Меткие стрелки

Как вооружался глаз

Эта битва длится тысячелетиями и не стихает ни на секунду. Силы воюющих не равны. Природа в ярости обрушивается на своего тщедушного противника зноем и холодом, засухами и наводнениями, ураганами, землетрясениями и моровыми поветриями. В ее грандиозном арсенале множество разрушительных средств.

Но человек не сдается. С поразительным мужеством и упорством выбивает он грозного врага из укрепленных рубежей.

Ученые — этот разведывательный отряд человечества — проникают в тайны природы, изучают ее секретное оружие, разгадывают ее смертоубийственные замыслы.

Когда эта схватка начиналась, у человека было лишь оборонительное оружие для того, чтобы защитить свою жизнь. Прежде всего он вооружил руку. Но этого было мало, чтобы перейти в наступление. Без разведки воевать нельзя, а для этого надо было вооружить и другие органы чувств, прежде всего глаз.

Человеческий глаз — сложный и изумительный инструмент. Он воспринимает сто пятьдесят оттенков цвета, днем различает предметы под ничтожным углом зрения, а ночью при совершенно прозрачной атмосфере мог бы увидеть пламя свечи на расстоянии... 27 километров. И все же он далек от совершенства.

Человеческий глаз плохо различает цвета в сумерках и в тумане, становится беспомощным, если имеет дело с мелким и далеким предметом, не воспринимает очень быстрых движений и видит пространство рельефным только на небольшом расстоянии — около 500 метров.

Попытки изобрести оружие для глаз делались уже в глубокой древности.

При раскопке античных городов археологи нашли чечевицы, сделанные из горного хрусталя, берилла и других прозрачных минералов.

В XIII веке были изобретены очки, и шлифование чечевиц стало ремеслом, быстро распространившимся во всех странах.

Мастера, изготовлявшие очки, заметили, что если две или три чечевицы расположить определенным образом, то увеличение получается значительно большее. Такое соединение чечевиц назвали микроскопом.

Первые микроскопы продавали на ярмарках как забавные игрушки и называли их «стеклами для блох и комаров».

Много времени прошло с тех пор, пока наконец привратник городской ратуши Антоний Левенгук не превратил забавные «стекла для блох» в замечательный научный инструмент и не сделал с его помощью величайшее открытие.

В течение двадцати лет он обтачивал и шлифовал линзы и достиг в этом высокого совершенства. Он научился делать мельчайшие стекла размером меньше 1/8 дюйма. Они показывали ему предметы в сказочно огромном и ясном виде. Волосок под микроскопом превращался в ствол дерева, жало блохи — в копье, чешуйка кожи — в панцырь воина.

Посмотрев однажды своим «магическим глазом» в каплю воды, Левенгук проник в мир бесконечно малых существ, совершенно незримых и не известных до этого никому. Это были микробы.

Галилей показывает венецианцам свой телескоп.

Несколько раньше с помощью замечательных стекол разведчики человечества проникли в другой мир — мир бесконечно далекий.

В самом начале XVII столетия в голландском городе Миддельбурге была изобретена первая зрительная труба.

Сын крепостного инженера Яков Антонизсон, или Мециус, человек нелюдимый и скрытный, 17 октября 1608 года подал правительству Нидерландских Генеральных штатов прошение такого содержания:

«Два года тому назад упорным трудом и размышлением я дошел до изобретения инструмента, при помощи которого можно вполне ясно видеть далекие предметы, не различаемые вовсе или смутно различаемые простыми глазами. Прилагаемый пробный экземпляр изготовлен из плохого материала, но по заключению его превосходительства и других лиц, имевших случай сравнивать оба инструмента, он в смысле действия ни в чем не уступает изготовленному в недавнее время миддельбургским гражданином У.Э.Д.М.».

Кто же скрывался за этими инициалами?

Это был оптик Липперсгейм, родом из Везеля. Еще 2 октября, то есть опередив Мециуса на две недели, он представил правительству «инструмент для смотрения вдаль». Нидерланды в это время воевали с Испанией. Изобретатель считал, что его инструмент может быть полезен для полководцев, просил дать ему привилегию на тридцать лет и назначить пенсию. Свое изобретение он обещал держать в строгой тайне.

Была назначена испытательная комиссия, которая поручила Липперсгейму сделать на пробу такой же инструмент с чечевицами из горного хрусталя и притом одновременно для обоих глаз. Оптик сделал две такие трубы и получил крупное вознаграждение. В привилегии же ему отказали. Комиссия решила ничем не гарантировать право на это изобретение, так как оно оспаривалось Мециусом.

Несмотря на то что изобретение было окружено глубокой тайной, слухи о нем как-то дошли до французского поста в Гааге Жанена.

Посол попробовал купить замечательную трубу у Липперсгейма и обещал ему щедрое вознаграждение. Однако мастер отказался наотрез. Тогда Жанен подослал к нему шпиона — французского солдата, имевшего большую сноровку в механическом искусстве. То ли шпион втерся в доверие к изобретателю, то ли попросту тайком забрался в его мастерскую, во всяком случае ему удалось разузнать, как изготовляется этот инструмент, а вскоре предприимчивый посол получил в подарок от нидерландского правительства две трубы для своего короля.

Жанен считал изобретение чрезвычайно важным для армии и 28 декабря 1608 года написал об этом подробное донесение Генриху IV.

Секрет, известный стольким лицам, перестал быть секретом. Голландская труба быстро распространилась по Европе.

В июне 1609 года зрительную трубу прислали из Фландрии в подарок кардиналу Боргезе.

Знаменитый физик и астроном Галилео Галилей узнал про диковинный подарок. Свойства голландского инструмента заинтересовали Галилея. Всю ночь, не смыкая глаз, работал он у себя в кабинете, делая вычисления и подгоняя стекла. Наутро телескоп был готов, о чем ученый рассказал своим друзьям.

Это был, собственно говоря, не настоящий телескоп — он давал прямое изображение. Состоял он из свинцовой трубы с двумя линзами. Инструмент выглядел неказисто и увеличивал всего в три раза.

Вслед за первой трубой Галилей построил другую, более совершенную, направил ее в ночное небо и замер от волнения. Светлые пылинки, раскиданные в бесконечности, внезапно придвинулись к нему. Галилей увидел, что Млечный Путь распадается на бесчисленное количество звезд, окруженных дрожащими лучами, что Луна покрыта горами и изрыта кратерами, что у Юпитера есть собственные луны.

Сердце Галилея билось учащенно. Один взгляд в телескоп победил пространство и разрушил тысячелетние представления о вселенной. Учение о божественном происхождении небесных тел оказалось детской сказкой.

Галилей сразу стал знаменитостью. Современники называли его «Колумбом неба». Его телескоп торжественно показывали с башни святого Марка, и венецианцы с удивлением взирали на свинцовую трубу, с помощью которой можно проникнуть в небесные сферы. В сочинении «Звездный посол» Галилей поведал миру о своем открытии.

Так глаз, вооруженный микроскопом и телескопом, совершил путешествие в неисследованные пространства вселенной.

Оружие, состоящее из круглых шлифованных стекол, помогло человеку разгадать тысячи важнейших тайн природы. Это оружие, усовершенствованное и видоизмененное, широко применяется и в современной войне.

Колышущаяся трава, кочки, камни, груды обломков, густая сеть проволочных заграждений — все это одновременно отражается в зрачках бойца. Как заметить среди этого беспорядочного нагромождения теней, линий и разноцветных пятен насторожившийся глаз противника или дуло винтовки, готовое выпустить пулю? Как обнаружить на расстоянии в несколько сот метров такую крошечную цель, как рожки стереотрубы, скрытые в листве или чуть поднимающиеся над бугром? Под силу ли это человеческому глазу?

Звезды находятся от нас на расстоянии миллионов километров, и мы их видим. Значит, глаз способен проникать в пространство бесконечно далеко. Все дело в величине предмета и в расстоянии, на которое он от нас удален.

Перед вами с левой стороны дороги расположен голый каменистый холм. До него не меньше 5 километров. Вот на вершине показалась какая-то темная точка, похожая на маковое зернышко. Точка движется, она спускается по крутому склону. Но что это? Лошадь? Собака? Человек?

Напрасно вы будете напрягать зрение — на таком расстоянии вашему глазу это не под силу.

Темная точка спустилась на дорогу и направляется в вашу сторону. Вот она уже на мостике через ручей, до которого километра два. Вы вглядываетесь пристальнее.

Чем дальше предмет, тем меньше угол зрения.

Зрительная труба увеличивает угол зрения. Контуром показано, каким большим кажется этот солдат наблюдателю, смотрящему на него в зрительную трубу.

Как будто человек. Крохотная фигурка подходит все ближе. По мере того как сокращается расстояние, ваш глаз воспринимает все больше деталей. Вот между вами 700 метров, и вы замечаете, как движутся ноги человека; осталось 200 метров, и вы отчетливо видите голову; еще ближе — кисти рук, лицо, и, наконец, когда он уже в 60 метрах, вы видите глаза.

На рисунке хорошо показано, что чем дальше предмет находится от глаза наблюдателя, тем меньше угол зрения и тем хуже он виден. Чем больше предмет, тем больше и угол зрения. Поэтому колокольню можно увидеть и на расстоянии в 20 километров, а избу — только в 8-9 километрах.

Самый зоркий глаз способен различать предмет под углом в 10 секунд. А если этот угол меньше? Тут уж глаз беспомощен, и наблюдателю могут помочь только инструменты «для смотрения вдаль». Увеличивая угол зрения, они увеличивают изображение предмета и как бы приближают его к нам.

Изобретатели часто обгоняют свой век и создают вещи, для которых еще не пришло время.

Они работают и на будущее.

Гениальный Ломоносов показал однажды академическому собранию изобретенную им «ночезрительную трубу». С помощью этой трубы, объяснил он, мореплаватели и полководцы могут «видеть явственно предметы в темном месте, не совсем лишенном света». Ученые собратья не поняли его идеи и заявили, что «ночезрительная труба — просто вздор». Это происходило 21 июня 1759 года. И только в наши дни подтвердилась правота Ломоносова. Теперь трубы с большим увеличением для ночных наблюдений широко распространены в армии.

Так семена некоторых растений, прежде чем прорасти, годами лежат в земле.

Опережая свое время, отдельные стрелки уже в середине XVIII века пытались приспособить подзорную трубу к ружью: сначала для наблюдения за дальними целями, а потом и вместо прицела.

Ничего путного из этого не получилось, да и получиться не могло.

Оптика требует высокой точности. А какая может быть точность, если плохую подзорную трубу прикрутить кожаными ремнями к еще более скверному кремневому ружью!

Такой «первобытный» оптический прицел только мешал стрелять — пули упорно летели в сторону от мишени. Убедившись в этом, стрелки прекратили свои опыты.

Прошло сто лет.

За это время техника добилась больших успехов. Нарезное капсюльное ружье во всех отношениях превосходило своего кремневого предка.

Высокими качествами отличалась и новая зрительная труба, сконструированная к этому времени. Теперь можно было смело взяться за применение оптики к военному оружию. Все необходимое имелось под рукой.

Первые образцы оптических прицелов с перекрестием были созданы около 1850 года.

Винтовка 1850 года с оптическим прицелом.

О результатах испытаний почти ничего не известно, так как их держали в глубокой тайне.

В шестидесятых годах в Америке разгорелась гражданская война между Севером и Югом. Фермеры и рабочие Севера столкнулись на полях сражений с рабовладельцами Юга. Обреченный на гибель рабовладельческий строй защищался с яростью смертельно раненного зверя.

Во время этой войны южане установили на своих винтовках оптические прицелы и вооружили ими отборных стрелков.

«Каждое дерево, скала, возвышенность, овраг и дома близ укреплений обороняющегося служили прикрытием для стрелков южан; невозможно было показать голову над бруствером без того, чтобы не быть пораженным», — пишет историк этой войны.

Но народные армии Севера не остановились перед этой угрозой. Среди солдат и офицеров северян было множество техников, рабочих, инженеров. И, не покидая поля боя, они придумали, как бороться с южными стрелками.

Из жителей лесов и прерий, промышлявших охотой, были сформированы специальные команды. Вооруженные казнозарядными винтовками и магазинными скорострельными карабинами, они повели убийственный огонь по амбразурам неприятельских фортов.

Один из отличившихся в этой войне стрелковых полков северян получил тяжелые ружья, тоже оснащенные телескопическими прицелами.

Опытные охотники, умевшие незаметно подкрадываться к пугливому оленю, северяне били без промаха. Сотни офицеров из армии южан распрощались с жизнью: меткие пули попадали в голову и сердце.

Новое оружие отлично выдержало испытание боем. По меткости оно оказалось намного лучше винтовки с открытым прицелом. Несмотря на это, даже командующие самыми передовыми армиями не решались принять на вооружение оптические прицелы. Они не верили в способности солдата, считали, что рядовому бойцу не освоить такой сложный и тонкий инструмент и что в рукопашном бою он будет помехой. «Одиночный прицельный выстрел — вредная ерунда, не солдатское это дело», — упрямо твердили защитники старого.

Англо-бурская война 1898-1901 годов показала, что они жестоко ошибались.

У буров не было регулярной армии и почти не было артиллерии. Казалось, что нетрудно справиться с этими пастухами и охотниками, которые никогда не стояли в строю и не знали, что такое шеренга.

«Нам предстоит не война, а колониальная экспедиция, веселая и не очень опасная», — думали англичане. На деле оказалось совсем не так,

В одном из первых же столкновений буры с удивительной быстротой уничтожили хорошо вооруженный английский отряд. Из двухсот сорока человек уцелело только двадцать. Понимая безнадежность своего положения, англичане сдались в плен.

Буры первым же залпом вывели из строя почти всех английских офицеров. Солдаты бросились на землю и, спрятавшись за повозки, пытались отвечать на огонь, но через двадцать пять минут командир отряда вынужден был поднять белый флаг.

Бурские стрелки.

Стрельба буров отличалась замечательной меткостью. Большинство англичан, залегших на дороге, были ранены в голову и шею, а спрятавшиеся за повозками — в части тела, выдававшиеся из-за укрытия.

Потери буров в этой стычке были невелики — один убитый и пятеро раненых. Впоследствии один из участников рассказывал, что английские солдаты не в состоянии были отличить серую бурскую шляпу или куртку от скалы, до того одежда буров сливалась с местностью.

Буры избегали вступать в открытый бой. Хорошо зная местность и умело маскируясь, они устраивали засады и наносили англичанам внезапные удары.

Отборные стрелки прежде всего уничтожали офицеров — «мозг и глаза» противника. В бою у Гленко-Дунди на каждые одиннадцать английских солдат, выбывших из строя, приходилось по одному офицеру.

Даже после того, как командование английской армии догадалось переодеть свои войска в мундиры цвета хаки, не выделявшиеся на фоне песчаных холмов Трансвааля, ружейный огонь буров наносил врагам большой урон.

В течение одной недели англичане проиграли три решительных сражения и были разбиты на всех фронтах. Эта неделя получила в Англии название «черной недели».

Историк и оружейник, изучавший действия буров, утверждал, что солдата, выпускающего пули наугад, только по свистку своего офицера, должен заменить меткий стрелок.

Хорошего стрелка он сравнивал с высоким деревом, могучим дубом, который способен расти одиноко, а обыкновенного солдата — с одним из стеблей хлебного поля, правда поддерживающим и охраняющим окружающих, но безопасность которого в бурю зависит почти всецело от поддержки других.

Один доброволец, сражавшийся на стороне буров против англичан и по собственному опыту знавший, что такое меткая пуля, еще в 1900 году предлагал вооружить лучших стрелков телескопическими прицелами.

«В будущем, — писал он, — могли бы оказаться полезны для военных целей телескопические прицелы. Современные ружья стреляют на такое далекое расстояние, что даже самое острое зрение становится бессильным. Если ружье будет снабжено телескопическим прицелом, оно станет несравненно более опасным и может служить для выведения из строя офицеров и артиллерийской прислуги.

Охотничий штуцер с оптическим прицелом.

Нечего говорить, что такие усовершенствованные ружья должны даваться исключительно выдающимся стрелкам, которые в то же время могут быть снабжены особыми щитами».

К этому совету никто не прислушался. Только охотники и спортсмены поняли, какое преимущество дает оптический прицел.

Удивительный инструмент поглощал пространство и делал видимым невидимое. Пользуясь им, охотники били самых осторожных зверей — диких буйволов, горных козлов, пугливых серн и антилоп — на таких далеких расстояниях, о которых раньше не приходилось и мечтать.

На публичном состязании один стрелок, пользуясь оптическим прицелом, посадил девять пуль из десяти в центр мишени размером меньше серебряного гривенника. А до мишени было 200 метров! Другие стрелки своими меткими пулями забивали гвоздь в деревянную доску, разрезали свинцовую пулю пополам, попадая в острие поставленного у мишени ножа, а по более крупным целям били без промаха на расстоянии километра.

Представьте себе боксера, у которого руки вчетверо длиннее ваших. К нему и подойти не успеешь, как он оглушит вас сильным ударом. Вот такой «длиннорукий боксер» — стрелок, вооруженный оптическим прицелом. Он видит вчетверо дальше, он выпускает меткую пулю, когда вы еще не заметили его.

Казалось, каждому ясно, как выгоден оптический прицел. А все же в армиях он не привился. Убеленные сединами старцы из военных министерств подозрительно относились ко всяким новшествам, и к тому же оптический прицел стоил тогда дорого — до ста тридцати рублей золотом! — в несколько раз дороже винтовки.

В годы перед первой мировой войной Германия готовилась к молниеносному захвату Европы. Вся германская промышленность напряженно работала на войну.

Знаменитая фирма Цейса выпускала не только микроскопы, лупы и оборудование для научных лабораторий. В секретных цехах, куда разрешали входить только по специальным пропускам генерального штаба, изготовлялись оптические прицелы для винтовок казенного образца.

Кроме того, в начале первой мировой войны в Германии были собраны все охотничьи и спортивные винтовки с оптическим прицелом. К концу 1914 года немецкая армия получила двадцать тысяч таких винтовок. Цифра внушительная!

Егеря, лесничие, спортсмены, пройдя краткосрочные курсы «сверхметкой» стрельбы, отправились на фронт и начали охоту за наиболее важными живыми целями.

Стоило только англичанину или французу заглянуть в узкую бойницу, как они падали мертвыми на дно окопа с пулей во лбу.

Оперативные сводки ежедневно сообщали об офицерах, наблюдателях, связных, погибших от «шальных» пуль. Цифры погибших увеличивались. Нарушалось управление боем, прерывалась связь.

Разведке союзников показалось странным, что «шальные» пули выбивают как раз самых нужных людей. Покажется стереотруба — откуда ни возьмись, «шальная». Блеснет бинокль — опять «шальная». Даже в отверстия хорошо замаскированных пулеметных гнезд попадают «шальные». Нет, здесь что-то не так.

Немецкий секрет удалось разгадать.

Однажды ночью разведчики бесшумно прокрались в расположение врага и захватили несколько «языков». У одного из них оказалась винтовка с оптическим прицелом. На допросе пленный рассказал, как применяется это оружие в немецкой армии.

Союзники немедленно взялись за подготовку метких стрелков. Оружие, удачно примененное немцами, неожиданно обратилось против них же самих.

Весной, когда еще снег не сошел, прилетает к нам с теплого юга длинноносый коричневый куличок. Называется он бекасом и живет на болотах. Ростом бекас невелик — чуть побольше скворца.

Бекас мал, да удал. Он мастер летать. Вот как описывает его полет старый русский охотник: «Бекас как только взлетит, так сразу бросается в сторону, затем делает несколько зигзагов и тогда уже, как молния, бросается вперед, и не успеешь оглянуться, как вместо бекаса замелькает только точка».

Нужно быть очень искусным стрелком, чтобы попасть дробью в эту вертлявую птичку. Времени, чтобы прицелиться, нет. Прозеваешь секунду-другую, и крошечная мишень исчезла. Стрелять приходится почти мгновенно — «на вскидку».

Начинающий охотник не раз приходит в отчаяние. Весь патронташ расстрелян, а юркий куличок хоть бы перышко потерял — носится над болотом целый и невредимый. Зато тот, кто научился бить бекасов без промаха, может с гордостью сказать, что выдержал экзамен на меткого стрелка.

По-английски бекас называется «снайп», а охотник на бекасов — снайпером. Когда в 1915 году в армии союзников появились отборные стрелки с оптическими прицелами, их шутя прозвали снайперами.

Словечко понравилось. Заметят солдаты немецкого пулеметчика, говорят: «Надо снайпера позвать, далеко — нам не попасть». Увидят — бинокль блеснул: «Где снайпер? Его дичь». Так и привилось. Метких стрелков окрестили снайперами, а самую стрельбу — снайпингом.

Так болотный кулик дал имя грозному стрелку.

Оптический прицел — ближайший родственник подзорной трубы. У него тоже есть объектив, окуляр и оборачивающие линзы.

По внешнему виду наш оптический прицел образца 1940 года, с честью выдержавший испытания в боях с фашистами, — небольшая металлическая трубка. Длина ее — 169 миллиметров, а весит она 270 граммов.

В переднем конце прицела помещен объектив, склеенный из двух линз. Он направлен на рассматриваемый предмет. По-латыни «объект» и значит «предмет».

Оптический прицел на советской снайперской винтовке.

Объектив ловит изображение, уменьшает его и направляет внутрь трубки в перевернутом виде. Через стекла объектива мы увидели бы мир вверх ногами, как в астрономических телескопах. Для рассматривания небесных светил это роли не играет. Не все ли равно, где у планеты верх и где низ! А вот если через такой инструмент долго наблюдать то, что происходит на нашей Земле, голова закружится. Значит, нужно поставить изображение «на ноги». Это делают четыре маленькие линзы, склеенные попарно. Они называются оборачивающими и помещены в общей оправе посередине прицела.

Ход лучей в оптическом прицеле: 1 — объектив; 2 — оборачивающая система линз; 3 — окуляр.

Немного увеличив изображение, оборачивающие линзы посылают его в задний конец трубки. Три линзы, помещенные здесь, еще раз увеличивают изображение и отбрасывают его на сетчатку глаза. Глаз по-латыни «окулюс». Поэтому эти три линзы называются окуляром.

Таким образом, изображение совершает в трубке головокружительное путешествие. Оно уменьшается, кувыркается, снова становится «на ноги» и наконец, увеличенное в три с половиной раза, попадает в глаз снайпера.

Вы хотите сфотографировать товарища и его брата. Товарищ прислонился к дереву в двух метрах от вас, а его брат сидит на качелях подальше — метрах в девяти. Чтобы портреты получить хорошие, придется сделать два снимка.

Объектив аппарата не в состоянии получить одинаково отчетливые изображения различно удаленных предметов. В зависимости от расстояния его надо передвигать — «наводить на резкость», как говорят фотографы.

Наш глаз — тот же фотоаппарат. Он тоже не в состоянии сразу отчетливо видеть несколько различно удаленных предметов. В этом нетрудно убедиться.

Возьмите спичечную коробку, встаньте у окна и вытяните руку. Если вы будете рассматривать коробку, стоящие в отдалении дома, деревья и трамвайные мачты покажутся вам как бы в тумане. Их очертания будут мутными и расплывчатыми. Если же перевести глаза на дома и деревья, плохо будет видна спичечная коробка.

Значит, глаза тоже нужно наводить на резкость, когда они переходят с ближнего предмета на дальние или наоборот.

В фотоаппарате вы для этого передвигаете объектив, а глаз сам с помощью особых мышц изменяет кривизну хрусталика. Эта способность нашего глаза приспосабливаться к рассматриванию как далеких, так и близких предметов называется аккомодацией.

Каждый стрелок по опыту знает, что это такое. Ведь для того чтобы прицелиться, нужно одновременно хорошо видеть прорезь прицела, мушку и цель. А они находятся на разных расстояниях от глаза: ближе всего прорезь прицела — в 35-40 сантиметрах, подальше, на расстоянии около метра, мушка и, наконец, уже совсем далеко, в сотнях метров, цель.

При всем желании даже самый зоркий стрелок не может одновременно одинаково ясно видеть эти три необходимые для прицеливания точки. Обычно стрелок быстро перебегает взглядом с цели на мушку и прорезь, и они в его сознании сливаются в общую картину. Нужен большой опыт и «гибкие» глаза, чтобы научиться делать это как следует. И все же одну из этих точек стрелок будет видеть расплывчато.

Совсем иное дело в оптическом прицеле. Там нет ни мушки, ни прорези. Их заменяет перекрестие из прицельных нитей. Это три тоненькие проволочки, укрепленные в подвижной оправе.

Средняя спускается сверху, конец у нее острый. Называют эту нить пеньком. Если заглянуть в прицел, пенек оказывается идущим снизу. Так оно и должно быть: ведь он виден через оборачивающую систему. Перевертывая изображение, она «ставит на ноги» и пенек.

Пенек — это мушка оптического прицела. При стрельбе его острие надо подвести к цели.

Справа и слева под прямым углом к острию пенька подходят еще две нити. Если мы целимся и видим, что эти нити лежат не горизонтально, а склонились чуть влево или вправо, значит, и винтовка «свалилась» на сторону. Надо ее выровнять. Поэтому боковые нити называются выравнивающими.

Корпус оптического прицела: 1 прицельный пенек; 2 выравнивающие нити; 3 дистанционный барабанчик; 4 барабанчик для боковых поправок;

Секрет оптического прицела, делающий его незаменимым инструментом меткого стрелка, заключается в том, что изображение цели и перекрестие расположены в одной плоскости.

Таким образом, оптический прицел избавляет стрелка от необходимости «аккомодировать» глаза на три расстояния. Снайперу не нужно утомлять зрение, пытаясь одновременно ясно увидеть к мушку, и прорезь прицела, и фигуру притаившегося врага.

Глаз снайпера приспосабливается к одному расстоянию, достаточно только подвести к мишени центр перекрестия. А это совсем нетрудно.

В оптическом прицеле нет ни прицельной планки, ни хомутика. Как же быть, если противник удаляется? Как увеличить угол прицеливания? Для этого на корпусе прицела сверху помещен дистанционный барабанчик.

На кромке барабанчика нанесена шкала с делениями от 1 до 13. Только двойки на шкале нет, и не по каким-либо особым причинам, а просто потому, что места для нее не хватило.

Каждое деление шкалы соответствует 100 метрам. На неподвижной части барабанчика сделана постоянная черточка — так называемая риска.

Поворачивая дистанционный маховичок, вы опускаете или поднимаете перекрестие.

Прицельтесь в какой-нибудь предмет, ну хотя бы в столб, который находится от вас в 600 метрах, и вращайте маховичок барабанчика, пока цифра «6» не станет точно против риски. При этом вы увидите, как прицельные нити опустятся вниз. Для того чтобы острие пенька по-прежнему совпадало с целью, вам придется поднять винтовку дульной частью вверх. Значит, если нити опускаются, угол прицеливания увеличивается.

Если вы передвинете теперь маховичок обратно на «1», перекрестие поднимется, а угол прицеливания уменьшится.

Конечно, при стрельбе нет надобности помнить, куда перемещаются нити — вверх или вниз. Достаточно поставить маховичок на цифру, соответствующую расстоянию до цели. А нити уже сами займут правильное положение.

Если во время стрельбы дует ветер справа, он сносит пулю влево от мишени. При открытом прицеле, чтобы пуля не отправилась «за молоком», стрелку приходится целить не в самую мишень, а правее. Чем сильнее ветер, тем дальше от мишени приходится выносить мушку. Конечно, это не очень удобно, особенно если мишень мала и находится далеко. Тут и опытный стрелок может промахнуться.

Если бы делать боковую поправку, не отводя при этом прицела от мишени, стрелять было бы гораздо легче. Оптический прицел так и устроен.

Слева на корпусе его имеется специальный барабанчик для боковых поправок. На шкале барабанчика как раз посередине нанесен нуль, а по обе стороны от нуля — знаки плюс ( + ) и минус (-).

Если вращать барабанчик в сторону плюса, прицельный пенек передвинется влево, а пуля полетит вправо, то есть в противоположную сторону. Если вращать в сторону минуса, перекрестие передвинется вправо, а пуля полетит влево. Короче говоря, деления со знаком плюс дают поправки вправо, а со знаком минус — влево.

На шкале нанесено десять делений, но занумерованы только пятое и десятое. Каждое деление соответствует 1/1000 расстояния до цели.

Разобраться в этом очень просто. Ваша мишень находится на расстоянии 300 метров. Повернув барабанчик на одно деление, вы сдвигаете точку попадания на 30 сантиметров, при дистанции в 400 метров — на 40 сантиметров, при дистанции в 500 метров — на 50 сантиметров. Значит, одно деление перемещает точку попадания в сторону на столько сантиметров, сколько десятков метров до вашей мишени. Как видите, совсем несложно.

Этим остроумным и удобным механизмом снайпер пользуется не только для поправок на ветер, но и при стрельбе по движущимся целям — по перебегающему противнику, по велосипедистам, автомашинам и броневикам.

Возьмите оптический прицел образца 1940 года, направьте его объектив на матовую электрическую лампочку, а за окуляром поместите лист белой бумаги.

При повороте бокового маховичка перекрестие передвигается влево или вправо.

Постепенно отодвигая бумагу, вы увидите, как на ней появится светлый, резко очерченный кружок. Этот кружок и называется выходным зрачком.

Откуда же он появился? Попробуйте большой комок глины втиснуть в аптечный пузырек. Часть ее свалится на пол, а та, которая попадет в горлышко, примет круглую форму.

То же самое происходит со световыми лучами и оптическим прицелом. В него попадут только те лучи, которые пройдут между краями оправы объектива; остальные скользнут по сторонам и никакого участия в образовании изображения не примут.

Оправа объектива — входная дверь для световых лучей. Ограниченное ею круглое отверстие называется входным зрачком. Окуляр отбрасывает на бумагу изображение этого отверстия.

Возьмите циркуль, линейку и измерьте, на какое расстояние от окуляра отодвинут лист бумаги, когда на нем отчетливо выступает светлый кружок.

Входной и выходной зрачок.

Это расстояние равно 72 миллиметрам и называется удалением выходного зрачка.

Как раз в этом месте пучок лучей, вышедших из окуляра, уже всего.

Кольцеобразная тень.

Снайперу и нужно прикладываться так, чтобы его глаз находился в 72 миллиметрах от окуляра. Именно здесь наибольшее количество лучей проникнет в узкое отверстие его зрачка. Именно здесь лучше всего видно поле зрения прицела, а значит, и сама цель.

Конечно, было бы слишком сложно каждый раз измерять это расстояние. Да в этом и нет необходимости.

Стоит только снайперу передвинуть свой глаз немного ближе или дальше выходного зрачка, как оптический прицел сам немедленно даст тревожный сигнал: по краям окуляра появится ровная кольцеобразная тень. Значит, надо немного приблизить или отодвинуть голову.

Ровная кольцеобразная тень не так уж страшна, только поле зрения становится меньше. Но снайпер смело может спускать курок: промаха не будет.

Гораздо хуже, если в окуляре появится тень, похожая на серп молодого месяца. Тут и не думай стрелять — только зря истратишь пулю.

Отчего же это происходит?

Когда стрелок правильно целится и правильно держит винтовку, его глаз расположен на одной линии с оптической осью прицела и никаких теней в окуляре не видит.

Неопытный стрелок, который еще не постиг всех тонкостей снайперского искусства, упирает приклад в плечо или слишком низко или слишком высоко.

Нередко также, стараясь прицелиться как можно точнее, он слишком вытягивает шею и приподнимает голову.

В таких случаях глаз отклоняется в сторону от оптической оси, а прицельный пенек — в сторону от цели. Вот тогда-то в окуляре и появляется опасный полумесяц, чтобы предупредить стрелка о верном промахе.

Этот полумесяц обычно называют лунообразной тенью.

Если лунообразная тень на окуляре внизу, глаз ниже оптической оси, а пуля полетит вверх.

Если лунообразная тень наверху, глаз выше оптической пси, а пуля полетит вниз.

Если лунообразная тень слева, глаз левее оптической оси, а пуля отклонится вправо.

Если лунообразная тень справа, глаз правее оптической оси, а пуля отклонится влево.

Чем шире серп полумесяца, тем больше будет промах.

Есть прибор, называемый автопилотом. Самолет с таким прибором никогда не заблудится.

В ночной мрак и туман, не видя земли, летит он точно по заданному курсу.

Ни ветер, ни густые облака ему не страшны.

Умный прибор сам выправляет рули, и летчик «вслепую» ведет свою машину к. цели.

Автопилот не делает самолет лучше, а только помогает штурману не сбиться с дороги.

Оптический прицел тоже не изменяет качества самой винтовки, а только помогает стрелку использовать всю ее дальнобойность.

Оптический прицел можно укрепить на любом ружье: если раньше оно било скверно, то и теперь будет бить не лучше. Но оптический прицел стоит дорого и предназначен для особо метких выстрелов, когда малейшая неточность влечет за собой промах.

Значит, нет смысла ставить его на плохое ружье. Снайперам дают самые лучшие винтовки, с исключительно точным боем.

Наша снайперская винтовка.

Кроме тщательной обработки, наша снайперская винтовка образца 1891/1930 года отличается от обыкновенной только рукояткой затвора: у обыкновенной рукоятка прямая, у снайперской — изогнутая. В этом вся разница. На снайперской винтовке даже оставлены прицельная рамка и мушка. Казалось бы, зачем? Ведь есть оптический прицел, который позволяет четко видеть самые крохотные мишени. Значит, открытый прицел можно снять? Нет, и он нужен снайперу.

Ведь в оптический прицел видна только очень небольшая часть пространства, простирающегося перед стрелком, — всего несколько квадратных метров. Глядя в окуляр, не скоро обыщешь поле боя. Это все равно, как в замочную скважину наблюдать за футбольным матчем на стадионе «Динамо». Вот тут-то снайперу и поможет открытый прицел.

Пользуясь им, нетрудно поймать в поле зрения притаившегося врага, а затем уже, глядя в оптический прицел, навести винтовку совершенно точно.

Оптический прицел — «нежный» инструмент. Обращаться с ним надо умело и бережно, а не то быстро испортишь.

Оптический прицел прикрепляется к винтовке кронштейном.

Слева показано, как видит стрелок цель через открытый прицел; справа та же цель в оптическом прицеле.

Чтобы предохранить оптический прицел от пыли и влаги, на него надевают кожаные колпачки.

Когда враг далеко, снайпер надевает на прицел брезентовый чехол.

Линзы его делают из особых, очень мягких сортов стекла. Попадет на тряпочку мелкий песок или пыль, станешь протирать объектив и поцарапаешь. Нечаянно заденешь прицелом за что-нибудь, и линзы от удара сдвинутся с места. Сдвинутся-то они чуть-чуть, на какую-нибудь сотую долю миллиметра, а прицел уже не годится: изображение получится мутное, искаженное.

В дождь или снег недоглядел — опять беда: вода просочится в трубку, и кончено: прицел вышел из строя. А самому его не исправить, это работа сложная. Надо посылать на завод или в специальную мастерскую.

Чтобы предохранить объектив и окуляр от пыли и влаги, на них надевают кожаные колпачки, соединенные между собой ремешком. Если враг далеко и стрелять не нужно, на весь прицел надевают чехол из брезента.

Скрипку работы знаменитого Страдивариуса дадут только замечательному музыканту. Винтовку с оптическим прицелом доверят только опытному стрелку — мастеру меткости.

В искусных руках это грозное оружие.

Стрелок с оптическим прицелом поразит почти любую цель на расстоянии в 1300 метров. Он пошлет меткую пулю в смотровую щель танка, он разыщет голову пулеметчика в узкой амбразуре дзота.

На рассвете и в сумерки боец с обыкновенной винтовкой «слепнет». Мушку не разглядишь, где уж тут прицелиться. А с оптическим прицелом можно без промаха бить врага на расстоянии в 100-150 метров и в сумерки и даже ночью, если светит луна.

В театре вам не раз приходилось видеть бинокль. Это сдвоенные зрительные трубы. Они коротки, удобны, но увеличение их незначительно, а главное — поле зрения невелико.

Так луч поворачивается в призмах.

Для того чтобы рассмотреть на оперной сцене грим актера, исполняющего роль Евгения Онегина, театральный бинокль вполне пригоден, лучшего и не надо. Иное дело — разыскать замаскировавшегося врага. Тут и увеличение нужно посильнее и в особенности большее поле зрения. В бою время не ждет, а с театральным биноклем долго провозишься, прежде чем осмотришь опушку леса или пашню, где расположен противник.

Оптические приборы с обратным изображением дают большее увеличение. Но и у них свой недостаток — объектив и окуляр приходится помещать довольно далеко друг от друга, поэтому труба получается длинной. К тому же они дают обратное изображение, и чтобы перевернуть его, надо вставить оборачивающие линзы. Труба от этого делается еще длиннее. Неудобно и утомительно ползать с такой громоздкой штукой под огнем.

А нельзя ли укоротить ее? Нельзя ли проложить искусственную дорогу для света и заставить лучи идти по ней так же, как мы заставляем воду течь по трубам? Оказывается, можно. Для этого используются отражающие призмы.

Бот на рисунке четыре такие призмы. Две из них поворачивают изображение человека в вертикальном направлении, избавляя его от непривычного положения вниз головой. Две другие призмы поворачивают изображение в горизонтальном направлении.

В естественных условиях световой луч распространяется по прямой. Иное дело в призматической трубе. Призмы — это световые рули — заставляют луч поворачиваться. Он складывается, как ширма, и расстояние между объективом и окуляром становится намного короче.

Направление светового луча при этом не изменяется. Как показывают стрелки, он идет параллельно своему прежнему направлению и только смещается немного вбок. Поэтому объектив и окуляр нельзя уже расположить на одной оптической оси. В призматической подзорной трубе объектив и окуляр расположены уступом. Казалось бы, это вызвано случайностью, а всякая случайность в технике — недостаток. Но оптики именно из этого недостатка сумели извлечь пользу, намеренно увеличивая боковое смещение световых лучей.

Призматическая подзорная труба: 1 — вид снаружи; 2 — вид в разрезе.

Призматический бинокль: 1 — окуляр; 2 — объектив; 3 — шкала для установки на резкость изображения; 4 — шарнирная ось; 5 — шкала для установки по глазам.

Одноглазый великан Полифем, чуть не сожравший хитроумного Одиссея, если бы существовал в действительности, видел бы весь мир плоским, как лист бумаги. Правда, по словам Гомера, глаз у великана был огромный и притом во лбу, но все же он воспринимал бы только ширину и высоту предметов.

В этом нетрудно убедиться: закройте ладонью правый глаз и подойдите вплотную к большому ящику.

Вы увидите плоский квадрат. Только долгий опыт и психологический навык позволяют нам судить об объеме предмета и одним глазом. Впечатлением объема и глубины мы обязаны тому, что имеем два глаза и видим каждую вещь с двух различных точек зрения.

Но если предмет находится далеко, разница между изображениями в правом и левом глазу получается настолько ничтожной, что учесть ее уже нельзя. Обычно за пределами 2 километров человек не видит, что дальше к что ближе: местность представляется ему плоской.

У слона широкий лоб и глаза расставлены далеко один от другого. Он видит «глубину» гораздо дальше, чем мы. Хорошо бы и нам обзавестись «слоновьим» зрением, то есть раздвинуть свои глаза пошире. Оказывается, что нам дает эту возможность «недостаток» призматической трубы.

Возьмем две такие трубы — одну для правого, другую для левого глаза — и соединим их так, чтобы объективы расходились в стороны. Расстояние между ними получится вдвое больше, чем между окулярами. Вдвое увеличится и дальность стереоскопического зрения. Именно так построен призматический бинокль — верный спутник артиллериста, наблюдателя и снайпера.

Далеко в стели стоит дерево. Отсюда его видно очень плохо, оно похоже на зернышко овса. Вы хотите его рассмотреть и берете бинокль. Но что это? Может быть, бинокль испорчен? В окуляр видны какие-то смутные, расплывчатые очертания. Не смущайтесь. Надо сначала пригнать бинокль по глазам.

На подвижной части окулярных трубок нанесена шкала с делениями от 0 до +5 в одну и от 0 до -5 в другую сторону.

А на неподвижной части имеется белая черточка — риска, против которой вы устанавливаете нужное деление.

У призменного бинокля поле зрения величиной с серебряный рубль, у театрального — величиной с двугривенный.

Если вы близоруки, нужно окуляр приблизить к объективу. Для этого передвигайте шкалу на цифры со знаком минус. Если дальнозорки, передвигайте шкалу на цифры со знаком плюс. Если же у вас зрение нормальное, ставьте на ноль. Наведите правую трубку бинокля на дерево (левый глаз закрывать не надо) и начинайте понемногу поворачивать. Дерево все еще мутно и расплывчато. Поверните еще немного. Ага, теперь видно лучше! А вот теперь и совсем хорошо. Подгоните таким же образом и левую трубку. Вы немного близоруки и убедились, что лучше всего видите, когда против риски стоит -2 для обоих глаз. Запомните это и, пользуясь биноклем, сразу ставьте окуляры на это деление.

Сводите трубки бинокля, пока дерево не перестанет двоиться.

Наверху — дом, как он виден невооруженным глазом; внизу — тот же дом в окуляре бинокля.

Теперь вы смотрите обоими глазами. Опять какая-то неполадка: изображение четкое, но вместо одного дерева почему-то появились два.

Обратите внимание на шарнирную ось, к которой прикреплены трубки бинокля. В верхней ее части нанесена шкала с делениями. Оказывается, у разных людей глаза отстоят неодинаково друг от друга, и каждое деление соответствует определенному расстоянию между зрачками.

Отожмите зажим, до отказа раздвиньте трубки бинокля и смотрите на дерево. Опять появятся два изображения, которые отошли друг от друга еще дальше. Начинайте постепенно сводить трубки бинокля — деревья приближаются. Вот одно изображение как бы входит в другое, они сливаются, и наконец среди пожелтевшей травы вы видите кряжистый дуб. Бинокль перестал «двоить». Теперь он пригнан по глазам.

Не завидуйте больше орлу, вы видите не хуже него: бинокль в шесть раз увеличил вашу зоркость.

Снайперу надо разыскать вражеский пулемет, ведущий огонь из развалин кирпичного дома. Снайпер осторожно прополз на нейтральную зону, спрыгнул в заброшенный окоп и уже взялся за бинокль, как вдруг противник, почуяв что-то недоброе, начал ураганный обстрел.

Через полчаса наши пойдут в атаку. Пулемет надо найти во что бы то ни стало, иначе он натворит беды. А как его увидишь? Если в бинокль, то хоть немного, хоть на несколько сантиметров придется приподнять голову, а приподнять нельзя — верная смерть. Над бруствером так и свищут осколки и пули, да и местность здесь вся как на ладони: не зацепит случайная пуля — вражеский наблюдатель заметит голову с биноклем, а заметив, постарается навести на нее огонь.

Как же высмотреть пулемет, не поднимая головы? Ведь стена окопа не прозрачная, сквозь нее не увидишь, значит, надо ее обойти. Глаз сам по себе на это не способен. Луч зрения выбирает всегда самый короткий и самый прямой путь, а тут надо изогнуть его под углом. И в этом случае снайпера выручает оптический прибор, основанный на повороте световых лучей.

Еще в 1637 году один изобретательный астроном построил изогнутую под прямым углом зрительную трубу, которой он дал название «полемоскоп» — «видящий врага».

Помещенные в ней плоские зеркала отражали лучи света от объектива в окуляр.

«Для потайного выслеживания врага лучшего не придумать, — утверждал изобретатель. — Через полемоскоп можно видеть предметы, находящиеся за углом здания, за крепостной стеной или за валом, не показываясь при этом на глаза неприятелю».

Астроному очень хотелось, чтобы полемоскоп применили на войне. Но тогда сражались на виду друг у друга, не прячась, и особой надобности в этом не было. Хитроумное изобретение воинственного звездочета так и не попало в армию.

Позднее в армиях получил распространение другой прибор, который назвали греческим словом «перископ» («пери» — «через», «скопео» — «наблюдаю»).

Преграда, заслоняющая цель от глаз наблюдателя, перископу не страшна. Он заставляет лучи обходить ее сверху или сбоку.

Зеркальный перископ устроен очень просто.

Трудно представить себе более простой прибор, чем первый образец перископа. Это всего-навсего узкий ящик, на концах которого укреплены два наклоненных зеркала, расположенных параллельно. Перископ довольно длинный. Поэтому боец может выставить верхнее зеркало над окопом, а сам, находясь в укрытии и не рискуя жизнью, видеть все, что нужно, в нижнем зеркале.

Однако зеркальный перископ — не очень удобная штука. Поле зрения у него крошечное. Он не увеличивает изображения, так что видно из него не дальше, чем простым глазом, да вдобавок изображение, прежде чем попасть от зеркала к зеркалу, становится совсем темным.

В хорошую погоду с этим еще можно кое-как мириться, а вот если стоят холода или идет дождь — тут совсем беда. Верхнее зеркало то запотеет, то его водой забрызжет, то грязью измажет. Хоть все глаза прогляди — ничего не увидишь. И «ослепший» наблюдатель с досадой отложит в сторону бесполезный инструмент.

Конечно, если нет ничего лучшего, сойдет и зеркальный перископ. Но военная техника не довольствуется малым. Ведь чем лучше оружие, тем больше шансов на победу.

Маленький призменный перископ очень удобен для потайного наблюдения за врагом: 1 — объектив; 2 — окуляр.

Оптики решили избавить перископ от его недостатков и добились успеха. Зеркала они заменили отражающими призмами, а для того чтобы увеличить изображение, установили между ними линзы.

Усовершенствованный инструмент получил название оптического перископа.

Оптические перископы изготовляют самых различных форм и размеров. Есть, например, перископы, похожие на высокую корабельную мачту, длиной в 26 метров. Окуляр такого великана можно поместить в подвале, а объектив — над крышей семиэтажного дома. Чтобы перевозить его, нужна специальная машина.

Снайперу такая громоздкая махина, конечно, ни к чему. Он довольствуется скромным ручным перископом длиной в 70 сантиметров. Снайперский перископ увеличивает в полтора раза и дает очень четкое и ясное изображение.

Для «потайного» наблюдения за противником снайперу, пожалуй, ничего лучшего и не нужно. Снайпер может подобраться вплотную к вражескому окопу, и враг не будет даже и подозревать, что за ним следят. Снайпер может сидеть в подвале, в окопе, в блиндаже, стоять за деревом или за углом здания и спокойно разыскивать цели, укрытый от взоров и огня противника. Наружу будет выставлен только верхний конец перископа, а заметить его нелегко.

Голову придется поднять на какие-нибудь три-четыре секунды лишь для того, чтобы поймать цель на мушку и выстрелить. Искусный стрелок делает это почти мгновенно. Враг не успеет поднять тревогу, как снайпер уже исчезнет.