2. Меха, подруги и отдаленные смешки

– Пожалуйста, только не на проволочную вешалку, – грубовато произнесла седовласая матрона, скидывая с себя тренч от Burberry и вручая его Эмили Филдс. Даже не сказав «спасибо», женщина прошествовала в гостиную Хастингсов и сразу потянулась за канапе. Ну и сноб.

Эмили повесила плащ, пропахший туалетной водой, сигаретами и мокрой псиной, на плечики, прикрепила именную бирку и аккуратно поместила в большой дубовый шкаф в кабинете мистера Хастингса. Запертые в закутке лабрадудли Спенсер – Руфус и Беатрис – тяжело дышали, недовольные тем, что их лишили вечеринки. Эмили потрепала их по головкам, и они завиляли хвостами. Хотя бы кто-то радовался встрече с ней.

Вернувшись на свой пост у гардеробного столика, она опасливо покосилась в сторону гостиной. Спенсер, как проскользнула обратно на кухню, так больше и не выходила к гостям. Эмили и сама не могла сказать, испытывает она облегчение или разочарование.

В доме Хастингсов как будто ничего не изменилось с тех давних пор: старинные картины родственников украшали стены прихожей, в парадной гостиной стояли вычурные французские кресла и диваны; тяжелые, расшитые золотом шторы прикрывали окна. Еще в шестом и седьмом классах Эмили, Спенсер, Эли и другие девчонки воображали, будто это зал в Версале. Эли и Спенсер боролись за право быть Марией-Антуанеттой; Эмили обычно доставалась роль фрейлины. Однажды Эли как Мария-Антуанетта попросила Эмили сделать ей массаж ног.

– Ты ведь знаешь, что тебе это понравится, – поддразнила она.

Отчаяние накатило на Эмили мощной океанской волной. Как же больно вспоминать прошлое. Если только она могла бы сложить эти воспоминания в коробку, отправить почтой на Южный полюс и освободиться от них навсегда.

– Ты сутулишься, – прошипел чей-то голос.

Эмили подняла взгляд. Перед ней стояла ее мать – хмуря брови и недовольно поджимая губы. В голубом платье, едва прикрывающем непривлекательную подколенную ямку, она держала под мышкой сумку из искусственной змеиной кожи, как если бы это был французский багет.

– И улыбнись, – добавила миссис Филдс. – Ты выглядишь жалко.

Эмили пожала плечами. И что она должна делать – щериться в безумной улыбке? Распевать песни?

– На такой работе не до веселья, – заметила она.

Миссис Филдс раздула ноздри.

– Миссис Хастингс была очень любезна, предоставив тебе возможность подработать. Пожалуйста, не бросай это, как бросаешь все остальное.

Уф. Эмили спряталась за завесой рыжевато-светлых волос.

– Я не собираюсь ничего бросать.

– Тогда просто выполняй свои обязанности. Заработай хоть немного денег. Господь знает, что каждая кроха на счету.

Миссис Филдс зашагала прочь, сделав дружелюбное лицо для соседей. Эмили плюхнулась на стул, борясь со слезами. Не бросай это, как бросаешь все остальное. Мама кипела от ярости, когда Эмили, без всяких объяснений, ушла из команды по плаванию в июне прошлого года, проведя лето в Филадельфии. Эмили не вернулась в школьную команду и осенью. В мире спортивного плавания пропуск пары месяцев тренировок чреват большими неприятностями, особенно когда на кону стипендия в колледже. А уж если пропустить два сезона, так пиши пропало.

Ее родители не находили себе места от отчаяния. Неужели ты не понимаешь, что мы не сможем заплатить за колледж, если ты не получишь стипендию? Неужели до тебя не доходит, что ты отказываешься от своего будущего?

Эмили не знала, что ответить. Не могла же она сказать им, почему ушла из команды. По крайней мере, пока жива.

Наконец, пару недель назад, она вернулась в команду и надеялась, что скаут из колледжа сжалится и предоставит ей место. Рекрутер из Университета Аризоны проявлял к ней большой интерес в прошлом году, и Эмили цеплялась за надежду, что он все еще хочет видеть ее в университетской команде. Но сегодня утром пришлось расстаться и с этой мечтой.

Достав из сумки мобильник, она еще раз прочитала письмо с отказом, присланное скаутом по электронной почте. С сожалением сообщаю… просто мест недостаточно… удачи. Вчитываясь в эти слова, Эмили чувствовала, как внутри все переворачивается.

Воздух вдруг наполнился острыми запахами жареного чеснока и мятных конфет с корицей. Струнный квартет, разместившийся в углу, начал безобразно фальшивить. Стены как будто сжимались вокруг Эмили. Что она собирается делать в следующем году? Устроиться на работу и жить дома? Поступить в местный колледж? Нет, ей позарез нужно выбраться из Роузвуда: останься она здесь, и ужасные воспоминания поглотят ее, похоронят заживо.

Ее внимание привлекла высокая темноволосая девушка, стоявшая возле горки в гостиной. Ария.

Эмили разволновалась, сердце забилось быстрее. Спенсер, заметив ее, повела себя так, будто увидела призрака, но, может, с Арией все сложится иначе. Наблюдая за тем, как Ария разглядывает безделушки за стеклами шкафа – всем своим видом показывая, что предметы интересуют ее больше, чем люди, как это всегда бывало на вечеринках, когда она оставалась одна, – Эмили вдруг захватила ностальгия. Она покинула свой пост и направилась к своей давней подруге. Если бы только она могла броситься к Арии, расспросить, как у нее дела. Рассказать ей про облом с университетской стипендией. Вымолить столь необходимые дружеские объятия и утешения. Если бы не их совместная поездка на Ямайку, она могла бы рассчитывать на это.

К ее удивлению, Ария повернула голову и устремила взгляд на Эмили. Ее глаза расширились. Губы сжались в тонкую линию.

Эмили выпрямила спину и робко улыбнулась.

– П-привет.

Ария вздрогнула.

– Привет.

– Я могу отнести это в гардероб, если хочешь. – Эмили жестом указала на фиолетовый тренчкот Арии, все еще плотно завязанный узлом вокруг талии. Эмили была с Арией, когда та покупала его в комиссионном магазине в Филадельфии в прошлом году, незадолго до того, как они вместе отправились на весенние каникулы. Спенсер и Ханна сказали тогда, что от плаща так и веет старостью, но Ария все равно его купила.

Ария сунула руки в карманы.

– Все в порядке.

– Здорово смотрится на тебе, – добавила Эмили. – Фиолетовый всегда был твоим цветом.

Мышца дрогнула на скуле Арии. Она как будто хотела что-то сказать, но передумала и поджала губы. Внезапно ее взгляд просветлел, когда она увидела кого-то. Ноэль Кан, ее парень, подлетел к Арии и заключил ее в объятия.

– Я искал тебя.

Ария подарила ему приветственный поцелуй и удалилась, больше не обменявшись с Эмили ни словом.

Компания в центре комнаты разразилась смехом. Мистер Кан, слегка пошатываясь, как будто хватил лишнего, подошел к роялю и начал наигрывать вальс «На голубом Дунае», исполняя партию правой руки. Эмили решила, что больше не выдержит этого зрелища, и пробралась к выходу, прежде чем пролились первые слезы.

Погода выдалась необычно теплой для февраля. Эмили обогнула угол дома и поплелась на задний двор. Слезы тихо катились по ее щекам.

Пейзаж за домом Хастингсов изменился до неузнаваемости. Знаменитый старинный амбар исчез – его сожгла Настоящая Эли в прошлом году. На его месте чернела выжженная земля. Эмили сомневалась, что когда-нибудь здесь снова что-то вырастет.

По соседству стоял бывший дом ДиЛаурентисов. Здесь по-прежнему жила Майя Сен-Жермен, с которой у Эмили случился недолгий роман в одиннадцатом классе, хотя с тех пор они почти не виделись. Мемориал Эли, простоявший так долго у ворот дома ДиЛаурентисов после смерти Кортни – ее Эли, – тоже исчез. Общественность еще пережевывала подробности скандальной истории – газеты публиковали материалы, посвященные годовщине пожара, устроенного Элисон ДиЛаурентис, телевизионщики готовили к показу жуткий байопик про Элисон «Милая убийца», – но больше никто не хотел чтить память преступницы.

Задумавшись, Эмили машинально сунула руку в карман джинсов и нащупала шелковистую кисточку, которую носила с собой весь прошедший год. Одно лишь ощущение того, что заветная вещица на месте, успокаивало ее.

Раздался слабый вскрик, и Эмили обернулась. Шагах в двадцати, почти сливаясь со стволом дуба-великана во дворе Хастингсов, стояла молоденькая девушка, качая на руках спеленатого младенца.

– Ш-ш, – ворковала девушка. Завидев Эмили, она виновато улыбнулась. – Извини. Я вышла на улицу в надежде успокоить ее, но ничего не получается.

– Все в порядке. – Эмили незаметно вытерла глаза и взглянула на крошку. – Как ее зовут?

– Грейс. – Девушка приподняла ребенка. – Поздоровайся, Грейс.

– Она… твоя? – Девушка выглядела ровесницей Эмили.

– О боже, нет. – Девушка рассмеялась. – Моей мамы. Но она в доме, сплетничает с подругами, так что я за няньку. – Она порылась в большой сумке, висевшей на плече. – Ты не могла бы подержать ее секундочку? Мне надо достать ей бутылочку, но она, похоже, на самом дне.

Эмили растерянно заморгала. Она сто лет не держала на руках ребенка.

– Ну, ладно…

Девушка протянула Эмили малышку в розовом одеяльце; пахнуло детской присыпкой. Маленький красный ротик не закрывался от крика, на глазах блестели капельки слез.

– Все хорошо, – сказала ей Эмили. – Можешь поплакать. Я не возражаю.

Морщинка залегла над крошечной бровкой Грейс. Малявка закрыла рот и с любопытством уставилась на Эмили. Буря чувств пронеслась в душе Эмили. Снова подступили воспоминания, готовые вырваться на свободу, но она быстро затолкала их обратно.

Девушка вскинула голову.

– Эй! Да ты прирожденная нянька. У тебя есть маленькие братья или сестры?

Эмили закусила губу.

– Нет, только старшие. Но я много работала бэбиситтером.

– Это видно. – Она улыбнулась. – Я – Хлоя Роланд. Моя семья только что переехала сюда из Шарлотта[17].

Эмили назвала свое имя.

– А где ты будешь учиться?

– В дневной школе Роузвуда. В выпускном классе.

Эмили улыбнулась.

– И я там же учусь!

– Тебе там нравится? – спросила Хлоя, вы-уживая из сумки бутылочку.

Эмили вернула ей младенца. Нравилась ли ей роузвудская школа? Слишком многое напоминало там об ее Эли и об «Э». Каждый уголок, каждая классная комната хранили воспоминания, которые она предпочла бы забыть.

– Не знаю, – сказала она, не сдержав громкий всхлип.

Хлоя вгляделась в заплаканное лицо Эмили.

– С тобой все в порядке?

Эмили вытерла глаза. В голове уже выстроились фразы: «Все хорошо» и «Да так, ерунда», но она не смогла их произнести.

– Я только что узнала, что не получила спортивную стипендию колледжа, – вместо этого выпалила она. – А без нее мои родители не смогут отправить меня учиться. Хотя я сама виновата. Я… этим летом я бросила плавание. Теперь меня не берут ни в одну команду. Даже не знаю, что буду делать дальше.

Свежие слезы ручьями полились по лицу Эмили. С каких это пор она начала изливать душу незнакомым девушкам?

– Извини. Уверена, тебе совсем не хочется выслушивать все это.

Хлоя фыркнула.

– Я тебя умоляю. Во всяком случае, это лучшее, что я услышала от кого-либо еще на этой вечеринке. Так ты пловчиха?

– Да.

Хлоя улыбнулась.

– Мой отец – крупный спонсор Университета Северной Каролины, своей альма-матер. Он мог бы помочь.

Эмили подняла взгляд.

– В УСК отличная школа плавания.

– Может быть, мне удастся поговорить с ним насчет тебя.

Эмили уставилась на нее.

– Но ты ведь даже не знаешь меня!

Хлоя поправила сверток с ребенком.

– Ты мне очень симпатична.

Эмили внимательнее присмотрелась к Хлое. Приятная круглая мордашка, сверкающие светло-карие глаза и длинные блестящие волосы цвета шоколадного мороженого. Брови казались слегка заросшими, на лице минимум косметики, и такое же платье Эмили видела в магазине The Gap. Одним словом, девушка ей сразу понравилась, хотя и не прикладывала к этому никаких усилий.

Распахнулась дверь дома Хастингсов, и на крыльцо высыпала компания возбужденных гостей. Холодный страх пронзил грудь Эмили. Пальто в гардеробе!

– М-мне надо идти, – спохватилась она. – Я сегодня работаю гардеробщицей. Теперь меня, наверное, уволят.

– Рада была познакомиться! – Хлоя помахала ей на прощание, призывая и Грейс помахать тете ручкой. – Послушай! Если тебе так нужны деньги, не хочешь поработать у нас бэбиситтером в понедельник вечером? Мои родители еще никого не знают здесь, а у меня собеседование в колледже.

Эмили остановилась посреди заиндевевшей лужайки.

– А где ты живешь?

Хлоя рассмеялась.

Хороший вопрос. Нелишне было бы уточнить, да? – Она указала на дом через дорогу. – Вон там.

Эмили вытаращилась на большой особняк в викторианском стиле и проглотила вздох. Семья Хлои переехала в бывший дом Кавано.

– Э-э, конечно. Да. – Эмили махнула на прощание и рванула обратно к дому. Пробегая мимо густых зарослей кустарников, разделявших владения Хастингсов и ДиЛаурентисов, она услышала пронзительный смешок.

Она резко остановилась. Кто-то наблюдает за ней? Смеется?

Смешки растворились в деревьях. Эмили двинулась дальше по дорожке, пытаясь выбросить из головы странные звуки. Ей просто послышалось. Больше некому было за ней наблюдать. Те времена, к счастью, давным-давно прошли.

Верно?

Загрузка...