равноценный обмен.

– В смысле?

– Я послужу тебе в твоём мире. Ты послужишь мне в моём.

– Точнее, Мара. Я привык держать своё слово, поэтому хочу понимать конкретно.

– Ты же не можешь сейчас конкретно определить, каким образом я буду служить тебе в твоём мире. Так? И я не могу. Но могу тебе только сказать, что твоя служба начнётся после твоей смерти.

– Ааа… Да без проблем! – фыркаю я. 

Меня мало волнует, что будет после. И гораздо спокойней я буду чувствовать себя в её свите! И снова вспоминаю то ощущение ужаса, которое охватило меня в этом хождении за грань жизни.

Тяну ей руку.

Пожимает, её взгляд очень глубокий, она крепко держит мою ладонь, не заканчивая наше рукопожатие.

– Каждому своё. Я нахожу ту, что хочет твоей смерти, а ты мой слуга после неё.

– Замётано.

По спине идёт дрожь, и меня передёргивает.

В руках Мары появляется медальон.

– Это ольгиз. Оберег. Руна жизни и смерти. Чтобы ты не ушёл без меня и не заблудился. 

– Не понял…

– А тебе пока и не надо это понимать, – надевает мне на шею. – Считай это подарком от Мары.

Глава 6 - Морок Яви

На берегу очередной морок. Моё маленькое судно превращено в приличную моторку. Нет, в такого рода волшебство я не верю. Но на всякий случай толкаю его кроссовком в бок. Вполне себе материальный бок.

Поворачиваюсь к Маре с вопросом в глазах. 

В своём новом экстра-трендовом прикиде она странно смотрится на фоне местного пейзажа. Глубокий капюшон чёрного короткого пальто, по фасону напоминающего мантию, обрезанную ровно на поясе, скрывает глаза. Правда, ременной пояс этой мантии больше монтируется к её массивным берцам, которыми заканчиваются длинные стройные ноги, обтянутые тоже чёрными джинсами. На плече рюкзак, уже неудивительно, что чёрный, очень похожий на америкосовскую солдатскую заплечную сумку-мешок.

Пальцы усыпаны серебряными стильными кольцами, из-под длинных расклешённых рукавов выглядывают тату-мандалы.

– Если чёрный – это попытка конспирации, – с сарказмом оглядываю её, – то не очень удачная. Ты будешь выделяться в этом в абсолютно любой толпе.

– Я и без этого буду выделяться. Поэтому одежда значения не имеет.

– А почему она такая вычурная?

– А почему твоя такая серая?

– Да? – оглядываю себя.

Действительно…

– Единственное, что мне хотелось бы скрыть, это глаза.

Она скидывает капюшон, оставаясь в солнцезащитных дымчатых очках.

Солнечный свет не особенно прибавляет ей возраста.

– Сколько тебе лет, Мара?

– Это бессмысленный вопрос.

– Почему?

– Тебя интересует, когда создана аватарка или сколько лет существу, разговаривающему под ней? Это разные цифры.

– Как всё сложно, – закатываю я глаза. – А лодка эта откуда? Я же на другой сюда причалил. И где та? Я обещал её вернуть.

– Её уже забрали, не беспокойся.

Развалившись в лодке напротив Мары, я закрываю глаза, подставляя лицо восходящему солнцу. Лодка режет водяную гладь. Мотор ревёт, не позволяя мне задать ей огромное количество вопросов, вертящихся в голове. Опускаю пальцы в ледяную воду. 

В какой-то момент меня отрубает. И прихожу я в себя от того, что мотор затих.

Открываю глаза, оглядываюсь. Мы приближаемся к тому самому мосту.

– Эй! Мы несколько пролетели мимо твоей базы.

– Нам туда не надо.

– Мне туда надо! Там остался мой человек.

– Отправь его в отпуск. 

Вадик хотел сюда в отпуск. Совпадение?

Достаю телефон, пишу ему распоряжения. Течение несёт нас в русло Бии. 

– Зачем мотор выключила?

– А зачем людей будить? Пусть спят…

– Ты всегда так своих гостей вывозишь? Поэтому местные думают, что они не возвращаются?

Не отвечая, Мара тоже опускает ладонь в воду.

– Ты говорила, что ты в ссылке.

– Говорила.

– Что такое Правь? Где это?

– И Навь, и Явь, и Славь, и Правь – это состояния сознания, а не «где», его эгрегоры.

– Как это?

– Дерево находится рядом с нами, но его сознание спит. Оно в состоянии Навь. Наркоман находится тоже рядом с нами, но живёт в Нави. Шизофреник…

– Я помню, да. А мёртвые уходят в Навь?

– Некоторые. Некоторые – в Славь. 

– А Правь?

– Тебе бы лучше про Явь интересоваться, – на её лице мелькает слегка высокомерная усмешка.

– Ладно. Явь.

– Явь – это состояние сознания, когда дух уверен, что всё вокруг – объективная реальность, и всё происходящее не зависит от него, а зависит от обстоятельств. А он часть всего этого.

– Интересно. Но разве бывает иначе? Нет, понятно, что можно немного управлять объективной реальностью по известным схемам, но по большому счёту она – данность.

– Ты в это веришь, потому что ты из Яви, – улыбается она.

– А во что веришь ты?

– Я заперта здесь… И ограничена этой реальностью, как и ты. Но я знаю, что эта так называемая объективная реальность всего лишь морок, отражение твоего духа в материальном мире. Всё, что вокруг, обосновано тем, что внутри. Это Правь. И весь мир в моих руках, – протягивает она ладонь, рассматривая её.

– Это и есть магия, да?

– Нет. Магии вообще нет. Это сказки. То, о чём я говорю, ближе к верхним ступеням йоги, если уж на то пошло, и к провидению, если смотреть на это из Яви. Из Прави отлично виден узор морока Яви. Но я практически слепа. Увы.

– Кстати… что с твоими глазами?

– Ты очень любопытен.

– Ты очень мифична, – пожимаю плечами. – А я с детства люблю сказки. Так что с ними?

– А у меня вообще нет глаз. Только «чело».

Она снимает очки, подаваясь вперёд и вглядываясь в мои глаза.

Я зависаю, мой взгляд теряет фокус, перед глазами всё плывет. Её разные глаза сначала расплываются, а потом соединяются в один как бы 3D рисунок.  И этот глаз очень объёмный, выразительный, хрустально-бирюзовый с огромным чёрным зрачком…

Встряхиваюсь…

Видение тут же развеивается, и я опять вижу её немного странные, но вполне обычные глаза.

– Что это было?

– То, что я сказала.

– Я видел один глаз.

– Это «чело», на востоке этот орган называют чакра третьего глаза, аджна. А глаз у меня нет. Я слепа.

– Как это слепа?!

– Так. Но из своей Яви ты видишь меня такой. Женщиной с двумя глазами разного цвета.

Я снова встряхиваюсь, пытаясь заглянуть ей в дымчатые стёкла.

– Это был гипноз? Ты гипнотизёр, да?

Мара улыбается, не отвечая.

Причаливаем мы за мостом у заправки. Там стоит рейсовый автобус. Мара быстро что-то обсуждает с водителем. И мы садимся с ней на пустое заднее сиденье. 

– Я немного посплю, не буди, – кладёт она мне голову на плечо.

И я от неожиданности каменею, вдруг впервые почувствовав за этой аватаркой именно женщину. Красивую…

Глава 7 - Все умирают

Возле трапа дожидаюсь Мару. В самолёте пришлось лететь на разных рядах и поговорить не удалось. 

В Москве уже темно.

– Давай сумку.

Её заплечный мешок не выглядит лёгким. Интересно, что там? 

– Я сама.

– Что там у тебя…

– … голова Василиска.

Я, вообще-то, про медузу Горгону хотел пошутить! Но практически попала. И я обескураженно иду рядом с ней.

Юморок у неё специфический…

Забираю первое попавшееся такси. Домой ехать не вариант, там могут быть какие-нибудь сюрпризы, и я еду в среднего класса гостиницу. Не сообщая никому из своих, что уже вернулся. 

Она смотрит в окно такси на ночной город, не снимая своих очков. Мне хочется ей сказать, чтобы сняла, темно ведь, но вспоминаю её «я слепа».

– Мара…

– М?

– А почему ты в ссылке?

– Известное дело, почему, – вздыхает она. – Только одна есть причина.

– И какая же?

– Вмешательство в узор мироздания.

– Ты подправила свою судьбу?

– Свою каждый может править так, как считает нужным. Я вмешалась в чужую.

– Ты сожалеешь?

– Нет, – ухмыляется она. – Всё идет согласно плану. Но если ты имеешь в виду, испытываю ли я дискомфорт, то естественно.

– А разве сейчас ты не вмешиваешься в мою судьбу?

– Нет. Я делаю то, что нам обоим предопределено.

– Ты очень крутая сказочница. Не даёшь ни одного ответа, но слушать тебя хочется, не останавливаясь. Не вмешиваешься, значит… То есть, умру я или не умру от тебя не зависит. 

– Ты умрёшь. Все умирают.

– Окей! Когда я умру.

– Принципиально – не зависит. 

– И я мог бы не ехать к тебе.

– Нет, не мог бы. Тебе было предопределено приехать.

– А если я сейчас выстрелю тебе в голову – это тоже так было задумано?

– Я умру не от пули. Ты не выстрелишь.

– Кто знает, как ляжет карта…

– Любой из Прави, – лениво ухмыляется она.

– А очень хочется выстрелить!

– Это инфантильный протест против чужой воли. 

Нда…

– А почему инфантильный?

– Любой протест инфантилен. Зрелый дух знает, что всё – иллюзия и продукт его состояния. Он или принимает себя, или работает над собой.

«Ой, всё!» Я закатываю глаза, раздражаясь на эту её странную эпичность в рассуждениях.

– Так ты слепа?

– Да, – поворачивается ко мне.

А ориентируется в пространстве она отлично.

– Ты как-нибудь видишь меня?

– Как-нибудь вижу, – кивает.

– Как?

Она снимает очки.

– Так, – закрывает она свой карий глаз, оставляя бирюзовый, – я вижу тебя через Навь. Я вижу влияние духов, как ты вплетён в нижние сферы, всех лярв, которые жрут тебя, твою смерть, твои сны, твои инстинкты, травмы…

Меняет руку, закрывая голубой и оставляя карий:

– Так я вижу тебя через Славь: твой род, твоих предков, твоё предназначение, твои мотивы, судьбу.

– Так…

Мара издаёт низкий, чуть уловимый в вибрации двигателя машины звук и нахмуренно отворачивает лицо, словно прислушиваясь. 

– Я вижу твою форму, твоё тело, твою плотность, твои движения… Каждую твою родинку, шрам, морщинку, любой сосуд на любом из твоих органов.

– Как летучая мышь?!

– Да. Эхолокация. А ещё так…

Неожиданно берёт меня за руку, и я почему-то начинаю оглядываться на окна.

– Так тоже, да… – отпускает она мою руку.

Я ещё не переварил эхолокацию и не совсем понимаю её последний жест. Нет, я слышал, конечно, что у некоторых людей есть к этому врождённая чувствительность, и это можно развивать. Но настолько, чтобы ориентироваться, как с обычным зрением?... Сомневаюсь! А у Мары не возникает проблем с ориентацией!

И вообще, ощущение такое, что она просто играет со мной. А на самом деле вполне себе зряча. Фантазии у неё не уступают чувству юмора. Ладно, мне не принципиально, как именно она видит. Мне надо, чтобы она увидела для меня искомого человека любым из своих способов.

Такси тормозит. Расплачиваюсь. Беру двухместный номер. Заказываю нам роскошный ужин с бутылочкой вина из ближайшего ресторана.

– Присоединишься? – наливаю ей бокал. – Это повкуснее твоих мухоморов.

– Это как посмотреть.

Но бокал берёт.

– Рассказывай, Серый. 

– Моя семья является частью одной более могущественной «семьи». И мой отец до момента его смерти был поставленной «головой» на одну из сфер дохода этой «семьи». Сеть подпольных VIP-казино. Мой брат занимался финансовой стороной, клиентурой… Я…

– А ты убивал.

– Не совсем. Я занимался персоналом. Не всем, а только тем, который, выйдя из бизнеса, забывал «подписку о неразглашении».

– Омерта?

– Не так пафосно, но в целом типа того. Ты осуждаешь? 

– Я не вижу на тебе чужой крови. Вы все внутри «семьи» уже очень давно, и убивали друг друга тысячи раз. Это ваша форма сосуществования. Странно осуждать хищника за то, что он не вырос травоядным. 

– Хм… Короче. Старшие были довольны работой отца. Очевидной конкуренции у него не было. Так как внутри организации управление переходит по наследству, мой младший брат был утверждён как будущий преемник. И совершенно непонятно, откуда вдруг серия заказных убийств. За неделю убрали всех. Остались только я и беременная жена отца. На меня тоже было покушение. Не знаю, угрожает ли опасность Илге…

– Я могу посмотреть на неё? Покажи.

Отыскиваю фотку со свадьбы отца на телефоне. Протягиваю.

– Нет, – качает головой Мара. – Здесь нет для меня изображения. Мне нужно что-то более реальное. А лучше – она сама.

– Тогда завтра. 

– Ты должен показать мне женщин твоей большой «семьи», твоя темноволосая оттуда.

– Почему?

– Иор. Она чужая, но она своя.

Глава 8 - Омерта

Всю ночь мне снятся кошмары, меня словно опять втягивает в то ебучее зеркало. И накатывают этот лязг, шум, гул и ужас. И я мечусь по кровати, зависая между сном и явью в каком-то параличе, понимая, что уже не сплю, но всё ещё не в силах проснуться. От невозможности хоть как-нибудь управлять телом накатывает ещё большее чувство ужаса. И так меня колбасит, пока вдруг не чувствую, как рядом ложится Мара и кладёт прохладную ладонь мне на лоб. И я проваливаюсь в спокойную темноту без сновидений.

Утром её уже нет. Слышу шум воды из душевой. Поднимаю соседнюю подушку, вдыхаю её запах – полынно-хвойный. И мне жаль, что она сейчас смывает его с себя. Потому что мне вставляет этот её странный запах.

Она выходит, обёрнутая в белое полотенце, и чёрные мокрые пряди контрастируют с ним, как вороньи перья с лебяжьим пухом. Красота...

Тело напоминает мне, что я давно не радовал его какой-нибудь красивой девочкой. Молча сваливаю в душ, захватив с собой пакет купленного в аэропорту чистого белья. 

Тело требует разрядки, и мне хочется пофантазировать немного именно о Маре, но почему-то стрёмно делать это. А вдруг она уловит это своим странным зрением? С другой стороны – а не похуй ли мне? Как только ладонь ложится на член, Мара открывает дверь душевой. Облокачиваясь на косяк, держит в руке мой звонящий телефон.

Разворачиваюсь к ней в полной боевой.. Поднимаю вопросительно бровь. Она беззастенчиво смотрит на моё тело.

– Этот звонок важный, – протягивает мне трубку.

Смотрю на экран.

Блять!!

– Да? – пытаюсь удержать скользящую в намыленных руках трубку.

– Здравствуй, Сергей.

– Здравствуйте, Игорь Васильевич.

Свои соболезнования он уже принёс. Зачем звонит?

– Мой ребёнок остался без головы. Нужна новая.

Ооо… Даже выдохнуть после смерти отца не дал. Знает же, что на меня идёт охота.

– Боюсь, что сейчас я мало могу быть полезен… – пытаюсь подбирать слова потактичнее.

– Я жду тебя сегодня. Обо всём поговорим с глазу на глаз. А этих нехороших людей мы ищем, Сергей. 

– Спасибо, Игорь Васильевич. 

Да только нихера вы не найдёте, чувствует моя задница. Потому что "Иор"...

Скидывает вызов. Отдаю мокрый телефон Маре обратно.

– Ты должен взять меня с собой.

– Да ты что?! Это невозможно.

– Придумай способ.

– Зачем?

– У него есть женщины…

– Да. Там, куда он меня пригласил, с ним всегда тусуется пара его официальных любовниц, считай – жён. Потому что бывших любовниц у нас не бывает. Понимаешь?

– Омерта распространяется и на женщин?

– На приближённых женщин. Случайные связи – не в счёт.

– Зачем?

– Они видят лица. Никто не должен видеть главных лиц организации, понимая их статус и зоны влияния. 

– Ты не убивал женщин… – задумчиво смотрит она на меня.

– Согласно Омерте женщину убивает тот, кто ввёл её в организацию. 

– М… 

– И я могу взять тебя с собой только как персонал или как любовницу. 

– Мне всё равно.

– А что будем делать с Омертой? Она распространяется на обе эти ситуации.

– Я должна видеть ваших женщин, если хочешь, чтобы я тебе помогла. Что делать с Омертой, будешь думать потом. 

– Окей.

Да, женщин я пока не убивал…

Глава 9 - Кто кому служит?

В паре километров припаркован мой «Гелик», но я вызываю такси. Воспоминания о раскуроченном «Гелике» брата и запахе горелой плоти не очень вдохновляют на то, чтобы пользоваться им. 

Торможу у бутика.

– Мы не можем явиться туда в таком виде. 

– Твой хозяин может оскорбиться?

– Да. Он пафосный человек, придающий значение мелочам. Пойдём, переоденемся. 

Заходим в стеклянный холл. Продавщицы здороваются, вежливо улыбаясь.

– Чем-то помочь?

– Консультанта нанимать не буду, что-то мне подсказывает, что ты разбираешься в брендах и шмотках. Стильно, дорого. Не вечерний вариант, но и не клубный. 

– Справлюсь.

– Там же, в глубине, салон. Не засиживайся, у тебя час.

Ухожу в мужской зал, Мара сворачивает в женский. 

Серый костюм, чёрная рубашка… серебряные запонки… Прячу под рубашку подарок Мары. Практически все наши носят кресты, но я не понимаю этой странной традиции. Зачем носить символ веры, заповеди которой мы попираем всеми возможными способами? Назовите хоть одну, которую мы соблюдаем! Не люблю лицемерие.

Жду в холле, у кассы. И когда она появляется, я даже не сразу понимаю, что это она.

– Ого… 

Не то чтобы что-то изменилось принципиально, Мара неизменно в чёрном и неизменно притягательна. Но очень сложно воспринимать её в таком виде не просто как женщину. Потому что очень хочется воспринимать её именно просто как женщину. Обнимать за эту тонкую талию, обтянутую кружевным гипюром, и гладить эти длинные стройные ноги. Макияж лаконичен – стрелки как у Клеопатры, губы «тёмные вишни». И губы, делающие её лицо ещё более хищным и выразительным, хочется размазать и…

Она совершенно не вызывает нежных чувств. Нежные чувства – это, надо признаться, вообще не моё. С ней хочется горячо и агрессивно зажечь. Так, как я люблю. Это большая редкость – найти женщину, которая может равноценно ответить тебе в своей страсти и не потерять женственности. С которой можно выпустить на всю катушку свою животную натуру. Я такой не нашёл. Быть может, поэтому у меня нет ни одной «приближённой» женщины. 

А в Маре есть это – животность и упругая сила. Если мы с ней будем трахаться, порвём друг друга на флажки! Прикрываю глаза от накатывающей волны возбуждения. Вдохнув поглубже, пытаюсь расслабиться и киваю ей:

– Отлично.

Продолжаю разглядывать.

На своих высоких шпильках она почти с меня ростом. Волосы собраны в высокий хвост, в одном ухе – вычурная серебряная серьга с разноцветными камнями в виде павлиньего хвоста. Из яркого на ней только серьга, губы и ногти. А больше ничего и не надо. Она сама очень яркое пятно, искажающее реальность. Мне сложно отвести глаза. Бросаю взгляд в большое зеркало. А мы смотримся рядом…

Мара возвращает на место свои дымчатые очки. И меня немного дёргает это почему-то. Я уже привык видеть её без них.

Не дожидаясь, пока я рассчитаюсь, она, красиво покачивая бёдрами, плывёт на выход, держась по меньшей мере как королева. И я тороплюсь, да… Мне хочется подать ей руку, когда она будет спускаться с лестницы. 

И кто кому служит?...

Пока мы едем, даю ей инструкции.

– Не делать ничего, что может быть истолковано как неуважение. Ему нельзя отказывать. Говорит «сделать» – лучше сделай. Ему не стоит перечить. Ни в коем случае не льстить и не пресмыкаться. Молчи, если тебя не спрашивают. Не перебивай. Если ему кто-то не нравится – это приговор. С ним контактирует очень небольшой круг людей. Я не хотел входить в этот круг. Но сейчас выбора у меня нет. И я, если честно, надеюсь, что он поставит на место отца кого-то другого. А я останусь на своём. Чем меньше его внимания, тем больше свободы.

– Можешь забыть о свободе. На ближайшее время так точно.

– Да? – морщусь я. – Чёрт…

Таксист тормозит у ночного клуба. Мара перекладывает в клатч несколько вещей из своей сумки. Трогает водителя за плечо. Он оборачивается.

– Ты подождёшь нас здесь столько, сколько будет надо. Мы очень хорошо заплатим. 

– Ладно, – кивает он удивлённо. 

Она оставляет свою сумку на заднем сиденье. Выходим.

– Думаешь, это достаточно надёжно, и он дождётся?

– Вполне. Люди любят деньги. 

– А я думал, это какой-то гипноз.

– Это не гипноз. Но есть способы сказать человеку сразу в разум, обойдя все его системы интерпретаций и оценок.

– Это как?

– Ты так не сможешь. Твое «устье» закрыто.

– Что закрыто?

– Горловой энергоканал. Едва работает…

– А спорим, смогу и без твоего «устья»? – ухмыляюсь я.

Подхватываю её руку, вынуждая обнять меня за талию под пиджаком. Её пальцы скользят по стволу, засунутому за ремень. 

– Не встречал ничего более убедительного!

– Тогда посмотри, – она подхватывает моё лицо за подбородок, поворачивая к себе.

И я застываю. Мы стоим практически обнявшись. И мне вдруг становится неловко. Как будто мне лет тринадцать, а она – уже взрослая девчонка, которая мне очень нравится. И я, растерянно улыбаясь, прислушиваюсь к этому забытому ощущению. Мара игнорирует мой ступор. Поднимает свои очки, оставляя их на волосах, и поправляет пальцем помаду на нижней губе. Такое ощущение, что она смотрит не на меня, а в зеркало. И… отпускает руку, удерживающую меня за талию, возвращая очки на место.

Что это было?..

На входе два охранника. 

– Мы к Игорю Васильевичу. Нас ждут.

– Ждут только одного.

– Это мой сотрудник, я за неё отвечаю.

Охранники переглядываются, но пропускают. Меня внутренне дёргает это. Пусть небольшая, но есть вероятность, что она со своими вые*онами не выйдет отсюда. Мара не показывает никаких признаков беспокойства. И мне хочется верить её чуйке.

Двойные двери открываются, и мы ныряем в сумрак, басы и мельтешение неоновых лучей.

Глава 10 - Правая рука

Игорь Васильевич кивает кому-то за моей спиной. Позвоночник превращается в кол, я сглатываю ком в горле. Внимательно разглядывает мою реакцию. И я её не выпускаю наружу, продолжая дышать медленно и размеренно. Уверен, Мара так просто не пойдёт на убой. И очень греет её оберег на шее. Иррациональные глупости? Да. Но на что ещё можно надеяться в такой ситуации?

Нам с Марой прилетает не пуля, а по бокалу чего-то горящего. 

Собственно, чего я запаниковал? Зачем ему убирать меня? 

Кто знает...

Делаю глоток, не чувствуя вкуса.

– Ты, Сергей, займёшь место отца. Прими дела.

– Боюсь, я далёк от них. Я же всего лишь солдат.

– Теперь будешь офицером. Я тебя повышаю. Постарайся не облажаться.

Ну, блять, спасибо.

– Угощайтесь, – вдруг в одно мгновение Игорь Васильевич становится благодушнее, пододвигая нам через стол зеркало с чайной ложкой кокса.

Достаю сотку, сворачиваю, их взгляды всё так же скользят по Маре.

Наклоняюсь, делаю вдох. По мозгам лупит холодом, и я моргаю, пытаясь вернуться в реальность и спрыгнуть с этой карусели, на которую взлетел. Бодрит…

– И сотрудник твой пусть угощается, – склоняет голову набок Артур.

Игорь Васильевич пытливо смотрит на неё.

Поворачиваюсь к Маре. 

СДЕЛАЙ ЭТО! – давлю на неё взглядом.

Хотя бы сделай вид, что ты делаешь это!

– Как её зовут?

– Ма… рина, – в последнюю секунду вру я.

– Марина. Сними очки.

– У неё повышенная чувствительность к свету.

– Здесь не ярко. Сними…

Мара не торопится исполнять распоряжение.

Господи! 

– Сними, – смотрю на неё, сжимая губы.

Её – недовольно вздрагивают. Но она послушно стягивает очки. 

И это провал! Ей даже выёбываться особенно не надо. Во взгляде откровенно написано, на чём она вертела их распоряжения.

– Угощайся, Марина, – кивает ей Артур на кокс.

Мара, не отводя от него этого своего выразительного взгляда, не спеша облизывает палец, касается им горки порошка и засовывает его в рот так, что я уверен, теперь Артур тоже очень хочет подрочить «моей правой рукой».

– Чем ты конкретно занимаешься, Марина? 

Взгляд Артура становится слегка маниакальным.

– Я консультирую.

– В какой области?

– В любой.

Нахер я её сюда притащил? Уверен, что это не эти две девицы!

– Она имеет в виду…

– Пусть сама за себя скажет, – прерывает меня Игорь Васильевич. – Ты вводишь человека в организацию, я хочу понять, что за новый человек появился в моём распоряжении. 

– Вассал твоего вассала не твой вассал, – немного перефразирует она известную формулу.

И я покрываюсь холодным потом. Незавуалированный намёк на то, что он власти над ней не имеет. Во рту у меня пересыхает, я делаю ещё один глоток из своего бокала.

Что несёт эта сумасшедшая?

– Неправильный ответ, – смотрит мне в глаза старший.

– Она немного… – подбираю я слово, – не в себе.

Перевожу выразительный взгляд на Мару.

– Ты настолько не в себе, что не понимаешь, кому ты принадлежишь, девочка? - цедит Игорь.

Мара улыбается, опуская взгляд:

– Отнюдь, я вижу это ясно. А вот ты застрял в иллюзии всемогущества. 

Рот младшего открывается… брови удивлённо ползут вверх.

Пальцы Мары тянутся к рулетке, она достаёт шарик и покручивает его между указательным и большим. 

– Но ты – всего лишь раб этой реальности, – раскручивает рулетку, не отводя от старшего глаз. 

– И сейчас, глядя на меня, ты думаешь: «красное или чёрное», «чёрное или красное»… Тебе кажется, что ты решаешь мою судьбу.

Запускает шарик по полю рулетки как профессиональный крупье, в обратную сторону от вращения полотна.

– Но сколько ни крути этот мир, в итоге выпадет «Zero».

Рулетка замедляется. Наши взгляды прилипают к ячейкам. Шарик делает несколько скачков, останавливаясь на… «Zero»!!!

– Потому что ты ничего не решаешь на самом деле. Ты не хозяин этой реальности. Ты её слуга.

– Я – хозяин... – хмурится он, не отводя взгляд от рулетки.

Мне тоже интересно, как ты это сделала, Мара!

– Если ты хозяин, подчини себе хотя бы эту игрушку для начала, – Мара протягивает ему шарик. – Повтори мой фокус.

– Отец, – требовательно смотрит на старшего Артур. – Подари мне её. Я хочу… этого консультанта себе.

Старший переводит насмешливый взгляд на Мару и открывает рот, чтобы озвучить свой вердикт.

«Не перебивать!» 

Я знаю…

Но твою мать…

– Нет, – сглатываю я охрипшим голосом. – Она – моя женщина. 

По внутреннему кодексу организации никто не имеет право трогать её в этом случае.

– Помимо того, что консультант, – добавляю поспешно.

И мне хочется в ярости разбить то зеркало, которое я ей обещал. Я нанял её, чтобы спасти свою шкуру, а она ставит меня под другую угрозу! Нет, одного зеркала мне будет мало. Я хочу вывалить самосвал побитых зеркал прямо на её безумную голову.

– Твоя женщина? – пытливо смотрит на меня старший.

– Да.

Ну, всё! Теперь за её вольность нагнут меня. И если мы выйдем отсюда живыми, я сам её закопаю рядом с дедом. Живьём! А сверху самосвал разбитых зеркал, да!

– Если она твоя женщина, тогда выпьем на брудершафт, Сергей.

Мне не нравится его усмешка.

Что он имеет в виду?.. 

– Артур, погуляй…

– Отец! – возмущённо, но сдержанно.

– Я сказал – погуляй, – не отводя своих стеклянных глаз от моих.

Ой, не нравится мне это! Охранник тоже выходит. Остаются только две тёлки.

– В знак нашего союза, по старой традиции, я возьму рот твоей женщины, а ты моей.

– Чего?! – поправляю я ворот рубашки.

Это что, блять, за традиции? Что-то я ничего не слышал о том, чтобы Илга отсасывала ему. Или Вика. Что за новости?!