Металл и воля

Глава 12

Инструктор, наконец, появился — приехал на старом, проржавевшем «запорожце». Во двор его не загнал — поставил вплотную к покосившемуся забору. По внешности — обнищавший интеллигент, школьный учитель или научный сотрудник какого-то института. Бородка — клинышком, очки в железной оправе, потрёпанный костюм.

Причина появления в умирающей деревни, наверняка, тщательно отработанна, и заучена. Решил, дескать, переселиться из города в село. На фермерство не рассчитывает — заведёт коровёнку, парочку коз, пяток курей, посадит по весне картошку — не пропадёт!

После оформления аренды, специалисты начинили халупу датчиками, позволяющими видеть и слышать всё, что в ней происходит.

Вообще-то, слушать было нечего. Инструктор не интересовался здоровьем и настроением смертниц, не проверял их знания, полученные в учебном центре на Кавказе.

А вот увидеть удалось многое.

— Фатима, ты первая…

Смуглянка, не старше восемнадцати лет, покорно поднялась с табурета. «Интеллигент» застегнул на её талии начиненный взрывчаткой пояс шахида, высвободил два проводка.

Оперативники знали о подмене пакетов, мало того, сами проделали это, и всё же волновались. Вдруг инструктор разгадал подмену и начинил чёртов пояс настоящим пластитом, привезенным на старой колымаге? Тогда — десятки убитых, сотни раненных. И всё это ляжет на совесть организаторов операции. Не лучше ли прямо сейчас повязать сатанинского инструктора?

Нельзя! Хитроумный Хаттаб тут же обратится не к Кабану — к другому авторитету, который за вознаграждение арендует другой дом в другой деревне. Появится новая база, населённая новыми смертницами, приедет новый куратор, опекающий их. Ситуация выйдет из-под контроля, прогремят взрывы…

Приходится рисковать.

Рано утром инструктор сделал Фатиме укол. Объяснил — для подъёма настроения. На самом деле, введённое в вену зельё подавляет волю, превращает человека в робота. «Запорожец» долго не заводился — фыркал, выпуская из выхлопной трубы облачка серого дыма. Водитель терпеливо включал зажигание, запускал непослушный стартёр. В конце концов, добился своего — двигатель недовольно заурчал.

Оперативники передавали машину террористов из рук в руки. То за ней ехал неприметный пикап, то его сменяла запыленная «волга», то — микроавтобус. Так и довели инструктора и смертницу до цели — к оживлённому в этот час рынку на Автозаводской.

Покинув машину, Фатима медленно, автоматически переставляя ноги, пошла к торговым рядам. Инструктор следовал за ней на расстоянии двухсот метров. Правую руку держит в кармане, наверняка, на пульте с красной кнопкой.

Введенский долго колебался: брать террористов или не брать? Оба варианта влекли за собой и положительные, и отрицательные последствия. Ликвидировать очередное осиное гнездо — необходимо и правильно. В этом не может быть сомнений. Но, узнав о провале, Хоттаб заподозрит измену, исходящую из его окружения. Тогда станет опасным ещё одна поездка Мусы на Кавказ.

Оставить безнаказанной попытку взорвать покупателей и продавцов, отпустить с миром исполнительницу и её куратора? Мало ли что — взрыватель отказал, проводок оборвался. В запасе ещё две самоубийцы, они компенсируют первую неудачу.

А вдруг у посланца Хоттаба имеются и другие базы, с другими смертницами?…

Смертница подошла к скоплению народа. Остановилась, оглянулась. Двумя руками взяла проводки, поднесла их оголённые концы друг к другу. Цепь замкнулась, но взрыва не последовало Куратор явно растерялся, наверно, он изо всех сил нажимал на красную кнопку пульта.

— Не старайтесь, — вежливо посоветовал подошедший оперативник. — Взрыва не будет. Разрешите пригласить вас на небольшую беседу.

Я арестован?

— Пока нет… Разрешите поинтересоваться содержимым ваших карманов. Особенно — правого.

В приторной вежливости — плохо спрятанная издевка. Слишком много нервов израсходовали сыщики на слежку за террористом, часто переходя от надежды на благополучный исход к тревожному ожиданию чего-то упущенного, не предусмотренного.

Инструктор понял — попался. Сопротивляться — глупо. Единственная надежда на то, что суд учтёт добровольное признание и ему не придётся отбывать пожизненное заключение.

— Я сам… Вот пульт… А это таблетки, которые я должен был проглотить при провале… Поверьте, меня заставили, угрожали, избивали… Я был вынужден согласиться…

Смертницу увезли на скорой помощи. Она бессмысленно улыбалась, скручивала и раскручивала проводки на поясе. В психиатрической больнице с неё сняли взрывчатку и поместили в отдельную палату с зарешеченным окном. Возле палаты дежурил сотрудник органов, внутри — медсестра.

Инструктора допрашивал Воскобойников. Возле окна читал газету Введенский. Он присутствовал при допросе не потому, что не довеял Олегу — напряжённо вслушивался в испуганные признания посланца Хоттаба, искал в них полезные, необходимые для продолжения начатой операции факты и фактики.

Внешне допрос походил на обычную беседу случайно встретившихся людей. Обвиняемый не таился, не пытался что-то скрывать, наоборот, захлёбываясь от усердия, многословно признавался во всех своих грехах.

Он, действительно, не кавказец — албанец. Искателя приключений привело в банду Масхадова примитивное безденежье. Якобы, сил не было смотреть на голодных детей и страдающую жену. А вербовщик в таких ярких красках расписывал будущее воина за самостоятельность Ичкерии, что новобранец не устоял. Взорвёшь БТР — пачка баксов в награду. Застрелишь гяура в форме — ещё одна. Сработает фугас под школьным автобусом — плата наличными. Ликвидируешь чеченца, изменившего зеленному знамени, — получи!

Кровь и страдания остаются по другую сторону бытия, главное д деньги. Можно и семью поддержать и самому встать на ноги. Возвратится домой богатым человеком, откроет своё дело — магазин или небольшой ресторанчик, детей отправит учиться в Америку или в Англию.

Хоттаб заставил неофита учиться на инструктора. Сейчас в России все лица кавказского происхождения так или иначе находятся под подозрением. Гяуров можно понять — взрывы жилых домов, обрушения и пожары насторожили их. Ведь не все катастрофы можно списать на неосторожное обращение с огнём, на неисправности газовых плит и колонок, на ошибки проектировщиков и строителей. За любым происшествием они видят террористов.

В спрятанном в горах учебном центре — так высокопарно называл Хоттаб своё кровавое детище — албанца заставили отказаться от веры своих отцов — принять ислам…

— Откуда вы так хорошо знаете русский язык? Неужели в хоттабовском учебном центре преподавали и этот предмет?

Допрашиваемый террорист немного успокоился. Ему не угрожают, на него не кричат, разговаривают доброжелательно и спокойно. Вдруг ограничатся высылкой на родину?

Нет, конечно. В детстве у меня был друг, русак, он и научил…

Сомнительно, чтобы в стране, где все говорят на родном языке, можно научиться у друга в совершенстве овладеть русским. И всё же, Олег черкнул в блокноте несколько слов. Введенский занес признание допрашиваемого мужика в память. Вдруг детская дружба возродилась в новых условиях и на других принципах. Ведь масхадовцы, наверняка, имеют в России и прямых предателей, и примитивных стукачей.

— Пантелеймоновка — единственная база или такие же существуют в других местах?

Инструктор отчаянно замотал головой. Если ему поручено курировать несколько баз, то он из рядового исполнителя злодейских планов повысится до резидента. Соответственно, ему предъявят обвинения сразу по нескольким статьям.

— Не знаю… По моему — первая и пока единственная. Но ручаться не могу… Со мной не откровенничали… Что я для того же Масхадова или Хаттаба? Мелкая сошка, извините, презерватив — используют и выбросят.

Можно и поверить и не поверить. От инструктора многое зависит, поэтому главарям бандформирований приходится кое в чём открываться…

— Перед отъездом в Москву вы ничего не слышали. Я не имею в виду замыслы вожаков — они, действительно, вам не по зубам. Хотя бы кто появился в лагере, кого и куда направили. Не стесняйтесь, нам пригодится любая мелочь…

Приятная неожиданность, ободрился инструктор, похоже, он вырос до помощника этого улыбчивого и спокойного парня. Или — пожилого мужчины, увлечённого чтением газеты. Только не пропустить шанса, обрести свободу! Придумать что-нибудь? А вдруг фээбэшники уже обладают информацией о событиях, происходящих в стане Масхадовца, просто проверяют будущего своего агента?

И вдруг в памяти образовалась прореха, в которую просыпались действительные события.

— Кое-что слышал, — осторожно признался он, будто нащупывал тропинку, по которой предстояло пройти. — Боевики Омара захватили четверых русских. Особенно обрадовало их пленение какого-то Белого…

— Подробности? — Введенский поднялся со стула и навис над испуганным инструктором. — Живы? Ранены? Где находятся? И — быстро, не придумывая и не фантазируя!

Никаких подробностей он не знал. Мешая родной язык к русским, упоминая то Деву Марию, то Аллаха, инструктор клялся в своей непричастности к преступлениям ваххабитов. В том числе, и к пленению русских парней.

— Идите, подумайте, — сухо порекомендовал генерал. — Вспомните — скажите надзирателю, он отведут вас в этот кабинет…

Когда вызванный конвоир вывел задержанного, Введенский взволновано заходи по комнате. Наконец, отыскался след исчезнувшего авторитета-депутата. И где — в воюющей Чечне! Мало того, в плену!

— Что скажешь? — обратился он к Олегу. — Какие имеются соображения?

Обычные вопросы, задаваемые и помощникам и ряловым оперативникам. Генерал будто проверял зародившиеся у него варианты. Подтвердят — отлично, можно размышлять дальше и глубже, отвергнут — ещё раз продумать отвергнутое или изобрести новые.

— Надо выручать! Если доверите мне — сегодня же вылетаю на Кавказ…

— Для того, чтобы пополнить население зиндана, — не без ехидства прокомментировал Игорь Леонидович. И строго приказал: — выбрось из головы! Покопайся в нашей картотеке, найди в ней более подходящую кандидатуру…

Дальнейший инструктаж прервал телефонный звонок. Звонил Шмидт…

С каждым днём Дмитрий Андреевич всё больше и больше убеждался: пришла пора покинуть насиженное место и осточертевшую любовницу. Предположим, ему удастся разыскать бывшего хозяина, почти брата, покаяться, вымолить прощение. А дальше — что? Саша возвратится к покинутой жене, любовника Ольга выгонит из дома. Незавидная перспектива! Лучше уйти самому, чем получить пинок по заду.

Но куда податься? Поступить на работу в качестве телохранителя какого-нибудь толстосума? Охранять нового русского, разбогатевшего нувориша, беречь его жирную жену и глупых отпрысков — до такого унижения бывший офицер спецназа не опустится!

Остаётся единственный выход — вернуться к старой профессии. Контрактником внутренних войск или Федеральной службы безопасности. Неважно, в какой звании — офицера, сержанта, или даже рядового. Сила ещё есть, опыт и знания, нажитые во время службы, новое начальство оценит. Короче говоря, нет никаких проблем.

Приняв окончательное решение, Шмидт начал собираться. Прежде всего, на всякий случай, перевёл все свои сбережение в Сбербанк — все же государственная структура намного безопасней частных. Потом, просмотрел документы на принадлежащую ему недвижимость. Упаковал самые необходимые вещи.

Уйдёт он из фонда без ненужных ему формальностей: заявления с просьбой уволить по собственному желанию, обходных бегунков, прощального банкета, слезливые объятия, заверения в вечной дружбе и преданности. Просто оформит в военкомате необходимые бумаги — просьбу принять на службу, направление, время прибытия в часть — и исчезнет из Фонда и из жизни сексуальной бабы.

В один из тёплых весенних дней, он отправился в военкомат. В подъезде его остановил звонок мобильника. Кому он понадобился? Охранникам? Не должно быть — рано утром проведен обязательный инструктаж с обходом всех постов. Даже в общежитие заглянул. Ольга? Тоже отпадает, в последнее время она избегает общения с брошенным любовником, бережёт свою непорочную репутацию. Введенский?

Решившись, Шмидт включил мобильник. В трубке — раздражённый густой бас. Слышно плохо — наверно, звонят из другого региона.

— Что у вас с телефонами, блин? Звоню хозяйке — попадаю на её шестерку…

— Я вовсе не шестёрка, — обиделся будущий контрактник. — Начальник службы безопасности Фонда.

— Мне по барабану — начальник или шестёрка. Выслушай базар и передай бабе. Её мужик, по кликухе — Белый гостит у нас. Пока — живой и почти здоровый. Отпустим только тогда, когда получим выкуп — семь стольников лимонов зелёнными. Поставили на счётчик, время пошло. Не выкупите — ждите расчленёнку… Усёк, сявка?

Не ожидая подтверждения, абонент отключился.

Вот это новость! Как же Александр Николаевич умудрился попасть на зубы исламистам? Какая нужда погнала его в воюющую Чечню? Вдруг неожиданный звонок — подстава? Белов спокойно живёт на Камчатке или на Урале, а хитроумные бандиты намерены выманить к себе наивного начальника безопасности Фонда с немалой суммой выкупа.

Но почему о похищении сообщают не сепаратисты, а явный бандит? Скорей всего, похитители боятся, что их могут вычислить какими-то спецсредствами и поручили известить родственников своим партнёрам по бизнесу. Впрочем, какая разница, кто позвонит, главное другое: Белова похитили!

Отказавшись от намерения посетить военкомат, Шмидт поднялся на пятый этаж, в апартаменты Ольги. Она поручила своему любовнику найти мужа, ну, что ж, он выполнил её просьбу. Последнюю просьбу. Уходить тоже нужно с достоинством культурного человека.

Ольга, в любимом халате, расписанном экзотическими птицами, сидела в домашнем кабинете и разбирала почту. На столе — непременный фужер с апельсиновым коктейлем и ваза с фруктами. В последнее время она пристрастилась к спиртному. Нет, не к водке или к коньяку к лёгким коктейлям.

Увидела Шмидта и приветливо улыбнулась. Артистка, блин, настоящая дерьмовая актриса! Сейчас, забыв о намерении восстановить семью, потащит любовника на диван.

— Димочка, милый, рада тебя видеть! Соскучился или… есть новости?

— Новости, — буркнул Дмитрий Андреевич, остановившись у порога. — Александр Николаевич находится в плену у ваххабитов. Они требуют выкуп — семьсот лимонов. Иначе — расчленёнка…

— Семьсот миллионов долларов? — ахнула жадная дама. — Они что, обалдели?

Пальчики вздрогнули, будто приготовились пересчитать купюры, лишиться которых невозможно.

— Вот что, Ольга, ты недавно горевала по поводу сына-сироты, говорила о желании возвратить мужа. Неужели, Саша стоит дешевле зелени? Конечно, платить или не платить — твои проблемы, посторонним советовать западло, но я не могу оставаться в стороне, понимаешь — не могу!

Ласковая кошечка преобразилась в тигрицу. Белова не терпела возражений, тем более — поучений. Они пробуждали в ней инстинкт дикого зверя.

— Не читай мне мораль, глупец! Ты мне надоел, слабак! Считай себя уволенным — вон из моего дома!

— С удовольствием!

Шмидт вышел из здания Фонда, облегчил душу длинным плевком в урну. И поехал в военкомат…

Казавшееся издали лёгким и простым, оформление затянулось на несколько дней. Дмитрий Андреевич терпеть не мог врачей, ни разу в жизни не посещал поликлиник, в больницы попадал только после ранений, когда иного выхода не было.

А сейчас пришлось пройти медкомиссию. Нарколог, подозрительно глядя на лысого крепыша, долго и нудно расспрашивал по поводу его отношения к героину или марихуане. Вытерпел, мысленно послав очкарика по всем матерным адресам. Хирурга интересовали шрамы. Где ранило, кто оперировал? Не колоться же, упоминая многочисленные кровавые стрелки, участником которых был кандидат в контрактники. Ответил расплывчато: не помню, не знаю.

Потом пришла очередь бумажной волоките, которую Шмидт тоже не любил. Заполнение анкет, подробная биография с дурацкими вопросами: где служил или работал, почему уволился, где живут родители, по какой причине расстался с женой? Хорошо ещё, не спросили: с кем в последнее время он спит, и в какой позе.

После изучения бумаг, состоялась душеспасительная беседа с начальником отдела автомата. На следующий день его принял военком.

К предложению поехать в Чечню он отнёсся равнодушно. Хоть к чёрту на рога, хоть в преисподнюю, только подальше от Фонда и временно исполняющей обязанности его президента.

В пятницу свежеиспечённый сержант-контрактник вылетел к месту службы — в гарнизон Калиновка, находящийся на территории Чеченской республики…

Благовещенск — старый купеческий город, расположенный на границе с Китаем. В центре — двухэтажные здания гостиницы, Дома Офицеров и кинотеатра. Чуть поодаль — институт. Остальная часть, так называемого, города застроена одноэтажными домишками.

Смертная скука!

Единственное место, где можно погулять, отвлечься от тягостных раздумий — набережная. Ледоход уже прошёл, соответственно — потеплело. На берегу реки — не протолкнуться. Обыватели, которые не отягощены горькими мыслями о хлебе насущном, важно расхаживают вдоль парапета, демонстрируют наряды, обмениваются свежими и протухшими новостями.

Зорин, в сопровождении двух охранников, с иронией наблюдает потуги гуляющий изобразить достаток и важность. Окидывает презрительным взглядом женщин, одетых по моде начала прошлого века.

А чем ещё прикажете заниматься? Вмешиваться в деятельность областной и городской администрации запрещено, давить на бизнес — тем более. Обниматься с пенсионерами или беседовать с алкашами? Противно даже думать.

Только ради развлечения Зорин придумал прейскурант своих чиновничьих услуг.

Хочешь получить в погранзоне участок земли под строительство престижного коттеджа? Ради Бога, никаких проблем — плати пять тысяч баксов и получай разрешение, со всеми подписями и печатями.

Раскопала прокуратура криминальное баловство, грозящие шалуну солидным сроком? Тоже не страшно, уголовное преследование можно легко прикрыть, дело изъято из производства и отправлено в архив. Выкладывай десять тысяч и дыши спокойно.

Попался с нарушением налогового законодательства… Схватили за руку при получении взятки…Повязали в чужой квартире… «Случайно» застрелил конкурента во время охоты… В наше скорбное время появилось множество проблем, требующих помощи и поддержки. Никакого мздоимства — обычная оплата услуг.

Сам Зорин оставался за кадром — жена Цезаря должна быть вне подозрений! — поисками и разработкой клиентов занимался Литвиненко. Он ловко подводил очередную жертву к мысли о мрачном будущем за колючкой. Прозрачно намекал на возможность спасения, цитировал соответствующие выдержки из прейскуранта, получал аванс.

Ничего криминального или подсудного, любую услугу положено оплатить. Сегодня даже в туалет без денег не сходишь. Куда не глянь — рынок — беспощадный и беспредельный.

Выручал страдальцев тот же Андрей. Виктор Петрович только намекал нужному человеку на необходимость спасти клиента от неминуемого наказания. Или способствовать расширению бизнеса. Или помочь хорошему человеку в отводе земельного участка…

В это утро Зорин проснулся рано — в семь утра. От непременной зарядки отказался — лучше размяться на набережной. Вчера он встретил там удивительно пикантную цыпочку, которая с интересом поглядела на важного господина с двумя охранниками. Вдруг будущая пассия чиновника тоже захочет размяться…

Сдобная булочка — Лариса уже зачерствела, а употреблять прокисший продукт вредно для здоровья. Медики говорят, что постоянная смена обстановки положительно влияет на долголетие. А Зорину страшно хочется прожить, как минимум, две жизни, максимум — вечно. Обязательной составляющей этой самой обстановки являются женщины.

Он тщательно побрился, причесался, вдумчиво выбрал костюм и расцветку галстука. Ошибиться нельзя — цыпочка должна увидеть респектабельного, молодого мужчину, с благородно сединой на висках и с приглашающим взглядом.

Хотел было вызвать охранников — помешал Андрей…

Звонок раздался, когда Литвиненко ещё блаженствовал в тёплой постели. Он не сомневался, что тревожит его в такую рань вчерашний богатый клиент, на которого завели уголовной дело по статье: растление малолетних.

Оказалось — не клиент, звонил Омар.

Спишь, кунак, во сне любуешься гуриями в садах Аллаха?

В голосе арабского инструктора — торжество победителя. Неужели, ваххабитам удалось снова завладеть прииском? Вот это будет подарком! Зорин от радости гопака отпляшет, язык проглотит!

— С тобой налюбуешься. Вместо сладкогласных гурий старых баб увидишь… Что произошло? Откуда звонишь?

В трубке нерешительное молчание. Не хочет нехристь говорить по телефону, боится подслушивания. Значит, прилетел в Благовещенск. Болтается, на подобии дерьма в проруби. То навестит любимый Кавказ, то погостит в Красносибирске, то наведается в тайгу…

— Так и быть, позавтракаем вместе. В «Ермаке». Через час, без опозданий.

«Ермак» — питейное заведение, что-то между кафе и обычной распивочной, располагается на окраине города. Его хозяин, бородатый, нелюдимый таёжник, сменил профессию охотника на более доходную — кабатчика. И не прогадал. В забегаловку потянулись алкаши, бомжи, сутенёры с подопечными путанами, рядовые щипачи и нищие пенсионеры, иногда заглядывают представители малого бизнеса.

Причина лежит на поверхности — цены в забегаловке намного ниже, нежели в других таких же заведениях. Что из того, что в «Ермаке» кормят блюдами, изготовленными из собачьего мяса, и поят вонючим самогоном. Главное — низкие цены!

Омар не опоздал — приехал в назначенное время. Для вида поколебавшись, выставил угощение — бутылку армянского коньяка. Шариат запрещает правоверным употреблять спиртное, но если находишься рядом с единоверцами, а в забегаловке — одни пьяные гяуры. Почему бы не расслабиться? Не зря говорят: с волками жить — по волчьи выть.

Разговаривали шёпотом, опасливо поглядывая на соседние столики. Вдруг спившийся бомж — загримированный сыскарь, а его пьяная соседка — наводчица ФСБ?

— Слушай внимательно, кунак. Похищенный Рыков сидит в зиндане. Выкуп — миллиард зелёных и ни цента меньше. Оповести жену заложника и стукни в комбинат. Через полмесяца начнём резать. Сначала пальцы на ногах. Чтобы не сбежал. После займёмся лапами. Выдёргивание ногтей — приятная процедура, а? Месяц помучается, потом — вышлем в посылках. Башка — в одной, руки — в другой, печёнка-селезёнка — в третьей.

Литвиненко знал, что многословное, садистское описание пыток рассчитано не на него — на комбинатовское начальство, и всё же в нём зашевелилось нечто, похожее на испуг. Представил себя сидящим в грязной яме, с отрезанными пальцами ног, с руками, лишёнными ногтей, и содрогнулся.

— Киношными ужастиками детей станешь пугать, — негромко прикрикнул он. — Говори по делу!

— А я разве не по делу базарю? — удивился араб. — Получим выкуп — тебя не обидим, отстегнём целых десять лимонов, а? Разве плохо?

— Миллиард — это вы загнули! У жены Рыкова и десятой части нет, в комбинатовской казне — сплошной вакуум. На помощь Москвы не надейся, там свои проблемы. Мой совет: держите олигарха в своей яме, вдруг обстановка изменится. Только без кровожадных пыток. Поверь, Рыков ещё пригодится. Живой и здоровый.

— Спасибо, кунак. Подумаю. Наверно, ты прав — пытать не нужно. Наоборот — облизывать и веселить. Сейчас ему очень весело и приятно — наслаждается дружеской беседой… с Белым!

Вот это новость! Если Омар не шутит и не шантажирует, ему удалось захватить ненавистного парня. Интересно, как отреагирует на это известие Зорин?…

Услышав о пленении своего злейшего врага, Виктор Петрович сначала обрадовался, потом задумался. Убивать Белова ваххабиты не станут — слишком ценный человек попал в их лапы. Запросят немалый выкуп, включат счётчик. Сколько пройдёт времени — месяц, два, полгода? Непотопляемый бывший партнёр по криминальному бизнесу обязательно выкрутится, вынырнет на поверхность, где его с нетерпением ожидает Введенский.

Заподозрив причастность Зорина к пленению, Сашка не станет проверять — не раздумывая, выложит генералу всё что знает и о чём только догадывается. А знает Белый немало и о прошлом и о настоящем скромного чиновника. Столько накопает компромата — пятнадцать лет отсидки на зоне гарантированы.

Пока президент Фонда был недосягаем, опасливые мысли не посещали Виктора Петровича, ненависть перешла в хроническую форму. Но сейчас, когда он, можно сказать, рядом, наступил рецидив.

— Как думаешь, Андрюшка, что нам с тобой делать?

Обычно зовёт Андреем или — по фамилии, а как припёрло — Андрюшка? Хорошо ещё не Андрюшенька. Значит, горячо боссу, очень горячо!

— Что вы имеете в виду? Белый заперт в зиндане, освободится не скоро. Если освободится вообще.

— Недалеко смотришь, дружище. Разве тебе неизвестны способности нынешнего узника? Вспомни, мир их праху, Каверина и его подельника Макса. Хитрецы были отменные, а Белый всё же их перехитрил… Короче, нужно, не теряя времени, уговорить твоего Омара отправить пленных на небеса.

— Не получится. Всё равно, что вырвать из волчьей пасти кусок мяса. Ваххабиты уже назначили сумму выкупа, включили счётчик. Убить пленника всё равно, что себе ограбить.

Литвиненко, как всегда, прав — Омар с подручными ни за что не откажутся выпотрошить сейф Фонда. Для этого Белый нужен им живым.

Распрощавшись с главным своим советчиком и исполнителем, Зорин решил воспользоваться умением и сноровкой бывшего подполковника милиции. Если Тучков смог организовать похищение олигарха, ему под силу выполнить более серьёзное задание — ликвидировать Белова.

Отозванный из Красносибирска, Тучков внимательно выслушал наставления босса, не стесняясь, поинтересовался суммой гонорара.

— Маловато, Виктор Петрович, — посетовал он. — Пробраться в горный аул Чечни почти невозможно. Если и удастся — встреча с масхадовскими вояками грозит либо смертью, либо пленением. Говорят, что риск — благородное дело, но я не слишком в это верю. Любой риск пахнет кровью…

— Сколько? — брезгливо поморщившись, перебил Зорин. — Назови любую цифру — заранее согласен.

Тучков долго молчал, глядя то в зашторенное окно, то на стоящий в углу номера худосочный фикус. Запросишь много — Зорин отыщет других киллеров, более покладистых. Продешевить тоже опасно — ведь придётся делиться с Муратом и его бандитами. И так больно, и так колко.

— Учитывая серьёзную опасность потерять голову и из чувства уважения к вам — десять лимонов зеленью…

Дорого же стоит чувство уважения, подумал Зорин. Что касается риска потерять голову, то ловкий мент, наверняка, подставит не свою башку.

— Замётано!

— Извините, Виктор Петрович, но любой договор предусматривает аванс. Опять же, из чувства искреннего уважения, согласен на тридцать процентов…

Когда это нужно, Тучков умеет представиться наглым жлобом и скромным просителем, неотёсанным мужланом и умным интеллигентом. В зависимости от того, с кем он говорит, и что надеется выжать из собеседника. На этот раз он использовал сразу две маски — настырного жадины и вежливого подхалима.

Зорин пренебрежительно пожал плечами и открыл сейф. Дескать, от такой мелочи и говорить противно…

Возвратившись в Красносибирск, отставной подполковник сразу пригласил к себе Мурата. Именно пригласил, а не вызвал. С чёрными приходится обращаться аккуратно — слишком они взрывчаты и непредсказуемы.

Мурат нарисовался через какое-нибудь полчаса — наверно, сидит без работы. Не обследовал комнату, не оглядел работодателя подозрительным взглядом .

— Что делать? Сколько отстегнёшь?

Сплошное бескультурье! Нет того, чтобы предварительно спросить о здоровье и самочувствии, поинтересоваться бизнесом и доходами. С ходу берёт за горло.

Узнав о сложном и небезопасном задании, он нахмурился, подёргал бородку.

— Признаюсь, есть у меня кой-какие подходы. Но без зелени не подступиться…

— Сколько? И за подход, и за отход? — невесело пошутил Тучков. Так просто расставаться с баксами он не был намерен. — Сразу скажу: лимон не гарантирую. Если половину — побазарим.

Сошлись на семисот. Без авансирования и с непременным условием — клиент прикажет долго жить не позднее конца месяца…