Мир грома

Глава 1

Фаррелл Бэрд замер, наблюдая, как самолёт пролетает над высокими белыми антарктическими пиками. Тот быстро приближался с северо-западного направления, его металлические крылья поблёскивали в бледном солнечном свете, а атомные двигатели урчали.

Он подумал:

— Это просто случайность, что он движется в этом направлении, это не значит, что они нас нашли. Через минуту он изменит курс.

Но этого не произошло. Он летел прямо на него, как будто те, кто был в нём, точно знали, куда они направляются, и теперь гудел над перевалом, на котором, глядя вверх, стоял Бэрд.

В своём тёмном, плотно облегающем костюме и матерчатом шлеме Бэрд начал слегка потеть. Его высокая, худощавая молодая фигура была напряжена до боли, когда он провожал взглядом удаляющийся самолёт.

Должно быть, это просто совпадение, подумал он. Он пролетит мимо, как и все остальные.

Бэрд и раньше много раз видел, как пролетают самолёты. И всегда, за все двадцать лет его жизни здесь, они летели мимо. Эта суровая, покрытая льдом дикая местность в глубине Антарктиды даже сейчас, в 21 веке, была почти такой же непосещаемой, как и раньше. Воздушные лайнеры южного полушария или случайные атом-планы с гуманитарной помощью и снабжением для прибрежных метеостанций пролетали над этими мертвенно-белыми хребтами, но так и не приземлились.

Ещё мальчишкой он втайне мечтал, чтобы они приземлились. Он никогда не видел тех земель и городов, из которых они прилетели. Они воспламеняли его воображение — они и космические корабли. Космические корабли он никогда не видел, разве что угасающую полосу огня в небесах, сопровождаемую раскатами грома, когда они стремительно проносились к космопортам далеко на севере. Но самолёты… можно было наблюдать, как они скрываются из виду, и гадать, кто в них сидит и куда направляется. А потом они всегда пролетали мимо, оставляя его наедине с белым безмолвием.

Но не этот самолёт. Он летел низко и опускался всё ниже. Он направлялся прямо к той части соседнего хребта, где у Бэрда и его отца был их хитро спрятанный дом.

И теперь сомнений в этом не оставалось. Самолёт резко повернул и пронёсся между двумя покрытыми льдом пиками, возвышавшимися в начале их родной долины.

— Они нашли нас! — воскликнул Бэрд. — И папа там один…

Внезапно он отбросил молоток, которым откалывал образцы руды от скалы. Он бросился бежать вверх по длинному снежному склону к горному хребту, который лежал между ним и домом.

Бежал очень быстро, большими, размашистыми шагами. Воздух был разрежённым и очень холодным, но дышалось ему легко. Ни холод, ни усталость не беспокоили его ещё долгое время. Он гордился своей силой, выносливостью, и каменной стойкостью, которые привила ему суровая Антарктика. И всё же он не знал, насколько он может быть сильнее других людей, потому что не знал других людей, кроме своего отца. А Джон Бэрд сёдел, старел и с каждым годом становился всё слабее, так что никакое сравнение было невозможно.

Мысль об отце подстегнула Бэрда. Все страхи, накопившиеся за двадцать лет, нахлынули на него. Это были страхи его отца, но отец внедрял их в его сознание с тех самых пор, как он себя помнил.

— Почему мы не можем оставить снег и лёд и пойти посмотреть на других людей и места? — он вспомнил, как шестилетним мальчиком спросил об этом и как Джон Бэрд ответил.

— Мы не можем, Фаррелл. Мы должны оставаться здесь, где нас никто не сможет найти. Никто не должен знать, где мы.

— Но почему?

— Ты узнаешь позже.

Бэрд был уже на полпути к вершине длинного склона. Он быстро и уверенно двигался по замёрзшей поверхности, минуя причудливые очертания высоких заструг и снежных карнизов, вырезанных ветром, которые возвышались на гребне каждого длинного уступа. Чтобы не проломить корку наста, он переставлял ноги с кошачьей лёгкостью, но ни разу не замедлил свой бешеный темп.

Он пытался убедить себя, что причин для паники нет, что он ошибся и что самолёт мог скрыться из виду за вершинами гор, вместо того чтобы приземлиться в долине. Он не мог в это поверить. Его глаза были зоркими. Самолёт приземлился. Люди нашли их, как и опасался Джон Бэрд.

Кого именно боялся Джон Бэрд, он так и не узнал. По мере того как он рос, узнавая всё больше и больше о внешнем мире из книг и видеозаписей, о городах, толпах людей, космодромах, кораблях, которые летали даже на Марс и Венеру, Бэрд всё настойчивее требовал от отца ответа на этот вопрос.

— Ты нарушил закон? Почему мы должны прожить здесь всю свою жизнь?

Джон Бэрд печально посмотрел на него.

— Я не нарушал закон. Дело не в этом.

— В чём тогда?

— Послушай, Фаррел, мы уедем отсюда, когда станет безопасно. Но пока это небезопасно. Если бы стало известно, где я, это означало бы смерть.

— Твою смерть?

— Смерть многих, я думаю. — Джон Бэрд задумался, а потом сказал: — Оставь это, Фаррелл. Ещё на год. А потом— мы уедем.

Ещё на год? Будет ли ещё один год? Ведь это было всего несколько недель назад, и вот он здесь, на вершине хребта, смотрит вниз, на знакомую каменистую долину.

И атом-план был там.

Он лежал на длинном базальтовом плато, в тысяче ярдов от дома. Поблизости никого не было видно.

Когда он начал свой стремительный спуск по снежному склону в долину, взгляд Бэрда лихорадочно метнулся к дому. Никто, кроме него, даже не заметил бы этот дом, настолько искусно он был вписан в серый скалистый фон.

Джон Бэрд хорошо построил дом, когда много лет назад прилетел сюда с маленьким сыном на тяжёлом атом-коптере. Он разобрал сам вертолёт и использовал его как источник энергии и металла для постройки своего укрытия.

Продолговатый бетонный дом с плоской крышей был так умело раскрашен, обшарпан и шероховат, а его окна были так искусно скрыты сверху, что он казался всего лишь огромным валуном, оставшимся на старой морене. Не было ничего, что могло бы выдать его пролетающим над головой самолётам. Там никогда не было дыма, потому что тепловая установка реактора делала огонь ненужным, и там не выращивали овощи, потому что всё это было внутри, в гидропонных резервуарах. Никто не мог его обнаружить.

И всё же его обнаружили. Атом-план мягко поблёскивал в лучах бледного солнца, являясь немым доказательством этого.

Бэрд покинул линию снегов и бросился вниз по каменистому склону к дому. Но остановился, не добежав сотню футов.

Дверь была выбита выстрелом из бластера и представляла собой почерневшие обломки. Не было слышно ни звука, ни движения.

Бэрд шагнул вперёд, и тут у него вырвался крик горя и ярости. Теперь он мог заглянуть в знакомую комнату и увидел там Джона Бэрда, лежащего с обугленной раной в боку.

Над его отцом склонился мужчина в тёмном комбинезоне. Мужчина обернулся, его грубое лицо выражало удивление и враждебность. Бэрд бросился вперёд сквозь разбитую дверь.

Чей-то голос позади Бэрда произнёс:

— Я задержу его, Вейл.

Свистящий удар пришёлся Бэрду по затылку. Он попытался повернуться, но вокруг вдруг стало черным черно.

Чернота. Боль.

Это было всё, что он знал.

Затем чувствительность начала понемногу возвращаться. Он лежал, прижавшись лицом к холодному полу.

Послышался звук шагов. Тяжёлые шаги, которые прошли мимо него, а затем вернулись через мгновение, и снова прошли мимо.

Кто-то сказал:

— Поторопись.

Бэрда снова затянуло в огненную черноту, но на этот раз он смутно пытался сопротивляться, подняться, не уступать ей.

И снова его сознание зацепилось за грань реальности. Шаги всё ещё звучали, на этот раз ускоряясь.

Мужской голос произнёс:

— Мы собрали здесь всё до последнего клочка бумаги.

Другой голос произнёс:

— Я запускаю самолёт. Ты снимаешь предохранитель с реактора. И поторопись! Мы не хотим быть рядом, когда он взорвётся.

Шаги заторопились, удалились, чернота снова попыталась затянуть Бэрда вниз, и он снова боролся с ней.

Ему нужно было пошевелиться. Нужно было поднять голову, открыть глаза и увидеть людей, которым принадлежали голоса.

Но он не мог. Он смутно понимал, что должно произойти. Он и его отец очень скоро погибнут, если он не пошевелится. Он пытался заставить свои руки и ноги работать. Они оставались неподвижными.

Его сознание прояснялось. Он услышал удаляющиеся шаги, а затем рокочущий гул взлетающего атом-плана.

В доме воцарилась тишина. И смерть. Смерть, которая с каждой минутой расцветала в реакторе.

Он попробовал пошевелить руками. Теперь они повиновались команде его мозга. Его пальцы словно одеревенели. Локти дрожали, но он заставил себя принять сидячее положение. Он открыл глаза.

Сквозь красную пелену боли он увидел отца, лежащего у стены. В комнате стало очень холодно. Антарктический холод вновь восторжествовал здесь.

Бэрд, пошатываясь, поднялся на ноги. Он сосредоточил свой затуманенный мозг на одной мысли. Реактор. Они сняли защиту. А это означало, что очень скоро всё здесь будет уничтожено, если только…

Он, как пьяный, прошёл по дому к реакторному отсеку. Теперь он видел, что комнаты были в полном беспорядке. Они были выпотрошены, пока он лежал без сознания. Все записи, все книги, каждый клочок бумаги, написанный или распечатанный, были изъяты. Ничего больше.

Он ворвался в отсек, где находился небольшой, заключённый в бетон ядерный реактор, который давал единственную возможность выжить здесь, в полярном холоде. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы всё понять.

Основные управляющие стержни были полностью выдернуты, погнуты и сломаны. Индикаторы показывали, что уровень нейтронного излучения уже зашкаливает за красную отметку. Стрелки двигались всё быстрее и быстрее.

По расчётам Бэрда, у него есть всего несколько минут, прежде чем радиация станет слишком сильной для встроенной защиты. А ещё через несколько минут придёт жар в 10 000 градусов и произойдёт смертоносный взрыв.

Теперь не было никакой возможности остановить запущенный реактор. Это была бомба замедленного действия, несущая погибель.

Он повернулся и, пошатываясь, побежал обратно через весь дом. В голове у него прояснилось, и он планировал каждый неуклюжий шаг.

На ходу он схватил одеяла и пластиковую фляжку с гранулами пищевого концентрата. Фляжка отправилась в карман комбинезона, который всё ещё был на нём. Он поспешно обернул одеялами обмякшее тело Джона Бэрда.

Секунды превращались в минуты, и отчаянная настойчивость вернула Бэрду ту стойкость, которой он так гордился. Он поднялся на ноги, придерживая хрупкое тело отца, и, пошатываясь, вышел в открытую дверь.

Камни на дне долины мелькали у него перед его глазами, пока он бежал. У него не было времени выбирать дорогу. Единственным шансом для него и Джона Бэрда было обогнуть поворот в узкой долине до того, как реактор рванёт.

Поскользнуться, упасть — и все надежды рухнут. Но теперь силы быстрее возвращались в его тело и ноги. И он побежал по-настоящему.

Поворот в долине, каменная стена, которая была единственным возможным щитом от надвигающейся смерти, приближался. Тяжело дыша, он, пошатываясь, завернул за поворот. Ещё несколько шагов — и между ним и домом оказалось много ярдов гранита. Только тогда он опустил свою завёрнутую в одеяло ношу на землю.

Бледный антарктический солнечный свет внезапно сменился белым и ярким светом. Мгновение спустя его настигла волна обжигающего жара.

Реактор прекратил своё существование. Не в результате какого-либо взрыва, а в результате «расплавления», ужасающей вспышки тепла и радиации.

Бэрд склонился над отцом. Он никогда раньше не видел тени смерти. Теперь, глядя в бледное лицо Джона Бэрда, он увидел её.

Он сказал:

— Просто полежи тихо. Мы выберемся отсюда. Я смогу доставить нас к береговой станции и…

Джон Бэрд попытался заговорить. Он сказал:

— …секрет, — его слова срывались на шёпот.

Бэрд почувствовал, как его охватывает мучительная тревога. Ничто за двадцать лет одинокой юности не подготовило его к такому.

Джон Бэрд, глядя на него угасающими глазами, всё ещё пытался что-то сказать. На этот раз имя.

— Шеррифф. — имя было едва различимо. — Шеррифф — Бюро Внешних Планет — годами охотился за секретом. Я знал, что он никогда не отстанет. Не дай ему заполучить его, Фаррелл. Не…

Бэрд слушал с мучительным осознанием. Так вот почему его отец прятался вместе с ним все эти годы! Охраняя тайну, которую не должны были узнать его враги!

Но, какой бы тайной Джон Бэрд ни дорожил, она уже была украдена! Опустошённый дом, все бумаги, все тщательно хранимые записи исчезли…

Как он мог рассказать об этом своему отцу? Затем, взглянув на осунувшееся, серое лицо Джона Бэрда, Бэрд понял, что ему никогда не придётся говорить ему об этом.

Он присел на грубый камень, глядя на мёртвое лицо. Всё произошло слишком быстро. Годы одиночества, изнеможения в арктической тюрьме, когда ничего не происходило. И вдруг всё изменилось. Его отец, его дом исчезли. Он был один в ледяной пустыне самой суровой территории на Земле. И он всё ещё не понимал, почему это произошло.

Всё, что он знал, — это имена. Имя, которое прошептал его отец, и имя, которое он услышал в доме как раз перед тем, как раздался удар.

Шеррифф. Занавес. Ничего больше…

Глава 2

На фоне черноты полярной ночи струились стремительные волны, трепещущие веера и спокойные реки разноцветного света, сияющие и танцующие далеко в небе. Холодные звёзды были затемнены колеблющимися сполохами полярного сияния. Ледяной, ужасный холод антарктической ночи усиливался.

Но Бэрд всё ещё стоял, глядя на грубую пирамиду из камней, которую он соорудил над могилой своего отца. Он знал, что должен идти. Ему предстояло пройти сотни миль по самой враждебной пустоши на планете. Дом и всё, что в нём было, превратилось в груду обломков. Если он не доберётся до побережья, причём очень скоро, он умрёт. Но нельзя же так просто оставить всю свою жизнь, единственного человека, которого ты знал, позади себя!

Он прошептал:

— Я найду их. Где бы они ни были, я их найду.

Им овладела мучительная, дикая решимость. Она росла в нём по мере того, как проходил первый шок от горя. По мере того, как к нему возвращались его обычные силы, крепла и его дикая решимость.

Где-то в мире, которого он никогда не видел, были люди. Люди, от которых его отец прятался долгие годы, люди, которые в конце концов нашли его и узнали все секреты, которые он хранил. Он, Бэрд, найдёт их.

— Шеррифф… Вейл…

Эти имена глубоко врезались в память Бэрда. Он никогда их не забудет. И, по крайней мере, одно из этих имён он слышал в прошлом.

Предсмертный шёпот отца дал ему ключ к разгадке. «Шеррифф — Бюро Внешних Планет…» Да, теперь он вспомнил, как по вечерам они с Джоном Бэрдом смотрели новости внешнего мира по ультраволновому телевизору. Много раз имя Меридена Шерриффа упоминалось в этих новостях.

Это было громкое, неоднозначное имя. В Департаменте планет, который поддерживало Мировое правительство, Бюро Внешних Планет вело постоянную политическую борьбу. Шахты и перерабатывающие заводы Марса и Венеры были несомненно прибыльными. Но кампания Шерриффа по завоеванию холодных внешних миров часто ставилась под сомнение. Тот факт, что Бюро Внешних Планет не смогло закрепиться ни на чём, кроме спутников Юпитера, вызвал критику в адрес человека, который так небрежно руководил Бюро.

Шерриффа часто показывали по телевизору, обычно с дочерью, которая повсюду сопровождала его, молодой девушкой с серьёзными глазами. И теперь Бэрд понял, что его отца глубоко интересовало всё, что касалось Шерриффа и Внешних Планет. И всё же он никогда, до самой смерти, не говорил, что сам знал Шерриффа или что Шеррифф был его врагом.

Бэрд сказал себе, что найти такого важного человека, как Шеррифф, будет нетрудно. И когда он найдёт его и людей, которых он послал выследить и убить его отца…

Его кулаки в перчатках крепко сжались. Резким движением он отвернулся от пирамиды из камней. Он ничего не добьётся, оставаясь здесь. Пришло время уходить.

— Ещё один год, — сказал Джон Бэрд. — Тогда мы уйдём.

Ему не пришлось ждать целый год. Он уходил прямо сейчас. Слёзы навернулись на глаза Бэрда, когда он начал спускаться в долину.

Он цеплялся за свою ненависть. Это было всё, что у него теперь было. Без этой ненависти и стремления к её удовлетворению он был бы потерян, сбит с толку, лишился бы всего привычного мира. А так он знал, куда ему нужно идти.

Он двинулся вниз по долине. Он знал дорогу. Сколько раз он изучал карты, мечтая о том дне, когда они с Джоном Бэрдом отправятся во внешний мир! Маршрут запечатлелся в его памяти.

Сначала на северо-запад, через горы к замёрзшей поверхности моря Росса. Затем на север по льду к проливу Мак-Мердо и острову Росса. Именно там находилась ближайшая береговая метеостанция. Должно быть, это и есть его ворота во внешний мир.

Но его не должны там увидеть! Люди Шерриффа думали, что уничтожили обоих Бэрдов. Они должны продолжать так думать. До них не должны дойти истории о человеке, выжившем в диких ледяных пустошах Антарктики.

— Они не узнают, что я жив, пока не станет слишком поздно, — подумал он.

Но как мог человек покинуть Антарктиду, как мог он пересечь океан и добраться до северных континентов незамеченным?

Бэрд отложил на время решение этой проблемы. Когда он доберётся до побережья, он как-нибудь проберётся и дальше. Его целью должен стать Нью-Йорк. Он знал, что там находятся крупные базы Бюро Внешних и Внутренних Планет. Там был Шеррифф.

Он продолжал шагать по замёрзшему снегу между призрачно-белыми вершинами. Одеяла служили ему лёгким рюкзаком за спиной. Они, а также капсулы с едой и карманный фонарик помогали ему продержаться. Хорошо, что он всегда брал с собой в походы карманный фонарик, потому что без него невозможно было растопить снег, который был единственным источником воды.

Полярное сияние угасло. Появились звёзды, которые холодными, равнодушными глазами смотрели на маленькую тёмную фигурку, бредущую по белым долинам.

Бэрд поборол в себе дикое желание идти, пока не откажут ноги. Путь был слишком долгим для этого. Он вырыл в снегу нишу и завернулся в одеяла. Было холодно, но он не обращал внимания на холод.

Перед сном Бэрд лежал и смотрел на яркие звёзды. Среди них царственно сиял огромный белый шар.

Юпитер. Мир Шерриффа. Он слышал, как его так шутя называли по телевизору. Шеррифф поклялся, что эту холодную, ужасную планету-гигант можно завоевать. Никто ещё не ступал на неё, но на самой большой её луне Бюро Внешних Планет уже давно готовилось к этой попытке.

Он снова задался вопросом:

— Что за секрет был у отца, за который Шеррифф был готов убивать?

Джон Бэрд был учёным. Это Бэрд знал. Был ли это научный секрет, который он хранил? Секрет, слишком страшный, чтобы его можно было использовать?

Он вспомнил печальные слова своего отца, сказанные несколько недель назад. «Если бы стало известно, где я, это означало бы смерть. Я думаю, смерть многих…»

Проходили дни, а Бэрд упорно шёл через белые вершины и перевалы. Он поражался собственной выносливости. Холод и усталость, казалось, были бессильны остановить его. Дважды он падал с снежных мостов в расщелины, один раз — с двадцатифутовой высоты, и даже не почувствовал сильного сотрясения. Несомненно, то, что он вырос в этой суровой стране, воспитало в нём сверхчеловеческую стойкость!

Наконец, он прошёл сквозь гигантские врата из хмурого гранита и оказался на замёрзшей поверхности моря Росса. Далеко впереди всё ещё находилась станция на острове Росса, острове, который соприкасался как с замёрзшим, так и с незамерзающим морем. Он проложил курс и двинулся дальше по безжизненным просторам. Хребты торосов и снежные заструги преграждали ему путь. Он перебирался через них или обходил.

Вдали слева показалась гигантская горная цепь, великие хребты земли Южная Виктория. Они приближались по мере того, как он продвигался вперёд.

Ночами он часто поднимал глаза и смотрел на большую белую планету, медленно вращающуюся среди звёзд. Глядя на неё, он подпитывал свою ненависть и целеустремлённость.

Мир Шерриффа!

Впереди показался огромный конус горы Эребус, который служил ему ориентиром. Он ускорил шаг.

В сумерках следующего дня он спрятался за обледенелым гребнем и изучал постоянную метеорологическую базу на острове Росса.

Он увидел расположенное под темнеющим полярным небом скопление куполов у тёмных вод пролива. И предположил, что самый большой купол — это жилые помещения. По активности он заключил, что в другом куполе находится атомный реактор, в третьем — снегоходы, а в четвёртом — самолёты. Он с тоской посмотрел на последний, где были размещены самолёты. Но он не мог управлять атом-планом, да и известие о краже одного из них наверняка достигло бы ушей Шерриффа.

— Корабли, — подумал Бэрд. — Один из них — единственный способ.

К плавучему пирсу были пришвартованы несколько небольших судов, которые, по-видимому, использовались для промеров глубин, рыбной ловли и тому подобного. Он с жадностью глядел на самое большое из них.

Наступила ночь. Температура быстро снизилась. Люди поспешили укрыться под куполами, спасаясь от усиливающегося холода. Бэрд, притаившись за гребнем, наблюдал за ними, как полузамёрзший, измождённый волк.

Затем он ступил на берег. Быстрый осмотр самого большого судна удовлетворил его. Оно было двадцати шести футов в длину, оснащено автономным приводом, аварийной мачтой и парусом. На нём можно было отправиться на север. Но у него должно быть больше еды, иначе он умрёт от голода задолго до того, как доберётся туда.

Было только одно место, где можно было раздобыть еду и припасы, в которых он нуждался, и оно было в большом главном куполе. И это нужно было сделать незаметно.

Волоски на загривке Бэрда встали дыбом, когда он, прислушиваясь, присел на корточки около одной из маленьких дверей в стене купола. Дело было не только в опасности. Дело было в общей странности.

Внезапно он обнаружил, что другие люди кажутся ему чужаками. Он не знал никого, кроме своего отца. Дикий инстинкт заставил его чураться них.

Но это означало бы отказаться от своих поисков. Позволить Шерриффу и Вейлу остаться безнаказанными. Забыть обо всём.

— Только не так, — прошептал он. — Нет.

Он отодвинул тяжёлый засов и бесшумно приоткрыл громоздкую дверь на несколько сантиметров.

Внутри была только темнота. Темнота и тишина, и порыв тёплого воздуха, который показался ему непривычным после стольких морозных дней.

Бэрд проскользнул внутрь и закрыл дверь. Он начал тихо, крадучись, исследовать окружающую обстановку. На ощупь он понял, что находится в помещении с металлическими стенами, на них висели лыжи, снегоступы и тяжёлая одежда из синтемеха.

Он нашёл ещё одну дверь. Когда он слегка приоткрыл её, то в щель увидел свет и услышал отдалённые голоса.

— …ну, — сказал я ему, — и что из этого? — раздался громкий голос, а затем несколько голосов засмеялись.

Бэрд присел на корточки, напрягшись, как дикий зверь. Смех стих, но гул голосов продолжился. Он заглянул в дверь.

Перед ним тянулся длинный металлический коридор, освещённый редкими лампочками на потолке. Вдоль него были двери. Откуда-то из глубины доносился весёлый прерывистый говор.

Бэрд проскользнул в коридор. Он прошёл по нему мягкой кошачьей походкой, готовый к мгновенным действиям, прислушался у двери, затем открыл её. Это была тёмная кладовая, в которой пахло маслами и химикатами.

Он пошёл к другой, но тоже не обнаружил искомого. Теперь он приближался к концу коридора и голосам. Внезапно…

— Кто, чёрт возьми, оставил дверь шлюза открытой, чтобы у всех нас ноги замёрзли? — раздался громкий жалобный вопль. — Ты был последним, кто зашёл, Карсон.

Чей-то голос непристойно выругался в ответ. Затем добавил:

— Ну и ладно.

Шаги громко застучали по металлическому полу. Бэрд развернулся, открыл за собой дверь, скользнул внутрь, в темноту, и бесшумно закрыл за собой дверь.

Он услышал, как мимо прогрохотали шаги, хлопнула закрывающаяся дверь шлюза, а затем послышались возвращающиеся шаги и раздражённое ворчание.

Бэрд расслабился и внезапно почувствовал дрожь, осознав, что подсознательно был готов нанести удар и убить, если его обнаружат. Этот факт привёл его в ужас.

Затем, обернувшись, он обнаружил, что удача улыбнулась ему. Под руку ему попались знакомые коробки — знакомые по домашней кладовой, где хранились припасы, которые Джон Бэрд привёз сюда давным-давно. Он включил свет.

У него вырвался прерывистый вздох. Здесь было всё, что ему было нужно: капсулы с едой, медикаменты, одеяла, спальные мешки, фонарики. Он начал собирать всё необходимое, причём так, чтобы кража не сразу обнаружилась. Взяв завёрнутый в одеяло свёрток, он выключил свет и осторожно приоткрыл дверь. Коридор был пуст, путь свободен.

Полчаса спустя Бэрд оттолкнул двадцатишестифутовое судно от покачивающегося пирса. Он потратил немало времени, чтобы аккуратно перетереть трос об острый край льда. Чтобы казалось, что оно оторвалось по чистой случайности.

Он смело завёл тихо урчащий атом-мотор. Его шум никогда бы не услышали внутри куполов. А затем направился в залитый звёздным светом пролив и столкнулся с проблемой управления лодкой на коротких клокочущих волнах.

Холодный ветер дул с высоких вершин, помогая ему двигаться на запад. Напрягшись и скорчившись на корме, он продолжал свой путь. Впереди был открытый океан и рыхлый паковый лёд. Он переберётся через них. Удивительная сила стойкости, которой он обладал, поможет ему преодолеть все трудности.

Он снова взглянул на сверкающие созвездия и царственную белую планету, которая плыла среди них.

— Мир Шерриффа, — повторил он сквозь сжатые губы. — Посмотрим. Посмотрим!

Глава 3

На поверхности моря сверкал новый город Нью-Йорк. Далеко от суши простирался морской мегаполис. Из воды поднимались огромные балки, поддерживающие большие плоские платформы, на которых были построены сверкающие пластиковые особняки, виллы и магазины. Почти столетие назад строительство первых «техасских башен» показало, что на море можно строить, и с тех пор самый могущественный мегаполис Земли постоянно расширялся в сторону моря.

Надводные улицы и автострады тянулись через многие мили этой новой Венеции к суше. Там возвышались оставшиеся небоскрёбы старого Нью-Йорка, выглядевшие старомодными, чопорными и неряшливыми. За ними, в нескольких милях от реки, располагались большие космопорты. Даже сейчас, в лучах полуденного солнца, с запада донёсся раскатистый гром, когда могучая металлическая громада величественно поднялась на огненном хвосте и исчезла в небе.

Далеко в Атлантическом океане, на носу тихоходного грузового судна, Фаррелл Бэрд наблюдал, как огненная полоса взмывает в небо.

— Скоро, — прошептал он сам себе, крепче сжимая поручень сильными пальцами. — Осталось всего несколько часов.

Мучительные мили и недели остались позади, и он приближался к тому месту, где находился Шеррифф. В нём росло ужасное напряжение.

Унылое грузовое судно, гружённое урановой рудой из Южной Африки, медленно двигалось по прозрачному синему морю. Краснолицый капитан судна заговорил за спиной Бэрда.

— Вы не пожалеете, что снова увидите землю, Фаррелл.

Бэрд обернулся, слегка удивлённый.

— Нет, сэр. Не пожалею.

Капитан усмехнулся.

— Готов поспорить, что нет. И готов поспорить, что это излечит вас от одиночного плавания ради развлечения. То, каким мы подобрали вас, было чертовски близко…

Да, подумал Бэрд, было близко. Но не так близко, как думал капитан.

Он был на пределе своих сил далеко в Южной Атлантике. Сотни миль, которые он преодолел, сначала через вскрытые паковые льды, а затем на север, через штормящие моря, сказались даже на его гранитной выносливости. И смерть от жажды была уже совсем близко.

Затем он заметил грузовой атомоход. Это был первый корабль, который он увидел, поскольку морские суда теперь использовались только для перевозки самых тяжёлых грузов. Бэрд сохранил достаточно присутствия духа, чтобы понять, что украденную лодку можно отследить, и организовал в ней такую пробоину, что она уже уходила у него из-под ног, когда его подняли на борт «Мартина П. Грина». Он рассказал им историю о путешествии в одиночку, закончившемся катастрофой.

Капитан хлопнул его по плечу.

— Вы был хорошим помощником с тех пор, как мы подобрали вас — в два раза сильнее и старательнее, чем большинство других. Я прослежу, чтобы вы получили полную зарплату, когда мы причалим.

Бэрд поблагодарил его. В течение следующего часа, в перерывах между рутинными работами на палубе, он всё время смотрел вперёд. На горизонте медленно проступала линия суши.

Его напряжение росло. Где-то далеко впереди были Шеррифф и двое убийц, которых он отправил на задание. Вейл и неизвестный, лица которого он не видел.

Он найдёт их!

— Как ты смотришь на то, чтобы стать богатым и жить там? — спросил Бэрда один из моряков немного позже.

«Мартин П. Грин» входил в широкую зону морского города. По обе стороны от них, чащобой, возвышались массивные опоры, а над их головами небо прорезали очертания вилл-платформ. Бэрд мельком увидел деревья, зелень, сверкающие пластиковые стены домов и магазинов, а также грузовые автомобили, проезжающие по ровным мостам, соединяющим высокие платформы.

Углубляясь в этот великолепный морской город, угрюмое грузовое судно продвигалось по одному из его водных проспектов. Оно проходило под мостами. Далеко вверху в голубом небе было множество атом-планов. Бэрд был ошеломлён великолепием этого зрелища.

«Мартин П. Грин» проследовал через большой океанский пригород во внутреннюю гавань. Справа замаячили старые небоскрёбы. Но грузовое судно направилось дальше, к дальнему берегу, к милям доков, складов и разгрузочной техники.

Два часа спустя, когда Бэрд получил расчёт, он спросил капитана грузового судна, как добраться до космопорта Внешних Планет.

Капитан объяснил ему, но добавил:

— Послушайте, вы же не собираетесь сойти с ума и записаться к ним? Они всегда пытаются уговорить молодых людей присоединиться к их безумному проекту, посвящённому покорению внешних миров.

И он крикнул вслед Бэрду:

— Если будет нужна работа, возвращайтесь ко мне! Работать на грузовом корабле скучно, но это лучше, чем мёрзнуть на Ганимеде!

Сойдя с причала, Бэрд остановился на улице — высокая, слегка измождённая фигура в матросской куртке и брюках, сбитая с толку шумом и неразберихой от ревущих грузовиков, переполненных тротуаров, магазинов и людей. Он не привык к такому количеству людей. Он не привык к палящему солнцу, тёплому воздуху, нескончаемому гулу голосов.

Он двинулся на запад и в конце концов оказался в грязном районе с безвкусными питейными заведениями, дешёвыми ночлежками, мужчинами и женщинами с угрюмыми лицами — в грязных кварталах, окружавших космопорт. Снова и снова голоса и негромкая музыка заглушались свирепыми раскатами грома, доносившимися с запада.

«РАКЕТНАЯ БАЗА ОДИН, БЮРО ВНЕШНИХ ПЛАНЕТ», гласила большая табличка. Он зашёл так далеко в своих поисках!

За высоким металлическим забором, за административными зданиями, до самого горизонта простирался космопорт. Там, снаружи, он увидел массивные бетонные перроны, стартовые площадки, огромные передвижные краны, механические мастерские и возвышающиеся над всем этим серебристые башни громадных ракетных кораблей. Оглушительный раскат грома снова ударил ему по ушам. Он увидел, как взметнулась пыль, и понял, что это всего лишь тест ракетных двигателей. Но мощные раскаты, спешка людей и машин, ощущение колоссальной, упорядоченной неразберихи подавляли его.

Наблюдая за происходящим, Бэрд почувствовал холодное отчаяние. Ненависть привела его сюда из самых задворок мира. Но теперь, когда он был уже здесь, его поиски казались совершенно напрасными. Он, одинокий человек, не имеющий ни опыта существования в этом мире, ни друзей, столкнётся здесь с масштабами организации, созданной для покорения планет. Вся мощь Бюро Внешних Планет представала перед ним, и Мериден Шеррифф, человек, олицетворяющий Внешние Планеты, казался таким же неуязвимым и могущественным, как звёзды.

Он, с побелевшим лицом, вцепился в прутья ограды и уставился сквозь неё.

— Как я смогу прикоснуться к такому человеку!

Потом, когда он вспомнил, что Джон Бэрд шептал перед смертью в антарктической долине, лютая ненависть укрепила решимость Бэрда.

Шеррифф мог возвышаться до небес, его руки могли хватать планеты, но он был смертен, и его можно было сбросить вниз! Он не мог послать людей убивать и остаться безнаказанным.

— Эти люди, — подумал Бэрд. — Вейл и второй… Они — путь к Шерриффу.

Во время долгого путешествия на север у Бэрда было время подумать и составить планы. И теперь, преодолев минутное отчаяние, он вспомнил о них.

Ему, никому неизвестному чужаку, было бесполезно просто обвинять великого Меридена Шерриффа в заговоре с целью ограбления и убийства. Кто поверит ему без доказательств?

Но на свете было два человека, которые были этими доказательствами. Вейл и второй человек, выполнявшие поручение Шерриффа. Если бы он смог найти их и заставить хотя бы одного признаться, тогда он мог бы выступить напрямую против Шерриффа.

Он долго думал. И был уверен, что Вейл и его подельник, должно быть, работали на Шерриффа в Бюро Внешних Планет. Шеррифф не стал бы нанимать людей со стороны для такой работы — это сделало бы его мишенью для бесконечного шантажа. Они должны быть людьми самого Шерриффа, и в Бюро должно быть досье на Вейла. Именно здесь он должен был напасть на след.

Бэрд направился к зданию с надписью «Отдел кадров». Непрерывный поток мужчин и женщин входил и выходил из него, и многие из них были одеты в серую униформу Внешних Планет с эмблемой в виде десяти лун.

Войдя внутрь, он немного озадаченно оглядел ряды офисов со стеклянными стенами, занятых клерков, машины для сортировки карточек и табуляторы, но в конце концов заметил массивную картотеку и стойку перед ней, за которой сидели служащие.

Когда Бэрд задал свой вопрос, клерк со скучающим видом посмотрел на него.

— Вы хотите сказать, что знаете только фамилию человека и его лицо, и хотите, чтобы мы его разыскали? Это невозможно.

— Это займёт всего несколько минут… — начал Бэрд, но служащий нетерпеливо оборвал его.

— Сейчас нет времени. Мы просто не проверяем личные дела по первой просьбе каждого входящего незнакомца. Предъявите в приёмной веские юридические основания для вашего запроса, и они дадут вам разрешение.

Он отвернулся.

Бэрд почувствовал разочарование. Каким бы невежественным он ни был в вопросах порядков внешнего мира, он и представить себе не мог, что именно станет камнем преткновения в его первой же попытке.

Он обречённо посмотрел на длинные ящики с карточками за спинами клерков. То, что он хотел знать, было там, но как его найти? Он не осмелился вызвать подозрения, пытаясь выдумать законные основания — это было слишком рискованно. Шеррифф и его работники-убийцы, должно быть, и не подозревали, что он жив и идёт по следу.

Подавленный и обеспокоенный, Бэрд снова оказался на грязной улочке, выходящей на космопорт. Он обнаружил, что очень голоден, и зашёл в ресторан-бар захудалого отеля. В шумном, переполненном баре он купил сэндвичи расплатившись купюрой из своего матросского жалованья. Пока он ел, пытался составить новый план.

Вейл был ключом. Имя и лицо Вейла были всем, что у него было, чтобы указать ему путь, по которому он должен был идти. Если доступ к данным Внешних Планет был закрыт, как он мог узнать местонахождение Вейла?

Рядом с ним заговорил загорелый мужчина средних лет.

— Ты же не космонавт, сынок. Не так ли?

Бэрд покачал головой.

— Я моряк.

Тот кивнул.

— Пришёл посмотреть на ракеты, да? Конечно. Но позволь дать тебе совет. Некоторые из самых ловких нью-йоркских воров ошиваются в притонах вокруг космопорта. Не показывай свои деньги, как ты только что сделал.

Это было чисто дружеское предупреждение, и Бэрд уже собрался поблагодарить этого человека. Затем, внезапно, его осенила мысль, проистекавшая из слов собеседника.

Он нахмурился, как будто рассердился.

Потом громко сказал:

— Послушайте, я тяжким трудом заработал эти тысячу двести. Я могу распорядиться ими так, как захочу.

Мужчина с бронзовым от загара лицом покраснел.

— Так мне и надо за то, что сую нос в чужие дела. Чёрт с тобой.

Он повернулся и вышел.

Бэрд заказал выпивку и бросил на стойку ещё одну купюру. От обжигающего дешёвого пойла он чуть не задохнулся, но проглотил его. Потом выпил ещё.

Ему показалось, что несколько человек с морщинистыми лицами, сидевших дальше за стойкой, наблюдают за ним, но он старался не смотреть в их сторону. Он спросил бармена:

— У вас здесь есть номера, не так ли? Мне нужно немного поспать.

Бармен мотнул головой.

— Там. За стойкой.

Бэрд заплатил пять долларов старику за стойкой, расписался как «Джон Фаррелл» в грязной регистрационной книге и поднялся наверх с комбинационным ключом от номера 34.

Комбинация частот открыла электрический замок на двери. Запирая дверь, он с отвращением оглядел затхлую, душную маленькую спальню. Что ж, если его идея сработает, ему не придётся надолго здесь задерживаться.

Окна комнаты выходили на космопорт. Наступили сумерки, и на горизонте в темнеющем небе засияли его разноцветные маяки.

Наступила ночь. Улица внизу осветилась яркими огнями, и зазвучала музыка. Бэрд занялся приготовлениями.

Они были просты. Он подложил под одеяло валик, чтобы было похоже на спящего человека. Затем он присел на корточки в углу тёмной комнаты, рядом с дверью.

После чего стал ждать. Прошёл час, но ничего не произошло.

«Самые ловкие воры в Нью-Йорке» — сказал его потенциальный друг. Но, возможно, тысячи двухсот долларов, которыми он так громко хвастался, было недостаточно, чтобы привлечь их. Это было в три раза больше, чем у него было на самом деле.

План, внезапно пришедший в голову Бэрду, теперь казался глупым. Но у него не было другого способа найти Вейла. Он доведёт это дело до конца.

Шли часы. Сразу после полуночи со стороны космопорта донёсся раскат грома. Он становился всё громче, заглушая все остальные звуки, так что шумная улица, казалось, притихла, прислушиваясь. Через окно, с того места, где он сидел, Бэрд увидел, как громадная ракета устремилась в небо на столбе пламени, поднимаясь всё выше, пока не скрылась из виду, но всё ещё грохоча по небу, как гнев Иеговы. Может быть, это один из кораблей Шерриффа, отправившийся в путь, чтобы добавить свой груз к огромным запасам на лунах Юпитера?

Бэрд с горечью подумал, как бы смеялся Шеррифф, если бы мог видеть, как несостоявшийся мститель сейчас прячется в темноте этой грязной комнаты, вынашивая свой безумный, невыполнимый план, добраться до подчинённых Шерриффа. И этот план провалился, потому что…

Внезапно Бэрд напрягся. Точно ли его план провалился? Ему показалось, что он услышал тихие шаги, которые замерли за дверью.

Он ждал, не шевелясь. Через мгновение он услышал тихий, почти неслышный воющий звук. Он становился всё громче.

Дверь щёлкнула. В её электрозамок с помощью какого-то хитроумного портативного устройства с изменяемой частотой была введена нужная комбинация частот.

Дверь открылась, две тёмные фигуры скользнули внутрь, и она мгновенно закрылась. Раздался резкий, дребезжащий звук. Бэрд бесшумно, как тень, поднялся на ноги.

Послышался шёпот:

— Ты точно его вырубил?

В ответ раздался другой, более хриплый шёпот:

— Не волнуйся, я облучил эту кровать энцефом. Он в стране грёз. Займись делом.

Бэрд внезапно потянулся к нему. Его левая рука схватила этого скота, тут же издавшего пронзительный крик. Бэрд обхватил мужчину одной рукой, заломив ему руки, а другой схватил свободной правой рукой второго мужчину.

Его правая рука коснулась пиджака, но тот выскользнул из его пальцев. Бэрд, крепко обхватив пленника левой рукой, рванулся вперёд, увлекая его за собой.

В темноте никто не произнёс ни слова. Но какой-то гладкий металлический предмет сильно ударил Бэрда по голове. Потом ещё раз, попал ему в подбородок, когда он двинулся вперёд. Он почувствовал боль от ударов, но продолжал идти, протягивая руку и всё ещё волоча за собой своего пленника.

Второй вор, всё ещё отчаянно пытаясь ускользнуть от него в темноте, закричал:

— Он не человек, я не могу, я не могу…

Глава 4

Кулак Бэрда метнулся в темноту к этому вопящему голосу. Костяшки его пальцев ударились о плоть и кости, затем раздался вскрик и звук падения. И наступила тишина.

Он подтащил своего пленника к двери и включил свет. Сначала его взгляд скользнул по комнате. Человек, которого он ударил, коренастый мужчина с потным красным лицом, лежал без чувств рядом с перевёрнутым стулом.

Бэрд посмотрел на пленника, которого всё ещё держал. Это был седой, дёрганый человечек, чьи бегающие глаза сейчас, казалось, вылезут из орбит. Он издавал нечленораздельные звуки и вцепился в руку Бэрда, сжимавшую его, как тиски.

Свободной рукой Бэрд взял маленький полусферический металлический предмет из онемевших пальцев своего пленника и бросил его на кровать.

— Кажется, ты сломал мне рёбра, — простонал маленький седой человечек. Он держался за бок и посмотрел на Бэрда страдальческим, обвиняющим взглядом. — Кто ты такой, чёрт возьми, в конце концов? У тебя стальная хватка, ты выдерживаешь два удара по голове и не теряешь сознания — как сказал Блосс, ты не человек!

Бэрд сказал:

— Просто сиди и не обращай внимания на свои синяки. Ничего не делай.

— Попробуй я что-нибудь сделать, если у меня весь бок раздавлен! — воскликнул он.

У него перехватило дыхание, и он всхлипнул.

Бэрд опустился на колени рядом с Блоссом. Тот был без сознания. Он повернулся к стонущей фигуре на кровати.

— Как тебя зовут?

— Киннер, чёрт бы тебя побрал, — простонал маленький человечек.

— Ты один из самых ловких воров в Нью-Йорке? — спросил его Бэрд.

Киннер уставился на него, забыв о своей боли. Его бесцветные глаза сузились.

— Это ты о чём? В какую игру ты играешь? Ты устроил нам ловушку, хвастаясь своими деньгами.

Бэрд кивнул:

— Да. И вы угодили прямо в неё.

— Ты из полиции? — спросил Киннер.

— Нет, — сказал Бэрд. — Я не полицейский. У меня есть кое-какие идеи, и для их воплощения мне нужна помощь вора. Вот почему мне нужно было поймать одного из них.

Он посмотрел на полусферическое устройство в своей руке.

— Вы думали, что оглушите меня именно этой штукой?

Киннер кисло кивнул.

— Энцеф. Сокращение от энцефалического лучевого проектора. Человек теряет сознание на несколько часов.

— Спасибо, что рассказал мне, — сказал Бэрд.

Он направил линзу прибора на Блосса, коснулся кнопки. Раздалось дребезжащее жужжание. Блосс, который начал было слабо шевелиться, снова обмяк.

— Послушай, — воскликнул Киннер.

Бэрд сказал:

— Ты послушай. Ты в плохом положении. Если я вызову полицию, что с тобой будет? Я полагаю, у тебя уже есть приводы?

Несчастное выражение лица Киннера убедило его в том, что это правда.

Он продолжил:

— Но ты меня не интересуешь. Мне просто нужна твоя помощь. Помоги мне, и я отпущу тебя.

Глаза Киннера заблестели.

— Так вот оно что! Тебе нужен помощник для какой-то работёнки! Чёрт, если это всё, то тебе не нужно было всё это устраивать и ломать мне рёбра. Ты мог бы просто попросить меня.

— Я здесь чужой, — сухо сказал Бэрд. — Что мне нужно, так это квалифицированная помощь в проникновении в одно место. Ты сделаешь это?

— Ну, конечно! — с готовностью согласился Киннер. — Мы подождём, пока Блосс придёт в себя, и мы…

— О, нет, ничего мы ждать не будем, — заверил его Бэрд. — Твой напарник, лежащий без сознания здесь, в моей комнате — это моя гарантия того, что ты от меня не сбежишь. Если ты это сделаешь, я передам его полиции. Думаю, он расскажет им всё.

Киннер выругался. Затем пожал плечами.

— Хорошо. Я в твоей власти. Куда ты хочешь проникнуть?

— В здание отдела кадров Бюро Внешних Планет, — сказал Бэрд.

Киннер вскочил на ноги, как ужаленный.

— О, нет. Это безумие. Это просто не возможно. Там есть охрана, сигнализация с фотонным глазом, а на сейфах установлены электрические замки, которые не отпереть никаким комбинационным ключом!

— Я не хочу, — сказал ему Бэрд, — открывать ни один сейф. Я не хочу ничего красть. Я просто хочу получить доступ к главному досье персонала и порыться в нём, чтобы кое-что узнать.

Киннер, как чумазая малиновка, склонил голову набок и задумчиво посмотрел на него.

— Что узнать?

— Тебя это не касается. Что насчёт моего предложения? Ты собираешься помочь, или мне вызвать полицию?

Лицо Киннера дёрнулось.

Через мгновение он сказал:

— У меня нет выбора. Это можно провернуть — поскольку там нет никаких ценностей, охрана не должна быть такой уж сильной. И всё же шансы три к одному… — он на мгновение задумался и добавил: — Мне понадобятся ещё штучки, в добавок к тем, что есть у меня с собой. Мне нужно зайти к себе домой.

Рука Бэрда метнулась вперёд и с силой сжала плечо маленького воришки.

— Хорошо. Но только без фокусов.

Испугавшись и вздрогнув от боли, Киннер вывернулся из его хватки.

— Боже мой, мистер, я бы с таким же успехом сунул голову в циркулярную пилу! Что ты вообще за парень такой? У тебя хватка, как у робота, и ты ничего не чувствуешь. Может, ты и есть робот, а? Я как-то видел телепередачу…

— Заткнись и вставай, — нетерпеливо сказал Бэрд. — Я запру дверь. Твой друг будет в безопасности, если только ты не попытаешься схитрить.

Он внимательно следил за Киннером, пока они выходили из дома и спускались по лестнице на улицу. Но испуганные взгляды, которые бросал на него маленький воришка, убедили Бэрда в том, что он всё ещё внушал ему благоговейный страх. Его сила, очевидно, произвела на человечка глубокое впечатление. И снова Бэрд удивился тому, насколько антарктическое воспитание сделало его сильнее и выносливее по сравнению с обычными людьми внешнего мира.

Сердце заколотилось от волнения, когда они с Киннером прошли по шумной улице. Он знал, на какой риск идёт. Но он должен был найти Вейла, и как можно скорее, а единственный быстрый способ сделать это — добраться до архивов Внешних Планет. У него было мрачное предчувствие, что ему придётся пойти на гораздо более серьёзный риск, чем этот, прежде чем он привлечёт Шерриффа к ответу.

Комната Киннера представляла собой тёмную дыру в задней части неприметного здания. Маленький воришка снял стенную панель и порылся в том, что казалось невероятным арсеналом суперсовременных приспособлений для взлома. Он рассовывал их, одно за другим, по потайным карманам, вместимость которых казалась бесконечной.

— Надеюсь, у меня всё есть, — проворчал он наконец, потом умоляюще посмотрел на Бэрда. — Было бы проще найти настоящую денежную работу и получить за неё что-нибудь.

Бэрд покачал головой.

— Здание отдела кадров Внешних Планет.

Киннер вздрогнул.

— Если нас схватят — это будет считаться вторжением в правительственную организацию.

Они прошли ещё немного по улице, и яркие забегаловки сменились тёмными складами. Киннер остановился, внимательно посмотрел по сторонам, затем направился через улицу к бесконечному забору космопорта.

Прижался к нему. Послышался лёгкий скрежещущий звук. Бэрд подождал. Вскоре Киннер сделал какой-то жест. Он вырезал в ограде круг диаметром в три фута. Они пролезли сквозь него, и Киннер ловко вернул на место вырезанный круг, закрепив его кусочками шнура.

— Теперь, — прошептал он, — нам нужно обмануть фотоглаз. Держись за мной.

Киннер двинулся вперёд с предельной осторожностью, держа перед собой маленький прибор, табло которого слабо светилось в темноте.

Пройдя несколько ярдов, он остановился как вкопанный.

— Это здесь, — прошептал он. — Барьер фотонных глаз. Их не видно, но они сканируют весь периметр, и если его нарушить хоть на секунду, сработает сигнализация.

Он поводил прибором вверх-вниз.

— С шести дюймов над землёй до шести футов. Мы точно не сможем ни проползти под ним, ни перепрыгнуть через него.

— Значит, мы не сможем пройти дальше? — встревоженно прошептал Бэрд.

Киннер усмехнулся.

— Многие ребята никогда бы не справились. Но, чтобы остановить меня, нужно нечто большее, чем фотоглаз.

Он наклонился и вытащил из-за пазухи маленькие мотки проволоки и компактные батарейки. В темноте он, казалось, собирал их на ощупь, но работал с большой скоростью.

— Что нужно делать, — пробормотал он Бэрду, — так это отклонять, а не пересекать лучи. Загнём их вверх, чтобы сделать отверстие, достаточно большое, чтобы можно было пролезть. Щекотливая работа, учитывая, сколько их здесь.

Бэрд начал потеть. Ему казалось, что, должно быть, прошли часы, что в любой момент может наступить рассвет и тогда охрана точно обнаружит их.

Но на самом деле прошло всего несколько минут, прежде чем он услышал слабый щелчок, а затем удовлетворённое ворчание Киннера.

— Теперь всё в порядке. Ну давай же. И не трогай преломляющие петли.

Он с величайшей осторожностью прополз между двумя вертикальными проволочными петлями. Бэрд последовал за ним.

Киннер выпрямился.

— Сейчас нам придётся иметь дело только с охранниками. Обойдём здание с тыльной стороны.

Они, словно тени, подошли к задней части белого здания отдела кадров. Присели на корточки, наблюдая за окрестностями. Теперь позади них, далеко на западе, до их ушей доносились лязг, гул и гудение огромных движущихся машин. Даже в этот час не было никакой паузы в грандиозных усилиях, направленных на завоевание самого большого мира Системы.

Бэрд уже не в первый раз задавался вопросом, почему такой человек, как Шеррифф, потративший годы своей жизни на подготовку грандиозного проекта «Юпитер», который сейчас приближался к своей кульминации — почему такой человек так долго выжидал, чтобы выследить и убить Джона Бэрда и отнять у него его тайну. Был ли украденный секрет нужен Шерриффу для запланированного им планетарного завоевания?

Киннер схватил его за рукав.

— А вот и охранник. Он приближается с той стороны.

Бэрд увидел тёмную тень, медленно расхаживающую взад-вперёд позади здания отдела кадров и ближайшего к нему здания.

— Как нам пройти мимо него?

Киннер прошептал:

— Энцеф. Он всё ещё у тебя, так ведь?

Бэрд достал маленький полусферический прибор и начал прицеливаться, но Киннер вдруг схватил его за запястье.

— Нет, пока нет. Эти охранники выходят на связь с помощью карманного радиотелефона. Нам нужно знать, как часто.

Они наблюдали за охранником. Через несколько минут он достал из кармана плоский футляр, что-то сказал в него и снова убрал.

Они подождали ещё. В самом здании горело всего несколько огней, и никакой активности не наблюдалось. Бэрд жадно разглядывал его.

Двадцать минут спустя охранник снова достал из кармана футляр и заговорил в него.

— По расписанию — раз в двадцать минут, — сказал Киннер. — Не так уж много времени! Ты сможешь за это время найти то, что тебе нужно?

— Постараюсь, — сказал Бэрд.

Он поднял энцеф, коснулся кнопки, слегка проводил им.

Охранник беззвучно упал в траву. Они мгновенно вскочили на ноги и бесшумно бросились к задней двери здания.

Киннер повозился с частотным ключом — и снова раздался тихий, пронзительный вой. Дверной замок щёлкнул.

Через мгновение они уже были внутри здания. Бэрд бросился к основному архивы, виденному им днём. Киннер, стоявший позади него, жадно оглядывал офисы.

— Возможно, в одном из этих столов найдётся что-то стоящее, — пробормотал он. — Только побыстрее, мистер!

В кабинете имелся затенённый светильник, который, по мнению Бэрда, достаточно хорошо освещал папки. Он не осмелился включить больше света. Бэрд нашёл ящик с литерой «В» и, рывком открыв его, начал перебирать карточки сотрудников.

На каждой карточке была фотография, имя, данные и ссылки на другие документы.

— Вакверли — Ваднье — Ваасен — Вейр, — он быстро просмотрел карточки ещё раз. Вейла среди них не было.

Он был так уверен, что Вейл и необходимая ему информация о нём будут в картотеке, что не мог поверить в свою неудачу. Он снова просмотрел карточки, и снова безуспешно.

Позади него раздался хриплый шёпот Киннера.

— Осталось мало времени, поторопись, мистер!

Бэрд встал, мучимый нерешительностью и ощущением провала. Он начал просматривать все ящики. За алфавитным списком он обнаружил ящики, помеченные символами.

— Мистер! У нас есть всего минута, нам нужно убираться! — настаивал Киннер.

Затем взгляд Бэрда остановился на ярлыке одного ящика — «Персонал базы на Ганимеде» — он открыл его и начал просматривать карточки.

Пронзительно зазвонил колокол. Тут же другие колокола отозвались эхом на его призыв.

— Беги! — прошипел Киннер и удалился, громко стуча ногами.

— Вагрос— Вейл… Вейл! — с карточки на Бэрда смотрело суровое, угловатое лицо. Его взгляд скользнул по напечатанному внизу тексту. «Переведён на базу на Ганимеде» — и далее следовала дата — дата, наступившая всего несколько недель назад.

Бэрд почувствовал гнетущее отчаяние. Его след оборвался. Первый человек, которого он должен был найти, находился за пятьсот миллионов миль отсюда.

Глава 5

Ошеломляющий шок от разочарования и неудачи заставил Бэрда окаменеть, несмотря на то, что всё больше и больше колоколов принимали активное участие в распространении своего пронзительного предупреждения.

Весь его план, все риски, на которые он шёл, закончились ничем. Человек по имени Вейл, ставший первой целью его лютой ненависти, был так же недосягаем, как самая далёкая звезда.

Вдалеке завыла сирена. Этот звук вывел Бэрда из состояния кратковременного паралича. Он не должен быть здесь схвачен! Это действительно стало бы концом его поисков. Позже он сможет решить, что делать дальше, но прямо сейчас, чтобы спастись, он должен действовать быстро. Брэд захлопнул ящик с документами и побежал, стук его каблуков эхом разнёсся по пустым коридорам.

Он выскочил из здания в темноту, пробежал мимо распростёртой фигуры потерявшего сознание охранника, а затем резко остановился и отпрянул назад. Он слишком долго мешкал. Автомобиль с включёнными прожекторами мчался к зданию отдела кадров от какого-то поста охраны, расположенного дальше в этом здании. Его сирена издавала звук, похожий на предсмертный вопль. Эта машина настигнет его прежде, чем он успеет скрыться.

Отшатнувшись, Бэрд наступил ногой на руку лежавшего без сознания охранника. Напряжённый, сжавшийся, как загнанный в ловушку волк, Бэрд внезапно почувствовал прилив вдохновения от этого прикосновения.

Он остановился и оттащил потерявшего сознание охранника в тень за зданием. В одно мгновение он сорвал с него форменную куртку и фуражку и надел их на себя, опустив козырёк фуражки как можно ниже.

Прожектор машины охраны полоснул по нему ослепительным светом. Бэрд выбежал к машине и указал в сторону космопорта.

— Туда! — крикнул он. — Хватайте его!

Машина мгновенно описала стремительный вираж и скрылась в темноте огромного взлётно-посадочного поля, освещая его своим прожектором.

Бэрд побежал в другую сторону, обогнул здание и направился к видневшимся вдалеке уличным фонарям. Он пронёсся сквозь невидимый фотолучевой барьер, не обращая внимания на то, сколько ещё зазвучало сигналов тревоги. Он сорвал с себя куртку и фуражку охранника и бросил их, добравшись до забора.

Пробегая вдоль забора, он заметил в нём дыру. О том, что Киннер уже пролез, и сделал это быстро, можно было судить по тому факту, что вырезанная область вообще не была восстановлена. Бэрд нырнул в дыру и бросился через улицу в проход между двумя тёмными складами.

Он стоял в тени, прерывисто дыша, скорее от нервного напряжения, чем от усталости.

На другой стороне космодрома было ещё больше машин. Но вот сирены смолкли, и вскоре отключились и сигналы тревоги.

Бэрд ощупью пробирался по тёмным переулкам, пока не оказался на приличном расстоянии от космопорта, а затем вышел на хорошо освещённую, оживлённую улицу. В безликой толпе он чувствовал себя в безопасности.

Он не осмеливался вернуться в обшарпанный отель. В любом случае, сейчас туда возвращаться было незачем. Вор Блосс, которого он оставил там без сознания, со временем придёт в себя и уйдёт. А в космопорте больше нечего было делать.

Он узнал достаточно, с горечью подумал Бэрд. При всём своём продуманном планировании он не учёл такого поворота событий.

Всё казалось таким простым. Найти Вейла, заставить его признаться, использовать его признание, чтобы привлечь Шерриффа и второго человека к ответственности. Простым — да.

— А теперь всё безнадёжно, — подумал он. — Вейл там, на Ганимеде, а к Ганимеду летают только ракеты Бюро Внешних Планет!

Ему пришлось смириться с тем фактом, что Вейл был вне его досягаемости, и что его планы рухнули. Но он не мог смириться с окончательным поражением. Он достанет Шерриффа каким-нибудь другим способом!

Бэрд шёл по улицам, его разум кипел от разочарования, гнева и сомнений, и он лишь смутно видел лица, которые встречал, места, мимо которых проходил. Он чувствовал себя совершенно одиноким в этом огромном городе. И в одиночестве он должен был каким-то образом составить новые планы, придумать новые способы свергнуть одного из его крупнейших деятелей.

Но как, как? Его мозг перебирал тысячи всевозможных планов и отвергал их как безнадёжные. Шли часы, он был близок к окончательному отчаянию.

Рассвет застал Бэрда в Палисейдс, он сидел, сгорбившись, на скамейке и невидящим взглядом смотрел на серые рассветные лучи, поднимающиеся с далёкого востока. Взошло солнце. Его лучи, отражаясь от поверхностей, вспыхивали по всему побережью морского мегаполиса — великолепия пластика, стекла и металла на возвышающихся над океаном платформах.

Он с яростью подумал, что Шеррифф сейчас, вероятно, мирно спит в одной из этих сверкающих вилл. Бэрда охватило непреодолимое желание разыскать этого человека и схватить его за горло. Но как это делать?

Нет. Это означало бы признать окончательный провал. Его, вероятно, схватят ещё до того, как он доберётся до Шерриффа. И если он обвинит его, какие доказательства он сможет предъявить? Предсмертные слова отца?

Кто осудит знаменитого главу Бюро Внешних Планет на основании таких улик?

Его единственная надежда на доказательства была связана с Вейлом, а Вейл был далеко. Словно в насмешку над собой, он услышал позади далёкий грохот ещё одной огромной ракеты, взлетевшей в небо навстречу восходящему солнцу.

— Наверное летит на Ганимед, — подумал Бэрд, чувствуя себя окончательно разбитым. — Если бы только я мог отправиться туда за Вейлом…

Внезапно Бэрд кое-что вспомнил. И это заставило его угасшие надежды вновь ожить.

Он мог бы последовать за Вейлом на Ганимед. Теперь он вспомнил, что сказал ему капитан «Мартина П. Грина» в своём прощальном предостережении: «Они всегда пытаются уговорить молодых людей присоединиться к их безумному проекту, связанному с покорением внешних миров…»

Бэрд знал, что это правда. Он вспомнил разговоры моряков на грузовом судне. Бюро Внешних Планет с готовностью принимало на работу на ганимедской базе всех, кого только могло найти. Вчера он видел вербовочный пункт и рекламные плакаты в здании отдела кадров.

Неудивительно, что, судя по тому, что он слышал, им было так трудно набрать людей. Вскоре должна была начаться первая попытка покорения и колонизации Юпитера. Трудности проекта были таковы, что на подготовку к нему ушли десятилетия. Мало кто из людей, какими бы отважными они ни были, захочет принять участие в первом спуске на ужасный Юпитер!

Бэрд, дрожа, вскочил на ноги. Всё это время путь был очевиден, но до сих пор он его не видел. Путь на Ганимед, к Вейлу.

Это означало бы стать одним из солдат армии Шерриффа. Это было бы поистине иронично. Амбиции Шерриффа привели бы Бэрда на Ганимед, к человеку и доказательствам, которые он собирался использовать, чтобы уничтожить Шерриффа.

— Я буду работать на тебя, Шеррифф, — прошептал Бэрд. — Я полечу на Ганимед. Но когда я вернусь…

Три часа спустя в космопорте Бэрд вошёл в здание отдела кадров. Всё было так же оживлённо и спокойно, как и накануне. От ночной тревоги не осталось и следа.

Он направился прямиком к вербовочному пункту. Сотрудник интеллигентного вида, одетый в серую униформу со знаком в виде десяти лун, выглядел слегка удивлённым, когда Бэрд заявил о своих намерениях.

— Вы хотите сказать, что вот так просто собираетесь вступить в ряды Внешних Планет? — спросил он. — Разве вы не знаете…

Он поспешно замолчал. Его делом был набор новобранцев, и, похоже, в последнее время он был не слишком занят.

Потом клерк разразился пылкой речью:

— Пятьсот в месяц и компенсация всех расходов. Шестимесячный срок службы на Ганимеде, включая… — он взглянул на Бэрда и поспешно добавил: — Включая возможную службу на Юпитере. Гарантированная компенсация, страховка и…

Бэрд резко оборвал его:

— Всё в порядке. Где расписаться?

Чиновник уставился на него.

— Послушайте, вы ведь не скрываетесь от закона, не так ли? Мы должны проверять такое, знаете ли.

Бэрд сказал:

— Я не в розыске. И хочу попробовать себя в космосе, вот и всё. Я Джон Фаррелл из Южной Африки, сирота. Рекомендаций нет — я потерял их всех, когда тонула моя маленькая лодка, и чуть не утонул вместе с ней. Капитан «Мартина П. Грина», грузового судна, стоящего сейчас в доках, может это подтвердить.

— Мы проверим ваш рассказ, — сказал сотрудник бюро и поспешно протянул бланк. — Вот ваш годовой контракт с Внешними Планетами. Подпишите здесь.

Бэрд подписал. Чиновник добавил:

— При условии, конечно, что вы пройдёте медосмотр. Внизу, в медпункте. Я вам покажу.

В медицинском кабинете было множество приспособлений, которых Бэрд раньше не видел. Его усадили в кресло. К телу во многих местах прикрепили электроды. На панели, расположенной рядом, запрыгали иглы, и бесшумно поползли ленты записи результатов.

— Предварительное одобрение получено, — проворчал главный техник, когда электроды были сняты. — Шеф пришлёт вам отчёт.

— Достаточно хорошо, — сказал сопровождающий Бэрда и отвёл его обратно к стенду. — Вы должны явиться на базу в течение 24 часов.

Бэрд пожал плечами.

— Я явился сейчас.

Тот снова уставился на него.

— Я уже видел космическую лихорадку раньше, но у вас она, конечно, в двойном размере. Хорошо, я отвезу вас. Ваша база находится прямо в порту.

Космопорт был огромным местом. Бэрд понял это, когда сотрудник Бюро вёз его на скоростном атом-каре по периметру территории.

Они направились не к огромным подъёмным кранам, мастерским и ракетным вышкам на взлётной полосе, а к низким зданиям казарм с плоскими крышами, расположенным вдоль северного края. Вокруг них царила какая-то суета, и Бэрд с изумлением уставился туда, когда понял, что там такое.

Гигантская металлическая фигура, похожая на человека, приближалась к их машине. Сначала он подумал, что это массивный робот. Потом он разглядел лицевую пластину, за которой было человеческое лицо. Механизм величественно прошествовал мимо, жужжа двигателями и гироскопами, и двигаясь несколько неуверенно.

— Ходок, — сказал Бэрду сотрудник службы вербовки. — Вы узнаете о них всё.

В других массивных механизмах тоже были люди, медленно расхаживавшие взад и вперёд. Один из них с грохотом опрокинулся. К нему подбежал коренастый, громко ругающийся мужчина в серой униформе.

— Чёрт возьми, Линд, у тебя опять вышел из строя гироскоп. Ах, он меня не слышит — поднимите его ещё раз!

Этому разъярённому типу и передали Бэрда.

— В твою команду, Шейнер. Его зовут Фаррелл.

— О, чёрт, да что за нахрен! — выругался Шейнер. — Как мне обучить новых людей за то время, что у нас есть?

Тот пожал плечами.

— Ты ведь хочешь полностью укомплектовать отряд, прежде чем вы отправитесь в путь, не так ли? Увидимся.

Он уехал, оставив Бэрда одного. Шейнер посмотрел вслед машине и тихо выругался. Затем он повернулся к новичку.

— Ладно, Фаррелл. Ничего личного. Пойдём, я покажу тебе, где получить униформу.

В ту ночь Бэрд лежал на койке в казарме, один из ряда спящих солдат, но сон ему не шёл. Он лежал и смотрел в окно на яркое пятно света, висевшее низко над южными созвездиями.

Юпитер. Мир Шерриффа. И там были луны, и на одной из них был человек, которого он искал, и он скоро будет на пути к нему.

На следующее утро командир отряда Шейнер сказал Бэрду:

— Я скажу тебе прямо. Мы уйдём на Ганимед раньше, чем ты и некоторые другие пройдут необходимую подготовку. Но некоторые вещи ты должен знать. Одна из них — как пользоваться Ходоками.

— Это те большие бронированные скафы? — спросил Бэрд.

Шейнер кивнул.

— Это нечто большее, чем просто броня. Это твоя кожа, твой воздух, твоя жизнь и всё, что убережёт тебя от гравитации и давления, если ты окажешься на Юпитере. Только не нервничай раньше времени, — поспешно добавил он, — есть вероятность, что ты вообще не будешь участвовать в высадке. Но на всякий случай ты должен знать всё это. Джой, объясни ему основные принципы.

Джой, крупный новобранец с взъерошенными волосами, сказал Бэрду после того, как Шейнер ушёл от них:

— Все эти разговоры о том, что мы не участвуем в высадке — для лохов. Они отправят всех на Юпитер при первой же возможности. Не учись управлять Ходоком слишком хорошо.

Бэрд провёл утро и большую часть дня, обучаясь у Джоя тому, как залезать в массивные скафы, как настраивать гироскопы, как подгонять внутреннюю эластичную оболочку под размеры тела, корректировать шаг и поворачиваться.

Из разговоров он понял, что моральный дух остальных членов команды был в смешанном состоянии. Все они, в той или иной степени, страдали космической лихорадкой — все они были молодыми людьми, которые хотели попасть на Ганимед. Но ни у кого из них не было ни малейшего желания участвовать в первой высадке на Юпитер.

В последние годы о Юпитере ходило слишком много разговоров. План Шерриффа слишком часто обсуждался, подвергался нападкам и отстаивался. Слишком хорошо были известны ужасные опасности этой планеты, одна только гравитация которой могла бы раздавить человека без скафа насмерть. Они боялись предстоящего вторжения в гигантский мир.

Бэрд не испытывал страха. У него не было намерения участвовать в этой высадке. Он хотел только добраться до Ганимеда — и до Вейла.

В тот день днём в отряде поднялся переполох, когда Шейнер выбежал встречать прибывшую машину.

— Посмотри, как он несётся, — сказал Джой. — Словно боится, что у него подгорят штаны. Это же сам старик.

Сердце Бэрда подпрыгнуло.

— Шеррифф?

— Да. С ним его дочь Эльда. Таскает её с собой повсюду, как будто сына.

Бэрд не расслышал. Перед глазами у него всё заволокло красным, и он стоял, крепко сжав кулаки и глядя на людей в машине.

Сидевшую за рулём девушку, мужественную и красивую, в куртке и слаксах, он едва заметил. Зато не сводил глаз с мужчины, сидевшего рядом с ней, которому Шейнер что-то быстро рассказывал.

Он прошептал:

— Шеррифф.

Шеррифф оказался гораздо доступнее, чем звёзды. Это был мужчина средних лет, с массивной фигурой и лицом. Но это было лицо статуи древнеегипетского царя напоминающее, гранит своей серой, суровой твёрдостью.

Но гранит с годами немного поискрошился. На нём проступили морщины, которых совсем не добавляли мягкости. Глаза, смотревшие на Шейнера, сверкали из-под косматых седеющих бровей.

Бэрд подумал:

— Если бы я подошёл туда, если бы я схватил его, если бы я только…

Он снова был в белой антарктической долине, и умирающий отец что-то шептал, а весь мир был окутан пеленой яростной ненависти.

Он заставил себя стоять неподвижно.

— Не сейчас, — подумал он. — Не сейчас!

Шеррифф что-то коротко и быстро сказал Шейнеру. Он кивнул девушке, и она поехала дальше.

Шейнер вернулся, весь в поту.

— Мы должны ускорить подготовку, — проговорил он. — Ладно, чёрт возьми, поднажмём.

Бэрд жадно смотрел вслед удаляющейся машине. Когда через час он увидел, что подъехала ещё одна, он надеялся, что это снова Шеррифф. Он хотел посмотреть на него, увидеть его лицо.

Но это был сотрудник службы вербовки, который привёз его сюда накануне. Он поговорил с Шейнером, а затем направился прямо к Бэрду.

— Вы должны вернуться со мной в отдел кадров, — резко сказал он Бэрду. Его лицо выглядело обеспокоенным.

— В чём дело? — спросил Бэрд.

Тот покачал головой:

— Я не знаю. Меня послали за вами. Это срочно.

Они что-то узнали о нём… Бэрда охватило дурное предчувствие. Неужели он потерпел неудачу?

Глава 6

Бэрда отвели в одну из медицинских комнат под зданием отдела кадров. В комнате был только один человек, долговязый мужчина лет пятидесяти, с виду учёный, который вопросительно посмотрел на Бэрда сквозь стёкла очков.

— Доктор Нарамор, глава отдела космической медицины, — сказал вербовщик. — Это Фаррелл, доктор.

Он повернулся и вышел. Бэрд с колотящимся сердцем повернулся к доктору.

— Ни в чём не признавайся! — сказал он себе. — Даже если они узнали, кто ты такой, ты должен играть до конца, пока есть шанс.

Нарамор сказал:

— Ваш медицинский осмотр был неудачным — некоторые машины вышли из строя. Я должен провести ещё одну проверку.

Бэрд не успокоился. Он не поверил объяснению. Зачем им понадобилось, чтобы начальник отдела космической медицины Внешних Планет проводил обычный медицинский осмотр? Дело было не только в этом.

Но он сел в кресло и позволил Нарамору прикрепить к нему электроды. Играй до конца! Всё-таки, они могли подозревать, что он сын Джона Бэрда, но не быть в этом уверены.

Нарамор наблюдал за ним, пока приборы щёлкали и жужжали, а видеозаписи ползли по экрану. Пристальное внимание космического доктора укрепило уверенность Бэрда. Ни один обычный новобранец не стоил бы таких усилий!

Приборы замолчали. Нарамор снял электроды, а затем вынул кассеты из самописцев. Несколько минут он смотрел на них. Наконец, он посмотрел на Бэрда, и Бэрду показалось, что он увидел изумление в глазах врача.

— Ну?

— У вас всё в порядке, — сказал Нарамор.

— Так я отправлюсь на Ганимед?

Космический доктор кивнул.

— Конечно. Судя по тому, что я слышал, это будет довольно скоро.

Бэрд удивился. Неужели это всё? Может быть, он был слишком подозрителен, в конце концов. Может быть…

— На вашей карточке написано, что вы из Южной Африки, — проговорил Нарамор.

Бэрд кивнул. Нарамор подошёл к своему столу. Бэрд встал, не уверенный, что его уже отпустили. К нему медленно возвращалась уверенность.

Нарамор внезапно повернулся и поднёс к глазам Бэрда маленькую фотографию.

— Вы знаете этого человека?

С фотографии на него смотрел Джон Бэрд, его отец! Очень молодой Джон Бэрд, но безошибочно узнаваемый.

Кровь застучала в ушах Бэрда. Он был прав в своих опасениях. Они знали. Или, по крайней мере, сильно подозревали его. Но он не стал бы им помогать, чёрт бы их побрал. Он бы просто так не сдался.

— Нет, — спокойно ответил Бэрд. — Я его не знаю. Кто он такой?

— Его звали, — сказал Нарамор, пристально глядя на него, — доктор Джон Бэрд. Двадцать лет назад он был выдающимся специалистом по космической медицине. Фактически, в те давние дни он возглавлял отдел космической медицины Внешних Планет и был моим начальником.

Этого Бэрд никогда не знал! Его отец никогда не говорил, что работал на Шерриффа, что он был космическим врачом и работал на Внешние Планеты. Это известие поразило Бэрда.

Но, не смотря ни на что, голос его звучал ровно. Он сказал:

— Полагаю, это было до моего рождения.

— Да, — медленно произнёс Нарамор. — Вполне может быть.

Он убрал фотографию и сказал:

— Хорошо, Фаррелл. Вы можете идти.

Бэрд уставился на него.

— Вы имеете в виду — вернуться в мой отряд?

— Конечно, — сказал Нарамор. — Куда же ещё?

Бэрд вышел из здания большом в замешательстве. Потом ему показалось, что он всё понял. По какой-то причине они подозревали, что он сын Джона Бэрда. Но доказать это они не могли. Поэтому они заставили его понервничать.

Если подумать, это было самое разумное, что мог сделать Шеррифф. Если Бэрд представлял для них опасность, куда лучше было отправить его на Ганимед, подальше от Земли, туда, где всё находилось под железным контролем Шерриффа.

Осознание этого факта слегка потрясло Бэрда. Если он был прав, то, отправившись на Ганимед, он попал бы прямо во вражеское гнездо.

Но там был Вейл. Вейл и, возможно, неизвестный второй, который на самом деле убил Джона Бэрда. Только там он мог получить неопровержимые доказательства против Шерриффа.

— Значит, они подозревают меня, — подумал Бэрд. — Я всё равно пойду на это. И если мне удастся заставить Вейла говорить, я разнесу Шерриффа в пух и прах!

В течение следующих нескольких дней Бэрд тренировался в постоянном ожидании сам не зная чего. Если Шеррифф подозревал, кто он такой, почему он ничего не предпринял?

Тренируясь с Ходоками, тягачами и другими большими машинами, которые ему поручили изучить, Бэрд начал думать, что был прав и что Шеррифф выжидал своего часа, пока он не окажется на Ганимеде.

Затем, шесть дней спустя, перед рассветом чья-то грубая рука разбудила Бэрда. Он увидел, что Шейнер склонился над ним, лицо его было напряжённым и встревоженным.

— Вот и всё, — подумал Бэрд.

Но он ошибся. Шейнер сказал:

— Подъём. Старт сегодня утром.

По казарме пронеслась волна возбуждения, когда до только что проснувшихся новобранцев дошла эта новость.

— Но я думал, что мы будем тренироваться ещё несколько недель…

— Это не моя идея, — заверил всех Шейнер. — Вы кучка недоучек, но ракета взлетает, и в ней есть место для нашего отряда, а значит — мы отправляемся. Старик в последнее время очень торопится!

К десяти часам Бэрд вместе с остальными членами отряда стоял на взлётно-посадочной полосе, нагруженный всем необходимым, от тяжёлых ботинок до аптечки первой помощи. Другие отряды — их было с полдюжины — расположились неподалёку.

Раздались свистки. На гигантской ракете, которая возвышалась над ними, как небоскрёб, зажглись сигнальные огни. Отряды начали подниматься по трапу. Через пятнадцать минут все были внутри. Они услышали, как со скрежетом захлопнулись огромные двери.

Бэрд оглядывался по сторонам с таким же любопытством, как и остальные. Смотреть было не на что. Они находились в железной каюте без окон, вдоль стен которой стояли противоперегрузочные койки. Шейнер сразу же уложил их на койки.

— Примите свои таблетки и молитесь, — сказал он им.

Они пристегнулись, приняли противошоковые таблетки и стали ждать. Через четыре минуты мир, казалось, взорвался.

Их глубоко вдавило в компенсационные пружины. Ревя, на столбе неистово рвущегося пламени, большая ракета поднималась всё выше и выше, как лифт, который не собирался опускаться. С коек донеслись сдавленные крики боли.

Бэрд с изумлением подумал:

— А меня это даже не напрягает — по крайней мере, пока!

Он испытал шок, но боли не почувствовал. Он видел искажённые мукой лица других людей на соседних койках, но сам особо ничего не чувствовал.

Грохот и рёв продолжались. Казалось, что прошло много времени, прежде чем они прекратились. Затем они начались снова и через более короткий промежуток времени прекратились окончательно.

Бэрд отстегнулся. Он встал с койки, помня инструкции по использованию фиксаторов, и помог слезть Шейнеру, выглядевшему больным. Шейнер уставился на него.

— Какого чёрта! Ты перенёс взлёт лучше меня, а я делал это четыре раза! — воскликнул Шейнер. — Ты что, сделан из стали?

— Меня это не сильно напрягло, — сказал Бэрд.

Но он понял, что знает причину своей невосприимчивости. Он догадался, что жизнь в жестокой Антарктике воспитала в нём стойкость, превосходящую стойкость других людей.

Для Бэрда, как и для остальных членов его отряда, начался период безвременья. Они улетали всё дальше и дальше от Земли по большой дуге. Но они ничего не могли ни видеть, ни слышать. Они были заключёнными в железной комнате, в железной повседневности.

Проходили дни и недели. Люди заболевали и выздоравливали. Люди сходили с ума, проклинали Юпитер, Ганимед и Шерриффа, их привязывали ремнями к койкам, пока они не приходили в себя.

Бэрд пострадал меньше, чем кто-либо из них. Годы холодного молчания и одиночества сослужили ему хорошую службу. И он осознавал мучительную необходимость, которая помогла ему пройти через всё это. Каждый день и каждый час приближали его к Вейлу.

Он отрастил короткую бороду. Другие члены отряда тоже так делали, и Бэрд рассудил, что это позволит ему скрыться от Вейла. В конце концов, Вейл видел его всего раз несколько месяцев назад. Вряд ли этот человек узнал бы его сейчас.

Если только Вейл уже не был предупреждён о его приезде и не ждал Бэрда! Было ясно, что Нарамор подозревал о его личности, а это означало, что Шеррифф тоже должен был подозревать. И всё же они позволили ему продолжать…

По пассажирским помещениям ракеты ходили слухи. Слухи и догадки о том, что ожидало их на Ганимеде.

— Говорят, что предварительная высадка на Юпитер начнётся вскоре после того, как мы туда доберёмся. Молю Бога, чтобы они не ждали нас!

— О, у них и так достаточно людей для первой высадки — осталось только собрать оборудование и материалы, чтобы потом ждать большой высадки. Ты поймёшь, что грядёт настоящая высадка, когда увидишь там старика.

— Ты хочешь сказать, что старина Шеррифф собирается присутствовать на основной? Чёрт возьми, ему уже за пятьдесят, и выглядит он не очень хорошо.

Шейнер веско заметил:

— Вы бы тоже выглядели не так хорошо, если бы летали на Ганимед и обратно так часто, как он. Но не волнуйтесь — когда они действительно выдвинутся на Юпитер в полном составе, он будет там.

Бэрд беспокоился по этому поводу. Если Шеррифф возглавит основную экспедицию и она увенчается успехом, Шеррифф станет таким великим героем, что никто, не смотря на всяческие доказательства, не сможет его тронуть. Он должен быстро найти Вейла и быстро выжать из него всю правду.

Это было бы поистине жестоким возмездием — сразить Шерриффа прежде, чем он успеет сделать последний, завершающий шаг в своей великой карьере.

— Надеюсь, он возьмёт с собой свою дочь, — мечтал Джой. — Эльда Шеррифф скрасила бы атмосферу на Ганимеде.

Он тихо присвистнул.

Шейнер язвительно заметил:

— К твоему сведению, она уже дважды была там со стариком, и она в четыре раза лучший космонавт, чем ты когда-либо станешь. Так что, заткнись!

Тянулись глухие, безмолвные дни. Раз в неделю небольшому отряду разрешалось проводить полчаса на смотровой площадке, и это было единственным перерывом в отупляющей тюремной рутине.

Из иллюминатора мало что можно было увидеть. Бэрд пялился в черноту, усеянную яркими огнями, и пытаясь разглядеть знакомые созвездия, но не мог. Это был образ из сна, нереальный, бездонный занавес из тьмы и света, и ничего больше.

Шли недели, и вот наступило оживление в душе и теле. Они были уже близко. Впереди них планета-гигант и её спутники двигались своим путём, приближаясь к траектории полёта ракеты.

— И это будет намного хуже, чем взлёт, — подбодрил их Шейнер, когда они пристёгивались.

Так и было. Грохот тормозных взрывов, казалось, будет продолжаться вечно. Удары и рёв стали невыносимыми.

Невыносимыми для всех, кроме Бэрда. Он стерпел всё, и это его особо не беспокоило. Остальные, пребывая в полубессознательном состоянии, удивлялись его невосприимчивости.

— Ты уверен, что ты не робот? — слабым голосом спросил Джой, и Бэрд вспомнил о маленьком воре Киннере, жившем на далёкой Земле.

В последние минуты приземления все почти отключились, кроме Бэрда, слышавшего и прочувствовавшего последние взрывы и резкий толчок от приземления.

Шейнеру потребовалось много времени, чтобы поднять отряд с коек и поставить на ноги. Они неуклюже, задыхаясь от усилий, надевали лунные ботинки на толстой подошве. Вопреки прежним представлениям астрономов, на Ганимеде была атмосфера, но она была разрежённой и бедной кислородом.

Они выбрались из ракеты, большинство из них были слишком слабы, чтобы проявлять интерес к происходящему. Но Бэрд с нетерпением наблюдал, как они спускаются по трапу.

Вокруг простиралась тёмная и дикая поверхность самой большой луны в Системе, безжизненный мир скал, которые вздымались крутыми утёсами и обрывались глубокими ущельями. Ледяной холод, который показался ему очень знакомым, пробрался сквозь его утеплённый костюм. В своих лунных ботинках он неуклюже переступал с ноги на ногу.

Огромная ракета стояла на плато, а рядом с ней возвышались другие серебристые ракеты. За ними виднелись сборные металлические здания большой базы, рядом со складами тяжёлой техники.

Сверху на всё это падал мерцающимй белый свет. Бэрд поднял глаза и почувствовал благоговейный трепет. Огромная, затянутая облаками громада Юпитера, казалось, занимала половину неба — раздувшийся гигант, готовый обрушиться им на головы. Разум содрогнулся от невероятных размеров величайшей из планет.

— Сюда! — раздался тонкий голос Шейнера. — Ты что, не можешь пошевелить своими большими ногами?

Они шаркали и неуклюже спотыкались, бредя по песчаному плато и направляясь к зданиям. Другие люди стояли в стороне и наблюдали за ними, насмехаясь над их неуклюжестью.

Только когда Бэрд попал в помещение, предназначенное для его отряда, он смог избавиться от гипнотического воздействия нависающей над ним планеты. Но тут его мысли и надежды воспрянули.

Он был здесь, в том месте, где находился Вейл. Он прошёл долгий-предолгий путь, и теперь ему никто не помешает.

Позже, когда они, обессиленные, лежали на своих койках, Шейнер снова поднял их на ноги.

— Сбор в 18.20 на Главной базе. И вы должны появиться там как мужчины, а не как больные младенцы! Если Фаррелл смог это сделать, то и остальные смогут.

— Фаррелл не человек, — сказал Джой. — В любом случае, я чувствую себя больным младенцем.

Но в 18 часов Шейнер повёл отряд через площадь к главному зданию базы. В большом помещении собрались и другие отряды. Здесь было более двухсот человек в серой форме.

Бэрд лихорадочно искал глазами Вейла. Его было не видно. И всё же этот человек должен быть здесь…

— Это брифинг командира Уиллиса, — пробормотал ему Шейнер. — Предварительная высадка состоится завтра. Радуйся, что ты не с теми пташками, которые пойдут первыми.

Он указал на удвоенный отряд мужчин с серьёзными лицами, стоявших в передней части зала под небольшой платформой. Бэрд посмотрел в их сторону.

Он увидел Вейла. На Вейле была эмблема командира отделения, и он стоял в самом начале, его жёсткое квадратное лицо было угрюмым.

Бэрда заколотило. Он подумал:

— О, нет, он не может уйти, не тогда, когда я проделал весь этот путь, не тогда, когда он у меня в руках…

Уиллис, командир базы, худощавый мужчина лет сорока, обратился к ним с речью.

— …и завтрашний день войдёт в историю. Пятьдесят человек из вас оборудуют внизу первую базу снабжения. Вы будете первыми людьми, когда-либо ступившими на Юпитер, поскольку два предшествующих ракетных рейса были только отработкой посадки, и никто не выходил наружу. Вы подготовите основу для предстоящего большого десантирования, и вы должны чувствовать себя польщённым оказанной вам честью.

Люди в передней части зала, Вейл и его окружение, не выглядели так, будто чувствовали себя сильно польщёнными. Голос Уиллиса стал жёстче.

— Я надеялся, что у нас будет достаточно добровольцев для этой первой высадки. Но этого не произошло, поэтому некоторые из вас были призваны в приказном порядке. Я хочу сказать прямо сейчас, что многие также будут призваны на большую высадку, когда вы нам понадобитесь. Это прописано в вашем контракте. Так что подумайте об этом.

Мысли Бэрда были переполнены дурными предчувствиями, он едва слышал слова командира. Он не позволит Вейлу снова уйти!

И тут его осенило. Не оставалось ни малейшего шанса добраться до Вейла перед запланированной на следующий день высадкой. Но был другой способ.

Час спустя Бэрд и Шейнер встретились с командиром в его кабинете. Шейнер высказался без обиняков.

— Это — новобранец Джон Фаррелл. Он хочет заменить одного из набранных по приказу для завтрашней высадки в качестве добровольца.

Уиллис выглядел удивлённым.

— Новичок? Нет. Недостаточно подготовки.

Шейнер возразил:

— Он умеет управлять Ходоком. И он справляется с ним лучше, чем любой другой человек, которого я когда-либо видел. Если он хочет выполнять эту работу, то я настоятельно рекомендую его.

Менее чем через двенадцать часов, в 6.25, Бэрд снова был в ракете вместе с Вейлом и пятнадцатью другими людьми, отправлявшимися на Юпитер, осуществлять высадку номер один.

Глава 7

Стремительно снижаясь, ракета испускала из дюз неистовое пламя. Но её рёв потонул в оглушительных раскатах грома, сотрясавших облачную оболочку Юпитера. Молнии, в виде разрядов, полос и вспышек, освещали тяжёлые облака ослепительным сиянием. И даже сквозь грохот тормозящих двигателей эти невероятные раскаты грома самой могущественной из планет достигали ушей людей, наполняя их умы благоговейным трепетом.

Всех, кроме Бэрда. Пристёгнутый ремнями к своей койке, он лежал, практически не сводя глаз с Вейла. На другом конце железной каюты он видел жёсткий, измождённый профиль этого человека, и это зрелище неизменно разжигало в нём ту жгучую ненависть, которая направила его на этот долгий путь. Действительно долгий путь — от ледяной земной долины до гигантской планеты, лежащей внизу!

Металлический голос Кэрью, командовавшего первым спуском, перекрывая раскаты грома, донёсся из динамика на стене.

— Переходим к четвёртому плановому торможению. Предупреждаю об ударах.

Ракета снова затряслась под ударами тормозных взрывов, её двигатели отчаянно боролись с огромным гравитационным притяжением планеты. В промежутках между взрывами они слышали свистящий рёв, проникающий сквозь корпус.

Бэрд знал, что они всё глубже погружаются в облака. Они, должно быть, уже скрылись под тонким верхним слоем метана, из которого, как когда-то ошибочно полагали люди, состоит вся атмосфера планеты. А где-то внизу, в холодных влажных испарениях, поверхность устремлялась им навстречу.

Резкие толчки беспокоили его не больше, чем взрывы. Он продолжал наблюдать за Вейлом. Артур Вейл, командир отделения на Ганимеде, испуганный человек на койке и ключ к отмщению.

Бэрд лихорадочно строил планы. Они пробудут на Юпитере меньше сорока восьми часов, чтобы провести предварительную подготовку. За это время ему нужно будет оказаться с Вейлом наедине. В тесноте ганимедской базы у него может не оказаться ни единого шанса. Он должен воспользоваться шансом здесь.

Ракета, как падающая звезда, неслась сквозь клубящиеся облака по заранее намеченному курсу. Её торможение стало непрерывным, скорость снижения уменьшилась, она балансировала, оседлав столб яростного огня. Потом зависла, выровнялась, коснулась грунта… и приземлилась.

Находясь в каюте вместе с отрядом, Бэрд сначала слышал только раскаты грома, раздающиеся снаружи. Затем послышались тревожные крики.

— Боже мой, я не могу дышать… не могу поднять руку…

Бэрд тоже почувствовал это. Они находились в тисках Юпитера, где сила тяжести во много раз превышала земную, и каждая конечность казалась налитой свинцом. Ему потребовалось усилие, чтобы принять сидячее положение на койке.

Но Бэрд снова почувствовал, что его выработанные в суровых условиях качества — стойкость и сила — проявляются, когда это необходимо. Его тело, казалось, сопротивлялось ужасной нагрузке, руки двигались не так скованно, дыхание стало менее затруднённым. Он расстегнул пряжки ремня.

Фарсетти, лежавший на соседней койке, посмотрел на Бэрда широко раскрытыми глазами.

— Как, чёрт возьми, ты это делаешь, Фаррелл? Я не могу пошевелиться…

Голос Вейла резко оборвал его жалобы:

— Вы все можете двигаться. Вы должны. Доберитесь до Ходоков — потом станет легче.

Бэрд увидел, как Вейл с трудом поднялся со своей койки. Лицо Вейла исказилось от боли и напряжения, и он повис на поручне.

— Вставайте. Двигайтесь. Если Фаррелл смог это сделать, то и вы сможете.

Однако несколько минут спустя, когда они спустились в самый нижний отсек ракеты, люди уже скорее ползли, чем шли.

Кэрью, их командир, был там, и он тоже держался из последних сил. Ракетчики, готовившиеся открыть шлюз, шатались во время работы. Большие металлические Ходоки нависали над ними, как притаившиеся великаны.

— У командиров отделений есть свои приказы, — сказал Кэрью. — Разгрузка должна проходить строго по расписанию. Помните, не покидайте Ходоков ни на минуту.

Бэрд забрался в своего Ходока, поправил ремни безопасности, открыл подачу кислорода из баллона, подвигал большие механические рычаги и включил гиростабилизаторы.

Остальные тоже забирались в Ходоков. Бэрд с жадностью отметил обозначение Ходока Вейла — D-i. Он его ни за что не забудет.

— Проверка связи, — раздался резкий голос Вейла. — Всем откликнуться.

В этот момент открылся шлюз. Обе его двери широко распахнулись, и в ракетный отсек ворвались клубы тумана.

Хриплые раскаты грома зазвучали у них в ушах ещё громче. Бэрд выглянул наружу через лицевой щиток, но увидел только туман. Члены экипажа двинулись вниз по секционному трапу, образующим длинный пологий спуск к земле.

Кэрью шёл впереди, его Ходок с опознавательным знаком АА тоже спускался по трапу. Теперь по коммуникаторам начали звучать приказы. Приказы установить разгрузочные тали, открыть люки, действовать быстро.

Бэрд не сводил глаз с Ходока D-i. Он услышал голос Вейла:

— Отряд Д, сюда! Быстрее!

Ходок D-i, тяжеловесно шагая, спустился по трапу. Бэрд следовал за ним, ощущая даже в защитном панцире юпитерианскую силу тяжести, но при этом все его мышцы функционировали практически нормально.

Казалось, он шагает в адский хаос из звуков, света и тумана. Оглушительные раскаты грома, доносившиеся из-за облачной пелены, сопровождались жуткими вспышками и реками молний, которые периодически освещали туманную картину вокруг него.

Ракета стояла на плато, образованном тёмной скальной породой. Далеко на западе хаотично возвышались цепи ледяных пиков. На востоке он смог разглядеть место, где плато обрывалось крутым склоном, в том направлении туман был освещён ровным адским оранжево-красным сиянием.

Бэрд знал, что они находятся на уступе над одним из крупных вулканических очагов. В этих породах содержались редкие металлы и минералы, которые стали причиной попытки покорения Юпитера — неземные элементы, сформировавшиеся под невообразимым давлением в недрах планеты и затем оказавшиеся на поверхности в результате вулканических извержений. Вот почему их база должна была находиться вблизи опасного вулканического региона. Когда-нибудь, если грядущий большой десант Шерриффа закрепит свои позиции на планете, здесь появятся шахты и нефтеперерабатывающие заводы.

Не успел Бэрд оглядеться, как сквозь туман к земле с рёвом устремилась ещё одна ракета. Десять минут спустя неподалёку приземлилась третья. Первая десантная группа была уже на месте, и теперь начиналась кропотливая, торопливая работа по разгрузке оборудования и установке сборного металлического командного пункта, госпиталя и складов припасов для предстоящей более масштабной экспедиции. Из люков их собственной ракеты уже вытаскивали металлические ящики, и люди в неповоротливых Ходоках приступали к выполнению задания.

Кошмарная, на взгляд Бэрда, картина! Клубящийся туман, насыщенный вулканическими испарениями, приносимыми с востока. Ракеты вырисовывались в нём призрачными силуэтами, нечеловеческие фигуры Ходоков неуклюже двигались, люди в них — бледные, осунувшиеся лица, едва виднеющиеся сквозь лицевые щитки. И, надо всем этим, раскаты грома, грохот титанических взрывов в океане атмосферы над ними, вспышки никогда не прекращающихся танцующих молний.

В коммуникаторе звучали мужские голоса — голоса отряда Д, использовавшего свою собственную волну.

Голос Фарсетти, сдавленный и хриплый.

— Не могу пошевелиться — руки не слушаются. Что мне делать, руки не двигаются, они…

Вейл орал на него:

— Это просто гравитационный спазм. Чёрт возьми, ты сможешь двигаться, если постараешься.

Бэрд подошёл ближе к качающемуся Ходоку Фарсетти.

— Успокойся, Фарсетти. Просто расслабься, судорога пройдёт…

— Некогда успокаиваться! — голос Вейла, грубый и немного надтреснутый. — Чем скорее мы с этим покончим, тем скорее уберёмся отсюда.

Словно странные, одеревенелые автоматы, закованные в броню люди трудились в тумане этого оглушённого громом мира. Ракеты выгружали свой груз, низкие массивные сборные здания скреплялись болтами. Шли часы, и туманный дневной свет угасал. Высоко на ракетах вспыхнули сигнальные огни, которые вместе с молниями создавали яркую иллюминацию.

Ходок с грохотом опрокинулся, а человек, находившийся в нём, потерял сознание. Другие подтащили его к ракете, и разгрузочный кран зацепил его и втянул внутрь. По мере того, как продолжалась тяжёлая работа, всё больше и больше людей поддавались гравитации.

Бэрд услышал в своём коммуникаторе голос, говоривший:

— Как только вернусь на Ганимед, с меня хватит! Шеррифф может забрать себе эту планету, если захочет!

Бэрд почувствовал восторженное ликование по поводу своей силы, превосходящей обычную. Он не испытывал гравитационных спазмов, не испытывал слабости. Он управлял механическими руками Ходока, поднимая, подтягивая, закрепляя, и не чувствовал обычной усталости, хотя люди вокруг него всё чаще сдавались. Он был силён, сильнее любого из них, сильнее Вейла или Шерриффа, а битву выиграет сильный!

Но по мере того, как он работал и одновременно наблюдал за Вейлом, его напряжение всё возрастало. У него не было ни единого шанса остаться с Вейлом наедине, а ведь через несколько часов они отправятся обратно на Ганимед…

Затем в разговор вмешался раздражённый голос Вейла.

— Наша задача — помочь установить на плато радиолокационные сигнальные маяки для лучшего наведения большого десанта. Фаррел, Томас, Костос — берите по два и присоединяйтесь.

Приземистые, компактные маяки с автономным питанием были тяжёлыми, но руки-манипуляторы легко поднимали их за крюки. Четыре человека, четыре шагающих металлических гиганта, двинулись в путь в тумане.

— Они должны быть расположены на расстоянии четверти мили друг от друга по краю обрыва, — приказала Вейл. — Давай, Костос!

— Я не могу, — раздался голос Костоса.

И голос Томаса добавил:

— Прямо сейчас у меня гравитационная судорога в одной из ног.

Бэрд, охваченный яростным возбуждением, тут же сказал:

— Я могу забрать у них маяки. Пусть возвращаются.

Нагруженный дополнительными маяками, Бэрд зашагал дальше, не сводя глаз с Ходока Вейла, который был прямо перед ним.

Один за другим они устанавливали маяки на краю крутого склона, откуда они должны были непрерывно передавать сигналы об опасности, предупреждая ракеты обеспечивающие высадку большого десанта. Когда они опустили последний из них, Вейл быстро повернул Ходока.

— Давайте убираться отсюда к чёртовой матери, быстро!

Бэрд поднял металлические руки своего Ходока и схватил его. Одна массивная рука обхватила машину Вейла. Другая потянулась и вырвала антенну дальней связи из его шлема.

Испуганное лицо Вейла сквозь лицевую пластину уставилось на него с расстояния в несколько дюймов.

— Что за чертовщина, Фаррелл… — его голос звучал приглушённо.

Бэрд пальцем левой руки отключил коммуникатор. Он сказал:

— Меня зовут не Фаррелл. Меня зовут Бэрд.

— Бэрд? — на мгновение на лице Вейла отразились неподдельное недоумение и ярость, а затем выражение его лица изменилось. — Бэрд…

— Помнишь человека, которого ты убил на Земле, Вейл? Там, в Антарктиде? Его тоже звали Бэрд.

Вейл внезапно двинул Ходока, отчаянно замолотил ногами и руками, но Бэрд осмотрительно расположил механический захват и крепко держал его.

— Даже не пытайся, Вейл. Своим захватом я могу оторвать защитную пластину и провода, находящиеся за ней, и в мгновение ока вывести из строя твоего Ходока.

Вейл перестал сопротивляться, и на его лице отразился явный страх. Угроза была жуткой. Без Ходока, в условиях чудовищной силы тяжести и атмосферного давления Юпитера…

Он хрипло произнёс:

— Послушай, я не знаю, что тебе наговорили, но это ложь. Я никогда не был в Антарктиде, я…

Бэрд сказал:

— Я был ещё одним человеком в том доме. Юношей, которого, как думал твой напарник, он убил.

Вейл закричал изо всех сил:

— Я никого не убивал. Это был Рейман, не я! Клянусь…

Бэрд быстро сказал:

— Рейман? Так звали твоего напарника?

— Да. Рейман. Да. — теперь речь Вейла была сбивчивой, его расширенные глаза дико смотрели сквозь забрало. — Он тоже один из людей Шерриффа. Он много лет охотился за доктором Джоном Бэрдом.

— Как вы нас нашли? — спросил Бэрд.

— Он нашёл вас. Рейман. Антарктическая фоторазведка — ему пришла в голову идея проверить её, и он обнаружил то, что могло быть замаскированным домом. Он приказал мне пойти с ним, сказав, что если мы добудем секрет, о котором всегда мечтал Шеррифф, то станем большими людьми во Внешних Планетах. Я и не подозревал, что это будет означать убийство…

Бэрд не обратил внимания на его уверения. Он сказал:

— Секрет — бумаги моего отца — вы передали их Шерриффу?

Голос Вейл стал пронзительным.

— Не было никакого секрета! В бумагах ничего не было, вообще ничего. Мы потерпели неудачу. Шеррифф был в ярости из-за всего этого. Вот почему он перевёл нас обоих на Ганимед — вот почему я сейчас нахожусь на этой забытой богом планете!

В последних словах была доля правды, подумал Бэрд. Но это разрушало все его предварительные построения. Если секрет его отца, к которому Шеррифф стремился десятилетиями, не хранился в отцовских бумагах, то где же он был? Только в памяти отца? Утрачен теперь навсегда?

Он усилил механическую хватку.

— Господи, не надо! — закричала Вейл. — Если пластина оторвётся и давление доберётся до меня…

— Ты будешь свидетельствовать перед всеми, что Шеррифф послал вас с Рейманом с этим поручением? — спросил Бэрд.

— Да, буду! — закричала Вейл. — Только дай мне вернуться, подальше от этой адской планеты, я буду болтать без умолку. Шеррифф и Рейман были теми, из-за кого я попал сюда, чёрт бы их побрал!

— Послушай, Вейл. Мы возвращаемся. Я буду сопровождать тебя на каждом шагу. Как только ты вернёшься к ракетам, ты сразу же начнёшь говорить, или я убью тебя, прежде чем остальные поймут, что происходит.

— Хорошо, — выдохнул Вейл. — Я сказал, что сделаю всё, как ты хочешь. Ты можешь держаться позади меня.

Бэрд ослабил захват и быстро повернул Ходока, чтобы оказаться за спиной у Вейла.

Недостаточно быстро! Вейл ждал этого. В тот момент, когда зажим разжался, массивные металлические руки его Ходока пришли в движение и нанесли боковой удар, который обрушился на Бэрда с оглушительным лязгом.

Бэрд почувствовал, что его Ходок пошатнулся на краю крутого склона, гиростабилизаторы не смогли вовремя скорректировать положение. Он с болезненной уверенностью понял, что его ждёт, и каким дураком он был.

Но, даже когда он начал падать, Бэрд успел махнуть назад своими металлическими руками. Его массивные металлические ладони сомкнулись на руке Вейла, наносящей ещё один удар. Они вместе упали и вместе перевалились через край.

Первый удар почти оглушил Бэрда. За ним последовали ещё несколько толчков, и два Ходока покатились по камням. Казалось, падение было бесконечным и продолжалось вечно.

Тот факт, что внутри Ходока он был в специальном защитном комбинезоне, спас Бэрда от всего, кроме синяков. Он обнаружил, что его Ходок лежит у подножия склона, весь его бок вспорот, и теперь он едва может дышать, потому что чудовищное давление холодной атмосферы Юпитера проникло под его броню.

Он задыхался, но боролся. Каждый вдох давался с болью, а сернистые пары в воздухе с низким содержанием кислорода вызывали удушье. Он вытащил кислородный баллон из зажима и быстро повесил её на шею.

Бэрд начал выбираться из Ходока. Его движения были медленными и изматывающими, поскольку теперь он боролся с притяжением огромной планеты лишь своими собственными силами.

Он выбрался из сломанного Ходока. Ценой неимоверных усилий ему удалось выпрямиться. Затем он увидел второго Ходока, с развороченным металлическим плечом, распростёртого неподалёку.

Сквозь лицевую пластину на него смотрело искажённое ужасом лицо Вейла. Словно придавленный тоннами свинца, Бэрд, спотыкаясь, побрёл ко второму Ходоку.

Вейл застонал:

— Нам конец. Мы не сможем пройти и ста футов без Ходоков. Мы умрём прямо здесь.

Глава 8

Бэрда охватила леденящая уверенность в том, что Вейл говорит правду, и что они действительно оказались в ловушке, из которой нет выхода. Прямо сейчас ему было трудно даже стоять прямо. Мили атмосферы над головой давили, гравитация тянула вниз, и всё его тело стало настолько тяжёлым, что каждое малейшее движение давалось с огромным трудом. А они находились в двух милях от базы, и их связь была нарушена.

Дикие раскаты грома над головой, казалось, издевались над Бэрдом, пока он, ошеломлённый, стоял с побелевшим лицом. Затем его охватила ярость. Он не собирался умирать позорной смертью здесь, в тумане, после всего того, через что он прошёл. Он выживет и потопит Шерриффа.

Он наклонился и страшным усилием вытащил Вейла из сломанного Ходока. Потом достал кислородный баллон Вейла и повесил его ему на шею.

— Мы возвращаемся на базу, — сказал он. — Пойдём.

— Мы не сможем! — закричал Вейл в агонии. Слёзы боли потекли по его щекам. — Я не могу сделать ни шагу, а гравитация порвёт мне все кишки…

— Ты пойдёшь со мной, — сказал Бэрд. — Я помогу тебе. Нам нужно подняться на плато.

Обхватив Вейла одной рукой, наполовину поднимая, наполовину волоча его, он начал взбираться по каменистому склону. Расстояние было небольшим. И всё же, несмотря на то, что это требовало огромных усилий, задача казалась невыполнимой.

Непрерывные вспышки молний освещали Бэрду путь. Он призвал на помощь все свои силы. Теперь ему казалось, что раньше он никогда не использовал их на сто процентов.

Задача была почти невыполнимой. Учёные давно подсчитали, что ни один человек без защитной брони не сможет далеко уйти в условиях ужасного притяжения Юпитера, и что слишком длительное воздействие притяжения и давления разрушит ткани его тела. Бэрду казалось очевидным, что он погибнет в этой попытке.

Показался край плато. Он полез дальше, волоча за собой стонущего Вейла, каждый шаг давался ему с титаническим усилием. Сила притяжения планеты-гиганта пыталась стащить его обратно вниз, а он боролся с ней. Много раз он упирался пятками в скалу и хватал ртом воздух, задыхаясь от вулканических испарений. Он наклонил голову, чтобы глотнуть струйку кислорода из вентиля баллона, закреплённого под подбородком.

Они выбрались на плато. Но Вейл уже оставил все попытки идти и просто лежал, его лицо, освещаемое вспышками молний, было белым и искажённым от боли.

Бэрд склонился над ним.

— Старайся, Вейл! Больше не нужно никуда карабкаться — мы сможем дойти!

Тот лишь застонал. Приступ ярости охватил Бэрда, и он закричал, но его хриплый крик потонул в раскатах грома.

— Ты не останешься здесь и не умрёшь! Ты пойдёшь со мной и расскажешь всем о Шерриффе!

Он поднял Вейла на ноги и побрёл вдоль края плато. Это было странное передвижение — спотыкаясь и пошатываясь, один человек частично поддерживал другого, который судорожно и спазматически двигал ногами.

Радиомаяки, которые они оставили, стали для затуманенного сознания Бэрда чередой вех, отстоящих друг от друга на сотни миль. Ему казалось, что нескончаемый гром наверху насмехается над ним, а вес Вейла на его руке становился всё тяжелее и тяжелее.

Они миновали седьмой маяк, и оставалось пройти всего один. Но внезапно Вейл выскользнул из-под его руки и без движения лёг на камень лицом вниз.

Бэрд, отупевший от усталости, посмотрел на него сверху вниз. Затем он наклонился и встряхнул его, но Вейл не ответил.

— О, нет, ты не останешься здесь, — выдохнул Бэрд и выругался на Вейла. — Ты расскажешь им.

Он наклонился ещё ниже, просунул руки под Вейла и собрался с силами. Сделав величайшее в своей жизни физическое усилие, Бэрд с трудом поднялся на ноги и взвалил безвольный груз себе на плечи.

Сначала он подумал, что ему конец. Увеличенный Юпитером вес Вейла, наложенный на увеличенный вес его собственного тела, грозил сломать его ноги, как тростинки. Он покачнулся, наклонился вперёд и, пошатываясь, перешёл на некий полубег.

Сквозь туман впереди пробивались неяркие вспышки света, не пляшущие, как на небе, а регулярные. Ракеты. База. Он ковылял к ним. Он боролся с гравитацией, как с человеком.

Вокруг него замаячили странные фигуры. Бэрд не сразу понял, что это Ходоки, что их металлические руки тянутся к нему, но не для того, чтобы ударить, а чтобы помочь. Он увидел испуганные лица за лицевыми щитками.

Огромный груз веса Вейла свалился с его плеч. Твёрдая, холодная металлическая рука Ходока обхватила его под мышками, помогая ему добраться до ракеты. Бэрд провалился в темноту.

Он очнулся на койке, и Кэрью смотрел на него сверху вниз, а Фирмин, молодой медик отряда, тормошил его тело.

Фирмин что-то бормотал.

— Говорю вам, по всем прикидкам он должен был умереть. Но я не могу найти ни единой сломанной кости, даже вывиха…

Бэрд сказал:

— Послушайте. Вейл…

— Вейл? — переспросил Фермин. — Он мёртв, всё верно. И ты должен быть мёртв. Нести его, не имея ни защитной брони, ни Ходока. Я не могу этого понять.

Бэрд почувствовал, как на него обрушивается лавина разочарования.

— Вейл мёртв? Но это значит…

Это означало, что все его усилия были напрасны, что теперь Вейла уже никогда не заставить рассказать правду всему миру. Что Шеррифф останется безнаказанным…

Нет. Был ещё один человек, кроме Вейла, который мог всё рассказать. Был Рейман, соучастник Вейла в том преступлении на далёкой Земле. Реймана всё ещё можно было найти, раз Вейл теперь был вне досягаемости.

— Не переживай, — сказал Кэрью, резко поворачиваясь, чтобы уйти. — Оставайся на койке. Мы всё равно взлетаем через полчаса.

Фирмин удивился:

— Так скоро? Предполагалось, что мы ещё составим предварительные карты, если сможем.

— Мы не можем, — сказал ему Кэрью. — Разве ты не слышал, что происходит там, на востоке?

И теперь, когда они прислушались, Бэрд тоже услышал это — не гром, который всё ещё не переставая сотрясал измученные небеса, а более низкое, глубокое рычание, заставлявшее ракету дрожать.

— Это вулканизм, — серьёзно сказал Кэрью, — и он усиливает свою активность. Мне это не нравится. Моя работа заключалась в том, чтобы оборудовать склад, подготовить всё и уйти. Мы уходим.

Ходоки неуклюже поднялись на борт. Люки закрылись. Прозвучал сигнал к старту, и усталые, поникшие люди вылезли из своих Ходоков.

— Боже мой, ты ещё жив? — спросил Фарсетти у Бэрда.

— Со мной всё в порядке.

— Всё в порядке? Топал на своих двоих, без Ходока. И теперь ты сидишь здесь и выглядишь лучше, чем мы.

Заработали дюзы, и ракета рванулась вверх. Но на этот раз не так быстро. Медленно, мучительно, вырываясь из хватки Юпитера с помощью мощных струй огня и энергии, ракета с трудом пробивалась сквозь грозовой туман в открытый космос.

Люди не вставали со своих коек. Они лежали в оцепенении. Взрывы ускорения, после их пребывания на Юпитере, были для них слишком тяжелы.

Только когда они с грохотом опустились на ганимедскую базу, они смогли прийти в себя. Когда они приземлились и устало, пошатываясь, выбрались из ракеты, то остановились и принялись удивлённо осматриваться вокруг.

Когда они покинули базу, на ней оставалось с дюжину больших ракет. Но теперь их стало на два десятка больше, так что нависающие серебристые башни казались гигантским металлическим лесом, сверкающим в лучах белого сияния огромной планеты над ними.

— Шеррифф уже здесь! — сказал кто-то, и сердце Бэрда ёкнуло. — Это значит, что большая высадка уже скоро.

— Я пас, — с горечью сказал другой. — Если они захотят, чтобы я вернулся на Юпитер, они могут застрелить меня и отправить туда мой труп. Других вариантов нет.

Шеррифф здесь? По мнению Бэрда, это означало что-то другое. Это означало, что у него осталось всего несколько дней, а может, и часов. Если он не разоблачит Шерриффа до того, как этот человек совершит историческое покорение Юпитера, он уже никогда не сможет этого сделать. Потому что, если бы тот преуспел в своих жизненных амбициях, Шеррифф стал бы слишком велик для него или для кого-либо другого.

Рейман был его ключом к успеху. Он должен был найти Реймана, и как можно скорее. Пригрозить ему, при необходимости избить до полусмерти, но заставить Реймана заговорить. Теперь он был единственным, кто мог уличить своего хозяина.

В домике их отряда Шейнер с лёгким благоговением смотрел на Бэрда.

— Они рассказали мне, что ты сделал. Боже, я всегда знал, что ты крепкий орешек, но тащить другого человека без Ходока…

— Там было недалеко, и я всё равно не понимал, что делаю, — сказал Бэрд, потом спросил: — Вы знаете человека по имени Рейман?

— Рейман? — Шейнер нахмурился. — В штаб-квартире компании есть исполнительный директор по имени Рейман. А что?

Бэрд искренне сказал:

— Вейл — парень, которого я нёс — сказал, что Рейман был его другом. Он попросил найти его.

Шейнер выглядел сочувствующим.

— Конечно, я знаю, как это бывает.

В помещение вошёл Джой, его лицо было взволнованным, и он поспешил к Бэрду и Шейнеру. Он сказал:

— Пришёл медик из штаба. Джон Фаррелл должен доложиться старику.

— Вы имеете в виду… Шерриффа? — не веря своим ушам, переспросил Шейнер.

— Именно его. Джон Фаррелл, доложиться командиру. Во что ты вляпался, Фаррелл?

Вот об этом и размышлял Бэрд, пока стоял, поражённый новостью. Он мог этого ожидать! Он был здесь, на Ганимеде, где был им нужен. Он был здесь, где слово Шерриффа было абсолютным законом. Они с самого начала знали, кто он такой, или подозревали об этом — доктор Нарамор ясно дал это понять ещё на Земле. А теперь…

Шейнер сказал:

— Вали, Фаррелл. Может быть, всё не так уж и плохо.

Бэрд следовал за медиком по территории базы. Холодный разрежённый воздух резал ему лёгкие. Огромная громада Юпитера, распухшая необъятность облачного света, опускалась к горизонту по мере того, как вращалась вокруг оси луна. Лес огромных ракет чёрными силуэтами выделялся на фоне планеты, для завоевания которой они были созданы.

Штаб-квартира была самым большим из сборных зданий, и медик провёл его в самый большой кабинет в здании. Затем он остановил Бэрда в дверях.

— Подождите.

В кабинете было с полдюжины человек. Шеррифф, сидевший за рабочим столом, возвышался надо всеми. В резком свете лицо Шерриффа выглядело серым и усталым, под глазами залегли тёмные мешки. Седина на висках казалось стала более заметной.

Его дочь, одетая в брюки и пиджак, сидела в углу, наблюдая за отцом серьёзными, встревоженными глазами. Уиллис и молодой человек в форме Бюро Внешних Планет стояли у стола, а с другой стороны стоял Нарамор. Они слушали, как говорил Кэрью, стоявший спиной к Бэрду.

— …и я настоятельно рекомендую отложить большую высадку, пока мы не понаблюдаем за этой новой вулканической активностью, — говорил он.

— Отсюда, с Ганимеда, за ней наблюдают уже много лет, — резко сказал Шеррифф. — Это плато безопасно.

— Оно всегда было безопасно, — ответил Кэрью. — Но, повторяю, находясь там, я видел явные признаки того, что активность может затронуть плато. Возможно, нам придётся перенести базу дальше на запад, в сторону гор.

Глаза Шерриффа метнули из-под бровей тлеющий огонь.

— И сколько времени это займёт? Ещё месяцы разведки, планирования, подготовки? Мне не тридцать, как тебе. У меня нет лишних лет. На плато безопасно.

Кэрью больше ничего не сказал. Он молча повернулся и вышел.

Глаза Бэрда после того первого взгляда на лица присутствующих не отрывались от лица Шерриффа. Увидев Нарамора, человека, который должен был знать, кто он такой, он понял, чего ожидать. Это был решающий момент.

Медик подтолкнул его вперёд. Он подошёл к столу и сухо произнёс:

— Джон Фаррелл, явился по вашему вызову.

Шеррифф посмотрел на него.

— О, да. Человек, о котором нам рассказывали Кэрью и Фермин. — он, казалось, устало пытался быть любезным. — Вы знаете доктора Нарамора, коммандера Уиллиса, офицера Реймана и мою дочь Эльду?

Рейман? Этот светловолосый мужчина с суровым лицом, стоящий рядом с Уиллисом, человек с глазами холодными, как космос? У Бэрда застучало в висках. Голос Реймана, шаги Реймана в доме, где лежал умирающий отец. Рейман говорит:

— Сними предохранитель с реактора…

«Если бы у меня было оружие, — подумал Бэрд, — я мог бы убить их всех прямо здесь и сейчас».

Эльда Шеррифф подошла к отцу и взволнованно заговорила:

— Папа, я думаю, тебе стоит прислушаться к Кэрью. Если это небезопасно…

Шеррифф взорвался:

— Чёрт возьми, ты понятия не имеешь, безопасно это или нет. Ты, в сговоре с Нарамором, стараешься удержать меня от моего же собственного большого дела. Забудь это. Я достаточно вынослив для этого, и я собираюсь возглавить дело.

Он мрачно посмотрел на Бэрда.

— И если говорить о стойкости, то, похоже, вы являетесь выдающимся примером, Фаррелл.

Бэрд ничего не ответил. Что ему было отвечать? Они играли с ним, как с рыбкой на крючке. Он посмотрел на Шерриффа. Затем посмотрел на Реймана, и его мышцы напряглись.

— Кэрью сказал, что вы шли, неся человека без Ходока, — продолжил Шеррифф. — И доктор Фирмин сказал, что это нисколько вам не повредило. Это настоящий подвиг.

— Всего несколько шагов, — сказал Бэрд.

Он не совсем понимал такой подход.

— Этого достаточно, чтобы доказать, что вы хороший материал для Юпитера, — сказал Шеррифф. — Завтра начнётся большая высадка. Я не могу приказывать человеку, который только что вернулся. Но если вы пойдёте с нами, то будете посыльным-ординарцем при штаб-квартире. Такой человек, как вы, может нам пригодиться на такой работе.

Бэрд был ошеломлён. Он не ожидал такого. Шеррифф что, играл с ним? Или они предпочли отвезти его обратно на Юпитер, где с ним было бы легко справиться без лишних свидетелей?

Его спина напряглась. Должно быть, так оно и было. Ладно, он подыграет ему. Если ему удастся то, что он задумал сегодня вечером, то большая высадка вообще не состоится. Во всяком случае, не для Шерриффа и Реймана!

Он сказал бесцветным голосом:

— Я готов вернуться на Юпитер вместе с вами.

— Хорошо, — прогрохотал Шеррифф. — Инструкции получите утром.

Бэрд повернулся и вышел. Он подумал:

— Так вот оно что! Возьмут меня с собой на большую высадку и там всё сделают аккуратно. Ничего у них не выйдет!

Так или иначе, эта ночь положит конец его долгим приключениям. Если бы он смог добраться до Реймана до наступления утра, если бы он мог предоставить ему выбор: умереть или сказать правду — обвинения, которые он смог бы тогда предъявить, разнесли бы Ганимед в пух и прах. С показаниями Реймана, подтверждающими его слова, он мог бы поднять здесь такой шум, который стало бы слышно даже на Земле.

Бэрд отошёл от штаб-квартиры, но только до тех пор, пока не скрылся из виду в тени. Затем он скользнул обратно, на этот раз держась позади домиков и складов продовольствия, расположенных вдоль улицы базы.

Юпитер теперь был всего лишь большим серебристым пятном над горизонтом. Высокие ракеты отбрасывали причудливые переплетения теней. Холод был лютый, но он не обращал на него никакого внимания. Никто не видел, как он прокрался обратно к штабному строению и стал ждать в тени рядом с ним.

Рано или поздно Рейман выйдет наружу. Ему придётся это сделать — в штаб-квартире не было казарм. Когда он выйдет, подумал Бэрд, будет нетрудно напасть на него, если он будет один. Если бы Рейман был не один, ему пришлось бы отвести его в сторону под предлогом последнего сообщения от Вейла…

В спину Бэрда ткнулся твёрдый предмет, и тихий голос произнёс:

— Медленно повернись. Не пытайся дёрнуться и не издавай ни звука.

Бэрд напрягся, а затем, почувствовав, что ствол пистолета убрали от его спины, повернулся так медленно, как ему было приказано. Перед ним стоял мужчина, его лицо выделялось белым пятном в тени.

Это было лицо доктора Нарамора.

— Послушай, Бэрд, — сказал Нарамор. — Я хочу с тобой поговорить. Пистолет был только для того, чтобы была гарантия того, что ты не набросишься на меня, когда я подойду к тебе сзади.

— Вы следили за мной? — спросил Бэрд, больше констатируя факт, чем не задавая вопрос.

— Да. Я хотел поговорить с тобой наедине. Потом, когда я увидел, как ты возвращаешься, я понял, что мне лучше познакомиться с тобой поближе.

У Бэрда больше не было никаких сомнений.

— Послушай, Бэрд… — начал Нарамор.

Бэрд перебил его:

— Как вы узнали меня?

Нарамор, всё ещё держа пистолет в руке, ответил:

— Те электрофизические тесты, которые ты проходил, когда нанимался на работу на Земле. твои записи были переданы мне сотрудниками лаборатории — они не смогли их понять. Я сказал им, что это была механическая ошибка, и что я проведу с тобой повторные тесты. И я так и сделал.

Бэрд ничего не понял, но это не имело значения. Важно было только то, что он потерпел неудачу.

— Что вы получите от Шерриффа за всё это, Нарамор? — спросил он. — Научный секрет, который был украден у моего отца — вы получите свою долю от него?

— У твоего отца не было украдено никакого секрета, Бэрд, — серьёзно сказал Нарамор. — В этих бумагах не было ничего, что можно было украсть.

— Но у него был секрет, — сказал Бэрд. — Что с ним случилось? Где же он тогда?

Нарамор сказал:

— Да, у Джона Бэрда был секрет. Величайший в мире. Но это был не клочок бумаги, не формула, ничего подобного. Это был человек.

Помолчав, он добавил:

— Ты, Бэрд. Ты сам — секрет.

Глава 9

Бэрд уставился на собеседника, застигнутый врасплох и сбитый с толку этим утверждением.

— Что вы имеете в виду, говоря, что я — секрет?

— Ты, твоё физическое тело, Бэрд, — сказал Нарамор. — Ты отличаешься от других людей, от всех людей, которые когда-либо жили. Ты никогда не подозревал об этом? Разве твой отец не говорил тебе?

— Отличаюсь? Как?

Нарамор вздохнул.

— Я вижу, он никогда не говорил тебе. И всё это время ты и представить себе не мог — невероятно!

Он сунул пистолет в карман. Потом положил руку на плечо Бэрда и потянул его прочь от большой металлической будки, подальше в тень. И Бэрд, изумлённый и сбитый с толку, последовал за ним.

Нарамор спросил:

— Твой отец… он мёртв? То, как ты о нём говорил, навело меня на мысль…

В Бэрде снова закипела ярость. Он резко сказал:

— Вы знаете, что он мёртв. Вы должны были знать, что убийцы Шерриффа нашли нас и убили его.

— Убийцы Шерриффа? — Нарамор резко втянул воздух. — Послушай, мальчик. Я не знал, что Джон Бэрд был убит. Но если это так, то будь уверен в одном — Шеррифф никогда этого не делал. Он не такой человек. Я знаю.

Бэрд горько усмехнулся.

— Да, вы бы так и сказали. Вы тоже его человек. Вы помогли бы ему найти моего отца, вырвать у него его тайну…

Он замолчал. Это невероятное утверждение снова завладело его сознанием. Он посмотрел на Нарамора.

— Что вы имели в виду, когда сказали, что моё тело отличается от тел других людей?

Нарамор серьёзно сказал:

— Ты первый человек для внешних планет.

— Первый человек для внешних планет?

— Ты сильный, не так ли, Бэрд? Сильнее других людей? Сильнее. Гораздо лучше способен противостоять давлению, гравитации, шоку любого рода. Не так ли?

— Да, — медленно произнёс Бэрд. — Похоже, что так. Но…

Нарамор прервал его.

— На самом деле, ты лучше всех людей приспособлен к условиям больших внешних планет, холоду, сильному притяжению, огромному атмосферному давлению. Как ты думаешь, что сделало тебя таким?

— Я вырос таким, — сказал Бэрд. — Насколько я помню, в Антарктике было тяжело, и это сделало меня выносливым.

Нарамор покачал головой.

— Никакая окружающая среда не может сделать тело человека таким сильным. Твоё тело отличается от других. Ткани в нём, клетки, отличаются от тканей других людей. Это скрытое, едва уловимое отличие, но оно позволяет тебе путешествовать по внешним планетам, там, где другие люди не смогут!

— Вы хотите сказать, что я — своего рода мутант?

— Нет, — возразил Нарамор. — Ты родился нормальным ребёнком, сыном Джона Бэрда. Я очень хорошо помню тебя младенцем…

Он немного помолчал, размышляя.

— Это было двадцать лет назад. Шеррифф только что основал Бюро Внешних Планет, разрабатывая свои долгосрочные планы по завоеванию внешних планет. Люди говорили, что это никогда не осуществится, расходы и тяготы будут слишком велики. Шеррифф же верил, что это возможно.

Доктор Джон Бэрд, твой отец, в то время возглавлял отдел космической медицины Внешних Планет. Я был младшим ассистентом врача, юношей едва ли старше тебя сейчас. Я хорошо знал твоего отца. И я знал, что Джон Бэрд разрабатывал свою идею о человеке для покорения внешних планет.

Твой отец верил, что человека, если он достаточно молод, можно физиологически изменить, чтобы он мог переносить условия внешних планет. Это был вопрос цитологии. Если бы можно было воздействовать на ткани тела, чтобы они становились сильнее, выносливее и прочнее, чем обычно, человек с таким телом в зрелом возрасте смог бы противостоять таким условиям. Когда Джон Бэрд предложил это, Шеррифф пришёл в восторг. Никто из нас не получил бы пользы от такого процесса, даже если бы он был разработан. Но на маленьких детей это могло бы повлиять, они стали бы сильнее, чем обычно, и в ближайшие годы сформировали бы группу мужчин и женщин, способных покорять внешние миры.

Бэрд воскликнул:

— Но кто бы захотел, чтобы их дети росли ненормальными, кто бы позволил этому случиться?

Нарамор сказал:

— Не совсем ненормальными. Они не отличались бы от обычных людей, просто были бы сильнее. А кто бы не хотел, чтобы их дети были сильными?

Он продолжил:

— Целью всей жизни Шерриффа было завоевание и колонизация внешних миров. К тому времени, когда будут совершены первые высадки, такой процесс даст ему группу колонистов, которые смогут жить на этих планетах. Это была великая, далеко идущая мечта.

— И мой отец использовал этот процесс на мне? — спросил Бэрд.

— Да. Твоя мать умерла когда тебе было всего два года. Джон Бэрд был уверен в разработанной им формуле, в том, что она сделает тебя намного сильнее любого человека. Он ввёл это вещество в твой организм. — Нарамор покачал головой. — А потом — трагедия. Химическое вещество было слишком сильным и вызвало бурную реакцию. Казалось, ты вот-вот умрёшь. Джон Бэрд был в ужасе, его мучили угрызения совести. Ему казалось, что он убил собственного сына.

Ты не умер. Но Джон Бэрд сказал, что формула слишком опасна, чтобы её можно было использовать снова. По его словам, он отказался разрешить её использование. И когда Шеррифф надавил на него, Джон Бэрд исчез. Мы начали его искать, но никто не знал, где он. Он не оставил никаких следов. Он хотел, чтобы его никогда не нашли.

— Но его формула подействовала на меня? — недоверчиво спросил Бэрд.

— Да. Она сработала. Электрофизические тесты, которые мы провели с тобой, доказали это. Ткани твоего тела отличаются от тканей других людей. Соединительные ткани клеток представляют собой полутвердую матрицу, если использовать физиологический термин. Это означает, что стенки и оболочка твоего тела прочны, как хрящ. Она сработала!

Но сейчас кажется очевидным, что Джон Бэрд, ужаснувшись тому факту, что процесс едва не убил тебя, был твёрдо намерен никогда больше не использовать формулу. Больше никто её не знал. Когда он исчез, её секрет исчез вместе с ним.

Ошеломлённый этим открытием, Бэрд мысленно перенёсся в те долгие годы, проведённые в антарктических пустошах.

— Однажды он сказал, что не осмеливается вернуться во внешний мир, потому что это означало бы смерть многих, — сказал он Нарамору.

Нарамор кивнул.

— Он боялся, что формула будет использована снова.

У Бэрда голова шла кругом от услышанного. Он с удивлением посмотрел на свои руки, на своё тело. Так вот в чём был источник его силы, его стойкости, его способности терпеть! Не суровая Антарктика привила ему эту силу — научные способности его отца придали ему сверхчеловеческую выносливость.

Воспоминания нахлынули на него, и теперь всё стало таким ясным. То, как он мог выдерживать полярный холод, его невосприимчивость к ударам и падениям, то, как на него не повлияли изнурительные условия космического полёта, и, прежде всего, то, как его тело одержало победу над гравитацией и давлением Юпитера. Неудивительно, что Шеррифф хотел сохранить такой секрет в тайне!

Он мрачно спросил:

— И все эти годы Шеррифф пытался найти моего отца?

— Да. Он предложил крупное вознаграждение любому сотруднику Бюро, который сможет найти Джона Бэрда. Он продолжал излагать свои собственные планы покорения Юпитера с помощью машин, с помощью Ходоков. Но он всё ещё цеплялся за мечту о человеке для внешних планет в будущем, о людях, которые смогут осваивать миры, которые он собирался открыть.

— И ради этой мечты, ради своих амбиций он послал Реймана и Вейла убить нас! — яростно воскликнул Бэрд.

Нарамор схватил его за руку.

— Нет, Бэрд! Рейман сделал это исключительно по своей воле, а Шеррифф даже не знает, что твой отец был убит. Рейман вернулся и сказал, что нашёл вас с отцом умершими от голода в вашем убежище в Антарктиде, что он забрал бумаги твоего отца и уничтожил ваш дом и ваши тела.

Шеррифф разозлился на него за это. И формулы не было в бумагах!

— О, нет, — сказал Бэрд. — Вы прикрываете Шерриффа. Конечно, вы бы это сделали. Вы знаете, что я собираюсь сделать с ним и с Рейманом.

— Если Рейман совершил убийство, закон может разобраться с ним, — настойчиво сказал Нарамор. — Но Шеррифф не имеет к этому никакого отношения! Он больной человек. Ты видел его. Слишком много космических полётов, слишком много лет он трудился ради своей великой мечты. Я предупреждал его, что он не сможет безопасно высадиться на Юпитере, но он не стал меня слушать.

— Вы требуете моего сочувствия к человеку, который убил моего отца? — резко спросил Бэрд.

Нарамор отступил назад.

— Ты не хочешь слушать. У тебя навязчивая идея, ненависть, от которой ты не хочешь избавиться.

Он немного помолчал. Затем продолжил:

— Я могу понять тебя и посочувствовать тебе, Бэрд. И поскольку ты, очевидно, не хотел, чтобы о тебе узнали, я никогда никому не рассказывал о том, что узнал о тебе из этих тестов. Я решил подождать и посмотреть, что ты будешь делать дальше.

Бэрд посмотрел на него.

— Вы хотите сказать, что Шеррифф и Рейман не подозревают, кто я такой?

— Шеррифф не подозревает. С чего бы ему подозревать? Ты же мёртв.

Тот факт, что ты немного прогулялся по Юпитеру без Ходока — это то, на что способен необычайно сильный человек. Нет, он не думает, что ты — первый человек для внешних планет. Но Рейман — я не знаю. Он, кажется, заподозрил неладное, когда услышал о смерти Вейла. Я видел, как он внимательно наблюдал за тобой. Возможно, он узнал тебя, несмотря на эту бороду.

И Нарамор серьёзно добавил:

— Если то, что ты говоришь, правда, то он убийца. И он убьёт снова, чтобы скрыть свою вину. Не дай ему шанса. Не лети на Юпитер, Бэрд.

— Я полечу, — сказал Бэрд, несмотря на всё напряжение, накопившееся за месяцы и мили его поисков. — Я хочу всё решить с Рейманом и Шерриффом.

Нарамор сказал:

— Послушай, Бэрд, я тоже отправляюсь на это задание. И я друг Шерриффа. Я знаю, что он невиновен в этом преступлении. Не вынуждайте меня защищать его от тебя.

И Нарамор резко развернулся и ушёл, оставив Бэрда стоять в тени.

Через мгновение Бэрд тоже решил уйти. Он прошёл между возвышающимися ракетами, но не к домику. В этот час, когда всё его прошлое так внезапно открылось, он не мог находиться в казарме.

Он шёл сквозь тени, и слабый холодный ветер что-то шептал ему. Он покинул базу, и впереди не было ничего, кроме одиноких, безжизненных скал Ганимеда, суровых и задумчивых под звёздным небом.

Бэрд остановился на скальном гребне и оглянулся на серебристый лес ракет. Ледяной ветер усилился, но он не чувствовал его. Тот лишь печально завывал в безжизненных ущельях. Вверху, среди сонма звёзд, ослепительно сиял Сатурн.

Его воображение внезапно разыгралось. «Человек внешних планет!» Он, первый. Первый из всех людей, кто сможет свободно попасть на эти холодные и ужасные внешние миры. Другим людям приходится с трудом передвигаться по ним в защитных машинах, но он сможет покорять эти враждебные миры. Он, если бы захотел, мог бы стоять под кольцами Сатурна, мог бы посмотреть на спутники Урана, мог бы…

Он отогнал от себя это внезапно возникшее видение. Всё это может произойти позже, если вообще произойдёт. Но не сейчас. Сейчас подо льдом далёкой Земли лежал мёртвый человек, и справедливость должна была восторжествовать.

Неистовый восторг охватил Бэрда. Он отправится с ними на большую высадку. И там, на планете-гиганте, он станет сильнейшим из них всех. Сила, которой давным-давно наделил его отец, станет возмездием для тех, кто убил Джона Бэрда.

Он долго стоял, а звёзды бледнели, и над горизонтом поднимался сияющий белый изгиб огромного диска. И вот уже из глубины базы до Бэрда донёсся серебристый перезвон, отозвавшийся тихим повторяющимся эхом.

Сигнал призывал к большой высадке, к завоеванию мира.

Глава 10

Пламя и дым от тысячи вспыхнувших вулканов вздымались вверх и рвали огненными пальцами затянутое тучами небо. И разорванные тучи, пронзённые молниями, взревели в ответ с усиленной грозовой яростью, измученное небо сражалось с огнём, поднимающимся снизу.

Какое место занимали крошечные человечки здесь, на Юпитере, когда на огромной планете бушевали бесконечные междоусобные войны?

Бэрд, даже находясь в Ходоке, оцепенел от оглушительного грохота. Со своего места на краю плато он смутно видел, как внизу бушуют пожары, а вверху — бури. Мимо него проносились огромные клубы тёмного дыма. В воздухе непрерывно плясали молнии, и сквозь туман он видел раскалённую лаву, которая всё ближе подбиралась к плато.

Он обернулся. Вокруг него пробивалось красное зарево, странным образом освещая безумную активность на плато. Активность пигмеев, казалось, контрастировала с тем, что происходило там, на востоке.

Десятки ракет вздымались над землёй, слегка вздрагивая при каждом новом толчке. Молнии то и дело гасили красный свет и играли жестокими отблесками на серебристых корпусах, на бешеном движении Ходоков, трейлеров и прицепов к ним. Они разгружались уже несколько часов, но темп работы не снижался.

Находившийся в покачивающемся Ходоке Бэрд напряжённо вглядывался в дикую картину. Он был в отчаянии. Он потерял нужного ему человека. Ходока с номером Реймана нигде не было видно.

— Он должен быть где-то здесь, — подумал Бэрд. — Но если он действительно подозревает меня, то может и прятаться…

Он хотел не терять Реймана из виду. Рейман должен был заговорить, как заговорил Вейл, но так, чтобы все могли его услышать, чтобы весь мир узнал о том, что сделал Шеррифф.

Но в первые часы после приземления уследить за ним было невозможно. В эти безумные часы у Бэрда была своя работа. Вулканизм действительно усилился, даже больше, чем опасался Кэрью. Ракеты необходимо было разгрузить и отправить назад, пока они не рухнули из-за сильных подземных толчков.

И вот теперь, в этой дикой суматохе, Рейман ускользнул от него. Бэрд яростно направил своего Ходока вперёд, в основную гущу событий. Он хотел покинуть неуклюжую машину, сделать то, что он единственный из людей мог сделать здесь — идти своими ногами и искать человека, которого он должен найти. Но сделать это означало бы безошибочно выдать себя Шерриффу, прежде чем он будет готов.

Он искал его среди толп Ходоков, когда один из них направился прямо к нему.

Сквозь защитное стекло на него смотрело потное, измождённое лицо Уиллиса, заместителя командира. Раздался его голос, полный гнева.

— Фаррелл, где, чёрт возьми, ты был? Ты — ординарец, готовый к поручениям в любой момент, а не какой-то бродяга!

Бэрд не мог объяснить, что он искал Реймана, и промолчал.

Ещё один толчок, совпавший с тройными раскатами грома в клубящемся небе, сотряс Ходоков обоих мужчин. Возвышающаяся рядом с ними ракета величественно закачалась.

— Иди в командный пункт, к Шерриффу! — крикнул ему Уиллис. — Скажи ему, что он должен выйти и своими глазами увидеть ситуацию. Мы не можем продолжать работу здесь — ракеты должны убираться отсюда как можно быстрее!

— Я передам ему, — сказал Бэрд.

Внезапно в нём зародилась новая надежда. Может быть, именно там, в командном пункте, сейчас находился Рейман.

— Если бы он вышел и увидел всё своими глазами, он бы понял, в какую передрягу мы попали, — сказал Уиллис. — Какого чёрта он не выходит? Передай ему, что я со всем уважением настаиваю на его немедленном присутствии.

Бэрд зашагал в своём Ходоке к командному пункту, большому низкому металлическому зданию, которое он помогал возводить при первой высадке. Широкая дверь автоматически распахнулась, и, оказавшись в тамбуре шлюза, он выбрался из Ходока.

Ему не понадобились поручни, которые были прикреплены для опоры вдоль стены, и он зашёл через внутреннюю дверь внутрь помещения. Он прошёл через него, а затем остановился.

Шеррифф был здесь. И Эльда, и доктор Нарамор. Но именно на Шерриффе он задержал свой взгляд.

Тот сидел за рабочим столом, положив руки на его поверхность ладонями вниз, и смотрел прямо перед собой. Но, хотя голова его была высоко поднята, лицо осунулось. Кожа обвисла на костях, некогда каменное лицо теперь напоминало череп. Глаза устало смотрели на Бэрда.

В глазах Эльды Шеррифф стояли слёзы, и когда они с Нарамором, не в силах долго стоять, сели рядом с Шерриффом, они что-то сказали ему, только он их совсем не слушал.

— Сообщение от вице-коммандера Уиллиса, — сказал Бэрд, а Шеррифф продолжал смотреть на него устало и рассеянно.

— Да? — хрипло произнёс он.

Бэрд повторил сказанное ему Уиллисом. Шеррифф не подал виду, что услышал его.

Но Эльда Шеррифф услышала.

— Выйти! — закричала она. — Он не может выйти. Разве вы не видите, что он умирает, просто сидя здесь? Ему не следовало спускаться сюда, но он должен был вернуться…

— Она права, — сказал Нарамор Шерриффу. — Вы должны выслушать меня. Вам нельзя здесь оставаться…

Шеррифф прервал его. Хриплый, невнятный голос, казалось, шёл откуда-то из глубины его горла.

— Мне потребовалась целая жизнь, чтобы добраться до Юпитера. Я остаюсь.

— Но вы же слышали, что сказал Уиллис! — воскликнул Нарамор. — Никто из нас не может остаться! Мы должны уйти, потом вернуться и построить новую базу в другом месте…

В запавших глазах вспыхнул тусклый огонёк.

— Нет. Вы с Эльдой возвращаетесь, вам не следовало идти со мной. Но я остаюсь.

Шеррифф посмотрел прямо на Бэрда.

— Вот что нужно передать Уиллису: он должен разгрузить грузовики и трейлеры, всё необходимое оборудование. Затем отправить ракеты обратно на Ганимед. Мы погрузим всё на грузовые автомобили и отправим караван на запад, к горам, подальше от этого района.

— Но вы не можете возглавить этот караван! — возразил Нарамор. — Вы улетите с ракетами. Я настаиваю…

Шеррифф проигнорировал его. Он обратился к Бэрду:

— Передай ему!

Срочность приказа заставила Бэрда поспешить обратно. Он застал Уиллиса в шлюзе, когда тот как раз вылезал из Ходока.

Уиллис, с мокрым от пота лицом, выслушал сообщение.

— Нет, это безумие! — вырвалось у него. — Я повидаюсь с ним сам.

Он, держась за поручень, вошёл в кабинет и Бэрд последовал за ним.

— Мы не можем отправиться караваном на запад, это слишком рискованно — у нас нет подходящих карт, — запротестовал Уиллис. — Мы должны выгрузить всё, что сможем, и улетать.

Шеррифф посмотрел на него. Затем он неловко потянулся к своему письменному столу и достал маленький бластер. Он положил его на стол. Потом сказал:

— Послушай, Уиллис. Я двадцать лет добирался сюда. Теперь я здесь, и я командую. Я отдаю приказы, и если кто-нибудь попытается их нарушить…

Уиллис сделал сердитый жест.

— Хорошо, я передам ваши приказы по инстанции. Но не вините меня, если люди не будут им подчиняться!

Он вышел.

Бэрд повернулся, чтобы последовать за ним, отчаянно желая возобновить поиски Реймана, но голос Шерриффа остановил его.

— Фаррелл, подожди минутку.

Бэрд обернулся. Глаза Шерриффа смотрели на него со странным блеском.

— Фаррелл, когда ты только что в спешке выходил из комнаты, ты шёл так, как мог бы идти человек по Земле. Как тебе это удалось?

Бэрд не ответил, и какое-то время не было слышно ни звука, кроме нескончаемых раскатов грома, барабанящих по металлической крыше.

— Я расскажу вам, как он это сделал!

Голос Реймана! Бэрд быстро отшатнулся, но было слишком поздно. Рейман стоял у него за спиной, одной рукой держась за поручень, а другой крепко сжимая бластер.

— Он сделал это, — сказал Рейман, — точно так же, как вернулся целым и невредимым после того, как убил Вейла.

— О чём ты говоришь?

Рейман посмотрел на Бэрда, и Бэрду показалось, что, хотя в его глазах была ненависть, в них было больше, гораздо больше, страха.

— Я пошёл вдоль обрыва, чтобы выяснить, что случилось с Вейлом, — сказал Рейман, не опуская пистолета. — И узнал. У его Ходока была вырвана антенна связи. Он и Ходок Фаррелла лежат на склоне, в двух милях отсюда.

— Две мили? — воскликнул Шеррифф. — Ни один человек не смог бы пройти так далеко, если только он не был…

Он внезапно замолчал, уставившись на Бэрда со странной догадкой в глазах.

Нарамор сказал:

— Да. Это сын Джона Бэрда. Он не умер, он здесь.

Бэрд сказал:

— Но мой отец мёртв. Мой отец мёртв, Шеррифф, и ваши люди убили его.

Шеррифф перевёл взгляд на Реймана. В его хриплом голосе звучало обвинение:

— Вы сказали, что нашли их обоих уже мёртвыми.

Угрюмый голос Реймана раздался из-за спины Бэрда.

— Вам нужны были документы Джона Бэрда, не так ли? Я не виноват, что в них не было формулы. Я достал их для вас. И я не виноват, что старина Бэрд затеял драку и был убит. Вы же не думаете, что после этого я бы оставил этого юнца в качестве свидетеля, не так ли?

Бэрд обернулся. Лицо Реймана было белым и напряжённым, губы слегка скривились. Он, смотря на Бэрда, а не на Шерриффа, проговорил:

— Чёрт с вами, Шеррифф. Он достал Вейла, но не меня.

Бластер в его руке слегка приподнялся. Бэрд приготовился к отчаянному броску, но ещё до того, как он успел что-либо сделать, раздался треск выстрела.

Лицо Реймана почернело и обуглилось, он упал, выронив из руки неиспользованный пистолет.

Бэрд медленно, не в силах поверить в произошедшее, повернулся. Бластер в руке Шерриффа всё ещё был направлен туда, где только что стоял Рейман.

— Я в долгу перед тобой, Бэрд, — резко сказал Шеррифф. — И даже если бы это было не так, я бы не позволил ему убить тебя. Не тебя. Не первого человека, созданного для освоения внешних планет.

Остальные смотрели на него, как зачарованные. Бэрд подошёл к Шерриффу, его трясло от гнева, который не находил выхода.

— Значит, всё-таки не вы приказывали убить моего отца, — сказал Бэрд. — Но его убили из-за ваших амбиций. Вы думаете, я благодарен вам?

Шерриффу, казалось, было очень трудно говорить. Он тщательно подбирал слова, но они всё равно звучали невнятно.

— Лично на тебя мне наплевать, Бэрд. Но ты первый человек из тех, о которых я мечтал. Секрет твоего отца — учёные смогут раскрыть его, изучая тебя. Ты важен.

Бэрд дрожал.

— Не для вас, Шеррифф. Не для вас и ваших планов. Я никоим образом не собираюсь помогать Внешним Планетам.

— Ты потерял своего отца, и ты ненавидишь меня, и ты ненавидишь Внешние Планеты, — сказал Шеррифф. — Хорошо. Я уже потратил свою жизнь, Бэрд. Я умру прямо здесь. Но то, что я начал, будет продолжено.

Он с огромным усилием повернул голову.

— Нарамор. Приведи сюда Уиллиса.

Нарамор вышел.

А Шеррифф сказал Бэрду:

— Я назначаю тебя заместителем Уиллиса. Если кто-нибудь сможет повести караван на запад, то только ты. Ты можешь ходить здесь без Ходока, найти дорогу и доставить всех туда.

— Я не буду этого делать! — воскликнул Бэрд.

— Ты не сделаешь этого ради меня, — сказал Шеррифф. — Или ради Внешних Планет. Я понимаю. Но ради людей, которые прямо сейчас рискуют своей жизнью? У тебя нет к ним никаких претензий, Бэрд.

Бэрд пытался найти резкие слова для отказа и не смог. Он чувствовал себя загнанным в угол, расстроенным и побеждённым.

Вошёл Уиллис, и Шеррифф отдал ему приказ. Уиллис уставился на него.

— Вы хотите сказать, что он может передвигаться без помощи Ходока? Он мог бы помочь найти дорогу на запад, но это всё равно будет авантюра…

— Приступайте, — сказал Шеррифф.

Его голова поникла, и он уже не поднимал на них глаз. Теперь его голос превратился в хриплый шёпот.

Бэрд колебался, глядя на Шерриффа и на девушку, которая вместе с Нарамором склонилась над ним.

Он чувствовал, что должен что-то сказать, но слова не шли с языка. Долгая, горькая дорога мести — всё закончилось лишь этим, и сказать было совершенно нечего.

Он вышел. Последнее необходимое оборудование было выгружено из ракет и теперь размещалось в низких тяжёлых грузовых трейлерах — секции сборных домиков, реакторы, пищевые концентраты, жизненно важные машины.

Над красным заревом, которое всё наползало и наползало с востока, всё ещё гремел гром, и теперь, пока люди работали, скалистое плато непрерывно содрогалось. Бэрд без Ходока, вышел с базы, прошёл мимо ракет и поднялся к первому скальному гребню на западе.

Горячие ветры проносились мимо него, снова и снова разгоняя туман. Он вглядывался в даль, и его глаза слезились от испарений. Далеко на западе возвышались ледяные хребты, и ему показалось, что он видит путь, по которому могут пройти тягачи. Если бы он шёл впереди них, налегке, не обременённый Ходоком, он мог бы направить их…

Он вернулся на базу и зашёл в командный пункт. Шеррифф всё ещё сидел за столом, но его голова лежала на нём, между ладонями. Эльда Шеррифф посмотрела на Бэрда, и её глаза заблестели.

Он сказал:

— Ваш отец…

— Он умер. Он умирал, всё время, пока сидел здесь.

Снаружи, перекрывая раскаты грома, раздался тонкий вой сирен. Ракеты были готовы к запуску.

— Его тело? — спросил Бэрд. — Вы хотите, чтобы мы забрали его с собой? Или вы…

— Оставьте его здесь, — сказала она ему. — Говорят, что всё это плато обречено. Оставьте его.

Он помог ей спуститься в шлюз, где наготове стоял её Ходок. Он впервые сказал:

— Простите.

Она посмотрела на него.

— Это не ваша вина. Но я рада, что есть вы. Если вы пройдёте через всё это, мы встретимся снова.

Она вышла наружу в своём Ходоке и присоединилась к последним Ходокам, поднимавшимся по трапам в ракеты. Люки закрылись.

Ракеты, одна за другой, вздымая столбы пламени, с бешеной поспешностью устремились в небо. Те, кто остался, занятые в своих Ходоках оставленным оборудованием, даже не посмотрели вверх. Транспортный караван спешно формировался.

— Быстрее! — раздался голос Уиллиса. — Через час лава смоет всё это плато!

Грузовики с грохотом тронулись в путь, и люди в Ходоках неуклюже зашагали рядом с ними на запад.

Бэрд без всякой защиты шёл впереди. Сквозь сотрясаемый грозой туман, вверх по пологому склону к перевалу через гребень.

По пути он задался вопросом, сможет ли он когда-нибудь пройти таким же образом по другим планетам, по Сатурну, по Урану, по холодным и невообразимым просторам Нептуна…

Он смог бы. Первому из всех людей великие внешние миры могли принадлежать ему. В нём росло возбуждение, и долгие месяцы, долгие, горькие поиски начали исчезать из его памяти.

Несколько часов спустя, на перевале, он оглянулся назад. Там, где раньше было плато, в клубящемся тумане горел тускло-красный отблеск лавы.

— Мир Шерриффа, — подумал Бэрд. — Да. Теперь он навсегда станет его миром.

Он посмотрел на запад, но туманы скрывали от него дальние хребты. И всё же он знал дорогу, он видел её. Он поведёт их — и, возможно, поведёт и в другие дикие миры, которые ещё ждут прихода человека.

Он спустился с гребня в освещённый молниями туман, и длинная вереница грузовиков, машин и людей медленно скрылась в тумане вслед за ним.

© Перевод: Андрей Березуцкий (Stirliz77)