Мир островов. Рождение.

Глава 4

Вален находился в другом конце монастыря. В храме Элеонора. После экскурсии по монастырю, незнакомые постройки обрели названия и смысл. Дорожка к храму Элеонора проходила возле колокольни. Зачем монахам колокольня Владимир не понимал. На его памяти монахи ни разу не звонили в колокол. Возможно, ее здесь поставили чисто из эстетических соображений. В их деревне тоже была колокольня, с колоколом из бронзы. Много лет использования внесли свою лепту в его внешний вид. Он был грязным и замусоленным, словно каждый житель деревни успел вытереть об него руки. В отличие от деревенского колокола, здешний был сделан из другого материала. Что за странный метал, Владимир не знал. Он был светлым и прозрачным, словно водная гладь. И в то же время в нем отражался весь окружающий мир. Вот бредущие по своим делам монахи, вот крепостная стена, а вот и уменьшенная копия Владимира. При попадании на колокол лучей солнца, тот начинал переливаться по своей кромке разными цветами, словно радуга. Это было прекрасно и удивительно. Особый интерес Владимира вызвали надписи по окантовке колокола. С такого расстояния Владимиру не было видно выгравированы они или отлиты. Все загадочное, словно магнит, с самого детства притягивало мальчика. Осмотреть, пощупать, попробовать на зуб. Колокол завораживал и манил его. Он мог бы так целый день провести здесь. Вот нога встала на первую ступеньку лестницы, за ней вторая. И возможно Владимир не ведая, что делает, поднялся бы на самый верх, но он вспомнил о юнге. Для себя решив, что изучение он оставит на завтра, Владимир направился к Валену. Следующее здание на пути мальчика было не менее удивительней колокольни — храм Мин Дао. Новая и совсем незнакомая архитектура. Храм был создан таким образом, что у стороннего наблюдателя создавалось впечатление о том, что здание зеленого мастера парило в воздухе. Возле храма занимался полураздетый Мин Дао. Он выполнял упражнения с шестом. Если бы Владимир не успел к началу упражнения, то никогда бы не догадался, что Мин Дао держит в руках шест. Мастер крутился, делал выпады, приседал и делал кувырки. И проделывал он это очень быстро, даже слишком быстро. В то же время шест в его руках двигался отдельно от мастера, словно жил своей жизнью. Такого мастерства Владимир еще не видел. Он часто наблюдал за тем, как староста дрессировал дружинников. После увиденного сейчас, неуклюжие тренировки старосты иначе чем дилетантскими не назовешь. Сравнить движения Грэма с Мин Дао, это словно сравнивать полет бабочки и неуклюжие прыжки ребятни со стога сена, имитирующие полет. Мин Дао двигался на полусогнутых ногах по созданному его богатым воображением кругу, иногда делая резкие выпады, поражая врага. После безумно быстрого движения, мастер мог резко остановиться и простоять без движения целых пять минут. Владимиру в такие моменты казалось, что Мин Дао даже не дышит. Движения мастера напоминали танец. Шаги то ускорялись, то замедлялись, они были короткими и большими, частыми и редкими. Ко всему этому мастер еще пел. И это пение было каким-то неестественным, странное и на высоких частотах. После полутора часов наблюдения, Владимир понял, что это была не песня мастера, а звуки издаваемые шестом. Музыка обыкновенного деревянного шеста. Да таких шестов по деревне валяется в каждом дворе до десятка. Но только в руках загадочного монаха простая деревянная палка преобразовывалась из пугала для ворон в грозное оружие и одновременно в удивительный музыкальный инструмент. Что тогда уж говорить о более существенном оружие, например мече. Сколько всего удивительно, и это только начало. Хорошо, что он согласился на предложение Учителя. Еще было хорошо, что следующей постройкой был храм Элеонора. Иначе с такими успехами, Владимир пришел бы к Валену, уже под вечер.

Храм Элеонора был самой масштабной постройкой в монастыре, самой большой постройкой из ранее увиденных Владимиром зданий, не считая, конечно, самого монастыря. В отличие от легкого и воздушного храма Мин Дао, этот храм был огромен и величествен. Цвет храма подчеркивал принадлежность владельца к стихии воздуха, и был цветом утреннего неба. Внутри храм оказался еще больше, мальчик понял, что это просто-напросто прекрасно созданная иллюзия пространства. Зачем такие огромные хоромы, Владимир не понимал, возможно, при создании храма рассчитывали на присутствие в нем большого количества людей или это все просто амбиции синего мастера. При таких размерах здесь можно собрать целую деревню. В храме не было ни души. Только ветер гулял по помещению. В данный момент, не считая случайно зашедшего гостя, ветер был его единоличным владельцем. По-хозяйски шелестя полотнами и хлопая ставнями. Убранство храма было не менее величественное, чем размер. Стены разрисованы изображениями прошедших событий. На этих огромных стенах, наверное, вся история создания мира. Кроме таинственных разрисовок, были еще и гобелены, статуэтки и огромные статуи богов. Многих из богов Владимир знал. Здесь присутствовали Энлиль [24], Энки, Асалдухи, Намму [25] и многие другие почитаемые боги. Кроме известных Владимиру богов, было еще много и неизвестных. Это было что-то новое. До сих пор он не видел, чтобы в этом странном монастыре поклонялись богам. В храме Жан Дао не было даже намека на божественность. А здесь целое божественное собрание. И на это собрание Владимир явился без подношения. Мальчик растерялся. Если уйдет за подношением — обидит богов. Если не поднесет дар — тоже обидит. Порывшись в карманах, извлек оттуда овсяную лепешку. С утра он так и не позавтракал. Учитель зашел за ним слишком рано. В надежде, что будет возможность перекусить по дороге, он спрятал ее в карман. Одна лепешка. Ее слишком мало даже для него, не говоря о богах. Не сочтут ли они такой дар за богохульство. Но что есть, то есть. Лучше что-то, чем ничего. Помолившись богам, он разломил лепешку на примерно равные доли, чтобы досталось всем. Потом пошел по ходу солнца — принося подношения. Возле каждого бога он останавливался, просил прощения за столь скромный дар и, становясь на колени, молился. Когда он приносил дар Асалдухи, Владимиру показалось, что изваяние ему подмигнуло. От неожиданности мальчик уронил остатки лепешки. Дальше случилось чудо. Вместо того, что бы упасть на землю, как подобает в таких случаях, остатки от лепешки плавно, как перышки, спланировали на алтарь Асалдухи. Сегодня совершено удивительный день, подумал Владимир, за одно утро, чудес намного больше, чем за всю его жизнь.

Постояв и помолившись Асалдухи, Владимир пошел к Валену. Юнга лежал на кровати в боковой комнатушке слева от главного зала. Если бы не открытые двери, он не нашел бы его без чужой помощи. Вален был вымыт и лежал на чистых простынях. В комнате приятно пахло. Было видно, что за Валеном хорошо ухаживали. Ни пролежней и других болячек, что возникают при длительном лежании, Владимир не заметил. Юнга выглядел так же, как и при первой их встрече. Разве что заметно похудел. Оно и не удивительно, при его болезни и ручном кормлении. Да и сам Владимир выглядел постройнее, чем до монастыря. На монашеском пайке: на воде, хлебе, рисе и овощах много не наберешь. Старцы брали за свои услуги в деревне пищей, в том числе мясом и рыбой. Похоже, эти последние вкусности предлагались не всем. Владимир проглотил слюну. Если быть честным, то больше чем вкусной еды, ему не хватало живого человеческого общения. Учитель не собеседник. Бросит, словно кость, пару умных предложений и весь разговор. От других монахов даже этого не добьешься. Им не до суеты мирской. А что плохого в суете, простом человеческом счастье? Однозначного ответа не было. Были только фразы учителя. Что счастье не вечно. Все имеет свое начало и свой конец. Только «Путь» без начала и конца. Конец «Пути», есть начало другого «Пути». Поэтому «Путь» вечен. Однажды встав на него, уже не свернуть. По нему можно только двигаться или быстрей или медленней.

Вот уже час, как Владимир сидел возле юнги. Здесь было так спокойно, так умиротворенно. Здесь был только он и Вален. Нет, был еще и ветер. Владимир вслушивался в его дыхание. Ветер то налетал на храм, то успокаивался, играя с ним. Храм незамедлительно шумно отвечал. Словно поощряя и дразня. Владимир невольно заслушался их игрой. В этом была своя гармония. Ее можно было слушать часами. Если сильно вслушаться, казалось, что можно разобрать отдельные слова. Словно ветер и храм обменивались краткими тирадами. Владимир незаметно для себя прикорнул. Во сне он также сидел возле Валена и слушал ветер. Затем он встал и пошел по храму. Зачем-то кланялся богам. Жаловался на свою судьбу. Все боги были безучастны к нему. Только лишь Асалдухи ему ласково улыбнулся, словно отец. Вспомнив об отце, мальчик заплакал. Горько и безудержно. Как будто этими слезами можно было хоть на время вернуть прошлое. Пришло понимание, что ничего вернуть. После осознания необратимого, печаль мальчика стала еще сильнее. Владимир взвыл, вкладывая всю боль утраты, одиночество, не свершившиеся мечты и разочарование. Рыдая во сне, он неожиданно оказался в комнате Валена. Тот лежал тихо и неподвижно. Единственный живой свидетель его безутешного горя. Владимир еще сильнее заплакал. Даже боги не смогли выдержать его горя. Асалдухи словно ожил и пришел утешить мальчика. Он его обнял и крепко прижал к себе. Вот так они и сидели, обнявшись, как сын и отец. Владимир плакал, Асалдухи его утешал, поглаживая рукой по голове. У бога словно крадучись, выступила огромная слеза. Самая величественная из великих слез. Она была словно бриллиант, который неожиданно потек, не забывая при этом переливаться всеми оттенками света. Владимир следил за движением слезы, завороженный ее величественной чистотой. Все свое внимание он обратил на это великое событие. По лицу бога, проторяя дорожку через мелкие выемки, текла настоящая драгоценность. Слеза по своему ходу стала резко терять в объеме. Вместо полноценной слезы до конца докатилась уже еле заметная капелька. Маленькая слезинка, закончила свой короткий путь. Она сорвалась со щеки и полетела вниз, словно маленькая звезда в ночь. Прямо на лицо Валена. Упав, слеза растворилась, её словно и не было. Мир в глазах Владимира неожиданно пошел рябью. Бог Асалдухи стал истощаться и пропадать. Рядом кто-то застонал. Похоже, юнга начал приходить в себя.

Владимиру было грустно и стыдно. Мгновенье назад, он вел себя, как девчонка. За последнее время мальчик сильно поменялся. Раньше с него и слезу не выдавишь. Мужчины не плачут, часто ему повторял отец. И он следовал этому утверждению. Сейчас разрыдался, как малолетний ребенок. Сам Асалдухи был свидетелем этого немужского поведения. Хорошо, что рядом не было его бывших деревенских друзей. Они бы такое событие не пропустили, обязательно бы поиздевались и высмеяли. А потом еще бы с месяц дразнили. К мальчишескому счастью, он был один, конечно не считая Валена и Асалдухи. Ни первый и второй точно не будут позорить Владимира за мимолетную слабость. В дальнейшем больше никто и ничто не заставит его заплакать. Он будет сильным. Каким его хотел видеть отец. Монастырь оказался удивительным местом, полным загадок. Здесь к нему пришел сам Бог. Единственное, о чем продолжал сожалеть Владимир, это о том, что Асалдухи, кроме него, больше никто не видел. Мальчик утер остатки слез рукавом. Потом взглянул на юнгу. Стон оказался единственным звуком, который произвел Вален. Сейчас юнга выглядел намного лучше, чем раньше — он порозовел. Желание жить, похоже, вернулось к юнге. Предположив, что Вален очнулся, Владимир ошибся. Юнга продолжал так же лежать без сознания. Но этот сон уже был отдыхом мирно спящего человека. Случилось чудо, слеза бога сделала невозможное, дала надежду на выздоровление. Выздоровление человека, который среди этих мрачных стен, мог стать ему единственным и настоящим другом.

В комнату вошел мастер Элеонор. С первых минут знакомства он понравился Владимиру. Не то, что не нравились другие. Целитель был единственным из пяти старцев, который действительно подходил на роль монаха. Само наличие богов в его храме, подтверждало это. Простые, общепринятые вещи были более понятны и приемлемы для Владимира. Раз это монастырь, то здесь должны быть монахи. Возможно по этой причине или совсем по иной, синий мастер был единственным, кто связывал его с прошлым. Если другие монахи были строгие и замкнутые, то Элеонор был их полной противоположностью. Он был открытый и доброжелательный. Было странно, что могло этих разных людей объединять. В дополнение он был опрятно одет. Конечно не новая одежда, но и не обноски, как у Учителя. Элеонор неспешно подошел к кровати. Как бы стараясь не потревожить покой Владимира и Валена. Но те изменения, что произошли с юнгой, потрясли его. На его лице отчетливо читались эмоции от удивления, до негодования. Он странно искривился и бросился к юнге. Пощупал пульс. Поводил руками над телом. Приложил ухо ко рту Валена. Ровное и глубокое дыхание ранее безнадежного пациента подтвердили сомнения. Мальчик выздоровел.

— Как?! Такого не может быть! Это ты сделал?! Как?! Рассказывай немедленно! — неожиданно с криком он набросился на Владимира — Что-то здесь не так! Этого не может быть. В тебе очень слабая искра, чтоб такое сделать. Ты точно не мог этого сделать. Или мог?! Нет! Не мог! Это сделал кто-то другой! Кто это сделал?! Еще с утра он напоминал скорее мертвого, чем живого. И вдруг чудо! Рассказывай, что произошло! Немедленно!

В один миг из доброго, блюдущего свою паству священника он превратился в жесткого и требующего диктатора. Владимира и так собирался все рассказать. Но Элеонор от нетерпения решил ускорить процесс признания. Владимира, как будто сплюснуло, затем растянуло. Ему стало очень больно. Так больно и обидно, что снова выступили слезы. Потом резко дернуло вверх. Земля вмиг ушла из-под ног. Владимир не на шутку испугался. И главное, за что его так?!

— Я не знаю, что случилось! — закричал Владимир — мне приснился…

— Меня не интересуют твои мальчишеские сны, — в нетерпении выкрикнул Элеонор, — рассказывай, что произошло и как!

— Я и гогого. во. рю Вам, что мне приссс. нился… — заикаясь и всхлипывая, начал свое оправдание Владимир, но договорить фразу он не усел. В комнату вбежал, даже скорее влетел Жан Дао. Учителю хватило мгновенья, чтобы оценить обстановку. Он бросился к Элеонору. На удивление Владимира, целитель отмахнулся от наставника, словно от мухи. Жан Дао перелетел через кровать с Валеном. При падении зацепил и перевернул стол и стулья, упав в противоположный угол от Владимира. Это отвлекло священника и ослабило магические путы. Мальчик шлепнулся пол. И естественно бросился вон из комнаты. Но не тат-то было. Он влетел в какую-то невидимую вязкую массу. Движения сковало и стянуло. Владимир еле-еле продолжал двигаться.

— «Попал, как муха в паутину», — подумал Владимир.

— Не так быстро, юнец, — рыкнул ему Элеонор и, развернувшись, продолжил, обращаясь уже к Жан Дао писклявым и неуверенным голосом, словно извиняясь и страшась наказания за содеянное:

— Мастер Жан Дао, по какому праву Вы вмешиваешь в моем храме в мои дела?!

Учитель его слова проигнорировал и даже не стал подыматься с пола. Он занял свою любимую позу лотоса. Сложил руки в лодочку на уровне груди, на мгновенье закрыв глаза и погрузившись в себя. В то же время Владимир не бросал попыток убежать. Со всех сил пытался преодолеть злополучные последние вязкие метры до двери. Учитель, наконец, пришел в себя, он резко развел руки и хлопнул. Раздался звук лопнувшей струны. Вязкая масса, удерживающая Владимира, пропала, от неожиданности мальчик шлепнулся на пол. В комнату вбежал мастер Хасид. Магическая возня в храме Элеонора была замечена другими. Скоро сюда сбежится весь монастырь, Владимир спасен.

— Элеонор, прекрати, — спокойно обратился к священнику Хасид, — Жан Дао объявил мальца своим учеником.

— Объявления мало! Не было посвящения, значит нет еще и ученика.

— Будет тебе посвящение. Завтра и будет, — смирившись с прекращением магического поединка, тихо отвел Жан Дао.

Учитель поднялся с пола, взял Владимира за руку и увел из храма. Они направились в келью. Владимир печально шел следом за Учителем. Ему было больно, обидно и противно. Как он ошибся. Как можно было считать самого злого человека — самым порядочным. Прейдя в комнату Владимира, Учитель начал его успокаивать. Что все хорошо, что Элеонор просто вспылил. Обычно он даже мухи не обидит. Наверное, случилось что-то сверх экстраординарное, что так задело целителя. Мастер несколько месяцев пропадал в своем храме, пропускал общие собрания, все пытаясь привести Валена в чувства. Отлучившись на несколько минут, по неотложным делам, по возвращении обнаружил, что кто-то другой уже преуспел в его деле. Причем не матерый мастер, а какой-то юнец, практически полный ноль в магическом умении. В дополнение юнец не желавший объяснить что все-таки произошло. В свое оправдание Владимир попытался рассказать, что случилось. Но не смог, не смог перебить Учителя. Наставник все говорил и говорил. Говорил о том, что Владимира никто из мастеров не хотел брать в ученики. Из пяти мастеров, только Учитель поверит в него. Что у него большое будущее. Никто, кроме Жан Дао, в это больше не верит. Слишком уж слабая искра у Владимира. По правде говоря, даже он иногда сомневался. Сомневался до сегодняшнего утра. Владимир опять попытался рассказать, что не он вылечил Валена. Но наставник не стал его слушать и перебил:

— Излечение этого юнги здесь не при чем. Я утром заглянул в твою внутреннюю суть. Точнее, попытался, и не смог. Это притом, что я в этом деле далеко не худший из известных мне мастеров.

Владимир хотел спросить, почему его тогда взяли в ученики, если он не подходил по всем параметрам. Словно предугадавши вопрос Владимира, Жан Дао рассказал о традиции — пророчестве. Откуда традиция произошла наставник не знает, но все мастера, без исключения, строго должны выполнять эту традицию. Вкратце суть ее в том, что если обстоятельства складываются так, мальчик с искрой, не ведая о ней и о том, куда он пришел, попадает к «посвященным» — они обязаны предложить ему обучение. Не беря в расчет происхождение и силу дара пришедшего. Таким образом, набираются монахи. Каждый монах — это однажды пришедший за помощью мальчик. Из всех здесь присутствующих монахов, только мастера пришли иным способом.

Жан Дао еще долго что-то рассказывал. Через некоторое время Владимир потерял нить разговора. Он думал о несправедливости. Краем уха он услышал слова Учителя о каких-то пластах мироздания. Что монастырь одновременно существует сразу в нескольких из них. Большинство из ранее сказанного Владимир так и не понял, слушая все в пол-уха, а зря. К этому больше наставник не возвращался. Единственное, что понял мальчик, то, что мир Островов не единственный. Что монастырь может перемещаться между этими мирами. Что многие монахи и практически все мастера из других миров. Из ныне живущих, на данный момент в Обители Луидина, только Владимир, Вален и мастер Элеонор коренные обитатели Мира Островов.

Первых карателей, ворвавшихся в дыры в частоколе, гоблины некоторое время удерживали без особых проблем. Смотря исторические фильмы, Артем часто видел, как первые ряды нападающих просто «врывались» в ряды защитников, сметая все на своем пути, бодро размахивая оружием и так же бодро и глупо погибая. Но сегодня среди карателей не нашлось таких «киношных храбрецов» или большинству хотелось еще малость пожить. Первыми в прорыв пошла не зелень, а самые профессиональные бойцы, если судить по силе и богатству защиты. Их роль свелась к самому простому — продавить строй гоблинов, и, учитывая не совсем равные физические параметры, людям это удалось без особого труда. Сначала ширина строя меченосцев была в три человека, спустя некоторое время уже в пять. Закрываясь щитами и даже не пытаясь атаковать, люди продолжали давить и давить, шаг за шагом вклиниваясь в оборону гоблинов. В это же время, гоблины прогибались под давлением солдат и без остановки барабанили своим оружием по противнику, по-другому Артем не мог назвать бесполезные попытки пробить защиту людей.

Магидов в растерянности оглядывался, вся верхушка гоблинов уже втянулась в бой, оставив его только с Герасимом и Стрелкой. Полуорк всем своим видом показывал, что это не справедливо, и время от времени порывался кинуться в гущу драки, но слово, данное Кхелт'е, защищать посланника до конца, нарушить не мог.

— Что делать, что делать, — как заведенный повторял про себя Артем, — сделать ноши или кинуться в бой и сразу же погибнуть, какой с него боец. Ни первое ни второе не подходило. Оставалось попытаться пробудить новые возможности, но как это сделать никто подсказать не мог — все были заняты. Простые попытки, представить огненный шар — ни к чему не привели, лишь сам покраснел, как огненный шар и разболелась голова.

Фактически, гоблины проигрывали, хоть пока фактически не было потерь ни с одной, ни с другой стороны. Люди продолжали теснить гоблинов от частокола, и их число перевалило за несколько десятков солдат. Магидов ближе подошел к шаману, за ним хвостиком потянулись Герасим и Стрелка. Попытки заговорить и спросить совета у Бум-бум-тука ни к чему не привели, — главный шаман был сильно занят, собирая силы. Шаманы, начинали изматываться, их красновато-белые линии, идущие к Бум-бум-туку, заметно истончились. Лишь главный шаман казался всесильным, красновато-перламутровая сфера вокруг него все росла и росла. Она стала уже настолько огромной, что стоять возле нее без защиты стало опасно — кожа Артема стала иссушаться. Тема незамедлительно отступил на пару шагов назад. Только он успел это сделать, как шаман разрядился. В глазах у Артема стало ярко-красно, кровь закипела и взбунтовалась в жилах, руки наполнились нечеловеческой силой и сами потянулись к кинжалу, ноги сами сделали непроизвольный шаг вперед. Что творилось в первых рядах гоблинов, было невозможно описать. Зеленные человечки не осознавая, что они делают, с криками и с пеной во рту бросились на людей, запрыгивая на доспехи солдат, словно на деревья. Каратели покрылись зеленым и красным — гоблинами и кровью. Безрассудно атакуя, гоблины гибли десятками, но их безумная атака принесла неоспоримые плоды, строй людей расстроился и, в конце концов, распался. Завязалась бойня. Преобладая людей количеством, гоблины облепили меченосцев, как пчелы шершней — погибали, но и убивали. Новая тактика принесла успехи, гоблины вырезали всех прорвавшихся за частокол солдат. Но это была временная, да еще и пиррова победа — число гоблинов резко сократилось. За каждого убитого меченосца гоблины платили десятком. Но, несмотря на это, развить наступление гоблинам не дала совсем иная причина. Шаманы гоблинов сильно устали, чтобы заметить новую опасность, а Бум-бум-тук уже был не в состоянии соображать — его трясло, изо рта капала кровавая пена, он сам был в бешенстве, полностью отдавая все доступные силы на удержания заклинания. Опасность почувствовал лишь один Магидов. Небо потемнело и покрылось красными ломающимися хаотическими линиями, словно на нем вспухли жилы. Только эти жилы заполняла не кровь, а неизвестная субстанция, напоминающая лаву при извержении вулкана. Вначале посыпался серый пепел, а потом для гоблинов настал судный день, — в небе открылся ад, с него пыхнуло жаром и камнями.

Боль, опять боль. И опять сильно болит голова.

— Магидов, тебе уже пора начинал привыкать к боли, — подумал Артем. Открывать глаза или нет, может еще хуже будет, чем в прошлый раз?! Немного подумав, решился. Открыв глаза, Тема увидел склонившегося над ним Герасима.

— Вот блин, опять двадцать пять, — взвыл Артем. Только на этот раз они были не в палатке, а среди джунглей и полуорк явно не улыбался. А скорее был растерян и замкнут.

— Воды, — прошептал Артем.

— Живой, — с облегчением вздохнул Герасим, выдав из себя подобие улыбки.

— А куда я денусь, — вяло съязвил Магидов, — где мы и как бой?!

Бой закончился, как и предполагал Артем, полным разгромом гоблинов. Погибли все, все кого накрыл магический «метеоритный шторм». А это все шаманы, в том числе Бум-бум-тук, Кхелт'е, Стрелка и множество других гоблинов. Спаслись лишь те гоблины, которые стояли ближе к частоколу. С гибелью главного шамана заклинание спало, и остатки зеленого воинства тот час же сделали ноги.

— А как же мы, как мы спаслись? — спросил Артем.

— Мы спаслись благодаря Вам, Ваше темное Величество, — смущено ответил Герасим.

— Благодаря кому? — не понял Артем.

— Благодаря Вам, я не ошибся, — повторил Герасим.

— И каким образом я нас спас, — спросил Артем.

— Вы создали защитное заклинание, — ответил Герасим, — но жаль.

Настала минутная пауза.

— Жаль, — продолжил Герасим, — что Вы не ко времени потеряли сознание, а так могли бы спасти и Стрелку.

— Как это было? — понурив глаза, спросил Артем.

— Вначале Вы, — начал рассказ Герасим.

— Давай прекращай мне выкать, — перебил Артем, — а то по ушам режет.

— Как прикажете, Ваше темное Величество, — склонил голову в повиновении полуорк.

— И с «Вашим Величеством» прекращай, тем более с «темным», — снова перебил Артем, — от таких слов самому становиться страшно, называй меня просто, — Артемом и на «ты».

Полуорк умолк, ожидая еще приказов посланника Темного Повелителя. То, что это действительно посланник, полуорк успел убедиться сам.

— Я Ваш должник, Вы мне спасли жизнь, какие еще приказы будут? — не дождавшись дальнейших распоряжений Артема, спросил Герасим.

— Прекращай лебезить, продолжай рассказ, что случилось — поняв, что от полуорка ничего больше не добьешься, ответил Магидов.

— Как только небо неожиданно стало красным, Вы потеряли интерес к бою и как безумный стали махать руками и выкрикивать непонятные слова. Я вначале это принял за действие от магии шамана. Но в этих действиях не было ничего воинственного и в отличие от красных глаз, Ваши глаза были прозрачными.

— Остекленели? — уточнил Артем.

— Чего? — не понял полуорк.

— Забудь, — ответил Магидов, — продолжай.

— Пока не забыл, хотел уточнить, — неуверенно замялся Герасим.

— Уточняй! — ответил Артем.

— На Вашем теле присутствует амулет, благодаря которому мы понимаем Вас, а Вы нас. Его раньше заряжал Бум-бум-тук, — сделал на этом акцент полуорк, — настанет момент, и он непременно разрядиться. Мы перестанем понимать друг друга, если конечно Вы снова не зарядите его.

— Ты думаешь у меня получится, и где здесь взять новые батарейки? — удивился Артем.

— После случившегося, точно получится, — утвердительно кивнул Герасим, пропустив мимо ушей незнакомое слово.

— Хорошо, и где этот амулет, что-то я его на себе не видел? — спросил Артем.

— Вот здесь небольшая сложность, — замялся Герасим, понурил глаза, и как бы боясь за свои дальнейшие слова, прошептал, — амулет в Вашем теле.

Магидов вначале не понял. Как в теле?! Внешне никаких рубцов или чего-то другого, инородного.

— Как?! И где?! — оторопел Артем.

— Рука, — тихо ответил полуорк.

— Что рука? — не понял Артем.

— Запястье на правой руке, — тихо ответил Герасим и начал оправдываться, — я не хотел, но меня никто не слушал, Бум-бум-тук сам все сделал, лично.

Магидов оглядел свое правое запястья, ничего особенного лишь небольшое покраснение, которое раньше он практически даже не замечал. После уточнения, что там инородный предмет, вживленный, каким-то зеленым и грязным шаманом, покраснение стало раздражать, зудеть и почесываться.

— Ладно, вживил так вживил, — с неохотой смирился Артем, — уже ничего не поделаешь.

— Если не восполнить заряд, то может возникнуть небольшое побочное явление, — как-то совсем тихо произнес Герасим.

— И что за небольшое побочное явление? — уточнил Магидов.

— Обычно, смерть, — уже совсем тихо ответил полуорк, — но я думаю…

— Он думает, — перебил офигевший Артем, — раньше надо было думать. Да ни фига себе, небольшое побочное явление! Да если бы в моем мире врачи, так просто вживляли чужеродные предметы сомнительного происхождения. Да еще бы вживляли без ведома пациента. То…, — Магидов перевел дыхание и уже спокойнее добавил:

— То таких местных шаманов с их «небольшими побочными явлениями» давно к стенке поставили бы и расстреляли.

У Артема кровь хлынула к голове. Услышать смертный приговор, после того как минуту назад смерть казалось уже так далеко, было не просто. Любые трудности, даже самые неприятные можно всегда решить, или, в крайнем случае, просто пережить. Но здесь…

— Вот старый хрыч, — от досады выругался Магидов, — и здесь свой подарочек присобачил.

— Не злитесь пожалуйста, — вступился за Бум-бум-тука Герасим, — шаман хотел, как лучше, по-другому не получалось, простые заклинания или внешние амулеты на Вас не действовали, не приносили эффекта, мы продолжали не понимать Вашу речь.

— Все хотят как лучше, а в результате как всегда, — вздохнул Магидов, — и что я говорил?

— Вы бредили, — ответил полуорк.

— Оно и не удивительно, получив по кумполу, — подумал Магидов, — и что, из-за моих бредней вы решили подвести меня к эшафоту?!

Настала минутная тишина.

— Ладно, проехали, подыхать так подыхать. Только лучше уж не в этих сырых и вонючих джунглях, а лучше во дворце и на ложе с красавицей. У тебя есть знакомые недорогие красавицы? — подмигнул Магидов полуорку, — только не такие как ты.

— Откуда Ваше Величество? Я всю жизнь прожил на этом острове. Да и местные красавицы, как Вы уже выразились, не в Вашем вкусе, — ответил Герасим, — это на людские острова надо, но мне туда дорога заказана. И Вам тоже.

— В этом ты прав, сколько этих зеленых лягушек не целуй, все равно в принцесс не превратятся, — согласился Артем.

— Значит, ты мне смерти не желал, и был против этого? — Артем указал на свое покрасневшее запястье, которое стало явно принимать форму обруча.

— Против, против, — усердно закивал полуорк.

— Ладно, — вздохнул Магидов, — где «наша» не пропадала! Рассказывай, чего я там нашаманил, как мы убежали и что было дальше! Ничего не помню! Нет, давай лучше найдем воду, а то я от жажды без помощи вашей магии загнусь.

На этот раз судьба проявила милость к Магидову. Это для Артема в джунглях не было воды, но не для полуорка, выросшего в этих краях. Для Герасима вода была везде, можно было сказать под каждой кочкой, так что выполнить поручение посланника ему было проще простого. Чтобы не мучить Магидова долгим ожиданием Герасим пошел самым простым и легким путем — нашел кокосовую пальму. До этого Артем видел пальмы только на картинках. В действительности растение оказалось намного больше, чем его представлял Магидов. Пальма была до тридцати метров в высоту, в обхвате до полуметра, с гладким стволом и кольцами от опавших листьев. Первое что пришло в голову Магидову, это найти палку или камень, чтобы сбить плод. Поймав удивленный взгляд полуорка, Артем смутился и оставил это занятие. «А чего, — подумал Артем, — чего так смотреть, оружие труда сделало из обезьяны человека, а не наоборот». Он, цивилизованный человек и не умеет лазить по пальмам, как обезьяна. Лазить, как обезьяна, похоже, умел Герасим. Взяв на время у Артема кинжал, он по слегка наклоненному стволу взлез, нет — взлетел буквально за минуту. Спустя некоторое время сверху посыпались орехи. Срубив десяток плодов, полуорк также быстро спустился. За вскрытие кокосов Артем даже не попытался браться, всецело доверив более опытному товарищу. Разделывая орехи, Герасим, как младенцу, объяснял Артему, что кокосовая вода очень полезна, быстро утоляет жажду, к сожалению, её нельзя долго хранить — быстро портиться, а при нагревании сворачивается, становясь непригодной. Кокосовое молоко оказалось кисловато-сладкого вкуса. Напившись вдоволь, у Артема немного поднялось настроение. Он даже с интересом продолжал выслушивать бредни Герасима о ценности кокосов, — зачем ему это надо, он здесь ненадолго. Самым главным продуктом, приготавливаемым из кокоса, оказалось, было кокосовое молоко. Для того чтобы его приготовить надо было выдержать тёртую мякоть кокоса в горячей воде, чтобы извлечь масло и ароматические компоненты. В результате таких нехитрых процедур получается молочно-белое непрозрачное молочко со сладким кокосовым запахом. Его через некоторое время, по аналогии с коровьим молоком, можно разделить на жир и воду и получить — настоящие кокосовые сливки. Полуорк смачно зачмокал — ему сливки явно нравились. Верхушки почки кокосовой пальмы тоже съедобны, правда один раз — потому что после такого варварства пальма непременно погибает. Из сока соцветий и молодых стволов с помощью варки получают сироп, который потом кристаллизируется в темно-коричневый пальмовый сахар. А из волокон оболочек плодов, а также из волокон листьев изготовляют канаты, циновки, щётки и прочее. Сами стволы — прекрасный строительный материал. Листья идут на плетение и служат кровельным материалом. Из скорлупы орехов делают посуду. Кроме того, кокосовые орехи, особенно кокосовое масло, применяются для лечения, как противовоспалительное средство. А если еще дать забродить соку — получится отличный увеселительный напиток, от которого, — словно невзначай уточнил Герасим, — потом, утром иногда побаливает голова, если конечно перебрать в количестве выпитого.

Возможно, у полуорка закончились знания о кокосах, или он вспомнил отлично проведенное время с помощью увеселительного напитка — он наконец умолк. Промолчав так минут пять, полуорк с грустью в голосе начал свой рассказ о бое с карателями.

Как только небо стало красным, Артем потерял интерес к бою и стал, как безумный, махать руками и выкрикивать непонятные слова. Вначале полуорк принял эти действия влиянием магии шамана. Но потом понял, что ошибся — в этих действиях не было ничего воинственного, это во-первых, а во-вторых, и в отличие от красных глаз, глаза Магидова были прозрачными. Вокруг Артема стал сгущаться туман, из которого потом над ним сформировалась белесая полусфера, состоящая из тысячи тысяч белых змеек, которые ни на секунду не останавливались, все время, извиваясь и двигаясь.

— Я даже вначале испугался, — честно признался Герасим, — от змеек потянуло жутким холодом, но после первого отбитого метеорита, я понял, что нам со Стрелкой очень сильно повезло, что мы попали в Ваше защитное заклинание. Все вокруг пылало, непроглядной стеной стоял дым, пепел и пыл. Раскаленные камни со свистом рассекали и уничтожали все попадающееся на их пути. От столкновений с землей стоял такой сильный грохот, что даже заложило уши. Я решил, что настал час смерти. Время для меня замедлилось, — продолжал свой рассказ Герасим, — я увидел метеорит несущий нам смерть, и понял, что настало время отправиться в серые пределы. Метеорит продолжать падал на нас, издавая свист, от него все время разлеталось много красивых огоньков. Мне в голову пришла мысль, что такой красивой смерти многие могут позавидовать. Но внезапно Ваша защитная полусфера, которая до сих пор была цельная, развалилась на части. Часть сферы, которая была ближе всего к метеориту, отделилась от общей массы, формируя на лету подобие щита — устремилась к метеориту. От столкновения защиты с небесным камнем раздался оглушительный взрыв. Волной от столкновения меня со Стрелкой бросило об землю. А Вам, — потупив глаза, смутился Герасим, словно до сих пор не веря увиденному собственными глазами, — Вам все было нипочем, Вы продолжали стоять на месте, словно ничего и не было. Сам же метеорит осыпался безопасной каменной крошкой. Я снова испугался, что через разорванную брешь в защите нас накроет другой метеорит. Но к счастью, место утерянного участка защиты змейки быстро затянули. Ваша защитная полусфера стала еще более прозрачной. Так Вы отразили еще три попадания, а потом… Полуорк замолк.

— Что потом? — спросил Артем.

— Потом, змейки стали источаться, у Вас подогнулись колени, и Вы потеряли сознание и упали, — отвел Герасим и снова замолчал.

— И что дальше? — не удержался Магидов, — чего тянешь, продолжай.

— Спустя некоторое время «метеоритный шторм» закончился, я подхватил Вас, и бросился спасаться в джунгли.

— Это я уже понял, а что со Стрелкой, как она погибла? — с горестью спросил Артем.

— Ей не хватило буквально нескольких мгновений, что бы ее защитило Вашей магией, нам повезло, метеорит упал рядом, а ей нет. Так она погибла, быстро и безболезненно — отвел Герасим.

Настала очередная пауза, уже обоюдная.