МИФЫ. Корпорация М.И.Ф.

Глава первая

Наша новая контора действительно нравилась мне больше, чем прежняя. Хотя Ааз упорно настаивал на сохранении «Равных шансов» в качестве бара (читай – прибыльного предприятия), многие из нас возражали и аргументировали это тем, что раз уж мы обзавелись лишним зданием, то лучше переделать его в контору, чем продолжать наживаться на своем доме. В самом деле, кому нужны эти толпы посторонних, слоняющихся туда-сюда, мешающих твоей личной жизни? Что, мало у нас было неприятностей, связанных со всем этим? Так вот, именно воспоминания о них и убедили наконец моего старого наставника согласиться с нашим планом.

Конечно, перестройка оказалась куда заковыристей, чем я ожидал, и это при том, что я подрядил на плотницкие работы одну из местных религиозных общин. Их дешевая рабочая сила обошлась нам дороже, чем я предполагал, а уж в какое время они предпочитали трудиться… Но я отвлекся.

У меня теперь был большой, площадью в целых девять ярдов, кабинет с письменным столом, корзиной для бумаг, дневным графиком работающих и креслами для посетителей. Он мне очень нравился. А не нравилось мне доставшееся вместе с ним звание… а именно звание президента.

Совершенно верно. Все утверждали, что раз корпорация нашей веселой шайки – моя идея, то логично меня и выбрать официальным ее главой. Даже Ааз предал меня, провозгласив бредовое предложение отличной мыслью, хотя наверняка при этом скрывал ухмылку. Если бы я знал, куда на сей раз заведет меня моя же инициатива, то уж, поверьте, держал бы язык за зубами.

Не поймите меня неправильно, команда у нас великолепная! Возглавлять такую – одно удовольствие, не думаю, чтобы нашлась более приятная, более верная компания, чем моя нынешняя. Конечно, тут мне могут и возразить. Троллина, тролль, два гангстера, сомнительного вида девица и извращенец… простите, изверг… тяжеловесная женщина-вамп и малолетний дракон – с точки зрения ординарной личности, не совсем идеальная команда. Мне они, во всяком случае, таковыми не показались при первом знакомстве. И все же на протяжении многих лет они неизменно меня поддерживали, и вместе мы добились впечатляющих успехов. Нет, я предпочитаю держаться старой, пусть даже и странной, гоп-компании, чем доверять свою судьбу кому-то еще, пусть даже мастеру своего дела.

Раздражает меня не команда… звание. Короче, сколько себя помню, всегда думал, что быть лидером – это все равно что ходить с нарисованным на спине большим кругом мишени. Приходится отвечать за уйму людей, а не только за себя. Если что-то выходит не так, виноват в конечном итоге ты. Даже если напортачил кто-то другой, все равно ты, лидер, в ответе. А если все выходит как надо, опять-таки чувствуешь себя виноватым, но уже оттого, что тебе ставят в заслугу сделанное кем-то другим. В общем и целом пост этот кажется мне невыигрышным и неблагодарным, и я охотно предпочел бы передоверить его кому-нибудь еще, пока сам развлекаюсь на оперативной работе. К несчастью, все прочие тоже, кажется, придерживаются в основном того же мнения, просто я по неопытности оказался менее изобретательным в придумывании причин уклониться от этой чести. В результате чего и стал президентом корпорации М.И.Ф. (то есть Молодые Искоренители Фатальностей. Не вините меня. Название придумал не я) – ассоциации магов и спасателей, посвятивших себя одновременно двум целям: помощи другим и добыванию денег.

Стартовой площадкой нам служил Базар-на-Деве, хорошо известное место встреч для заключения магических сделок, расположенное на перекрестке разных измерений. Как нетрудно себе представить, работы в подобной среде всегда хватает.

Утром, едва я приступил к делам, раздался легкий стук в дверь, и Банни сунула голову в кабинет.

– Занят, босс?

– Ну…

Она исчезла прежде, чем я сумел до конца сформулировать туманный ответ. Ничего необычного. Банни была при мне секретаршей и всегда знала больше моего о текущих делах. Вопросы о занятости задавались ею скорее из вежливости или чтобы убедиться в моей готовности принять очередного клиента.

– Великий Скив примет вас, – пригласила она величественным жестом своего подопечного. – На будущее я предложила бы вам договариваться о встрече заранее, тогда вам не придется ждать.

Приглашенный Банни девол оказался довольно скользким типом даже для девола. Его ярко-красную кожу покрывали нездорового вида розовые пятна, а лицо искажала постоянная хищная гримаса, и когда Банни покинула помещение, он направил свой плотоядный взгляд ей вслед.

Ну, нельзя отрицать, что Банни – одна из наиболее привлекательных женщин, когда-либо встречавшихся мне, но этот фраер уделял ей прямо-таки нездоровое внимание. Я с усилием попытался унять нарастающую неприязнь к этому деволу. Клиент есть клиент, и мы взялись помогать попавшим в беду, а не выносить о них моральные суждения.

– Чем могу помочь? – осведомился я, стараясь сохранять вежливость.

Это вернуло внимание девола ко мне, и он протянул мне через стол руку.

– Так вы и есть Великий Скив, да? Рад с вами познакомиться. Слышал немало хорошего о вашей работе. А у вас и правда здорово все устроено. Особенно мне понравилась та штучка, что работает секретаршей. Может, даже попытаюсь сманить ее у вас. У этой девушки явно выдающийся талант.

Глядя на его плотоядный оскал и подмигивание, я как-то не смог заставить себя пожать протянутую руку.

– Банни – моя помощница по административной части, – осторожно заметил я. – А кроме того, служит маклером нашей фирмы. И своего положения она добилась благодаря умению, а не внешности.

– Да уж, – снова подмигнул девол. – Хотел бы я как-нибудь вкусить ее умения.

Это послужило последней каплей.

– Почему бы не попробовать прямо сейчас? – улыбнулся я, а затем слегка повысил голос: – Банни! Не могла бы ты зайти сюда на минутку?

Она появилась почти сразу же и, не обращая внимания на плотоядный взгляд девола, двинулась к столу.

– Да, босс?

– Банни, ты забыла дать мне краткую справку об этом клиенте. Кто он?

Она выгнула бровь и покосилась на девола. Мы нечасто устраиваем такие брифинги перед клиентами. Наши взгляды снова встретились, и я легким кивком подтвердил свою просьбу.

– Его зовут Гиббель, – пожала плечами она. – Он известен как приказчик в лавке – здесь, на Базаре, – торгующей мелкими магическими новинками. Его ежегодный доход скромен и выражается только шестизначной цифрой.

– Эге! Весьма неплохо, – усмехнулся девол.

Банни продолжала, словно не слыша:

– Он также является тайным владельцем трех других предприятий и совладельцем еще дюжины. Наиболее известна магическая фабрика, снабжающая товарами это и другие измерения. Она расположена в субизмерении, куда можно попасть через кабинет в его лавке, и на ней занято несколько сотен рабочих. Приблизительный ежегодный доход с одной только этой фабрики выражается уже семизначной цифрой.

Девол быстро перестал плотоядно на нее пялиться.

– Откуда вы все это знаете? – возмутился он. – Ведь это считается тайной!

– Он также мнит себя большим сердцеедом, но в поддержку его претензий почти нет никаких свидетельств. Спутницы, с которыми его видели в обществе, сопровождали его за плату, и ни одна не выдержала больше недели. Кажется, они считают деньги недостаточной платой за необходимость выносить его отталкивающую личность. В еде он питает слабость к капусте брокколи.

Я нейтрально улыбнулся развенчанному деволу:

– …Вот благодаря этому умению, сэр, Банни и заслужила свое место. Ну и как, вам понравилось?

– Она не права насчет брокколи, – слабо отозвался Гиббель. – Я терпеть не могу брокколи.

Я посмотрел на Банни, подняв бровь, и моя помощница подмигнула в ответ.

– Возьмем на заметку, – сказала она. – Есть еще что-нибудь, босс?

– Не уходи, Банни. Мне, вероятно, понадобится твоя помощь, когда придется назвать господину Гиббелю цены за наши услуги. Если он, конечно, соберется сообщить нам, в чем его беда.

Это вывело девола из транса.

– Да-да, разумеется! Барышня Банни была совершенно права, когда сказала, что магическая фабрика – лучшее мое владение. Беда в том, что кто-то нагло меня обворовывает! Я теряю целое состояние из-за постоянных мелких краж!

– Какой процент недостачи? – мигом стала внимательной Банни.

– Поднимается к четырнадцати… с шести в прошлом году.

– Вы говорите о розничной цене продукции или о себестоимости?

– О себестоимости.

– И каков общий объем ваших потерь?

– До восьми процентов. Они точно знают, какие товары таскать… маленькие, но дорогие.

Я откинулся на спинку кресла и постарался принять умный вид. Где-то на втором этапе разговора я совершенно потерял нить их беседы, но Банни, кажется, знала, что делала, и поэтому я предоставил инициативу ей.

– Все, кого я отправлял расследовать это дело, немедленно причислялись к шпионам, им не давали даже присесть, – жаловался Гиббель. – Так вот, до меня дошли слухи, что у вашей команды есть кое-какие связи с организованной преступностью, и я счел…

Он дал своему голосу сорваться, а затем пожал плечами, словно стеснялся довести эту мысль до конца.

Банни посмотрела на меня, и я без труда догадался, что она пытается спрятать улыбку. Она была племянницей Дона Брюса, легендарного крестного отца Синдиката, и всегда забавлялась, сталкиваясь с почти суеверным страхом, испытываемым посторонними к организации ее дяди.

– Думается, мы сможем вам помочь, – осторожно сказал я. – Конечно, это будет стоить денег.

– Сколько? – встрепенулся девол, приступая к тому, что известно по всем измерениям как специальность деволов… к торговле.

В ответ Банни что-то быстро нацарапала в своем блокноте, а затем вырвала листок и вручила Гиббелю.

Девол взглянул на него и побледнел до светло-розового.

– ЧТО! Это же грабеж средь бела дня!

– Если учесть, чего стоят вам потери, то нет, – любезно ответила Банни. – Вот что я вам скажу. Если хотите, мы возьмем небольшую долю… скажем, полпроцента от стоимости сбереженной от краж продукции фабрики с той минуты, как приступим к делу?

Гиббель за несколько секунд из розового стал вулканически-красным.

– Ладно! Согласен… на первоначальное предложение!

Я слегка кивнул:

– Прекрасно. Я немедленно поручу дело паре агентов.

– Минутку! Выходит, я плачу такую цену вовсе не за услуги главного специалиста? Вы что же это пытаетесь тут провернуть? Я хочу…

– Великий Скив стоит за всеми контрактами корпорации М.И.Ф., – перебила его Банни. – Если желаете заключить контракт на его личные услуги, то цена будет существенно выше… скажем – контрольный пакет.

– Ладно-ладно! Понял! – поспешно отступил девол. – Присылайте своих агентов. Просто надо им быть лучшими, вот и все. При таких расценках я ожидаю соответствующих результатов!

И с этими словами он вышел из кабинета, хлопнув дверью и оставив меня наедине с Банни.

– А сколько же ты ему поставила в счет?

– Всего лишь обычный наш гонорар.

– В самом деле?

– Ну… добавила немного сверху, потому как он мне не понравился. Есть возражения?

– Нет. Просто любопытно, вот и все.

– Слушай, босс. Ты не против подключить к этому заданию меня? Времени оно много занять не должно, а этот субъект вызвал у меня любопытство.

– Идет… но не главным оперативником. Я хочу всегда иметь возможность вытянуть тебя обратно, если дела в конторе вконец запутаются. Парадом пусть командует твой напарник.

– Никаких проблем. И кто им будет?

Я откинулся на спинку кресла и улыбнулся.

– Неужели не догадываешься? Клиент хочет организованную преступность – он и получит организованную преступность!

Рассказ Гвидо

– Гвидо, ты уверен, что правильно понял инструкции?

Это Банни говорит. Босс по какой-то причине решил меня порадовать на этом задании ее обществом. Ну, я не прочь, тем более что Банни просто куколка и с ней не пропадешь, то есть, я хочу сказать, она поумнее меня, чего не скажешь очень о многих – хоть парнях, хоть куколках.

С тревогой я смотрю на это партнерство только по одной причине. Как ни замечательна Банни, всякий раз, когда предстоит дело, у нее появляется заметная склонность к занудству. И все из-за ее затруднений с одной задачкой, сводящейся к тому, что она положила глаз на босса. Ну, для всех нас это ясно как день с их первой встречи. Даже босс все понял, а это о чем-то говорит. Я, конечно, восхищаюсь им как организатором, но знаю, что, когда дело доходит до юбок, соображает он туго. Для убедительности напомню: когда он сообразил, что у Банни и впрямь возникли какие-то виды на него, то чуть в обморок не упал на нервной почве. И это парень, который при мне сталкивался не моргнув глазом с вампирами и оборотнями, не говоря уже о самом Доне Брюсе! Да уж, куколки – не самая сильная его сторона.

Но вернемся к Банни и ее проблемам. Она сумела-таки убедить босса, что на самом деле вовсе не пытается к нему клеиться, а заботится только о своей карьере. Ну, это, понятно, совсем наглая ложь… хотя босса ей, кажется, и удалось одурачить. Даже этот зеленый бродяга Ааз догадался о затее Банни, но промолчал. (Чем немало удивил меня, так как главный его талант заключается именно в умении поднимать большой шум по любому поводу.) Банни же всего-навсего переключилась с одного подхода на другой. Цель ее осталась неизменной.

Но, к сожалению, вместо прельщения босса своим телом, которое у нее, как я уже сказал, роскошное, она теперь пытается вызвать его восхищение своими деловыми качествами. Этого не слишком трудно добиться, так как Банни работает классно, но, подобно всем куколкам, озабочена сохранностью своей внешности и потому считает себя ограниченной во времени и уж слишком старается, чтобы босс ее поскорее заметил.

Это несчастное обстоятельство может сделаться настоящей головной болью для того, кто с ней работает. Она так боится за свой план, что своим судорожным рвением может довести до белого каления даже такого стойкого работника, как я. И все же она отличная куколка, и любой из нас в лепешку расшибется ради нее, и поэтому мы терпим все это.

– Да, Банни, – говорю я.

– Что «да, Банни»?

– Да, Банни, я уверен, что правильно понял инструкции.

– Тогда повтори их мне.

– Зачем?

– Гвидо!

Когда Банни переходит на такой тон, остается разве что подыгрывать ей. Что ж, я обязан поддерживать напарника на задании, а кроме того, Банни и не потерпит никаких возражений – на этот случай у нее всегда в запасе довольно сильный аргумент. Мой кузен Нунцио открыл это однажды, еще до того, как его уведомили о ее родстве с Доном Брюсом, а ведь челюсть у него словно наковальня, о которую я как-то поранил свой кулак без всяких заметных последствий для братца… одним словом, я не испытываю желания испробовать на себе силу удара, которым она его приложила. И потому решил выполнить ее довольно оскорбительное требование.

– Босс хочет, чтобы мы выяснили, как именно товары этого предприятия разбредаются с его территории незамеченными, – говорю я. – Для этой цели я должен смешаться с рабочими, став одним из них, и посмотреть, нельзя ли определить, как им это удается.

– И… – говорит она, сверля меня взглядом.

– …и ты тоже этим займешься, только среди конторских. В конце недели мы снова с тобой встретимся, сравним наблюдения и посмотрим, не пошли ли мы по ложному следу.

– И… – снова вступает она, заметно волнуясь.

Тут уж и я немного занервничал. Она ожидала от меня дальнейших инструкций, но они иссякли.

– …и… м-м-м… – заикаюсь я, пытаясь додуть, что проглядел.

– …и не подымать никакой бучи! – заканчивает она, сурово глядя на меня. – Правильно?

– Да. Разумеется, Банни.

– Тогда скажи это!

– И не подымать никакой бучи.

Ну, меня, конечно, задело, что Банни сочла необходимым привлечь мое внимание именно к этому пункту, так как, по-моему, подымать бучу вообще не в моей натуре – ни при каких обстоятельствах. И я, и Нунцио всегда по возможности избегаем всяких споров с рукоприкладством, а уж если нам их все же навязывают – стараемся побыстрее пресечь возникший конфликт. Однако я не стал привлекать внимания Банни к своим оскорбленным чувствам, так как знаю, что она молодчина и не станет намеренно ранить самолюбие такой деликатной личности, как я. Просто она, как я уже говорил, беспокоится об успешном выполнении предстоящей работы, и мои обиды и амбиции ее просто зря огорчат. Многие мои коллеги проявляют схожие признаки нервозности, готовясь к большому делу. Я знал, например, одного парня, который имел обыкновение перед походом на дело тыкать острым ножом в тела своих дружков-налетчиков. Вполне можно понять и простить кое-какие личные слабости, когда дело пахнет жареным. Это один из секретов успеха, усваиваемых нами, исполнителями, довольно рано. Как бы там ни было, я вынужден признать, что почувствовал немалое облегчение, когда пришло время браться за дело и, стало быть, избавиться от общества Банни.

Как работяга я, естественно, явился в цех намного раньше, чем Банни в свою контору. Почему это естественно, я не знаю, это из разряда несправедливостей, которыми так полна жизнь… почему, например, ваша очередь всегда бывает самой длинной.

Готовясь к предстоящим маневрам, я забросил свой обычный щегольской наряд и оделся под работяг, с которыми мне требовалось смешаться. Только эта часть задания и причинила мне какие-то неудобства. Видите ли, чем больше рабочий преуспевает, тем больше он внешне напоминает обитателя притона или оборванца, слегка или как следует побарахтавшегося в грязи, что прямо противоречит всему усвоенному мной в бизнес-колледже.

Для тех из вас, кому это последнее интересное сообщение кажется удивительным, спешу заметить, что я и в самом деле посещал высшие учебные заведения, ибо только этим объясняется наличие у меня диплома магистра. Если же вы относитесь к тем, кто гадает, почему это человек с такими документами выбрал работу моего профиля, то считайте, что по двум причинам: во-первых, я человек общительный и предпочитаю работать с людьми, а во-вторых, мою чувствительную натуру отталкивает безжалостность, непременно сопровождающая успешную деятельность в верхнем слое управленцев. Мне попросту не хочется портить людям жизнь сокращением производства, закрытием заводов и тому подобным. Лучше уж сломать иной раз ногу-другую или немного перекроить чью-то физиономию, чем вместе с управленцами участвовать в нанесении долгосрочного вреда рабочим, и все это ради процветания компаний. И поэтому я, воспользовавшись ситуацией, предпочел совершенствоваться не в подготовке приказов, а в их исполнении. Это более чистый способ зарабатывать на жизнь.

Так или иначе, я явился на работу чуть свет и походил по фабрике, определяя что и где, прежде чем приступить к исполнению своих служебных обязанностей. Должен сказать, предприятие это произвело на меня редкостное впечатление. Раньше со мной никогда такого не бывало. Фабрика напоминала отлично сделанную волшебную мастерскую Деда Мороза.

Еще в начальной школе, бывало, я запоем читал комиксы. Особенно меня захватывала помещаемая там реклама рентгеновских очков, чихающих подушек и тому подобного, чего я, к несчастью, не мог себе позволить, так как был обыкновенным учащимся и имел меньше денег, чем средний восьмилетний мальчишка. Однако теперь, проходя по фабрике, я вдруг сообразил, что желание потакать своим слабостям в общем-то не миновало и меня.

Фабрика оказалась громадной, под чем я подразумеваю действительно большое помещение, набитое от стенки до стенки, от пола до потолка лентами конвейеров, чанами и стеллажами с материалами и ящиками, маркированными на языках, о которых я понятия не имею, а также неимоверным количеством шатавшихся повсюду работяг, что проверяли показания приборов, толкали тележки и занимались всякой другой деятельностью, какой положено заниматься, когда двери открыты и начальство имеет возможность, заходя за кофеваркой или еще за чем, посмотреть, что они делают. Еще большее впечатление производили выпускаемые товары. Я, как поклонник дешевых незамысловатых фокусов, с одного взгляда понял, что попал куда надо. По моим предположениям, пусть даже ничем не подкрепленным, производство это являло собой крупного заказчика уже упомянутых мною реклам, а также поставщика товаров для большинства мелких торговцев Базара, сплавляющих их туристам.

Тут я сразу догадался, в чем проблема. Поскольку большинство производимых на фабрике товаров были маленькие и портативные, то кто мог устоять перед искушением запихнуть несколько образчиков к себе в карман? Такой шанс введет в искушение даже святого, а я серьезно сомневался в святости фабричных рабочих.

Я стоял и думал, как бы облегчить себе выполнение задания. В моем разумении достаточно было просто прикинуть, как бы я сам слямзил несколько облюбованных предметов, а потом только последить, кто провернет это на самом деле. Я допускал, что мне придется самому испытать действенность своей системы, а значит, похвастаться потом парочкой сувениров перед Нунцио.

Сначала мне требовалось сосредоточиться на создании собственного имиджа хорошего рабочего, дабы никто не заподозрил, будто меня интересует что-то иное, кроме законного жалованья.

На первых порах мне поручили довольно легкую для человека с моим умением и сноровкой работу. Мне полагалось всего-навсего брызнуть щепотью эльфопыли на каждый сходящий с конвейера магический летающий поднос. Главная трудность состояла в том, чтобы брызгать как можно меньше, так как эльфопыль дорога даже по оптовым расценкам, и пусть клиент получит только то, за что заплатил.

Помня об этом, я приступил к работе… и только тут открыл, что задача эта куда сложней, чем я думал сначала. Видите ли, эльфопыль держат в большом мешке, а тот плавает в воздухе, потому что именно к этому стремится его содержимое. Первая сложность – не дать мешку улететь, пока ты работаешь с ним, что на самом деле труднее, чем можно себе представить, так как подъемной силы у эльфопыли вполне хватает и на вознесение мешка, и того, кто пытается его удерживать. Якорем мешку служит страховочный трос, но он держит мешок слишком высоко для рабочего. В результате последнему приходится, нанося на подносы эльфопыль, одновременно бороться с мешком (задача, по трудности сравнимая с попыткой удержать под водой большой пляжный мяч, одновременно занимаясь вышиванием) и полагаться только на страховочный трос для спуска мешка обратно на место, если он отчалит, что случается с ним довольно часто. Могут спросить, почему трос не сделали покороче, чтобы держать мешок на нужной высоте и, таким образом, упростить работу. Полагаю, по той же причине, по какой, как правило, не делается очень многое, – просто так.

Другая моя трудность была связана с тем, что никто не счел нужным предупредить меня о ней. А состоит она в том, что, работая с эльфопылью, надо помнить – она летает и, следовательно, сыплется вверх, а не вниз.

Когда я в первый раз брызнул немного эльфопыли на магический летающий поднос, то удивился, почему это поднос в результате не взлетает. Я добавил еще немного указанной субстанции, решив, что в первый раз нанес ее маловато… Затем еще чуток – не понимая, что пыль плывет вверх, к потолку, а не вниз, к подносу. К несчастью, я в тот момент склонился над подносом, удерживая мешок, и немедленно был покрыт с ног до головы эльфопылью. Первые признаки настоящего беспокойства появились у меня тогда, когда я заметил, что мои ноги больше не соприкасаются с полом и что я стал таким же летучим, как мешок, который пытался удержать. К счастью, хватка у меня всегда была достаточно крепкая, поэтому мне удалось удержаться за мешок и в конце концов спуститься по страховочному тросу, а не очутиться под потолком в свободном полете. Потом я сумел стряхнуть с одежды эльфопыль и сохранить наземную ориентацию, равно как и достоинство.

В этом мимолетном происшествии я не мог понять только одного – полного безразличия к нему других работяг. Они не только не пришли ко мне на помощь в минуту несчастья, но даже не позубоскалили по этому, в общем-то забавному, поводу. Последнее обстоятельство показалось мне особенно необычным, так как работяги – известные шутники и вряд ли упустят случай повеселиться.

Причина всего этого стала кристально ясной, когда мы сделали наконец перерыв на обед.

Я как раз настраивался насладиться полуденной едой и рискнул попросить сидевшего рядом со мной рабочего передать мне салфетку из стоящего перед ним стакана, куда я не мог дотянуться. Вместо любезного выполнения моей просьбы, как следовало бы ожидать от любого цивилизованного лица, этот шут вдруг выступает в том смысле, что шпиону он и руки не подаст, не говоря уже о салфетке. Ну, если я чего и не терплю, так это слушать, как меня обзывают шпионом, особенно когда я именно им и являюсь. Посему я счел нужным показать этому индивиду, как он ошибся в своих предположениях, а для этого слегка по-дружески немного его согнул. И только решил, что мы наконец начинаем понимать друг друга, как почувствовал, что кто-то бьет меня стулом по спине. Это нисколько не улучшило моего настроения, а если учесть, что я и так уже был обижен, то понятно, почему я прислонил первого своего обидчика одной рукой к ближайшей стенке, освободив таким образом другую, и перехватил ею кретина, замахнувшегося стулом для нового удара. Только я начал как следует расходиться, вдруг слышу тихий предупреждающий свист из толпы, которая, естественно, собралась посмотреть на нашу беседу. Оглянувшись, я увидел одного из бригадиров, топающего посмотреть, из-за чего сыр-бор.

Бригадиры – самое низшее звено управленцев, так как обычно они бывают выходцами из тех же работяг, и подошедший тип не оказался исключением из правила. С ходу, даже не поздоровавшись, он начал расспрашивать, в чем дело, что происходит и кто затеял заварушку. Но я, как уже говорил, разошелся и серьезно подумывал, не расширить ли круг моих собеседников, включив туда и бригадира, но тут вспомнил предупреждение Банни и представил, как трудно будет объяснить ей ситуацию, если меня в первый же день уволят с работы за избиение начальника. Поэтому я выпустил из своих рук обидчиков и скрепя сердце взял в них себя, объяснив бригадиру, что никто ничего не затевал, так как на самом-то деле ничего и не происходит… что мои коллеги случайно упали, а я помогал им подняться на ноги, вот и все.

Мои объяснения бывают очень убедительными – вам это может подтвердить любой суд присяжных, – и бригадир принял их без дальнейших расспросов, проглядев, с каким энтузиазмом я помогал коллеге подняться на ноги – бедняга едва не завис в воздухе. Наверно, он отнес это явление на счет эльфопыли, которая левитирует на фабрике все, что не догадались привязать. По этой ли причине или по какой иной, но он проглотил сказанное и убрался восвояси, мне же пришлось разделить мой обед с двумя коллегами, поскольку их обед во время нашей потасовки затоптали.

Очевидно, моя демонстрация силы убедила всех, что я вовсе не шпион, к тому же столь непрофессионально напавшие на меня парни теперь рвались поболтать со мной самым дружеским образом. Оказалось, что первого моего собеседника кличут Рокси, а его махавшего стулом приятеля – Сионом. Мы тут же поладили, так как они, похоже, настоящие парни, даже если не способны нанести правильный удар для спасения собственной шкуры, и у нас, как выяснилось, имеется много общих интересов… по женской части и по беговым лошадкам. Конечно, они сразу же попали в мой список подозреваемых, так как маловероятно, чтобы индивид с моим складом мышления очень уж уважал частнособственнические претензии других людей.

Прежде чем мы возвратились на свои рабочие места, новые приятели меня проинформировали, что нанесение эльфопыли – черная работа для новичков, недостаточно знакомых с обстановкой, чтобы спорить и требовать иного. Мне посоветовали перекинуться парой слов с бригадиром, поскольку на него явно произвело впечатление мое поведение, и договориться о чем-нибудь более соответствующем моим очевидным талантам. Я был благодарен за этот совет и без дальнейших проволочек ему последовал.

Бригадир и впрямь внял моей просьбе и отправил меня работать на новое место. Однако, прибыв туда, я вынужден был заключить, что поступил бы умнее, держа свой длинный язык за зубами.

Моя новая работа по-настоящему дурно пахла… то есть в самом буквальном смысле слова. Видите ли, мне нужно было всего-навсего стоять в конце конвейера и проверять сходящий с него конечный продукт. Ну так вот, «конечный продукт» тоже надо понимать в самом буквальном смысле слова. Более сообразительные, несомненно, уже догадались, о каком продукте я толкую, но для тугодумов и дотошных редакторов я все же поясню свои намеки.

Я был поставлен проверять не что иное, как синтетические «собачьи безобразия», которые выпускаются трех видов: смущающего, отвратительного и невероятного. Маркируются они, конечно, иначе. Это я предпочел называть их именно так после того, как постоял рядом всего несколько секунд. Ну, поскольку технология на фабрике высокого класса, естественно было ожидать, что и продукция наша должна заметно отличаться от аналогичной, предлагаемой на рынке. К несчастью, я как проверяющий качество вынужден был иметь дело с конечным продуктом до того, как он отправится в упаковку, но после добавления «натурального запаха, сжимающего вас в своих объятиях».

Особенно обидно, что я до конца смены был не в состоянии обнаружить ни бригадира, ни двух насоветовавших мне такое шутников. Я просто не мог себе позволить роскоши длительных поисков, так как конвейер продолжал двигаться независимо от того, проверяет кто-то качество сходящей с него продукции или нет, и, естественно, продукция эта скапливалась в кучу. Я не особенно ловко орудую лопатой и потому счел наиболее мудрым продолжить работу, отложив беседу с коллегами на более подходящее для этого время.

Могу вас заверить, сама по себе эта работа беспокоила меня не так уж и сильно. Дома мы с Нунцио подбрасываем монету, когда надо выполнять одну из самых неприятных наших обязанностей – уборку за драконом босса, по сравнению с чем «собачье безобразие» не кажется таким уж кошмаром, если вы понимаете, что я имею в виду. Скажу даже больше: пока я работаю на конвейере, драконий загон остается исключительно на попечении Нунцио, так что я по сравнению с ним вроде даже оказываюсь в выигрыше. К тому же Рокси и Сион устроили мне розыгрыш – а это верный признак того, что меня и впрямь приняли в свою среду, что существенно облегчало мою задачу.

Единственное осложнение состояло в специфике продукта с точки зрения разумности его выноса за ворота фабрики. Даже если бы я хотел вынести несколько образчиков, что на самом деле не соответствовало действительности, поскольку, как я уже отмечал, у нас дома такого сколько угодно и куда лучшего качества, так вот, даже в этом случае «натуральный запах, сжимающий вас в своих объятиях», не позволил бы мне пройти незамеченным мимо самых тупых охранников.

Как потом оказалось, все складывалось в мою пользу. Когда наконец подошло время уходить, я обнаружил, что вынести товар с фабрики вовсе не так легко, как я сперва полагал. Все рабочие каждый раз на выходе подвергались самой тщательной проверке со стороны мрачных субъектов, определенно знавших свое дело, и хотя нам не требовалось раздеваться для обыска, проходить приходилось по одному через серию турникетов, применявших какие-то лучи для обнаружения предметов и материалов, принадлежащих фирме. Я и так чуть не попал в беду из-за крошек эльфопыли, приставших ко мне еще с утренней работы, но Рокси заступился за меня и мигом объяснил все охранникам, после чего те, не вдаваясь в подробности, удовольствовались изъятием эльфопыли.

Это разом сняло мои претензии к Рокси за шутку с «собачьими безобразиями». И после пары тычков Сиону за его роль в этом розыгрыше мы все вместе отправились на поиски каких-нибудь запретных развлечений.

Так вот, если это последнее покажется вам недостойным времяпрепровождением, то не спешите выносить свой вердикт и читайте дальше. Уже упоминалось, что фабрика, где мы вели следствие, располагалась в одном из не занесенных ни в какие каталоги и обожаемых деволами измерений. А поскольку единственный путь в это измерение идет с Базара через фасадное предприятие владельца и он, понятно, не в восторге при мысли о сотнях работяг, топающих через его кабинет после каждой смены, то один из пунктов контракта для работы на означенной фабрике обязует заключивших его соглашаться на недельное пребывание в этом незарегистрированном измерении. Для этой цели владелец предоставил рабочим комнаты. Но так как он особенный скряга даже среди деволов, то каждую из комнат делят между собой работающие по сменам. То есть твоя комната принадлежит тебе только одну смену, а остальное время ты либо работаешь, либо где-то болтаешься. Чтобы мы не заскучали между работой и сном, владелец понастроил для нашего развлечения разные бары, рестораны, кинотеатры и видеосалоны. Все это стоит немалых денег, но их можно вычесть из нашего жалованья. Если вам это покажется чем-то вроде замкнутой экономики, то спешу напомнить, что никто и никогда не обвинял деволов в тупости, когда дело касается извлечения прибыли. Все это должно объяснить, почему мне поневоле пришлось идти кутить с Рокси и Сионом, вместо того чтобы отправиться к себе в комнату перечитывать классику, к чему я склонен значительно больше.

Ну, если говорить откровенно, легкомысленное времяпрепровождение оказалось вполне терпимым. Разумеется, мой новый имидж не позволяет мне распространяться здесь о скуке этого и последующих вечеров. Собственно, потому я едва ли не инстинктивно пытаюсь описать их покруче. Ведь естественно было предположить, что прогулка в компании парней с фабрики магических шуток и новинок просто обречена быть веселее некуда. Но оказалось, телефонные забавы с ложным вызовом легавых и то интереснее. Короче, ребята старались ублажить меня выпивкой, азартными играми и даже парочкой драк… В общем, та же старая скукотень, какой предается любая мужская компания. Но чаще всего они сидят и жалуются на фабричную работу и на то, что им недоплачивают… это я обычно пропускал мимо ушей, так как не родился еще ни один работяга, который был бы не склонен именно к такому занятию. Я с ходу определил, что во всей моей новой компании нет никого достаточно сведущего в изящных тонкостях бескапитального, то есть преступного, предпринимательства, чтобы разговаривать со мной на моем уровне. В век специализации такое неудивительно, но означает, что мне не с кем поговорить.

И это меня постоянно гнетет, причем чувство подавленности с течением времени все возрастает. Мой дух разъедает не работа и не общество работяг, а все отдаляющаяся возможность быстренько разделаться с этим заданием.

Кажется, чем энергичнее я веду свое агентурное расследование, тем непонятней мне становится, как совершаются эти кражи. Чем лучше я узнаю своих собратьев-работяг, тем больше убеждаюсь, что среди них нет несунов, даже мелких. Это не значит, что они страдают избытком честности, больше того, я уверен, они не пройдут мимо того, что плохо лежит, как и все, с кем я когда-либо имел дело – хоть в школе, хоть в бизнесе. Просто отдаю должное плотности охраны фабрики, через которую надо пробиться.

Без ложной скромности замечу, что в наш век специализации работа моего профиля требует навыков, о которых понятия не имеет никто из встреченных мною работяг. И само собой, когда после недели усиленных поисков я все еще не придумал никакого имеющего, на мой взгляд, достаточно шансов на успех плана хищения, я не мог не прийти к выводу, что система фабричной охраны непробиваема для любителя, пусть даже талантливого.

Учитывая все это, я вынужден был признать, что у нас не только мало шансов найти быстрый ответ, но есть вероятность и вовсе провалить дело. Такие мысли вызывали у меня большое беспокойство и вели прямиком к депрессии, поскольку я сориентирован на успех не меньше, чем все прочие.

К концу недели мое настроение окончательно упало, особенно когда мне вручили чек с недельным заработком. Я не рассчитывал на фабричные деньги, так как босс мне уже хорошо заплатил. Тем не менее я был удивлен, узнав, какую сумму принес мне мой недельный труд. По правде говоря, я снова поддался искушению преуменьшить испытанное ощущение. Я не был удивлен, я был потрясен… а это дело худое – спросите любого из Синдиката, – потому что в таком состоянии я склонен выражать свое нервное расстройство физически.

То, что я не нуждался в фабричном заработке, немного сгладило мое потрясение, и потребовалось всего трое моих товарищей-работяг, чтобы оттащить меня от кассира, сообщившего мне плохую новость. Конечно, меня угостили парой дротиков с транквилизаторами, которые, как мне говорили, обычно применяются компаниями на Базаре для разрядки кадровых отношений. Если ваша компания еще не практикует такое, от души рекомендую, так как это, безусловно, бережет здоровье кассиров и, следовательно, сводит к минимуму расходы на обучение новых.

Так или иначе, как только я утих до такой степени, что всего лишь швырял мебель, и кассир успокоился, то есть получил достаточно первой помощи, чтобы заговорить, он объяснил мне суровые реалии. Из моего заработка вычли не только стоимость вышеупомянутых кутежей, но также и плату за жилье, которая – даже с учетом, что названная мне цифра составляет только треть суммы за это место ночлега, – ставит его на несколько делений выше самого шикарного курорта, где я когда-либо предавался своим декадентским удовольствиям. Представлен мне был также и подробный счет за каждую мелочь, отправленную мною за неделю в отходы, вплоть до последней крупинки эльфопыли. Я бы, конечно, полюбопытствовал, как произвели такой подсчет, ведь он указывает, что правила вычетов из зарплаты действуют на фабрике даже эффективнее, чем сдерживающая мои воровские порывы охрана. Но в то время я был слишком возмущен.

Я бы много чего мог сказать по этому поводу, если бы не объяснения, данные мне Рокси. По его словам, меня вовсе не выделяли для каких-то там особых придирок. Это общефабричная практика, от которой страдают все рабочие. Он также сообщил, что стоимость первой помощи кассиру вычтут из моего жалованья и что оставшихся денег мне не хватит на заход по второму кругу.

Из-за всего этого мне тяжело общаться с Банни на еженедельной нашей встрече и обмене сведениями, ведь я оказываюсь в ее глазах не только неудачником, но и нищим неудачником, а это самая худшая их разновидность.

– Что случилось, Гвидо? – спросила она, когда мы снова встретились. – Ты выглядишь ужасно!

Как я уже говорил, Банни умница, но, кроме того, она женщина и, значит, обладает безошибочным инстинктом на то, как поднять парню настроение.

– Я подавлен, – ответил я. – На этой фабрике ужасные условия труда, особенно если учесть получаемую нами плату…

В ответ на это Банни закатила глаза и простонала, выражая сочувствие.

– Ах, Гвидо! Ты говоришь точь-в-точь… как ты их там называешь? Ах да. Точь-в-точь как работяга.

– Потому что я и есть работяга!

За этот ответ я заработал сверлящий взгляд.

– Нет, ты не работяга, – сказала она довольно жестко. – Ты сотрудник корпорации М.И.Ф., ведущий здесь расследование. А теперь прекрати нытье и давай поговорим о деле.

Мне пришло в голову, что у нее нестандартные представления о том, как избежать негативного мышления.

– Что ж, – вздохнул я и намеренно беззаботно пожал плечами – очень выразительный и давно испытанный в трудных ситуациях жест. – Дело, я полагаю, зашло в тупик. После недельной работы я ничего не обнаружил и не имею даже самого туманного представления о том, где искать дальше.

– Хорошо! – произнесла она, расплываясь в улыбке, способной растопить айсберг, – редкость на Базаре, а то бы я испытал на себе свою гиперболу.

Я, естественно, удивился:

– Не верю своим ушам, Банни. Я правильно понял, ты сказала, хорошо, что я ни к чему не пришел в своем расследовании?

– Совершенно верно. Видишь ли, я со своей стороны на кое-что наткнулась, и если ты вытянул на фабрике пустышку, то, может, сумеешь помочь мне подтвердить мои наблюдения! А теперь слушай, что мне от тебя требуется.

Следуя указаниям Банни, я начал следующую неделю с просьбы к бригадиру поручить мне инвентаризацию на складе. Он сперва поартачился, так как не любил выслушивать от работяг поучения, как ему работать, но я ему напомнил, насколько малы предоставляемые владельцем пособия по госпитализации, и он стал более сговорчив.

Для Банни мне надо было производить двойную проверку поступающих на фабрику материалов и посылать ей внутрифабричной почтой лишнюю копию итогового подсчета за каждый день. Я занялся этим с радостью, так как работа оказалась не только легкой, но и оставляющей достаточно свободного времени для выстраивания собственной версии.

Понимаете, я все еще был зол из-за того, что мне сократили жалованье. И поэтому взялся за проведение собственного неофициального исследования условий труда на фабрике, а поскольку я в отличие от большинства работяг обучался в бизнес-колледже, то мне вскоре стало очевидно, что ситуация на производстве дурно пахнет, похуже, чем «собачье безобразие».

Вот просто для примера: на завод принято нанимать существа всяких видов, многие из которых трудно описать, не впадая в натурализм. Вообще-то в этом нет ничего удивительного, если учесть, что главный источник вербовки – Базар, но это ведет к вопиющим несправедливостям в шкале расценок.

Чтобы избежать недоразумений, позвольте разъяснить, что я имею в виду. Меня лично мало волнует, кто или что работает рядом со мной, лишь бы они могли выполнить свою долю работы. Заметьте, я даже не упомянул, что Рокси ярко-оранжевый, а Сион – розовато-лиловый, так как считаю, это не имеет никакого отношения к моему анализу их человеческих качеств. Признаться, мне немного не по себе находиться рядом с тем, у кого больше рук или ног, чем у меня, но это скорее профессиональная реакция, поскольку может случиться, мы разойдемся во взглядах, а мой стиль боя подразумевает противника, способного нанести такое же число ударов руками и ногами, что и я, несколько же лишних кулаков могут произвести роковой перевес в исходных данных. Конечно, это профессиональная осторожность, а не какое-то там отторжение их личностей. Упоминаю об этом просто на тот случай, если некоторые из моих высказываний о странных существах будут приняты за расистские выпады, в коих я никогда замечен не был. Не такой я человек.

Однако, как я говорил, на фабричном конвейере работают много странных существ. Но самое безобразное заключается в том, что, хотя у некоторых из них есть лишние руки и они порой выполняют норму нескольких работяг, платят им так же, как и всем прочим. Некоторым, возможно, покажется несправедливой такая эксплуатация этих существ, я же вижу в ней угрозу работягам с обычным числом рук и ног, так как компания явно сэкономит на расходах, если сможет нанять побольше первых, уволив при этом максимум последних.

Еще одна замеченная мною несправедливость относится к охранникам, которых я никак не смог обойти. Так вот, это служило для меня источником любопытства с первой минуты пребывания на фабрике. Даже без особой математической подготовки нетрудно вычислить, что если бы фабрика платила охранникам то, чего они заслуживают, то и в этом случае оплата их труда превышала бы экономически выгодную. На ответ я наткнулся, когда случайно подслушал жалобы двоих сменившихся с дежурства охранников. Им, оказывается, недоплачивали в такой же мере, как и работягам, и это при том, что они сохраняли добро, стоившее миллионы! Это, разумеется, несправедливо, но я не впервые сталкиваюсь с подобными вещами и, больше того, отношу их к обычной практике любого предприятия. Как ни бредово это звучит, но на самом деле именно так и должно все обстоять. Если сторожа будут получать приличное жалованье, то преступники вроде меня станут охранниками, поскольку и работа эта чище и спокойнее, и пенсия лучше, а если не останется никаких преступников, то не будет и никакой надобности в охранниках, и все мы кончим безработными. С такой точки зрения статус-кво кажется предпочтительней.

Так или иначе, я продолжал глядеть во все глаза и держать ухо востро, пока не почувствовал, что собрал достаточно несправедливостей в подкрепление своих доводов, а потом оставалось только дождаться подходящего момента, чтобы предъявить найденное. Для этого мне понадобилось все мое терпение, поскольку, как уже отмечалось, работяги любят пожаловаться на свою работу. Вечер, о котором я собираюсь рассказать, не оказался исключением из правила.

– Как думаешь, Гвидо? – рассуждал Рокси. – Кому приходится хуже – парням, делающим капающие туалеты, или тем, кто производит чихающие подушки на батарейках?

Прежде чем дать ответ, я усиленно делал вид, будто упорно соображаю.

– Я думаю, – осторожно начал я, – если бы мозги были динамитом, то на всей фабрике не нашлось бы пороху даже на один патрон.

Ему потребовалась минута на понимание, к чему я клоню, но когда до него наконец дошло, его глаза стали действительно злыми.

– Что бы это значило?

– Это значит, что я уже почти две недели сижу здесь, слушаю ваше нытье и ничего, в сущности, не услышал от вас о происходящем.

– Ладно, господин Соббезобразер, если ты такой умный, то уж скажи нам, работающим здесь не один год, чего же ты такого выведал за две недели.

Я предпочел пропустить мимо ушей шпильку насчет Соббезобразера, так как к нашему разговору теперь стали прислушиваться работяги с нескольких столиков. Я рисковал потерять их внимание, если бы потратил время на разборки с Рокси.

– Вы, ребята, проводите все время в спорах о том, кому приходится хуже, но суть дела упускаете. А она в том, что всем вам достается кукиш с маслом.

И с этими словами я принялся перечислять дюжину наиболее убедительных примеров замеченной мной эксплуатации работяг. К концу моего выступления меня слушал, постепенно закипая, уже весь бар.

– Ладно, Гвидо. Твой довод поняли, – сказал Рокси, пытаясь сделать еще один глоток из кружки, прежде чем до него дошло, что та пуста. – Ну и что же нам делать? Политику компании определяем не мы.

Я продемонстрировал аудитории неподражаемую улыбку.

– Мы не определяем политику компании, но именно нам решать, будем мы работать или нет при таких условиях и за такую плату.

Услышав это, Рокси просветлел, словно только что выиграл в лотерею.

– Совершенно верно, – согласился он. – Они контролируют фабрику, но без нас, рабочих, не отгрузят ни одного «собачьего безобразия».

Толпа к этому времени порядком распалилась, все пили и хлопали друг друга по плечам. И вот тут кто-то мрачно заметил:

– А что помешает им, если мы заартачимся, просто-напросто нанять новых рабочих?

Это сказал Сион. Как вы, возможно, заметили, он возникает куда реже, чем Рокси, но когда открывает рот, другие работяги обычно прислушиваются. Данный случай не исключение, и в баре стало тише – работяги старались сфокусироваться на новой проблеме.

– Брось, Сион, – откликнулся Рокси, пытаясь отделаться смехом. – Какой идиот станет работать за такую плату и при таких условиях?

– Рокси, мы именно так и поступали, к тому же не один год! По-моему, найти новых рабочих им будет нисколько не труднее, чем прежних.

Я решил, что настало время вмешаться в происходящее.

– Ты проглядел несколько моментов, Сион, – сказал я. – Во-первых, наем и обучение новых рабочих потребуют времени, и в течение этого времени фабрика не будет выпускать на продажу «собачьих безобразий», и, значит, владелец потеряет деньги, что ему не может понравиться.

На это Сион только пожал плечами.

– Верно, но он скорее всего предпочтет краткосрочную потерю денег от закрытия фабрики долгосрочным расходам на выплату нам повышенного жалованья.

– И это приводит нас к другому, не учтенному тобой моменту.

– К какому же?

– Новым рабочим придется выносить одно нестерпимое условие труда, которое нас не касается… а именно – наше присутствие! Им придется, идя каждое утро на работу, проходить мимо кого-то из нас, и хотя охранники – мастера сторожить фабрику, но, по моим сведениям, компания не сможет обеспечить всех новичков телохранителями.

Это, кажется, послужило ответом на возражение. Тогда мы углубились в детали плана, разработка которого непосвященному может показаться легким делом, в действительности же, прежде чем привести что-то в движение, нужно учесть многое. Требовалось ввести в курс дела две другие смены, согласовать список требований, не говоря уже о создании забастовочного фонда на тот случай, если другая сторона захочет попробовать одолеть нас голодом.

Многие парни хотели, чтобы я руководил этим делом, но я счел для себя невозможным принять эту честь и с чистой совестью предложил этот пост Рокси. В качестве аргумента я сослался на то, что работяг должен представлять кто-нибудь с более чем двухнедельным стажем работы, но на самом деле я просто не знал, долго ли еще проработаю до того, как босс вернет меня к моим обычным обязанностям, и не хотел, чтобы движение застопорилось из-за внезапного исчезновения лидера. Я вызвался натаскать их по части обращения с новичками, которых попытается нанять фабрика, так как большинство нынешних работяг, когда дело доходит до трудовых споров, выказывают абсолютную беспомощность.

Работа на складе и содействие рабочему движению отнимали массу времени, так что я чуть было не пропустил еженедельную встречу с Банни. К счастью, я вовремя о ней вспомнил, и это хорошо, так как Банни – куколка, а куколки не любят, когда про них забывают.

– Привет, малютка! – подмигнул я ей с самым лихим видом. – Как дела?

– Ну, ты явно в бодром настроении, – усмехнулась она в ответ. – Думала, у меня есть для тебя хорошие новости, но, похоже, ты уже в курсе.

– В курсе? В курсе чего?

– Задание выполнено. Я расколола дело.

Это известие вызвало у меня чувство вины и стыда, так как я уже много дней не думал о задании, но теперь постарался скрыть это за демонстрацией энтузиазма.

– Кроме шуток? Ты выяснила, как тырят товар?

– На самом-то деле речь, оказывается, шла о хищениях, а не о мелких кражах. Один из деволов в бухгалтерии химичил с накладными на получение сырья и платил за большее, чем приходило на разгрузку.

– Банни, – сказал я, – постарайся вспомнить, что диплом у меня не по бухгалтерской науке. Ты не могла бы растолковать мне на пальцах, как для младенца, суть этой махинации?

– Ладно. Когда мы покупаем сырье, каждый груз подсчитываете, и итог отправляется в бухгалтерию. Вот этот-то итог и определяет, сколько мы платим поставщику и какое количество сырья должно поступить на склад. Так вот, наш расхититель договорился с поставщиками присылать нам счет за большее количество сырья, чем мы получаем на самом деле. Он подделывает накладные для оприходования излишков, платит поставщикам за неотгруженное сырье, а потом делит с ними лишние деньги. Беда в том, что, поскольку те же самые цифры фигурируют на складах, по документам там находится больше товаров, чем есть в действительности. Поэтому, когда фабрика почувствовала недостачу, владелец счел сотрудников несунами. Недостающие товары не крали, их вообще никогда не было на фабрике.

Я оценивающе присвистнул:

– Вот здорово, Банни! Босс будет по-настоящему гордиться тобой, когда услышит.

Это заставило ее немного покраснеть.

– Я сделала все это не одна. Если бы ты не снабжал меня дубликатами документов, я бы ничего не сумела доказать.

– Пустяки, – расщедрился я. – Я лично прослежу, чтобы босс узнал, какая жемчужина с ним работает, и ты приобретешь его вполне заслуженное уважение.

– Спасибо, Гвидо, – сказала она, кладя ладонь мне на руку. – Я пытаюсь произвести на него впечатление, но иногда мне думается…

Она оборвала фразу и отвела взгляд. Мне показалось, что глаза у нее на мокром месте. Стремясь предотвратить поток слез, который, несомненно, смутил бы нас обоих, я намеренно повернул разговор к первоначальной теме:

– Так что же они теперь собираются делать с этим расхитителем?

– Ничего.

– Что ты сказала?

– Нет, это не совсем верно. Он получит повышение.

Она снова повернулась ко мне, и я увидел у нее на губах бесовскую усмешку, что было желанной переменой.

– В самом деле. Оказывается, он шурин владельца. Хитрость, потребовавшаяся для подобной аферы, произвела такое впечатление на хозяина, что он дал этому гаденышу более высокий пост в компании. Полагаю, он хочет, чтобы тот крал для фирмы, а не у нее.

Мне потребовалось несколько секунд на понимание, и мой обычно подвижный рот застрял в открытом положении.

– Так с чем же тогда остаемся мы? – сумел наконец выдавить я.

– С успешным расследованием и с жирной премией за быстрое раскрытие дела. Хотя, сдается мне, часть этой премии предназначена для затыкания нам ртов, чтобы не болтали повсюду о том, как Гиббеля обжулил собственный шурин.

Теперь я и впрямь порадовался, что мы разобрались с порученными нам кражами, не впутывая никого из работяг, с которыми я подружился. Но в то же время я пожалел, что теперь уже не смогу быть тут и помочь им, когда рванет «собачье безобразие».

– Ну, тогда, полагаю, все ясно. Нам лучше явиться к боссу и посмотреть, не случилось ли чего в наше отсутствие.

– Что-то не так, Гвидо? Ты, похоже, немного опечален.

– А-а-а! Ерунда, Банни. Просто подумал, что буду скучать по некоторым парням с фабрики, вот и все.

– А может, и нет, – очень таинственно произнесла она.

Теперь была моя очередь сверлить ее взглядом.

– Ну-ка, Банни, выкладывай, что там у тебя? Ты же знаешь меня, я не люблю сюрпризов.

– Ну, я собиралась подождать до возвращения домой, но думаю, будет полезно устроить тебе предварительный допрос.

Она оглянулась по сторонам, словно нас мог кто-то подслушать, а затем наклонилась, чтобы я расслышал ее шепот:

– В фабричной конторе я уловила слух, что на магической фабрике, кажется, образуется профсоюз. Я хочу предложить Скиву немного поразведать… застолбить, что ли, участок. Представляешь, сколько мы сможем содрать за разгон профсоюза?

У меня возник внезапный интерес к потолку.

– Э, Банни? – выдавил я. – Понимаю, ты хочешь показать боссу, как здорово обеспечиваешь нас работой, но, думаю, данный случай в интересах корпорации М.И.Ф. разумней было бы оставить без внимания.

– Но почему? Если образуется профсоюз, то владелец может потерять в десять раз больше, чем на хищениях. Мы сумеем заключить здесь действительно убойную сделку. Он уже знаком с нашей работой.

В ответ я откинулся на спинку стула и медленно улыбнулся:

– Когда дело доходит до убойного, Банни, я советовал бы тебе не учить ученого, в данном случае меня. Более того, бывают ситуации, когда самое мудрое не раскрывать клиенту всех секретов своей работы… и поверь мне, Банни, это как раз такая ситуация!

Глава вторая

– Новоявленный агитатор и профсоюзный вожак! Подумать только, и я ему еще за это платил!

Я как-то сумел сохранить невозмутимое выражение лица, а это потруднее, чем кажется.

– На самом деле, господин Гиббель, я платил ему за помощь в раскрытии источника утечек с вашего склада, и он выполнил свою задачу, а вы платили ему за работу на фабрике, с чем он тоже неплохо справлялся, и я не совсем понимаю, на что вы, собственно, жалуетесь.

С мгновение мне казалось, девол вот-вот кинется через стол и вцепится мне в горло.

– Я жалуюсь на то, что ваш так называемый агент организовал на моей фабрике профсоюз, стоящий мне кучу денег!

– Нет никаких доказательств его участия в…

– А почему же тогда его имя всплывает каждый раз…

– … а даже если и так, то я не уверен, есть ли мне до этого дело. Я занимаюсь бизнесом, господин Гиббель, с сотрудниками, а не с рабами. Чем они занимаются в свободное время – это их дело, а не мое.

– Но он действовал как ваш агент!..

– …расследуя проблему с кражами, которая, как мне говорили, благополучно разрешена.

Пока мы говорили, Корреш сунул голову в кабинет, увидел, что происходит, и вошел целиком в личине большого злого тролля, каковым он, собственно, и был. Замечу, что работал я в то время без секретарши, так как, выяснив, что в действительности произошло у Банни и Гвидо на последнем задании, счел мудрым посоветовать им залечь на дно. В качестве добавочной предосторожности я настоял, чтобы они прятались порознь, так как боялся, что Банни просто прибьет Гвидо, если они окажутся одни носом к носу. По какой-то причине моя секретарша, похоже, приняла профсоюзную деятельность Гвидо слишком близко к сердцу.

– … А теперь извините, господин Гиббель, я очень занят. Если желаете и дальше разбираться с этим вопросом, то рекомендую вам Большого Грызя. Он обычно занимается жалобами на нашу фирму.

Разгневанный девол начал было возмущаться, но оглянулся и сразу же подскочил, проглотив все, что собирался сказать, а когда поднял взгляд повыше… и еще выше! Я в свое время на собственном опыте убедился, что тролли вблизи могут казаться оч-чень крупными.

– Маленький девол хочет драться с Большой Грызь? Грызь любит драться!

Гиббель слегка порозовел и снова повернулся ко мне.

– Послушайте, Ск… господин Скив. Ведь все это в прошлом, верно? Что вы скажете насчет того, чтобы помочь мне в деле с этим профсоюзом?

Я откинулся на спинку кресла и положил руки на затылок.

– Нас это не интересует, господин Гиббель. Трудовые конфликты – не наш профиль. Однако если хотите небольшой бесплатный совет, то я порекомендовал бы вам договориться. Длительные забастовки могут оказаться очень дорогостоящими.

Девол оскалил было зубы, но затем снова взглянул на Корреша и искривил губы в улыбке. Он не сказал больше ни слова, пока не добрался до двери, и даже там заговорил со старательной почтительностью:

– Э-э… если такая просьба не слишком обременительна, не могли бы вы ненадолго прислать этого Гвидо – просто показаться рабочим? Ведь когда он взял да исчез, некоторые болтали, будто это я устранил его. Мне бы тогда немного легче было вести переговоры.

– Я спрошу его… когда увижу в следующий раз.

Девол благодарно кивнул и ушел.

– Несколько затруднительное положение, а, Скив? – спросил Корреш, снова становясь самим собой.

– Еще один довольный клиент корпорации М.И.Ф. заглянул выразить свою благодарность, – вздохнул я. – Напомни мне не отправлять впредь Гвидо на задания без совершенно точных инструкций. Хм-м-м?

– А как насчет хорошей порки?

Я покачал головой и снова выпрямился в кресле, взглянув на кучу бумаг, которые, похоже, размножаются на моем столе всякий раз, когда отсутствует Банни.

– Хватит об этом. Что я могу для тебя сделать, Корреш?

– Хм-м? Да нет, ничего. Я просто искал сестричку, хотел узнать, не пообедает ли она вместе со мной. Не знаешь, где она?

– Тананда? Вообще-то я отправил ее на задание. Извини.

– Не важно. Что за работу ты поручил старушке?

– Да ничего особенного, – сказал я, перебирая бумаги в поисках письма, которое читал, когда ворвался Гиббель. – Всего лишь небольшое взыскание долга в нескольких измерениях отсюда.

– ТЫ СПЯТИЛ?!

Корреш вдруг навис над моим столом, два его лунных глаза разных размеров оказались всего в нескольких дюймах от моих. Мне пришло в голову, что я никогда не видел этого тролля по-настоящему рассерженным. А узрев такое, искренне понадеялся, что никогда больше не увижу вновь. Конечно, при условии, если переживу этот первый раз.

– Тпру! Корреш! Успокойся! В чем дело?

– ТЫ ОТПРАВИЛ ЕЕ ВЗЫСКИВАТЬ ДОЛГ ОДНУ?

– Она должна отлично справиться, – поспешно проговорил я. – Задание показалось мне весьма спокойным. Именно потому я и отправил ее, а не одного из наших тяжеловесов… Думал, это дело требует тонкости, а не мускулов. Кроме того, Тананда вполне может о себе позаботиться.

Тролль застонал, и склонившаяся его голова стукнулась о стол. Несколько секунд он оставался в такой позе, глубоко дыша, прежде чем заговорил:

– Скив… Скив… Скив. Я все время забываю, как недавно ты знаком с нашей семейкой.

Это начинало меня беспокоить.

– Брось, Корреш, что стряслось? С Танандой ведь все будет отлично, не так ли?

Тролль поднял голову и посмотрел мне в глаза.

– Скив, неужели ты не понимаешь… это около тебя мы все расслабляемся, но когда тебя нет поблизости…

Восхитительно.

– Слушай, Корреш. Логике твоей, как всегда, можно позавидовать, но не мог бы ты просто сказать, в чем дело? Если, по-твоему, Тананда в опасности…

– Я БЕСПОКОЮСЬ НЕ О НЕЙ!

Корреш с заметным усилием взял себя в руки.

– Скив… дай я попробую объяснить. Сестричка моя чудесная особа, я искренне ее люблю и восхищаюсь ею, но у нее есть склонность… слишком остро реагировать на некоторые вещи. Мамуля всегда говорила, что это из-за соперничества со старшим братом, способным без особого труда разносить все на части. Те же, кому довелось с ней поработать, объясняют это просто злобностью характера. Короче, у нее тяга к бессмысленному уничтожению еще больше, чем у меня… или у кого-либо еще, с кем мне доводилось встречаться. Так вот, если это твое задание требует тонкости…

Он оборвал фразу и покачал головой.

– Нет, – заключил он с решимостью в голосе. – Другого способа управиться с этим нет. Мне придется просто догнать ее и попытаться чуточку осадить. В какое, ты сказал, измерение она отправилась?

Прямой вопрос выдернул меня наконец из умственного паралича, в который меня ввергло его признание.

– Ну, в самом деле, Корреш. Не преувеличиваешь ли ты слегка? Я хочу сказать, ну, много ли бед она может учинить?

Тролль вздохнул:

– Слышал когда-нибудь об измерении под названием Ринасп?

– Не могу сказать, чтобы мне встречалось такое название.

– Это потому, что его больше нет. Именно туда моя сестричка в последний раз отправлялась взыскивать долг.

– У меня где-то здесь должно быть название измерения! – И я с новообретенным отчаянием нырнул в груду бумаг.

Рассказ Корреша

Да гори все синим пламенем! Я-то думал, Скив наконец поднабрался ума. Ведь дураку ясно: не зная броду, не суйся в воду, а уж тем более не тащи за собой других! Он что, не соображает… Тананда может… я даже не… Ну, он понятия не имеет, как нас воспитала мамуля, вот и все, что я могу сказать.

Конечно же, нельзя ждать многого от пентюха, воспитанного извращенцем, так ведь… хм-м-м? Ну, старина Корреш, опять настало твое время, а?

Должен признаться, это последнее задание для Тананды с взысканием долга здорово меня обеспокоило. Сестричке и в лучшие дни недоставало такта, а в последнее время…

Насколько я могу судить, между ней и Банни пробежала черная кошка. Они никогда особо не ладили, но с тех пор, как племянница Дона Брюса положила глаз на Скива, обстановка накалилась до предела. Уверяю вас, дело не в том, что у сестрички есть свои виды на паренька. Если она и испытывает к нему чувства, то скорее всего сестринские, чем какие-либо иные… упаси бог. Просто Тананду приводит в негодование тактика Банни.

Видите ли, Банни из кожи лезет вон, чтобы доказать Скиву, какой она великолепный работник, а сестричка вбила себе в голову, что это отрицательно сказывается на ее профессиональной репутации. Тананда всегда особенно гордилась своей внешностью и умением работать, а тут Банни расхаживает с важным видом по конторе и распинается о том, как хорошо прошло последнее задание. Сестричка чувствует себя уязвленной по обоим пунктам. Насколько я могу судить, она твердо решила доказать, что ее суровая жизненная школа ни в чем не уступает образованию, приобретенному Банни в том пансионе для девиц, куда посылал ее учиться Синдикат. В соединении с ее обычной склонностью к перегибам это сулит неприятности тому, с кого она отправилась требовать долг.

Меня ошеломило предчувствие неминуемой катастрофы. К тому же что это, в самом деле, за название для измерения – Аркадия? Похоже на вывеску одного из этих проклятых видеосалонов. Я бы, наверное, и вовсе его не нашел, если бы не получил вместе с названием и координаты. По ним я и свалился на край города, и поскольку сестричка пользовалась тем же путем, я предположил, что отстал от нее ненамного.

Аркадия показалась мне довольно приятным измерением. Можно было назвать ее и в чем-то странной, но все же привлекательной – тихое такое, сонное местечко, где можно расслабиться и чувствовать себя как дома. Мне очень хотелось надеяться, что такой она и останется на протяжении всего нашего здесь пребывания.

Мое созерцание внезапно прервалось окликом с близкого расстояния.

– Добро пожаловать на Аркадию, незнакомец. Могу я предложить вам стакан соку?

Источником этого приветствия был низкорослый, похожий на гнома старичок, сидевший верхом на трехколесном велосипеде с лотком на тележке. Он, казалось, воспринял мое неожиданное появление и мою физиономию так спокойно, что я чуть было себя не выдал, но вовремя одумался и вспомнил про свою легенду. Это немного хлопотно, но вряд ли кто поверит троллю с хорошими манерами.

– Хорошо! Здорово! Грызь хочет пить!

С утробным рыком я схватил два предложенных стакана, засунул их в рот, закатив глаза, и с удовольствием ими захрустел. Хороший прием… с его помощью редко когда не удается произвести впечатление. Гном, однако, и глазом не моргнул.

– По-моему, я не видел вас раньше, незнакомец. Что привело вас сюда?

Я решил бросить дальнейшие попытки его запугать и перешел прямо к сути.

– Грызь искать подруга. Видел маленькая женщина… такая высокая… зеленые волосы?

– Она была тут совсем недавно. Это ваша подруга?

Я энергично закивал головой и показал клыки.

– Грызь любит маленькая женщина. Вытащила колючка из нога Грызя. Куда пошла маленькая женщина?

– Она спросила у меня, где находится полицейский участок, и ушла в том направлении… туда.

Ужасно милый старикан, в самом деле. Я решил, что могу позволить себе немного расслабиться.

– Грызь благодарит мил-человека. Если мил-человека нужен сильный друг, звать Грызя, ладно?

– Буду иметь в виду. А если понадобится моя помощь, только крикните.

Тут я покинул его, пока мы чересчур не подружились. Люди редко бывают вежливы, не говоря уж любезны, с троллем, и я боялся за разговором отвлечься от поисков Тананды. Ради блага Аркадии этого нельзя было допустить.

Думаю, моя краткая беседа все-таки заняла больше времени, чем я представлял. Я нашел Тананду, когда она удрученно сидела на ступеньках полицейского участка, видимо, уже закончив там все свои дела. Должно быть, дела обстояли лучше, чем я предполагал, так как ее не посадили за решетку, а здание все еще стояло на месте.

– Здорово, сестричка, – окликнул я ее как можно веселей. – Ты вроде как грустишь? Проблемы?

– Привет… Корреш? Что ты здесь делаешь?

К счастью, я предвидел этот вопрос и хорошо отрепетировал ответ:

– Да просто взял небольшой отпуск. Пообещал Аазу заскочить в это измерение и проверить несколько потенциальных инвестиций, а когда Скив сказал, что ты тоже здесь, то подумал кстати посмотреть, как у тебя дела.

– Это можно выразить одним словом, – сказала Тананда, снова опуская подбородок на ладони. – Паршиво.

– Возникли затруднения? Ну-ка давай выкладывай все старшему братцу.

Она слегка пожала плечами:

– Выкладывать-то особенно нечего. Я здесь с заданием взыскать долг, потому и думала встретиться с местными жандармами, посмотреть, не числится ли у них чего за этим парнем, или хотя бы узнать, где он.

– И? – поторопил я ее.

– Ну, они, конечно, знают, кто он. Богатый филантроп… пожертвовал миллионы на нужды города, помогает бедным и все такое.

Я почесал в затылке и нахмурился:

– Не очень-то похоже на парня, оставляющего счет неоплаченным, не так ли?

– Настоящая проблема в том, как это проверить. Он, говорят, затворник. Его, кажется, много лет никто не видел.

Я мог понять, почему она подавлена. Это задание явно было не из тех, какие можно закончить в рекордный срок, а ей, разумеется, хотелось поскорей с ним справиться, продемонстрировав свою деловую хватку.

– Положение может стать затруднительным. Кто вообще этот парень?

– Зовут Хус. Похоже на что-то из Доктора Сюсса[1], не правда ли?

– Скорее на что-то вроде банка.

– Чего-чего?

Вместо того чтобы повторяться, я просто показал. По другую сторону улицы направо стояло заметное здание с вывеской «Национальный банк Хуса».

Тананда тут же поднялась на ноги и двинулась вперед.

– Спасибо, Корреш. Возможно, дело обстоит не так уж печально.

– Не забывай, мы совсем недалеко от полицейского участка, – предостерег я сестричку, спеша от нее не отстать.

– Что значит «мы»? – резко остановилась она. – Это мое задание, братец, поэтому не вмешивайся и не путайся под ногами. Понял?

Я счел нежелательным затевать драку с Танандой посреди людной улицы, не говоря уже о близости полицейского участка, к тому же я вовремя вспомнил, что нахожусь здесь для того, чтобы уберечь ее от неприятностей.

– Да ради бога. Просто я думал пойти с тобой за компанию… как наблюдатель. Ты же знаешь, я люблю смотреть, как ты работаешь. А еще, помнишь, как говорила мамуля: «Доброе участие никогда не помешает».

Не уверен, успокоили ли ее мои слова или она просто решила, что лишнее подтверждение ее заслуг не повредит, но сестричка хмыкнула и направилась в банк.

Учреждение было весьма стандартным для банка: клетки кассиров, столы для заполнения бланков на выдачу и прием вкладов и т. д. Единственное, что вообще заслуживало внимания, – это специальное окошко для обмена межизмеренческой валюты, само наличие которого, на мой взгляд, указывало, что здесь занимались демоновским бизнесом в большей степени, чем можно было ожидать от такого захолустного измерения. Я собрался указать на это Тананде, но у нее явно имелись собственные планы. Даже не взглянув на окошко, она решительным шагом направилась в кабинет управляющего.

– Чем могу помочь, барышня? – равнодушно осведомился сидевший там тупой на вид субъект.

– Многим. Я хотела бы видеть господина Хуса.

В ответ на это нас долго, медленно и внимательно разглядывали слабые глаза, несколько лишних секунд они задержались на мне. Я изо всех сил старался выглядеть невинно… что для тролля не так-то легко.

– Боюсь, это совершенно невозможно, – сказал он наконец, возвращая свое внимание к работе на столе.

Я почувствовал, как Тананда борется со своим темпераментом, и мысленно скрестил пальцы.

– Это крайне срочно.

Глаза снова пробежались по нам, и он с видимым недовольством отложил карандаш.

– Тогда, вероятно, вам лучше обратиться ко мне.

– У меня есть кое-какая информация для господина Хуса, но, думаю, он захочет услышать ее лично.

– Это вы так думаете. Давайте вашу информацию, и я сам решу, позволить вам повторить ее господину Хусу или нет.

Нам выбирать явно было не из чего.

Тананда тоже, кажется, признала это.

– Я не хочу поднимать панику, – сказала она, – но у меня есть надежные сведения, что этот банк собираются ограбить.

Я немного удивился, хотя изо всех сил старался этого не показать. Управляющий банком, похоже, воспринял новость спокойно.

– Боюсь, вы ошибаетесь, барышня, – сказал он с натянутой улыбкой.

– Мои источники редко ошибаются, – стояла она на своем.

– Вы недавно на Аркадии, не так ли?

– Ну…

– Как только вы пообвыкнете тут, то поймете, что в этом измерении нет ни одного преступника, способного хоть что-либо украсть у господина Хуса, не говоря уже об ограблении его банка.

Этот Хус начинал казаться тем еще парнем. Сестричка, однако, не позволила так легко от себя отделаться.

– А как насчет преступника из другого измерения? Не столь уважающего господина Хуса?

Управляющий поднял бровь:

– Кого же, например?

– Ну, что если бы я и мой друг решили…

Дальше она сказать не успела.

Должен признаться, при всей своей напыщенности управляющий дело знал. Я не заметил в его движениях ничего подозрительного, но банк внезапно наполнился вооруженными охранниками. Их внимание сосредоточилось на нас.

Я подтолкнул Тананду локтем в бок, но та раздраженно от меня отмахнулась.

– Сказано было только «что если».

– Конечно, – улыбнулся без всякого юмора управляющий. – Я считаю этот вопрос исчерпанным. Всего хорошего.

– Но…

– Я сказал «всего хорошего».

С этими словами он вернулся к своей работе, не обращая на нас ни малейшего внимания.

Попытка разделаться со всей конторой, полной охранников, граничила бы с безумием. Поэтому я пришел в ужас, сообразив, что сестричка замышляет именно такую акцию, и принялся как можно небрежней насвистывать «Жребий полицейского не из счастливых» Гилберта и Салливана[2], мягко напоминая, что до полицейского участка рукой подать. Тананда бросила на меня взгляд, способный сбить сливки, но сообщение приняла, и мы ушли без лишнего шума.

– Что теперь, сестричка? – очень тактично спросил я.

– Разве это не очевидно?

Я несколько секунд подумал над этим.

– Нет, – честно признался я. – Мне кажется, ты зашла в тупик.

– Значит, ты все пропустил мимо ушей, – одарила она меня одной из самых надменных своих усмешек. – Управляющий дал мне отличное указание, где попробовать дальше.

– И где же?

– Разве ты не помнишь, как он сказал, что ни один преступник не ограбит этого Хуса?

– Точно. И?

– И если здесь есть криминальные связи, то я, вероятно, смогу ими воспользоваться и получить кое-какие сведения из первых рук.

Мне это показалось довольно зловещим. Но я давным-давно научился не спорить с Танандой, когда та что-то вобьет себе в голову. И решил действовать иначе.

– Не хочу спорить, – придрался я, – но как ты собираешься выйти на эти твои криминальные связи? Они что, пропечатаны в «Желтых страницах»[3]?

Ее шаг заметно замедлился.

– Тут есть проблема, – признала она. – И все же должен быть какой-то способ получить нужные сведения…

– Могу я предложить вам стакан холодного соку, барышня?

Это обратился к Тананде мой утренний друг с велолотком. У меня появилось желание посоветовать ему замолчать, так как прерванный мыслительный процесс сестрички мог иметь самые невообразимые последствия, но понятия не имел, как бы это сделать, не выходя из роли. И тут Тананда просто удивила меня. Вместо того чтобы стереть его в порошок за назойливость, она подарила ему самую ослепительную улыбку.

– А, приветик! – промурлыкала она. – За мной должок – я так и не поблагодарила вас за помощь. Помните, утром вы указали мне дорогу к полицейскому участку.

Ну, улыбки сестрички могут сокрушительно подействовать на нервную систему любого представителя мужского пола, и этот тип не стал исключением.

– Не стоит благодарности, – покраснел он. – Если еще чем могу помочь…

– О, вы можете оказать мне одну малюсенькую-премалюсенькую услугу.

Ресницы ее затрепетали, словно бешеные, и лоточник заметно растаял.

– Назовите ее.

– Ну-у-у… не скажете ли, где мне найти хотя бы одного закоренелого преступника, а лучше всего пяток? К сожалению, я здесь недавно и не знаю ни одной живой души, у кого могла бы хоть что-то спросить.

Я счел это безвкусным и ожидал от велолоточника пространных рассуждений по поводу опасного влияния на хорошенькую девушку дурного общества. Однако старикан, несомненно, воспринял это как должное.

– Преступников, да? – потер он подбородок. – Давненько не имел особых дел с подобными личностями. Но прежде их можно было найти в «Условном сроке».

– В чем?

– В «Условном сроке». Это что-то вроде таверны с гостиницей. Владелец открыл ее после того, как ему здорово повезло и он дешево отделался на весьма жарком судебном процессе. Кажется, судья не ошибся, отпустив его на волю, поскольку за ним с тех пор ничего криминального вроде не числилось, но всякая шваль околачивается именно там. По-моему, они надеются, что им кое-что передастся от этого сказочного везения.

Тананда слегка ткнула меня в ребра и подмигнула:

– Ну, похоже, там моя следующая остановка. Так где, вы говорите, уважаемый, находится это заведение?

– Парой кварталов дальше по той улице, а потом свернуть налево в переулок. Не заметить его невозможно.

– Спасибо, вы действительно очень помогли.

– Не стоит упоминать об этом. Вы уверены, что не хотите соку?

– Может быть, позже. Но сейчас я спешу.

Старик покачал головой вслед ее удаляющейся спине.

– Вот в этом-то и беда нынешнего поколения. Все спешат. Согласен со мной, великан?

Я снова стал разрываться между желанием вступить в разговор с этим симпатичным стариканом и необходимостью присматривать дальше за сестричкой. Как всегда, победила верность семье.

– А-а-а… Большой Грызь тоже спешит. Поговорит с маленький человека позже.

– Разумеется. В любое время. Я обычно всегда где-то здесь.

Он помахал мне на прощание, я помахал ему в ответ и поспешил вслед за Танандой.

Когда я догнал сестричку, она казалась полностью поглощенной своими мыслями, поэтому я счел самым мудрым хранить молчание, идя рядом с ней. Я полагал, что она продумывает свой следующий шаг… во всяком случае, пока она не заговорила.

– Скажи-ка мне, братец, – произнесла она, не глядя на меня. – Что ты думаешь о Банни?

Ну, мамуля глупых детей не растила. Только меня с Танандой. Не требовалось усиленной умственной гимнастики, дабы понять, что сейчас не самое лучшее время нахваливать сестричкину соперницу. И все же я чувствовал бы себя лжецом, а то и предателем, если бы соврал в ответ на прямой вопрос.

– Э-э… ну, нельзя отрицать – она привлекательна.

Тананда кивнула, соглашаясь.

– …Полагаю, на дешевый, невзыскательный вкус, – уточнила она.

– Конечно, – осторожно продолжал я, – у нее есть небольшая слабинка по части стремления выпендриться.

– Небольшая слабинка! Корреш, у тебя положительно талант к преуменьшению. Банни – одна из самых нахальных сук, каких я знаю.

Меня вдруг очень обрадовало, что я не развил свою мысль, сравнивая проблему Банни с могучими устремлениями самой моей сестрички. Но думаю, что Тананда включала себя в свой список нахальных сук. И все же я хотел прозондировать почву еще по одному пункту.

– Впрочем, на ее поведение, возможно, влияет увлечение Скивом.

В ответ на это Тананда врезала рукой по минуемому нами указательному столбу, и тот заметно накренился. Она хоть и не так сильна, как ваш покорный слуга, но все же способна вмазать, да еще как… особенно когда взбешена.

– Вот это-то и мучает меня, – прорычала она. – Если она думает, будто ей вот так, в вихре вальса, удастся опутать Скива… то сделает она это только через мой труп. Я не привыкла питаться объедками с барского стола. Скажу одно – ей придется пересмотреть свои намерения!

Я направил на нее свой долгий невинный взгляд.

– Вот это да, сестричка! – воскликнул я. – Ты, кажется, ревнуешь. Я и не представлял, что ты сама имеешь какие-то романтические виды на Скива.

Это чуть замедлило ее шаг.

– Ну, на самом-то деле нет. Просто суть в том… черт возьми, Корреш, мы вырастили Скива и сделали его тем, кем он стал сегодня. Не сомневаюсь, он может найти подругу и получше, чем какая-то штучка из Синдиката.

– А кем именно он стал? Хм-м-м?

Тананда бросила на меня недоумевающий взгляд:

– Не уверена, что поспеваю за твоей мыслью, братец.

– Посмотри как следует на результат наших совместных усилий. Скив сейчас один из самых популярных магов-бизнесменов на Базаре. Кого же он должен, по-твоему, выбрать себе в спутницы. Машу? Посудомойку? А может, одну из лоточниц или мошенниц?

– Ну нет.

Я сам теперь разошелся. Мы с Танандой редко говорили серьезно, и когда это случалось, то обычно она обвиняла меня в неблагоразумии. На этот раз я не собирался дать ей спуску.

– Конечно же, Скив начинает привлекать внимание кое-каких весьма энергичных охотниц за мужьями. Нравится нам это или нет, но мальчик взрослеет, и не считаться с этим нельзя. Скажи откровенно, сестричка, если бы ты сегодня встретилась с ним впервые, а не после стольких лет знакомства, разве сама не сочла бы его лакомым кусочком?

– Он все равно несколько молод для меня, но я понимаю твой довод… и не собираюсь вешаться на шею каждому встречному-поперечному.

– С каких это пор? – осведомился я, но очень тихо.

Тананда бросила на меня суровый взгляд, и я подумал, что она меня услышала.

– Ты меня удивляешь, – нахмурилась она, – можно подумать, ты за союз Скива с Банни.

– С ней или кем-то вроде нее. Будем смотреть правде в глаза, сестричка, при его нынешнем образе жизни малыш вряд ли свяжется с какой-нибудь милой, вежливой, верной, но заурядной девушкой… а если все же такое случится, мы сами вмиг слопаем ее с потрохами.

Шаг Тананды замедлился, она почти остановилась.

– Ты имеешь в виду, что пребывание в нашем обществе губит его личную жизнь? Ты это пытаешься сказать?

Мне захотелось взять ее за плечи и потрясти, но даже самые мягкие мои встряхивания могут оказаться впечатляющими, а я не хотел, чтобы меня арестовали за хулиганство. Вместо этого я просто повернулся к ней с самым строгим выражением лица.

– Слушай, давай обойдемся без сантиментов. Я хочу сказать, что Скив привык к крутому обществу и поэтому уютно с ним будет только прекрасной даме не робкого десятка. И наоборот, с кем-нибудь вроде той же Луанны он будет несчастлив.

– А чем плоха Луанна?

Я пожал плечами и тронулся дальше, вынуждая Тананду следовать за мной.

– О да, она довольно хорошенькая. Но при этом – мелкая аферистка и так недальновидна, что продаст его при первом же намеке на беду. Короче, она будет для него камнем на шее, мешающим ему подняться выше и потенциально способным утянуть на дно. Если уж мы хотим свести парня с аферисткой, то пусть она будет по крайней мере крупной аферисткой… вроде, скажем, некой нашей общей знакомой, имеющей в качестве приданого Синдикат.

Это хотя бы заставило Тананду рассмеяться, и я понял – мы выдержали бурю.

– Корреш, ты бесподобен! А я-то думала, будто сватовство – исключительно женское дело. Просто потрясающе, но ты, братец, определенно сноб.

– Блаходару фас, – сказал я с наилучшим своим акцентом. – Я принимаю эту характеристику с гордостью… учитывая альтернативы. На мой взгляд, все предпочли бы быть снобами, если бы имели возможность выбирать.

– Почему мы остановились?

– Ну, если мы уже закончили обсуждать будущее мастера Скива, то можно, пожалуй, приступать к делу. Взгляни – мы у цели.

Она посмотрела, куда я показывал, и обнаружила, что мы и впрямь стоим перед заведением сомнительного вида, украшенным выцветшей вывеской, провозглашавшей его «Условным сроком». Некрашеные окна были выбиты или вообще выломаны, открывая доступ в затемненное помещение. Здание могло бы показаться заброшенным, если бы не явственно доносившиеся изнутри разговоры и смех.

Тананда двинулась было вперед, но затем встала как вкопанная.

– Минуточку, братец. Что ты подразумеваешь под этим «мы»?

– Я подумал, что раз уж я здесь, то просто…

– Нет, – твердо сказала она. – Это все же мое задание, Корреш, и я вполне способна справиться с ним сама.

– О, я не издам ни звука.

– Да ты просто нависнешь над всеми со своей кривозубой усмешкой и вынудишь их содействовать мне из страха. Лучше уж подожди здесь, а я пока зайду одна. Если не возражаешь, я и сама могу пугнуть кого угодно.

Вот этого-то я и боялся.

– Мне кажется, со мной выйдет помягче, – слабо возразил я.

– Да что ты, братец, – подмигнула она мне. – Небольшая доза суровости никогда мне не мешала. Я думала, ты это знаешь.

Что ж, мне, обойденному с тыла и с флангов, оставалось только прислониться к стене и смотреть, как она, печатая шаг, входит в таверну.

– О да, я знаю, сестричка, – вздохнул я. – Уж поверь мне, знаю.

Хоть мне и запретили принимать активное участие в происходящем, я все же испытывал вполне понятное любопытство и держал на всякий случай ухо востро, пытаясь разобраться в доносящихся изнутри звуках. Ждать мне пришлось недолго.

Когда Тананда вошла, гул разговоров внезапно прекратился. Последовало напряженное молчание, а затем в ответ на чье-то невнятное замечание раздался резкий взрыв смеха.

Я закрыл глаза.

Случившееся вслед за тем было, казалось, разыграно как по нотам. Я узнал повышенный голос сестрички, задавшей вопрос, а в ответ на него снова услышал смех. Затем до меня донесся треск ломаемой мебели. Нет, «треск» это не совсем то слово. На самом деле это был грохот, как если бы кто-то задумал разделаться с увесистым предметом обстановки, жахнув им с размаху по подвернувшемуся неподвижному объекту… вроде чьей-то головы.

Выкрики стали теперь громче, в диапазоне от возмущенных до гневных, сопровождаемые звоном стекла и потрясающей какофонией. Многолетнее пребывание подле Тананды натренировало мой слух, и поэтому я забавлялся, пытаясь составить по звукам список причиненного ущерба.

Вот перевернулся столик…

…еще один стул…

…зеркало (интересно, как это она не попала по стаканам?)…

…вот определенно сломалась кость…

…чья-то голова ударилась о стойку, по-моему, ухом…

…вот теперь только пошли стаканы…

Тело, выброшенное сквозь зеркальное стекло витрины, пролетело мимо меня и подскочило разок на тротуаре, прежде чем замереть обмякшим кулем… и, между прочим, довольно приличных размеров.

Если я не ошибся, сестричка прибегла в этой потасовке к магии, иначе бы никак не добилась добавочного подскока при горизонтальном броске. Либо применила магию, либо действительно разобиделась! Я никак не мог решить, как отнестись к ее нарушению наших неписаных правил, запрещающих пускать в ход магию при потасовках в барах, но все же склонялся не возникать из-за этого. Надо знать Тананду: даже если она просто погорячилась, любое слово поперек может иметь самые неприятные последствия для моралиста.

К этому времени грохот в таверне прекратился и установилась зловещая тишина. Я счел этот момент вполне подходящим для разведвылазки, а потому осторожно пробрался вдоль стены и заглянул в дверь.

За исключением одного-единственного уцелевшего стула, заведение заполняли сплошь обломки и лохмотья. Среди обломков валялись обмякшие или стонущие тела, завершая живую картину поля боя.

Удивляла в этой сцене только Тананда. Она, вопреки своему обыкновению, вовсе не оглядывала с гордостью содеянного, а, прислонясь к стойке, спокойно болтала с барменом. Эта загадка быстро разрешилась, когда бармен поднял глаза и увидел в дверях мои довольно своеобразные черты.

– Эй, Корреш! Давай сюда, выпей с нами за мою долгожданную перестройку.

Тананда пристально поглядела в мою сторону, а затем одобрительно кивнула.

– Заходи, братец. Тебе никогда не угадать, кто владелец этой пивнушки.

– По-моему, я все же вычислил, – отозвался я, наливая себе из стоявшей на стойке разбитой бутылки. – Здорово, Хорек. Немного в стороне от твоих охотничьих угодий, а?

– Уже нет, – пожал он плечами. – Теперь здесь мой дом, мое пристанище. Где еще я бы чувствовал себя уважаемым бизнесменом?

Тананда слегка поперхнулась содержимым своего бокала.

– Уважаемым бизнесменом? Брось, Хорек. Ты же говоришь не с кем-нибудь, а с Танандой и Коррешем. Сколько лет мы тебя знаем? По-моему, за все это время в твоей голове не появилось ни одной честной мысли.

Хорек печально покачал головой.

– Оглянись вокруг, дорогуша. Это ведь и в самом деле мое заведение… было им по крайней мере. Я уже довольно давно и, представь себе, честно занимаюсь только им. Возможно, этот мой образ жизни и не такой волнующий, как прежний, но он, пожалуй, не менее выгоден, так как не приходится терять время на сидение в каталажке.

Сестричка уже открывала рот, готовясь отпустить очередное ехидное замечание, когда я двинул ей локтем по ребрам. Я хоть и сам небезупречен, но считал, что если Хорек искренне хотел завязать, то нам следовало бы как минимум не ставить ему палки в колеса.

– Скажи мне, старина, – обратился я к нему. – Что привело тебя к этому изумительному превращению? Хорошая женщина или скверная операция?

– Ни то, ни другое. Видишь ли, произошло следующее: на меня навесили всех собак… нет, на этот раз действительно оклеветали. Я ничего не сделал, но все улики оказались против меня, просто беда. Сначала я думал, мне и впрямь крышка, но тут выскакивает этот парень и усиленно меня поддерживает. Я имею в виду, он находит хорошую отмазку, и когда суд присяжных все же признает меня виновным, говорит с судьей и добивается для меня условного срока. Мало того, уже на воле он подкидывает мне наличные для основания этого дела… просто в долг, без всяких процентов. Заплатишь, когда сможешь, говорит. Скажу вам прямо, никогда и никто раньше так вот меня не поддерживал. И я задумался обо всем этом, ведь и жуликом я стал только потому, что не рассчитывал быть принятым в компанию честных людей. Ну вот, я и решил попробовать жить честно… и пока не пожалел об этом.

– Этот упомянутый тобой таинственный благодетель… Его, случайно, не Хусом зовут, а?

– Совершенно верно, Корреш. Он самый прекрасный человек, какого я когда-либо встречал. Понимаешь, я ведь не единственный, кому он помог. В свое время он так или иначе посодействовал большинству жителей этого измерения. Я не удивлен, что ты слышал о нем.

Тананда изобразила свою наилучшую улыбку.

– Это и приводит нас к причине моего пребывания здесь, Хорек. Я пытаюсь найти этого Хуса, а местные пока что не очень-то спешили мне помочь. Ты не мог бы познакомить меня с ним или хотя бы показать, где его найти?

Игравшая на лице Хорька улыбка исчезла, словно ему вдруг сообщили про то, что богатый дядюшка не упомянул его в завещании. Глаза его потеряли фокусировку, и он нервно провел языком по губам.

– Сожалею, Тананда, – извинился он. – Тут я не могу тебе помочь.

– Минутку, приятель. – Улыбка Тананды стала теперь принужденной. – Ты должен знать, где его найти. Куда ты относил плату за это заведение?

– В последний раз я платил полгода назад. А теперь извините…

Прежде чем он успел сделать шаг, Тананда придержала его за рукав.

– Ты меня задерживаешь, Хорек, – прорычала она, отбросив всякие попытки казаться милой. – Или сейчас же выкладывай, где найти этого Хуса, или я…

– Или ты что? Разгромишь таверну? С этим ты немного запоздала, дорогуша. Хочешь последний стул, вот, пожалуйста. Все равно он теперь не сочетается с остальным декором.

По выражению сестричкиного лица я нисколько не сомневался, что она думает уничтожить отнюдь не стул, и поэтому счел за лучшее вмешаться в разговор, пока обстановка не стала совершенно неуправляемой.

– Если ты не против, старина, то скажи, у тебя что, есть какая-нибудь особенная причина так упрямо отказывать в простой просьбе?

Тананда бросила на меня один из своих взглядов типа «не суйся», но Хорек, похоже, не возражал против такого вмешательства.

– Шутишь? – удивился он. – Может, ты не понял, но я должен этому парню… и намного больше, чем уже выплаченные деньги. Он дал мне шанс начать заново, когда все прочие списали меня со счетов. И вы предлагаете мне показать, как я ценю это, пустив по его следу пару громил?

– Громил?

Она произнесла это очень тихо, но, мне думается, никто из присутствующих в таверне не ошибся в смысле оценки намерения Тананды. Фактически те немногие из посетителей, что еще не потеряли сознания, тут же поползли к двери, стремясь убраться подальше от неминуемого взрыва.

Хорек, однако, не испугался:

– Да, именно громил. Что здесь произошло несколько минут назад? Суаре с мороженым?

– Тут он тебя уел, сестричка.

В ответ на это она резко повернула голову ко мне.

– Заткнись, Корреш! – прорычала она. – Это мое задание. Помнишь?

– Иначе и быть не может. Однако я думаю, здесь Хорек прав. Ты действительно не производишь впечатления любительницы мирно поболтать.

Сперва я думал, она вцепится мне в горло. Затем она сделала глубокий вдох и медленно выдохнула.

– Принято. – Она отпустила рукав Хорька. – Хорек, я действительно хочу просто поговорить с этим Хусом. Обещаю, никаких грубостей.

Бармен поджал губы.

– Не знаю, Тананда. Хотелось бы тебе верить. Полагаю, если Корреш поручится…

Это решило дело. Тананда круто повернулась и пошла к двери.

– Если требуется ручательство Корреша, то забудь об этом. Ладно! Я сделаю это по-своему, без всякой помощи, пусть даже при этом кому-то не поздоровится.

– Эй, не уходи взбешенной, – крикнул ей вслед Хорек. – Знаешь, что я сделаю? Когда полиция спросит, что здесь произошло, я не стану упоминать твоего имени, идет? Просто прикинусь дурачком и получу страховку. Это погубит мою репутацию, но…

– Не порти из-за меня свою анкету. Подсчитай-ка весь ущерб, и я лично возмещу его стоимость.

Этими словами она положила конец разговору и вышла на улицу, хлопнув дверью.

– Она шутит? – спросил Хорек. – Восстановление трактира потребует кучи денег.

– Не знаю, старик. Она по-настоящему взбешена, и именно поэтому я бы не стал ей противоречить. На твоем месте я бы начал подсчитывать ущерб. Так как?

– Согласен, – кивнул он. – Но тебе лучше бежать за ней, пока она не попала в беду. Сожалею, что так уперся рогом, но…

– Вот еще, – отмахнулся я. – Учитывая все обстоятельства, ты был сама любезность. Ну, счастливо.

Я ожидал, что мне придется снова догонять сестричку, но вместо этого застал ее сидящей перед баром на краю тротуара. Она не из тех, кто плачет, все равно от ярости или от неудач, но, увидев ее там с опущенными плечами и подрагивающим подбородком, я понял, что это один из тех редких случаев.

– Слушай, ты ведь действительно очень тяжело воспринимаешь все это, не так ли? – как можно мягче спросил я.

Она не оглянулась.

– Просто дело в том… хотя я… ладно, ничего! Хорек, конечно, прав, и ты тоже. Я металась как слон в посудной лавке, и в результате даже друзья отказываются мне помочь. Если не сумею провернуть даже простого взыскания долга, Банни никогда не позволит мне об этом забыть.

Присев рядом, я в успокаивающем жесте положил руку ей на плечо.

– По-моему, в этом и состоит твоя проблема, сестричка. Ты так упорно стараешься утереть нос Банни, что слишком торопишь события… даже по твоим меркам. А теперь предлагаю удалиться куда-нибудь и немножко подумать, хм-м-м? Забудь о сроке выполнения задания и просто сосредоточься.

Мой совет чуть подбодрил ее, и она даже сумела слабо улыбнуться.

– Ладно, – согласилась она. – Я, конечно, по-прежнему хочу управиться со всем самостоятельно, но, полагаю, нет ничего плохого в использовании тебя в качестве консультанта, раз уж ты здесь. Чего мне действительно сейчас хочется, так это выпить чего-нибудь покрепче для успокоения нервов. Ты не приметил рядом с «Условным сроком» какого-нибудь местечка, где мы могли бы…

– Не желаете ли стакан соку?

Мы подняли головы и увидели улыбающегося нам старикана на велолотке. Какой-то миг я боялся, что Тананда окрысится на него, но она подарила ему усмешку куда более искреннюю, чем ее прежняя улыбка.

– Спасибо, но я бы предпочла что-нибудь покрепче. И раз уж мы опять встретились… я ценю оказанную вами помощь тогда… ну, во второй раз то есть. Думаю, я в спешке позабыла о своих манерах.

– Не стоит говорить об этом. Теперь почти все спешат. Я лично всегда считал, что в жизни должно быть меньше суеты и больше наслаждения. У всех нас мало времени, и самое лучшее – это постараться не тратить его попусту и смаковать каждую минуту.

Тананда улыбнулась ему с искренней теплотой, а не симулируя по обыкновению жаркий энтузиазм.

– Хороший совет, – согласилась она. – Постараюсь его запомнить. Пошли, Корреш. Нам нужно кое-что обдумать… то есть обдумать медленно и тщательно.

– Только крикните, если я смогу чем-нибудь вам помочь.

– Спасибо, мы ищем кого-нибудь, кто может свести нас с господином Хусом. Вы, случайно, не знаете, где нам его найти?

– О, это легко.

– Да?

По-моему, мы произнесли это одновременно. Такого сюрприза никто из нас не ожидал.

– Разумеется. Только встаньте, моргните три раза, и он будет тут как тут.

Мне это показалось немножко глупым, и я начал сомневаться в нормальности старикана. Однако сестричка приняла его всерьез. Она в мгновение ока очутилась на ногах, бешено моргая.

– Ну? – огляделась она кругом.

– Рад с вами познакомиться, барышня. Меня зовут Хус. А вас?

Мы вытаращились на него, разинув рты… единственное, на что мы были тогда способны.

– Вы?! – сумела наконец выдавить из себя Тананда. – Почему же вы не сказали об этом раньше?

– До этой минуты я и не знал, что вы искали именно меня.

Это было не мое дело, но мне не терпелось спросить:

– Просто из любопытства, а зачем сестричке нужно было три раза моргнуть?

Сказав это, я тут же сообразил, что забыл применить речевые обороты Большого Грызя. Хус, казалось, не заметил моей оплошности.

– Вообще-то не нужно. Просто вы так упорно старались меня найти, что мне хотелось подбросить чего-нибудь, чтобы наша встреча не оказалась слишком заурядной. Итак, чем могу быть вам полезен?

В глазах старикана блеснуло озорство, убедившее меня, что он не такой уж глупый, каким хотел казаться. Тананда, однако, упустила этот момент, так как торопилась извлечь из туники мятый лист бумаги.

– Господин Хус, – живо обратилась она к старикану. – Я здесь представляю клиента, утверждающего, что вы должны ему деньги по этому старому счету. Хотелось бы знать, когда вы думаете расплатиться, или, может, желаете установить график регулярных выплат?

Хус взял у нее бумагу и небрежно изучил ее.

– Ну, будь я… я мог бы поклясться, что выписал ему чек по этому счету на следующий же день.

– Он говорил что-то о том, вроде чек вернули, – сказала Тананда.

– Должно быть, продержал его у себя, пока я не закрыл банковский счет. Проклятие! Я думал, у меня все улажено.

– Вы закрыли счет в банке?

Хус подмигнул ей:

– Нет, я закрыл банк. Когда укреплял свои владения.

– О! Так вас, вероятно, устроит то, о чем я говорила, – график выплат…

Он махнул ей, прося замолчать, и открыл верх тележки с лотком. С высоты своего роста я увидел, что дно ее заполнено золотыми монетами.

– Почему бы нам просто не урегулировать это сейчас же? – предложил он. – У меня есть с собой немного наличных… понимаете? Наличных. Давайте-ка посмотрим, какой процент по этому счету компенсирует…

– ГОСПОДИН ХУС!

Обернувшись, мы увидели шагающего к нам управляющего банком.

– Я думал, мы договорились, что вы будете оформлять свои сделки через банк! Ношение наличных – это открытое приглашение для преступных элементов, помните?

– Что за шум? – Из двери позади нас появился Хорек. – На мой взгляд, это не похоже на дружескую беседу!

Вокруг нас начала собираться толпа, на шум стекались прохожие и покинувшие свои рабочие места лавочники. Никто из них не выглядел особенно довольным… или тем более дружелюбным.

– Знаю, сестричка, ты хочешь управиться с этим сама, – шепнул я. – Но не будешь возражать, если я на всякий случай хотя бы продемонстрирую клыки? Мне тоже хочется выбраться отсюда живым.

– А НУ ВСЕМ СТОЯТЬ!

Хус поднялся на сиденье велолотка с поднятыми руками, сдерживая толпу.

– Барышня взыскивает долг по вполне законному счету. Вот и все. А теперь отчаливайте и возвращайтесь к прежним занятиям. Неужели человеку нельзя заняться небольшим делом в частном порядке?

Это, кажется, утихомирило большинство зевак, и они начали мало-помалу расходиться. Хорек и управляющий банком не шелохнулись.

– Дайте-ка мне этот счет, – потребовал управляющий. – Вы помните, как сделали этот долг, господин Хус?

– Да, помню, как сделал этот долг, господин управляющий, – передразнил его Хус. – А теперь, если не возражаете, я просто выплачу его и делу конец.

– Ну, это не по правилам. Не понимаю, почему они не обратились по обычным каналам и не предъявили свой счет в банке.

– Мы заходили в банк, – огрызнулась Тананда. – И не получили там ничего, кроме уклончивых ответов.

Управляющий пригляделся к ней.

– О да. Припоминаю, – протянул он. – Вот только не помню, чтобы речь шла о подаче требования на выплату долга. По-моему, вы что-то говорили насчет ограбления банка. Не так ли?

– Ты чуточку поторопилась там, сестричка, – мягко упрекнул я ее.

– Тананда, ты хочешь сказать, что действуешь по закону? – встрял в разговор Хорек. – Так почему же не сказала об этом сразу?

– Сказала! Что здесь, собственно, происходит, Хорек?

– Господин Хус – человек очень богатый, – ответил вместо него управляющий банком. – И к тому же щедрый… иногда даже слишком щедрый в ущерб собственному благу.

– Деньги-то мои, не так ли? – парировал Хус. – Так на чем мы остановились? Ах да.

Он принялся сыпать в бумажный пакет пригоршни монет.

– …Мы говорили о проценте по этому счету. Какая, по-вашему, сумма компенсирует хлопоты, вызванные моей несвоевременной уплатой?

– Понятно теперь, что мы имели в виду? – заметил Хорек. – Господин Хус, любой положенный процент следовало установить во время дачи в долг. Выплачивать больше – значит просто отдавать свои деньги.

Управляющий банком слабо попробовал понимающе нам улыбнуться.

– Видите ли, многие из нас в этом измерении обязаны своим благосостоянием господину Хусу, и мы взяли на себя его защиту от ненужных расходов… и тем более от охотников злоупотребить его щедростью.

– После того как сами пожали плоды этой щедрости, – невинно добавил я.

Это вызвало у Хуса тихий смешок.

– Совершенно верно, великан, – согласился он. – Но не надо судить об этих ребятах слишком строго. Никто не сравнится в честности с перековавшимся преступником. Хотите, расскажу вам, чем занимался управляющий до того, как я внес за него денежный залог?

– Я бы предпочел, чтобы вы этого не делали, – воспротивился управляющий, но в голос его закралась нотка мольбы.

Я снова увидел озорной блеск в глазах старикана и обнаружил, что гадаю, а кто же в действительности подставил Хорька перед тем, как тот решил перековаться. По-моему, сестричка тоже уловила это.

– Думаю, никакие проценты не понадобятся, господин Хус, – сказала она, беря у него бумажный пакет. – Я уверена, мой клиент и так будет доволен выплатой.

– Вы уверены? Нельзя ли мне в таком случае предложить вам лично хоть самую скромную компенсацию за ваши хлопоты?

– Сожалею. Наша фирма не позволяет своим агентам брать чаевые. Хорек, ты пришлешь мне счет за ущерб, нанесенный твоему заведению?

– Считай, ты его уже получила, дорогуша, – отмахнулся бармен.

– Ну тогда, – Хус сунул руку в велолоток, – я могу по крайней мере покрыть вам эти расходы.

Тананда покачала головой:

– Они включены в бюджет операции. В самом деле, господин Хус, я работаю законно. Лишнего мне не надо. Пошли, Корреш. Нам пора.

Помахав на прощание остальным, я занял свое место рядом с ней, когда она принялась вращаться для переброски нас к родной базе на Деве.

– Наверно, мне не следовало бы об этом упоминать, сестричка, – тихо сказал я, – но сдается мне, этот счет за нанесение ущерба, пожалуй, превысит сумму взысканного нашей фирмой долга.

– Я обещала уплатить его лично и уплачу, – пробормотала она в ответ. – Важно, что я выполнила это задание в рекордный срок… И если проговоришься об ущербе Банни, я заставлю тебя пожалеть, что ты вообще родился на свет. Мы понимаем друг друга, братец?

Глава третья

– Я вынуждена тебя поздравить, милочка. Меня никогда не перестанет изумлять, сколь многого тебе удается добиться со столь малым.

Такой вот комментарий Банни последовал за докладом Тананды о ее последнем задании. Я попросил Банни записать доклад, и, должен признаться, она крайне внимательно выслушала Тананду… намного внимательнее, чем я. Судя по докладу, задание оказалось до скучного рутинным, хотя мне бы лично хотелось сначала выслушать Корреша, а уж потом выносить какие-то окончательные суждения. Однако тролль как сквозь землю провалился… что наводило меня на легкие подозрения. Что касается Банни, то она с прежней ловкостью прикрывала мои разбредшиеся мысли собственными комплиментами.

– Ах, спасибо, Банни, – промурлыкала в ответ Тананда. – Для меня действительно многое значит услышать мнение из твоих уст, учитывая, как хорошо ты разбираешься в работе при минимальных ресурсах.

Я порадовался мысли, что эти девушки так хорошо ладят между собой. Если бы они принялись враждовать, то нашей фирме грозил бы настоящий кавардак.

Впрочем, подумалось мне вслед за этим, для дружеской встречи не много ли тут показывалось зубов? Пора сменить тему разговора, решил я, пока обстановка не стала слишком дружеской.

– Пока тебя не было, Тананда, здесь царило полное спокойствие, – сообщил я. – Почти никаких новостей. Я прав, Банни? Или есть что-то, о чем следует знать нам всем?

Банни уткнулась в свои заметки в блокноте. Это меня насторожило. Видите ли, я знаю, что Банни ведет безупречные заметки в голове и сверяется с блокнотом только в тех случаях, когда тянет время, не зная, как поступить – привлечь мое внимание к чему-то или нет. Может, я и тугодум, но… учусь.

– Ну-у-у… – медленно произнесла она. – Что я могу такого сказать? Разве вот про встречу с неким субъектом по имени Истерий.

– Истерий? Почему это имя кажется мне знакомым? Минуточку. Разве я не видел письма от него примерно неделю назад?

– Совершенно верно. Он спекулирует землей и занимается строительством и уже давно пытается повидать тебя.

– С этим трудностей быть не должно. На какое время ему назначено?

Банни снова уставилась в заметки.

– Я думала отсрочить эту встречу, если не отменить ее совсем, – сказала она.

– С чего бы это?

Мне стало обидно, но любопытно. Я, конечно, не испытывал восторга от попытки Банни решать за меня. Но ведь она хорошо разбиралась в бизнесе, и если этот парень заставил ее в чем-то усомниться, мне хотелось знать почему.

– Я уже пыталась объяснить тебе раньше, Скив. Твое время слишком ценно, чтобы уделять его всякому психу, захотевшему с тобой встретиться.

– …А ты считаешь этого парня психом?

– Скорее всего так оно и есть, – пожала она плечами. – То, о чем он хочет поговорить, просто не наш профиль. Насколько я сумела разобраться, он нуждается в услугах декораторов интерьера.

Это вовлекло в разговор Тананду.

– Шутишь. Декораторов интерьера?

Банни хихикнула и заговорщицки повернулась к Тананде.

– Совершенно верно. Он начал строить комплекс мотелей, рассчитывая стать единственным поставщиком доступного жилья в округе. Однако с тех пор, как он начал строительство, в его бизнесе объявились целых четверо конкурентов, либо объявивших о намерении строить отель, либо уже строивших прямо у него под носом. И поскольку первоначальный план Истерия не предполагал никакой конкуренции, дизайн его отеля скорее утилитарный, чем декоративный. Короче, его гостиница будет выглядеть действительно убого по сравнению с отелями конкурентов, и он боится остаться без штанов.

– Плохо дело, – поморщилась Тананда. – Так чего же он хочет от нас?

– Наша фирма, похоже, приобрела репутацию всемогущей… знаете, как крайнее средство. Так или иначе, он хочет, чтобы мы придумали альтернативный дизайн или что-нибудь в этом роде и привлекли к нему всеобщее внимание, тогда его отель забьется до отказа прежде, чем конкуренты сдадут хоть один номер.

– Мы? Он, должно быть, сошел с ума.

– Сошел с ума или дошел до ручки, – кивнула Банни. – Но я знаю, что только сумасшедший возьмется за такую работу.

Я подождал, пока они не кончат смеяться, и только тогда рискнул высказать свое мнение.

– По-моему, нам следует за нее взяться, – произнес я наконец.

Я вдруг полностью завладел их вниманием.

– В самом деле? И зачем нам в это ввязываться?

Я свел пальцы и попытался выглядеть мудрым.

– Во-первых, предложен гонорар… который, если я правильно помню то письмо, существен даже по нашим стандартам. Потом, ты ведь сама говорила – мы никогда прежде не делали ничего подобного. Это дает нам шанс попробовать нечто новое… хотя бы для разнообразия. И наконец…

Я лениво улыбнулся им обеим:

– …как вы сами понимаете, задача эта не из легких. Поэтому мы не станем гарантировать результат. И значит, если мы потерпим неудачу, то это не будет для заказчика неожиданностью, но если мы преуспеем, то окажемся героями. Вся красота в том, что в любом случае свой гонорар мы получим.

Женщины обменялись быстрыми взглядами, и какое-то мгновение я почти не сомневался, что они сейчас предложат мне длительный отдых… скажем, в сумасшедшем доме.

– Вообще-то, – медленно произнесла Банни, – в колледже я однажды посещала курс по декорации интерьеров. Полагаю, я могла бы попробовать. Украшение здания на чужие деньги может оказаться забавным.

– Но, милочка, – возразила Тананда. – Ты же так нужна здесь, в конторе. Поскольку в этом задании нет никакой гарантии успеха, то, возможно, лучше будет, если я возьмусь за него и освобожу тебя для более важных заданий.

Банни приготовилась было ответить, но взглянула на меня и, кажется, передумала.

– Если у тебя лежит к этому душа, то что нам мешает вместе поработать над этим. Верно, Скив?

Так. Пожалуй, ничего глупее за весь сегодняшний день я не слышал. Даже если девушки теперь отлично ладят, все равно я не сомневался, что при малейшей стычке из-за идей по дизайну всякая надежда на дружбу вылетит в трубу.

К счастью, я уже нашел решение.

– Сожалею, – осторожно сказал я. – Я вообще не собирался использовать на этом задании ни одну из вас.

Эти слова на несколько секунд зависли в воздухе. Затем Тананда прочистила горло.

– Если не секрет, то кому же, если не нам, ты поручишь это задание?

Я обошел стол и присел на его край, чтобы можно было поговорить более конкретно.

– Как я понимаю, новый дизайн должен быть броским, привлекающим внимание, настоящим венцом всему. И коль уж речь зашла о бросающихся в глаза выставках, думается, у нас в штате определенно есть знаток и ценитель этого дела.

Рассказ Маши

– Вы уверены, что вас прислал Великий Скив?

Скажу вам откровенно, ребята, мне не привыкать к бурному реагированию людей на мою персону, но этот парень Истерий, кажется, просто с катушек съехал. А еще считается, что деволы привыкли не моргнув глазом заключать сделки со всякими субъектами. И все же он был клиентом, а бизнес есть бизнес.

– Представьте себе, так оно и есть, умница вы наш, богатенький и рисковый.

Никогда не вредно немного подмаслить, но на этот раз клиент просто был невменяем.

– Тот самый Великий Скив? Президент корпорации М.И.Ф.?

Разговор становился излишне многословным, и поэтому я решила, что настало время положить ему конец. Я испустила большой вздох… а это, скажу я вам, действительно кое-что.

– Вот что я вам скажу… Истерий, по-моему? Никогда не умела справляться с именами. Если хотите, я вернусь и скажу шефу, что вы решили отказаться от наших услуг. Хм-м-м?

Девол внезапно стал более внимательным.

– Нет! В этом нет необходимости. Просто вы… не совсем то, чего я ожидал, вот и все. Стало быть, я имею дело с сотрудником корпорации М.И.Ф., да? Как, вы говорите, вас зовут?

Не знаю, чего уж он там ожидал, но я готова была охотно поверить, что мы оказались не тем… по крайней мере я. Даже когда я просто бездельничаю, то все равно могу быть очень даже заметной, а сегодня я прифрантилась специально для обязательного произведения впечатления. Правда, в моем случае больше подходит слово «прифронтилась».

Меня никто и никогда не называл миниатюрной… даже когда я только-только родилась. Медсестры прозвали тогда мою мамочку Пташкой, хотя я-то поняла эту шутку, только став постарше. Суть в том, ребята, что я больше, чем большая… где-то между огромной и «не приведи господи», и, пожалуй, ближе к последнему. А когда ты таких размеров, то этого никак не скрыть, и я научилась щеголять своей комплекцией… и, поверьте, делаю это мастерски.

Взять, к примеру, выбранный мной на этот день наряд. Так вот, многие девушки стонут, что фигура не позволяет им носить одежду, открывающую живот. Но я всегда придерживалась иного мнения, и сегодняшний день не стал исключением. Верхняя часть моего туалета была ярко-лимонно-зеленой с пурпурным галуном и мило контрастировала с оранжево-красными полосками нижней части. Само собой, я не вижу ничего плохого в хождении босиком, но вот нашла премиленькие бирюзовые гаремные туфельки и не могла устоять перед желанием дополнить ансамбль ими. Конечно, при таком многоцветье девушке никак нельзя пренебречь косметикой. Лиловые тени и кричаще желтый лак для ногтей я уравновесила фиолетовой помадой и самую малость прибегла к румянам для сокрытия того факта, что я, увы, не молодею. Я думала покрасить волосы в цвет электрик вместо обычного оранжевого, но решила придерживаться естественности.

Так вот, некоторые спрашивают, где я нахожу свои наряды. Ну, между нами, многие из них сделаны специально для меня. Надо считаться с фактами – в магазине такой одежды не найдешь… а если и найдешь, то она всегда не так сидит. Никто не должен знать, кто мне шьет. Модельеры на этом настаивают — видимо, боятся, что их завалят заказами. По той же причине они никогда не нашивают на мою одежду своих ярлыков. Хоть я и обещала не говорить никому ни слова, они все равно опасаются, что кто-нибудь может случайно выяснить… или уяснить? Впрочем, какая разница… Ах да. Я также нацепила больше обычного своего набора драгоценностей, а это для всех моих знакомых значит очень многое. Для экономии времени я не буду приводить здесь весь список. Просто представьте, что я ношу множество всякой всячины: ожерелья, наручные браслеты, ножные браслеты, серьги, кольца в носу… на кольца я особенно налегаю, так как считаю их необходимыми для работы. Видите ли, кольца не только существенная часть моего магического арсенала (мамочка всегда говорила, что кастеты носить неженственно), они дают мне еще преимущество в бою, добавляя заодно и шика.

Так или иначе, я простила клиенту легкую ошарашенность при нашем появлении. Хотя он весьма резво отскочил назад, думаю, учитывая все обстоятельства, что именно нашей парочки и не хватало, чтобы он окончательно впал в отчаяние.

– Маша, – представилась я, – а моего напарника зовут Вик.

Истерий чуть не повалился на стол от нетерпения пожать руку Вику. Мой напарник был одет вполне элегантно, правда, по моим понятиям немного степенно, в просторный костюм с высоким воротником и сапоги по голень. Весь его наряд был выдержан в мягких почвенных тонах, и девол наверняка не заметил в Вике ничего странного. Называйте это озорством, но я просто не могла удержаться.

– Вик не состоит у нас в штате. Он вольнонаемный работник, мы привлекаем его иногда в качестве специалиста.

– Специалиста?! – воскликнул Истерий, пожимая ему руку. – Вы декоратор интерьеров?

Мой напарник наградил его натянутой улыбкой.

– Нет, я больше специалист по ночной жизни. Вот потому я и ношу днем эти солнцезащитные очки. Я очень чувствителен к свету.

– По ночной жизни? Не уверен, что понимаю.

Я спрятала легкую улыбку и посмотрела на потолок.

– Вик пытается сказать, – как можно небрежней объяснила я деволу, – что он вампир.

Истерий выпустил горячо пожимаемую им руку, словно та его укусила.

– Вампир?!

Вик снова улыбнулся ему, на этот раз показывая свои впечатляющие клыки.

– Совершенно верно. А что? Вы что-то имеете против вампиров?

Клиент принялся потихоньку отступать к другой стене кабинета.

– Нет! Просто я никогда… Меня это вполне устраивает. В самом деле.

– Ну, раз с этим теперь улажено, – сказала я, вновь становясь хозяйкой положения, – давайте перейдем к делу. Если я правильно поняла, у вас на руках обуза, и нам предлагается обратить ее в золотую жилу к первому числу следующего месяца.

Истерий осторожно снова уселся за стол.

– Я… Да. Полагаю, можно объяснить положение и так. По плану нам надо бы открыться через три недели.

– …А как будет финансироваться подобное чудо? – спросил Вик, бросив свою роль «загадочного вампира».

– Финансироваться?

– Ну, знаете, бабки. Денежки, – поднажала я. – Мы знаем, каков наш гонорар. А сколько вы готовы вложить в украшение и рекламу этой недвижимости?

– Ах это. У меня есть где-то здесь цифры. Конечно, я буду работать над этим вместе с вами.

Он принялся рыться в бумагах на столе.

– Опять неверно, Девятый Вал, – твердо заявила я. – Вы передадите все нам и отправитесь в трехнедельный отпуск.

Девольское рытье в бумагах перешло в нервную возню. Я начинала понимать, как он заработал свое имечко.

– Но… Я думал, что буду осуществлять общее руководство. В конце концов, это же мой проект.

– Вы думали неверно, сударь, – уведомил его Вик. – На следующие три недели это наш проект.

– Неужели вам не нужны мои предложения и идеи?

К счастью, мы с Виком по дороге обговорили это, и я уже знала, как ответить.

– Позвольте мне поставить вопрос так, Истерий, – сказала я. – Если бы у вас имелись какие-то работоспособные идеи, вы бы попробовали осуществить их сами, не нанимая нас. Так вот, три недели – не слишком большой срок, и мы не можем зря терять время, препираясь с вами по каждому мелкому вопросу. Стало быть, вам, чтобы не поддаваться искушению лезть с непрошеными советами и не путаться под ногами, лучше всего будет отсюда убраться. Понятно? А теперь решайте. Либо вы предоставляете нам возможность работать без постороннего вмешательства, либо справляетесь со всем сами, и мы тотчас же расстанемся.

Девол слегка подвял. Всегда приятно иметь дело с отчаявшимся клиентом.

– Разве я вам не понадоблюсь по крайней мере для подписания чеков? – слабо отозвался он.

– Это ни к чему, если вы свяжетесь с банком и распорядитесь дать нам допуск к финансам, – улыбнулась я.

– А заодно, – предложил Вик, – дайте знать подрядчику, что мы немного изменим окончательную отделку, выполняемую его бригадой. Скажите, что мы встретимся с ним здесь завтра с утра и обсудим эти изменения. Конечно, нам понадобится немедленно посмотреть чертежи.

При этих словах Истерий немного выпрямился и быстро взглянул поочередно на нас обоих.

– Вы не могли бы посвятить меня в свои планы? Похоже, у вас есть на уме что-то определенное.

– Да вообще-то нет, милый, – подмигнула я. – Мы просто готовим объект к предстоящей работе. Надо ведь превратить третьеразрядный отель-ночлежку в самую большую приманку для туристов, какую когда-либо видела Дева. А теперь вам лучше поторопиться, чтобы мы могли начать.

На просмотр чертежей нам потребовалось довольно много времени. Строительство никогда не вызывало у меня большого интереса, и поэтому мне пришлось долго разбираться, что означают все эти линии и примечания. К счастью, Вик в прошлом, когда подумывал завязать с магией, немного изучал архитектуру и поэтому смог мне многое объяснить… по крайней мере настолько, чтобы я улавливала, о чем он толкует.

– Будем смотреть правде в глаза, Маша, – откинулся он наконец на спинку кресла. – Сколько бы мы ни пялились на эти чертежи, они не изменятся. Он построил здесь просто коробку, полную номеров. Это строение безлико, как статистика.

– Надо признать, – заметила я, – постройка эта занимает большое пространство.

Я могла понять, почему нервничал наш клиент. Здание было заурядным, но пять этажей заурядности покрывали немалый кусок земли. Ее для расширения хватало, бум тогда казался маловероятным. Истерий явно вбухал кучу денег в это предприятие и имел верный шанс никогда их больше не увидеть, если никто не станет снимать здесь номера.

– Скажи-ка, Вик. Твое родное измерение ориентировано на развлечения, и поэтому соперничество в этой сфере должно быть у вас очень сильным. Что вообще заставляет публику валом валить в ваши увеселительные заведения?

Вампир на несколько мгновений нахмурился, думая над моим вопросом.

– Ну, это зависит от того, за какой клиентурой охотишься. Можно нацелиться на семейные группы или на пенсионеров. Мой любимый слой – молодые профессионалы. Они обычно еще не обзаводятся семьями или вообще обходятся без них, и, значит, у них есть и деньги, и время. Для этого слоя лучше всего клубы. Если бы я действительно хотел привлечь народ в новое заведение, то, вероятно, открыл бы там хорошую дискотеку.

– Вот теперь говоришь дело. Как, по-твоему, сможем мы организовать ее за три недели?

Мой напарник покачал головой и рассмеялся.

– Секундочку, Маша. Я же просто размышлял вслух. Даже если бы я смог придумать план устройства клуба, то все равно там нет для него места.

Теперь настала моя очередь рассмеяться.

– Вик, милый, если у нас чего и навалом, так это места. Смотри сюда…

Я щелкнула пальцами по чертежам первого этажа.

– …Что, если мы сшибем все внутренние стены? Это позволит нам разместить твою дискотеку.

– Слишком просторно, – заметил, изучая планы, вампир. – Ключ к успеху любого из таких клубов – сделать его маленьким, чтобы посетителям приходилось ждать, пока их впустят. Кроме того, если мы снесем все внутренние стены, то будет недостаточно опор для всего строения.

В голове у меня начала складываться одна идея.

– Тогда попробуем так. Мы сохраняем все внешнее кольцо номеров… превращаем их в лавки или что-нибудь в этом роде. Это даст дополнительную опору и сократит площадь твоего клуба. А если она окажется все равно слишком велика…

– Примерно в четыре раза больше, чем надо.

– Угу. А что ты скажешь насчет казино? Я еще не видела ни одного игорного дома, который не привлекал бы туристов целыми стаями.

Вик выразил свое восхищение, тихо присвистнув.

– Ты мыслишь немелко, так ведь? Не удивлюсь, если выколотишь деньги еще и с территории.

– Никак не решу, что лучше: площадка для гольфа или парк развлечений, – ответила я. – Но это подождет, пока мы не увидим, как работает остальное.

Вот тут-то я и заметила, что малыш Вик снял свои темняки и пристально меня разглядывает. Я привыкла, что на меня пялятся, но в выражении его лица было что-то беспокойное, ненормальное, если вы понимаете, о чем я говорю. Я подождала, пока он выскажет свое мнение, но вскоре молчание стало действовать мне на нервы.

– Чего это ты так на меня уставился, молодой и кровожадный? У меня что, вдруг выросла новая голова?

Он не ответил и продолжал пялиться на меня, в то время как я подумывала, не отдубасить ли его просто для разрядки.

– Знаешь, Маша, – сказал он наконец, – для так называемой ученицы ты весьма сообразительна. При твоих нарядах и речи это легко проглядеть, но за всем этим маскарадом таится немалый ум, не так ли?

Если мне с чем-то и трудно справиться, так это с похвалами… возможно, потому, что я не так уж часто их слышу. Чтобы скрыть смущение, я поступила как обычно – расхохоталась.

– Не давай одурачить себя оболочке, Клыкастик. Вспомни, я привыкла быть независимой еще до того, как записалась в шайку Скива. Маг города-государства Та-Хо, а потом Вейгаса на Валлете, вот кем я была.

– В самом деле? Я об этом не знал.

Это показывает, как я разнервничалась. Не могла даже вспомнить, как мало Вик знал о нашей фирме и ее сотрудниках.

– Именно тогда я и столкнулась с Вундеркиндом. Он тогда попал в беду… У Скива, похоже, на роду написано попадать в беду. Напомни мне как-нибудь рассказать тебе о том, в какую переделку он угодил, когда я присоединилась к его шайке.

– А почему не сейчас? – предложил он, откидываясь в кресле. – Я никуда не бегу, а чтобы узнать побольше о своих партнерах по бизнесу, самое лучшее время – настоящее.

Как вы, вероятно, заметили, мне не терпелось уйти подальше от прежней темы, и разговор о Скиве оказался как нельзя кстати.

– В то время его большой зеленый наставник убрался, понимаешь ли, на Извр… какая-то семейная неурядица. Так или иначе, король подставил Скива, поручив ему временно себя заменить, якобы для того, чтобы его королевское величество смогло уйти в отпуск… скажем, денька на два. Вот только парень позабыл при этом упомянуть нашему коллеге, что скоро должна появиться его будущая супруга, некая королева Цикута, ожидающая вступления в брак с коронованной особой.

– Королева Цикута?

– Уверяю тебя, бабенка эта – настоящая прелесть. Не будь она дочерью короля, то, вероятно, еще в раннем возрасте кончила бы на виселице. А так она управляла самым богатым королевством в том измерении и собиралась укрепить его самыми лучшими военными силами в округе… которые находились в королевстве, где стерег трон Скив.

Вик нахмурился.

– Если она и так уже могла купить все, что хотела, то для чего ей понадобилась армия?

– Для приобретения тех побрякушек, которые не продавались. Видишь ли, у каждого из нас есть свои маленькие мечты. Она мечтала править миром. Вот тебе королева Цикута. Особа с нравственностью мартовской кошки и скромными стремлениями Чингисхана.

– И вы вдвоем ее остановили?

– Откровенно говоря, остановил-то Скив. Я всего-навсего изловила короля, и мы смогли посадить его обратно на трон, где ему и полагалось быть. Скив заставил их надеть пару неснимающихся обручальных колец, навсегда связавших их жизни. И значит, если королевушке захочется убрать королька для расчистки пути к небольшому покорению мира, то она тем самым уничтожит и саму себя.

– Где же он их нашел? Я никогда не слышал о такой штуке.

Я хохотнула и подмигнула ему:

– И никто не слышал. Они получили кое-какое ювелирное барахло, продаваемое уличным лоточником здесь, на Базаре, вместе с байкой, сочиненной Великим Скивом. Я хочу сказать, он повесил им лапшу на уши, но этого хватило для охлаждения пыла Цикуты. Ловкий ход, не правда ли?

Вместо того чтобы присоединиться к моему смеху, вампир подумал несколько секунд, а затем покачал головой.

– Чего-то я не возьму в толк, – сказал он. – Не пойми меня превратно… но, по-моему, Скив отличный парень. Судя по всему, он применяет не так уж много магии, а если и применяет, то весьма слабую. Как же он мог сплотить вокруг себя таланты высокого полета вроде тебя и других?

– Магия бывает разная. Скив… как бы это объяснить? Возможно, он и не силен в крибле-крабле-бумсах и по части женщин не везучей Квазимодо, но доброты сердца у него хватит на троих.

Я слегка стукнула его по руке.

– Помнишь, я говорила, что попадать в беду у него на роду написано? Но дело в том, что чаще всего он выручает кого-то другого, действительно заслуживающего своей доли. В той операции с Цикутой, о которой я тебе только что рассказала, он запросто мог, узнав что к чему, смотать удочки… Но это бы означало бросить целое королевство на произвол судьбы, и он остался. Когда я встретилась с ним, он старался освободить Тананду, после того как та попалась при попытке украсть подарок ко дню рождения Ааза. Черт, ведь наши с тобой пути впервые скрестились, когда мы устраивали его наставнику побег из тюрьмы. Вот таков Скив, если ты понимаешь, что я имею в виду. Он всегда из кожи вон лезет, пытаясь сделать то, что считает правильным, и возникает ощущение… не знаю… ну, что он сумеет всего добиться именно с твоей поддержкой. И даже если это не сработает, все равно остается чувство, что ты сделала в своей жизни что-то хорошее, а не просто болталась ради собственной персоны. Я говорю понятно?

– Более чем, – отозвался Вик. – Если я правильно тебя понял, он устанавливает высокий личный стандарт и привлекает к себе людей искренностью своих действий… и те, в свою очередь, стараются не отстать по степени отдачи, воспринятой ими в нем. Интересная теория. Надо будет подумать над ней.

Я заметила, что, как только старина Клыкастик увлечется чем-то, он тут же начинает больше походить на профессора колледжа, чем на ночного кутилу. Это вызвало у меня легкое любопытство, но так как я не люблю, когда люди видят во мне больше, чем я хочу показать, то решила в это не углубляться.

– Кстати о теориях, – сказала я. – У нас есть одна, которая не сработает сама по себе без большого нажима с нашей стороны.

Вампир вытянул руки и зевнул.

– Ладно. Я позабочусь о дискотеке и архитекторе, а ты пораскинь мозгами насчет казино и лавок. Идет?

Должна признаться, его энтузиазм немного меня ошеломил.

– Ты имеешь в виду прямо сейчас? Уже довольно поздно.

Он показал мне в легкой усмешке свои клыки.

– Для тебя – возможно. А мы, ночной народ, только начинаем пробуждаться, и, значит, мне самое время разведать насчет оркестра и обслуги бара. И поскольку у нас задачи разные, я не имею ничего против, если ты захочешь немного вздремнуть, прежде чем займешься делами. Что скажешь, если мы встретимся завтра здесь в это же время и потолкуем?

Ну, ребята, я, может, немного задираю нос, но тем не менее признаюсь, что малютка Маша всего не знает. Одна из многих вещей, в которых я ничего не смыслю, это управление казино. Поэтому мне не обойтись без услуг эксперта… по части казино, разумеется.

На его поиски у меня ушло некоторое время, но наконец я наткнулась на свою цель. Он ссутулился за столиком в глубине темного бара, и, судя по его виду, дела у него шли не очень-то хорошо. Я была рада это видеть… не то чтобы я желала ему зла, просто это немного облегчало мою задачу.

– Приветик, Живоглот, – поздоровалась я, садясь за столик. – Не возражаешь, если я к тебе присоединюсь?

Он пару раз мигнул, пытаясь сфокусировать глаза, прежде чем понял, что говорящая с ним особа действительно так крупна.

– Ну и ну. Чтоб мне провалиться, если это не оторва из корпорации М.И.Ф. Что привело тебя в эти края, Маша? Благотворительность?

Я пододвинула стул, чтобы сесть с ним рядом. «Нет» он мне не сказал, а это для меня примерно соответствует самому радушному приглашению.

– Я знаю, Живоглот, ты занят, и поэтому буду говорить с тобой напрямик. Мы проворачиваем одну небольшую операцию, и я хотела предложить тебе в ней поучаствовать. Интересуешься?

– Ну что ты скажешь! Сначала Великий Скив заставил меня продать клуб и выставил на улицу, а теперь предлагает сделку. Какая прелесть!

Возможно, я не знаю казино, но пьяного узнаю с ходу. Все ясно – сейчас только-только наступил закат, что для Живоглота равняется раннему утру, и он пребывает в весьма скверном состоянии. Беда в том, что мне он требовался трезвый. В другой раз я отвела бы его куда-нибудь проспаться, но сейчас надо было спешить и требовались решительные действия.

Оглянувшись кругом и убедившись, что свидетелей нет, я нагнулась вперед, обвила его руками за шею и устроила ему самый долгий и смачный поцелуй, на какой была способна. Поцелуи – еще одна вещь, в которой я знаю толк, и этот конкретный длился довольно долго. Когда я почувствовала, что он начинает задыхаться, то отпустила его и выпрямилась.

– Чо… кто… Маша! – ахнул он, словно выуженная из воды рыба. – Что случилось?

Я похлопала ему ресницами.

– По-моему, я не улавливаю, к чему ты клонишь, большой и красный.

Несколько секунд Живоглот просто сидел, часто моргая и положив одну руку на макушку, словно боясь, как бы не слетела голова.

– Я… я не знаю, – сумел наконец выдавить он. – Я пил уже… какой сегодня день? Не важно… довольно давно. И вдруг внезапно пробуждаюсь, как дурак, трезвый. Что случилось? Ты давно здесь?

Я улыбнулась и мысленно похлопала себя по спине. Мои способности по-прежнему не знают сбоев. Сколько раз я слышала: ничто не отрезвляет так полно и так быстро, как небольшое объятие и поцелуй Маши.

– Довольно давно, и как раз к подъему занавеса, – ответила я. – Но теперь, когда оба мы вменяемы и все такое, я хочу, чтобы ты внимательно меня выслушал.

Живоглот, бывало, считался одним из самых крупных букмекеров на Базаре. Одно время он имел собственный клуб под названием «Равные шансы». Конечно, это было до того, как Скив поймал его на применении крапленых карт и вынудил продать клуб нам. Я не знала точно, как прореагирует шеф на подключение Живоглота к этому новому проекту, но не могла припомнить никого другого, обладавшего необходимыми для организации казино знаниями и в настоящее время безработного.

– Не знаю, Маша, – сказал он после того, как я объяснила ему ситуацию. – Звучит-то это хорошо… но казино – операция крупная. А где я сейчас возьму первоначальный капитал?

– Так начинай помаленьку и раскручивайся. Слушай, Живоглот, заведение предоставляет помещение и всю обстановку даром. Тебе понадобится всего-навсего установить систему безопасности и подыскать нескольких крупье для работы за столами.

– Ты сказала «даром»?

Мне пришло в голову, что его не следовало так здорово протрезвлять. А теперь он снова мыслил, как девол-букмекер.

– Ну… практически. Как я понимаю, заведение войдет в долю, и, значит, за помещение тебе придется платить, только если будешь терять деньги.

– Это не проблема, – улыбнулся Живоглот. – С теми крупье, о каких я думаю, мы не окажемся в проигрыше.

Это мне почему-то не понравилось.

– Надеюсь, мне незачем говорить, что мы ожидаем от тебя чистой работы, Живоглот, – предупредила я. – Не думаю, чтобы Великий Скив захотел участвовать в организации жульнического казино. Довольствуйся нормальными выигрышами по шансам, подброшенным заведением. Идет?

– Маша! Ты меня обижаешь! Разве я когда-нибудь был замечен в нечестной игре?

Я бросила на него суровый взгляд, и у него хватило совести слегка покраснеть.

– Насколько я знаю, только однажды, – сказала я, – и если я правильно помню, именно Скив тебя в тот раз и поймал. На твоем месте я постаралась бы не пачкаться… если не хочешь потом об этом пожалеть.

Живоглот чуть больше выпрямился на стуле и перестал усмехаться.

– Он что, действительно способен на все?

– Это просто к слову, но, думается, ты уловил суть. Только помни, ты со своей бригадой терял деньги лишь в тех случаях, когда тебя подговаривали ставить против нас.

– Это верно, – вздохнул девол и на секундочку задумался. – Кстати о Скиве, ты уверена, что тут не будет затруднений? Когда я видел его в последний раз, мы были не в самых лучших отношениях.

– Ты, главное, беспокойся о казино, а Скива предоставь мне, – широко улыбнулась я, надеясь, что знаю, о чем говорю. – В любом случае Скив не из тех, кто держит зуб на кого-либо. Если мне не изменяет память, Ааз при той последней встрече готов был вцепиться тебе в горло, и именно Скив предложил оставить тебя в покое.

– Верно, – кивнул Живоглот. – У него есть класс.

– Правильно. О! Слушай, коль речь зашла о классе, не поможешь ли сыскать Малыша Мятный Заход. Хорошо бы предложить ему постоянный стол в нашем казино.

Девол чуть склонил голову набок, глядя на меня.

– Это несложно, но ты не против сказать почему?

– Когда он последний раз оказался тут для матча со Скивом, я была связана опекой спущенного тобой на нас злостного клеветника. И значит, я единственная из нашей команды, кто не имел возможности встретиться с ним… А судя по всему, что я о нем слышала, он парень не промах. Кроме того, возможно, он оценит шанс устроиться на постоянную работу, чтобы не скакать все время с игры на игру. Мы все, знаешь ли, не молодеем.

– Да уж, – скорчил гримасу Живоглот. – Пожалуй, это не такая уж плохая мысль. Имея постоянным игроком лучшего на Базаре мастера игры в драконий покер, казино привлечет немало народу.

Мы поговорили еще немного, но это уже были детали. Живоглот вступил в игру, и казино начало обретать отчетливые очертания.

Возможно, казино и не мой профиль, но в мелочных лавках никто не разбирается лучше меня. Банни может быть непревзойденной по части поисков классных тряпок за приличную цену, а Тананда, безусловно, знает толк в оружии, но по части истинного искусства хождения по магазинам они обе Маше в подметки не годятся.

Я приметила эту лавочку задолго до задания, но она застряла у меня в памяти, и поэтому я решила туда заглянуть. По всей ее витрине красовались крупные объявления – «Сдается» и «Идет с молотка», но они торчали там больше года, и поэтому я не обратила на них особого внимания.

Для лавки в хорошем ряду такое положение выглядело катастрофическим. Ее товар можно было охарактеризовать одним словом – барахло… и это еще щедро. В ней продавались футболки, пепельницы и куколки вперемежку с медикаментами и журналами без всякого особого порядка. Полки ломились от всякой дешевки. Ни в одном магазине одежды не встретишь столько одежды, ни одна скобяная лавка не завалена таким количеством скобяных изделий… Я могла бы и продолжить, но суть вы уловили. Если вам нужно что-то отборное и качественное, вам придется наведаться в другое место. Короче, это была именно та лавка, какую я искала.

– Чем могу помочь, сударыня?

Хозяин сидел на табурете за прилавком и читал газету. Он не встал, когда заговорил со мной, и поэтому я решила немного его встряхнуть.

– Разным. Мне много чего нужно… Как насчет скидки, если я куплю оптом?

Он моментально, с невесть откуда взявшимся блокнотом выскочил из-за прилавка.

– Ну разумеется, сударыня. Всегда готов. Что именно вас интересует?

Я не спешила с ответом и снова оглядела лавку.

– Не могли бы вы назвать мне цену за все в лавке.

– Все? Вы сказали все?

– Все… включая вас с вашим обаянием.

– Не понимаю, сударыня. Вы говорите, что хотите купить мой магазин?

– Не магазин, а просто все, что в нем находится. Я думаю, эта лавка сможет торговать лучше на новом месте. А теперь скажите откровенно, как у вас шли дела в последнее время?

Владелец швырнул блокнот и карандаш на прилавок.

– Если честно, не очень. Мой главный поставщик этого барахла только что поднял цены… Что-то связанное с новым профсоюзом у него на фабрике. И мне теперь придется либо соответственно поднять свои цены, что не поможет, так как этот товарец и без того трудно сбагрить, либо закрыть торговлю, о чем я серьезно подумывал.

Я сочла за лучшее воздержаться от замечаний об упомянутом им профсоюзе.

– Как по-вашему, торговля на новом месте пойдет веселее?

– На новом месте… да какая разница?! Это же Базар-на-Деве, сударыня. Здесь один ряд лавок ничем не отличается от любого другого. В каждом из них можно найти товар не хуже моего.

Дело оборачивалось даже лучше, чем я надеялась.

– Предположим, – сказала я, – просто предположим, что новое место находится в отеле, и еще предположим, что в отеле этом есть казино и дискотека. Это даст вам невольных покупателей, ведь никто не покинет здание и не потащится куда-то еще за тем, что он может купить прямо на месте.

– Отель и казино, да? Не знаю, не уверен. Барахло – ведь оно все равно барахло.

– Отнюдь, если вы пометите все свои товары эмблемой заведения. Барахло с эмблемой – это уже сувениры, и народ стремится купить их побольше. Верно?

Лавочник заметно оживился:

– Совершенно верно! И у вас есть такое заведение, сударыня? Сколько просят за аренду?

– Минимум, с долей, идущей заведению. Ну как, звучит?

– А какой площадью вы располагаете? Если я смогу расшириться, то получу от поставщика оптовую скидку, а свои цены подниму. Скажите, вы еще не нарисовали эмблему?

– Как-то не подумала об этом.

– Ладно. У меня есть шурин, он работает качественно и недорого… и к тому же быстро. Как насчет ресторана? Всем этим клиентам понадобится где-то есть.

А вот это как-то ускользнуло и от Вика, и от меня.

– Ресторана?

– …Если у вас его нет, то я знаю одного парня, искавшего, куда бы перенести свое заведение, так как там, где оно сейчас, повысили арендную плату.

У меня сложилось впечатление, что эта моя проблема близка к разрешению.

– Вот что я вам скажу, господин со связями. Вы поговорите об этом со всеми, кто, по-вашему, впишется в эту сделку, а я вернусь завтра с планами этажа. Вот тогда и распределим, кому какая достанется площадь.

Воплощение в жизнь наших планов по реконструкции отеля в целом шло довольно гладко. Но, как оказалось, мы все-таки проглядели одну деталь.

– Нам нужно название! – в сотый раз простонал Вик, расхаживая по кабинету.

Я оторвала взгляд от своих каракулей в настольном блокноте Истерия.

– А как он сам собирался его назвать?

– «Гостиница Истерия».

– Что, разве плохое название?

Мы переглянулись.

– Да, – ответили мы в один голос.

– Случается, приходит лучший вариант во сне.

– Восхитительно, Вик. И чем же ты меня порадуешь?

– Прошу прощения?

– Название. Ты сказал, что придумаешь его во сне.

– Я имел в виду нас обоих. Считается, что мы работаем на пару.

Я беспомощно пожала плечами:

– Я не сплю.

– Нам нужно название! – в сто первый раз простонал мой напарник.

– Посмотри на это иначе, Клыкастик. Нам ведь приходится наверстывать упущенное.

Вампир плюхнулся в кресло.

– Да уж, это так, – проворчал он. – Просто невероятно, какой сквалыга этот девол. Собирался открыть отель вообще без всякой рекламы!

– Никакой конкуренции, помнишь? Если у тебя единственный отель в городе, тебе не нужна реклама.

– Ну, думаю, наш бюджет будет трещать по всем швам, – мрачно предрек Вик. – Сожалею, Маша, я знаю, как ты старалась контролировать все расходы.

– Забудь про это, – отмахнулась я. – Все равно деваться нам некуда. Так что, по-твоему, нам следует предпринять?

– Обычной газетной рекламы будет недостаточно, хотя нам придется прибегнуть и к ней. Когда до открытия так мало времени, требуется придумать что-то дополнительное для извещения публики.

– Как насчет афиш?

Вик скорчил гримасу:

– Не знаю, Маша. Скорее всего пара афиш погоды не сделает.

– Я имела в виду уйму афиш… штук пятьдесят, развешанных в радиусе десяти миль.

– …Сгущающихся по мере приближения к отелю, – задумчиво добавил он. – Мне это нравится! Конечно, это будет стоить денег.

– Ну, сэкономлю кое-где на декоре. Мне лучше взяться за это поскорее. Ничего слишком классного, заметь себе. Нам нельзя никого отпугивать. Все должно быть предельно просто и понятно, как приглашение посетить крокодиловую ферму. Именно такая привлекательность нам требуется.

– Я знаю, кто может это сделать. – Вик застрочил в блокноте. – Это возвращает нас к первоначальной проблеме.

– Верно. Нам нужно название.

Вампир резко вскинул голову:

– Эй! Это же моя реплика.

– Извини.

– Просто заколдованный круг какой-то, ловушка, понимаешь?

– Может, так и назовем отель – «Ловушка»?

– Нет. Как насчет «Дурдома»?

– Угу. А «Чертова ловушка»?

– Да выберешься ты наконец из ловушки?

– Ну, тогда…

Остановились мы в конце концов на «Веселом доме». На наше решение немного повлияло то обстоятельство, что я наткнулась на обедневший цирк-шапито. Мы позволили ему обосноваться на нашей территории, а артисты предложили нам на выбор кое-что из своего реквизита.

Самыми лучшими оказались несуразные фигуры для аттракционов… и особенно для «Веселого дома» – павильона смеха. Фигуры эти свезли со всех измерений, и они двигали руками и головами, в то время как скрытые динамики выдавали прохожему «хо-хо-хо». Я сочла это восхитительным и распорядилась установить фигуры перед отелем… за исключением Толстой Дамы. Ее я установила в мужском туалете, в глубине холла.

Как только мы это проделали, остальной декор тотчас обрел свое место. Конечно, возможностей пооригинальничать у нас было маловато, поэтому я велела разукрасить здание широкими полосами… как цирковое шапито, только поцветастей.

Вик устроил свой клуб-дискотеку – просто красота. Все выдержано в черных тонах: полы, стены, потолок, мебель – все. Он также прикрепил к стенам и потолку столы и стулья под разными углами с манекенами натуральных размеров в вечерних нарядах. Это создавало эффект дезориентации, так что, когда играл оркестр и мерцали огни, ты действительно не знал, где верх, где низ. Для усиления этого эффекта танцплощадка была устроена с легким наклоном и медленно вращалась. Впечатление такое, словно висишь в пространстве, увлекаемый одновременно космическими ветрами и гравитацией. Вик даже назвал клуб «Ловушкой» – в знак уважения ко мне и извиняясь за столь упорное отрицание этого названия, когда я предложила его для отеля.

Ответственность за казино лежала только на мне, и я решила размахнуться. Я нашла художника с чувством юмора, и мы разрисовали это заведение в защитные цвета… если не считать того, что вместо зеленого и коричневого мы налегали главным образом на оттенки дневного свечения атмосферы. И в качестве последнего штриха расставили по всему заведению зеркала, но, само собой, кривые – из циркового павильона смеха. Это не только создавало иллюзию большого простора, но и показывало клиентам, когда они смотрели на себя в зеркала, что их очертания столь же призрачны, как и у декора. И непроизвольно при этом терялось чувство реальности.

Вик боялся, что воздействие всего комплекса в целом будет слишком впечатляющим. Но ведь идея в том и состоит, чтобы выделиться из толпы и погромче заявить о себе. Я, однако, проявила достаточно гибкости, признав необходимость пригласить Скива на встречу с Истерием за ночь до открытия отеля. Ведение переговоров никогда не было моей сильной стороной, и я понятия не имела, как прореагирует клиент на наши весьма новаторские идеи.

– Вы меня разорили! Что вы наделали!

Это говорил наш клиент. И это характеризует степень его довольства нашей работой. Если учесть, что нам целый час пришлось приводить его в чувство, то можете себе представить, как он был несчастлив.

– Я не уверен, что понимаю вас, господин Истерий, – сказал Вик. – Если у вас есть жалобы…

– Жалобы? – завизжал девол. – Да я не знаю, с чего начать! Что это вы тут изобразили?

– Мы превратили вашу ночлежку в прибыльный отель. Именно это нам и полагалось сделать.

Я пыталась не встревать в этот разговор из-за своей горячности, но все же не могла удержаться от пары слов.

– В отель? – вопил он. – Это не отель! Отель вам оставил я! А теперь он стал балаганом! И что вы подразумеваете под прибыльным? Все номера на первом этаже исчезли! Это сократит мои доходы с номеров на двадцать процентов!

– Двадцать процентов пустого отеля все равно ничто! – огрызнулась я.

– Маша права, – встал между нами Вик. – Это пространство потребовалось нам для аттракционов, привлекающих клиентов. Кроме того, все устроенное нами там принесет отелю доходы.

– Не принесет, если ничего не продастся! – возразил Истерий. – Вы заходили в эти лавчонки? Видели, какое там барахло? А цены… за чашку кофе в вашем клубе дерут больше, чем я иногда плачу за целый обед!

– Не все едоки такие скряги, как вы, – пробурчала я себе под нос.

– Что?

– Я сказала, что вы загребете кучу денег, когда они пойдут в гору… то есть продадут товар покупателям.

– Но ведь не будет у них никаких… О-о-о! Я разорен!

Девол опустился в кресло и закрыл лицо руками.

– Вам бы, вероятно, следовало не уезжать и ознакомиться с планом реконструкции еще на первом этапе. А так Маше с Виком пришлось полагаться только на себя, – заговорил со своего кресла в углу Скив.

– Не уезжать! – резко вскинул голову Истерий. – Да они заставили меня это сделать! Сказали, что если я хочу воспользоваться услугами вашей фирмы, то должен им доверять!

– Именно, – кивнул Скив, не моргнув глазом меняя тактику. – Вам требовались наши услуги, вы доверились нам, и мы вам услужили. Не понимаю, какие тут могут быть жалобы.

– Какие жалобы? Да такие, что вы ободрали меня как липку… чтобы выставить меня из бизнеса! Если бы я потерял деньги на обычном отеле, это было бы плохо, но потерять деньги и сделаться вдобавок посмешищем… – На глаза у спекулянта недвижимостью навернулись слезы. – Я ведь вложил деньги родственников жены и обещал им проценты с прибыли. А теперь…

Голос у него прервался, и он снова повесил голову.

– Если проблема только в этом, то, возможно, мы сумеем что-нибудь устроить.

– Забудьте об этом! Сокращение вашего гонорара не поможет. Мне нужен серьезный доход, а не меньшие долги.

– Я ведь имел в виду избавить вас от этого отеля. Просто выкупить его у вас.

Я метнула быстрый взгляд на Скива. Он откинулся на спинку кресла и изучал глазами потолок.

– Вы серьезно? – с надеждой спросил девол.

– А почему бы и нет? Вы получите прибыль размером… скажем, пятнадцать процентов от общей стоимости заведения?.. За здание и землю, а заставить комплекс работать, не говоря уже о хлопотах с его репутацией, будет нашей проблемой. Именно на это мы и рассчитывали с самого начала… в некотором роде.

Истерий мгновенно очутился на ногах и вцепился в руку Скива чуть ли не раньше, чем шеф кончил говорить.

– Знаете, что я вам скажу, Скив… господин Скив… вы настоящий джентльмен. Это замечательно! Как раз когда я уже думал… Не могу сказать вам, как я благодарен…

– Не стоит упоминать об этом, – высвободил руку Скив. – Почему бы нам не пройти тотчас же ко мне в кабинет? Моя секретарша все еще там. Просто объясните ей все, и она примется составлять документы. Я хочу сказать несколько слов своим сотрудникам, а потом подойду подписать соглашение.

– Уже иду, – помахал рукой девол. – Ну и дела. Все никак не могу…

– Но вы, конечно, понимаете, что у нас нет на руках такой суммы наличных. Нам придется выплачивать частями и, следовательно, договориться о графике выплат.

– Прекрасно. Прекрасно. Лишь бы мы заключили контракт, гарантирующий мне прибыль.

Затем он удалился, оставив нас в немом изумлении. Наконец Скив собрал нас взглядом.

– Полный аншлаг? – спросил он, подтверждая сообщенное нами в отчете.

– На три ближайшие недели желающих больше, чем может вместить отель. Придется кое-кого вычеркнуть. Вот список, – подтвердил Вик. – Мы принимаем заказы на полтора года вперед.

– Истерий не знает?

– Он так и не спросил, а у нас не было случая ему сообщить, – пожала плечами я. – Ты же видел, в каком он состоянии.

Скив задумчиво кивнул:

– Это значит, если верны мои расчеты, мы сможем полностью расплатиться с ним меньше чем через три месяца… не включая доли с казино и лавок.

Он поднялся и потянулся, а затем подмигнул нам.

– Пошли, ребята, – сказал он. – Думается, я разорюсь вам на рюмочку.

Глава четвертая

На самом деле я не испытывал такого уж восторга от приобретения «Веселого дома». Безусловно, он проворно заколачивал нам деньги, но я как-то никогда не мечтал владеть отелем-казино. И не считал хорошей идеей создавать прецедент выкупа собственности неудовлетворенного клиента, какой бы выгодной ни оказалась эта сделка. И так-то родственники Истерия (по линии жены) пытались объявить сделку недействительной на том основании, что он, мол, пребывал не в здравом уме, раз продал такой прибыльный бизнес за смешную цену. Я особо не тревожился, так как это все-таки Базар-на-Деве, и если всякого заключившего неудачную сделку объявлять безумцем, рухнет вся экономика.

По-настоящему беспокоила меня другая сторона сделки, означавшая необходимость снова сотрудничать с Живоглотом. Сколько я его знаю, он последовательно оказывался озабоченным в первую очередь наполнением собственных карманов и не больно считался с окружающими, и я полагал опасным допускать его к нашим деньгам или даже к их части.

И все же мне трудно было спорить с Машей, когда она вознамерилась привлечь его к операции. Впрочем, в то время она и не представляла, что в конечном итоге ей придется отчитываться перед нами. Банни заверила меня, что она лично проверяла финансовые отчеты казино, присылаемые Живоглотом вместе с нашей долей доходов. Тем не менее я предпочитал тратить уйму времени на личное изучение пространных списков, силясь не пропустить свидетельства утечки прибыли в карман ненадежного компаньона.

Проверкой финансовых отчетов Живоглота я и занимался в тот самый полдень, отложив в сторону бесчисленные письма и работу, требовавшую времени. Однажды Банни сказала мне, что многие бухгалтеры и ревизоры руководствуются в своей работе альтернативными принципами. То есть вместо того, чтобы выуживать нарушения во всех документах подряд, они выделяют какой-то насоливший им отдел или руководителя, позволявшего себе иной раз отпускать в их адрес ехидные замечания, а затем просматривают их отчеты очень внимательно. Ее послушать, так достаточно пристального взгляда, чтобы найти изъяны или подозрительные места в любом отчете.

Должно быть, так оно и есть, если умеешь щелкать цифры как орехи. Я же для себя открыл, что бесконечное разглядывание колонок мелких цифр может вызвать только боль… в самом прямом смысле этого слова. Короче, после нескольких часов сидения над отчетами я чувствовал судороги и колющую боль в глазах, шее, в области спины и ниже.

Откинувшись на спинку кресла, чтобы снять напряжение и чуть потянуться, я перевел взгляд на карандаш, брошенный мною в приступе отвращения и злости на стол. Усмехнувшись, я мысленно потянулся к нему, схватил и метнул в воздух. Чем занимаются маги со скуки или усталости? Развлекаются магией!

Помните, как когда-то, в стародавние времена, я мучился, левитируя перо. Те дни давно минули, и теперь я знаю – ничто так не укрепляет уверенность в собственных возможностях, как многолетняя практика в применении азов магии вроде левитации для спасения собственной шкуры… а уверенность, как всегда говорил мне Ааз, – это в магии главное.

Я поднял карандаш к потолку, задержал его там, а затем отправил на экскурсию по кабинету, то резко останавливая его, то поворачивая под прямым углом. Проделывая с ним разные па, я вдруг понял, что насвистываю себе под нос какой-то мотивчик, и тогда, приведя объект своего воздействия к точке над столом, я начал пользоваться этим мотивчиком как дирижерской палочкой, делая по мере нарастания мелодии знак вступать барабанам и трубам.

– Приятно видеть, что ты постоянно набиваешь руку в своем ремесле.

Я взглянул на дверь и обнаружил там моего бывшего наставника. Он наблюдал за моей работой, прислонясь к дверному косяку.

– Привет, Ааз, – кивнул я, продолжая плавно двигать карандаш. – Столько дел свалилось, знаешь ли, что мало остается времени для тренировок, но я все же изредка позволяю себе кое-какие упражнения.

Как бы небрежно я ни говорил, втайне я очень радовался, что карандаш не дрогнул, когда Ааз внезапно меня окликнул. Поддержание сосредоточенности на чарах или, скорее, сохранение чар после того, как сосредоточенность нарушена, было одним из наиболее трудных уроков, преподанных мне Аазом, и, по-моему, я наконец неплохо его усвоил и теперь надеялся, он это отметит.

– Есть минутка для старого партнера?

– Разумеется, пододвинь кресло.

Я решил, что будет невежливым продолжать играть с карандашом во время разговора с Аазом, и поэтому подвел канцтовар туда, где, нагнувшись вперед, мог плавно подцепить его из воздуха. Однако Ааз, казалось, не заметил моего трюка. Он, слегка вытянув шею, разглядывал разбросанные по столу бумаги.

– Что это такое?

– Да просто просматриваю финансовые отчеты «Веселого дома». Я все еще не очень доверяю Живоглоту.

Ааз развалился в кресле и чуть склонил голову набок, глядя на меня.

– «Веселого дома», да? У меня как-то не было случая поговорить с тобой о нем. Ты там провернул фокус еще тот.

Я почувствовал себя согретым и польщенным его замечанием. Технически мы считались равными… с недавних пор… но он оставался для меня старым наставником, и мне приятна была его похвала.

– Это казалось самым лучшим выходом из скверного положения, – небрежно обронил я.

– Совершенно верно, – кивнул он. – Всегда легче решить проблему с помощью денег, вместо того чтобы придумывать способ из нее выкрутиться.

Слова его вдруг перестали казаться мне комплиментами. Я почувствовал, как моя гордость со скоростью задутой свечи сменяется обидой.

– По-моему, финансовые доходы фирмы более чем оправдали мудрость данного вклада.

Это прозвучало немного напыщенно – даже для меня. Я заметил, что последнее время все больше и больше важничаю в ситуациях, где прежде ныл о своей неопытности или отсутствии способностей.

– Я никогда не возражаю против получения чистой прибыли, – сверкнул зубами Ааз, раздвинув в усмешке рот до ушей. – Даже когда это означает нежданное приобретение ненужного нам казино.

Это определенно походило на лекцию вместо благодарственного адреса за отлично проделанную работу. Я всегда был готов поболтать с друзьями о том о сем, да и лишний раз услышать, какой я молодец, но углубляться в анализ своих недостатков мне вовсе не хотелось.

– Ну, сделанного не воротишь, а критика задним числом – это пустая трата времени, – живо сказал я, резко обрывая разговор о казино. – Зачем ты хотел меня видеть?

Я чуть было не начал возиться с бумагами на столе, дабы подчеркнуть, как сильно занят, но вовремя вспомнил, что занимаюсь именно финансовыми отчетами казино… определенно неподходящий способ увести разговор подальше от этой темы.

– О, ничего особенного, – пожал плечами Ааз. – Просто я отправляюсь на одно небольшое задание и подумал, ты, возможно, тоже захочешь подключиться.

– Задание? Я не давал тебе задания, – произнес я.

И тут же пожалел о своих словах. Мало того что они прозвучали довольно казенно, они еще свидетельствовали о моем невнимании к Аазу – ведь при непомерном грузе свалившихся на нас проблем я не сумел дать никакой работы моему партнеру.

Мой бывший наставник и глазом не моргнул при этой недипломатичной обмолвке.

– На самом-то деле это не задание. Скорее работа в отпускное время. Я собирался на досуге оказать услугу одному приятелю, не способному позволить себе наш обычный гонорар.

Мне следовало бы тут же насторожиться. Весь свой повышенный, если можно так сказать, интерес к деньгам я перенял у Ааза за время нашей совместной деятельности. Всякий раз, когда мой партнер говорит о бескорыстии в чем-либо, где можно бы рассчитывать на компенсацию, пусть даже это касается траты времени, это может означать только одно – тут что-то затевается.

– Думаю, Ааз, у меня ничего не получится. Я действительно страшно занят.

– Левитированием карандашей и проверкой расхищения финансов, которые все равно краденые?

Его нарочито невинная улыбка не достигла своей цели просто потому, что я ее не понял.

– Брось, Ааз, это несправедливо. Я и впрямь много работал. Просто мне нужен иной раз перерыв. Вот и все.

– Об этом я и толкую, – захлопнул капкан мой партнер. – Тебе самое время вырваться из кабинета и поучаствовать в настоящем деле, пока не прилип окончательно к этому креслу. Ты ведь не хочешь потерять связь со своим маленьким войском, а эта работенка как раз напомнит тебе, что это такое – быть на задании.

Чем больше он говорил, тем острее я чувствовал себя обойденным с флангов. И наконец в отчаянии поднял руку.

– Ладно-ладно. Расскажи мне о нем. Кто этот твой приятель?

– Скорее просто знакомый. Ты тоже его знаешь. Помнишь Квигли?

– Квигли? Охотника на демонов, ставшего магом? Того самого Квигли?

Ааз энергично кивнул.

– Того самого. Кажется, у него возникла проблема, с которой он не может справиться сам… что неудивительно. Я думал, ты, возможно, захочешь ему помочь, поскольку поставили его в такое положение именно мы.

Шах и мат.

– Хорошо, Ааз, – согласился я, скорбно поглядев на заваленный незаконченной работой стол. – Дай только мне кое-что поручить Банни, и я тебя тут же догоню.

Рассказ Ааза

Валлет не особенно изменился со времени нашего последнего визита, но, впрочем, эти захолустные измерения редко меняются. Мы путешествовали под личиной, как это вошло в привычку извергов, навещающих измерения, где уже когда-то побывали, а малыш перенял ее у меня. Вопреки общепринятым взглядам, изверги не любят драться все время, но, повторно посетив какое-то измерение, мы обычно бываем вынуждены в конечном итоге драться со всяким, кто узнает нас и считает себя подготовленным к схватке лучше, чем при первой встрече. Это только подтверждает правоту жителей Извра. По нашему мнению, все прочие измерения антиобщественны, и нам лучше всего бить первыми для получения преимущества внезапности, а кроме того, не жалеть усилий для отваживания гостей из иных измерений. Наше измерение и так не из приятных, а что до забредающих сюда посторонних подонков, нам они, понятно, ни к чему.

Конечно, моя принадлежность к извергам не единственная причина, почему многие граждане Валлета мечтают увидеть наши скальпы. Когда мы заезжали сюда в последний раз, то здорово поразвлекались здесь на Большой Игре. Я стар и циничен, но невольно улыбаюсь при мысли о том дельце.

– Как по-твоему, Ааз, сколько времени займет у нас проблема Квигли? – спросил Скив, вторгаясь в мои разбредшиеся мысли.

– Да не знаю, – пожал плечами я. – Лучше пусть он сам растолкует, в чем дело, и тогда мы решим.

Малыш встал как вкопанный и хмуро посмотрел на меня.

– Ты хочешь сказать, что согласился помочь, не зная, на что подряжаешься? Как же ты тогда узнал, что именно мы поставили его в такое положение?

Хоть Скив и показал себя способным учеником, все же бывают времена, когда он просто поражает своей тупостью.

– Чем занимался Квигли, когда мы впервые встретились с ним?

– Охотился на демонов. И что?

– А чем он занимается теперь?

– Когда мы слышали о нем в последний раз, он работал придворным магом Та-Хо.

– А теперь скажи, что, по-твоему, побудило его зарабатывать на жизнь магией вместо размахивания мечом?

– О!

Несколько секунд он выглядел удрученным, но быстренько оправился.

– Я все же думаю, тебе следовало бы выяснить, в чем проблема. Мы уже тут и до сих пор понятия не имеем, сколько она займет времени, а я не могу отрываться от дел на слишком долгий срок. Я и правда очень занят.

– Ну, тогда, – улыбнулся я, – нам следует связаться с ним как можно скорее, а не торчать здесь посреди улицы, мороча друг другу головы пустыми разговорами.

Малыш мелодраматически закатил глаза и снова потопал вперед.

Скив сильно изменился за те годы, что я с ним работал. Когда мы впервые встретились, он был совсем малыш. А теперь он – молодой человек… хоть я и склонен все еще думать о нем как о малыше. От старых привычек трудно избавиться. Он вырос из неуклюжего долговязого мальчугана в юношу, которому требуется бриться… хоть и не так часто, почему он и склонен об этом забывать, пока ему не напомнит Банни. Еще более поразительны его уверенность в себе и выдержка, он определенно обрел свой стиль. Было интересно наблюдать, как развивается мой подопечный в последние несколько лет, по каким направлениям.

Видите ли, наиболее симпатичной отличительной чертой Скива всегда была его забота о людях… неподдельная забота. Об этом свидетельствуют и его чувства к Гаркину, его погибшему учителю, хотя мой коллега никогда особенно не ценил малыша как ученика, и хлопоты, на которые он пошел, чтобы не ранить самолюбие Аякса, когда старый лучник усомнился в своей ценности в бою, – Скив всегда обладал безошибочной способностью увидеть в людях хорошее и действовать соответственно. Именно поэтому я и остался работать с ним… как учить, так и учиться.

Однако теперь положение, похоже, меняется. С тех пор как Скив стал президентом нашей корпорации, он начал больше беспокоиться о бизнесе и меньше о людях. Другие, возможно, и не обратили на это внимания. Банни и Тананда так заняты попытками перещеголять друг друга, что не заметят, даже если через комнату промарширует духовой оркестр, а у Корреша одна забота – развести их по разным углам. Маша и громилы сильны по части слепой верности. Они живо шагнут с утеса следом за Скивом, не задумываясь и не задавая вопросов. И опять же они знают его не так долго, как я, и не так хорошо, как я, и могут просто счесть его теперешнее поведение нормальным. Для меня же перемена очевидна.

Вся эта авантюра с покупкой казино только один пример. Тот прежний Скив настоял бы на том, чтобы Истерий изучил все обстоятельства, прежде чем подписать контракт, или по крайней мере щедро вознаградил его усилия. Вместо этого нас угощают демонстрацией такого умения хватать, что плохо лежит, какому позавидует и матерый девол-торгаш.

Всем известно, что я ничего не имею против извлечения прибыли, особенно значительной, пусть даже и с душком… но ведь это я. Скиву полагалось быть, напротив, гуманистом. Пока я учился у него взаимоотношениям с людьми, он, боюсь, усваивал у меня не те уроки… и, похоже, в этом преуспел.

Так или иначе, но именно потому я и не выбросил письмо Квигли в мусорную корзину, когда оно попало к нам на Базар. Я подумал, оно даст мне возможность побыть какое-то время со Скивом наедине и выяснить, веду ли я себя просто как нервная барышня или тут действительно есть о чем беспокоиться. Тогда я склонялся в сторону последнего.

К счастью, Квигли никуда не переехал. Малышу так не терпелось, что он, боюсь, плюнул бы на все это дело, если бы нам пришлось долго его разыскивать. На наш стук в дверь появился в щелке осторожный глаз, затем дверь слегка приоткрылась.

– О! Я надеялся… то есть я ожидал… Чем могу помочь, господа?

Мы уже видели эту личину «старика» и поэтому нисколько не сомневались, что смотрит на нас действительно Квигли.

– Это мы, Квигли, – живо сказал малыш, прежде чем я успел бросить хотя бы «Привет». – Ты впустишь нас или нам отправляться домой?

– Скив? О, слава небесам. Разумеется… заходите скорее.

Я считал, что Скив немного резок, и раболепие Квигли перед ним совсем не улучшало его манер.

– Извините за такой прием, – сказал маг, проводя нас в дом. – Но я боялся, что это один из кредиторов.

Закрыв дверь, Квигли снял заклинание личины… полагаю, поддержание ее требовало слишком больших усилий. При виде его истинной внешности я был слегка шокирован.

Годы не пощадили нашего старого союзника. На лице его глубоко отпечатались следы напряжения, которых не было, когда мы заскакивали сюда прежде. Само жилище, казалось, стало еще хуже. Стены нуждались в покраске… или по крайней мере в отмывке, а мебель, похоже, ремонтировали, а не заменяли.

– Не жилище, а дыра! – заметил Скив со своим благоприобретенным отсутствием такта. – В самом деле, Квигли, если уж не думаешь о себе, подумай о профессии. Откуда, по-твоему, у людей возьмется уважение к магам, если они увидят, в каких условиях они живут?

– Полегче, партнер, – тихо осадил я его. – Не все же могут владеть казино. Некоторым из нас приходится жить в лесных избушках… и даже спать под деревьями у дороги.

За это я заработал острый взгляд, но тут вмешался Квигли:

– Нет, Скив прав. Могу сказать только одно – я пытался. Почему и угодил в ту передрягу, где сейчас нахожусь. Я превысил свой кредит, стараясь поддерживать приличный вид, и вот теперь мне приходится за это расплачиваться.

– Если это единственная твоя проблема, Квигли, то это здорово и мы управимся с ней вообще без всякого труда. Мы можем устроить тебе быстрый твердый заем и разом покончим с твоими бедами… конечно, под небольшие проценты. Верно, Ааз?

Возможность быстрого решения проблемы улучшила настроение Скива. Я чуть не поддался искушению согласиться с этим, но у меня возникло ощущение, что данная ситуация проста только на первый взгляд.

– Не знаю, Скив, но я бы предпочел, если не возражаешь, послушать еще немного о том, в чем именно заключается проблема.

– Брось, Ааз. Давай просто оплатим его счета и разбежимся. Если поспешим, то сможем вернуться в контору уже к обеду.

Хоть я и пытался быть терпеливым, даже обещал себе быть им, но его тон просто меня достал.

– Слушай, малыш, – сказал я, намеренно называя его так. – Если уж ты так горячо жаждешь вернуться, валяй! Я сам попробую разрешить здесь настоящую проблему, если все же выясню, в чем она заключается, и, может, попытаюсь это сделать, не выбрасывая денег. Идет?

Это был дешевый прием, но Скив сам на него напрашивался. Какую-то минуту я думал, будто он поймает меня на моем предложении и уйдет, но вместо этого он опустился на диван и надулся. Восхитительно. Я повернулся к нему спиной и переключил все внимание на Квигли.

Казалось смешным после всех этих лет брать на себя инициативу в том, что являлось, по существу, «человеческой» ситуацией. Обычно я ведал тактикой… ну, и иной раз деньгами… и предоставлял заниматься людьми Скиву. В том-то и заключалась его часть партнерства – не дать моей жесткой натуре вызвать отчуждение у многих людей, особенно у наших друзей. Однако что поделаешь, теперь такая задача выпала на мою долю, и придется заново к этому привыкать. Черт, если честно, такие дела мне никогда не бывали привычными. По иронии судьбы я должен был поставить себя на место Скива и попытаться угадать, что бы сказал и сделал в такую минуту он.

– Итак, Квигли, – произнес я, пытаясь тепло улыбнуться, – к чему именно сводится проблема?

Он неуютно помялся:

– Ну, это долгая история. Я… я не уверен, откуда лучше начать.

Я вдруг вспомнил, что неизверги склонны нервничать при виде зубов изверга, и сбросил улыбку.

– Почему бы не начать сначала? Как вышло, что у тебя возникли денежные проблемы? Когда мы в последний раз были здесь, ты, кажется, преуспевал.

– Вот тогда все и началось, – вздохнул он, – в последний ваш визит сюда. Помните, как здесь выбирали тогда правительство? С помощью Большой Игры?

Я много лет об этом не думал, но когда он заговорил, события стали восстанавливаться в моей памяти.

– Угу, ежегодная Большая Игра между Та-Хо и Вейгасом определяет, кто получит Приз и станет столицей в следующем году.

Квигли слегка кивнул:

– Верно. Ну а теперь все изменилось. Когда вы, ребята, выиграли и скрылись с Призом, это перевернуло вверх тормашками всю пятисотлетнюю систему. Некоторое время существовала одна фракция, утверждавшая, что раз вы увезли Приз в Поссилтум, то именно там и должна быть в течение года столица. К счастью, победили более мудрые головы.

Было приятно узнать, что некоторые недоразумения разрешились без нашего участия. Я заметил, что, когда Квигли продолжил, Скив невольно заинтересовался.

– И решили они создать новое правительство – Общий Совет. План привели в исполнение при равном представительстве от обоих городов-государств, и впервые за пятьсот лет правительство измерения стабилизировалось.

Судя по его словам, из нашей сумасбродной аферы действительно вышло что-то хорошее. Это заставило меня почувствовать себя удовлетворенным. И все же…

– Не понимаю, Квигли. Какие же возникли осложнения?

Маг криво усмехнулся:

– Подумай, Ааз. С прекращением вражды между двумя городами-государствами не было нужды держать на службе двух магов. Решили, что отлично обойдутся и одним.

– Ого-го-го, – сказал я.

– Правильно, ого-го-го. Сперва они выбрали Машу. Она какое-то время служила магом для обоих городов-государств и, честно говоря, производила на них лучшее впечатление, чем я… особенно после того, как я упустил их демона-заложника, сбежавшего на Большую Игру. Впрочем, когда они отправились сообщить ей об этом, она исчезла. И остался только я.

Я стал размышлять, записалась ли Маша в ученицы к Скиву до или после того, как узнала об организационных переменах и полученном Квигли преимуществе.

– Она работает у нас на Деве, – заметил Скив, вступая наконец в разговор.

– В самом деле? Тогда понятно. После таких успехов вполне естественно перейти в высшую лигу.

– Я все еще не понимаю, как ты погорел в финансовом плане, – сказал я, пытаясь вернуть разговор в прежнее русло.

Квигли скорчил гримасу:

– Дело в моем контракте. Мне пришлось при новом положении дел согласиться на существенное сокращение оплаты. Раньше мое жалованье было достаточным, хотя и не давало повода к особому веселью. А теперь…

Голос его оборвался.

– Что-то не пойму, – снова вмешался Скив. – Ты получаешь меньше денег за службу двум городам-государствам, чем получал, работая на один?

– Я же сказал, все дело в моем контракте. В нем есть пункты, о которых я даже не знал, пока Совет не обрушил их на меня.

– Какие такие пункты? – нахмурился я.

– Ну, что наниматель имеет право устанавливать пределы моей оплаты – это самый важный, какой я помню… «В интересах общины». Мне и указали, что при отсутствии вражды моя нагрузка снизилась, а значит, и оплату следует соответственно снизить. И потом есть пункт «Без уходов»…

– Какой?

– Пункт «Без уходов». Короче, он гласит, что меня могут уволить, но сам я не вправе уйти раньше срока действия контракта. Если уйду, мне придется оплачивать мою замену, то есть субподрядчика, самому… даже если ему будут платить больше, чем платят мне. Вот потому-то я здесь и застрял. Я не могу позволить себе уйти. Если на новом месте я стану вычитать чье-то жалованье из любой заработанной суммы, то мне самому останется даже меньше, чем я получаю сейчас. Не могу же я надеяться, что сумею зарабатывать вдвое больше. С моим послужным списком из этого ничего не выйдет.

Сначала я думал, что Скив собирается предложить ему место в нашей фирме, но он вместо этого застонал и закрыл лицо руками.

– Кви-и-гли! Как ты мог подписать контракт на таких условиях? Черт, как ты можешь подписывать любой контракт, не зная точно, что в нем содержится?

– Честно говоря, я так радовался найденной работе, что и не подумал задавать много вопросов.

– Есть еще одна мелочь, – вставил я. – Когда он приступал к этой игре, он был совсем один. У него не было ни учителя, ни друзей, способных просмотреть его контракты или отговорить от неудачных сделок.

Малыша становилось все трудней удерживать от проявления нетерпимости к ошибкам других. Даже высказанное мной не слишком тонкое предостережение имело лишь частичный успех.

– Он мог бы спросить меня, – пробурчал он. – Я помог бы ему избежать крупных оплошностей.

– Насколько я помню, – снова вмешался я, внимательно изучая потолок, – в то время ты работал придворным магом в Поссилтуме… вообще без всякого письменного соглашения. Вот и давал бы сам себе советы по поводу контракта.

– Ладно-ладно. Я понял, Ааз. Так что ты от меня хочешь, Квигли?

Я отметил это «меня» вместо «нас», но пока оставил без последствий.

– Сейчас уже поздно, но я бы хотел поймать тебя на слове. Хорошо бы ты просмотрел контракт и нашел выход из положения. Мой срок почти истек, но я боюсь, они прибегнут к праву на возобновление контракта, и я застряну здесь еще на три года.

– Не продолжай, дай сам угадаю, – поморщился я. – Право возобновлять или не возобновлять контракт принадлежит им. Твое мнение не имеет значения. Верно?

– Верно. Как ты узнал?

– Удачная догадка. На мой взгляд, это довольно мило сочеталось с пунктом «Без уходов». А я-то думал, рабство запрещено законом…

– В чем, собственно, заключаются теперь твои обязанности, Квигли?

Скив сидел на диване, сохраняя задумчивое молчание, пока не перебил меня своим вопросом.

– Они в общем-то невелики, – признал Квигли. – Ну, что ли, развлекать народ. Мне скоро надо будет уходить. В полдень я должен присутствовать на игре.

– Игре? – переспросил я. – В нее все еще играют?

– О, разумеется. Она здесь по-прежнему главный повод для развлечения и ставок. Только теперь не играют на Приз, вот и все. С тех пор как вы, ребята, обдули местных, игра стала менее эмоциональной, но из-за нее еще сильно горячатся. Я буду развлекать публику после игры. Ничего особенного, всего лишь…

Я взглянул на него, когда он не закончил фразу, и лишь обнаружил бедного мага погруженным в крепкий сон и тихо похрапывающим в кресле. Озадаченный, я перевел взгляд на Скива.

– Сонные чары, – подмигнул он. – Я счел это вполне уместным. Я научился этим чарам при нашем последнем путешествии сюда – после того как этот вот друг применил их на Тананде.

– Разве тебе не хочется узнать побольше о его контракте, который нам предполагается разорвать, или хотя бы взглянуть на него?

– Незачем. Я уже достаточно выслушал для составления чернового плана.

– И план этот…

Его улыбка стала шире.

– Я дам тебе намек.

Черты его лица, казалось, растаяли и сместились… и я увидел перед собой предпочитаемую Квигли для работы личину «старика».

– Нам ведь ни к чему, чтобы на игре присутствовало два Квигли, не так ли? Насколько я понимаю, самый лучший способ избавить его от контракта – это занять сегодня в полдень его место.

Мне не понравилось, как это прозвучало.

– Ты хочешь добиться его увольнения? А не крутовато ли? Я имею в виду, как это отразится на его репутации?

– Слушай, Ааз, – зарычал он. – Я как раз и хотел провернуть самое легкое – помочь ему откупиться от неприятностей. Помнишь? Это как раз ты сказал, что должен быть другой выход. Ну, я и нашел другой выход. Ты поймешь это сейчас или растолковать тебе суть потом, когда все закончится?

Как ни смотри, стадион выглядел впечатляюще. Конечно, когда соберешь почти сто тысяч человек, дружно вопящих и требующих крови, это всегда выглядит так. Я лишь радовался, что на этот раз они требовали не нашей крови.

Хотя и был один неприятный момент. Квигли-Скива как должностное лицо города-государства пускали бесплатно, тогда как мне в личине «заурядного малого» пришлось для входа за ограду добывать билет. Все бы ничего, за исключением того, что мы разделились. В последний момент до меня вдруг дошло, что если Скив немного разойдется или забредет за пределы радиуса, то моя личина исчезнет, открыв мое истинное лицо. А так как меня здесь помнят как члена команды, победившей местных и слинявшей с их любимым Призом, то идея быть внезапно разоблаченным среди тысяч разгоряченных болельщиков Игры вовсе не показалась мне забавной. К счастью, мне не пришлось этого испытать. Скив подождал, пока меня пропустят, и дальше мы проталкивались вместе. Этот инцидент заставил меня призадуматься и осознать, как сильно я, лишенный своих способностей, стал зависеть от умения малыша.

Квигли-Скива явно хорошо знали, и когда мы вышли на стадион, многие болельщики его окликали. Однако приветствия эти не показались мне хвалебными.

– Квигли! Как дела, старый пень?

– Эй, Квигли! Ты снова собираешься показать тот же фокус?

– Да уж! Может, на этот раз он у тебя и получится.

Каждый из этих насмешливых выкриков сопровождался, конечно же, ослиным гоготом, какой может удаться только болельщикам, ударившимся в запой еще сутки назад, и все это ради своей роли в игре. Может, Квигли и привык к такому обращению, но с Великим Скивом давно уже никто не говорил в подобном тоне, и я заметил, как в глазах у него появился опасный блеск, не предвещавший ничего хорошего тому, на ком он решит наконец сфокусировать демонстрацию своей силы.

Сама игра оказалась довольно увлекательной. Куда забавней следить за ней, когда не тебе вышибают мозги на поле. Я обнаружил, что сам иной раз одобрительно ору при виде выдающейся игры и свищу при редких вмешательствах должностных лиц вместе с обезумевшей толпой.

Квигли-Скив тем временем сохранял зловещее молчание. После полудня его вид стал просто пугающим. Я знал своего партнера достаточно хорошо и догадывался, что он что-то замышляет. А вот чего я не знал, так это «что именно» и «когда». Наконец, когда стал уже вырисовываться финал игры, я не смог больше сдерживаться.

– Скажи-ка, э, Скив, – я нагнулся поближе к нему, чтобы он расслышал меня сквозь гам толпы, – ты уже разработал свой план?

Он кивнул, не отрывая глаз от поля.

– Ты не против рассказать о нем мне?

– Ну, ты помнишь, как я добился увольнения из Поссилтума? – Он огляделся посмотреть, не подслушивает ли кто.

– Да. Ты обругал короля. И?

– И не вижу никаких причин, почему бы тот же прием не сработал и здесь. Не думаю, чтобы должностные лица города-государства были менее напыщенными и самодовольными, чем монарх обанкротившегося королевства.

Это имело смысл. Приятно видеть, что малыш не полностью утратил свою способность разбираться в людях.

– Так из-за чего же ты думаешь поднять бучу? Из-за обращения с Квигли?

Он покачал головой.

– Не соответствует характеру, – возразил он. – Квигли не из тех, кто подымает шум из-за себя. Нет, драка, что я замыслил, начнется по более серьезному поводу.

– Драка? Какая драка?

– Та, что вот-вот начнется на поле, – усмехнулся Квигли-Скив. – Насколько я понимаю, эти две команды свыше пятисот лет соперничали между собой, и я не могу поверить, будто все их старые счеты забылись просто из-за смены правительства.

– Не знаю, партнер. Пока игра велась весьма корректно. К тому же она и без того грубый контактный спорт. С чего тут начаться драке?

– Большинство контактов происходят вокруг мяча… куба, или как там его называют. Так никогда и не усвоил. После столь долгой игры все игроки на взводе и не слишком ясно мыслят – как-никак полдня стукались головами. А теперь смотри внимательнее.

Он нагнулся вперед, пряча свои руки, и, вытянув один палец, нацелил его на поле.

Там бегали два особенно здоровенных игрока, весь день заметно пытавшихся вцепиться друг другу в глотки к восторгу толпы. В тот момент они медленно трусили бок о бок вдоль края главной схватки на поле, следя, не выпрыгнет ли из свалки мяч-куб. Внезапно рука одного из них нанесла сопернику резкий и злонамеренный удар слева по лицу, сбив с головы шлем и заставив беднягу растянуться на траве. Этот ход был настолько неожиданным и ненужным, что ошеломленная толпа замолкла и застыла. Даже ударивший игрок выглядел удивленным… что, несомненно, было правдой. Ничто не заставляет двигаться конечности так непредсказуемо, как небольшая плотно сфокусированная левитация, если только конечности эти не напряжены и не готовы к противодействию.

Не озадачен был этой выходкой только поверженный игрок. Я бы сказал, твердокаменность действительных участников игры, в отличие от их потерявших форму болельщиков – это качество, которое характеризует не только их физическое состояние, но и чувство юмора. Сбитый игрок одним прыжком вскочил на ноги и бросился на своего предполагаемого агрессора. А тот хоть и не знал, что за магия направляла его руку, но зато отлично знал, что делать, когда тебя бьют, и в самом скором времени двое соперников самозабвенно отдались мордобою.

Это могло бы сработать, но команды относились всерьез к наконец-то заключенному перемирию. Под гневные крики трибун и свист судьи они навалились на членов своих команд и растащили их в стороны.

– Жалко, Скив, – с досадой заметил я. – Я думал, ты их достал.

Не услышав ответа, я взглянул на него. Слегка теперь наморщив лоб, он по-прежнему работал.

Товарищи по команде отпустили игрока, подвергшегося нападению. Тот, хоть и был еще взбешен, уже взял себя в руки, когда нагнулся поднять шлем. Однако при его прикосновении шлем понесся, рассекая воздух, словно пушечное ядро, и врезался в члена команды соперников, нанесшего первый удар. Ну, шлемы в этой игре снабжаются рогами или шипами, и этот не являлся исключением. Пораженный игрок рухнул, как марионетка с обрезанными ниточками, образовав при этом заметную лужу крови.

Это решило дело.

При виде нового нападения на своего товарища, да еще в тот момент, когда мяч не в игре, вся команда упавшего игрока взбеленилась и бросилась к оставшемуся без шлема нападавшему… чьи товарищи, в свою очередь, ринулись защищать его.

Обе скамейки запасных опустели, и в драку на поле включились остальные игроки. Прежде чем они успели набрать скорость, обе группы запасных попали за светящиеся голубые клетки магических экранов. О таком их применении я, признаться, никогда и не думал. Вместо свежих команд со скамеек запасных Квигли-Скив вышел на поле сам.

Я сразу не заметил, что он покинул место рядом со мной, пока не увидел его уже перемахнувшим через невысокий барьер, отделявший зрителей от игрового поля. Прыжок этот выглядел чересчур бойким для носимой им личины «старика», но никто, похоже, этого не заметил.

Смотреть, как работает малыш, было настоящим удовольствием… особенно учитывая, что большинству этих фокусов научил его я. Мне пришлось признать – за минувшие годы он весьма в этом поднаторел.

– ПРЕКРАТИТЬ! ХВАТИТ! – проревел он. – ПРЕКРАТИТЕ, Я СКАЗАЛ!!!

Все еще крича, он внедрился в толпу игроков на поле, сцепившихся в смертельной схватке. Тех, кто стоял, он свалил на месте одним жестом… жестом, понятым мной как простые сонные чары. Других он легко разделил, умело применяя свои способности к левитации. Двух вцепившихся друг в друга игроков он не только разделил, но и подержал футах в двадцати над землей. Драка прекратилась так же быстро, как и началась, и очень ловко к тому же.

Как и можно было предсказать, не успела еще улечься пыль, как на поле ворвался отряд чиновного вида людей и направился прямиком к Квигли-Скиву. Хотя я, может, и утратил свои способности, но со слухом у меня все в порядке, и в отличие от окружавших меня на трибунах болельщиков я без труда расслышал последовавший обмен репликами.

– Квигли, ты… Как ты смеешь так вот вмешиваться в игру?

– Игру? – холодно переспросил Квигли-Скив, складывая руки на груди. – Это не игра, а драка… Хотя я понимаю, как легко вы могли впасть в заблуждение.

– Ты не имеешь никакого права… Поставь их на землю!

Эта последняя реплика сопровождалась жестом в сторону подвешенных в воздухе игроков. Скив пальцем не шевельнул, но двое игроков внезапно упали на траву с костедробильным стуком, извлекшим из толпы точно такое же «о-о-о-о-о», какое получаешь при хорошем ударе в настоящей игре.

– Что же касается моих прав, – не оглядываясь произнес нараспев Квигли-Скив, – то по контракту я обязан применять свои магические способности для поддержания спокойствия в Вейгасе и Та-Хо. Как я понимаю, это включает и прекращение всевозможных драк, коих я оказываюсь свидетелем… что я только что и сделал. И потому объявляю игру оконченной. Текущий счет становится окончательным.

И с этими словами клетки-экраны начали мигрировать к двум противоположным туннелям, загоняя в них игроков. Незачем и говорить, толпа этого не одобрила.

– Ты… ты не можешь этого сделать! – завопил какой-то крупный чин, перекрикивая нарастающий свист трибун. – Самая волнующая игра в последние несколько минут!

В ответ Квигли-Скив просто левитировал лежавших на поле игроков в туннели следом за товарищами.

– Я уже это сделал, – заявил он. – И более того, я намерен делать это при каждой очередной встрече этой варварской игры, когда положение станет неуправляемым. Мой контракт скоро подлежит возобновлению, и я понял, что немного подзапустил свои обязанности. И вот решил напомнить вам, кого именно вы держите на жалованье. Если вам это не нравится, можете меня уволить.

Я улыбнулся и оценивающе покачал головой. Надо отдать должное Малышу. Если наезд на любимое времяпрепровождение этого измерения не приведет к увольнению Квигли, то уж и не знаю, что тут еще можно придумать.

– Ты закрыл игру?

Это Квигли выражал свою оценку предпринятому Скивом.

Мы вернулись к нему домой, сбросив личины, и привели мага в чувство. Оказалось, на такую нашу помощь он явно не рассчитывал.

– Это был самый верный способ освободить тебя от контракта, – пожал плечами Скив. – Местные, похоже, сильно привязаны к этой игре.

– Привязаны к… я погиб! – со стоном воскликнул маг. – Меня не просто уволят, меня казнят!

Малыш остался невозмутим.

– Не беспокойся, – посоветовал он. – Ты всегда можешь скрыться с помощью заклинания личины, или, если тебе будет от этого легче, мы проводим тебя к…

Раздался стук в дверь.

– Так. Если я не ошибаюсь в своих догадках, это, должно быть, Совет пожаловал. Открой дверь, Квигли.

Маг поколебался, огляделся вокруг, словно ища способ сбежать. Наконец вздохнул и поплелся к двери.

– Кстати о личинах, Скив… – намекнул я.

– О, верно. Извини, Ааз.

Рассеянным взмахом руки он снова придал нам личины, на этот раз те, под какими мы прибыли сюда первоначально.

– О! Господин маг. Можно войти? Мы должны обсудить определенные… О! Я и не знал, что у вас гости.

Это и впрямь явился Совет. Точно по расписанию. Я украдкой подмигнул Скиву, и он поощрительно кивнул.

– Это… мои друзья, – запинаясь, произнес Квигли, словно сам не совсем верил этому. – По какому поводу вы хотели меня видеть?

Несколько пар беспокойных глаз заметались от Квигли к нам.

– Мы… гм… надеялись поговорить с вами наедине.

– Мы подождем на улице, Квигли, – сказал, поднимаясь, Скив. – Если понадобимся – только крикни.

– Ну вот и все, – вздохнул я после того, как дверь за нами закрылась. – Интересно, чем собирается заняться Квигли после этого?

Скив небрежно прислонился к стене.

– На мой взгляд, это уже его проблема, – отозвался он. – В конце концов, он же сам просил нас освободить его от контракта. Думаю, он что-нибудь себе присмотрел.

– А если нет? Квигли никогда не отличался предусмотрительностью. Имея в послужном списке прекращение контракта, ему будет нелегко найти работу.

– Я уже сказал, это его проблема, – пожал плечами Скив. – Он всегда может…

Дверь открылась, и Совет молча и строем вышел на улицу. Квигли подождал, пока они удалились, а затем лихорадочно замахал нам, приглашая в дом.

– Ни за что не угадаете, что произошло, – взволнованно сказал он.

– Тебя уволили, верно? – ответил Скив. – Брось, Квигли, встряхнись. Вспомни, это же мы все устроили.

– Нет, меня не уволили. Как только у них прошла злость, они подумали о том, какое впечатление произвела на всех устроенная мною демонстрация магии, и возобновили контракт.

Я обнаружил, что гляжу на Скива, а тот, в свою очередь, глядит на меня. Так мы и стояли в этой позе несколько секунд. Наконец Скив испустил вздох.

– Ну, – решил он, – тогда нам просто придется придумать еще что-нибудь. Не беспокойся, Квигли. Я еще не видел ни одного контракта, который нельзя было разорвать.

– Э-э-э… м-м-м… я бы предпочел, чтобы вы этого не делали.

Это слегка меня потрясло.

– Извини, Квигли. Мне подумалось, будто ты сказал…

– Совершенно верно. Понимаешь, ты произвел на Совет очень глубокое впечатление, и они повысили мне жалованье… существенно повысили. Думается, я нигде не смогу найти лучшей работы, тем более если меня попросят продемонстрировать свое умение. Однако в контракте сделаны некоторые изменения, и мне бы хотелось, чтобы вы просмотрели его и объяснили, что меня может ожидать.

– Сожалею, Скив, – сказал я, когда мы поплелись прочь. – Такая работа, и все коту под хвост.

Мы закончили наконец разбираться с контрактом Квигли и искали местечко потише, где можно незаметно отправиться обратно на Деву.

– В общем-то нет. Мы разрешили для Квигли его проблему, а этот новый контракт определенно лучше по сравнению с прежним.

Я имел в виду, что он проделал уйму работы без оплаты, но решил не вдаваться в подробности.

– Ты вообще-то удивил меня, – признался я. – Я почему-то ожидал, что ты рассчитывал завербовать Квигли в нашу команду, когда он освободится от контракта.

Малыш ответил резким лающим смехом:

– Снова выбрасывать деньги на ветер? Не беспокойся, Ааз. Я не настолько сумасшедший. Может, я и готов был одолжить ему какую-то сумму, но нанимать его? Такого бездельника-неумейку? Я управляю корпорацией М.И.Ф., это почти военный корабль, и порядок у нас соответствующий, и нет места для пустого балласта… даже для старых друзей. Кстати о фирме. Интересно, есть ли какие-нибудь известия о…

Он болтал дальше о возвращении к своей работе. Но я слушал не слишком внимательно. Вместо этого я мысленно повторял кое-что из сказанного им.

«…Бездельника-неумейку… нет места для пустого балласта… даже для старых друзей…»

Немного резковато, наверно, но определенно пища для размышлений.

Глава пятая

На собственном опыте мне пришлось убедиться, насколько легче прикупить себе что-нибудь, чем попытаться потом от этого избавиться. Я говорю не о мелких повседневных покупках, а о чем-то крупном… вроде, скажем, отеля-казино. Конечно, покупку его упростило то, что строитель… как там его звали? Не важно… он тогда впал в отчаяние. Однако продать его оказалось делом совсем иного свойства.

Откинувшись на спинку кресла, я уставился на море бумаг у меня на столе, пытаясь мысленно рассортировать различные предложения, сталкивающиеся у меня в голове без всякой системы. Я заметил, что после полуночи это происходит все чаще и чаще. Пробормотав проклятие, я зарылся в свои заметки.

– Работаем сверхурочно, Скив?

– Что? – Я поднял взгляд. – Привет, Банни. Что ты здесь делаешь в такой час?

– Я могла бы сказать, что беспокоюсь о тебе, и это действительно так, но, по правде говоря, я даже не знала, что ты все еще здесь, пока не увидела в щелку свет и не сунула сюда нос. Нет, я просто зашла взять кое-что из своего стола. А теперь все же скажи, что ты здесь делаешь?

Отвечая, я чуть потянулся, благодарный за перерыв:

– Просто пытаюсь упорядочить свои мысли по продаже «Веселого дома». Мне придется определиться с собственным мнением на этот счет к ежемесячному заседанию нашего правления.

Она обошла стол и встала у меня за спиной, массируя мне узлы мускулов на плечах. Чудесное ощущение.

– Не понимаю, зачем тебе вообще выносить вопрос на правление, – сказала она. – Решил бы все сам. Ты ведь не нуждался в одобрении других, когда затеял эту продажу?

Что-то в сказанном ею звучало резковато, но я слишком сильно наслаждался массажем, чтобы сконцентрировать на этом внимание.

– Я не продажу сам затеял, а обсуждение предложений по этому поводу. Окончательное решение продавать или не продавать и какое из предложений принять, если вообще принимать какое-то, будет вынесено правлением.

– Тогда пусть оно и решает, ты-то зачем себя изводишь?

Я уже знал, что она скажет дальше. Заведет старую песню «Ты слишком много работаешь». Я слышал ее от всех довольно часто, сам бы запросто спел ее по памяти.

– Потому что я действительно хочу протолкнуть разумное предложение. – Я отстранился от нее. – Хочу выслушать все возражения и быть уверенным, что мои доводы понятны.

Банни обошла стол и, поколебавшись, плюхнулась в кресло.

– Отлично, тогда прорепетируй. Скажи мне, если ты, как говоришь, не против предварительного обсуждения, почему ты так жаждешь продать «Веселый дом»?

Я встал и принялся расхаживать по кабинету, теребя нижнюю губу и приводя в порядок свои мысли.

– Официально я считаю это необходимым по двум причинам. Во-первых, новизна заведения очень скоро должна спасть, и когда это произойдет, спадут и толпы… а следовательно, и доходы. Продать его станет труднее, чем сейчас, когда это место еще такое бойкое. Во-вторых, успех нашего заведения обязательно породит кучу подражателей. Судя по всему, что я слышал на одном из «деловых обедов», уже есть несколько планов построить или переделать близлежащие отели в казино. Это, само собой, расширит рынок услуг и собьет нам цену, если мы вовремя не примем меры.

Банни внимательно слушала. Когда я закончил, она кивнула.

– А неофициально?

– Прости?

– Ты сказал, «официально, и т. д., и т. п.». Это подразумевает, что есть еще причины, тобой не упомянутые.

Вот тут-то я и понял, насколько устал. Подобная оговорка может дорого обойтись в неподходящем обществе. И все же Банни была моей доверенной секретаршей. Если уж даже ей я не могу довериться, то плохи мои дела.

– Неофициально я делаю это ради Ааза.

– Ааза?

– Совершенно верно. Помнишь его? Моего старого партнера? Ну, когда мы оказывали ту маленькую услугу Квигли, он все подкалывал меня из-за «Веселого дома» – я слышал постоянный поток подковырок по поводу то «я выбрасываю деньги на ветер», то «незачем нам лезть не в свое дело» и много чего еще в том же роде. Не знаю почему, но это казино ему как кость в горле, и если его это обрадует, я избавлюсь от данного заведения без всяких сожалений. Оно не так уж много для меня значит.

Банни выгнула бровь.

– Значит, ты продаешь казино, чтобы обрадовать твоего старого партнера?

– Это самая веская причина, какая приходит мне на ум, – пожал плечами я. – После смерти Гаркина, Банни, он был для меня в одном лице и отцом, и учителем, и тренером, и наставником. Я потерял счет тому, сколько раз он меня спасал, становясь между мной и тем, что мне угрожало. Я ему стольким обязан, что такую малость, как устранить то, что ему досаждает, я проверну не моргнув глазом.

– Ты мог бы подбросить ему задание-другое, – поджала губы Банни. – Возможно, будь он чуть больше занят, у него бы не нашлось времени на мрачные раздумья и поиск изъянов в том, что ты делаешь без его участия.

Я на какую-то секунду задумался, прежде чем засмеяться.

– Ааз выше мелкой ревности, – сказал я, желая убедить в этом скорее себя самого. – Кроме того, я пытаюсь найти ему задание. Просто все дело в том, что извращенцы… то есть изверги… не славятся своей дипломатичностью в обращении с клиентами.

Не желая дальше углубляться в эту тему, я собрал стопку предложений.

– А теперь мне придется еще пару раз просмотреть эти предложения, чтобы как следует в них разобраться.

– Так в чем проблема? Просто выбери самое лучшее и остановись на нем.

Я с горечью поморщился:

– Это не так легко. Они настолько разные, что их сопоставлять все равно что сравнивать яблоки с апельсинами. Один предлагает постоянный процент с прибыли… другой дает высокую покупную цену, но хочет платить в рассрочку… есть целая куча заявок на включение в оплату стоимости отеля акций других предприятий… и не так-то легко решить, какое из предложений действительно самое лучшее.

– Возможно, я сумею помочь, – предложила Банни, протягивая руку к бумагам. – У меня довольно большой опыт по части анализа предложений.

Я опередил ее, положив руку на пачку документов.

– Спасибо за заботу, Банни, но я предпочел бы сделать это сам. Если я намерен оставаться президентом, мне надо больше полагаться на себя, а не на других. Единственный способ научиться справляться самому – это не попадать в зависимость от своего штата сотрудников.

Она медленно убрала руку, ее глаза всматривались в мои, словно она была не уверена, что узнаёт меня. Я сообразил, что она расстроилась, но, перебрав еще раз сказанное мною, не смог найти в своей позиции ничего неверного. Слишком устав, чтобы разбираться с этим именно теперь, я решил сменить тему.

– Раз уж ты здесь, не могла бы ты мне вкратце напомнить, что у нас завтра на повестке дня? Я бы подготовил все, что от меня зависит.

Что бы ни беспокоило ее, все мигом исчезло, едва она вновь стала образцовой секретаршей.

– Единственное срочное дело – выделение группы на сторожевую работу. У клиента ценный груз, и нам нужно стеречь его завтра ночью.

– Сторожить? – нахмурился я. – А разве это не низковато для нашей конторы?

– Я тоже так думала, – сладко улыбнулась она. – Но ты, очевидно, думал иначе, когда подрядил нас на это две недели назад. Услуга одному из твоих партнеров по «деловым обедам». Помнишь?

– Верно. Ну, я думаю, мы можем бросить на это Глипа. Отправь его туда… и вели Нунцио не спускать с него глаз.

– Ладно.

Она направилась было к выходу, но задержалась в дверях.

– Так что насчет Ааза?

Я уже снова начал погружаться в предложения, и мне пришлось с усилием вернуть свое внимание к разговору.

– А что насчет него?

– Ничего. Забудь про мой вопрос.

Да, вне всякого сомнения, с сотрудниками моими определенно происходит что-то странное. Покачав головой, я снова обратился к предложениям.

Рассказ Глипа

Когда в разговоре с коллегами из драконьего общества возникает тема домашних любимцев, неизбежно завязывается спор об относительных достоинствах и недостатках людей в качестве оных. Во время таких сборищ я традиционно сохранял почтительное молчание, так как был самым юным из присутствующих и, следовательно, обязанным учиться у старших. Из этого, однако, не следует, будто у меня нет своего мнения по данному вопросу. У меня есть на этот счет множество всяких теорий, и именно по этой причине я ухватился за шанс испытать их на молодом, но дерзком объекте, каким был Скив, когда я впервые с ним столкнулся. Дальше я расскажу… или нет, не буду забегать вперед. Все должно быть по порядку. Я – существо организованное. И между прочим, известное вам по ранее описанным приключениям. Вот, скажем…

– Глип! Поди-ка сюда, парень.

А это Нунцио. Он неорганизованный и невоспитанный. И следовательно, как это часто бывает, когда имеешь дело со Скивом и довольно сомнительной его компанией, я предпочел не обращать на него внимания. Но все же это затрагивает очень интересный вопрос, и мне, вероятно, есть смысл кое-что здесь прояснить, прежде чем продолжать рассказ.

Так вот, для этой сомнительной компании (и для читателей первых книг) я просто Глип. Собственно, так меня сейчас и окликнули. Довольно грубо, должен заметить. Ради удобства я буду продолжать называться для вас этим именем, избавив себя от тяжкой задачи объяснять вам, как произносится мое настоящее имя. Прежде всего вряд ли кому из вас удастся физически воспроизвести необходимые звуки, и никакого моего терпения не хватит, чтобы втолковать что-либо представителям рода людского. К тому же у драконов в обычае называться кличками для таких вот межвидовых эскапад. Это спасает от смущения, когда человеческие хроникеры искажают факты при записях происшествий… и делают это неизменно.

Пусть тех, кто знаком с моим прославленным словарем из одного слова, не удивляет мой связный слог. Причина тому как проста, так и логична. Во-первых, для дракона я все еще очень молод, а голосовые связки у нас полностью развиваются к зрелому возрасту. Разумеется, я вполне могу разговаривать и общаться с представителями моего вида, но для пространного разговора с людьми на их наречии я буду готов лет этак через двести, когда мой голос научится произносить особую комбинацию человеческих звуков и тонов.

Что же касается моего умственного развития, то надо учесть огромную разницу в продолжительности жизни. Человек, проживший сто лет, считается исключительным, в то время как даже тысячелетние драконы не считаются старыми среди друзей и родственников. Перечислять все вытекающие отсюда наши особенности слишком долго, но важно только одно – хотя для дракона я, возможно, и молод, но вполне могу считаться самым старшим среди тех, кто присоединился к Скиву. Конечно, людям далеко до моей породистости и воспитанности, и поэтому они, как правило, не склонны внимать более старым и умудренным опытом представителям своей среды, не говоря уже о том, чтобы чему-нибудь у них учиться.

– Эй, Глип! Ты слышишь меня? Сюда, парень.

Я устроил целый спектакль из покусывания своей ноги, словно та зачесалась. Люди обычно не способны воспринимать тонкости общения и не в состоянии даже определить, когда их преднамеренно игнорируют, не говоря уже о том, чтобы сделать соответствующие выводы. Я это понял и изобрел технику наглядной демонстрации своей занятости, специально для случаев особенно грубого или неуважительного к себе обращения. Это частенько действует успокаивающе и на людей, и на мою нервную систему. Пока эта техника срабатывает в двадцати процентах случаев, что значительно превышает показатели успеха любой другой моей тактики. К несчастью, данный конкретный случай не входил в эти двадцать процентов.

– Я с тобой говорю, Глип. Ты намерен идти, куда я тебе велю, или нет?

Я-то скорее всего когда-нибудь научусь говорить на языках иных видов, а вот в том, что Нунцио или Гвидо овладеют своей родной речью хоть через сколько времени, я сильно сомневаюсь. Это почему-то напоминает мне давний рассказ одной из моих теток о том, как она встретила в далекой стране человека и спросила его, не уроженец ли он данной местности. «Я не уроженец! – ответил он. – Я здешний!» И тетке в ответ на такой пассаж ничего не оставалось, как только съесть его. Я бы поступил точно так же.

Нунцио все еще разорялся своим писклявым, мальчишеским голосом, который так удивляет, когда впервые его слышишь. Только теперь он обошел меня кругом и пытался подтолкнуть в указанном им направлении. Хотя для человека он впечатляюще силен, я значительно превосхожу его в весе, чтобы быть уверенным в том, что он не сможет меня сдвинуть, пока я сам не решу откликнуться на его обращение. И все же его ужимки раздражали, и я размышлял, не поучить ли его манерам, хлестнув по нему легонечко хвостом. Но решил, конечно, этого не делать. Даже самые сильные люди опасно хрупки и уязвимы, а я не желал расстроить Скива, лишив его одного из товарищей по играм. Подобная травма может отбросить воспитание моего домашнего любимца на много лет назад.

Тут я вдруг заметил, что дыхание Нунцио становится затрудненным. Поскольку он уже продемонстрировал свою эмоциональную нестойкость, я забеспокоился, что у него может случиться сердечный приступ, прежде чем он от меня отвяжется. Мне его кончина, понятно, была ни к чему, и я решил ему подыграть.

Задержавшись на столько, сколько требовалось для ленивого зевка, я поднялся и легко проследовал в указанном направлении… сперва чуть скользнув вбок так, чтобы он упал ничком, когда наляжет на меня в следующий раз всем своим весом. Я рассудил, что если он недостаточно крепок даже для того, чтобы пережить простое падение, то мой домашний любимец прекрасно обойдется без его общества.

К счастью или к несчастью, но он быстро поднялся на ноги и зашагал в ногу со мной, когда я наконец пошел.

– Я хочу, чтобы ты ознакомился с грузом, который мы должны защищать, – сказал он, все еще тяжело дыша, – а потом немного побродил вокруг и изучил обстановку.

Это его задание показалось мне невероятно глупым. Груз и обстановку я оценил в первые же минуты нашего прибытия и полагал, что Нунцио сделал то же самое. Изучать-то было, в общем, нечего.

Склад представлял собой обычную большую комнату… четыре стены и потолок с балками, откуда несколько ламп освещали помещение неровным светом, оставляя повсюду крупные пятна теней. В одной стене находилась маленькая дверь, а в другой – большая, ведущая, надо полагать, к грузовому причалу. За исключением сваленного в центре помещения груза склад пустовал.

Сам груз состоял из пары дюжин ящиков, поставленных на деревянный поддон. Судя по тому, что смог разобрать мой нос, ящики были заполнены бумагой и чернилами. Почему какую-то бумагу и чернила требовалось охранять, я не знал и знать не хотел. Драконам бумага ни к чему… особенно бумажные деньги. Воспламенимая валюта – не подарок нормальному обществу. И все же кто-то видел в грузе какую-то ценность. Во всяком случае, тот, кто заказал наши услуги, да и определенно тот субъект, одетый с головы до ног в черное и ползающий по балкам.

Все это стало для меня очевидным, как только мы вошли в склад. Поэтому незачем было заниматься надуманной работой по дополнительной проверке. Однако Нунцио непреклонно и твердо решил заставить меня снова выяснять и так уже мне известное. Даже делая скидку на несовершенство человеческих чувств зрения, слуха, вкуса, осязания и обоняния по сравнению с драконьими, я тем не менее поразился тому, как мало он сам мог заметить. Наверно, если б он поменьше фокусировал свое внимание на мне и побольше на происходящем вокруг, у него получилось бы лучше. А так он был просто безнадежен. Если Скив надеялся, что Нунцио чему-то у меня научится – а это представлялось мне единственной причиной для подключения его к этому заданию, – то мой любимец будет сильно разочарован. Не представляю, почему я проявлял к нему такую терпимость? Может, потому, что он упорнее большинства людей старался, пусть грубо и невежественно, положительно взаимодействовать с драконами?

Кто бы там ни полз по балкам, он теперь приближался. Для человека он, может, и крался, но мое ухо прослеживало его передвижения с такой же легкостью, как если бы он бухал на ходу кастрюлями. Я ощущал его присутствие еще за два шага до двери, но был не уверен в его намерениях и потому решил быть терпеливым и разобраться, кто он – просто невинный зевака или злоумышленник. Его попытки подкрасться к цели склоняли меня к последнему предположению, несмотря на очевидную его некомпетентность в затеянном.

Пытаясь помочь Нунцио разобраться в ситуации, я повернул голову и показал носом на подкрадывающегося.

– Повнимательней, Глип! – крикнул мой идиот-подопечный, поворачивая мою морду обратно к ящикам. – Нам положено охранять именно это. Понятно?

Понял я только то, что люди либо усваивают все еще медленней, чем считают наиболее критически настроенные в этом отношении драконы, либо у этого конкретного их представителя повреждение мозга, что тоже возможно. Повращав глазами, я снова проверил подкрадывающегося.

Он находился теперь почти над нами, широко расставив ноги на двух балках для устойчивости. С тщательной неторопливостью он вынул из рукава какой-то предмет, поднес его ко рту и нацелил на нас.

Всякий дракон еще в раннем возрасте проходит через серию уроков по изучению человеческого оружия. Это может показаться странным для в общем-то миролюбивого народа, но мы считаем это делом выживания… таким же, как простейшие человеческие наставления детенышам вроде «пчелы жалят» или «огонь жжет». Как бы там ни было, но я столь же сведущ в человеческом оружии, как и любой человек, и куда более, чем любой, не связанный с военным делом или иным беспокойным промыслом. Поэтому без всякого труда я узнал в направленном на нас инструменте духовое ружье.

Вдобавок к прекрасному чутью драконы обладают броней, дающей куда большую защиту, чем человеческая кожа. Поэтому я особенно не волновался за свое благополучие, чего бы там ни вылетело из дула духового ружья. Однако, пришло мне в голову, того же нельзя сказать о Нунцио, а ведь я еще не решил, стоит ли душевный покой моего домашнего любимца и его товарищей таких хлопот.

Вырвав голову из рук Нунцио, я быстро прицелился и выпустил вспышку пламени шестой степени. О да. В распоряжении у драконов есть разные степени пламени от «слегка поджарь» до «сделай дырку в камне». Помните об этом, когда вздумаете спорить с драконом.

Через несколько секунд после угасания моей пиротехники на нас посыпался короткий дождь из черного порошка.

– Черт побери, Глип! – выругался Нунцио, стряхивая с одежды порошок. – Не делай больше этого, слышишь? Ты мог бы натворить кучу бед… и посмотри на мою одежду! Нехороший дракон!

Я достаточно долго пробыл с людьми, чтобы рассчитывать на благодарность, но все же обидно было слышать, как меня бранит тот, кого я только что спас. Со всем достоинством, какое я мог собрать, а значит немалым, я отвернулся и сел к нему спиной.

– ГЛИП! ВСТАНЬ, ПАРЕНЬ! ХОРОШИЙ ДРАКОН! ХОРОШИЙ!

Вот так-то лучше. Я снова повернулся к нему и увидел его скачущим на одной ноге и державшимся за другую. Не испытывая дефицита интеллекта, я сумел сообразить, что переусердствовал с демонстрацией своей обиды, сев на его нижние конечности. Заверяю вас, сделал я это ненамеренно, просто человеческие ступни довольно малы, а мое превосходное чувство осязания не простирается на мою заднюю часть, но задним числом (каламбур ненамеренный) мне пришло в голову, что это пошло ему на пользу.

– Слушай, ты просто сиди там, а я буду сидеть здесь, и мы отлично поладим. Идет?

Он прохромал к одному из ящиков и сел, попеременно потирая ступню и стряхивая с одежды порошок.

Порошок этот был, конечно же, останками покойного ползуна-злоумышленника. У пламени шестой степени есть тенденция производить на людей именно такой эффект, вот потому-то я им и воспользовался. Должен здесь заметить, что погребальные правила людей всегда вызывали у меня любопытство и даже озадачивали – я, например, не знал, что они допускают стряхивание останков кремированного на пол или удаление их в прачечной. И все же, учитывая, как трудно мне передать Нунцио простое «смотри», я решил даже не пытаться объяснить ему, что он в данный момент делает.

Если мое отношение к убийству человека кажется немного циничным, то вспомните, что люди для драконов – вид неполноценный. Вы не вздрагиваете, убивая блоху на вашей собаке или кошке, и вам безразлично, что подумают о вашей жестокости уцелевшие блохи, а я без всяких колебаний устраняю досаждающего человека, способного расстроить своими действиями моего подопечного. По крайней мере мы, драконы, убивая, ограничиваемся в основном отдельными индивидами в противовес массовому истреблению видов, которое воспринимается людьми как часть их повседневной жизни.

– Знаешь, Глип, – сказал Нунцио, осторожно глядя на меня, – после того как побудешь немного в твоем обществе, даже хвастовство Гвидо покажется ласкающим слух… но не говори ему, что я это сказал.

– Глип?

Это последнее вырвалось невольно. Как вы, возможно, заметили, я несколько стесняюсь своего скромного словаря в одно человеческое слово и стараюсь поменьше на него полагаться. Однако мысль, будто я скажу что бы то ни было Гвидо, поразила меня до предела.

– Ну, не надо так переживать, – нахмурился Нунцио, как всегда, неправильно истолковав мое слово. – Я не хотел тебя обидеть. Просто мне немного больно, вот и все.

Я счел, что он подразумевает свою ногу. Но этот человек разболтался, и вскоре я узнал иное.

– Я просто не знаю, что такое в последнее время творится, Глип. Знаешь, что я имею в виду? По бумагам дела идут как нельзя лучше, да только в последнее время все словно спятили. Сперва босс покупает казино, построенное нами для кого-то другого, потом вдруг с бухты-барахты хочет его продать. Банни и Тананда все время косятся друг на друга, а то вдруг Банни внезапно делается такой тихой и подавленной, а Тананда… Ты знаешь, что она однажды хотела занять у меня денег? Сразу после того, как закончила взыскивать тот должок? Не знаю, что она сделала со своими комиссионными, почему не попросила у босса аванс, да и для чего ей вообще понадобились деньги. Она просто подошла ко мне и спросила: «Не мог бы мне подкинуть немного наличных, Нунцио? Не задавая никаких вопросов?» А когда я попытался предложить свои услуги в качестве поверенного, она сказала: «В таком случае забудь об этом. Я попрошу у кого-нибудь другого!» – и ушла раздраженная. Точно тебе говорю, Глип, что-то там происходит, и я не уверен, что мне это нравится.

Он затронул кое-какие интересные моменты, честно признаюсь, ускользнувшие от моего внимания. Хотя я и любил на досуге поднапрячь свой интеллект, занимаясь дешифровкой сложностей человеческого поведения, но все же в их внутривидовых отношениях оставалось много непонятных мне тонкостей… особенно когда речь шла не о Скиве. Размышляя над словами Нунцио, я вспомнил, что мой домашний любимец в последнее время нечасто со мной виделся, что уже само по себе было нарушением заведенного порядка. Обычно он выкраивал время навестить меня, поделиться со мной своими проблемами и сомнениями. Я гадал, не проистекают ли все эти странности из описанного Нунцио явления. Это давало пищу для размышлений, и я обещал себе позже тщательно все это обдумать. Но в данный момент моего внимания требовали более срочные проблемы… вроде людей, делающих подкоп.

Как оказалось, Нунцио был столь же не способен к сторожевой службе, как и большинство людей. Заступая на пост, они устраивают настоящий спектакль, демонстрируя свою бдительность и осторожность, но через какие-то несколько часов скорее борются со скукой, чем следят за тем, что им положено охранять. Честно говоря, именно долгожительством драконов можно частично объяснить наше умение лучше справляться со скукой. На фоне нескольких столетий дни и даже недели настолько мельчают, что порой утрачивают всякую ценность. Даже у самых молодых из нас внимания достойны лишь месяцы… если не годы.

Как бы там ни было, Нунцио продолжал трепаться о своей озабоченности нынешним положением дел, явно не замечая звуков скрежета и копания, подбиравшихся к нам все ближе и ближе. На этот раз дело было не в моем особом слухе, потому как такой шум вполне мог дойти и до человека, хотя, признаться, не так отчетливо. Я же, прислушавшись, мог расслышать разговор копателей.

– Сколько еще?

– Ш-ш-ш! Примерно десять футов.

– Не шикай мне! Нас никто не может услышать.

– Я же слышу! Этот туннель, знаешь ли, не так уж велик.

– Что ты сделаешь со своей долей денег после того, как мы добудем товар?

– Сперва надо добыть его. Вот тогда я и буду беспокоиться о том, что делать со своей долей.

Вот эта-то часть разговора меня и интересовала. А то можно было бы подумать, что они просто прокладывают канализацию, бегут из заключения или занимаются еще чем-нибудь, не имеющим к нам никакого отношения. А так все ясно.

Поднявшись с того места, где сидел, я тихо двинулся туда, где они копали.

– …Если Дон Брюс не хочет… Эй! Ты куда? Вернись сейчас же!

Я проигнорировал крики Нунцио и снова прислушался. Здесь.

По моим прикидкам, они четырьмя футами ниже. Мысленно усмехнувшись, я начал подпрыгивать на месте, приземляясь как можно тяжелее.

– Что ты делаешь? Прекрати это! Эй, Глип!

Производимый Нунцио шум не шел ни в какое сравнение с тем, что творилось четырьмя футами ниже. Когда я упомянул ранее, что слишком тяжел для того, чтобы Нунцио сдвинул меня без посторонней помощи, я не хотел этим сказать, будто он слаб. Просто с драконьим весом приходится считаться, даже когда он мертвый груз, а если он живой и мыслящий, то у вас настоящие проблемы. Я почувствовал, как пол подается подо мной, и отпрыгнул в сторону, упиваясь доносившимися снизу звуками приглушенных воплей.

– Вот это да. Ну посмотри, что ты наделал! Ты сломал пол!

На благодарность я, естественно, не рассчитывал. Да это меня и не волновало, так как в данную минуту я думал о повреждениях, причиненных мною этим последним налетчикам.

Пол, по крайней мере частично, опустился футом ниже, из чего я заключил, что либо туннель внизу был не очень высок, либо обвалился не весь. В любом случае оттуда больше не доносилось никаких звуков, и, значит, воры либо погибли, либо убрались ни с чем. Устранив очередную угрозу, я снова сосредоточил свои мысли на более важных вещах. Не слушая бессвязный бред Нунцио, я хлопнулся на пол и притворился спящим, углубившись на самом деле в неспешный анализ.

Наверное, Нунцио прав. Возможно, мой любимец реагирует таким образом на то, что он теперь уже не вольный художник, а глава корпорации, подобно тому, как тропические рыбы тяжело переносят внезапное изменение температуры воды в их аквариуме. Я отлично сознавал, что все мы в своей жизни вынуждены считаться не только с физическим окружением… К примеру, на человеческое благополучие часто влияет общественная атмосфера. А если так, то мне, видимо, что-то придется предпринять.

Оставалось только решить, как именно мне произвести необходимую переналадку. Я всегда старался по возможности не сковывать свободу воли своего любимца. То есть мне нравилось создавать ему иллюзию, будто это он сам, без всякого моего вмешательства, выбирает свой путь и путь своих товарищей. Иной раз я отходил от этой позиции, как в случае, когда они привели в наш дом ту ужасную тварь Клади, но по большей части придерживался именно ее. А значит, если я и в самом деле решу, что настало время отсеять или устранить кого-либо или даже всех нынешних товарищей Скива для его же блага, то мне придется это сделать незаметно. Это не только сохранит иллюзию моего невмешательства в его жизнь, но и убережет его от чувства страха, которое обязательно появится, если он поймет, что я ответствен за ликвидацию одного или нескольких его друзей. Да, тут есть о чем поразмышлять.

– На, парень. Угощайся!

Это сказал неряшливый на вид девол, протягивая мне на ладони кусок какой-то непонятной субстанции.

Виновато вздрогнув, я сообразил, что слишком увлекся, чересчур глубоко погрузившись в размышления, и потерял ориентировку. Это было с моей стороны непростительной ошибкой. Игнорируя предложенное угощение, я поднял голову и отчаянно огляделся, заново оценивая ситуацию.

Их было трое: тот, что теперь обращался ко мне, и двое других, говоривших с Нунцио.

– Не знаю, – отвечал мой подопечный. – Я не получал никаких инструкций о ком-то, забирающем груз в такую рань.

Что-то определенно неладно. Судя по словам и манере Нунцио, даже у него возникли подозрения… и значит, замысел этой троицы, похоже, весьма прозрачен.

– Брось, парень, возьми угощеньице.

Стоящий передо мной девол явно начинал нервничать, но я продолжал игнорировать и его, и его подношение. Отравленное, конечно. Люди почему-то полагают, будто все, как и они, тоже не способны различать весь диапазон запахов химических веществ. Этот девол не представлял для меня проблемы. Меня больше заботило, потребуется Нунцио помощь или нет.

– Я не виноват, если у вас возникла путаница с документами, – зарычал на Нунцио девол ростом поменьше, неплохо имитируя нетерпение. – У меня график. Смотрите. Вот копия моего разрешения.

Когда Нунцио нагнулся посмотреть протянутую деволом бумагу, девол, стоящий позади него, извлек дубинку и с размаху ударил ею его по голове. Раздался громкий треск… Но от сломавшейся дубинки, а не от головы Нунцио. Эта последняя, отметил я, просто дубовая.

– Сожалею, но не могу позволить вам забрать груз. – Нунцио отдал бумагу невысокому деволу, который принял ее, не меняя выражения лица. – Это ваше разрешение – всего лишь чистый лист бумаги.

Девол оглянулся через плечо на более рослого, стоявшего уставясь на сломанную дубинку.

– Сейчас я тобой займусь, парень. Как только разберемся с этим разрешением.

Я подумал, что Нунцио сумеет со всем справиться на свой собственный оригинальный лад, и вернул свое внимание к деволу с отравленным угощением.

Тот глядел на говорящих, разинув рот от изумления. Я, однако, заметил, что он так и не удосужился убрать руку.

Некоторые думают, будто у драконов нет чувства юмора. В доказательство обратного я предлагаю вам следующий эпизод.

Слегка раздвинув челюсти, я вытянул шею и взял угощение в рот. На самом-то деле я взял в рот его руку… до самого плеча. Это не так опасно, как кажется. Просто я не собирался ничего заглатывать и, собственно, ничем не рисковал.

Услышав, как щелкнули мои челюсти, девол обернулся, и мы взглянули друг другу в глаза с куда более близкого расстояния, чем ему бы хотелось. Для пущего эффекта я помахал ему бровями. Брови произвели нужное впечатление – глаза его закатились, и он плюхнулся на пол в глубоком обмороке.

Забавно, а? Это что касается чувства юмора.

Расслабив челюсти, я убрал голову, оставив угощение и руку целыми, и снова проверил, как дела у Нунцио.

Рослый девол вытянулся на полу без сознания, в то время как мой подопечный держал другого одной рукой за лацканы и что-то внушал ему, лениво отвешивая оплеухи то ладонью, то тыльной ее стороной.

– Мне следовало бы сдать вас властям! Подобный неуклюжий налет не делает чести нашей профессии. Понятно, что я имею в виду? Ты меня слушаешь? А теперь забирай своих дружков и катись отсюда, пока я не передумал! И не возвращайся, пока не найдешь приличной подмоги!

Мне пришлось признать, что у Нунцио все же есть определенный стиль, и даже неплохой… для человека. Если бы ему повезло родиться с мозгами, он мог бы сойти за дракона.

Пока он выставлял за дверь последнего нападающего, я решил произвести небольшое расследование. После трех попыток освободить нас от груза, хотя Нунцио знал только об одной из них, у меня начали появляться легкие подозрения. Даже для заядлых уголовников, какие нередки среди людей, подряд три попытки налета – дело необычное, и я хотел побольше узнать о том, что же мы охраняем.

Ящики по-прежнему пахли бумагой и чернилами, но это вряд ли могло привлечь чье-то внимание. Я как можно небрежней хлопнул хвостом по одному из ящиков и продолбил его. Очевидно, удар оказался неслабый, так как на звук ко мне мигом прибежал Нунцио.

– А теперь-то что ты делаешь? Посмотри! Ты поломал… Эй! Минуточку!

Он нагнулся за одним из вывалившихся из ящика предметов и внимательно его изучил. Я выгнул шею, чтобы глянуть ему через плечо.

– Ты знаешь, что это такое, Глип?

Вообще-то я не знал. Судя по тому, что я видел, это была всего-навсего какая-то книжка с картинками… да притом скверно сделанная. Как бы там ни было, она наверняка представляла какую-то ценность. Хотя, на мой взгляд, и не оправдывала того внимания, какое ей уделяли.

Нунцио бросил книжку обратно на пол и нервно огляделся кругом.

– Это не для моего ума, – пробормотал он. – Я не могу… Глип, ты не спускай глаз с этого товара. Я тотчас же вернусь. Мне надо найти босса… и Гвидо! Да. Он в этом добре разбирается.

Сбитый с толку, я смотрел, как он уходит, а затем снова изучил взглядом книжку.

Очень странно. В этой ситуации имелось что-то ускользавшее от моей проницательности.

Я несколько раз потер нос в тщетном усилии очистить его от запаха чернил, а затем сел ждать прибытия моего любимца.

– Комиксы?

Скив был так же сбит с толку, как и я.

– Охраняемый нами «ценный груз» – комиксы?

– Именно так я и подумал, босс, – сказал Нунцио. – Бред какой-то. А ты что думаешь, Гвидо?

Гвидо возился с другим ящиком. Он проглядел книги наверху, затем выкопал несколько штук со дна, убеждаясь, что все они одинаковые. Внимательно изучив две из них, он тихо присвистнул.

– Вам известна их стоимость, босс?

Скив пожал плечами:

– Не знаю, сколько их здесь, но на Базаре за серебряную монету таких можно прикупить штуки три-четыре, так что дорого стоить они не могут.

– Погодите, босс, – сказал Гвидо, – но я говорю не о каких-то заурядных комиксах. Эти, по-моему, – темная лошадка совсем из другой конюшни.

– Да? – нахмурился мой любимец. – Я думал… неужели? На мой взгляд, они самые обыкновенные. Что в них такого особенного?

– Это нелегко объяснить, но если вы наберетесь терпения, я попытаюсь пополнить ваше образование, босс. И твое тоже, Нунцио.

Гвидо сгреб стопку книжек и сел на один из ящиков.

– Если вы внимательно рассмотрите эти книги, то заметите, что они не только одинаковы, то есть одного выпуска, но и у всех в рамочке на обложке стоит номер «один». Это указывает, что перед нами первый выпуск этой конкретной серии.

Я воздержался от разглядывания обложек. Если Гвидо говорил, что там стоял такой указатель, то он, вероятно, там и стоял, смотри не смотри.

– Эта единица сразу же делает комикс более ценным и для того, кто пытается приобрести их полную серию, и особенно для коллекционера. Так вот, определенные серии популярней, чем другие, и, стало быть, дороже, но особенно ценны те серии, которые на самом деле приобрели популярность уже после своего первого выпуска. После же возросло и число читателей серии. И в результате рынок взвинчивает цену экземпляра первого выпуска до небес.

Он сделал драматический жест одной из книжек.

– Эта серия впервые появилась несколько лет назад, и теперь ее ищут усерднее, чем парня, свистнувшего королевские бриллианты. И еще одно очень важное обстоятельство. Тираж первого выпуска был очень мал, и, значит, экземпляр его стал исключительно ценным… вот именно – исключительно. Я собственными глазами видел потрепанный экземпляр комикса, что сейчас в ваших руках, на столе торговца с ценой в сто пятьдесят золотых. Заметьте, я не говорю, будто он получил их, но он столько запрашивал.

Теперь настала очередь Скива присвистнуть. Я мог бы и сам поддаться такому искушению, но с раздвоенным языком свистеть трудно.

– Если это правда, то такой груз стоит целое состояние. Книг здесь достаточно.

– Вот это-то и в самом деле озадачивает, босс, – сказал, глядя на ящики, Гвидо. – Если меня не подводит память, то тираж этой книги насчитывал всего две тысячи экземпляров… но если все эти ящики заполнены одним и тем же товаром, то количество экземпляров куда больше. Я не понимаю, как такое могло случиться, но, похоже, любое объяснение не свидетельствует в пользу владельца.

– Подделки! – пискнул Нунцио. – Этот парень – жулик!

– Жу… Не важно! – отмахнулся Скив. – Какой прок от поддельных комиксов?

– Такой же, как и от любой другой подделки, – пожал плечами Гвидо. – Ты сплавляешь их как оригиналы и смываешься с деньгами, пока никто не догадался. В некоторых отношениях провернуть такое дельце с ними лучше, чем с фальшивыми деньгами, поскольку изготовить дубликаты комиксов не так трудно. Да и бумага подешевле.

Мой любимец осмотрел груз.

– Значит, мы сделались невольными соучастниками операции по подделке комиксов, да?

– И даже не получим своей доли, – прорычал Нунцио.

– Я-то думал не об этом, – покачал головой Скив. – Я думал о тех коллекционерах, которые наскребут деньги для приобретения коллекционного товара, а вскоре увидят, как цена на него стремительно скатится вниз, потому что рынок наводнен подделками.

Он задумчиво потер нижнюю губу.

– Интересно, на какую сумму мой сотрапезник застраховал этот груз?

– Вероятно, не на большую, если вообще застраховал, – высказал свое мнение Гвидо. – Для страхования надо заполнять всякие документы, декларирующие содержимое ценного груза, а опытный страховой агент при оценке, разумеется, увидит несоответствие между числом экземпляров в грузе и первоначальным тиражом. Видите ли, босс, трудности со сбытом подделок в том и состоят, что для прикрытия аферы требуются новые махинации, и в конце концов кто-то обязательно уловит, в чем дело.

К тому времени, когда Гвидо закончил свою речь, Скив даже не слушал его. Он почесывал у меня между ушами и странно улыбался.

– Ну, полагаю, никто не выигрывает все время.

– Что-что, босс?

Мой любимец повернулся лицом к ним.

– Я сказал, что на этот раз корпорация М.И.Ф. упустила мяч. Извини, Нунцио, но это дело войдет в анналы как плохо выполненное задание. Я могу только заверить тебя, что это никак не отразится на твоей дальнейшей работе.

– Чего-то не пойму, – нахмурился Нунцио. – Что вышло не так?

– Как что? Конечно же, пожар. Ну, знаешь, пожар, уничтоживший весь груз из-за нашей невнимательности и небрежности. Ужасная халатность с нашей стороны, не правда ли?

– Пожар? Какой пожар?

Скив шагнул в сторону и кивнул мне, махнув одной рукой в сторону ящиков.

– Глип? По-моему, это по твоей части?

Я немного поколебался между четвертой и шестой степенью пламени, а потом чертыхнулся про себя и полыхнул девятой. Признаюсь, вышло немного ярковато, но когда смотрят Гвидо и Нунцио, не говоря уж о моем любимце, нет смысла беречь огневую мощь.

Она произвела на них впечатление, что неудивительно, поскольку девятая степень крайне эффективна. Не требовалось даже гасить что-то догорающее, поскольку к тому времени, когда я отключил свой огнемет, гореть уже было нечему.

Несколько мгновений мы все стояли, уставясь в обугленное пятно на полу склада.

– Здорово! – выдохнул наконец Гвидо.

– Можешь сказать это еще раз за меня, – кивнул Нунцио, обнимая меня рукой за шею. – Хороший дракон, Глип. Хороший дракон.

– Итак, господа, – потер руки Скив, – теперь, когда с этим покончено, полагаю, мы можем направиться… Что это?

Он показал на просевший участок пола, в первый раз его заметив.

– Это? – пискнул Нунцио. – Понятия не имею, босс. Все так и было, когда мы пришли.

Я не стал с ним перемигиваться, так как уже погрузился в глубокие размышления по поводу влияния Гвидо и Нунцио на моего любимца. Пожалуй, не стоит его считать таким уж отрицательным. Но время покажет.

Глава шестая

Команда, кажется, пребывала в отличном настроении, когда все собрались в моем кабинете на ежемесячное заседание правления. Как полагается, обменялись в равной мере поздравлениями и колкостями и начали готовиться к тому, что обещало быть марафонской дистанцией.

Меня радовало их хорошее настроение. Это могло немного облегчить мне оглашение того, что я должен был сказать. Я еще не отошел от только что полученных нескольких ударов и теперь намеревался отпасовать их в направлении компаньонов.

Сам я смотрел на предстоящее совещание со смесью страха и нетерпения. Нетерпение наконец возобладало, и я открыл заседание.

– Я знаю, вы все приготовились обсуждать продажу «Веселого дома», – начал я, оглядывая развалившихся в креслах членов команды, – но произошло нечто, на мой взгляд, отодвигающее этот вопрос на второй план. Если никто не возражает, я временно отложу обсуждение продажи казино в пользу нового дела.

Это вызвало легкое шевеление, обмен недоуменными взглядами и пожатия плечами. Не желая отвлекаться на град вопросов и комментариев, я поспешил продолжить:

– Есть одно задание… нет, я не могу так его назвать. Там нет никакой оплаты и никакого клиента. Просто это нечто такое, чем, по-моему, следует заняться корпорации М.И.Ф. Я не чувствую себя вправе приказывать кому-либо в этом участвовать… и даже не вижу возможности поставить это на голосование. Речь может идти о добровольцах.

Тананда подняла руку. Я кивнул ей.

– Мы услышим, в чем, собственно, дело? Или нам нужно записываться добровольцами вслепую?

Я было попытался подыскать нужные слова, но тут же бросил эту затею. Молча я толкнул к ней по столу маленькую продолговатую коробочку. Она хмуро посмотрела на нее, потом на меня – и подняла крышку.

Ей хватило всего одного взгляда внутрь, чтобы разобраться в ситуации. Опустившись в кресло, она сцепилась взглядом со мной, а затем покачала головой и тихо присвистнула.

– Слушай, это задание для одного или нескольких участников? – ворчливо спросил с противоположной стороны кабинета Корреш.

В ответ Тананда подняла коробочку, наклонив ее так, что все могли видеть содержимое. Внутри находился отрезанный палец, женский палец. На нем красовалось безвкусно-крикливое кольцо.

Последовало долгое молчание, пока собравшиеся смотрели на это официальное послание. Затем Маша прочистила горло.

– И почем такое? – насмешливо спросила она, но, судя по ее тону, не ожидала от кого-нибудь смеха.

Никто и не засмеялся.

– Чего-то я не пойму, босс? – нахмурился Гвидо. – Это, что ли, шутка?

– Вы с Нунцио не присутствовали на грандиозном финале, Гвидо, – сказал я. – Помнишь королеву Цикуту? Там, в моем родном измерении Пент?

– Разумеется, – кивнул он. – Неплохая была деваха… хотя и гадина.

– Ну, это зависит от того, в фаворе ты у нее или нет, – скривила рот Тананда, бросая коробочку обратно на стол.

Я проигнорировал ее реплику:

– Банни, тебя там не было, так что…

– Я кое-что узнала об этом из разговора с Коррешем, – возразила она.

– Королева Цикута хотела после свадьбы с Родриком провернуть один любопытный план: соединить военную силу Поссилтума с богатством ее собственного королевства Тупик и осуществить давнюю свою мечту о завоевании мира. Правда, она собиралась убить Родрика, если он будет против этой идеи.

Я взял коробочку и повернул ее в руках.

– Я думал, что остановил ее, навсегда связав с Родриком неснимающимися обручальными кольцами. Лежащее здесь в коробочке кольцо – ее… чтобы от него избавиться, ей пришлось отрубить себе палец. Этого я не предвидел.

– Я подозреваю, что она любила свою мечту больше, чем палец, – поморщился Корреш.

– Похоже, так, – кивнул я. – Теперь она на свободе с армией, предоставленной ей нами еще тогда, когда я был придворным магом Поссилтума. Я не самый выдающийся военный аналитик из всех здесь присутствующих, но, по-моему, ничто на Пенте не сможет остановить ее… если в игре не примет участия корпорация М.И.Ф.

– Не могу понять, – сказал Корреш, – зачем она уведомила нас обо всем этом официальным посланием. Зачем ей лишние проблемы?

– Неужели ты не понимаешь, что это вызов, братец? – вздохнула Тананда. – Перчатки вышли из моды, потому она швыряет нам палец.

– Вы все, кажется, придерживаетесь более высокого мнения о королеве, чем я, – вступила в разговор Маша. – Для меня это больше похоже на приглашение в западню. Насколько я помню, когда мы разбежались, старушка Цикута была не слишком к нам милостива. Не исключено, что ее план, возможно, уже выполнен… В таком случае мы станем гвоздем развлекательной программы на праздновании победы.

Мне это не пришло в голову. В последнее время я что-то часто упускаю из виду важные вещи.

– Может, ты и права, Маша, – согласился я. – Даже при самых благоприятных обстоятельствах я не уверен в успехе. Поэтому и ставлю этот вопрос на обсуждение. Это мое родное измерение, и я сам заварил эту кашу, так что мое суждение будет пристрастным. Во многих отношениях это личная проблема. Я не имею права надеяться, что другие…

– Ты заговоришь всех до смерти, шеф, – перебила меня Маша. – Ты наш вождь и предводитель, к добру или к лиху. Просто давай действуй, а мы от тебя не отстанем.

Я покачал головой и успокаивающе поднял руку.

– Дело обстоит не так просто. Прежде всего я не хочу связывать участников этой операции групповым обязательством, где несогласный либо подлежит исключению, либо обязан будет подчиниться группе. Вот потому я и призываю только добровольцев… не стану осуждать тех, кто не запишется. Во-вторых…

Тут подошла трудная часть. Набрав побольше воздуха, я нырнул в нее как в омут.

– Во-вторых, я сам в этом участвовать не буду. Случилось еще нечто такое, что отодвигает на второй план и королеву Цикуту. Так вот, не будь это так важно для меня…

– Тпру. Не так быстро! – воскликнула Тананда. – Я хочу услышать, каким еще горячим делом ты займешься на стороне. Что для тебя важнее защиты родного измерения?

Я избегал встречаться с ней взглядом.

– Это не работа и не задание. Это… это личное дело. Нечто такое, чего я не могу никому передоверить. Я должен справиться с этим сам.

– Но нам все же скажи, – заявила она, скрестив руки на груди. – Мы же свои. Даже не будь особой причины, разве тебе не кажется, что мы имеем право знать, что собирается делать наш босс, пока мы ведем за него войну?

Я с самого начала подозревал, что мне от них не отделаться. И, тяжело вздохнув, сдался.

– Оглянитесь вокруг, – сказал я. – Посмотрите, все ли здесь как всегда?!

Возникла долгая пауза, пока команда прощупывала глазами кабинет.

– Ааз! – догадался наконец Корреш. – Здесь нет Ааза.

– Слушай, а ведь верно, – моргнула Маша. – То-то мне это заседание показалось немного тихим. Где же старина зеленый и чешуйчатый?

– Пропал.

Какую-то секунду все переваривали информацию. Затем в потрясенном молчании уставились друг на друга.

– Утром я обнаружил на своем столе записку, – продолжал я. – Это было его письмо с уведомлением об уходе из корпорации М.И.Ф. Он, мол, чувствует себя без своих способностей пустым балластом… просто дармоедом, занимающим чужое место. Упаковал вещички и отправился обратно на Извр.

Я бросил бумагу на стол.

– Вот потому я и не пойду в поход на королеву Цикуту. Я отправляюсь на Извр… за Аазом.

– На Извр?

– Ты, должно быть, шутишь, шеф?

– Но, босс…

– Скив, ты не можешь…

– Слушай, Скив. А что, если он все равно не вернется?

Я уцепился за это последнее замечание. Корреш, как обычно, попал в точку и уловил суть дела.

– Если он не вернется… Тогда я должен по крайней мере поговорить с ним. Мы слишком долго пробыли вместе, чтобы вот так, не сказав друг другу ни слова, расстаться. Я отправляюсь на Извр поговорить с ним с глазу на глаз… и отправляюсь один.

На меня снова посыпался град возражений, но я был непреклонен.

– Когда вы отправитесь в поход на королеву Цикуту… извините… если вы отправитесь в поход на королеву Цикуту, вам понадобится вся ваша ударная сила. Очень плохо, что я не смогу там быть. Не дробите эту силу больше, чем она уже раздроблена. Кроме того…

Здесь мой голос немного дрогнул.

– Это моя проблема… действительно моя. Я многое обдумал с тех пор, как прочел эту записку, и дело здесь не только в Аазе.

Я медленно обвел глазами собравшихся.

– В последнее время я был увлечен исключительно президентскими обязанностями. Было трудно… Я пытался оправдать вашу веру в меня, сделать наш бизнес процветающим. И как-то само собой получилось, что я стал забывать о чувстве благодарности, перестал говорить вам добрые слова, да и вообще за деловыми контактами забыл о дружбе. Ааз много лет был моим лучшим другом, и если он… Короче, я отправляюсь на поиски не только Ааза, но и самого себя.

Когда моя речь подошла к концу, наступила мертвая тишина. Если я и надеялся услышать какие-то протесты по поводу своего заявления, то явно напрасно. Мне вдруг захотелось поскорее закрыть это совещание.

Я прочистил горло.

– Итак, я ухожу в увольнение для поисков Ааза. Никакого обсуждения не требуется и не дозволяется. А теперь главное – стоит ли корпорации М.И.Ф. воспрепятствовать намерению королевы Цикуты захватить власть над Пентом. Есть добровольцы?