Месть карьерского оборотня

Глава 23

— Проходите, Евдокия Андреевна, уж извините, что на кухню вас приглашаю, да мы там с Танюшей сидим, ждем…

— Это вы меня извините, Федор Петрович, что потревожила так поздно. Вам, наверное, завтра на работу?

— Дети главнее, Евдокия Андреевна. Да ведь и вам завтра на работу, все ж мы…

— Вот и я про то же. Невмоготу сидеть и ждать, где они, да что с ними.

— Ой, Евдокия Андреевна… — второй раз за этот вечер испугалась Таня Соколова, совсем забыла, что она уже не школьница и грозный завуч ей не указ. — А мы тут…

— Налей и мне, Таня, — сказала Евдокия Андреевна, присаживаясь на стул. — Ромку ждешь?

— Да, он тоже побежал… помогать Потапову, то есть вашему сыну.

— И какого черта, не пойму? Чем он может помочь Ивану?

— Вот и я о том же, Евдокия Андреевна, мы вместе с Танюшей сидим тут, думаем… Ничего понять не можем, а что же делать? Только ждать…

— Уютно у вас тут, Федор Петрович. Я тоже сидела дома, ждала, чувствую — невмоготу, дай, думаю, наведаюсь к родственникам. Я же ничего не знала, соседка сказала, что Катю, наверное, похитили.

Таня налила вина завучу, все еще опасаясь, что та станет распекать ее за распитие спиртных напитков, хоть она уже пила кофе. Но нет, пожилые люди чокнулись, выпили без тоста.

— Я сейчас еще закуску принесу, в холодильнике есть курица, — сказал Федор Петрович и убежал в дом.

— За Романа собираешься? — напрямик спросила Евдокия Андреевна.

— Собираюсь, но родители хотят, чтобы я в университет поступила… Даже и не знаю, что делать.

— Делай то, что считаешь нужным. Я армавирский пединститут заочно оканчивала, мужа сюда направили, ну и я с ним. Ивана родила и, как видишь, не пропала.

— Правда? — обрадованно сказала Таня. — Ой, Евдокия Андреевна, вы прямо… как бальзам на душу. Я и сама думаю, что заочно — самое то…

Пожилая женщина устало усмехнулась.

— Да все же видели в школе, что ты неравнодушна к Роману, ну а если и он к тебе — что может быть лучше? Роман в последнее время стал просто замечательным парнем. Работает, не хулиганит, взялся за ум.

— Я тоже так думаю…

Мобильник на столе зазвонил неожиданно резко. Таня взяла трубку.

— Ну что тебе, пап? Когда вернусь? Достал ты меня уже своими вопросами! Ты знаешь, что Катю Потапову похитили бандиты? Роман помогает Потапову, а мы тут с Федором Петровичем сидим и ждем. Будешь орать — я совсем не приду домой, понял? Федора Петровича тебе не дам, он и так весь расстроен. Евдокия Андреевна тоже с нами, понял? Нет, приезжать не надо, я в порядке, а вот Катя и Роман… Иван тоже… Мы тут сидим и ждем. Все, больше не звони, я сама.

Таня выключила аппарат, бросила его на стол. В это время в кухню вошел Федор Петрович с холодной жареной курицей на тарелке.

— Вторая Катерина, — сказала ему Евдокия Андреевна.

— Таня?

— Ну а кто же? По-моему, лучшей девушки для вашего Ромки и предположить трудно, Федор Петрович.

— А я и не предполагаю. Вот курица, правда, холодная, если хотите, разогреем…

— Сойдет и холодная. Танюша, налей-ка еще. Ох, что-то тревожно у меня на сердце… Катюша в положении, а Иван, так прямо озверел… Что ж это за гады такие?

— А Ромка тоже помчался помогать… — всхлипнула Таня.

— Будем держаться, будем надеяться, — с горькой улыбкой сказал Федор Петрович.

Иван быстро подошел к двери хаты, изрешеченной автоматными пулями, толкнул ее. Дверь была не заперта и легко открылась. Резкий запах свежей крови ударил в нос. Краем глаза Иван заметил трупы на глиняном полу хаты, но главное — прямо перед ним стоял страшный зверь с красными глазами, тот самый, который пытался его убить в доме Леонида Поликарповича, в которого выпустил всю обойму — и хоть бы что, а потом в старом карьере… Его Иван ни с кем не мог спутать и поднял пистолет, в стволе которого была первая серебряная пуля. Но зверь смотрел спокойно.

— Ты кто? — спросил Иван. — Ты… что все это значит?

Громадные лапы, тупая морда, наполовину красная от человеческой крови, жуткие красные глаза… И — тишина в ответ. Малейшее движение, и Потапов бы выстрелил, но зверь просто смотрел на него, и в его взгляде не чувствовалось злобы. Он словно хотел сказать — видишь, как я помог тебе?

И это Иван понимал отчетливо. Ему ли не знать, как он выглядит, когда хочет убить! Сейчас — не хотел. Его не хотел убить, а бандюков растерзал так, что…

— Зачем ты это сделал? Хотел помочь мне? Кто ты? — негромко спросил Иван, чувствуя, как гулко колотится сердце в груди.

Зверь резко повернулся и в два прыжка вылетел из хаты в то же самое окно, через которое проник сюда. Теперь проем стал значительно шире, часть саманной стены и правда была проломлена. Иван не стал стрелять в него. Этот зверь не был его врагом, скорее наоборот, помогал.

— Катя! Катюша! — крикнул Иван.

— Ваня, я здесь, в погребе! Они ничего плохого мне не сделали, но хотели, чтобы я вышла, а я не стала, спряталась. Они стреляли, но не могли достать меня. Что там случилось, Ваня?

— Все хорошо, Катюша, милая моя… любимая… Подожди, сейчас я тебя вызволю.

Потапов только теперь смог оценить обстановку в хате. Вот Краснуха, горло перерезано, как у Мошки и Гусляра. Вот пожилой армянин, вероятно, Ашот — то же самое. А два здоровенных мужика — телохранители, рядом с ними валялись автоматы. Оба превратились в куски кровавого мяса…

Это ж какую силу нужно иметь, чтобы так ударить когтем? И какую скорость, чтобы управиться с четырьмя, трое из которых вооружены? Хотя… пули ему нипочем, это же понятно…

В углу сидел Качура, с синяками на морде и ртом, заклеенным скотчем, глаза у него едва не вылезали из орбит от ужаса, сдавленное мычание нарушало зловещую тишину. Его Иван не стремился освобождать, но… это ж какое понимание нужно иметь, чтобы не тронуть хозяина хаты?! Сообразить, что Качура не помогал бандитам, за то и пострадал?

— Ваня, я была дурой, я люблю тебя, прости меня, Ваня! — кричала из погреба Катя.

— Я тебя тоже люблю, Катюша, пожалуйста, успокойся, я спущусь к тебе. Все самое страшное позади, я иду к тебе.

Иван открыл деревянную дверцу погреба, спрыгнул вниз, обнял жену.

— Ва-ань, тебе еще нужна такая дура? — всхлипывая, пробормотала Катя, обнимая его.

— Только такая дура мне и нужна. Что они с тобой делали?

— Да ничего. Спросили, где наркотики, а я откуда знаю? Сказали, посиди в погребе, подумай. Кстати, Качура возмутился, сказал, чтобы немедленно уезжали, но его, кажется, побили. Он не виноват, Ваня…

— Ты себя нормально чувствуешь?

— С таким-то мужем? Да просто отлично.

Она страстно поцеловала его в губы, потом отстранилась, глядя влюбленными глазами. Иван на мгновение снова прижал ее к груди, замер, жадно вдыхая знакомый аромат каштановых волос.

— А теперь слушай меня внимательно. Ты не должна видеть, что там творится, поняла?

— Почему, Ваня?

— Потому что ты в положении.

Потапов достал из заднего кармана джинсов носовой платок, завязал Кате глаза и подтолкнул ее к лестнице. Когда она выбралась из погреба, он тут же оказался рядом, обнял ее и торопливо вывел из хаты.

— Вань, а что там такого страшного, а?

— Потом расскажу, когда родишь.

— Ладно, только не забудь.

Иван вывел Катю из хаты, снял платок с ее глаз. Навстречу шагнул Дунайцев.

— Что с Володькой?

— Надеюсь, обойдется. Ранение в грудь, но был в сознании. Спрашивал, освободили Катю или нет.

— Он такой замечательный парень… — сказала Катя.

— Я его засунул в «уазик» и велел водителю рвать в райцентр. Надеюсь, довезет. А что там, в хате?

— Трупы, — сказал Потапов и вспомнил, что Качуру так и не развязал, сидит, бедолага, в углу, с губами, замотанными скотчем, и мычит…

— Качура не козел, его он не тронул. Пойди освободи мужика, мне было не до него, сам понимаешь. Заодно и сам посмотришь, потом не будешь стонать — не верю…

— Я давно уже верю.

— Кто тронул, Ваня? — спросила Катя.

— Потом все расскажу тебе, моя ревнивая девушка. А пока — успокойся, дыши полной грудью. Дождь идет, но это все же лучше, чем сидеть в доме отца.

— Кто бы сомневался! — сказала Катя и снова обняла Ивана.

Дунайцев нерешительно шагнул в сторону хаты, остановился. Идти внутрь не хотелось, кто знает, как далеко ушел зверь, а у него ведь нет специальных пуль в обойме!

Он вошел посмотрел и тут же отвернулся, содрогаясь в рвотных конвульсиях. Потом, вытерев ладонью влажные губы, разрезал веревки, вытащил Качуру из хаты. Уже на воздухе сорвал скотч с губ Качуры, толкнул его вперед, к Ивану, а сам остановился, с трудом сдерживая рвотный спазм.

— Дьявол, настоящий дьявол… — бормотал Качура, тело его тряслось, как будто в задницу всадили отбойный молоток.

Он рухнул на сырую землю, дергаясь в конвульсиях. Иван подошел к нему, наклонился, хлопнул по плечу.

— Вставай, Качура, все нормально.

— Дьявол, дьявол… — зарыдал Качура.

Катя внимательно посмотрела на мужа.

— Ваня, ты мне все расскажешь сегодня же, когда вернемся домой, — решительно сказала она.

Иван с улыбкой посмотрел на нее. Это его жена! Столько всего перенесла, а сохранила самообладание и уже вовсю командует им. Так приятно было понимать это. Раз командует — значит, все в порядке.

На шоссе послышался вой милицейских сирен, Дунайцев облегченно вздохнул, Иван и Катя одновременно обернулись, только Качура никак не отреагировал, по-прежнему судорожно дергался на сырой земле и бормотал о дьяволе.

К дому направлялись черная «Волга», микроавтобус со спецназовцами и машина «Скорой помощи». Через минуту весь кортеж остановился у хаты стрелочника. Спецназовцы выскочили из машины, заняли позиции вокруг хаты, а из «Волги» вышел подполковник Новоселов в сопровождении экспертов, подошел к изрядно промокшим и грязным милиционерам.

— Что за дерьмо, Потапов?! — грозно спросил он. — Ты вызываешь опергруппу в поселок, а сам едешь непонятно куда! Такая самодеятельность ни в какие ворота не лезет! Из-за нее парня ранили!

— Товарищ подполковник, ситуация вынудила нас поступить именно так, — сказал Дунайцев.

Новоселов задержал взгляд на Качуре, потом посмотрел в сияющие глаза Кати, усмехнулся, покачал головой.

— И чем похвастаешься, капитан? — спросил он Дунайцева.

— Ничем, — ответил за него Потапов. — Идите в хату и смотрите сами. А меня отвезите домой, я не следователь. Все, что нужно, расскажет Вася.

— Меня и твое мнение интересует.

— Сергей Васильич, Катя в положении, после того, что ей пришлось вынести, всякое может быть, — вступился за друга Дунайцев. Понимал, что говорить о звере в присутствии Кати нельзя. — Да и сам Иван весь мокрый и грязный.

— Ты тоже, Вася. Так что, они нам не нужны? Показания-то снять надо…

Дунайцев уже пришел в себя.

— Сергей Васильевич, это деликатное дело. Отправьте Ивана с Катей домой, и спецназ тоже. Я все объясню.

— Ты чего темнишь, Вася? — нахмурился Новоселов.

— Оставьте только тех экспертов, которые преданы вам. Отвечаю за свои слова, — зашептал Дунайцев, наклонившись к уху начальника.

Подполковник наморщил лоб, потом согласно кивнул, приказал водителю своей «Волги» отвезти Потапова с женой домой и немедленно возвратиться. Потом властным жестом отправил микроавтобус со спецназовцами, машину «скорой» тоже и повернулся к Дунайцеву. Его взгляд красноречиво говорил, что если капитан что-то скрывает, пожалеет об этом уже сегодня!

— Я слушаю, Вася, — жестко сказал он.

— Качуру видите? Он не хотел принимать бандюков…

— Понимаю. Шок у мужика.

— Дело не в этом. Его били, да. Но посмотрите внимательно.

— Дьявол, дьявол прилетел, всех убил…

— И что это значит? — наморщил лоб Новоселов.

Два эксперта внимательно смотрели то на шефа районной милиции, то на корчившегося в судорогах Качуру.

— Пойдемте, товарищ подполковник, — сказал Дунайцев, шагая к двери хаты.

— Работайте с задержаным, — приказал экспертам Новоселов и пошел следом за Дунайцевым.

Те вздернули Качуру на ноги, отвели на обочину, посадили на сырую желтую траву. Допрашивать трясущегося хозяина хаты было бессмысленно. Дунайцев остановился у двери, изрешеченной автоматными очередями.

— Товарищ подполковник, вы не верили в существование оборотня…

— Ты чего мелешь, Вася?! — рявкнул Новоселов. — Туфту мне впаривать будешь тут?

— Нет. Но он был здесь, я сам видел его. Нас не тронул, даже Качуру не тронул, потому что тот сопротивлялся бандюкам, не хотел… Посмотрите сами, товарищ подполковник.

Новоселов с подозрением взглянул на Дунайцева, ногой толкнул дверь и вошел в хату, но тут же выскочил оттуда, как будто кипятком ошпаренный. Уставился на Дунайцева. А тот уже полностью пришел в себя.

— Это… это что, мать твою… — бормотал подполковник.

— Он, Сергей Васильевич, сами понимаете, ни один человек не мог бы такое сделать… И я думаю, не следует это афишировать. Характер ранений идентичен тем, которые были нанесены в Карьере. Он уничтожал бандитов, но никого из нас не тронул. ФСБ засекретило данные о нем, вы не верили, но теперь…

— Вася, ты чего такое мне толкуешь?

— Вы все видели, все знаете. Афишировать это нельзя, ФСБ снова всех отстранит, хотя… большего не добьется. Он под нашим контролем, под вашим, товарищ подполковник. Но это нужно зафиксировать.

— И… что?

— Сжечь все дотла. Моя версия такая. Бандюки все облили бензином, во время перестрелки хата загорелась. Все. Наши эксперты спокойно выполнят свою работу, мы доложим о ликвидации крупной банды, которая терроризировала Карьер. ФСБ тут ни при чем, они поддерживают другого кандидата на пост главы районной администрации. Мы не дадим им козырную карту.

Новоселов мало-помалу приходил в себя. Посмотрел на дверь страшной хаты, покачал головой.

— Ты правда видел его, Вася?

— Как вас, Сергей Васильевич. Без него мы бы ни хрена не смогли сделать. У них автоматы, патронов завались, Володьку подстрелили… Катя у них в руках. Вы представляете, что было бы…

— Заткнись, Вася! Не представляю, а знаю. Но ты его видел?

— Вы тоже видели… не его, но…

— Это да. Но мы будем искать его. Именно мы! Петя! — Новоселов обернулся, властным жестом призвал к себе эксперта. — Из джипа возьми бензин, сжечь все тут на хрен!

— Но товарищ подполковник… Место преступления…

— Сжечь, я тебе сказал! И запомни — они сами все сожгли, операция была успешной, девушку освободили, бандюки уничтожены! Работай, мать твою! И запомни — все было так, как я сказал! А потом будем делать экспертизу. Если хоть слово где-то просочится…

— Все понял, товарищ подполковник! — кивнул эксперт.

— Бензину в джипе оставь. На нем поедете домой, но снимите там все, что можно. Ты понял, Петя?

Второй эксперт слышал разговор, тоже все понял без лишних слов. Качура никак не отреагировал, когда его хата запылала ярким пламенем, он все еще дрожал и бормотал только одно:

— Это дьявол…