Метачеловек. Как открыть в себе источник бесконечных возможностей

Человек погрузился в виртуальную реальность еще в доисторические времена, когда получил важное эволюционное преимущество – способность создавать симуляторы с помощью собственного разума. Мы уже не узнаем, когда именно это произошло и в чем была причина – если вообще была, но из всего многообразия видов именно человек получил эту способность и смог ее осознать. Только человек может осознанно влиять на свое будущее. Никто больше не рассказывает истории, убеждая себя в их правдивости. Наше прошлое таит в себе множество загадок. Неведомыми извилистыми путями мы дошли до того, что плотно увязли в этой симуляции, настолько убедительной она стала.

Тем не менее в ее работе то и дело происходят сбои, ведь из-за сильных потрясений мир тут же перестает казаться прочным и осязаемым. Например, когда умирает кто-то из наших близких или происходит катастрофа вроде урагана или пожара, это повергает нас в шок. И вот мы, не видя ничего вокруг, говорим себе: «Этого не может быть. Мне это снится» или «Жизнь потеряла смысл».

Со временем это состояние проходит, и окружающий мир снова становится реальным. Но не всегда. Например, некоторые люди после психотического эпизода[5] становятся шизофрениками и до конца жизни страдают от слуховых или визуальных галлюцинаций. Отказ верить в реальность происходящего может происходить не только из-за сильного шока. Многие мечтают о славе, богатстве или чем-то еще, и кому-то эти фантазии кажутся вполне осязаемыми. Или наоборот, мир может казаться нереальным, когда мы внезапно испытываем сильный прилив счастья.

И все же более 99 % времени материальный мир для нас абсолютно реален. Казалось бы, веское доказательство того, что наше восприятие объективно. Но это не так. Как ни странно, новейшие технологии дают нам возможность сравнить реальность с симуляцией. Стоит нам надеть очки виртуальной реальности, работающие благодаря искусственному интеллекту, как мы полностью погружаемся в симуляцию. Реалистичность трехмерной картинки обескураживает, и наше представление о реальности кардинально меняется. Если в симуляции вы стоите на узкой доске, подвешенной высоко над землей, то обманутый этим изображением мозг начинает думать, что вы действительно находитесь на большой высоте. Стоя на земле в полной безопасности, вы запаникуете и начнете терять равновесие.

Иллюзия виртуальной реальности возникает благодаря визуализации. Так и в жизни: вы верите в то, что видите, хотя на самом деле это абсолютно лишено объективности. Еще в начальной школе мы узнаем, что на самом деле солнце не встает на востоке и не садится на западе. Так почему же, когда квантовая физика говорит нам, что материя вовсе не является тем, чем кажется, мы все равно продолжаем цепляться за вес и твердость объектов физического мира, как за что-то неоспоримое? Станет ли пуля менее опасной, если вы осознаете иллюзию? Нет. И пуля, и остальной физический мир не изменятся. Но вы поймете, что все это – конечная точка процесса, который начинается в сознании.

Полностью приняв это, изменить свою личную реальность намного проще. Вы сможете обратиться к ее истокам и стать частью созидательного процесса. Для этого потребуется полностью переосмыслить собственный опыт, но зато вы получите возможности, которых у вас не было или почти не было. Конечно, вы не сможете превращать пули в вату, но считать, что у вас вообще нет власти над реальностью, неверно.

Основные принципы, на которых строится повседневная жизнь, гораздо менее строгие, чем мы думаем. Даже когда кажется, что мы безнадежно застряли в симуляции, у нас все же есть выход, и не один. Только это и имеет смысл.

Метареальность куда более реальна, чем любая симуляция. Ее короткие проблески нужно воспринимать как доказательство того, что мы можем жить в ней постоянно. Но вместо этого запутанность виртуальной реальности переворачивает все с ног на голову. Поэтому приведенные ниже истории о метареальности могут показаться вам странными и неправдоподобными. Но выход из симуляции начинается, когда вы начинаете сомневаться в иллюзиях, которым давно привыкли верить.

«Я что-то видел»

Рассмотрим один из ключевых аспектов виртуальной реальности. Думаю, каждый согласится с тем, что существование внутри тела – нечто совершенно нормальное, естественное и истинное. Но это идет вразрез с феноменом внетелесного опыта (ВТО), упоминания о котором встречаются во всех культурах на протяжении многих веков. Один из наиболее распространенных примеров – свет в конце тоннеля, который люди видят во время клинической смерти, например при сердечном приступе.[6]

Однако «свет в конце тоннеля» – сильно упрощенное описание опыта клинической смерти, уникального для каждого, кто через это прошел. В результате самого масштабного исследования на тему околосмертных переживаний, в котором приняли участие 2060 пациентов, ученые пришли к выводу, что смерть – это не моментальное событие, а процесс, который можно обратить вспять. Те, чьи сердце, легкие и мозг вновь начали работать во время реанимации, примерно в 40 % случаев помнят, что «видели что-то», пока были «мертвы».

Исследование получило название AWARE («Осознанность»). Им руководил британский реаниматолог Сэм Парния. Несмотря на убедительность результатов, вскоре выяснились подробности, поставившие формулировку «я что-то видел» под вопрос. Из 2060 «умерших» (исследование проходило с 2008 по 2012 год на базе 15 больниц при участии 33 ученых) 104 удалось вернуть к жизни. «Околосмертные переживания» в данном случае не совсем точная формулировка, ведь все они действительно умерли: прекратилась работа сердца и легких, а мозг в течение 20–30 секунд не проявлял признаков активности. Что касается гибели клеток, которая начинается после смерти, то она занимает несколько часов. Так вот, 39 % «оживших» помнят, что были в сознании, пока их мозг на самом деле не работал.

По мнению доктора Парнии, эти 39 % – лишь часть тех, кто испытал околосмертные переживания: остальные просто забыли о них из-за воспаления мозга, длящегося примерно 72 часа после клинической смерти, или под действием лекарств, использованных во время реанимации. Только 9 % описали нечто похожее на классический «свет в конце тоннеля» (всего опросили 101 человека). Воспоминания большинства пациентов были расплывчаты. Иногда они были приятными, иногда – нет.

Только 2 %, то есть всего двое, были полностью в сознании во время клинической смерти. Они наблюдали за своим телом как бы снаружи и слышали, как бригада врачей их реанимировала. Лишь один из них смог в точности и с подробностями описать, что происходило в палате в это время. Так что же это говорит нам о смерти?

Существуют разные мнения на этот счет. Скептики утверждают, что это исключительно физиологическое явление и что более совершенная техника могла бы зафиксировать активность мозга во время клинической смерти. Доктор Парния не исключает такой возможности. Главная цель его исследования – понять, как провести реанимацию так, чтобы в результате органы человека, и в частности мозг, не были повреждены. Однако он считает, что человек действительно может быть в полном сознании, даже когда его мозг не работает. Он приводит в пример Аристотеля и Платона. Если первый считал душу «формой тела», то второй утверждал, что она не ограничивается физической оболочкой.

Проект AWARE не подтвердил ни одну из этих точек зрения. Неудивительно, что и скептики, и энтузиасты остались при своем мнении (или при своих предрассудках). В то же время исследование стало важным шагом на пути к восприятию смерти как обратимого процесса и показало, что околосмертные переживания не универсальны и зависят от конкретного человека, поэтому о «свете в конце тоннеля» как таковом говорить не приходится. Я хочу подчеркнуть, что все мы творцы собственной смерти. Парния пришел к выводу, что ощущения людей во время клинической смерти зависели от их религиозных верований. Там, где христиане видели Христа, индуистам являлось нечто совершенно иное, а для атеиста в клинической смерти и вовсе не было ничего божественного.

То, что происходит, когда мы умираем, можно толковать по-разному. «Ожившие» были единодушны в одном: смерть – безболезненный процесс, которого не стоит бояться. А осознав, что их страх смерти был беспричинным, эти люди начинали иначе смотреть на жизнь. Многие, если не большинство, после этого приходили к выводу, что должны посвятить свою жизнь служению другим.

Исследование подтвердило, что во время клинической смерти что-то происходит, и я считаю это важным обстоятельством. Но разве можно пытаться решить проблему сознания, исследуя момент, когда человек находится между жизнью и смертью? Это то же самое, что спрашивать у выживших во время крушения самолета, что они чувствовали во время падения, пытаясь таким образом доказать существование гравитации.

В объяснении нуждается скорее повседневное сознание, нежели его экстремальные состояния. Я много раз говорил или даже спорил на эту тему с нейробиологами, но ни один из них не смог дать мне ответа на простейшие вопросы о сознании:

• Что такое мысль?

• Каким образом электрохимические процессы в мозге образуют слова, изображения и звуки?

• Почему невозможно предсказать, какой будет наша следующая мысль?

• Предположим, человек знает 30 тысяч слов. Как именно они в нем хранятся? Возьмем слово «кот»: есть ли в мозгу место, где лежат буквы «к», «о» и «т»?

Модель себя

Похоже, что таинственный свет, про который все говорят, – это просто отвлекающий маневр. Оказывается, мы не заключены в своем теле и можем запросто покидать его. В еженедельнике The New Yorker (номер от 2 апреля 2018 года) был опубликован интереснейший материал Джошуа Ротмана под названием As Real As It Gets («Реальность как она есть»). В нем сама идея существования исключительно внутри тела противопоставлена чистому сознанию.

Эти странные ощущения вскоре прошли, но воспоминания о них остались надолго. Метцингер стал выдающимся исследователем философии сознания. Он изучал природу ВТО (внетелесного опыта), который, согласно статистике, переживают 8–15 % людей, преимущественно в ночное время или после хирургических операций. И хотя Метцингер не сомневался в реальности пережитого им состояния (тем более что подобное не раз происходило с ним впоследствии), вскоре он начал замечать, что такое состояние подразумевает некоторые ограничения. Например, находясь за пределами тела, он не мог нажать на кнопку выключателя или, вылетев в окно, навестить свою девушку. Постепенно Метцингер пришел к удивительному выводу. Он открыл для себя теорию ментальных моделей Филипа Джонсона-Лэрда, который утверждал, что наши суждения о мире не носят логического характера. Вместо этого мы в зависимости от ситуации используем разные ментальные модели. «Когда вы пытаетесь понять, подойдет ли коврик в магазине к вашему дивану, вы не приходите к выводу путем рассуждений, а создаете в уме ментальное изображение комнаты», – объясняет автор статьи Ротман.