Месть как искусство

Глава 1.

— Ну что, — сказал Володя с довольной улыбкой. — С заданием ты справился неплохо. Жаль, конечно, что тебе пришлось прибегнуть к нашей помощи… Идеально было бы, если бы ты справился со всем сам…. Но ничего. Руководство оценило твою изобретательность. И сочло, что ты вполне подходишь для самостоятельной работы… Тебе новое задание!

— Какое? — спокойно спросил Алексей.

— Большое… Очень большое и очень ответственное. И надолго.

— В смысле?

— На длительный срок. Тебе нужно будет поехать в Крым.

— Это еще зачем? Неужели отдыхать? — сострил Маркин, и тут же почувствовал, что сострил неудачно.

— Нет еще, отдых нужно заслужить, — голос у Володи стал суховат.

— Извини, — Алексей счел нужным сказать прямо. — Неудачная шутка… Больше не буду.

— Хорошо, извиняю… Так вот. Есть информация, что в санаториях Крыма лечатся и просто отдыхают чеченские боевики и бандеровцы, воевавшие на Кавказе…

— Ты можешь себе представить, а! — Неожиданно в голосе Володи прорезалась настоящая, неподдельная злость. — В наших бывших санаториях, на наши советские деньги построенных, развлекается всякая сволочь!!… Как вы их кстати, называли?

— Кого? — не понял внезапного перехода Алексей.

— Чеченских боевиков? Нохчи? Чичики? Чехи?

— Нет, не так. Духи мы их называли. У нас в части афганцев было много. От них и пошло.

— Понятно. Так вот — твоя задача, поехать в Крым под видом отдыхающего, так что здесь ты почти угадал, выявлять всякую духо-бандеровскую сволочь, и ликвидировать. Выявлять также тех, кто им помогает туда устраиваться — и ликвидировать тоже… В своих действиях ты не ограничен. Тебе разрешено все: убивай всех, кого сочтешь нужным, взрывай, отравляй, режь… Учти только, что тебе придется действовать в одиночку… Я дам тебе только один адрес и пароль. Туда будешь обращаться за снаряжением: оружие, взрывчатка, яды… В общем, все, что понадобится. С хозяином не откровенничай. Общения — минимум. Он вообще работает в темную, но хорошо сидит у нас на крючке. Так что не сдаст, не беспокойся…. Задание понял? Готов к действиям?

— Всегда готов! — ответил пионерским салютом Маркин, и тут же спросил:

— А с чего начинать-то? В какой санаторий мне ехать?

Володя развел руками:

— Я тебе советую для начала вообще не в санатории селиться. Начни-ка с частного сектора. Так проще. Будешь привязан не к одному конкретному санаторию, а сможешь разные посещать. Там сейчас ничего закрытого нет. За деньги куда угодно пройти можно. А если нельзя — то есть повод насторожиться… Впрочем, что я тебя учу? Ты это, наверняка, и сам все прекрасно понимаешь… Короче, вот наличные деньги, вот кредитная карточка… Но это только на крайний случай. Деньги будешь получать по тому адресу, что я тебе дам. Еще раз запомни — карточку используй только в самом крайнем случае. Эти операции оставляют след. А следить нужно как можно меньше…

Они оба встали. Володя протянул на прощание руку:

— Завтра я еще раз зайду, если будут вопросы, (а они могут быть), ты их сегодня за ночь обдумай, и у меня завтра спроси. Лучше спрашивай заранее… Если все будет понятно, в течение двух — трех дней мы тебе купим билеты… Сейчас сезон начинается, без блата билеты не купишь. Ну а потом — вперед.

Он почти ушел, но обернулся в дверях и сказал, уже совсем на прощание:

— Я думаю, что тебя не нужно будет подстегивать. Ты снова будешь на чеченской войне, а у тебя с ними есть свои счеты, не правда ли?

И ушел.

Маркин медленно опустился обратно в кресло. Да, Володя был прав, это задание было тем самым, что Алексею было нужно. Война продолжается, и он снова в строю.

Глава 2.

Поезд на Феодосию, как ни странно, отходил не с Киевского, как можно было бы подумать, а с Курского вокзала.

— Ничего удивительного, — сказал кассир, перебирая перед собой бумаги и деньги, — начинается сезон, все ломятся на отдых. Вот и пускаем дополнительные поезда… Да и какая вам разница? Лишь бы ехать было удобно. Счастливого пути!

Если бы Маркин покупал билет не «по блату», а как обычный гражданин, вполне возможно, что он и не удостоился бы этого «счастливого пути». Но блат сразу поднял его в глазах кассира на приличную величину, да и скромное обаяние, созданное руками талантливого профессора, давало о себе знать. Нужно было только чаще улыбаться, и тогда все женщины бальзаковского возраста расплывались в ответных улыбках.

Ходить по Москве Алексей предпочитал в строгом костюме, с аккуратным дипломатом в руках. В совокупности со спокойным взглядом, деловито-озабоченной походкой это почти на сто процентов гарантировало безразличие со стороны милиции. Они были заняты охотой на незарегистрированных, и практически безошибочно вылавливали их среди миллионов столичных жителей или по характерной кавказской внешности, или по тому ощущению неуверенности, растерянности, и даже какой-то потерянности, которая охватывала приезжих гастарбайтеров, пробравшихся в столицу в надежде подзаработать.

Раз и навсегда выработав манеру столичного поведения, Алексей мог пройти через толпу московской милиции, не вызвав ни у одного из ее представителей ни малейшего интереса. Даже если это происходило на вокзале, где ни шляпа, ни хороший костюм, ни дорогие вещи — никакая не гарантия от проверки и допроса с пристрастием.

Поезд уходил завтра утром, и у Маркина оставалось еще даже больше чем полдня, для того, чтобы просто прогуляться по Москве. Алексей в очередной раз взглянул на часы.

Вчера Володя, во-первых, строго-настрого приказал ни в какие авантюры не влезать. Непонятно откуда, но они узнали о происшествии в деревне, и Алексею пришлось долго оправдываться перед куратором.

— Мы снайперскими винтовками гвозди не забиваем! — с нажимом говорил Володя. — Ты должен выполнять те задачи, которые от тебя требуются. Понятно? Никакой самодеятельности! Избегай всех сомнительных ситуаций! Испаряйся, исчезай… Убегай, наконец! Не светись нигде!

Алексей даже не успевал вставить слово в свое оправдание.

— Тебя же учили! Ты должен был просчитать ситуацию, и уйти из деревни так, чтобы тебя никто и не увидел… А был шум.

— Я же их предупредил, что вернусь и убью! — в сердцах проговорил Маркин.

— Так они тебя и не выдали. Говорят, что между собой подрались. Заявления ни на кого не подавали, так что этим делом никто и не занимается — в районе своих проблем хватает. Но круги по воде пошли, а до кого они дойдут — Бог один знает!

Ну, что можно было сказать? Ответить «я больше не буду»? Как-то это очень по-детски. Мило, конечно, но не серьезно. Маркин уже и не пытался возражать.

— В общем, еще раз предупреждаю. Ни в какие авантюры не влезай.

Наконец Алексей нашел возражение:

— А как же свобода моих действий? Я же не могу с вами все координировать…

— В рамках поставленной задачи! — поднял вверх палец наставник. — Учись разграничивать. Вот какая такая задача была у тебя во Владимирской области, чтобы искалечить этих трех алкашей — отморозков, а? Никакой! Если бы нужно было для Дела, ты мог бы их даже убить. Но если только для Дела.

— Один мудрец сказал, — глядя куда-то в сторону, неожиданно подытожил Маркин. — Боже, дай мне силы изменить то, что я могу изменить. Боже, дай мне мужество перетерпеть то, что я изменить не в силах. И самое главное! Боже, дай мне мудрость, чтобы отличить первое от второго… Примерно так!

Володя, который уже почти встал из кресла, опустился обратно и прищурился:

— Да, примерно так! Растешь парень! Умнеешь. Молодец!… У тебя завтра будет время — сходи-ка ты куда-нибудь в музей. Приобщись пока к прекрасному. Ты в Москве где бывал?

К своему стыду, Алексей понял, что нигде. В чем и признался.

— Ну, тогда съезди на «Кропоткинскую». Посети художественный музей имени Пушкина… Ты фильм «Старики — разбойники» видел?

— Конечно, видел.

— Вот туда и сходи!…

Сначала Алексей чуть было не перепутал его с музеем частных коллекций, но потом сообразил, что здесь что-то не то. Он спросил у сотрудницы музея, которая сидела с книгой в руках возле входа, с самой очаровательной улыбкой:

— А где же все картины? Простите, я из Владимира.

То, что он из Владимира бонусных очков ему не принесло вообще, а вот улыбка сработала.

— Это рядом, — ответила женщина. — Соседнее здание.

Маркин еще раз тепло улыбнулся, сказал «большое спасибо», и ушел.

Нужный музей оказался за оградой. Теперь-то ошибиться было невозможно. Внезапно Маркин ощутил какое-то странное, незнакомое доселе чувство — сам, по своей инициативе, в музей он шел первый раз. И тут же кольнула мысль: идти вместе с кем-нибудь было бы гораздо приятнее… Но увы! Чего нет, того нет!

Как ни странно, в музее Алексею очень понравилось. Разочаровало только то, что в античном зале в основном были разнообразные копии. Подлинники, безусловно, были бы гораздо круче. Почему-то понравились импрессионисты.

Вспомнив школьные уроки рисования, Маркин отходил как можно дальше, чтобы увидеть в картине то, что нельзя увидеть вблизи… И действительно, что-то подобное и правда было. Разноцветная мазня в отдалении преображалась в здания, море, людей…

Тишина, прохлада… Красивые, беззаботные девушки. Важные пузатые знатоки прекрасного… Чрезвычайно строгие смотрители залов…

Переходя из зала в зал, Маркин внезапно понял, что очень устал. Такое количество художественных ценностей мозгу и органам зрения нужно было как-то переварить. Да и до поезда оставалось совсем не так уж много времени. Часы, как оказалось, бежали незаметно. Алексей вздохнул, и пошел на метро…

В купе сначала оказалось только три человека. Он сам, миловидная женщина — не старше сорока, не моложе тридцати — и дед.

У Маркина была верхняя полка, слева. У деда и женщины — две нижние.

— Странно, — сказал Алексей. — Самый сезон, билетов не достать, а у нас свободное место?

Это он сказал зря. В купе ввалился молодой человек богатырских габаритов. Он кинул одну огромную сумку себе на полку, другую забросил в верхний отсек для багажа, и предупредил:

— Я тут буду в соседнем купе, у друзей. Но ночевать приду сюда, так что не закрывайтесь. Я могу припоздниться.

— Хорошо, — закивали головой все, включая и Алексея.

Вскоре тронулись. Передавая билеты проводнику, дедок тут же заказал себе стакан чая. Милая женщина, которую, как оказалось, и звали Людмила, последовала его примеру. Чуть замявшись, Алексей и себе попросил стакан. Проводница кивнула, и ушла в соседние купе. А дед зашарил в сумке, и начал метать на стол всякую всячину: и колбасу, и сыр, и пирожки, и котлеты, с твердым намерением угостить всех своих попутчиков.

— Отказа я не приму, — строго сказал дед. — Даже не пытайтесь! Иначе меня обидите, а я страшно вредный, и испорчу вам все путешествие.

Маркину стало стыдно. Он-то ничего с собой не взял, и угостить хлебосольного попутчика ему было нечем.

Людмила, хотя и покраснела, но, подумав, полезла в свои вещи и достала коробку конфет.

Тогда Маркин не выдержал: он попросил без него не начинать, и побежал в вагон-ресторан. Купив за бешеные деньги бутылку молдавского вина, (других и не было), вернулся обратно в свое купе. Чай уже был на столе, а дед нетерпеливо ерзал на своей полке.

Вечер прошел замечательно. За вином и едой все быстро перезнакомились. Маркин представился охранником из частной фирмы. Сказал, что охраняет склады с товарами. Дед кивнул, Людмилу это не заинтересовало. Сама она, оказывается, служила медсестрой в военном госпитале. И путевку на юг получила от начальства как вознаграждение за хорошую работу. Дед тоже оказался льготником — военным пенсионером.

«Какая-то сплошная армия», — подумал Маркин про себя. — «Интересно, тот громадный тип тоже из наших»?

Тут же этот тип и ввалился в купе. На ногах он держался довольно плохо, что-то долго искал у себя в сумке, ничего не нашел, махнул рукой, и ушел обратно. На предложение присесть к столу только отмахнулся.

— Закрывать дверь или нет? — задумался дедок. — Он, наверное, и купе свое не найдет скоро. Не сможет.

Все засмеялись. Настроение было замечательное, поезд мчался в Крым, весь отдых был впереди…

«Везет же людям!» — улыбаясь, но тоскуя, думал Маркин. — «У них все хорошо. Все стабильно. Ясно, четко и понятно. Едут — на отдых. Потом — обратно домой. Никому ничего не должны, и спят с чистой незамутненной совестью».

Разухабившийся дед, явно перечитавший желтой прессы, специализирующейся на «зеленых человечках», понес какую-то ахинею, воспользовавшись наличием слушателей, которым некуда было от него сбежать. Алексей поначалу пытался возражать, потом понял, что лучше не связываться, и забрался к себе на полку, оставив на растерзание словоохотливому деду безответную Людмилу. И вовремя. Потому что вернулся четвертый пассажир.

Вот уж они нашли с дедом друг друга!

— Она меня не любит! — с ходу заревел — заголосил детина, с размаху приседая к деду на полку. — Я это чувствую, я это знаю!

— Кто? Кто не любит? — перепугался дед. (Да и кто бы ни перепугался на его месте)?

— Да жена моя! Будь она не ладна!

В дальнейшем товарищ поведал всем о своей горькой, незавидной судьбе обычного московского менеджера; о том, как познакомился со своей будущей супругой, как она его, несчастного горемыку, охомутала, о несчастливой семейной жизни, и злокозненной теще, которая нет, чтобы помочь, так ровно наоборот — ставит всяческие препоны… В лице деда детина нашел замечательного, благодарного слушателя. Дед с восторгом выслушивал откровения, вставлял собственные реплики, комментировал, дискутировал… Впрочем, молодой человек вряд ли воспринимал дедовские пассажи. Как говорится, он уже давно был на своей собственной волне, и окружающее служило не более чем фоном для его трогательных излияний.

Крышку, закрывавшую и удерживавшую вставленную в магнитофон кассету, он где-то посеял, а потому его периодические попытки дать послушать деду любимую песню заканчивались постоянным фиаско — кассета выпадала на пол, и послушать ее не удавалось.

Алексею, наблюдавшему всю эту картину сверху, было очень жалко Людмилу. Бедняжка сжалась на своей полке у окна, и с несчастным видом ожидала, когда говоруны угомонятся. Миле, видимо, давно хотелось спать, но привлекать к себе лишнее внимание, даже чтобы просто разобрать постель, ей явно не хотелось.

Внезапно детина поднялся, и без лишних церемоний покинул купе. Людмила воспользовалась таким случаем, вскочила с места, и лихорадочно принялась стелиться. Дед, оборванный на полуслове, недоуменно щелкал зубами. Поезд остановился.

Пришлось ждать, пока украинские пограничники посмотрят документы. Алексея, волей — неволей, это напрягло. Как ни крути, но паспорт-то у него хотя и был настоящий, только принадлежал другому человеку.

Погранец довольно равнодушно пролистал документ, посмотрел на самого Маркина, о чем-то подумал… Алексей смотрел на него холодно и равнодушно.

«Задержать им меня не удастся», — думал он. — «Сейчас, если что, ударю его в промежность, потом сверху — по затылку. Вещи — брошу. Выйду в коридор — метну во второго перочинный нож. Потом — к дверям. Если нет — разобью окно молотком, и выпрыгну. А там — уйду уж как-нибудь. Мне терять нечего».

Погранец вернул ему паспорт, и взялся за деда. Маркин аккуратно убрал свой драгоценный паспорт в барсетку, а ее положил под подушку.

Пограничники вышли. Людмила вздохнула.

— Все, наконец-то можно спать! — сказала она.

Женщина решительно выключила свет, стянула через голову платье, и нырнула под одеяло.

Алексей отвернулся к стене. Поезд мчался так, что иногда казалось, будто ноги поднимаются выше головы. Под эту качку Маркин вскоре заснул. Снилась ему погоня, кто-то за ним гнался, стрелял, пули свистели где-то в стороне; никакого оружия у Алексея не было, бежал он огородами, с трудом преодолевая заборы, и боялся только одного — чтобы впереди не оказалось такого забора, который ему уже не удастся преодолеть…

Раздался грохот, крик, стон, и Маркина швырнуло из сна в реальность. Из-за такого резкого перехода он никак не мог сообразить — кого нужно бить и куда? Включили свет, и Алексею представилась во всем своем блеске маленькая человеческая трагедия. Когда не знаешь сам — начинать плакать или продолжать смеяться?

Бедолага — менеджер, который все-таки ночевал у себя на полке, упал с нее вниз. Он был пьян, конечно, но он и в трезвом-то виде помещался с трудом на этой стандартной вагонной полочке, не рассчитанной на таких крепышей. Видимо, его качало — качало… А потом швырнуло вниз со всего размаха.

Он упал боком на столик, и теперь Мила ощупывала его ребра.

— Допрыгался! — сурово, и одновременно жалостливо сказала она. — У него два ребра сломано.

— А я? — жалобно спросил дед. — Он ведь и на меня упал.

Людмила осмотрела и деда.

— Одни ушибы! — констатировала она не самый печальный факт. — В санатории залечат… Дешево отделались, дедушка!

— До Феодосии доедете, молодой человек, — сказала Мила основному пострадавшему. — А там вам придется в больницу обращаться.

— Хорошо, — прохрипел детина. — Голова что-то сильно болит.

— Это с похмелья! — не удержался встрять дед. — Похмелиться надо!

Все, сон закончился. Маркин больше так и не уснул. Попробовал аутотренинг… Но сегодня что-то не шло. Людмила перебралась на верхнюю полку, на ее сидел менеджер и громко стонал, а дед бормотал что-то утешительное.

Алексей начал думать о задании. С чего начать? Перед ним, как в компьютерной игре, стоял серый «туман войны». Причем полный и со всех сторон. Надо поселиться, надо где-то крутиться, надо что-то искать, вынюхивать… И при этом не засветить себя. И рассчитывать исключительно на свои силы.

Пойти сначала по указанному Володей адресу? А зачем? Чтобы что-то просить, нужно сначала узнать, что тебе, строго говоря, нужно. Значит, пока идти не стоит… Да и вообще, что за человек? Из того, что наговорил Володя, еще никак не следует, что ему действительно можно доверять….

И все же, незаметно для самого себя, Алексей таки уснул. Разбудило его жаркое, яркое, совсем не московское солнце.

— Меняю рубли на гривны, меняю рубли на гривны… — монотонно раздавался призыв за дверью купе. Минут через пять он снова повторился.

— Они тут толпами ходят, — предупредил дедок. — Не вздумайте у них менять. Там, в Крыму, обменники везде есть, и курс гораздо лучше. Эти тут лохов ищут.

— Спасибо за совет, дед, — сказал Алексей, и спрыгнул со своей полки вниз. — А где наш пострадавший?

— В соседнем купе горе заливает, — сказала Людмила. — Будет вместо отдыха в больнице лежать… Надо было меньше пить. Или покупать нижнюю полку.

Все ненадолго замолчали. Снова раздалось знакомое:

— Меняю рубли на гривны, меняю рубли на гривны…

Только уже другим, более молодым, голосом.

— Я только российские рубли взял, — сказал Маркин.

— Это вы зря, — прокомментировала Мила. — Хозяева здесь предпочитают доллары. Это вам придется сначала рубли на гривны менять, а потом — на доллары… Кстати, дедушка, вы немного ошибаетесь. Тут, в сезон, курс рубля везде низкий, вот в Киеве — нормальный курс… А тут они на отдыхающих отрываются… Правда, эти менялы вообще совести не имеют… Вы, Алексей, лучше рубли предлагайте. Некоторые все-таки берут. Таксисты, например.

Неожиданно в купе протиснулась веселая, полная, черноволосая хохлушка.

— Можно к вам? — спросила она, однако, не дожидаясь ответа, уже уселась на полку к Людмиле. — Меня Аней зовут. Я, если желаете, могу устроить вас отдыхать в хорошее место. Вы куда едите?

— Я по путевке, — сказал дед.

— Я - тоже, — добавила Мила.

— А что вы предлагаете? — спросил Маркин. (Его это как раз и заинтересовало).

— А куда вы едете? В Феодосию?

Маркин задумался:

— Вообще-то, в Коктебель хотелось бы.

— Прекрасно! — воскликнула Аня. — У меня там есть несколько частных гостиниц на примете… Или как у вас с финансами?

— С финансами у меня все в порядке, — усмехнулся Алексей. — Меня интересует качество…

— Есть частная гостиница, удаленная от поселка, — живо предложила хохлушка. (Соседи Маркина, как бесперспективные, ее уже больше не интересовали). — Там охрана, частный огороженный пляж, трехразовое питание, и немного народа. Прекрасное место для уединенного отдыха…

— Но дорого, — все-таки добавила она.

— Нет, это не пойдет, — уединение с охраной в планы Алексея уж никак не входило. — Мне бы к народу поближе. Дискотеки там, познакомиться с кем-нибудь. Я компании люблю.

— Ничего сложного. Есть две частные гостиницы недалеко от моря. Тоже не дешевые, но в самом поселке. До набережной три минуты пешком.

— Вот это можно, — обрадовался Маркин. — Это пойдет! А какие там номера?

— Отличные! Одноместные, двухместные. С кабельным телевидением, холодильником, кондиционером и отдельным душем. Устроит?

— Вполне!

Найдя такого покладистого клиента, Аня больше из купе никуда уже не выходила. Заглядывали в купе и другие агенты, но увидев, что здесь обошлись уже без них, (похоже, они все друг друга знали в лицо), уходили прочь. Иные Ане подмигивали, а та деловито улыбалась — мол, «знай наших»!

— Как мы доберемся-то до Коктебеля? — внезапно спохватился Маркин.

— Не проблема. Там уже ждет машина.

Тут внезапно очнулся дед.

— Не подбросите? — спросил он. — Мне тоже в Коктебель нужно.

— За отдельную плату, пожалуйста!

— Ну, само собой, не бесплатно.

— Договорились.

Дед явно обрадовался. Он оживился, начал расспрашивать хохлушку о местной жизни, но та отвечала не особо охотно. Может быть, она действительно думала, куда же пристроить клиента? Хозяева гостиниц имели не по одному агенту в контакте, и могло запросто оказаться, что привлеченных клиентов будет больше, чем свободных мест.

В окна уже было видно море, все вскочили, вышли в коридор, уставились в окна… Даже детина с переломанными ребрами выбрался к окошку…

Поезд замедлял ход, притормаживал… Вещи были собраны, последние минуты перед прибытием казались самыми длинными в пути.

Глава 3.

Таксисты ловили пассажиров с путевками, а Аня повела деда и Алексея к тихой улочке, где их дожидался потрепанный красный «Опель». Водитель помог дотащить деду сумки, всех усадил, и, не теряя времени даром, двинулся в Коктебель.

Маркин вертел головой во все стороны.

«Черт возьми!» — думал он. — «Ведь все это еще совсем недавно было нашим, советским! Я мог бы свободно приехать сюда в любое время и чувствовать себя как дома. А теперь как будто какая-то полоса отчуждения пролегла между нами. И говорят они по-русски, и даже надписей на украинском языке здесь не так уж и много, вряд ли больше, чем во времена СССР… Но что-то неуловимое порвалось. Какие-то они все стали… Неужели можно сказать — «чужие»? да, наверное, можно… Чужие… Заботы у них теперь свои, не такие, как у нас в России. И дороги у нас теперь разные. И интересы разные… Вот сволочь этот плешивый кукурузник! Чтобы тебя черти на том свете непрерывно в котле варили! Зачем отдал русский Крым чужому государству? Ты его завоевывал, чтобы дарить?».

Город закончился. Справа были горы и море, слева — холмы и долины. Промелькнула смешная машинка с надписью «ДАИ».

— Державная автоинспекция, — пояснил водитель. — У нас говорят проще — «ДАЙ»! И это правда.

— Гаишники везде одинаковы, — поддакнул дед. У него сегодня вообще был праздник: такси подогнали, сумки погрузили, и в оплату приняли рубли. Не пришлось бегать обменники искать.

Ехать пришлось довольно долго. Таксист всю дорогу рассказывал, где какие были хозяйства, какие виноградники, какие санатории. В его словах без труда улавливались нотки горечи и разочарования.

«Еще бы!» — почему-то безо всякой жалости подумалось Алексею. — «Раньше туристы и отдыхающие за вами бегали, а теперь — вы за ними. И готовы принять кого угодно, лишь бы деньги платили». На секунду Маркин представил, как этот же таксист с таким же воодушевлением рассказывал бы о красотах Крыма какому-нибудь чеченскому головорезу… И разозлился.

Зато благодарного слушателя водитель получил в лице деда. Тот не успевал задавать вопросы, а таксист — отвечать. Они нашли друг друга.

И все-таки долго злиться Алексей не смог. Солнце, ветер, голубое южное небо, и доходящий даже сюда запах Черного моря… Все это ни на шутку расслабляло, настраивало на отдых.

«Успею я еще подумать о деле», — легкомысленно подумал Маркин. — «Никуда оно от меня не денется. Можно пока и расслабиться».

Замелькали белые домики в густой тени деревьев.

— Коктебель, — сказала Аня. — Бывшее Планерское.

Деда высадили в самом начале поселка. На этот раз нести его баулы никто не собирался, и в раз помрачневший дед остался в пыли вместе с тремя своими чемоданами. Маркин не удержался, усмехнулся.

Машина проехала по центральной улице, и свернула налево. Справа осталась автобусная остановка, где толпился народ. То ли собирался куда-то ехать, то ли ждали автобуса с «дикарями», чтобы расхватать их к себе на постой.

Улица вела прямо к морю. И справа, и слева проплывали киоски с разномастными бутылками пива, вина и горилки в витринах.

Автомобиль еще раз свернул направо, и остановился у новых кованых ворот, недавно выкрашенных густой черной краской.

— Приехали, — сказал Аня. — Вы посидите тут, а я пойду к хозяйке, узнаю насчет мест.

Она ушла, а из ворот вышло целое семейство — отец, мать, и двое маленьких детей. Дети несли надувные плавательные круги, отец — пакет с полотенцами и одеялом, а мама — плавательный матрас. Они равнодушно посмотрели на сидящих в машине людей, и не торопясь зашагали к морю.

Минут через десять вышла Аня.

— Все в порядке! — сказала она. — Пойдемте! Я покажу вам номер. Думаю, понравится. А вещи пока в машине полежат. Мы подождем. Если что, тут еще два места перспективных есть.

Алексей вылез из машины, и прошел во двор.

Первое, что бросилось ему в глаза — это красивая резная деревянная беседка, обвитая каким-то вьющимся растением с широкими блестящими зелеными листьями. В беседке стоял обеденный стол, и некая разномастная компания довольно шумно обедала. На столе стояли две бутылки вина.

Слева было что-то вроде жилых сараев из камня. Как потом выяснилось, там и жили летом сами хозяева, потому что дом они сдавали отдыхающим. Дом был справа. На крыльце играли двое детей — мальчик и девочка.

«Ого!» — подумал Маркин. — «Да тут, я погляжу, толпа народа!».

Аня повела его дальше, по дорожке, выложенной белой тротуарной плиткой. Слева и справа располагались грядки с овощами, а возле самого забора росли фруктовые деревья. Все было весьма ухожено и выглядело впечатляюще. Маркин уважительно покачал головой.

Когда они подошли к минигостинице, то Алексей даже присвистнул. Здание было построено в форме буквы «П», а внутри «буквы» хозяева соорудили фонтан, обсаженный со всех сторон красными розами.

Аня заметила выражение лица своего клиента и не преминула сказать:

— Ну что? Нравится?

— Да, здорово!

— Проходите сюда!

Они вошли в одну из выкрашенных белой краской дверей.

— Вот прихожая. Вот шкаф для одежды. Вот туалет и душ. Вода постоянно. Вечером и утром — горячая.

Вот — холодильник, вот — телевизор, вот — кондиционер. Кровать, как видите, двухспалка…

Маркин вопросительно посмотрел на хохлушку.

— Честно говоря, — сказала она, — это двухместный номер. Но мне показалось, что вы вряд ли будете ночевать здесь один… Вы молодой, и так понимаю — не женаты…

— А… — протянул Маркин. — Вот вы о чем… Конечно, я согласен. Сколько стоит это удовольствие?

Аня назвала цену. Это было немало. И будь Алексей Маркин простым смертным отдыхающим, он бы сто раз подумал, прежде чем соглашаться. Но деньги были не его, в расходах его никто не ограничивал, и для Володиной конторы сумма была совсем даже не чрезмерной. Можно прямо сказать, ничего не значащей суммой.

Маркин легко кивнул головой:

— Меня устраивает.

Аня просияла:

— Отлично! Пойдемте, вещи заберете, зайдем к хозяйке и рассчитаетесь.

— Тут деньги вперед? — делано удивился Алексей.

Хохлушка растерялась, и лицо у нее пошло некрасивыми пятнами.

— Да шучу я, — даже испугался Маркин. — Шучу! Есть у меня деньги. Сейчас заплачу.

— А сколько вы здесь жить собираетесь… Знаете, как-то забыла спросить…

Маркин задумался:

— Заплачу за две недели, а дальше видно будет. Хорошо?

— Отлично! Вот вам моя визитка. Если что еще надумаете — звоните. Я всегда к вашим услугам!

Глава 4.

Расплатившись с хозяйкой, Алексей вернулся в номер, сел на кровати и задумался.

На место он прибыл, обосновался… Что дальше? Полезных мыслей пока не было.

Маркин огляделся, взял пульт, включил телевизор. Показывали какую-то очередную игру в угадывание слов или правильных ответов. Что-то в передаче показалось довольно странным. Через некоторое время Маркин сообразил: ведущие старательно говорили по-украински, но многие вопросы — цитаты из произведений российских писателей — классиков — им приходилось задавать по-русски. Да и игроки на вопросы на украинской мове отвечали по-русски.

Алексей переключился на другой канал. Шел старый советский фильм — «Одиноким предоставляется общежитие». Пока Наталья Гундарева знакомилась с Пиратом, Маркин успел развесить вещи в шкафу и установить в ванной на полочках свои мыльно-рыльные принадлежности.

Внезапно Алексею захотелось есть. Он переоделся в белые брюки, светлую льняную ленинградку, положил в нагрудный карман пару крупных купюр, и отправился осматривать окрестности.

Пошел он сразу к морю. В ближайшем же обменнике, проигнорировав призывы зазывал, сидящих на корточках прямо напротив пункта, он обменял обе купюры. Теперь оставалось только найти какое-нибудь место для обеда.

Правда, особо выбирать он не стал. Первая же забегаловка, которая ему понравилась, называлась «Веселый осьминог». Маркин спустился по нескольким ступенькам вниз, и оказался в просторном, прохладном, и почти пустом заведении.

Он выбрал самый дальний столик от входа — возле решетчатой стены, сильно обвитой плющом. Здесь хорошо ощущался воздух с моря. Запах йода напомнил Маркину детство. Как ни странно, но он был на море только третий раз в жизни. Первые два раза были совсем в раннем возрасте — вместе с мамой. А потом последовал перерыв почти в два десятка лет…

Подошла официантка: иссиня-черные волосы, короткий белый топ, скромных размеров юбочка. В голом пупке было продето кольцо.

— Что желаете? — с мягким южным акцентом спросила она с улыбкой.

— Ну… Вот уха. Яичницу с колбасой. Хлеба, конечно. Четыре кусочка. И вот — бокал муската. Красного камня. Хорошо?

— Сейчас сделаю.

Официантка ушла, грациозно покачивая бедрами. Маркин вздохнул. «Как она там сказала? Вы же не будете спать один?» — подумал он с горечью. — «Может, и не буду. Но секс — это еще далеко не все. И постоянно придется врать и изворачиваться… Может, снять проститутку?… Да нет, не люблю продажную любовь. Противно».

Вино принесли быстро. Алексей ожидал, что и все остальное последует тут же. И не угадал. Потихоньку, полегоньку, пригубливая вино, он выпил бокал до дна. И только тогда принесли весь остальной заказ.

«Специально, что ли, ждали?» — недовольно подумал Маркин, а вслух попросил еще один бокал того же самого.

Неожиданно местное вино ему очень понравилось. В отличие от молдавского пойла, оно было густым, маслянистым, и очень сладким. Он держал его во рту, пока вино не таяло в нем, и только потом глотал. После двух бокалов настроение заметно улучшилось. «Веселый осьминог» стал действительно веселым, солнце — ярче, звуки — резче, предметы — четче. Жизнь приобрела новые краски, появилась перспектива… Но третий бокал Алексей заказывать все-таки не решился.

Он вышел из заведения, и решил отправиться прямиком к морю. Оно было совсем рядом: шумело, лениво било волной в берег, пахло йодом и гниющими водорослями.

Однако проходя мимо очередного кафе, Алексей услышал позывные криминальной хроники. Маркин непроизвольно замедлил шаг. Как-то так получилось, что уже год все криминальные новости вызывали у него повышенное возбуждение. Что он хотел или точнее, боялся, увидеть? Что он разоблачен? Что по его следам уже идут? Конечно, разум подсказывал, что это невозможно, но сердце болело все равно… А может, он ждал новостей о своих друзьях — подельниках? Нет, разумом объяснить себе все это было невозможно. Что-то в сердце не давало успокоиться.

Маркин вошел в кафе, сел на ближайший столик, (в этот час почти все столики были свободны), и уставился на экран.

— Ограблены и убиты дальнобойщики. (Камера крупно наехала на сожженную фуру и два тела на носилках, накрытые простынями). Очередное преступление дорожных банд — властителей российских трасс.

— Поножовщина в семье алкоголиков. (Убогое и грязное жилье. Женщина, потерявшая человеческий облик, сидит на колченогой табуретке и пьяно икает. Где-то визжит маленький ребенок).

— Рэкетиры забили предпринимателя бейсбольными битами. (Пустырь, горы мусора, капли крови на земле; вывеска на магазине, автомобиль с выбитыми стеклами).

— Очередной набег независимых чеченцев на Ставропольский край. Один местный житель убит, один, убежавший, ранен, двое пропали без вести. Уведены три десятка овец, несколько коров. (Картинки нет).

— Авария на федеральной трассе. Двое погибших. (Две искореженные девятки; осколки битого стекла; изломанное железо, пятна крови на асфальте; в сторонке — толпа любопытных).

Просмотр новостей убил все лирическое настроение, которое появилось у Маркина после двух стаканов хорошего местного вина. Он вышел на набережную в глубокой задумчивости.

Сейчас, в разгар обеденного времени, на пляже народу было совсем немного. Стояло несколько свободных пластиковых лежаков, на один из которых Маркин и сел. Он смотрел туда, где линия моря сходилась с горизонтом, и думал. Просмотр криминальной хроники снова, очень резко, напомнил ему, что сюда — в Крым — он прибыл совсем не для отдыха. Совсем не для отдыха. Нужно было с чего-то начинать.

«С чего начинать? Где то звено, которое, как учил нас товарищ Ленин, позволит вытянуть всю цепь? Где оно?».

Поднялся ветер. Брызги долетали даже до лежака. Маркин не замечал окружающего. От хорошего настроения ничего не осталось.

«Где кого искать? Надо идти в санаторий… Но ведь не придешь просто так к главврачу, не спросишь у него — где тут у тебя чехи развлекаются, а? Хотя… Хотя, может, и сделать так? А что? Дешево и сердито… Да нет, это на самый крайний случай. Нужно умнее все сделать. Надо знакомиться с отдыхающими, возможно, кто-то что-то слышал, что-то замечал. Где их могут держать? Вряд ли рискнут среди обычных отдыхающих. Духов везде видно. Все сразу поймут, кто это. Слухи пойдут нехорошие, ездить сюда никто не станет. Бояться будут. Не удержатся духи — сделают русским какую-то подлянку… Значит, эту публику врачи будут держать отдельно. Может, корпус отдельный? Или что там у них?… Однако вот что! Если духи на излечение прибыли, то они будут где-то там, где врачи. Значит, или все-таки в самом санатории или лечебнице, или если где-то отдельно — в частном пансионате, то врачи к ним будут ездить. Можно поспрашивать осторожно, не ездят ли куда врачи периодически… В любом случае придется знакомиться с отдыхающими. И где это сделать? Куда они ходят? Везде, наверное, ходят… А попробовать можно с дискотеки. Бывают же здесь дискотеки? Наверняка, бывают… Не может быть, чтобы не было. Нужно только поискать. Вечером поищу».

Вся эта ситуация напомнила Алексею написание школьных сочинений. Сначала перед ним был чистый белый лист бумаги, и полная пустота в голове. Потом на листе появлялось первое предложение, за него цеплялось второе… Появлялся текст. Иногда приходилось возвращаться назад, и править уже то, что было написано ранее. Впрочем, это-то было уже много проще… В конце — концов, исписанным был весь лист, и, худо — бедно, сочинение готово.

Глава 5.

В той стороне, где гулко било о берег море, царил мрак. Вода сливалась с небом, а небо — с водой. Контрастом мраку служил освещенный электрическими огнями и неоном берег. Здесь правила бал музыка и шумные отдыхающие.

Куда бы Алексей ни заглядывал, обязательно что-то издавало громкий звук. Или надрывались огромные колонки, или бубнил телевизор, или даже играл живой оркестр. Разговаривать было почти невозможно. Чтобы что-то сказать друг другу, требовалось орать во все горло. Впрочем, тем, кто крепко нагрузился, было, наверное, все равно. Может быть, они о чем-то и говорили, но больше для себя самих.

Как ни странно, вскоре, в этой толпе народа, Маркин начал чувствовать себя лишним. Все были с кем-то: мамаши таскали за собой упирающихся детей, отцы семейств, укрывшись от благоверных, накачивали себя пивом, парочки, никого не стесняясь, лобзались в жарких объятиях. Всем было весело друг с другом. Алексей был один.

На глаза ему попалась необычная вывеска — «У нас нет музыки». Она заставила его остановиться. И правда, кафе было малолюдным, зато здесь было совершенно тихо. На стене, противоположной от бармена, телевизор показывал футбол, но звук был выключен.

«Надо запомнить это место», — подумал Алексей. — «Здесь, по крайней мере, можно будет с кем-то нормально поговорить».

Он подошел к бармену. Парень в очках, с волосами до плеч, и майкой с изображением Че Гевары, неторопливо протирал полотенцем стаканы.

— Любезный, — как-то по старорежимному обратился к парню Маркин, — не подскажите ли, где здесь ближайшая дискотека?

Бармен не удивился вопросу. Он даже не поднял головы.

— Если вы пойдете прямо вдоль набережной, никуда не сворачивая, вы в нее упретесь.

Алексей попросил бутылку местного пива — черниговского темного, расплатился, открыл ее, и отправился в указанном направлении.

Идти пришлось неожиданно долго. Ряды кафе, шашлычных, харчевен, кабачков, таверн и шинок никак не хотели заканчиваться. У одного шинка Маркин даже приостановился. Веселый, (явно слегка не трезвый), казак в алых шароварах наяривал на гармошке украинские песни. Искусственные подсолнухи недвижимо застыли за плетнем, сплетенным из настоящей вербы, а на передний план хозяева заведения выставили телегу с пустыми оглоблями.

Алексей уже было собрался зайти поужинать… Но взглянул на часы, и отправился на поиски дискотеки.

Он прошел еще метров двести, и уперся в решетчатый забор. За забором явственно находилась эстрада, гремела быстрая музыка, и на фоне разноцветных пятен метались тени от человеческих фигур. Маркин прошел вдоль забора, и в двух шагах обнаружил проход. Вход на дискотеку стоил всего одну гривну.

Алексей, покопавшись в кармане, нашел небольшую бумажку с изображением древнерусского князя, каким-то непонятным для себя образом внезапно превратившегося в украинского, и протянул кассиру. Девушка взяла деньги, и махнула рукой — проходи, мол.

Маркин прошел внутрь, и, проходя вдоль стены, выбрал себе место для наблюдения. Нужно было оглядеться. Людей оказалось много, и хотя бы первоначальная ориентировка требовалась. В основном на площадке крутились малолетки. Этот контингент новоиспеченного разведчика — террориста привлекал мало. Хотелось кого-то посерьезнее.

Выждав пару песен, Алексей все-таки вышел потанцевать. Сначала он двигался лениво, ощущая даже какое-то неудобство, потом увлекся, начал ускоряться, выделывать какие-то более сложные элементы, ощутил удовольствие от энергичного движения… Окружающие его девчонки — малолетки начали хихикать, и кивать на него друг другу. Однако это был не презрительный смех, Маркин чувствовал, что он их привлекает. Но дети есть дети! Они кружились вокруг него словно мальки — Алексей высматривал более крупную рыбу…

И высмотрел. На скамейке у противоположной стены он разглядел одинокую фигуру молодой, но, конечно, гораздо более старшей, чем основные посетители дискотеки, девушки. Блондинка скучала, и лениво курила тонкую длинную сигарету.

«Что она тут делает»? — подумал Маркин. — «Недурна… Совсем не дурна… Я бы даже сказал — красива. Во всяком случае, мне она очень нравится. Надо подойти. Хотя бы просто так — для интереса».

Во время очередного перерыва Алексей подошел к девушке, наклонил голову, и вежливо, стараясь придать своему голосу очаровывающую хрипловатость, банально спросил:

— Девушка, нельзя ли с вами познакомиться?

Блондинка оторвалась от сигареты, внимательно осмотрела Маркина с ног до головы, и, видимо, увиденное ее вполне удовлетворило.

— Что ж, можно, — ответила она с нескрываемым прибалтийским акцентом.

Алексей аккуратно присел рядом с ней на скамейку. Прибалтийский акцент его очень — очень обрадовал. Ему показалось, что неожиданно, ткнув пальцем в небо, он попал во что-то стоящее.

— Меня зовут Алексей, — сказал он. — А вас?

— Меня? — девушка затянулась. — Меня зовут Линда.

— Красивое имя. Кажется, есть такая певица?

— Да, вроде бы есть… Но меня не в честь ее назвали, так что мне это все равно.

Они замолчали. Девушка не отодвигалась, не съеживалась, не игнорировала нового знакомого. Просто заорала музыка, и чтобы разговаривать, пришлось бы кричать во все горло.

— Вы танцуете!? — все-таки не удержался Маркин.

— Нет, я сюда просто так пришла — посидеть, посмотреть. Мне скучно.

— А знаете, — встрепенулся Алексей. — Давайте уйдем отсюда. Я знаю здесь не так далеко одно тихое и спокойное место. Там можно нормально, по-человечески поговорить!

— На кладбище?! — пошутила блондинка.

— Нет, — не смутился Маркин. — Просто там нет никакой музыки, вообще никакой!

Она легко встала, сама протянула ему руку, и они уже вдвоем покинули дискотеку. Чем дальше они отходили, тем становилось тише, и слух испытывал настоящий комфорт.

— Неужели там совсем нет музыки? — спросила девушка. — Мне кажется, сейчас такого и не бывает.

— Ну… Если все кругом использую музыку, или, на худой конец, просто телевизор, то явно же можно выделиться из этого ряда, просто используя тишину. А выделиться из общего ряда — это привлечь к себе внимание. Бизнес! Маркетинг!

— Вы экономист? — прямо спросила блондинка.

Маркин замялся. Он подумал, что каждый раз врать что-то новое нехорошо. Можно проколоться. И неопределенно ответил:

— Да нет, я охранником работаю в Москве… Экономику нам в техникуме преподавали. Так, для общего развития. Вот, запомнил… И еще, я читаю много. Люблю читать.

— Вы в Москве работаете… Вы — русский?

— Да, я гражданин России.

— А я — гражданка Литвы, — с улыбкой сказала блондинка.

— А почему тогда в Крыму отдыхаете? Вы могли бы поехать куда-нибудь в Европу. Или даже на какие-нибудь острова… Ну, на Гавайи, например. Ну, или я не знаю…

— Не мучайтесь. Не вспоминайте. Да, могла бы. Но здесь мы отдыхали почти каждое лето с папой и мамой. Почти все мое детство… Здесь мне все так знакомо… А теперь их нет.

Она помолчала. Явно расстроилась.

— Они разбились на машине. Оба. Прямо под Новый год. Спешили домой. А навстречу откуда-то из сауны летела пьяная компания на «жигулях». Они вывернули на встречную. Папа даже не успел затормозить…

Мои родители сразу умерли. А эти — четверо — отделались легким испугом. А я стала сиротой.

— Простите, я не знал. Мне очень жаль, — Маркину, и правда, было очень жаль. Он сказал это искренне.

Но девушка словно и не услышала его:

— Им даже серьезных сроков не дали. Тому, кто был за рулем — три года. А остальные вообще никак… С тех пор я не люблю Новый год, и постоянно приезжаю сюда.

Маркин уже не знал, как ему поступить дальше, но, по счастью, они уже вступили в зону местных развлечений. Музыка, смех, и веселые огни сделали свое дело — блондинка смахнула с ресниц слезы, и улыбнулась.

— Ну, хватит грустить! Пойдемте в ваш тихий уголок.

Они добрались до кафе. Там по-прежнему было немноголюдно. Алексей занял самый последний столик у ограды, выходящей на море, сходил за меню, открыл его перед новой знакомой, и сказал:

— Выбирайте!

Она лукаво посмотрела на него:

— Я всегда плачу за себя сама.

— Ну, хорошо! Я же не против! Просто выберите себе, что вы будете пить. Или есть.

Она сморщила носик, и Маркину на мгновение показалось, что где-то он уже видел это лицо. Точнее, нет. В нем было что-то знакомое… Да, почему-то Алексею почудилось, что она очень похожа на ту женщину-снайпера, которая убила его солдата там, под Ца-Центороем. Хотя, конечно, это была не она. Ту женщину он узнал бы сразу… У этой же были какие-то общие черты лица с той… Но нет, не она. «Странно», — подумал Маркин. — «Неужели все прибалтийки так похожи друг на друга»?

Когда им принесли вино, Маркин спросил:

— Я работаю охранником, это не интересно. А вот чем вы занимаетесь? Судя по вашему облику, наверное, вы модель?

Лесть была очень грубой, но она сработала. Линда засмеялась, и погрозила ему пальчиком.

— Вы слишком торопитесь, — строго сказала она. — Я дизайнер. У меня свободная профессия. Есть заказы из Европы, я их делаю, а потом могу путешествовать, куда захочу. Европейцы хорошо платят.

— И в чем вы специализируетесь?

— В основном мебель. Дизайн квартир, коттеджей. Сейчас и в Литве много заказов. Богатые люди не хотят больше жить в совковых условиях. Им нужен эксклюзив.

Маркину очень не понравилось слово «совковый», но он постарался не выдать этого ничем. Наоборот, понимающе кивнул.

— Жаль, что у меня нет квартиры, — сказал он грустно. — Я мог бы сделать вам заказ.

— У вас вряд ли хватило бы денег, — сказала Линда.

— А вы бы сделали мне скидку. Как другу.

— О! Мы уже друзья? — снова засмеялась девушка.

Это был отличный знак. Она все больше смеялась, улыбалась, и Маркин понял, что он ей нравится. Это было очень приятно. Она ему тоже сильно понравилась. На мгновение он представил себя и ее в постели… И выбросил все это из головы. Это было не главное.

«Только если потребуется для дела», — убедил себя Алексей. — «Или если она сама этого захочет».

Так, болтая о всяких мелочах, они просидели в кафе почти два часа. Уже было поздно. Хотя, с другой стороны, что значит поздно для отдыхающих на море людей? Ничего! Им же завтра не идти на работу…

— Мне пора, — неожиданно сказала Линда. — Извини, я жаворонок, и не могу долго не спать вечером. Очень тянет в сон.

— Хорошо, конечно, — поднялся Алексей. Он расплатился с официантом, и отправился провожать свою новую знакомую.

Они прошли через пустеющий парк, через асфальтированную площадку, заставленную автомобилями, и вышли к железной ограде. У входа в пансионат сидел здоровенный охранник. Он позорно дремал: периодически его голова свешивалась на грудь, потом он вскидывал ее обратно, недоуменно обводил глазами окружающую панораму, и снова клевал носом.

— Ну, что же, — мягко сказала Линда. — Мне пора. Дальше я пойду одна.

— Мы увидимся завтра? — поспешно, (может, даже, и слишком поспешно), спросил Маркин.

— Ну, если только вы захотите…

— Линда, знаете… Если это не покажется вам бестактностью… Может быть, перейдем на «ты»? Как вы считаете?

Блондинка улыбнулась.

— Знаете, для обычного охранника вы слишком галантны… Неужели сейчас в Москве все такие охранники? Невероятно! В общем, я согласна. Можно на «ты».

— Так как мне найти вас завтра? — спросил обрадованный Алексей.

Линда задумалась.

— Приходи утром, часам к десяти, на пляж. Напротив каравеллы. Знаешь?

— Постараюсь найти.

— Да, ты уж постарайся. Я буду там… Все, до встречи.

Она легонько коснулась рукой его плеча, улыбнулась, и воздушной походкой ушла прочь. Поворачивая за угол, обернулась, и еще раз помахала ему рукой.

Маркин помахал в ответ, развернулся и неторопливо отправился к себе в гостиницу. В его груди бушевали совершенно забытые чувства.

Вот так же он чувствовал себя последний раз в школе, когда безумно и безнадежно любил одну из своих одноклассниц. Первая красавица класса имела массу поклонников, и периодически приближала к себе то одного, то другого. Давая надежду на взаимность, поиграв, ветреница меняла фаворита, заставляя брошенного страдать еще больше, чем раньше.

То, что сейчас чувствовал в душе Алексей, и было с ним тогда, когда Аня приблизила к себе его. Восторг, путаница в голове, мешанина мыслей, подъем… Эйфория, можно даже так сказать…

Маркин возвращался обратно, и с каждым шагом возбуждение падало, а наваливалась невероятная тоска.

«Вот иду я к себе», — думал Маркин. — «Иду один. И спать опять буду один. И так всегда — до самой смерти. Любить я могу, а вот жить с любимым человеком не смогу никогда… Никогда! Как можно?! Ведь я — это сама опасность. Я — человек вне закона. Я боевая машина, и не более того… А! Да что я себя убеждаю! К черту все! Могу себе позволить просто встречаться с человеком. Рано или поздно она уедет домой…».

Маркин оказался совсем уж в темной и пустой аллее. Здесь не было слышно ни гула праздничной набережной, ни шума с дороги.

Впервые Алексей слегка напрягся. Сегодня был первый его день в Коктебеле, поселок был хоть и маленький, но незнакомый. «Как бы не заблудиться», — встревожился Маркин, а потом решил: «А, да ладно! Если сейчас не выйду к знакомым местам, то пойду в сторону набережной. Тут дорога одна. А оттуда до моего ночлега рукой подать».

Внезапно кусты затрещали, и его окружили с четырех сторон. Невысокие фигуры, лиц не было видно. На них были натянуты маски. У каждого в руке по бейсбольной бите.

— Слышь, лох! — сказал один из них. — Ты не дергайся, мы тебя сейчас осмотрим, что нам надо заберем. А ты дальше мирно иди.

Голос был подростковый. Но это Маркина не только не расслабило, а наоборот, встревожило.

Подростки, в отличие даже от взрослых бандитов, жалости не знают. Ограбив человека, они могут забить его просто так, для развлечения. Это настоящие пираньи. Маркин знал, по многим неприятным случаям со знакомыми, что в такой ситуации скидку на возраст делать нельзя. Ни в коем случае!

«Опять убежать!» — подумал он. — «Сейчас ломануться через кустарник? Я точно уйду. Не догонят они меня».

Он уже напряг мышцы, чтобы совершить рывок, но новая, злая и яркая мысль мгновенно его остановила.

«Я убегу. Они будут ждать другого человека. А если это будет женщина? Захотят изнасиловать? И, не дай Бог, вообще убьют? Ненавижу шакалье! Ненавижу! Я им сейчас покажу».

— Ты чо, бык, молчишь? — снова спросили его. — Обосрался что-ли? Не ссы, мы только тебя раскулачим немного, и живи дальше. Стой, короче, и не дергайся!

Одна из темных фигур отделилась от остальных, и приблизилась к Алексею. Тот стоял молча.

Грабитель протянул левую руку к его лицу…

Маркин резко схватил его за кисть, и вывернул так, что хрустнуло запястье. Тот взвыл. В тот же момент Алексей ударил ногой по руке с битой, подхватил выпавшее орудие, и с силой ударил грабителя по затылку.

Тот рухнул как подкошенный и перестал выть.

На Маркина ринулась вся стая, причем неожиданно выяснилось, что в кустах прятались еще двое — совсем уже малолетки. Почти как гномы. Но этих гномов опасаться нужно было не меньше, чем более взрослых уродов. И Алексей никакой жалости не чувствовал.

Первому же подбежавшему, он, легко уйдя от непрофессионального удара, одним движением биты разбил все лицо. Видимо, сломал нос и выбил зубы.

Но оставшиеся не испугались. То ли были обкурены, то ли так уж и правда бесстрашны, то ли настолько привыкли к безнаказанности, что не могли поверить в неожиданный облом.

Маркин ловко проскользнул между ними, и, развернувшись, успел приласкать одного из них битой по голове. Он попал в висок, и грабитель полетел в кусты, откуда уже не подавал признаков жизни.

Развернувшись к оставшемуся, Маркин отбил удар биты своей битой, и нанес удар противнику ногой в промежность. Тот согнулся, и тут же бита обрушилась ему на затылок.

Один из «гномов» кинулся Алексею в ноги, надеясь, наверное, свалить его на землю. Вместо этого он получил смачный удар ботинком в лицо, и пополз в сторону, закрываясь руками, из-под которых текла кровь. Второй «гном» все-таки убежал, бросив всех своих товарищей на произвол судьбы.

Маркин выбросил биту в кусты, и спокойно пошел по аллее дальше.

Романтика, слезы, грусть, сопли и любовь выветрились у него из головы. Мир был жесток, грязен, темен и загажен. Ему выпала миссия почистить его хоть немного. Нечего распускаться — он боец, и его война только начинается…

Глава 6.

И все равно, неприятности на этом не закончились. Когда Алексей подошел к воротам своего курортного обиталища, оказалось, что они закрыты на кодовый замок. Маркин тупо посмотрел на ряд блестящих кнопок с цифрами, и подумал, почему же его никто не предупредил об этом.

Он постучал в ворота: сначала тихонько, потом погромче, потом совсем громко. Никто не выходил, и даже не подавал признаков жизни. Разозлившийся, и все еще нервный, Алексей заколотил в ворота изо всех сил. Тщетно!

«Ну, раз они никак не реагируют», — подумал Маркин, — «я, наверное, могу просто перебраться через забор».

Собак он не опасался. Их не было. Во-первых, не видел ранее, чтобы там были собаки, а, во-вторых, если бы они где-то и прятались днем, а на ночь их выпускали, то на такой шум, который он только что произвел, не откликнуться они не могли.

Забор был высокий. Но для хорошо натренированного специалиста, которым, безусловно, являлся Маркин, он не представлял особой сложности. Пришлось, правда, взять разбег побольше, а потом в прыжке дотянуться до края забора и ухватиться за один из острых металлических зубцов. Вторым движением Алексей перекинул тело через эти острия, а затем сгруппировался для приземления. Получилось довольно удачно. Он приземлился на мягкую землю, и даже не произвел особого шума своим падением.

В номере Маркин долго мылся под душем, а потом все никак не мог успокоиться, и долго пустым взглядом смотрел какой-то ночной канал. В конце — концов, он взял себя в руки, и, применив несложный аутотренинг, мгновенно провалился в сон.

Проснулся Алексей, как ни странно, рано. Солнце еще не успело подняться высоко, из открытой форточки тянуло приятной утренней свежестью, и слышался недовольный голос хозяйки гостиницы, что-то выговаривавшей своей работнице. Та виновато оправдывалась, от чего хозяйка еще больше распалялась.

Маркин взглянул на часы. Половина восьмого. До назначенной на пляже встречи оставалось еще целых полтора часа. Но очень хотелось есть.

Алексей быстро оделся, и отправился в уже знакомый «Веселый осьминог». Там, в этот час, не было вообще никого, кроме откровенно зевавшей, и даже не прикрывавшей, хотя бы из элементарной вежливости, рот, официантки. Это была другая девушка, Маркину еще незнакомая.

Алексей долго колебался, выпить ему вина или нет? С одной стороны, еще только утро… С другой — оно ему так нравилось… В конце — концов он решил, что немного муската ему вовсе не повредит. Как и в прошлый раз, бокал с вином принесли в первую очередь. Официантка, до этого смотревшая утренние новости, переключила канал на бокс. Наверное, подумала, что это будет раннему клиенту интереснее.

Маркин улыбнулся девушке как можно шире, и вправду принялся смотреть. Боксеры сражались по-настоящему, без дураков, и смотреть на них было приятно.

Особенно Алексею понравился Артуро Гатти. Его противник был явно искуснее, он попадал в Гатти почти изо всех положений, отчего бедный Артуро вскоре стал походить на отбивную. Кровь текла по его лицу, но он не падал и не сдавался. Так продолжалось несколько раундов. Наконец соперник Гатти потерял его из виду на долю секунды и тут же пропустил настолько сокрушительный удар, что рухнул на ринг, и больше встать уже не смог.

Артуро ходил по рингу с поднятыми руками, видимо, для большего эффекта, даже не вытирая кровь, которая текла по его уставшему, мокрому от пота, лицу и капала на пол.

«Панчер!» — уважительно произнес комментатор.

«Да, никогда не сдавайся!» — подумал Маркин, и внезапно пришел в прекрасное расположение духа. — «Никогда не сдавайся! Всегда есть шанс! Нечего нюни распускать. Я жив, я на свободе, у меня есть ответственная задача, и силы, чтобы ее выполнить. Так что надо быть как Артуро Гатти. Никогда не сдаваться!».

Он игриво подмигнул официантке, которая улыбнулась в ответ. Она даже подошла чуть ближе к столу… Но тут в помещении появился хмурый бармен, и девушка поспешно ретировалась.

«Хахаль, наверное, ее», — решил Алексей. — «Что так не в духе? С похмелья, поди?».

Помещение постепенно заполнялось отдыхающими. Маркин взглянул на часы — было без десяти десять. Он поднялся, и направился к морю…

Вообще-то, Алексей думал, что придется подождать. Однако когда он появился на пляже, Линда уже сидела там.

— Привет! — сказал она, смотря снизу — вверх. — Извини, я пришла пораньше. Встала рано, а в номере сидеть скучно.

— Не нужно извиняться, — ответил Алексей. — Я тоже встал рано, и тоже мог бы прийти пораньше. Просто думал, что девушки обычно опаздывают…

— Я не такая, — засмеялась блондинка. — Ну что, пойдем, искупаемся?

Море было холодным, но, глядя на Линду, Алексей не осмелился об этом сказать. Казалось, она купалась в парном молоке. «Ну, правильно», — решил Маркин. — «Она же на Балтике выросла. Ей тут и в холодной воде жарко».

Они долго плавали, ныряли, потом грелись на берегу на солнце, а потом пошли просто погулять.

По дороге им попался тир. Он был открыт. Алексей завернул туда, осмотрелся, и решил, что ему вполне по силам выиграть для своей подруги приз. Он заплатил, взял винтовку, прицелился… И вдруг шестое чувство подсказало ему — «Промажь»! Рука дрогнула, и пуля прошла мимо.

— Эх ты, Соколиный Глаз! — засмеялась Линда. — Дай-ка мне!

Маркин поколебался, а потом передал оружие девушке. Та сосредоточилась, закусила нижнюю губу, и равномерно поразила все выбранные мишени.

Хозяин аттракциона, передавая ей маленького плюшевого медвежонка, уважительно произнес:

— Вы — первая!

— Где так здорово научилась стрелять? — спросил ошарашенный Маркин.

— Биатлон, — просто сказала Линда. — Я занималась биатлоном.

— А сейчас? — снова спросил Алексей.

— Нет, я не перешла в профессионалы. Предлагали… Но это не по мне.

Однако Маркину не давала покоя одна маленькая деталь. Когда он смотрел на Линду в момент стрельбы, ему показалось, что на ее указательном пальце, там, где он нажимает на курок, есть потертость.

«Мерещится мне?» — думал Алексей. — «Или?… Или все-таки не мерещится?».

Ему захотелось взять ее за руку и проверить. Но он сразу же передумал: они еще не были столь близки. А раздражать Линду из-за одного только смутного подозрения Алексею не хотелось.

Они молча шли по аллее.

— Ты расстроился? — спросила Алексея блондинка. — Из-за того, что я лучше тебя стреляю?

Маркин протестующе вскинул голову, но Линда не дала ему договорить:

— Вижу, что расстроился… Но ты не переживай! Нечего… Ты водишь машину?

Алексей кивнул головой.

— Ну вот, видишь! Ты счастливый человек! А я совершенно не могу водить автомобиль. Сколько раз пыталась. Училась и в автошколе, и брала уроки у знакомых… Инструкторы отчаялись со мной справиться. Это не мое. Как только сажусь за руль и трогаюсь с места, сразу теряю голову. И меня просто затягивает под встречные машины.

— Бывает… — грустно сказал Алексей.

Линда задумчиво прищурилась:

— Однако ты первый человек, который не сказал, что легко научит меня водить. Даже странно.

Маркин все-таки рассмеялся:

— Я знаю, как это бывает. Не всему можно научиться. Не у всех есть склонности.

Весь оставшийся день они провели вместе, постепенно все больше и больше узнавая друг о друге. Маркину было не вполне удобно: ему постоянно приходилось врать, и тщательно следить, чтобы одна ложь не противоречила другой. Однако, все равно, Алексею постоянно казалось, что все его слова звучат как-то фальшиво, и он слегка нервничал.

Хорошо еще, что Линда говорила намного больше, (как бы противореча всем рассказам о прибалтийском характере), и Маркин по большей части помалкивал. В результате он узнал, что девушка не была замужем, хотя мужчины в ее жизни, безусловно, уже были, ищет себя совершенно особого человека, с которым можно было бы пройти рядом через всю жизнь, что ей остро не хватает папы и мамы, и что с сестрой у нее нет былого взаимопонимания.

— У тебя есть сестра? — спросил Маркин автоматически.

— Да, есть. Она должна на днях сюда приехать. Я познакомлю тебя с ней, когда она приедет. Она тоже не замужем…

Линда почему-то осеклась, и ушла на некоторое время в себя. Алексей огляделся. Они оказались около столба с объявлениями, где на щите колыхались от ветра листки бумаги с описанием всех возможных увеселений для почтеннейшей публики, а также предстоящих экскурсионных туров.

— Поедем завтра в Судак, — неожиданно предложила Линда, внимательно осмотрев все предложения. — Если ты согласен, то билеты нужно брать сейчас, а то можно и не успеть. Желающих обычно больше, чем мест в автобусе.

— А где?…

— Да вот, вон в том окошечке.

Маркин подошел к окошку, спросил билеты, и получил два — на задние места.

— Повезло вам, — сказала тетенька за стеклом. — Еще только один свободный остался.

— Нам повезло, — передал ее слова Алексей своей подруге. Та улыбнулась, и взлохматила ему волосы на голове.

— Ладно, — сказала она. — Мне пора, у меня есть дела. Завтра встретимся. Не скучай, и с другими девушками не знакомься. Я очень ревнива, и здорово стреляю. Ты видел. Так что учти!

Она сделала вид, как будто целится в него, и понарошку выстрелила. И хотя сделала она это, играя, движение это было для нее очевидно привычным. И что-то мелькнуло в глазах. Что-то холодное и твердое как сталь. Это «что-то» Маркину снова очень не понравилось.

Но он широко улыбнулся, и, стараясь придать голосу нотку очарования, только и сказал:

— До свидания, дорогая! До завтра!

Глава 7.

Алексей поужинал, и, так как делать было совершенно нечего, отправился на прогулку по набережной. Знакомиться он ни с кем не собирался, но тщательно всматривался в лица, и поведение. Что-то ему подсказывало, что если искомые персонажи и находятся в Коктебеле, то вряд ли они непрерывно сидят в своих палатах. Наверняка хочется прогуляться, а где это лучше делать, как ни здесь — на набережной вечером. В это время суток, казалось, все отдыхающее население поселка дефилировало тут. Хотя яблоко и могло, конечно, упасть, но народу действительно было очень много.

Алексей заходил в кафе, занимал свободное место, если оно было, а если не было, то подходил к бару, и быстро, но тщательно осматривал посетителей. Если никого привлекающего его внимание не находилось, то он вскоре и ретировался. Если же было что-то интересное, то задерживался, и пытался понять, о чем говорят эти люди. В спеццентре ему давали несколько уроков чтения по губам. Однако этот курс даже прослушать полностью, не то, что освоить, он так и не успел. Поэтому получалось плохо.

Еще саднило чувство, что он не знает чеченского языка. Некоторые группки граждан кавказского происхождения говорили исключительно на своем родном языке. Некоторых из них Маркин отсекал сразу — это были вполне очевидные армяне, азербайджанцы или грузины. А вот разницы между крымскими татарами и чеченцами он, увы, не находил.

«Вот, блин!» — ругался он мысленно. — «Как им удобно! Они прекрасно понимают по-русски, и могут говорить на своем собственном языке. В результате меня-то они понимают, когда им надо. А вот я их — увы…».

Проведя весь вечер таким образом, Маркин так ничего и не добился.

«Надо как-то попасть в санаторий, и посмотреть личные дела больных», — решил он. — «Это гораздо вернее. Поэтому мне надо напроситься в гости к Линде. А там, на месте, сориентируюсь».

Он уже возвращался в свой номер, задумчиво смотря себе под ноги, и не обращая внимание на окружающих, как что-то свистнуло возле его головы. Маркин тут же бросился под защиту ближайшего дерева. Все было тихо. Где-то раздавался смех, играла музыка…

«Померещилось что ли?» — подумал Алексей. — «Надеюсь, никто меня не видел? А то подумают, что дяденька умом тронулся и прыгает как зайчик».

Однако почти тут же он увидел ее — стрелу. Она лежала метрах в десяти от него. Подождав еще немного, Маркин осторожно высунулся из своего укрытия, подошел к стреле, поднял ее, быстрым шагом дошел до калитки, набрал номер на кодовом замке, и вскоре очутился в своем номере. После этого он тщательно осмотрел находку.

Стрела оказалась самодельной, это было очевидно. Но, тем не менее, сделана на очень хорошем уровне. Такую вещь могли сделать только с использованием станка. Если бы она попала Алексею в голову, то проткнула ее как тыкву.

— И стреляли из арбалета, — вслух констатировал Маркин. Было от чего задуматься. Кто же это мог быть?

Его раскусили? Возможно. Но почему тогда пытались убрать таким странным и диким способом? Нет, это не профессионально. Тем более — промахнулись.

«Кого же это я тут так разозлил»? — задумался Алексей, и тут же его и осенило.

«Ну да! Это, наверняка вчерашние гопники. Сто пудов!… Ну, конечно! Ну а кто еще мог организовать такое дебильное покушение. Они были в масках, я, естественно, никого из них не узнаю. А они меня, видно, запомнили. Увидели сегодня на набережной, и следили… А почему я, профессионал, не заметил слежки? Проспал. Не подумал. Не приходило в голову. Да и честно, на мальчишек и не подумал бы — мало ли чего они туда сюда слоняются».

Маркин сильно расстроился. Во-первых, было обидно, что так глупо подставился и прозевал за собой наблюдение. А, во-вторых, и это было гораздо неприятнее, теперь из охотника он сам становился дичью. И теперь, выполняя задание, ему нужно было постоянно следить, чтобы не подставиться под удар.

Отвратительно было и то, что они теперь, видимо знали, где он живет. Это было совсем плохо.

«Вот так!» — ругал себя Алексей. — «Вот до чего доводит гуманизм! «Недорубленный лес вырастает». Если бы я их вчера просто тупо убил, сейчас у меня и проблем не было бы. Хотя, конечно… Искать бы начали убийцу… Трясти всех. Вдруг — вышли бы на меня… То же не выход. Я же не готовился к схватке, все случайно получилось. Наследил там, наверняка… Ах, как все нехорошо получилось! Как неудачно!».

Глава 8.

К остановке туристического автобуса, который должен был отвезти Алексея и Линду в Судак, Маркин пробирался осторожный и сконцентрированный. Тем не менее, когда он увидел девушку, не смог не расслабиться и не залюбоваться ею. Этим утром Линда было чудо как хороша.

Очень женственная, и в то же самое время спортивная фигура, милое, привлекательное лицо с большими голубыми глазами, светлые, близкие к почти платиновому цвету волосы… Платье на ней было короткое, белое и почти прозрачное. Так что под ним нетрудно было разглядеть красивое и дорогое белье. То, что дорогое, было видно даже без ценника. Такие вещи иногда говорят сами за себя.

Алексей и Линда сблизились, и поцеловались. Произошло это как-то спонтанно, неожиданно. Оба слегка отшатнулись и в изумлении застыли. Первой из оцепенения вышла девушка.

— Ты готов сопровождать меня? — тоном первой дамы сказочного королевства спросила она.

— Всегда готов! — почему-то по-пионерски, с салютом ответил Маркин.

Линда отвлекалась на проезжавшую мимо машину, и в этот момент Алексей успел внимательно и цепко осмотреть окружающую местность. Ничего подозрительного он не заметил. Да и вряд ли, как ему казалось, неизвестные злоумышленники осмелились бы стрелять в него прямо сейчас. При их уровне меткости они могли запросто убить кого-то другого, и при всей их злокозненности, это вряд ли входило в их планы.

Дорога в Судак пролетела как-то незаметно. Можно сказать, что Алексей ее и вовсе не заметил. Откровенные взгляды, пожимания рук, колен, скромные поцелуи в щечку… Маркин почувствовал себя влюбленным. И это оказалось чертовски приятным. Куда-то далеко ушли все обстоятельства, связанные с его нелегальным образом жизни, ее иностранным гражданством, и прочими проблемами. Влюбленность была здесь и сейчас, в настоящую минуту, а все остальное — потом, потом…

И когда автобус подошел к цели, Алексей даже чуточку расстроился. Хотя тут же просветлел — он подумал, что и сейчас найдется минутка для поцелуев, коротких объятий, многообещающих улыбок и тому подобных милых и приятных мелочей.

Естественно, что экскурсовода Маркин слушал вполуха. Кто какую башню и зачем построил, прошло как-то мимо его сознания. Зацепила только Девичья башня. Страшная история любви дочери могущественного архонта и простого пастуха, которая, (трудно было ожидать чего-то иного), закончилась смертью обоих, заставила его призадуматься.

«Можно ли считать меня простым пастухом, а Линду — дочерью архонта»? — подумал Алексей. — «Или я привожу совершенно неуместные аналогии? И что, это должно закончиться нашей смертью? Почему? Да и есть ли у нас любовь? Я ведь даже не знаю, что ко мне чувствует Линда. Может быть, просто забавляется, а я так близко все принимаю к сердцу?».

Линда стояла рядом, очень грустная.

— Подниматься туда нельзя, — предупредил экскурсовод. — Видите, тропинка перегорожена забором. Недавно разбился турист, и решили от греха подальше, закрыть на башню дорогу вообще.

Все посмотрели в указанную сторону. Забор действительно был, но, строго говоря, в нем имелись вполне проходимые дыры. Алексей и Линда одновременно переглянулись — они без слов поняли друг друга. Когда экскурсия потянулась вслед за подвижной женщиной — экскурсоводом куда-то дальше, парочка отстала, развернулась, и устремилась к башне.

— Очень хочу увидеть, — сказала Линда, — откуда бросилась вниз дочь архонта.

Может быть, рядовому гражданину взобраться на башню было бы весьма нелегко, но для Алексея, и как оказалось, для Линды это было не самым трудным занятием. Оба довольно легко преодолели все препятствия, и оказались на самом верху.

— Боже! Как красиво! — воскликнула Линда, когда взглянула на вид моря, открывавшийся перед ней. — Какая же все-таки в мире есть красота! Жаль, что я не птица, и не могу полететь.

Не склонный к патетике Маркин уже хотел было вякнуть — «Если только камнем вниз» — но вовремя промолчал. Он сразу понял, что таким циничным и неуместным замечанием можно испортить буквально все. Вместо этого он сказал совершенно другое:

— Когда в мире есть такая красота, зачем же умирать? Да еще добровольно? Надо жить и радоваться жизни!

— Да, — девушка подошла к краю башни и посмотрела вниз. — Страшно даже смотреть. А уж прыгнуть… Я бы не смогла, наверное.

Алексей тоже подошел, посмотрел вниз, впечатлился и согласно кивнул:

— Я бы тоже не смог. Лучше бы яду выпил. Легко, безболезненно.

Они сфотографировали друг друга на фоне неба, и ушли. Алексею не хотелось нарываться на неприятности: как ни крути, а если есть запрет, то возможна встреча с местной милицией. А это — лишняя зацепка. Линда тоже не упорствовала в желании остаться.

Они также быстро и ловко спустились обратно, и вскоре догнали свою группу. Как оказалось, их отсутствия никто и не заметил. Они заговорщески переглянулись. Линда захихикала…

Честно говоря, Маркин уже был уверен, что после возвращения автобуса в Коктебель они с Линдой пойдут к нему в номер. Ну не в санаторий же идти, правда? Однако он ошибся. Девушка сказала, что ей нужно обязательно попасть для начала к себе и отметиться.

— Зачем отмечаться? — недоуменно спросил Маркин.

— Там такой порядок, — ответила Линда. — У нас все очень строго. Я же еще ведь лечебные процедуры прохожу. Нужно отметиться на каждой, и отметиться вечером, что со мной все в порядке.

Алексей выглядел ошарашенным, но Линда поняла его немного неправильно, по-своему:

— Да ничем я не болею — чего так перепугался? Это профилактическое лечение.

Маркин надулся. Девушка еще раз взглянула на него и решилась:

— Ну, не обижайся! Хорошо, пойдем со мной, я тебя проведу. Потом пойдем к тебе.

Алексей якобы нехотя кивнул, хотя внутренне был страшно доволен, что все так получилось. Это был самый прекрасный повод попасть в корпус, не вызывая никаких подозрений. Влюбленный Ромео, и ничего более!

Глава 9.

На входе в пансионат, как Маркин уже знал, находился охранник. И не какой-то там дед — сто лет в обед, а очень крепкий, молодой, с цепким, запоминающим взглядом, гражданин. В отличие от предыдущего раза, этот охранник не спал, а, увидев парочку, настороженно выпрямился.

— Виталик, успокойся, это со мной! — сразу сказала Линда, и обезоруживающе улыбнулась.

— Нельзя вам, — не очень сурово проговорил охранник.

— Да ладно, Виталик, успокойся. Это же со мной. Мы быстро… Ну не заставлять же моего кавалера дожидаться меня за оградой? Правда?

— Мог бы и постоять! — пробурчал Виталик. — Не сахарный. Вон какой крепкий у вас кавалер.

— Не бухти, — приложила палец к губам Линда.

Охранник нехотя отодвинул запор, и девушка вместе с Алексеем проникла за ограду. Они прошли длинную кипарисовую аллею, никого не встретив по пути, и подошли к входу в сам корпус санатория. Вход был не центральный, как сразу догадался Маркин, но что его еще больше удивило, это то, что у дверей уже было два охранника — один снаружи и один внутри — (его профиль мелькнул на фоне стеклянной двери).

— Подожди здесь, — попросила Линда. — Мне надо договориться.

Она подошла к первому охраннику, тот вызвал напарника, они о чем-то спорили, но, в конце — концов, упорная блондинка победила. Она вернулась к Алексею, взяла его за руку, и под подозрительными взглядами высоченных — под два метра — охранников Маркин прошел в корпус.

— Это с каких — таких пор так наших отдыхающих стали охранять? — не выдержал и спросил он.

— Я не обычный отдыхающий, — ответила Линда.

— А какой?

— Такой! — засмеялась она. — Много будешь знать, скоро состаришься!

— Ну и ладно! — соврал Маркин. — Не хочешь — не говори! Не очень-то и хотелось!

Обычно после таких слов люди начинают как-то оправдываться, что-то объяснять… Не тут-то было! Линда просто промолчала. Впрочем, Алексея это вполне устроило. «Если что», — подумал он. — «Скажу, что обиделся, и правда, захотел узнать, почему это ее так сильно охраняют. Прикинусь влюбленным идиотом!». Потом он еще немного подумал, и пришел к выводу, что это не так уж и далеко от истины. Вот влюбленный идиот он и есть. Странное дело: чем меньше он Линде доверял, тем больше она ему нравилась. В его душу начинала постепенно вползать даже такая зараза, как ревность. Хотя вот это было уже по-настоящему глупо.

Они поднялись по лестнице на третий этаж, прошли по коридору, пол которого был покрыт настолько толстым ковром, что ни одного шага не было слышно, и вошли к Линде в номер.

В нем стояли две кровати.

— Ты не одна здесь живешь? — спросил Маркин.

— Нет, мы вместе с сестрой. Но ее сейчас нет, она уехала на неделю по срочному делу. Скоро вернется, и я вас познакомлю… А пока посиди здесь. Я скоро.

Девушка многообещающе улыбнулась, и скрылась за дверью. Алексей остался стоять посреди номера.

«Обыскать его?» — подумал он. — «Нет, наверное, не стоит. Подозрительное место. Может, и номера просматриваются через видеокамеру? Хотя… Женский номер?… А почему нет? Какая разница — женский он или мужской, если его нужно охранять? Нет, не стоит тупо рисковать. Подождем».

Маркин сел в кресло, расслабился, и принялся медитировать. Линды не было довольно долго. Когда она вернулась, Алексей взглянул на часы. Прошло полчаса. «Неплохо!» — отметил Маркин. — «Значит, хотя бы полчаса у меня есть. За полчаса можно много успеть… Вот только…».

— Что-то ты долго, — с деланной обидой спросил Алексей. — Я уже заждался.

— Всякие формальности, — оправдывающимся тоном ответила Линда. — Прости, это всегда долго. Сегодня еще даже быстрее обычного. Я очень спешила к тебе.

Алексей резко встал, притянул девушку к себе и начал целовать: лицо, шею, плечи. Линда слабо сопротивлялась.

— Леша, — наконец, сказала она, высвобождаясь, — Лешенька, милый. Не здесь! Пойдем к тебе. Хорошо?

«Неужели все-таки видеокамеры! Ай да Маркин! Ай да сукин сын!» — мелькнуло в голове у Алексея.

Он открыл Линде дверь, она вышла первой. Они быстро прошли по коридору, спустились по лестнице, миновали откровенно усмехающихся охранников, не торопясь зашагали по аллее. Навстречу им двигался веселый бородач с гладко выбритой головой.

«А вот и чечен!» — обмер от удивления Маркин. — «На ловца, как говорится…».

Бородач, увидев Линду, как-то похабно щелкнул языком и подмигнул. Девушка осуждающе покачала головой, но что-то у нее в глазах мелькнуло такое… Что очень не понравилось Алексею. Что-то общее было между этими двумя людьми. На Маркина чеченец посмотрел с откровенным презрением.

«Он что, спал с нею что ли?» — мелькнуло в голове у Алексея. — «Спросить бы, да нельзя… После этого на знакомстве можно ставить крест». Вечер заранее показался испорченным. Пропало желание близости.

Чтобы окончательно все не загубить, он решил развлечь Линду иначе.

— Пойдем на карусели, — с вымученной улыбкой предложил он.

Девушка резко остановилась, осмотрела его очень внимательно.

— Что-то случилось? — спросила она. — Я не понимаю…

— Я думал, тебе понравится.

— Ну, пойдем, хорошо.

И вместо того, чтобы направиться в номер к Алексею, они свернули налево, и вскоре вышли на набережную. Прошли еще немного, и оказались возле аттракционов.

— А давай вот на этом! — предложила Линда. Она показала на аттракцион, от одного вида которого нормального человека должно было бы замутить. Двух человек пристегивали в креслах, а потом кабина начинала вращаться вокруг своей оси, и одновременно делать «солнце».

— Давай! — сказал Маркин. Они заплатили, уселись в кресла…

Все-таки у Алексея была хорошая физическая подготовка. Он перенес это мучительное испытание спокойно, как любил говаривать к месту и не к месту один знакомый капитан — «как учили в автошколе». И все равно, после того, как он снова оказался на твердой земле, голова слегка кружилась. Гораздо больше его поразило, что на Линду аттракцион — экзекуция не оказал вообще никакого видимого влияния.

— Еще? — спросила она. Алексей удивленно поднял брови.

— Да ладно, я пошутила, — сказала Линда.

— А-а, — протянул Маркин. — Хорошо. Пойдем еще куда-нибудь… Вообще-то, ты меня удивляешь.

— Да, я девушка спортивная! — с некоторым даже вызовом, высоко вскинув подбородок, ответила ему Линда, и сама отправилась искать новое развлечение.

Глядя на нее сзади, на ее упругую спортивную походку, светлые развивающиеся волосы, Маркин испытывал сложную комбинацию влечения, ревности, злобы и недоумения.

В конце — концов, побродив по аттракционам, и не найдя ничего для себя интересного, они оказались в каком-то кафе, где сначала пили вино, потом танцевали, а потом снова пили вино, причем Алексей с живым интересом расспрашивал Линду о жизни в Литве, и тихо молился про себя, чтобы она не начала расспрашивать его о жизни в Москве, потому что об этой жизни он ничего толком не знал, а для его «легенды» это был крайне неприятный пробел.

Линда охотно отвечала на все вопросы, а Маркина ни о чем не расспрашивала. Однако, когда время на старинных часах с кукушкой, висевших над баром, показали полночь, девушка решительно спросила:

— Мы идем к тебе или нет?

Маркин смутился. Момент был решительный. Сейчас от его слов зависело все. Он набрал в легкие воздуха и резко выдохнул:

— Милая Линда! Ты знаешь, у меня сначала были такие мысли… Но теперь, как-то так получилось… Ты мне очень — очень нравишься… Мне хотелось бы, чтобы у нас было нечто большее, чем просто постель… Извини, у меня не очень хорошо получается описывать свои чувства… Надеюсь, ты меня понимаешь… Я тебя очень хочу… Но мне кажется, что если я сейчас потащу тебя в постель, то тебе покажется, что это просто курортная интрижка… А я не хочу, чтобы это была просто интрижка… Вот!

Девушка внимательно смотрела ему в глаза. Маркин опустил их. Он даже покраснел.

— А ты действительно считаешь, что это для тебя больше чем интрижка?

— Да.

Линда снова улыбнулась:

— Знаешь, ты странный… Странный и смешной. И ты мне тоже нравишься гораздо больше, чем просто половой партнер.

— Я тебя провожу? — полувопросительно, полуутвердительно сказал Алексей.

Линда поднялась из-за столика:

— Да, проводи меня. Я что-то устала сегодня.

Они прошли до санатория по самым освещенным аллеям, (Маркин помнил, что в безопасности он теперь быть не может), и расстались у входа. Линда и Алексей поцеловались. И этот поцелуй был очень — очень долгим.

Ноги у Маркина внезапно стали ватными, он посмотрел на девушку так, что она смутилась. Она смутилась, отвернулась, потом внезапно развернулась снова, стремительно подошла к Алексею, поцеловала его еще раз и упорхнула.

Маркин глубоко вздохнул. «Что же мне делать, Господи?!» — спросил он, глядя в небо. Небо промолчало.

Глава 10.

Как только за Линдой закрылась дверь, Маркин взглянул на часы, зафиксировал время, и осторожно вышел из номера. Сначала он только высунул голову в коридор, огляделся, а потом уже выскользнул целиком, и быстрым, но мягким шагом отправился на осмотр окрестностей.

Навстречу ему никто не попадался. Да и разве кому пришло бы в голову в такой ласковый теплый вечер сидеть, пусть и в удобном, но все же в номере? Конечно же, все были на воздухе.

Алексей быстро осмотрел этаж — здесь ничего интересного не было. Тогда, еще раз взглянув на часы, Маркин поднялся еще на один этаж вверх. И сразу обнаружил практически то, что искал. Сразу за дверьми, налево, находилась стойка, где, по идее должна была располагаться дежурная медсестра. Но никого не было.

«Наверное, раз постояльцы бродят у моря, медсестра решила тоже не терять время зря», — подумал Алексей. — «Дисциплинка тут, однако, хромает»! Прямо напротив двери располагался кабинет, на золоченой табличке которого было написано — «Заведующий корпусом».

Маркин подошел, нажал на ручку и толкнул дверь. Если бы там кто-то был, он бы просто извинился, сразу закрыл дверь, и постарался бы как можно быстрее исчезнуть. Но дверь оказалась заперта.

«Эх, жаль отмычек нет с собой!» — вздохнул Маркин, осматривая совсем не трудный замок… Но очень хорошо, что у него не было с собой отмычек. Потому что не успел он еще толком выпрямиться, как в спину ему последовал резкий и вполне конкретный вопрос:

— Что вы тут делаете!?

Маркин резко и испуганно обернулся. Сердце, казалось, колотится где-то в ушах. Но… Но сказались усердные тренировки в лагере, и усилием воли Алексей заставил себя успокоиться.

— Я? Э-э-э… — промямлил он, чтобы выиграть время на обдумывание ситуации.

— Я - заведующий корпусом. А вы кто? Пациент? Я вас не помню.

Доктор был невысок, лысоват, имел темную клинообразную бородку и носил очки в золоченой оправе. Все свои вопросы он задавал на украинском.

«Свидомый», — сообразил Маркин. И то же ответил на украинском, старательно подстраиваясь под галицийское произношение.

— Я туалет ищу. Понимаете, зашел к девушке… Мы на пляже познакомились… А тут мне, извините, по большому очень приспичило… В номере, при ней, не удобно… Только познакомились недавно… А тут у вас мужского туалета отдельного нет, случайно? Я вот весь нижний этаж прошел — нет ничего! Вы не поможете?

Доктор остался крайне холоден.

— Нет у нас тут никаких туалетов на этаже. Все удобства есть в номерах… Как вас пропустила охрана?

— Так девушка им сказала, они и пропустили. Я не знал, что у вас так строго тут…

— Да, строго! Что за девушка такая?

Маркин не стал отпираться, молчать и разыгрывать рыцаря:

— Линда. Фамилии не знаю.

— Линда!? — сказал доктор, и в глазах его что-то мелькнуло. Какое-то неудовольствие.

«Не дала тебе, козлу, что ли?» — злорадно подумал Маркин, хотя с чего ему пришло это в голову — непонятно.

— Линда… — сказал доктор. — Доиграется эта милая девочка… Слушайте внимательно! Сейчас же убирайтесь отсюда, иначе я вызываю охрану. Немедленно убирайтесь. И чтобы я вас здесь видел в первый и последний раз. Здесь посторонним быть нельзя.

— Уже украинцу и на своей земле пройти нельзя! — воскликнул Маркин. — Так только кацапы поступают!

И угадал. Заведующий слегка смутился.

— Нет, нельзя здесь. Правда, нельзя. Уходите!

— Так можно я зайду хотя бы к Линде? Она ведь ждет!

— Нет, сейчас же. Я сам вас провожу к выходу. Потом будете с Линдой объясняться.

Доктор взял Маркина под локоть, и не выпускал его до самого выхода из корпуса.

— Не пускать! — сказал он охранникам на входе. — За что вам деньги платят только!…

Паче чаяния, долго объясняться с Линдой не пришлось.

— Мне стало скучно, и я вышел в коридор, — сказал Алексей. — Прошелся немного, и тут меня увидел этот господин — он назвался, заведующим корпусом, кажется.

— А-а… Тарас Григорьевич! — безо всякой симпатии отозвалась девушка. — Очень гордится своим именем и отчеством. Это его так в честь Шевченко назвали. Всегда к месту и не к месту своего Кобзаря вспоминает.

— Вот, и начал что-то по-украински кричать… Я и не понял половину. Пригрозил, что охрану вызовет. Я подумал, что неприятности тебе зачем, и ушел от греха подальше… Да, он видел, наверное, что я из твоей комнаты выходил, так что, наверное, догадался, у кого я был… Тебе ничего за меня не будет?

— Не будет! — Линда тряхнула головой. — Не будет. Он меня боится. И со мной по-русски разговаривает. Раньше и с нами на своей хохлячьей мове разговаривал. А потом ребята — чеченцы разозлились, типа, не мог бы он понятно разговаривать, и Изам ему пообещал голову отрезать, так тот сразу на русский перешел. Легко. Говнистый мужик!

Она сказала эти два последних слова с неподражаемым акцентом, так что получилось что-то вроде «гявныстый мю-ющжик». Маркин засмеялся, и поцеловал ей ручку. (Снова перед глазами мелькнула эта характерная мозоль на указательном пальце).

— А что, у вас там чеченцы отдыхают? — спросил он, якобы очень равнодушно. — Не беспокоят тебя? У них такая нехорошая слава…

Глаза у Линды внезапно потемнели, и она даже как-то отодвинулась.

— Хорошие ребята, — сказала она сурово. — Смелые, честные, благородные. Очень хорошие. Надежные. На них можно положиться. И веселые. Так что ты зря… Да что ты вообще о них знаешь?

— Я? — ответил Алексей, сделав вид, что ошарашен, и пытается загладить свой промах. — Ничего. Так просто, по телевизору разное говорят. Да вот «крыша» у нашего склада чеченская — так, приезжают иногда к руководству… А так, конечно, ничего толком не знаю… Может, познакомишь?

Линда задумалась.

— Нет, — ответила она. — Честно тебе скажу, не стоит. Они знаешь, не любят русских. Не надо тебе с ними знакомиться.

— Почему не любят??

— Есть причины, — весомо ответила девушка, давая понять всем своим видом, что больше спрашивать не стоит. Алексей, к слову, и не пытался. В принципе, ему, по большому счету, уже и так все было почти ясно.

Одно только очень болело в сердце — какое место во всем этом занимает Линда? И хотя разум сразу подсказывал самый вероятный ответ, но Маркин хотел выяснить все досконально, до того самого предела, после которого уже никакие сомнения в принципе невозможны.

Глава 11.

Тем не менее, за всеми своими душевными терзаниями Алексей не забывал внимательно следить за тем, чтобы его не подкараулили в темном углу. И потому, когда что-то показалось ему подозрительным в окружающей обстановке, он сразу, резким прыжком, бросился под защиту дерева. И во время — об забор опять ударилась стрела. Если бы Маркин оставался на том же самом месте еще секунду, то в него бы точно попали.

Алексей внимательно осмотрел из-за дерева зону, откуда в него выстрелили. Ничего. Даже ветви кустарника не шевельнулись.

«Второй раз уже», — подумал Алексей. — «Сменить что ли место обитания?». Но уходить, если честно, очень не хотелось. Номер ему нравился. Тут, несмотря ни на что, было довольно тихо и уютно. В соседях у него оказалась очень спокойная семейная пара без детей, которая как тихо уходила утром, так и также тихо и незаметно возвращалась вечером. Справа номер занимали две девчонки. Днем они спали без задних ног, а ночью, судя по полной тишине, где-то весело проводили время. Сюда к ним никто не приходил.

Можно сказать, что своих соседей Маркин, по большому счету, и не видел.

«Но как же сюда Линду привести?» — задумался Алексей. — «Не дай Бог, выстрелят опять, и могут попасть в нее». Единственное, что ему пришло в голову, так это оставить девушку где-то недалеко под каким-нибудь благовидным предлогом, (но его еще нужно было придумать), прошерстить этот поганый кустарник, и если там никого не будет, уже только тогда вести Линду к себе.

Как ни странно, (хотя для современных женщин разве это странно?), но Линда начала тяготиться платоническими отношениями. Ей явно хотелось вступить в физическую близость, и она даже особо этого и не скрывала. Дальше крутить «динамо» и отговариваться Алексей не мог. Да и не хотел. Несмотря ни на что, как женщина Линда волновала его все больше и больше.

На следующий же день Алексей прямо спросил Линду — «Пойдем ко мне?» — и она согласилась. Они быстро покинули набережную, где пили «Черниговское», оставив пустые бутылки стоять на парапете, и взявшись за руки, как дети, неторопливо, но безостановочно, отправились к Маркину в номер. Не дойдя метров сто — сто пятьдесят до опасной зоны, Алексей остановился, и попросил Линду несколько минут подождать. Он хотел лично просмотреть окружающую местность, чтобы не подвергать свою девушку никакой опасности.

Но Линда изумилась и заупрямилась.

— В чем дело? — резко спросила она, и Алексей почувствовал в ее голосе удивление и гнев. Маркину пришло в голову, что в такой щекотливой ситуации лучше всего вспомнить наставление тренера по вербальным контактам. Тот часто повторял своим слушателям — «не надо врать там, где можно безопасно сказать правду. Это добавит вам очков».

Маркин вздохнул, и рассказал Линде историю о хулиганах. Однако кое-что он сильно смягчил. Во-первых, сказал, что их было только двое, во-вторых, не стал говорить, насколько сильно он их избил, и, в-третьих, не стал говорить, что они стреляли в него из арбалета.

Линда уважительно цокнула языком.

— Не ожидала, что бывают такие бравые охранники! Так где ты все-таки служил?

— Да так, — отмахнулся Алексей. — Ничего серьезного. Просто я оказался сильнее тех двоих. Мелкие какие-то грабители пошли, но мстительные… Ну, так что, постой здесь, пожалуйста, я быстро.

— Нет, — совершенно неожиданно сказала Линда. — Еще чего не хватало! Я пойду с тобой. Не бойся, меня не испугаешь, и мне это жутко любопытно. На этом кефирном курорте мне совершенно не хватает острых ощущений.

Маркин пристально посмотрел на нее, пытаясь понять, шутит она или все-таки говорит серьезно. В свете фонаря ничего нельзя было понять.

— Я не шучу, — строго сказала девушка. — Я не боюсь мужчин. Я ведь спортсменка, если ты забыл, и кроме биатлона занималась еще и у-шу. Так что, за меня не беспокойся.

«Час от часу не легче!» — подумал Маркин. — «Что за человек эта Линда?».

— Ну, пойдем? — уже нетерпеливо спросила она. Маркин решился. Они свернули с освещенной дороги, пролезли через кустарник, и стараясь ступать бесшумно, отправились вдоль линии кустарника с обратной стороны.

Тревога в сердце Алексея меньше не становилась. Если он ступал бесшумно, используя все знания и навыки, полученные им на спецподготовке, то отчего Линда идет также бесшумно? Она-то где получила такое нечасто встречающееся умение?

Эти подозрения настолько занимали все мысли Маркина, что он позорно упустил цель, ради которой они с Линдой и крались как диверсанты. А вот Линда, не забивая себе голову всякими излишними переживаниями, сразу засекла подозрительный объект. Она шла впереди Маркина, и вдруг неожиданно показала ему условный армейский сигнал «стой». Выработанная привычка сработала у Алексея еще до того, как он сообразил, КТО дал ему этот сигнал. Маркин замер как вкопанный.

Впереди действительно сидел малец — тот, из аллеи, и держал в руках арбалет.

«Вот и стрелок!» — усмехнулся Алексей. — «Понятно, почему он ни разу в меня не попал. Мило! А почему никто не постарше?… Наверное, потому, что если что, мальцу ничего не будет. Баловался малец, и все тут. Маленький хулиган, еще и не накажут».

— Этот? — понимающе спросила Линда. — Тебя ждет?

Маркин неохотно кивнул. Все последующее его просто шокировало. Линда подобралась, как кошка, в три прыжка добралась до подростка, классным ударом ноги свалила его с ног, потом последовал еще один удар, который погасил начавшийся было крик о помощи. Алексей мгновенно оказался рядом.

— Еще раз тебя увижу, — довольно внятно сказала Линда пленному, — и будешь иметь дело с ребятами из нашего санатория. Назвать санаторий?

Пацан явно понимал, о чем идет речь. Он быстро — быстро закивал головой.

— А чтобы ты помнил об этом, я оставлю тебе зарубку. На память!

Линда эффектно перевернула подростка на живот, и воткнула ему в ягодицу стрелу. Неглубоко, но, видно, очень чувствительно.

— Свободен! — сказала она, и пацан вскочил. Сильно хромая, но не издавая ни звука, он уковылял в темноту.

— Вот и вся твоя проблема! — сказала Линда, повернувшись к Алексею. — Гарантирую тебе, что ты о них больше и не услышишь.

— Кто ты? — не удержался от вопроса Маркин, хотя сразу об этом пожалел.

— Волшебница! — крутанулась на ногах девушка, и капризно повернулась к Алексею щекой.

— А ну целуй! — потребовала она. — И пойдем быстрее к тебе! Скоро я тебя попробую или нет?

Алексей возражать не стал, нежно поцеловал девушку в щечку, взял ее за руку и повел к себе…

— А у тебя довольно мило! — воскликнула Линда. — Ты специально снял двухспалку для себя одного? Ты заранее знал, что будешь девушек сюда водить? А?

В ее голосе Маркину послышалось какое-то собственническое раздражение. Как будто ее неприятно поразила мысль, что он мог привести сюда вовсе не ее.

— Да нет, — честно, нисколько не кривя душой, ответил Алексей. — Я не об этом думал. Просто мне место это понравилось, до моря недалеко и соседи тихие. И фонтан у входа. Хорошее просто место.

— Ну ладно, — примирительно сказала Линда. — Верю.

Она села на кровать и самостоятельно скинула через голову блузку, оставшись только в лифчике и юбке. Маркин сбросил с себя рубашку, присел рядом, и начал целовать ее шею и плечи. Он делал это очень старательно, и девушка заурчала от удовольствия — как кошка.

Алексей своими поцелуями спускался от плеч все ниже и ниже, по пути расстегнув бюстгальтер, который упал вниз, на колени Линде, и скоро добрался до юбки. Он расстегнул молнию, и встал.

Линда встала тоже. Ничем не удерживаемая юбка упала на пол. Трусики у девушки оказались прозрачными, с кружевами вокруг лобка.

Маркин начал быстро раздеваться, но вдруг заела молния на брюках. Он несколько раз судорожно дернул ее, закатил глаза, как Миронов в «Бриллиантовой руке» на показе мод, а потом точно также как он, натянуто улыбнулся.

— Маленькая техническая заминка.

Линда прыснула, совсем как маленькая девочка. Алексей, наконец-то, справился с молнией, сбросил с себя все остальное, и остался голым. Достоинство его, вырвавшись из оков белья, выпрямилось.

Линда сбросила трусы, упала спиной на кровать, и почти приказала:

— Иди ко мне!

Алексей долго целовал ей соски, целовал шею, гладил лоно, и никуда не торопился. Линда лежала с закрытыми глазами, и только урчала. Когда уже сам Маркин распалился настолько, что уже не было сил сдерживаться, девушка открыла глаза и прошептала:

— Давай!

Он немедленно вошел в нее. Танец бедер длился недолго. Слишком долгим было у Алексея воздержание. Он быстро кончил. И только тут вспомнил про презерватив. Впрочем, Линда молчала, промолчал и Маркин.

Они лежали, обнявшись, молчали, и слушали дыхание друг друга. Через пятнадцать минут Алексей снова почувствовал большое желание.

— Ты не против…

— Нет, не против, — коротко сказала девушка, и Маркин снова перевалился на нее…

Он был молод, он соскучился по женскому телу, он соскучился по сексу — в эту ночь его словно прорвало. Желание опережало возможности. Чуть только его дружок начинал шевелиться, Маркин снова наседал на Линду. Она не возражала. Сказка про холодный прибалтийский темперамент оказалась мифом.

Они с Линдой успели перепробовать все. И спереди, и сзади, и сверху, и снизу. Когда Алексею показалась, что силы у него иссякли, девушка сама принялась ласкать его. Это было здорово, а когда она еще и взяла в рот… Откуда только силы появились?

Алексей снова смог заняться любовью еще пару раз, и совсем уже обессилел только к рассвету. Они прозанимались любовью всю ночь!

— Что, если я забеременею от тебя? — внезапно спросила Линда.

Маркин помолчал, потом ответил, сам в душе ужасаясь тому, что говорит, и тому, что сам в это практически верит:

— Я женюсь на тебе!

Линда поцеловала его в губы, и уснула. Маркин долго смотрел на ее спокойное, доверчивое лицо, и вскоре сам провалился в бездонную пучину сна.

Глава 12.

Проснулись они поздно, долго потягивались, потом, даже не сговариваясь, потянулись друг к другу и еще раз занялись любовью.

Когда Алексей блаженно откинулся, Линда посмотрела на часы, и решительно сказала:

— Мне пора! И так на процедуры почти опоздала. Встретимся вечером на том же месте.

Она быстро поднялась, собрала со стула свои одежки, ушла в ванную, довольно долго плескалась там, вышла оттуда уже одетой, подошла ко все еще лежащему в постели Маркину, поцеловала его в губы, махнула рукой, и исчезла.

Алексей заложил руки за голову и долго лежал, перебирая в памяти события минувшей ночи. Да, Линда явно была гораздо опытнее него в постели. Она знала что надо делать, как надо делать… И делала это, не испытывая ни малейшего смущения или неловкости.

«Кто был в ней до меня? Сколько мужчин она пропустила через себя? Лучше я их или хуже?».

Звучали эти вопросы глупо, может быть, даже пошло, и уж, конечно, вслух Маркин не осмелился бы их задать Линде никогда. Но он ничего не мог с собой поделать. Как оказалось, Алексей был ревнив. И ревность, как черная змея, вползла в его сердце.

Этой ночью все было так замечательно!… Но ведь так замечательно наверняка было до этого не только ему одному! Вот в чем дело! Он не хотел делить Линду ни с кем! Ни с ее прошлым, ни с ее настоящим, и уж тем более — ни с ее будущим.

Сжимая кулаки в бессильной злобе, Алексей внезапно ослабел, и почувствовал, что очень хочется есть. Он неторопливо встал, умылся, оделся, и отправился на обед. (Завтрак давно закончился).

На этот раз в «Веселый осьминог» он не пошел. Хозяйка гостиницы предложила ему посетить ее шинок на набережной, предложив скидку, для чего вручила постояльцу некое подобие талончика со своей подписью.

Конечно, дело было не в скидке, просто Маркину действительно захотелось увидеть что-то новенькое, и плюс ко всему, не обидеть приветливую хозяйку гостиницы.

Однако когда он оказался в искомом заведении, то сразу понял, что это одна из лучшим случайностей, произошедших с ним за последнее время, (не считая знакомства с Линдой). В углу, за столиком, от которого открывался отличный вид на море, сидел никто иной, как сам Тарас Григорьевич — заведующий корпусом.

Маркин подошел к бармену, купил бутылку самого дорогого вина, и с этой бутылкой отправился к столику.

Предварительно он бросил в рот одну маленькую белую таблеточку, которой его снабдил Володя. Он дал Маркину небольшую упаковку, но всю упаковку Алексей, конечно, с собой не носил, однако одну штучку таскал с собой почти постоянно. Она помогала не пьянеть быстро.

Нет, такого эффекта, чтобы пить водку стаканами и при этом не пьянеть, лекарство не давало. Да и есть ли вообще такие средства на свете? А вот замедлить процесс усвоения алкоголя, для того чтобы потерять память и человеческий облик гораздо позже собутыльника, оно могло. И это было, согласитесь, крайне важно и полезно.

— Здравствуйте Тарас Григорьевич! — Обратился Маркин к доктору по-украински.

Тот недоуменно поднял голову.

— Я очень хочу извиниться! — Со всей искренностью, на которую только был способен, сказал Алексей. — Вы меня недавно из корпуса прогнали… Очень неудобно получилось! Мне очень жаль! Разрешите посидеть с вами и угостить вас!

Линда как-то обмолвилась, что Тарас Григорьевич не дурак выпить. Маркин этот факт тогда никак не прокомментировал, но в память отложил. Сейчас это знание очень даже пригодилось.

Доктор сначала недовольно вскинулся, но увидев полную бутылку дорогого вина, опустился обратно.

— Хорошо, — сказал он скрипучим голосом. — Присаживайтесь.

Маркин поманил официанта — парубка в расшитой украинской рубашке и алых шароварах — и сделал заказ. Бокал ему принесли почти мгновенно. Алексей налил себе и доктору. Они выпили.

Первые три бокала прошли очень быстро и почти без слов. Маркин почувствовал совсем легкое и очень приятное опьянение. Доктор же по алкогольному резко оживился, стал заметно суетливее и жизнерадостнее.

— Тарас Григорьевич, — представился он.

— Алексей Марченко, — соврал Маркин.

— Вы здесь на отдыхе? — спросил доктор.

— Да, — ответил Алексей. — Я из Борислава.

Город Борислав он выучил на занятиях в центре спецподготовки. С помощью аутотренинга и, частично, гипноза Маркин запомнил улицы, достопримечательности, и прочие мелкие подробности, которые могли пригодиться, если бы он случайно нарвался на настоящего уроженца этого города.

— О! — удивился и обрадовался собутыльник. — А я родился в Калуше! Так мы почти земляки!

Они выпили еще рюмку за родную землю. Доктор сказал, что бывал в Бориславе раньше, еще при проклятых жидокацапах, и задал несколько вопросов о городе, на которые Маркин, внутренне ликуя, дал подробные и самые исчерпывающие ответы.

— Хочется побывать на родине, — вздохнул доктор. — Но вот перевели на работу сюда… И я остался. Прикипел. Женился здесь, а жена категорически не хочет уезжать от моря.

Маркин подумал, что мало кто в твердом уме и твердой памяти покинет курортный и худо — бедно обеспеченный за счет этого Крым на такую экономическую дыру как Западная Украина. Обменять курортно-развлекательное разноцветное многоголосие и разноцветие на сомнительной ценности западенские селюковские радости?… Гм-м, гм-м…

Вслух же Алексей во всем поддакивал Тарасу Григорьевичу, по ходу дела заказав еще одну бутылку вина, чего увлеченный детскими воспоминаниями о родной стороне доктор даже как бы и не заметил.

«Интересно?» — подумал Маркин. — «Не пропустит ли он работу? Или у него свободный график? Или вообще выходной»?

— У меня сегодня выходной, — сам ответил на незаданный вопрос собутыльник. — Достала уже эта работа! Мне тоже надо иногда отдыхать! Имею право?!

— Да, конечно, любой имеет! — замахал руками Маркин. — Делу — время…

— Не люблю кацапские пословицы, — перебил его доктор. — Они все украли у нас. Все исказили… Одно слово — кацапы!

Он закусил приличным куском ветчины, и хитро усмехнувшись, продолжил:

— Знаете, я недавно услышал прекрасный анекдот! Вот слушайте! Встречаются два украинца и решают вопрос, кто победил во второй мировой войне. Один спрашивает — «Германия за что боролась? За третий рейх? Он есть? Нет. Значит, Германия проиграла». Другой отвечает — «Советский Союз за что боролся? За коммунизм во всем мире. СССР есть? Нет. Значит, он проиграл». И первый снова говорит — «А УПА за что боролась? За независимую Украину. Есть вольная Украина? Есть! Значит, во второй мировой войне победила УПА!». Вот классный анекдот, я считаю. А главное, правильный!

Маркин делано засмеялся. А потом засмеялся искреннее — уж больно наивным, и, в какой-то мере, глуповатым показался ему этот анекдот. И не смеялся он, строго говоря, а насмешничал.

— А как вы к УНА-УНСО относитесь? — внезапно спросил доктор. — Еще не вступили?

В его голосе слышалась непробиваемая убежденность, что все нормальные патриоты Украины рано или поздно должны попасть в эту организацию.

— Я еще не вступил, — осторожно ответил Алексей. — Но присматриваюсь. Стоит ли?

— Конечно, стоит! — воскликнул доктор, быстро прожевывая очередной кусочек ветчины. — Настоящие герои. А вы такой крепкий, спортивный, молодой. Обязательно должны к ним присоединиться.

Он доверительно наклонился к собеседнику, и тихо сказал:

— Вокруг еще столько этой русской сволочи…

Маркин не удержался:

— Я бы давно вступил, но УНА-УНСО в Чечне за их независимость воюет. А я, честно говоря, вообще чечен не люблю, да и мусульмане они…

— Это вы совершенно зря! — вскинулся доктор, и дальше понес уже такое, причем с полным в том убеждением, что у Маркина непроизвольно расширились глаза и кусок застрял в горле.

— Да, жаль, что наша молодежь все еще отравлена ядом русско-советской исторической лжи. А ведь украинцы и чеченцы — это родные братья! Ведь первая гражданская война на Украине произошла много тысяч лет назад — между скифами и сарматами — древнеукраинскими племенами. Братоубийственная война! И вот две группы сарматов, участвующие в этой войне, не вернулись в Ориану, а осели на Северном Кавказе. Из одной группы появились аланы, а из другой — чеченцы. Чеченцы — прямые наследники древнеукраинских племен. Вот почему даже женщины с оружием в руках насмерть бились с москалями — оккупантами. Так что наши парни, сражающиеся в Чечне — это защитники, можно сказать, кровных родственников. И вся Украина должна принимать самое активное участие в оказании такой помощи!

— А что такое Ориана? — спросил Маркин, когда сумел, с помощью очередного бокала вина, все-таки преодолеть тяжелое изумление.

— О, вы и этого не знаете! — Доктор так сурово покачал головой, что Алексею на миг стало стыдно за свою дремучую невежественность.

— Ладно, я поясню, — сделал одолжение Тарас Григорьевич. — Древняя Украина, раньше называвшаяся Ораттой — это родина всех индоевропейских народов. А древнеукраинский язык — это отец, хотя, конечно, точнее, мать, всех индоевропейских языков.

— Поэтому не нашим великим предкам якобы кто-то принес откуда-то культуру, — доктор яростно взмахнул вилкой, словно пытаясь проткнуть этих «фальсификаторов» от истории, — это, наоборот, наши предки научили весь мир, все другие народы и хлебопашеству, и строительству жилищ, и обработке металлов… Короче говоря, всему!

— И китайцев? — робко спросил Маркин, вспомнив о многотысячелетней истории желтолицего и узкоглазого народа.

— Кто такие китайцы по сравнению с древними украинцами! — неподдельно возмутился Тарас Григорьевич. — Мы живем на своей земле уже миллион лет!

— А ледники? — Строго говоря, Алексею надо было бы помолчать. Но он так опешил от услышанного, тем более от вроде бы вполне вменяемого человека, что на какое-то время даже потерял осторожность.

— Что ледник? Что ледник?! Ледники закалили украинцев. Это сказал Лев Силенко в книге «Мага Вира»!

Тарас Григорьевич тяжко вздохнул:

— Да что говорить о вас, молодежи! Тут политики, которые должны обязательно все это знать, такие глупости говорят. Говорят, что рождается украинская нация… Чушь! Полнейшая чушь! Как она может рождаться, скажите мне, пожалуйста, если нашей нации не менее двадцати или пятнадцати тысяч лет? А? Ну, что они говорят?! Что?! Украина — родина древнейшего письма. Двенадцать тысяч лет вырезалось на камне… Вот знаете что, расшифровали одно предложение, которое датируется пятью тысячами лет до нашей эры. И знаете, что там написано? Знаете? Нет?

— Нет, — покачал головой Маркин.

— Там написано — «радостно плуг режет»! Вот! Радостно! Вот какими были наши праотцы — древние украинцы!… В эти же годы — тоже где-то в пятом тысячелетии до нашей эры — украинцы изобрели колесо, плуг и приручили коня. Все эти ослы — ученые ищут того, кто изобрел колесо. Не там ищут! Тут, здесь надо искать…

Доктор уставился куда-то в морскую даль, и замолчал. Маркин сидел спокойно, молча, и ждал, когда собеседник выйдет из глубокой исторической печали. Попутно Алексей наполнил еще два бокала вина.

— Первая человеческая цивилизация, — задумчиво сказал Тарас Григорьевич, — началась не с меча. С меча может начаться только дикость и варварство… Она началась с плуга и хлеба. И эту культуру — хлеборобскую культуру — основали древние украинцы — ории. Иногда их называют ариями. Это неправильно. Правильно ории. Орало — отсюда пошло… А дальше цивилизация зашагала по планете… Вот шумеры. Они, да будет вам известно, Алексей, сами считали себя выходцами с какой-то Аратты. А протошумерские надписи, между прочим, были найдены на территории Украины — на Черкащине. Что из этого следует? Как дважды — два: шумеры — потомки древних украинцев.

Доктор выпил, что ненадолго затормозило его монолог. Потом продолжил.

— Аратта — это древняя Украина. Она просуществовала почти 4500 лет. Это была мирная и богатая страна. Могучая, но миролюбивая. Весна цивилизации — так ее можно назвать. Безо всяких натяжек и пафоса, между прочим! Без натяжек и пафоса! Ну а потом цивилизация Аратты переросла в мировую сверхдержаву Ориану. Туда входили и Индия, и Китай, и Месопатамия, и Палестина, и Балканы, и Северная Италия, и Египет, и Крит, и Западная Европа.!

Заметив легкую, еле уловимую гримасу недоверия на лице Маркина, Тарас Григорьевич почти обиделся.

— Неужели вы еще сомневаетесь! — Воскликнул он. — Ну, слушайте! Все знают, что корова в Индии — священное животное. А вот откуда у них взялась корова, и почему она священное животное — индусы и не помнят. А подарили этим дикарям — аборигенам корову — ории. Они и научили обращаться с животным и ценить его. Санскрит — это почти современный украинский язык. Знаменитые веды написаны древнеукраинским языком. Цивилизацию Индии подарила Украина. И Ирану подарила. Да до сих пор в горах Ирана встречаются украинские хаты — мазанки! Вам разве это ни о чем не говорит?!

Доктор еще раз промочил горло.

— Клинопись у наших предков позаимствовали и ассирийцы, и вавилоняне, и урартцы, и хетты, и персы…

В каждой семье у ориев рождалось по шестнадцать или даже восемнадцать детей! Смертность была низкой, не было ни тяжелых болезней, ни эпидемий. Да что говорить — вот он, Золотой Век человечества, о котором говорится в преданиях… А потом все эти дикари — аборигены, пользуясь добротой и незлобливостью своих учителей — ориев, стали их убивать. Такова природа варваров — уничтожать тех, кто вывел тебя в люди! На кацапах это особенно заметно!

Алексей сделал понимающее лицо. Но Тарас Григорьевич мыслями был уже далеко — далеко.

— Нашей казацкой вольнице, — сказал он. — Уже примерно три тысячи четыреста лет. И знаете, кто был предшественником нашего славного казачества? Амазонки! Да, наши украинские девчата — амазонки. Они так и назывались первоначально — косачки — амазонки! Вот античный историк Лисий, хотя не Лисий он никакой, а просто Лысый, и по происхождению — украинец, писал, что амазонки первыми сделали железное оружие, первыми сели на коня, а потому и превосходили всех своих врагов.

— Почему же об этом ничего нигде не говорят? — подлил масла в огонь Маркин.

— Зависть! — взорвался доктор. — Черная человеческая зависть! Это же ведь были украинские девчата! В этом и вся их «вина»!

— Понятно, — протянул Алексей.

— Гомер! Гомер был украинцем! Анатолий Золотухин доказал это! И родился, жил и похоронен здесь у нас — на Украине.

— А чего же он писал на греческом?

— А почему Гоголь писал на русском? — ответил вопросом на вопрос Тарас Григорьевич, и, не дождавшись ответа, сам и ответил. — Вот потому же…

— И Христос был украинцем, — сказал доктор, но почему-то шепотом. — Волхвы сжигали себя во имя спасения народа. Потому их называли «Спасителями»… Вот последним из таких Спасителей и был Иисус Христос.

Рядом за столик уселись два армянина, которые о чем-то громко и шумно спорили.

Доктор кивнул на них:

— Царь Урарту Руса Первый правил где-то за семьсот лет до нашей эры. Его наследники Руса Второй и Руса Третий — это были цари, древние украинцы, которые научили древних армян как преобразовывать долины армянской державы в плодородные оазисы… Вот и научили на свою голову.

Несмотря на таблетку, Маркин почувствовал, что прилично набрался. «Что же в голове у доктора творится?» — подумал он. — «Может, он просто с ума сошел? А я его слушаю? Да нет, я где-то эту хрень уже слышал. Не сошел он с ума».

Алексею вспомнился опытный, много повидавший, и оттого слегка циничный, капитан Попов. Он бы наверняка сказал: «Ну, понес пургу!…». И был бы прав, однако!

— Мне пора, — сказал Тарас Григорьевич. — Мне действительно пора… Но вы прекрасный собеседник! Очень приятно! Заходите как-нибудь ко мне, еще поговорим.

Маркин не преминул воспользоваться этой нежданной зацепкой.

— Обязательно, Тарас Григорьевич! — ответил он. — Обязательно к вам зайду! И в самое ближайшее время!

Доктор вяло махнул рукой, и, цепляясь руками за столы и стулья, побрел к выходу. Алексей отправился за ним. Идти было нелегко — голова кружилась, мир поднимался, и опускался, как волны.

Маркин добрел до поворота на аллею, прошел по ней, и пролез через кусты. Здесь, в траве, не заботясь о том, видит его кто-нибудь или нет, Алексей начал делать восстанавливающую гимнастику. Через некоторое время мир перестал вращаться, стал резче, и в голове прояснилось. Однако заболела голова. Пришлось еще поработать с точками акупунктуры, и боль ушла.

Тем не менее, Алексей пошел к себе в номер. Придя, он завалился спать. И снилась ему страшная конная лава амазонок, которые на полном скаку рубили на отмашь казачьими донскими шашками бегущих в разные стороны ариев — ориев. Потом все исчезло, а Тарас Григорьевич, голый по пояс, прыгал по леднику, и кричал: «Я закаляюсь! Я закаляюсь! Мы еще всем покажем»! Кричал он почему-то на русском.

Проснулся Маркин с вечерней зарей. Пора было идти на встречу с Линдой.

Глава 13.

Алексей еще издали заметил Линду. Она стояла у парапета, на облюбованном месте, и держала в руках бутылку «Оболони». Но сегодня она была не одна. Рядом стояла другая женщина. Маркин еще не мог толком рассмотреть ее лицо, но оно уже казалось ему странно знакомым.

Еще в молодости Маркин понял, что обладает прекрасной зрительной памятью — если он когда-то видел человека, то облик его запоминал намертво. Имя — имя забывалось. А вот лицо… Тренировки в лагере позволили Алексею серьезно улучшить память. Но зрительная память и так была прекрасной.

Когда до Линды оставалось пара десятков метров, в животе у Маркина все оборвалось. Он узнал женщину. Узнал…

Это была она, та самая, недострелянная снайперша. Та, которую не удалось ликвидировать под Ца-Ведено.

Он ее узнал. А вот узнает ли она его? В этот момент Маркин впервые задумался, так ли уж неузнаваемо изменил его московский профессор? Нельзя ли его все-таки как-то опознать? Пусть даже случайно?…

Под Аргуном их очень доставал какой-то чрезвычайно меткий снайпер. Передвигаться приходилось чуть ли не ползком. Пара бравирующих пофигистов пострадала самой первой. Один отделался ранением, другой умер. После этого уже никто не считал для себя зазорным, как говорится, десять раз «перебздеть», чем один раз «недобздеть».

И вот как-то случайно, в очередной вылазке, группе Максимова попалась небольшая кучка чеченских женщин. Закутавшись с ног до головы, они перебегали из одного разрушенного дома в другой. Ничего такого особенного в этом не было, но один из бойцов вдруг указал старлею на одну из женщин. Максимов пригляделся: действительно, она чем-то очень отличалась от остальных. Чем — толком не понятно, но своей интуиции Максимов на войне привык доверять. Он свистнул, в несколько огромных прыжков догнал процессию, ухватил подозрительную тетку, и развернул к себе.

Голубые глаза, курносый нос… Чеченки, поднявшие было крик, были быстро изгнаны путем стрельбы под ноги. Татарин рванул с девицы платье… Точно: и синяки на плече, и характерные мозоли на пальце…

Татарин сбил женщину с ног, схватил за русые волосы, и потащил за собой. Она завизжала, но тут же получила по губам прикладом от другого бойца.

Если она думала, что ее будут насиловать, то глубоко ошиблась. Этот вопрос даже не обсуждался. Бойцы, с молчаливого одобрения командира нашли относительно чистую заасфальтированную площадку, и подогнали БМП. Водителем там был очень классный парень — Ваня Чикало. Настоящий мастер, можно сказать, виртуоз. (Потом он благополучно прошел всю войну, и удачно демобилизовался. Ни ран, ни болезней. С учетом того, что ему пришлось пройти, это можно было считать большой удачей).

Намертво связанная снайперша принялась говорить. Разбитыми зубами и губами сделать это было нелегко, но она говорила. Выяснилось, что она украинка, жила в Николаевской области, у нее двое детей, а муж их бросил, уехал в Россию на заработки, и пропал. И что у нее не было другого выхода, как приехать сюда, ибо кроме как хорошо стрелять из спортивного оружия, больше ничего она не умела…

Интересно, неужели она думала, что это может кого-то разжалобить? Странная…

Ее положили на площадке, а Ваня аккуратно наехал на нее гусеницей, и остановился, так что из-под гусеницы осталась торчать одна только женская голова. Изо рта у свидомой хохлушки закапала кровь, потом она полилась из глаз и ушей. Даже невооруженным глазом было видно, как она мучается.

Однако ни капли жалости у окружающих не наблюдалось. Татарин наклонился над женщиной и псевдо участливым голосом спросил:

— Что? Больно? А ты потерпи!

Хохлушка дернулась, но содрогнулась и испустила дух.

— Сдохла, сука! — сказал кто-то позади Максимова. Ваня проехал немного вперед, расплющив мертвой лицо. Потом еще пару раз покрутился на ней, превратив бывшее когда-то цельным, тело, в кровавую кашу…

— Привет! — воскликнула Линда. — Леша, иди сюда! Я, наконец-то, смогу познакомить тебя с сестрой. Подходи ближе, я уверена, ты ей понравишься! Я ей о тебе очень много хорошего рассказывала.

Маркин подошел поближе.

— Знакомьтесь, — сказала Линда. — Вот это — Алексей, мой очень хороший знакомый. А вот это — Эмилия. Это моя родная сестра. Прошу любить и жаловать.

Маркин удачно изогнулся и поцеловал протянутую руку. Эмилия приняла это как должное и царственно улыбнулась. На одно мгновение в ее глазах промелькнула попытка узнать встреченного человека. Однако, скорее всего, ей пришло в голову, что тот человек, о котором она могла бы подумать, никак не может здесь быть. Тем более, быть знакомым ее родной сестры.

— У моей сестры хороший вкус, — сказала Эмилия. — Вы красавчик!

Она хитро подмигнула:

— Да и в постели, как я слышала, тоже весьма искусны.

Маркин не смутился. Он польщено улыбнулся, и склонил голову в легком полупоклоне. Между прочим, краем глаза заметил, как Линда покраснела. «А зачем тогда рассказывала?» — подумал Алексей. — «Не понимаю! Просто не понимаю».

— Может быть…, - начала Эмилия, но не успела закончить фразу, потому что Линда на нее цикнула.

— Миля, — резко сказала она. — Перестань, это уже слишком. Выпила, так веди себя прилично.

Странно, но Маркин только в этот момент понял, что Эмилия успела прилично нагрузиться.

— У нее расшатанные нервы, — извиняющим тоном сказал Линда. — Трудная работа.

«Знаю я — какая у нее работа!» — зло подумал Алексей. — «Понятно, почему она так много пьет. Стало быть, в душе, как ни странно, осталось еще что-то человеческое? Хотя как это могло произойти? Не понимаю…».

Однако Маркин успокоился. Он посчитал, что раз Эмилия пьяна, то тогда уж точно она никак не сможет его опознать. Это вообще невозможно. Если только это не подстава, и она не притворяется…

На всякий случай Алексей внимательнее присмотрелся к женщине. Нет, все-таки она действительно прилично нагрузилась.

— Пойдем, посидим в кафе? — предложил он.

Линда вздохнула, с жалостью посмотрела на сестру.

— Да, наверное, пойдем, посидим… Я хотела тебя познакомить с Милей… Но не уследила, как-то она успела быстро набраться… Приехала вся на нервах. Проблемы на работе…

— Где же она работает? — с самым невинным видом спросил Маркин.

— Она очень хороший специалист по решению разных финансовых проблем, — подумав, уклончиво ответила Линда.

Эту маленькую заминку Алексей отметил. Очень характерная была заминка. А главное — ответ, близкий к правде. «Решает финансовые проблемы». «Правильно», — подумал Маркин. — «Действительно, решает. И, наверное, не только финансовые. Вообще, наверное, любые проблемы решает. Как говорится — нет человека — нет проблемы!.. Мне все ясно». Алексей вспомнил адрес в Симферополе. — «Пожалуй, пора наведаться!».

В кафе легко нашли свободное место, заказали еще вина, причем на этом настояла Миля, и под эту бутылочку сестра Линды окончательно окосела. Она попыталась подняться, и не смогла. Чуть было не смахнула пустую бутылку со стола, спасибо Алексей успел подхватить.

— Пойдем к Эдику, — сказала мутным голосом Миля. — Пойдем к Эдику. Я Эдика хочу.

— Миля! — прикрикнула на нее Линда. — Возьми себя в руки!

— Эдик — это Эдуард? — зачем-то уточнил Маркин.

— Эдик — это Эдиги, — зло ответила Линда, и начала что-то горячо говорить сестре по-литовски.

Миля вяло отвечала, снова попыталась встать, и снова рухнула обратно на стул.

— Леша, — попросила Линда по-русски. — Поможешь мне довести сестру до комнаты, а?

— Да, конечно, — с готовностью ответил Алексей. — Прямо сейчас?

— А когда еще? — как-то даже излишне резко ответила девушка. — Давай, возьмем ее под руки.

Они подняли Милю и потащили к выходу. Шла женщина тяжело, но постепенно шаги ее становились увереннее. При этом она постоянно что-то бормотала по-литовски. Маркину, показалось, что она ругается.

— У нее очень тяжелая работа, — извиняющимся тоном пробормотала Линда. — Она очень устает, и снимает стресс спиртным. К сожалению.

«Знаю я, какая у нее трудная работа. Жаль, что она не спилась раньше!» — подумал Алексей про себя. — «Сколько человеческих жизней это сохранило бы!».

Пока она двигались к пансионату, на них откровенно пялились. Маркин чувствовал себя не в своей тарелке, Линде тоже было не по себе, и одна только Миля ни на что не обращала внимания. Впрочем, это было совершенно естественно.

У входа в пансионат возникла небольшая заминка. Охранник отказался пускать Маркина внутрь.

— Тарас Григорьевич запретил его пускать! — закричал охранник — огромный рыжий парень, в ответ на удивленное возмущение Линды.

— Ну, тогда ты помоги мне! — закричала в ответ Линда. — Раз его не пускаешь!

— Я не могу оставить пост!

— Ну ты и… нехороший человек! Тогда позови Эдиги.

Охранник потемнел лицом, и почему-то потрогал могучую челюсть. Кажется, мысль об этом незнакомом Алексею Эдиги не вызвала у него большого энтузиазма.

— Ладно, — сказал он. — Давайте, проходите. Только очень быстро!

— А ты, — указал рыжий своей дубинкой на Маркина, — сгрузишь девушку, и сразу назад! Понял! Сразу назад!

— Конечно! — сказал Алексей. — Конечно! Как только доставлю Эмилию по назначению, так сразу сюда.

— И аккуратно там! — еще раз добавил охранник. — Постарайтесь, чтобы вас там никто не увидел… Ладно?

Последнее слово он произнес уже совсем тихо, и почти просительно.

— Да хватит тебе дохнуть, Рыжик! — впервые за вечер улыбнулась Линда. — Ты как будто вчера на посту! Как будто тут у нас что-то Тарас Григорьевич решает! Запомни Рыжик! Здесь совсем другие люди решают, кому куда идти можно, а кому нет. Так что не дергайся! Тебе в любом случае ничего не будет. Я, если что, замолвлю словечко. В крайнем случае, Эдиги замолвит.

При упоминании этого имени в глазах рыжего охранника снова мелькнула тень, и он тихо ворча что-то неразборчивое, открыл калитку и отошел в сторону.

Линда и Алексей протащили Милю за забор и по аллее отправились к входу в корпус. По пути им попались два парня явно неславянской национальности. Они что-то спросили у Линды на незнакомом Маркину языке, но девушка отрицательно покачала головой и также ответила им что-то, Алексею непонятное. Но, строго говоря, ему показалось, что они говорили по-чеченски.

Охранник на входе в корпус вообще не сказал ничего. Он с усмешкой посмотрел на Линду, Милю, Алексея, и молча открыл двери. Компания вошла внутрь. Оставалось только подняться по лестнице.

Это оказалось не так легко. Миля вообще превратилась в мешок, и ноги у нее уже не передвигались, а влачились, как две плети.

Несмотря на свою кажущуюся легкость, женщина, на самом деле, оказалась довольно тяжелой, и ее спутники порядком утомились. Поэтому, поднявшись таки на нужный этаж, они постояли немного, чтобы отдышаться, а потом только потащили тело к месту ночлега.

Попав в комнату, Миля застонала, и сказала по-русски:

— Мне плохо…

Линда махнула рукой Алексею — «иди мол».

— Может быть, помочь? — спросил Маркин.

— Нет, нет! Уходи! — Линде явно не хотелось, чтобы Алексей присутствовал при дальнейшем развитии событий. Впрочем, судя по краю тазика, торчащему из-под кровати, об этом можно было без труда догадаться.

Алексей открыл дверь, повернулся, сказал:

— Завтра на том же месте. Хорошо?

Линда быстро кивнула, не оборачиваясь. Маркин вышел.

Он взглянул на часы. Время было позднее. Был хороший шанс, что Тараса Григорьевича на месте нет. Алексей поднялся к его кабинету. Осмотрелся. Было тихо. Он толкнул дверь. Она, вполне естественно, оказалась заперта.

Тогда Маркин достал из своего кошелька на ремне авторучку. Это была сувенирная авторучка большого размера, выполненная в некоем модернистском стиле. Вся в острых углах и изломах.

На самом же деле это была разборная отмычка. На то, чтобы разобрать псевдо авторучку, и превратить ее в универсальную отмычку, потребовалось всего несколько минут.

Алексей вставил ее в замочную скважину, немного повозился, и дверь отворилась. Ничего сложного замок не представлял.

Аккуратно закрыв за собой дверь, и снова запершись, Маркин оглядел кабинет. Из того, что его интересовало, в помещении находилось всего два предмета — два компьютера и сейф.

Первое, что сделал Алексей, быстро, но тщательно осмотрел кабинет на предмет наличия внутренней сигнализации или системы видеонаблюдения. Ни того, ни другого не обнаружилось. Теперь предстояло решить главный вопрос — где искать информацию?

«Если она находится в компьютерах, то как ее оттуда достать? Там, наверняка, стоит пароль. Вырвать что ли винчестер?» — подумал Алексей. — «А толку? Чтобы считать информацию, его нужно будет тащить в Симферополь, на явку. Но только она будет уже бесполезна… А если еще и сейф с шифром?».

Но сейф оказался без шифра. Алексей мысленно вознес хвалу Господу, и снова достал из кармана универсальную отмычку. Сейф сопротивлялся не долго. Алексей с дрожью в сердце распахнул дверцу…

Там аккуратно лежало несколько десятков папок. Маркин снял верхнюю. На ней крупными каллиграфическими буквами было написано: «Эдиги Аманатович Дагадаев».

Алексей бегло пересмотрел корешки. «Ахмед, Изам, Заур… Аманат, Магомед, Али…». И остановился. И как-то сразу сердце ухнуло куда-то вниз, хотя этого и следовало ожидать. «Линда, Эльвира».

Он отложил две эти папки на потом, как бы на «сладкое», и бегло пролистал предыдущие — «мужские».

Здесь были описаны и болезни, вызванные, в основном тяжелой жизнью в полевых условиях — экземы, грибковые заболевания, осложнения после простуды, воспаления легких, обморожения — так и различные ранения. Почти в каждом деле были примечания — «Психически неуравновешен». «Не злить! Не сердить!… Ублажать!» — усмехнулся про себя Маркин. Судя по ярлычкам на папках, весь второй этаж этого корпуса был отведен исключительно под данную специфическую публику. Все-таки селить их с обычными отдыхающими, видимо, побоялись.

Алексей открыл папку Линды. Фото там, (впрочем, как и на других), отсутствовало. Было только описание болезни. Ничего серьезного — общее ослабления организма. Видимо, подумал Алексей, она была здесь вместе с сестрой. И лечилась, и приглядывала за ней. У Эмилии в «багаже» оказалось ранение позвоночника, и тяжелое сотрясение мозга.

На втором листе перечислялись лечебные процедуры, которыми надлежало привести Милю если не в идеальное, то хотя бы в приемлемое физическое состояние.

«Наших бы так лечили!» — со злостью подумал Маркин, аккуратно сложил папки на место, посмотрел на часы, и заторопился. Картина ему теперь была совершенно ясна. Нужно было действовать.

Он проскочил мимо охранника на входе, только молча кивнув ему, а вот рыжему пришлось объяснять долгую задержку.

— Женщине плохо было, — сказал Алексей. — Нужно было помочь.

Рыжий сплюнул в сторону:

— Ладно, иди. Но, вообще-то, поменьше шарься здесь. Тут контингент специфический. Я тебе просто по-человечески советую.

— Я хожу к Линде, — сухо ответил Маркин, сделав вид, что не обращает внимания на развязность охранника. — Мне остальные неинтересны.

— А зря… — протянул рыжий, и похабно подмигнул.

Алексей растянул губы в подобие улыбки, и ушел.

Глава 14.

Рано утром Алексей подошел к остановке, купил билет, и отправился в Симферополь. Микроавтобус ему понравился. Хотя «Мерседес» и был явно подержанным, однако выглядел он все еще неплохо. Наши автомобили в таком возрасте обычно превращались в откровенную развалину.

«Умеют же делать немцы технику!» — откровенно позавидовал им Маркин.

По дороге он уснул, а потому красивые виды Крыма остались вне его внимания. Вынырнул он из забытья уже около самого города. Потянулся, оглянулся…, а вскоре и приехали.

На остановке Алексей поймал такси. На всякий случай он назвал адрес не того дома, куда ехал, а ближайшего — вместо Пионерской, десять — Пионерскую, восемь. Ехать пришлось не очень долго. Таксист получил свои гривны, быстро пересчитал их, но никуда не уехал, а остался сидеть в машине.

Алексей зашел в подъезд дома номер восемь, и долго высматривал в щель, когда же таксист, наконец, уберется отсюда. Но тот, как назло, не торопился, долго курил, стряхивая пепел через окошко на асфальт, потом все-таки развернулся, и укатил.

Подождав, на всякий случай, еще несколько минут, непрерывно изучая в это время окружающую обстановку, Маркин вышел из чужого подъезда, торопливо перешел дорогу, вошел в дом номер десять, и поднялся на третий этаж.

Дверь явочной квартиры была обита старым черным дермантином, и явно нуждалась в ремонте. Однако глазок присутствовал. Алексей позвонил. В глубине квартиры что-то заквакало. За дверями послышался слабый звук шагов.

— Кто там? — раздался бодрый голос.

— Я по объявлению о продаже книг, — заученно ответил Алексей.

Дверь приоткрылась на цепочку. Из щели выглянул небольшой лысоватый мужичок. Таких типов еженедельник «СПИД-Инфо» называет скрытыми сексуальными гигантами.

— Это у вас продается дореволюционное издание Тараса Григорьевича Шевченко? — сказал Маркин условленную фразу.

— Как на Украине сейчас популярен Кобзарь! — воскликнул толстячок. И это тоже была условленная фраза — отзыв. — Заходите!

Алексей вошел. Прихожая была темна, и Маркин чуть было не стукнулся лбом об светильник, который свисал с потолка. Зато в самой комнате было очень светло, что особенно контрастировало с полутьмой в прихожей. Здесь громко тикали настольные часы, а возле подоконника в клетке сходил с ума зеленоватый волнистый попугайчик. Однако, тем не менее, почему-то пахло все-таки кошками.

— У меня дело к Володе, — сказал Маркин.

Толстячок ничего не ответил, а взял стандартный лист бумаги размера А4, и ручку. Затем написал на нем мелким почерком:

— «Что вам нужно».

Листок и ручку он пододвинул к Алексею. Тот начал быстро писать.

— «Мне нужен пистолет с глушителем. Такого размера, чтобы удобно было носить в небольшой сумке. И еще нужна спецтрубочка. Володя знает, какая. Срочно».

Молчаливый собеседник прочитал написанное, и кивнул. Однако Маркин снова взялся за ручку.

— «Пусть скажут, нужно ли сохранять пистолет, или можно от него избавиться»?

Толстяк кивнул, попросил жестом ручку, и начала писать сам.

— «Завтра утром — около 11 часов — придете на железнодорожный вокзал. Сядете на скамейку возле киоска «Морской бриз». Сейчас я дам вам сумку. Приедете с ней. Рядом с вами сядет человек с такой же сумкой. Он отойдет. Возьмете его сумку, и спокойно уйдете. Там все будет — и оружие, и указания».

Алексей прочитал и кивнул. Толстяк взял бумагу, щелкнул зажигалкой, и сжег листок над пепельницей.

— Не хотите взглянуть на само издание? — громко сказал он.

— Хочу, — ответил Алексей.

Хозяин квартиры поднялся с кресла, подошел к книжному шкафчику, и вернулся с книгой.

— Кобзарь. Тысяча девятьсот одиннадцатый год. Типография М.Н. Кушнерева, — прочитал Алексей вслух. Потом добавил:

— Дороговато просите! Нет, не пойдет!

— Ну, на нет, и суда нет! — ответил владелец — библиофил. — Когда все-таки передумаете, заходите. Всегда рады вас видеть.

Они пожали друг другу руки, Алексей вышел, и быстрым шагом спустился по лестнице. В какую сторону ему нужно было идти обратно на вокзал, он не имел ни малейшего представления. Улица была почему-то пуста. Маркин пожал плечами, и пошел наугад. Времени у него было еще очень много…

Этим вечером Линда была одна. Слегка похолодало, с моря дул пронизывающий свежий ветерок, и она куталась в какой-то белый пуховый платок, который, конечно, на летнем жарком юге выглядел не вполне уместно. Впрочем, женщине с таким характером, что мог сразу почувствовать любой человек мужского пола, было абсолютно все равно, что подумают об этом окружающие. Есть такие люди, которые не обращают внимания на мнение других, и как-то так часто получается, что это другие начинают судорожно переживать, что же именно эти люди подумают об них самих? Такова была и Линда. И в этом тоже была ее особо притягательная сила.

Алексей не стал подходить к ней сразу. Сначала он приостановился за углом, и попытался рассмотреть девушку, как будто видел ее в первый раз.

Она была рассеяна, и чем-то озабочена. Волосы свободно трепал ветер, кидал их на глаза, и Линда периодически смахивала пряди с лица. Потом она поднимала голову, и осматривалась вокруг, словно кого-то искала. «Меня ищет?» — подумал Маркин. — «Как же так? Теперь я точно знаю, кто она такая, а все равно мне в это совсем и не верится. Она красивая живая девушка. У меня с ней хорошие, даже можно сказать близкие отношения… И в то же самое время, это враг. Попади я ей на прицел там, в Чечне, и она не задумываясь постаралась бы отправить меня на тот свет… Или она может ответить мне, что здесь нет ничего личного, а только бизнес? А вот интересно, она убила бы меня сейчас, если бы узнала, кто я такой на самом деле? Или нет? Или просто сказала бы своим друзьям — дудаевцам? Или пожалела и промолчала бы? Я не знаю ответов на эти вопросы… И все-таки, как мне поступить с ней? Именно с ней?».

Алексей перестал прятаться, и быстрым шагом подошел к Линде.

— Привет! — сказал он немного преувеличенно бодрым тоном. — Как дела? Наверное, заждалась? Как-то странно, но ты всегда оказываешься здесь раньше меня! Мне, право, уже становиться неудобно.

Линда почему-то даже не улыбнулась.

— Извини меня за вчерашнее… Миля… Она часто ставит меня в дурацкое положение… Я ее просила, чтобы она вчера воздержалась от… Но она меня никогда не слушается. Она старшая сестра… В общем, извини.

— Конечно, конечно, — забормотал Маркин. — О чем речь? Я уже выбросил это из головы. Не было этого и все.

— Да?… Ну, ладно, — кротко ответила девушка. — А теперь пойдем к тебе. Здесь холодно, сыро, и я давно уже не была в твоей постели.

Вместо ответа на такую откровенность Алексей взял лицо девушки в руки, и крепко поцеловал ее. Она же целовалась, не разжимая губ.

— Пойдем скорее, мне холодно, — повторила она, слегка отстранившись.

Они поднялись от набережной наверх, купили по дороге курицу, зажаренную на гриле, бутылку вина, и закрылись в номере у Маркина. Особо не разговаривая, а так, перебрасываясь ничего не значащими словами, они съели курицу, выпили вино, и просто переглянувшись, без слов, начали раздеваться.

Сегодня главной в постели была Линда. Она определяла и позу, и ритм, и время отдыха, и степень близости. То была нежной как шелк, то внезапно холодела… То сношалась так, как будто это был последний секс в ее жизни.

Как бы то ни было, Алексей был очарован. Никогда до этого он не получал такого удовольствия. Впервые, лично для себя, он понял, что не всегда настаивать и овладевать — это вершина доблести и удовольствия. Неожиданно оказалось, что уступать и подчиняться может быть не менее приятно. И если честно, намного менее утомительно.

Они так и уснули, крепко сплетясь телами, и не отпуская друг друга из объятий до самого утра.

Глава 15.

Маркин открыл чемоданчик.

Внутри оказались пистолет с глушителем, такой, какой Алексею и хотелось, («И как только они угадали», — подумал он), четыре упаковки патронов, трубочка для духовой стрельбы, несколько отравленных стрел, и две таблетки. На самом дне лежала записка.

«Это презент для поднятия боевого духа. Мы о тебе помним. Володя».

Алексей осмотрел таблетки. Это были средства для вхождения в боевой транс. Приняв такой препарат, человек начинал ощущать весь мир резче и четче, внимание концентрировалось, любая боль отступала, возрастала координация движений, и исчезало чувство страха. Со стороны Володи это был хороший подарок.

Но вот фраза «мы о тебе помним»… Что она означала? Маркин слегка задумался, но решил, что вкупе с незапланированным подарком это могло означать только одно — что о нем помнят с теплотой, и на него надеются.

Он перевернул записку. На оборотной стороне также оказался текст.

«После выполнения задания немедленно выезжай в Феодосию и направляйся в Москву. Спроси билеты на свое имя. Они будут в любом случае. Сильно не светись. В Москве тебя будут ждать».

— Ну, вот и все! — сказал вслух Алексей. — Кажется, для меня курортный сезон заканчивается. Пора закругляться.

Маркин оглядел свою комнату, к которой, как оказалось, он успел прилично привыкнуть. Еще бы — после перемещений по убежищам и общежитиям это почти смело можно было назвать его домом, куда хотелось прийти после трудного дня.

Алексей собрал все свои вещи в сумку. Потом посидел на кровати. Затем надел легкую джинсовую курточку. Выглядевшая как обыкновенная джинсовка, это курточка была сделана из пуленепробиваемого материала, и снабжена всяческими кармашками и ремешочками, позволявшими наполнить ее массой оружия, боеприпасов и прочих полезных мелочей.

Снарядившись по полной программе, Маркин проверил, как все это будет держаться, выхватываться, выдергиваться, расстегиваться и застегиваться. Он остался вполне доволен проверкой. Все действовало идеально.

Вчерашнее получение оружия прошло просто и буднично — в полном согласии с порядком, доведенным до него толстячком — библиофилом. Единственная мелочь, которая не была предусмотрена — это то, что некий торговец книгами почти перед самой посадкой все-таки чуть ли не силком заставил Маркина купить мерзкий отечественный боевик.

Книгу Алексей засунул себе за пазуху, а уже в автобусе переложил ее в сумку. Сейчас же он достал пакетбук, и бегло просмотрел содержимое. Некая группа отмороженного советского спецназа выкрала огромные деньги партии, и демократически настроенный бывший агент КГБ совместно с благородными агентами ЦРУ ловко с ними расправился, и вернул деньги народу. Какому народу — российскому или американскому, в книженции почему-то не уточнялось. Да и кто имелся в виду под российским народом, кстати, тоже.

Отпечатано сие было, как ни странно, в городе Минске. Это вызвало к памяти случайно услышанную жалобу одного полковника. Тот, в пьяной откровенности, рассказывал другому полковнику, что хотел было устроиться на должность в министерстве обороны Республики Беларусь, и почти устроился, но вдруг выяснилось, что, несмотря на его не вполне русскую фамилию, он все-таки русский, и тогда ему не очень вежливо отказали, пояснив, что в Белоруссии должны жить только белорусы.

«Боже!» — подумал тогда еще Маркин. — «И эти тоже! Что этим-то мы сделали плохого? Что отдали Вильно не им, а литовцам? И он превратился в Вильнюс?».

И еще тогда тот же самый полковник также сказал, что прав был Александр Третий, когда сказал, что у России есть только два союзника — это ее армия, и ее флот. А все остальные… И что так как теперь нет ни флота, ни армии, страна, наверное, окончательно погибла.

Алексей тогда удивился про себя: «Ну почему же? Мы-то, например, есть!». Потом понял…

Встречи с Линдой сегодня не было. Маркин сказал ей утром, что у него в Симферополе есть армейский сослуживец, и что он хотел бы его навестить с ночевкой, если она, конечно, не против.

Линда не была против. Она даже проводила его до остановки, дождалась вместе с ним автобуса, и только поцеловав перед отъездом, ушла на свои лечебные процедуры. Алексей долго, насколько позволяло ему стекло автобуса, смотрел ей вслед, думая, что и эта замечательная округлая попка, и высокая грудь еще сегодня ночью были у него в руках…

Маркин поставил свои часы-будильник на три часа утра, еще немного помусолил написанную удручающе убогим языком книжку, и с помощью аутотренинга заставил себя уснуть…

Пробудился он за одну минуту до того, как будильник должен был сработать. Алексей отменил звонок, быстро поднялся, умылся, сделал несколько разогревающих мышцы движений.

Затем он снарядился, проглотил таблетку — подарок Володи, дождался начала ее действия, и вышел…

В Коктебеле был тот ранний час, когда ночная жизнь уже успела закончиться, а утренняя еще не успела начаться. Маркин бесшумно скользил по улицам и аллеям, не встречая ни одной живой души. Все спали.

Перед санаторием Алексей приостановился. Он напряг зрение, и рассмотрел рыжего охранника.

«Хорошо!» — улыбнулся Маркин. Он подошел к будке.

— Эй, рыжий, привет! — сказал он не так громко, чтобы его можно было услышать ненужным лицам, но и не так тихо, чтобы его не услышал охранник.

— Чего?! Это ты?! — рыжий удивился так, что разинул рот.

Алексей улыбнулся до ушей, выхватил трубочку с заранее заправленной стрелой, и выстрелил.

Стрела попала в шею, и пока охранник, закатив уже мертвые глаза, сползал по стене, его убийца заправил оружие, выдернул стрелу из шеи убитого, и проскользнул на территорию корпуса.

Все тем же пружинистым, четким и бесшумным шагом он направился прямо к входу в корпус. Стеклянная дверь была закрыта. Маркин подошел к дверям, и посмотрел через стекло. Охранник спал, широко открыв рот. Дверь запиралась на ключ. Маркин достал отмычку, немного поработал, осторожно открыл двери, подошел к охраннику, и также выстрелил в него из трубочки. Потом снова забрал использованную стрелу, снова заправил свое духовое оружие, и пошел давно знакомым маршрутом наверх — туда, где спали отдыхающие боевики.

Глава 16.

«Как же мне попасть в комнаты? А если они закрыты изнутри? Не могу же я выбивать двери? Мне нужен кто-то, кто будет открывать двери за меня? Кто?… Ну, кто? Сейчас я что-нибудь придумаю. Я кого-нибудь найду. В крайнем случае, буду стрелять через двери. Патронов у меня хватит, а двери здесь тонкие — я помню».

Однако, что вызвало у Алексея недолгое изумление, на этаже дежурила медсестра. Она опешила, увидев незнакомого человека с пистолетом в руках. Но раскрыв рот, завизжать не успела — Маркин могучим прыжком перемахнул сразу несколько ступенек, и зажал ей рот рукой.

Медсестра была симпатичной: черноглазой, черноволосой, румяной, с пухлыми губами и ямочками на щеках. «Неспроста ты на этом этаже дежуришь!» — подумал Маркин, и, как очень скоро выяснилось, не ошибся.

— Слушай, милая, — сказал Алексей медсестре. — Я сюда пришел не по твою душу, а по души тех тварей, что живут сейчас на этом этаже. Это не твое дело. Я тебя убивать не собираюсь. Но ты мне поможешь. И если ты мне поможешь, то я оставлю тебя в живых.

Он приставил дуло пистолета ей к виску:

— А вот если ты не будешь мне помогать, то я тебя убью прямо сейчас. Чтобы ты мне не мешала. Понятно излагаю?

Медсестра закивала головой. Зубы у нее стучали от страха.

— Успокойся, — попросил ее Маркин. — Успокойся. Перестань трястись, и стучать зубами… А то я тебе их сейчас выбью. Понятно?

Девушка сглотнула, и стучать зубами перестала.

— Слушай меня внимательно! Сейчас мы с тобой будем подходить к каждому номеру, и ты тихим голосом, чтобы не разбудить, не дай тебе Бог, остальные номера, будешь вызывать по именам одного из постояльцев. Чтобы они открыли. Что ты будешь говорить, придумывай быстро прямо сейчас. Мне все равно — что. Лишь бы открыли. Если они не откроют, то пеняй на себя. Понятно?

Маркин осторожно убрал ладонь с ее рта.

— Да, — сказала она. — А можно вы меня просто отимеете, и отпустите?

— Что?! — опешил Маркин. — А ну пошла вперед, если жить хочешь.

Он зашел ей за спину, обхватил левой рукой под груди, а правой держал пистолет у ее виска.

— Вперед, — тихо сказал он.

Они, передвигаясь как многоногое, но неуклюжее насекомое, подошли к первой двери.

Девушка осторожно, видимо помня предостережения Алексея, и ощущая холод оружия около своей головы, постучала в дверь:

— Мага, открой мне. Я соскучилась.

За дверью, заворочались, раздались сдавленные смешки, послышалось что-то вроде — «…поделился бы…», и дверь медленно приоткрылась. Этого вполне хватило Алексею, чтобы сильно толкнуть дверь, переместиться вправо из-за спины своей заложницы, и сделать два приглушенных выстрела.

Один из постояльцев рухнул головой в номер, а второй даже не успел поднять голову с подушки.

— Следующий, — сказал Маркин медсестре.

Он ожидал от нее нечто вроде нервного шока, истерики, и уже готовился принять меры… Но взглянул на нее еще раз, и понял, что кричать эта умная девушка не будет. Увидев, как он стреляет, она предпочла перейти на его сторону.

— Это тебе зачтется, — сказал ей Алексей. — Если все сделаешь как надо, получишь хорошую сумму.

Девица кивнула. Маркин улыбнулся про себя. «На жадину не нужен нож — ему покажешь медный грош…». Главное, чтобы она не вспомнила другую мудрую мысль — «на дурака не нужен нож — ему в три короба наврешь…».

У Маркина сложилось впечатление, что медсестричка обслужила на этом этаже практически всех. По крайней мере, те же самые слова, только с заменой имени, что она произнесла у первого номера, действовали безотказно. Убийства стали похожи на конвейер. Девушка уже сама отклонялась влево, открывая Маркину пространство для успешной стрельбы. И он не промахивался. Еще бы: отличная школа, упорные тренировки и чудо-таблетки.

Последний номер, к которому они подошли, был номер Линды.

Здесь вышла легкая заминка. Медсестра слегка прокашлялась, аккуратно постучала, и, дождавшись ответа — «Кто там?» — сказала:

— Линдочка, тебя Эдик зовет.

— Чего ему приспичило в такую рань?

— У него опять приступ. Плохо ему. Он тебя зовет.

За дверьми что-то зашелестело, заскрипело, дверь приоткрылась…

Маркин втолкнул туда медсестру, выстрелил в спящую Эмилию, и направил пистолет Линде в лоб.

Она даже не вздрогнула. Хотя нет — вздрогнула на долю секунды, но мгновенно взяла себя в руки.

— Что-то подобное я подозревала, — спокойно сказала она. — Но не верила.

А потом обратилась к медсестре, словно Цезарь к Бруту:

— И ты, Галка?

— Нет, — ответил за нее Алексей. — Это я ее заставил.

Левой рукой он выхватил свою безотказную духовую трубочку, и выстрелил в медсестру. На это ушли секунды. После этого Маркин смотрел только на Линду.

— Ты меня убьешь? — по-прежнему спокойно спросила она.

— Да… Но сначала я хочу услышать от тебя ответ на один вопрос. Зачем ты убивала русских? Что мы тебе сделали плохого?

Линда злобно усмехнулась, и на мгновение ее милое личико превратилось в маску демона:

— Помнишь, я говорила тебе, что мои родители погибли в автокатастрофе по вине пьяной компании? Так вот. Вся эта компания были русскими. Вы лишили меня родителей. Я убивала ваших солдат. Мы, наверное, квиты.

— Точно, квиты, — ответил Маркин, и выстрелил. Он слегка перевел дух, потом вытащил специальную ткань, протер пистолет, и вложил его в руку медсестре, а все оставшиеся патроны отсыпал ей в карман. Духовую трубочку он вложил в руку Линды. Смотреть на ее мертвое лицо, с маленькой дыркой во лбу он не стал. На всякие сантименты элементарно не было времени.

Алексей распахнул окно, перебрался наружу, и, воспользовавшись кирпичным выступом на стене, скользнул к пожарной лестнице. Она заканчивалась в паре метров от земли, но, конечно, для Маркина это никакой трудности не представляло.

На все про все ушло не так уж и много времени. Выходя прямо через ворота, Алексей увидел, что рыжий охранник сидит во все той же позе, какую ему придал Маркин.

— Извини, братан, — сказал Алексей. — Ничего личного. Это просто война, а ты встал не на ту сторону.

Маркин через платок положил в карман охранника несколько сотенных долларовых купюр.

— Пускай поломают голову, — весело сказал он сам себе. Ему не было жалко этих денег. Зато теперь точно будут думать, что эти деньги Рыжему заплатили за вход на территорию. Пусть покопаются в этом направлении. Ну их!…

Еще через полчаса муж хозяйки, за двойную цену уже вез Алексея в Феодосию. Заплатив им еще за один день, и объяснив, что в Москве у него неожиданные, но страшно срочные коммерческие дела, он добился полного взаимопонимания. Водитель даже не успел толком умыться, но интересы клиента для него были превыше всего.

На вокзале Маркину, действительно, только и потребовалось назвать свою фамилию, как для него тут же чудесным образом нашелся билет на место в спальном вагоне. Сунув кассирше плитку еще московского, сохранившегося в вещах, шоколада, он даже удостоился теплой улыбки и пожелания самого счастливого пути…

«Тебя ждет новое задание, Олег — Алексей, не забывай об этом!» — пели колеса…

Нет, он не забывал об этом. Но перед глазами стояло лицо Линды. Улыбающееся и хмурящееся. Живое и мертвое.

Чувствовал ли Алексей радость от успеха? Нет. Чувствовал ли он горе от потери? Нет.

Опустошение — вот что им владело сейчас. Опустошение и печаль…

Так каменеет сердце.