Миланцы убивают по субботам

Во весь голос, так что дребезжали оконные стекла, Донателла звала отца. Находившийся с нею пожилой синьор едва не выскочил голым на улицу от хриплых воплей, напоминающих рев взбесившейся слонихи: «Папа, папа, папа!»

1

Дука недооценил оперативную хватку своего лучшего сотрудника. Он рассчитывал, что на поиски уйдет не меньше недели, но не прошло и двух суток, как Маскаранти посадил перед ним меченого специалиста по пластмассам, завсегдатая роскошных борделей, поклонника «разных» женщин.

– Спасибо, – с чувством раскаяния сказал ему Дука. – Садись, пиши протокол.

В восторге от того, что ему предстоит заняться любимым делом, Маскаранти уселся за спиной коренного миланца, безусловно состоятельного и, как пить дать, слабовольного, то есть абсолютно неспособного заявить: «Вы не имеете права тащить меня ночью в полицию, я честный труженик и добропорядочный гражданин...» Разумеется, он этого не заявил. Он вообще ничего не заявил. Только сидел, весь бледный, и трясся от страха. Поэтому первое заявление сделал Дука:

– Извините за доставленное беспокойство. Я хотел бы попросить вас о небольшой услуге, надеюсь, вы не откажитесь помочь правосудию?

– Конечно, конечно! – забормотал синьор с родинкой, выглядывавшей из-под белого воротничка. Вообще-то ему было наплевать на правосудие, но он боялся, что полицейские дознались о его развлечениях в районном «культурном центре» с несовершеннолетними, а вежливый тон Дуки вселил надежду, что, может быть, причина привода совсем иная. – Не сомневайтесь, я всей душой!..

– Мне нужна кое-какая информация, – произнес Дука еще вежливее. – До нас дошли сведения, что вы имели контакт с девицей...

По лицу кавалера Сальварсати, владельца небольшой, но доходной фабрики пластмассовых изделий (производимые ею нитко-вдеватели даже шли на экспорт) разлилась такая бледность, что Дука испугался, как бы его не хватил удар. Тот с ужасом ждал окончания фразы, уже отпечатавшейся у него в мозгу огненными буквами: «До нас дошли сведения, что вы имели контакт с некой девицей... тринадцати лет». Сей преступный контакт действительно имел место, однако следователь иначе завершил свое высказывание:

– ...довольно необычных габаритов, а именно: рост около двух метров и вес немного меньше центнера. Упомянутый контакт произошел во всем известном месте для публичных развлечений.

На этот раз кавалер Сальварсати залился румянцем, но не от стыда, а от облегчения: угроза вроде миновала.

– М-м, да, если мне память не изменяет... – В таком деле память ему не могла изменить, только он не хотел ни во что впутываться.

– Вы, видимо, не поняли, что речь идет о необычной девушке, – терпеливо втолковывал ему Дука, по-человечески понимая проблемы трудолюбивого, чувственного миланца. – И если вы действительно имели с ней контакт, то не забыли бы этого ни при каких обстоятельствах.

– Ну... как будто припоминаю, – упорствовал тот в своем нежелании делать обязывающие заявления.

Эти чертовы лангобарды десять раз подумают, прежде чем во что-либо вляпаться. Да, с производителями пластмасс требуется огромная выдержка. Дука снял телефонную трубку.

– Отель «Кавур», – сказал он телефонистке и стал ждать, старательно отводя взгляд от родимого пятна на шее собеседника.

Наконец в трубке послышался голос Ливии.

– Как дела?

– Нормально. Звоним, – ответила Ливия.

– Ничего не нашли?

– Пока ничего, никаких следов. В Алжир даже звонили. Сейчас вызываем Ассизи.

– Что? – переспросил Дука. – Я не расслышал. – Он отлично расслышал, но хотел удостовериться. – Вы собираетесь звонить в Ассизи?

– Да, в Ассизи, а что, собственно...

Дука прервал ее:

– Ладно, потом расскажешь, а сейчас давай веди сюда нашу подругу.

– Хорошо.

Повесив трубку, Дука объявил кавалеру Сальварсати:

– Извините, придется немного подождать, – Он протянул руку к Маскаранти, который тут же дал ему сигарету. – Вы курите?

– Да, благодарю вас.

Но от предложенной Дукой отечественной сигареты гость отказался, а вытащил длинную, английскую, и Маскаранти с насмешливой галантностью щелкнул у него перед носом зажигалкой. Тот не выкурил еще половины, когда охранник ввел в кабинет Ливию и негритянку. При виде чернокожей римлянки кавалер машинально затушил сигарету в пепельнице.

– Про этого человека ты мне рассказывала? – спросил Дука у Эреро.

– Про него. – Она с трудом держалась на ногах, так ее развезло.

– Дай ей стул, – велел Дука Ливии.

Пластмассовый магнат аж позеленел, глядя на негритянку, которую Ливия усадила рядом с ним.

– Вы знаете эту женщину? – обратился к нему Дука.

У того даже не хватило смелости как следует солгать – опять завел свою песню.

– Да, кажется, я ее видел, но знаете, я не слишком хороший физиономист.

Маскаранти хохотнул, услышав такой идиотский ответ, что еще больше напугало допрашиваемого.

– Поймите, синьор...

– Кавалер Сальварсати, – подсказал Маскаранти.

– Поймите, – повторил Дука, – вас никто ни в чем не обвиняет. Чего вы боитесь, точно вам грозит пожизненное заключение? Я только прошу вас ответить на несколько вопросов. Чем скорее вы на них ответите, тем скорее уйдете отсюда. Вы бы давно уже были дома, если б оставили свои бесконечные «кажется», «по-моему», «как будто»...

Типичный миланец кавалер Сальварсати, кроме осторожности, отличался еще и сообразительностью: он довольно скоро понял, что с этим следователем юлить бесполезно.

– Да, я ее видел. – Он кивнул на сидевшую слева негритянку.

Тут уж хохотнула Эреро.

– Теперь это называется «видеть».

После такого замечания никто в комнате, кроме кавалера Сальварсати, не удержался от улыбки.

– Синьорина утверждает, – продолжал Дука, – что во время вашей встречи вы ей рассказали, как некоторое время назад, в некоем увеселительном заведении познакомились с очень крупной девицей. Так или нет? – Он привстал и угрожающе навис над запуганным вконец ломбардским промышленником.

– Да... она была очень, очень крупная.

– Эта? – Жестом фокусника Дука выхватил из папки заранее приготовленную фотографию.

– Да, да, эта.

– Адрес и телефон того места, где вы с нею встретились? Только не говорите, что забыли.

Маскаранти фиксировал каждое слово, можно сказать, каждое междометие любезного разговора, происходившего в кабинете.

– Нет, я прекрасно помню. – И назвал улицу и номер дома.

– А телефон? – настаивал Дука. – Если у вас при себе записная книжка и вы тут же продиктуете мне телефон, мы сэкономим массу времени. Должно быть, в вашей записной книжке этот номер значится под пометкой «нотариус Беррути» или же «Общество по импорту железной руды» – на случай, если жена ненароком сунет нос в книжку. Итак, синьор...

– Сальварсати, – снова подсказал Маскаранти.

– Говорите номер. – Дука, не дождавшись ответа, обратился к Ливии: – Отведи ее домой, – сказал он, имея в виду отель «Кавур»; затем посмотрел на совершенно пьяную Эреро, которая раскачивалась на стуле. – И глаз с нее не спускай.

– Будь спокоен, – отозвалась Ливия и с почти сестринской нежностью помогла Эреро встать со стула. – Пойдем, милая.

Когда дверь за женщинами закрылась, Дука вдруг ударил ладонью по столу: ему уже начал надоедать этот бесхребетный и мякготелый промышленник; не жаль швырять свои миллионы на разврат, так пожалел бы хоть его, Дуки, время!

– Номер телефона, живо!

Производитель пластмасс покрылся красными пятнами.

– У них нет телефона, они работают по приглашениям.

Дука непонимающе глядел на него.

– Как? Что значит – «по приглашениям»?!

Тот начал было что-то лепетать, Маскаранти пришел ему на выручку:

– Телефон, доктор, штука опасная, несмотря на всю их маскировку. Поэтому в дорогостоящих публичных домах теперь действует система приглашений. У них есть узкий круг очень уважаемых и состоятельных господ с обширными связями. И вот эти господа, встретив на деловом рауте, в баре или ресторане подходящий объект вроде нашего кавалера Сальварсати, спрашивают как бы невзначай: «Вам нравятся рыжие? У меня есть на примете одна, очень пикантна, если желаете, могу препроводить в уютное местечко». Короче говоря, посредничество в...

Дука пропустил мимо ушей слишком откровенный термин. Итак, некто предлагает кавалеру Сальварсати знакомство с красавицей двухметрового роста – конечно, придется раскошелиться, но игра стоит свеч. Посредник, видимо, оговорил с кавалером день и час встречи и в назначенное время привел его в тихую, комфортабельную квартирку. Вот что означает эта система бестелефонной связи. Что ж, весьма убедительно.

Он попросил у Маскаранти еще сигарету.

– Стало быть, в один прекрасный день вам предложили «нечто особенное». Девицу исполинских размеров. Я правильно понял?

– Да-да, совершенно верно. Так уж я устроен, доктор, ничего не могу с собой поделать... Самому стыдно, поверьте.

Не хватало только, чтобы предприниматель ударился в покаянные слезы!

– Успокойтесь, пожалуйста, я вас не упрекаю. Скажите мне, кто этот посредник?

– У меня сохранилась его карточка, – ответствовал производитель пластмасс, доставая из пиджака альбом, заполненный до отказа визитками. Покопавшись среди них, нашел нужную.

«Донато де Витторио, юрисконсульт» – прочел Дука. Далее следовали адрес и два номера телефонов – домашний и служебный. Дука передал визитку Маскаранти.

– Завтра утром доставишь ко мне этого юрисконсульта.

Все-таки он совсем отстает от жизни: ему и в голову не приходило, что доступ в дом свиданий дают не только деньги, но и протекция юриста.

Он обернулся к промышленнику, все еще балансирующему на грани обморока.

– Вы свободны! Благодарю за информацию.

2

Несколько часов спустя в фургоне, за рулем которого сидел старейший сотрудник квестуры (полицейские тоже подвержены старению), в сопровождении других сотрудников помоложе, Дука прибыл по адресу, указанному злосчастным предпринимателем как место встречи со злосчастной Донателлой Берзаги. Было девять утра. Едва фургон остановился на одной из центральных улиц, Дука сразу же заметил две вещи: во-первых, перед ними яростно ревел экскаватор, роющий непомерных размеров яму, и, во-вторых, яма соответствовала топографическому расположению того самого дома, куда кавалер с родинкой на шее являлся на свои сентиментальные свидания, в том числе и с умственно неполноценными девицами. И все же Дука дотошно расспросил зеленщика, стоявшего радом со своей тележкой, действительно ли яма, представляющая собой котлован для фундамента будущего здания, соответствует номеру 18 бывшего здания по этой улице.

– Ну да, восемнадцатый и есть, – подтвердил зеленщик.

Явиться с облавой в фургоне, набитом оперативниками, и обнаружить на месте интересующего тебя объекта яму – уже само по себе огорчительно для полицейского, однако горечь достигла предела, когда Дука вспомнил рев другого экскаватора, который он слышал три дня назад во время визита к отчаявшейся римлянке из племени банту.

Снесенное здание, где прежде помещался приют удовольствий, стояло на пересечении двух красивых центральных улиц. И он со своим ненужным фургоном, полным полицейских, стоял и слушал рев экскаватора, вспоминая при этом милую беседу с негритянкой под аккомпанемент другого экскаватора.

Будь у меня чувство юмора, подумал Дука, умер бы со смеху: какой толк сносить бордель здесь, если он все равно вырастет через два квартала?!

А на обратном пути в квестуру он занялся подведением менее веселых итогов. Возможно ли найти хозяев квартиры, оказавших гостеприимство Донателле Берзаги? Возможно, конечно, но сколько времени это займет!.. В доме на перекрестке двух улиц было четыре этажа и по меньшей мере двадцать квартир: кто-то владелец, кто-то арендатор, а снять квартиру можно и через подставное лицо... В общем, чтобы распутать этот клубок, нужны месяцы и десятки помощников, а у них даже некому защитить лавочника, которого грабят средь бела дня. Нет, приятель, ничего у тебя не выйдет, лучше выбрось это из головы!

В кабинете его ожидало еще одно разочарование. Маскаранти положил перед ним оставленную мелким предпринимателем визитку и объявил:

– Все липа.

– Что?

– Нет в Милане улицы Колхитор, я справлялся в муниципалитете... И номера телефонов тоже липовые.

– Почему липовые?

– Потому что их пока не включили, – объяснил Маскаранти. – Сегодня в восемь утра я разбудил шефа телефонной компании «Стипель» и сказал, что целый час названиваю по этим двум номерам, а толку чуть, никаких гудков – ни коротких, ни длинных, – и он мне растолковал, что у них в каждом районе есть резервные номер.;. К примеру, вы, доктор, покупаете себе виллу в Сан-Сиро, и они вам дают один из этих запасных номеров, а до тех пор звонить по нему – все равно что стучаться в могилу и спрашивать: «Эй, кто живой есть?»

Все логично, однако Дука не смог скрыть раздражения.

– А имя? Там же было имя! Де Витторио, кажется. Ты не поинтересовался: оно что, тоже липовое?!

Чтобы он немного успокоился, Маскаранти протянул ему сигарету и дал прикурить.

– Не собираюсь я искать прошлогодний снег. Понятия не имею, сколько в Милане и во всей Италии людей по имени Донато де Витторио. Я хотел найти того, кто нам нужен на улице Колхитор, но посмотрел в справочник и, такой улицы не обнаружив, позвонил в штаб уличного движения – они тоже слыхом не слыхали про эту улицу, – наконец, разбудил начальника отдела топонимики, и тот совершенно официально заявил, что меня разыграли. Да-а, разыграли! – Маскаранти тоже был взбешен. – Прошу прощения, доктор, но, будь я маклером в гадючнике, думаете, я стал бы печатать себе визитки с настоящим именем, адресом и телефоном? Мы каждую ночь ловим типов, имеющих в кармане по меньшей мере два удостоверения личности, и, пока душу из них не вышибешь, они не расколются, какое настоящее. Так вот, будь я этим маклером, я бы, конечно, выдумал название улицы и дал бы в лапу какому-нибудь мелкому служащему телефонной компании, чтоб продиктовал мне несколько невключенных номеров. Да по нынешним временам достаточно представиться юрисконсультом или, скажем, горным инженером, и на эту удочку сразу клюнут старые слюнтяи, которым нужна женщина для поднятия тонуса. – Он нервно рассмеялся.

– Умерь свой пыл, – сказал Дука.

Маскаранти прав, тебе бы и самому сообразить, да, видно, мозги заржавели. В уликах недостатка нет: и коротышка с родимым пятном на шее, и дом свиданий – не важно, что его снесли, – и визитка... можно выйти на типографию, где она отпечатана, или разыскать того чиновника из телефонной компании, что предоставил своднику незадействованные номера. Однако это долгий путь, кропотливая работа; она потребует привлечения многих оперативных групп и экспертов-криминалистов, а тебе приспичило немедленно разгадать проклятую головоломку.

И все-таки не теряй надежды.

– Я скоро, – бросил он Маскаранти.

3

Минуты три спустя он уже был в номере отеля «Кавур». Весь похолодел, когда с порога увидел одну Ливию.

– Где она?! – прорычал он.

– В ванной, не нервничай.

– Я же сказал, чтоб ты ее и в ванной стерегла!

– Хорошо, хорошо, Дука. – Ей было невыносимо слышать этот жестокий, грубый голос – знак того, что душа у него болит. Она подошла к двери ванной и постучала. – Открой, пожалуйста.

– Не заперто, ваше фараонское величество.

Ливия отворила дверь и вошла. Эреро стояла в ванне под сильной струей холодного душа. Вскоре она предстала перед окаменело садящим на стуле Дукой. У того сразу отлегло от сердца, ведь ванная – самое подходящее место для самоубийства.

– Ну что еще?! Я и душ не имею права принять?

– Извини, – сказал Дука. – Я только хотел спросить, дозвонилась ли ты кому-нибудь.

– Всем, – вставила Ливия. – Всем дозвонилась, но безрезультатно.

– Ты вроде упомянула про Ассизи?

– Да, там что-то есть, но сведения туманные, – снова ответила за негритянку Ливия.

– Я говорила с подругой, – пояснила римлянка из племени банту. – Она месяца два назад заболела и вернулась к своим в Ассизи.

Как просто, подумал Дука, приехала из Ассизи в Милан, стала проституткой, потом захворала и вернулась к родным пенатам!

– Я разыскала адрес в телефонной книге, вызвала ее на переговорный пункт, и она сразу вспомнила ту великаншу. Даже имя назвала – Донателла.

Дука выпрямился и вновь застыл на стуле, точно изваяние.

– Ну-ну, продолжай!

– Она видела ее в одном доме, – вмешалась Ливия. – Когда та девушка...

– Вот именно, Донателла... Ее все время держали взаперти, другим не показывали, никто из девиц не знал о ее существовании, пока однажды ночью она не подняла на ноги весь дом.

Во весь голос, так что дребезжали оконные стекла, Донателла звала отца. Находившийся с нею пожилой синьор едва не выскочил голым на улицу от хриплых воплей, напоминающих рев взбесившейся слонихи: «Папа, папа, папа!» Эти вопли, наверно, были слышны и на площади Сан-Бабила, и на улице Мандзони, и на площади Кавур... Великанша металась по комнате, натыкаясь на мебель, получая ссадины и ушибы, и непрестанно душераздирающим голосом звала: «Папа, папа, папа!»

Сбежались все – не только хозяйка, не только двое «дежурных» сутенеров, но и остальные девушки, и две пожилые горничные, и повариха... Тогда как немногочисленные состоятельные клиенты на всей скорости, какую позволяли их иссякшие силы, бросились уносить ноги, ибо известный кардиолог X или прославленный издатель Y, естественно, не могли допустить, чтобы их застали в столь компрометирующей обстановке.

Подруга Эреро вошла в комнату Донателлы, когда двое горилл уже стреножили великаншу и дали ей в зубы, чтобы перестала орать (во всяком случае, изо рта у нее текла кровь).

– Пошла вон, стерва! – заорал один из них на подругу негритянки.

Но эта галантная просьба оказалась излишней: девица и так вылетела оттуда в ужасе и больше в тот дом не возвращалась.

– Да, негусто. А хоть адрес того дома ты у своей подруги спросила?

– Ну разумеется, – вновь ответила Ливия за негритянку, поскольку та прикуривала сигарету. – Он у меня записан.

Дука взглянул на адрес и закрыл глаза: воистину жизнь порой играет с тобою скверные шутки. Тот самый дом, который он посетил несколько часов назад, – вернее, не дом, а котлован, где с восьми утра до пяти вечера огромный экскаватор своим ревом действует на нервы всему району.

– Так, что еще сказала подруга? – обратился он к Эреро.

Ну ладно, дом снесли – это факт, но можно же по крайней мере установить имена или приметы хозяйки двух горилл, других девиц, горничных, поварихи, наконец. Даже одно-единственное имя значительно ускорит поиски.

– Ничего, – отозвалась та (взгляд ее прояснился – ни следа недавнего опьянения). – Я понимаю, что тебе нужно, и спросила ее, а она, если б знала, обязательно бы мне сказала. Но она ничего не знает: она там была в первый и последний раз, потому что дружок не захотел...

– Так спроси хотя бы, как зовут дружка, ему ведь наверняка известно имя хозяйки и горилл, а?

Голос ее прозвучал так же твердо, как она теперь держалась на ногах:

– Я не стану ей больше звонить, а кабы и стала, она все равно не выдаст своего кота.

Чертово племя! Пастух с Сардинии ни за что не выдаст полиции имя бандита, который пришил его родного брата, старуха сицилийка под пытками не откроет имя главаря мафии, виновного в гибели ее единственного сына, а шлюха – хоть режь ее – не скажет, как зовут того подонка, что сломал ей жизнь и теперь торгует ею, как рабыней. Дело чести! Ну и черт с ними! Он не раз подумывал о том, что наказывать надо не только преступников, но и их жертв, которые добровольно, в силу природной тупости, позволяют себя истязать.

– Ну скажи хоть, как зовут эту твою подружку из Ассизи?

Эреро Акауну присела на кровать и загасила сигарету в пепельнице, стоявшей на тумбочке.

– Так твоя фараонша его уж записала. Мне ведь пришлось вызывать ее на переговорный, и твоя мадам, как услышала имя, сразу чирк-чирк в своей книжечке. – Она с яростью повертела окурком в пепельнице. – Но ты оставь ее в покое, слышишь? Она больная, несчастная деваха, и не думай, что она станет с тобой разговаривать, как со мной. И если ты притащишь ее сюда и будешь трясти день и ночь, чтоб выдала своего котяру, значит, ты не тот, за кого себя выдаешь. Я согласилась помочь парню, который честно делает свое дело, а не вонючей полицейской ищейке.

Дука повернулся к Ливии.

– Отдай ей листок, где записала имя.

Ливия тут же достала из кармана записную книжку, вырвала оттуда лист и протянула негритянке.

– Возьми, нам оно не нужно, – сказал Дука. – Лучше я дам тебе свой адрес. – На том же листочке он нацарапал свое имя, адрес: и два телефона, домашний и служебный. Если я тебе понадоблюсь, по этому телефону будешь звонить мне домой, а вот это – номер квестуры. Все, ты свободна, иди. Спасибо за помощь.

Девушка взяла бумажку, засунула ее в карман своего оранжевого костюма и неуверенно произнесла:

– Так я могу идти?

– Конечно, – сказал Дука.

Несмотря на всю свою гибкость, она почему-то двинулась к выходу на негнущихся ногах, открыла дверь и вышла, не обернувшись, не сказав на прощанье ни слова.

Ливия с тревогой поглядела ей вслед.

– Думаешь, она покончит с собой?

– Не знаю, – ответил Дука. – Не знаю, все ли я сделал, чтобы помешать этому. Наверное, нет.

Ливия взяла с тумбочки стакан, перепачканный помадой Эреро, сполоснула его в ванной, вернулась и налила себе глоток виски. Было видно, что ей это сейчас необходимо.

– Мне нужен твой совет, – сказал Дука.

– Я тебя слушаю.

– У нас не осталось практически никаких следов. Я надеялся поймать убийц за неделю, максимум – за две. Есть, правда, одна ниточка, но чтобы ее распутать, понадобятся месяцы, а я не могу терять столько времени. Как ты считаешь, может, перепоручить это дело Маскаранти? Хотя у него тоже работы по горло, но он со своей настырностью потихоньку до всего докопается. А мне осточертели несчастные шлюхи, трусливые сутенеры, слюнявые старцы, швыряющие на ветер миллионы, лишь бы удовлетворить свою грязную похоть, сводники, которые поставляют им великанш, карлиц, обезьян и прочие мерзости. Ей-богу, мне больше по душе грабители банков и почтовых поездов, взломщики сейфов, карманники, чем подонки, что сосут кровь из неприкаянных дур!

– Именно потому ты и не должен бросать дело, – отрезала Ливия. – Маскаранти один не справится, вас должно быть много, чем больше вас будет, тем меньше останется на свете этих подонков.

Если ты, мозг всей операции, сейчас устранишься, то что сможет сделать обыкновенный полицейский? В лучшем случае прочесать проспект Витторио и проверить документы у сутенеров, которые пасут своих курочек, шныряющих под портиками...

Дука молчал долго, минуты две, и наконец выдохнул:

– Спасибо, Минерва, – Нет, он не бросит это дело, наоборот, возьмется за него с еще большей яростью. В конце-то концов, он Дука Ламберти, потомственный полицейский, а не какой-нибудь нытик! – Ты права. Начну все сначала, припру к стенке эту мразь в бархатном пиджаке, устрою новый набег на аристократические бордели, перетрясу всех сводников мужского и женского пола, пока не найду скотину, которая выследила Донателлу, выставила ее на продажу, а потом убила...

– Успокойся, – сказала Ливия.