Милость от своей звезды

8

– Возвращайся назад на Пичтри-стрит и бери севернее, – шептала Джесси в ухо Горацию. – Стоянка прогулочных колясок находится там. – Она шлепнула животное ладонью по крупу. – Возьми свое, малыш!

Мул умчался прочь, а Джесси вбежала в помещение. Гейб вильнул рулем, чтобы не столкнуться с мулом, остановил машину и устремился за Джесси. Шеф, разместив полицейских у всех входов и выходов здания станции, последовал за Гейбом.

Оказавшись внутри, Джесси перешла на размеренный шаг. Путь ее лежал к месту выдачи багажа, следовавшего отдельно от пассажиров.

– Могу я к вам обратиться?

У стойки, отгороженной решеткой, человек с болезненно-желтым лицом обернулся к ней.

– Да, чем могу служить?

– Я отправила посылку из Делоуниги в Атланту. Мне нужно получить ее. Будьте добры.

Работник багажного отделения глазел на странное одеяние Джесси, растрепавшиеся во время скачки по городу волосы, чепец, болтающийся на лентах за спиной.

– Ваше имя?

– Джесси Джеймс.

– Ну да. А я в таком случае Санта Клаус.

– Нет, серьезно. У вас должна быть посылка: деревянный ящичек из-под вина. Адресовано Джесси Джеймс, до востребования.

Судя по всему виду служащего, он не поверил ей, но все-таки повернулся к стоявшим за ним рядами сверткам и коробкам.

Гейб, наблюдавший за происходящим из коридора, вступил в зал ожидания и замер у длинного ряда скамей. Какой-то бродяга, спавший поблизости, приоткрыл один глаз и завопил:

– Я не виноват! Не трогай меня!

Не понимая, в чем дело, Гейб недоуменно осмотрелся по сторонам. Ах да, дело в нем самом: он сокрушенно взглянул на засохшие красные потеки на рубашке и провел красной же рукой по лицу.

– Простите, сэр, – успокоил он беднягу. – У меня только что произошло столкновение с банкой красной краски.

Гейб обошел скамью и направился к Джесси, которая в этот момент выговаривала служащему из камеры хранения:

– Нет, у меня не имеется документа, удостоверяющего личность. Я не захватила сумочку. Нет, водительское удостоверение тоже не со мной. Я не на машине. Я приехала на муле.

– Послушайте, леди, не делайте из меня дурака.

– Я не делаю из вас дурака! – потеряла она терпение. – И мое имя действительно Джесси Джеймс. – Затем она угрожающе понизила голос. – Между прочим, у меня пистолет, и если вы не отдадите мою посылку, я вам покажу новый способ делать прическу.

Джесси, незаметно обернув сжатую в кулак руку подолом юбки, наставила на него вытянутый палец, вполне сошедший за ствол пистолета.

Вы что же, грабительница? – недоверчиво протянул служащий.

Могу ею быть, – отрезала Джесси. – Итак, давайте сюда мою посылку, и я вас не трону. Иначе…

– Успокойся, Джесси, – остановил ее появившийся рядом Гейб.

Служащий, взглянув на Гейба, поспешно вытолкнул через окошечко ящик и исчез.

– Разве так можно, Джесси! Ты напугала его до смерти.

– Поделом ему, – пробормотала она, берясь за свой ящик.

– Что там, Джесс?

– Золото, уважаемый агент Бюро расследований. Золото, добытое моим дедом и завещанное им на украшение купола капитолия.

Она взяла упаковку двумя руками и двинулась к двери, но столкнулась с Беном Джэнсеном, явившимся собственной персоной.

– Не прикасайтесь к моему ящичку!

– Ничего не выйдет, мисс Джеймс. Я – Джэнсен, начальник Бюро расследований Атланты. Не лучше ли нам будет найти спокойное место и вскрыть ваш ящик?

– Идет! Но золото должно попасть в капитолий вовремя!

– Мы поедем в наш офис, – распорядился Джэнсен. – Вскроем ящик, а Гейб сможет немного привести себя в порядок.

Подавленная, притихшая Джесси позволила провести себя в кабинет Гейба. После всего пережитого в этот день ею овладела апатия, и ему показалось, что она хочет скорее покончить с этой историей.

Шеф Бюро расследований собственноручно поддел крышку ящика отверткой, и присутствующие увидели покрытый пылью коричневый мешочек. Джэнсен поднял его, осторожно встряхнул, развязал стягивающий шнурок и высыпал содержимое на стол: какие-то камни, кусок железной руды, горсть гальки, гладко обкатанной струями речки Пампкинвайн.

Гейб поднял недоуменный взгляд на Джесси.

– Я не понимаю… – прошептала та.

– Где золото, Джесси?

– Не знаю. Ему некуда было деться. Никто не открывал этот мешочек с того дня, как его поместили в банковский сейф. Клянусь!

– Вы его не открывали? – заговорил шеф.

– Нет. В банке я переложила его в свою сумку, затем забила в ящичек и отослала. Я не поверила в эти разговоры насчет ограбления обоза, но решила не рисковать.

Гейб, словно не веря своим ушам, покачал головой.

– Значит, ты отправила горсть камней на автобусе «Грейхаунда» в Атланту? – Он, несмотря на весь драматизм положения, не смог сдержать смех, а Джесси молчала, и по лицу ее катились слезы.

Тщательно рассматривая мешочек, шеф запустил руку внутрь и что-то извлек. Это был скомканный кусок бумаги.

– Стоп! Сумка не пуста.

– Что там? – Джесси видела, как шеф вытащил помятый листок. Характерный почерк – корявые, налезающие друг на друга закорючки – безошибочно подсказывал ей, кто автор письма. Она взяла листок и начала читать:

"Если ты видишь эти строки, Джесс, то понимаешь, что золота нет. Мне очень жаль. Здесь золото никогда близко не лежало. Я никому не хотел говорить, потому что думал: жила залегает под ручьем на нашей земле, и я ее снова найду. Но я ошибался.

Наверное, ты должна знать: партию в покер я проиграл умышленно…"

– Я знала это! – воскликнула Джесси. – Я всегда знала! Мой дед играл в покер лучше всех в наших краях. А тот, кто выиграл у него рудник, был простым мошенником.

"…Я действовал наверняка, чтобы обеспечить Марту единственно возможным способом…"

– Марта? – спросил шеф. – Кто такая Марта?

– Моя бабка, – мрачно сказал Гейб. Джесси читала:

"…Мы полюбили друг друга, когда Эван был на войне. Она хотела развестись с ним после его возвращения. Потом он попал в плен, и она не могла этого сделать. В конце концов, он вернулся домой в таком жалком состоянии, что Марта уже не решилась его оставить.

Эван никогда не смог бы ее прокормить, а эти Сент-Клеры преспокойно дали бы ей умереть с голоду. Поэтому имелся лишь один способ устроить так, чтобы она была надежно обеспечена. Я не знал тогда, что много лет спустя появишься ты.

Твой дед."

Гейб глубоко вздохнул. Насколько он знал, золотой рудник, который должен был принадлежать Джесси, все еще не иссяк и кормил его семейство.

Джесси была потрясена. Всю жизнь она ненавидела Сент-Клеров, за исключением Гейба, за то, что они обманули ее деда и хитростью завладели рудником. Но оказывается, обманщиком был сам дед, влюбившийся в чужую жену!

– Ну ладно, хоть грабителя не оказалось, – рассудил шеф. – Пожалуй, надо поставить в известность губернатора.

– Нет, подождите! – сказал Гейб. – Джесси не переживет, если получит огласку подлог, устроенный ее дедом! Надо просто передать мешочек по назначению и не сообщать, что он пуст. Если бы не мое семейство, он был бы полон золота. Я возмещу недостачу.

– Ни за что на свете! – вспыхнула Джесси. – Я публично извинюсь сама и доставлю золото.

– Откуда ты его возьмешь?!

– Я продам бар, – заявила она.

– Ты не можешь этого сделать, – сказал Гейб. – Тебе не на что будет жить. Надо придумать что-то еще.

– Тогда сбагрю кусок земли на взгорье, что принадлежит мне.

– Нет, я тебе не позволю это сделать. Я… – Гейб не знал, как сказать Джесси о своем варианте выхода из трудного положения. В течение двух последних дней он пытался убедить ее оставить нагорье. Но теперь, когда этот вопрос мог легко решиться, Гейб был против. Он любит Джесси, а любить – значит считаться с чаяниями любимой. Джесси не скрывала, что не представляет себе жизни без того куска земли.

– Продай мне право прохода по твоему участку, Джесси. Так ты сможешь удержать свою землю.

Она пристально посмотрела Гейбу в глаза.

– Мы добрались-таки до первопричины всего, не так ли? Ты нашел способ получить, что тебе нужно!.. – В голосе Джесси слышалось презрение, прежние сомнения вновь охватили ее. Всякий раз, когда она готова была отдать себя Гейбу без остатка, он пользовался ее чувством и исчезал…

– Думай, что хочешь! У меня выбора нет. Я подготовлю нужные бумаги. А что надо для церемонии, мистер Джэнсен?

– Мои люди собрали мулов и лошадей, поэтому обоз прибудет почти вовремя. Если мы поспешим, то сможем участвовать в передаче дара. Никто не удивится, если это будет сделано символически. Наша служба с самого начала рекомендовала так поступить. У вас еще есть время для того, чтобы все организовать так, как было задумано.

– Прекрасно, – откликнулся Гейб, подхватывая Джесси под локоть. – Пойдем.

Джэнсен хотел было упаковать все, как было, но задержался:

– Подождите-ка, там есть еще что-то.

Он вытащил пожелтевшую от времени газетную вырезку, пробежал ее взглядом и отдал Джесси.

– Что это? – заглянул ей через плечо Гейб, в глаза им бросился заголовок: "Местная жительница – жертва несчастного случая на Три-стрит".

– О ком это?

– О моей матери… – Читая заметку, Джесси побледнела, как полотно. – Она, оказывается, жила не на взгорье и погибла в Атланте. Отец никогда не говорил мне о ней. Почему он скрывал это, Гейб?

– Может быть, ему не хотелось травмировать тебя?..

– Ты всегда добавляешь "может быть"! А я была уверена во всем. Забавно, не правда ли? Выходит, ты был прав со своими сомнениями.

– Да, Гейб, – заметил начальник. – Вы, очевидно, не собираетесь появиться на экранах телевизоров, предварительно не отмывшись. Иначе зрители вообразят, будто вы только что вырвались из кровопролитной стычки.

Через полчаса Гейб в свежей рубашке и аккуратно причесанная Джесси в своем чепце подогнали фургон из Коунестоги к ступеням капитолия и в присутствии собравшейся толпы вручили пустой мешочек губернатору штата.

Первым репортером, пробравшимся к ним после церемонии, стала мисс Эмили Моран, которая протянула микрофон Джесси:

– Выяснилось, кто собирался ограбить обоз? Кто этот преступник?

– Никакого бандита не было, – успокоил Гейб. – Предупреждения посылал какой шутник.

– Просто кто-то решил подстраховаться, – добавила Джейн Шорт, глядя на корреспондентку невинными глазами. – Но лучшей рекламы для шоу с золотым обозом колонистов прошлого века не придумать. Как и для фестиваля "День Золотой лихорадки", который начинается на следующей неделе. – Не давая даме с телевидения задать следующий вопрос, Джейн завладела микрофоном и без зазрения совести, не тратя ни цента, принялась рекламировать предстоящий праздник.

– А в самом деле, что-нибудь выяснилось насчет этих записочек? – спросила Джесси начальника Бюро расследований, когда он выбрались из толпы.

– Вы знаете, все не так просто, – сказал тот, наблюдая, с какой ловкостью Джейн отбивалась от попытки дамы с телевидения вернуть свой микрофон. Он вытащил из кармана записочку, полученную Джесси, и прочитал: "Берегись! Он не тот, за кого себя выдает".

– Откуда это у вас?

– Нашел в фургоне. Подозреваю, что предназначалось вам.

– Да. Кто-то подсунул мне это под дверь.

– Джейн Шорт.

Джесси восприняла сообщение без особого удивления. Как только Джейн и Лонни появились в Делоуниге, ее почтенная приятельница развила бурную общественную и коммерческую деятельность. Благодаря Джейн была достигнута договоренность с фирмой грампластинок о приезде ее представителя для прослушивания песен Джесси. Джейн сумела организовать кружок традиционных танцев Дикого Запада в деревянных башмаках, даже смотры конкурсантов раз в неделю. А каждый гость, останавливающийся в отеле, получал купоны на бесплатное угощение у стойки бара.

– Джейн… – эхом отозвался Гейб. Теперь все начинало становиться на свои места.

Они отошли от лестницы капитолия. Джесси не терпелось отправиться в Делоунигу, подальше от Гейба, и она поспешила сообщить ему об этом:

– Нет худа без добра. Теперь, по крайней мере, все население штата осведомлено о фестивале «Дня Золотой лихорадки». Ну, я, пожалуй, ринусь в путь, а то скоро начнется час пик, и мы не доберемся домой со своими повозками. До свидания, Гейб, и спасибо. Похоже, ты и впрямь мой ангел-хранитель. Я так устала за эти три дня!

– Но это невозможно! Мы приглашены губернатором на ужин. Отказываться крайне неприлично!

– Гейб, никого не приглашают к губернатору на ужин просто так, когда ему вздумается.

– Нет? Ты плохо знаешь губернатора Диглера. Он любит музыку в стиле «кантри». И только узнал, что ты поешь, настоял, чтобы мы присоединились к его гостям.

Но мне нечего надеть. К тому же я не настроена идти на званый ужин.

Она не искала отговорки: головная боль, подбиравшаяся с самого утра, теперь стучала в виски молотом. Джесси мечтала о горячем душе, чистой одежде, хорошей еде и отдыхе. Именно в таком порядке.

Джесси, не принято отказываться от приглашения губернатора. Ты не боишься, что такой шаг вызовет подозрения у Эмили Моран! Тебе не хочется осложнений, не так ли?

Ты имеешь в виду, что она может разнюхать о золоте, которого не существует? Каким образом?

Репортеры, как дым, просачиваются в запертые комнаты и банковские упаковки.

Бог с ними. Я все равно не пойду. Мне нечего надеть.

Сейчас только час дня, Джесси. Ужин у губернатора начинается около семи. Джейн уже занимается этой проблемой. Вместе с ее сестрой Элис они что-нибудь придумают. Я отвезу тебя в дом Элис Мэгеден.

Джесси, все еще колеблясь, последовала за ним: она слишком устала, чтобы спорить, и была потрясена событиями этого дня. По милости своего любимого деда она оказалась в таком трудном положении!

Оказывается, он был в связи с женой другого человека и умышленно проиграл в покер золотой рудник. Она узнала, что причиной смерти ее матери было не дорожное происшествие в округе Лампкин, ибо там она никогда не жила. Больше того, ей стало известно, что Гейб должен был охранять несуществующее золото от нее, да еще занялся любовью с ней, считая ее потенциальной преступницей! Но и она хороша – позволила сделать это, хотя также не доверяла ему. И что самое обидное, после всех этих лет стойкого сопротивления с ее стороны Гейб все же нашел способ оттяпать ее участок на взгорье, чего всегда добивались Сент-Клеры.

Джесси становилось плохо от всех этих мыслей.

– Хорошо, Гейб. Поедем.

Они проехали по Пичтри-стрит, затем свернули, не доезжая до дома губернатора. Джесси откинула голову на подголовник сиденья и закрыла глаза; так они прибыли к дому Мэгеденов, где их дожидалась Джейн.

Гейб наблюдал за Джесси: с глазами, полными отчаяния, она медленно поднималась по ступеням вслед за Джейн, и весь ее вид свидетельствовал о том, что она потерпела поражение. Зачем было так поступать старому Джеймсу? Почему он не поставил Джесси в известность о том, что золота в сейфе банка нет?

Найти ответ Гейб не мог.

– Надеюсь, ты больше не сердишься на нас, – бодро щебетала Джейн, сопровождая Джесси по лестнице вверх. – Когда Гейб объяснил, в чем дело, мы не могли отказать ему в помощи!

Джесси уже поняла, что Джейн приложила руку к возникшему узлу конфликтов и головоломок, но прислушиваться к подробностям ей не хотелось, и она пропускала болтовню Джейн мимо ушей.

– Разве не восхитительно, что твой дед любил бабушку Гейба так сильно, что готов был заботиться об этом старом болване, ее муже? Из миллиона мужчин едва ли найдешь другого такого.

Головная боль пульсировала в голове Джесси.

– Но здесь не сходятся концы с концами, – возразила она. – Мой дед пустил на ветер будущее семьи Джеймсов еще до моего рождения, приучил меня считать, будто его обманули, и сам оказался обманщиком. Боюсь, я не смогу простить его. Многое пошло бы совсем по-другому, если бы он не лгал. Возможно, что и мои родители были бы живы. – Джесси вздохнула. – Ну да что теперь об этом говорить…

– Иногда мужчина любит не ту женщину, которая ему предназначена. А если любит, то защищает ее, как твой дед Олстон защищал Марту, как Гейб пытался защищать тебя, – убеждала ее Джейн.

Не сдержавшись, Джесси презрительно фыркнула:

– Гейб?! Да Сент-Клеры добиваются права прохода через мой участок уже больше десяти лет! Теперь они получили свое, и принес это им на блюдечке Гейб.

– Тогда скажи мне, почему старый Бак Сент-Клер собирается продавать свои земли?

– Кто это сказал?

– Лонни услышал разговор в парикмахерской. Никто из молодежи не желает оставаться в горах. Ты сама знаешь, что Уолтер ищет покупателя. Так вот, Бак решил все сбыть, а деньги поделить между членами семьи.

Сочтя всю эту информацию каким-то бредом, Джесси думала лишь о двух вещах: как бы ей отделаться от ужина у губернатора и поскорее уехать в Делоунигу. Наконец ее провели в одну из спален для гостей в роскошном особняке Элис Мэгеден, она приняла душ, проглотила полученную у Джейн таблетку от головной боли и прилегла вздремнуть. Ее вдруг охватило желание оказаться на горе Пампкинвайн, где так тихо и спокойно. Еще одна ночь – и она дома. Но мысли о родных краях больше не утешали. Все изменилось. Пора прекратить поиск тихого убежища и самой устраивать его. Гейб прав в одном: каждый должен сам прокладывать себе путь.

Уже засыпая, Джесси решила продать Гейбу весь свой участок. Но она предварительно должна попрощаться со своей землей, сказать «прощай» и Гейбу.

Джесси казалось, что глупей ее во всем округе Лампкин не найти: она собирается в резиденцию губернатора на ужин, где ее ждут самые неприятные моменты, какие когда-либо переживал член семейства Джеймсов: встреча лицом к лицу с человеком, которого она едва не обманула.

Ну почему она не отказалась?! И зачем только ему, губернатору, нужно видеть женщину, дед которой оказался продувной бестией? И почему, черт возьми, она отправляется в сопровождении Гейба Сент-Клера?

Платье, которое привезла ей Элис, было приобретено в недорогом магазинчике у приюта для бездомных. Оно состояло из простой золотистой туники и плиссированной юбки с золотым поясом, которая оказалась до неприличия короткой. Ничего подобного Джесси никогда не носила, разве только при выступлениях в составе танцевального кружка. С платьем, правда, гармонировали золотые туфли и простые, в виде колец, серьги. Джесси зачесала волосы назад и стянула их украшенным бриллиантами зажимом. Каскад локонов цвета воронова крыла рассыпался по ее плечам.

Она рассматривала себя в зеркале, когда услышала, как кто-то коротко постучал, дверь открылась, и вошедший присвистнул. Это был Гейб.

– Блеск! От твоего вида дух захватывает, Джесс.

– Я чувствую себя круглой идиоткой, овцой, которую ведут на заклание. Здесь я чужая, Гейб. Прошу тебя, объясни все губернатору и отпусти меня домой.

– Джесси, губернатор с нетерпением ждет встречи с тобой вечером. Я тебе говорил, что он большой любитель музыки. Я не удивлюсь, если он попросит тебя спеть.

– О конечно, – ответила Джесси голосом, в котором звучало отчаяние. – Я захватывающим образом исполню ему песенку «Клементайн». Она же жила на шахте, а я сама – дочь горняка. Только боюсь, что у губернатора не найдется пары жестянок, чтобы надеть их вместо башмаков, как делала Клементайн!

– Ты сама не понимаешь, как ты сейчас прекрасна!

Гейб неподвижно стоял посреди комнаты, созерцая женщину, которую надеялся забыть. Как он мог так ошибаться! Он не мог отвести глаз от лица Джесси, ее атласной кожи, шелковистых черных волос и не находил оправдания своим дурацким попыткам стереть ее из памяти. В ней жило прямо-таки королевское чувство собственного достоинства, гордость и решительность. Она преданна и верна. Она посвятила себя благородной цели – восстановить разрушенное другими. Не ее вина, что дед ухитрился утратить половину семейного имущества, придумывая басни о своих богатствах.

Противоречивая натура. Как и сама Джесси. Гейб впервые по-настоящему воспринял Джесси как женщину, увидев ее в этом необычайно шедшем ей наряде. Золотистая гамма в сочетании с простым покроем платья говорили о скромности, сдержанности. Гейб не мог оторвать глаз от женщины, которую давным-давно, когда еще был школьным футбольным кумиром, он зачислял в ряды своих надоедливых поклонниц.

– Я здесь как рыба на суше, Гейб. Кто я для них?! – Джесси подняла глаза и взглянула на Гейба, который был настолько элегантен и красив, что и у нее, в свою очередь, захватило дух. Роскошной обстановке соответствовали его темный костюм и до блеска начищенные туфли. Даже галстук у него был необычный: мелкий черный узор на золотом поле, гармонирующий с кремовой рубашкой и его светлой, густоволосой шевелюрой.

Гейб удивленно рассмеялся:

– Мы с тобой выглядим так, словно подбирали одежду в тон.

– Да уж, прямо Барби и Кен, только я не блондинка.

Гейб взял ее за руку, повернул лицом к зеркалу в изящной мраморной оправе и внезапно осевшим голосом произнес:

– Нет, мы не Барби и Кен, мы с тобой – ангел и грешник.

Джесси посмотрела в зеркало и увидела в нем отражение двух незнакомых ей людей, присвоивших себе внешность Джесси и Гейба… Она отрывисто вздохнула.

– И как ты считаешь, кто есть кто из нас двоих?

– Я думаю, моя прекрасная леди, что в каждом из нас есть понемногу и от ангела, и от грешника. Передо мной посланец небес неземной красоты, женщина, пытавшаяся исправить грехи предков, а рядом с ней тупоголовый кретин, полагавший, будто она пытается скрыть эти грехи.

– Нет, Гейб. Ты видишь перед собой преступницу, которая задалась целью выставить недругов своего деда ворами и мошенниками. Но они отнюдь не были таковыми.

– Мы оба неверно оценивали свои семьи, Джесси. Но какое это имеет теперь значение? Нам куда важнее правильно оценить самих себя.

– Ну и как же ты нас оцениваешь?

– Достаточно посмотреть в зеркало. Вот мы, Джесси. Ты не должна уезжать назад в Делоунигу. Останься здесь, со мной! Я буду заботиться о тебе, готов на все ради тебя!

Его глаза светились искренностью, готовностью к самопожертвованию, но он со страхом ощутил, что женщина в золотистом платье – это не Джесси Джеймс. Она еще сама не знает, кто она, и кажется, не стремится это узнать.

Гейб протянул руку.

– Ну, Золушка, едем мы на бал?

Джесси испуганно взглянула на него, готовая к бегству, но в этот миг в спальню вихрем ворвалась старушка Джейн. Она вырядилась в широкие шаровары и короткую безрукавку, вышитую сверкающим бисером, и, если бы не ее весьма почтенный возраст, вполне могла бы сойти за одалиску из гарема какого-то султана. За нею маячил Лонни в строгом темном костюме, улыбаясь во весь рот.

– Бог мой, Джесси, ты выглядишь так великолепно, что хочется закукарекать, как петуху при восходе солнца! Лонни, перед тобой – блестящий экземпляр бойцовой плутоватой курочки из Новой Гвинеи. Я тебе рассказывала. Она – просто совершенство. Мы все безупречны. Распорядись, чтобы подавали лимузин.

– Лимузин? – переспросил с улыбкой Гейб. Его ладонь легла на плечо Джесси, увлекая ее вперед. – А я-то был уверен, что мы отправимся на автобусе «Грейхаунд» или на ковре-самолете.

Резиденция губернатора находилась в здании классической архитектуры начала прошлого столетия. В этот вечер дворец сиял во тьме октябрьского вечера, как алмаз в лучах света. Кованые ворота были широко распахнуты, впуская прибывающие машины. Водители тормозили, охрана осматривала машины, проверяла документы, приглашала двигаться дальше. Наша компания выбралась из автомобиля у парадного крыльца, и ее члены договорились с водителем, что он вернется за ними через два часа.

– Не знаю, будем ли мы уже готовы, – заметила Джейн. – Если нет, то подождите нас.

Джесси отчаянно пыталась проглотить застрявший у нее в горле комок. Она все больше убеждалась, что приезд сюда – ошибка. Это не бар "Золотой песок", и ей тут не место. Но, поднявшись по ступеням к входу, она услышала радостное восклицание губернатора, приветствовавшего ее сердечной улыбкой и раскрытыми объятиями.

– Входите, Джесси. Это моя жена Риджайна. Мы очень рады, что вы согласились присоединиться к нам. Проходите и познакомьтесь с моими друзьями. Когда я услышал, что вы поете в манере «кантри», то пожалел, что пригласил так мало народа: немногие теперь исполняют песни в этом стиле.

Джесси, не успев опомниться, оказалась в окружении людей, которые вполне могли бы быть и посетителями ее бара, а сам губернатор напоминал добродушного, уже не первой молодости, фермера, нарядившегося в парадный костюм за три сотни долларов. Его жена не спеша двигалась между приглашенными, приветствуя вновь прибывших и вовлекая их в общий разговор.

Угощение было незамысловатым: суп, салат, ростбиф с картофелем и бобами, хлеб. А губернатор показал себя не только остроумным, веселым хозяином, но и знатоком мира музыки. К концу ужина Джесси отделалась от всех своих страхов. Если бы только она могла избавиться и от своих неразношенных туфель, натерших ей ноги!

– А теперь, – обратился к ней губернатор, – я выдам вашу тайну: вы поете. Исполнители – люди разборчивые, когда дело касается инструментов, предпочитая свои собственные. Но у меня есть тут пара гитар, и мы могли бы поразвлечь присутствующих песенкой-другой, если вы согласитесь, чтобы к вам присоединился любитель вроде меня.

– Да нет, – протестовала Джесси, – любитель – это я. Уверена, ваши гости предпочли бы просто поговорить и повеселиться!

Однако очень быстро выяснилось, что интересы гостей нимало не беспокоили хозяев. Губернатору хотелось спеть и сыграть, и Джесси не могла не согласиться составить с ним дуэт. Он протянул ей великолепную гитару, каких Джесси прежде и не видывала.

– Это подарок, – объяснил губернатор. – От Трейвиса Тритта. Он из Джорджии, вы знаете.

– Да, – ответила Джесси, перебирая струны и проверяя, как настроен инструмент.

Когда губернатор, начав первым, заиграл «Клементайн», она не смогла сдержать улыбку.

Гейб пожал плечами и покачал головой в знак своей непричастности к выбору репертуара. Час спустя Джесси разошлась вовсю. Ее тесные туфли полетели в сторону, и она пела теперь соло, сидя на высоком стуле. Губернатор отложил свою гитару и с наслаждением слушал, отбивая такт ногой. Джесси исполняла песню, которую пела в тот вечер, когда Гейб пришел в ее бар:

Гейб затерялся в массе слушателей. А, вот он. Взгляды их встретились, и они неотрывно смотрели друг на друга, пока она не допела последние слова… Загремели аплодисменты, и Джесси с трудом вернулась к реальности.

– Спасибо, – обратилась она к хозяину дома. – Вы доставили мне большое удовольствие, выступив вместе со мной.

– О нет. Это вы доставили мне удовольствие, мисс Джеймс! В один прекрасный день, когда вы станете знаменитостью, я смогу сказать: "Однажды она пела со мной".

Джесси вежливо улыбнулась ему и смешалась с толпой гостей. Неожиданно она почувствовала чью-то руку на своем запястье и обернулась. Это был Гейб, державший в руке ее туфли. Он что-то говорил ей, и в его тоне чувствовалась тревога. Джесси последовала за ним.

– Что случилось? – спросила она в вестибюле.

– С Горацием случилась неприятность.

– Что с ним?

– Его забрали в окружной приют для потерявшихся животных.

Гейб помахал рукой водителю и помог Джесси сесть в машину. Объяснив, куда ехать, он откинулся на спинку сиденья.

– О, Гейб! Как ты это узнал?

– Мой шеф позвонил в резиденцию. Телевидение Атланты сообщило о муле, который увлек за собой лошадь с коляской, полной туристов, и поскакал в сторону городского парка. Его еле поймали и доставили в приют.

– Какой ужас! Мне нельзя было оставлять его одного! По словам Джейн, он без ума от Дэйзи…

Гейб лишь покачал головой. Он уже догадывался, что у истоков всех неприятностей этой недели стояла Джейн. Это она по телефону сообщила о якобы готовящемся ограблении золотого обоза. Затем она и Элис каким-то образом подстроили Гейбу командировку в качестве ответственного за охрану золота. Это она посылала предупреждающие записки. А он, Гейб, как ребенок попался в расставленные ею сети и подключил ее к манипуляциям с отсутствующим золотом Джесси.

Приют оказался закрытым, ворота были заперты на замок. Если внутри кто-нибудь и находился, он не желал отзываться. Зато отозвался Гораций: подойдя к проволочной сетке, он громогласно выразил свое недовольство.

– Тихо, Гораций! – призвала его Джесси. – Не поднимай на ноги всю охрану. Мы здесь, чтобы похитить тебя!

– Нет, мы здесь вовсе не за этим, – возразил Гейб. – Мы приедем утром и заплатим штраф, как обычно поступают все уважающие себя граждане!

– А как же Дэйзи? Гораций любит ее. А если мы прождем до утра, ее владелец тоже приедет за ней.

Услышав свое имя, белая кобылка с соломенной шляпой, надетой на одно ухо, приблизилась к ограде и тихонько заржала.

– Ой, какая ты милая, – приласкала ее Джесси, просунув руку сквозь решетку. – Гораций, я понимаю, почему ты потерял голову!

– Настолько потерял, что перепугал туристов, мирно прогуливавшихся в коляске Дэйзи! Пойдем, Джесс. Обещаю вернуться сюда рано утром и посмотреть, что можно сделать.

– Но, Гейб…

– Завтра! Спокойной ночи, Гораций. До завтра, Дэйзи. Ведите себя хорошо, мы за вами вернемся!

По возвращении в особняк Мэгеденов Гейб проводил Джесси до двери.

– Ты иди спать, а я отправлюсь в резиденцию губернатора за Джейн и Лонни. Джесси… – Гейб взял Джесси за руку и притянул ее к себе. – Я знаю, все прошло так… сумбурно. Но я хочу, чтобы ты знала, этот уик-энд был…

– …Особенным? – подсказала она неожиданно для себя. – Я знаю…

Гейб нежно, едва касаясь губами лица Джесси, поцеловал ее; она прильнула к нему, на миг позволив себе насладиться его близостью, затем резко отпрянула.

– Но бал окончен, прекрасный принц. Уже почти полночь, и если я не потороплюсь, я снова превращусь в Золушку, а ты… в крысу!

– Джесси, ты перепутала две разные истории. Мы поговорим об ангелах и грешниках.

– Гейб, мне давно не нужен ангел-хранитель в золотых доспехах. Я должна сама заботиться о себе, как делала это всегда…

Пусть Джесси считает себя Золушкой: для Гейба она принцесса с карими глазами! Черт бы побрал всех вас, Сент-Клеры и Джеймсы! Почему вы не можете жить в мире и дружбе?!

Было уже около двенадцати, когда он высадил Лонни и Джейн у особняка ее сестры, пересел в свою машину и уехал. Если даже Джесси и принцесса, Гейб почему-то чувствовал себя последней крысой.