Мир Авиации 1996 02

К истории операции Zeppelin

Валерий БЕЛОВ Домодедово

По мере того, как все отчетливее вырисовывался неминуемый крах "третьей империи", руководство немецко-фашистской разведки стало вынашивать планы физического устранения Верховного Главного командования Советской Армии во главе с И. В. Сталиным. -

Так сформулирована цель операции, получившей название "Цеппелин" в книге "Военные чекисты". Автор ее в свое время был одним из руководителей операции по задержанию террористов. В советской литературе описание тех событий можно найти еще в книге "Фронт без линии фронта". Впрочем, в обоих источниках версия операции "Цеппелин" представлена практически одинаково и в кратком виде ее можно изложить примерно так:

Гитлеровцы не жалели сил и средств для задуманной ими преступной акции, Без преувеличения можно сказать, что это была одна из центральных операций в "тайной войне" уже отчаявшегося в победе, но все еще сильного врага. На ее подготовку противник затратил почти пять миллионов марок. По заказу абвера для операции Цеппелин — на одной из фирм был изготовлен специальный самолет.

К середине августа сорок четвертого в "Цеппелине" 1* было все готово к переброске террористов в район Москвы. Но и советская контрразведка подготовилась к встрече непрошеных гостей.

В июне того же года в леса севернее (Смоленска немцы сбросили группу гитлеровских агентов-парашютистов из трех человек с радистами и портативной рацией. Все они пришли с повинной и дали откровенные показания. Их задание являлось не совсем обычным: осмотреть несколько посадочных площадок, выбрать из них наиболее пригодную для приземления транспортного самолета и сообщить о ней в рижский центр. Через агентов была начата оперативная игра с "Цеппелином". Не теряя времени, армейские чекисты решили "помочь"- немецкой разведке.

Поздним вечером 5 сентября 1944 года на военный аэродром Риги приземлился Арадо 332. В него по трапу закатили мотоцикл марки М-72. После этого к самолету подошли Политов и Шилова, одетые в форму советских офицеров.

Эта ночь выдаюсь пасмурной. И снова на пашне горели три костра, и снова мы не дождались "гостей". Но на этот раз в ночной тишине было отчетливо слышен гул моторов тяжелого самолета. Вскоре стало известно, что в районе Смоленска самолет попал под сильный зенитный огонь. Летчики были вынуждены изменить курс, но пробиться к месту посадки им не удалось, тогда командир решил посадить машину на запасную площадку.

В чем нельзя не согласиться с автором одной из книг, так это в оценке — операция "Цеппелин", несомненно, стала одним из кульминационных моментов в истории противостояния разведслужб СССР и Германии и значится в активе советской контрразведки в числе весомых успехов. Неизвестно, как узнали о затраченных пяти миллионах марок, но вот версия об изготовленном по заказу абвера специальном самолете совершенно несостоятельна. Во-первых, он назывался не Арадо 332. а Арадо 232. и изготовлен был еще в сорок первом году.

Акции подобного рода часто так и остаются загадками для истории, чему во многом способствует существующий в работе спецслужб порядок, где каждый отвечает за свое звено в длинной и многоплановой цепочке событий, не всегда представляя истинной цели своих усилий. Это влечет за собой появление множества версий. Необходима поправка и на то. что все публикации в советской печати прошли ведомственную цензуру, секретный характер дел неминуемо вел к искажению и дозированию информации.

Известно, что это была не единственная попытка абвера организовать покушение на товарища Сталина. В отличие от других, в этот раз не обошлось без помощи авиации. Собственно, это обстоятельство и послужило причиной интереса к данной теме, именно из воспоминаний участников тех событий со стороны люфтваффе, бывших пилотов 200-й эскадры, стали известны подробности, позволяющие сильно усомниться в том, что события развивались так, как это представляют советские чекисты. В частности, оказалось, что в ночь на 6 сентября была предпринята уже вторая попытка доставить террористов в советский тыл. Первая состоялась еще двумя месяцами раньше и не завершилась успешно по чистой случайности. Этот факт никогда не упоминался в советской печати, да и вообще не ясно, стал ли он известен советской стороне.

Немецкие летчики были уже давними "объектами" бойцов невидимого фронта из НКВД и "Смерша". Обеспечивая операции абвера, они часто оказывались на стыке интересов противоборствующих сторон. С переменным успехом этот странный поединок продолжался до последних дней войны. А история его началась, пожалуй, со случая 15 апреля 1941 года, т. е. незадолго до начала войны. Впрочем, знакомство происходило вполне по- джентльменски. Тогда в поле, недалеко от города Ровно, приземлился самолет внушительных размеров. Посадка оказалась вынужденной. Из-за отказа правого мотора машина потеряла высоту и пыталась уйти курсом на северо- запад, однако советские истребители пресекли попытку, пулеметной очередью повредив и левый мотор. Экипаж, летчики Шнетц и Вальтер, имели гражданскую форму, а самолет с гражданским обозначением D-APEW был дальним разведчиком Ju 86Р-1, созданным на базе пассажирского варианта Ju 86С-1 и оснащенным гермокабиной, фотооборудованием и двумя высотными дизельными двигателями. Преодолев на десяти тысячах метров границу, экипаж проводил фоторазведку в районе Житомир-Киев. На борту находилась карта советской территории и отснятая фотопленка. Прежде чем покинуть самолет, пилоты заложили взрывчатку в гермокабину и отсек фотоаппаратуры. Отойдя на сотню метров, они увидели несколько всадников. Крича по-русски «стой!», немцы направились им навстречу. В этот момент раздались один за другим два взрыва, и всадников как ветром сдуло. Оставшись одни в чистом поле, немцы осмотрели результаты взрывов и убедились, что, хотя фотооборудование и уничтожено, сам самолет получил незначительные разрушения. Вскоре появились вооруженные солдаты.

Офицеры НКВД, довольно высокого ранга, очень корректно попросили пояснить случившееся. Шнетц поведал историю о том, что они служат в школе летчиков- испытателей в Кракове. Имели задание на полет по приборам по заданному маршруту в плохую погоду и заблудились. Несколько необычный вид их самолета объяснялся немцами тем, что он оборудован для слепых полетов. Взорвался же он из-за повреждений, полученных при вынужденной посадке. В конце проводивший допрос офицер очень удивил немцев, поинтересовавшись «Какие пожелания они имеют насчет питания?» Похоже, в техническом отношении советская сторона так и не оценила «подарок» по достоинству.

Пока вопрос о передаче утрясался с германским посольством в Москве, началась война. Из виллы, где немцы жили под охраной, их перевели в помещение тюремного типа. На третий день войны, во время бомбежки, охрана разбежалась и местные жители открыли камеру. Под бомбами своих «Юнкерсов» Шнетц и Вальтер отправились навстречу наступающему вермахту. 2 июля унтер-офицеры германских ВВС Шнетц и Вальтер уже докладывали командованию разведгруппы о своих приключениях.

Еще в начале 1937 г. в составе люфтваффе организовали особое подразделение, ставшее известным под названием «Группа Ровеля» (по имени ее первого командира майора Теодора Ровеля). Позже оно было преобразовано в «Разведывательную группу Верховного командования люфтваффе» (Aufkl. Gr. Ob. dL). С весны 1939 года подразделение базировалось в Будапеште и вело разведку над всей Европой, от Греции до Британских островов и над западными районами СССР.

С началом войны против Советского Союза интересы германской разведки сместились далеко на восток. Самолеты разведгруппы летали на обеспечение операций, организуемых заграничным отделом абвера. Очень благоприятны в этом отношении оказались бескрайние стенные районы центра и юга СССР, куда с помощью самолетов доставлялись и обеспечивались всем необходимым немецкие разведывательно-диверсионные группы. Масштабы этой работы оценить трудно, но по некоторым данным, даже в мае 1944 г. немцы сумели высадить в Калмыцких степях многочисленную вооруженную группу диверсантов. Действия местных отрядов НКВД по выявлению вражеской агентуры оказывались малоэффективны и требовали значительных усилий. Попытки захвата самолетов на земле тоже не имели успеха: не так просто оказалось найти самолет ночью в степных просторах; к тому же, заметив опасность, немцы всегда успевали взлетать. Улетали они под салют винтовочных выстрелов, но своего Василия Теркина, валившего, как известно, единым выстрелом вражеские аэропланы наземь, в войсках НКВД не нашлось. Огромный опыт борьбы со всякими врагами оказался бесполезен, требовалась иная тактика. И ее нашли, в духе времени, приняв в качестве основного боевого средства обыкновенную лопату. Смысл заключался в том, что площадки предполагаемых посадок пересекали канавами метровой ширины и глубины. Известно — недостатка в рабочей силе в этом ведомстве никогда не было. Наверное, днем эти сооружения для постороннего наблюдателя выглядели не менее загадочно, чем знаменитые каналы на Марсе, а ночью… По крайней мере одну победу на свой счет чекистам удалось записать. Однажды в такую канаву угодил четырехмоторный самолет, вероятно, FW 200. Этот факт известен из воспоминаний очевидцев. К сожалению, документального подтверждения этому случаю не обнаружено, неизвестны и подробности, поскольку для сотрудников НКВД интерес представляли только пассажиры самолета. Таким образом, метод подтвердил свою состоятельность и оставался на вооружении НКВД до конца войны.

С ухудшением положения Германии на фронтах деятельность абвера расширялась и активизировалась. 19 февраля 1944 г., по распоряжению главного штаба люфтваффе, на базе «Отдельной разведгруппы Верховного командования люфтваффе» была сформирована эскадра, получившая номер KG 200. Теперь ее часто называют секретной. И действительно, за типовым обозначением скрывалось необычное подразделение, где каждая эскадрилья имела свое особое назначение и соответствующую ему технику. В общем на вооружении эскадры находилось более 20 разных типов немецких и трофейных самолетов. За год с небольшим экипажи 200-й эскадры приняли участие во многих событиях и но сей день остающихся белым пятном в истории второй мировой войны. Именно в этом подразделении готовили пилотов-смертников и применяли супер-бомбы системы «Мистель», выполняли спецзадания на самолетах без опознавательных знаков и на трофейных В-17 и В-24. Возили на громкие дела первого диверсанта рейха Отто Скорцени и украинского героя Степана Бандеру, создававшего партизанский фронт в тылу Красной Армии. Сравнительно рядовой работой считалась заброска агентов-парашютистов в тыл противника: только в период с июня 1944 г. по март 1945 г. таких было сброшено около 600.

Идея устранения «советского диктатора» возникла в ведомстве Вальтера Шелленберга — управлении разведки абвера, где-то в середине сорок третьего года. Почти год ушел на подготовку агентов и спецвооружения. В начале лета 1944 г. офицера связи 200-й эскадры впервые вызвали в Управление Имперской безопасности (RSHA) в Берлин.

Шеф ведомства, обергруппенфюрер СС Кальтенбрунер сообщил, что все приглашены по делу, имеющему наивысшую степень секретности. О нем ни в коем случае не рассказывать дома. Руководству и летным экипажам KG 200 предстоит секретнейшее задание по заброске двух парашютистов во вражеский тыл. Обычное на первый взгляд задание. Однако, персональное появление всесильного тогда шефа РСХА свидетельствовало о том, что предстояло дело особого значения и неотложности, что он и подтвердил, сказав, что планируемая операция крайне важна для хода войны.

При детальной проработке оказалось, что не все так просто. Вместе с двумя агентами требовалось доставить еще и советский мотоцикл с коляской типа М-72. Место посадки самолета должно было находиться не далее 100 км от Москвы, причем агенты должны были иметь возможность сразу на мотоцикле покинуть транспортник и выехать на шоссе.

Условия задания предъявляли весьма специфические требования к самолету. В арсенале люфтваффе такая машина имелась — Аг 232. Не исключено, что сценарий и разрабатывался, исходя из наличия подобного самолета. Аг 232 имел объемный грузовой отсек с большим люком и загрузочной рампой в хвосте. Другим уникальным элементом транспортника было шасси. Помимо трех основных опор, по днищу фюзеляжа располагался продольный ряд из одиннадцати неубираемых двухколесных стоек, за что он получил прозвище «татцелвурм», т. е. «сороконожка». Для загрузки и движения по неровной поверхности самолет «приседал» на основных стойках и опирался на двадцать два дополнительных колеса. В таком положении он мог преодолевать рвы шириной до полутора метров. Поставленную проблему высокой проходимости конструкторы фирмы «Арадо» решили весьма своеобразно, удивительным образом заранее предугадав тактические хитрости специалистов из НКВД. Наверное, ознакомившись с «сороконожкой», чекисты догадались бы соответствующим образом изменить размеры канавы, но, как оказалось, до операции «Цеппелин» о существовании Аг 232 не знали. Любопытно, что поединок «шасси- канава» мог получить дальнейшее продолжение: фирма «Арадо» разрабатывала следующий вариант Аг Е.441 с удлиненным фюзеляжем и тридцатиколесным шасси.

Главной проблемой операции являлось обеспечение секретности в процессе подготовки и особенно при доставке агентов на советскую территорию. Видимо, эта задача была решена достаточно успешно. Только из опубликованных в 1988 г. воспоминаний бывшего нилота 200-й, командира экипажа Аг 232А, тогда лейтенанта, Пауля Гольдштайна (Paul Goldstein), стало известно, что Политов-Таврин 2* и Шилова летали в советский тыл еще за два месяца до известной операции, имевшей место в ночь с 5 на 6 сентября. До того об этом нигде не сообщалось, даже в изданной двумя годами ранее истории KG 200.

Летная книжка не сохранилась, и точной даты того полета Пауль Гольдштайн не помнит, но говорит, что сами события остались в памяти достаточно хорошо, так как происходили примерно за две недели до его свадьбы, которая состоялась 13 июля 1944 г. Основную трудность представлял выбор подходящей площадки, которую предлагалось подобрать экипажу самостоятельно. Пилотов предупредили также, что световой сигнализации и огневого прикрытия на земле не предусматривается. Лейтенант Гольдштайн обратился к командиру 1./KG 200 майору Коху с предложением использовать бывшие немецкие полевые аэродромы, оставшиеся теперь в советском тылу, и согласовать время полета с фазой полнолуния. Второй пилот экипажа, унтер-офицер Бруно Давиде (Bruno Davids) вспомнил узкую сухую поляну в лесу, недалеко от Великих Лук, на которой ему пришлось бывать в 41-м году. На этом варианте и остановились. Первоначально вылет планировался с минского аэродрома, но затем решили лететь из Риги. Туда же для окончательной подготовки прибыли и главные герои операции.

Рижский аэродром располагался вблизи моря, и однажды вечером, прогуливаясь по берегу, Гольдштайн неожиданно встретил Политова-Таврина. Каких-либо запретов на общение с ним он не имел, но подойти и заговорить не решился. С расстояния примерно в 50 метров он наблюдал, как Политов-Таврин упражнялся в стрельбе по пустой бочке из специального стреляющего устройства, спрятанного в рукаве пиджака.

Экипаж отдыхал, ожидая полнолуния, но приказ пришел неожиданно: вылет немедленно, не принимая во внимание световые и погодные условия. Очевидно, это тоже объяснялось соображениями секретности. Как командир экипажа Гольдштайн не пытался возражать против безрассудного решения, все его доводы отклонили — цель оправдывала любой риск.

Поздним вечером двухмоторный Аг 232А-0 взлетел и взял курс на восток. Два часа полета прошли спокойно, линию фронта пересекли, не потревожив советскую ПВО. Без особого труда нашли и лесную площадку. Сделав круг со снижением, стали заходить на посадку, однако, различить что-либо на земле было невозможно, поверхность покрывал непроницаемый мрак. Еще один круг — и тот же результат. Отчаявшись, лейтенант Гольдштайн дает команду:

— Возвращаемся, курс на Минск!

Убрав шасси, самолет пополз вверх. И вдруг в разрыве облаков показывается серп луны, совершенно меняется видимость на земле. Короткая команда:

— Садимся!

На снижении пилот привычно бросил взгляд на шасси и… О mein Gott! Правая стойка, выйдя из ниши в крыле, зависла в промежуточном положении. Сделали еще круг в надежде, что шасси перестанет капризничать, но безуспешно. Взяли курс на Минск. При посадке правая стойка сложилась. Сколько могли, пилоты удерживали крен элеронами, затем машина зацепила землю правой консолью и, очертив круг, остановилась. Экипаж, с трудом веря в свое счастье, принялся за ремонт, а агенты вновь отправились в Ригу. На этом приключения для экипажа Гольдштайна не закончились. Через несколько дней, при возвращении на основную базу эскадры в Финстервальде, отказал правый двигатель. Пришлось идти на вынужденную. Хорошо, что внизу была уже Польша, а не Россия. Специальное шасси прекрасно показало себя при посадке на засеянное поле. Дефект оказался пустяковым: сломалась небольшая пружинка в системе управления двигателем. Исправили и вернулись на базу без проблем. На этом участие Пауля Гольдштайна в операции «Цеппелин» закончилось.

Имена пилотов, посадивших Аг 232 у деревни Куклово Смоленской области около 3-х часов утра 6 сентября 1944 года не установлены. Известно только, что экипаж состоял из шести человек во главе с обер-лейтенантом.

Органы контрразведки, к этому времени переведенные из системы НКВД в ведение наркомата обороны и получившие звучное имя — «Смерш», уже имели агентурную информацию о намерении абвера провести серьезную акцию в советском тылу, однако, конкретная цель оставалась неизвестной. Поэтому, явка с повинной трех агентов, сброшенных в начале июня в леса севернее Смоленска и Ярцево, рассказавших о своем задании разведать и подготовить площадку для самолета, обеспечить сигнальные огни и охрану, а затем улететь с самолетом назад, пришлась как нельзя кстати. То, что агенты сдались, к середине 44-го уже не было удивительным и не вызывало подозрений. Естественно, «Смерш» постарался взять ситуацию под контроль, вступив, используя немецкого радиста, в радиоигру с немецким разведцентром в Риге.

Площадку выбирали тщательно, как для себя. В кабине У-2 сотрудники «Смерша» облетели многие бывшие немецкие аэродромы. Наиболее подходящей оказалась площадка у деревни Батурино. Ее и стали готовить к встрече. Главной задачей было не дать самолету сразу взлететь, если вдруг у летчиков возникли бы подозрения. В тщательно рассчитанном месте прокопали канаву, вокруг площадки расположили огневые точки, замаскировали прожектор, который должен был ослепить пилотов. Предполагалось, что первыми подойдут к самолету агенты-парашютисты. которые попытаются узнать дальнейшие намерения пассажиров и после этого дадут сигнал к захвату.

Вскоре в Ригу ушла радиограмма: «Посадочная площадка готова». В ответе содержался приказ: в одну из ближайших ночей зажечь посадочные огни. Ночь в засаде прошла спокойно, самолет не прилетел. Следующей радиограммой «Смерш». от имени агентов, выразил обиду: — Мы тут рискуем, а Вы нам не доверяете…». Ответ пришел с пожеланием проявить терпение. Через несколько дней немцы запросили о том, что делал руководитель разведгруппы вечером перед вылетом на задание. Это была проверка, вариант ответ:! должен был показать, не находятся ли они в плену. Подивившись на наивность своих коллег из немецкой разведки, чекисты дали исчерпывающий ответ. Наконец пришла радиограмма: — Зажигайте огни в ночь на б сентября».

Действительно, вечером о сентября на рижском аэродроме готовили самолет к вылету. На этот раз это был четырехмоторный вариант — Аг 232В-0. Закатили по трапу мотоцикл, в последний момент подошли одетые в форму советских офицеров Политов-Таврин и Шилова. Запустили моторы, и транспортник ушел в ночное небо. Погода была отвратительная: по всему маршруту дождь и низкая облачность. На этот раз промокшие чекисты слышали гул пролетевшей тяжелой машины. Но сообщению ПВО, самолет приземлился около трех часов утра около деревни Куклово Кармановского района, в 150 км севернее того места, где его ждали.

На пробеге машина столкнулась с деревом. Люди, однако, не пострадали: пассажиры сели на мотоцикл и уехали. а экипаж скрылся в лесу. Один из постов наблюдения, рассредоточенных по всей области, находился недалеко от места посадки. Сохранились воспоминания одного из очевидцев, бывшего старшего сержанта войск НКВД Н. Мартынова: Мы просто находились на наблюдательном пункте и не знали, что диверсанты пролетят непосредственно над нами. но не очень удившись, когда наш командир, капитан Тарников, сообщил:

— Внимание! Самолет садится в нашей зоне!

Действительно, через некоторое время мы услышали шум моторов и в темном ночном небе увидели силуэт огромного четырехмоторного самолета. Через полторы минуты сверкнули три мощных посадочных фары: самолет, очевидно, заходил на посадку. Странным было то, что самолет оказался совершенно незнакомым, несмотря на то, что мы заранее учились определять все немецкие машины с первого взгляда. Вскоре к нам прибыл начальник райотдела НКВД майор Соловьев. После подробного доклада он направил группу захвата к месту предполагаемой посадки, куда вошел и я. Пройдя примерно 9-10 км. мы увидели пламя. Разделившись на две группы, стали осторожно приближаться и вскоре увидели на лугу огромный самолет, напоминавший черное чудовище. Вокруг было тихо, только потрескивало плямя. Уже первый осмотр не оставил сомнений в том, что экипаж поспешно покинул самаолет. Вокруг валялись: летный комбинезон, термос, паолевой бинокль и другие вещи. Место было выбрано не случайно. Нижайшие деревни были почти полностью уничтожены еще в 41-м, а в конце луга проходило большое шоссе. Вероятно, самолет не смог вовремя затормозить и ударился крылом в могучую ель, при этом один мотор оторвался. отлетел почти на 35 метров и загорелся. Это пламя мы и увидели издалека.

1* "Цеппелином" назывался немецкий разведцентр в Риге, где готовилась операция, получившая то же название

2* Политов — настоящая фамилия исполнителя акции, Таврин — его псевдоним в операции «Цеппелин».

Вынужденная посадка Ar 232А экипажа П. Гольдштайна, Зареба. Польша, июль 1944 г

Экипаж вскоре обнаружили в лесу, пятеро сдались в плен, шестой оказал сопротивление и был убит. Диверсанты тоже уехали недалеко, утром их задержал милицейский пост.

На следующий день, когда стало ясно, что самолет не вернется, из Риги вылетел Ju 88 с заданием — пройти по маршруту "Арадо". Он вернулся безрезультатно. Через несколько дней из Берлина сообщили: самолет потерпел аварию, экипаж пешком пробирается на запад. В эскадре о судьбе экипажа больше ничего не узнали, никто не надеялся. что они могут пройти пешком 600 км до линии фронта.

Очевидно, что ключевым моментом в немецком плане операции и была та самая запасная площадка, которая в советской версии упоминается всего один раз и ее наличие никак не объясняется. Нет в этой версии и ответа на вопрос: почему, казалось бы при полном контроле за операцией со стороны «Смерша». немцам, по-существу, удалось осуществить задуманное? Если бы не оказавшееся в нужном месте дерево, вставшее на пути «коварных планов немецко-фашистской разведки», по оставшимся на траве следам колес было бы сложно определить кто и зачем прилетал.

Сопоставив известные обстоятельства, можно сделать вывод, что площадка у деревни Куклово и была запланированным местом посадки. Но главное, подбор этого места осуществлялся силами самого экипажа, точнее — его командира. А все действия по линии абвера по обеспечению места посадки, в которые так удачно включился «Смерш», имели только отвлекающий характер. В первую очередь, это подтверждает Пауль Гольдштайн, рассказывая, что подбором площадки занимался сам и никакой координации с абвером в этом вопросе не было. Более того, перед полетом его предупредили, что наземного обеспечения посадки не предусмотрено, хотя к этому времени абвер уже забросил своих агентов. Во-вторых, никаких следов подготовки к встрече на месте посадки не было обнаружено. Наконец, зенитный огонь, из-за которого, по словам Политова-Таврина, пришлось изменить маршрут и место посадки. Об этом он узнал от экипажа, но выглядит такой довод крайне неубедительно. Смоленск, над которым обстреляли самолет, находится достаточно далеко от места посадки и, обойдя его. вполне можно было вернуться на прежний курс. Наличие же зенитной артиллерии далее по курсу в лесных районах в 600 км от фронта просто маловероятно. Более того, в условиях плохой погоды командир самолета отказался от посадки на площадку, обозначенную сигнальными кострами н ушел на запасную. где его никто не ждал. Что же заставило его поступить так? Вероятно, таким было задание.3*

Руководство абвера не имело иллюзии относительно надежности своей агентуры, понимая, что доставка агентов на самолете является наиболее уязвимым звеном операции. И если время вылета всегда можно изменить, то выбор места посадки был весьма ограничен и, соответственно, являлся наиболее засекреченной частью плана. Два месяца дополнительной подготовки после неудачной первой попытки сильно снижали шансы на успех. Действительно, имея предварительную информацию, советская контрразведка уже вела активную агентурную разработку этой акции. И в этих условиях информацию о точке высадки диверсантов, для немцев во что бы то ни стало нужно было оставить вне сферы внимания советской разведки. Поэтому место посадки выбирали сами пилоты.

Теперь не определить истинные причины явки с повинной трех агентов. Возможно, таким было их задание, при этом они имели шанс сохранить жизнь. Возможно также, что для задания преднамеренно отобрали людей склонных к такому поступку. Достоверно известно, что они были не единственной группой, участвовавшей в отвлекающей операции по линии абвера. По крайней мере, еще двух парашютистов сбросил 12 августа в районе Ржева экипаж обер-фельдфебеля Эвальда Ланге (E. Lange) с Не 111 (бортовой код АЗ+ВС). Получается, что помощь чекистов абверу не следует ставить в кавычки. Из первых рук немцы получили информацию о том, где садиться не следует, по крайней мере, исключив тем самым вероятность случайного провала. Но главное, им удалось направить внимание советской контрразведки в ложном направлении.

В свете известных фактов можно предположить и весь замысел немецкой операции. Сначала ложный сигнал о вылете с целью проверки реакции советской стороны. Затем вылет преднамеренно назначается в плохую погоду. "Засветившись" над площадкой, где его ждали, самолет уходит на точку, известную только командиру экипажа, высаживает там пассажиров и возвращается. После этого из рижского разведцентра шлют радиограмму примерно такого содержания: вылет состоялся, но из-за плохой погоды, самолет не нашел площадку и вернулся на базу. потом извинения и пожелания еще раз проявить терпение. С помощью радиоигры еще некоторое время поддерживается впечатление, что операция находится в стадии подготовки. В случае, если же посадка будет обнаружена, как это и случилось, оставалась надежда, что агенты будут иметь возможность скрыться, улик для их розыска практически не оставалось.

Подводя итог, непременно нужно отметить, что. конечно. не только роковые случайности, дважды настигшие немецких летчиков, стали причиной провала акции "Цеппелин". Они имели место лишь на первом этапе, и вряд ли можно высоко оценивать шансы Политова-Таврина довести задуманное до конца. Как отмечают чекисты. в их арсенале было такое мощное средство, как «сила бдительности советского народа». И не без оснований. Первые подозрения при задержании вызвали весьма банальные мелочи, такие, как порядок расположения орденов, сухая одежда после дождливой ночи.

Со временем архивные материалы, возможно, откроют новые подробности этих событий и внесут свои коррективы. Воспоминания пилотов люфтваффе интересны тем. что это свидетельства непосредственного, но, по-существу, постороннего и беспристрастного, несвязанного правилами игры очевидца событий.

3* Косвенным подтверждением этому является и то, что в целях безопасности на самолете установили дополнительные пулеметы в боковых окнах и экипаж увеличили на два человека.

Столкнувшийся с деревом при ночной посадке Ar-232B-0/ Операция "Цеппелин", 6 сентября 1944 г

В завершение темы «сотрудничества» разведслужб СССР и германских ВВС нельзя не упомянуть об их участии еще в одной операции на завершающем этане войны. На этот раз инициатива исходила от советской стороны. а противником выступал не абвер, а фронтовая разведка группы армий «Центр». У немцев эта операция получила общее название «Шерхорн» ("Scherhom"). а в рамках люфтваффе — «Реннигтреке» («Rennsirecke»).

Летом 1944 года в руки чекистов попало несколько агентов немецкой 103-й фронтовой разведкоманды. Используя их радиста, немцам сообщили, что агентам удалось установить связь с несколькими группами немецких солдат, попавших в окружение и скрывающихся в лесах в советском тылу, общей численностью более 1000 человек. Они пытались прорваться на запад и просили оказать им помощь оружием и снаряжением. Легенда строилась с использованием некоторых подлинных данных, в частности, командиром одной из групп назывался оберстлейтенант (подполковник) Генрих Шерхорн (H.Scherchorn). командир 675 стрелкового батальона. Он и несколько подчиненных ему офицеров, числились у немцев пропавшими без вести. На самом деле, с начала июля они находились в плену. Около двух месяцев немецкая разведка вела проверку посредством радиоигры, затем, в двадцатых числах октября, провели воздушную разведку лесов в районе города Борисова, где, по данным, находилась группа Шерхорна. Результаты не опровергали и не подтверждали информацию.

Неожиданное ускорение события получили 19 октября. когда о группе доложили фюреру, который, не вникая в детали, вызвал Герингу и приказал безотлагательно организовать доставку необходимого снаряжения. На следующий же день штаб 6 воздушного флота получил задание спланировать широкомасштабную операцию по снабжению группы Шерхорна с привлечением личного состава и техники KG. 200. Срочно в район нахождения группы сбросили две независимые группы радистов. Одна из них, которую возглавлял унтерштурмфюрер СС Шиффер (Schiffer), сразу же попала в руки сотрудников «Смерша». 4 ноября чекисты отправили радиограмму: «Нахожусь вместе с Шерхорном, квадрат 8822, Шиффер». Видимо, с этим сообщением исчезли последние сомнения в существовании многочисленной боевой группы в пятистах километрах от линии фронта. 1 ноября Шерхорн сообщил поименный список офицеров и состав группы: 41/169/1399 — соответственно: офицеры/унтерофицеры/солдаты. Ранены или больны: 13/43/85. Средний возраст 28 лет.

Помимо сброса груза на парашютах планировалась посадка самолета в расположении группы, для эвакуации раненых и больных. Для этого из 4-й транспортной эскадры в KG 200 передавались четыре большегрузных самолета Аг 232В. Однако нашлось только две исправных машины, поэтому к делу подключили и Не 111Н. Более месяца ушло на подготовку площадки и ожидание подходящей погоды. Первый вылет состоялся только 8 декабря и закончился трагедией. На борту первого взлетевшего «Арадо» помимо груза находился представитель разведки обер-лейтенант фон Барфельдт (von Bahrfeldt), имевший персональное задание на месте оценить положение дел в группе. Сразу после взлета загорелся один из двигателей. Командир, унтеро-фицер Б. Давиде (В. Davids), развернул самолет и успешно посадил горящую машину. Выскочивший из самолета фон Барфельдт попал под вращающийся винт и погиб. Второй самолет достиг цели и сбросил 4 тонны груза. Помимо этого на самолетах Аг 232В было выполнено еще несколько рейсов, причем дважды груз не сбрасывался из-за плохой видимости.

Несколько раз Шерхорн сообщал о готовности принять транспорт, но в последний момент отказывался, ссылаясь на погоду или опасность. Этот вопрос, — почему русские пренебрегли возможностью захвата весьма ценного самолета — до сих пор вызывает недоумение у немецких историков. Пожалуй, причиной тому являлись интересы ведомства, для которого предпочтительней было любое продолжение операции, позволявшее постоянно демонстрировать успех своей работы.

В течение декабря несколько рейсов совершил экипаж лейтенанта Редерера (Rederer) на Не 111. После нового года начались перебои с топливом, в конце января 2-я эскадрилья KG 200 меняла место базирования. 18 февраля летал экипаж гауптмана Захтлебена (Sachtleben) из 1-й эскадрильи на четырехмоторном Ju 290. Так и не обнаружив цель из-за плохой погоды, преодолев сильный зенитный огонь и встречный ветер, после восьми тяжелых часов полета самолет вернулся на базу.

Несмотря на приказ Гитлера и выделенные средства, признавалось, что положение группы Шерхорна не удалось улучшить. В конце февраля в расположение 2-й эскадрильи с задачей изменить положение прибыл представитель СС унтерштурмфюрер фон Хунниус (von Hunnius). Имея прямой выход на самого Скорценни, он сумел добиться выделения топлива для самолетов. Однако приближался фронт, в начале марта вновь пришлось перебазироваться. Новый аэродром Тутов-Зюд находился западнее примерно па 200 км. Запас топлива приходилось увеличивать за счет груза.

Только 18 марта возобновились полеты. Около шести часов вечера гауптман Захтлебен поднял свой Ju 290 в воздух. Пробыв в небе 8 с половиной часов, к трем утра следующего дня самолет благополучно приземлился на аэродроме Тутов-Зюд. Вечером того же дня экипаж совершил еще один рейс с грузом для Шерхорна. По мнению пилотов, эти рейсы были успешными и без особых трудностей. В условиях полнолуния, с высоты полета 3000 м хорошо различалось служившее ориентиром русло реки Мемель, район цели обозначали три костра, расположенные друг за другом на лесной просеке и хорошо видимые издалека. Сброс производился с трехсот метров. 27 марта еще 2 тонны груза доставил Не ill (A3+DS) под управлением оберфельдфебеля Кройтцманна (Kreutzmann). На завершающем этапе 2500-километрового полета возникла неисправность, часть экипажа покинула самолет с парашютами, при посадке машина была разбита.

Вероятно, последний рейс в белорусские леса состоялся 17 апреля. В 20.34 гауптман Захтлебен взлетел на Ju 290 (АЗ+ОВ) с аэродрома Тутов-Зюд. С трудом прорвались к цели через сильный зенитный огонь, сбросили груз, и в 6.05 утра 18 апреля самолет приземлился на своей базе.

Один из руководителей немецкой разведки Ганс-Генрих Воргитцки (Н.-Н. Worgitzky) впоследствии признался: «Операция «Шерхорн» завершила полным крахом мою карьеру». На фоне других событий сорок пятого года подобная акция вряд ли имела большое практическое значение. Кстати, в ходе операции одной из трех групп радистов удалось ускользнуть от рук «Смерша» и сообщить, что в указанных районах они никого не обнаружили. У немцев возникли подозрения, но для проверки просто не было времени.

В общей сложности было выполнено 4 рейса на Аг 232В, 4 на Ju 290 и около 10 на Не 111Н. Несколько первых полетов завершилось безрезультатно из-за того, что не удалось обнаружить район цели. Впоследствии эту задачу немецким пилотам облегчили: солдаты войск НКВД имитировали немецкую группировку и разжигали в лесу сигнальные костры. Второй пилот Ju 290 обер-лейтенант фон Пехманн (von Pechmann) позже рассказывал: «Это довольно странно — наблюдать немецких солдат далеко за фронтом, испытывающих нужду во всем, которые, почему-то без всякой радости встречали доставленный нами груз».

Основная тяжесть работы досталась экипажам 1./KG 200. Дальние ночные рейсы над территорией противника выполнялись на пределе возможностей людей и техники. Бывший пилот Эвальд Ланге (Е. Lange), совершивший более десяти рейсов с грузом для группы Шерхорна в качестве второго пилота Не 111Н и Аг 232В, вспоминал потом: «Мы летали с большим воодушевлением, понимая, что наша помощь дает шанс нашим товарищам вернуться на родину». Нельзя сказать, что это показной патриотизм: последний рейс на оказание помощи группе Шерхорна состоялся 17 апреля (!), т. е. когда до полной капитуляции оставалось чуть более двадцати дней! Таким было отношение к своему воинскому долгу. Наверное, это неожиданный штрих к привычному образу врага.

Экипажи, обеспечивавшие операции «Цеппелин», «Шерхорн» и другие подобные акции, исход которых часто был непредсказуем, не проходили каких-либо отборов, выполняли задания совершенно добровольно и получали награды на общих основаниях. Они были солдатами, волею судьбы попавшими в KG 200, а не в другие подразделения люфтваффе.

Кстати, в одном из мешков со снаряжением, сброшенных в ночь с 17 на 18 апреля, чекистов ждала «заслуженная» награда — «Рыцарский железный крест». Указом Гитлера от 23 марта 1945 года им был награжден теперь уже оберст (полковник) Генрих Шерхорн.

1. Остряков С. 3. Военные чекисты. — М., 1979.

2. Сборник п/р Поликарпенко И. Фронт без линии фронта. — М., 1975.

3. Gellermann G. Moskau ruft Heeresgruppe Mitte… — Koblenz, 1988

4. Stahl.P.W. Geheimgeschwader 200. — Stuttgart, 1986.

5. Redemann H. Tausendfussler. Flug Revue. — Stuttgart, N2 1,1990.

6. Mader J. Unternemen «Zeppelin». Flieger Revue. — Berlin, № 3,1976.