Мигрант

Заявление в полицию

Лена молча разглядывала Павлова, на ее бледном осунувшемся лице пронесся целый вихрь эмоций, от смутного недоверия (не может быть, неужели к ней домой заявился сам Артемий Павлов?!) до растерянности, граничащей со страхом. Их взгляды на мгновенье пересеклись, и, уловив в глазах адвоката сочувствие, она немного успокоилась.

Артем в свою очередь тоже смотрел на девушку. От него ничего не ускользнуло: нездоровая бледность кожи школьницы, запавшие глаза с темными полукружьями, пальцы, беспрестанно теребящие выбившуюся нитку из теплого свитера, который был на ней, несмотря на то, что за окном сияло майское солнце…

Павлов слышал о подобном синдроме. Психологи в таких случаях говорят, что жертва изнасилования стыдится собственного тела, отчего неосознанно пытается его скрыть под одеждой, даже находясь в полном одиночестве.

Адвокат перевел взор на альбом для рисования, лежащий на столе. Угольно-черное небо пронзали молнии, и сквозь тучи виднелись костлявые руки, тянущиеся к стоящей на земле хрупкой фигурке.

– Это ты сейчас нарисовала? – спросил Павлов, и Лена утвердительно кивнула. Помедлив, она смущенно закрыла альбом.

– У тебя несомненный талант к живописи, – сказал он. – Только уж тематика слишком… мрачновата.

– Мрачновата, – эхом повторила девушка и посмотрела на свои ногти, сгрызенные практически до основания.

– Лена, может, я сейчас скажу банальную вещь, но жизнь продолжается, – мягко произнес Артем. – Я разделяю твою боль. Но нужно вставать и идти дальше. Нужно бороться и отстаивать свои права и интересы. Не позволяй себе замкнуться в этой беде и безвылазно сидеть дома! У тебя должна быть цель. У любого человека она должна быть.

Лена вздохнула:

– А у вас есть цель, Артемий Андреевич?

– Безусловно. Свою цель я вижу в том, чтобы помогать людям. Я защищаю их права с помощью закона. Именно поэтому я здесь.

Глаза школьницы повлажнели, и она отвернулась, чтобы Павлов не видел выступивших слез.

– Мне никто не верит, – глухим голосом проговорила она.

– Для начала нужно, чтобы закрутился механизм правоохранительной системы, – объяснил Артем. – Поэтому нужно подать заявление в полицию. Без него никто ничего делать не будет.

– У меня его не приняли.

– Примут.

Лена недоверчиво покосилась на адвоката.

– У тебя на руках еще видны синяки, на шее царапина. Это же все из-за этого? – спросил Павлов.

– Да, – чуть слышно вымолвила она. – Он… то есть они держали нож возле горла, чтобы я не сопротивлялась.

– Все это нужно зафиксировать в травматологическом пункте.

– Я там была.

– Отлично, значит, все данные сохранились, – сказал Артем. – Давай поступим так. С учетом моих поправок ты напишешь новое заявление, и я еду в полицию. Ты останешься с бабушкой, а если мне что-то понадобится, я тебе позвоню.

– Хорошо.

Когда все было готово, он убрал заявление в свою заветную кожаную папку и зашел в комнату бабушки. Пожилая женщина, облаченная в измятый домашний халат, что-то искала на полке, сплошь заставленной лекарствами.

– Зинаида Сергеевна, вашей внучке нужен психолог, – произнес он. – Юная девушка не должна сидеть в четырех стенах и пытаться пережить свое горе самостоятельно.

– Господи, да где ж я психолога найду, – всплеснула руками старушка. – Мы едва концы с концами сводим, Артемий Андреевич! Моя дочка, мама Лены, сейчас в больнице, ее к операции готовят, все деньги туда и уходят! Хорошо еще, деньги для операции нашлись! А теперь я даже боюсь спросить, сколько будет нам стоить ваш приход!

– Нисколько. За это не беспокойтесь! А насчет психолога… В городе действует служба бесплатной психологической помощи, но я не ручаюсь за качество, – сказал Павлов, доставая из папки визитницу. – Поэтому я советую вам обратиться по этому номеру.

С этими словами он положил на стол визитку.

– По крайней мере, я общался с людьми, которые воспользовались услугами этого специалиста. Насчет оплаты не переживайте, скажете, что от меня.

Дрожащей рукой Зинаида Сергеевна взяла визитку и, подслеповато щурясь, приблизила ее к глазам.

– Я уж не знаю, как вас благодарить, – пробормотала она и всхлипнула.

– Рано пока благодарить. Да, и еще… – вспомнил Артем. – Мне нужна доверенность на ведение вашего дела. Чтобы не терять время, давайте оформим ее прямо сегодня. Если вам тяжело куда-то выбраться, я договорюсь, и нотариус приедет к вам домой.

– Нотариус? – переспросила Зинаида Сергеевна.

– Таковы требования закона.

– Да-да, конечно, – засуетилась она. – Извините, это все так быстро и неожиданно…

– Будьте на связи.

Меньше чем через час Павлов был в районном отделении полиции. Уточнив в дежурной кабинет начальника, адвокат направился прямиком к нему.

Поздоровавшись с молоденькой секретаршей, Артем как ни в чем не бывало прошествовал к кабинету.

– А Рустам Заурович сегодня не принимает! – опомнившись, крикнула она вдогонку, но Артем уже скрылся внутри.

– Вы ко мне? – удивленно спросил грузный мужчина лет тридцати пяти. Рыхлый живот нависал над ремнем словно рюкзак с арбузом, лоснящееся лицо было красным, и было неясно, то ли начальник ОВД страдает от повышенного давления, то ли недавно махнул сто грамм. На нем была белая рубашка с темными полукружьями пота под мышками. На стуле висел китель, на погонах которого поблескивали майорские звездочки.

– К вам, господин Исламов, – сухо заявил Артем. – Я адвокат Павлов, вы уж простите, что без предварительной записи, но дело не терпит отлагательств.

Майор с сопением выбрался из-за массивного стола.

– Что у вас там? – с неприкрытым недовольством спросил он. – Прошу побыстрее, у меня совещание в главке.

Павлов не спеша уселся на стул, и, положив перед собой заявление Лены, подвинул его в сторону Исламова.

– Это заявление об изнасиловании, Рустам Заурович, – пояснил он. – Потерпевшая – Стешкова Елена, 2008 года рождения, и она целую неделю пыталась его подать в ваше учреждение. Но каждый раз девушке отказывали без какой-либо весомой причины.

Исламов нахмурился и, надев очки, взял листок в руки.

Пока он читал, Артем рассматривал кабинет. Портрет президента на стене соседствовал с громадной мордой медведя, оскаленная пасть которого, казалось, была нацелена прямо на адвоката. Чуть ниже в шахматном порядке были расположены почетные грамоты и благодарности от вышестоящих ведомств. Взгляд Павлова задержался на стеклянном шкафу у окна, донельзя заставленном коллекционным коньяком.

«Значит, все-таки не давление, – подумал он, еще раз посмотрев на красные, в прожилках глаза майора. – Интересно, он всегда перед совещанием принимает на грудь?!»

– Я слышал об этом деле, – наконец сказал Исламов, и в его голосе проскользнула досада. – Ничего странного, что заявление не приняли: интим был по взаимному согласию.

– Вот как? – Брови Павлова взметнулись вверх. – Это теперь так называется?

– Именно так, – отрезал Исламов.

– Позвольте спросить, как вы или ваши подчиненные смогли прийти к такому выводу? – поинтересовался адвокат. – Без проведения доследственной проверки?

– Я хорошо знаю семью Мирзоевых, – высокопарно ответил майор. – У меня нет оснований подозревать мальчишек в совершении такого мерзкого преступления.

– Эти мальчишки, Рустам Заурович, с вашего позволения, учатся в десятом и одиннадцатом классе. Они уже давно носят бороды и являются активными участниками клуба боев без правил.

– Послушайте, а вы-то кем приходитесь этой Стешковой? – перешел в наступление Исламов. – Она ваша дочь, господин Павлов? Племянница?

– Она жертва преступления, – просто сказал Павлов. – И я буду представлять ее интересы в уголовном деле, которое, я уверен, все же будет возбуждено.

– Покажите ордер.

Артем усмехнулся, вновь открывая папку:

– О чем разговор, Рустам Заурович… Ордер будет через пять минут, вы же понимаете, что это формальность. У меня и печать с собой есть, я все-таки руководитель адвокатской коллегии.

Видя, как адвокат начал заполнять документ, лицо майора приняло кислое выражение.

– Вы же законник, так пусть все будет по закону, – буркнул он.

– Странно это слышать от вас, – заметил Павлов. – Учитывая, что целую неделю не можете принять заявление от потерпевшей. Хотя это прямая обязанность правоохранительных органов в соответствии с уголовно-процессуальным законодательством.

Исламов поджал губы. Закончив заполнять бланк ордера, Артем поставил штамп и продолжил:

– Рустам Заурович, я хочу конструктивного взаимодействия. У меня нет желания вам угрожать, тем более, судя по всему, вы охотник, а таких людей трудно чем-то испугать. Но в этой папке у меня несколько копий жалоб на бездействие вашего отдела. Если ваше ведомство и на этот раз не примет заявление, через час одна из них будет лежать на столе у главы Следственного комитета, вторая отправится в прокуратуру, а третья – в Департамент собственной безопасности МВД.

Исламов облизал губы, которые почему-то стали сухими.

– Что вы сразу жалобами угрожаете, Артемий…

– …Андреевич, – подсказал Павлов.

– Да, извините… Артемий Андреевич. Нельзя было сразу по нормальному, по-хорошему?

– Я, честно говоря, сбит с толку, – признался Павлов. – У меня такое ощущение, господин Исламов, что мы с вами на рынке арбуз выбираем. Власть наделила вас серьезными полномочиями для защиты граждан. А по факту получается избирательный подход. Этот нравится – свой парень, не трогаем его. Этот не нравится – за решетку его.

– Не передергивайте, – хмуро бросил майор. Он снял трубку телефона, нажав на кнопку вызова:

– Дежурный? Сейчас к вам адвокат Павлов спустится. Да, Павлов. Зарегистрируйте заявление. Да, по всей форме.

Вернув трубку на место, Исламов повернулся к Артему:

– И все равно я скажу, Артемий Андреевич. Зря вы ввязываетесь в это дело. Повторяю: я давно знаю эту семью. Мансур – нормальный парень, спортсмен, он никогда не стал бы насиловать девушку. Эта Стешкова, видимо, сама мальчишку соблазнила, а теперь хочет с него деньги вытянуть.

Павлов лишь пожал плечами:

– Следствие покажет.