Миллиард секунд

Глава 9. Возвращение в реальность

Больше всего в этой жизни, кроме гадких таблеток, ненавижу выходные. Эти два дня, полные одиночества и лишнего напоминания, что никому ты здесь не нужен. Лучше уж в школе болтаться, нежели сидеть в четырех стенах и ждать, когда же наступит понедельник.

А знаете почему? Потому что в этот день ребята разъезжаются по домам. Кто-то с родителями общается, кто-то с родственниками, братьями-сестрами, которых распределили в другой интернат. А я остаюсь одна. К кому мне спешить?

Мать отказалась от меня, как только я родилась, через три года пыталась забрать меня из дома малютки. Навещала каждые выходные, приносила новые игрушки. Помню ее светло-медовые глаза. Добрые. Пронзительные. Как у меня. Но в один прекрасный день она сказала мне, тогда еще пятилетней девочке, что больше не будет приходить. И ушла.

Как оказалось, навсегда.

Только потом я узнала, что после меня у нее родился сын, за которым она недоглядела. Итог: смерть трехмесячного младенца и лишение родительских прав.

Некоторые ценят тишину, спокойствие в комнате. Я бы ее тоже ценила. Каждое мгновение. Однако непрошеные мысли возникают в голове быстрее, чем я успеваю заблокировать разум. Воспоминания. Само прошлое. Существование вне этих стен. Полное жестокости, но все же прекрасное.

После выписки из больницы мне позволили гулять по территории. Точнее, жаба дала распоряжение по наставлению врача. Прописали нужные таблетки, к тому же Олег купил дополнительную упаковку. Правда, это было недели полторы назад, и она уже почти закончилась. Ничего. На пару дней еще хватит.

Снежинки падают на голову. На нос. На ресницы. Слепят. Наверное, именно по этой причине не обращаю внимания на малышню на площадке, на топот ног на горке. И на припаркованную бэху, которую уже видела когда-то давно. Вечность назад. Которую, еще лежа в больнице, выглядывала из окна в ожидании, когда она припаркуется на свободном месте, а ее владелец поднимет голову и встретится со мной взглядом.

И его не сразу вижу. – фигуру в черном пальто. Он несется прямо ко мне, шурша снегом под ногами. Смотрит не отрываясь. Дети на площадке оборачиваются, стреляя любопытными взглядами в статного мужчину, но он не замечает. Подходит ко мне, точнее, к лавочке в углу под яблоней. Стряхивает снег и садится рядом.

– Привет. А ты чего тут сидишь? – спрашивает он, улыбаясь. Щеки еще не покраснели от мороза, изо рта идет белесый пар.

Изменился за эту неделю. Темноватая щетина на щеках появилась, глаза посветлели, а на густые ресницы опустились маленькие снежинки. И улыбка. Широкая. Белозубая. Обычно такие в рекламах зубной пасты показывают.

– А где мне еще быть?

– У вас через пять минут мастер-класс начнется.

– Откуда ты знаешь?

Смотрю на его улыбающуюся морду лица. Довольную такую, словно джекпот сорвал. Хотя о чем я думаю? У него и так денег много. Лучше сказать, что такое выражение лица у него будет, если появится возможность завести потомство.

– Я его провожу. Пошли.

Он не тянет за руку, не заставляет – сама иду. Потому что хочу еще немного побыть с этим человеком. С добрым. Отзывчивым. И интересным. Если бы месяц назад мне сказали, что я стану общаться со знаменитым художником, не поверила бы.

Когда Миша умер, я проклинала всех этих мажорных снобов, пытающихся заработать репутацию липовой благотворительностью. В том числе, и Олега. Я даже сиденье в его машине специально испачкала, чтобы запомнил меня на всю жизнь. Чтобы остался неприятный осадок. Хотела еще поцарапать, но не успела. Зато сигареты стащила – хватило на оплату долгов.

Мое мнение поменялось, когда он спас меня и пришел через некоторое время в больницу. Навещал меня практически каждый день, сидел рядом, развлекал, разговаривал не как с ребенком, а как с равной себе. Для всех он был талантливым художником.

А для меня – единственным взрослым, который не оттолкнул, а наоборот – потянулся навстречу…

Он обычный мужик со своими проблемами, возведенными в куб. Точнее, с одной проблемой. И что такого в бесплодии? Можно ведь малыша из детдома взять. Они так нуждаются в любви, которой не хватает именно в детстве. Именно в этот период одиночество и непонимание съедают нас с потрохами.

– Ну что, дети, давайте послушаем Олега Дмитриевича, – начала воспитательница пятиклашек. На первый взгляд, добрая и отзывчивая женщина, но кто знает, какие тараканы в ее голове ползают. – Он расскажет нам, как изобразить натюрморт.

Пф… Нас этому в восьмом классе учили. Нашел чем удивить.

Здесь собрались и малышня, и середнячки. Старшаков не было. Только я одна. Сижу почти в углу и смотрю на своего учителя. Временного.

Олег удивил, кстати. Какие-то техники объяснял, наглядно демонстрировал на маленьком мольберте примеры, удерживая в длинных пальцах простой карандаш. Но я все равно ни черта не понимала. Не умею рисовать, не дан мне этот дар свыше. Зато яблоки лопать люблю и готовлю хорошо. Тетя Галя научила. Все время говорила, что моему будущему мужу повезет.

Занятие быстро пролетело. Я с удовольствием смотрела, как мужчина улыбается этим неуверенным девчонкам и озорным мальчишкам, как поправляет их, и как малышня не хотела его отпускать. Обычно мы не так быстро доверяем чужакам, но у этого человека было какое-то необъяснимо невесомое качество. То ли харизма, то ли притягательность. То ли его улыбка, которую он только что адресовал маленькой десятилетке. Именно эта улыбка позволила мне когда-то поверить ему. Рассказать о нашей жизни, о буднях, о том, что не все, что в новостях показывают, правда.

– Эй, ты чего нос повесила? – он подошел ко мне и посмотрел сверху вниз. Единственный раз, когда мне пришлось поднимать голову при общении с ним.

– Да ничего.

– Не хочешь прогуляться? Такая погода хорошая.

И он прав. Погода действительно чудная. Снежок выпал, ветра почти нет, минус один по Цельсию. Именно поэтому накануне я сидела на лавочке и играла в змейку на телефоне.

– Мне только по территории можно.

– Я договорился с заведующей, – так же улыбчиво поясняет он. – Она отпустила под мою ответственность. Ты же не сбежишь?

– Ну, не знаю…

– Ева!

– Лады, не сбегу! – улыбаюсь в ответ. – Хвостиком за тобой ходить буду!

– Договорились. Одевайся потеплее.

Зря он это сказал. Кроме единственного свитера пятилетней давности у меня особо ничего теплого нет. Хотя куртка уже сколько лет спасает от морозов.

– У тебя что-то другое есть? – спрашивает Олег. Стоит со скрещенными на груди руками, прислонившись к капоту своей огромной тачки, смотрит насмешливо. И снова задает один и тот же вопрос. Уже который раз!

– Если ты мне купишь – будет.

Не отвечает, а улыбается так же лучезарно, словно ничего такого не произошло. Между прочим, это моя любимая куртка. И единственная. Может, она греет плохо, но она мне нравится! И пусть только попробует что-то вякнуть в ответ.

Рассаживаемся по своим местам. Я в этот раз ноги не задираю – хватит с него мучений. Выезжаем во дворы, потом на основную трассу. И едем. Куда? А, пофиг.

Как и в прошлый раз, смотрю на его руки. На иероглифы на каждом пальце. Интересно, что обозначают эти закорючки? Не знаю. Надо в библиотеке поискать, когда домой приеду.

– Что у тебя с костяшками? – спрашивает он, метнув взгляд на мою правую руку. Вот черт! А я-то думала, что не заметит.

– Да так, поигралась немножко.

– Знаю, как ты играешься, – хмыкает он.

– А что? Мы с Серым поспорили, кто кого, – признаюсь я, вспоминая наш бой. Человек пятнадцать за нами наблюдали, за парня болели. Но все же победу одержала именно я.

– Поспорила, как тогда в парке?

Ну и чего ты голос повышаешь? Как будто я смертельно согрешила!

– Да не! Мы в кулачки играли. Кстати, я «Марс» выиграла!

– Ты вообще девушка?

Нет, ну что за наглость? Уже который мужик говорит мне о «закосе под пацана»! У меня грудь, между прочим, есть, и попа тоже ничего. Ах да, в вашем мире все девушки с такими накачанными буферами, губами и скулами, что из космоса видно. И вы, мужики, на это ведетесь! А как же естественность? Даже если она не особо привлекательна. Вам же мишуру подавай!

– Девушка! – отвечаю, отвернувшись от него. Козел!

– Сомневаюсь, – кидает мужчина.

– Так, если не нравится, я выйду!

– Сиди уже, – он нажимает на кнопку слева от себя. – Есть хочешь?

Сейчас он напомнил мне тетю Галю, которая все время интересовалась моим самочувствием, питанием и уроками. Как папочка, ей-богу.

– Ты же понимаешь, что я сейчас море еды закажу в отместку за твои слова?

Краем глаза смотрю на него. На сильные руки, лежащие на руле, на чеканный профиль и глаза, внимательно наблюдающие за дорогой. И на улыбку. Блин, она как будто приклеилась к нему. Он же не поп-звезда, чтобы вечно улыбаться всему миру!

– Ладно. «Шоколадница» устроит?

– Да!

Он серьезно? Нет, правда, он ведет меня в «Шоколадницу»? Вот так просто? После того как я испачкала ему машину, назвала мажором и мысленно проклинала? Может, шутит? Решил отомстить?

Но все это ушло на второй план, когда мы припарковались около Воробьевых гор и пошли в кофейню. В мою любимую. На которую всегда не хватало денег.