Мир Мэроу

Пролог

1. Королева Змей

Колени утопали в песке, шея ныла от низкого наклона, но я была неподвижна, не смея пошевелиться или хоть как-то дать понять, насколько мне некомфортно склонять голову перед одной из самых влиятельных фигур моего времени.

Женский монотонный голос пробирал до дрожи. Это была Королева Змей – именно так ее называют за спиной, а в глаза величают – Великая Анриетта королева Ваала. Многие говорят, что в ее венах течет кровь всех высших созданий, другие же считают, что это обман, и она смертный человек с безграничной властью и множеством магов подле себя, но боятся ее и те и другие.

При одном взгляде на королеву меня бросает в дрожь, а ведь я неслась во дворец сломя голову и была уверена, что моя Салли стерла все подковы, да и копыта тоже.

Мне было невыносимо жарко ровно до того момента, пока ноги Ее Величества не ступили на песок главного зала дворца. Она вселяет первобытный страх.

Первый раз я встретила Королеву Змей пять Алых лун назад, она выступала перед подданными с балкона своего дворца в роскошном золотом платье, черные как смоль волосы были убраны в высокую прическу, и миниатюрная корона красовалась на ее величественной голове. После долгой и внушительной речи она приказала слугам скинуть с балкона зерно. В тот день я стояла довольно далеко от толпы голодных и смотрела, как кривая улыбка появилась на лице Ее Величества, когда люди стали забивать друг друга ради горстки втоптанного в грязь зерна. В тот день насчитали восемнадцать забитых насмерть крестьян, в том числе одного мальчишку, которому было не больше пяти Алых лун.

Несмотря на то, что законным правителем в то время был ее супруг Генрих, все понимали, что тридцатипятилетняя королева держит бразды правления Ваалом, а ее муж только для видимости носит корону.

За мои двадцать три Алых луны мне выпал шанс лицезреть ее высокомерное лицо лишь дважды, это был второй. Королева ходила вокруг меня, и каждый раз, когда она оказывалась за спиной, я внутренне вздрагивала. Не зря ее прозвали Королевой Змей. Если верить слухам, ее дар – управлять этими созданиями, и большинство неугодных людей погибают от укусов ползучих тварей. Некоторые говорят, что видели, как она, взмахнув руками, с помощью магии вызывает двухголовых змей, они появляются из ниоткуда, обволакивают руки королевы Анриетты, а после бросаются на того, кто не пришелся по нраву их хозяйке. Также каждый в Ваале знает, как именно умер Генрих, но никто никогда не скажет об этом вслух. Ведь иметь голову на плечах куда комфортнее, чем подле ног.

Я не верю всему, что говорят на улицах, ведь все мы склонны преувеличивать и лгать. Но я не дура, и существование магии признаю как никто другой. Она существует, и она многогранна.

– Я знаю, как долго ты искала со мной встречи. И я знаю, насколько важна наша беседа… для тебя, – наконец заговорила бархатным голосом королева и остановилась напротив. Полы ее ярко-красного платья маячили перед глазами. – Но ты опоздала. – Последнее слово прозвучало как приговор. Оно было как стрела, выпущенная в лоб.

От досады я прикрыла глаза и стиснула зубы. Я действительно опоздала.

По дороге на богато украшенную карету напали местные разбойники, а я помогла от них отбиться. Не по доброте душевной. Конечно же нет. Я так не поступаю. Везде нужно искать выгоду. Как бы я ни относилась к привилегированному классу, связи всегда важны, а кроме Кромвеля я ни с кем и не общалась. Но благодаря моему самоотверженному поступку теперь я знакома с леди Анастасией. Она принадлежит к какому-то именитому дому, слишком мелкому, чтобы считаться величественным, но все же она из знати. Леди Анастасия была так испугана и не менее благодарна, что пообещала мне ответную услугу. Она дала «слово». О-о-о, вы даже не представляете, какую силу имеет «слово», если оно подкреплено магией. Безоговорочную, мощную и непоколебимую. «Слово», скрепленное магией, невозможно обойти или переиграть.

Итак, подведем итоги дня. Плюсы – я завела знакомство со знатью и получила «слово» леди Анастасии. Минусы – я опоздала на аудиенцию к Королеве Змей.

– Мне доложили причину твоего опоздания. Я недовольна, – совершенно безэмоционально произнесла королева. – Перед тобой стоял выбор: преклонить передо мной колени или же спасти бедняжку Анастасию. Ты сделала неправильный ход, охотница.

Я хотела все объяснить, но никто не смеет говорить, пока королева не позволит. Если же заговорить без ее одобрения, это моментально будет расценено как оскорбление ее змеиной крови, и тогда любого казнят прямо на этом песке. Многие верят, что в ее жилах действительно течет кровь змеи, разбавленная каплей крови Матери. Вокруг королевских особ всегда много легенд и мифов, а чему верить, решать только нам.

Несмотря на то что эта женщина само воплощение ужаса и первобытного страха, она заслуживает уважения хотя бы за то, что, будучи последней дочерью своего отца – подданного Светлых земель, – самолично в момент бунта без сопровождения прибыла в Ваал, охмурила Генриха, уничтожила его первую супругу, вошла с ним в священный союз, стала новой супругой и забрала себе целое королевство. Далеко не каждый ныне живущий имеет такую безоговорочную целеустремленность.

– Если бы не срочное дело, которое заставило меня прибегнуть к услугам такой, как ты, твоя голова уже валялась бы у моих ног.

Не сомневаюсь.

После сказанного последовал еще один королевский шаг в мою сторону. Я видела, как Ее Величеству неудобно ступать по песку, но она ни за что и никогда не покроет его камнем в главной зале дворца. Смотря на грязный, практически черный песок, сразу понимаешь, сколько крови здесь было пролито. И это за достаточно короткий промежуток времени. Если поглубже втянуть носом воздух, то можно ощутить запах крови и отчаяния. Каменные стены, бархатный трон на возвышении, песок и люди, находящиеся здесь, они все пропитаны отвратительным зловонием.

Говорят, когда Королева Змей стала править одна, белоснежный настил главного зала мгновенно окрасился в алый. В тот день, немногим более трех Алых лун назад, она покарала всех, кто хоть как-то служил ее супругу, ныне покойному королю Генриху. Она убила даже мальчишку, который чистил ему обувь. Искоренила всех и распределила роли в королевстве по-своему. Жизнь простого народа стала более голодной и холодной. Дань королеве выросла в три раза, а работа в стенах дворца стала практически рабской, но многие все равно стараются пробиться во дворец, ведь жизнь за пределами самого огромного сооружения в Ваале куда более нищенская и печальная.

Но это для меня неважно. Я здесь ради другого, королевские дела меня никогда не интересовали. Да и услуги охотника всегда кому-то нужны, главное оказаться в нужное время в нужном месте.

– Мне необходимо твое «слово», – произнесла королева Анриетта. – «Слово» охотника, что ты выполнишь мою просьбу.

Мое молчание в очередной раз доказало, что без дозволения я всего лишь немая тряпичная кукла.

Тогда Королева Змей сделала еще один шаг, и я практически поцеловала красный подол ее дорогого платья. От нее исходил иной запах, королева не пахла зловонием этого места, она пахла… ядом. Змеиным терпким ядом.

Ее Величество протянула ко мне руку в белой перчатке и указательным пальцем подняла мою голову вверх. Я до последнего старалась смотреть только вниз, но как только она отняла руку от моего лица, я заглянула ей прямо в глаза. Карие глубокие омуты. Далеко не каждый сможет посмотреть мне в глаза, но королева иная. Она не простой народ, который верит в старые сказания.

– Отвратительно, – хмурясь сказала она, разглядывая мою метку.

Обидно ли это слышать? Уже нет.

Метка охотника всегда расположена на лице, когда-то давно Отец решил, что так будет правильно – каждый смертный должен знать, с кем говорит. Метка начинается на шее и словно ветки деревьев заканчивается на моей левой щеке. Каждый виток – это данное мною «слово».

– Как ты стала охотником? – спросила королева и небрежно взмахнула рукой. – Можешь ответить, – разрешила она.

– Я такой родилась.

И она это прекрасно знает. Охотником невозможно стать, им можно только родиться. Всем на Мэроу известно: мать охотника обязательно должна быть обычной смертной, которой непосильна магия (таких большинство), а вот отец, он должен обладать определенными навыками. Какими? Неизвестно. Сразу после зачатия будущего охотника отец умирает – таким действием прародители поддерживают баланс магии в нашем мире. После рождения охотника умирает и мать. И на свет появляется новорожденный сирота с меткой на шее.

– Тебе известно, что в одно и то же время в мире может быть всего две женщины-охотника?

– Известно, Ваше Величество.

– Ты… практически уникальна.

Темноволосая королева склонила голову набок и долго о чем-то думала, пристально разглядывая мою метку. Я не смела отвести от нее взгляд, но боковым зрением заметила, что вокруг нас собралось по меньшей мере около сотни стражников. Их мечи были вынуты из ножен, и из-за изобилия свеч оружие поблескивало десятками огней.

Карие глаза королевы впились в меня с новой силой.

– Мне нужно твое «слово», – повторила она.

– Я не могу его дать, если не знаю, что должна сделать, – спокойно ответила я, и королева вздрогнула.

– Мне сказали, что ты долгие луны искала со мной встречи.

– Это так, моя королева.

– И вот ты здесь.

– Да, Ваше Величество.

– Я сама пригласила тебя.

– Да, моя королева.

– И ты… смеешь мне перечить? – Это был не вопрос, рассуждение. – Хорошо. Ты должна найти для меня одного человека и доставить его в замок. Живым.

Именно для этого и нужны охотники, мы можем найти кого угодно, что угодно и где угодно. Один из положительных моментов нашего дара-проклятия.

– Что за человек?

Разговаривая с Анриеттой, я почувствовала, как хожу по острому мечу, и один неверный шаг или халатное распределение баланса – и я труп.

– Этого тебе знать не нужно.

И как я его найду? Мне необходимо хоть что-то.

– Сейчас он в Темных землях. Его имя – Аргос. Темные волосы, карие глаза, на шее родимое пятно в виде змеи. Это все, что тебе должно быть известно.

Она, видимо, шутит. Я должна пробороздить все Темные земли и заглядывать за шиворот каждому темноволосому мужчине? Хорошо, что метка на шее, а не гораздо ниже.

– Если ты приведешь его ко мне до начала новой Алой луны, то я дам тебе в полноправное владение свою ворожею.

Конечно, она знает, для чего я так долго искала встречи с ней. Королева знает все и обо всех. Я почувствовала напряжение и спросила:

– Какую именно ворожею? – Я должна быть уверена. Второго шанса у меня не будет.

Выражение лица королевы поменялось, она еще больше стала походить на змею.

– А ты не глупа. Ту самую, что тебе так необходима – Меланту.

Я должна привести мифического человека и взамен получу то, что мне нужно больше всего на свете. Меня не волнует, что будет с этим человеком потом и для чего вообще его ищет королева. Я почти две Алых луны пробивалась во дворец. Мне необходима была Меланта, и до сих пор нужна.

– Я согласна, – без раздумий ответила я. – Меланта сегодня уходит со мной…

– Ну нет. Как только Аргос ступит на этот песок, я лично приведу Меланту и отдам ее тебе навсегда. Если что-то не устраивает, найду другого охотника.

Королева юлит. Мы обе понимаем, что найти другого охотника даже королеве не так-то просто.

– Я согласна. Мне нужна вещь, которая…

– У меня нет ничего, что когда-то могло принадлежать этому человеку, – отрезала Королева Змей.

Это будет гораздо сложнее, но все же возможно.

– Выступаешь на рассвете, – удовлетворенно произнесла королева и кивком головы подозвала слугу.

Он передал ей свиток, она протянула его мне и пояснила:

– Моя печать пропустит тебя через пограничные земли, дальше рассчитывай только на себя. Ни одна живая душа не должна знать, что ты делаешь и для кого.

– Я поняла.

– Как только преодолеешь пограничные земли, сожги печать.

В моих руках оказался серый свиток с коричневой печатью в центре. Три змеи разных размеров сплелись в общий клубок и жалят друг друга.

– Поднимись, – приказала повелительница.

Я встала в полный рост, расправила плечи и все равно смотрела на королеву снизу вверх. В отличие от Ее Величества, я стояла в черном плаще до пола, штанах, которые позволено носить только мужчинам, шлюхам и охотницам, в линялой сорочке на веревках и без оружия. Его забрали на въезде в ворота замка. Она, не отрывая от меня взгляд, сняла белую перчатку и протянула мне руку, я же в ответ сняла свою черную и обхватила холодные, тонкие пальцы королевы.

Момент настал. Самое важное «слово» в моей жизни.

– Ваше Величество королева Ваала, даю вам «слово», что приведу человека по имени Аргос, темноволосого и кареглазого, с отличительной чертой на шее – родимым пятном в виде змеиной пасти, и как только он ступит на этот песок, то…

Дальше продолжила королева:

– То я лично отдам тебе живую и здоровую ворожею по имени Меланта, даю тебе свое «слово», охотник по имени Эванжелина. И будет Меланта служить тебе до конца своих дней.

Легкий озноб прошелся по нашим рукам. Моя метка нагрелась, и на щеке появился новый виток. Всего на одно мгновение глаза королевы стали иными – зрачки сузились, а цвет глаз преобразился из карего в золотой. На меня смотрела змея во плоти. Однако через мгновение Королева Анриетта моргнула, и глаза стали прежними.

Дальше мы продолжили хором:

– И если я отступлюсь от священного «слова», да покарает меня Матерь. Да пусть осудит меня по делам моим, да накажет по своему суждению.

В воздухе витал запах магии. Смесь трав и капля горечи.

Думаю, королеве не стоит знать, что я слабо верю в существование Матери и Отца. Как гласит наша вера, все живое появилось благодаря Отцу и Матери, они – прародители. Но Матерь ждет нас после смерти и раздает каждому по заслугам. И если ты жил честно и праведно, то она будет тебе благоволить и наградит любовью и заботой, если же нет, то будет карать тебя до скончания времен. Склоняюсь к тому, что у нее будет много работы палача. А любовь дарить окажется некому.

Покинув дворец, я наконец позволила себе спокойно и протяжно выдохнуть. Я осталась жива. Получила «слово» Королевы Змей и леди Анастасии. День удался.

Подходя к королевским конюшням, я накинула капюшон на голову и позволила себе одну из самых ярких улыбок в своей жизни. Я это сделала. Я получила «слово» королевы, осталось найти мужчину по имени Аргос. Не думаю, что это будет сложнее, чем охота на суртуров, хотя его личная вещь упростила бы мне задачу.

– Надеюсь, тебя покормили хвалеными королевскими яблоками? – спросила я у черной кобылы, подходя к конюшне.

– Нет, – ответил мне мужчина, который стоял поодаль. – Только овес и вода. А еще я ее почистил, а кузнец заменил переднюю правую подкову. Она совсем стерлась.

Я напряженно обернулась на голос. Болезненно худой и грязный мужчина смотрел на меня уставшим взглядом. Это был конюх.

– Зачем? – лишь холодно спросила я.

– Приказ королевы Анриетты, – ответил он, и я заметила, что у него недостает передних зубов.

Я об этом не просила, и благодарности им от меня не дождаться.

Молча запрыгнув в седло, я поскакала к воротам замка, остановилась у высоких каменных стен и спешилась. Стражники отдали мне все, что я оставила здесь ранее: колчан со стрелами, лук и меч.

Оказавшись за воротами замка, вновь разогнала лошадь до галопа. Мне нужно в город. У меня есть отличная новость для Нефел. Даже если я не могу сказать ей, что буду делать в ближайшее время, она все поймет по моему довольному голосу.

Быстро преодолев расстояние до города, я замедлила лошадь. Дорога с огромными выбоинами может легко покалечить Салли, а мне это совершенно не нужно. На окраине города было безлюдно, время близилось к вечеру, и большинство простолюдинов находилось в поле. Другая часть населения была сосредоточена в сердце города – на базаре. Стоило копытам Салли ступить на более-менее ровную дорогу, как люди начали от меня шарахаться. Я к этому привыкла. Охотники нужны только в неблагоприятной ситуации, а так нас считают прокаженными. Люди думают, что мы прокляты. Возможно, они правы.

Но мне наплевать на их отношение, я развела плечи пошире и проехала мимо людей, которые сплевывали на землю и в молитве прикладывали два пальца ко лбу. Они настолько старательно отводили от меня взгляд, что это становилось опасным для их глаз. Невежды.

Кто-то когда-то придумал историю о том, что стоит охотнику тебя приметить, как ты моментально будешь проклят. Люди, как и многие существа, думают, что в наших глазах таится смерть, и стоит взглянуть в них, как душа твоя будет потеряна навеки.

Всем известно, что Матерь сотворит с тем, кто проклят, – будет мучить целую вечность и еще чуть-чуть. Только я не понимаю одного: люди решили, что, если будут молиться и плеваться, я их не замечу? Мне что, зрение откажет? Я ведь прекрасно вижу каждого глупца, что стоит с пальцами у лба и шепчет общую молитву.

Оставив позади себя кузницы, палатки с травами, швейную мастерскую, я приблизилась к мяснику. Он бегло смотрел на меня, но в глаза так и не заглянул.

– Тушку кролика, – сказала я, и он бросился выполнять заказ так скоро, что поскользнулся на мокром пятне и упал на колени. Но быстро встав и схватив тушку, он отдал мне ее прямо с крюком, на котором висела жертва. Я бросила ему монету и пошла дальше. На самом выезде с базара купила еще два ломтя хлеба и наконец покинула место, где меня совсем не были рады видеть.

Через некоторое время я добралась до самой последней хибары в городе. Она до ужаса старая и покосившаяся, но из трубы всегда веет дым. Искореженное место пропитано теплом и уютом. Этот сарай – самое родное пристанище во всем Ваале. Спрыгнув с Салли и быстрым шагом преодолев две полусгнившие ступеньки, я открыла скрипучую дверь, и сердце сжалось.

В единственной комнате на стуле у печи сидела моя дорогая Нефел. Сгорбленная и напряженная подруга, скорее даже сестра, не поворачивалась ко мне. Хотя знала, что это я. Две Алых луны назад она была проклята и лишилась зрения. Это слишком долгая и трагичная история. Люди не любят особенных существ. А Нефел именно такая.

Вся ее проблема в том, что она родилась с прекрасными красными волосами. В нашей вере есть миф, что красные волосы – признак дружбы с мертвым миром, а именно с миром, где находятся неугодные Матери души. И когда на свет появляется существо с красными волосами, люди верят, что из-за одного касания таких, как Нефел, человек может потерять душу и отправиться все в тот же потусторонний мир.

До встречи с Нефел я не видела существ с красными волосами. Маги, ликаны и равки светловолосы. Люди, как и охотники, бывают разными: черноволосыми, рыжеволосыми, седоволосыми, про хоттов вообще нечего сказать – мыши и мыши.

Люди и существа до безумия странные, они боятся потерять самое дорогое и ценное – свою душу. Но думают об этом только на смертном одре или же лежа в канаве и захлебываясь собственной кровью. В остальное время они убивают, лгут, воруют и насилуют. Тут и там нарушают обещания, оскорбляют, обижают и принижают. Но стоит им увидеть что-то из старых легенд и сказок, как они вновь становятся теми, кто дорожит своей гнилой душонкой.

Две Алые луны назад меня не было в Ваале, я находилась в пограничных землях, выполняла свое третье «слово». В одну из ночей к пятнадцатилетней Нефел забрался мужчина. По местным меркам неплохой семьянин, у которого семь отвратительных орущих детей. Он надругался над Нефел, а на следующий день умер. Все бы ничего, но это подкрепило веру людей, что Нефел связана с потусторонним миром, и они посчитали, что она отправила его душу на терзания Матери. Друзья мерзавца знали, куда он ходил накануне, и растрезвонили это по всему Ваалу. Как только слух дошел до вдовы насильника, она пришла к Нефел и, стоя на пороге, прокляла ее и весь ее будущий род. Вдова вопила так, что последние слова проклятья говорила шепотом. Женщина вонзила себе нож в сердце и тем самым сделала свои слова пророческими. Даже если человек не обладает магией, он может прибегнуть к ней, но нужна жертва. Что может быть ценнее, чем собственная жизнь, отданная без раздумий и сомнений? Больше всего меня удивляет то, что женщина, ослепленная глупыми убеждениями, даже и не подумала о детях, что оставила сиротами.

Я приехала в Ваал и застала Нефел так же сидящую у огня. Вокруг нашей хибары валялись сгнившие фрукты и овощи. В тот день я пообещала Нефел, что верну ей зрение и облик и сделаю ради этого все возможное.

– Нефел, это я.

Плечи подруги расслабились, и я внутренне укорила себя, что заставила ее волноваться. Моя дорогая Нефел, которой всего немногим более семнадцати Алых лун, обернулась на мой голос, и я увидела лицо древней старухи с бесцветными мутными глазами.

– Тебя долго не было, – прошептала она и тут же закашляла.

– У меня был насыщенный день.

– Если судить по твоему голосу, то случилось что-то хорошее.

– Даже очень.

– Это замечательно.

После я молча положила тушку кролика и села на стул рядом с подругой, вложила в ее руку хлеб и откусила от своего куска.

– Я уеду ненадолго, но Генри будет к тебе приходить и помогать.

– Не нужно… – начала протестовать Нефел.

– Нужно, он мне должен.

Как-то я увидела, что он вытворял, подглядывая за дочкой местного служителя Матери и Отцу. Я никому об этом не сказала, и теперь он готов сделать что угодно, лишь бы содеянное осталось в тайне. Узнай служитель об этом, и тогда парню не сносить головы.

– Его камнями забьют, если узнают, что он сюда приходит, – с тревогой сказала подруга.

– Не узнают. Кто вообще следит за мальчишкой, которому всего тринадцать Алых лун? Правильно – никто.

– Ох, Эва, не нужно никому портить жизнь.

– Я бы поспорила. – Сделав паузу, осторожно повторила: – Мне нужно уехать.

– Куда? – Нефел стало не по себе, я это почувствовала.

– Не могу сказать.

– Ты опять дала «слово»? О, Матерь, зачем?

Я замолчала в надежде, что Нефел меня поймет, и подруга все поняла без слов.

– Не может быть, – прошептала она и протянула морщинистые руки к моему лицу.

Из ее трясущихся пальцев выпал нетронутый ломоть хлеба и покатился по деревянному полу.

Я лишь подалась вперед, и теплые пальцы Нефел нащупали мою улыбку.

– Я не могу поверить, – продолжала шептать она. – Я не верю. Хвала Матери и Отцу!

«Хвала мне» – сказала бы я, не будь Нефел так счастлива. Не хочу портить момент.

– Скоро все вернется на круги своя, – пообещала я и сжала пальцы подруги в своих ладонях. – Когда я закончу, мы уедем как можно дальше от столицы и забудем все, что было.

– Люди не забудут.

– Они не важны.

– Люди всегда важны, – сказала она и улыбнулась.

Мы спорим по этому поводу уже очень давно. Несмотря на то, что ее изуродовали, лишили зрения, молодости и красоты, Нефел продолжает верить, что люди – это добро, я же уверена, что каждый человек или существо – это зло во плоти. Мы все отвратительны. Все, кроме Нефел. Она особенная. Для меня она единственная в своем роде. Жаль, что местные этого не понимают.

– Долго тебя не будет?

– Не могу сказать.

– Я буду ждать, – нежно прошептала Нефел, и я увидела, как слезы копятся в серости ее глаз.

– И я вернусь. Обещаю.

– Спасибо, – дрожащим голосом произнесла подруга.

– Ты не должна меня благодарить. Мы семья, и всегда друг за друга.

Мы еще сидели некоторое время у огня и молчали, а после я обняла Нефел и покинула старую покосившуюся хибару. Обернувшись последний раз, посмотрела на дым из трубы, накинула на голову капюшон, запрыгнула на Салли и уехала прочь.

Нет смысла ждать утра, чем быстрее я найду мужчину с меткой, тем быстрее вернусь к Нефел.

Эванжелина даже не догадывалась, что за час до того, как она покинула хибару Нефел, с другого, более дальнего края их мира выдвинулся еще один всадник. Охотница даже не подозревала, какой противник встретится ей на пути к достижению цели.

2. Шрам

Вся жизнь Эванжелины соткана из череды случайных моментов. Именно так она всегда думала. Ее рождение – самое веское тому доказательство. Она часто рассуждала о том, что ей не суждено узнать, любили ли друг друга ее родители или акт зачатия был насильственным. Она никогда не сможет найти хоть каких-то далеких родственников, даже если такие имеются. Эва даже не знает имен матери и отца. Но есть то, в чем она уверена, – они оба мертвы. Хорошо это или плохо, неизвестно.

Следующая случайность произошла на пограничных землях. Женщина по имени Мола вышла утром из своей хибары и направилась в сторону ближайшего большого поселения. Мола была уставшей и голодной, но ни о каком отдыхе не могло идти и речи. Пройдя до первых изогнутых деревьев, Мола увидела распростертое на земле тело женщины, а под подолом ее насквозь пропитанного кровью платья недвижно лежал комок.

Ребенок, который по обыкновению должен плакать и кричать, молчал. Мола осторожно подошла к женщине, обыскала ее, но так и не нашла, чем можно было бы поживиться. Мола знала, что увидит под подолом, она была уверена, что ребенок тоже мертв. Однако, подняв ткань, она обнаружила крохотное создание, которое смотрело на нее огромными синими глазами.

Женщина из семьи, которая голодала и еле сводила концы с концами, была на распутье. Взять ребенка или оставить умирать? Три дня назад она родила седьмого мальчика. Предыдущего им пришлось продать, ведь он родился с особенностями: слишком большой головой и без левой руки. В поселении сразу начали говорить, что их семья проклята самой Матерью, раз прародительница позволила чудищу появиться на свет из утробы Молы.

От мальчишки все равно не было бы никакого толку. И эта девочка тоже была странной – она молчала. Мола видела множество новорожденных детей, своих и чужих, все они плакали и кричали. Женщина вновь накрыла холодным мокрым подолом ребенка, переступила через тело женщины и продолжила путь.

Проходя от одной лавки к другой, она не могла выкинуть из головы глаза ребенка, которые были такими яркими и живыми, словно сама Матерь смотрела через них на Молу. Возможно, создательница сжалилась над бедной семьей и дала им второй шанс? На обратной дороге Моле не удалось с былой легкостью переступить холодное тело. Женщина не смогла оставить девочку. Она понимала, что ей несдобровать, если принесет еще одного ребенка домой, тем более девочку, от которой, как всем известно, не будет толку вплоть до того, пока она не станет женщиной. Тогда ее можно будет продать или отдать за долги супруга, которые копятся день ото дня.

Мола забрала маленькое холодное тело, помыла, покормила грудью и спрятала под половицами. Женщина строго-настрого запретила своим сыновьям говорить отцу о том, что теперь в их хибаре стало на один голодный рот больше.

Мола подарила себе непозволительную роскошь – дать девочке имя, когда ей было чуть больше одной Алой луны. До пяти Алых лун вообще имен не дают. Нет смысла. Уж очень часто дети умирают.

Девочку назвали Эванжелина. Если верить легенде, именно так звали первую ведьму на Мэроу, она была прекрасна и сильна, но не могла говорить. Матерь вложила в ее голову слишком много знаний и отняла единственный источник распространения сокровенного. Поговаривают, что Эванжелина была не только первой, но и последней живой ведьмой с чистой магической кровью, пока равки не напали на леса и не истребили всех, кто имел силу волшебства. Это всего лишь легенда, но Мола верила в ее правдивость так же, как в силу дня, что сменяет ночь.

Супруг Молы не знал, что в его лачуге появилось новое существо, вплоть до того, пока Эве не исполнилось шесть Алых лун. За все это время Эва не произнесла ни единого звука, не проронила ни одной слезинки, даже будучи голодной, она молчала…

Это произошло ночью. Пьяный вусмерть глава семейства вернулся в лачугу и по обыкновению решил поколотить свою жену. Почему он ее избивал? Потому, что он отвратительный представитель человеческого рода. И потому, что он мог это делать. В ту ночь Эва решила помочь женщине, которую про себя называла мамой. Она толкнула изрядно прогнившую доску и вылезла на слабый свет одинокой свечи. Ей удалось защитить Молу от смерти. Не тем, что она сражалась или заступалась за женщину, а тем, что обескуражила пьяного взрослого мужчину. Супруг Молы смотрел в синие глаза девочки, и в его голове уже зрел план.

На следующий день он увез Эву. Когда мужчина тащил девочку к старой, худой и грязной лошади, Мола рыдала, но не смела даже подойти, чтобы попрощаться. Эва шла и не могла понять, почему женщина плачет, она ведь не любила Эву. К девчонке относились как к служанке, ей всегда доставалась мизерная порция затхлой еды. Эва не понимала, почему не может жить в доме, как остальные дети, однако она всегда знала одно – нужно быть тихой и никогда не покидать своего укрытия, только с разрешения Молы. Но все же Эва ослушалась и поплатилась за это.

Она так и не заговорила с Молой и детьми. Эванжелина разговаривала только сама с собой и маленькой мышью, которая жила вместе с ней под сгнившим полом. Вспомнив про серого мышонка, Эва загрустила. Она не могла взять его с собой, но надеялась, что вернется в лачугу. Когда супруг Молы усаживал Эву на лошадь, ей хотелось плакать и умолять хозяев сгнившей хибары оставить ее, она даже собиралась пообещать, что будет лучше работать и меньше есть, но Мола запретила говорить, и девочка молчала. Она боялась рассердить их еще больше, ведь тогда они точно не вернули бы ее в место, что она начала считать родным.

Они ехали долго на старой чалой лошади. Преодолели три небольших поселения и остановились у самого края пограничных земель. Тогда маленькая Эва не понимала, куда они едут и для чего, но увидев большое и чистое сооружение, подумала, что, возможно, это к лучшему. Однако в то же время она осознавала, что больше никогда не увидит Молу, никогда не поговорит с мышонком. От этого ей было грустно. Причину грусти она поняла лишь спустя много лет – привязанность.

На тот момент она не знала другой жизни. Каждый день она вставала до появления первых лучей солнца, убирала хибару, следила за огородом, собирала коренья и даже готовила еду, а ближе к закату ела и возвращалась под половицу.

Так повторялось изо дня в день. От одной Алой луны к другой.

Когда мужчина притащил Эву в большую и светлую комнату, там никого не было. Но очень быстро это изменилось.

В тот день Эва впервые увидела на женщине мужские штаны. Это было так странно и непонятно. Но более необычным было то, что находилось выше пояса. Пришедшая в комнату женщина была в штанах и одеянии очень красивом, узорчатом, едва прикрывающим грудь.

– Десять монет, – сказала женщина и, всунув в рот какую-то дымящуюся палочку, крепко втянула в себя воздух.

– Двадцать пять, – сказал супруг Молы. – Она невинна.

Во взгляде рыжеволосой женщины промелькнул интерес, и она медленно подошла к Эве. Наполовину голая дама долго разглядывала лицо девочки, залезла пальцами в рот, проверила зубы, осмотрела ноги и руки. Эва не смела пошевелиться, страх сковал ее маленькое тело.

– Ты когда-нибудь… – Взгляд женщины остановился на шее Эвы, и она тут же отпрянула. Она увидела пятно, которое Мола несколько раз пыталась оттереть, даже не подозревая, что за ребенок попал ей в руки, но рыжая хозяйка борделя знала, что это за метка, и не могла упустить ценный трофей. – Двадцать.

Женщина быстро вышла из комнаты, и как только дверь оказалась открытой, Эва услышала стоны. Уже в том возрасте она понимала, что это за звуки. Именно их издавал мужчина, привезший ее сюда, когда ночами брал свои права супруга.

Женщина вернулась и бросила мужчине мешочек, но он его не поймал, и монеты рассыпались по полу. Эва стояла и наблюдала за тем, как супруг Молы ползает на коленях и собирает деньги, практически похрюкивая от удовольствия.

– Убирайся и больше не возвращайся, – сказала женщина. – Никогда.

– Но я же привожу тебе новый товар уже десять Алых лун.

– Я все сказала.

– Мне нужно кормить семью!

– Пошел вон!

Супруг Молы уехал, а Эва осталась в одном из самых дорогих борделей пограничных земель.

И это тоже случайность, что ни муж Молы, ни она сама никогда не задумывались о пятне на шее Эвы, а вот главная куртизанка пограничных земель не сразу поверила своей удаче. Она понимала, что маленькая девочка стоит куда дороже, чем двадцать монет. И тогда Эва дала свое первое в жизни «слово».

Через пару Алых лун Эва поняла, почему так легко заговорила с женщиной из борделя. Она казалась доброй. Этого было достаточно, чтобы Эва начала говорить. Она не понимала, что делала, просто слушала женщину и повторяла за ней, а через секунду ее щеку обожгло огнем, и она стала заложницей данного «слова», которое не выполнила по сей день. «Слово» гласило, что Эва должна будет по первому зову явиться к женщине и выполнить любое ее поручение. Прошло уже семнадцать Алых лун, а женщина так и не вернулась за долгом. Но зато она дала девочке образование, какое только смогла – научила читать и писать. До четырнадцати Алых лун огненноволосая хозяйка оберегала ее от мужчин, приходящих в бордель.

Но в четырнадцать Эве пришлось бежать, она направилась как можно дальше от пограничных земель, бежала сломя голову. Долгие дни и ночи она добиралась до места, которое снова оказалось случайностью.

Причина столь спешного побега – ночь, когда бордель был переполнен из-за проезда короля Генриха. Он, его приближенные и стражники пришли развлечься. Практически все мужчины разошлись по комнатам, прихватив с собой по одной, а то и по две женщины. Но был один, который никуда не ушел.

То был мужчина с огромным шрамом – дугой, перечеркнувшей его лицо начиная от правого уха, через нос и уходящей к левому уголку губ. Словно сама природа зачеркнула его, как ошибку. Эва до сих пор не знает его имени, но он часто снится ей в кошмарах.

Эва подглядывала из-за приоткрытой двери комнаты, которую ей выделили. Мужчина заметил ее и тут же направился туда. Девочка едва успела отойти от двери, как она распахнулась и с громким стуком ударилась о стену. Мужчина вошел и медленно осмотрел помещение, но стоило его взгляду упасть на Эву, как она поняла – он опасен. Опаснее любого, кого она встречала прежде. Позади мужчины показалась взволнованная владелица борделя.

– Она не работает.

– Почему?

– Она убирает тут.

– Сегодня нет. Ты не говорила, что у тебя припрятана маленькая охотница, – с явным интересом и мерзкой улыбкой произнес мужчина.

– Я могу предложить вам…

– Эту, в мою комнату. Сейчас же.

Он развернулся и ушел, а Эва поняла, что все время не дышала.

– Эва, иди в подвал, – сказала владелица борделя и тяжело сглотнула. – Не спорь с ним, не перечь. Выполняй все, что попросит.

– А что он попросит? – шепотом спросила Эванжелина.

Во взгляде владелицы борделя появился страх, она так крепко сжимала ручку на двери, что на ладони выступила кровь.

– Все что угодно. Ты должна сделать… подчиниться ему. Пойми, пройдет время, и ты забудешь об этом. Не сразу… но забудешь.

Но Эва помнит до сих пор. И сколько бы Алых лун не прошло, она никогда не забудет мужчину с ужасным шрамом на лице.

После того как все закончилось и чудовище уснуло, Эва подошла к свече и задула ее. Подняв подсвечник, она ринулась к кровати и несколько раз ударила мужчину по лицу. Он ударил ее пару раз в ответ, но она не почувствовала боли.

Больнее, чем он сделал ранее, уже быть не может.

Мужчина упал на спину, схватив Эву за руку, повалил на себя, она не раздумывая вгрызлась ему в шею. Зубы скользнули по коже, но все же ей удалось прокусить плоть. Эва почувствовала, как кровь потекла по лицу, теплая и терпкая, а потом он затих.

Это тоже был случай. Жестокий и отвратительный, но именно он помог Эве сбежать.

В тонких штанах и рубашке, босая, она бежала из борделя. Долгие недели скиталась по пограничным землям, под покровом темноты воровала еду и даже один раз была ранена стрелой в ногу. Бывало, ночами она видела красные свечения, но они всегда были вдалеке, и Эва не понимала, как была близка к истинным ужасам ночи. Будучи в доме терпимости, она слышала жуткие рассказы о суртурах и их деяниях, но ей посчастливилось избежать встречи с ними и остаться незамеченной.

Когда ей было четырнадцать Алых лун, она украла Салли и через две недели приехала в Ваал. Увидев издали замок, она оторопела. Но больше всего ее удивило то, как люди стали сторониться девушку. Каждый из жителей Ваала всеми силами старался не смотреть ей в глаза, они сплевывали, прикладывали пальцы ко лбу и что-то шептали. Все, кроме одной девочки с удивительными красными волосами.

Когда измученная и уставшая Эва уже не могла ехать, но понимала, что здесь ей находиться опасно, она пересекла черту поселения и увидела там эту замечательную девочку, ей было не больше девяти Алых лун, но она одна не сторонилась Эву – наоборот, помахала ей рукой.

Тогда они обе были шокированы.

Эва никогда не видела, чтобы на нее смотрели с такой добротой, а Нефел была удивлена, что Эва с ней заговорила. Когда охотница подъехала к Нефел, то рухнула с лошади. Это был единственный раз в ее жизни, когда она потеряла сознание. Даже будучи под мужчиной со шрамом Эванжелина не отключилась ни на одно мгновение. Она пришла в себя уже внутри покосившейся хижины, а Нефел стояла над ней и пристально разглядывала. Они не знали, как вести себя друг с другом. Но очередной случай все решил за них.

Глухой удар в дверь заставил девочек вскрикнуть и отойти к дальней стене крохотного жилища Нефел.

– Они пришли, – сказала маленькая хозяйка.

– Кто?

– Люди.

– Зачем?

– Я им не нравлюсь.

– А они тебе? – спросила Эва.

– Что? – переспросила Нефел, нахмурив тонкие брови.

– А они тебе нравятся?

– Думаю, да. Я бы хотела с ними дружить.

И тогда Эва увидела в Нефел саму себя. Даже самой себе она не признавалась, что хотела бы иметь хоть одного друга. Эва желала, чтобы в этом прогнившем насквозь мире была хотя бы одна душа, которая не хотела от нее ничего получить. И тогда она похлопала испуганную девочку по руке и вышла за дверь, а местные, опешив, поспешили разойтись.

Именно от Нефел Эва узнала, кем она является на самом деле. Охотник – это тот, кого ведет невидимая нить. Охотник всегда находит жертву, где бы она ни была и как бы тщательно ни скрывалась. Если в руку охотника попадает вещь, которая когда-то принадлежала жертве, то его в буквальном смысле тянет туда, где эта жертва скрылась. В основном к услугам охотников прибегают достаточно богатые люди, короли и королевы, служители Отцу и Матери, состоятельные рабовладельцы, леди и высокопоставленные господа. Но помимо того, что охотник может найти любое существо, у него есть необычный дар, такой, что и во всем Мэроу не сыщешь. Охотник чувствует, где находятся суртуры, а также он может увидеть все, что видел суртур за последние несколько часов, ему стоит лишь прикоснуться к твари. И только охотник может убить его с легкостью, которая и не снилась другим существам.

За свою жизнь Эва дала «слово» трижды.

Первый раз в борделе – оно до сих пор висит на шее тяжким грузом.

Второе – после того как Нефел рассказала Эве о ее сущности, та отправилась на другую сторону Ваала и в течение целой Алой луны убивала суртуров на пограничных землях.

Третье слово она дала богатому рабовладельцу. Он очень щедро заплатил за поиск своей дочери, которая как легкомысленная крестьянка сбежала с одним из рабов. Эва вернула дочь домой. Отец казнил раба, а дочь выдал в эту же ночь замуж за другого. Более подходящего помещика, которому на тот момент было около шестидесяти Алых лун. Через день дочь повесилась на простынях. Эва увидела тело девушки, когда покидала пограничные земли. Дочь рабовладельца висела на дереве, а ее мать рыдала на земле и проклинала своего супруга.

На монеты, которые Эва зарабатывала, они могли вполне сносно жить. Но последний приезд домой поломал хрупкий прутик их спокойных жизней. Над Нефел надругались и прокляли. Первое, что хотела сделать Эва, – это спалить дотла весь Ваал и его мерзких жителей, но Нефел не позволила. Она родилась в этом месте и знала практически каждого. Это ее родовое гнездо.

Эва объехала много земель, ища помощи у каждого, кто готов был ее дать. Таких оказалось немного, но Эва нашла выход, как спасти подругу, которая стала семьей. Охотница узнала, что есть только один вид чародеек, которые в силах снять проклятие, где была принесена добровольная жертва. Если хоть раз в жизни вам удастся встретить такую ворожею, то это несказанная удача.

Сейчас у Эвы появился шанс прекратить терзания подруги. И она сделает все что угодно, пойдет на любые жертвы. Ведь если не станет Нефел, пропадет призрачный смысл жизни Эвы.

3. Начало пути

Я прекрасно понимала, что дорога будет не из легких. Долгий путь, много препятствий… Темные земли. Ненавижу потомков равков, это до отвращения самовлюбленные особи. Но, конечно, я не могу не признать их силу, она куда больше, чем у обычного человека. Однажды я видела, как один из потомков равков вырвал дерево с корнями и откинул его, словно оно и вовсе ничего не весило. Наверное, в нем было много магической крови, слава Матери и Отцу. С каждой Алой луной кровь первых разбавляется все больше и больше, делая существ менее различными в силе, скорости и магии.

Самая большая проблема в том, что равки не любят незваных гостей. Тем более охотников. Если верить писаниям, то именно равки были первыми, кто отделился от всех и основал свое государство.

Прежде чем уехать из Ваала, я по обыкновению посетила мальчишку – любителя подглядывать за дочерью служителя Отцу и Матери. Дала ему указания, чтобы он постоянно был рядом с хибарой Нефел, и отдала почти все монеты, этого должно хватить на еду для подруги до моего возвращения.

Стоило проехать последние рябые деревья, Салли начала нервничать. Постукивая копытами, она отказывалась идти вперед. Склоняясь к ее холке и поглаживая по гриве, я прошептала:

– Ну же, девочка, тише. Никто тебя не обидит.

Спрыгнув вниз, я сняла капюшон, достала лук, стрелу и натянула тетиву, целясь в неизвестную мишень. Луком я владею куда хуже, чем мечом, но на большом расстоянии мой верный меч бесполезен. Легким, но медленным шагом подошла к большим кустам вдали от меня, это единственное место, где можно спрятаться. Вокруг было практически пусто, позади остались редкие деревья, а впереди, за кустами, старая, в выбоинах дорога, а по бокам от нее – низкая колючая трава.

Кто бы там ни прятался – ему конец. У меня нет времени на разговоры или схватку с каким бы то ни было противником.

Мои шаги замедлились, когда я оказалась достаточно близко, чтобы позволить себе убрать лук и стрелу. С тихим стоном металла достала меч и немедля вошла в кусты. Сверху я услышала тихий шорох, но было слишком поздно, на меня что-то свалилось. Осмотревшись, я поняла: на меня накинули сетку. Сетку? Совсем сдурели?

– Тащи ее! – крикнул насквозь пропитый мужской голос.

Легким движением меча я разрезала хлипкую сетку и перешагнула ее.

– О, Матерь! – закричал второй, не менее неприятный мужчина.

Отодвинув ветки кустарника, я вышла на более яркий свет. Двое худых и грязных мужчин попятились от меня и смотрели куда угодно, но только не в глаза.

Человеческие создания самые трусливые и безрассудные. Не могу их винить – в отличие от всех остальных существ, Матерь и Отец подарили им только жизнь. Ни капли магической крови, никакого дара, вот они и пытаются выжить как могут.

Их поганые душонки не испугались того, что будут прокляты за грабеж, а возможно и за убийство, а вот посмотреть в глаза охотнице страшно. Глупцы.

– Прости! – жалобным голосом произнес более худой мужчина, задрал изорванную рубаху и прикрыл ей лицо.

И тут я увидела печальную картину: ребра, туго обтянутые кожей, впалый живот со старым глубоким шрамом, трясущиеся руки, как тонкие ветки, сжимали грязную ткань.

– Мы не знали, что ты охотник. Правда, не знали!

– Нам бы поесть, – добавил второй, вжимая ладони в свои глаза.

Как будто меня это волнует. В нос ударил отвратительный смрадный запах – живые трупы воняют хуже сточных ручейков, бегущих в центре Ваала. И я тотчас поспешила от них уйти. Приблизившись к Салли, я хмуро посмотрела на нее, пряча меч в ножны.

– И кого ты испугалась? – Кобыла начала переступать с ноги на ногу и бурчать что-то на лошадином. – Они и до следующих холодов не доживут.

А эти холода уже близко. Самая морозная ночь на Мэроу – ночь Алой луны.

Отдаленно я услышала, как худые и вонючие мужчины переговариваются с закрытыми глазами:

– Охотница ушла?

– Она нас не испепелила? Не прокляла? Душу не отняла?

– Вроде… нет.

– Ты что-то чувствуешь? Что-то болит, может?

– Живот… и зуб. Все как обычно.

Еще немного успокаивающе погладив Салли, я запрыгнула на нее, и мы сорвались с места, оставляя в ворохе пыли очередных глупцов, верящих слухам и домыслам.

Проезжая по пустынной местности, я вспомнила о Нефел. Как она там без меня? Она снова осталась одна. Если бы у меня была возможность, я всегда была бы рядом. В тот день, когда я впервые ее увидела, я осознала, что не боюсь. На какой-то краткий миг я была совершенно свободна от страха, который преследовал меня все четырнадцать лет. Тогда я многое о себе узнала, обрела верного друга и теплый очаг.

В день первой встречи мы долго разговаривали. За тонкими стенами хибары уже давно сгустились сумерки, а я все ждала, что кто-то придет. Не может ведь девочка, которой всего девять Алых лун, жить одна, тем более если люди в городе ее, мягко говоря, не жалуют.

Но никто так и не пришел.

Позже Нефел рассказала, что уже несколько дней живет одна. Ее мама ушла и не вернулась. Она всегда заставляла Нефел покрывать голову, когда та выходила из хибары. И им удавалось скрывать маленькую тайну девочки. Но когда Нефел было семь, из очага выпрыгнул огонек и быстро добрался до соломенной подстилки, на которой сидел ребенок. К счастью, пожар быстро потушили, но этот день стал роковым для Нефел и ее семьи. Маленькая девочка испугалась огня и выскочила на улицу, забыв о головном уборе. Она кричала и звала маму, на помощь пришли две женщины из города. Они бежали очень быстро, хотели спасти плачущего ребенка, но, увидев красный цвет волос, остановились и быстро вернулись обратно.

С того дня и Нефел, и ее мама стали изгоями – мерзким ведьминым пятном на окраине Ваала. Нефел не знает, как матери удавалось добывать еду, ведь из швейной мастерской, где женщина работала, ее с позором выгнали. Так продолжалось два года, а потом мама ушла и не вернулась, но появилась я.

В тот момент моей жизни я была сломлена. Я ненавидела свое тело и презирала всех и каждого, но рассказы Нефел, ее по-детски открытая душа понемногу залечивали раны, и мои терзания прекратились. Я не смогу изменить то, что уже произошло.

Правильно тогда сказала главная куртизанка пограничных земель: «Все забудется. Не сразу, но ты все забудешь». При свете дня я практически не вспоминаю о мужчине со шрамом, а вот ночью он часто приходит в мои сны, но каждый раз я даю ему достойный отпор. Я бьюсь и сражаюсь с ним на равных, но этого… всегда недостаточно. Каждый раз он одерживает победу. И в самый ужасный момент я понимаю – это сон, открываю глаза и долго лежу, смотря в темноту и думая о том, что тогда я могла бы его одолеть, но в тот момент я не знала, что нужно делать. Да и подсвечник я взяла, будучи в бреду. Я хотела сделать ему больнее, чем он сделал мне. Я помню вкус его крови на своих губах.

Раньше я не знала, как защитить себя.

Теперь знаю.

Пустынная местность постепенно сменялась еловыми деревьями, аромат хвои и свежести бодрил. Припустив поводья, я позволила Салли сбавить шаг, потрепала ее по гриве и вспомнила, как украла. Я тогда две ночи сидела у приличной хибары и наблюдала за лошадьми. Их было три, и все прекрасные, куда лучше и чище, чем большинство населения Мэроу. Но именно Салли запала мне в душу, возможно, потому что она не подпускала к себе хозяина и била его копытами так, словно от этого зависела ее жизнь. На третью ночь я пробралась за изгородь, и стоило мне подойти к Салли, я поняла – она была рождена, чтобы встретить меня. Лошадь не сопротивлялась, и нам удалось бесшумно сбежать. Тогда я почему-то считала, что спасаю ее, сейчас понимаю – это было воровство чистой воды.

Солнце почти село, Мэроу стремительно погружался во мрак. До темноты необходимо раздобыть место для ночлега, и желательно, чтобы это было не под открытым небом. Спустя некоторое время я заметила небольшое поселение вдалеке, и мы стремительно пересекли невидимую черту деревни.

В поселении оказалось достаточно мало хибар, у большинства из них уже были закрыты двери, но вдалеке я увидела сооружение, которое выше всех остальных. Там я и переночую. Подъехав и собрав седельные сумки, я вошла внутрь. На пороге спиной ко входу стояла тучная женщина, а в помещении сильно пахло чем-то жареным. Полнота в нашем мире равна роскошной жизни и безбедному существованию, значит у этой дамы постоянно кто-то останавливается и приносит ей много монет.

– Есть комната на одну ночь? – поинтересовалась я у хозяйки.

– Да, – произнесла женщина и, обернувшись, взвизгнула: – Нет!

Закатив глаза, я прошла мимо и, поднявшись по ступенькам, спросила:

– Какая свободна?

– Там еще не убрали после бывшего постояльца, – запыхавшись, закричала мне в спину женщина.

– Это неважно, мне нужна только крыша, дверь и маломальская постель.

Хозяйка все же поднялась по ступеням, но держалась от меня на приличном расстоянии.

– Я не могу пустить тебя, ты ведь…

Не дав ей закончить, я резко остановилась и обернулась. Придав голосу более темные нотки, тихо прошептала:

– Я могу проклясть тебя и весь твой род. Твоя душа будет вечно гореть в огне, и ты никогда не найдешь спасения. Хочешь?

Конечно, я не могу это сделать, а даже если могу, то не умею. Но об этом женщине знать совсем не обязательно.

Краснощекая светловолосая дама остановилась у двери и, прижав пальцы ко лбу, начала молиться, пару раз сплюнув на пол, который ей же потом и убирать.

– Эта комната. – Женщина трясущимися руками указала на одну из дверей. – Но там не убрано.

Отодвинув хозяйку ночлежки в сторону, я открыла дверь. Ничего необычного: крохотная комната, узкий настил для сна, глиняный горшок в углу, а рядом с ним догорающая свеча. Если не считать тело женщины, которое наполовину свисает с кровати, то это идеальное место для ночлега. Пробежав глазами по мертвецу, я заметила на шее борозды от веревки. Задушили.

– Я же сказала, тут не убрано, – пропыхтела владелица постоялого двора.

– Уберите ее, пока я буду есть.

– Но на улице уже темнеет.

– Меня это не волнует, – все тем же томным голосом произнесла я, скидывая вещи на кровать. При себе я оставила только меч и нож, что всегда со мной. – И учти, ем я быстро, поэтому у вас не так много времени. И возле входа стоит моя лошадь, отведите ее туда, где будет тепло и сытно.

Спустившись на первый этаж, я прошла в небольшую столовую. Стоило мне сесть за длинный деревянный стол, как из-за соседнего сразу же начали вставать люди и стремительно уходить. Они хотя бы не плевались и не молились, и на этом спасибо.

Хозяйка быстро принесла похлебку и отменный кусок хлеба. Пока я ела, мимо меня прошли двое мужчин, которые несли тело женщины из моей временной комнаты. Провожая их взглядом, я наблюдала, как тот, что держит тело за ноги, неумело пытался открыть дверь ногой, но у него ничего не выходило, он громко возмущался. Хозяйка помогла им и быстро исчезла из поля моего зрения. А мужчины даже не потрудились отнести мертвеца подальше, просто выкинули тело прямо за порог, закрыли дверь и ушли по своим делам.

На Мэроу нет никакого уважения или жалости к умершим. Если верить служителям Отца и Матери, теперь эта женщина в другом мире, там, где ее лично встречает прародительница. Думаю, она разберется, заслуживала девушка смерти или нет. Похвалить ее или покарать.

Почему я вообще думаю о ней?

Достав две монеты и отдав их в мясистую протянутую руку хозяйки, я спросила:

– Моя лошадь?

– В безопасности.

Когда я поднялась в комнату, на полу стоял кувшин с водой. Умывшись и скинув лишнюю одежду, я легла спать, предварительно потушив новую свечу.

В ночи я отчетливо слышала крики людей, которые не успели спрятаться до того, как последний луч солнца скрылся за горизонтом. Суртуры сегодня явно устроили пир.

4. Первая встреча

Мое настроение омрачила ужасная картина оставленного позади поселения. Я насчитала пять растерзанных тел, проехав только половину деревни. Суртуры постарались на славу. Поговаривают, что они стали более сильными, чем были раньше. Они, как темная стихия, выходят под покровом ночи и отправляются на поиски бедолаг, которые не успели спрятаться. Никто не знает почему, но суртуры не могут войти в запертое жилище, какое бы оно ни было. Если даже в самой захудалой хибаре есть дверь и она закрыта, то суртур никогда не сможет проникнуть внутрь, но если ты остался на улице или дверь твоя незаперта, то жди беды. Точнее, жди смерти.

Также суртуры не трогают животных, их интересуют только существа, созданные Матерью и Отцом. Ходит много легенд касаемо суртуров, но никто не скажет нам, где истина, а где вымысел. Я же знаю одно – не стоит бродить по ночам.

Тела людей с разорванными животами от паха до самой шеи до сих пор стоят перед глазами. В писании говорится, что суртуры так потрошат людей, да и вообще всех созданий на Мэроу, потому что ищут душу. Ведь они были ее лишены.

Как на свет появляются суртуры? Где они прячутся, когда солнечные лучи покрывают долины? Как они вообще появились на Мэроу? Этого никто не знает, даже хотты неуверенно отводят глаза, когда слышат эти вопросы, а они знают куда больше всех нас, ведь именно хотты писали Книгу Матери и Отца, именно они остаются теми, кто беспрекословно верит в наших создателей.

Что касаемо меня, я думаю, что суртуры такие же, как и все существа на Мэроу. Вероятно, они тоже были созданы Матерью и Отцом. Возможно, суртуры были придуманы как одни из самых прекрасных созданий, но что-то пошло не так, и они стали самыми ужасными. Думается мне, что они распарывают людей из-за того, что внутри находится куда более вкусная съестная часть, чем снаружи. Предпочитаю не верить слухам, что они ищут душу, ведь тогда ясно одно – суртуры ее никогда не найдут. Не уверена, что у кого-то из нас она вообще есть.

Как только первые лучи солнца окрасили Мэроу, я покинула постоялый двор маленького поселения. До следующего путь неблизкий. И если я не потороплюсь, то сегодня мне выпадет возможность встретиться с суртурами лицом к лицу.

Эти твари боятся охотников, но только когда шныряют поодиночке. Если чудищ соберется как минимум две особи, то они сами накинутся на меня.

Я встречалась с ними ранее. Они отвратительны. Ростом чуть больше человека мужского пола, множество тупых зубов, расположенных в несколько рядов, кости обтянуты тонким слоем кожи, похожей на чешую, и самое жуткое – красный огонь, что пылает внутри каждого суртура. Именно он позволяет увидеть их еще до того, как мое чутье охотника скажет, что они рядом. Их глаза светятся лучше любой свечи или факела. В их теле, там, где должна быть душа, так же горит внутренний свет и просвечивает сквозь тонкую чешуйчатую кожу неудавшихся созданий. Не могу сказать, что они очень быстрые, а их сила не превосходит человеческую, но есть на стороне суртуров одно, но очень важное преимущество – им нечего терять. Они находятся на грани жизни и смерти, но ни в этом мире, ни в мире, где правит Матерь, им не рады. Они – отбросы, которые каждую ночь ищут что-то, но так и не могут найти.

Найдут ли когда-нибудь? Что они вообще ищут? Вокруг суртуров всегда висит облако тайн. На самом деле всем существам на Мэроу известно всего три вещи. Суртуры существуют, они появляются только в ночное время и не могут входить туда, где есть запертая дверь. Остальное только догадки и предположения.

Когда я выполняла свое второе «слово», то охотилась на этих тварей. Это был изнурительный труд, но именно тогда я стала принимать свою внутреннюю сущность охотника. Мне это нравилось.

В ночи я покидала комнатушку в таверне и шла в лес. Я искала и находила созданий тьмы, а потом четким движением меча разрубала их пополам. Тело суртура моментально разлеталось брызгами пепла, что уносились ветром прочь, словно его вовсе никогда и не было. Тогда я нашла всего семь суртуров, и мне посчастливилось встретить их по одному. Не знаю, смогу ли справиться с несколькими сразу. Но будучи частым посетителем таверн и постоялых дворов, я слышала немало рассказов очевидцев, что суртуров стало намного больше, чем Алую луну назад.

Именно во время поиска тварей проснулся мой дар владения мечом, я этому никогда не обучалась, подгоняемая глупыми мыслями, голодом и заботой о Нефел, я дала «слово» на поимку и убийство суртуров. Я была совершенно наивной. Думала, что мое нутро охотника все сделает за меня. Не зря же вокруг нас ходит столько жутких слухов. И отчасти я оказалась права. Как только в ночи я взяла в руки и почуяла первого суртура, мои пальцы на рукояти сами собой правильно перехватили оружие, а дальше я почувствовала, как я и меч сливаемся воедино, и понеслось… я словно в танце сражалась с первым суртуром. Я не боялась, а ликовала от силы и мощи, которая исходила из меня. Убив первую тварь, я посмотрела на себя другими глазами – я больше не была слабой. Вовсе нет. Я стала более уверенной и бесстрашной.

Это был первый раз, когда я почувствовала себя особенной, ведь любому другому понадобились бы годы, чтобы научиться владеть мечом с такой сноровкой. К сожалению, этот трюк не проходит с остальным оружием, луком я до сих пор владею слабо, ножами намного лучше, но это результат долгих тренировок.

Когда Салли начала сбиваться с шага, я остановила ее и спрыгнула на землю. Ей необходимо передохнуть.

Я подошла к небольшому валуну, села и под урчание желудка открыла седельную сумку с едой. Практически ничего не осталось. Поморщившись от досады, я достала совсем невкусные старые коренья. Поев и выпив воды, я заметила, что Салли неподвижно стоит на месте и странно дышит. Ее лоснящиеся бока поднимаются и опадают, это нормально после такой долгой и быстрой езды, но вот ее ноздри, которые раздувались так, словно она принюхивалась к чему-то… К тому, чего я не замечаю.

Инстинктам Салли я доверяю даже больше, чем своим. Отложив сумку, я медленно поднялась на ноги и подошла к ней.

– Что ты учуяла? – Я всегда с ней разговариваю, как с человеком… Лучше, чем с любым человеком, не считая Нефел. И боюсь, что когда-нибудь она ответит мне.

Быстро вернувшись за сумкой и перекинув ее через спину Салли, я взобралась на нее сама.

– Идем, только медленно, – прошептала я лошади, напряженно вглядываясь в пространство перед собой.

Иногда мне кажется, что Салли понимает меня еще до того, как я что-то скажу или сделаю. Даже с Нефел у меня нет такого взаимопонимания.

Когда мы проезжали между высокими деревьями, углубляясь в густой лес, я поняла, что становится все темнее, пышные кроны закрывают нас от солнечных лучей.

Мне стало тревожно, в груди появилось темное предчувствие. Оно медленно распространялось по телу и в скором времени передалось Салли. Она начала тихо ржать и встряхивать головой.

– Тише, девочка, – нашептывала я Салли, но она только больше волновалась.

И она была права. Здесь кто-то есть. Мы не одни.

Отпустив поводья и быстро, но бесшумно перехватив лук, я достала стрелу и, туго натянув тетиву, услышала незваного гостя.

– Я бы… не советовал.

Голос был холодный и грубый. Мужской и самоуверенный.

Я лишь сильнее натянула тетиву, направляя стрелу в сторону голоса, и разжала пальцы. Стрела улетела и пропала в тени между деревьями. Я лишь потянулась за следующей стрелой, как со мной вновь заговорили:

– Ты промахнулась.

Натянув тетиву вновь, я подала голос:

– Выйди на свет, и посмотрим, промахнусь я или нет.

Ненавижу самоуверенных мужчин.

– Промахнешься, – с насмешкой сказал незнакомец. – Или я просто поймаю ее.

Стиснув зубы, я не раздумывая отправила вторую стрелу в полет.

– Расточительно, – с той же насмешкой произнес мужчина.

И следом за сказанным из-за огромного по толщине дерева вышел он. Я сразу поняла, что это не человек. В нем прослеживалась кровная линия равков. Высокий, статный с надменным взглядом желтых глаз.

– Ты неправильно расставляешь локти, вот твои стрелы и летят туда, куда захотят.

Я что, просила совета? Не припоминаю.

– Что тебе нужно? – отрезала я холодным голосом. У меня нет времени на лишние разговоры.

– Ты, охотница, на моих землях, не хотелось бы мне, но я должен тебя прогнать. – Его губы расползлись в улыбке, и я увидела острие его клыков. Кровь, что течет в нем, не сильно разбавлена, значит, он силен, да и магии в нем хоть отбавляй. Это плохо.

– Я иду в Темные земли.

– Не идешь.

– До конца пограничных земель еще далеко. – Уж в этом я уверена, значит нахожусь еще на безопасной территории, которой никто не правит. И здесь этот равк мне не указ.

Все знают, что каждое государство держится отстраненно. Отношения между королями и королевами всегда натянуты, это пошло еще со времен первых существ, но пограничные земли всегда были свободными, дабы между государствами пролегала неприкосновенная земля, на которой могут встречаться торговцы и знать.

– Больше нет, – сказал равк с превосходством и гордостью, указывая на дерево, из-за которого только что вышел. – За этим деревом уже заканчиваются пограничные земли. И мы не очень рады посетителям. Тем более сейчас.

Открыв седельную сумку, я достала печать и спрыгнула с Салли. Равк осмотрел меня с головы до ног, и его взгляд остановился на руке в черной перчатке.

– Что это?

Я молча отдала ему печать, стараясь при этом выглядеть как одна из самых самоуверенных охотников современности. От равка веяло холодом, я почувствовала, как от него исходит магия. Она волнами накрывала меня, и я против воли хотела шагнуть к нему ближе. В нем так много магии, и это привлекает всех, кто по глупости подступится достаточно близко. В какой-то момент равк отвлекся от чтения печати и бросил на меня косой взгляд – расценивающий меня как… кого? Вернувшись к печати и брезгливо покрутив в руках, он отдал ее мне обратно.

– Хм. И ты думаешь, что твоя королева указ равкам?

Я молчала. Я не знала, что делать и как реагировать, но что-то подсказывало мне, что королевская печать не поможет. Сейчас она будет стоить не дороже капли росы.

– Ты не идешь. Возвращайся к своей змее и передай, что отныне Темные земли, как и пограничные, для нее и ее приспешников закрыты.

– Почему?

Равк вновь показал свои клыки, и в его взгляде я увидела ненависть.

– Убирайся. И не возвращайся, – практически прошипел незнакомец.

Оторвав от него взгляд и тяжело вздохнув, я подняла подбородок и начала осматривать деревья за равком. Мне нужно туда, во что бы то ни стало. Нефел ждет меня, я ей обещала. Я себе пообещала. Я дала «слово», и если не выполню его, то умру. А следом за мной и Нефел. Одна она долго не протянет.

– Я не могу. Скоро стемнеет, мне не добраться до первого поселения… оно слишком далеко.

– Ты же понимаешь, что это твоя забота? Мне безразлично, доберешься ты или нет.

Смотря на мужчину, я четко осознавала одно – мне его не одолеть. В его крови куда больше магии, чем в моей. Равки – воины. Выйти один на один даже с самым слабым из них – это смерть. Скорее всего долгая и болезненная. Я не могу умереть. Не сегодня. Желательно и не завтра.

Молча я развернулась, подошла к Салли и забралась в седло. Напоследок я посмотрела на равка и мысленно послала его в погребальный костер.

– Я там уже был, – обыденным тоном произнес незнакомец, и я замерла.

Только этого мне не хватало.

– Ты мои мысли читал? – уже зная ответ, спросила я.

Равк лишь молча улыбнулся.

О, Матерь! Отврати…

– Не додумывай эту мысль. Не стоит, – посоветовал он мне. – Лучше поблагодари меня за то, что я дал тебе возможность вернуться к Анриетте, а не убил на месте, как собирался.

Как будто тебе удалось бы это сделать.

– Удалось бы, поверь.

Пришпорив Салли, мы поскакали прочь. По дороге я думала о чем угодно, но только не о важном. Когда между мной и читающим мысли равком осталось достаточно большое расстояние, я наконец остановилась, и мысли прорвались: «Мне придется идти ночью. Преодолею рубеж пограничных земель в темноте и тогда понесусь галопом. Обратно до постоялого двора мне не успеть, да и возвращаться – это потеря драгоценного времени. Только вперед».

Тихое журчание ручья привлекло внимание Салли, и мы зашли под большое голое дерево. Спрыгнув на землю, я наблюдала, как солнце стремительно скрывается за деревьями. Скоро ночь вступит в свои права, и тогда явятся суртуры.

Надеюсь, их будет немного.

5. Спасение

Я ждала темноты. Ждала и страшилась. Сидя на Салли и провожая последний луч света, скинула капюшон с головы. Правой рукой достала меч из ножен, а левой еще сильнее сжала поводья.

Главное, пережить эту ночь и попасть на территорию пограничных земель или бывших пограничных земель. Сейчас и не разберешь, на чьей территории я нахожусь.

Неужели равки решили, что могут присвоить себе то, что никогда им не принадлежало? Это пугающе глупо.

Если кто-то решился на такое, то он явно готов к войне. Захватить пограничные земли не так сложно, намного сложнее их удержать. Равки должны понимать, что из-за присвоения земли, которая всегда была неподвластна государствам, начнется очередная война. Светлые земли, Лириан и Ваал не оставят это без внимания. Королева Змей уж точно не спустит подобное с рук. Она слишком многое сделала для обладания короной и будет крайне недовольна, если узнает, что эту самую корону кто-то хочет отнять.

Салли шла медленным шагом, а я прислушивалась к каждому шороху. Мелкие зверьки перебегали с места на место, ветер шевелил листву деревьев. Но еще сильнее я прислушивалась к своим ощущениям. Вглядываясь в пространство между деревьями, я надеялась не увидеть там красного свечения.

С каждым шагом Салли мы приближались к границе пограничных земель. Они куда больше, чем все владение Королевы Змей, но сложность в том, что пограничные земли никому не подвластны. Были не подвластны.

Здесь осели те, кому закрыты дороги в четыре основных государства: Светлые земли, Темные земли, Лириан и Ваал. Здесь каждый мнит себя королем. Законы они придумывают сами. Держат рабов, пленяют всех, кто кажется им хоть немного полезным, продают и покупают детей. Но без неподвластных земель государства уже давно бы начали тихую войну, которая в итоге снова бы уничтожила тысячи существ.

Через пару шагов Салли остановилась и попятилась назад. Сжимая меч еще сильнее, я увидела, что передо мной разгорелось красное свечение. Началось…

Суртур. Он появился словно из воздуха.

Через мгновение свечение раздвоилось. Он не один.

Они разошлись в разные стороны. Решили окружить меня?

– Будь рядом, – спрыгнув на землю, прошептала я лошади и достала клинок, который меньше меча раза в два.

Стоило мне немного выйти вперед, как мое чутье неизбежного дало о себе знать. Стиснув зубы и ускорив шаг, услышала за спиной, как копыта Салли раскидывают опавшую листву. Свечение вновь появилось и тут же пропало.

Я их чувствую. И их куда больше, чем я думала.

Страх невидимой ниткой начал обвиваться вокруг груди. Дыхание сперло.

А потом они напали.

Едва я успела заметить их, как пятеро суртуров набросились на меня с трех сторон. Первый налетел и сам наткнулся на клинок, огненные глазницы погасли, и существо превратилось в пепел. Следующий настиг меня так быстро, что повалил с ног. Упав на бок и быстро перекатившись, я встала, взмахнула мечом и разрубила тварь пополам. Третий и четвертый напали одновременно с двух сторон. Наклонившись вниз, я уперлась коленом в землю и скрестила руки на груди. Резким движением выбросила руки в стороны и поразила обе жертвы. Однако я не успела отрубить им головы, суртуры моментально рассыпались пеплом.

Позади я услышала, что Салли топчется на месте, и, резко обернувшись, увидела цепочку красных глаз и пылающих грудных клеток. Они не двигались. Я тоже не шевелилась.

До Салли три шага. Не больше. Нужно уносить ноги. Я одна не справлюсь с десятками суртуров, что легко могут разорвать меня на части. Глубоко втянув носом воздух, я почувствовала запах потухшего костра, именно так пахнут светящиеся твари.

Салли, я иду. И ты должна бежать так, как никогда в жизни.

Но стоило мне сделать шаг, как множество красных тел бросилось в мою сторону.

О, Матерь!

Не успела я запрыгнуть на Салли, как меня тут же схватили за ногу и швырнули на землю. Дабы не быть растоптанной собственной лошадью, я откатилась, несмотря на жуткую боль в спине. Огоньки пламени мелькали перед глазами.

Ну нет, сегодня я не умру!

Встав на ноги, я начала сражаться с тварями, которых невозможно победить. Стоит одному рассыпаться пеплом, как на его месте возникает другой. Дыхание сбилось. Сил не осталось.

В одно мгновение меня сбили с ног. На удивление легкое тело суртура упало на меня сверху. Его глаза горели ярче обычного. Открыв пасть, тварь с мерзким визгом начала опускать голову. Он решил меня сожрать!

Я пыталась сдержать суртура, упершись руками в его грудь из последних сил. Вдруг в глазах потемнело и меня унесло в воспоминания этой твари. Так тесно прошлое чудища и мое настоящее никогда не пересекались. Я вновь увидела пламя и даже почувствовала его жар. В настоящем тварь кричала и пыталась дотянуться до меня, хаотично клацая зубами. Но в это же время перед глазами стояла и другая картина: из пламени вышла маленькая девочка. Она склонила голову вниз, и я не могла разглядеть ее лицо.

Стоило мне сжать руки на шее суртура, как девочка начала поднимать голову… и тут в моих руках образовалась пустота, а сверху повалился пепел. Видение пропало так же быстро, как и появилось. Что это было?

Придя в себя, я оглянулась и поняла, что все суртуры исчезли. Вокруг меня лишь холмики пепла, вершины которых плавно рассыпались и, гонимые ветром, уносились прочь. А еще я увидела широкую спину человека в черном плаще. Он быстро удалялся, убирая меч в ножны. Я молча смотрела ему вслед и не могла произнести и слова, в то время как он поднял вверх руку и призвал кого-то пальцем. Из тени деревьев вышел белоснежный конь с черными гривой и хвостом, а человек, спасший меня, запрыгнул на спину могучего животного. Над ними кружил ворон, и в конечном итоге птица села на плечо всадника. Я поднялась на ноги.

– Ты мне помешал! – вместо благодарности прокричала я. Мне было важно увидеть лицо девочки, думаю, это был знак.

Всадник обернулся, но я увидела только темноту под черным капюшоном. Не сказав мне ни единого слова, он сорвался с места и растворился в ночи.

Косо посмотрев на Салли, потом на место, где только что был всадник, и снова на Салли, я так же пальцем призывала ее к себе, но она лишь потопталась на месте. Закатив глаза, я подняла меч и нашла в одной из куч пепла потерянный ранее нож. Недолго думая, я отправилась за незнакомцем, что спас меня.

Возможно, я должна была его поблагодарить, но язык не повернется сказать «спасибо». Я к такому не привыкла. Вероятно, он убрал суртуров только для того, чтобы пройти дальше, а не из-за доброты душевной.

Никто ничего не делает просто так. А благодарность – давно позабытое слово. Оно настолько чуждо моей жизни, что покрылось плесенью и столетней паутиной.

6. Колум

Гонимая неведомым до этого момента страхом, я все же преодолела рубеж леса. Темная ночь была полна шорохов и странных тресков. Сейчас любой звук кажется пугающим, даже мое сбившееся дыхание. Стоило лесу остаться позади, как я тут же завалилась на Салли и попыталась отдышаться.

Мне нужна крыша над головой, хотя бы на одну ночь.

Мне необходимо перевести дух.

Как назло, рядом не было ни одного поселения. Я бывала здесь, когда земля под копытами Салли еще считалась пограничной. И это знание удручало меня. Борьба с суртурами и скачка по темному лесу забрали все силы, сделали из меня не отважного охотника, а слабую девушку, которая в одиночку рыщет в ночи.

К счастью, больше этой ночью я никого не встретила. Ни равков, ни людей, ни суртуров. Только мелкие мошки, тихий ветер, Салли и я.

День солнечным зайчиком промелькнул так быстро, что я не заметила, как последний луч солнца спрятался за кронами очередных деревьев. Весь день мы с Салли неслись по полям и лишь в начале хвойного леса нашли небольшой источник воды. Река легким потоком убегала вдаль, мы напились, я умылась и с закрывающимися веками вновь взобралась на Салли.

Снова ночь.

Напряжение накатывало волнами. Из-за недостатка сна я почувствовала, что не могу сосредоточиться на дороге, глаза закрываются, а руки слабеют. Это не к добру. Если мне не изменяет память, то недалеко должно быть небольшое поселение, где живут выродки ведьм. Когда я истребляла суртуров из этих лесов, то случайно помогла и им.

Думаю, пришло время напомнить им о долге, о котором они скорее всего и не подозревают. Заметив знакомое свечение слева, я пришпорила Салли, и мы понеслись в противоположном направлении от суртуров, которые неумолимо появлялись по сторонам от меня. Еловые холодные ветки били по лицу, Салли разогналась так, что я не успевала уклоняться и чувствовала, как горят поцарапанные щеки. Слева красные огоньки вспыхивали один за другим. Справа тоже.

О, Матерь! Их слишком много.

Салли резко остановилась, и я практически слетела с седла. Схватившись за луку, быстро соскользнула вниз и тут же достала меч. Вокруг никого. Куда все делись? Внезапно я обернулась и заметила, что одинокий суртур бежит прямо на меня. Его не останавливало оружие в моих руках. Да, они бесстрашны, но только когда их много… Значит, другие где-то рядом. С разворота разрубив создание ночи напополам, сквозь уносящийся вдаль пепел увидела покосившиеся хибары.

Поселение.

Я не ошиблась. Поселение есть, и я его нашла! Но радость исчезла сразу же, стоило мне понять, что все мертво. Одиннадцать кривых лачуг, стоящих в два нестройных ряда, пустовали. Окна и двери, забитые ранее деревяшками, отсутствовали. Ничего не осталось, кроме стен. На что мне стены, когда нет дверей?

Что же здесь произошло? Ведя Салли под уздцы, я пыталась прислушаться к внутреннему голосу охотника – он молчал. Подойдя к первым домам, Салли начала нервничать и сбиваться с шага. Ее явно что-то напугало. Магия. Салли, как и я учуяла огромную, просто гигантскую порцию магии. Свежей и сильной. Ведьмы совсем недавно были здесь. Но куда же ушли? Почему в ночи покинули обжитые лачуги? Да еще и двери унесли. Что могло напугать их больше, чем суртуры?

Не успев обдумать план действий, охотник внутри меня проснулся. Ночные твари рядом.

Вдалеке замелькали красные огоньки суртуров. Решено, прятаться придется здесь, найду чем заменить исчезнувшие двери. В конце концов, можно перевернуть стол и прикрыть им зияющую дыру. Если сил хватит. Если не хватит – я труп. Разжав ладонь и отпустив Салли, я подошла к первому попавшемуся строению. Ей, в отличие от меня, не нужно переживать за свою шкуру, ее суртуры не тронут. Если двери нет, нужно срочно что-то придумать, защититься от ночных гостей. Суртуры уже близко. В нос ударил запах потухшего костра. Матерь, да ты издеваешься надо мной! Хоть раз в жизни помоги. Хотя… не трудись, сама справлюсь.

Как всегда, сама.

Я устала, жутко голодна и обессилена. Но сейчас не время раскисать и жаловаться. Подойдя к хибаре, от которой вряд ли будет толк, я уперлась в невидимый барьер. Что это? Поднеся руку к дверному проему и наткнувшись на прозрачную и вязкую субстанцию, я почувствовала, как запах магии распространяется вокруг меня необъятным клубом пара. Не сразу осознав, что здесь происходит, я отпрыгнула назад, но было слишком поздно… Маги не ушли, они все еще здесь. Краем глаза заметила три свечения справа, а потом что-то или кто-то невидимый сковал мои легкие, не дав возможности сделать и вдоха. Борясь с пустотой, я потратила последние силы и упала прямо под копыта Салли.

Темнота.

Я была бы рада забвению, если бы с приходом теней меня вновь не навестил мужчина со шрамом. Он смотрел на меня и медленно подходил, а я бросилась к массивному подсвечнику, но, когда до заветной цели осталось протянуть руку, меня резко дернули назад, и мерзкие руки с треском сорвали одежду.

Нет! Только не снова! Нет-нет-нет!

Открыв глаза, я глубоко вздохнула. Передо мной сидел мальчишка или уже мужчина. На вид ему было не больше семнадцати Алых лун, но тяжело судить из-за черной маски на лице, что скрывает нос и подбородок. До мерзости светло-зеленые, словно мертвые, глаза впились в меня так, будто мы были знакомы и я явно не нравилась их обладателю.

Пепельно-белые волосы упали на светлые брови, и парень тут же убрал их рукой в черной перчатке. Он вообще весь в черном – поношенный плащ, маска, штаны, перчатки. Через мгновение морщинка между бровей парня разгладилась, и он посмотрел мне за спину и утвердительно кивнул.

– Ты уверен? – с волнением спросил женский голос. Парень еще раз кивнул. – Хорошо, – тихо прошептала женщина позади меня.

Я хотела встать, но вдруг поняла – не могу пошевелиться, даже рта открыть не могу. Сижу на полу внутри хибары, в которой, к слову говоря, есть дверь. О, Матерь! Я попалась как зеленый юнец. Маги. Я сама пришла к ним. Хибары не были пустыми, это обманный маневр для нежданных гостей, кто в ночи ищет убежища. От тех, кто хочет причинить вред.

– Отпустить ее? – вновь спросил голос за спиной, и парень, бросив на меня быстрый взгляд, утвердительно кивнул.

После слов незнакомца в черном женщина махнула рукой, и мое тело снова мне подчинялось. Быстро поднявшись на ноги, я начала глазами искать оружие, но тщетно. Обернувшись назад, я увидела, что за мной стоит не только женщина, но и еще трое отродий, в чьих жилах течет магическая кровь ведьм. Все зеленоглазые и словно написанные рукой искусного художника – красивые.

– Где мое оружие? – спросила я и отступила в сторону двери.

Я понимала, что возвращаться на улицу опасно, ведь суртуры рядом. Я чувствую. Но и здесь ведьмы и маги, и не факт, что это лучше, чем ночные создания. Я определенно в беде.

Женщина примерно сорока Алых лун от роду указала на стену, где в воздухе висели колчан, стрелы, меч и все мои ножи.