Миллиардер. Книга 3. Конец игры

Глава 7. Sovet нечестивых

Подмосковье, июль 2011

Посреди библиотеки (шкафы черного дерева, толстое стекло, золотое тиснение на кожаных корешках) стоял круглый стол и шесть стульев с высокими спинками. Когда Андрей вошел, толкнув створку тяжелой, словно бронированной двери, свободным оставался лишь один стул.

—Позвольте представить вам, господа, — Михаил Беленин сделал приглашающий жест, — Андрей Львович Гумилев, надежда и главный козырь российской модернизации. Андрей Львович, познакомься, это мои дорогие гости…

Он на мгновение замешкался (Андрею показалось, что он хочет показать пальцем) и слегка поклонился полному седовласому джентльмену в элегантной темно-серой паре.

—Советник посольства Соединенных Штатов Америки мистер Браун.

—Это честь для меня, — сказал советник на хорошем русском, пожимая руку Андрею. — Я весьма много слышал о ваших усилиях по развитию новых технологий в России.

—Польщен, — сухо ответил Андрей.

—Господин Барри Кальмаров, чемпион мира по шахматам.

Похожий на скучающего верблюда чемпион не соизволил оторвать свою задницу от стула, протянув руку через стол. Гумилев сделал вид, что не заметил руки.

—Павел Уткин, главный редактор «Московского курьера».

Бородатый Уткин показался Гумилеву то ли не совсем протрезвевшим после вчерашней пьянки, то ли уже успевшим дорваться до дармового алкоголя, который предлагали официанты в косоворотках.

—Очень приятно познакомиться, — слегка заискивающе произнес он. — Наша газета неоднократно писала о вас, Андрей Львович, и о достижениях вашей корпорации. Не дадите ли эксклюзивный репортаж для «Московского курьера»?

—Может быть, позже. — Андрей помнил, что три года назад «Московский курьер», смакуя пикантные подробности, писал об исчезновении Евы. Сухо кивнув журналисту, он обернулся к последнему участнику совещания: — А вы-то что здесь делаете?

—То же, что и вы, полагаю, — с достоинством ответил тот. — Решаю судьбы России.

Этот человек в свое время попортил Гумилеву немало крови. Возглавляемый им Центр политического прогнозирования, выполняя чей-то хорошо оплаченный заказ, вел против корпорации Гумилева необъявленную, но жестокую войну: публиковал «компрометирующие» Андрея материалы, устраивал «утечки информации», касавшиеся его бизнес-планов, организовывал круглые столы, на которых проекты корпорации подвергались жестокой критике со стороны целой своры ручных экспертов. Серьезного вреда вся эта мышиная возня причинить Андрею не могла, но раздражала сильно. В конце концов раздосадованный Гумилев поручил Саничу разобраться, кто стоит за кулисами этой кампании. Через несколько дней Санич доложил, что заказ сделан и оплачен высокопоставленным чиновником, которому Гумилев в свое время перешел дорогу, выиграв тендер на строительство наукограда под Нижним Новгородом. Тогда Андрей сделал несколько телефонных звонков и встретился кое с кем из своих друзей, вхожих в кабинеты первых людей страны. В результате заказ отменили, а чиновника без особого шума сняли с должности и отправили в далекую латиноамериканскую страну послом, причем ходили слухи, что он еще легко отделался. После этого директор Центра политического прогнозирования как ни в чем не бывало позвонил Андрею и, выразив искреннее восхищение проведенной комбинацией, предложил свои услуги по уничтожению репутации конкурентов. И был очень удивлен, услышав отказ.

—Итак, господа, — торжественно произнес Беленин, когда Гумилев наконец уселся на свой стул, — мы собрались здесь в честь одного весьма важного не только для меня лично, но, надеюсь, и для страны события. Несколько дней назад мне предложили возглавить новую демократическую коалицию, получившую название «Правая сила». Сегодня я принял это предложение, и через неделю съезд утвердит меня в должности лидера партии.

Советник американского посольства несколько раз вежливо хлопнул в ладоши. Уткин, Кальмаров и политтехнолог последовали его примеру.

«Так вот почему он пригласил всех этих клоунов, — подумал Гумилев. — Беленин решил рвануть в большую политику!»

—Либеральный путь для нашей страны — не самый легкий, — продолжал Михаил Борисович. — Исторически сложилось так, что русский народ, так же как и большинство других народов России, не питает склонности к индивидуальной свободе, которая так свойственна, например, англосаксам, — он опять слегка поклонился американскому дипломату. — Но для бизнеса, особенно для большого бизнеса, такого как нефтедобывающая промышленность, либеральная атмосфера необходима как воздух. Мы, крупные промышленники, занимающиеся добычей и продажей углеводородов, не понаслышке знаем, как тяжело бывает договориться с нынешней властью, тяготеющей к авторитарному стилю правления. Поэтому главной политической задачей нашей партии должно стать изменение атмосферы в стране. Вернем нашему народу традиционные ценности частного предпринимательства, уважения к частной собственности и опоры на собственные силы! Самобытный и тороватый народ наш не замедлит ответить на эти реформы всплеском производственной активности…

«И ради этого меня так зазывали сюда? — подумал Гумилев удивленно. — Стоило ли огород городить? Весь этот бред я мог и в Сети прочесть».

—Ну и конечно, отношения с нашим главным стратегическим партнером, США, — олигарх улыбнулся и поклонился советнику. — Сейчас они переживают не лучшие времена… «перезагрузка» то и дело превращается в «перегрузку». Но если мы придем к власти, первое, что мы сделаем, — это освободим наши отношения от той накипи, которая мешает нормально работать!

—Прекрасно, — белозубая улыбка мистера Брауна казалась неестественной, как у пациента, садящегося в стоматологическое кресло и пытающегося убедить и себя, и других, что все происходящее с ним — совершеннейший пустяк. — В этом случае можете считать, что поддержка Соединенных Штатов вам обеспечена.

—Не сомневайтесь, господин советник, — заулыбался и Беленин, — мы сумеем правильно выстроить политику по отношению к вашей великой стране.

Гумилев отметил, что прекрасно владеющий русским Браун специально ввернул оборот «можете считать». Таким образом, он не пообещал Беленину поддержку, а лишь разрешил на нее надеяться.

—Сколько процентов вы намерены получить на выборах? — поинтересовался Кальмаров. — Пять, семь? Возможно, этого хватит, чтобы пройти в Думу, но парламентское большинство принадлежит «Единой России». Вы ничего не сможете сделать!

Беленин неприязненно посмотрел на чемпиона.

—Мы получили определенные гарантии, — сказал он, ткнув пальцем куда-то в потолок. — Осенью страну ждут социальные волнения, по сравнению с которыми забастовки в Пикалево покажутся пикником на лужайке. В этих условиях…

—В этих условиях русское быдло проголосует за коммунистов, — грубо прервал его Кальмаров. — А демократов начнут вешать на фонарях.

—При всем уважении, — поморщился Уткин, — колумнисту такой уважаемой газеты, как «Уолл-Стрит Джорнал», стоило бы выбирать более политкорректные выражения.

Шахматист метнул на Уткина свирепый взгляд, но тут в разговор вмешался политтехнолог:

—Разработанная нами компьютерная модель показывает, что в случае общественных волнений этой осенью значительная часть молодежи поддержит демократическую партию. При условии, конечно, что во главе этой партии будет стоять харизматичный и популярный лидер.

Коренастый, с бульдожьей физиономией, Беленин вряд ли подходил под это определение, но Гумилев прекрасно знал, что имиджмейкеры и телевизионщики способны сделать харизматическую личность даже из обезьяны.

—Многое, конечно, зависит от вас, господа, — политтехнолог обвел сидевших вокруг стола многозначительным взглядом. Андрею почему-то вспомнился Остап Бендер, собирающий деньги для «гиганта мысли и отца русской демократии» с деятелей старгородского подполья. — От нашей прессы мы ждем вдумчивой и последовательной информационной поддержки.

Уткин важно кивнул.

—Вы, Барри Кимович, как человек, близкий к определенным влиятельным кругам на Западе, могли бы замолвить словечко за новую демократическую партию в Бильдебергском клубе и «Бнай-Брит».

—Я, конечно, мог бы, — надменно проговорил шахматист, — однако что я с этого буду иметь? Возможно, если партия выдвинет мою кандидатуру на президентских выборах 2012 года…

—Вопрос о президентских выборах мы рассмотрим позднее, — уклонился от ответа политтехнолог. — Что же касается вас, уважаемый Андрей Львович, то ваша помощь могла бы стать поистине неоценимой…

—Когда я слышу слово «неоценимая», то понимаю, что к сумме, которую просят у меня обычно, будет пририсован еще один ноль, — сказал Гумилев.

Политтехнолог поморщился.

—Речь не о деньгах, Андрей Львович, или, во всяком случае, не только о них. Вы занимаетесь новейшими технологиями, в том числе и информационными. Для грядущей революции эти технологии так же необходимы, как, прошу прощения за столь грубую аналогию, типография «Правды» для большевистского переворота.

—Вы сказали — «революции»? — нахмурился Уткин. — Мне казалось, речь идет о мирном парламентском процессе.

—Понятие «революция» сейчас носит совсем иной смысл, нежели раньше, — снисходительно объяснил политтехнолог. — Возьмем хотя бы события на Украине в 2004 году или революцию маков в Киргизии. Кстати, сейчас наши американские друзья, — он слегка поклонился Брауну, — пробуют новую модель революции в переживающей экономический кризис Белоруссии — она называется «революция через социальную сеть». Молодежь организуется через интернет-сообщества, такие как «ВКонтакте», отдельные группы поддерживают между собой мобильную связь и могут очень оперативно сливаться в огромные толпы. Если эта технология оправдает себя в Минске, мы применим ее и здесь.

—И все-таки, — прервал его Гумилев, — чего вы хотите от меня?

—Помощи в организации социальных сетей и защиты каналов связи от репрессивных мер со стороны государства. Вероятно, в условиях социальных волнений правительство будет отключать оппозиционные сайты и усилит цензуру в Интернете. Специалисты вашей корпорации могли бы создать дублирующие сети и разработать методики борьбы с цензурой. Если оппозиционная молодежь будет вооружена новейшими технологиями, ни милиция, ни ФСБ ничего не смогут этому противопоставить.

—Очень неплохо зарекомендовала себя технология «Блэкберри», — мягко перебил политтехнолога Браун. — Знаете, что это такое?

Гумилев кивнул.

—Сеть элитных смартфонов для бизнесменов, заинтересованных в том, чтобы сохранять свои переговоры в тайне. Но в России эта технология запрещена.

—Полагаю, вам не составит труда создать российский аналог «Блэкберри». Назовите ее, скажем, «Черника». — Советник добродушно рассмеялся.

—Ну и, разумеется, финансовая поддержка тоже будет нелишней, — поспешил добавить Беленин. — Политика — дело дорогое, один я расходы на выборы не потяну. Надо будет всем ребятам скинуться. С Фрикманом и Пороховым-Куршавельским я уже говорил, они не против. Надо будет еще Кисина потрясти, а то как на первую строчку в списке «Форбс», так он тут как тут, а как на демократию отстегнуть, так его днем с огнем не сыщешь.

—А что же господин Абрамович? — поинтересовался советник.

Беленин замялся.

—Роман, боюсь, в этом деле участвовать не будет. Ему и так хорошо — сидит у себя в Лондоне, что ему о судьбах России думать?

—При необходимости, — серьезно сказал Браун, — мы сумеем убедить господина Абрамовича, что о судьбах России можно думать даже в Лондоне. Теперь я хотел бы кратко обрисовать позицию моей страны относительно ваших будущих выборов.

«Пожалуй, начинается самое интересное», — подумал Гумилев.

—Соединенные Штаты заинтересованы в том, чтобы Россия двигалась дальше по тому пути, который она сама избрала в 1991 году и с которого она, к сожалению, свернула после ухода Бориса Ельцина с поста президента. Поэтому мы хотели бы, чтобы партия, главой которой в скором времени станете вы, Михаил Борисович, не просто приняла бы участие в политической жизни страны, а стала бы базой для демократического кандидата на выборах 2012 года.

—Вот это правильно, — ввернул Кальмаров, преданно глядя на американца.

—Теперь о том, кто может стать таким кандидатом, — продолжал Браун, не обращая на шахматиста внимания. — Сейчас в вашем обществе самый больной вопрос — кто пойдет на выборы: Путин или Медведев, а может быть, и тот и другой сразу. Скажу без обиняков, господа: для Соединенных Штатов оба эти варианта неприемлемы.

—Как, — удивился Уткин, — даже Медведев? Он ведь либерал!

—Весьма умеренный, — отрезал советник. — Разумеется, если сравнивать его с Путиным, бывшим офицером КГБ, то Дмитрий Анатольевич более близок западному человеку. Во всяком случае, он не позволяет себе ностальгировать по временам Советского Союза, тогда как Путин показал свое истинное лицо, назвав распад СССР «величайшей геополитической катастрофой». Но этого, увы, мало. Медведев слишком уважает Путина, слишком тесно связан с ним… как это сказать правильно? Да, есть такое русское слово — духовность. Так вот, духовная связь между ними слишком сильна. Возможно, это хорошо для отношений между президентом и премьером, но для США — нет.

Он покрутил в руках бокал с виски.

—Да и эта модернизация, о которой постоянно говорит Медведев… Поймите: вам, русским, модернизация не нужна, более того, она может оказаться губительной для вашей страны. Любая попытка догнать и перегнать Запад обернется для России или неконтролируемым воровством, или огромной кровью, как при Сталине или Петре Первом. Ваш козырь — углеводороды, на него и нужно делать ставку. Бог подарил России крупнейшие запасы нефти и газа — зачем вам тратить время и силы на то, чтобы сравняться с Западом в области высоких технологий? Позвольте мне говорить с вами откровенно: у ваших рабочих все равно никогда не будет такого трудолюбия, такой профессиональной культуры, какая на Западе выковывалась столетиями господства протестантской этики, — пусть лучше они обслуживают трубопроводы. Конечно, рано или поздно запасы нефти и газа истощатся, однако у вас есть своего рода неисчерпаемая кладовая. Я имею в виду, господа, месторождения на арктическом шельфе.

При этих словах Гумилев вздрогнул.

—Вы все знаете, какие запасы углеводородов таятся под холодными водами Северного Ледовитого океана. Это нефтяное Эльдорадо, господа. В этом смысле России повезло больше, чем какой-либо иной стране мира. С другой стороны, эти баснословные богатства еще нужно достать со дна океана, а с этим у вас могут возникнуть проблемы. Проще говоря, вы не обладаете сейчас необходимыми технологиями, чтобы извлечь нефть с шельфа и обеспечить ее транспортировку туда, где ее можно будет продать.

—Вы противоречите сами себе, — заметил Андрей. — Если мы будем развивать новые технологии, эта проблема будет решена автоматически.

Браун благосклонно посмотрел на него.

—Да, безусловно. Но сколько времени и сил вам на это потребуется? Возможно, месторождения Сибири иссякнут гораздо раньше, чем вы научитесь добывать нефть со дна Северного Ледовитого океана с выгодой для себя. Я предлагаю другой путь, более легкий и короткий. Если деловые люди России помогут демократическому кандидату, которого поддержат США, сесть в кресло президента страны, мы отменим поправку Джексона–Вэника и поделимся с вами необходимыми технологиями. Наши инвесторы вложат большие деньги в развитие месторождений на арктическом шельфе… разумеется, под определенные гарантии.

—Что за гарантии? — осторожно поинтересовался Беленин.

—Прежде всего, долевое участие американских нефтедобывающих компаний в этом бизнесе. Хорошо известная вам, Михаил Борисович, компания «Уорвик Петролеум» будет первой в этом списке. Вы получаете технологии добычи арктической нефти, мы — часть прибылей. Это справедливая сделка, господа.

—Более чем справедливая, — кивнул Барри Кальмаров. — Но кто же будет тем кандидатом, которого поддержат Соединенные Штаты?

Американец сочувственно улыбнулся.

—Вы знаете, Барри, я давний поклонник вашего шахматного таланта и не пропускаю ни одной вашей колонки в WSJ.Мне лично бы очень хотелось, чтобы таким кандидатом стали вы. Но, к сожалению, я не уполномочен принимать решения — я только транслирую мнение, выработанное на, если позволите мне так выразиться, нашем совете директоров. Вы знаете, о ком я говорю.

Шахматист заметно поскучнел.

—Так вот, мнение это — впрочем, не окончательное — заключается в том, что идеальным кандидатом в президенты России от демократической оппозиции должен стать человек, не замеченный в тесных контактах со старыми либералами. Хорошо, если коньком его предвыборной программы станет борьба с коррупцией. Слава богу, для этого в вашей стране оснований предостаточно. Пара громких выигранных дел — а наши юристы ему в этом помогут, — и популярность этому парню обеспечена.

—А! — вскричал вдруг Кальмаров обиженно. — Так вы Лешку в президенты толкаете! Он же фашист, он с ДПНИ якшается! Его Израиль никогда не примет!

—Израиль, — холодно заметил политтехнолог, — примет любого политика, которого одобрит Администрация в Вашингтоне. Думаете, в Тель-Авиве не скрипят зубами, когда в Риге проходит парад ветеранов СС? И ничего, как-то терпят.

Браун прервал его, подняв указательный палец.

—Я хотел бы подчеркнуть: это мнение не окончательное. До выборов еще есть время. Многое зависит от того, как будут складываться дела у партии, которую возглавит уважаемый Михаил Борисович.

Беленин откашлялся.

—Со своей стороны, — сказал он официальным тоном, став внезапно очень похожим на комсомольского работника, каким и был двадцать лет назад, — я обязуюсь сделать все для торжества демократической идеи и окончательной победы над тоталитарным прошлым.

—В таком случае, я думаю, наша встреча откроет новую страницу в истории России, — торжественно заявил советник. — Благодарю вас за искреннюю приверженность делу демократии и прав человека, господа.

Совещание закончилось.

Гумилева советник американского посольства догнал уже в коридоре.

—Андрей, — сказал он, доверительно взяв Гумилева за локоть, — вы позволите себя так называть? Так вот, Андрей, я хочу, чтобы вы правильно поняли ситуацию. Вы, должно быть, решили, что мы тут устраиваем какой-то заговор или что-нибудь в этом роде?

Андрей усмехнулся.

—А разве нет?

—Нисколько. Времена, когда дипломаты готовили государственные перевороты, безвозвратно миновали. Я знаю, что у вас хорошие отношения с господином Путиным… — Он выдержал драматическую паузу, внимательно наблюдая за Гумилевым. Не дождавшись никакой реакции, Браун продолжил: — И не стану просить вас держать наш сегодняшний разговор в тайне. Более того, если вы в неформальном порядке доведете до сведения премьер-министра позицию моей страны, это, возможно, поможет нашему общему делу…

—Каким же образом?

Советник перестал улыбаться. Теперь на Гумилева глядел не глянцевый доброжелательный политик, а жесткий бизнесмен, готовый раздавить конкурента.

—Есть вещи, которые невозможно произнести официально. США никогда не позволит России вернуть статус великой державы. Это противоречит нашим экономическим и геополитическим интересам. И господин Путин, и господин Медведев должны это отчетливо понимать. Не менее важно, однако, что в этой позиции нет ничего личного — только бизнес. Поэтому мы готовы помогать вашей стране выкачивать нефть и газ из ее арктического шельфа… при условии, что Россия не будет монополистом в этой области. Донесите эту мысль до руководства России. Что же касается вашего личного интереса, то, работая с нами, вы, Андрей, можете увеличить свое состояние вдвое или втрое. То же касается и господина Беленина, хотя ваши перспективы я оцениваю выше.

—Почему же?

—Новые технологии. Бизнес господина Беленина — продавать нефть. Ваш бизнес — разрабатывать технологии для добычи нефти. Это гораздо выгоднее.

Гумилев молча смотрел на американца. Тот, приняв его молчание за одобрение, вновь заулыбался.

—Будьте в нашей команде, и вы станете новым Биллом Гейтсом!

—Благодарю, — серьезно ответил Гумилев, — но я предпочитаю оставаться самим собой.

—Что ж, — снисходительно кивнул Браун, — вы можете себе это позволить. Итак, если будете рассказывать господину Путину о нашей встрече, постарайтесь передать вот что: мы готовы помочь России добиться экономического процветания при условии отказа от притязаний на статус великой державы и монопольных прав на разработку месторождений в Арктике. Поэтому мы будем поддерживать на выборах кандидата, который поведет Россию именно этим курсом. — Он поощрительно хлопнул Гумилева по плечу. — Добро пожаловать на борт, Андрей!