Метастазы

– Здравствуйте. Вы новый пациент?

– Нет… Я, – замешкался парень, – я здесь буду работать… Подрабатывать.

Ребенок задумался.

– Друг Николай Николаевича?

– Да. Меня зовут Назар.

– А меня Лиля.

– Тебе сколько лет?

– Тринадцать.

Молчание.

– Но я люблю говорить, что мне уже за восемьдесят и что мне пора умирать.

– Почему? – испуганно спросил Назар.

– Потому что это говорят мои подружки, которые тут находятся.

Назар улыбнулся, вспомнив про старушек.

– Одной 70, другой 89, третьей 93. Раньше все разговаривали, но потом состояние ухудшилось…

– Они ведь старенькие совсем.

– А тебе сколько? Ты выглядишь как сын Елены Ивановны.

– Откормила она меня точно, как сына. Мне 25.

– Такое она любит, – Лиля немного посмеялась, – 25 лет – это много уже.

– Да.

– Но ещё и не совсем. Хотя для всех по-разному.

– Что ты рисуешь? – посмотрел Назар на рисунок.

– Коалу. Мое любимое животное.

– Почему?

– Не знаю. В детстве у меня была мягкая игрушка. Такой кругляшок, наподобие смешарика. Вот я его рисовала постоянно, игралась с ним.

– А сейчас она где?

– Не помню. Наверное, дома осталась.

– Её никак не забрать оттуда?

– Скорее всего, нет.

– Покажешь рисунок?

– Конечно, вот, – она продемонстрировала своё творчество. Выглядело неплохо .

– Ты хорошо рисуешь.

– Спасибо. У меня просто рука уже набита на этих животных. Над моей кроватью сотни рисунков коал. Я всегда дарю по одному Николай Николаевичу, Олесе, Елене Ивановне, Алле Петровне… Могу и тебе подарить.

– Если можно.

– Только давай я этот дорисую. Сделаю лучше, – глаза заискрились, они были наполнены жизнью несмотря ни на что, – я просто ведь не знала, что у меня так неожиданно новые друзья появятся.

– И я не знал.

– А ты в курсе, что они в Австралии только живут?

– Мне казалось, что ещё где-то.

– Нет. Они прямо как кенгуру. Вообще все сумчатые только в Австралии обитают. Я это по телевизору услышала.

– Я знаю, что кенгуру очень драчливые.

– Правда?

– Да. Видел пару видео, где они дерутся, как настоящие рестлеры.

– Это кто?

– Дядьки, которые в клетке борются.

– А. Илья такое любит смотреть. Ты кстати бывал в Австралии?

– Нет. Но хотел бы.

– Я тоже, – улыбнулась она. – Работала бы в приюте для коал и панд. Перекладывала их бы с одного места на другое.

– Интересно.

– А ты почему?

– Там большой риф, – вспоминал Назар, – самый длинные по протяженности заросли подводных кораллов. Там много различных рыб, медуз, осьминогов. Хотелось бы там поплавать с маской и трубкой, поглядеть на них.

– А как бы ты туда добрался?

– Можно было бы нанять лодку. Или самому доплыть.

– Там есть акулы?

– Наверное.

– Хотя конечно они там есть. Везде, где красиво ,очень опасно.

– Точно. А еще там волны достигают самой большой высоты на планете. Почти как цунами.

– А как же тогда на кораллы смотрят?

– Там же волны не всегда, – заверил Назар, – только в какое-то особое время года.

– Зимой, наверное.

– Наверное.

– Может, когда-нибудь удастся съездить, – подбодрила Лиля.

Назар замолчал, ему стало не по себе. Мало людей он встречал, которым не мог смотреть долго в глаза, но эта девочка оказалась одной из тех.

– Хочешь я проведу тебе экскурсию? – пришла она сама ему же на помощь.

– Хотелось бы. А то я совсем тут ничего не знаю. Елена Ивановна меня бросила и убежала.

– Тогда возьму на себе на недолго её обязанности. Пойдём.

Она резко вскочила, но затем остепенилась и замедлила темп. Быстрые движения, видимо, ей были противопоказаны. Лиля совсем выглядела худой, её нога была толщиной с руку Назара . Но активности при всём этом ей было не занимать.

–Пойдём сначала к нашим бабушкам, – взяв роль гида, гордо заявила Лиля.

Они зашли в двухместную палату. На одной лежала женщина моложе, на другой старенькая маленькая старушка.

– Вот у неё Паркинсон и полная амнезия, – присела Лиля к женщине, – нашли на улице во время приступа судорог. Не знаю, может, в тот момент она ударилась головой или уже прежде ничего не помнила… Имени своего не знает, документов при себе не имела. Вначале ещё разговаривала, сейчас вообще ни на что практически не реагирует. Мы её прозвали Соня, потому что постоянно спит… Но с открытыми глазами.

Женщина лежала с открытым ртом буквой «о». Губы запали и по краям засохли слюни. Глаза смотрели в пустоту. Конечности выглядели хаотично перекрученными: руки в запястьях смахивали на куриные лапки, ноги в коленях были обращены в противоположные друг от друга стороны. Женщина почти сваливалась с кровати. Назар попробовал её передвинуть, но её тело оказалось каменным. Члены были словно загипсованы в одном положении. Пациентка никак не отреагировала на прикосновения. Она издавала слабый стонущий звук, который, кажется, являлся её единственной возможной речью.

– Она не подвижна, – подметила Лиля, но все равно своей хилой помощью посодействовала Назару. Вместе у них получилось передвинуть больную на середину.

Парень ничего не мог сказать. В носу стояла вонь от засохшей мочи и памперсов. Душа испытывала страх и жалость. Назар мог долго глядеть на неё и ужасаться. Конечно, он много читал и был знаком с такими формами болезни, но для того, чтобы вживую столкнуться с незавидной судьбой другого человека, никто не может быть до конца морально подготовлен.

–А это Никитишна, – перешла к другой койке Лиля, – она глухая, слепая и тоже не особо общительна. Вчера или позавчера прекратила есть и вот так вот теперь постоянно лежит.

Крохотная бабушка свернулась в позу эмбриона, подложив дряблые руки под длинные седые волосы. Иногда она поднимала тяжелые морщинистые веки, но затем вновь безразлично их опускала.

– С ней и до этого тяжело было беседовать. Она помнила только моменты из своего далекого прошлого. Как жила в деревне, доила корову, ухаживала за детьми и за мамой, пока муж работал в колхозе. Но в настоящем времени очень путается. К ней иногда заходят её сыновья, но она их даже не узнаёт или называет именами своих братьев.

– Сколько ей лет?

– 93.

Так выглядела угасающая жизнь. Жизнь, которая как и текла незаметно, так и исчезнет бесследно. Никто уже не вспомнит её детали, её яркие моменты, её воспоминания, даже сам хозяин этой жизни их окончательно позабыл. Всё стерлось, перемешалось и стало ничем.

– Здесь иногда понимаешь, как хорошо, что ты не доживешь до старости, – усмехнулась Лиля.

Назар подумал, что если бы захватил с собой сейчас дневник, то обязательно бы записал следующее:

«У тебя имеется всегда повод стараться быть счастливым. Ведь всегда есть жизни хуже, чем твоя».

– Пойдём дальше.

Девочка поднялась и направилась к выходу.

– Тут вот лежит наш Ворчун, – она не стала заходить в следующую палату, – дедушка очень злой и вредный. Я с ним никогда даже не разговаривала.

– А он может говорить?

– Да, но в основном, лишь бранится. Никого к себе не желает подпускать, всех отталкивает. Как мне известно, его Николай Николаевич нашел дождливой холодной осенью возле канализационных труб. Знаешь… Из которых пар выходит… На них ещё обычно кошки сидят…

Назар кивнул.

– Так вот он там лежал, завернутый в дубленку. А до этого он жил то в подвале, то в канализации. В общем, бездомный.

Парень заглянул в дверную щель и увидел бородатого старика. Тот сидел, свесив ноги с кровати, и смотрел через оконное стекло на улицу.

– А вот тут, – сменила девочка голос на более веселый, – живёт Алексеевна. Она хорошая. Стихи любит рассказывать наизусть. У неё такой же диагноз, как и у меня.

Ребята зашли в одноместную палату. Старушка лежала под капельницей. Особой массой тела, как и все, не обладала, но выглядела активной. Несмотря на морщины и седину было очевидно , что являлась красавицей в молодости.

– Ой, Лилечка, привет, – она хотела бы от радости говорить больше, но становилось тяжело, – как ты?

– Здрасте, – обняла девочка бабушку как родную, – у меня всё хорошо. Я к вам привела познакомиться нового врача.

– Ой, да ты что! Вот теперь заживем, как на самом настоящем курорте с таким обслуживанием, – пошутила Алексеевна, но затем с болью закашляла. Лицо вмиг сменилось на страдальческое.

– Меня Назар зовут.

– А по имени отчеству? А то я так не могу с врачами.

– Да я не врач.

– Но все же.

– Андреевич.

– А я Маргарита Алексеевна. Теперь будем знакомы, – она с трудом протянула руку и легонько, на сколько позволяли силы, пожала пальцы парня. -Ты бы предупредила, Лиль, я бы хоть в порядок себя привела…

– Вы и так что надо выглядите! – подбодрила Лиля.

– Скоро с тобой обязательно на танцы пойдём. Как я в свои молодые годы. Все кавалеры будут наши. Платье тебе подберем. Знаешь, какое?

– Какое?

– Такое вульгарное, экспрессивное! – В красках описывала старушка. – Как на лучших карнавал Рио! Возьмем с тобой дорогущее каберне и отправимся в кабак танцевать всю ночь танго.

– Мне нравится, – захихикала девочка.

– Ещё бы. Жизнь для того и дана. Надо пользоваться каждым моментом. Это одно из точных убеждений за всю мою жизнь, в котором я уверена на сто процентов. Ни о чем не жалеть. Всё – полная фигня. Важно лишь веселиться и нести радость. Всё в итоге со временем отправится в помойку…

Ей вновь тяжело стало разговаривать, но она повторила:

– Только вино и танцы. Истина в вине. А вы, молодой человек, каких поэтов предпочитаете?

– Мне нравятся Маяковский, Пастернак, Бродский.

– Ой, как чудесно. Я в прошлом работала учительницей русского языка и литературы, даже Евгения Онегина знала наизусть. Сейчас уже мозг отмирает, не смогу исполнить…

– Да вы и сейчас прекрасно помните, – не согласилась Лиля.

– Стараюсь не забывать прекрасное. Это моя борьба с поганой болезнью. А в своей молодости мне даже удалось побывать на выступлениях Цоя.

– Правда? – улыбнулся Назар.

– Да. Мы с мужем обожали подобные вещи. Готовы были все сбережения потратить на квартирники.

Она мечтательно окунулась в воспоминания и на миг забыла о боли.

– Ещё спектакли обожали. Каждую субботу наряжались в новые тряпки и шли в театр. Вы любите театр, Назар Андреевич?

– Да, очень.

– Значит, вместе когда-нибудь сходим. Я бы продала всё – квартиру, дачу, драгоценности, чтобы приобрести билеты, купить роскошные вещи, сходить на мюзикл , а потом сразу улететь на танцы в Бразилию.

Девочка посмеялась.

– Да, – пропела старушка, – что полутрупы обожают делать, так это мечтать…

– Зато можно не переживать, что мечта осуществится и её не станет, – раздался незнакомый мужской голос.

В дверях появился мужчина около 30 лет. Он был заключён в коляску, так как ноги ему ампутировали. Черноволосый, гладковыбритый, худой как и все, но с более уставшим и поникшим взглядом.

– А это Илья, знакомьтесь.

– Назар.

Илья с улыбкой пожал ему руку.

– Возиться с нами будете?

– Да. Николай пристроил.

– Вы, видимо, хороший человек, раз он к вам обратился.

Назар промолчал.

– Николай Николаевич разглядывает сразу. У него встроенный рентген на подлинное добро.

– Внутренний свет, – поправила Алексеевна.

– Да, против жизненной тьмы… Вы с ним на скорой познакомились?

– Нет, – ответил Назар, – в путешествии.

– А, да. Он же ездил за шишками на варенье для Олеси.

– Меня она обещала угостить. – Похвасталась Лиля. – Кстати, Илья, знаешь, где мечтает побывать Назар?

– Где? – с любопытством спросил он.

– В Австралии. На кораллы посмотреть хочет и на волнах покататься.

– На сёрфе? – заискрились глаза инвалида.

– Я не умею, но очень хотелось бы научиться.

– Обязательно научись. Это же прекрасно. Можно всю жизнь этим заниматься и больше никогда ни о чем не думать. Это же океан. Кто связывает с ним жизнь, автоматически попадает в рай. Рыбаки, сёрферы, моряки…

– Мой муж рыбачил на Волге… Это считается? – пошутила Алексеевн, а и все посмеялись.

– Если он только любил купаться!

– Конечно.

– Тогда да. Все, кто любил жизнь, попадают в рай. А вообще где ты еще путешествовал? Я обожаю просто слушать подобные истории.

– На Алтае… Байкале… Камчатке.

– И в гейзерах купался?

– На Курилах.

– И как?

– Потом неделю вонял сероводородом.

Илья громко рассмеялся.

– А так, мне сейчас без разницы где странствовать. Главное – дорога.

– Почему?

– Она лечит.

– Ты в ней что-то находишь, пока идешь?

– Забираю скорее и накапливаю в себе.

– Что именно?

– Свободу и легкость в отношении ко всему. Доброжелательность от людей. Красоту от природы. Принятие от самого себя.

– Интересно. Я тебе завидую. Ты автостопом?

– Да.

Компания смотрела завороженно на юношу.

– А хотел бы побывать на малазийских островах? Это просто моя самая заветная мечта.

– Да, там очень красиво, – Назару было тяжело говорить и впадать в грёзы перед пациентами.

–Но туда на самолёте, скорее всего, надо… Или ты бы тоже автостопом?

Его глаза горели. Дайте дневник, и Назар бы записал одно:

«Даже своими действиями ты можешь другим людям дать возможность почувствовать жизнь».

– Я бы вообще на товарняках поехал.

– Ого, – воскликнул радостно Илья и подтянул своё тело повыше, оперевшись руками на поручни.

– А что это? – спросила Лиля.

– Товарняки? – решил взять на себе пояснение Илья. – Это товарные поезда. Некоторые путешественники цепляются за один из вагонов такой махины и едут, куда взбредет в голову.

– А так можно?

– Нет, конечно. Это строго запрещено. Но можно укрыться где-то внутри вагона.

– В какой-нибудь куче каменного угля, – посмеялся Назар, и все залились хохотом.

– Зато, какая романтика! – заявила Алексеевна.

– Это точно, – выдохнул Илья с улыбкой.

– Я вижу, вы тут уже познакомились! – пожаловал ещё один гость.

– Я бы даже сказал – подружились! – поправил Илья. – Какого вы интересного парнишку к нам привели, Елена Ивановна.

– Да сами знаете кто постарался! – отмахнулась медсестра.

– Ему бы с девчонками гулять сейчас, а он тут с нами возиться будет, – возмущалась Алексеевна.

– Я сам же захотел, – заверил Назар.

– Мы будем стараться не сильно докучать, – пришла Лиля на помощь, – сохранять своё здоровье в стабильности.

– Это правильно. Давайте пока по палатам, сейчас обед. А я украду Назара и всё ему как раз покажу, – засуетилась Елена Ивановна.

– Сегодня, значит, будет особенный обед! – заявила старушка под капельницей.

– Новые таблеточки и укольчики, – пошутил Илья, направляя коляску к выходу, – у меня уже задница, как бетон.

– А у меня рак уже как омар, – добавила Лиля и сразу дернулась к себе в палату.

– Я тебе говорила так не шутить! – получила девочка вслед грозное замечание от Елены Ивановны, которая действительно изменилась в лице. Эмоции чередовались одна за другой в турборежиме.

– Только шутки сейчас как раз и спасают, – безмятежно крикнула Лиля.

– Засранка. Ладно… Пошли.

Назар с Еленой направились на первый этаж.

– Со всеми познакомился?

– С дедушкой только нет.

– А наш Ворчун ни с кем не знакомится. Вечно злой. Николай Николаевич нашел его в подвортне. Пропил, небось, всё, а сейчас расплачивается …

– Он ничем не болеет?

– У него гипертония. Смотри, тут запомнить не сложно, – спускаясь аккуратно по лестнице, начала объяснять женщина, – он пьет свои таблетки. Если будет давление подниматься, пусть дополнительные выпьет. У бабушки с Паркинсоном наоборот оно пониженное, поэтому ей колем Дексаметазон, но это я сама сделаю. Твоя задача будет мне помогать её перекладывать. Там, знаешь, подгузники или постельное белье поменять… Старенькую бабушку надо просто кормить. Прямо заставлять и заставлять. Она сама уже понимаешь… Илюше инсулин делаем два раза в день, но он и сам умеет.

– У него сахарный диабет? – спросил Назар.

– Да. Страшной формы. Сахар больше 20 может зашкаливать, если вовремя не уколоть.

– И ноги из – за болезни ампутированы?

– Да. Начали гнить и вот… Оперировали года три назад. После этого ушёл в себя и пытался передознуться инсулином. Тогда Николай Николаевич и повстречался с ним на вызове. Ещё чуть – чуть и гипогликемическая кома…

– А Лиля?

– Лиля из интерната. Уже полгода у нас. Как определился диагноз, и начались осложнения, Николай Николаевич её к нам забрал. Очень привязан доктор к этой девочке.

– Долго уже здесь, – заключил Назар.

– Да. Много смертей повидала. Позавчера только похоронили бабушку с раком желудка. Началось внутреннее кровотечение и не успели спасти.

– Лиля не говорила.

– Девочка отходчивая. Уже привыкла. Даже со своей смертью смирилась.

– Ей действительно всего лишь 13?

– Да.

Назар много хотел сказать, но понимал, насколько в словах нет смысла.

– Ей и Алексеевне прописаны наркотики с химиотерапией, которая проводится по вторникам и четвергам. А из препаратов: девочке мы даем Феназепама половину дозы, а бабушке наоборот двойную. При сильных болях используем Морфин.

– Часто бывают такие боли?

– У бабушки практически каждый вечер. Но уколами в основном пока буду заниматься я, а ты пока запоминай. Сейчас в процедурной покажу что где находится.

Через час Назар знал обстановку процедурной. Елена показала как менять капельницы, мерить давление и делать элементарные уколы.

– В вену научишься со временем, – заверила она.

Они вместе заполняли бумаги, а потом Назару было доверено первое самостоятельное дежурство. Решил начать с дедушки. Он подошёл к его койке, пока тот лежал, читая газету.

– Можно ваше давление померить.

Ворчун никак не среагировал, делая вид, что парня не существует.

– Давайте померяем.

– Не надо, – злобно огрызнулся тот.

Назар растерялся.

– А если высокое?

– Я мерил, в норме. Иди на других учись.

Старик всем видом показывал, что больше не скажет ни слова. Назару ничего не оставалось, как оставить его и пойти дальше.

Он зашел в двухместную палату, где лежали две бабушки. Обе не желали принимать пищу, их порции так и остались стоять на тумбочке. Парень подошёл к Соне. По запаху стало понятно, что она испражнилась. Рот так и оставался открытым, издающим стонущие звуки.

– Придется вам немножко потерпеть, – пробубнил Назар.

Он перевернул медленно её набок и увидел что пролежни на ягодицах начали кровоточить. Парень сходил за Хлоргексидином, стерильными салфетками и тщательно обработал раны. Вторая бабушка безэмоционально наблюдала за манипуляциями. Юноша поменял памперс и еле справился с заменой белья.

– Вот видите и гимнастикой с вами позанимались, – с глубокой одышкой закончил медработник.

Теперь женщина лежала по центру и выглядела чище. Стон не прекращался. По её пересохшим губам Назар решил, что она хочет пить. Пришлось намочить салфетку и аккуратно смочить ротовую полость, так как глотками воды она могла подавиться. Затем медбрат направился к соседней койке.

– Давайте поедим! – первые минут десять он пробовал до Никитичны докричаться, следующие двадцать уговаривал её взять ложку с кашей в рот.

Бабушка то бессмысленно смотрела на парня своими пустыми глазами, то просто их устало закрывала. Один раз удалось открыть рот. Правда, затем содержимое ложки вывалилось на подушку. Парень вытер кашу и предложил пациентке попить через трубочку компот. На это она согласилась. Выпила целых пол стакана.

– Не старайся, – раздался голос в дверях, пока Назар стоял на корточках возле койки, – она очень привередливая к еде.

Это оказалась Лиля. Девочка стояла на пороге, пряча руки за спиной.

– Я уже понял, – усмехнулся Назар и сдался окончательно.

– Я тут тебе кое-что принесла, – девочка зашла в палату и протянула подарок, который так усердно прятала.

Им являлся тот самый рисунок коалы, только уже доработанный и разукрашенный.

– Ничего себе! Очень красиво!

– Может, когда-нибудь привезешь мне с Австралии, – покраснел ребёнок.

– Я могу это у себя повесить?

– Да где хочешь. Он твой.

– Спасибо, мне очень приятно.

– Да не за что.

Лиля начала очень смущаться, поэтому мигом зашагала ребяческим шагом к выходу.

– Я таблетки выпила и всё съела. Можешь проверить!

– Молодец.

Девочка засмеялась. Вдруг по коридору раздался крик Елены Ивановны:

– Назар!

Парень мигом кинулся в коридор. Лиля уже как будто знала, что происходит и сразу направила его:

– К Алексеевне!

Они оба кинулись в нужную палату. Елена уже находилась там и держала бабушку за голову. У той внезапно начались судороги.

– Снова боли, – прокомментировала старшая медсестра, – набирай в шприц морфин, а в другой Конвулекс. Всё лежит на столе. Конвулекс разведи на десять физраствора. Я пока капельницу поставлю.

Назар замешкался, но всё сделал, как ему велели. В один набрал противосудорожный, который Елена сразу ввела в вену. В другой чистый наркотик, который отправился в банку физраствором. С закатившимися глазами Алексеевна держала челюсти плотно сомкнутыми. Елена старалась оказывать помощь быстро и, даже несмотря на склерозированные вены, иглой попала молниеносно. Лекарство пошло.

– Сейчас должна боль немного утихнуть, – обливаясь потом, выдохнула Елена .

– Ей станет легче? – от волнения речь парня стала сбивчивой.

– Должно. Опухоль большая, поэтому с каждым разом сложнее купируется.

Назар глянул в проход, Лиля стояла на том же месте и наблюдала за происходящим.

– Надо будет с ней посидеть рядом, пока не станет лучше.

– Я останусь, – сразу вызвался Назар.

– Хорошо. Если что, зови. Я пока остальных ещё разок проверю. Пошли, Лиля, хватит смотреть, – Елена поднялась со стула и прихватила на выходе с собой девочку . Та успела попрощаться взглядом с новым другом.

Назар сидел и внимательно смотрел на старушку, моментально реагируя на каждое её движение. Судороги, действительно, быстро прекратились, и бабушка пришла в себя. Хоть она и узнала Назара своим пустым взглядом, но все равно ничего не смогла ни сказать, ни сделать. Тело оставалось в одном положении. Назар надеялся, что ей станет лучше. Больше всего сейчас он боялся, что судороги вновь повторятся.

– Вам лучше? – пытался он у неё удостовериться. Пациентка лишь кивнула слегка головой.

Парень взял её вторую повисшую руку и сжал своей. На лице старушки возникла слабая улыбка.

– Как она? – донесся звук колес кресла – каталки.

Назар обернулся и увидел Илью, который своими мрачными глазами наблюдал развёрнутую картину.

– Вроде лучше уже.

– Да, – мужчина заехал внутрь, – Лекарство быстро действует. Правда, у неё эти приступы случаются чаще и чаще.

– Мне сказали, что каждый вечер.

– Организм пожирает сам себя.

Назар промолчал.

– Насколько мы всё-таки беспомощны в его делах и задумках. Убивает, когда хочет. Ломает и радует, когда хочет.

– Здесь будто живет что-то, помимо неё, – высказался про опухоль с бледным лицом Назар.

– Да. Но она молодец. Держится стойко.

– Очень. Такая веселая.

– Всё, что остаётся – это быть сильным. На другое люди повлиять не могут.

– Не всегда хватает сил.

– Надо вечный источник найти.

– Вера?

– Хотя бы.

– Ты сам веришь?

Илья задумался.

– Да. Я верю. На моем месте это трудно, но я верю.

Его круги под глазами становились темнее, а кожа на теле прозрачнее.

– Когда тебя лишают тела, молодости, возможностей, дружбы, любви , справедливости, понимания, тогда ничего не остаётся, кроме как черпать счастье и надежду из Бога. Ты просто начинаешь верить и всё. Насрать, что ты обманываешь самого себя. Насрать, что Бога то, может, и нет. И вообще ничего нет. Насрать, потому что, когда ты исчезнешь и исчезнет всё, что ты любил, уже точно будет абсолютно ничто не важно.

– И ты счастлив?

– Да. Я нашел свой путь. Банальный, самый используемый. Знаешь, ещё по какой причине я верю, что Бог есть?

– Почему?

– Чтобы при встрече плюнуть ему в лицо. И заставить перед людьми извиниться.

Назар усмехнулся:

– Думаешь, он это сделает? Ему либо всё равно, либо мы для него в роли игрушек на детской песочнице.

– Думаю, если он хороший человек, как о нём все говорят, то он обязательно извинится.

– В том то и дело, – положив аккуратно руку Алексеевны на кровать, сказал Назар, – что он не человек.

– То, что каждый человек здесь переживает, ему в его радужных снах не приснится.

Тут неожиданно Маргарита Алексеевна начала петь. Сначала тихим хриплым голосом, а потом громче и чётче. Глаза глядели на мужчин, их не покидало опустошенное выражение. Назар забеспокоился, но Илья улыбнулся и шепотом произнёс:

– Она всегда начинает петь, когда начинаются сильные боли. Опухоль шевелится, а она поет ей назло. Так борется.

Назар, замерев, слушал прекрасное и одновременно самое что ни на есть грустное пение. Прекраснее и грустнее всего, что есть на этом свете.

– Человек намного сильнее бога, – подтвердил слова Илья, развернулся и уехал.

…

Парень вышел из палаты, когда Алексеевна закрыла глаза. Капельница медленно капала, её должно было хватить надолго. За окнами уже стемнело. На часах 11 вечера. Хоспис погрузился в сон. Назар шёл вдоль палат. Илья лег в койку прямо в одежде. Лиля, свернувшись калачиком, сопела под одеялом. Старик, услышав, что к нему пожаловали гости, отвернулся и уперся лицом к стене.

Медбрат проходил мимо заключительной двухместной палаты. Соня спала, а вот Никитична нет. Она смотрела куда-то в сторону, всё так же не шевелясь. Еда оставалась не тронутой на тумбочке. Назар зашел в палату и, чтобы не разбудить вторую женщину, начал говорить в пол-голоса:

– Надо все-таки добить эту кашу, а то вы совсем ничего не едите.

Он взял в руки тарелку и не спеша, без торопливой настойчивости принялся подносить ложку ко рту старушки.

– Давайте. Надо есть. Думаете, мало причин, чтобы есть? Надо обязательно. Надо кушать, чтобы лучше себя чувствовать. Чтобы порадовать своих детей. Всех родных и любимых, – медленно начал перечислять Назар, – Чтобы Николай Николаевич не расстраивался. Чтобы ваша соседка пришла в себя. Чтобы у вашего соседа по палате перестало повышаться давление. Чтобы Алексеевну оставила боль, и она отправилась на спектакль, а затем в Рио-де-Жанейро. Чтобы Илья смог попасть на тропические острова и остаться там жить. Чтобы Лиля выздоровела и прожила долгую счастливую жизнь, как вы.

Или произошло чудо, или старушка каким-то образом услышала и поняла, но она пошла навстречу. Две или три ложки все таки съела.

– Вот видите, как много причин, чтобы вы ели.

Назар ещё долго сидел около бабушки, пока та не закрыла глаза и не погрузилась в сон. Становилось ясно, что ей недолго осталось. Смерть уже парила над её душой и медленно забирала последние крупицы жизни. Бабушка уже не сопротивлялась и встречала дорогую гостью, как давнего друга. Не было ни сожалений, ни страха, ни ожиданий. Здесь её больше ничего не держит. Она понимала, что просто пройден какой-то этап. Но, а сейчас ещё пока впереди череда красочных сновидений.

У Назара не осталось сил возвращаться в свою каморку. Он просто зашел в соседнюю свободную палату, на случай если кому-то понадобится, и изнеможенный завалился на койку. Но прежде чем окончательно уснуть, записал в свой дневник:

«Больше всего хочу, чтобы никто никого никогда не терял в этой жизни».

Глава 4. Как Хелтер – Скелтер.

Ночь прошла спокойно. Назар провалился глубоко в сон. Проснулся в той же позе, что и заснул. Сквозь мутную пелену глаз он увидел сидящий на стуле силуэт. Парень об подушку потерся лицом и взглянул ещё раз, признавая Николая.

– Спишь, значит, на работе? – хитрым взглядом окинул тот юношу.

Назар резко вскочил и виновато сел на край кровати.

– Что-то случилось?! – осипшим голосом спросил он.

– Да нет. Все хорошо. Правильно сделал, что поспал, а то выглядел ты очень уставшим.

– Что-то вырубило, – подтвердил Назар.

– Смотрю, новых друзей себе нашел?

– Да, вот, – медбрат продемонстрировал подаренный рисунок, который лежал рядом с ним на полке всю ночь.

– Лиля вместе с Алексеевной в тебя чуть ли не влюбленные! – посмеялся Николай.

– Ага. Уже на танцы и на мюзиклы зовут.

– Это хорошо. Значит, нашли в тебе что-то. Людей, которым нечего терять, так легко не обманешь.

Назар промолчал на это замечание.

– Твоя как смена прошла?

– Да как всегда. Пьяницы, сумасшедшие, гипертоники… Но поспать удалось.

– Много вызовов?

– Относительно. Когда-нибудь тебя с собой возьму. Мне Елена Ивановна доложила, что ты кое – чему здесь научился…

– Памперсы менять, – усмехнулся Назар.

– Это кстати самое сложное. Я до сих пор не умею!

Они оба посмеялись.

– Но и, конечно, прощаться с людьми. К этому порой невозможно привыкнуть.

– В этом и заключается суть выбранной дороги? – задумался Назар. – Разочаровываться каждый раз в жизни?

– Увидеть все её стороны. Поставить себя на место каждого существующего человека. Понять, что жизнь – это борьба, которую ты обязательно примешь.

– Борьба ради чего?

– Ни ради чего. Нет того результата, который бы нам подошёл. Нет приза в финале, оправдывающего все старания, надежды и утраты. Но есть принятие и все последующие процессы после него. Это одно из составляющих элементов лестницы пяти измерений.

Николай смотрел глубоко внутрь Назара.

– Как улитка, ползущая к вершине Фудзи. Ей тяжело, сложно, невыносимо, но она ползет, несмотря ни на что.

– Но зачем ей туда ползти?

– Это её путь, на протяжении которого будут происходить изменения. Улитка станет неуязвимой и совершенной. И вскоре обнаружит в себе вечный источник счастья.

Николай поднялся со стула и направился к двери, Назар поспешил за ним.

– То есть, на вершине Фудзи что-то все-таки есть?

– Определенно.

– А улитка знает об этом?

– Она догадывается, но по большей части ею движет вера.

– Но ведь ей что-то нужно изначально иметь внутри для того, чтобы не сдаваться и не сойти с пути? Какой-то стимул, какой-то аккумулятор, который её всегда подбадривает и ведёт вперед…

Николай расплылся в улыбке. Они стояли возле палаты Лили, где белокурая девочка играла в куклы и ела ягоды с другой рыжей малюткой. Назар присмотрелся и сразу узнал её. Та самая малышка из подземного перехода. Та юная певица, которая его очаровала своим пением. Та участница самобытной музыкальной группы, удравшая вместе со своим напарником от полиции. Маленький Робин Гуд, раздавший собранные деньги незнакомым бабушкам. Парень остолбенел.

– Очень вкусные ягоды, Николай Николаевич, – поблагодарила Лиля врача, – о, доброе утро, Назар Андреевич!

– Доброе, – выдал юноша, не сводя глаз с рыжей девочки.

– Мы тут сделали наброски домика для наших коал, – малышка спрыгнула с кровати и побежала к Николаю.

– Олесь, познакомься с нашим новым членом семьи, – представил он ей Назара.

«Так вот кто такая Олеся! Это не его жена, а дочь! Какой ещё семьи?» – шквал мыслей накрыл парня с головой. Он недоуменно стоял и не мог произнести ни слова.

– О, – воскликнула девочка, хорошо присмотревшись, – так я его знаю…

– Вы знакомы? – удивился Николай.

– Да, мы…, – Назар запнулся, но Олеся пришла на помощь.

– Этот дядя нам помог убежать от охраны в переходе, когда мы были на задании с Валерой, – девочка прижала на радостях к себе куклу, – он что теперь будет с нами?!

Назар посмотрел на людей вокруг. Кажется, он один здесь ничего не понимал.

– На каком ещё задании? В смысле с вами?

Николай загадочно усмехнулся.

– Тебе пора всё объяснить и кое с кем ещё познакомить.

– Да, пора бы уже! – восторжествовала девочка. – Ребята очень обрадуются!

– Лиль, – обратился к своей пациентке Николай, – нам надо отлучиться ненадолго…

– Да? – Разочарованно произнесла девочка. Ей, видимо, хотелось поучаствовать в общем знакомстве тоже. – Ну, хорошо…

– Мы за новой куклой съездим. Вам же с Олесей как раз не хватает одной для полной коллекции.

– Ура! – Олеся бросилась прощаться с подругой. – Купим Стеллу и будем как в мультфильме! Там, правда, к ним ещё комнаты и машины продаются…

– Но это уже потом! – заявил Николай.

– Да-да, конечно.

Рыжая девочка крепко обняла и поцеловала подругу.

– Пока, – помахала рукой Лиля, – Назар Андреевич, а вы когда в следующий раз работаете?

Назар затруднялся с ответом. Мысли оказались перемешаны в кашу. Парень вопросительно посмотрел на своего друга.

– Скоро. Я составлю удобный график, и Назар обязательно вернется, – утешал девочку Николай. Та засияла от счастья и запрыгнула обратно в кровать.

Олеся убежала вперёд. Назар замедлил по лестнице шаг, ожидая пояснений.

– Помнишь, ты меня спрашивал, что движет улиткой на её пути? – начал серьезно Николай.

– Да.

– Ею движет идея. Та самая идея, которая бок о бок проходит с выбранной дорогой. Человек становится одержим ею, и после этого он перестает ощущать все тяготы пути.

– Эта та самая идея, о которой вы обещали рассказать?

– Да. Та самая, которой мы посвятили жизнь.

– Кто мы?

Николай открыл дверь на улицу. За ней стояли два болтающих парня. Один помладше, другой постарше. Олеся помчалась к ним навстречу, чтобы первой донести важную новость.

– Егор, Валера, у нас новый член семьи! Его зовут Назар!

Парни посмотрели друг на друга. Младшего Назар знал, это был тот самый гитарист. Затем второй снял очки, и новичок семьи совсем опешил от удивления. Егор. Организатор рейва. Чокнутый диджей.

– О, старый знакомый, – засмеялся в своей манере псих, – так мы с ним хорошо знакомы…

– Вы все что ли уже знакомы? – недоумевал с улыбкой Николай,

– Я нет, – буркнул Валера, видимо, не узнав парня.

– А я да. И ещё как! Он меня от мусоров прикрыл!

– И тебя тоже?! – захохотал в голос Николай, а за ним и Олеся.

– В смысле тоже?! – возмутился Егор и пожал руку Назару. – Именно по моей вине его повязали и посадили в бобик…

– Так вот как ты в отделении оказался, – ухмыльнулся Николай, глядя на бедного парня, потерявшего в буре событий дар речи, – я не удивлен почему-то!

– Да прекращай, Нагваль! Сам же знаешь, что я никогда не стану подставлять кого-то, особенно, если дело может коснуться Валдая и его шайки. Тут дело вот как обстояло… Я себе диджеил на рейве, никого не трогал, спасал мир своей неземной музыкой, как тут подруга приводит знакомиться Назара. Мы с ним душевно потрепались. Потом мусора вычислили нас и организовали обвал. Когда началась паника и массовый побег, наш герой остался со мной и не покидал боевую позицию до самого конца, пока его лицом не уткнули в пол поганые копы…

Валера засмеялся:

– А тебе удалось сбежать?

– Да я быстро вырубил свет и скрылся за кулисами. Аппаратуру же нельзя было бросать.

– Но ты бросил Назара! – грозно уткнула руки в боки Олеся.

– Пирожок, там вся моя техника стояла. Тем более, я знал, что паренек впервые на таком мероприятии и приводов у него за спиной не имеется.

– Всё равно! – наезжала на него девочка.

– Драться хочешь?! – выставил вперед кулаки диджей и шутливо начал махаться с ребенком. Затем схватил её на руки и, пока она визжала и брыкалась, поинтересовался: – А сам-то ты как в заброшке оказался?

– Ну…, – замешкался Назар. – Я вообще там живу.

– Ты живешь в заброшенном театре? – удивился Валера.

Тут Николай возмущенно вступил в беседу.

– Ты в «пионерах» проводил рейв?! Я же тебе говорил к нашим точкам не приближаться со своими дискотеками…

Егор быстро парировал.

– Это для дела. Много народу собралось, я не мог отменить сходку. Тем более, всё прошло довольно гладко…

– Не учитывая полицейского визита, – осуждающе продолжал испепелять глазами Николай.

– Нагваль, да хорош. Они ничего не заподозрили .

– Нагваль? – переспросил Назар, услышав прозвище уже во второй раз.

– А, да. Мы же не представились, – Егор собрал команду в одну кучку и, дурашливо изображая любящего семьянина, каждого чмокнул в щечку и назвал по двойному имени, – Коля – "Нагваль", потому что главный шаман в нашем деле. Валера – "Сад". Я – "Лето". А Олеся – "пирожок".

– Почему это я пирожок? – возмутилась и отпрянула от Егора девочка.

– Она наш Садик, – поправил Николай – "Нагваль", прижав к себе Олесю. – Потому что с Валерой они брат и сестра.

– Садовы, – назвал фамилию старший брат.

Назар с улыбкой присмотрелся на них и признался:

– Когда я вас встретил в переходе, даже и не подумал, что вы родственники.

– Просто я больше похожа на маму, а Валера на папу.

Назар машинально начал сравнивать юношу с Николаем, но тут Нагваль продолжил свою отложенную речь:

– Так вот, Назар, мы хранители той самой идеи, которая движет улиткой. Мы существуем и продолжаем наш путь только ради неё. Это наш выбор. Наша дорога к Фудзи по пяти ступеням измерений.

– И в чем она заключается? – не терпелось услышать ключевую истину Назару.

– Мы заражаем других людей болезнью под названием жизнь.

– Это как?

– Мы придумываем разные штуки, которые других бы пробудили, воодушевили, вернули в них страсть к существованию.

– Мы своими действиями и поступками активируем внутри других людей силы и желание, – дополнил Егор – "Лето".

– Мы… Знаешь… Как прививка, – решила вставить когда-то услышанное подходящее сравнение Олеся, – мы вживаем в организм людей любовь, добро и веру в лучшее.

– Мы это называем "Метастазами", – подвел черту Валера – "Сад".

– Почему Метастазы?

– Потому что один раз заразившийся жизнью человек обязательно распространит эту болезнь на остальных.

– Заразившиеся идеей люди, как клетки, начнут размножаться и заполнять весь организм мира, – по очереди говорили то Нагваль, то Лето.

– Восстанут против природы и системы.

– Которые убивают в нас человека с каждым днем.

– Наша семья ведёт ежедневную войну с отчаянием, тоской, грустью и смертью нашего мира.

– Семья, как…, – запнулся Назар.

– Как Хелтер-Скелтер. Или как клан Карлеоне. Или «Острые козырьки», – пафосно начал перебирать знакомые эпитеты Лето.

– А еще есть люди?

– В основном штабе нас четыре, – сказал Сад.

– Но теперь пять, – поправил с улыбкой Нагваль. – Теперь ты в нашей семье.

Назар почему-то после этих слов ощутил тепло по всему телу. Впервые ему показалось, что он является частью чего-то огромного и ценного.

– Пять, как измерений в лестнице, по которой мы идем.

– Как на руках пальцев, – продемонстрировала свою руку Олеся, высунув дерзко язык.

– Как баллов в оценке моих рейвов! – пошутил под общий смех Лето.

У Назара накопилось много вопросов, но в итоге озвучил только один:

– И что дальше?

– Теперь, – с серьезным видом Лето положил руку на плечо Назару, – как новый член нашей банды ты должен пройти посвящение… И отрезать себе на ноге большой палец…

Все вновь захохотали и Назар в том числе. Нагваль потер ладоши и сказал:

– Пожалуй, тебе надо показать нашу базу, помимо хосписа и заброшенного театра.

Чёрный Reno стоял на стоянке за забором медучреждения. Обновленная семья уселась в салон. За рулем был Нагваль, рядом усадили в качестве гостя Назара, а сзади уместились остальные.

– Теперь машинку придется побольше приобрести! – подметил Сад.

– Ничего, – утешил его Лето, – мы на следующей неделе с тобой банк ограбим…

– А меня возьмете? – взмолилась посередине Олеся.

– Так, хватит мне ребенка портить! – буркнул Нагваль.

Машина тронулась. Николай вернулся на главное шоссе и рванул вдоль реки. Проезжал мимо мостов и набережной в неизвестную часть города.

– Может, пиццу купим? – предложил он. – Устроим праздничный завтрак.

– Да-да! Обязательно заедем! – завелась девочка.

– Нам нужен каждый день новый член семьи, – усмехнулся Лето. – Кстати так бы намного быстрее распространялись Метастазы, каждого нового человека подкупали бы пиццей.

– И колой! – добавила Олеся.

– А в чем заключается ваша деятельность? – спросил Назар.

– Вообще, – протянул Нагваль, – каждый член семьи старается в день выполнить задание.

–Какое?

– Спасти какого-нибудь человека.

– Причем не важно как и от чего, – пояснил Лето, – от смерти, от грусти, от уныния, от самого себя, от проблем, от суеты. Сгодится всё.

– То есть, надо выискивать таких людей?

– Ты удивишься, но они повсюду. Чуть ли не каждого в этом мире нужно спасать.

– Это возможно?

– В нашем деле да. Ведь мы одержимы идеей и другой дороги у нас нет.

Назар понимал, что все их аргументы звучат наивно, странно и не обосновано. Но он помнил эффект, который произвели все четверо на него в своё время, когда еще не были ему даже знакомы. И сказать, что они в тот момент подтолкнули его к жизни – не сказать ничего. Они выглядели как обычные сумасшедшие, но обитая своей потерянности, обреченности и осознанности бытия, решили не сдаваться и помогать остальным людям. Назар без всяких сомнений знал, что примет предложение и вступит в их общество не от мира сего. Ведь если судьба сама подкидывает шанс, надо им пользоваться. И как говорил Нагваль – «из всей бессмыслицы это самое осмысленное».

Компания заехала по дороге в пиццерию и прихватила с собой пять больших коробок, кока-колы и мороженого. После закупки маршрут ещё занимал минут 15, пока не остались позади многоэтажки и не начались дачные дома. В какой -то момент Нагваль свернул на маленькую проселочную улицу и проехал до самого её конца. Когда грунтовая дорога кончилась, а впереди ждали поле и лес, Николай затормозил.

– Дом, родной дом, как счастливы мы быть в нём! – пропел Лето и вышел первым из машины.

Остальные члены банды вылезли следом за ним, прихватив пакеты. Назар увидел деревянный домик, своим интерьером и ландшафтом напоминающий бабушкин; такой встречался в жизни каждого ребёнка.

– Это наша основная точка! – сказал Николай.

– Лучше места не найти, – прокомментировал Егор, – если бы мне пришлось выбирать между тайной подземной базой ЦРУ и нашим объектом, я бы безусловно доверился нашей развалюхе .

– Зато тут лес красивый и речка есть! – поведала Олеся. – Ты любишь купаться?

– Конечно.

– Что-что, а это он любит, – посмеялся Нагваль, вспоминая их знакомство.

– Тогда надо сходить, мы тебе всё покажем, – держа за руку Николая, пообещала девочка.

Компания завалилась в дом, который внутри соответствовал внешнему виду: старые кровати; сервант с праздничной пыльной посудой; маленькая кухня; окна, завещанные белыми вязаными шторками; деревянная лестница, ведущая на второй этаж; классический ковер на стене.

– Согласен, не то, что ты ожидал, – посмеялся Егор, – просто когда всем крутым группировкам раздавали их двухэтажные штабы на островах, наш предводитель сидел дома и вышивал крестиком.

Все захохотали, даже Нагваль. Но сквозь смех всё-таки пригрозил:

– Не нравится, ночуй на своих рейвах в лесу.

– С удовольствием! Где музыка, там моя земля! В следующей жизни предпочел бы быть наушником какого-нибудь олдскульного панка! – уселся Егор в кресло, продолжая нести чушь. – А вообще, весь мир мой дом! Не нашлось бы место, где бы мне ни понравилось. Даже в отделении у Валдая! Как он тебе кстати?

Назар усмехнулся:

– Я не встречал людей душнее.

– Точно! Невыносимый душнила!

– Всегда мечтал его жене в фоторамке на столе пририсовать усы! – уселся рядом с товарищем Сад, после чего Лето залился смехом.

– Кто бы вас уму разуму учил, если не Семен Палыч! – изрек Нагваль.

– Согласен. Он – это совокупление телеканалов Культура и НТВ, – не могли успокоиться и отдышаться два друга.

– Мы пойдем на кухню с Назаром стол накрыть, – Нагваль с юношей отошли, пока Олеся агитировала друзей включить по телеку мультфильмы.

– Звонила Лиля, – сказал с серьезным лицом Николай. – Плачет…

– Что-то случилось? – забеспокоился Назар.

– Случится.

– Что? Почему?

– Тебе не рассказывала Елена Ивановна?

– Нет.

– У этой девочки дар есть. Чутье. Она начинает плакать перед тем, как кто-то умрёт.

– Близкий ей человек?

– Да. Больше она в жизни ни над чем никогда не плакала. По крайней мере, я не видел.

– Она знает о своём даре?

– Да. В хосписе изучила его.

– И когда должен умереть этот человек?

– В ближайшее время. Поэтому мне надо будет уехать.

– Мне с тобой?

– Нет. Не надо. Оставайся , познакомься с семьёй.

– Хорошо.

Нагваль, погрузившись в себя, раскладывал пиццу по тарелкам.

– Почему именно я? – задал Назар неожиданно вопрос, который у него уже давно вертелся на языке.

Николай замер на секунду, а потом резко спросил:

– Хочешь, я тебе скажу, в чем заключается переход от одной ступени на другую на лестнице измерений?

– Да.

– Чтобы достичь вечного настоящего счастья, всегда мешает что-то. Любой человек обрёл гармонию и покой, если бы ему многое не мешало в жизни. Наш мозг, наше тело – всё большая помойка, переполненная лишним и ненужным. Для достижения счастья и вершины лестницы необходимо отказываться. На каждой ступени приносится жертва. Знаешь, с чем прощаются на первой ступени?

Назар приготовился.

– Нет.

– Со всей своей прошлой жизнью. С воспоминаниями, привязанностями, людьми, контактами, взглядами. Человек должен легко научиться отпускать то, с чем был повязан. Он должен найти силы отказаться от прошлого. Понять, что нет понятия дорогого, ценного, важного для него. Всё пыль, своевременный прах. Первая ступень дает понять, что нет ничего значимого. Ни от чего нельзя оставаться зависимым. Всегда быть готовым проститься. Всё, что приходит в твою жизни, рано или поздно уйдет. Поэтому первая ступень – это умение забыть и отказаться от всего, что на данный момент у тебя есть.

Назар внимательно слушал и молчал.

– Когда мы с тобой встретились, – продолжил Нагваль, – ты уже находился на этой ступени.

Назар вспомнил, как путешествовал. Как скитался от места к месту. Как бежал от чего-то. И вспомнил то, к чему эти скитания почти его привели.

– Я сам получается начал этот путь?

– Своим внутренним сознанием.

– И ты это увидел?

– Да. Многие приходят рано или поздно к одному и тому же. Но каждая ступень не только совершенствует людей, но и в какой-то степени разрушает. На любом этапе продвижения очень легко сломаться.

Назар помнил это. Помнил за двоих.

– Всё что может спасти тебя, может так же и уничтожить, – закончил Нагваль.

– А что же на второй ступени?

– Скоро узнаешь, – он выдавил из себя блеклую улыбку.

– Ну, где вы там? Мы уже умираем с голоду!

– Пойдём, – передал тарелки Николай, – праздновать.

Семья ела пиццу, смотрела олесины мультфильмы, о чём-то болтала. Назар поддерживал разговор, но всё больше возвращался к своим раздумьям. Он думал про лестницу, хоспис, новых людей в своей жизни и про своё путешествие. Какими-то своими словами Нагваль приоткрыл для юноши правду. Он осознавал её. Не секретом являются человеческие страдания, одиночество, несогласие. Это неизбежные проходные ворота для каждого и глупо думать, что только с тобой одним подобное происходит. Нагваль действительно обладал мудростью, которая кажется бредом только потому, что не всегда понятна. Назар признавал факт и теперь был на сто процентов уверен, что пойдет дальше за этим человеком.

Вдруг идиллию прервал звонок телефона. Нагваль взял трубку и удалился на улицу. У Назара было дурное предчувствие, и не у него одного.

– Кажется, праздник чуть будет подпорчен, – загудел Лето.

Вскоре Нагваль вернулся и с отреченным бледным лицом сказал:

– Мне надо отлучиться в хоспис.

– Я с тобой! – молниеносно среагировала Олеся.

– Нет…

– Но мы обещали куклу Лиле! – всхлипнула девочка.

Николай подумал и, видимо, из-за глубокого сочувствия в данный период к своей маленькой пациентке согласился.

– Ладно, поехали. Подожди меня на улице.

Олеся, забыв про телевизор и друзей, радостно побежала к машине.

– Что случилось? – спросил Егор, как только девочка скрылась за дверью.

– Никитична умерла.

Все замолчали. Присутствующие были знакомы со старушкой. Назар ощутил едкую жалость, вспоминая, что не смог её покормить напоследок. Мелочь разрывала душу сильнее любой трагедии. Оставалось надеяться, что бабушка так и умерла в безмятежном сне.

– Мы поедем, – вернулся к реальности Нагваль, – если что на связи.

Николай скрылся за дверью. Егор бросил взгляд на поникшего Назара и толкнул его в ногу:

– Не печалься. Она отмучилась и надо за неё радоваться. Грустить можно лишь по живым людям. Все покойники самые счастливые на свете. Но мы тоже попробуем! Предлагаю всем оставшимся членам семьи отправиться в город и немного развеяться!

– Куда? – поинтересовался Валера.

– Думаю, нет ничего лучше старого доброго бара, кружечки тёмного эля, обзорного вида на вечерние фонари набережной и пьяного трепа с недоинтеллигентами. Ради этого можно и задержаться в этой всратой жизни!

Валера потер ладошки и ехидно улыбнулся. Большего было и не нужно. Назар понимал, что выбора нет, да и самому хотелось давно смочить горло. Такси вызвали до самого города.

…

– Даже хорошо, что Нагваль взял машину, – посмеялся Лето в салоне, – теперь у нас не осталось шансов остаться сегодня трезвыми.

– Куда едем вообще?

– Да знаю я одно место…

Машине пришлось не так долго возиться. Егор знал, где можно выпить поблизости от дома.

– Так, чтобы ещё к утру доползти домой, – объяснил он.

Буквально в паре дворов от набережной располагался невзрачный паб.

– Не делайте поспешных выводов по внешнему виду, внутри царит настоящий разбой, хаос и анархия. Не советовал бы никому в это место попасть, но я бы именно сюда и пошел!

Расплатившись с таксистом, парень направился внутрь, но прежде на секунду бросил взгляд на Назара.

– Теперь тебя ждет, мой друг, истинное посвящение в наши Метастазы.

Назар усмехнулся.

– Знаешь, почему истинное?

– Почему?

– Потому что в нашем опасном, бесполезном и печальном деле просто жизненно необходимо веселиться. Всегда может настать момент, когда будет слишком поздно. Как и, собственно, в самой жизни.

– Почему? – повторил вопрос парень.

– Мы горим, как спички. Знаешь, что происходит с теми, кто ярко горит?

– Быстро гаснут?

– Их тушат. Или же у них распадается печень, если брать в расчет греческую мифологию.

Лето открыл дверь и вежливо пригласил друзей внутрь. Бар выглядел довольно уютным. За стойкой работала черненькая , пикантная формами, женщина, которой Лето сразу отсалютировал.

– Региночка, свет моих очей, здравствуй!

– Привет, Лето, – натирала она пивные стаканы и ждала заказов, – как же тебя к нам занесло?

Он усмехнулся.

– Из всех существующих в мире дыр, я всегда выберу вашу.

– Дане бы не понравилась эта идея, – посмеялась женщина.

– Я кстати хотел спросить, как он там?! Выздоравливает?! Надо собраться уже ему фруктиков со сладостями отослать…

– Да все хорошо. Переломы двух костей почти зажили.

– Ну и, слава богу. Наконец начну спать спокойно.

– А что случилось? – поинтересовался Назар.

– Эммм… Так скажем, он меня прикрыл, – недоговаривал Егор.

– Наш революционер прятался от ментов с дружками, а Даня их любезно приютил, – пояснила Регина, – так копы чуть ли не весь бар разгромили…

– Я бы им разгромил! Я бы им… Ух! – Лето пригрозил кулаком.

– Это на митинге что ли? – уточнил Сад.

– Да, на нём самом. Не удачно всё пошло, – протянул Назар. – Многих взяли.

– Вышло, как вышло. Важно, что он состоялся, – заключил его друг и уставился в меню.

– Да всё равно не должно быть так.

– Если бы происходило всё так, нас бы не было.

– Тоже верно. Но за ребят многих обидно, даже за Даню вот…, – искренне соболезновал Егор.

– А за меня? – возмутилась в шутку Регина, переводя специально тему. – Мне теперь приходится за него внеурочно выходить.

– И радовать своим присутствием весь город! Ты же, как ангел, в этом мрачном царстве. Даришь очарование и настрой держаться наплаву!

– В океане пива! – добавил лестно Валера.

– Ладно уж, черти! Выбирайте пиво и скорее спешите занять места, а то сегодня футбол транслируют. Думаю, чёрные тучи народа над баром уже сгущаются!

– Тучи отчаянных и безбашенных фанатов – это я люблю! А кто играет?

– Челси с Реал Мадридом за выход в финал.

– Класс. Даю сто процентов, что это местечко сегодня взлетит над землей, – Егор оставался поглощенным своими какими-то мыслями, – что будете, парни?

– Я стаут, – сразу определился с выбором Валера и направился занять диваны в углу.

– Я тоже! Потрясная вещь! Бери, братан, уши свернуться в трубочку!

– Мне тоже, – согласился Назар.

– У тебя сегодня праздник, так что еще и самые хрустящие орешки!

– А что за праздник, если можно поинтересоваться? – улыбнулась Регина, разливая тёмное пиво.

– Сегодня незнающий доселе бед паренек подписал сделку с дьяволом, – похлопал по плечу Назара товарищ.

– На самом деле я в первый раз в этом городе, вот Егор и показывает его лучшие стороны, – пояснил сквозь смех новобранец.

– Обезьянник ты-то уже видел! – дополнил Лето.

– Это он умеет, – бросила взгляд исподлобья женщина, – но всё равно добро пожаловать! Как городок тебе на первый взгляд?

– Многообещающий.

– Ты даже не можешь себе представить насколько! – Егор схватил пиво. – Спасибо тебе, моя дорогая! Но ты не скучай, мы скоро обязательно вернемся! Это во мне говорит внутренний шотландский пивосос!

– Почти настоящий! – кинула вслед Регина.

Егор расхохотался и уселся за стол.

– Прекрасная женщина, я бы женился незамедлительно! Но, конечно же, этого не сделаю!

Ребята разобрали пиво и оценили его насыщенный ореховый вкус.

– Божественно. Мать бы родную обменял на шоколадно-ореховый стаут! А если ещё фирменные начосы докинут, то и отца в придачу…

– Да так себе тут начосы, – возразил Сад.

– Ну и отца я своего не особо знал…

Валера усмехнулся и отпил ещё из бокала.

– Что за митинг? – спросил Назар.

– Да обычный. Бунт впустую. Легкая народная встряска.

– А повод?

– Журналиста одного засадили. Он все резал да резал правду матку, правительство наше терпело, терпело, а потом повязало.

– За что?

– Якобы за пропаганду наркотиков в крайнем интервью, – присоединился Валера, – последняя невинная на первый взгляд капля в море. Это они умеют.

– Молодой парень мешался, вот и загремел.

– Значит, имел какое-то влияние.

– Безусловно. Но о нём вскоре все равно забудут. Немножко повозмущаются, да вновь вернутся в свой панцирь.

– Но вы пытались добиться его освобождения?

Лето издал громкий смешок.

– Не смеши меня. Если бы мы могли спасти от жестокости и несправедливости мира каждого вляпавшегося, мы были бы не Метастазами, а самые настоящими богами. А так, мы можем только подтолкнуть к внутреннему спасению.

– Тем, что выходите на улицу с плакатами?

– Это звучит глупо, но, я думаю, что тому парню стало немного легче. Уверен, что легче. Мир не изменить, но внутренний можно.

– А людей много задержали?

– Прилично.

– Это стоит того?

– Конечно, мой друг, – улыбнулся Лето, – спасение одной души может оправдать жертвы. Знаешь почему? Потому что это идея. Мы всего лишь жалкие муравьишки в большом муравейнике: и тот журналист, и семья, и все революционеры, всё. Но наши идеи и поступки могут что-то да изменить.

– Из общей бессмыслицы выбирать что-то менее бессмысленное, – повторил Назар.

– Конечно. Нам ведь надо в этой жизни кого-то спасать и как-то себя развлекать! А насколько всё бессмысленно – тут можно каждый день заново углубляться и поражаться.

Назар отпил ещё.

– Если Метастазы спасут по-настоящему хотя бы одного человека, наши действия окажутся не напрасными.

– Не соглашаться же с этой системой! – добавил от себя Валера.

– Её не сломать и не уничтожить ни силой, ни умом , ни властью, – дополнил Егор, – любая система уязвима изнутри.

Новые люди постепенно заполоняли бар. Мужчины в фанатских футболках и шарфах врывались в помещение, выкрикивая с русским акцентом гимн любимого клуба. Они весело окружали барную стойку и одним глазом поглядывали телевизор. Крутили предматчевое разглагольствование футбольных экспертов. Егора окрикнули знакомые, он помахал им в ответ рукой.

– Извините, господа, пойду повторить наш заказ и поздороваюсь с мужиками.

– Давай, ждём.

Назар остался с Валерой.

– Что такое «Сияние»? – решил завести разговор Назар.

– В смысле? – посмотрел на него с недоумением юноша. Очевидно по глазам, что тот относится к новичку с недоверием.

– Тогда в переходе… Вы крикнули, что выступала рок-группа «Сияние».

– А, – отвел он взгляд без особых эмоций, – это моя музыкальная группа.

– Выступаете?

– Пишем песни и музыку. Но никто не платит нам за это.

– В Метастазах по-другому и не может быть.

Сад промолчал, про себя возмущаясь: «Тебе-то откуда знать?».

– А Сияние, как у Кинга? Писателя такого…

– Да я знаю вообще-то. Не один ты читаешь книги… Скорее, как у Летова.

– Понятно. А я думал, у вас на подтанцовке две близняшки, измазанные в кетчупе, – ответил Назар иронией на негатив молодого парня.

Тот промолчал.

– А есть в планах огромный стадион собрать?

– Конечно. Скоро это обязательно произойдет.

– Я бы пришёл.

– Ты ведь ещё не слушал нас…

– В переходе.

– Это было задание, – отмахнулся Сад.

– Все равно. Я так понял, что каждый ваш жизненный шаг может оказаться заданием.

– А вот тут, – неожиданно вернулся Лето, – ты абсолютно прав . Если ты начинаешь ежедневно жить этим, то можно считать, идея в тебе полностью поселилась. Ты её официальный носитель и переносчик.

– Мне понравилось сравнение с вирусом, – усмехнулся Назар.

– Любая идея это сильнейший вирус. Она забирается в мозги, овладевает организмом и распространяется из одних мыслей в чужие. Мы даже себе и представить не можем, что существуем, опираясь на несколько довольно простых идей, которые нам внушили в детстве или чуть позже. Действия, мировоззрения, выборы – это продукт закоренелой в нас когда-то идеи. И Метастазы – не исключение.

– Спасать людей своими вдохновляющими поступками?

– Да. Я тебе отвечаю, меня ничто так не заставляло переосмыслить и встряхнуть свою никчемную уже разобранную в тысячный раз жизнь, как неординарные поступки некоторых, вроде бы совсем обычных, людей. Метастазы вполне могут изменить если не всё, то многое. Тут нужно лишь одно…

– Что?

– Верить в них. Верить слепо и настырно, как в детстве в Деда Мороза. Как только ты перестанешь в него верить, чуда не случится и от родителей больше не будет подарка под ёлкой.

Назар задумался.

– Просто слишком много врагов, которые неосознанно против.

– Это не они против, а мы, чувак. Знаешь почему именно рейвы? – он с горящими глазами перекинулся на другой конец стола поближе к Назару, – потому что изначально они преподносили себя как протест. Первые зарубежные рейвы конца 90-х обозначались как бунт против устоев. А знаешь, что там было? Там не было насилия, утеснения и непонимания. На рейвах царили гармония, добро, свобода и любовь. Вот что несут за собой перемены и протесты: они пробуждают в людях самые благородные качества. Плохие времена и борьба с ними изменяют человека в лучшую сторону. «Только во тьме может быть заметен свет», – кто сказал?

– Ремарк.

– Человек, переживший две великие войны. Свидетель уничтожения и возрождения поколений. Протесты и бунты для ощущения свободы. Сама свобода такому глупому существу, как человек, вскоре не понадобится. Но воля и стремление к её достижению необходимы. Поэтому Метастазы нужны гниющему с самого своего рождения человечеству, как свет нужен тьме.

Назар понимающе улыбнулся.

– Мы не за смерти, и не за боль со страданиями. Каждый из нас слишком много увидел, претерпел и понял в своей жизни, чтобы желать невинных жертв и уничтожения. Знаешь, ради чего стоит только жить?

– Ради идеи?

– Нет. Это просто дорога, тебе должен был это уже впарить Нагваль.

– Ради других людей?

– Нет. Все мы покойники.

– Ради пива? – попробовал Валера.

– Трудно отрицать, но нет.

– Ради чего?

– Ради смеха и танца. Всё. Вот он весь смысл бытия. В жопу всю философию, метафизику, энергию, душу, искупление грехов, молитвы – всё в задницу. Не нужны слова и ежедневная суета. Всё, ради чего стоит жить, можно продемонстрировать смехом и танцем. Но ещё бы желательно под хорошую музыку. С моего плейлиста.

Он добавлял понемногу предложений и все смеялись.

– В жопу этих Наполеонов, Македонских, Чингисханов – они великие и сильные люди, но ничего не смогли сделать с собой. Можно завоевать всё в мире, но себя победить так и не суметь.

–А Че Гевара?

–Гений! Вместе с Фидель Кастро, Черчиллем, Кеннеди. Молодцы ребята, хорошо поработали. Но главные герои всегда остаются в тени и будут живыми, пока есть носители их идеи.

– Например?

– Не знаю. Ганди, Омар Хаям, Иисус, Будда…, – тут Лето встрепенулся, – Боб Марли! Боб Марли жил ради одной музыки, он верил, что она изменит мир. Сейчас его песни поют, пусть бедные и больные, но зато самые счастливые люди в мире на экзотических островах и материках. Жизнь ничего не стоит, долой войну! Из отечественных героев: наверное, Высоцкий, Летов… Сторчавшиеся психи, которые перепугали вождей и вдохнули в народ свободу и веру в жизнь.

Он разошелся не на шутку среди шумной возбужденной публики, которая с открытыми ртами была готова заорать на весь бар в любой момент.

– Надо уехать, – неожиданно вскочил со стула Валера.

– Куда? – подняли глаза его товарищи.

– Надо собраться рассмотреть детали задания с крышей.

– А, – вспомнил Егор, – да, давай. Пацанам привет.

– Всё, бывайте. Потом расскажите, как матч закончился, – парень устремился сквозь толпу на выход.

– Новое задание? – поинтересовался Назар, чувствуя, что пиво постепенно ударяет в голову.

– Типа того. Если получится, будет круто. Они молодцы с Олесей, я ими горжусь. Из них получатся великие люди.

– Их задания не опасны?

– Да ты что! Я тебя умоляю… Они проворнее и сообразительнее нас в тысячу крат.

Егор тоже уже не сдерживал своего охмеления.

– Просто, чтобы отец посылал своих детей на такие дела…

Лицо Егора выразило непонимание.

– Какой отец?

– Ну… Нагваль.

Лето улыбнулся.

– Нагваль им не отец.

Теперь на гримасе Назара возник жирный знак вопроса.

– Их родители погибли в автокатастрофе, когда Олесе было три, а Валере четырнадцать. Коля был лучшим другом их отца.

– Как они разбились?

–Не знаю, но именно Нагвалю по стечению судьбы достался тот вызов. Их скорая добралась к месту ДТП, когда в машине никого уже нельзя было спасти. Когда покойников опознали, он молчал. Не разговаривал ни с кем абсолютно. На работе взял отпуск и занимался лишь документами по опекунству двух детей. У Олеси с Валерой не оказалось близких родственников, поэтому дети перешли в добрые руки Нагваля. Теперь, как видишь, они как самая настоящая семья. Валера уже, конечно, вырос, а вот Олеся очень привязана к Коле. У них есть какая-то волшебная связь, невидимая и неощутимая остальным.

– Любят друг друга.

– Может быть, и в этом дело. Любовь двух чистых душ.

– А ты как познакомился с ним?

Лето ожидал этот вопрос, поэтому уже минуты три держал голову опущенной. После того как услышал его, потер рукой свою бритую голову и сказал:

– Давай пока не будем об этом. Скажем так, он спас мою жизнь от меня же самого. Хоть мы с ним и очень разные, но я готов ради этого человека на всё. Ты даже не представляешь с кем связался.

– Почему он такой? – Назар подыскивал слова, но не мог сформулировать мысль. – Как стал таким?

– Он никогда про это не рассказывает. Он каждый свой шаг оставляет в прошлом.

Назар вспомнил о первой ступени в лестнице. Ожидание второй загорелось внутренним огнём.

– Он выбрасывает всё, что происходит в жизни. Хорошее оно или плохое. Но при этом остаётся результат того, что это хорошее и плохое с ним сделало.

– Это он создал Метастазы?

Назар ухмыльнулся:

– Их создала сама вселенная, чтобы спасти человечество!

После этого весь бар затрясся точно от землетрясения. Забили гол и народ обезумел. Зрители кричали, обнимались, бежали на повторе в туалет, но затем непременно снова заказывали ещё пива и закуски.

– Во как! Кажется такое надо отметить и наполнить бокалы! – Лето встал изо стола и направился пошатывающимся шагом к стойке.

Назар остался наедине со своими тягучими хмельными мыслями. Он был искренне удивлен тому факту, что Валера с Олесей не дети Нагваля. Николай не переставал поражать. Что там творилось в его голове. Какие строились планы. Зачем Назар нужен семье. И самым главным вопросом оставался – что же сам парень с этим будет делать. Какие задания предстоят. Какова роль в Метастазах. Назару хотелось действовать. Он не понимал, откуда столько энергии и кто зажег, казалось бы, потухший огонек. Оставалось лишь только догадываться и учиться верить словам его новых напарников.

Стены бара вновь сотрясались от вопля. Матч радовал болельщиков своими голами. Назар ощущал во рту горький привкус пива. В какой-то момент ему захотелось сделать что-то впервые ради идеи. Ему нужен был совет, но Егор о чем-то разговаривал с Региной. Они специально отошли в сторону от всех, и женщина ему с серьезным видом что-то рассказывала. Понятно, что они уединились не случайно. Им не нужны были посторонние уши и, видимо, дело являлось личным. Егор снял с себя смехотворную маску и сейчас слушал с совершенно новым для Назара выражением лица. Регина жестикулировала и с эмоциями погружала друга в проблему, тот внимательно стоял и слушал. Назар продолжал сидеть один и созерцать мутными глазами футбол. Вскоре женщина вытерла слезы, улыбнулась Лето и вернулась за бар. Егор под наплывом эмоций неожиданно взобрался на свободный стул и провозгласил:

– А теперь, господа, хочется выразить свой восторг и благодарность этому чудесному дню и матчу! И ничего не передаст подобное лучше, чем поэзия! Стихотворение, посвящённое нашим далёким от реальности мечтам. Да выпьем за то, чтобы они всегда оставались такими далёкими и потому прекрасными!

Все обернулись и навострили с улыбками уши, а Лето громко и выразительно начал исполнение:

–В Петропавловске на Камчатском все ещё полночь.

Я пронизан все ещё отчаянием и зноем тихоокеанского берега.

Во всей вселенной ты одна пришла мне на помощь,

Сказав, что где-то за горизонтом нас с тобой все ещё ожидает Америка!

И вот я уже в классическом смокинге мистер, а ты моя мисс!

Для нас этой ночью на бульваре Сансет каждый бродвей!

Сегодня в программе черно – белая любовь без слов в кинотеатре Парадиз!

Сегодня для нас вспышки эндорфинов в цирке Дю Солей!

Мы превратимся в героев фильмов восьмидесятых,

Где розы, рестораны, дороги, убийства, сирены, мигалки…

Будем танцевать всю жизнь на карнавалах Рио, меняя наряды!

И несколько раз умрём на солнечном рейве Ямайки!

Запивая бурбоном дым Мальборо под тёплым пледом,

Мы торчим ночи напролёт в отеле «Челси».

Всегда на экранах Мэрилин Монро под звёздным небом.

Всегда тарахтит радио под напором Синатры и Пресли.

Мы пойдём в никуда, куда тебе так хотелось,

Ведь не отыскать отныне счастья без безумия.

Наши мысли в извилинах окисляет Лас-Вегас.

Нашу слизистую в носу сжигает Колумбия.

Наше серое Лефортово ждёт старый Бруклин.

Нашего Города Солнца ждет Город Бога в трущобах районов.

Мы развесим с тобой флаги Пугачева на Кубе!

Мы почитаем стихи Есенина бухому Аль Капоне!

В финале скажем вместе – гуд бай, Америка, гуд…

Мы ещё во многих моих мечтах побываем с тобой!

Ты моя мисс, моя семья, моё странствие, мой друг, моя подружка, моя не от мира сего-

Ты моя кукушка и моя голова навечно твоё гнездо!

Когда парень закончил, ему весь бар аплодировал. Кто-то половину прослушал. Кто-то был недоволен, что его отвлекли от матча. Как минимум двое по-настоящему пребывали в восхищении.

– Спасибо! Меня вдохновили на этот подвиг прекрасное пиво внутри меня и еще более прекрасная женщина за барной стойкой! Которую мы должны на руках носить!

Публика засмеялась пьяному шоу Егора и затем громогласно кинулась за пивом к Регине. Женщину ждали, как второе пришествие. Егор же вернулся к своему столику.

– Нет слов! Это чей стих? – спросил Назар.

– Мой, конечно.

– На самом деле?! – удивился товарищ.

– Да! Кто мог ещё гениальнее такое написать и исполнить?!

– Обалдеть!

– Я люблю писать стихи. Читать их смелости хватает только на пьяную голову… Но решил немного порадовать Регину, она любит их слушать…

– У неё что-то случилось?

Егор замешкался и вновь поменялся в выражении.

– Да, у неё мама больная. Спрашивал о её здоровье. Скорее всего, операция потребуется дорогая… У меня благодаря Нагвалю есть кое-какие связи в больничках…

– А что у её матери?

– Сердце. Уже один инфаркт перенесла. Думаю, всё хорошо будет, но надо помочь.

Назар пристально всмотрелся в глаза напротив.

– Что? – заметил это Егор.

– Да ничего.

– Спрашивай.

– Ты это сделал ради Метастазов или ради реального желания помочь подруге?

Егор улыбнулся.

– Скажем так, поинтересовался её жизнью ради Метастазов…

– Для чего?

– Она почувствует себя нужной. Одно из верных способов спасти другого человека. А помогу её матери – по собственным побуждениям, ибо идея Метастазов никак не спасет человеческое существо от смерти. Ему этого и не надо.

– То есть просто дать возможность быть нужным?

– Да. Хочешь еще кого-то спасём на недолго?

– Конечно!

– Смотри. – Он ткнул на двух мужиков, сидящих напротив. Те не особо увлекались транслируемой игрой, а больше запивали тоску пивом. – Этих двух надо спасать. Они погрязли в трясине бытовухи. Их пилят жены , начальники имеют на работе, друзей нет, интересов нет, либидо на нуле. Им просто необходимо взбодриться и почувствовать себя сильными и крутыми. Знаешь, какая в таких ситуациях лучшая панацея?

– Какая?

– Самолюбие. Мы сейчас затеем драку, и они нас побьют.

– Серьезно?

– Конечно. И медлить нельзя. Вперёд выполнять первое задание!

Егор взял бокал пива в руки и направился к намеченному столу. По мере приближения он немного добавил к своей походке пьяной дискординации, а затем со всего размаху влетел в одного из мужиков, обливая того пивом. Посетитель резко вскочил:

– Чтоб тебя…

– Чел, ты мне теперь пиво должен! Тебе не кажется так?! – талантливо включил борзого Лето.

– Чего… Вы… Ты совсем с дуба рухнул?

– Ты развалился тут на пол бара и своими протезами машешь куда не глядя! Может, тебе их оторвать…

– Ты перепил! Вали домой!

– И пойду! В твой! К твоей женушке! Потребую у неё счёт за любимое пролитое пиво!

Назар еле сдерживался, чтобы не заржать в голос. Но тут и для него работенка подъехала:

– Парень, шел бы ты отсюда по добру – поздорову! – вмешался друг мужика.

Тут благодетель и ворвался в схватку:

– А ты чего лезешь?! Смотри, чтоб самому удалось уйти на целых ногах!

– Вы че оба совсем оборзели?!

– Может, высказать чё хочешь?! Так пошли на улицу!

Назар первый рванул на выход.

– Пошли, два сыкла, проверим кто тут чего стоит! – кинул Лето двум готовым работягам, но и про остальных зевак не забыл: – Делайте ставки, господа. Уделаю любого из них за новый бокал стаута!

Гнев внутри невинных мужиков нарастал с небывалой скоростью. Намереваясь наконец-то выплеснуть энергию, они отправились на задний двор следом за Егором. Драка совпала с перерывом матча, и толпа ободрено повалила на улицу. Лучшего представления между таймами и придумать было невозможно. Регина пыталась как-то остановить Лето, но народ требовал зрелища.

– Ну что ж, штаны еще не пора поменять, бойцы?! – подстегивал Егор мужиков, пока те скручивали в локтях рукава рубашек.

– Давай уже, балабол!

Назар ощутил приятную волнительную дрожь в ногах и первым кинулся в бой.

– Мне оставь там что-нибудь от этих гомиков! – подскочил Егор на помощь другу, нанося для эффекта первый удар ногой.

Мужики сначала вели себя осторожно, но после парочки пропущенных ударов от инициаторов, решили отдаться мордобою всей душой. Помимо пива, двум парням вскружили голову и хорошие пропуски в башню. Защищаться и наносить удары в ответ всё менее становилось возможным. Но провокаторы даже не старались. План оставался важнее всего. Чем сильнее мужики входили в азарт, тем больше испытывали успех их противники. Старпёры, поглощенные своим превосходством, продолжали мутузить обидчиков, точно боксёрские груши. Неумело и лишь на уровне дилетантов, но себя они ощущали в тот момент настоящими спартанцами. Боли особо парни не чувствовали, но вскоре сначала Егор, а потом Назар оказались на земле . Драка сразу прекратилась. Мужики, осознав свою победу, вмиг оставили в покое двух задир. Их мужество ликовало. Они скорее поспешили вернуться в бар , дабы избежать продолжения пьяного дебоша. Немного подташнивало от непредвиденного насилия, но чувство гордости и самодостаточности превозвышалось над прочим. Толпа, быстро позабыв о боксе, переключилась вниманием на футбол. Победители оживились прямо на глазах, подключились к общим беседам и уже были готовы покорять новые вершины.

Назар с Лето не пошли в бар. Подождали, когда все остальные зайдут обратно, и громко засмеялись.

– Отличная оказалась идея! Просто супер! Я в последний раз дрался в третьем классе! – признался Назар ,ощупывая болезненные припухлости на лице.

– Я заметил! Тебе кстати губу рассекли!

– Это я просто хорошо подыгрывал! А у тебя ссадины на лбу и висках!

– Отлично! Теперь ты кровью посвящён в наш сумасшедший дом! – оценил себя Лето в отражение лужи.

– Было весело.

– Бедняги почувствовали себя живыми и годными для выживания в каменных джунглях – это главное. Они сегодня будут спать как никогда спокойно.

– Как думаешь, они о чем-то догадались?

– Нет, – без сомнений ответил Лето, – самолюбие одно из самых слепых чувств на свете.

– Тогда мы поработали на славу! Завтра их начальникам не поздоровится.

– Но прежде всего их жены будут в постели удовлетворены пробудившимися хищниками!

Назар продолжал смеяться во весь голос. Друзья пошли вдоль улицы, продолжая обсуждать случившееся в баре.

– Неужели всё так просто?

– Иногда нужно малого, чтобы помочь человеку. Главное, успеть в нужную минуту. Это очень легко. Мы на самом деле знаем всё, что необходимо.

– Откуда?

– Через собственные ошибки и анализы. Мы одинаковые и всем нужно одно и то же.

На улице стемнело. Ещё для летних белых ночей было рановато, поэтому небо продолжало радовать звездами на своём чёрном покрывале. Парни шли лёгкой походкой по набережной и вдыхали поздний майский аромат. Вокруг никого не было. Раздавался лишь иногда шум проезжей части и колыхание листьев на деревьях.

Вдруг парни заметили посреди травы лежащего человека. Егор остановился, подошел поближе и убедился, что тот дышит. Подложив под голову свой пакет с вещами, на траве валялся бомж. По заплывшему от чрезмерного употребления алкоголя лицу было невозможно определить спит он или нет.

– Ну что, – хитрым взглядом окинул Егор Назара , – можно еще выполнить одно задание.

Назар в недоумении глянул на бездомного, отдыхающего в трёх метрах от них.

– Ты хочешь спасти бомжа?

– Почему бы и нет. Тем более, мы сейчас не лучше него выглядим.

Лето целеустремленно направился прямиком к телу. Назар решил повторять действия Егора. Парень, не сказав поначалу ни слова, просто взял и лег на траву рядом с незнакомцем. Назар чуть приостановился, потом плюнул и тоже разложился по другую сторону от бомжа.

– Друг, спишь? – умиротворенно заговорил Лето.

Бездомный встрепенулся. Сначала посмотрел суетливо налево, потом направо. С некой долей страха и непонимания ответил грубым прокуренным голосом:

– Нет.

– А у тебя есть сигаретка? Мы с другом её напополам бы скурили… А то сейчас, прикинь, изрядно выпили и в башню словили. Сейчас ходим с головой, как у зомби…

Уличный бродяга порылся в карманах, достал мятую пачку и полностью протянул её Лето, дабы не касаться сигареты грязными руками.

– Можете две скурить, а то че вы будете с одной возиться…

Мужик, по всей видимости, был трезвый на тот момент и абсолютно адекватный.

– Да мы одну. Чисто прикурить после хорошей драки.

– Из-за чего хоть?

– Женщины.

– О, истинное зло! – прохрипел бомж.

– Да и стишки мои им не понравились.

– Да ну?! Ну-ка исполни.

Лето покашлял, передал половину скуренной сигареты Назару и, глядя ввысь, прочитал новое произведение.

– Меня выкинула за порог вселенная:

«Делай все что угодно, мне без разницы»

День длился долго, а жизнь мгновенно -

Чувствовали одно все скитальцы.

Зачем мне это, вселенная?

«Просто так» – слетело с её уст -

«Перестань ощущать всё и параллельно

Наслаждайся растерзанием чувств».

Что мне дальше делать, вселенная?

«А давай я тебя научу»-

Она подарила мне всего осмысление,

Теперь я всё люблю и ничего не хочу.

– Глубоко, – заявил бомж, начиная чувствовать расслабление, – Даже не сопливо. Не знаю даже чего на вас быканули…

Назар тоже подключился, пуская по ветру табачный дым:

– А ты давно бродяжничаешь?

– Давно, – протянул бомж, – лет пять уже из одного города в другой… Так уж жизнь сложилась, пацаны…

Ему казалось, что парни начнут задавать свои навязчивые вопросы и искать первопричину его неблагополучия, но не угадал.

– А ты всегда в теплое время ночуешь на траве? – подхватил Егор.

– Если тепло – да.

– Это круто. А почему не в помещении где-нибудь?

– Тут на небо можно позалипать, – бомж говорил откровенно, ведь вряд ли он что-то терял в искренности, – да и воздух свежий, не канализации…

– Согласен. Тут красиво.

– И вот ты не бомжара уже, – поржал бездомный, – а странник .

– По звездам.

– Читал у Лондона эту книгу? – поинтересовался Назар.

– Я только «Морской волк» читал и что-то про кладоискателей в детстве, сейчас уже и буквы забыл ёптить… – признался бродяга.

– Там про человека, которого держат в смирительной рубашке. Но он улетает на небо к звездам и путешествует по измерениям, просматривая свои прошлые жизни.

– Ничего себе. Крутая, видимо, вещь.

– Точно.

– А ты там что-то видишь? – мечтательно спросил Егор.

Мужик задумался.

– На небе?

– Да. В созвездиях, млечном пути…

– Я просто смотрю туда и забываюсь. Там будто совершенно отсутствуют мысли, загоны, плохие воспоминания. Всё это дерьмо…

Лето оживленно заметил:

– Там стирается грань между прошлым и будущим. До звёзд миллиарды световых лет. Их свет до нас доходит уже посмертный. А мы точно так же в их виденье уже прожили сотни жизней и перенесли столько же перерождений.

– Они что там мертвы? – спросил бомж.

– Как и мы для них. Поэтому время на небе вещь субъективная и то, что случилось с нами – совершенно там не имеет значения. Мы для неба ничтожная комбинация атомов.

– Звездам, получается, плевать какой ты и что за прошлое у тебя за плечами…, – заключил медленно мужик.

– Конечно.

– Может, – подумал Назар, – именно поэтому теряется ход мысли, глядя на них. Ты просто смотришь, понимаешь что-то важное для себя, но ни словами, ни доступными чувствами не можешь полностью это описать и до конца ощутить.

– Там слишком много прекрасного. Слишком много родного составляющего.

– То есть, мы с ними сделаны из одного и того же.

– Точно.

– По образу и подобию. Как с Богом, – в хриплом голосе проскользнула искра.

– Конечно. Там Бог, там центр вселенной, основа мироздания.

– Значит и ему плевать на наше прошлое? – в нём росла надежда, возвращающая к жизни.

– Да. Мы частички вселенной, а она сплошная огромная любовь. Знаете почему?

– Почему? – хором спросили Назар с мужиком.

– Потому что только любовь может создавать новое и лучшее.

– А что там дальше? Ну… После этой жизни? – сосредоточил всё внимание бродяга, прикуривая сигарету и угощая парней. Те отказались.

– Какая разница, если мы временная форма, которая перейдет вскоре в нечто безграничное и вечное. Мы перестанем быть людьми, с присущим для них тяжелым бременем, и просто отправимся путешествовать по вселенной. Весело, благодарно и вечно.

– Все мы откуда-то оттуда, – улыбнулся Назар, – и когда-нибудь обязательно туда вернемся. А эта жизнь пройдёт, как страшный сон.

– Ха, – усмехнулся приливу реанимированных чувств бездомный , – ну вы даёте, парни!

Три тела молча остались лежать на траве и всматриваться в звездное небо. На их лицах сияли улыбки. Им было необычайно хорошо от неожиданного пробуждения внутренней веры в прекрасное. Летели яркими огнями самолёты в темноте, а прозревшая троица им желала преодолеть свой путь. Летели звезды, и вместо желаний мужики загадывали тем тоже просто пройти свой долгий путь. И друг другу они лишь желали сил справиться с трудной дорогой. Просить конкретно себе ничего не хотелось. Трём мечтателям одновременно одинаково на миг показалось, что всё у них уже есть.

Глава 5. Скорая.

Нагваль впервые выспался за последние дни. Он открыл глаза и больше смог их сомкнуть. Часы показывали пол 7 утра. В пол 9 начиналась дневная смена на скорой помощи. Олеся спала в своей комнате, прижав плотнее к себе свои куклы, Николай не стал её пока будить. Умылся, приготовил оладья на сковородке и решил позвонить Назару.

– Ало, – ответил тот сонным голосом.

– Привет, воину свету! Как вчера отдохнули?

Назар осознал, что половину вечера не помнит. Губа побаливала. Голова ныла. Но причиной вряд ли являлось похмелье. Болью ныли именно места побоев.

– Просто прекрасно.

– Вы у Егора?

– Да. На квартире. Не оставляй меня больше с этим сумасшедшим.

Нагваль засмеялся.

– Ты должен был познакомиться с каждым.

– Да уж…

– Кстати о деле. Ты готов сегодня познакомиться ближе со второй ступенью?

Назар, не раздумывая , дал ответ :

– Конечно.

– Отлично, тогда готовься, я за тобой через час заеду.

– А что делать будем?

– Спасать людей из самых разных жизненных передряг. Мне на посту разрешили взять помощника.

– Хах! Тогда я уже собираюсь.

Нагваль пошел будить девочку. Он долго стоял и смотрел на неё, каждый раз мужчина не мог взять и сразу её разбудить. Ему нравилось смотреть на её спокойное лицо, растрепанные рыжие волосы, маленькие ручки, заботливо обнимающие свои игрушки. Ему нравилось чувствовать себя счастливым. Особенно перед работой. Он любил Олесю, она его заряжала тем добром, которое он мог дальше передавать людям.

– Малыш, просыпайся.

Она насупилась и потерла нос, всё ещё оставаясь во сне.

– Олесь, надо вставать.

Девочка отвернула голову в сторону, дав понять, что не желает расстаться с кроватью.

– Тебе оладья с вареньем или Нутеллой?

Тут она среагировала мимолетно.

– Нутеллой.

– Тогда поднимайся, завтрак готов. Поедем к Лето.

– А школа? – девочка с надеждой подняла сонную мордашку , подумывая, что сегодня можно будет остаться дома.

– Егор отведет. А я Назара сегодня на скорую возьму.

– Ого. Ему понравится.

– Я тоже так думаю.

Девочка стянула одеяло, выпрыгнула из постели и помчалась к любимым оладьям.

– А зубы чистить?

– После завтрака, чтобы следов не осталось от шоколада.

– Понял, тогда приятного аппетита.

– А чего так много их? – радостно воскликнула девочка.

– Отвезем всей нашей семье, а то они вчера загуляли на славу.

– Пиво своё пили в баре. Лето только о нём и болтает.

Нагваль посмеялся:

– Вполне может быть.

Через полчаса Олеся тоже была собрана. До наступления летних каникул оставалось всего лишь несколько дней.

– Не хочу в школу, – повторила она.

– Знаю.

– Можно не идти?

– Тогда весь день будешь наблюдать, как Егор делает музыку.

– Ладно, – удрученно бросила она. – Школа так школа. А давай напугаем Назара? Возьмем с собой наши пистолеты?! Он же ещё не знает.

– Мой всегда у меня в машине, – оповестил девочку Нагваль.

– Он у тебя заряжен?

– Вроде да.

– Тогда я за своим сбегаю и наполню его.

– Давай скорее.

Они сели в машину и направились к Егору на квартиру. Машину припарковали возле старой девятиэтажки. Домофон оставался сломанным. Поднимаясь в изуродованном лифте, Олеся с улыбкой спрятала пистолет за спину и поспешила напомнить о конспирации своему взрослому напарнику.

– Вот он сейчас испугается! – хихикала она.

– Он же до сих пор думает, что мы какая-нибудь мафия.

Олеся захохотала и в нетерпении затопала ножками. Лифт остановился на восьмом этаже и двери открылись.

– Готова? – спросил Нагваль, нажимая дверной звонок.

– Ага!

Дверь открылась, и на пороге оказался именно Назар. Парень молниеносно изменился в лице и машинально поднял руки вверх, как только мужчина с девочкой прицелили свои стволы и хором крикнули:

– Всем не двигаться!

Даже Егор выскочил в трусах из своей комнаты. Но увидев разыгранную сцену, хлопнул себя по лбу :

– Нельзя же так пугать людей в похмелье! Они очень чувствительны…

Ребята спустили курок и из пистолетов полетели мыльные пузыри. Назар продолжал глупо стоять с поднятыми руками, понимая, как его легко развели. Олеся смеялась на всю квартиру, держась за живот.

– Ты… Ты бы… Ой, не могу!

– Спасибо, Олесь, – с тем же лицом молвил Назар, – я вот хотел с утра сходить в туалет, теперь на хочу.

Олеся уже чуть ли не каталась со смеху по полу.

– Это твой предварительный тренинг, – усмехнулся Нагваль, – чтобы не бояться сюрпризов на скорой.

– Уж теперь-то точно ничего не испугаюсь!

– Вот, держите вам оладья, – Николай протянул своё творение, спрятанное в контейнер.

– Тут кто-то сказал оладья, – снова вернулся в том же образе Лето и на цыпочках, как воришка в мультфильмах, забрал угощение и смылся с ним на кухню.

– А Валерка где? – спросила Олеся, покрасневшая от хохота.

– Он вчера к друзьям ушёл.

– А, – протянула Олеся, – небось торчал всю ночь на Манеге и репетировал.

– Что такое Манега? – спросил Назар.

– Это площадка рядом со старым фонтаном. Они там собираются на скейтах и великах потренить.

– Собственный штаб, – объяснил Лето с набитым угощением ртом, – отдельный филиал Метастазов.

– Понятно, – посмеялся Назар.

– Ты вообще как? Выспался? – подмигнул Нагваль.

– Да.

– А губа чего разбитая?

– Боролись вчера за авторские права одного талантливого поэта, – ответил за него Егор.

– Так и знал, что с тобой нельзя никого оставлять!

– Можешь положиться на меня с оладьями!

– Да все хорошо, – успокоил его Назар, – это было задание. Мое первое!

– Ясно. Никогда не сомневался в оригинальности Лето. Иди, кстати, ешь, а то нам скоро уже ехать. Губу вроде не сильно видно…

– Надо запашок проверить, – продолжался похмельный юмор, – а то мы вчера на одной траве почти с бомжом уснули!

– Фу! – вскрикнула Олеся.

– А это было второе задание, – потер лоб со стыдливой улыбкой Назар.

Нагваль прошёл на кухню.

– Да у тебя у самого лицо побитое!

– Это взлеты и падения с вершины творческой славы! Очень вкусно кстати!

– Назару оставь, обжора! – приказала девочка, запрыгнув на стул с портфелем на плечах.

– Ты, пирожок, сама, по-любому, добрую половину схомячила одна!

– Не правда! И сколько я тебе говорила так не называть меня!

– А то что?

– Вот узнаешь! Я обязательно что-то придумаю! Вот уже получил один раз по лицу!

– Неужели твоих рук дело? – пристально всмотрелся Егор в невинные глазки.

– А вот не скажу!

– То есть из-за тебя нас побили? Нас же могли покалечить… Ясно, Олесь.

Лето перестал резко кушать, встал из стола и отвернулся к окну. Девочка перестала смеяться. Перепугано взглянула на Лето, потом на Назара и мигом всхлипнула.

– Да я же пошутила! Конечно, это не я! Егор…

– Уже поздно.

– Ну, Егор! Это не я! Правда, не я! – она поверила своей детской наивностью и вымаливала прощения у шутника.

– Ладно. Это тебе месть за твой розыгрыш, – обернулся уже с улыбкой Лето и подхватил малышку на руки.

– Ах ты! Ну, всё! Отпусти! Ты колешься! Коля, я с ним не останусь! Спаси!

Лето начал её чмокать в обе щеки, а девочка пыталась оттолкнуть своими руками бородатое лицо. Назар наслаждался оладьями и смеялся вместе с Нагвалем.

– Ладно, голубки! Нам ехать надо. Егор, отведешь Олесю в школу?

– Сочту за честь, – он наконец её оставил в покое, -будешь , пирожок, хвастаться, что у тебя свой личный охранник.

– Я не пирожок!!!

Лето показал язык и вежливо обратился к ребятам :

– Может, кофе выпьете перед тем, как спасти мир?

– Уже не успеваем. Надо ещё чемодан и машину принять у уходящей смены. Назар доел и запил водой.

– Спасибо, за завтрак.

– Традиция. – Напомнил Николай. – Готов?

– Угу.

– Тогда поехали.

Медработники отправились к выходу.

– Всего доброго, – помахал рукой на прощание Лето, – если не досчитаетесь в мире одного пирожка, знайте – мне просто не хватило одних оладьей!

– Тебе конец! – раздался воинственный крик Олеси, перед тем как захлопнулась входная дверь квартиры.

– Точно выспался?

– Точно. Тут невозможно быть не приготовленным. – Назар нажал кнопку лифта с первым номером этажа . -Так что же на второй ступени?

– Сегодня узнаешь, – Нагваль поднял демонстративно правый уголок рта вверх.

– Сейчас поедем на подстанцию, захватим ящик, кардиограф и в бой.

– А форму?

– Там дадут.

– Что мне делать понадобится?

– Документы поможешь заполнять, кардиограммы снимать, по инъекциям посмотрим, но с лекарствами в ящике лучше ознакомиться.

– Там ампулы такие, как в хосписе?

– Да, но препараты разные.

– Ясно. Какие случаи чаще всего попадаются?

– Разные, в общем-то. В основном, старики с гипертонией и аритмией, травмы, алкашы, наркоманы без сознания, температуры у детей… Мне ещё на ДТП везёт.

Назар ощущал легкое волнение. Николай заметил это молчание.

– Не переживай, вместе справимся. Твоя задача сегодня взглянуть в бездну человеческого бытия.

Нагваль припарковался рядом с трехэтажным кирпичным зданием и вышел на улицу.

– У нас имеется планшет, на который будут диспетчера кидать вызовы с предварительными данными. Мы будем должны заполнять в него паспорт, полис, диагноз и результат выезда.

– Ясно.

– На первом этаже раздевалка и процедурная, где нужно пополнять препараты. На втором – кухня и комнаты отдыха, можно занимать любую свободную кровать.

– Понятно.

Они зашли внутрь, Николай сразу двинул к раздевалке. С теми, кого встречал по дороге, приветливо здоровался и перекидывался парой словечек.

– Народу мало, – подчеркнул он, – видимо, все уже разъехались по вызовам.

В раздевалке никого не было, Нагваль открыл один из шкафчиков и вытащил оттуда синие штаны и рубаху.

– Примерь, вроде твой размер.

Назар снял с себя уличную одежду до футболки и надел униформу.

– В самый раз, – заключил он.

– Отлично, – Нагваль сам поспешил переодеться. – У нас будет третья бригада по номеру. Диспетчер будет объявлять вызов по микрофону, чтобы услышали и мы, и водитель.

– А кто у нас водитель?

– Сашка. Хороший мужик. Проработали с ним уже тыщу лет.

Дальше Николай двинул в кабинет старшего фельдшера, Назар еле успевал за ним.

– Подожди здесь, а то там такая болтушка сидит в кабинете… На весь день знакомство.

Назар кивнул и остался ждать снаружи. После громких разговоров и смеха Нагваль вышел в руках с желтыми маленькими коробочками и планшетом.

– Это наркотики для экстренных случаев, на них особый рецепт для пополнения придется выписывать.

– Столько наркоты в моей новой жизни, – усмехнулся Назар, – реально будто в мафию вступил.

– С выкрутасами Егора и Валеры мы от мафии недалеко ушли, – посмеялся Нагваль.

– Ты не одобряешь?

– Многое нет, но я им доверяю. Они знают, что делают.

Пройдя по коридору, мужчины зашли в процедурную.

– Бери перчатки и маски нам, а я проверю ящик.

Назар выполнил поручение и посмотрел внутрь оранжевого чемодана.

– Знакомься… хотя сейчас всё равно не запомнишь, будем по ходу событий. Кардиограф заряжен… Погнали!

– Уже кинули вызов?

– Мне сообщили, что уже вот-вот.

Бригада взяла своё обмундирование и направилась к практически пустому гаражу.

– О, здорова, Николаич!

Рядом с машиной ждал массивный мужик лет 50 , держа большие руки в карманах.

– Здорова, Санек! Готов спасать мир?

– Конечно! Сейчас удалось подкрепиться, так что я во все оружие! У нас новый член команды?

–Ага. Назар.

Парень поздоровался с водителем.

– Отлично. Теперь хоть не вдвоем будем таскать двухсоткилограммовых теток с пятых этажей

– Ха. Не пугай мне пацана раньше времени.

– Пойду тогда заводиться!

– Уже должен быть заведенным, как мы!

Нагваль забрался внутрь машины.

– Вот здесь кислородные баллоны, носилки, дефибриллятор и всякие реанимационные наборы…

Тут зазвенел планшет.

– Опа, едем, – Николай нажал кнопку выезда и пересел на переднее сиденье.

– Куда едем, Николаич?

– На Ленина. Давление.

– Отлично начался денек!

На первом вызове всё прошло довольно гладко. У женщины подскочило давление, но, пока медработники доехали, цифры уже были на 160 и 90. Нагваль показал, куда вносить данные паспорта и полиса, а также научил снимать ЭКГ. Он расспросил больную, что она обычно принимает от давления, какие имеются хронические заболевания и в итоге обратился к коллеге, который держался всегда наготове.

– Назар Андреевич, давайте дадим таблетку Капотена.

Парень чуть не рассмеялся от такой неожиданной официальности , но при этом с серьезным видом нашел нужную упаковку и выдал одну штучку больной. Нагваль заполнил бумагу и, уходя, порекомендовал женщине оставаться сегодня дома и несколько раз строго наказал следить за приемом назначенных лекарств.

Бригада вышла за дверь, Назар был воодушевлен первым и довольно простым вызовом, но тут вновь загремел планшет.

– Только закрыл этот и вот уже новый! Кажется, на подстанцию нам не дадут вернуться сегодня …

– Что там? – с интересом заглянул Назар.

– О, – протянул Нагваль, – тут уже сложнее. Сахарный диабет, без сознания.

Назар вспомнил сразу Илью из хосписа. Но сейчас, похоже, обычным инсулином не обойтись.

– Скорее всего, надо будет делать внутривенно инъекцию. Будешь пробовать?

– Можно.

– Посмотрим на месте короче.

Они вышли из подъезда и запрыгнули в машину. Николай назвал адрес.

– Уже новый что ли?! – возмутился Саня. – Ну дают!

– И поскорее, там без сознания.

– Сделаем, – водитель врубил мигалки и вырулил на встречную. Назар пришлось ухватиться за поручень, чтобы не вылететь из сиденья. Машина помчала на большой скорости, лавируя между пробками и светофорами.

– Давай переносные носилки с собой захватим на всякий случай, – Нагваль сохранял спокойствие, а вот Назар начинал переживать.

Как только машина остановилась, мужики выскочили и направились к домофону. Набирая нужный адрес, Назар испытывал в организме сильнейший прилив адреналина.

– Страшно?

– Немного.

– Это нормально.

Домофон без слов незамедлительно открыли, и бригада бегом поднялась на второй этаж. Дверь открыла старая женщина.

– Ой, как быстро приехали, ребятки…

От неё пахло алкоголем.

– Здравствуйте. Что случилось? – прошёл внутрь Нагваль, Назар следом.

– Да не знаю, всё хорошо вроде было, – женщина говорила очень медленно и с запинками, – а потом брат совсем никакой стал…

Квартира походила на настоящие руины. Многие вещи не меняли своего расположения со времён СССР. На дырявом диване под пледом лежал худощавый дедушка.

– Что конкретно случилось?

– Он перестал разговаривать. Речь стала совершенно невнятной… С каждым днем всё хуже и хуже.

Дед услышал посторонний голос и хаотично задвигал немощными руками перед собой. В его глазах наблюдалась кромешная дезориентация в пространстве.

– Он сначала истошно выл, звал меня и просил водки налить. Я ему периодически рюмочку в пол дня давала… А сейчас в туалет под себя ходит и вообще непонятно общается. Я подумала, – она ходила взад-вперед, – может, у него инсульт. У моей соседки вот недавно совсем случился…

– Много водки давали? – перебил ее несвязный треп врач.

– Да говорю же, рюмочку… Как обычно…

– У него сахарный диабет?

– Да. Есть такая пакость…

– Давай сахар посмотрим, – обратился Нагваль к помощнику, – доставай глюкометр.

Назар нашел чёрную сумочку, и Николай показал, как он работает.

– Вы меня слышите? – громко крикнул деду он, – вам сейчас палец уколют!

Дед ни на что не реагировал, лишь мычал и продолжал шевелить руками.

– Каплю крови на этот тест, – подсказал Нагваль.

Назар поймал костлявую руку, протер палец спиртовой салфеткой и уколол ланцетом.

– Один и пять показывает, – заключил парень.

– Гипогликемия, – вздохнул Николай. – Дед когда вообще в последний раз ел?

– Ой, милый, знаешь, он вообще ничего не хотел есть… Вчера две ложки каши в него силком засунуть смогла…

– И при этом водкой его накачиваете?!

– Так он до невозможности кричал…

– Набирай две двадцатки глюкозы, сейчас в вену полезем, – скомандовал врач своему помощнику.

Назар достал самые большие шприцы и, открыв четыре ампулы по 10 мл глюкозы, принялся их наполнять. Руки немного тряслись, по итогу перчатки оказались запачканными сладким раствором.

– Чего стоите?! Вы пока ему тёплую воду с сахаром разводите, – сделал замечание старухе Нагваль, -или чай. С водкой не перепутайте!

– Да что ты, милый…

Назар принёс два шприца и поменял липкие перчатки на новые.

– Попробуешь в вену зайти?

– Можно.

– Давай катетер, а то у него руки совсем худые, ещё насквозь проколем…

– Какой?

– Там есть маленький. Бабочка.

Назар нашел один маленький катетер с розовым лепестком . Прихватив салфетки и жгут, направился к больному.

– Давай в кисть, вроде, хорошие там… , – Нагваль измерил давление на руке и прижал её к кровати, позволив Назару затянуть жгут.

Парень продезинфицировал место укола, а врач пока приготовил бабочку и передал её напарнику. Игла была тоненькая, а вена успела за это время заметно вздуться.

– Прямо параллельно заходи и ощутишь пустоту. Затем потяни поршень и, если пойдет кровь, то ты там, где нужно.

Назар попал с первого раза. Старик вздернулся от неприятного ощущения и что-то завыл на своём инопланетном языке.

– Молодец. Теперь потихоньку начинай. Глюкоза очень тяжело может идти… А вы помогайте держать деда, он сейчас начнет дергаться.

– Конечно, конечно, – неловко и суетливо опустилась на колени сестра, -вы знаете, он ведь пить много начал не просто так …

Назар со всей силы давил на поршень, чтобы протолкнуть тягучую глюкозу. Бабушка тем временем рассказывала историю вперемешку со слюнями на ухо.

– У него два сына погибло. Один на операционном столе. Другой от цирроза печени… Оба пили. А такие ребята хорошие были…

Дед начал дергаться и громче стонать.

– Были мастера на все руки. Отцу весь дом сами построили. И потом такая беда… Вот он и сдал. Двух сыновей похоронить, вы сами подумайте… Ой, а что это с ним?

Дедушка начал приходить в движение.

– Это действие лекарства, он возвращается постепенно в себя, -заверил Николай и сильнее прижал руки и ноги пациента.

У Назара ныла кисть, но он не останавливался и продолжал вводить глюкозу.

– Ау… Уя…, – извиваясь, кричал дед, – бл…бля…

Глаза оживились ,координация понемногу возвращалась, как и речь.

– Блять… Нах…Нахуй… Нахуй ди…

Первый шприц опустел . Нагваль вставил второй. Парень набрал больше воздуха в легкие и продолжил сжимать поршень.

– Хватит… Блять… Б…Больно блять…

– Кажется, собой становится, – расплылась бабка в беззубой улыбке. – Вон как заговорил!

– Ссать… Спать хочу… Отпусти!

Все трое наблюдали наглядное превращение Шарика в Полиграфа. Дед всё красноречивее матерился и осознаннее чувствовал себя в своём теле.

– Отпусти! Нахуй! – пытался он вырваться, вертя бородой в разные стороны. – Отпусти, говорю! Заебали!

– А ну не ругайся! – крикнула ему бабка на ухо. – Тебе вон помогают ребята! Смотри, как мальчик похож на твоего сына! Ну, копия Никиты…

– Блять… Ссать хочу, не могу…

– Кажется, хватит, – сказал Нагваль.

– Можно выходить? – пот с Назара лил градом.

– Да, давай.

Парень вытащил из вены иглу и старик вновь содрогнулся.

– Вот и всё! – восторжествовала бабка.

– Померить ещё раз сахар осталось. Дайте руку.

– Нет! Идите нахуй!

Бабка его стукнула по лбу рукой.

– А ну быстро дал руку!

Назар быстро проделал манипуляцию, гллюкометр показал «5.2».

– Теперь сахар в норме. – Заключил Николай, ручкой чиркая на бумаге. -Кормите его , отпаивайте сладким чаем и водки не наливайте.

– Чего?! – воскликнул дед, окончательно понимая, что происходит.

– Помолчи!

– И к эндокринологу обязательно обратитесь, – закончил врач.

– Спасибо вам большое! – затрепетала бабка и толкнула брата. – А ну быстро скажи «спасибо», тебе доктора жизнь спасли!

– Спасибо нахуй! – буркнул дед. – Можно теперь поссать ?!

Бабка загоготала и отмахнулась от старого дурака рукой. Назар тоже не сдержал улыбки. Выкинув очередные использованные перчатки, он закрыл ящик и пошел за Нагвалем к выходу.

– Ещё раз спасибо, – провожала их хозяйка, – хорошей вам смены.

Дверь закрылась. У Назара создалось впечатление, что он пережил глобальную катастрофу. Нагваль спускался вниз с тем же спокойным лицом.

– Зря пожелала хорошей смены…

– Почему?

– Примета плохая, – пожал плечами герой и больше про этот случай даже не вспоминал.

Дальше скорую помощь вызывали маленькому мальчику с ангиной, Назар лишь наблюдал осмотр врача со стороны. У малыша держалась долгое время температура, поэтому пришлось госпитализировать. Затем был безрезультатный вызов алкоголику, который успел удрать с места до приезда бригады. Назар заполнял планшет и старательно изучал препараты в ящике с их предназначениями. Потом им довелось заехать пообедать, но ненадолго. Диспетчера кинули вызов с аритмией, Назар не смог ввести лекарство, так как у старушки вены полностью оказались склерозированными и моментально лопались. Тогда Нагваль всё сделал сам, парню лишь оставалось следить вместе с врачом за показаниями кардиографа. Аритмия всё не сбивалась, но под конец ампулы Новокаинамида все-таки произошел результат. Николай облегчено вздохнул.

– Не хотелось её везти в приемное, – признался он, когда вышли из квартиры пациентки.

– Почему?

– Да ритм может сам восстановиться прямо по дороге в больницу, и в итоге привезем ни с чем.

– Часто так бывает?

– Частенько. Главное, чтоб не умер в машине.

Назар промолчал и спрятал в кармашек пустые ампулы, чтоб потом обменять на новые.

Ближе к вечеру поступил вызов с очередной гипертонией, на который Нагваль среагировал по-другому.

– Знаю этот адрес. Бабушка со своим котом.

– А. Кошатница, – усмехнулся Саня.

– Постоянный клиент? – поинтересовался Назар.

– Можно сказать и так. У неё действительно давление скачет до потрясающих цифр, но в стационар ложиться ни в какую не хочет.

– Почему?

– Сейчас узнаешь.

Это был двухэтажный затхлый дом благотворительной помощи. Деревянные ступени своим скрипом молили о пощаде и в любой момент готовы были провалиться. Надписи на стенах уже не читались из-за древнего слоя плесени. Дверь в квартиру оказалась открыта. В прохожей пахло котом. Рыжий гигант испуганно ретировался через весь коридор прямо под кровать .

– Персик, ну ты чего, – раздался слабый старческий голос из комнаты, – весь дом снесешь…

– Здравствуйте, – поздоровался с порога Николай, – это скорая.

– Да, да, заходите, пожалуйста. Проходите в зал, а то мне тяжело подняться.

Врач с помощником прошли дальше. Бабушка сидела на кровати, отложив одеяло с треугольным вырезом в сторону. Над кроватью на полочке располагался пыльный абажур, который ещё чуть-чуть и свалиться старушке на голову. Его свет освещал высокие стопки старых газет и писем, которые за непонятной надобностью стояли именно возле кровати. У стенки стоял стол, на котором были разложены всякие таблетки. Напротив него располагался старый комод с книжными томами одного писателя по порядку нумерации. По левую сторону от него квадратный телевизор, завешанный вязаным платком. По правую сторону пустые коробки, то ли от пылесоса, то ли от холодильника; сейчас они выполняли функцию дома для рыжего животного.

– О, это вы! – выдавила радость бабушка, увидев Николая.

– Да, это мы. Вот мой новый помощник.

– Очень красивый молодой человек. Хотите чай, там, на кухне печенье есть…

– Нет, спасибо, – Николай присел на табуретку. – Как Персик поживает? Сбежал куда-то неугомонный засранец…

– Ой, не говорите. Никакого спокойствия с ним нет.

– Перестал отлучаться на улицу через окно?

– Представляете, – жаловалась она, – пришлось позакрывать все форточки. А то если в доме будет хоть одна щель, он обязательно её найдет. Уже надоела соседям со своими просьбами его отыскать…

– Понятно, – хлопнул в ладоши Нагваль, – вот волнуетесь, и поэтому давление поднимается…

– Ну что ж делать…

– Как что?! В больницу ложиться! Я же вам объяснял, что с такими цифрами вы себе инфаркт заработаете, а в вашем возрасте он крайне опасен.

– Да и слава богу, – молвила бабушка, – мужа я похоронила уже год назад, а без него совсем не справляюсь. Поскорее бы меня уже на тот свет Боженька забрал. Одна проблема – с Персиком некого оставить…

Рыжий кот осмелел, вышел тихо из укрытия и с любопытными большими глазами направился к ящику с ароматными лекарствами.

– Так же нельзя, – Николай стал натягивать манжетку на дряблую руку, – вам срочно нужно пройти курс лечения.

– Персика не с кем оставить, – стояла бабушка на своём.

– У вас же сын есть! Пусть он кота на время заберет!

– Он его ненавидит, потому что он ссытся где попало. В первый же день кот окажется на улице.

– Вот, 220 на 110! Это же страшный риск! – возмущению врача не было предела. – И так каждый раз, когда я приезжаю! Вам срочно нужна госпитализация!

– Уж простите меня, что вас беспокою вечно, я сама жду – не дождусь, когда отправлюсь на небеса к мужу…

– Да при чем здесь это! – вспрыснул руками врач. – Я же хочу помочь!

– Сделайте мне укол, пожалуйста, как обычно и всё, – взмолилась старушка и на её глазах выступили слезы. – Я не могу бросить Персика. Если и умру, то пусть это случится здесь. Он же без меня совсем пропадет…

Жалость подействовала на Нагваля моментально. Он снизил темперамент, молча достал магния сульфат, набрал в шприц с физраствором и уколол в вену. Врач был поглощён своими мыслями и внутренними противоречиями, совсем позабыв о Назаре.

– Я его тут кормлю, пою, – заладила бабушка, пока её питомец игрался пышным хвостом с ногой гостя, – я не хочу, чтобы с ним что-то плохое произошло.

– Я вас предупреждаю, что для вас это может закончиться очень плохо. Заставлять вас в больницу лечь я не могу.

– Спасибо вам, доктор. Простите меня.

– Укол я вам сделал, давление сейчас начнет снижаться.

– Дай Бог вам здоровья!

– Но прислушайтесь к моим словам. Нет безвыходных ситуаций, Персика всегда можно куда-то пристроить на время.

Кот глупо посмотрел на Николая, а потом направился приласкаться и к нему.

– Но пока ему нужна я. У него никого нет, кроме меня.

– Я вам сказал. Всего доброго.

– Извините меня ещё раз.

– Дверь я прикрою. Закроете на замок попозже, сейчас надо полежать.

– Хорошо, спасибо.

Нагваль отправился к выходу, Назар попрощался с бабушкой и пошёл следом. Персик поспешил проводить новых друзей, но дверь перед носом путешественника мгновенно захлопнулась. Назар смотрел на печальное лицо Николая. Врач оказался бессилен и, как бы ему не хотелось, помочь он не мог.

– И так каждый раз она отказывается от лечения? – спросил Назар.

Нагваль молча кивнул. Но уже в машине спустя три минуты сплошного молчания он изменил своё настроение и задал громко вопрос:

– Кто хочет анекдот? …

…

Через буквально полчаса диспетчер кинула новый вызов. Николай посмеялся и вслух озвучил повод:

– «Пил неделю. Очень плохо».

– Обожаю таких! – воскликнул с сарказмом Саня.

– Надо ехать скорее, – заявил Николай, поудобнее располагаясь на сиденье, -у человека алкоголь всё счастье выкачал.

– Придурки! Выживать таких нужно.

Пациент проживал в частном доме. Назар ожидал встретить одинокого грязного пьянчугу, но открыть ворота вышла молодая девушка на руках с маленьким ребенком.

– Здравствуйте, – первой поздоровалась она.

– Добрый день. Что случилось?

– Пил неделю. Сейчас лежит на кровати и весь трясется, – устало констатировала жена. Ребенок сосал соску и широко открытыми глазами глядел на незнакомцев.

– Пойдёмте, – вздохнул Нагваль.

В доме их встретил ещё один ребёнок. Белокурая девочка разинула рот.

– Привет, – улыбнулся Николай.

– Привет… Ой, то есть, здрасьте.

– Держи конфетку, – он ей достал из кармана барбариску.

Девочка взяла сладость, но все так же завороженно продолжала глядеть на незнакомых дядек.

– Кристин, поблагодари врачей, – наказала мама.

– Благодарю.

Парни и мать посмеялись.

– А тебе, малыш, ещё нельзя, – обратился он к грудному ребенку, – у тебя и так вкусная соска.

Они прошли дальше и увидели лежащего мужчину лет тридцати на вид.

– Д… До… Добрый вечер, – с третьей попытки справился тот с речью, его худое тело было пронизано судорогой. – Не могу понять, чего так трясет…

Назар достал кардиограф, понимая, что без него не обойдется.

– Сколько пили? – спросил Николай, пальпируя живот и осматривая лицо больного.

– Семь или …восемь дней.

– Много?

Мужчина задумался.

– По пузырю в день, – из-за стены донесла изнеможенным голосом жена.

– И пиво ещё, – глаза его говорили честно.

– Это много. Сегодня употребляли?

– Сегодня нет.

– Вот и наступил синдром отмены. Зачем пьете то?

– Не… Не знаю. Устаю очень.

– От чего?

– Работа.

– Где работаете?

– На складе. Вот… Уезжаю из дома в 7 утра и приезжаю в 9 вечера. И так каждый день. Там тяжело… Сейчас нагрузки ста…, – он сглотнул с трудом слюну, – стало больше. Совсем загоняли.