Мир львинов

Глава 1. В поисках перевала

Человек и львин стояли на широком каменном карнизе, опираясь на копья, и ежились под порывами налетающего с ледника ветра. Внизу был обрыв. Оба молчали, кутаясь в меховые куртки.

— Как спускаться будем, вождь? — наконец спросил львин, клацая зубами — он замерз.

Его русоголовый спутник пожал плечами, старательно отводя глаза от пропасти:

— А никак. Летать-то мы с тобой не умеем… — и вздохнул.

Львин зашипел и поплотнее запахнул куртку.

— Полдня сюда лезли. — тихо возмутился он. — И опять впустую!

Русоголовый хмыкнул и сплюнул в снег.

— Невезуха! — подтвердил он.

Львин покосился на друга и снова зашипел. Похоже, он злился.

— Чего ты расшипелся, как сало на сковородке? — спросил русоволосый. — Ну нету тут прохода, сам видишь!

— Вижу. — мявкнул львин, и его хвост нервно задергался. — Мы этот твой перевал вторую неделю ищем! Лазаем по горам вверх-вниз, как козы, мерзнем, едим непонять что, а толку?

— Как козлы. Да и перевал — не мой. Это ты сам хотел понять, откуда тогда пришли те люди. — напомнил ему русоволосый. — Вот мы и ищем!

Львин недобро прищурился, но промолчал.

— Пора возвращаться — скоро стемнеет.

— Пора, — согласился львин.

Друзья подхватили со снега дорожные мешки и, то и дело оскальзываясь на обледенелой тропе, начали спуск вниз, в ведущее в степь ущелье.

— Не любишь ты горы, Мрах! — смеялся русоволосый, ловко перепрыгивая с камня на камень. — А ведь твои дикие предки именно отсюда!

— Я — не дикий, и не предок! — огрызнулся Мрах, поскользнулся и немного проехался на пятой точке. — И я люблю горы! Они — красивые!

Русоволосый помог другу встать. Утвердившись на ногах и потирая ушибленное место, львин продолжил: — Только на них надо смотреть, а не покорять! Вот!

— Неженка! — фыркнул русоволосый.

— Я — не неженка! — обиделся Мрах. — Я — мерзлуха! Это ты по снегу босиком бегаешь — и хоть бы хны, а у меня ноги совсе уже окоченели!

Русоголовый поглядел на друга и развеселился.

— Так у тебя ноги мерзнут! — воскликнул он. — Вот бедняжка! У меня, между прочим, тоже! Но от этого я не разлюбил горы!

Мрах зашипел на него и взъерошился.

— Предпочитаю удобство. — мявкнул он, поеживаясь. — Тепло и мягкую постель. И горячий суп. Ясно?

— Ясно. — кивнул русоволосый. — Мягкую постель не обещаю, а суп организать — легко! — и он похлопал по своему объемистому мешку. — Горшок у нас целый, спустимся — сварю тебе суп!

— И на ноги одеженку какую придумать надо… — жалобно попросил львин.

Русоволосый лишь отмахнулся:

— Будет тебе одежка на ножки, будет, только не плакай! Идем уже!

Заметно повеселевший Мрах, мурлыча песенку, бодро потопал за другом.

Оказавшись в ущелье, путники насобирали хвороста и развели костер.

Львин, потирая в предвкушении руки, грелся у огня и помешивал кипящий суп.

— Пахнет… — мечтательно щурился он, довольно улыбаясь. — Щас сварится, и поедим!

— Поедим. — соглашался русоволосый, кроша в бульон какие-то собранные тут же корешки и травки — он и сам не имел ничего против горячей мясной похлебки.

Наконец суп был готов и разлит по деревянным кружкам.

— Ням-ням! — похвалил львин, осторожно отхлебнув. — Ты, Варму, просто колдун! Хеля так не умеет!

Русоволосый только отмахнулся: — Твоя жена прекрасно готовит, — возразил он, пытаясь палочкой выудить из горшка кусок мяса. — Просто на свежем воздухе да с голодухи все вкуснее кажется.

— Угу… — пробурчал львин — он был занят супом.

Наевшись, друзья развалились у костра. Уже стемнело, но луна не показывалась, лишь звезды мерцали в бесконечной вышине. Львин и человек лежали на теплом меховом одеяле и слушали ночь.

— Интересно, — мечтательно проговорил Варму, — а солнцу не скучно висеть в небе одному?

Мрах не знал.

— Ну, у него есть тучи… — как-то неуверенно ответил он. — И облака….

— Но ведь не всегда! Сегодня, например, не было…

Львин фыркнул.

— Да, вопросики у тебя, вождь. — засмеялся он. — Так сразу и не ответишь! Одно слово — художник!

Варму перевернулся на живот и пытливо взглянул на друга.

— При чем тут художник? — искренне удивился он. — Просто интересно. А тебе — нет?

— Не очень. — честно признался Мрах.

— Эх ты… — вздохнул русоволосый. — Тебе только суп интересен!

Он очень любил друга-львина, но иногда с тем становилось так скучно!

Сытый Мрах что-то пробормотал — его клонило в сон.

Варму встал и накинул куртку.

— Лежи… — бросил он львину. — Я скоро приду.

Мрах повернулся на бок и захрапел.

Продолжая размышлять о солнце, русоволосый вождь вышел из отбрасываемого костром круга света и уселся на большой, сплошь заросший лишайником валун в нескольких шагах от спящего львина. Ему было одиноко.

— Я — как то солнце. — вздохнул он. — Мне тоже не с кем поговорить…

А поговорить так хотелось! Продолжая вздыхать, варах поднял голову кверху и принялся считать звезды. Звезд было много. Маленькие и большие, белые, желтые, голубоватые…

— Что вы такое? — спрашивал себя Варму. — Крохотные искорки большого костра, или костры, далекие и жаркие? И кто зажигает вас каждую ночь? А может, вы — всего лишь небесные жучки-светлячки?

Звезды подмигивали, не спеша делиться тайной.

— Молчите! — укорил их русоволосый. — Хитрые… Вам нравится меня мучать? — и с тихой угрозой добавил. — Ничего! Люди все равно узнают! Пусть не сегодня и не завтра, и даже не через год, но — дознаются! Какой-нибудь пытливый, вроде меня…

С равнины, приглушенный расстоянием, донесся удар грома. Варму забыл про звезды и принялся следить за озаряющими горизонт вспышками молний.

— Прямо над стойбищем! — сказал он сам себе. — Ну и льет же у них сейчас!

Варах любил грозу.

— Мара, наверно, заперлась в доме и боится. — рассуждал он. — А дети над ней хихикают!

Русоголовый погрустнел — ему вдруг остро захотелось домой, к семье. Прав Мрах: горы нужны, чтобы ими любоваться — с родного крыльца!

Небольшая горная сова с уханьем пронеслась мимо, слегка задев неподвижно сидящего мужчину крылом.

Варму вздрогнул и очнулся от грез.

— Бррррр. — пробормотал он, стуча зубами. — Чего — то я продрог…

Подбоосив в костер пару толстых бревнышек — пусть горят подольше, варах прилег рядом со сладко спящим другом и вскоре тоже уснул. Ему снились звезды.

Узкая каменистая тропка петляла между нагромождений скал. Варму и Мрах брели по ней, опираясь на копья. Оба устали и проголодались, львин заметно хромал — он подвернул ногу.

— Бесконечная тропа какая-то! — вздохнул Варму — однообразность простиравшегося вокруг пейзажа его угнетала. — Уже полдень давно, а мы все топаем и топаем!

Мрах, неудачно ступивший на больную ногу, пошатнулся и чуть не упал.

— Все! — объявил он, швыряя мешок на землю. — Привал!

И без сил присел на неширокий каменный уступ, растирая горящую огнем щиколотку. — Каюк моей ноге! — сообщил он, прижимая уши. — Во как распухла!

Варму внимательно оглядел предъявленную ему не слишком чистую ногу и вынужден был признать — да, распухла.

— Перевязать бы надо. — попросил Мрах.

Русоволосый порылся в своем мешке и достал свернутую в тугой рулончик длинную полосу льняной ткани. Львин округлил и без того не маленькие глаза.

— Ничего себе! — удивился он. — У тебя и это есть!

Варах пожал плечами и плотно перебинтовал его поврежденную щиколотку:

— Я же лекарь. — напомнил он. — Не только художник!

Мрах с любопытством заглянул в его сумку.

— А краски ты с собой тоже таскаешь?

Варму рассмеялся и щелкнул друга по носу.

— Много будешь знать — скоро состаришься! — сообщил он, затягивая мешок.

Львин ощупал больную ногу и вздохнул.

— Сколько раз с тобой ходим, — проговорил он задумчиво, — И каждый раз я мучаюсь догадками — чего нельзя найти в твоей сумке?

— Мамонта, — подсказал русоволосый. — Он сюда не влезет!

— Да ну тебя! — обиделся Мрах. — Достал со своими шутками!

Варму молча протянул ему мешок, но львин только отвернулся и надулся еще больше.

— Так неинтересно! — заявил он.

Варах решил проявить терпение: — Хорошо. — спросил он, едва сдерживая улыбку. — А как интересно?

Мрах лукаво заблестел глазами.

— Подглядывать. — сообщил он. — Тайком!

Варму рассмеялся и отложил сумку.

— Ты — дите малое! — сказал он, потрепав друга по гриве. — Ладно, подглядывай!

Львин обиделся на «дите» и снова надулся.

— У меня четверо детей! — возмущенно мявкнул он.

— Да хоть двадцать! — отмахнулся русоволосый. — Все равно — дите! Подглядывает он…

— Жадина! — буркнул Мрах.

Варму покачал головой и вздохнул.

— Дите — оно и есть дите. Дите, ты идти-то сможешь?

Львин зашипел и попробовал наступить на больную ногу, но тут же с жалобным мявом почти упал обратно.

— Понятно. — пришел к выводу русоволовый. — Не можешь. И что мне теперь с тобой делать? Тут оставить?

Мрах прижал уши и прищурился.

— Не шути так, вождь. — попросил он, мгновенно посерьезнев.

— А я вполне серьезен. — ответил Варму. — У нас еды — на два раза, до утра хватит. Так что…

— Варму… — выдохнул львин. — Ты не сможешь!

— Конечно, не смогу, — ухмыльнулся вождь. — И придется мне тебя на себе тащить. Так что бери мешок и цепляйся — надо отсюда выбираться!

Мрах, высокий и мускулистый, оказался на удивление тяжелым. Через каких-то полчаса Варму скинул куртку — ему стало жарко.

— На шею не дави — придушишь! — ругался варах.

— А за что мне тогда держаться?

— Не знаю!

Тропа пошла вверх. Львин, висящий на спине, тяжелел с каждым сделанным шагом.

— Это не тропа… — бормотал себе под нос русоволосый. — Это непонятно что! Она, вообще, когда-нибудь закончится?

И Мрах был с ним полностью согласен.

Попетляв еще немного среди скал, тропа вдруг оборвалась и перед ошарашенными путешественниками открылся широкий — локтей в пятьсот — провал. Откуда-то доносился шум воды.

— Опять тупик, — вздохнул Варму. Вот невезение!

Мрах, шипя от боли, подполз к краю и глянул вниз.

— Там река, — сообщил он.

Варах тоже посмотрел, и тут же отпрянул — в глазах потемнело, стало трудно дышать.

— Ты чего, вождь?

— Ничего… — выдохнул Варму. — Высоко.

Львин поглядел на него с недоверием.

— Ты высоты боишься?!

Русоголовый кивнул.

— А зачем ты тогда со мной в горы пошел?

Варму пожал плечами.

— Надо же! — воскликнул Мрах, и довольно ухмыльнулся. — Варму, человек льва, страшный, непобедимый вирри, и вдруг боится высоты! Вот так сюрприз! Правда, боишься?!

Русоволосый снова кивнул:

— Боюсь. Еще как боюсь…

Львин откинулся на спину и расхохотался.

— Чего смешного? — спросил у него Варму.

Мрах, продолжая веселиться, ткнул пальцем в сторону пропасти и выдавил: — Мост….

И Варму увидел. Его тут же облило холодным потом, а сердце застучало, как бешеное.

— Мы нашли проход… — хохотал Мрах, корчась на земле. — Мы… нашли…. проход!

Русоволосый вождь едва слышно застонал и начал отползать от края пропасти. Он был мертвенно бледен, в глазах плескался ужас.

— Ни за что! — выдохнул он, и невольно зажмурился. Львин был прав — они действительно нашли проход.

Вот только этот путь для Варму был заказан.

— Не могу… — прохрипел русоволосый, распластавшись на земле в нескольких десятках локтей от входа на мост. Он был близок к обмороку.

Мрах с озабоченным видом сидел рядом.

— Другой дороги все равно нет. — уговаривал он друга.

— Значит, вернемся! — отрезал человек льва. — И поищем другую!

— А если не найдем? Неужели тебе не интересно, что там, за пропастью? Да и назад — долго!

— Нет… — простонал варах. При одном воспоминании о мосте его затошнило.

— У нас еда закончилась, — напомнил львин.

Варму молчал.

— Может, попробуешь еще раз?

Русоволосый позеленел и судорожно замотал головой.

— Ну не можешь — так не можешь. — вздохнул львин. — Давай, приходи в себя, и потопаем обратно.

Варму благодарно кивнул и закрыл глаза — его все еще мутило.

Мрах сел поудобнее, опершись спиной на каменный выступ, и приготовился ждать. Внезапно краем глаза он заметил какое-то движение. Поспешно повернув голову в ту сторону, львин начал пристально вглядываться в нагромождение скал. Через некоторое время он заметил большую желтую спину крадущегося зверя. Пещерный лев!

— Варму… — едва слышно позвал Мрах, трогая друга за плечо.

Варах открыл глаза и сел.

— У нас проблемы. — сообщил львин.

— Вижу. — прошептал русоволосый, глядя куда-то поверх головы львина.

— Лев. — уточнил Мрах.

— Львица. — возразил Варму, продолжая смотреть вверх.

Львин поднял голову и открыл рот.

— Попали… — только и смог выговорить он.

Между тем хищники не теряли времени даром — лев был уже совсем близко. А самое ужасное — он стоял прямо на тропе, по которой пришли друзья…Вскоре к нему присоединилась самка, и оба, нюхая воздух и перерыкиваясь, направились прямо к месту, где притаились путники. Внезапно лев остановился и зарычал — он почуял добычу! Припав к земле, хищник приготовился к прыжку…Он был огромен, этот зверь, раза в четыре больше, чем обычный лев, и он хотел есть.

Варму и Мрах замерли, вжавшись спинами в каменную стену — бежать было некуда! Варах все же поднял копье, хоть и понимал — жалкая заостренная палка бесполезна против такого чудовища. Лев был буквально в нескольких сотнях локтей…

— Мост! — вскрикнул львин. — Скорее!

Варму позеленел и еще плотнее вжался в стену.

— Я не смогу! — выдохнул он. — Иди один!

Лев на мгновение замер, готовясь к прыжку…

Мрах схватил впавшего в ступор вараха за руку и потащил за собой.

Лев прыгнул, но промахнулся и с мявом грохнулся в неслишком глубокую расселину. Бегущих воинов обдало острым запахом зверя. Добежав, Мрах, не останавливаясь, потянул друга за собой. Тот уперся.

— Ни за что!

— Ладно. — заявил Мрах, бросая мешок на землю. — Тогда я тоже остаюсь!

Варму приоткрыл один глаз — лев уже выбрался из расселины. За ним трусила львица. Похоже, выбора не было…

— Но я вправду не могу! — выдохнул варах, затравленно глядя на львина.

Мрах, ни говоря не слова, ухватил русоволосого за руку и втащил на мост.

— Вниз не смотреть. — велел он.

И Варму, зажмурившись, сделал шаг. Потом еще и еще…

Достигнув середины, он остановился и спросил:

— Мы еще на мосту? — и, получив утвердительный ответ, открыл глаза.

— Обалдеть… — прошептал он, оглядываясь. — Я сделал это!

И рассмеялся. Мрах засмеялся вместе с ним. Львы, рыча, стояли у входа на мост и глядели на ускользнувшее из под носа мясо. Им опять не повезло.

Глава 2. Кошка

.

Перебравшись через пропасть, Мрах и Варму снова оказались на тропе. Извиваясь между камнями, тропка вела вниз.

— А ты уверен, что нам туда надо? — спросил варах. — Может, вернемся?

— Куда, к львам?

Действительно, оба хищника по-прежнему ждали на той стороне.

— И вообще, я есть хочу. — продолжал Мрах. — Ночь скоро, а еды у нас — никакой!

Варму тоже был голоден. Устроив охромевшего друга в узкой, глубокой расщелине, человек льва запомнил место и отправился на охоту. Он шагал и шагал, но вокруг не было ни следа живого — одни голые камни…

— Хоть птичку какую… — вздыхал варах, оглядываясь. Но даже небеса над его головой были пусты…

Солнце спускалось все ниже и ниже, близился вечер. Вдоволь налазавшись по скалам и ничего не поймав, русоволосый повернул назад. Ему очень не хотелось возвращаться ни с чем, но уже темнело…

Мрах спал, положив голову на дорожный мешок, и Варму не стал его будить. Укрыв друга одеялом, он пристроился рядом, но сон не шел — мешали холод и рези в пустом желудке. Проворочавшись с час в тщетных попытках устроиться поудобней, окончательно продрогший и злой, варах встал и вылез из расщелины.

Взобравшись на огромный валун, человек льва огляделся, но не увидел ничего интересного — вокруг царила ночь, черная и непроглядная, даже звезды не мерцали в небе, скрытые пеленой облаков.

— Дождь будет. — решил Варму.

Он устал, и ему хотелось домой — к жене и детям.

Маленький красноватый огонек вспыхнул в темноте, ниже по склону. Потянуло дымком — кто-то совсем неподалеку разложил костер.

Варах вздохнул, стоя на камне — дым пах жарящимся мясом: неизвестные собирались ужинать.

— Есть хочу! — сообщил русоволосый неизвестно кому.

Но есть было нечего…

В расщелине зашуршало — проснулся Мрах.

— Темно-то как… — протянул он, принюхиваясь. — А откуда дым?

Варму показал на костер. Львин тихо зашипел и взъерошился.

— Мы тут не одни. — заключил он. — Нехорошо!

— Прогуляюсь на разведку. — решил варах. — Спать все равно не получается, да и любопытно, что у нас за соседи такие…

— Давай. — разрешил Мрах. — Только поосторожней там, ладно?

Варму неопределенно хмыкнул, заткнул за пояс любимую дубинку и пошел «на огонек». Костер и вправду оказался недалеко — в какой-то полутысяче локтей. Возле костра сидели три женщины и мирно ужинали. Их худые, мускулистые тела едва прикрывали обрывки шкур, длинные волосы были заплетены в множество тонких косичек. У младшей, совсем еще девчонки, правая рука была обмотана чем-то вроде повязки — девушка заметно берегла больную руку. Старшая, женщина лет тридцати, широкоплечая и массивная, держалась чуть в стороне. На шее у нее Варму разглядел ожерелье их медвежьих зубов. У ног женщины лежали копье и устрашающего вида топор. Рядом с ней лежала, завершувшись в меховое одеяло, еще одна женщина и время от времени тихо, жалобно стонала.

— Везет же мне в жизни на дикарей! — фыркнул варах.

Девушка у костра вздрогнула и насторожилась, но варах не двигался. Вскоре девушка успокоилась и снова принялась за еду.

«Ну и слух у тебя…»-подумал Варму. — «Не хуже, чем у Мраха!» Он решил звать девушку кошкой.

Доев, кошка вытерла руки о свое и так уже грязное одеяние, легко вскочила на ноги и гибко, с удовольствием потянулась. Свет костра упал на ее юное, остроскулое личико.

— Хорошенькая. — решил про себя русоволосый.

Легкий шорох справа отвлек его от девушки. Варах мгновенно превратился в зрение и слух и вскоре заметил неясные тени — то ли две, то ли три. Тени подкрадывались костру. Кошка тоже насторожилась и замерла, потом вдруг вскрикнула и бросилась к лежащему на земле оружию, но опоздала — из темноты прямо на нее выскочил всклокоченный, на редкость волосатый мужчина в одной набедренной повязке и мощным ударом кулака сбил девушку с ног. В руке волосатик сжимал здоровенную дубину.

Старшая женщина вскочила на ноги и замахнулась копьем. Волосатик поднырнул под копье и коротко, но сильно ударил ее в живот. Женщина охнула и упала, сложившись пополам. Третья женщина продолжала сидеть — ее держал за волосы еще один мужчина, вероятнее всего — друг волосатика. Варму заметил пересекающий его грудь шрам.

Кошка завозилась и поднялась на четвереньки, тряся головой — бедняжка никак не могла прийти в себя. Увидев приближающегося к ней мужчину, девушка попыталась вскочить и убежать, но мужчина в два прыжка догнал ее и схватил. Девушка закричала.

Мужчина за волосы подтащил упирающуюся беглянку к костру и швырнул на колени. Девушка сдавленно пискнула и затихла.

Варму с едва сдерживаемым возмущением смотрел на происходящее безобразие — подобное обращение с женщинами ему было глубоко отвратительно. Сбившись в кучку, три пленницы молча смотрели на захвативших их мужчин. Они были подавлены и напуганы. Человек со шрамом наклонился к их раненой спутнице и что-то сказал — видимо, приказал ей встать. Женщина застонала и шевельнулась.

Человек со шрамом вытащил из за пояса нож, собираясь добить раненую или больную, но девушка-кошка помешала ему — стрелой сорвавшись с места, она кинулась ему под ноги и сильным ударом под колени свалила мужчину на землю. Второй мужчина бросился на выручку — едва успевшая вскочить кошка тут же упала, получив мощный удар кулаком в лицо. Но мужчина этим не удовлетворился — схватив девушку за волосы, он рывком поднял ее и начал избивать. Бедняжка жалобно кричала, корчась под градом сыплющихся на нее ударов.

Такого Варму стерпеть уже не мог. Взмахнув дубинкой, он вылетел из своего убежища и с воинственным кличем обрушился на чужаков. Волосатики пали, сметенные его натиском, даже не успев понять, что или кто на них напало.

Покончив с ними, варах подбежал к лежащей на земле кошке. Девушка, сжавшись в комочек, смотрела на него огромными, расширенными от ужаса глазами.

Варму присел рядом и тронул ее за плечо.

— Не бойся. — попросил он как можно ласковее. — Я друг.

Шорох за спиной заставил русоволосого рывком откатиться в сторону. Обернувшись, человек льва увидел старшую с занесенным для удара топором — женщина собиралась разбить ему голову.

Варах протянул к ней пустые руки и с укоризной спросил: — Зачем?

Старшая застыла в нерешительности. Варму продолжал сидеть, глядя на нее снизу вверх.

— Хорто! — выдохнула женщина и отступила на шаг, опуская топор.

— Молодец! — похвалил ее Варму и снова повернулся к кошке. Девушка все так же лежала, обхватив руками живот — ее рвало.

Осторожно, стараясь не причинить боли, человек льва поднял ее и на руках отнес к догорающему костру. Кошка показалась ему совсем легкой.

Уложив девушку, Варму осмотрел ее и облегченно вздохнул, не обнаружив ничего серьезного. Пожалуй, пара ребер треснула — ерунда, заживет. Девушка молча вздрагивала от прикосновений чужих рук, но не сопротивлялась. По ее щекам бежали слезы.

Старшая все время стояла рядом, держа топор наготове, но странный мужчина вел себя совершенно спокойно — не нападал, не кричал, и не хватался за оружие. И женщина вскоре сдалась — бросив топор на землю, она отошла прочь. Кошка не пыталась ее остановить. Закончив с девушкой, Варму занялся ее раненой подругой, но быстро убедился — он не в силах ей помочь: у женщины оказалась распорота грудь, и она уже не дышала.

Старшая неслышно подошла и завернула умершую в одеяло. Варах встал. Женщина кивнула и что-то быстро сказала.

— Не понимаю. — вздохнул Варму.

Женщина знаками позвала его к костру. Варах повиновался. Усадив спасителя возле огня, старшая протянула ему кусок мяса. Пока Варму ел, Кошка лежала рядом и глядела на него во все глаза. Она больше не плакала, только дрожала. Сняв куртку, человек льва укрыл девушку и прилег рядом. Кошка тихонько зашипела на него и попыталась отодвинуться, но тут же охнула и схватилась за бок.

— Не бойся, не съем. — улыбнулся ей Варму и зевнул — он ужасно устал.

— Хлопотный денек выдался. — пожаловался варах ничего не понимающей девушке — А ночка — еще хуже!

Кошка неуверенно улыбнулась в ответ и тоже зевнула.

— Давай спать. — предложил ей варах и закрыл глаза. Он уснул почти мгновенно.

Проснулся Варму от того, что кошка прижалась к его боку в поисках тепла. Девушка замерзла и дрожала. Осторожно обняв ее, Варму поправил съехавшую куртку и замер, боясь пошевелиться. От кошки пахло дымом и старыми шкурами.

— Наверняка она вшивая и блохастая. — пробормотал варах, но не отстранился. Девушка спала, чуть приоткрыв рот, ее длинные ресницы подрагивали.

Нежное юное личико было так безмятежно, по детски спокойно, что у русоволосого защемило сердце. На скуле у кошки наливался синим большой синяк, верхняя губа распухла, и все равно девушка была прелесна.

— Совсем ребенок. — думал человек льва. — Не старше моего Намара. А эти изверги ее кулаками били…

Кошка всхлипнула и, не просыпаясь, прижалась к нему еще сильнее. Варму вздохнул — ему было странно и неловко — раньше кроме Мары его никто так не обнимал. Почему-то вспомнился Эрих в окружении трех жен, и варах почувствовал, что краснеет. Девчонка — ровесница его сына, а он — мужчина за тридцать, куда ему в женихи! Кошка, дрожа, придвинулась еще ближе…

— Женись и все, — услыхал Варму над самым ухом лукавый голос Мраха и подскочил от неожиданности.

— Ты что, мысли научился читать? — прошипел он и оскалился.

Сидящий рядом львин примирительно поднял руки:

— Ты говорил вслух. — мявкнул он и почесался.

Кошка продолжала спать.

— Красивенькая девочка. — промурлыкал Мрах. — Мне нравится.

Варму кошка тоже нравилась, и он снова покраснел.

— Не стесняйся, вождь. — попросил его львин. — Ты — мужчина, она — женщина. Это нормально.

Человек льва осторожно отстранил кошку и сел. Девушка улыбалась во сне.

— Я — не Эрих. — сказал Варму печально. — Мне двух жен не потянуть. Да и староват я для нее…

Мрах фыркнул.

— Предложат — не отказывайся. — попросил он. — Ты же вождь, тебе по статусу положено.

Человек льва только отмахнулся. Становиться двоеженцем ему не хотелось.

— Я Мару люблю. — буркнул он и отвернулся.

Мрах угомонился и отстал. Кошка стонала во сне, маленькая и беззащитная — ей было холодно.

— Держи. — велел львин, протягивая другу их единственное меховое одеяло. — Видишь — трясет ребенка?

Варму укрыл девушку и лег рядом.

— Я посплю. — сказал он.

Мрах кивнул.

— Одеяло маловато… — пожаловался он, укладываясь возле кошки. Девушка перестала стонать и расслабилась — она согревалась.

Вскоре человек и львин тоже уснули и не слышали, как старшая поднялась и подошла к ним. Женщина долго смотрела на спящих, недоуменно хмуря брови, потом села рядом и задумалась. В ее глазах был вопрос.

На рассвете старшая растолкала обоих мужчин и знаками объяснила, что пора в дорогу. Наскоро перекусив оставшимся с ужина мясом, Мрах и Варму собрали нехитрые пожитки и двинулись навстречу неизвестности.

Глава 3. Новые земли

Старшая уверенно шагала по узкой каменистой тропе. За ней топал Варму с кошкой за спиной — избитая девушка не смогла идти сама. Шествие замыкал Мрах; львин хромал и шипел от боли — он тоже хотел на ручки. Шли довольно долго — солнце успело подняться почти в зенит, когда, обогнув очередную гору, тропа вдруг нырнула в темное, усыпанное камнями ущелье.

Здесь путников ждали — шестеро высоких, смуглых мужчин с копьями и дубинками поднялись навстречу. Старшая приветствовала родичей криком радости.

— Войнушка отменяется — свои! — довольно прокомментировал Мрах — драться львину совершенно не хотелось.

Воины разглядывали пришельцев с нескрываемым любопытством. Особый интерес вызвала татуировка, украшавшая грудь человека льва. Кое-кто из молодежи даже показывал на нее пальцами, издавая возгласы восхищения.

— По крайней мере ты не вирри. — утешил Мрах друга.

Варму согласно кивнул.

Один из воинов, никак не старше семнадцати, забрал у него кошку и теперь шептался с ней в сторонке. Девушка плакала, обнимая юношу за шею, и показывала ему следы от побоев. Юноша утешал бедняжку, как мог. Варму глянул на них и отвернулся, испытав острый укол ревности.

— Да, вождь, вот ты и женился… — прошептал вездесущий Мрах, появляясь, как всегда, совершенно бесшумно. Варму молча ухватил дружка за шкирку и основательно встряхнул. Нисколечки не смущенный львин продолжал:

— А такая девочка славная…

Варах поглядел в его смеющиеся глаза и угрожающе оскалился.

— Придушу! — пообещал он львину, но Мрах почему-то совершенно не испугался.

— А может, он ее брат? — спросил он.

Варму отпустил друга и от всей души дал ему пинка. Львин взвыл.

— За что? — воскликнул он, обеими руками держась за ушибленное место. — Мы так не договаривались!

Варму показал ему кулак. Мрах зашипел.

— Не лягайся. — попросил он. — На нас люди смотрят.

Варах зашипел в ответ и снова показал другу кулак.

— Я — вождь. — напомнил он. — Мне по статусу положено.

Мрах обиженно надулся.

Старшая поманила Варму к себе, и, оставив львина переживать в одиночестве, русоволосый подошел к ней. Рядом с женщиной стоял высокий, великолепно сложенный темноволосый мужчина в плаще из меха леопарда. Он был ужасно похож на девушку-кошку.

«Отец, — догадался Варму. — Или старший брат».

Белозубо улыбаясь, кошкородственник без особых объяснений сгреб вараха в охапку и прижал к своей широкой груди. Варму только крякнул от неожиданности — воин оказался силен на диво. От души помяв растерявшегося вараха, темноволосый, наконец, отпустил его и долго что-то говорил. Варму обалдело хлопал глазами. Наговорившись, кошкородственник напоследок хлопнул русоволосого по плечу и отошел, и Варму вздохнул с облегчением — высокий воин его угнетал.

Снова откуда ни возьмись появился Мрах. Морда у него была ужасно довольная. Львин приблизился на безопасное для пинка расстояние и сообщил с заговорческим видом:

— Девушку зовут Арша. Тот юнец — ее брат. А с будущим тестем ты только что познакомился. Так что дерзай, вождь, девочка пока свободна!

Варму нахмурился. Мрах поспешно отскочил подальше.

— Угомонись! — взмолился русоволосый. — А то ведь и вправду придушу!

Устрашенный Мрах исчез, но ненадолго.

— Я тебе пожрать добыл! — радостно объявил он, предъявляя большой кусок мяса. — Будешь?

— Буду. — вздохнул Варму. Львин разделил мясо на две части. Жуя, друзья устроились на большом плоском камне. Все обиды оказались забыты.

— Знаешь, за что я тебя люблю? — спросил Варму с набитым ртом.

Львин забыл про мясо и оживился. Подобрав под себя ноги, он начал перечислять, загибая пальцы:

— Ну, во-первых, я добрый. Во-вторых — веселый. В-третьих — умею петь…Хочешь, спою тебе прямо сейчас?

Варму фыркнул и чуть не подавился.

— Не надо! — совершенно искренне попросил он. — На нас люди смотрят!

— Не надо так не надо. — согласился Мрах, прекрасно знавший, что у него нет ни голоса, ни слуха, и вернулся к перечислению собственных достоинств, настоящих и мнимых. — Я хорошо стреляю из лука…

Варах слушал и потихоньку дурел — список оказался на удивление длинным.

— Все не то! — в конце концов объявил он.

— Как — не то? — возмутился Мрах. — Я что-то неправильно сказал? Или ты считаешь, что я — не такой?

— Такой. — поспешно заверил его Варму. — Но люблю я тебя совсем за другое!

— За какое — другое? — растерялся львин.

Варах с наслаждением вонзил зубы в мясо, прожевал и объявил:

— Ты везде и всегда умудряешься найти съесное!

Мрах обиделся. Жаркое доедали в молчании.

Спорым шагом пройдя ущелье насквозь, путники оказались в невысоком темном каменном тунелле. Старшая и кошкородственник вели отряд. Кошка ехала на спине у отца. Варму не слишком расстроился по этому поводу — он устал тащить на себе девушку. Мрах бодро топал рядом — его хромота заметно уменьшилась.

— Расходился. — сообщил львин на удивленный взгляд друга. Варму только головой покачал — он хорошо знал, что облегчение — временное, и стоит Мраху хоть на часок присесть — потом не встанет.

— Ты бы поберегся… — попросил он, но львин не желал ничего слушать.

— Отстань, лекарь! — потребовал он. — У меня все прекрасно!

Тоннель привел путников в большую цветущую долину.

Варму даже присвистнул от удивления.

— Красотища!. -восхищенно выдохнул Мрах, жадно вдыхая наполненный ароматами воздух. — Хочу тут жить!

— Под ноги смотри, идиот! — воскликнул варах, отталкивая зазевавшегося друга в сторону — прямо на тропинке лежала большая темная змея.

— Благодарю. — мявкнул львин, выдираясь из кустов. — Я — твой должник!

Кобра продолжала лениво греться на солнышке.

Мрах зашипел, аккуратно обходя отдыхающую рептилию. Кобра подняла голову и поглядела на него.

— Спи давай! — велел ей львин. И снова зашипел. Кобра зашипела в ответ.

Варму ухватил друга за хвост и решительно оттащил подальше.

— Ты — больной! — заявил он. — Хватит змею дразнить!

Львин отобрал хвост и ответил:

— Я с ней разговаривал. А ты нам помешал!

— Вернись и договори. — предложил варах. — Она все еще там!

Мрах почему-то отказался.

Вскоре отряд вошел в лес. Дубы, буки и каштаны стояли вокруг.

У небольшого ручейка объявили привал. Быстро развели небольшой костерок, ограбили несколько беличьих кладовых и с удовольствием полакомились жареными каштанами. Вода в ручейке оказалась вкусная и ледяная, и Варму, не теряя времени даром, разбинтовал Мраху ногу и поставил другу холодный компресс. Львин только скрипел зубами — подвернутая нога жутко распухла, посинела и разболелась невыносимо. Естественно, наступить на нее Мрах больше не мог.

— Доскакался! — обрадовал друга варах. — Теперь седьмицу ходить не сможешь!

Мрах покаянно вздыхал, прижимая уши, и с некоторым испугом смотрел на свою продолжающую распухать щиколотку.

— Опять придется тебя на себе тащить! — бурчал Варму. — А ты, между прочим, тяжеленький!

Мрах виновато потупился.

— Вот брошу тебя здесь! — кипятился русоволосый. — Будешь тогда знать!

К друзьям подошла старшая и знаками объяснила, что привал закончен. Варму молча показал ей на ногу львина. Женщина кивнула и удалилась, чтобы вскоре вернуться с двумя сородичами — крепкие, мускулистые воины тащили две длинных толстых жерди и плащ. Прямо на месте, соорудили носилки.

— Ура, меня понесут! — обрадовался Мрах и тут же улегся.

Воины подняли носилки, и путники снова зашагали по лесу.

Мрах, удобно развалившись на носилках, некоторое время развлекался тем, что показывал шагающему рядом другу язык и корчил разнообразные рожи, потом решил усладить слух спутников самолично придуманной песней.

— Когда вокруг зеленый лес… — начал он. — И мы по нем идем…

— По ком? — заинтересовался Варму.

— По лесу, конечно! — с готовностью пояснил львин.

— По нему. — поправил варах, поморщившись. Мрах вел себя странно, и в сердце Варму закралось некое подозрение, пока — бездакозательное. — По нему идем!

— По нему — не в рифму! — отрезал львин. — И вообще, это — моя песня! Как хочу, так и пою! — и продолжал: — То видим мы — лес не исчез, и так прохладно в нем!

— Ужас что такое… — вздохнул Варму. Его подозрение крепло с каждым сделанным шагом.

— Тебе не понравилось! — догадался Мрах.

Варах помотал головой.

— Ладно. — не слишком огорчился львин. — Щас спою другую!

— Пой, только потише! — взмолился русоволосый, уловивший, наконец, идущий от друга знакомый запах браги. — На твои вопли все хищники скоро сбегутся!

— Попробую… — мявкнул Мрах и замолчал — ему перехотелось петь. Некоторое время львин просто лежал и о чем-то думал.

— Слушай! — вдруг спросил он, садясь и чудом не выпав из носилок. — А давай мы вместе споем?

Варму взвыл и схватился за голову, мысленно поклявшись свернуть шею тому, кто напоил Мраха.

— Ну чего ты? — укоризненно вздохнул львин, и его уши жалостно поникли. — Просто мне скучно!

Варах зарычал на него и угрожающе сдвинул брови.

— Я тут большой муравейник только что проходил. — процедил он сквозь зубы. — Могу наловить муравьев покрупнее и пустить к тебе ползать. Двух десятков будет достаточно? Или мало?

Львин прижал ушки и тоскливо мяукнул.

— Значит, отказываешься? — рявкнул Варму. — Тогда закрой рот и отстань!

Но Мрах не желал закрывать рот.

— Ты — плохой друг. — заявил он. — Я страдаю, а тебе — все равно! Подтверди!

Варах подтвердил, что он — плохой друг и ему все равно, а заодно забрал у львина небольшой, но вместительный мех.

— Тогда уходи! — потребовал оскорбленный львин. — Видеть тебя не могу!

И Варму ушел. Немного притормозив, он дождался кошкородственника, и зашагал чуть позади него, оказавшись нос к носу с едущей на спине отца девушкой-кошкой. Девушка обрадовалась своему спасителю. Завязалось некое подобие разговора. Чтобы развлечь Аршу, русоволосый в лицах изобразил сцену охоты на тигра. Девушка смеялась — ей понравилось. Занятый представлением, Варму не заметил, как лес вокруг начал редеть, и очень удивился, когда их маленький отряд вышел на берег большого озера. Здесь путешественники снова остановились, но лишь для того, чтобы вытащить из прибрежных кустов две длинные лодки-долбленки. Спустив лодки на воду, старшая и ее соплеменники быстро покидали на дно нехитрое походное имущество и сгрузили сонного, вяло возмущавшегося Мраха — львина изрядно развезло от выпитого. Варму не стал ждать отдельного приглашения и присоединился к другу.

Человек льва никогда в жизни не видал таких больших озер и теперь смотрел во все глаза, жадно вдыхая влажный, пахнущий водорослями воздух. Вокруг простиралась вода — впереди, сзади, справа… По левую руку сплошной стеной тянулся сосновый лес. Дважды русоволосый видел пришедших к водопою лосей, потом заметил небольшое стадо оленей — пять или шесть ланок, робко жмущихся к своему увенчанному великолепными рогами мужу. Красавец-олень стоял по колено в воде, гордо вскинув голову, и смотрел на проплывающие мимо лодки. Он совершенно не боялся.

Варму помахал оленю рукой и с трудом сдержал желание испустить воинственный клич. Вскоре стадо исчезло из виду, лодки повернули, резко забирая к берегу, и глазам вараха предстало зрелище, поразительное в своих красоте и величии. Широкая, не меньше тысячи шагов, река, окутанная каскадом сверкающих на солнце брызг, обрывалась здесь с высокого каменного уступа и низвергалась в озеро в десятках разноцветных радуг.

— Оооо… — только и смог сказать Варму. Забыв обо всем на свете, он застыл с открытым ртом на краю лодки.

Художник в нем ликовал.

— Выдохни! — велел проснувшийся и еще не до конца протрезвевший Мрах.

— Оооо… — повторил варах, закрывая рот.

— Неплохо! — подтвердил львин и зевнул, распространяя запах браги.

Варму испытал острое, почти непреодолимое желание схватить друга за шкирку и сбросить в воду.

— Ты — бесчувственный чурбан! — укорил он Мраха. — Как можно зевать, глядя на такую красоту?!

— Одно другому не мешает. — сообщил львин и снова зевнул — впрочем, не отрывая от водопада сияющих детским восторгом глаз, и варах тут же успокоился: он понял, что Мрах только прикидывается равнодушным. Обняв друга за плечи, русоволосый воин продолжал смотреть.

— Ты когда-нибудь нарисуешь это… — вздохнул львин, и в его тихом голосе прозвучала зависть. — Хотя бы попытаешься…

Лодки, между тем, не стояли на месте. Пройдя в безопасном отдалении от водопада, они нырнули в небольшую протоку, сплошь заросшую тростником, и заскользили среди болотистых, низких островков.

Вокруг кипела жизнь — кричали потревоженные птицы, прыгали лягушки, порхали огромные разноцветные стрекозы. Варму поймал одну и долго рассматривал ее золотистые выпуклые глаза и длинные, прозрачные, отливающие зеленью крылышки.

— Красивая. — заметил Мрах. Он больше не зевал.

— Тебе нравится?

— Нравится. — честно признался львин. — Она — как из камней, только живая!

Варму разжал пальцы, и стрекоза улетела.

Мрах проводил ее долгим, задумчивым взглядом.

— Ты ее отпустил… — удивленно протянул он. — Почему?

— Потому что живая…

— Ааааа….

Протока становилась все уже и извилистей.

Сидевший с отсутствующим видом Мрах повел носом и сообщил:

— Я чую запах дыма.

Варах утвердительно кивнул — действительно, пахло дымом…

Впереди среди камышей открылся широкий просвет, и друзья увидели небольшой поселок — с полтора десятка аккуратных хижин. Стены домиков, похоже, были слеплены из глины, крыши — сложены из тростника. Между хижинами горели костры, туда — сюда сновали люди.

— Приплыли! — радостно возвестил Мрах. — Сейчас нас кормить будут!

Львин оказался прав — друзей встретили более чем радушно. Через несколько минут они уже сидели у весело потрескивающего огня и с аппетитом уплетали свежезажаренного сома. Сом был вкусный, Мрах и Варму наелись до отвала. Гостям предложили и мех с бражкой, но варах пить не стал, сделав пару глотков из вежливости — желания напиваться у него не было. Зато львин в одиночку приговорил чуть ли не половину. Человек льва смотрел на разошедшегося друга с неодобрением и в конце-концов отобрал изрядно опустевший мех.

— Хватит! — сказал он так резко, что собравшийся было возмутиться Мрах только недовольно дернул ушами. — Ты и так уже хороший!

И львин подчинился. Кое-как поднявшись, он, шатаясь, влез в одну из стоявших у берега лодок и лег спать.

Варму укрыл друга одеялом и вздохнул — с тех пор, как погибла Рашаня, львин сильно изменился, и отнюдь не в лучшую сторону — стал жестче, раздражительнее и резче, а еще — повадился напиваться допьяна. Уходя в горы, варах от всего сердца надеялся, что тот сможет избавится от пагубного пристрастия, но — увы и ах! Пока его надежды оставались лишь надеждами… Мрах спал, что-то бормоча во сне, и варах оставил его — на берегу появилась старшая. Женщина призывно махала рукой.

— Иду! — крикнул ей Варму. Старшая улыбнулась — она уже знала это слово.

Глава 4. В племени кошки. Родственные души

Старшая привела Варму к общему костру в центре стойбища. Вокруг огня сидели и лежали люди. Варах с удивлением отметил, что здесь почти не было мужчин. Женщины разных возростов, от девчонок младше Арши до дряхлых, беззубых старух занимались своими делами, переговариваясь между собой. При появлении вараха разговоры смолкли.

Старшая усадила Варму на траву и предложила деревянную кружку с брагой. Человек льва не стал отказываться и, поблагодарив, принял угощение: напиваться он все равно не собирался, а кружка позволяла занять руки и как-то скрыть смущение — русоволосый чувствовал себя немного неловко среди такого количества пялившихся на него женщин.

Поняв причину его скованности, старшая что-то сказала своим соплеменницам, и те с явной неохотой вернулись к прерванным было делам. Варму слышал, как умирающие от любопытства женщины шушукаются между собой, и периодически ловил их украткой брошенные взгляды. Одна из девушек так засмотрелась, проходя мимо, что едва не свалилась в костер, но человек льва спас ее от ожегов, вовремя оттолкнув в сторону. Девушка ужасно смутилась, покраснела, как вареный рак, вырвалась и убежала.

Варму стало смешно. Пряча улыбку, он со всей возможной поспешностью уткнул нос в кружку и тихо захихикал…

Со стороны протоки послышался отчаянный, исполненный неподдельного ужаса вопль. Варму вскочил, расплескав брагу — он узнал голос Мраха.

Львин сидел по шею в воде и бессмысленно оглядывался — похоже, он пытался встать, спьяну выпал из лодки и очень испугался, вдруг окунувшись с головой. В два прыжка достигнув берега, русоволосый ухватил ничего не соображающего друга за шкирку и вытащил на песок.

— Аа? — спросил Мрах.

— У! — рявкнул на него Варму.

Львин продолжал пялиться.

— Куда собрался? — холодно поинтересовался варах.

Мрах клацнул зубами и мяукнул.

— Я проснулся… — проговорил он заплетающимся языком. — А тебя нет… Где ты был?

— Разговаривал с трезвыми людьми. А что?

— Я тебя потерял… — вздохнул львин.

— Спасибо, я уже понял. Дальше что?

— Ничего. — всхлипнул Мрах. — Ты нашелся… — и заплакал.

Варму присел на песок рядом с пьяным другом и обнял его. Мрах прижался к нему и затих.

— Пойдем, я уложу тебя. — попросил варах.

Львин тряхнул мокрой гривой:

— Я — с тобой!

— Ладно. — разрешил варах. — Ты — со мной.

Он отвел друга в тень возле одной из хижин — здесь женщины приготовили гостям постель, и уложил. Львин покорился своей участи и быстро уснул.

— Надо поговорить со старшей, чтоб не давали ему браги. — решил человек льва. — Она поймет…

Старшая отнеслась к просьбе Варму со всей возможной серьезностью, и варах вздохнул с облегчением — не придется все время следить за львином. Протрезвевший Мрах устроил жуткий скандал и даже кинулся на своего вождя с кулаками, и разозленный вождь, не сдержавшись, исполнил, наконец, свою давнюю мечту — слегка придушив разбуянившегося друга, пару раз макнул его в реку. После чего наорал на него и ушел, оставив оскорбленного Мраха в одиночестве. К немалому удивлению Варму, львин довольно быстро успокоился и даже повеселел. Уже к вечеру Мрах вел себя, как ни в чем не бывало, шутил и смеялся — похоже, он смирился. Тема браги была временно закрыта.

Между тем, отношения между Варму и племенем кошки потихоньку налаживались. Чужой язык давался человеку льва без особого труда — он был гораздо проще языка гривастых, и меньше чем через седьмицу Варму уже мог как-то объясниться. С Мрахом дело обстояло еще лучше — молодой львин впитывал новые слова, как губка — воду. К тому же, у Мраха появился новый друг — семнадцатилетний брат Арши. Оба охотника постоянно куда-то исчезали и о чем-то секретничали, и варах терялся в догадках — что именно их связало? Оказалось, что юноша учит львина… рисовать! И, более того, у Мраха получается… Но об этом — чуть позже.

Племя кошки не так уж сильно отличалось от сообщества, в котором жили Варму и Мрах. Пожалуй, они были чуть менее развитыми, не умели так обрабатывать камень, да не держали прирученных животных. Но ведь и племя Варму обзавелось козами и лошадьми совсем недавно — еще и двадцати лет не прошло… Так что разница оказалась незначительной.

В племени всем заправляли женщины. Они решали, кто пойдет на охоту, делили добычу и устраивали браки. Они устанавливали законы и правила. Они заговаривали духов земли и воздуха, вымаливая хорошей погоды и богатой добычи. Они рожали и растили детей. В совете Старейшин было двенадцать женщин и всего двое мужчин… Короче, в племени кошки царил матриархат. Варму казалось странным подчиняться женщинам, но он не роптал — к чему?

Это — не его племя, и не ему менять принятый в нем уклад. К тому же, Старейшины принимали вполне разумные решения… Командовать варахом напрямую женщины пока не пытались, и это русоволосого вождя вполне устраивало. Совсем по-другому дело обстояло с Мрахом: гордый и самолюбивый львин воспринимал любые попытки им управлять крайне агрессивно, вставая на дыбы от любого сделанного женщиной замечания. Варму несколько раз пытался поговорить с другом, но без толку — Мрах только злился. В конце-концов варах оставил львина в покое — пусть живет, как умеет. Отношения между друзьями испортились — Мрах почти все время где-то пропадал, и они с Варму почти не виделись.

Однажды вечером к Варму явилась Арша. Девушка была чем-то встревожена.

— Идем! — попросила она почти умоляюще, и варах пошел. Арша привела человека льва к одной из хижин.

— Они там… — вздохнула она. — Закрылись и не открывают… И Ксар с ним…

В хижине горел свет. А еще там пели — два пьяных голоса старательно выводили какую-то незнакомую вараху мелодию. Варму узнал голоса Мраха и брата Арши и тихо выругался.

Варах подергал дверь — не открывается.

— Мрах! — позвал он.

Пение стихло, в хижине завозились.

— Мрах, открой! Это я! Открывай, кому говорят!

— Не могу. — ответил из за двери голос львина. — У нас еще не готово!

Варму озадачился. Чего эти двое там затеяли?

— Приходи через пару лучин… — попросил Мрах. — Тогда откроем!

Варах попытался уговаривать, но лишь напрасно потратил время — львин был неумолим. Снедаемый одновременно тревогой и любопытством, русоволосый оставил попытки проникнуть в дом и ушел. Отсчитав для верности три лучины, Варму вернулся и снова постучал. Дверь распахнулась — на пороге стоял Ксар.

— Заходь! — велел юноша совершенно трезвым голосом. Варах принюхался — брагой не пахло. У дальней, завешенной огромной шкурой стены он увидел Мраха. Львин имел вид гордый и торжественный.

— Варму… — начал он, чуть запинаясь. — Мы с тобой в последнее время ссоримся и ругаемся… Это нехорошо и неправильно!

Русоволосый кивнул — он тоже считал, что это нехорошо и неправильно.

— Так вот… — продолжал Мрах, смущаясь. — Я долго думал, как нам помириться, и Ксар… Ну, он подсказал мне кое-что… Короче, вот! — и львин быстрым движением сдернул со стены шкуру.

Варму открыл рот и застыл, потрясенный до глубины души: на него смотрел он сам! Рядом с нарисованным варахом стояла Мара, прижимая к себе Намара. Качество рисунка впечатляло…

Мрах робко тронул друга за плечо и тихо, с надеждой спросил:

— Ну как? Тебе нравится?

— Да… — выдохнул Варму. — Очень! Это — просто здорово!

Мрах и Ксар просияли и с победными воплями кинулись обниматься.

— Ура! — кричалии они, прыгая, как дети. — У нас получилось!

Немного пришедший в себя варах снова принюхался — нет, брагой по-прежнему не пахло!

— Зачем вы песни орали, вы ж трезвые? — спросил он недоуменно.

— Розыгрыш. — ответил Ксар. — Очень хотелось поглядеть на твое лицо!

— Ну вы даете! — только и смог выговорить Варму.

В хижину заглянула Арша. Глаза у девушки были круглые-прекруглые.

— Ксар… — тихо позвала она дрожащим от волнения голосом. — Ксар! Он тебя бьет?

— Нет! — хором ответили трое мужчин и расхохотались. Арша испуганно ойкнула.

Варах схватил девушку за руку и втащил внутрь.

— Вот! — сказал он, показывая на стену. — Это они рисовали!

Кошка охнула и тоже замерла, разглядывая картину.

— Моя жена. — обьяснил ей Варму. — И мой старший сын.

— Ксар… — прошептала девушка. — Я всегда знала, что ты — талантлив… Но так!!!

Львин и юноша переглянулись и потупились. Им было жутко приятно, аж до мурашек в животе.

Предсказать дальнейшее несложно — Ксар и Варму подружились. Варах впервые за много лет вздохнул полной грудью — он нашел родственную душу. Брат кошки понимал его с полуслова, а иногда и вовсе без слов. Юноша и мужчина стали неразлучны. Долгие часы проводили они вместе, разговаривая, рисуя и споря. Мрах тоже был с ними, хотя порой ему становилось и скучно, и неинтересно. В таких случаях он обижался и уходил куда-нибудь: в лес или на реку, чтобы побыть немного в одиночестве и погрустить. Обычно вскоре его находили Варму или Ксар, и львин их прогонял, но друзья являлись снова и снова, и Мрах успокаивался и позволял себя увести.

Так прошло почти пять седьмиц. А потом появились львины, и все изменилось…

Глава 5. Утя. Немного о любви

Варму и Мрах, осторожно отталкиваясь шестами, толкали лодку сквозь камыши. На коленях друзья держали луки — они охотились. Пока что обоим не сильно везло — удалось подстрелить гуся и пару уток, но друзья не отчаивались — солнце было еще высоко.

Лодка двигалась почти бесшумно, мужчины хранили молчание, чутко прислушиваясь к окружающим звукам. Вот в камышах что-то завозилось, и оба схватились за луки. Большое тело с треском ломанулось сквозь заросли, мелькнули и тут же исчезли ветвистые рога — вспугнутый олень умчался.

— Зараза! — с чувством ругнулся львин… — Столько мяса убежало!

— Ушел. — подтвердил варах. — Жаль…

Варму фыркнул.

В зарослях снова зашуршало, и появился уже знакомый друзьям олень — животное мчалось, объятое ужасом, из его шеи торчала краснооперенная стрела. Налетев на лодку, олень закричал и повалился на бок. Лодка перевернулась, и мужчины шлепнулись в воду. Олень бился, пытаясь встать.

— Мой гусик! — горестно воскликнул Мрах, хватая тонущую тушку. — Мои ути!

Варму не смог сдержать смеха. Олень продолжал биться.

— Осторожно, копытом получишь! — предупредил он львина. И Мрах тут же получил копытом в бок.

— Ах ты гад! — разозлился львин, замахиваясь на несчастное животное бесполезным луком. — Моих птичек утопил, и еще лягаешься!?

Варах согнулся пополам от хохота. Из его глаз брызнули слезы.

— Оставь его! — взмолился он. — Олень ни в чем не виноват!

Мрах перестал колотить оленя и швырнул сломанный лук в воду: он был зол.

— Перестань ржать! — зашипел он на рыдающего от смеха друга. Но Варму не мог. Размазывая по щекам слезы, мужчина икал и смеялся сразу.

— Я сейчас умру… — всхлипывал он. — Гусик…Ути… — и заходился в новом приступе хохота.

Мрах наконец справился с оленем и выдернул засевшую в его шее стрелу. Лицо у него стало озадаченное.

— Гляди! — воскликнул он, протягивая стрелу другу. — Это не наша!

Варму мгновенно перестал смеяться — стрела и вправду была не их!

— Кошки таких не делают! — сказал он.

Друзья притихли и заозирались — где-то рядом были чужаки! Не увидев ничего подозрительного, охотники перевернули лодку, кинули в нее спасенного Мрахом гуся и отрезанные задние ноги оленя, и со всей возможной поспешностью отправились в стойбище. Им оставалось проплыть совсем немного, как вдруг из камышей вылетела маленькая остроносая лодочка и врезалась в них на полном ходу. Обе лодки немедленно перевернулись. Хорошо хоть воды здесь оказалось по пояс!

— Опять! — возмутился Мрах, выныривая. В одной руке он держал гуся, в другой — оленью ногу.

Варму ухватил пытающуюся утонуть лодку и вернул ее в нормальное положение.

— Ну и денек сегодня! — ругался львин, отряхиваясь.

В тростниках что-то заплескало. Бросив лодку на попечение Мраха, Варму отправился посмотреть.

Вторая лодка плавала вверх дном в небольшой заводи между островками. Рядом по грудь в воде стояла молоденькая львиня с мертвой уткой в руках; с девушки ручьем стекала вода. Увидев выглядывающего из зарослей мужчину, львиня охнула и прижала к себе утку.

— Гусик… — вспомнил Варму и захохотал.

— Утя! — чуть обиженно откликнулась девушка, продолжая прижимать к себе мертвую птицу. Это был конец…Варах испугался, что утонет — он еще никогда в жизни так не смеялся. По щекам катились слезы, он задыхался, корчился и стонал…

Львиня стояла в десяти шагах и смотрела на него как на умолишенного. Чем больше он веселился, тем круглее становились ее глаза. Едва бедный Варму начал немного успокаиваться, появился Мрах — одной рукой львин тянул за собой лодку, другой — прижимал к себе злополучного гуся… У Варму началась истерика. Львин и львиня молча глядели на бьющегося в конвульсиях мужчину.

— Убери! — пролепетал Варму, тыча в гуся пальцем. — Я сейчас…. умру…. - и принялся икать.

Мрах, не выпуская из рук гуся, шагнул было к нему, но передумал, наклонился к лодке и зачем-то достал из нее оленью ногу…

Это была уже даже не истерика — Варму едва дышал. Его корчило, он икал, рыдал и выл. Ему было и очень хорошо и ужасно плохо. Ему казалось, что он умирает…

Но только казалось. Прошло не меньше лучины, прежде чем он успокоился настолько, что смог более или менее внятно объяснить причину своего веселья. Львиня и Мрах тоже развеселились — по-прежнему прижимая к себе добычу…

Варму заскулил и уполз в лодку — он не мог больше смеяться. Распластакшись на дне, он тихо стонал и икал.

— Ты кто? — спросил Мрах у девушки.

— Утя! — ответила львиня.

— Тебя зовут Утя?

Девушка не поняла.

Мрах помог ей перевернуть лодку. Львиня застенчиво улыбалась, опуская глаза. Она была на редкость хорошенькой, и Мрах невольно ей залюбовался. Вдруг девушка испустила горестный вскрик — львин увидел длинную трещину, пересекавшую дно ее лодки… Львиня заплакала.

— Не реви. — попросил ее Мрах — он не выносил женских слез. — С нами поедешь!

Львиня продолжала рыдать.

— О, великие духи! — воскликнул львин, воздевая руки к небу. К его удивлению, девушка тут же успокоилась и полезла в лодку — к Варму. Мрах вручил ей шест и показал, куда править. Львиня подчинилась.

— Гусик… — пробормотал варах со дна лодки. — Утя…

Ему было худо.

— Гусик тут! — оживился Мрах. Ох, зря он это сказал! Варму снова скорчило.

— Ты…меня…убьешь… — простонал он, едва дыша. — Хватит!

До Мраха, наконец, дошло.

Так они и вернулись в стойбище — двое львинов с шестами, пребывающий в полуобмороке икающий Варму и, конечно же, гусик… Куда ж без него!

Появление львини в поселении встретили радостными криками — похоже, девушку тут знали. Львиню тут же обступили женщины и увели с собой.

Варму, наконец, перестал смеяться и покинул лодку. Красный и мокрый, бедняга едва держался на ногах.

Мрах ромахал в воздухе гусем и спросил:

— Ты голодный? А то я гусика зажарю!

Человек льва с некоторым страхом покосился на мертвую птицу, небезосновательно опасаясь нового приступа, но, похоже, на сегодня его лимит веселья был вычерпан до дна.

— Жарь своего гусика. — разрешил он, икая.

Львин убежал с дичью под мышкой, и варах облегченно вздохнул — без птицы было как-то спокойнее…

На берег вылетела Арша. Углядев сидящего на песке Варму, девушка с криком радости бросилась ему на шею и неожиданно крепко поцеловала в губы.

Варму заметил, что кошка плачет.

— Не смей умирать! — горячо шептала она. — Не смей!

Человек льва изрядно растерялся. Он не знал, куда девать руки. Но Арша была так близко, так нежно прижималась к нему… Решившись, варах обнял ее и ответил на поцелуй — губы у девушки оказались мягкими и неумелыми. От нее пахло медом.

«Если предложат — не отказывайся…»- вспомнил он слова Мраха.

«Да ни в жизнь». -думал мужчина, целуясь с кошкой. — «Буду двоеженцем, я же — вождь!»

— Выходи за меня замуж! — попросил Варму между поцелуями.

Арша отстранилась.

— Прямо сейчас? — удивилась она. — А ты останешься или потом уйдешь?

— Ну… Я возьму тебя с собой!

— Не хочу быть младшей женой. — сообщила кошка, чуть задыхаясь.

— Но… — начал было варах.

— Без «но»! — отрезала кошка. — Я — дочь вождя и старейшины, и я никогда не унижусь до второй!

Понял?

И снова накинулась на Варму с поцелуями.

— Рожу тебе сына, — шептала она, — а потом — уходи!

«Все равно женюсь! Никуда не денется» — решил человек льва. Похоже, он влюбился.

Мрах пребывал в печали. Уныло повесив уши, он сидел на берегу и кидал камушки в воду. Его золотистые глаза потухли, и даже грива, обычно пушистая и блестящая, будто бы потускнела и казалась потрепанной. Львин горько вздыхал.

— У меня новость! — крикнул ему Варму.

— Угу. — кивнул Мрах. — Арша выходит за тебя замуж. Знаем, знаем… — и снова душераздирающе вздохнул.

Варах присел рядом с другом и положил ему голову на плечо, ничего не замечая — он был слишком счастлив.

— Да! — подтвердил человек льва, сияя. — Я женюсь на кошке! Правда, здорово?

— Не то слово, — подтвердил Мрах. — Тебе тридцать четыре, ей скоро шестнадцать…

— Не завидуй. — попросил Варму.

— А я и не завидую…

— А чего такой мрачный?

Мрах кинул в воду очередной камушек и взъерошился:

— Утя!

— Ааааа…. -понимающе протянул варах. — А что — Утя?

— Ничего… — буркнул львин и развздыхался с новой силой. — Уехала она.

Варму выпрямился и с любопытством поглядел на друга.

— Уехала Утя? Куда?

— Домой. По своим соскучилась и уехала.

— А ты?!

— А я остался.

— Во как! А она вернется?

Мрах кивнул:

— Через три дня.

— Через три дня! — воскликнул Варму. — Ерунда какая! Пролетит и не заметишь!

— Я скучаю… — мявкнул львин. — Мне без нее дышать нечем!

— Так ты тоже… — протянул начавший, наконец, понимать варах. — А как же Хеля?

Мрах нехорошо прищурился и зашипел, прижимая уши:

— На себя посмотри! Тебе же Мара не мешает?

Варму смутился и покраснел.

— Вот! — ткнул в него пальцем львин. — Тебе, значит, можно, а мне — нет?

Человек льва задумался, и пришел к выводу, что красивая получится пара — зеленоглазая Утя и покрытый шрамами, но еще совсем молодой Мрах! А какие у них детки родятся…

— Наши жены расстроятся. — пробормотал он.

Мрах фыркнул.

— Хеля точно не расстроится. — заявил он. — Она мне уже все уши прожужжала — возьми вторую жену, возьми вторую жену… Тяжело ей с четырьмя малышами! Да и пятый скоро будет, если опять не двойня.

Варму аж подпрыгнул.

— Ты хочешь сказать, что оставил ее беременную и ушел? — изумленно воскликнул он, воззрившись на друга.

Мрах снова взъерошился и дернул хвостом.

— Я не уходил. — прошипел он. — Хеля меня выгнала — за пьянство. И велела не приходить, пока не брошу.

Варму понимающе кивнул — с ним тоже в прошлом случалось нечто подобное, правда, Мара тогда ушла сама…

— Вы помиритесь. — горячо заверил он друга.

Мрах молчал.

— А когда Утя уехала?

— Вчера…

— Бедный страдалец! — искренне посочувствовал ему Варму. — Целых три дня без Ути!

Львин понурился.

— Пошли поедим! — велел ему человек льва и чуть ли не силой потащил Мраха к кострам. — Успеешь еще зачахнуть от любви! Сначала — обедать!

Львин не слишком упирался и пошел обедать.

Потому что Утя — она, конечно, Утя, но не умирать же из-за нее от голода, верно? К тому же, она вернется…

Глава 6. Коготки, или Для чего козе баян

Львинов оказалось много — они явились на длинных долбленках с женами и детьми и тут же заполонили собой окрестности. Львины были везде и всюду — на берегу, в лесу, у костров и в хижинах, и даже на деревьях… Львины кричали, смеялись и ругались. Львины ели и пили. Их дети с визгами носились по стойбищу, дрались и ссорились. Мрах и Варму, отвыкшие от такого количества львинов, на некоторое время впали в ступор. Разумеется, тут были и родственники Ути — родители, братья, сестры, племянники и племянницы… Всех их представили Мраху, и львин в них совершенно запутался: сестер у его возлюбленной оказалось семь, братьев — девять, и почти все они уже имели семьи и детей: Утя была младшей. Ошалев от обилия родичей, львин в конце-концов сдался и сбежал на охоту, прихватив с собой Варму и его невесту. Разумеется, за ними увязался Ксар.

В лесу было тихо и спокойно, никто не крутился рядом, не визжал и не вопил, и друзья прогуляли под деревьями до самой ночи. Вернулись они без добычи, но довольные и отдохнувшие.

Утя сразу же утащила Мраха к своим, а Варму и Арша, взявшись за руки, оправились на поиски уединенного местечка, чтобы без помех предаться поцелуям, но не тут-то было — везде влюбленные натыкались на львинов.

— Я не завидую твоему другу… — вздыхала кошка. — У этой зеленоглазой слишком большая семья.

Мимо пронеслась группка из пяти- шести львинят — дети тащили за собой упирающегося Ксара и кричали все одновременно. Варму только головой покачал — ему было жаль Ксара.

— Он им рисует. — пояснила Арша.

— Пойдем выручать твоего брата? — предложил варах. — Замучают ведь.

Кошка не согласилась.

— Иди сам, если охота! — заявила она, тряхнув косичками, и удалилась, обиженная.

Варму поглядел ей вслед и отправился выручать Ксара. Остаток вечера пролетел незаметно: соскучившийся по возне с детьми варах отлично провел время.

Арша обиделась ненадолго, так что рассвет влюбленные встретили вместе. Им было хорошо вдвоем. Оставив девушку досыпать, Варму сбегал на реку — освежиться и наловить рыбы на завтрак.

Арша очень удивилась, найдя его у костра свежим и умытым.

— Как вкусно пахнет! — протянула она мечтательно. — Ты что, купался?

Аромат жарящейся рыбы перебудил половину стойбища.

— Ух ты! — восхитился незвестно откуда появившийся Мрах, заспанный и взъерошенный. — Это все мне?

Варах наделил зевающего друга парой кусков. — Тебе. Но не все. Бери и иди отсюда!

Понятливый львин шустро сцапал подношение и исчез. Арша присела к огню и принялась завтракать. Аппетит у девушки был отменный.

— Вкусно! — похвалила она, облизывая пальцы. — Ты молодец!

Варму привлек возлюбленную к себе и поцеловал.

— Мурррр. — мяукнула сытая кошка. — Я тебя люблю… Всегда хотела мужа, который умеет готовить!

— А ты сама умеешь?

— Неа! — беззаботно рассмеялась Арша. — А зачем? У нас в племени мужчины готовят!

Варму усадил возлюбленную на колени и нежно поцеловал.

— Послушай, Арша, — мягко сказал он, — Я не знаю, как у вас в племени, но у нас готовят женщины. Меня засмеют, если я начну стряпать!

Кошка напряглась. Ее большие карие глаза наполнились слезами.

— Я не умею готовить и не буду! — заявила она дрожащим от возмущения голоском. — Это гадко!

— Но кушать же ты любишь? И тебе не гадко?

Арша оттолкнула возлюбленного и вскочила.

— Все равно не буду! — выкрикнула она, топнув ножкой. — Ты меня не заставишь!

— Арша! — взмолился Варму. — У нас все женщины готовят! Это нормально!

Кошка недобро прищурилась и поджала губки.

— А что у вас еще делают женщины? — поинтересовалась она.

— Ну… — Варах замялся. — За детьми смотрят… Шьют… Стирают всякое…

— Стирать тоже не буду! — фыркнула Арша.

— А шить?

— Не люблю. Но ради тебя… Ладно!

Варму стало смешно.

— Арша, милая. — сказал он. — Если не стирать, тебе придется шить просто сутками! Я не стану ходить в грязном! Да и ты — тоже!

— Вот и постираешь! — заявила кошка. — И себе, и мне!

Варму начал злиться. Взлетев на ноги, он схватил возлюбленную за плечи и немного встряхнул.

— Не мели чушь, женщина! — проговорил он прямо в ее испуганные глаза. — Я — мужчина и воин, и не стану позориться, бегая в одиночку на реку с грязным бельем! Помочь — пожалуйста, но не сам!

Арша пискнула и неожиданно двинула его коленом в пах. Не ожидавший ничего подобного Варму тут же разжал руки и свалился. Кошка убежала в слезах.

Когда боль немного утихла, человек льва встал, подобрал нож и ушел в лес — ему надо было подумать. Он совсем не хотел обижать возлюбленную и не понимал, с чего она разозлилась. Бредя по лесу, варах размышлял о случившемся и недоумевал.

— Есть женская работа. — бормотал он. — Есть мужская работа. Что в этом такого?

И тут же отвечал сам себе: — Готовить — гадко! Стирать — не буду! А кто тогда будет? Не знаю! Ты не будешь, я не буду — просто здорово выходит! Но мне — не нравится! Вот!

Откуда-то издалека донесся голос Арши — девушка звала его — Варму. Но варах не откликнулся — он тоже умел обижаться.

— Кричи — кричи! — фыркнул он. — Все равно не прощу! Шить она будет! Фу, дура! — и в сердцах сплюнул.

Кошка еще немного покричала и ушла, и варах остался в гордом одиночестве. Ему было грустно, обида улеглась. А еще он вдруг понял, что соскучился по Арше, и решил вернуться.

— Она маленькая и глупая. — убеждал сам себя воин, шагая к стойбищу. — И ничего не понимает. Но обязательно поймет!

Вот только Арши в поселке не оказалось, и куда она ушла — никто не знал. Один из друзей Ксара сказал, что видел девушку с кем-то из воинов постарше недалеко от реки. При этом юноша смутился и покраснел. Варах заподозрил неладное и почти бегом бросился на поиски. Ох, лучше бы он этого не делал! Кошка и вправду была на берегу, и при ней имелся воин — парень лет двадцати… Парочка самозабвенно целовалась, лежа на теплом песке. Варму не стал им мешать и снова ушел в лес. Ему хотелось выть.

— Маленькая дрянь! — шипел он, по дороге избивая стволы деревьев. — Кошка! Да я тебе!

Постепенно гнев улегся, оставив пустоту в груди и содранные до крови костяшки пальцев. Почти стемнело, когда человек льва вернулся в стойбище, голодный и мрачный, и, не на кого не глядя, сразу пошел искать невесту.

Арша хлопотала возле хижины — девушка что-то готовила! Точнее, пыталась готовить — от того, как она держала нож, вараху сразу захотелось утопиться. Но факт оставался фактом — Варму победил! Подойдя, варах обнял возлюбленную и зарылся лицом в ее теплые, пахнущие медом волосы. Арша посмотрела на него и расплакалась.

— Я думала, ты меня бросил… — всхлипывала она… Зачем тебе жена, которая ничего не умеет? Но я научусь, правда!.. Обещаю!..

Человек льва целовал ее в мокрые щеки, в глаза и в губы, и ему было хорошо и радостно. Нацеловавшись, влюбленные вместе принялись за стряпню. Они помирились. На этот раз.

Арша честно старалась, но то, что она готовила, есть было нельзя. Варму давился и терпел — любовь, как известно, зла. Но и у любви есть предел! На четвертый день варах не выдержал. Брезгливо приподняв двумя пальцами очередной приготовленный кошкой кулинарный «шедевр», он спросил, с трудом подавляя раздражение:

— Арша, милая, это что?

Кошка покраснела и убежала.

— Ну вот… — вздохнул варах, выбрасывая безнадежно сгоревшее мясо. — Опять слезы!

Он больше не злился. Аппетит куда-то пропал. Разболелась голова.

— На солнце перегрелся. — решил Варму и пошел на реку — купаться. Вода показалась ему ужасно холодной, а ноги почему-то отказывались держать.

— Эээ… — сообразил воин. — Да я, кажись, заболел!

Вчера на охоте они с Мрахом долго плескались в почти ледяной речушке, а потом еще попали под дождь, и Варму вернулся домой совершенно продрогшим, но не придал этому значения, понадеявшись на свой сильный организм… Пришлось ползти искать Мраха.

Оказалось, что львин тоже заболел. Укутанный в одеяло, он полулежал в постели и пил горячий чай с малиной. Рядом хлопотала зеленоглазая Утя. Отругав Варму, девушка уложила и его и тоже наделила чаем. Львине явно нравилась роль сиделки.

Варах с облегчением отдался в ее заботливые руки.

— Только не вздумайте вставать! — велела Утя и ушла.

Варму и не собирался вставать — у него просто не было сил. Вскоре он уснул, чтобы наутро проснуться почти здоровым. Зато Мрах разболелся не на шутку — его трясло в сильнейшем ознобе и он жутко кашлял.

Пришлось вспоминать навыки целителя. В ближайшие сутки львин стал жертвой многочис ленных лечебных процедур — ему парили ноги, поили всякой горькой дрянью и даже мазали медом воспаленное горло. Мрах терпел. На следующий день ему полегчало. Утя была счастлива.

— Мы поженимся через две седьмицы. — застенчиво сообщила она человеку льва. — И я постараюсь стать хорошей женой! У меня получится?

Варму горячо заверил ее, что получится, и Утя успокоилась.

— Я так его люблю! — вздохнула она, и ее личико засияло. — Так люблю — ты даже не представляешь!

Варах только вздохнул — увы, он знал, что такое любовь… У них с кошкой дела обстояли не так гладко. Влюбленные ругались по двадцать раз на дню и каждый раз Арша убегала в слезах. Варму больше не ждал встречь с ней с нетерпением и даже начал ее избегать. Арша злилась, чувствуя его охлаждение. И все-таки человек льва любил Аршу. Ее истерики причиняли ему боль, но тем слаще было последующее примирение. Вот только жить так было нельзя!

— Я с тобой — как на вулкане! — высказал он однажды девушке после очередной ссоры. — Хватит меня мучать, или уйду!

— Ну и уходи. — крикнула Арша. — Видетть тебя не желаю!

Варму ушел, а через пару лучин зареванная кошка уже искала его. Нашла и просила прощения…

— Ты с ней с ума сдвинешься. — сказал Мрах другу. — Бросай, пока не поздно!

Но было поздно — Арша уже ждала ребенка…

Двойную свадьбу сыграли в последний день лета.

Арша то плакала, то смеялась. Варах был задумчив.

Мрах и Утя светились счастьем.

И впервые за многие годы человек льва вдруг позавидовал другу.

Глава 7. Бегство

Беременность окончательно испортила характер Арши. И куда девалась милая, ласковая девочка?

Скандалы по поводу и без потихоньку начали сводить вараха с ума. Он все чаще и чаще уходил ночевать в лес, даже шалашик себе там построил, но приближалась зима. Привыкший к теплу и комфорту Варму сильно похудел, простыл и постоянно кашлял. Когда ударили первые морозы, он разболелся окончательно, и в конце-концов Мрах и Утя сжалились над ним и забрали жить к себе. Львиня тоже ждала ребенка. Она необыкновенно похорошела и вся светилась изнутри. Арша пыталась вернуть мужа и регулярно приходила скандалить. При ее появлении человек льва трусливо прятался — он пока что любил жену, но его любовь тускнела с каждым днем. Все чаще и чаще Варму вспоминал Мару, тоскуя по ее нежным рукам и ласковым взглядам — как же сильно отличалась она от его новой жены!

Зима пролетела незаметно. К середине весны у Варму и Мраха с разницей в седьмицу родились сыновья. Арша оказалась на редкость равнодушной матерью и совершенно не занималась ребенком, даже кормила неохотно, делая одолжение мужу.

Через пару месяцев у нее пропало молоко, и малыша забрала к себе Утя. Так дети Варму и Мраха стали молочными братьями.

Варах души не чаял в сыне и все свободное время проводил с ним. Он нянчился с ребенком и мечтал о возвращении домой…

Мрах и Утя с детьми на седьмицу уехали к львинам навестить родных и показать им сына, оставив Варму за хозяина. Человек льва оказался в доме один. Днем было вполне терпимо — охота и рыбная ловля в компании с Ксаром отвлекали от нехороших мыслей, но с наступлением темноты становилось ужасно одиноко. На четвертую ночь Варму сдался и напился. Сидя в тишине у потрескивающего костра, он думал о Маре и детях. Целый год прошел с тех пор, как они виделись в последний раз. Ждут ли в семье его возвращения или решили, что он сгинул в горах? Тоска по родным местам охватила вараха. Сейчас он был бы рад кому угодно, даже Арше. И Арша пришла, словно услышав. Робко приоткрыв незапертую дверь, она скользнула в комнату и обняла мужчину, бывшего ей мужем. От нее пахло медом и сухой травой, ее руки были нежны, а губы — требовательны, и человек льва сдался на милость победительницы. Он все еще не разлюбил эту юную, взбалмошную женщину, хотя и не простил. Всю ночь они любили друг друга, жадно и исступленно, и заснули лишь на рассвете.

И началось сначала… Кошка так ничему и не научилась за год замужества, разве что скандалила чуть реже. Она по-прежнему дрыхла до полудня, портила продукты и отказывалась стирать. Она дерзила и перечила. Она не убирала в доме. В конце-концов Варму не выдержал и побил ее. Кошка убежала в слезах и нажаловалась матери — мать, разумная женщина, выставила дочь вон и велела слушаться мужа. Тогда кошка пошла к отцу — отец ужасно разозлился и отправился защищать свою любимицу. Между ним и варахом произошла драка. Основательно намяв друг-другу бока, мужчины помирились, напились вместе и поговорили «по душам». После чего отец кошки самолично выпорол дочку ремнем и притащил домой — просить у мужа прощения. Арша на некоторое время сделалась тише воды — ниже травы, но через пару седьмиц снова взялась за старое, и Варму выгнал ее окончательно — он больше не желал терпеть выходок жены. Кошка плакала и просила прощения, но варах был неумолим. Собрав вещи, человек льва велел теперь уже бывшей жене искать себе другого мужа и ушел жить к Мраху. Разъяренная Арша созвала Совет Старейшин и потребовала вернуть ей сына. Совет Старейшин отказал. И тогда кошка возненавидела человека льва и поклялась отомстить. Зная, как Варму любит маленького Сарши, она решила ударить как можно больнее — убить ребенка, который был безразличен ей, но безумно дорог бросившему ее мужчине…

У Арши появился новый друг — двадцатилетний стройный охотник. Парень был красив, но совсем не умен. Кошка очаровала его, и юноша влюбился без памяти. Варму знал, что молодой воин повадился ночевать у Арши, но ему было безразлично — Сарши, живая копия матери, стал для него центром вселенной. Малыш рос крепким и здоровым, и человек льва отдал ему всю свою нерастраченную любовь. Варму вообще не расставался бы с сыном, но ребенок был еще слишком мал, чтобы обойтись без молока, и варах, уходя на охоту, вынужденно оставлял его Уте. Львиня обожала маленького и ухаживала за ним, как за собственным ребенком. Утя всегда была рядом, и именно она спасла Сарши от неминуемой смерти…

Дети лежали на меховом одеяле у задней стены дома, накормленные и довольные. Они сучили в воздухе ножками и пускали пузыри. Утя сидела рядом с шитьем на коленях и мечтала. Солнце золотило ее густую шерсть и зажигало искры в изумрудно — зеленых глазах. Юная мать была необыкновенно хороша и совершенно счастлива.

Мрах и Варму с утра бродили где-то в лесу, но львиня не чувствовала себя ни одинокой, ни покинутой. Она знала — мужчины вернутся с добычей, и в стойбище будет еда. Покончив с разорванной рубашкой мужа, Утя выдернула из кучи стиранной одежды его же кожаные штаны — вещь оказалась безнадежно изодранной и годилась лишь на заплаты.

Оглядев эту кучу тряпья, львиня покачала головой и взъерошилась.

— Медведь тебя драл, что-ли? — недоуменно спросила она у штанов. — Два месяца назад только сшила!

Но штаны молчали, храня тайну хозяина.

— Мог бы и выбросить. — рассуждала Утя. — И тогда я, пожалуй, ничего бы не узнала… Жалко, совсем же новые штаны…

Она примерно догадывалась, что приключилось с мужниной вещью, но не хотела поднимать скандала.

Ну напились мужики, так почти весь поселок тогда на ногах не стоял — свадьба же! А то, что забрели нечаянно в ежевичные заросли и там наткнулись на диких пчел… Бывает! Зато как они от этих пчел драпали, просто загляденье! Очень бытро драпали — прям как трезвые! Львиня тихонько засмеялась своим воспоминаниям и потянула из кучи новую вещь… Ею оказась рубашка Варму, абсолютно целая.

— И как только он так аккуратно носит! — в который раз подивилась Утя. — Полгода таскает, а ни пятнышка не поставил!

Мысленно похвалив вараха, львиня отложила не нуждающуюся в починке вещь и вздохнула, разминая затекшую шею.

Лежащий на одеяле львинок заплакал — он проголодался. Утя подхватила сынишку на руки и дала ему грудь — малыш сразу же замолчал и жадно присосался. Гладя его крохотные, мягкие ушки, юная мать уыбалась светлой, полной любви улыбкой.

— Нори… — шептала она. — Нори — Нор…

Львинок насосался и заснул, и Утя осторожно уложила его обратно. Второй малыш пискнул и улыбнулся ей.

— А ты не хочешь кушать? — спросила его Утя. Ребенок продолжал улыбаться.

— Ты — красавец! — сообщила ему львиня. — Я тебя съем!

Сарши рассмеялся и задрыгал ножонками.

Чмокнув малыша в лобик, Утя собрала готовое к носке белье и отнесла в дом. Вскоре она вернулась и с тоской оглядела оставшееся — ей надоело шить.

— Почему у Мраха всегда все рвется? — спросила она у Сарши. — Опять рукав прожег!

Ребенок не ответил — он спал.

Утя с раздражением отбросила прочь недошитую мужнину рубаху и прилегла рядом. У нее слипались глаза. Задремав, юная мать не видела, как к одеялу приблизилась человеческая фигура. Наклонившись над детьми, красивый молодой охотник потянул Сарши к себе. Потревоженный младенец захныкал. Львия мгновенно проснулась и воззрилась на незваного гостя. Шерсть на ее загривке встала дыбом, сверкнули в недобром оскале белоснежные клыки.

— Положи ребенка на место! — прошипела она.

Охотник, прижимая к себе Сарши, испуганно попятился. О том, что именно произошло дальше, можно только догадываться. Скажу одно — охотнику очень сильно досталось от разъяренной матери. Утя не церемонилась, и перепуганный юнец бежал без оглядки, орошая кровью песок и истошно вопя на все стойбище. Его совсем недавно красивое лицо было располосовано глубокими царапинами, а под глазом наливался огромный синяк. Сарши, целый и невридимый, лежал в траве и возмущенно орал. Трясущимися от пережитого испуга руками львиня подняла его и унесла в дом; она догадывалась, кто подговорил этого глупца украсть ребенка, хотя и не имела прямых доказательств. Утя просто кипела от гнева.

— Арша поплатится! — сказала она себе, убаюкивая своего молочного сына. Малыш давно стал ей, как родной…

Вернувшиеся с охоты мужчины застали Утю в слезах. Юная мать вкратце поведала о случившемся. Варму пришел в ужас, и, забросив оружие в угол, бросился искать бывшую жену. Но Арши в поселке не оказалось — она исчезла вместе со своим дружком и еще несколькими молодыми охотниками.

Среди ночи Варму разбудил стук в дверь. На пороге стоял Ксар — юноша выглядел на редкость напуганным.

— Собирайся и уходи прямо сейчас! — выдохнул он в лицо заспанному вараху. — Или тебя убъют еще до утра!

— Арша? — понимающе кивнул Варму.

— Она самая! И сына забирай!

Человек льва растерялся — он никак не мог взять с собой Сарши — тот был еще совсем мал!

Маленькая пушистая ручка легла на его плечо — Утя стояла рядом. — Его тоже убъют? — спросила она тихо.

Ксар кивнул.

Львиня едва слышно зарычала и ощетинилась.

— Мрах! — позвала она звенящим от напряжения голосом. — Мрах, вставай!

Львин вскочил.

— Собираемся! — велела мужу Утя. — Только самое необходимое! Быстро!

Они покинули хижину еще до рассвета. Мужчина, вооруженный копьем, львин, львиня и двое младенцев растворились в предутреннем тумане, словно тени. Когда через пару лучин в их дом ворвались пьяные юнцы с дубинками, они были уже далеко…

Глава 8. Проводник

Туман покрыл озеро непроглядной пеленой. Варму и Мрах вели лодку, стараясь держаться поближе к берегу. Вскоре поднялся ветерок, и туман потихоньку рассеялся. Когда за стеной леса засинели горы, и беглецы решили бросить лодку и продолжать путь пешком. Спрятав ставшую ненужной долбленку в кустах, они поспешили скрыться под защиту деревьев. Ни варах, ни тем более Мрах не помнили дороги к перевалу, но выбора у них не было. К вечеру маленький отряд уже пробирался по узкому каменистому ущелью. Их никто не преследовал. Ущелье закончилось тупиком, пришлось возвращаться. Наконец, уже в темноте, беглецы набрели на уходящую в глубину гор тропку. Та это тропа или другая, они не знали. Идти дальше ночью не рискнули и заночевали тут же, не разжигая костра — боялись погони. Утром снова спустился туман. Тропка змеилась между скалами, все круче и круче забирая вверх. Постоянно карабкаться по осыпающейся каменистой земле было тяжело. Первой выдохлась Утя и мужчинам пришлось по очереди тащить ее на спине. Туман становился все гуще и гуще, от него стали влажными одежда, волосы и шерсть. Похолодало. К полудню путники достигли места, где тропинка развлетвлялась. Поколебавшись, они повернули налево. Тропинка попетляла между камнями и вдруг нырнула в заваленную камнями расщелину. Снова пришлось возвращаться.

Добравшись до знакомой уже развилки, беглецы пошли направо, и снова долго карабкались по подъемам и спускам. Мрах и Варму совершенно вымотались, а туман лишь густел. Найдя более или менее ровную площадку, измученные путники устроили привал. Утя покормила детей и поела сама. Львин и варах тоже проголодались, но решили пока потерпеть — запасов у них было совсем немного. Прижавшись друг к другу, беглецы немного согрелись и поспали. Когда они проснулись, вокруг все так же колыхался туман…

Отдохнувшие, но голодные, друзья продолжали свое восхождение. Вскоре начало темнеть, подул ветерок, где-то наверху замерцали звезды. Тропа вильнула еще раз и вдруг скрылась под обвалом — дальше дороги не было. Эту ночь тоже коротали без огня — в этом царстве камня не нашлось ничего, могущего гореть. Сырая одежда липла к телу, и путники изрядно продрогли. Все чихали и кашляли.

Утром ветер разогнал туман. Обвал показался беглецам не таким уж большим, и они попробовали его обойти, но очень скоро поняли, что заблудились. Они шли, и шли, но так и не смогли найти тропу. от горизонта до горизонта простиралась мертвая земля. Дороги назад никто не запомнил. Поняв, что заплутали, беглецы приуныли — они не знали, что делать дальше. Но друзья пока были живы, и у них еще оставалась еда, и они пошли куда глаза глядят.

Через день еда закончилась. Погода резко испортилась — небо заволокло темными тучами, зарядил дождь. Утя едва сдерживала слезы — она совсем замерзла.

Отыскав расщелину в скале, беглецы забились в нее, пережидая дождь. Дождь лил, не переставая, почти сутки. Утя плакала — ей было страшно. Всех троих мучал голод. Когда прояснилось, беглецы покинули расщелину. Они по-прежнему брели наугад, в надежде прийти хоть куда-нибудь. Но кругом были только горы…

На шестой день пути маленький отряд вышел в небольшую зеленую долинку. Здесь было на редкость красиво, но друзей мало интересовала красота — их шатало от голода и усталости. Уложив не держащуюся на ногах Утю на траву, Мрах и Варму отправились на поиски чего-нибудь съедобного. Им повезло — в окружающих долину скалах гнездилось немало птиц. Насобирав яиц, изголодавшиеся мужчины наелись и накормили юную мать. Это была хорошая еда. Утя больше не плакала; покормив детей, она крепко уснула, завернувшись в одеяло.

Варму и Мрах нарубили сосновых ветвей и сучьев и развели небольшой костерок, чтобы запечь в золе остатки яиц. Вода тоже нашлась — небольшой родничок, чистый и прозрачный, бил из под огромной скалы. Когда стемнело, усталые мужчины долго еще лежали и смотрели в звездное небо. Но постепенно сон сморил и их.

Варму проснулся от того, что на него смотрят. Мрах и Утя все еще спали, прижавшись к друг другу.

Костерок слегка дымил. Светило солнце. Рядом с кострищем на большом камне сидел почти голый, очень волосатый смуглый мужчина и что-то жевал. Его нечесаные борода и волосы свисали на глаза космами, мощную грудь покрывала сложная татуировка.

Заметив, что варах открыл глаза, незнакомец перестал жевать. Вынув и зо рта недоеденный корень, он с любопытством уставился на Варму.

— Ты хто? — наконец спросил он.

Варах помолчал, потом представился: — Варму.

— Ага! — глубокомысленно изрек волосатый. — Ясенно… А я Муха!

— Привет, Муха! — поздоровался человек льва и сел.

Волосатик не двинулся с места.

— У тебя топор хороший. — сообщил он. — Мухе понравился. Подаришь?

Варму покачал головой.

— Не могу. — отказал он. — Друг подарил.

— Ага! — снова изрек Муха. — Жаль — хороший топор-то…

Варму молчал — а что тут скажешь? И вправду, хороший топор!

— Я тебе другой сделаю. — пообещал он Мухе. — Если расскажешь, как выйти к мосту над пропастью!

Волосатик задумался.

— А зачем тебе мост? — поинтересовался он.

— Перейти на другую сторону. Там — мой дом.

— Ага! — в третий раз изрек Муха. — Три топора, два лука, два копья и твой амулет — и отведу. Договорились?

Варах озадачился — это же целая прорва работы, седьмицы на две, не меньше! Но и выбора не было.

Муха хитро прищурился:

— Ладно, один лук!

— И два топора?

Волосатик согласно кивнул. Ударили по рукам.

— А ты мине нрависся! — заявил Муха. — Сразу видно — настоящий мужик!

Варму чужак не нравился, но он благоразумно промолчал — еще обидится и уйдет, и останутся они без проводника!

Муха дожевал корень и засобирался:

— Скоро вирнуся! — побещал он. — Другов приведу, жрати принесу! Ждите! — и исчез за скалой.

И Варму начал ждать. Вскоре проснулись Мрах и Утя.

— У нас был гость. — сообщил им варах. — Говорит, что знает, где мост.

Он не слишком доверял Мухе — человек чужой, неизвестный, заведет куда-нибудь и бросит, а то и вовсе убьет. Но без Мухи у него и его друзей не было вообще никакой надежды выбраться из этих гор…

Волосатики явились к вечеру — пятеро мужчин и четыре женщины с детьми разног возраста, от грудничков до подростков. Все были смуглы и едва прикрыты обрывками шкур. А пахло от них…

Фу и еще раз фу!!!Хотя и от беглецов после недели лазанья по горам пахло ненамного лучше; но, по крайней мере, у них еще не было вшей… Волосатики быстро исправили это упущение.

Они притащили с собой кучу засаленных вонючих шкур, мясо и много шума, а также кремни и палки.

Их язык оказался вполне понятен.

Варму отобрал подходящий камень и принялся за изготовление топора — чего терять время даром? Мрах шлифовал древко для копья. Женщины вместе с Утей что-то стряпали. Крохотный львинок привел дикарок в восторг — каждая хотела подержать его на руках. Львиня не возражала — за дни путешествия она изрядно устала и теперь наслаждалась покоем. Вообще, волосатики оказались довольно милым и гостеприимным народом, и две седьмицы в их обществе пролетели незаметно. Оружие было, наконец, готово и вручено Мухе. Дикарь внимательно осмотрел его и остался доволен.

— Ты мастер! — похвалил он Варму. — Но твой топор мне все равно больше нравится!

Тепло попрощавшись с приютившим их племенем, друзья вновь зашагали через горы. Только теперь с ними был Муха. За Мухой увязалась его двенадцатилетняя дочь Эсма — девочка не желала расставаться с Варму, смастерившим ей гребешок и заколки для волос.

Некрасивая и чумазая, похожая на обезьянку юная дикарка нравилась человеку льва своей любознательностью и живостью. Ужимками и стремлением держаться по-взрослому она напоминала ему Намара. Ах, как же Варму соскучился по родным краям, по Маре и по детям! Неужели он скоро их увидит и сможет обнять?

Думая о семье, варах сгорал от нетерпения и невольно ускорял шаг. Похоже, Мраха одолевали похожие мысли. Бедная Утя не успевала за ними.

— Пожалуйста, чуть помедленней! — жалобно умоляла она, прижимая ушки. — Я не могу так быстро!

К вечеру второго дня пути маленький отряд достиг памятной Варму пропасти, но путников, уже ощущавших запах дома, ждало жестокое разочарование — навесной мост исчез! Точнее, не исчез, а валялся внизу на берегу речки. Кто разрушил его и зачем, Муха не знал, и клялся, что еще три седьмицы назад мост был на месте и он самолично по нему переправлялся на ту сторону. Похоже, дикарь не лгал — уж больно озадаченное у него было лицо. Но пути домой теперь не существовало, и путешественники ужасно расстроились.

— Есть другая дорога. — уверил их Муха. — Длинная и тяжелая, но если вам так надо…

И повел друзей обратно в горы. Дорога и вправду оказалась тяжелая — приходилось то взбираться на почти отвесные кручи, то ползти по узким каменным карнизам, и Варму тихо радовался, что в свое время сумел преодолеть страх перед высотой — иначе он давно бы уже лежал где-нибудь под обрывом со сломанной шеей. На счастье, погода установилась хорошая, и днем было даже жарко, но ночами друзья мерзли, завернувшись в одеяла. Они шли и шли, и постепенно им начало казаться, что это — навсегда…

К перевалу вышли неожиданно — обогнули очередное нагромождение скал и увидели тропу, уверенно спускающуюся вниз.

— Вам туда. — сказал Муха.

Мрах и Варму от души поблагодарили волосатика, а варах подарил ему свой амулет — покрытый резьбой клык, с которым не расставался многие годы. Эсма плакала, обнимая всех по очереди — она успела уже привязаться к друзьям.

— Обязательно возвращайтесь! — просила девочка, всхлипывая и размазывая по лицу слезы. — Я буду ждать!

Трое путешественников лишь разводили руками — они не знали, как в дальнейшем сложится их жизнь.

Еще раз попрощавшись, двое львинов с детьми за плечами и человек льва, наконец, оставили своих провожатых и пошли вниз по тропе. Муха и его дочь еще долго стояли на большом камне и махали им вслед. Потом тропа повернула, и они скрылись из виду.

Мрах и Варму вполголоса затянули песню — они возвращались домой!

Глава 9. Не все львины пушисты

Спускаться всегда легче, чем подниматься — путники шагали легко и весело. Солнце согревало их спины, дул нежный, прохладный ветерок. Варму и Мрах перепели все известные им песни и теперь молчали, притомившись. Утя тихонько мурлыкала себе под нос, на ходу кормя грудью сына. Малыш больше баловался, чем сосал, вовсю улыбаясь матери беззубыми десенками. Он был прелесен, и львиня не могла на него наглядеться. Второй ребенок сладко спал за спиной у отца.

Внезапно Варму остановился и поднял руку в предостерегающем жесте. Мрах едва не врезался в него и зашипел.

— Тихо ты! — властно приказал варах. — Я что-то видел!

Мрах едва слышно зарычал и застыл, принюхиваясь.

— Пахнет львином. — объявил он. — Грязным, немытым львином! — и чихнул.

Утя его поддержала. Юная мать заметно встревожилась.

— Мне не нравится этот запах. — прошептала она.

— Уходим с тропы! — велел человек льва. — Прячемся и пережидаем. Мрах — на разведку, у тебя обоняние тоньше. Я — за тобой. Если что — ори громче!

— Ага. — хмыкнул львин. — Чтобы они от моего крика в обморок попадали? Ладно, постараюсь погромче…

Варму грозно сдвинул брови, и Мрах замолчал.

Устроив Утю с детьми за большой скалой, мужчины вооружлись и, пригибаясь, вернулись на тропу — здесь все еще пахло чужим львином. Кроме запаха, неизвестный не оставил никаких следов.

— По воздуху он перемещается, что ли? — шипел Мрах в недоумении. — Хоть бы шерсти клочок…

Варах молча оглядывал тропу, но тоже ничего не нашел. Мысленно он уже представил себе дикого, со спутанной гривой, крылатого львина, парящего в вышине.

На голову Варму посыпался песок. Варах выпрямился и посмотрел вверх: дикий львин оказался именно таким, каким он его вообразил, правда, бескрылым. Опираясь на тяжелое боевое копье, гривастый воин глядел на путешественников немигающими желтыми глазами с нависающей над тропой скалы. Варму зарычал совсем по львиньи и оскалился. Чужой львин — тоже. Мрах неслышно подошел и встал рядом.

— Мы идем своей дорогой, брат. — сказал он негромко. Его хвост хлестнул вараха по ногам.

Чужой львин снова зарычал.

— Человек! — выплюнул он, и шерсть у него на загривке встала дыбом.

— Человек — мой друг. — ответил Мрах, чуть повышая голос.

Чужой львин зарычал громче и угрожающе оскалил клыки. Варму заметил, что одного нижнего у него не хватает.

— Я перегрызу тебе горло, человек! — заявил чужак. — И буду пить твою теплую кровь!

— Зачем? — спросил его Мрах. — У вас что, голод?

За скалой отчаянно закричала Утя. Варму и Мрах невольно обернулись; Утя закричала снова.

— Хой! — коротко выдохнул чужой львин и прыгнул, обрушившись на Варму сверху всей тяжестью своего рослого мускулистого тела. Варах полетел на землю. Мужчины сцепились.

— Беги к Уте! — успел крикнуть человек льва Мраху.

Чужой львин оказался на редкость силен и изворотлив, вдобавок не постеснялся пустить в ход зубы и кокти, и Варму пришлось несладко. Давненько его так не били! Вскоре варах пропустил мощный удар в челюсь и отключился. Он пробыл без сознания всего несколько мгновений, но чужому львину этого хватило с лихвой — зажав руку Варму в жестокий захват, он с комфортом устроился на спине у побежденного и принялся его вязать. Оглушенный варах лишь скрипел зубами от злости — он ничего не мог сделать…

Утя больше не кричала — ей было некогда. От скалы, где она недавно пряталась, доносились вопли и завывания, и Варму усмехнулся про себя: похоже, юная мать оказывала ожесточенное сопротивление. Ее разъяренным мявам вторили воинственные кличи Мраха. Варах снова усмехнулся — да, супруги умели постоять за себя. Но вскоре этот шум оборвался; из-за камней появились трое львинов — вид у них был потрепанный, морды располосованы ударами острых когтей. За ними топали еще двое — они тащили связанного Мраха — львин шипел и упирался.

Последней явилась молодая львия с разбитым носом — на руках гривастая несла Нори. Утя шла за ней, прижимая к себе плачущего Сарши; ее рубашка был порвана в клочья, один рукав висел. Львиня мрачно глядела изподлобья единственным сверкающим от злости глазом, второй же стремительно заплывал, по шее текла кровь из прокушенного чьими-то острыми зубами уха. Но избитая Утя все еще не чувствовала себя побежденной — ее хвост гордо торчал вверх.

Варму без особых церемоний подняли на ноги. К нему подошел уже знакомый по драке трехклыкий львин и коротко, без замаха, ударил в живот. Варму охнул и сложился, чтобы тут же получить мощный хук в ухо. В следующее мгновение львин с воем рухнул на землю и покатился, схватившись за ногу — Утя пнула его пяткой в колено.

— Мяяяяя! — вопил обезноженный львин. Утя чуток подумала и добавила ему еще раз — в челюсть. Львин скорчился и затих, закрывая руками лицо. Держащая Нори львия попыталась схватить Утю свободной рукой, но та с шипением отскочила.

— Укушу! — прорычала она, показывая клыки.

Чужая львия вняла голосу разума и решила не нарываться.

— Не тронь моего брата! — выкрикнула она, держась на безопасном расстоянии.

Утя фыркнула и оскалилась еще сильнее.

— Ррррр. — сказала она грозно. — Шшшшш.

Даже Варму, и тот впечатлился, не то что чужая львия. Прижав уши, чужачка испуганно попятилась.

Побитый брат, между тем, потихоньку приходил в себя. Жалобно мяукая, он кое-как сел, все еще держась за челюсть. Варму заметил, что у него куда-то исчез и второй нижний клык, и еще больше зауважал Утю.

— Ты! — зашипел потерявший клык львин, злобно глядя на ударившую его львиню. — Ты поплатишься!

Утя щелкнула на него зубами и зарычала.

— Могу добавить! — сообщила она, и львин отпрянул.

— Ненормальная! — мявкнул он.

— Сам такой! — отважно огрызнулась Утя. — Безклыкий вождь! Ха!

Побитый львин аж подскочил.

— Молчи, дрянь блохастая! — выкрикнул он. — Или я твоего котенка в пропасть сброшу!

Блохастая дрянь сверкнула уцелевшим зеленым глазом и повторила свой коронный пинок в колено.

— Мяу! — взвыл львин и запрыгал на одной ноге. Утя молча смотрела на него.

Подвывая, обезклыченный львин доковылял до большого камня и почти упал на него.

— Ну ты даешь, блохастая! — только и смог выдавить он. В его взгляде больше не было злобы — одно лишь восхищение. — Ты ж меня чуть не убила!

— А то! — гордо вздернула подбородок львиня.

— Что ты с ней церемонишься? — возмутилась львия, державшая Нори. — Двинь ей — пусть успокоится наконец!

— Цыть! — гаркнул на нее безклыкий. — Тебя не спрашивали!

Львия обиделась и надулась.

Ощупав пострадавшее колено, львин встал.

— Берем этих и потопали. — распорядился он. — Стемнеет скоро.

Его соплеменники подхватили Варму и Мраха и потащили в скалы. Непокоренная Утя шла сама.

Львины жили в большой, темной, прокопченной насквозь пещере. Племя у них оказалось совсем небольшое — два десятка взрослых и примерно столько же детей. Ни младенцев, ни стариков.

Посреди пещеры горел огонь, пахло жареным мясом, дымом и немытой шерстью.

Варму и Мраха, не развязывая, запихнули в небольшую грязную нишу. Утя принципиально осталась с ними. Забрав у чужачки сына, гордая духом львиня расстелила на полу одеяло и расположилась на отдых. Бесклыкий было подошел и попытался завести разговор, но Утя так на него зыркнула, что он сразу же передумал.

Мрах тихо хихикал, глядя на развоевавшуюся жену.

— Вирри номер два. — сказал он. — Страшна — Варму отдыхает!

Утя зыркнула и на него — и у львина пропала охота шутить.

— Я злая и голодная! — предупредила Утя мужа и уселась ужинать. Варму и Мрах вздыхали, глядя на нее — они тоже хотели есть. Покончив мясом, все еще взъерошенная львиня взяла нож, и, не спрашивая ничьего разрешения, развязала обоих мужчин. Львины косились, но молчали.

— Ешьте тоже! — велела юная мать, подталкивая друзей в спины, и без всякой связи добавила: — Варму, что у меня с ухом?

А потом взруг закрыла лицо руками и расплакалась.

Обняв жену, Мрах нежно привлек ее к себе и принялся утешать. Наплакавшись, Утя легла спать, оставив мужчин вдвоем. Говорить особо было не о чем, и вскоре друзья начали клевать носом….

Глава 10. Двойняшки

Сквозь дрему Варму услышал непонятные шорохи, потом где-то совсем рядом тоненький детский голосок сказал:

— Мирши, не ходи, я боюсь! — и снова шорох.

Человек льва открыл глаза и увидел двух львинят лет семи- восьми. Темношерстный мальчик был совсем рядом — стоя на четвереньках, он разглядывал лежавшего на одеяле Сарши. Чуть поодаль притаилась девочка, желтенькая и золотоглазая. Варму вздрогнул — малышка была копией Хели в детстве, даже голубые бусики на шейке имелись!

— Мирши, он не спит! — пискнула львинька и в панике зажмурилась. — Мама!

Наверно, девочка решила, что странный чужак сейчас вскочит и съест ее Мирши….

Львинок перепугался не меньше подружки. Глядя на вараха совершенно круглыми от ужаса голубыми глазищами, ребенок припал к полу и зашипел, показывая белоснежные остренькие клычки. Вся шерсть на его худеньком теле встала дыбом.

— Ам… — негромко сказал Варму. Дети дружно, в голос завизжали и бросились наутек.

Мирно спавшие Мрах и Утя подскочили, как ошпаренные — львин, не разобравшись, схватился за нож, его жена кинулась к детям: короче, переполох вышел, что надо! На визг появились несколько львинов, но, убедившись, что все в порядке, почти сразу ушли.

— Дети приходили. — объяснил им варах. — А потом испугались и убежали.

— Опять Мирши и Шера! — вздохнула одна из львий, подбирая с пола оброненные девочкой голубые бусы.

— Не ругайте их, пожалуйста! — попросил Варму. — Они же ничего плохого не сделали!

Львия пообещала, что не будет, и ушла, унося с собой бусы. Темношерстная и голубоглазая, он была очень похожа на Мирши.

Когда все успокоились и легли, львинята появились снова. Варах заметил, что девочка плачет. Дети шарили по полу руками и переговаривались шепотом — Растеряха! — шипел Мирши. — Вечно у тебя все падает!

Львинька лила слезы и молчала.

Варму долго любовался на них, потом шепотом спросил:

— Дети, а что вы ищете?

Львинята подскочили, но не убежали.

— Бусики. — так же шепотом ответила девочка. — Голубенькие… — и разревелась окончательно.

Львинька рыдала так заразительно, что темношерстный Мирши тоже зашмыгал носом, и даже у Варму защипало в глазах.

— Не плачь. — взмолился он. — Твои бусы миршина мама забрала.

Львинька мгновенно успокоилась и просияла.

— Наша мама! — поправила она, вытирая слезы. — Мы — двойняшки! А откуда ты знаешь?

— Видел! — пожал плечами варах.

— Спасибо! — хором поблагодарили львинята и умчались.

Варму улыбался, глядя им вслед — он был очарован этими детьми. Шера все больше напоминала ему маленькую Хелю — такая же живая и непосредственная. А Мирши чем-то походил на Мраха… Человек льва невольно покосился на дрыхнувшего в шаге от него гривастого мужчину и подивился — неужели этот мускулистый красавец и есть тот львинок, которому он когда-то вправлял сломаную руку? Трудно поверить, но — так…

Мирши и Шера вернулись быстро. Оба что-то жевали, шейку львиньки снова украшали потерянные было бусики. Остановившись на кажущимся им безопастным расстоянии, дети помахали Варму руками и поздоровались: — Привет!

— Чего едим? — спросил их варах.

— Корешки. — ответил за двоих Мирши. — Вкусные!

Хочешь, и тебе принесем?

Сытый Варму отказался.

— А почему не мяско? — поинтересовался он.

— Мамка не дала. — пожаловалась Шера. — За то, что я бусы потеряла!

Львинята явно были голодны, и Варму стало их жаль.

— Ловите! — велел он, кидая детям кусок копченой козлятины. Мирши поймал угощение на лету и по братски поделился с сестрой. Некоторое время львинята жадно ели.

Покончив с мясом, дети уставились на Варму голодными, полными надежды глазами, и тот понял — не наелись. Пришлось дать еще.

— Ты — добрый! — сообщила львинька с набитым ртом. — И мясо у тебя вкусное!

Мирши поддержал сестру.

Доев, львинята заметно расслабились и подошли поближе. Их глаза светились любопытством; похоже, дети хотели что-то спросить, но стеснялись.

Наконец, Шера не выдержала.

— Это твой сын там, на одеяле? — пискнула она. — А где его мама? Умерла?

Варму вздохнул.

— Нет. — ответил он, чуть помолчав. — Его мама жива и здорова. Просто она его бросила.

Львинята открыли от удивления рты и притихли, пытаясь осмыслить услышенное. Потом Мирши неуверенно протянул:

— Бро-си-ла? Мама?

Варах кивнул — воспоминания об Арше до сих пор причиняли ему боль.

— А почему бросила? — спросила Шера. — Из за того, что он лысый?

— Замолчи, дура! — шикнул Мирши на сестру. — Люди все лысые!

Львинька надулась и собиралась было заплакать, но передумала.

— Все-все?

— Все-все. — подтвердил Варму.

— Совсем-совсем? Но это же некрасиво!

— У него на голове есть шерсть. — напомнил сестре Мирши.

Шера фыркнула и дернула брата за хвост. Потом еще раз оглядела Варму и заявила:

— Маловато! Но тебе так идет!

Лежавший под одеялом Мрах захихикал — оказывается, он уже давно не спал и внимательно прислушивался к разговору.

Шера с опаской покосилась на веселящегося львина и продолжила:

— Но твой друг мне все равно больше нравится — ты для меня староват!

Мрах захохотал в голос и зажал себе рот ладонью.

— Тихо ты! — укорила его львинька. — Перебудишь всех!

На львина напал новый приступ смеха. Зашевелилась потревоженная Утя.

— Вот видишь? — вздохнула девочка. — А что я говорила?

Львиня села и уставилась на детей.

— Ой! — искренне изумилась она. — Львинята!

Мрах хрюкнул и с головой спрятался под одеяло — его душил смех.

— У твоего друга припадок. — сообщила встревоженная Шера. — Он умирает или еще поживет?

Варму дернул львина за хвост и спросил с преувеличенной заботой:

— Эй, Мрахи, ты как? Еще поживешь или уже все? Тут дети интересуются…

На громкий, радостный хохот Мраха сбежалось пол стойбища. Львины были очень недовольны, что их разбудили среди ночи.

— Идите спать! — велел детям Варму. — Пока мать не заругалась! Полночь давно!

Львинята ушли. Мрах продолжал хихикать под одеялом. Даже Утя улыбалась.

— Какая прелесть эти дети! — искренне воскликнул варах. — Чудо что за прелесть!

— Смешные! — подтвердил, икая, львин — он никак не мог успокоиться.

Утя снова легла — она устала за день.

— Ложись спать, а? — попросила она мужа. — Мешаешь!

Мрах поглядел на ее недовольную физиономию и послушался. Остаток ночи прошел спокойно.

Наутро пленников разбудил двуклыкий львин. Воин был зол.

— Гад ты! — сообщил он Мраху. — Я из-за тебя не выспался!

Утя зашипела на него, и двуклыкий поспешно ретировался.

— Сами виноваты! — крикнул ему вслед Варму. — Мы к вам в гости не напрашивались!

Двуклыкий ничего не ответил.

Откуда ни возьмись появились львинята. Дети зевали и терли глаза.

— Что, тоже не выспались? — спросил их Мрах.

Львинята кивнули.

— Нас отец за уши пригрозил оттаскать. — Вздохнул Мирши и покосился вслед уходящему двуклыкому.

— А Утя — твоя жена? — невпопад поинтересовалась Шера. — Она отцу понравилась…

— А мама сказала, что его придушит. — продолжил Мирши. — У него и так две жены!

Мрах нахмурился и промолчал — ему совсем не понравилось, что двуклыкий заглядывается на Утю.

Варму про себя усмехнулся — не та Утя львиня, чтобы принудить ее выйти за кого-нибудь замуж. Так что Мрах может спать спокойно.

— Мирши! Шера! — донесся откуда-то голос матери.

Львинята пискнули и убежали, не попрощавшись.

— Завтракать зовет. — сообразил Мрах и похлопал себя по животу. — Схожу-ка я прогуляюсь! — и исчез.

Варах был уверен — его друг пошел на промысел. И точно — через поллучины тот вернулся с почти целой жареной козьей ногой.

Плотно покушав, друзья заскучали. Их никто не охранял, но и из пещеры не выпускали. Чтобы не свихнуться от безделья, Варму и Мрах выбрали стену поровнее и принялись рисовать. Утя стояла рядом, наблюдала и комментировала. Сегодня ей ничего не нравилось.

— Что у зубра с носом? — спрашивала она, недоуменно хмурясь. — И почему у него ноги кривые — он их сломал?

Мрах и Варму терпеливо отмалчаливались — у них тоже было неважное настроение. Наворчавшись, львиня отстала и села чинить порванную в драке рубашку.

До темноты друзья рисовали и так увлеклись, что совсем не следили за временем. Теперь почти всю стену покрывали сцены быта и охоты. Вечером пришли львинята. Они зевали — мать с утра от души загрузила обоих неслухов работой. Увидав рисунки, дети пораскрывали от удивления рты.

— Сильно! — заявил Мирши. — Я так не умею!

Позабыв про усталость, двойняшки сбегали за охрой и мелом, и присоединились к обществу художников.

Варму немного поучил их, но дети вскоре начали засыпать на ходу, и Мрах их уложил — львин ужасно скучал по своим.

— Моему старшему сейчас столько же. — печально сообщил он.

Варму показалось, что Мрах смахнул слезу.

— Славные ребята! — от души ответил ему варах. — Очень люблю таких. На вас с Хелей похожи — вы такие же были шустренькие….

Друзья повздыхали о прошедшем и тоже легли спать.

Глава 11. Давний знакомец

Последующий день с точностью повторил предыдущий. Было скучно сидеть в пещере и ничего не делать. Вечером вернулись ушедшие накануне охотники, мрачные и без добычи — они нарвались на пещерного медведя и чудом унесли ноги. Двое были серьезно ранены, в том числе и бесклыкий. Один охотник погиб. Львинята долго не появлялись, а пришли — в слезах.

— Отец лежит и стонет. — пожаловалась Шера. — У него в бедре рана. И мы голодные…

От козьей ноги осталось немного мяса, и Варму покормил детей.

— Я умею лечить. — сказал варах всхлипывающей львиньке. — Хочешь, погляжу твоего отца?

Дети обрадовались и потащили Варму к раненому. Двуклыкий и вправду оказался плох — удар когтистой лапы разворотил ему бедро от паха до колена. Рана уже успела воспалиться, и львин очень страдал.

— Че пришел? — спросил он хрипло, трясясь в ознобе. — Я тебя не звал!

— Ногу твою спасать. — ответил ему варах. И честно предупредил. — Но будет больно!

Двуклыкий не сопротивлялся — он понимал, что его рана очень серьезна. Варму очистил его рану и перевязал. По окончании процедуры львин почти потерял сознание.

— Ты — изверг… — сообщил он вараху, скрипя зубами. — Это называется больно?!! А что у тебя тогда очень больно?

— Тебе лучше не знать… — вздохнул человек льва. Ему вспомнился Эрих — у того рана была примерно такая же…

Измученный двуклыкий полежал с закрытими глазами, потом прошептал:

— Меня Наришем зовут… — и уснул.

Варму оставил его темношерстной старшей жене горшок и кой-какие травы. Львия плакала.

— Если Нариш умрет, — сказала она, — Нас всех ждет голод… Он — очень хороший охотник…Варах ничего ей не ответил: даже если двуклыкий и поправится, он останется хромым до конца своих дней… Не прыгать ему больше по горам за дикими козами! Но бедной львие лучше пока этого не знать…

Утром львины снова собрались на охоту — в стойбище нечего было есть. Варму и Мрах молча взяли оружие и присоединились к ним. Охотники не возражали — их осталось всего шестеро.

— Только бы медведь опять не заявился. — вздыхали львины — они боялись огромного хищника.

И, разумеется, медведь заявился. Он поджидал отряд совсем недалеко от пещеры…Завидев охотников, чудовище очень обрадовалось и бросилось прямиком к ним. Перепуганые львины с воплями полезли на скалы, Варму и Мрах — тоже.

Почти взлетев на узкий каменный карниз над тропой, друзья прижались к стене и замерли, стуча зубами от ужаса. Медведь бесновался внизу.

— Вот и поохотились. — мякнул Мрах, с нескрываемым страхом глядя на огромного хищника. — Он же от нас теперь не отстанет!

И правда — убедившись, что мягкие-вкусные недоступны, медведь еще немного поворчал и улегся на тропе — он решил подождать.

— Гад! — шипел Мрах. — Измором брать будет!

Варму огляделся и тихо выругался — влезая сюда, они думали лишь о сиюминутном спасении жизни и совершили серьезную лшибку — с этого уступа не было другой дороги — только вниз… Друзья приуныли — они оказались в ловушке!

Медведь развалился прямо под ними. Он никуда не торопился.

— Попались, как дети! — злился львин. — Чего теперь делать-то?

Варму пожал плечами. У них не было никакой еды, а воды в фляжке едва хватит до вечера. Сидеть на уступе оказалось неудобно и на редкость скучно.

Чтобы хоть немного развлечься, человек льва принялся разговаривать с медведем.

— Уходи, а? — попросил он серого зверя. — Мы совсем-совсем невкусные.

При первых же звуках его голоса медведь насторожил уши, поднялся и вплотную приблизился к скале. Потом вдруг встал на задние лапы и потянулся к человеку.

— Мяу! — вякнул львин в испуге, поспешно подбирая ноги. — Чего это он?

Медведь тихо заскулил, совсем по-щенячьи, потом тявкнул. В его маленьких карих глазках был вопрос.

— Уходи, чудища! — взмолился Варму. — Я тебя не звал! Кыш!

Но чудище и не думало уходить. Скуля и потявкивая, оно продолжало тянуться к скорчившемуся на уступе человеку.

— Мишенька! — умоляюще сказал варах, клацая зубами. — Ты очень страшное! Не надо!

Медведь заскулил.

И Варму, наконец, осенило!

— Медведик! — воскликнул он радостно. — Да это же НАШ медведик! Мрах, мы идиоты!

«Медведик» внизу скулил и чуть ли хвостом не вилял!

— Не вздумай к нему спускаться! — зашипел львин. Но Варму не слушал. Забыв про недавний страх, он спрыгнул вниз.

— О, я не могу на это смотреть! — взвыл с уступа Мрах, закрывая руками лицо.

Замершие на соседнем уступе львины дружно ахнули, когда человек и медведь шагнули навстречу друг другу. Они уже в красках представляли короткую, но кровавую расправу… Но серый хищник не растерзал человека — скуля и повизгивая, он лизнул Варму в лицо и с глубоким вздохом опустил ему на плечо свою огромную мохнатую голову. Человек льва рассмеялся и принялся чесать страшилище за ушами. «Медведик» довольно заурчал.

— Привет, бродяга! — говорил Варму. — Куда же ты тогда пропал? Я тебя искал, искал, а ты исчез…

— Глазам своим не верю… — прошептал Мрах, дергая себя за хвост. — Вот так встреча! Или я сплю?

Львины на уступе молчали — они пребывали в шоке.

— Рты закройте! — посоветовал им Мрах. — Это — друг детства!

Слезать с уступа львин все таки не спешил — с момента их последней с медведем встречи прошло не меньше десяти лет, Мрах из подростка давно успел превратиться в мужчину, и мохнатая зверюга вполне могла его не признать, а рисковать жизнью львину не хотелось.

— Я уведу медведя. — сказал Варму, заметив его сомнения. — А вы идите и постарайтесь что-нибудь поймать — жрать охота, сил нет!

И зашагал прочь. «Медведик» потрусил за ним, и вскоре странная парочка скрылась в скалах.

Пораженные львины долго смотрели им вслед, потом неуверенно начали спускаться.

Медведь не возвращался, и охотники понемногу успокоились. Они тоже были голодны и потеряли много времени, отсиживаясь на уступе. Подобрав брошенное оружие, отряд отправился на поиски добычи.

Глава 12. Варму попадает в переделку

Человек льва шел, ведя за собой медведя. Зверь тихонько похрюкивал и периодически лизал его в уши.

— Мне было ужасно одиноко в этих горах! — словно бы говорил он. — Как хорошо, что ты нашелся!

И Варму разделял его чувства. Рядом с «медведиком» он вдруг снова ощутил себя двадцатилетним. Шагалось легко и весело, захотелось запеть. Взобравшись на большой обломок скалы, мужчина дал волю бурлящей в нем радости и громко завопил в высокое синее небо. Эхо заметалось между скалами.

— Ааааа! — кричал Варму. — Аааааааа!

Ему было хорошо.

Медведь порычал и улегся — он ждал.

Отведя душу, варах слез со скалы и задумался — а что дальше? Привести зверя в стойбище он не мог, но и бросать его тоже не хотелось.

— Медведка, куда мне тебя девать? — спросил Варму.

Медведь заворчал и лизнул его в лицо:

«Куда хочешь! Только чтоб с тобой!»

Варму вздохнул, почесывая зверя за ухом. Он живо представил, в какой восторг придут львины, если они явятся в пещеру вместе…

— Нельзя тебе со мной. Беда!

Медведь насторожил уши и призывно заурчал. Встревоженный варах поспешно вскочил, и вовремя — прямо на него летел еще один медведь, а если быть точным — медведица.

— Мама! — охнул Варму и горной козой взлетел обратно на скалу. Подруга медведика оказалась совсем молодой самкой.

— Рррррр. — сказала она вараху снизу, и тот для себя перевел:

«Еда, я тебя съем!»

— Перебьешься! — ответил ей человек льва. — Иди коз лови!

Медведица несогласно вякнула:

«Зачем мне козы?»-понял Варму. — «Козы далеко! А ты — близко!»

И полезла на скалу.

Варах вытащил из за пояса топор и приготовился к бою, хотя и знал — против этой зверюги у него почти нет шансов. Вскоре голова медведицы появилась над краем.

— Ррррррр. — сказал Варму хищнице и обрушил топор на ее мягкий, влажный нос.

Медведица закричала почти человеческим голосом и отпрянула; ее лапы потеряли опору, и хищница грохнулась вниз.

— Извини… — вздохнул варах. — Но ты первая начала.

Оказавшись на земле, медведица уселась и принялась тереть разбитый нос лапой — ей было больно. Из ноздрей у нее шла кровь. Потом подняла голову и поглядела на ударившего ее человека с явным укором.

— Я несъедобный. — сообщил ей Варму.

Но медведица не согласилась и снова полезла на скалу — она была голодна. Ее не понимающий происходящее муж топтался рядом.

— Чего стоишь? — укорил его варах. — Твоя красавица меня съесть собирается, между прочим!

Тем временем хищница уже была наверху — страшно оскалясь, она приближалась к замершему человеку.

Бежать было некуда, и Варму с отчаянной решимостью покрепче сжал топор…

Стрела мелькнула в воздухе и вонзилась медведице в кончик носа. Зверюга взвыла, подпрыгнула на месте и завертелась волчком, нечаянно задев вараха лапой.

Удар оказался так силен, что человек попросту улетел со скалы. Приземлившись на спину ждущего внизу медведика, оглушенный Варму сполз на землю, все еще сжимая в руке ставший бесполезным топор. Немножко полежав, он с трудом поднялся на ноги и поглядел вверх — медведица уже не бесновалась — избавившись от стрелы, она медленно, задом, спускалась обратно на тропу.

— Мать твою за ногу! — тихо прошипел варах. — Тебе что, мало?

Новая стрела чиркнула в воздухе, и человек льва пригнулся. Стрела задела его волосы и ударилась о камень.

— А это еще что за на? — изумился он. Будто ему одной медведицы мало!

Неизвестный лучник выстрелил еще дважды, но промазал — варах успел спрятаться за обломок скалы.

Спустившаяся медведица нападать не спешила — стоя рядом с мужем, она нюхала воздух распухшим носом.

— Ну я попал! — сказал себе человек льва. — И что теперь?

Прижавшись спиной к камню, он ждал…

Наконец, медведица решилась. Неслышно ступая, она приблизилась и осторожно заглянула за камень, словно желая проверить, тут ли еще мягкий-вкусный. Варму заорал на нее и замахнулся топором.

— Ррррр. — сказала медведица и прыгнула. Рывком откатившись в сторону, варах вылетел из под защиты камня и тут же получил стрелу в правое плечо. Охнув от боли, человек льва выронил топор.

Следущая стрела досталась медведице — острый каменный наконечник вонзился ей в веко. Хищница забыла про Варму, развернулась и бросилась наутек. Похоже, с нее было достаточно. Медведка припустил за подругой, призывно урча- он так ничего и не понял…

Зажимая ладонью пробитое плечо, варах сел и в упор посмотрел на приближающихся к нему чужаков. Воинов было трое — молодые, сильные парни в штанах и рубашках, с длинными, собранными в хвост макушке волосами. Окружив раненого Варму, они наставили на него копья. Один из воинов подошел совсем близко… Стремительным движением выбросив вперед левую руку, человек льва схватил его за копье и дернул, одновременно вскакивая на ноги. О, это был его любимый, неоднократно уже испытанный прием! Неосторожный воин полетел вверх тормашками, а копье временно поменяло хозяина. Через полминуты все оказалось кончено — чужие воины со стонами катались по земле, а Варму стоял над ними, все еще с копьем в руке. Из растревоженной раны на плече обильно текла кровь. Наклонившись к ближайшему воину, человек льва разорвал его рубашку и соорудил нечто вроде повязки.

— Так-то лучше. — сказал он сам себе и попробовал пошевелить правой рукой — было больно, но терпимо. Связав чужаков их же ремнями, варах без особых церемоний сцапал их дорожные мешки и присвистнул от удивления — напавшие на него оказались богачами! По крайней мере, еды у них было полно. Обрадованный Варму уселся обедать.

Чужаки потихоньку приходили в себя.

— Не трепыхайтесь! — посоветовал им варах с набитым ртом. — Все равно не развяжитесь!

И тут ему на голову словно обрушилось небо…

Варму очнулся в незнакомой темной пещере. Он лежал на боку на твердом каменном полу, со связанными за спиной руками. Ужасно болело раненое плечо, трещала голова. Едва слышно застонав, человек льва перекатился на спину.

— Очухался, наконец! — сказал чей то незнакомый голос.

Раздались быстрые, легкие шаги, и варах увидел уже знакомых «хвостатых» воинов. У одного левая рука висела на перевязи, второй заметно хромал.

Приблизившись, воины наклонились к пленнику и начали его разглядывать.

— Че пялитесь? — спросил их Варму и получил удар в ухо.

— Бить связанных нехорошо… — прохрипел он, чуть придя в себя. И получил новый удар — в живот. Было очень больно.

— Добавить? — предложил хромой. — Или хватит?

— Добавь… — попросил варах. — Люблю, когда меня бьют!

Хромой от души пнул его под ребра. Варму взвыл.

— Ему нравится! — обрадовался хромой, занося ногу для очередного удара, но воин с перевязанной рукой его остановил. — Хватит! — велел он. — Убьешь еще!

— Ладно, пусть еще поживет! — разрешил хромой.

Склонившись к пленнику, он спросил:

— Пить хочешь?

Варму хотел. Хромой дал ему несколько глотков из фляжки.

— Называй меня хозяином. — велел он.

— Обойдешься! — отрезал варах.

На этот раз его били долго, пока он не потерял сознание.

Вторично Варму очнулся уже развязанным. Он был так избит, что едва мог шевельнуться. Болело все — каждая мышца, каждая косточка…

— Охо-хо… — едва слышно прошептал варах.

Ему было худо.

Легкие шаги прошуршали по полу. С трудом повернув голову, Варму увидел юношу лет шестнадцати с неизменным хвостом на макушке. Юный воин подошел к пленнику и присел рядом на корточки. В его зеленых как у кошки глазах было любопытство.

— Ррррр. — зарычал на него Варму.

Юнец удивленно приподнял бровь.

— Живой? — спросил он.

— Нет, подох! — прохрипел варах и попытался приподняться. Тело отозвалось взрывом боли. Охнув, человек льва упал обратно и остался лежать.

Юноша фыркнул и встал.

— Для дохлого ты больно дерзкий! — заявил он, тряхнув хвостом. — Может, тебе добавить?

Варму невольно напрягся в ожидании удара, но юнец только хмыкнул.

— Боишься! — заключил он и удалился. Варах перевел дух — хоть кто-то его сегодня не бьет! Через поллучины юный воин вернулся. Швырнув на пол невыделанную шкуру зубра и скребки, он приказал:

— Хватит валяться, раб! Вставай — и за работу! И чтоб к вечеру закончил!

Варму недобро сощурился и показал зубы — он бы не притронулся к этой шкуре даже под страхом смерти!

— Я тебе не раб! — прошипел он.

Юнец пожал плечами и удалился, оставив пленника лежать. Больше вараха никто не беспокоил. Мучимый холодом и болью, избитый до полусмерти, Варму кое-как переполз на брошенную шкуру и затих. Ему было плохо. Постепенно боль утихла, и он уснул.

Когда человек льва проснулся, ему стало еще хуже. Колотил озноб, раненое плечо горело огнем.

Безумно хотелось пить. Застонав, Варму попытался повернуться на бок и не смог. Пробитое плечо отозвалось бешеной вспышкой боли. Почти теряя сознание, пленник затих. Он не знал, сколько времени пролежал так. Никто не приходил, и в конце концов Варму решил, что про него забыли.

Жажда начала сводить с ума. Собравшись с силами, раненый сначала перекатился на живот, потом встал на колени… Все кружилось перед глазами, в ушах шумело. Пришлось привалиться к стене и переждать, пока дурнота хоть немного отпустит. Отдышавшись, Варму на четвереньках пополз вдоль стены, то и дело останавливаясь передохнуть. В пещере, едва освещаемой единственнымм факелом было тихо, где-то капала вода. Пленник пополз на звук и вскоре добрался до небольшого, бьющего прямо из камня родничка. Вода в нем оказалась чистой и холодной, и пленник напился. Сразу стало лучше. Отдохнув еще немного, Варму сумел подняться на ноги. Голова кружилась, к горлу подкатывала тошнота… В дальнем конце пещеры темнел выход. Держась за стену, пленник побрел к нему. Его шатало.

Пройдя буквально несколько шагов, он споткнулся обо что то и упал, сильно ударившись плечом. Дикая вспышка боли заставила его провалиться в темноту…

В третий раз Варму очнулся на чем то мягком. Лежать было хорошо и удобно, раненое плечо почти не болело. Рядом с ним сидел все тот же юнец.

— Привет, раб! — радостно оскалился мальчишка. — Ну ты и живучий!

Варму молчал.

— Ты глухой? — поинтересовался юнец. — Отвечай, когда с тобой разговаривают!

— Я не раб. — ответил ему варах. Ему вдруг стало все равно.

Юный воин окинул его долгим оценивающим взглядом и хмыкнул.

— Нет, ты раб! — заявил он. — Мои братья тебя словили!

— Поймали. — поправил Варму. — И от этого я не стал рабом!

Мальчишка растерялся и захлопал глазами.

— Ттоесть ккак? — промямлил он. — Тты же пленник?!

Варах кивнул:

— Но не раб! Не путай!

Юнец продолжал хлопать глазами.

— А есть разница? — наконец, спросил он.

Человек льва пожал плечами.

— Конечно, есть! Поймать-то вы меня поймали, а дальше? Работать на вас я не буду! Потому и не раб, а пленник! Понял?

— Ааааа… — протянул в конец растерявшийся мальчишка и почему-то покраснел. — Мои братья тебя заставят! — заявил он убежденно.

Варму прикрыл глаза и отвернулся.

— Иди, мальчик… — попросил он устало. — И передай своим братьям, что они придурки!

Юнец взвился, как от пощечины, занес было для удара сжатый кулак, но передумал и ушел.

— Обиделся. — усмехнулся про себя раненый. — Утя-мутя!

Мальчишка его забавлял.

Варму полежал еще немного и уснул — он все еще был очень слаб.

Долго спать ему не дали. Явились братья — злющие презлющие, в количестве аж трех штук.

Бесцеремонно стащив вараха с тюфяка, они снова принялись его бить. Человек льва терпел.

Притомившись, молодые воины швырнули пленника обратно и уселись рядышком. Они глядели на Варму.

— В отключке? — спросил тот, у которого была сломана рука.

— Не дождетесь… — прохрипел пленник, корчась от боли — били его на совесть.

Пришел юнец в сопровождении полной немолодой женщины с добрым лицом.

— Мама! — воскликнул он. — Я ж тебе говорил!

Женщина склонилась над варахом и покачала головой.

— Вы его убьете. — сказала она сыновьям. — На нем живого места нет! Прекратите немедленно!

И Варму преисполнился к ней благодарности.

Хвостатые воины смутились и покраснели, как подростки, под осуждающим взглядом матери.

— Как не стыдно! — говорила им женщина. — Издеваться над беспомощным, раненым человеком! Я вас не такими воспитывала!

— Но, мама! — возразил тот, который со сломаной рукой. — Он отказывается работать!

Женщина взяла сына за плечи и повернула лицом к скорчившемуся на тюфяке пленнику.

— Аши! — сказала она. — Этот мужчина — воин от мозга до костей! Он никогда не станет рабом! — развернулась и ушла. Братья остались одни. Вид у них был растеряный.

— Ну, и чего нам теперь с ним делать? — спросил Аши.

— Добить? — неуверенно предложил хромой.

— Вытащим его наружу и оставим в скалах. — решил Аши. — Пусть его зверье сожрет!

Ухватив пленника за ноги, братья потащили его к выходу. Варму только застонал — он ничем не мог им помешать.

Снаружи раздался шум. Пронзительно закричала женщина. Бросив пленника, братья кинулись в угол — к сваленному там оружию, но не успели — закры-вавшая выход шкура откинулась, и в пещеру шагнули львины. Первым шел Мрах — похоже, львин был в ярости. Окруженные братья испуганно попятились.

— Он здесь! — крикнул Мрах кому-то, ждущему снаружи. — Живой!

Варму попытался что то сказать и провалился в черноту.

Глава 13. И опять — легочная гниль

Варму было худо. Он лежал на тощем тюфяке в углу львиньей пещеры и страдал — «хвостатые» братья постарались на совесть, забив своего пленника почти до смерти. Болело абсолютно все. Сломанная в двух местах левая рука лежала в лубке, треснувшие ребра перетягивала тугая повязка, мешая дышать, пробитое стрелой плечо жгло. Рядом, свернувшись калачиком, примостился Мирши — львинок с утра чувствовал себя плохо. Ребенок был горячим и сильно кашлял. Встревоженный Мрах хлопотал вокруг больных — ему очень не нравился кашель мальчика. Наварив жаропонижающего отвара, он пытался напоить им Мирши, но львинок отказывался.

— Меня тошнит… — жаловался он, и заходился в новом приступе кашля.

Было очень похоже, что у ребенка легочная гниль.

Мрах не боялся заразиться — он уже переболел в детстве этой дрянью, но Утя и Нори оказались в опастности. А также почти все обитатели пещеры. И Варму, как на зло, ничем не мог ему помочь!

К вечеру Мирши расхворался окончательно. Львинок задыхался и бредил, его рвало. Шера тоже слегла в жару. Кроме двойняшек, заболели почти все дети, четверо охотников и три львии, потом — еще одна, и бесклыкий вождь.

Бесклыкий, ослабленный раной, львинька-подросток и две львии умерли следующей ночью. Мирши и Шера пока держались, но им становилось все хуже и хуже. Мрах не отходил от львинят ни на шаг, но его надежды таяли с каждым сделанным детьми вдохом.

Потом — вдруг — заболела Утя. Зеленоглазая львиня слегла в один миг и почти сразу начала задыхаться. Ей было очень плохо. Мрах плакал, глядя на мучения жены и молил ее не умирать. Утя не слышала — она металась в бреду, раздирая коготками горло. Трое суток Мрах ухаживал за любимой, и наконец, ей стало лучше. Двойняшки тоже пошли на поправку. Остальные заболевшие умерли, в том числе их мать.

Легочная гниль оставила стойбище, забрав с собой две трети маленького племени. Нор так и не заразился, но у Ути пропало молоко — крохотного львиненка и его молочного брата ожидала голодная смерть.

Вконец отчаявшийся Мрах не знал, как спасти детей.

— Поймай козу. — посоветовал ему варах. — Найди с козленком!

И Мрах отправился ловить козу. Подходящая коза нашлась довольно быстро, но не желала ловиться и почти полдня пробегала от львина по горам. В конце концов Мрах сумел загнать противное животное в ущелье с отвесными стенами. Коза бодалась и мекала, но львин скрутил ее и принес в пещеру. Козленок бежал следом.

Подоив ничего не понимающее животное, львин накормил детей и лег спать — он был совершенно измотан.

Глава 14. Спуск на равнину. Сель

Варму провалялся почти целую неделю, а когда встал — его шатало. Утя все еще лежала, слабая и беспомощная. Львинята-двойняшки были еще хуже.

Их родители умерли, и за осиротевшими детьми некому было ухаживать. В племени поселился голод — всего трое охотников выжило, и лишь двое из них да Мрах могли ходить на охоту. Правда, и кормить особо было некого… Но больные хотели есть!

И Мрах охотился. Целыми днями он и двое его новых друзей лазали по горам в поисках дичи. О том, как именно львин попал в стойбище, никто и не вспоминал. Случалось, охотникам везло, и тогда они возвращались с добычей. Но нередко они приходили с пустыми руками… Между тем, лето заканчивалось. Зарядили дожди, похолодало. Добывать еду и дрова для костра становилось все труднее, к тому же, объявились «хвостатые» — те самые, которые взяли Варму в плен. У них тоже были тяжелые времена, но не из-за легочной гнили — пещера, в которой они жили, рухнула во время землетрясения, и многие остались под завалами. Обозленнные «хвостатые» остались без крыши над головой и вознамерились занять пещеру львинов. И Мрах сдался — он не мог воевать еще и с ними.

Надо было уходить в степь, но как? Троим воинам и двум львиям не под силу было спустить всех больных по каменистым крутым тропам. Приходилось ждать, когда больные окрепнут. А для этого им была нужна еда… Круг замкнулся, и Мрах впал в отчаяние — он не знал, что делать дальше.

Смеркалось. Трое львинов бодро шагали под проливным дождем. Охотники промокли до нитки, но были счастливы — они завалили небольшого горного быка: теперь их племя было обеспечено едой минимум на три дня! Тяжело нагруженые и усталые, львины почти не глядели по сторонам. Вдруг им послышался крик. Насторожившись, охотники замерли. Крик повторился, и в нем было столько ужаса и боли, что у львинов на мгновение перехватило дыхание. Потом закричало сразу несколько человек.

— Это у хвостатых. — определил Мрах. Крики не смолкали и становились все отчаянее. — Чего у них там стряслось? — удивленно спросил высокий темношерстный молодой охотник. Мрах только пожал плечами:

— Пусть их всех горный лев пожрет. — прошипел он и сплюнул.

— Пусть. — согласились его спутники. — У каждого — своя дорога!

И продолжили путь домой.

Крики продолжались еще некоторое время, потом все стихло. Львины спешили — они замерзли и проголодались. Внезапно прямо перед ними появились тени — несколько человек мчались, не разбирая дороги, охваченные паникой. Мрах едва успел отскочить в сторону. Бегущий впереди воин споткнулся о камень и шлепнулся на землю. На него тут же налетели остальные — образовалась очень милая куча мала.

— Он идет! — взвизгнул истерический женский голос. — Аааааа!

Упавшие люди закопошились, пытаясь подняться, но лишь мешали друг другу.

Львины глядели на это представление, открыв рты.

Огромная серая масса выпрыгнула на тропу и с громовым рыком бросилась на барахтающихся в грязи людей. Трое львинов застыли — они узнали своего исконного врага — пещерного медведя. В несколько прыжков достигнув кучи-малы, страшный хищник мощным ударом лапы отшвырнул прочь одного из едва успевших подняться воинов. Человек без крика улетел в темноту: скорее всего, он уже был мертв.

Мрах стоял и смотрел. Медведь выдернул из кучи еще одного человека — женщина закричала тонко и тут же замолчала навсегда.

— Не смей! — вдруг заорал Мрах и бросился на медведя. Подлетев к хищнику, он со всей силы ударил его по морде задней ногой недавно убитого быка.

Медведь испуганно вякнул и шарахнулся.

— Пошел вон! — взвыл львин не своим голосом, продолжая лупить хищника бычьей ногой. — Убирайся!

Медведь впал в ступор. Ему ничего не стоило прикончить разбушевавшегося львина, но он почему-то медлил…

— Кому говорят! — орал Мрах, наступая. — Кыш!

И растерявшийся медведь попятился, уступая его напору. Он был сбит с толку. Еще один удар пришелся ему прямо в нос…

И, случилось чудо! Прижав уши, огромный хищник развернулся, и, поскуливая, потрусил прочь. Мрах кинул ему вслед бычью ногу и испустил громкий победный клич. Медведь побежал…

Уцелевшие люди смотрели на приближавшегося к ним львина. Один за другим они вставали перед ним на колени.

Мрах подобрал с земли бычью ногу и подошел.

— Поднимайтесь. — велел он. — Я его прогнал.

Люди продолжали стоять на коленях.

— Встать! — рявкнул на них львин. — За нами — след в след!

И повел людей в стойбище. Те шли в полном молчании, покорные и подавленные. Мрах насчитал пятерых мужчин и трех женщин. Восемь человек осталось от племени хвостатых. Да, воевать стало не с кем….

К утру к их пещере вышло еще трое уцелевших — зеленоглазый юный воин, девочка-подросток и немолодая уже женщина с усталым, добрым лицом.

Юноша был ранен и шатался, его мать и сестра — напуганы до полусмерти. Все трое провели ночь на узком каменном карнизе, где спасались от медведя, под проливным дождем, и совершенно продрогли. Мрах принял и их. Зеленоглазый юнец оказался тот самый, что в свое время вступился за Варму перед братьями. Мальчишка искренне обрадовался, увидав человека льва живым. Последним приплелся Аши — к его сломанной руке прибавилась рваная рана в боку. Варму простил его и позволил остаться.

«Хвостатые» больше не жаждали сражений. От их племени осталась лишь жалкая горсточка, и все, о чем они теперь мечтали, было — пережить зиму.

Мрах оглядел новоприбывших и решил — пора! Через сутки полтора десятка львинов и примерно столько же людей покинули пещеру и начали долгий, полный опастностей путь к равнине. Среди них едва ли половина могли идти сами…

Проклятый дождь зарядил не на шутку — он лил, не переставая, уже двое суток. Тропа под ногами давно превратилась в жидкую грязь. камни стали скользкими от влаги. Идти было безумно трудно.

От носилок давно отказались — больных и раненых тащили на плечах. Еда закончилась еще вчера, дров для костра тоже не было — все могущее гореть насквозь пропиталось водой. Измученные, продрогшие и голодные, путники едва передвигали ноги.

Но равнина была уже совсем близко — в каком-то дне пути, и они держались.

Мрах с Утей за спиной шел впереди. Юная львиня еще не могла идти сама. За ними плелся Варму, тяжело опиравшийся на плечо одного из львинов.

Человек льва пока держался на ногах, но Мрах видел- это ненадолго. Еще двое львинов несли Мирши и Шеру — двойняшки сильно кашляли, дрожали и уныло прижимали ушки — им было холодно. Следом брели «хвостатые», тоже нагруженные больными и ранеными. Сестренка зеленоглазого и его мать несли Нора и Сарши. Младенцы спали, надежно укрытые от дождя шкурами. Позади всех львинен-подросток тащил на веревке козу. По правде говоря, рогатая больше была не нужна — у одной их прибившихся к племени женщин, потерявшей при нападении медведя трехмесячную дочь, молока хватало на обоих крошек, но животное как то не решались пустить на мясо. Козленок бежал за матерью и помекивал. Изголодавшиеся путники жадно поглядывали на козу и глотали слюнки — похоже, жить зверюге оставалось совсем недолго…

Внезапно Мрах остановился и подал предупреждающий знак. Он слушал. Странный шум перекрывал шорох дождя, он шел сверху.

— Что это? — спросил он удивленно. — Река шумит?

Варму глянул вверх и обомлел — прямо на них неслась стена грязной воды…

— На скалы! — закричал он не своим голосом и схватился за сломаные ребра. — Сель!

Жителям гор не пришлось повторять дважды. Побросав вещи и оружие, львины и люди в панике начали карабкаться на окружающие тропу утесы.

Сель стремительно приближался.

Мраху повезло — он быстро нашел подходящий уступ, пристроил на него жену и взобрался сам. Вараху пришлось хуже — ведь у него была только одна рука. Уже почти достигнув спасительного карниза, он сорвался и покатился вниз. Извернувшись, Мрах схватил его за одежду, и человек льва беспомощно повис — у него не осталось сил, чтобы подняться самому. Стена жидкой грязи была уже почти рядом.

— Отпусти! — крикнул Варму, тщетно пытаясь зацепиться хоть за что нибудь, но его рука соскальзывала.

— Не отпущу! — прошипел Мрах. Его тянуло вниз.

— Отпусти, кому говорят!

— Никогда!

Наконец, вараху удалось найти опору. Львин перехватил его руку и потащил вверх, но у него тоже не хватало сил. Варму снова начал соскальзывать. Сель ударил его по ногам и поволок. Человек закричал, продолжая отчаянно цеплятьзя за Мраха…

Зеленоглазый юнец успел вовремя. Скрипя зубами от боли в раненом боку, мальчишка упал на живот и вцепился в уже уносимого селем мужчину. Совместными усилиями львину и юноше удалось затащить Варму на уступ.

Потрясенный и измученный варах некоторое время просто лежал, пытаясь отдышаться, потом кое-как сел и поглядел на своих спасителей.

— Спасибо, друзья… — поблагодарил он. — Если бы не вы… — и с нескрываемым страхом покосился на несущийся мимо поток грязи. Выжить ТАМ не было никаких шансов.

Мрах обнял его. Львина до сих пор трясло.

— Не надо. — попросил он тихо. — Не благодари…

Сель промчался и схлынул, покрыв тропу толстым слоем жидкой грязи и обломками скал. Дождь тоже кончился. Небо просветлело, проглянуло солнышко. Вымокшие насквозь, продрогшие до костей путники встретили его радостными криками.

— Ура! — вопили они в едином порыве. — Ура!

Им очень повезло — все остались живы. Недосчитались только Аши — раненый юноша не смог взобраться наверх и был унесен потоком…

Продолжать путь было невозможно — приходилось ждать, пока тропа подсохнет хоть немного. Козу зарезали и съели сырой. Зеленоглазый юноша молча взял свою порцию — он горевал о погибшем брате.

Мрах обнял парнишку и прижал к себе.

— Поплачь, если хочешь. — шепнул он. — Мы отвернемся….

Юноша не оттолкнул львина и обнял его в ответ. Его плечи вздрагивали.

— Мужчины тоже иногда плачут. — говорил Мрах. — Это не стыдно…

И юноша выпустил на волю рвущую сердце боль. Он плакал горько, совсем по детски, всхлипывая и размазывая по щекам слезы. Мрах молча гладил его по волосам. Он вспоминал Рашаню и Нора, и как Варму тоже обнимал его тогда.

«Все в мире возвращается, — думал львин. — И добро, и зло. Сначала кто-то утешает тебя, потом, спустя годы, ты утешаешь другого… Плачь, мальчик, и тебе станет легче…»

Зеленоглазый плакал долго и под конец уснул, совсем обесслиненный, положив голову львину на колени. Его роскошный хвост давно растрепался, и Мрах рассеяно перебирал рассыпавшиеся влажные пряди. Ему было грустно.

Рядом спали, прижавшись друг к другу, Утя и Варму.

— Вот моя семья. — пробормотал львин, глядя на спящих. — Моя жена и мой старший брат. Человек льва… Это человек, принадлежащий льву душой и телом. А львины человека бывают?

Варах застонал во сне. Ему снился маленький Мрах, лежащий на земле со сломанной рукой. Львин человека укрыл друга собственной курткой и прикрыл глаза — он тоже устал…

Глава 15. У реки

На равнину спустились к концу третьего дня. Мрах и Варму сразу же повели своих измученных, облепленных с головы до ног грязью спутников к реке. О, каким наслаждением было выкупаться в холодной, но чистой воде! До хруста отмывшись, путники разложили костры и наловили рыбы. Они просто умирали от голода! Зажареная без соли рыба показалась им безумно вкусной. Они ели, и ели, и не могли остановиться. Объевшись до состояния «щас лопну», люди и львины попадали на песок и тут же уснули. Впервые за много дней они чувствовали себя счастливыми…

Почти седьмицу путники пробыли на берегу реки. Они ели и отдыхали, играли и ловили рыбу. Им все еще не верилось, что кошмары перехода через горы остались позади. Было так хорошо просто валяться на солнышке и никуда не карабкаться, не скользить по каменистой тропе и не мокнуть под дождем! Раненые и больные поправлялись, все набирались сил. По сравнению с горами здесь был просто рай!

Вот только на шестую ночь в лагерь заявились горные львы и все испортили…. Но об этом — попозже…

Мрах и зеленоглазый Хори валались на куче мягких веток и играли в игру, похожую на наши шашки. Доской им служил разлинеенный песок, а вместо шашек были коричневые и желтые камушки. Мрах проигрывал и жульничал. Варму и Утя сидели рядом и с интересом следили за игрой.

— Ты не можешь так ходить! — громко запротестовал Хори, уличивший львина в мухляже. — Это нечестно!

Мрах нехотя вернул камушек на место и хитро прищурился:

— А так?

— Назад не ходят! — не согласился Хори. — Мрах, играй честно!

Львин незаметно стащил с «доски» чужого «вождя» — нашу дамку.

— Хори, он у тебя вождя украл. — немедленно «сдал» друга варах.

Мальчишка аж подскочил, гневно сверкая зелеными глазищами:

— Где?

— Вот тут стоял. — показала Утя.

— Мрах! — укоряюще попросил юноша. — Верни вождя!

Львин покривился и разжал ладонь.

— В последний раз, или играть не буду! — предупредил его Хори, возвращая камушек на место.

Мрах вздохнул и мрачно уставился на «доску» — его положение было плачевным.

Варму ткнул приунывшего львина в плечо: — Твой ход. — напомнил он.

— Угу… — буркнул Мрах и отдал «на съедение» сразу два камушка.

Хори «слопал» и не подавился.

— Вкусно, спасибо. — поблагодарил он.

Мрах зыркнул исподлобья, но промолчал.

— Ходи давай! — велела ему Утя. Львине нравилось поддразнить мужа.

Львин пошел и снова был «съеден» — его последний вождь покинул игровое поле. На «доске» осталось всего два принадлежавших Мраху желтых охотника, и оба камушка были зажаты в угол.

— Сдаешься? — спросил Хори.

Львин вздохнул и задергал хвостом:

— Сдаюсь….

Зеленоглазый собрал камушки и победно улыбнулся.

— Противник повержен! — объявил он. — Еще разок?

Мрах отказался — похоже, он обиделся.

— Со мной сыграй! — предложил Варму. — Хочу коричневыми!

Хори высыпал ему в ладонь камушки. На этот раз зеленоглазый оказался посрамлен — Варму обыграл его в пух и прах. Хори заметно расстроился, Мрах торжествовал.

— Спасибо, друг! — сказал он, пожимая вараху руку. — Ты за меня отомстил!

Варму пожал плечами и обыграл Хори повторно.

Разобиженный юнец закинул свои камушки в кусты и ушел дуться.

Варму тоже встал — ему надоело играть.

— Пойду сполоснусь. — сказал он, потягиваясь. — Кто со мной?

Львины переглянулись и хором ответили:

— Мы!

Мрах вскочил и помог встать жене.

Вода была холодной и прозрачной. Искупавшись, друзья разлеглись на солнышке.

— Хорошо-то как… — муркнул львин. — Тепло…

Он уже успокоился и теперь откровенно наслаждался жизнью.

Утя положила голову на его мускулистый живот и улыбалась в голубое небо.

— У тебя в животе бурчит. — сообщила она. — Ты есть хочешь?

Мрах успокаивающе погладил жену по ушкам — он не был голоден.

Прибежали Мирши и Шера и с радостными криками бросились в воду, обдав лежащих на песке друзей целым каскадом брызг. Утя взвизгнула, закрываясь руками.

Мрах вскочил и тоже прыгнул в воду.

— Берегись! — зарычал он в притворном гневе. — Я страшный вирри!

Львинята радостно заверещали и бросились врассыпную. Мрах, подвывая, кинулся их ловить.

Первым попался Мирши. Закинув львинка на спину, Мрах поплыл.

— Щука! — заверещала Шери и тоже попалась.

Слегка притопив львинят, Мрах их отпустил — теперь настала его очередь удирать.

— Лови большого сомика! — вопили дети.

Когда львин оказался пойман, львинята о т души окунули его с головой, вылезли на берег и принялись отряхиваться. За ними шел Мрах — с его мокрой гривы ручьям стекала вода. Утвердившись на песке, львин мотнул головой…

— Нет! — в один голос вскричали Утя и Варму — и на них обрушился ливень.

Отряхнувшись, довольный Мрах улегся. Сверху на него тут же попадали дети.

— Черепаху! — просили они. — Хотим черепаху!

— Нету черепахи! — отбивался Мрах. — Черепаха устала!

Но львинята не сдавались.

— Ой, ой! — мявкал львин. — Только не щекотите! Ладно! Договорились, я — черепаха!

Поднявшись на четвереньки, он усадил детей на спину и принялся ползать по песку. Львинята визжали — они могли ездить так хоть до вечера.

— Хватит. — наконец решил Мрах, сгружая расошедшихся детей со спины и щелкая зубами. — Черепаха проголодалась!

Львинята дружно завизжали и умчались. Мрах перевел дух и с облегчением поглядел им вслед.

— Маленькие мучители. — пробормотал он. — Черепаху им подавай!

Утя и Варму хихикали, глядя на недовольного львина.

— Я пошел есть! — объявил Мрах. И удалился, одергивая спадающие штаны. Утя покачала головой — на самом интересном месте у мужа виднелась большая дыра.

— Пойдем и мы? — предложила она вараху. — Я тоже проголодалась!

Варму предложил львине руку. Обнявшись, друзья отправились обедать.

Спустя примерно три лучины Мрах и Утя, сытые и сонные, опять валялись на речном берегу. Рядышком примостились Мирши и Шера — притомившиеся львинята крепко спали. У Ути на животе лежал Нор и тихонько попискивал. Малыш был очень занят — разглядывал отцовский хвост.

— У него глаза зеленые, как у тебя. — в сотый раз сообщил Мрах.

— Ну да… — в сотый же раз подтвердила львиня.

— А у меня штаны порвались… — продолжал Мрах.

— Бери иголку с ниткой и зашивай… — в тон ему ответила Утя. — Надоел мне со своими дырками…

Мрах обнял жену и замурчал ей в ушко:

— Утенька, но это мои последние штаны. Мне больше ходить не в чем.

— Значит, ходи без штанов. — равнодушно ответила Утя и зевнула. — Иголки-нитки знаешь где? Вот и топай!

— Ну Утя! — взмолился львин. — Ну пожалуйста!

Львиня рассерженно скинула его шаловливые руки и засверкала глазами:

— Нет! — заявила она. — Ты рвешь — ты и шей! Может, хоть тогда беречь вещи начнешь!

Мрах вздохнул и сдался. Больше всего на свете он ненавидел ремонт одежды.

Стянув с веревки злосчастную вещь, облаченный в одну набедренную повязку и собственную шерсть львин вынул из мешочка швейные принадлежности и начал зашивать дыру. Дело продвигалось медленно. Исколов все пальцы, Мрах, наконец, закончил и вздохнул было с облегчением, но услышал тихий смех жены и снова, уже внимаельнее, поглядел на дело рук своих. И ничего не понял.

— Чего смешного? — спросил он, прижимая уши.

Утя встала, отобрала у мужа штаны и разложила их на травке.

— Вот. — сказала она, указывая пальчиком на большую дыру на правом полупопии. — Это — дыра! А ты что зашил?

Мрах зашипел. Оказывается, он потратил три лучины на дыру для хвоста!

— Утенька! — вздохнул он жалобно. — Это все ж теперь распарывать придется!

— Ага! — радостно подтвердила львиня, подхватила сына и ушла. Помогать мужу она не собиралась.

— Утя! — воззвал к ней Мрах дрогнувшим голосом, но львиня даже ухом не повела.

— Ну и ладно… — бурчал львин, распарывая тщательно зашитую им же дыру для хвоста. — Сам справлюсь….

Вот только через лучину Мрах снова обнаружил, что нашил чего-то не то…Промучавшись еще некоторое время, он признал свое порожение и пошел искать Варму — вот кто был главным специалистом по всяким непредвиденным сложностям!

Варму и Хори ловили рыбу.

Мрах молча подошел и протяну вараху штаны.

— Это что? — спросил Варму.

— Там дырка. — сообщил львин и придал морде лица максимально жалостливое выражение.

Человек льва оглядел друга и сказал:

— Хвост.

— Что хвост? — оживился Мрах.

Варму сцапал львина за кисточку и поводил ею туда-сюда.

— Хвост должен дергаться. — пояснил он. — А у тебя — не дергается. Иди и шей сам!

— Ррррр… — сказал львин, и его хвост дернулся.

— Уже лучше. — поддержал варах. — Потренируйся и возвращайся.

Мрах подобрал штаны и ушел. Очередная попытка зашить дыру с треском провалилась.

— Да как же так? — удивлялся львин. — Заколдованная она, что-ли?

Его хвост уже не лежал спокойно и метался влево-вправо — вверх-вниз, накручивая в воздухе причудливые фигуры: Мрах злился. Промучавшись еще с лучину, он опять пошел к Варму. Варах поглядел на взбесившуюся кисточку и протянул здоровую правую руку:

— Давай сюда, неумеха!

Львин веселел по мере того, как дыра уменьшалась в размерах.

— Как ты так быстро! — невольно восхищался он.

Варму только скалился — ему было ужасно неудобно шить с рукой в лубке. Закончив, мужчина обкусил нитку зубами и вернул штаны другу:

— Носи дальше!

Сцапав одежку, Мрах закинул ее на ближайший сук и потопал за удочкой — ему тоже захотелось малость порыбачить. Львин был очень доволен собой и благодарен Варму, избавившему его от нудной работы.

Когда стемнело, друзья все еще сидели у воды. Надоевшие удочки валялись на песке, рядом стояло кожаное ведро с торчащими из него рыбьими хвостами.

Мрах чистил большого карпа, а Варму просто бездельничал.

— Дери в сторону! — попросил варах друга. — Вся чешуя на меня летит!

Львин что-то мявкнул и с раздражением бросил рыбину под ноги.

— Надоело! — заявил он. — Скучно!

Варму приподнялся на локте и предложил, усмехаясь:

— А хочешь, я тебя шить поучу?

Мрах зашипел — варах прекрасно знал, что ему совсем не нравилось шить.

— А почему ты спрашиваешь? — спросил он, чуя подвох.

— Потому что у тебя на коленке новая дырка. — ответил Варму.

Львин поспешно глянул вниз и снова зашипел — он был в набедренной повязке!

— Получилось! — радостно оскалился человек льва.

Мрах покачал головой и кинул в веселящегося друга рыбьим плавником.

— Опять шутишь! — вздохнул он с легкой укоризной.

Варму сел и кинул плавник обратно — ему тоже было скучно.

— Может, в воинов и вождей? — неуверенно предложил он, но львин только фыркнул.

— Надоело! — заявил он. — К тому же ты всегда выигрываешь!

— Я проиграю. — пообещал варах и вдруг оживился. — Идея! — воскликнул он, сверкнув глазами. — Давай играть наоборот!

Мрах не понял.

— Ну… — объяснил варах. — Чтобы все время поддаваться! Кто первый всех воинов скинет, тот и выиграл!

Львин подумал и одобрил. Отдав рыбу на растерзание женщинам, друзья уселись играть. Варму трижды проиграл Мраху. Мрах расстроился.

— Опять ты за свое! — возмутился он. — С тобой неинтересно!

Человек льва пожал плечами:

— Ты же сам хотел, вот я и проигрываю! Что опять не так?

Мрах ударом ноги раскидал камушки и надулся.

— Игра не та! — мявкнул он. — В ней правила другие!

Варму отмахнулся:

— Хватит из-за ерунды ссориться. Пойдем лучше детей потискаем.

Но Сарши и Нори спали, и Утя не позволила их трогать.

— Только уложила! — сказала она недовольно. — Где вы раньше были, когда они орали? А еще отцы, называется!

Отцы смутились и ретировались — в последние дни они и вправду уделяли сыновьям маловато времени.

— На охоту завтра схожу. — обьявил Мрах. — Рыба эта уже поперек горла стоит. Хочу мяса!

Варму тоже хотел мяса.

— Зажрались мы. — сказал он. — Уже и рыба нам не еда! Наверно, пора опять в горы на седьмицу… Прогуляемся, по обрывам полазаем…

Львин фыркнул и вежливо отказался — он был сыт горами по горло.

— Спать что-ли пойти? — размышлял между тем варах. — Заняться все равно нечем!

— Рано. — ответил Мрах. — Опять подорвусь среди ночи и начну бродилки бродить. Лучше копье доделаю.

Варму покосился на свою сломанную руку и уныло вздохнул — сам он мастерить толком ничего пока не мог.

Львин ушел доделывать копье, и человек остался один. Ему было очень скучно. Подобрав дротик, он от нечего делать немного потренировался метать его в дерево, но разболелось пробитое стрелой плечо.

Варму совсем расстроился.

— Старый я и никому не нужный. — сказал он сам себе. — Даже дротик уже кинуть не могу!

С того ни с сего вдруг вспомнилась Арша — красивая, юная и вероломная. Что она сейчас поделывает? Небось нашла себе нового мужа и теперь треплет ему нервы… Но мысль об Арше пришла и ушла, не задержавшись.

В стойбище заплакал младенец, и Варму оживился — он узнал голос сына. Бросив дротик, человек льва устремился на зов.

— Как ты вовремя! — похвалила его Утя. Подхватив здоровой рукой заходящегося в крике младенца, Варму осторожно пристроил его на левое плечо и начал укачивать.

— У него зубик режется. — сообщила Утя. — Вот и плачет.

— Зубик? — удивился варах. — А не рано? Ему ж пять месяцев только!

Львиня пожала плечиками.

— Ты это зубику скажи. — предложила она.

Варму поглядел на хнычущего сына и спросил со всей возможной серьезностью:

— Зубик, ты зачем режешься так рано?

Утя рассмеялась и поцеловала обоих. Потом погрустнела.

— Я устала. — сказала она тихо. — Устала от походов, от неустроенности и от жизни на открытом воздухе. Мрах обещал мне дом и покой. Но пока — только обещал! Когда мы, наконец, дойдем?

— Скоро. — ответил ей Варму. — Пять дневных переходов, а может, шесть, и у тебя будут и дом, и покой. Дотерпишь?

Утя кивнула и украдкой смахнула слезы.

— Всего пять переходов. — вздохнула она. — Так мало!

— Так мало. — подтвердил варах. Ребенок на его плече затих. От его маленького тельца шло живое, влажное тепло.

— Мы погуляем. — попросил мужчина. — А ты пока отдыхай.

Львиня благодарно улыбнулась и легла.

Придерживая сынишку, варах неторопливо зашагал вокруг костра.

— Спи, карапузик. — едва слышно говорил он малышу. — Все дети должны спать. А еще все дети очень любят ездить на папином широком плече. Им там уютно и удобно. Папа ходит туда-сюда, и детей качает и укачивает, их глазки закрываются…

Сарши закрыл глазки и зачмокал, посасывая кулачок.

— А пока детки спят… — продолжал варах. — Они растут и набираются сил…

Ребенок спал, уткнувшись лобиком в отцовское ухо.

Осторожно, чтобы не разбудить его, варах прилег рядом с спящей Утей и тоже задремал, устроив Сарши у себя на груди. С малышом было так спокойно…

Варму проснулся от ощущения холодной влаги. Рубашка на груди была мокрой и подозрительно попахивала. Маленький Сарши не спал. Лежа на животе, он разглядывал отца внимательными карими глазенками и пускал пузыри.

— Ах ты писюка! — засмеялся варах, сообразивший, наконец, в чем дело.

Ребенок засмеялся в ответ.

— Как тебе не стыдно! — укорил Варму сына. — Папку всего описял!

Но Сарши не было стыдно. А вот мокро и неудобно — было. Перестав смеяться, малыш оттопырил нижнюю губку и открыл ротик, собираясь заплакать…

— О, только не ори! — взмолился Варму. — Ты очень громко орешь!

Ребенок хныкнул, набрал в легкие побольше воздуха и испустил первый — пробный вопль. Мужчина торопливо опустил сына на одеяло и попытался перепеленать, но с одной рукой у него ничего не получалось. Сарши вопил и дрыгал ножками. Тогда Варму смирился и просто стянул с него мокрые одежонки. Оказавшись голопопым, ребенок мгновенно успокоился и разулыбался.

— Ты — дикое существо. — прошептал варах, целуя сына в пухленький пузик. — Почему не хочешь пеленку?

«Дикий» Сарши громко засмеялся и запустил ручонки отцу в волосы — ему было хорошо.

— Надо бы тебя сполоснуть. — решил Варму. — Ты, мой дружочек, пахнешь! Да и я — тоже…

Стянув обмоченую сыном рубашку, мужчина наскоро прополоскал ее в реке и повесил сушиться. Ребенок смотрел с интересом. Обтерев малыша влажной тряпочкой, Варму предпринял очередную попытку его запеленать. Сарши немедленно поднял крик.

— Ты неправ. — уговаривал его варах. — Одеяло сухое, а ты его намочишь! Мама Утя будет ругаться…

Младенец вопил. Ему не было дела до одеяла. В конце концов его плачь разбудил маму Утю.

— Буду ругаться! — подтвердила она, забирая ребенка и ловко одевая на него сухую пеленку и ползуночки.

Сарши еще немного покричал и смирился.

— Где твоя рубашка? — дивилась львиня, зевая.

— Сохнет…

— Аааа… — кивнула Утя. Проснулся Нори и тоже заплакал. Львия перепеленала его и унесла к кормилице.

— Постираешь? — попросила она, уходя.

Варму подобрал детские вещички и отправился к реке. Через поллучины тряпочки сохли, развешенные на кустах.

Варах вернулся сыну — ребенок уже спал. Вскоре пришла Утя. Уложив сытого, сонного львиненка, юная мать прилегла рядом.

— У тебя очень красивый малыш. — сказал ей Варму и, наклонившись, зарылся носом в покрывающий затылок Нори мех. От ребенка пахло молоком и травой. — Только не разбуди… — попросила Утя.

Мужчина что-то пробурчал и нежно чмокнул львиненка в ушко. Он тоже уже давно любил обоих детей.

Утя свернулась калачиком и задремала. Нацеловав Нори, Варму встал и пошел прогуляться — ему больше не хотелось спать.

В стойбище было спокойно. Костры догорали, дозорные на постах откровенно дрыхли. Человек льва растолкал их и пообещал им страшные кары.

Дозорные поверили и испуганно таращили глаза.

Напоследок показав каждому кулак, варах пошел дальше — к степи. Занимался рассвет, и серая, заросшая высокой травой равнина была уже вполне различима.

Застыв в неподвижности, человек льва долго следил за крадущимися по ней тенями. Вот пара шакалов — хищники пробежали мимо, не останавливаясь. Это — гиена, замерла и принюхивается… А чуть дальше стая диких собак гонит оленя. Похоже, что не догонит… А это кто? Варму напрягся, напряженно вглядываясь. Огромная тень шевельнулась… Внезапно переменившийся ветер донес до затаившегося человека острый, резкий запах.

— Пещерный лев! — ахнул варах. Хищник поднял голову и в упор посмотрел на охотника немигающими желтыми глазами. Потом зарычал и затрусил напрямик к стойбищу.

Варму, не раздумывая, сунул два пальца в рот и пронзительно свистнул — тревога! Лев побежал.

— Ой-ой… — сказал себе безоружный варах, развернулся и бросился наутек. Конечно, можно было бы просто взобраться на дерево, но не со сломаной рукой…

Приходилось удирать. На бегу Варму свистнул еще раз, для верности — ему тут же ответили. В стойбище начался переполох — женщины и дети лезли на деревья, воины хватались за оружие, готовясь к встрече с хищником.

Из-за деревьев наперерез вараху вылетел еще один лев, безгривый и помельче.

— «Львица!»-сообразил Варму. Первый лев догонял…

Львица оглушающе рыкнула и прыгнула. Варму ничком бросился на землю и откатился в сторону, чудом избежав удара страшной когтистой лапы.

— Мама! — вскрикнул он, когда лев и львица столкнулись в воздухе. Сцепившись, оба хищника грохнулись на песок. Полетели клочья шерсти.

— Мама! — повторил Варму, вскочил и снова побежал — ссора львиной четы давала ему шанс спастись.

Он отбежал уже довольно далеко, когда хищники, наконец, вспомнили о его существовании. Прекратив драку, они дружно бросились за удирающей добычей. Но Варму уже достиг реки.

— Ааааа! — завопил он, прыгая в воду.

— Ррррр! — ответили львы — они собирались было последовать за ним, но тут заметили бегущих к ним воинов, и передумали.

— Рррмя? — спросили они удивленно — добыча сама топала к ним в пасть! Оскалившись, хищники развернулись и напали на воинов. В воздухе просвисели копья; одно из них пробило львице шею и застряло в шкуре, еще два поразили льва в передние лапы. Лев упал и забился.

— Ррмя! — вскрикнула раненая хищница и присела от неожиданности — она была еще очень молода и никогда прежде не охотилась ни на людей, ни на львинов, и растерялась — столь вкусно пахнущие существа кусались на расстоянии! Но голод победил страх. Рыча от боли в шее, хищница припала к земле и приготовилась к новому прыжку.

Один из львинов оказался совсем близко. Его густая грива развевалась на ветру…

Нямкнув, львица прыгнула на воина. Мрах, а это был именно он, припал на одно колено и выставил вперед только вечером доделанное тяжелое боевое копье.

— Мяяяя! — завопил львин, невольно зажмуриваясь, и хищница обрушилась на него сверху.

Львица грудью напоролась на острый наконечник, подмяла под себя отважного воина и забилась — копье глубоко вошло в ее тело и пронзило сердце. Дернувшись несколько раз, она затихла. Мрах лежал рядом и обливался кровью — падая, львица зацепила его лапой.

Подбежали другие воины.

— Мертвая… — удивленно проговорил молодой темношерстный львин. — С одного удара… Ай да Мрах!

Раненый в лапы лев все еще был жив. При приближении воинов он глухо зарычал и попытался напасть, но воины набросились на него, осыпая ударами дубин, и быстро добили. Покончив со страшным хищником, победители разразились радостными воплями.

Раненого львицей Мраха подняли и перенесли к воде. Его спину пересекали две длинные глубокие раны — следы когтей львицы. Варму тщательно зашил разорванные мышцы и кожу и наложил повязку.

Львин шипел и ругался — ему было больно.

Когда варах закончил, Мрах с облегчением прикрыл глаза и распластался на одеяле.

— Выбей львице клыки и вырви когти. — попросил он, чуть отдышавшись. — Сделаешь мне бусики!

Варму подивился наглости друга и выполнил его просьбу. Когда он вернулся, львин уже спал, и пришлось отдать трофеи сидящей рядом плачущей Уте.

— Сохрани. — велел варах. — Ожерелье твоему мужу будет.

Утя, всхлипывая, завернула будущее украшение в тряпочку и спрятала в свой походный мешок.

— Не реви. — попросил ее Варму. — Наш Мрахи скоро поправится.

Лвиня расплакалась еще пуще, и варах долго утешал ее, гладя по теплому меху. Когда Утя немного успокоилась, мужчина отправил ее к детям, а сам поднялся в степь — пособирать травки для отваров и повязок. Он чувствовал себя неважно — разболелось плечо, ныли незажившие ребра, но ведь Мраху было намного хуже! Немного побродив и толком ничего не найдя, Варму сдался, вернулся к реке и прилег — ему было плоховато…

Глава 16. «Я ждала тебя каждый миг…»

Вскоре его разбудил Мрах. Лежа на животе, раненый стонал и скрипел зубами от боли.

— Жжет… — пожаловался он тихо. — Так жжет — аж мочи нету терпеть! Ты же лекарь — помоги, а?

И варах снова поплелся в степь — другу нужны были лекарства. На этот раз ему повезло — или просто было светлее, но Варму нашел все нужные травки и сварил успокаивающий отвар. Он был доволен. Зато Мрах доволен не был — лекарство оказалось довольно мерзким на вкус. Напоив раненого и сменив ему повязки, усталый и не сильно здоровый человек допил остатки отвара и провалился в сон.

Когда Варму проснулся, Мрах по-прежнему валялся на животе и трясся в ознобе. Его раны воспалились.

— Плохо ты меня лечишь. — заявил львин зевающему другу. — Вот помру — будешь тогда знать!

Варах только вздохнул — он делал, что мог.

Мрах тем временем продолжал трястись.

— Дай мне своего мерзкого лекарства. — потребовал он. — Или спою!

— Пой… — разрешил Варму. — Только погромче, чтобы все сразу поняли — ты умираешь!

Львин хихикнул и скривился от боли.

— Не издевайся… — умоляюще попросил он. — Мне и вправду плохо!

Варах поверил и наварил раненому еще отвара.

Мрах выпил и таки спел — он так отвлекался от боли.

Вскоре леарство подействовало, львин уснул, и все вокруг вздохнули с облегчением, даже любящая Утя.

Убедившись, что раненый успокоился, Варму созвал своих соплеменников и предложил собираться и выдвигаться. Путешествие пора было заканчивать. Никто не возражал. Сонного Мраха уложили на носилки, покидали нехитрое имущество в заплечные мешки — и двинулись.

Шли быстро, останавливаясь лишь для охоты и на ночлег, три дня без перерыва. К середине четвертого в отдалении появился небольшой отряд львинов, возвращавшихся с охоты. Их копья украшали пучки красных перышек.

— Наши! — узнал Варму. Вытащив из за пазухи обрывок красной ткани, он привязал его к копью Мраха и поднял повыше. Поданный сигнал был замечен и истолкован верно.

Через поллучины Варму уже обнимался с соплеменниками. Обниматься было больно, но варах терпел. Запыхавшиеся львины радостно скалились, хлопали его по плечам и без конца пожимали ему руку.

— Варму! — орали они во всю мощь своих здоровых глоток. — Мрах! Вернулись!

Одурманеного сонным зельем львина стащили с носилок и усадили на траву. Мрах хлопал глазами и удивлялся — он ничего не понимал.

— Братики… — растерянно мявкал раненый. — Друзья…Вы мне снитесь? Или у меня опять жар?

Охотники — львины только смеялись.

Мраха уложили обратно на носилки и оставили в покое — пусть спит. Но, однажды разбуженный, раненый спать не пожелал. Он пел песни, буянил и вообще, вел себя нехорошо.

— Это лекарство. — объяснил Варму недоумевающим охотникам-львинам. — Я с травкой одной переборщил малость.

Львины заинтересовались и потребовали рецепт, но варах решительно им отказал — ему хватало одного Мраха.

— Утя! — кричал одурманеный львин с носилок. — Где моя жена? Мне скучно!

Но Утя, испуганная, не показывалась.

— Ладно… — мявкнул Мрах. — Тогда скажите ей, что я уплыл…

И начал делать соответствующие движения руками.

— Не уплывай. — попросил его Варму. — У тебя швы разойдутся.

— Все равно уплыву! — настаивал Мрах.

— Мы тебя унесем и спрячем. — пообещал варах буянящему другу. — А ты лежи тихо-тихо, чтоб тебя никто не заметил. Договорились?

— Прикинуться мертвым? — понял львин. — Хорошо! А это надолго?

— Пока не унесем.

— Ладно… — со вздохом согласился Мрах. — А спать пока можно?

— Можно. — кивнул Варму, проклиная коварную травку.

— А петь???

— Ни в коем случае! Тебя заметят!

— Аааа… — протянул с носилок львин, закрыл глаза и прикинулся мертвым. — Уносите… — попросил он шепотом.

Варму подал знак львинам, те подняли носилки и понесли.

— Пошли дальше! — велел человек льва, и отряд продолжил путь. Мрах лежал очень тихо, едва дыша, и вправду походил на мертвого. Вскоре он уснул и проспал до темноты.

На ночь остановились у реки. Разбили лагерь, пожарили свежее мясо теленка. Один из охотников-львинов вытащил небольшой, но объемистый мех с брагой. Выпили помаленьку, закусили жарким. Варму наварил лечебного отвара для Мраха. Раненый, недавно проснувшийся, лежал на одеяле и трясся в ознобе — у него воспалились раны.

— Не будешь в следующий раз плавать. — сказал ему варах. Львин поглядел удивленно — он почти ничего не помнил о произошедшем днем. Напоив друга, Варму оставил на земле рядом почти полный горшок и вернулся к костру, но тут у него опять разболелось раненое плечо.

— Пару глотков отварчика и спать. — решил варах.

Но его поджидал сюрприз — горшок оказался пуст!

Мрах крепко спал, и спрашивать было не у кого.

Пришлось ждать, пока воры сами себя не обнаружат.

Вскоре двое львинов начали вести себя странно — они глупо хихикали по поводу и без, валялись по траве и вообще плохо держались на ногах.

— Гады! — подумал Варму. Плечо болело. Нацедив немножко отвара из оставшейся на дне горшка травяной массы, варах выпил горькую гадость и прилег. Он заснул быстро.

Наутро он узнал, что спали только он и Мрах. У остальных была очень «веселая» ночь, ибо напившиеся обезболивающего зелья львины разошлись не на шутку и угомонились лишь на рассвете. Варму только хмыкнул — наверно, обоим было хорошо…

Но сутки оказались потеряны — все залегли отсыпаться. Так что путь возобновили следующим утром.

До поселка добрались лишь через день. Отряд под предводительством развалившегося на носилках Мраха вошел в деревню. Львин, почти оправившийся после ранения, уже вполне мог передвигаться на своих двоих, но наотрез отказался — это был миг его триумфа. Закинув ногу на ногу, Мрах лежал и орал песни. Рядом с веселящимся мужем шла Утя, испуганная и взъерошенная, с Нори на руках.

Путников встречали всем селением. Варму сразу заприметил Мару — поседевшая, но все еще красивая, его жена стояла, прижимая к себе дочь. Рядом с матерью застыл Намар, повзрослевший и сильно вытянувшийся: уже не мальчик, а молодой воин.

По щекам Мары бежали слезы, глаза сияли, а губы беззвучно шевелились, произнося одно-единствен-ное имя.

— Мара… — прошептал Варму. — Мара! — крикнул он в голос и побежал к ждущей его женщине.

Мара рванулась навстречу, и в следующее мгновение они обнялись.

— Мара! — шептал человек льва, покрывая поцелуями бесконечно родное лицо жены. — Мара…

— Я ждала тебя каждый миг. — сказала Мара. — И ты вернулся! Идем домой?

Варму взял протянутую ему руку и улыбнулся.

Человек льва знал, что ему многое предстоит рассказать любимой женщине, и не все из рассказанного ей понравится, но это будет — потом. А сейчас он просто шел домой. Неужели этого мало для счастья?