Мир Темной звезды. Том 2

Глава 11 ПОСПЕШНОЕ БЕГСТВО

Садира проснулась, почувствовав, что кто-то стягивает с нее накидку, служившую ей одеялом. Затем чья-то рука стала грубо дергать ее за блузку.

Колдунья открыла глаза и в зеленых лучах зари увидела склонившегося над ней Хайара, у которого в руке был зажат скомканный лоскут ткани голубого цвета, весь выпачканный кровью. Сзади него стояла целая группа хмурых эльфов. Двое из них держали на руках безжизненное тело Гейфала.

— Что ты делаешь? — спросонья пробормотала Садира, делая попытку сесть.

Хайар прижал ее к скамье, затем схватил за край блузки и поднес к ней окровавленный лоскут для сравнения. В нос колдунье ударил запах засохшей крови.

Садира похолодела от ужаса.

— Не дотрагивайся до меня! — закричала колдунья, отталкивая от себя эльфа.

— Она точно такого же цвета! — завопил Хайар и вне себя от ярости сунул ей прямо в лицо окровавленную тряпку.

— Ну и что? — вмешался Магнус. Он грубо растолкал эльфов, стоявших позади Хайара, и оттащил разъяренного юношу от Садиры. — Оставь ее в покое.

— Я вытащил этот лоскут из раны в спине моего убитого брата, — пояснил Хайар, высоко подняв вверх руку с окровавленной тряпкой, чтобы Магнус смог ее хорошенько рассмотреть.

Тем временем Садира соскочила со скамьи и теперь стояла, опустив руку в свой заплечный мешок. Она очень опасалась того, что ей придется прибегнуть к колдовству, чтобы спасти себе жизнь.

Не выпуская Хайара из своих крепких объятий, Магнус взял у него тряпку и поднес ее к одному из своих черных глаз.

— Она настолько пропиталась кровью, что невозможно определить ее настоящий цвет, — медленно произнес он.

— Посмотри повнимательнее. По краям она голубая, — возразил ему Хайар.

Он указал на блузку Садиры. — Точно такой же голубой цвет, как и у ее блузки.

— Я видел тысячи блузок именно такого цвета, — подвел итог Певец Ветров.

Он хотел уже положить окровавленную тряпку в карман, но Хайар быстрым движением выхватил ее у него и повернулся к Садире.

— В таком случае давайте сравним, не является ли этот лоскут частью ее оторванного воротника, — сказал Хайар, разворачивая тряпку.

— Да, является, — неожиданно призналась Садира. Она поняла, что, если она будет пытаться помешать Хайару проверить свою догадку относительно воротника, это возбудит подозрение, что именно она причастна к смерти юноши. — Я как раз проходила через квартал уличных певцов и музыкантов, когда увидела, как этот юноша, шатаясь, выходит из ворот, — спокойно пояснила она, указывая на тело Гейфала. — Потом он упал и больше не шевелился. Я подошла к нему и, увидев, что он истекает кровью, оторвала кусок воротника своей блузки и попыталась перевязать его рану. Но это не помогло, и он умер.

— Раин и я встретили ее недалеко от того места, — поддержал ее Магнус.

Он одобрительно улыбнулся Садире, услышав придуманную ею с ходу версию.

— Единственное, о чем я действительно сожалею, так это о том, что я не признала в нем Бродягу Песков, — добавила Садира. — Если бы я узнала его, я бы давно рассказала вам о том, что с ним случилось.

— А что, по-твоему, Гейфал делал в квартале уличных певцов и музыкантов? — спросил Магнус, выпуская наконец Хайара из своих объятий. Разве Фенеон постоянно не предупреждал нас о том, что нам ни при каких обстоятельствах не следует появляться там?

Хитрость Певца Ветров почти удалась. Воины начали громко обсуждать причины, по которым юноша мог оказаться в столь опасном месте. Даже Хайар замолчал, впав в задумчивость.

К сожалению, раздумья привели его к неверным выводам.

— Есть только одна причина, по которой Гейфал нарушил приказ вождя, произнес молодой воин, глядя прямо в глаза Садире. — Он, видимо, преследовал тебя, и поэтому ты убила его.

— Ты не можешь доказать, что дело обстояло именно так, — возразил Магнус.

— Но и никто не может доказать, что я ошибаюсь, — ответил Хайар, делая шаг в сторону Садиры и одновременно пытаясь вынуть кинжал из ножен. — К тому же я не верю словам Лорели. Она лжет, стараясь скрыть свое преступление.

Магнус крепко схватил его за кисть руки, не позволив выхватить оружие.

Садира показала на пустые ножны, висевшие у нее на поясе.

— Ты видел у меня когда-нибудь нож? — резко спросила она. — Я потеряла свой стальной кинжал еще до того, как помогла вашему клану перебраться через ущелье Гатхей. Если я, по-твоему, убила твоего брата, то каким оружием я воспользовалась?

— Ты колдунья, — возразил эльф. — Ты вполне могла использовать магию.

— Она и в самом деле колдунья, но если взглянуть повнимательнее, то на спине твоего брата явно видна ножевая рана, — громко произнесла Раин, спускаясь с лестницы на площадку. — Почему ты так стремишься обвинить во всем Садиру?

— Какую Садиру? — переспросил в замешательстве Хайар. — О ком это ты говоришь?

— О нашей гостье, — пояснила Раин. — Прямо перед тем, как мы схватили ее, Магнус подслушал ее разговор с юношей из Клана Невидимых. Ее настоящее имя Садира, Садира из Тира.

Колдунья выругалась про себя. Она понимала, что Раин пытается выбить Хайара из колеи и спасти ей жизнь, но она предпочла бы, чтобы все это было сделано по-другому.

Хайар в полной растерянности уставился на Садиру. Сзади него послышался нестройный гул голосов изумленных не меньше Хайара воинов:

— Ты — дочь Фенеона? Та самая, что убила Калака? А он знает, что ты его дочь?

— Я — дочь Бараках из Тира и вашего вождя, — с достоинством произнесла Садира, печально глядя на своего забывшегося в пьяном сне отца. — Хотя после того, как ваш предводитель бросил мою мать и она была продана в рабство, родив меня в неволе, у него нет никакого права считать меня своей дочерью.

— Фенеон сам позаботится о своих правах, — ответил Хайар. — Но твое объяснение меня не убеждает. Возможно, твой друг из Клана Невидимых имел кинжал.

У нее дома, в Тире, ни одна из жриц не признала бы правомерными логические построения эльфа, но колдунье по ходу разговора становилось все более очевидным, что Хайар и не собирался искать правду. Его единственной целью было любой ценой найти козла отпущения.

— Я не убивала твоего брата, но вижу, что ты ничего не желаешь слышать, — решительно сказала Садира, опуская руку в свой заплечный мешок. Поэтому или попробуй расправиться со мной прямо сейчас, или больше никогда не возвращайся к этому делу.

— Я не дурак, — ответил Хайар, с тревогой глядя на опущенную в мешок руку Садиры. — Но я не позволю, чтобы мой брат остался неотмщенным.

— Никто тебя об этом и не просит, — сказала Раин. — Но не тебе судить, кто должен быть наказан. У нас есть вождь, или ты забыл об этом? Тогда я напомню тебе, что его зовут Фенеон.

— Я ничего не забыл, — ответил Хайар. Он дал знак одному из воинов, стоявших рядом с телом Гейфала.

— Разбуди вождя, Джейла, — попросил он.

Этим воином оказалась молодая женщина с копной каштановых волос и тремя костяными кольцами в одной из ноздрей. Она зло посмотрела в спину Хайара, но не решилась возражать и подошла к Фенеону. Положив на всякий случай руку на рукоять его кинжала, Джейла потрясла вождя за плечи.

— Фенеон, — тихо позвала она. — Нам нужна твоя помощь.

Фенеон что-то сердито пробормотал в ответ, слегка приподнял голову и открыл глаза, обнажив пару остекленевших зрачков. Он попытался сконцентрировать взгляд на лице женщины, и на мгновение ей показалось, что вождь сможет выйти из ступора. Затем он громко застонал, как будто испытывая ужасную боль, и его голова снова бессильно свесилась на грудь.

Глаза его оставались открытыми, но их взгляд был бессмысленным и пустым.

— Он все еще мертвецки пьян, — объявила Джейла.

Хайар недоверчиво покачал головой и сам подошел к отцу.

— Я так не думаю, — сказал он, запуская руку под его одежду.

— Он мертв? — испуганно спросил кто-то из воинов.

— Нет, болен. Сердце его едва бьется, а тело холодно, как сама ночь, ответил Хайар. Вынув руку, сын вождя внимательно посмотрел на Садиру. Хотелось бы знать, сколько еще бед принесет твое возвращение к Бродягам Песков? — громко произнес он.

— Я не могу нести ответственность за жадность Фенеона, если это то, что ты имеешь в виду, — возразила Садира. — Он украл у меня вино, или, может быть, ты запамятовал об этом?

— Хайар, говори прямо, если у тебя есть что сказать, или помолчи, вмешалась Раин. — Только трус намекает на то, о чем боится сказать открыто.

— Раин права, — поддержал ее Магнус. — Садира является гостьей Фенеона, и тебе не следовало бы забывать об этом.

Поначалу Садира думала, что они оба защищали ее в благодарность за ту помощь, которую она им оказала, но потом до нее дошло, почему они на самом деле стремились спасти ее. Насколько она теперь понимала, их задача заключалась в том, чтобы любой ценой подорвать влияние Хайара среди членов клана и облегчить Раин возможность унаследовать власть отца, оттеснив Хайара на второй план.

Злобно взглянув на единокровную сестру, Хайар пробормотал:

— Я никогда не был трусом. Что же касается гостьи отца, то я не сомневаюсь, что она заколдовала его. Другого объяснения быть не может.

— С какой же целью, Хайар? — резко спросила Садира, решив защищать себя сама.

Хайар шагнул к ней, и его лицо оказалось в нескольких дюймах от ее лица.

— Разве ты не сказала мне вчера, что у тебя есть свои собственные причины, чтобы вернуться к нам? — ответил он вопросом на вопрос.

— Да, я говорила это, — признала Садира.

— Я думаю, что ты вернулась только для того, чтобы заколдовать Фенеона, — сделал вывод Хайар. — И это было тебе нужно, чтобы заставить нас проводить тебя к башне Пристан.

Раин бросила быстрый взгляд на неподвижное тело Фенеона.

— Что бы ни случилось с Фенеоном, он не жертва колдовства, — сказала она. — Если бы у тебя хоть немного работала голова, ты бы понимал это.

— Можно подумать, что она у тебя работает, — возразил Хайар. — Сама-то ты всего лишь обманщица и мошенница.

— Можешь не сомневаться, я сумею поставить тебя на место, — выкрикнула Раин. — И мне для этого не понадобится никакая магия.

Хайар шагнул к своей единокровной сестре, стиснув в ярости кулаки.

Магнус оказался быстрее и преградил ему путь.

— Мы члены одного клана! — зарычал он. — И ведите себя соответственно.

Хотя он притворялся, что говорит с ними обоими, его черные глаза были обращены на Хайара.

Прежде чем Хайар мог ответить, в комнату влетел юный воин, спустившийся сверху.

— Сюда приближаются жрицы! — закричал он.

Хайар сделал знак воинам, стоявшим около тела Гейфала.

— Задержите их и займитесь канками, — приказал он. Когда те бросились вниз по лестнице, сын вождя перевел взгляд на Садиру и с ненавистью произнес:

— Меня не удивит, если выяснится, что это тоже твоя работа.

Что-то больно быстро они добрались до нас.

— Нам нужно поскорее выбираться из башни, а не заниматься выяснением того, почему жрицы оказались здесь, — вмешалась в их спор Раин, взбегая вверх по лестнице. — Пошли, у нас нет времени.

Хайар взвалил тело брата на плечи и бросился вслед за ней.

— Куда они побежали? — удивленно спросила Садира. — Мы же окажемся в ловушке.

Магнус покачал головой.

— Эльфы всегда могут убежать, — ответил он, направляясь за Раин и Хайаром.

— Подожди! — обратилась к нему Джейла. — Я никак не могу поставить Фенеона на ноги. Нам придется нести…

Тяжелый удар встряхнул башню, прервав Джейлу на полуслове. На мгновение в башне воцарилась тишина, почти тут же прерванная громкими криками раненых и умирающих эльфов, доносившимися с нижнего этажа. Не теряя ни секунды, Магнус бросился к лестнице.

— Я посмотрю, что там произошло, и, может быть, сумею чем-нибудь помочь, — на ходу проговорил он. — А вы тем временем поднимите Фенеона к остальным.

Магнус не успел еще переступить порог, как с лестницы, ведущей вниз, послышались звуки натягиваемой тетивы. Ему показалось, что внизу собралось не меньше десятка лучников. Он поспешно поднял руку, чтобы защитить глаза, и сделал это вовремя, так как через считанные мгновения в его толстую шкуру вонзилась целая туча стрел. К удивлению Садиры, он устоял на ногах и не упал. С диким рычанием Певец Ветров смахнул стрелы, как будто имел дело с роем ос.

Садира подошла к Джейле и закинула одну из рук Фенеона себе на плечо.

Пока они поволокли обмякшее тело вождя к лестнице. Певец Ветров продолжал рычать от ярости. Оглянувшись, Садира увидела, что на него напала поднимавшаяся первой жрица, проткнувшая своим копьем из древесины дерева агафари его массивную руку в области локтевого сустава. Разъяренный Певец Ветров схватил что-то кричавшую женщину своими здоровенными ручищами и, легко оторвав ее от пола, поднял над головой, а затем с силой швырнул вниз. Она врезалась в толпу своих коллег, поднимавшихся вслед за ней и заполнивших всю лестницу. Никто из них не устоял на ногах, и все они беспорядочной грудой покатились вниз по ступенькам. Магнус открыл свой огромный рот и запел низким голосом песнь о войне, от которой сердце Садиры забилось сильнее.

Оглушительный взрыв заглушил голос Певца Ветров и подбросил его огромное тело в воздух. Пролетев несколько метров по воздуху, он врезался головой в противоположную стену лестничной площадки и рухнул на пол.

Посреди его груди появился кружок сильно обожженной кожи. Видно, в него попал какой-то метательный снаряд, скорее всего волшебный. Но Магнус не сдался. Потряся головой, чтобы немного прийти в себя, он с трудом приподнялся и сел, упершись руками в пол. Затем он начал медленно подбирать ноги под себя. Немного передохнув. Певец Ветров приступил к самому трудному. Используя силу своих могучих рук и ног, он начал постепенно подниматься. Но не успел он разогнуть до конца ноги, как его колени подогнулись, и он, тяжело рухнув на спину, замер, не подавая признаков жизни. Голова его безжизненно свесилась на грудь, а огромные черные глаза поменяли цвет и стали серыми.

Со стороны лестницы послышались голоса ниобенэйцев. Сандалии зашлепали по каменным ступенькам. Джейла решительно сняла руку Фенеона со своего плеча.

— Держи, — приказала она Садире, вынимая стальной кинжал из ножен, прикрепленных к поясу вождя, и протягивая колдунье свой собственный костяной. — Мы должны задержать их и выиграть время, чтобы остальные смогли спастись.

— Задержи их хотя бы на секунду, — попросила колдунья, запуская руку в свой заплечный мешок. — Я знаю более надежный способ остановить их.

Джейла согласно кивнула и бросилась к лестнице, по которой уже поднималась вторая волна жриц. Она нырком уклонилась от удара обсидианового клинка первой из амазонок и нанесла ответный удар своим длинным кинжалом, распоров жрице руку. Затем Джейла сильным ударом ноги в живот сбросила ее вниз, успев свободной рукой выхватить из руки противницы меч.

Пока Джейла сражалась одновременно с парой жриц, Садира готовилась к заклятию. Она достала из мешка кусок чистого парафина и поспешно придала ему форму куба. Затем, накопив необходимую ей энергию, она швырнула его через плечо Джейлы вниз и произнесла магическую формулу. Парафин растворился в воздухе, образовав легкую дымку, которая мгновенно заполнила всю лестницу. Еще несколько мгновений спустя она начала уплотняться и постепенно превратилась в похожую на гель бесцветную студенистую массу, поглотившую жриц.

Воительницы попытались освободиться, но вязкая субстанция лишила привычной силы их руки и ноги. Джейла поспешно отступила назад и с удовольствием наблюдала за тем, как ее противницы начали задыхаться, будучи не в силах вырваться из ловушки.

Садира, не имея возможности тратить время на подобные развлечения, подобралась к лежавшему неподвижно Магнусу и после обычных предварительных процедур произнесла еще одно заклинание. Когда огромное тело Певца Ветров приподнялось с пола и приняло вертикальное положение, Садира крепко взяла его за руку и потащила к лестнице.

Начав мучительный подъем вверх, Садира не забыла окликнуть свою напарницу:

— Джейла, тащи сюда Фенеона, и побыстрее! Мое колдовство не может сдерживать их вечно!

Джейла вложила кинжал в ножны и заткнула меч за пояс, после чего, взвалив на плечо тяжелое тело вождя, потащила его за Садирой. К тому времени, когда им удалось одолеть половину лестницы, они совсем уже выбились из сил. Даже учитывая то, что Магнус фактически перемещался по воздуху, для женщины комплекции Садиры было очень тяжело тянуть вверх по крутой лестнице его массивное тело.

Когда они были уже совсем рядом с площадкой третьего этажа, до них донесся шум голосов эльфов. Джейла остановилась и посмотрела вверх, прислушиваясь.

— Половина клана уже должна была бы смыться, — проговорила она, тяжело дыша. — Видимо, что-то случилось.

— Мы можем узнать об этом только тогда, когда доберемся туда, — с трудом проговорила Садира, продолжая подниматься.

Джейла последовала за ней. И тут с самого низа лестницы до их слуха донесся топот лап по каменному полу. Мобилизовав последние оставшиеся у нее силы, Садира почти бегом втащила Магнуса наверх.

Джейла остановилась, не последовав за ней. Она осторожно положила Фенеона на ступеньку и начала спускаться.

— Я попробую задержать их внизу. Когда доберешься туда, возьми кого-нибудь и вернись за Фенеоном, — крикнула она вслед Садире, доставая на ходу из ножен кинжал и вытаскивая из-за пояса меч.

— Не ходи туда! — закричала Садира, одолевая последнюю ступеньку. — Это не жрицы. Там кто-то другой.

Но ее предупреждение запоздало. Из-за поворота лестницы внезапно показалась голова Джоджекта. И тут Садира просто остолбенела. Голова его вся была покрыта липкой слизью от верхушки черной шапочки до нижней части круглого подбородка. Судя по его внешнему виду, ему пришлось выбираться из волшебной трясины, созданной колдуньей, исключительно с помощью физической силы. Садире подумалось, что эта задача оказалась бы не по силам даже и гиганту.

Садира перебросила Магнуса через порог и сразу же начала готовиться к очередному колдовству. А Джейла бросилась на Джоджекта, нацелив кинжал в его черные глаза, а меч — ему в шею.

Принц даже не позаботился парировать оба удара. Он просто отвернулся, не позволив кинжалу поразить его глаза, и ничего не сделал, чтобы помешать клинку ударить его в шею. Не нанеся Джоджекту даже мелкой царапины, обсидиановый клинок разлетелся на десятки кусков. Кинжал тоже не причинил ему сколько-нибудь ощутимых повреждений. Он скользнул по его скуле, оставив небольшой порез под глазом.

Джейла приземлилась на обе ноги прямо перед принцем с вытаращенными от изумления глазами. Она снова попыталась ударить его кинжалом, но рука принца опередила ее. Три тонких пальца колдовского существа пронзили горло девушки. Кинжал выпал из ее руки, и она схватилась обеими руками за руку принца. Джоджект без малейшего напряжения поднял ее одной рукой и швырнул через плечо вниз, а сам поспешил вверх по лестнице.

Когда он переступил через лежащего в беспамятстве Фенеона, Садира бросила на ступени резную деревянную трубочку, после чего произнесла магическую формулу. В этот же миг с ужасающим грохотом лестница начала изгибаться под немыслимым углом. Неожиданно принц и ее отец оказались далеко внизу, и колдунья лишь с большим трудом смогла разглядеть их.

Колдунья повернулась, чтобы направиться к эльфам. Но до ее слуха снова донесся отдаленный топот ног Джоджекта, двигавшегося в волшебном туннеле.

Ей показалось, что с каждым мигом он становился все громче. Колдунья сумела задержать его на какое-то время, но ей хорошо было известно, что очень скоро принц и те из его жриц, кому удалось преодолеть первое препятствие, снова начнут охоту на нее.

Садира ступила на третий этаж. Когда-то он был, по-видимому, разделен на целый ряд небольших комнатушек. Пол в разных направлениях был исчерчен полосами опорных плит, оставшихся от давным-давно исчезнувших стен. Теперь же весь этаж занимало единое помещение, пол которого был усеян обломками глиняной посуды, обрывками одежды из волокон конопли и всевозможными остатками пищи, включая кости мелких животных.

Бродяги Песков привязали около десятка прочных веревок к потолочным балкам, но еще не успели сбросить их вниз из бойниц и окон башни. В данный момент им было не до этого. Эльфы расположились около бойниц и вели стрельбу из луков по кому-то. Садира оглядела комнату в поисках Раин и Хайара. Она нашла их стоящими по обе стороны дверного проема, открывавшегося в никуда. Только пара каменных контрфорсов осталась от огромного балкона.

Подойдя к ним, Садира предупредила:

— Надо спускаться! Джоджект не позже чем через минуту будет здесь.

— Ты пойдешь первой, — ответил Хайар, указывая рукой вниз.

Колдунья выглянула наружу. Внизу проходила улица, огибавшая с внешней стороны стены Рынка Эльфов. На улице напротив башни расположился отряд ниобенэйских великанов. Чтобы защититься от стрел Бродяг Песков, они прикрылись деревянными щитами, образовав из щитов настоящую крышу.

Им было очевидно, что спастись они смогут лишь с помощью колдовства.

Садира вытащила из заплечного мешка горсть серы.

— Прикажи своим воинам отложить в сторону луки и быть готовыми по моей команде сбросить веревки вниз, — распорядилась колдунья. — И пошли кого-нибудь принести Магнуса. Я же тем временем расчищу путь.

Пока Раин передавала инструкции Садиры, сама колдунья повернулась к Хайару.

— Мне нужно немного воды, — попросила она.

Эльф ничего не ответил ей и стал хмуро оглядывать комнату.

— Что случилось с Джейлой и Фенеоном? — спросил он.

— Джейла мертва, а Фенеон остался у ниобенэйцев, — ответила Садира.

Хайар крепко сжал руку Садиры, сделав ей больно.

— Тебе не удастся спастись вместе с ними. Ты не покинешь башню, пока Фенеон не будет в безопасности, — злобно произнес он.

— Это ты его оставил внизу, — сказала Садира, вырывая руку. — Только я и пыталась помочь ему. И если ты не дашь мне воды, которая мне нужна, я предоставлю всему вашему клану встретиться лицом к лицу с разгневанным Джоджектом. Мне будет гораздо легче спастись самой, чем заниматься спасением твоих Бродяг Песков.

Хайар уставился на нее, раздумывая над ее словами, затем, видимо приняв решение, выхватил бурдюк с водой у ближайшего воина. Садира подставила ему руки и попросила его обильно смочить порошок серы. Когда Хайар сделал то, о чем она просила, Садира скатала получившуюся желтоватую массу в шарик и выбросила его в окно. Одновременно она прочла соответствующее заклинание.

Вместо того чтобы упасть на землю, шарик неподвижно повис в воздухе. Затем вокруг него начала образовываться желтая дымка, которая постепенно стала расползаться во все стороны. С улицы донеслись голоса встревоженных великанов, заглушившие призывы их начальника успокоиться и не покидать позиции. Садира позволила облачку расширяться до тех пор, пока оно не скрыло весь отряд.

К Садире и Хайару подошла Раин, на спине которой виднелись два огромных заплечных мешка. Она тащила за собой плавающее в воздухе тело Магнуса.

— Торопитесь! Джоджект уже близко, а за ним по пятам идет целый отряд жриц, — с трудом переводя дыхание, выпалила она.

— Буря! — произнесла Садира, махнув рукой в сторону улицы.

Желтое облачко взорвалось. Взрыв сопровождался оглушительным грохотом и ослепительной вспышкой золотистого света. Огненный дождь посыпался на великанов, прикрывавшихся деревянными щитами. В мгновение ока щиты заполыхали ярким огнем, и вскоре в воздухе распространился отвратительный запах горящей человеческой плоти. Объятые пламенем великаны заметались по улице, оставляя за собой шлейф дыма. Воздух вокруг наполнили их душераздирающие предсмертные крики.

Садира подождала, пока уляжется огненная буря, и громко скомандовала:

— Бросайте веревки!

С десяток веревок немедленно полетело вниз. Не успели они еще долететь до земли, как первые эльфы бесстрашно устремились по ним вниз.

Садира двинулась было к веревке, свисавшей из пустого проема бывшей балконной двери, но ее остановил Хайар. Он оттолкнул ее назад.

— Ты спустишься последней, когда все Бродяги Песков окажутся внизу, — с видимым раздражением произнес он, делая знак высокой крупной женщине с морщинистым лбом спускаться вниз.

Не желая усложнять и без того трудное положение эльфов бесполезными пререканиями, колдунья отошла к дожидающейся своей очереди Раин. К этому времени уже почти половина членов клана покинула башню, неся на спине свои мешки. Тем не менее, полагая, что не мешает заранее подготовиться к встрече с Джоджектом, Садира подобрала с пола горсточку песка, который она намеревалась использовать на этот раз для колдовства.

Подготовившись таким образом, колдунья оглядела тело Магнуса и поинтересовалась у Раин:

— Как часто вы используете такие способы спасения?

Раин покачала головой, не переставая следить за верхней частью лестницы.

— Чаще, чем хотелось бы, — с горечью ответила она.

Садире показалось, что она слышит какой-то шум на лестнице. Она прислушалась и сразу узнала звук шагов Джоджекта. Не тратя времени даром, колдунья произнесла заклинание и бросила песок в ту сторону, откуда раздавались шаги. Мгновенно в лестничном колодце поднялась страшная песчаная буря. Ветер дул вниз с такой силой, что сотрясалась вся башня.

Хотя за неистовым завыванием ветра было просто невозможно услышать чьи-либо крики, колдунья знала, что те, кто сейчас окажется в эпицентре бури, должны испытывать ужасные муки, попав в круговорот вращающихся с огромной скоростью песчаных вихрей. Ни одно из живых существ не могло выдержать подобного испытания и остаться живым.

— Уж это-то должно остановить его! — прокричала Раин.

Но в этот момент произошло нечто абсолютно невероятное. Из лестничного колодца вдруг показался Джоджект. Держался он совершенно прямо, как будто ужасающей силы ветер, дувший в лестничном колодце, был для него всего лишь легким бризом.

Садира поспешно оглянулась, чтобы выяснить, как идут дела со спуском вниз. К своему ужасу, она увидела, что у каждой веревки еще стоит очередь из нескольких эльфов. Ей стало ясно, что, если даже ей удастся пробиться к ближайшей веревке, она не успеет спуститься на улицу и Джоджект настигнет ее.

Черные глаза принца неторопливо оглядели комнату и наконец остановились на колдунье. Он рванулся к ней, но два воина-эльфа преградили ему путь.

Садира была уверена, что они собирались защищать вовсе не ее, а Хайара и других эльфов, все еще ожидавших своей очереди на спуск.

Воины выхватили свои мечи с костяными клинками и нанесли Джоджекту такие мощные удары, что звуки их были слышны даже сквозь дикий шум волшебного ветра. Клинок одного из мечей сломался прямо у самой рукояти и полетел в другой конец комнаты, стуча по полу. Второй же просто отскочил от тела принца, как от каменной стены.

Джоджект даже не замедлил шага. Вклинившись между ними, он прикончил одного из них мощным ударом в сердце, причем весь его кулак вошел в тело воина. Второго он убил более искусно. Уже миновав его, Джоджект, не поворачиваясь, протянул руку назад и схватил воина за подбородок. Затем неуловимо быстрым движением руки он сломал воину шею, после чего отшвырнул его тело в сторону и двинулся дальше, неумолимо приближаясь к Садире.

— Тяни его, Раин, да посильнее! — завопила колдунья, хватая Магнуса за кисть руки и начиная тянуть его тяжелое тело к пустому проему балконной двери. — Если только ты не хочешь самостоятельно научиться летать.

— Я с тобой, что бы ни случилось! — не раздумывая ответила Раин. Бросив испуганный взгляд на приближающегося Джоджекта, она схватила Магнуса за другую руку и стала помогать Садире тянуть его к проему.

Хайар и другие эльфы, собравшиеся у проема, расступились, давая им дорогу. Женщины вытолкнули тело Певца Ветров из башни и прыгнули на его огромную грудь. Сначала их падение проходило довольно быстро, но затем оно замедлилось, после чего они уже могли более или менее контролировать скорость спуска.

— Держись крепче, — посоветовала Садира своей спутнице. — Все пройдет нормально.

— Думаю, что нет, — озабоченно ответила Раин, все это время не сводившая глаз с башни.

Садира вытянула шею, чтобы выяснить, чем так обеспокоена Раин. К своему разочарованию, она увидела, что они спускаются гораздо медленнее эльфов, привычных пользоваться веревками. На ее глазах Хайар схватился за веревку и полетел вниз, догоняя их.

Но Раин была явно обеспокоена не этим. Садира поняла это, когда, приглядевшись, различила силуэт Джоджекта, отчетливо вырисовывавшийся в пустом проеме балконной двери. Его поза не оставляла колдунье никаких сомнений в том, чем он в данный момент занимается и что их ожидает. Принц вытянул одну руку вперед, указывая своим тонким пальцем на них. Другую руку он держал ладонью вниз, и колдунье даже показалось, что она видит мерцающий поток волшебной энергии, поступающей в его тело.

— Нет! — закричала колдунья в полном отчаянии. — Не хватало еще, чтобы он был колдуном!

У Раин не оказалось даже возможности ответить ей. Джоджект произнес какую-то магическую формулу, которая оказалась сильнее заклинания Садиры, позволявшего телу Магнуса парить в воздухе. Действие ее заклинания закончилось, и тело Магнуса рухнуло вниз. Оно шлепнулось на улицу вместе с Садирой и Раин, крепко державшимися за руки Певца Ветров.

Магнус упал прямо на обгоревшее тело какого-то великана, и Садира услышала хруст ломающихся от удара костей мертвеца. Затем страшный толчок потряс ее тело, заставив содрогнуться все кости ее скелета. Ей было нечем дышать, она ощущала сильную боль в легких. Хуже всего было то, что она впала в шоковое состояние. Ее сбросило с груди Магнуса, и она упала на булыжную мостовую рядом с ним. В нос ей ударил тошнотворный запах обгоревшего тела, во все стороны полетел черный пепел, и на нее нахлынула волна нестерпимой боли.

Но она все-таки не лишилась сознания. Несмотря на невыносимую боль, она смогла рассмотреть, как двое убегающих эльфов склонились над неподвижным телом Раин и потащили его куда-то. Другие эльфы остановились, увидев беспомощно лежащего Магнуса, и тоже потащили его с собой. Задача помочь самой колдунье выпала на долю одной из отставших от основной группы беглянок, беременной женщине с зелеными глазами.

Пытаясь поднять Садиру, она вдруг охнула от боли и схватилась за свой большой живот.

— Я не смогу поднять тебя, — с трудом проговорила она, крепко держась за кисти рук колдуньи. — Может быть, мне стоит тащить тебя волоком…

— Не надо, ты лучше беги, — прервала ее Садира, тряся головой, чтобы прийти в себя. Она понимала, что должна подняться на ноги сама, не прибегая к помощи этой женщины, рискующей своей жизнью и жизнью будущего ребенка ради призрачной возможности спасти жизнь Садиры. — Со мной все будет в порядке.

Женщине не нужно было повторять дважды. Не произнеся больше ни слова, она повернулась и побежала, через мгновение скрывшись из виду.

Садира заставила себя встать на колени. Все ее тело раскалывалось от боли, но она упрямо продолжала двигаться. Подтянув под себя ноги, она начала подниматься. Это ей кое-как удалось, и несколько мгновений она стояла совершенно прямо.

Потом нестерпимая жгучая боль пронзила ее ноги, как будто ее кровеносные сосуды были наполнены жидким огнем, а не теплой кровью. Ноги ее подогнулись, и она снова рухнула на мостовую.

Несмотря на боль во всем теле, она и не думала сдаваться. Не давая себе ни секунды передышки, она поползла через улицу на руках, волоча за собой не слушающиеся ноги. Она не отваживалась оглянуться назад из страха увидеть Джоджекта, готового ринуться на нее подобно хищной птице, камнем падающей на свою добычу.

Но уже через два-три метра ей стало ясно, что таким образом ей никогда не удастся спастись. Вся надежда оставалась на колдовство, и то лишь при условии, что Джоджект не сумеет найти против него противоядие. Решив действовать немедленно, колдунья потянулась к своему заплечному мешку.

Нога, обутая в сандалию, придавила ее руку к мостовой.

— На это у тебя нет времени, — произнес чей-то знакомый голос.

Колдунья подняла голову и увидела лицо Ракхи, склонившегося над ней.

Хотя на одной его щеке и подбородке виднелись следы свежих ожогов, он выглядел практически так же, как и тогда, когда она видела его в первый и последний раз.

— Так ты спасся! — радостно ахнула Садира.

— По крайней мере, вчера, — ответил юноша, хватая ее под руки. Сегодня нам может так не повезти.

Садира проследила за его взглядом, который был направлен на башню.

Картина, представшая перед ее глазами, просто ошеломила ее. Джоджект спускался головой вниз прямо по стене, легко держась за ее неровности острыми когтями всех своих двадцати четырех ног.

Это зрелище подхлестнуло колдунью. Она ухитрилась подняться настолько, чтобы иметь возможность положить руку на плечо Ракхи. Юноша повел ее в сторону одной из узких улочек, в которой скрылись Бродяги Песков. Но вместо того, чтобы последовать за эльфами к центру города, Ракха нырнул в дверь какой-то полуразвалившейся лачуги.

— Что ты делаешь? — спросила колдунья.

— Мой наставник прислал кое-что, чтобы помочь нам скрыться от принца, ответил он, доставая из кошелька небольшую круглую керамическую пластинку.

— Она поможет нам сбить его со следа, и у нас появится немного времени, чтобы успеть скрыться.

— Выходит, ты разыскивал меня, — заключила Садира. — Отсюда следует, что наша сегодняшняя встреча не случайна.

— Правильно, — согласился Ракха, кладя пластинку на пол. — После того как ты исчезла с Площади Мудрецов, мы установили наблюдение за воротами Запретного дворца. Когда сегодня утром Джоджект покинул его в сопровождении отряда жриц и отряда великанов, мы поняли, что нам удастся обнаружить тебя, если мы последуем за принцем и его людьми.

— Таким образом, я могу рассчитывать на помощь Клана? — с надеждой спросила Садира.

— В той степени, в которой мы сможем ее оказать, — ответил Ракха. Он провел рукой над пластинкой и прошептал какое-то заклятие. Керамический кружок начал размягчаться и постепенно исчез в земле. — Но не рассчитывай, что мы сможем выполнить все твои пожелания. Мы не можем проводить тебя в район башни Пристан.

— А почему нет? — спросила Садира.

Ракха взял ее за руку и повел в глубь развалин.

— Потому что мы не знаем, где она находится, — ответил он после некоторого молчания. — Из того, что удалось установить моему наставнику, следует, что до сих пор только эльфы посещали башню. И только самые отважные из них осмеливались совершить опасное путешествие в район башни.

По его мнению, на Рынке Эльфов можно найти не более дюжины воинов, которые знают дорогу туда. Мы попытаемся помочь тебе подыскать проводника, но практически у нас и у тебя на это уже нет времени. Наши люди выяснили, что северные города направили своих рабов в счет уплаты налога Дракону еще много недель тому назад, а Ова из Гулга до сих пор все собирает, но никак не может собрать необходимое количество рабов. Мой наставник полагает, что все это означает…

— Что Дракон направляется на юг, — подытожила Садира. — После Гулга он наведается в Тир, завершив свой обход посещением Балика.

Ракха кивнул в знак согласия с ее прогнозом. Они подошли к задней стене лачуги. Ракха помог девушке перебраться через нее.

— У тебя, по-видимому, остается максимум недели три, чтобы остановить Дракона, — добавил юноша.

— Тогда у меня действительно нет времени заниматься поисками проводника, — сказала Садира, оглядываясь на башню, в которой ее отец остался в качестве пленника. — Но я знаю одного человека, который сможет указать мне дорогу туда. Правда, тут я никак не смогу обойтись без вашей помощи, так как его нужно вырвать из лап принца.

— Мы сделаем все, что будет в наших силах, — пообещал Ракха.

Их разговор прервало приглушенное постукивание ног Джоджекта, эхом отдававшееся среди развалин. Ракха улыбнулся и прижал руку к губам.

Мгновением позже чудовищное шипение раздалось внутри лачуги, и оттуда высоко в небо ударил фонтан зеленых искр. Затем послышался гневный рев Джоджекта, вслед за которым вокруг распространилось такое ужасающее зловоние, что Садиру тут же стошнило.

— Все в порядке, — весело сказал Ракха. — Теперь ты будешь в безопасности, по крайней мере, до тех пор, пока не покинешь эту часть города. Не будем терять времени, так как у нас впереди слишком много работы.

Глава 12 РЫНОК РАБОВ

Они разыскали Фенеона не без труда. Его упрятали в узкую ячейку в задней части огромного помещения рынка рабов. Вождь сидел на полу, поджав колени к груди, тупо уставясь на треснувшие каменные плиты пола. Одной рукой он не переставая водил вдоль пояса, пытаясь нащупать свои исчезнувшие кошельки. Его худое лицо кривилось в злой гримасе. Из уголков рта по его узкому подбородку стекала струйка слюны, он что-то невнятно бормотал и, по-видимому, абсолютно не замечал, что происходит вокруг него.

Хотя было совершенно очевидно, что эльф в своем нынешнем состоянии был просто не способен предпринять сколько-нибудь успешную попытку побега, люди, занимающиеся торговлей рабами, применили по отношению к нему те же самые меры предосторожности, что и ко всем остальным рабам, содержащимся на рынке. На шею вождя был надет своего рода ошейник из грубой черной веревки. В нее была вплетена тонкая веревка длиной метра полтора. Другой ее конец был привязан к костяному кольцу, вделанному в стену между каменными блоками. Со времен своей жизни в рабстве, когда колдунье самой приходилось спать с подобной веревкой на шее, Садира знала, что даже Магнусу не под силу порвать эту нить. Ее было крайне трудно разрезать, так как она плелась из волос гигантов. Соединительная же веревка была настолько прочной и эластичной, что даже стальное лезвие тупилось, когда им пытались разрезать ее.

— Я надеюсь, что ты теперь на собственном примере понял, что такое жизнь раба, жизнь с веревкой на шее, — прошептала Садира, отворачиваясь от отца.

Колдунья сомневалась, что отец узнал бы ее сейчас, будь с ним даже все в порядке. Она совершенно изменила свой внешний вид. Ее волосы, выкрашенные хной, приобрели красновато-коричневый оттенок, она подвела веки, сделав их черными, а под воздействием купленного на Рынке Эльфов порошка из коры драконового дерева ее кожа стала более темной. Вместо привычной блузки голубого цвета на ней сейчас было красивое зеленое сарами.

Прохаживаясь по рынку рабов, Садира и Ракха несколько раз останавливались и перед другими рабами, как будто оценивая их пригодность для работ по дому. Рынок рабов, принадлежащий Торговому клану "Шахит", был больше и пользовался большей популярностью, чем любой другой из тех, которые она видела до этого. Он представлял собой огромную, похожую на пещеру галерею, освещаемую солнечным светом, проникавшим сквозь громадные окна, и наполненную гудением голосов сотен пререкающихся и спорящих покупателей и торговых агентов. Высокий потолок галереи опирался на несколько сотен двойных арок и мраморных колонн. Покрытые пестрым ковром из цветущих вьющихся и ползучих растений, от которых исходил густой аромат, колонны были почти не видны.

Под каждым рядом арок проходил широкий проход, по бокам которого находились узкие ячейки, настолько маленькие, что в них едва помещались их несчастные постояльцы. Позади каждой из них поднималась высокая кирпичная стена. К ней были прикреплены веревки, концы которых вплетались в веревочные ошейники на шеях рабов.

Когда Садира и Ракха подошли к концу прохода, юноша спросил:

— Это и есть тот самый эльф, которого ты искала?

Садира кивнула, затем они зашли за колонну, настолько оплетенную вьющимися растениями, что ее мраморная поверхность была практически не видна.

— Я не видела никаких признаков присутствия в галерее жриц или кого-либо из царской охраны, — сказала она.

— Тем не менее они там есть, — ответил юноша. — Один из наших агентов пытался подкупить одного из них, но тот запросил непомерную цену за свои услуги. Торговый клан "Шахит" не желает продавать именно этого эльфа.

Причина, по-видимому, кроется в том, что, по мнению Джоджекта, он-то на самом деле и является твоим проводником. Поэтому принц решил использовать его в качестве приманки для тебя.

Они прошли мимо сухопарого старика, поливавшего из огромного ведра вьющиеся растения. Он был полностью поглощен своей работой и не обращал внимания на слезные просьбы своих товарищей-рабов дать им попить водички.

— Конечно, ты прав, — согласилась Садира, подозрительно глядя на толпу покупателей. Насколько ей было известно, не меньше половины женщин, одетых в сарами, можно было со спокойной совестью причислить к числу переодетых жрецов, а продавцы с гербом Торгового клана "Шахит" на одежде вполне могли оказаться переодетыми царскими охранниками. — Все было бы очень просто, если бы перед нами стояла задача всего лишь выкупить его.

Отправившись дальше по проходу, они добрались до того места, где Магнус и Хайар внимательно рассматривали длинные руки и квадратные головы двух тариков. Хотя Певец Ветров прибегнул к своей магии, чтобы залечить повреждения и раны, полученные во время вчерашней схватки, выглядел он усталым и был не в состоянии держаться прямо. Его шатало из стороны в сторону. На нем был темный бурнус с опущенным капюшоном. Одеяние казалось ему мало и не могло скрыть огромных размеров Магнуса, но, по крайней мере, прикрывало следы ожогов на его груди.

— Вы нашли отца? — спросил Хайар, который даже не побеспокоился о том, чтобы прибегнуть к маскировке. Если люди, посланные Джоджектом, и сновали среди покупателей рынка, они все равно не смогли бы отличить его от воина какого-либо другого клана. — Он вышел из ступора?

— Мы нашли его, но в его состоянии не произошло изменений к лучшему, ответила Садира. — Теперь скажи, наша договоренность все еще действует?

— Конечно, — ответил эльф. — При условии, что Фенеон полностью придет в себя и сообщит нам, где находится башня Пристан.

Садира вовсе не была так наивна, чтобы рассчитывать на добросовестное выполнение Хайаром своих обещаний. Сынок посулит ей все что хочешь, только чтобы она помогла спасти его отца. Но она была не вправе забывать и о еще одном важном обстоятельстве. Хайару будет нелегко простить ей смерть своего брата Гейфала. В то же время Садира отлично представляла, что произойдет после возвращения Фенеона и его последующего излечения. Он снова обретет утраченную было власть над членами клана, и окончательное решение о посещении башни Пристан останется исключительно за ним.

Тем не менее только обещание Хайара и ее собственная роль в спасении вождя могли реально помочь убедить Фенеона отправиться вместе с ней на поиски башни Пристан. Он мог, конечно, и отказать ей, но если это и произойдет, то произойдет не сегодня, и у нее еще будет время, чтобы продумать свои следующие шаги. Сейчас же на первый план выдвинулась задача спасения предводителя клана.

Гораздо большие опасения внушали Садире мотивы, которыми руководствовались Раин и Магнус, оказывая ей помощь. Они были достаточно хитры, чтобы не понимать, что она намеревается использовать противоядие с целью исцеления вождя, и тем не менее, будучи лицами, заинтересованными в обратном, почему-то согласились на сделку с ней с такой же готовностью, как и все остальные. Как теперь понимала Садира, у них могло быть для этого несколько причин. Они, например, как об этом неоднократно говорила Раин, хотели бы, чтобы Фенеон оставался физически здоровым. Но нельзя было исключать и того, что у них мог появиться и другой, запасной план, заключающийся, к примеру, в том, чтобы повторно использовать сохраненное ими отравленное вино.

Каким бы ни был их план, колдунья не собиралась помогать заговорщикам.

Пока же Бродяги Песков готовы проводить ее к башне Пристан, ее не волнует судьба Фенеона, по крайней мере, в этом она убеждала саму себя.

Садира повернулась к Ракхе.

— Так Клан готов помочь? — спросила она.

Прежде чем юноша успел ей ответить, оглушительный грохот раздался на другом конце галереи. По проходу до них донеслись крики перепуганных посетителей. Взглянув в ту сторону, откуда раздался грохот, Садира увидела столб пыли, поднимающийся от груды обломков, которые еще мгновение назад были аркой. Рядом с ней виднелся обрубок мраморной колонны, причем обвивавшие его растения все еще дымились. Садире стало ясно, что все это результат колдовства.

Ракха с улыбкой посмотрел на свою спутницу.

— Клан уже действует. Для начала выясним реакцию противника, — пояснил он.

Галерея наполнилась тревожными криками, и часть посетителей устремилась к выходу. Несколько представителей "Шахита" присоединились к ним, бросив на произвол судьбы испуганных рабов. Большинство же продавцов осталось на своих местах, убеждая потрясенных случившимся клиентов, что разумнее всего для них было бы не поддаваться панике и довести дело до заключения сделки.

Те из них, кому попались нервные клиенты, ухитрились даже воспользоваться создавшейся ситуацией, пытаясь извлечь из происходящего выгоду для себя.

Они просто крепко держали за руки своих перепуганных клиентов, прозрачно намекая им при этом, что не отпустят их, пока те не заключат сделку.

Только небольшая группа охранников, вооруженная щитами, на которых был изображен герб Торгового клана "Шахит" — три стрекозы, — бросилась к разрушенной арке. Больше желающих выяснить, что же произошло, не нашлось.

— Если здесь и находятся жрицы Джоджекта, они предпочитают не афишировать свое присутствие, — заметил Ракха. — Скажешь мне, когда будешь готова к следующему шагу.

Садира перевела взгляд на Хайара.

— После того что случилось сегодня, я думаю, что Торговый клан "Шахит" будет жаждать отмщения. И отыграется он на клане Фенеона, — сказала она. Надеюсь, что ты был прав, утверждая, что вам будет совсем не трудно забрать своих канков и исчезнуть из города.

— Я не говорил, что мы собираемся позаимствовать именно своих канков, ответил Хайар. — Что же касается бегства из города, то наши воины должны покинуть его на заре. Когда мы встретимся с Раин, она укажет нам место сбора всех членов клана. — Он злобно посмотрел на Магнуса и добавил: Если только она не решила, что для нее будет сподручнее объявить себя вождем, оставив нас здесь.

Певец Ветров явно помрачнел.

— Тебе виднее, — с вызовом произнес он. — Воины Фенеона никогда не поддержат такой ее шаг.

— Тебе пора, Хайар, — сказала Садира, указывая в сторону выхода.

Но эльф не подчинился ей.

— Я должен остаться с тобой, — ответил он. — Ведь Фенеон мой отец…

— Кто-то должен наблюдать за входом на случай, если Джоджект захочет устроить засаду на улице, — терпеливо пояснила Садира. — И только эльф не будет привлекать к себе внимания, болтаясь у входа. Все подумают, что это карманник, выискивающий жертву.

— Я согласен, если ты настаиваешь, — ответил Хайар. — Но сразу хочу предупредить тебя, что если что-нибудь случится с Фенеоном…

— В любом случае хуже ему не будет, — грубо прервал его Магнус, подталкивая эльфа к выходу.

Хайар злобно посмотрел на него, затем повернулся и направился к дверям.

Вслед за ним вышел и Ракха, не забыв дать Садире необходимые инструкции:

— Когда вы услышите грохот, знайте, что мы начали нападение. Выждите несколько секунд и освобождайте своего эльфа. Встретимся на Площади Мудрецов, как только начнет светать, и я незаметно выведу вас всех из города.

После того как юноша исчез за углом, Магнус и Садира остановились у ячейки с двумя тариками, делая вид, что они ими интересуются. С бьющимся сердцем Садира ожидала начала отвлекающего маневра. Вскоре она заметила, что к ним направляется представитель Торгового клана. Она поспешила показать свою незаинтересованность в приобретении именно этих рабов, взяв Магнуса под руку и двинувшись дальше по проходу.

— Пока мы ожидаем Ракху, объясни мне, пожалуйста, одну вещь, которая меня очень интересует, — обратилась колдунья к Певцу Ветров.

— Если я буду в состоянии, — пообещал тот.

— Почему у тебя такие близкие отношения с Раин? — спросила Садира. Если бы я ничего не знала, то могла бы подумать, что ты любишь ее.

— Ты думаешь, что я не могу любить только потому, что принадлежу к новым расам? — с негодованием спросил Певец Ветров, сердито взглянув на колдунью своими огромными черными глазами.

— Я нисколько не сомневаюсь, что ты способен любить, — ответила Садира.

— Мои слова относятся только к Раин. Насколько я знаю, именно эльфы не умеют любить.

Магнус прижал уши к голове:

— Откуда ты это знаешь?

— Возьмем, к примеру, Фенеона, — сказала Садира. — Моя мать любила его до самой своей смерти, а он все-таки бросил ее и обрек на жизнь в рабстве.

— Ты путаешь любовь с ответственностью, — поправил ее Магнус.

— Для меня это одно и то же, — возразила Садира. — Когда я люблю кого-либо, я переживаю за него, меня волнует то, что происходит с ним.

— Это можно назвать заботой, — согласился Магнус. — Но ты не заманиваешь его в ловушку, пытаясь изменить его образ жизни. Когда эльфы любят, они делают это свободно, не принимая на себя никаких обязательств и не давая никаких обещаний. Поэтому каждый из них делает то, что хочет.

— Моя мать не выбирала для себя рабство! — прошипела Садира.

— Но она не выбрала и свободу, — возразил Певец Ветров. — Она могла бы бежать или по крайней мере умереть, пытаясь это сделать.

— Ей надо было думать о будущем ребенке! — сердито проговорила колдунья.

— Что и объясняет, почему она предпочла остаться, — сказал Магнус. — Ты не можешь возлагать вину за это на Фенеона. Возможно, что он любил твою мать никак не меньше, чем остальных, но это совсем не значит, что он мог бы взять ее с собой.

Оглушительный грохот снова потряс рынок рабов, прокатившись, подобно раскату грома, по огромной галерее. Сотни летучих мышей сорвались со своих насиженных мест между потолочных балок и черными потоками устремились к окнам. Их визг заглушался шумом ошеломленной толпы внизу. Прежде чем толпа успела понять, что происходит, воздух был наполнен шипением и грохотом вперемешку со звуками десятка заклинаний, произносимых одновременно. У главного входа послышалось несколько взрывов, сопровождавшихся яркими вспышками. Садира увидела языки оранжевого пламени и снопы разноцветных искр. Во все стороны полетели осколки колонн, и по проходам хлынули огненные потоки.

— Смерть работорговцам! — послышался гневный мужской голос.

— Смерть покупателям рабов! — в унисон ему прозвучал женский голос.

В галерее началась всеобщая паника. Отовсюду раздавались крики ужаса.

Перепуганные до смерти люди, топча друг друга, бросились бежать. За спиной у Магнуса и Садиры раздался удар грома, и на мгновение в ярком белом свете целый ряд обожженных тел повалился на каменный пол, оставив длинную дымящуюся борозду в центре толпы. На другом конце прохода стоял колдун, на голову которого была наброшена полупрозрачная сетка, скрывавшая его лицо.

Кончики его пальцев светились розовато-белым светом.

— Рабы, поднимайтесь против своих хозяев! — раздался громкий голос Ракхи. Юный колдун вытянул руку и растопырил пальцы, готовясь к новому колдовству. — Пришло время стать свободными.

Услышав призыв юноши, многие из выставленных на продажу рабов попытались снять через голову свои черные веревочные ошейники. Другие попробовали оборвать скользкие веревки, крепившиеся к стене и удерживавшие их в ячейках. Видя, что дело у рабов не идет, Ракха произнес магическую формулу, и из пальцев его правой руки стал исходить мерцающий, золотистого цвета поток волшебной энергии, мгновенно принявший форму меча. Теперь настал его черед проверить крепость веревок, и его волшебный меч с легкостью справился с этой задачей. Освобожденные рабы набросились на своих мучителей, надевая на шеи тех из них, кто оказался поблизости, ненавистные веревочные ошейники.

Видя все это, торговцы бросились в разные стороны. Магнус встал посреди прохода, вынуждая несущихся сломя голову торговцев и покупателей огибать его с двух сторон. Укрывшаяся за его огромной спиной Садира в замешательстве крикнула ему на ухо:

— Вот тебе и отвлекающий маневр! Это же явное нападение!

— Мне следовало бы знать, что они могут выкинуть что-нибудь подобное, раздраженно произнес Певец Ветров. — Ниобенэйский Клан обычно использует любую возможность для нападения на работорговцев.

Совсем рядом с колдуньей раздался душераздирающий вопль. Она резко повернулась и увидела, что кричал пробегавший как раз мимо нее тучный торговец с эмблемой в виде трех стрекоз на одежде. Чуть сзади него бежал сухопарый старик раб, которого она видела раньше, когда он поливал вьющиеся растения. В руках у него был неведомо откуда взявшийся кинжал, которым он наносил удар за ударом в дряблую шею работорговца.

Наконец толстяк упал, и раб, занеся руку для удара, кинулся на Садиру.

Она быстро отступила на шаг в сторону, уклоняясь от его неуклюжей атаки, затем выставила вперед ногу и одновременно ударила сверху кулаком ему по спине между лопаток. Старик споткнулся о ее ногу и мешком повалился на пол. Садира придавила кисть его руки, в которой он держал кинжал, мгновенно нагнулась и вырвала его.

— Неплохо, — прокомментировал ее действия Магнус.

— Этому меня научил Рикус, — ответила она, отходя с кинжалом в руке в сторону.

Старик перевернулся на спину, собравшись в комок и прикрывая голову руками. Из-под них он испуганно смотрел на колдунью своими желтушными глазами. Но она так и не услышала от него мольбы о пощаде.

— Мы на твоей стороне, — сказала колдунья, чтобы успокоить его.

Колдунья наклонилась к нему и рывком подняла его на ноги. Затем осторожно оглянулась, нет ли поблизости кого-либо из людей Джоджекта. Она увидела нескольких женщин, укрывавшихся в ячейках для рабов и спокойно наблюдавших оттуда за тем, что происходит в галерее. Их поведение не вызвало у нее подозрений, что они могут оказаться переодетыми жрицами принца.

После некоторого размышления Садира вложила кинжал в руку старика и подтолкнула его в направлении выхода.

— У тебя очень мало времени. Постарайся спастись, — посоветовала она.

Старик уставился на нее, открыв от изумления беззубый рот, затем низко поклонился колдунье и, не говоря ни слова, полоснул кинжалом пробегавшую мимо женщину в шелковом сарами и с медным браслетом на руке. Кровь, брызнувшая из длинной и глубокой раны, залила шишковатую морду Магнуса.

Вытирая липкую жидкость, попавшую ему в глаз, Магнус спросил:

— Обязательно было возвращать ему кинжал?

— Если бы ты был когда-нибудь рабом, ты бы не спрашивал об этом, невозмутимо ответила Садира.

Не желая больше продолжать разговор, она взяла Магнуса за руку и повела его по проходу. Шум борьбы сзади них явно усиливался, но она больше не оглядывалась.

Когда они подошли к последнему столбу, стоявшему у самого конца прохода, из-за угла выбежала пара ниобенэйских жриц, сбрасывая на ходу свои сарами и произнося разрешительную формулу с упоминанием имени царя-колдуна Ниобенэя. Они остановились у самого начала прохода, и одна из них что-то бросила на пол. Раздался легкий хлопок, и в нос Садире ударил запах серы.

На полу появился крошечный огненный шарик, который за считанные мгновения разросся до размеров канка. Женщины вытянули перед собой руки ладонями вперед, словно подталкивая пылающий шар. Он покатился по проходу, с каждым оборотом набирая скорость и увеличиваясь в размере. Там, где прокатился огненный шар, не оставалось ничего, кроме обуглившихся растений, обгоревших тел и почерневших каменных плит.

Садира протянула руку к своему заплечному мешку, в котором хранила все необходимое для колдовства, но Магнус перехватил ее.

— Не надо этого делать, — прошептал он. — Мы сюда пришли, чтобы спасти Фенеона, а не для того, чтобы истреблять жриц.

Колдунья неохотно убрала руку, не сводя глаз с обеих женщин. Они прошли мимо нее и Магнуса, следуя за катившимся по проходу огненным шаром. Хотя все природные инстинкты колдуньи толкали ее на участие в схватке, разум подсказывал ей, что Магнус совершенно прав.

Достигнув середины прохода, шар взорвался, разбрасывая вокруг фонтаны огненных брызг, затем исчез, оставив после себя облачко черного дыма.

Проход перегородила прозрачная стена волшебной силы. Сквозь ее мерцающую поверхность Садира видела Ракху, который в тот момент как раз поворачивался, чтобы бежать к выходу.

— Мне кажется, что сейчас самое время заняться спасением Фенеона, проговорила Садира.

В этот момент вторая жрица вытянула руку по направлению к арке, нависшей над головой юноши. Голубой камень вылетел из ее руки и ударил точно в середину свода. Во все стороны посыпались снопы голубых искр, и свод рухнул, завалив проход обломками камней.

Магнус печально покачал головой и отвернулся.

— Какая потеря, — с тоской проговорил он. — Кто же теперь сможет вывести нас из города?

— Может быть, Клан пришлет кого-нибудь еще, — ответила Садира, наблюдая за тем, как к образовавшемуся завалу подскочили двое крепких рабов и, встав на колени, начали проворно разбирать его. — Кроме того, не будем спешить хоронить Ракху. Возможно, он все еще жив.

Садира показала на раскапывающих завал рабов.

— Видимо, они видят что-то такое, чего не видим мы, — пояснила колдунья.

Она подумала, не следует ли ей защитить рабов, но вовремя спохватилась, заметив, что мерцающая стена волшебной силы, построенная юным колдуном, все еще стоит. Она не даст жрицам продвинуться дальше.

— Пошли, нам надо заняться своими делами, — заторопил ее Магнус, увлекая колдунью за угол.

В этой части галереи ситуация выглядела еще более сложной и запутанной.

Десятки мужчин и женщин, одетых в шелковые сарами, скопились в центре прохода вне пределов досягаемости рук тех несчастных, которые все еще находились на привязи в своих ячейках. Около ячеек и в них самих можно было разглядеть множество тел торговцев и покупателей, оказавшихся менее предусмотрительными и осторожными. Было страшно смотреть на их одутловатые, лилового цвета лица, распухшие и посиневшие губы и остекленевшие глаза, вылезшие из орбит. У многих на шее все еще были видны обрывки скользких засаленных веревок, которыми они были удавлены. Рядом с ними суетились их палачи, бесстрастные лица которых представляли собой разительный контраст с испуганными лицами уцелевших мучителей.

Дальше пройти было нельзя, так как на расстоянии десяти-двенадцати метров проход был перегорожен волшебным барьером золотистого света.

Десятка полтора охранников с деревянными щитами, на которых был изображен герб Торгового клана "Шахит", стояли перед ним, терпеливо ожидая, пока три обнаженные по пояс жрицы не разрушат барьер с помощью заклинаний. Сквозь мерцающую стену Садире была видна фигура пожилого колдуна, ковылявшего в сторону выхода.

Магнус подошел к ячейке, в которой находился Фенеон, и крепко схватился за веревку, которой вождь был привязан к стене. Затем он изо всех сил потянул за нее, но ни черная веревка, ни каменное кольцо, к которому она была прикреплена, не поддались. Тогда Магнус туго натянул веревку и, широко открыв свой огромный рот, взял такую низкую громоподобную ноту, от которой содрогнулся пол. В том месте, где каменное кольцо примыкало к кирпичной стене, стена заходила ходуном, и колдунье показалось, что она может рухнуть в любой момент.

Находившиеся дальше по проходу жрицы и охранники повернулись, услышав необычный звук. С первого взгляда поняв, что сейчас должно произойти, они отказались от погони за стариком колдуном и бросились к Фенеону.

Садира решила, что ей надо быть готовой к любому возможному развитию событий, и начала поспешно накапливать энергию для колдовства.

— Магнус, поторопись, жрицы приближаются! — закричала она.

Певец Ветров бросил быстрый взгляд вдоль прохода, затем скривился и прекратил пение. Все еще держась одной рукой за туго натянутую соединительную веревку, он сжал пальцы другой в кулак и нанес им сокрушительный удар по стене.

В том месте, куда пришелся удар его могучего кулака, кирпичи лопнули и развалились на куски, а частью просто рассыпались, освободив кольцо.

Магнус нагнулся, поднял Фенеона и положил его себе на плечи. Затем, застонав от боли, потряс ушибленной о стену кистью руки. Садира сделала ему знак направиться к следующему проходу и последовала за ним, двигаясь спиной вперед, чтобы иметь возможность следить за приближающимися ниобенэйцами.

Охранники размахивали изогнутыми клинками, отчаянно пытаясь расчистить себе путь сквозь плотную толпу мужчин и женщин, перегородившую проход.

Многие из них серьезно пострадали в возникшей суматохе, будучи слишком испуганы и потрясены случившимся, чтобы вовремя освободить дорогу охранникам.

Одна из жриц остановилась и произнесла разрешительную формулу с упоминанием царя-колдуна Ниобенэя. Пылающий красный камень вылетел из ее руки и ударил прямо в середину спины Магнуса. Камень скользнул по его толстой крепкой шкуре, вырвав из нее кусок. Вокруг распространился отвратительный запах обгоревшей кожи. Магнус взвыл от боли и рухнул на каменный пол. Фенеон покатился по полу, в сторону задней стены рынка рабов.

— Магнус! — вскрикнула Садира. — Вставай!

Но Магнус не отвечал, а колдунья не осмеливалась отвести взгляд от преследователей, чтобы посмотреть в его сторону. И на это у нее были серьезные основания. Когда вторая жрица указала пальцем с длинным ногтем прямо на Садиру, колдунья подбросила высоко в воздух крошечный осколок хрусталя и прошептала заклинание.

Достигнув высшей точки полета, осколок не упал вниз. Вместо этого он парил несколько мгновений в воздухе, затем взорвался, превратившись в сверкающий диск хрусталя. Хотя Садира знала, что его толщина не превышает толщины пальца, этого никак нельзя было сказать, глядя на него. Казалось, что хрустальный диск отличается беспредельной глубиной и внутри него чередуются полосы света, характерные для драгоценных камней: изумруда, аметиста, сапфира, рубина, и даже блеск алмаза.

Ударив в обратную сторону диска, волшебный огненный снаряд, выпущенный опытной рукой второй жрицы, взорвался, вызвав ослепительную вспышку белого света.

Колдунья контролировала движение диска в воздухе. Вращаясь в безумном вихре красок, хрустальный диск перемещался вдоль прохода, поглощая все, к чему прикасался. В считанные секунды он был заполнен искаженными, инертными фигурами тех, кто находился в проходе: покупателями, слугами Торгового клана, охранниками. Он всосал и трех ниобенэйских жриц.

Садира повернулась к Магнусу и увидела, что он пытается встать на колени, но, когда она направилась к нему на помощь, ей показалось, что по стене, около которой неподвижно лежал Фенеон, кто-то скребет ногами, видимо пытаясь взобраться на нее. Колдунья испуганно оглянулась и увидела Джоджекта, появившегося на верху стены. Его глаза с ненавистью смотрели на волшебницу.

Поняв, что у нее не так уж много шансов спастись, колдунья начала накапливать энергию для заклятия. В этот момент Джоджект жестом указал на каменный пол в том месте, где она стояла. Он сжал руку в кулак и поднял его вверх, как будто притягивая что-то из земли. Плиты, на которых она стояла, затрещали и раскололись, разойдясь в стороны, в результате чего образовался зияющий провал. Колдунья закричала в испуге и отскочила в сторону, все еще держа руку ладонью вниз. Из широкой трещины медленно выполз силоп, поводя из стороны в сторону продолговатой головой и вовсю шевеля усиками-антеннами. Его сложный глаз быстро обнаружил Садиру, и существо широко раскрыло три своих рта. Смрадно дыша на колдунью, силоп устремился в атаку.

Колдунья бросилась в пустую ячейку для рабов, но ей было трудно соревноваться в скорости с силопом. Схватив девушку за бедро, отвратительное существо легко подняло ее в воздух. Струйка горячей крови потекла по ноге колдуньи, и она почувствовала, как яд твари начал поступать в кровь, вызывая онемение.

— Магнус! — истерически закричала колдунья, впавшая в панику при мысли о возможном отравлении. — Помоги мне!

— Не зови своего огромного спутника, — с издевкой произнес Джоджект. Он прихватил то, за чем пришел, и уже успел исчезнуть.

Колдунья перевела взгляд в сторону задней стены рынка рабов. Как и сказал принц, нигде не было видно ни Магнуса, ни Фенеона. Проклиная в душе Певца Ветров за столь поспешный уход, Садира опустила руку в свой заплечный мешок и вытащила из него первое, что попалось ей под руку комок черной от сажи пеньки. Она автоматически положила было его обратно, так как это был один из компонентов колдовства, к которому она собиралась прибегнуть только в случае крайней опасности для спасения собственной жизни. Но тут ее внезапно словно осенило, и она опустила пальцы вниз к челюстям силопа. Затем она прилепила комок к его голове, схватила рукой за один из усиков-антенн и произнесла заклинание.

Силоп поменял окраску и, мгновенно став таким же черным, как глаза Джоджекта, превратился в бесплотный силуэт. Садира выскользнула из его челюстей и упала на пол. Силоп снова попытался напасть на нее, но на этот раз его челюсти прошли сквозь тело колдуньи, не причинив ей вреда. Не обращая на него больше внимания, колдунья оторвала полоску материи от своего сарами и, закрутив ее, сделала из нее жгут, которым перетянула израненную ногу, чтобы хотя бы на некоторое время приостановить кровотечение, а также помешать распространению яда.

— Твой царь не предупредил меня о том, что тебя будет очень трудно уничтожить, — заметил Джоджект, тело которого медленно переваливалось через верх стены.

— Так ты все это делаешь ради Титхиана? — ахнула Садира. Она развязала повязку на ноге и оперлась обеими руками об пол, как будто собираясь встать на ноги, оттолкнувшись от него. Однако вместо этого она снова начала накапливать энергию для колдовства. На этот раз, когда обе ее ладони незаметно коснутся каменного пола, не будет видно мерцающего потока энергии, поступающей от земли, и Джоджект ничего не заметит.

— Я не служу этому глупцу, — с раздражением произнес Джоджект. — У меня есть своя причина покончить с тобой.

— И в чем она заключается? — поинтересовалась Садира.

Не удостоив ее ответом, Джоджект начал спускаться вниз, после того как его тело перевалилось через верх стены.

Садира почувствовала привычное покалывание во всем теле, что говорило о накоплении значительного количества жизненной энергии. Но ее было все еще явно недостаточно для того, чтобы преодолеть защитные бастионы принца.

Накануне ей это не удалось, и Джоджект почти без всякого ущерба для себя сумел свести на нет все ее усилия. Тогда его колдовские возможности оказались на порядок выше, чем возможности Садиры. С этим колдунья была вынуждена теперь считаться. Поэтому Садира, даже встав наконец на ноги, продолжала держать руку ладонью вниз. Вьющиеся и ползучие растения начали падать с колонн, увядшие и почерневшие. Но она не прекращала накопление энергии даже после того, как они превратились в пепел, а почва под огромным по площади зданием рынка рабов стала совершенно бесплодной.

Приток жизненной энергии постепенно прекратился. Когда колдунья уже стала серьезно опасаться, что энергию больше неоткуда будет взять, она внезапно ощутила, что какой-то новый источник вдруг начал понемногу отдавать ей свою энергию. Она поступала откуда-то из-за пределов рынка рабов, вливаясь в ее тело медленнее, чем обычно. Колдунье даже показалось, что неизвестные ей растения очень неохотно делятся с ней своей жизненной энергией. Перебрав в уме несколько вариантов, она пришла к выводу, что этим новым для нее источником энергии являются великолепные деревья агафари, растущие на Площади Мудрецов.

— Нет! Не смей! — завопил Джоджект, уже пересекавший проход. — Ты не можешь осквернить землю, на которой растет знаменитая на весь Атхас роща редчайших деревьев агафари, посаженная моим отцом!

Садира стиснула зубы и удвоила усилия, выкачивая энергию из земли.

Одновременно она свободной рукой полезла в заплечный мешок за новым набором компонентов для очередного колдовства. В течение нескольких, показавшихся ей вечными, мгновений роща деревьев агафари не реагировала на ее усилия. Потом колдунье вдруг показалось, словно где-то что-то прорвало.

В ее тело хлынул такой мощный поток волшебной энергии, что она почувствовала жжение и дрожь во всем теле вместо покалывания. Она поспешно повернула ладонь в другую сторону, сжала руку в кулак, но энергия продолжала поступать независимо от ее воли, так что невозможно было контролировать собственные мышцы и конечности.

У неумолимо приближающегося Джоджекта сердито раздувались ноздри, и Садира уже слышала громкие звуки его дыхания, шипение вдыхаемого и выдыхаемого воздуха. Кожа вокруг его носа потрескалась и была сильно воспалена, что явилось, скорее всего, результатом вчерашней ловушки, устроенной ему Ракхой в развалинах лачуги.

Принц угрожающе открыл рот, обнажив костяные пластинки, заменявшие ему зубы, затем схватил Садиру за плечи и потянул к себе. Колдунья почувствовала, как поток энергии устремился из ее тела к нему. Она была только рада этому, так как, избавившись от избыточной энергии, она обретала контроль над своими руками и ногами.

— Сначала я намеревался предать тебя легкой смерти, — с ненавистью произнес принц. — Теперь же, после всего, что произошло, я вижу, что тебя следует примерно наказать.

Садира отколупнула большой кристалл затвердевшей кислоты и поместила его между пальцами. Маслянистые вещества, которыми было натерто ее тело для изменения цвета кожи, отреагировали мгновенно, заставив ее поморщиться от боли, когда едкая кислота, вступив в реакцию, стала разъедать кожу ее пальцев.

— Не трать понапрасну свои усилия, — злобно зарычал Джоджект, поворачивая голову таким образом, чтобы впиться в горло Садире. — Все твои заклинания бессильны против меня. По-моему, ты уже убедилась в этом. К тому же мои заклинания могут останавливать действие твоих.

— На этот раз все будет по-другому! — закричала Садира.

Она резким движением вытащила руку из мешка и с размаха сунула кристалл в одну из ноздрей Джоджекта, произнеся при этом магическую формулу.

Облачко коричневого пара показалось из ноздри. Джоджект зарычал от адской боли и отшвырнул колдунью далеко в сторону.

Садира пролетела по воздуху и врезалась в кирпичную стену. Все ее тело пронзила резкая боль, и колдунье едва удалось отклонить голову, чтобы не расшибить ее о кирпичи. Она почувствовала, что вот-вот потеряет сознание.

У нее все поплыло перед глазами, потом их застлала черная пелена.

Завывания Джоджекта доносились до нее теперь словно издалека, а шума схватки она уже не слышала.

Колдунья затрясла головой, пытаясь прийти в себя. Ей стоило огромных усилий держать глаза открытыми. Она прекрасно понимала, что стоит ей только потерять сознание, и она очнется уже где-нибудь в ниобенэйской темнице, так как неминуемо попадет в руки царских жриц. Если только она придет в себя вообще. Садира сконцентрировала все свое внимание на пульсирующей боли в голове, которая была для нее теперь якорем спасения, соломинкой, за которую хватается утопающий.

Наконец дикие вопли Джоджекта стали слышны гораздо лучше. Она уже могла различать взрывы, грохот и громкое шипение, доносившееся откуда-то издалека. Это говорило ей о том, что битва колдунов продолжается. Садира напряженно вслушивалась в эти шумы, ибо они помогали ей снова вернуться к реальности.

Понемногу зрение пришло в норму, и колдунья решила попытаться встать на ноги. Нога, поврежденная челюстями силопа, мгновенно отреагировала на это невыносимой болью, которая обожгла бедро. Изнутри поднималась волна тошноты, и Садиру вырвало. У нее заболели сразу все суставы, она обливалась холодным потом. Ей стало ясно, что это были симптомы отравления ядом силопа.

Поднявшись на ноги, девушка первым делом оглянулась, чтобы выяснить, что случилось с Джоджектом. Принц лежал через проход от нее, корчась от боли и стуча своими многочисленными ногами. Он прикрывал голову руками и истошно вопил, призывая на помощь.

Садира никак не могла поверить в то, что он все еще жив. Это не вязалось с привычным для нее представлением о возможностях колдовства.

Заклинание, которое она на этот раз использовала, было самым могущественным из всех, которые она знала. С его помощью можно было в считанные мгновения истребить целый отряд воинов. Поэтому Джоджект был просто обязан умереть. И то, что он остался жив, казалось ей совершенно невероятным, нарушающим все каноны колдовства. Она бы никогда в это не поверила, расскажи ей о подобном кто-то другой. Но тут совсем иное дело.

Садира была вынуждена поверить, так как все видела собственными глазами.

Вместо того чтобы рассеять ядовитый едкий туман на большой площади, она сконцентрировала его весь в пределах дыхательных путей Джоджекта. К этому времени от его головы не должно было остаться ничего, кроме отвратительного коричневого мешка.

Садира подумала, не попытаться ли ей добить чудовище; но она уже просто не представляла себе, как это можно сделать. Даже если бы у нее сейчас имелось оружие, от него было бы очень мало проку, принимая во внимание, что Джоджект казался неуязвим для обычного холодного оружия, как и для волшебного. Что же касается нового заклинания, то после того, как смертоносный туман не смог уничтожить принца, Садира уже и не надеялась, что хотя бы одно из тех заклятий, которые она знала, сможет помочь ей.

Поэтому она решила, что самым разумным выходом было бы бегство. Ей надо поскорее убраться отсюда, пока кто-нибудь не пришел на помощь принцу.

Повернувшись в другую сторону, она неожиданно для себя увидела стоявшую там коренастую фигуру. Лицо незнакомца было полностью скрыто белым шарфом.

"Один из членов местного Клана Невидимых", — сразу поняла Садира.

— Ты себе даже не представляешь, как я счастлива видеть тебя, радостно воскликнула Садира, ковыляя по направлению к незнакомцу. Но вместо того, чтобы двинуться навстречу колдунье, незнакомец поспешно скрылся за углом.

— Вернись! — закричала Садира, бросаясь вслед.

Когда она обогнула последнюю в ряду колонну, фигуры уже и след простыл.

Однако ей все-таки повезло, так как, к своему облегчению, она увидела Магнуса. Он находился совсем недалеко от нее, рядом с завалом, перегородившим проход. В этот момент он расчищал себе дорогу сквозь груду трупов охранников, которых он, по-видимому, прикончил прямо перед ее появлением. На его плечах лежал Фенеон, тупо уставившийся в пол.

— Магнус, подожди! — закричала Садира. Она едва не упала, так как у нее вдруг закружилась голова. — Ты мне очень нужен. У меня плохо с ногой. Мне без тебя не обойтись.

Певец Ветров остановился и не спеша развернулся к ней.

— Поторапливайся, — односложно высказался он и пошел, то и дело спотыкаясь, по усеянному обломками проходу. — Встретимся у выхода.

Но колдунья не собиралась так просто сдаваться. Она поспешно вытащила из мешка небольшой кусок бечевки и сделала из нее миниатюрный поводок.

Затем подняла его вверх и, направив в сторону удаляющегося Певца Ветров, произнесла заклинание. Магнус с ходу остановился, замерев на месте с одной ногой, поднятой вверх.

— Разве ты не слышал меня? — сердито спросила Садира. — Я же сказала тебе подождать меня! Ты не можешь бросить меня здесь!

Глава 13 ПОГИБШАЯ РОЩА

Садира, прихрамывая, прошла мимо огромного костра, в котором ярко пылали стволы деревьев, и вошла в тень крытой улочки. Она задыхалась от кашля, вызванного едким дымом горящей древесины агафари. Было жаркое безветренное утро, и дым от горящих костров заволакивал землю, подобно облаку пыли. Дым на площади оказался настолько густым, что было невозможно дышать, не наглотавшись мельчайших частичек пепла. На расстоянии двух-трех метров фигуры людей представлялись всего лишь призрачными силуэтами.

Несмотря на удушающую дымку, на всей Площади Мудрецов кипела работа.

Ниобенэйские рабы валили завядшие и засохшие деревья и бросали их почерневшие стволы в огонь. Среди дыма ансамбль лучших волынщиков города беспрерывно играл печальные мелодии, аккомпанируя мрачному певцу, оплакивающему гибель древней рощи, главной достопримечательности города.

— Ты не встретила нашего проводника? — спросил у колдуньи Магнус.

— Нет, — ответила она. Заря уже давно занялась, а о Ракхе или каком-нибудь другом проводнике, присланном Кланом Невидимых, не было ни слуху ни духу. — Ты уверен, что видел, как юноша удрал с рынка рабов?

— Да, — подтвердил Певец Ветров. — Двое рабов освободили его из-под обломков как раз в тот момент, когда я шел с Фенеоном на плечах по проходу в сторону выхода. Он шел вместе с ними, пошатываясь, но на своих ногах. Но я не знаю, что случилось потом. На меня напали охранники, и я больше его не видел.

В дыму, застилавшем улочку, Садира могла лишь с большим трудом различить плащ, которым воспользовался Певец Ветров, чтобы перевязать свои раны. У него за спиной неясно вырисовывался высокий силуэт Фенеона, нагнувшегося, чтобы не задеть головой низкий потолок. Вождь все еще двигался заторможенно и не совсем твердо держался на ногах, но уже вышел из ступора и мог идти без посторонней помощи. После того как они благополучно покинули рынок рабов, Садира первым делом дала отцу половину имеющегося у нее запаса противоядия, растворив его в воде. Ей пришлось вливать раствор отцу в рот, так как тот ничего не соображал и не мог выпить его самостоятельно. Только после этого Садира попросила Магнуса использовать свою магию, чтобы исцелить ее. К счастью, Певец Ветров сумел нейтрализовать действие яда силопа и остановить кровотечение. Но нога колдуньи продолжала сильно болеть, и ей было трудно ходить.

Рядом с Фенеоном стоял его сын Хайар, поддерживая отца за локоть. Таким образом, все были налицо, кроме одной лишь Раин, которая отправилась забрать канка Садиры, чтобы той было на чем ехать.

Выждав еще немного, Хайар сказал Садире:

— Видимо, твой друг предал тебя. В конце концов, он поступил мудро.

— Не следует делать выводы, оценивая людей из Клана Невидимых по своим собственным стандартам, — ответила Садира, расстроенная злорадным тоном Хайара.

— Предал тебя проводник или нет, не имеет никакого значения, — вмешался в их спор Фенеон. Он говорил медленно, все еще нечетко выговаривая слова.

Но это были его первые слова после того, как он вышел из ступора. Кажется, мы должны будем сами искать способ выбраться из города.

— Это будет очень нелегко сделать, — сказала Садира. — Вчера я чуть не убила сына царя-колдуна. Очень сомневаюсь, что стража выпустит нас теперь из города.

— Даже стены Ниобенэя имеют трещины, — философски произнес Фенеон, пытаясь подбодрить ее. — Я помогу тебе незаметно выбраться из города. Это будет моей благодарностью за то, что ты спасла меня.

— Ценю твою признательность, но я еще раньше сговорилась об условиях, на которых я должна спасать тебя.

— Она сговорилась? О чем? С кем? — недоуменно спросил вождь, глядя на сына.

Хайар растерянно молчал.

— Я пообещал, что мы покажем ей дорогу к башне Пристан, — с видимой неохотой наконец ответил он.

Фенеон с неподдельным изумлением воззрился на него.

— В таком случае именно ты и отправишься с ней, — объявил вождь.

— Но я даже не представляю себе, где…

— Отправляйся к Расколотому камню, потом иди все время на восход солнца, пока не увидишь башню! — сердито проговорил вождь. Он схватил сына за шею и притянул его к себе:

— Какое ты имел право подвергать опасности клан, давая такое обещание?

— Это был единственный способ договориться, чтобы она попросила своих друзей отыскать тебя, — ответил Хайар. — Кроме того, мы можем и не сдержать обещание…

— Неужели жизнь Фенеона так мало значит для тебя? — с негодованием спросила Садира. — Какой же ты после этого сын!

— Жизнь моего вождя дорога мне так же, как и моя собственная, — ответил молодой эльф. — Точно так же, как была дорога и жизнь Гейфала. И я не позволю, чтобы он остался неотмщенным.

— В таком случае найди того, кто убил твоего брата, и отомсти ему, — не сдержалась Садира. — Но если тебе жизнь Фенеона действительно так дорога, как ты утверждаешь, тебе придется сдержать обещание, данное мне.

Вождь нахмурился и шагнул к ней.

— Ты мне угрожаешь? — грозно спросил он.

Садира отрицательно покачала головой.

— Нет. Но я вправе ожидать, что вознаграждение за спасение жизни вождя клана — то обязательство, которое клан будет уважать, что бы ни случилось, — спокойно ответила она.

Такие речи были совершенно непривычны для вождя, и он уставился на Садиру, словно видел ее впервые. Прервав наконец молчание, вождь вынес свой вердикт:

— Сначала нам надо выбраться из города, по возможности, с наименьшими потерями. Только тогда мы сможем решать, что нам делать с походом к башне Пристан и будем ли мы мстить за смерть Гейфала. — Он подмигнул колдунье, кладя ей руку на плечо. — Что бы я ни решил, не думай, что я когда-нибудь забуду о том, что ты сделала для меня. Честно признаюсь, что восхищаюсь твоим мужеством, хитростью и находчивостью.

Садира движением плеча сбросила руку вождя. Но прежде чем она успела выложить ему, что ее гораздо больше интересует поход к башне, чем то, что он лично думает о ней и ее действиях, в их перепалку вмешался Магнус.

— Она унаследовала эти в высшей степени полезные в жизни качества от своего отца, — невозмутимо произнес Певец Ветров. — Разве я не прав, Садира?

Фенеон прищурил свой жемчужно-серый глаз и оглядел Садиру с головы до ног.

— Я думал, что тебя зовут Лорели, — удивленно сказал он.

Колдунья отрицательно покачала головой.

— Нет. На самом деле мое имя Садира. Меня еще называют Садирой из Тира, — ответила она.

— Дочь Бараках? — спросил потрясенный вождь. По его тону трудно было определить, то ли это была простая констатация факта, то ли вопрос.

— Для меня удивительно, что ты все еще помнишь ее имя, — ответила Садира.

На тонких губах Фенеона появилась мечтательная улыбка.

— Моя столь знаменитая дочь, — произнес он, протягивая руку, чтобы погладить ее по голове. — Мне следовало бы догадаться об этом с самого начала. Ты унаследовала красоту своей матери.

— Я никогда не знала ее красивой, — зло сказала Садира, отбрасывая его руку. — У меня в памяти она навсегда осталась худой, изможденной, сморщенной старухой с разбитым сердцем, брошенной единственным человеком, которого она любила. Человеком, который обрек ее на жизнь рабыни.

Фенеон разинул рот от удивления и недоуменно уставился на дочь.

— А как еще я должен был поступить? — спросил он. — Забрать ее с собой из Тира, оторвав от ее собственного клана?

— Именно так! — убежденно ответила Садира.

Эльф был в полной растерянности.

— А дальше что? Оставить ее у себя на положении даеги? — пробормотал он.

Последнее слово он произнес уничижительным тоном. У эльфов оно обычно означало женщину, похищенную у другого клана и становившуюся обычно женой похитителя или его близкого родственника. Гораздо реже такое случалось и с мужчинами. Даеги жили на положении рабов, до тех пор пока вождь клана не приходил к мнению, что они утратили лояльность по отношению к своему родному клану. Часто проходили многие годы, прежде чем они получали статус полноценных членов своего нового клана, но были случаи, когда этого так и не происходило.

— Все равно это было бы для нее лучше того, что с ней случилось, — не колеблясь, ответила Садира.

— Ты ничего не понимаешь, — сердито произнес Фенеон. — Бараках не была эльфом, и Бродяги Песков никогда не признали бы ее своей. Она так и оставалась бы всю жизнь на положении даеги, и наш вождь приказал бы бросить тебя на съедение лиррам, как только ты вышла бы из утробы матери.

Будучи не в состоянии сдержать гнев, Садира изо всей силы пнула отца.

Но огромный эльф даже не шевельнулся. Сердито бормоча что-то, он схватил дочь за руку.

— Отпусти меня! — злобно прошипела Садира, протягивая руку к своему заплечному мешку.

— Не горячись, — ответил Фенеон, оттолкнув ее к Магнусу. Потом он поспешно выдернул кинжал из ножен на поясе Хайара.

Садира услышала лязг металла о металл. Резко повернувшись на звук, она увидела, что ее отец парирует рубящий удар широкого обсидианового кинжала, взявшегося невесть откуда. Она поразилась, не увидев руки, которая держала бы это тяжелое оружие. Создавалось впечатление, что клинок перемещается в пространстве сам по себе. Фенеон попытался схватить его за рукоять, но едва успел спасти кисть руки, вовремя отдернув ее, когда необычный кинжал нацелился отрубить ее.

Затем, не обращая больше внимания на волшебное оружие, вождь помчался вдоль крытой улочки. В ее дальнем конце виднелся юношеский силуэт, пальцы руки которого были направлены на летающий кинжал. Юноша махнул рукой в сторону Садиры, и тяжелый кинжал изменил направление своего полета, молнией скользнув в сторону ее головы.

Колдунья бросилась на мостовую. Когда она покатилась по закопченному камню-плитняку, ее поврежденную челюстями силопа ногу обожгла волна невыносимой боли. Она закричала, затем остановилась, уткнувшись в пару массивных ног с когтями цвета слоновой кости. Кинжал полетел вниз, нацелившись на ее шею, но молниеносным движением руки Магнус перехватил его, разбив вдребезги черный клинок о каменную стену.

Облегченно вздохнув, Садира взглянула вдоль улочки и увидела Фенеона, заносящего кинжал над Ракхой.

— Не убивай его! — пронзительно закричала она.

Рука Фенеона с кинжалом остановилась в воздухе, и он схватил юношу за горло другой рукой.

— Он же пытался убить тебя, — воскликнул вождь.

— Это не имеет значения, — ответила Садира, с трудом поднимаясь на ноги. — Это наш проводник. Веди его сюда.

Фенеон удивленно поднял свои остроконечные брови, решив, что у Садиры не все дома, но сделал, как она просила. Одной рукой вождь держал руки юноши, а другую руку с кинжалом приставил ему к горлу. Когда они подошли к Садире, юный колдун посмотрел на нее с нескрываемым отвращением. Его лицо было все в царапинах, ссадинах и синяках. В остальном с ним, видимо, все было в порядке.

— Ты обещал помочь нам покинуть город, — сказала Садира, снисходительно глядя на юношу. — Почему же ты вместо этого пытался убить меня?

— Ты предала меня, — огрызнулся юноша. — Мой Наставник исключил меня из Клана.

— За что? — спросила потрясенная новостью колдунья.

— Я не могу поверить, что у тебя еще хватает совести спрашивать меня о причинах этого, — ответил Ракха, сердито качая головой. — Я поручился за тебя, а ты оказалась осквернительницей земли, да еще какой. Мы видели, как ты занималась вчера колдовством.

Колдунья отпрянула от Ракхи, как будто он ударил ее. Она закусила губу и поспешно отвернулась.

— Я не ожидаю, что ты будешь одобрять мои методы, — ответила она. — Но только так я могла остановить Джоджекта. У меня просто не было выбора.

— Ты могла бы, по крайней мере, достойно умереть, — не скрывая насмешки, произнес Ракха.

— И кому от этого было бы легче? — резко спросила колдунья, начиная выходить из себя. — Я не могу позволить Дракону продолжать терроризировать весь Атхас.

— В любом случае это было бы лучше, чем помогать ему уничтожать жизнь на Атхасе, — убежденно ответил юноша.

Он рывком вывернулся и, схватив Садиру за руку, потащил ее в конец улочки.

— Эта роща — ровесница города, — с горечью произнес Ракха, указывая на высохшие стволы деревьев агафари. — Сам царь-колдун объявил рощу убежищем, и ни один осквернитель земли никогда не осмеливался поднять руку на нее, пока у нас, на нашу беду, не объявилась знаменитая на весь Атхас Садира из Тира.

— Мне очень жаль, что ваши деревья погибли, — с печалью в голосе проговорила Садира. — Но гораздо важнее остановить Дракона. Или, может быть, смерть тысячи людей для вас ничего не значит?

— Конечно значит, — ответил Ракха, смягчаясь. — Но я не забываю и о живущих, и о тех, кто будет жить после нас.

Садира покачала головой.

— Можешь называть меня осквернительницей земли, если хочешь, но, если я должна буду выбирать между людьми и растениями, мои симпатии всегда будут на стороне людей, — твердо сказала она.

— Я не говорю о деревьях, — пояснил Ракха. Он указал на группу из десятка рабов, пытавшихся подтащить тяжелый ствол к ближайшему костру. Царь специально держал сотню рабов, чтобы они ухаживали за рощей. Когда они закончат работы по раскорчевке погибших деревьев, охранники сожгут их на тех же самых кострах, на которых они сами сейчас сжигают деревья.

Колдунья почувствовала огромную тяжесть на сердце.

— Ты не можешь винить меня в этом, — сказала она. — Откуда мне было знать, что все так получится?

— Ты должна была предвидеть это, — возразил Ракха. — Кто-то или что-то каждый раз умирает, когда ты оскверняешь землю. Может быть, не сразу, не в тот же самый момент. Это сказывается потом, когда, например, одни для утоления голода захотят сорвать плоды фаро, которые обычно росли здесь, или когда им понадобятся мясо и кожа, которые давали ящерицы, жившие здесь.

— Хватит болтать, — вмешался Фенеон, грубо схватив Ракху за плечо. Он замахнулся на юношу. — Довольно с нас поучений и…

— Не трогай его, — остановила отца Садира. — Он прав.

Восприняв ее слова как сигнал к продолжению обсуждения, Ракха снова заговорил:

— И что еще хуже, ты убиваешь само будущее. Если земля не плодоносит, погибает не только конкретный человек, но и его дети, и все последующее потомство, которое иначе могло бы жить здесь в ближайшее тысячелетие.

Только он успел договорить, как к ним присоединилась Раин, подошедшая с другой стороны туннеля.

— Прекрасно, — с удовлетворением произнесла она. — Наш проводник уже здесь.

Заметив, что сестра вернулась без канка, Садира спросила ее:

— А где же мой канк? Я далеко не уйду на своих двоих.

— Его там не было. Я расскажу тебе об этом немного попозже, — ответила Раин. — А сейчас нам самое время убираться отсюда, так как сюда направляется что-то вроде небольшой карательной экспедиции.

— Карательной экспедиции? — ахнул Фенеон. — Я никогда не слышал ни о чем подобном в Ниобенэе.

— Никогда до этого никто не осмеливался ранить сына царя-колдуна, пояснил Ракха. — Поэтому он решил совершить жертвоприношение людьми, чтобы его сын выздоровел. Для сбора будущих жертв он послал целый отряд жриц.

Магнус нахмурился.

— Никогда не слышал, чтобы для исцеления с помощью волшебства было необходимо принести кого-либо в жертву, — недоуменно проговорил Певец Ветров.

— У царей-колдунов своя собственная магия, — сказала Садира, поворачиваясь к Ракхе. — Так ты поможешь нам покинуть город?

Когда юноша отрицательно покачал головой, Хайар сжал его горло.

— Ты сделаешь это или умрешь! — угрожающе произнес он.

— Тогда я лучше умру, — с трудом проговорил юноша. Он перевел взгляд на Садиру. — Я не буду помогать осквернительнице земли.

Садира попыталась оторвать Хайара от юноши.

— Отпусти его, — потребовала она. — Его смерть ничем нам не поможет.

Вместо того чтобы выпустить юношу, Хайар еще сильнее сжал ему горло.

Ракха попытался освободиться, издав громкий булькающий звук.

Колдунья повернулась к отцу.

— Это вам ничего не даст, — сказала она.

Фенеон задумался на мгновение, затем кивнул Хайару.

— Отпусти его, — приказал вождь. — Я думаю, что знаю способ выбраться из города.

Хайар неохотно отпустил горло непокорного юноши, затем грубо оттолкнул его.

— Убирайся отсюда и скажи спасибо, что Садира из Тира оказалась такой великодушной дурой, — сказал он.

С противоположного конца крытой улочки до их слуха донесся топот десятков ног, сопровождаемый щелканьем бичей, громкими командами и грубыми окриками ниобенэйских жриц. Когда юноша, прикрыв рукой поврежденное горло, бросился было в противоположную сторону, Фенеон схватил его за плечо.

— Только не на Площадь Мудрецов, — произнес вождь, указывая Ракхе на толпу, приближающуюся под конвоем жриц. — Ты можешь отплатить мне, послужив приманкой для них.

— Я спасла его совсем не для этого, — возразила Садира, взяв Ракху за руку. — Он пойдет с нами. Если дело дойдет до схватки, его помощь будет нам небесполезна.

Юноша вырвал руку.

— Я предпочту скорее рискнуть своей жизнью, вступив в неравную схватку со жрицами, чем сражаться на стороне осквернительницы земли, — возбужденно произнес он. Облегчив таким образом душу, он достал из кошелька необходимый компонент для колдовства и бросился бежать по улочке, громко крича:

— Смерть Джоджекту!

— Ракха! — закричала ему вслед Садира. — Не надо, не делай этого!

Она было бросилась за ним, но Фенеон перехватил ее и вернул обратно.

— Нам туда, дочка, — спокойно произнес он, подтолкнув ее в сторону Площади Мудрецов.

Едва они вышли на площадь, затянутую дымом, как темную улочку осветила яркая вспышка света необычного оливкового цвета, сопровождавшаяся громким шипением. Вслед за этим над улочкой разнесся торжествующий голос Ракхи, заглушенный почти тут же мощным ударом грома, последовавшим за ослепительной вспышкой молнии.

Перед Фенеоном из густой дымки вынырнули три огромных силуэта великанов, явно спешивших на шум схватки. В одной руке каждый из них держал меч с изогнутым клинком, а в другой — трезубец. Их внимание сразу же привлекла группа эльфов.

— Если я отпущу тебя, ты, надеюсь, не совершишь какую-нибудь глупость?

— прошептал вождь на ухо Садире.

— Ни в коем случае, — ответила она упавшим голосом. В ее ушах все еще звучали последние слова Ракхи, и она, к своему удивлению, обнаружила, что они заставили ее задуматься над тем, а имеют ли достаточное оправдание все те ужасные, а временами и отвратительные действия, которые она совершила во имя осуществления своей навязчивой идеи остановить Дракона? Не превышают ли в конце концов последствия ее заклятий тот ущерб, который наносит Атхасу Дракон?

Великаны остановились перед Фенеоном.

— Что там происходит? — спросил их начальник, подозрительно глядя на эльфов.

— Клан устроил засаду, — пояснил Фенеон, бросая озабоченный взгляд в сторону улочки. — Похоже, что его люди направляются сюда. Возможно, чтобы напасть на вас.

— Почему ты так думаешь?

Фенеон снова посмотрел в сторону улочки.

— А разве вы ничего не слышали? Садира из Тира находится сейчас в городе, — ответил вождь. — По-моему, она явилась сюда, чтобы освободить местных рабов, как это она уже проделала у себя в Тире.

Его слова заставили отчаянно забиться сердце Садиры, но великанам было не до нее. Они озабоченно переглянулись, затем их начальник принял решение.

— Вы лучше помалкивайте об этой колдунье, — предупредил он эльфов. Никто не должен знать, что она находится здесь.

Фенеон пожал плечами.

— Мы так и поступим, если это необходимо, но на Рынке Эльфов все только об этом и говорят, — сказал он. — Как отсюда нам попасть к Змеиной башне?

Великан указал ему на различимую в дыму узкую улочку. Затем вместе со своими товарищами он осторожно направился к той улочке, куда убежал Ракха.

Фенеон и остальные эльфы пересекли площадь, поддерживая Садиру с двух сторон, чтобы ее хромота не бросалась в глаза.

— Ты разговаривал с ними довольно нагло, ты не считаешь? — спросила колдунья отца.

— Это самый лучший способ поведения, — ответила за Фенеона Раин. — В противном случае они могли подумать, что ты пытаешься от них что-то скрыть.

— Не ты, а мы, запомни это, — поправила ее Садира. — А что случилось с моим канком? Неужели смотритель отправил его на бойню?

— Думаю, что с твоим канком что-то было неладно, — ответила Раин. Насколько я слышала от его рабов, когда смотритель открыл дверь загона, чтобы показать его какому-то лекарю, канк схватил старика и выбежал наружу. Помощники смотрителя проследили канка до ворот дворца. Канк показал дворцовой страже несколько необычных фокусов, после чего его и старика пропустили внутрь. С тех пор их никто не видел.

— Титхиан! — ахнула Садира.

— Какое отношение ко всему этому может иметь твой царь? — спросил ее Фенеон.

— Как мне сказал принц Джоджект, именно Титхиан сообщил ему и его отцу о том, что я нахожусь в Ниобенэе, — ответила Садира.

Магнус в полном замешательстве только развел руками.

— А как он сумел это сделать? — поинтересовался лекарь.

— Я думаю, что с помощью канка, — ответила Садира не раздумывая. Титхиан незаметно для окружающих научился достаточно хорошо манипулировать чужими мыслями. Теперь я понимаю, что он явно использовал Путь, чтобы следить за мной с помощью канка. Только таким образом он мог узнать о том, что я прибыла в Ниобенэй и собираюсь отправиться на поиски башни Пристан.

— А я-то думал, что Титхиана все считают хорошим царем, — сказал Фенеон. — Как ты думаешь, а зачем ему предавать тебя?

— Ты был лучшим отцом, чем Титхиан царем, — не скрывая сарказма, ответила Садира. — Что же касается его предательства, то, скорее всего, он по каким-то только ему известным причинам не хотел, чтобы я добралась до башни Пристан. В этом вопросе его интересы, видимо, полностью совпадали с интересами царя Ниобенэя. Поэтому, чтобы помешать мне, Джоджект и организовал настоящую охоту на меня, выступив в роли главного ловчего.

— При таких обстоятельствах, может быть, ты пересмотришь свои планы, предложил Фенеон, не обращая внимания на сарказм Садиры. — Если сын царя-колдуна не…

— Я ничего не собираюсь менять в своих планах, — прервала его Садира. Если все они так решительно настроены не допустить меня туда, значит, у них есть для этого серьезные причины. Я пока об этом ничего не знаю.

Поэтому мне следует торопиться. Скоро Дракон пожалует в Тир, и мне очень хочется устроить ему достойную встречу.

— В таком случае нам следует поспешить, — произнес Фенеон, не скрывая иронии.

Во главе с вождем они прошли до конца переулка и оказались на довольно широкой улице, которая проходила позади многочисленных торговых складов и всевозможных лавок. Фенеон все время старался выдерживать выбранное им с самого начала направление, двигаясь в сторону огромного утеса, возвышавшегося над северной частью города, периодически останавливаясь только для того, чтобы лишний раз спросить дорогу. Иногда какой-нибудь боязливый прохожий отказывался отвечать и норовил побыстрее проскользнуть мимо подозрительной группы эльфов, прикрывая рукой подвешенный к поясу кошелек. Гораздо чаще прохожие вздыхали с облегчением, узнав, что эльфы только хотят уточнить, куда им идти, и вовсе не собираются приставать к ним.

Прогулка через весь город сильно сказалась на поврежденной ноге Садиры.

Но даже если бы девушка и была совершенно здоровой, ей стоило бы огромных усилий не отставать от длинноногих эльфов. Сейчас же, когда эльфы очень спешили, а колдунье каждый шаг давался с большим трудом, ее положение стало просто невыносимым. Уже через полчаса такой прогулки Садира попросила Фенеона сбавить темп.

— Возможно, нам стоит укрыться где-нибудь в городе на день-два, предложил Магнус. — Я ничего не могу поделать с ногой Садиры до завтрашнего утра, а без канка ей не удастся пройти по пустыне больше нескольких километров.

Садира отрицательно покачала головой.

— Нет, это невозможно. Мы должны в любом случае удрать из города сегодня. По словам Ракхи, царь-колдун занят сейчас исцелением сына. Боюсь, что, покончив с этим, он возьмется за нас, — возразила она.

— Тогда почему бы нам не оставить Садиру здесь? — предложил Хайар, посмотрев на отца. — Мы не имеем права ради нее подвергать опасности весь клан.

— Здесь только я определяю, угрожает клану опасность или нет и из-за кого он подвергается опасности, — твердо заявил Фенеон, сердито взглянув на сына. — Если я сочту необходимым, ты понесешь Садиру на себе.

— Спасибо, — растроганно проговорила колдунья. — Приятно знать, что ты — человек слова. Я не побоюсь сказать — благородный человек.

На лице вождя появилась наигранная улыбка.

— Благодарю за теплые слова, — пробормотал он.

— Но до того, как мы выберемся из города, я бы хотела раздобыть одну штуку, — неожиданно добавила Садира.

Улыбка мгновенно исчезла с лица Фенеона.

— Нет, — решительно заявил он, давая сигнал двигаться дальше.

— Достать ее не представит для нас больших трудностей, — не отставала Садира. — Без этого мне не обойтись, когда я доберусь до башни Пристан.

Фенеон остановился и смущенно посмотрел на дочь.

— В чем дело? Что тебе нужно? — равнодушно спросил он.

— Мне нужны обсидиановые шары, — ответила она.

По тому, как вождь побледнел, колдунья поняла, что он наверняка встречал призраков возле башни. Когда к нему вернулось самообладание, вождь спросил дочь:

— У тебя есть серебро?

— Конечно нет, — ответила Садира. — Ты забрал у меня все…

— У меня тоже денег нет, — сказал Фенеон. — Но сейчас не время заниматься кражей шаров. Если тебе нужен обсидиан, мы купим его где-нибудь по дороге или позаимствуем у какого-нибудь каравана.

Прежде чем колдунья смогла возразить, Фенеон дал знак Магнусу и Раин.

— Позаботьтесь о ней, — приказал он, снова устремляясь вперед.

Вскоре они вышли на небольшую площадь. С одной стороны ее возвышалась гигантская отвесная скала, господствовавшая над Ниобенэем с севера. В скале было высечено не менее полутора десятков дворцов. Они различались размерами и формой и находились на разной высоте над землей. Над ними по самому верху скалы проходила невысокая каменная стена, представлявшая собой оборонительный бастион, защищавший эту часть города.

Неподалеку от скалы находилась высокая башня. Она была построена в весьма необычном стиле и представляла собой как бы клубок свернувшихся кольцами змей. В ее стенах виднелись сотни окон, которым была придана форма змеиных чешуек разной величины. Все сооружение ярко блестело в лучах солнца. У подножия башни находился вход, сделанный в форме открытой змеиной пасти.

Изогнутый воздушный переход, высеченный в форме головы змеи, соединял башню с каждым дворцом. Мост протянулся прямо с земли от входа в башню к городской стене, на которой Садира могла лишь с большим трудом различить крошечные фигурки десятка часовых, стоявших на большом расстоянии друг от друга по всей длине стены.

Фенеон подвел свою маленькую группу к подножию башни. Когда они подошли к пасти каменной змеи, им навстречу вышли два охранника-мула, которые и преградили им путь. Они были вооружены изогнутыми мечами с обсидиановыми клинками и одеты в плащи с гербом в виде черного скорпиона. Хотя они оба были на вид ненамного старше Рикуса, их физическая форма была явно не на высоте, что было заметно по их дряблым телам. По их внешнему виду Садира определила, что это избалованные гладиаторы какого-нибудь аристократа, которые после окончания карьеры на арене служили домашними стражами.

Фенеон попытался пройти между ними, не обращая на них внимания. Тогда один из охранников выставил вперед руку и столкнул эльфа обратно вниз.

— Куда это ты направился? — грозно спросил он.

Фенеон взглянул на мула.

— У меня есть дело к вашему господину Гайдаре, — ответил эльф. — Но тебя это не касается.

Оба мула опустили мечи, но не отступили в сторону.

— Нас никто не предупреждал о вашем появлении, — сказал второй часовой.

— Это произошло потому, что я не успел известить вашего господина о своем приходе, — ответил Фенеон. Он грубо схватил Садиру за руку и вытолкнул ее вперед. — Я думал, что его, возможно, заинтересует мой товар.

Легко вошедшая в роль рабыни Садира опустила голову и приняла испуганный вид. Одновременно она позволила себе стрельнуть глазами в сторону охранников, делая вид, что не может устоять перед соблазном полюбоваться их телами.

Ее безмолвный призыв не остался незамеченным. Оба мула по несколько раз обошли колдунью, рассматривая ее фигуру с разных сторон.

— У нашего господина странный вкус, — высказался тот из охранников, который был повыше ростом. — И я не уверен, что эта красотка соответствует его стандартам.

Садира подняла голову и нахмурилась, затем закусила губу, делая вид, что пытается сдержаться и не нагрубить. Как она и надеялась, охранники засмеялись и расступились.

— Я провожу вас, — сказал тот, который был повыше ростом.

— Тебе незачем утруждать себя, — ответил Фенеон, начиная подниматься вверх во главе своей группы. — Я уже бывал здесь и знаю, как пройти к вашему господину.

Когда Садира вошла внутрь башни, ей показалось, что она попала в волшебный колодец. Струившийся со всех сторон зеленый свет заполнял все помещение, превращая пыль, собравшуюся на коже колдуньи, в крохотные драгоценные камни, сверкавшие тысячами ослепительно ярких оттенков цветов.

Прямо перед ней коридор разделялся на три прохода. Из каждого доносилось явственно ощутимое дуновение горячего ветерка, насыщенное стойким запахом плесени и гниения, перебиваемого приторно-сладким ароматом горящих благовоний.

Фенеон повел свой отряд в правый коридор, который почти сразу же начал круто подниматься вверх по спирали. По обеим сторонам коридора располагалось множество окон. Когда они совершали очередной виток, их взгляду вместо раскинувшейся внизу площади представала неровная отвесная поверхность гигантской скалы. Время от времени они проходили мимо какого-нибудь из вырубленных в скале дворцов. Проход, соединявший каждый из них с башней, охранялся парой хорошо вооруженных часовых, недружелюбно глядевших на неизвестно откуда взявшихся подозрительных эльфов. Иногда Садире казалось, что она слышит чьи-то шаги, но им ни разу не встретилась ни одна живая душа, за исключением старой женщины с пустой корзиной для фруктов, направлявшейся, видимо, на рынок.

— Что мы будем делать, когда заберемся на самый верх башни? — спросила отца Садира.

— Там обычно находятся два царских охранника, — ответил эльф. — Я убью их, и мы переберемся через стену.

Садира выглянула в ближайшее окно.

— А что потом? — поинтересовалась она.

— Все будет зависеть от тебя. Тебе придется снова заняться колдовством, и с его помощью ты переправишь всех нас через стену, как это ты уже однажды сделала, переправив весь наш клан через ущелье, — спокойно пояснил вождь. — Мы исчезнем еще до того, как часовые заметят нас.

Колдунья от неожиданности остановилась.

— Нет, я этого не сделаю, — горячо воскликнула она. — В этом случае мне снова придется осквернять землю, а я больше не хочу делать этого.

— Тебе придется, — возразил Фенеон, продолжая подниматься по пандусу. Это же самый легкий и надежный способ.

— Почему ты тогда не предупредил меня об этом еще до того, как привести всех нас сюда? — начиная сердиться, громко спросила колдунья.

Фенеон повернулся к ней.

— А я и не должен никого ни о чем предупреждать! — рявкнул он. — Вождь здесь я, и ты сделаешь так, как я скажу.

Он внимательно посмотрел на дочь, видимо ожидая увидеть ее реакцию, потом повернулся и зашагал дальше, дав понять, что больше говорить не о чем.

Раин взяла Садиру под руку и потащила ее вслед за ним. Вскоре подъем закончился, и проход повернул в направлении северной стороны башни.

— Оставьте охранников мне, — прошептал Фенеон. — Магнус и Хайар, держите двери открытыми. Раин, наблюдай за Садирой.

Метров через двадцать коридор начал расширяться и постепенно перешел в квадратный вестибюль. С одной его стороны виднелась поднятая костяная решетка, перегораживавшая короткий проход, ведущий к мосту между башней и городской стеной.

Как и предсказывал Фенеон, у решетки стояли два часовых. Это были чистокровные представители человеческой расы, одетые в одежды пурпурного цвета. На плечи их были наброшены легкие белые плащи с изображением силопа. В руках они держали короткие копья и щиты — и те и другие сделанные из голубой древесины агафари.

— Что вы здесь делаете? — грозно спросил один из них.

Не отвечая, Фенеон продолжал неторопливо приближаться к ним, держа руки на виду, подальше от ножен кинжала. Нисколько не обеспокоенные его приближением, часовые все-таки приняли меры безопасности, нацелив на эльфа острия своих копий.

— Остановись! Ни шагу дальше, — приказал один из стражей.

Фенеон остановился прямо перед ними и позволил им приставить наконечники копий к своей груди.

— Разворачивайся и убирайся…

Фенеон не дал ему договорить, выбросив вперед свои огромные руки и мгновенно разведя копья в стороны. Прежде чем стражники успели поднять тревогу, он крепко схватил их сзади за шеи. После этого резким движением нагнул сначала голову одного, затем другого и с силой ударил лицом о свои колени. Ниобенэйцы закричали от неожиданности и боли и выронили копья.

Эльф подтащил обоих противников к стене и начал бить их головами о ее камни, до тех пор пока они оба не потеряли сознание.

Отшвырнув их на пол, Фенеон знаком приказал всем идти дальше.

— Как я и обещал, дело оказалось проще простого, — с гордостью произнес он.

Магнус и Хайар вошли в проход и подобрали копья стражей. Но прежде чем Раин и Садира сумели ступить под решетку, из бокового коридора выбежала ниобенэйская жрица. Бросив быстрый взгляд на бесчувственных стражей, она повернулась в сторону воздушного перехода. Открыв рот, она была уже готова призвать на помощь царскую магию.

Садира схватила женщину за волосы и дернула ее голову назад, ударив ее одновременно по горлу ребром ладони другой руки. Женщина закричала от боли и издала булькающий звук. Тут же Раин прикончила ее, вонзив свой костяной кинжал прямо ей в сердце.

— Все обстоит не так просто, как ты думал, — произнесла Садира, качая головой и укоризненно глядя на отца.

— В конце концов все окончилось не так уж плохо, — ответил Фенеон, направляясь к переходу.

К тому моменту, когда небольшая группа эльфов подходила к концу моста-перехода, часовые, расставленные вдоль крутого склона, уже спешили к ним. Фенеон выхватил у Магнуса копье и послал его в грудь первого подбегавшего к нему часового. Хайар запустил свое в другого, Приближавшегося с противоположной стороны. Увидев, что у эльфов больше нет копий, остальные выхватили короткие обсидиановые мечи и устремились на врагов.

— Давай, не тяни, начинай свое колдовство, — потребовал от Садиры Фенеон.

— Хорошо, сейчас, — ответила колдунья, доставая небольшой деревянный диск из заплечного мешка.

Фенеон, не обращая внимания на ее слова, поспешно вытащил из ножен кинжал, отобранный у Хайара, и приготовился встретить первого из часовых.

Раин тем временем отдала свой костяной кинжал Хайару и стала копаться в своем заплечном мешке. Достав из него осколок панциря канка, она тоже стала готовиться к колдовству.

Садира подошла к стене и, встав на цыпочки, заглянула через нее. В отдалении десятка два рабов поливали царские поля водой из ведер под надзором надсмотрщика-великана с перекинутым через плечо бичом.

Пока колдунья собирала необходимую для колдовства энергию, к эльфам подбежали атакующие часовые, подбадривающие друг друга громкими криками.

Фенеон без труда убил своего противника. Эльф увернулся от неуклюжего выпада ниобенэйца, затем вырвал у него из руки меч и вонзил его ему же в грудь. Хайару пришлось гораздо труднее. Он выронил свой кинжал, когда часовой ранил его в предплечье. Но его спас Магнус. Чудовище пришло ему на помощь и сбросило ниобенэйца вниз со скалы.

Садира подняла диск над кромкой стены, произнеся заклинание. Деревянный кружок выскользнул из ее руки и начал медленно подниматься вверх, постепенно увеличиваясь в размерах.

— Что это такое? — озабоченно спросил Фенеон.

— С его помощью мы переберемся через стену, — ответила колдунья.

Прозвенела тетива лука, и стрела вонзилась в толстую шкуру Магнуса.

Певец Ветров застонал от боли, но шагнул вперед, закрывая собой остальных.

— Это нам не подходит. Давай другое заклятие! — распорядился Фенеон, обращаясь к колдунье.

— Я тебе уже сказала, что больше не стану осквернять землю, решительно ответила Садира, направляя рукой движение диска, продолжавшего увеличиваться в размере. — То, что я делаю, намного опаснее, но я вынуждена пойти на это.

Еще один часовой произвел выстрел из лука, целясь в кого-нибудь из эльфов. Стрела угодила в камень стены в нескольких сантиметрах от головы колдуньи. Она повернулась в ту сторону, откуда прилетела стрела, и увидела, что на помощь стрелявшему бегут еще несколько стражников.

Раин воспользовалась случаем, чтобы упрочить свою репутацию начинающей колдуньи. Она подбросила в воздух осколок панциря канка и произнесла магическую формулу. Осколок мгновенно исчез и вместо него появился целый панцирь. Хайар поймал его и постарался прикрыть им от лучников всю группу.

Ниобенэйцы, находившиеся по обе стороны от эльфов, на мгновение растерялись, потом, бросив бесполезные теперь луки, ринулись на врагов, размахивая холодным оружием, надеясь одолеть их в рукопашном бою.

— Я думаю, что диск уже достаточно большой, — сказала Садира, приглашая Фенеона подняться на него. К этому моменту диск уже был размером с громадный стол.

Вождь пристально посмотрел на дочь, но подчинился. За ним последовали Раин, Садира и Хайар, в последний момент отшвырнувший панцирь канка.

Последним на диск взобрался Магнус, снова занявший позицию своего рода живого щита между эльфами и атакующими ниобенэйцами. Певец Ветров оттолкнул диск от стены и громко запел. В считанные мгновения подул сильный ветер. Он понес диск с его пассажирами-эльфами над царскими полями, покрытыми сочной зеленью, в направлении бесплодных пустошей атхасской пустыни.

Глава 14 НОВЫЙ ВОЖДЬ КЛАНА

В пыльном круге, который был тщательно очищен детьми от камней, стояли друг против друга две женщины-воина. Они сошлись в поединке и теперь стояли, наклонившись вперед и расставив для сохранения равновесия ноги. Их плечи соприкасались, а одна рука крепко охватывала затылок соперницы. Их головы были наголо обриты. На воинах остались только узкие набедренные повязки. Их обнаженные тела лоснились, щедро намазанные специальным маслом. Это масло, отличавшееся резким запахом, добывали из почек растения яра. Обе соперницы тяжело дышали. Было видно, как напрягались прекрасно развитые мышцы их длинных ног, когда соперницы в очередной раз пытались сдвинуть друг друга с места, чтобы провести какой-нибудь прием.

Остальные члены клана Бродяг Песков наблюдали за схваткой. Взрослые всячески подбадривали ту из соперниц, на которую сделали ставку, в то время как дети, подражая взрослым, устроили на более или менее ровном пятачке каменистой земли по соседству свое шумное соревнование. Магнус лежал на животе с противоположной стороны круга. Его израненная спина была намазана каким-то отвратительно пахнущим бальзамом. Эльфы заверили его, что это поможет ему залечить многочисленные раны от стрел ниобенэйцев.

Однако, судя по отсутствующему выражению лица и тоскливому взгляду, можно было сделать вывод, что бальзам действовал на Певца Ветров прежде всего усыпляюще.

Около Магнуса на огромном валуне сидел Фенеон с большой фляжкой броя в руке. На его лице застыло выражение крайнего недовольства. Его запавшие жемчужно-серые глаза светились сердитым блеском. Он не переставая грыз ногти, казалось, не замечая, что откусывает заодно и кусочки кожи.

Пока Садира наблюдала за отцом, та из соперниц, которая была повыше, сумела просунуть свободную руку вперед и схватиться за талию соперницы.

Затем она резко повернулась, не порывая контакта с плечами соперницы.

— Отлично, Катза! — заорали Хайар и его друзья. — Покончи с ней!

Лицо Катзы покрывала сеть морщин. У нее отсутствовал кончик одного из заостренных ушей. Она оторвала соперницу от земли и, присев, рывком перебросила ее на спину. Затем молниеносным поворотом плеч она завершила бросок, придав беспомощному телу соперницы необходимое ускорение. Та полетела на землю головой вперед. Соперница, которая была на голову ниже и наполовину легче, выбросила вперед руки, чтобы задержать падение и смягчить удар о землю. В какой-то момент Садире показалось, что она упадет на спину. Но в самую последнюю секунду она сумела извернуться.

Приземлившись внутри круга, она развернулась на сто восемьдесят градусов и вызывающе посмотрела на соперницу своими сверкающими черными глазами.

— Превосходно, Грисси! — возбужденно закричала Раин. — Забрось эту кривоногую шлюху в кусты!

Катза с ненавистью взглянула на Раин. Назвать чистокровную женщину-эльфа кривоногой было ужасающим оскорблением. Тот, кто говорил так, откровенно намекал, что она медлительная, некрасивая и не может находиться рядом с другими членами клана.

— После нее я разберусь и с тобой, защитница тулков! — злобно проворчала она.

— Как же ты собираешься бороться со сломанной ногой? — спросила Грисси, мотнувшись вперед.

Хотя целью Фенеона было отметить благополучное бегство клана из Ниобенэя, отнюдь не все члены клана пребывали в праздничном настроении.

Если вождь надеялся, что участие в празднике еще больше сплотит воинов клана, то он серьезно просчитался, так как не представлял себе, что будет происходить на самом деле. С самого первого поединка выяснилось, что соревнуются не сами участники, а Раин и Хайар, поддерживаемые своими сторонниками. И с каждым последующим поединком борьба между Раин и Хайаром становилась все ожесточеннее. Остальные же члены клана, не являвшиеся их приверженцами, делали ставки не на борцов, а на то, какая из группировок одержит победу по итогам дня.

Между тем прерванный на время поединок возобновился и далее проходил уже с гораздо большим ожесточением с обеих сторон.

Когда Грисси снова приблизилась к центру круга, Катза неожиданно отскочила в сторону и нанесла ей мощный удар ногой. Удар пришелся прямо в лицо сопернице, причем большой палец ноги задел ее глаз. У Грисси подогнулись колени, и она пошатнулась, с трудом удержавшись на ногах. Она так и осталась стоять, пошатываясь и прикрывая глаз рукой. Зрители дружно ахнули от изумления. Даже Фенеон переменился в лице, но никто не возмутился столь явным нарушением правил.

Катза шагнула вперед, самодовольно улыбаясь. Она собиралась захватить руку своей соперницы, чтобы провести прием и швырнуть ее на землю. Грисси позволила ей захватить свою руку, видимо все еще сосредоточиваясь на том, чтобы не упасть. Потом Катза потянула ошеломленную соперницу на себя, готовясь провести решающий бросок.

И тут Грисси ожила. Она вырвала руку, захваченную Катзой. Рывок оказался настолько силен, что застигнутая врасплох соперница не устояла на ногах и по инерции подалась вперед. Лицо ее оказалось буквально в нескольких сантиметрах от лица Грисси, которая с размаху ударила лбом прямо по носу Катзы, сломав ей переносицу. Из обеих ноздрей Катзы хлынула кровь.

Катза закрыла лицо руками, теряя сознание от боли. Теперь наступила очередь Грисси торжествовать. Она сжала шею соперницы согнутой в локте рукой, затем нагнулась и просунула вторую руку между ног соперницы.

Взвалив ее на плечи, она рывком встала и выбросила Катзу из круга.

Несколько сторонников Хайара едва успели отпрыгнуть в сторону, когда амазонка пролетела мимо и врезалась в груду камней.

— Я победила, — устало произнесла Грисси, не побеспокоившись даже посмотреть, что стало с ее соперницей. Глаз ее налился кровью, вокруг него появилась краснота и припухлость, но, по-видимому, он остался невредим. Кто следующий?

Молодой эльф, стоявший рядом с Хайаром, начал раздеваться.

— Твои трюки не обманут меня, — сказал он, сбрасывая бурнус на землю. Побрейте мне голову!

Пока друзья юноши готовили его к поединку, эльфы взволнованными голосами подводили итоги и заключали новые пари. Двое старших детей Катзы оттащили ее к семейной палатке, чтобы она смогла хотя бы чуть-чуть прийти в себя. Для остальных она больше не представляла никакого интереса. Эльфы с нетерпением ожидали начала следующего поединка.

Женщина с зелеными глазами, которая пыталась помочь Садире во время ее бегства с Рынка Эльфов, подошла к ней. Садира уже знала, что женщину зовут Мередид, так как после воссоединения с кланом колдунья первым делом отыскала ее, чтобы поблагодарить за помощь.

По лицу Мередид блуждала притворная улыбка. У нее был длинный раздвоенный подбородок и копна каштановых волос, закрывавших кончики заостренных ушей. Она явно была на сносях, и Садира искренне удивилась тому, откуда у нее взялись силы выдержать долгое и тяжелое бегство из Ниобенэя.

— Я заметила, что у тебя нет ножа, — заискивающе произнесла Мередид.

Она запустила руку под бурнус и вытащила длинный кинжал с костяным лезвием. Его резная рукоять цвета слоновой кости была выполнена в форме двух змей, которые переплелись кольцами, причем их головы образовывали нечто вроде головки на конце клинка. — Я подобрала его в Ниобенэе. Что скажешь? Может быть, он пригодится тебе?

Но ее предложение никак нельзя было назвать великодушным. Еще до начала соревнований по борьбе Фенеон раскрыл инкогнито Садиры и, назвав ее настоящее имя, официально объявил ее членом клана Бродяг Песков. Все сделали вид, что понимают, какую великую честь оказывает ей Фенеон, но колдунья прекрасно знала, что на самом деле стоит за этим. Объявляя о ее принятии в члены клана, Фенеон, как его вождь, пытался внедрить в ее сознание чувство долга перед кланом, что позволило бы ему в будущем с большей легкостью манипулировать ею и утверждать над нею свое главенство.

Хотя с момента ее официального признания в качестве дочери вождя и члена клана времени прошло всего ничего, девушка успела получить множество подарков, включая такие ценные, как новехонькая накидка, которая сейчас закрывала ее плечи, и сандалии из мягкой кожи. Сначала она не могла понять, чем была вызвана столь необычная щедрость обычно прижимистых эльфов, но быстро раскусила "великодушных" дарителей. За каждым подарком стояло явное желание дарителя заручиться ее благосклонностью и поддержкой на случай, если им в будущем придется обратиться с просьбой к ее отцу как вождю клана.

— Твой кинжал действительно мне пригодится, — согласилась Садира. — А что бы ты хотела взамен?

Улыбка на лице Мередид стала более искренней.

— Ты слышала о Кикуне, даеге Есилк? — робко спросила она.

Колдунья утвердительно кивнула. Так звали красивого мужчину из другого клана, который был тяжело ранен во время схватки с Бродягами Песков. Есилк подобрала его, положила на носилки, и его унесли с поля боя. Она вылечила его, и он стал ее рабом.

— А почему он тебя интересует? — недоумевающе спросила колдунья.

Мередид положила руку на свой огромный живот.

— Для моего будущего ребенка было бы гораздо лучше, если бы его отец стал Бродягой Песков, — пояснила она. Со злобным выражением на лице Мередид бросила взгляд в сторону женщины с необычными желтовато-коричневыми волосами, точеной фигурой и пухлыми губами. Объект ее злобы находился рядом с Хайаром, брея голову молодому воину, вознамерившемуся бросить вызов Грисси. — В противном случае, если ребенок будет похож на своего отца, Есилк сможет претендовать на него как на свою собственность. Очень может быть, что она поступит именно так, когда мы окажемся в каком-нибудь городе, где есть рынок рабов.

— Если я смогу добиться своего, ни один ребенок не будет больше продан в рабство, — сказала Садира, принимая кинжал из рук Мередид.

Когда она вкладывала свое новое оружие в ножны, появился Сайн, старший сын Катзы. Он вернулся от матери, притащив бурдюк с броем. Пробившись сквозь толпу, он прошел мимо лежащего на носилках Магнуса и предложил популярный у эльфов напиток из перебродившего меда канка Фенеону.

— У моей матери оказалась сломана рука. Поэтому я прошу, чтобы Грисси в своем следующем поединке сражалась с одной рукой, привязанной к телу, обратился он к вождю, не позаботившись даже прибегнуть к общепринятой в таких случаях уловке сделать вид, что его подарок ни в коем разе не является взяткой.

Фенеон взял бурдюк, едва взглянув на юношу, и поставил его рядом с собой, затем бегло оглядел толпу возбужденных зрителей, желая, видимо, выяснить их настроение.

Как и предвидела Садира, сторонники Хайара с удовольствием поддержали предложение сына Катзы, в то время как приверженцы Раин активно возражали против него. К тому же нетерпение Сайна стоило ему потери голосов большинства эльфов, которые занимали нейтральную позицию в конфликте между детьми вождя. Озлобленные тем, что он не удосужился купить их поддержку с помощью подарков или обещаний, они тоже выступили против его предложения.

Некоторые из них даже пошли дальше, потребовав, чтобы именно соперник Грисси боролся с привязанной к телу рукой.

Суммировав мнение членов клана, Фенеон повернулся к юноше.

— Ты сам слышал мнение клана, — безмятежно произнес он. Хотя у него уже слегка заплетался язык, Фенеон наполнил свою фляжку броем из бурдюка, принесенного Сайном. — Спасибо за брой.

Сайн сделал легкое движение кистью руки, и из рукава его бурнуса словно по волшебству выскользнула серебряная монета. Держа ее перед глазами вождя, юноша проговорил:

— Я не спрашивал мнение клана, я спрашивал твое.

Вождь стрельнул глазами в сторону серебряной монеты, затем протянул к ней руку.

— Это моя монета? — негромко спросил он.

— Теперь твоя, — ответил юноша, опуская ее в протянутую руку. Он так и остался стоять перед Фенеоном, пока тот о чем-то размышлял, поглаживая монету своими длинными пальцами.

Наконец Фенеон изрек:

— Грисси будет бороться с одной рукой, привязанной к телу.

Огласив свой вердикт, он снова оглядел толпу зрителей.

Неодобрительный шепот пробежал по толпе, но вождь быстро заставил всех смолкнуть, сурово посмотрев на недовольных. Насколько могла судить Садира, которая еще не совсем разбиралась в нюансах внутриклановой политики, большая часть вождей кланов не чуралась взяток, но взятки они обычно брали под всяческими благовидными предлогами. Ее же отец не прикрывался даже ими, всецело полагаясь на политику "сильной руки", в корне пресекая недовольство со стороны своих воинов.

Сайн отошел от вождя, торжествующе улыбаясь. Весь его вид говорил о том, что он наслаждается местью за поражение своей матери. Но черноглазая Грисси спокойно отнеслась к его ликованию. Она лишь хмыкнула в ответ и с уверенным видом повернулась к молодому человеку, бросившему ей вызов.

— Сейчас я буду готова, — невозмутимо произнесла она, подходя к женщинам, чтобы они привязали ее руку к телу. — А как у тебя дела, Нафан?

Нафан вышел вперед, натираясь на ходу маслом.

— Я тоже готов, — коротко ответил он.

Заметив, что ее отец никак не может оторвать глаз от новой монеты, Садира прошептала Мередид:

— Надеюсь, у тебя тоже есть немного серебра, спрятанного в рукаве?

Но ее собеседница лишь печально покачала головой:

— Чего нет, того нет. Могу лишь надеяться на то, что и у Есилк его тоже нет.

Тем временем Грисси вступила в круг. Согласно требованию вождя, одна ее рука была привязана к талии. С другой стороны в круг вошел ее соперник Нафан. Не было формального вызова со стороны претендента, никто не объявил о начале поединка. Все свелось к тому, что толпа замолчала, и тогда соперники устремились к центру круга, с ненавистью глядя друг на друга.

Абсолютно уверенный в том, что ему не составит труда взять верх над своей ослабленной соперницей, Нафан не раздумывая бросился вперед. Это оказалось серьезной ошибкой. Грисси мгновенно остановила его, нанеся ему мощный удар в живот. Нафан громко закричал от неожиданности и боли. Не давая ему опомниться, Грисси повернулась вокруг своей оси и нанесла ему удар ногой. Сила инерции ее вращения была настолько велика, что повторный удар поднял Нафана в воздух и выбросил за пределы круга. Он врезался в Есилк, сбив ее с ног.

— Но это же не борьба! — возмутился Хайар.

— Может, да, а может, нет. Но она победила. А только это и имеет значение, — ответила Раин, делая шаг вперед, чтобы на всякий случай отвязать руку Грисси, прежде чем кто-либо предложит, чтобы та боролась с подвязанной рукой до последнего поединка. — Кто следующий?

Когда желающих побороться с Грисси не нашлось, Мередид использовала затишье, чтобы подойти к Фенеону, по-прежнему сидевшему на валуне. Она достала из-под накидки великолепный кошелек для пояса, сделанный из лакированных чешуек ящерицы, и протянула его вождю. Он же продолжал разглядывать монету, отданную ему сыном Катзы, не замечая, по-видимому, ни беременной женщины, ни ее подарка.

— Фенеон, у меня есть кое-что, в чем ты сможешь хранить свою монету, обратилась она к нему.

Вождь поднял голову, и в его глазах зажегся алчный огонек. Не раздумывая, он выхватил кошелек из руки Мередид. Она на мгновение остановилась около Фенеона в надежде, что он поблагодарит ее, но вождь так ничего и не сказал. Выждав немного, Мередид решила все-таки изложить ему свою просьбу.

— Мне кажется, что Кикун уже достаточно долго был даегом Есилк, умоляюще произнесла она. — Теперь ему пора стать полноправным Бродягой Песков.

Но в отличие от сына Катзы, Мередид тщательно подготовила сцену, проведя предварительную работу с членами клана. Около половины присутствовавших воинов громкими возгласами поддержали ее. Многие другие члены клана согласно закивали головами. Только Хайар и горстка друзей Есилк выступили против.

Реакция Фенеона оказалась неожиданной для всех. Он поднес подаренный ему кошелек к уху и потряс его. Не услышав ничего, вождь нахмурился и недоуменно взглянул на женщину, сделавшую подарок.

— Но он же пустой, — растерянно проговорил вождь.

Улыбка надежды исчезла с лица Мередид.

— Я собиралась наполнить кошелек серебром, — ответила она, с трудом сдерживая гнев. — Но мне помешало наше неожиданное бегство из Ниобенэя.

Фенеон пожал плечами, затем открыл кошелек и опустил в него свою серебряную монету.

— Спасибо за кошелек, — сказал он, привязывая его к поясу. — Но я боюсь, что Кикун все еще сохраняет в душе верность Вихрям Пустыни. Он останется мужем Есилк в течение… — Вождь остановился, не договорив, и уставился на огромный живот Мередид. — Он останется мужем Есилк еще на два месяца, если у тебя нет монетки для моего нового кошелька.

Глаза Мередид сузились, и она бросила на Фенеона взгляд, полный неприкрытой ненависти. Увидев, что рука женщины скользнула вниз к кинжалу, Садира двинулась вперед, чтобы помешать ей совершить глупость. Не успела колдунья вступить в круг, как Хайар, от которого ни на шаг не отставала Раин, последовал за ней.

— Когда я была еще ребенком, моя мать не переставала говорить о том, как мудро и умело ты руководишь кланом! — бросила Мередид. — Но сейчас нам следовало бы называть себя скорее рабами, чем эльфами…

Садира схватила Мередид за руку и оттащила ее от валуна. Она чуть не упала, споткнувшись о спящего Магнуса.

— Пошли со мной. Тебе следует выпить еще броя. Тогда, может быть, алкоголь, который развязал твой язык, поможет тебе заснуть, — громко сказала она, чтобы ее слышали все. Для Мередид она прошептала:

— Ты думаешь, что твоему ребенку будет лучше, если тебя убьют?

Мередид внимательно посмотрела на Садиру, ее глаза блестели гневом.

— Я не позволю Есилк продать этого ребенка! — резко ответила она.

— Все, что производит мой раб, принадлежит мне, — решительно заявила Есилк, пробираясь сквозь толпу к небольшой группе, собравшейся около вождя.

Садира повернулась к Есилк.

— Ребенок принадлежит матери, — спокойно сказала она.

— Отлично сказано, — внезапно произнес Фенеон. — Здесь я полностью на твоей стороне.

Садира посмотрела через плечо и увидела, что Раин и Хайар стоят по обеим сторонам отца. Раин поигрывала небольшим кружком блестящего желтого металла, зажатым между большим и указательным пальцами. Фенеон, как и все остальные, не сводил восторженного взгляда со сверкающего диска. И этому было свое объяснение. На Атхасе золотые монеты встречались даже реже, чем алмазы.

— С этой минуты Кикун является Бродягой Песков, — торжественно объявил вождь. — Дети, рожденные от него, приравниваются в правах к детям, рожденным от других воинов.

Раин улыбнулась.

— Ты очень мудр, мой вождь, — сказала она с намеком, проводя рукой над его фляжкой с броем и роняя в нее золотую монету.

Фенеон вытаращил глаза от изумления и одним длинным глотком опорожнил всю фляжку. Покончив с броем, он вынул изо рта зажатую между зубами монету и стал старательно вытирать ее о свой бурнус.

— Так нельзя относиться к золоту, — пожаловался он, опуская монету в кошелек, поднесенный ему Мередид.

— Извини меня, отец, — поспешно проговорила Раин. Она подняла с земли бурдюк с броем, поднесенный ранее Сайном, и заново наполнила фляжку Фенеона. — Выпей, отец.

Видя, что Фенеон снова готов опорожнить фляжку, Садира присоединилась к сестре.

— Ты была необычайно щедрой, — прошептала она на ухо Раин. — Или же ты, может быть, пытаешься вывести из равновесия Хайара?

— Я сделала то, что, по моему мнению, больше всего отвечало интересам клана, — ответила Раин, беря Садиру за руку и отводя ее в сторону от остальных эльфов. — Мередид каким-то образом привлекла на свою сторону многих воинов. Фенеон совершил ошибку, недооценив это обстоятельство. Он заблуждается, считая, что раз у нее не оказалось серебра, то у нее не окажется сторонников.

— Но золотая монета! — воскликнула Садира. — Как она попала к тебе?

— Я взяла за привычку беречь вещи, которые могут оказаться полезными в критические моменты, — ответила Раин, направляясь к своему костру. — А теперь я должна просить тебя передать мне одну важную вещицу.

Раин приложила палец к губам и больше не произнесла ни слова, пока они не добрались до цели. Все ее дети наблюдали за борцовскими поединками, так что женщины могли спокойно обсудить свои дела, не опасаясь, что их откровенный разговор будем кем-либо подслушан.

— Я не собираюсь давать тебе противоядие, — решительно проговорила Садира, которая сразу поняла, что от нее хочет ее единокровная сестра. — Я не хочу, чтобы Фенеона отравили.

— А почему бы и нет? — с вызовом спросила Раин, открывая мешок, привязанный к упряжи канка. — Ты видела, каким он может быть. У меня больше нет монет. А чем ты намереваешься подкупить его, когда Хайар потребует отомстить за смерть Гейфала?

— Для меня это не имеет значения, — ответила Садира. — Я знаю только одно: из всех вас лишь он один знает дорогу к башне Пристан.

— Я сама могу показать тебе дорогу к колодцу у Расколотого камня, сказала Раин. — По словам Магнуса — а мы не раз разговаривали об этом, оттуда ты смогла бы добраться до башни и в одиночку.

Колдунья отрицательно покачала головой.

— Я все-таки предпочитаю Фенеона. Этот вариант мне представляется более надежным, — ответила она.

— Почему ты так уверена в том, что он обязательно выполнит обещание, данное тебе Хайаром? — спросила Раин, начиная сердиться.

Она вытащила из мешка бурдюк, который вместе с Магнусом наполнила отравленным вином из бочонка.

— Может быть, он и не выполнит его, но почему бы ему не проводить меня до колодца у Расколотого камня?

— Все дело в том, что клану нужны деньги, а этот колодец находится далеко в стороне от городов или караванных путей, — пояснила Раин. — Но я не могу гарантировать, что все будет обстоять именно так, как я говорю.

Сегодня у нас особый день. Мы доводим до сведения вождя наши просьбы и пожелания. Выскажи свою и посмотри, что он на это ответит.

Садира долго смотрела на сестру, лихорадочно пытаясь придумать причину, по которой она могла бы отказаться делать то, что предлагает ей Раин. Так ничего и не надумав, она кивнула в знак согласия и повернулась, чтобы уйти.

— Я сделаю так, как ты советуешь, — без особого энтузиазма проговорила колдунья.

Но Раин остановила ее, схватив за плечо.

— Тебе понадобится подарок, — поспешно сказала она, протягивая Садире бурдюк с отравленным вином. — Возьми две кружки и налей противоядие в одну из них. Если Фенеон согласится помочь тебе, налей вина в кружку с противоядием.

Раин не было никакой необходимости говорить о том, как Садире следует поступить, если вождь все-таки откажет ей. Сестры приготовили подарок отцу, после чего колдунья капнула несколько капель противоядия себе на язык. Это была совершенно необходимая предосторожность на случай, если ей придется пить из кружки, в которой нет противоядия. Завершив подготовку, они вернулись к остальным членам клана. Садира несла на плече бурдюк с вином и в каждой руке держала по кружке.

Увидев сестер, Фенеон сделал знак Раин подойти к нему.

— Дочка! — сказал он с теплотой в голосе, протягивая ей кружку с броем.

— Иди сюда. Я хочу выпить с тобой.

Он чокнулся с ней кружками, после чего оба выпили залпом кисло пахнущую жидкость, как будто это вода. Видя, что вождь приготовился снова наполнить кружку, Садира выступила вперед, собираясь высказать свою просьбу. Но ее опередил Хайар, который налил отцу вина из собственного бурдюка.

— Я очень сожалею, что у меня нет для тебя золотой монеты, мой вождь, обратился к нему сын.

— Я тоже, — ответил Фенеон, на которого уже начал оказывать действие алкоголь.

— Мне больно видеть вождя Бродяг Песков с какими-то жалкими двумя монетками в кошельке, — продолжал Хайар, искоса поглядывая на Садиру. Мне также очень жаль, что новая колдунья клана не подумала о том, чтобы вернуть тебе твое серебро, когда спасала тебя от ниобенэйского рабства.

Хотя, возможно, она и не забыла об этом. А может, случилось так, что Раин сделала тебе подарок, подарив твою же собственную монету?

— Ты же прекрасно знаешь, что все обстоит не так, Хайар! — злобно выпалила Раин. — Ты ведь был с нами, когда мы бежали из Ниобенэя. Может быть, ты видел хоть один из кошельков Фенеона?

— Это не значит, что все серебро потеряно, — хладнокровно возразил Хайар. — Все знают, что Садира — могущественная колдунья. Для нее было бы сущим пустяком спрятать его.

Фенеон зло посмотрел на Садиру.

— Это правда, — подтвердил он, пьяно выговаривая слова. — Ты действительно украла мои монеты, женщина?

— Нет! — резко возразила Садира. — Если бы у Хайара было столько же ума, сколько у канка, он бы знал, что тебя вряд ли отправили бы на рынок рабов с кошельками на поясе. Сейчас твои денежки находятся в сокровищнице царя-колдуна. — Она презрительно посмотрела на своего брата, затем добавила:

— Может быть, он хочет отправиться к царю и вызволить твои денежки?

Фенеон перевел взгляд на Хайара.

— Ты хотел бы? — недоверчиво спросил вождь.

— То, что я хотел бы сделать, и то, что возможно сделать, не одно и то же, — ответил Хайар.

— Хороший ответ, — одобрительно произнес вождь, засмеявшись. Затем переключил свое внимание на Садиру, которая все еще держала бурдюк и две кружки. — Что это у тебя? — поинтересовался он.

— Вино, — коротко ответила Садира.

— Вино, конечно, не золото, но и оно сойдет, — довольно проговорил Фенеон, протягивая руку к кружке с противоядием.

Садира отодвинула ее подальше.

— Сначала выслушай мою просьбу, — попросила она.

Вождь нахмурился, но руку убрал.

— Надеюсь, что она будет реальной и легко выполнимой, — ответил он.

— Я хочу всего лишь получить ответ на вопрос, — сказала Садира. — Ты выполнишь обещание, данное мне Хайаром? Это вино ты получишь в подарок, если честно ответишь мне.

Фенеон подозрительно посмотрел на нее, потом пожал плечами.

— У Бродяг Песков есть куда более важные дела, чем путешествие к башне Пристан, — ответил он, выхватив у нее кружку с противоядием, к которой он раньше протягивал руку. — Теперь давай сюда мое вино!

Садира выругалась про себя, но не показала виду, что сердится. Она улыбнулась Фенеону и наполнила его кружку. Однако прежде чем он успел к ней приложиться, она спросила:

— Ты, случайно, не заметил, что я принесла две кружки?

Вождь сердито переспросил:

— Ну и что с того?

— Я подумала, что ты захочешь угостить подаренным вином свою любимую дочь, — ответила Садира, указывая на Раин. Та нахмурилась, не зная, в какую кружку налито противоядие. Садира же довольно улыбнулась, надеясь, что ее жест успокоит сестру. Потом добавила:

— Разве такой щедрый подарок, как золотая монета, не заслуживает достойного ответа?

Фенеон улыбнулся.

— Заслуживает, — ответил он, протягивая кружку дочери.

Раин вся побелела, но кружку все-таки взяла.

***

Несмотря на вчерашнее веселье, все члены клана уже рано утром были готовы сняться с лагеря. Садира, которая до поздней ночи занималась изучением своей книжки для заклинаний, оказалась одной из тех, кто позже других собрался в дорогу. Так как ее собственный канк остался в Ниобенэе, сестра дала ей одного из своих. Рядом с ней, с подветренной стороны, стоял канк Магнуса. Спина Певца Ветров была намазана свежим слоем мази, запах которой показался Садире просто омерзительным.

Садира была очень довольна тем, что заставила Магнуса сначала заняться ее раной от укуса силопа. Песня, которую он исполнил в то утро, оказалась настолько эффективной, что уже к вечеру колдунья почувствовала себя почти здоровой.

Осмотревшись, Садира обнаружила Раин. За спиной у сестры висел самый маленький ребенок, а остальные ее отпрыски сидели на канках позади нее.

Когда колдунья подъехала к Раин, она не смогла унять зевоту.

— Когда это ты так успела устать? — удивленно спросила Раин.

— Я легла очень поздно и не выспалась, — ответила Садира, похлопывая рукой по заплечному мешку, в котором хранила принадлежности для колдовства. — Я подумала, что имеет смысл выучить несколько особых заклинаний на случай, если Джоджект погонится за нами. Это подсказал мне мой собственный печальный опыт. Обычные виды колдовства на него просто не действуют. Вот я и искала что-нибудь особенное.

— Ты поступила очень разумно, но это все равно не причина для усталости, — возразила Раин. — Я вот чувствую себя великолепно, а ведь я ни на минуту не сомкнула глаз.

— И чем же это ты занималась всю ночь? — недоуменно спросила Садира.

Раин криво улыбнулась.

— Расширяла ряды сторонников, — ответила она. — Сегодня у Бродяг Песков появится новый вождь, хотя они, возможно, еще не знают, что это произойдет. — Она жестом предложила Садире спешиться, а затем отвела ее к небольшой группе воинов.

И тут Садира увидела Фенеона, вытянувшегося во весь рост на земле. Его запавшие глаза были прикрыты куском грубой ткани, его кожа приобрела желтоватый оттенок, а по лицу струился обильный пот. При виде отца в столь жалком состоянии колдунья почувствовала угрызения совести.

Если Раин и испытывала схожие чувства, она это никак не показывала. Она решительно подошла к Хайару и, указывая на отца, в котором явно еще теплилась жизнь, громко спросила:

— Это твоя работа? Что ты сделал с ним? Ты испугался, что он изменит свое решение и заставит тебя выполнить обещание, которое ты дал Садире?

Садира от неожиданности чуть не прикусила язык, ошарашенная самообладанием и дерзостью сестры. Ее наглость сразу напомнила колдунье о Титхиане. Все это вызывало у нее чувство тревоги, но не за себя, а за будущее Бродяг Песков.

Но какие бы дурные предчувствия ни одолевали Садиру, расчет ее сестры оказался абсолютно верным. Атака принесла свои плоды. Хайар сразу же перешел в оборону.

— Это не моя работа, — возразил он, указывая пальцем на Садиру. — Это ее рук дело. Второй раз она предлагает ему вино, и второй раз он заболевает.

Раин наморщила лоб, словно размышляя над словами брата, затем повернулась к Садире. Воцарилось неловкое молчание, и Садира уже начала опасаться, что сестра собирается предать ее. Но та снова медленно повернулась к Хайару и печально покачала головой.

— А как тогда получилось, что со мной ничего не произошло? — резко спросила она. — Я выпила столько же вина, сколько выпил он.

Снова воцарилось молчание. Все напряженно ждали, что ответит Хайар. Так и не дождавшись от него ответа, Раин указала на мертвенно-бледное лицо Фенеона:

— Что бы с ним ни случилось, мы не можем оставаться здесь, ожидая, пока он придет в себя. Ниобенэй слишком близко от нас, и вы знаете, сколько у нас там врагов. Нам нужно как можно скорее убираться отсюда.

— Согласен, — бесстрастно проговорил Хайар. — Я думаю, что нам следует двинуться на юг, в направлении торговых путей к Алтаруку.

— Я думаю, мы должны сдержать обещание, которое ты дал Садире, возразила Раин, указывая на восток.

— Ты в своем уме? — закричал Хайар. — Ты же слышала, что отец говорил о башне.

— Мы же не собираемся близко подходить к башне. Проводим колдунью до колодца у Расколотого камня, — спокойно ответила Раин. — Оттуда Садира сама сможет найти дорогу.

— Нет, так дело не пойдет, — решительно заявил Хайар. — Еще нужно уладить вопрос об убийстве моего брата.

— Фенеон вынесет свое решение по этому делу, когда поправится. Я думаю, это произойдет задолго до того, как мы доберемся до колодца, — не уступала Раин.

Хайар отрицательно покачал головой.

— Я не позволю повернуть на восток, — упрямо проговорил он.

— Это не тебе решать, — возразила Раин.

В этот момент к ним подошла Грисси.

— Насколько я понимаю, вы зашли в тупик, — обратилась она к брату и сестре. Она встала между ними и провела пяткой линию по тонкому слою пыли, покрывавшей каменистую землю. Убедившись, что линию вполне можно рассмотреть, она переступила ее и встала рядом с Раин.

Вокруг поднялось облако пыли, когда эльфы, расталкивая друг друга, бросились занимать места по ту или другую сторону линии в зависимости от своих симпатий и антипатий. И хотя через считанные секунды линию уже нельзя было разглядеть, так как ее стерли десятками ног, не было никаких сомнений в том, где же она пролегла. Клан разделился на две примерно равные части, одна из которых стояла позади Раин, а другая — позади Хайара. Только Садира, Магнус и дети не присоединились ни к одной из групп. Между обеими группами оказалась полоса никому не принадлежащей земли шириной метра в полтора. Оба лидера групп — Хайар и Раин подсчитывали число своих сторонников.

Изучая состав обеих групп, Садира заметила, что большинство сторонников Хайара составляли воины постарше, которые хорошо помнили времена, когда Фенеон был большим вождем. В группу приверженцев Раин входили женщины, которые традиционно поддерживали ее, а также почти все молодые мужчины клана. Садира очень удивилась тому, что так много их находилось на стороне сестры. Ведь всего лишь накануне во время борцовских поединков многие из них поддерживали хайаровских победителей. Создавалось впечатление, что ночные усилия Раин завоевать поддержку увенчались поразительным успехом.

Хайар и Раин почти одновременно закончили подсчет своих соратников. Они переглянулись, самодовольно улыбаясь. По их лицам было видно, что и тот и другая были вполне удовлетворены результатами подсчета.

— Кажется, мы отправляемся на юг, — объявил Хайар.

— Нет, нам суждено отправиться на восток, — возразила Раин, указывая сначала на Садиру, а потом на Магнуса. — Ты позабыл еще о двух членах клана.

Хайар побледнел.

— Они не в счет! — закричал он. — Только взрослые члены клана имеют право голоса, те, кто может бежать наравне с остальными.

— А разве они дети? — удивилась Раин. — И к тому же они оба Бродяги Песков. Или ты, может быть, забыл, что еще вчера Фенеон официально объявил Садиру членом нашего клана?

— Тем не менее их голоса не в счет, бегать они не могут, — возразил один из мужчин, стоявших на стороне Раин. — Наши-правила совершенно четко говорят об этом.

Многие воины с обеих сторон поддержали его. Опасаясь лишиться поддержки своих сторонников. Раин согласно кивнула. Но она не считала борьбу законченной. Теперь была ее очередь добиваться лишения права голоса. Она указала на Фенеона.

— Вождь не может высказать свое мнение, — сказала она. — Поэтому и он не в счет.

Тут уже Хайару пришлось уступить. И сделал он это весьма достойно, заявив:

— Это справедливо. Но теперь каждая сторона имеет одинаковое количество голосов. Как нам определить, кто будет возглавлять клан до тех пор, пока Фенеон не поправится?

— Пусть посоревнуются в беге! — предложила одна из сторонниц Раин.

— Нет, лучше пусть поборются, — сделал встречное предложение мужчина из группы Хайара.

Раин отрицательно покачала головой и подняла руку, чтобы утихомирить страсти и заставить толпу замолчать.

— Ни для кого не является секретом, что Хайар и я не любим друг друга, — сказала она. — Поэтому я предлагаю решить вопрос раз и навсегда. С помощью поединка не на жизнь, а на смерть.

По той удивленной тишине, которая воцарилась вокруг, было ясно, что такого рода поединки не слишком часто случались среди Бродяг Песков.

Наконец одна из женщин, находившихся на стороне Раин, ахнула:

— Зачем это тебе нужно?

Хотя Садира не могла видеть говорившую, она сразу же узнала по голосу Мередид.

Раин бросила взгляд в сторону Садиры и ответила:

— Я только предлагаю сделать то, что отвечало бы интересам Бродяг Песков. — Она показала рукой на обе половины клана. — Пока я и Хайар остаемся в живых, клан будет разделен на две части, как это и происходит сейчас. Когда кто-то из нас умрет, клан снова станет единым.

Садира поняла, что Раин намеренно ставит ее в положение, когда у нее не будет иного выбора, кроме как воспользоваться колдовством для достижения победы. Если в поединке победит Хайар, то не успеет еще труп Раин остыть, как Садиру убьют, чтобы отомстить за смерть Гейфала. В плане ее сестры просматривалась такая бездушная гениальность, что само собой напрашивалось сравнение с Титхианом.

Хайар долго смотрел на Раин, потом собрался что-то сказать, но, прежде чем он успел принять вызов, в спор вмешалась Садира.

— Сегодня я побегу вместе с кланом, — сказала она, слезая с канка. Это позволит мне принять участие в выборах нашего вождя, не так ли?

— Так, — согласилась Грисси.

— Если она останется в живых, — возразила Есилк. — И если после этого она не сможет больше бегать, она автоматически потеряет право голоса!

— Не возражаю, — ответила Садира, присоединяясь к сторонникам Раин. — А теперь пора выступать. Я должна добраться до Расколотого камня как можно быстрее.

Глава 15 РАСКОЛОТЫЙ КАМЕНЬ

Садире казалось, что она и Грисси бегут целую вечность. Каждый вдох давался ей с трудом, отзываясь болью в груди, каждый шаг вызывал раздражение и отдавался в голове тупой болью. Еще много часов назад она перестала ощущать свои покрывшиеся царапинами и волдырями ноги. Бежала она, механически переставляя ноги.

— Продолжай бежать, — проговорила Грисси, легко и непринужденно бежавшая рядом с колдуньей. — Теперь уже совсем близко. Только не останавливайся.

Не будь Садира настолько усталой, она непременно ударила бы "железную" женщину. Грисси твердила то же самое в течение четырех вечеров подряд, после того как все остальные члены клана исчезли за горизонтом, оставив их вдвоем тащиться по пустыне.

— Хватит, замолчи, — прохрипела Садира. — Сколько ты можешь говорить одно и то же?

Она сама не узнала собственный голос. Ее горло распухло от жажды, и она лишь с трудом могла дышать.

— Не возмущайся, а лучше посмотри туда, — ответила Грисси, указывая в сторону горизонта. — Разве ты не видишь их?

Садира, не отрывавшая глаз от оранжевой пыли под ногами, слегка подняла голову и взглянула вперед. Ее тень падала на землю рядом с тенью Грисси, образуя на неровной поверхности нечто вроде извивающегося угря. Десятка три длинных стебельков какой-то травы, которыми побрезговали даже неприхотливые канки, лениво покачивались на легком ветерке. Лиловые тени сумерек уже начали постепенно подниматься от земли, заполняя пространство между скалами. На горизонте необычная сеть фиолетовых линий, издали похожая на паутину, покрывала отлогую возвышенность, по форме напоминавшую песчаный холм.

— Потерпи еще несколько минут, и ты сможешь отдохнуть, — подбодрила колдунью Грисси.

— Если только не завалюсь, поднимаясь на этот холм, — пробормотала колдунья.

На этот раз ее слова было почти невозможно разобрать. Грисси сняла с плеча ставший совсем плоским бурдюк для воды и, развязав, протянула его Садире.

— Выпей, — заботливо проговорила она.

Садира сердито посмотрела на спутницу, но бурдюк взяла и тут же приложила его горлышко ко рту. Стараясь держать подбородок пониже, чтобы ее глаза могли следить за дорогой, она подняла бурдюк вверх. Садира продолжала дышать носом, когда почувствовала, как струйка горячей затхлой воды потекла в распухшее горло. Не меняя темп бега, она держала бурдюк в том же положении, не желая терять последние капли драгоценной влаги.

Жадно проглотив остаток воды, Садира бросила бурдюк Грисси.

— Ты же сказала мне часа два назад, что воды больше нет, — укоризненно произнесла колдунья. Теперь ее слова уже были вполне различимы.

— Всегда старайся сохранить последний глоток воды до тех пор, пока не окажешься неподалеку от места, где можно напиться, — посоветовала колдунье Грисси, забрасывая бурдюк на плечо.

Садира снова попыталась вглядеться в темные линии на горизонте. На этот раз ей показалось, что она различает покачивающиеся на ветру кроны сотен деревьев.

— Слава Ветру Пустынь! — ахнула она. — Это же оазис.

— Там нет никакого оазиса. Это Расколотый камень, — пояснила Грисси, указывая в направлении вершины холма. — Видишь?

Садира искоса взглянула на видневшиеся вдали деревья.

— Нет, — ответила она. — На что же я тогда смотрю?

— На Расколотый камень, — сказала Грисси. — Я, видимо, никогда не пойму, как это городские люди ухитряются прожить всю свою жизнь, оставаясь полуслепыми.

Садира никак не отреагировала на последнее замечание, неожиданно почувствовав, что ее ноги снова обретают чувствительность. Не обращая больше внимания на пульсирующую боль в спине, она резко увеличила темп бега. Усилие немедленно сказалось на ее самочувствии. У нее застучало в висках, словно кто-то старательно загонял в них деревянные клинья для расширения трещин в скалах. Но она продолжала бежать, не снижая скорости.

Вскоре ее глазам предстал походный лагерь эльфов. Воины разбрелись по всей вершине холма. Большинство расселось вокруг костров, на которых готовился скудный ужин. Дети уже отвели канков пастись и стреножили их на ночь.

— Я, должно быть, бежала сегодня быстрее, — заметила Садира. — Обычно половина клана уже спит, когда я добираюсь до лагеря.

Грисси отрицательно покачала головой.

— Ты бежала нисколько не быстрее, чем раньше, — сказала она. — Просто сегодня дистанция была покороче.

Наконец женщины добежали до подножия холма и начали подниматься вверх по склону. Подъем оказался очень тяжелым, так как им пришлось перебраться через сеть оврагов, заросших качающимися на ветру хилыми деревцами и колониями желтых ноздреватых грибов. Эти овраги, по-видимому, появились тут еще в стародавние времена. Поговаривали, что они — творение давно исчезнувшего народа. Они располагались концентрическими кругами и имели одинаковую ширину и глубину. В некоторых местах от них отходили узкие канавы, соединявшие их с другими оврагами. Именно они и придавали всей системе вид паутины.

Когда женщины выбрались из последней траншеи, Грисси повела Садиру вверх по направлению к вершине холма. Там из серовато-коричневой земли торчал огромный круглый диск, высеченный из гранитного монолита. Высотой он был по плечи Садире. Его центральную часть рассекала узкая зигзагообразная трещина длиной метра в три. Из нее доносился пронзительный гул, периодически прерываемый громким бульканьем и звуком струящейся воды.

Раин, Хайар, Магнус и несколько других эльфов стояли на верхушке монолита около трещины. Все взгляды их были устремлены на веревку из волокон конопли, которая была привязана к древку копья и сброшена вниз.

Грисси тоже забралась на камень, потом помогла подняться и Садире.

— Дайте мне попить, — с трудом проговорила Садира, пытаясь перевести дух и отдышаться.

Хайар до крайности удивил Садиру, предложив ей свой почти пустой бурдюк. Садира недоверчиво взглянула ему прямо в лицо, но, не заметив подвоха, взяла бурдюк и поспешно приложила его к своим потрескавшимся губам. Тонкая струйка горячей зловонной воды потекла ей в рот, но быстро иссякла.

Садира швырнула бурдюк обратно Хайару.

— Мне сейчас не до шуток, — зло фыркнула она. Взглянув на сестру, она спросила:

— Не дашь ли ты мне свежей водички?

— Хайар отдал тебе всю оставшуюся у нас воду, — ответила Раин. Потерпи немного, дети сейчас поднесут еще.

Садира уселась на теплый камень, слишком уставшая, чтобы стоять. Хайар переступил через трещину и подошел к ней.

— Ты удивила меня, — обратился он к колдунье. — Я не мог себе даже представить, что тебе удастся продержаться до самого Расколотого камня.

— Я тоже не слишком на это надеялась, — ответила Садира, ошеломленная сдержанной похвалой из уст Хайара. — Если бы я бежала только ради себя, а не ради всего Тира, я давно бы уже сдалась.

— Как благородно, — саркастически произнес эльф. — В таком случае Тир должен быть счастлив так же, как и ты сама. Ведь наш отец все еще не оправился от болезни.

— Его состояние вовсе не радует меня, — ответила Садира, вовремя заметив, что Раин пытается расслышать, о чем они говорят.

— Давай перейдем к делу, — предложил Хайар. — Ты должна признать, что мое обещание выполнено. Мы добрались до Расколотого камня.

— Что ты хочешь сказать, Хайар? — удивилась Садира.

— Только одно: утром ты покинешь нас и отправишься на поиски своей башни, — ответил юноша. — Если ты можешь помочь выздоровлению отца, ты должна сделать это…

— Но как только Фенеон придет в себя, ты потребуешь мщения за гибель Гейфала, — возразила Раин, присоединяясь к ним.

— Может быть, я ошибался, считая, что Садира имеет к этому отношение, ответил Хайар, широко улыбаясь Садире. — Я должен был бы поблагодарить тебя за попытку спасти ему жизнь, а не обвинять в убийстве.

Садира с отвращением покачала головой.

— Позволь мне повторить то, что ты сейчас сказал, чтобы убедиться, что я правильно поняла тебя, — ответила Садира. — Если Фенеон выздоравливает, ты остаешься первым претендентом на пост вождя после его ухода. Но если Фенеон остается в своем нынешнем положении, преимущество получает Раин, так как она сейчас является временным вождем.

— Это не имеет никакого отношения…

— Не отрицай это! Давай лучше еще раз уточним твою позицию, — прервала его Садира. — Если я помогу выздоровлению вождя, ты позволишь мне спокойно уйти и перестанешь обвинять меня в убийстве твоего брата. Я тебя правильно поняла?

— Если бы ты была в состоянии исцелить Фенеона, это убедило бы меня в том, что ты желаешь добра всему нашему клану… Другими словами, да, ответил Хайар, с явным недоверием глядя на колдунью.

— Мне очень жаль, но выполнять твое последнее обещание пришлось Раин. И я не думаю, что у меня есть основания верить, будто на этот раз ты сдержишь слово, — с насмешкой пояснила Садира.

— К тому же ее обсидиан находится у меня, — добавила Раин как для Садиры, так и для Хайара. В тот день, когда ее избрали временным вождем клана. Бродяги Песков встретили другой караван, и Раин выменяла за двух канков несколько больших кусков необработанного обсидиана. Садира не представляла себе, примут ли их призраки в качестве подарка, но это было все, чем она располагала.

Хайар пристально посмотрел на колдунью.

— Если ты полагаешь, что все уже закончилось, ты сильно ошибаешься, злобно произнес он. — До башни Пристан еще долгий…

Его угроза была неожиданно прервана детским криком, эхом отразившимся в трещине.

Садира вскочила и вместе с эльфами кинулась к ней. Подбежав к трещине первой, она поспешно заглянула в темноту.

— Помогите! — донесся оттуда детский голос. — Они…

Тут голос неожиданно замолчал. И из темноты слышался только уже знакомый Садире пронзительный гул, прерываемый громким бульканьем.

— Во имя Ветра, ответь мне, что случилось? — закричал Магнус.

Когда ответа не последовало, вперед выступила Катза. Ее сломанная рука все еще была перевязана, что, видимо, не очень ее беспокоило.

— Там внизу Сайн! — с тревогой в голосе проговорила она. — Что мы будем делать?

Садира уже успела снять свой походный мешок с плеча Грисси. Она вытащила из него горсть игл фаро и начала раскладывать их большим квадратом с веревкой в центре.

— Магнус, закрепи ненадежнее вон ту веревку, — попросила Садира, указывая на толстую бечевку из волокон конопли. — Древко копья может выдержать вес ребенка, но я сомневаюсь, что оно выдержит меня.

— Следовательно, ты можешь сделать так, что и мы пролезем в трещину? с надеждой в голосе спросила Катза.

Садира молча кивнула. Она накапливала энергию для колдовства. Учитывая число больших деревьев, росших на склонах холма, поток жизненной силы, поступавший от них, был на удивление слабым. Тем не менее к тому времени, когда Магнус надежно закрепил конец веревки, обмотав ее вокруг своей талии, Садира была готова начать колдовство. Сделав знак остальным отойти назад, она негромко произнесла магическую формулу.

Внутри выложенного ею квадрата камень постепенно перешел в жидкое состояние. И эта масса начала медленно вращаться, образовав небольшой водоворот. Вращение незаметно становилось все быстрее, и жидкая масса начала переходить в газообразное состояние, превращаясь в дымку. Вскоре движение жидкости прекратилось, и внутри квадрата осталась лишь черная дымка, которая начала быстро расползаться и в считанные секунды обнажила дыру.

Садира взяла веревку, перебросила ее через плечо и плотно обмотала вокруг бедра. Она скрылась в дымке и начала спускаться вниз, предварительно предупредив остальных:

— Ждите здесь, пока Магнус не почувствует, что я дергаю за веревку.

Только тогда спускайтесь вслед за мной.

На глубине метров шести Садира пробила волшебное темное облако и получила наконец возможность оглядеться. Она оказалась в верхней части огромной пещеры, заполненной паром. Садира смогла различить зеленый контур своей веревки, уходящей куда-то вниз в розоватую темноту. Ее специфическое, присущее эльфам зрение позволяло ей видеть метров на двадцать в темноте. Но кроме темноты, внизу ничего не было видно.

Колдунья туго натянула веревку вокруг бедра и прекратила спуск, прислушиваясь к посторонним шумам, которые могли бы подсказать ей, что происходит внизу. Она не услышала ничего, кроме того же самого пронзительного гула, прерываемого через короткие интервалы приглушенным бульканьем и звуком льющейся воды.

Садира посмотрела вверх и увидела над собой куполообразный потолок пещеры из легкого ноздреватого белого камня, отдаленно напоминавшего пемзу. Купол явно был природным образованием, так как его контуры казались мягко закруглены. Вся его поверхность была покрыта мельчайшими сверкающими розоватыми капельками, которые время от времени срывались и падали в темноту.

После некоторого размышления Садира решила все-таки выяснить, куда это она попала. Из заплечного мешка она вытащила деревянный шарик и подняла руку к потолку, чтобы собрать немного энергии, необходимой ей для простенького колдовства. Подержав так руку некоторое время, она не почувствовала привычного покалывания во всем теле, которое было признаком поступления жизненной энергии растений. Вместо этого пастельные тона, в которые был окрашен пористый камень купола над ее рукой, стали приобретать более темный оттенок. Она попробовала усилить поступление энергии, но это привело лишь к тому, что пятно приняло более темную окраску и стало шире.

Но ничего не изменилось. Энергия по-прежнему не поступала. Садира выругалась про себя и убрала руку, ощущая смешанное чувство испуга и растерянности. Казалось, сам потолок поглощает жизненную силу растений, которую она отнимала у них. Это было для колдуньи настоящим ударом, так как она никогда в жизни не сталкивалась ни с чем подобным.

Тогда она спрятала деревянный шарик в мешок и продолжила спуск в розовую дымку. По мере того как она опускалась все ниже и ниже, гул и бульканье постепенно усиливались и казались ей все более зловещими. В конце концов они совершенно заглушили звук струящейся воды.

Через несколько секунд внизу показалось дно пещеры. Прямо перед ней находился огромный раскаленный докрасна зазубренный кристалл.

Пронзительный гул доносился откуда-то изнутри его. Через каждые несколько секунд резкий скрежещущий звук прерывал гудение и вверх вылетала струя пара, казавшаяся Садире благодаря ее волшебному зрению ярко-красной.

Колдунья опустилась рядом с кристаллом на невысокую полукруглую скалу из ноздреватого камня, у которой были пологие края. Отвязавшись, она несколько раз дернула за веревку, чтобы подать условный знак остальным, означавший, что они могут теперь спускаться. Затем вытащила из ножен кинжал и отошла от веревки. Садира могла видеть свое собственное тело и пол пещеры, но размеры пещеры были настолько огромны, что ее стены находились вне пределов досягаемости даже для ее колдовского зрения.

Никогда прежде она не испытывала подобного гнетущего ощущения незащищенности, находясь в непроглядной мгле.

Капля влаги упала прямо ей на голову, затем девушка почувствовала, как теплая струйка стекает по ее щеке. Она вытерла рукой щеку, потом лизнула ладонь. Вода была теплой, свежей и приятной на вкус.

Сверху послышался шум, и над головой ее показался Хайар. За ним спустились Грисси, Катза и еще с десяток эльфов. Кроме Катзы, вооруженной лишь одним кинжалом, у всех остальных были мечи с костяными клинками и большие луки в рост стрелка.

— А где же Раин? — спросила Садира.

— В таких ситуациях вождь должен находиться именно там, где его присутствие больше всего необходимо. Она осталась с кланом, — ответила Грисси.

— Тебе придется довериться мне, — самодовольно улыбаясь колдунье, произнес Хайар. Повернувшись к эльфам, он скомандовал:

— Рассредоточьтесь и осмотрите все вокруг.

Не прошло и нескольких секунд, как послышался голос Катзы:

— Идите сюда! Тут какие-то следы!

Садира и остальные бросились на звук ее голоса, спустившись на несколько метров по отлогому полу. Подбежав, они увидели, что Катза стоит на коленях недалеко от стены огромного помещения. Светящиеся отраженным розовым светом струйки воды стекали с куполообразного потолка блестящими ручейками. Они собирались в мелкий черный ручей, журчание которого, по-видимому, и разносилось по всей пещере. На противоположной стороне ручья темнел вход в узкий туннель. Потолок его был настолько низок, что даже карлик не смог бы стоять там во весь рост.

— Ты что-то обнаружила? — спросил Хайар.

Здоровой рукой Катза указала на несколько комочков жидкой грязи.

— Кто-то выходил из того туннеля, — пояснила она. — Кажется, потом он вернулся обратно тем же путем.

— Как ты думаешь, кто бы это мог быть и сколько их? — спросила Садира.

Грисси, которая тоже внимательно изучала мокрые комочки грязи, покачала головой.

— Несколько. Не берусь точно сказать, сколько их было. Но их следы слишком велики, чтобы быть детскими. Это явно не наши дети, — сообщила она.

— А мог бы это быть кто-нибудь из Ниобенэя? — озабоченно спросила Садира. Она очень боялась того, что, предвидя ее появление у Расколотого камня, Джоджект мог послать сюда отряд своих людей, а может быть, и наемников, чтобы устроить здесь ей засаду.

— Вполне возможно, — произнес Хайар, сразу помрачнев. — Пойдем посмотрим.

Он перешел вброд черный поток и, согнувшись, пролез в невысокий туннель. За ним последовали остальные эльфы. Остановившись на секунду, чтобы напиться из ручья, Садира последней вошла в туннель. Она отправилась вслед за эльфами и вскоре вышла на узенький мостик, переброшенный через расселину, настолько узкую и глубокую, что ее нельзя было назвать иначе как бездной. Из ее глубин доносилось журчание еще одного потока. По его звуку можно было с той или иной мерой достоверности определить, что до него отсюда километра два, не меньше.

Как и ее спутники, колдунья была просто потрясена тем, с чем ей пришлось здесь столкнуться. С одной стороны пещеры дул свежий ветерок, приносящий с собой затхлый запах невидимых туннелей и прохладное прикосновение росы. С другой стороны доносился легкий шум далекого водопада.

Когда эльфы добрались до противоположного конца мостика, следы повернули налево, вдоль узкого выступа. Он обрывался в бездну. В стене утеса виднелось множество арок с дверными проемами, каждый из которых был высотой Садире по грудь. Проходя мимо них, она всякий раз заглядывала внутрь и всякий раз видела отрезок туннеля длиной метров двадцать, пробитый в уже знакомом ей ноздреватом камне.

Некоторые туннели, правда, были покороче. Они вели в обширные помещения. Несколько раз колдунья видела великолепные арки или колонны, уходящие куда-то в темноту огромных палат, а однажды разглядела громадную сводчатую галерею.

В конце концов, передвигаясь ползком, Хайар свернул в один из боковых проходов. Когда эльфы последовали за ним, Садира услышала сначала испуганный возглас, затем вздох облегчения, которые издавал каждый. После этого все они стремились выбраться из прохода как можно скорее.

Когда настала очередь Садиры, она поняла причину такого их странного поведения. Проход оказался местом погребения. В его стенах были высечены ниши, в каждую из которых могло поместиться тело ребенка. Каждая ячейка была запечатана пластиной из какого-то необычного полупрозрачного камня, которого раньше Садира никогда не встречала. Пластина казалась слишком матовой для стекла, а ее поверхность была такой гладкой, что напоминала кость. В каждой нише покоилась крошечная фигурка, и сначала Садира пришла в ужас, приняв их за пропавших детей эльфов.

Когда же она повнимательнее присмотрелась к одной из фигур, то поняла, что перед ней труп взрослого, а не ребенка. Это был мужчина с правильными чертами лица, кожей, похожей по цвету на глину, с коротко остриженными волосами. Он был завернут в простой плащ, а его голову прикрывала шапочка.

Только то, что специфическое зрение Садиры позволяло ей улавливать холодное свечение, исходящее от его тела, свидетельствовало о том, что он мертв.

— Что ты думаешь обо всем этом? — спросила ее Грисси, шедшая немного впереди. — Это какой-нибудь древний карлик?

— Нет, не думаю. Из того, что мне довелось слышать, древние карлики были коренастыми, физически сильными и волосатыми, — ответила Садира. Она прижала ладони к полупрозрачной пластине, чтобы лучше видеть маленького мужчину. — По-моему, он скорее похож на хафлинга!

— Не может быть! Как он мог оказаться здесь, в пустыне? — недоверчиво спросила Грисси. — Я в это не верю. Всем известно, что хафлинги живут высоко в горах.

В этот момент произошло невероятное. Веки маленького мужчины неожиданно затрепетали, и он открыл глаза. Два темных зрачка повернулись в сторону Садиры. Она отвернула голову, похолодев от страха.

— Он шевельнулся! — вскрикнула она, устремляясь дальше по проходу. Бежим отсюда!

Они осторожно проскользнули мимо еще не менее чем двух десятков подобных ниш, затем проследовали за остальными в поперечный туннель. Здесь Садира уже могла идти в полный рост, но эльфам приходилось по-прежнему продвигаться вперед, согнувшись в три погибели.

Шедший первым Хайар указал вперед, туда, где из отверстия в потолке в туннель струился поток розового света.

— Именно туда и ведут следы, — прошептал он.

— Что ты думаешь делать? — спросила Садира.

— Если это ниобенэйцы, они, скорее всего, явились сюда за тобой, спокойно ответил Хайар. — Если это действительно так, я отдам тебя им.

— Ну уж нет! Ничего у тебя из этого не выйдет! — прошипела Грисси. Фенеон объявил ее членом нашего клана. Тем, что она первой спустилась на веревке, чтобы отыскать наших детей, она доказала, что заслуживает такой чести.

— Грисси права, — согласилась Катза. — Если ты предашь ее, это будет означать, что ты предал члена своего клана.

Хайар кусал губы от злости.

— Как ты могла подумать, что я и на самом деле собираюсь выдать ее? спросил он. — Моя цель заключается в другом. Я собираюсь использовать ее в качестве приманки.

И эльф описал им свой план, у которого были бы неплохие шансы на успех, если бы не одна-единственная деталь, которую он просто был не в силах учесть. Внимательно выслушав его, Садира указала ему на ноздреватый белый камень, который окружал их со всех сторон.

— Этот камень не пропускает энергию, необходимую мне для колдовства, пояснила она. — Я не могу ничего сделать, пока не окажусь за пределами пещеры.

— Тогда дело за нами. Мы должны сделать все возможное, чтобы у тебя было достаточно времени для подготовки к колдовству, — сказал Хайар, указывая на себя и своих воинов.

С этими словами он зарядил лук и, низко нагнувшись, вразвалочку направился дальше по туннелю. Дойдя до отверстия в потолке, откуда лился розовый свет, он остановился, чтобы дать глазам привыкнуть к сумеречному свету, затем выглянул наружу. Видимо, выход оказался неохраняемым, так как он сделал знак остальным следовать за ним и вылез в отверстие.

Одна только Садира осталась позади, присев под отверстием и держа наготове все необходимое для колдовства. Прошло много времени, но снаружи не доносилось ни звука. Колдунья начала опасаться, что эльфы пришли к ложному выводу относительно того, кто похитил их детей и зачем.

Наконец она услышала голос ниобенэйской женщины, почти наверняка жрицы:

— Ты пришел за своими детьми, эльф?

— Да, — ответил сын вождя. — Зачем вам понадобились наши дети?

— Мы не могли рассчитывать на то, что успеем прибыть сюда с большим отрядом великанов раньше вас, — ответила жрица. — Поэтому мы решили, что будет гораздо проще взять заложников, чтобы получить то, что нам нужно.

— Что именно?

— Ты знаешь ответ на этот вопрос не хуже меня, — ответила жрица.

— Конечно, но вам ведь не настолько нужен наш вождь, чтобы последовать за нами в пустыню, — проговорил Хайар, прикидываясь непонимающим. — В конце концов, когда вы захватили его в первый раз, вы продали его работорговцам из Торгового клана "Шахит".

— Нам нужен совсем не ваш вождь, и ты хорошо знаешь это! — возразила жрица. — Мы знаем ему цену не хуже вас самих.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Хайар, теперь уже менее подозрительно. — Вождь — наш отец.

— Неужели? С каких это пор в вашем клане принято отравлять своих отцов?

— спросила жрица. — Или то состояние, в котором находился ваш вождь, когда мы захватили его, было исключением?

Садиру обуял ужас при одной только мысли о том, что может произойти в следующий момент. Хайар долго молчал, и колдунья начала опасаться, что он настолько выйдет из себя, что забудет о детях и вернется, чтобы напасть на нее.

Наконец он медленно произнес:

— Фенеон, видимо, выпил испорченного вина. Я полагаю, вам нужна женщина, которая угостила его им?

Хотя ход разговора был весьма далек от того, на который рассчитывал эльф, Садира не собиралась бежать. Даже у Хайара хватило хитрости и здравого смысла, чтобы не доверять обещаниям жриц соблюдать условия сделки. Что бы ни совершила Садира, шанс вернуть обратно похищенных детей заключался в неуклонном следовании плану, который они совместно разработали.

Жрица, должно быть, ответила каким-то жестом, так как снова раздался голос Хайара:

— Тогда приведите детей туда, где мы могли бы их видеть. Когда мы убедимся, что они живы и здоровы, мы отправимся за Садирой и встретимся потом на полпути вниз по склону холма.

— Не забудьте отложить в сторону свои луки, — проговорила жрица.

— Чтобы вы могли перебить нас? — насмешливо произнес Хайар. — Пока наши дети остаются целыми и невредимыми, вам нечего бояться. Мы не собираемся рисковать их жизнями и поэтому не нападем на вас.

— Очень хорошо, но у нас не дрогнет рука убить их, если вы нарушите свое обещание.

За ее словами последовало непродолжительное молчание, затем Садира услышала голос Катзы:

— Сайн, как же кучка горожан смогла захватить тебя врасплох?

Эти слова были условным сигналом для Садиры. Она зажала в зубах кусочек гранита и полезла в отверстие. Еще не выбравшись наверх, она уже начала накапливать энергию для колдовства.

Выход из туннеля открывался на небольшую, заросшую травой поляну, окруженную зарослями шифоновых деревьев. Хотя еще только наступили сумерки, обе атхасские луны Рал и Гатхей уже висели высоко в небе. Поляна была залита ярким желтым светом, позволявшим колдунье видеть все, что там происходило.

На краю поляны стояли шесть ниобенэйских жриц, которые привели с собой детей-заложников. Каждая из них поставила ребенка прямо перед собой, приставив лезвие кинжала к его горлу. Хотя было видно, что дети испуганы, они готовы были выполнить указания взрослых. Можно было только удивляться, что никто из детей даже не плакал.

— Начали! — процедила Садира, все еще сжимая зубами кусочек гранита.

Без малейшего колебания эльфы подняли луки и выпустили стрелы поверх голов своих детей. Ошеломленные жрицы вскрикнули, но их крик заглушил голос Катзы:

— Дети, бегите! Сюда!

К тому времени, когда Садира выбралась из отверстия, пятеро жриц уже лежали мертвыми, пораженные стрелами в голову. Эльфы промахнулись, лишь стреляя по шестой, которая держала Сайна. Как только остальные дети рванулись к эльфам, она хладнокровно полоснула ножом по горлу мальчика. Но он умер не без борьбы, успев дважды изо всей силы ударить жрицу локтем.

Закричав от ярости и горя, Катза кинулась к ней с кинжалом в руке. Но не успела она сделать и нескольких шагов, как зазвенели тетивы шести луков. На этот раз стрелы нашли свою цель.

Садира вынула кусочек гранита изо рта и бросила его поверх голов бегущих детей, произнося одновременно необходимое заклинание. Но она немного опоздала, так как в это самое время укрывшийся в зарослях ниобенэйский колдун произнес свою магическую формулу, и оттуда ударил сноп яркого света всех цветов радуги, мгновенно ослепивший Садиру и эльфов.

До слуха Садиры донесся громкий треск и хруст, означавший, что ее колдовство начало действовать. Хотя она и не могла этого видеть, колдунья знала, что в этот момент высокая гранитная стена начала подниматься из-под земли как раз в том месте, куда упал брошенный ею кусочек гранита. Стена должна была послужить временным прикрытием, пока эльфы успеют забрать детей и добежать с ними до входа в туннель. Но теперь, когда их планы были неожиданно нарушены вмешательством вражеского колдуна, Садира начала опасаться, что все может произойти отнюдь не так, как они предполагали.

Услышав топот маленьких ног, Садира скомандовала:

— Быстро в туннель и бегом в зал с колодцем. Там привяжитесь к веревке и дерните за нее, чтобы Магнус поднял вас наверх.

Так как никто не откликнулся на ее слова, она подумала, что дети могут и не послушаться ее. Но тут прозвучала громкая команда Хайара:

— Делайте, как она говорит!

Пока дети опускались в отверстие в потолке туннеля, Садира начала накапливать энергию для нового колдовства. Ей показалось, что прошла целая вечность с того момента, как волшебный свет ослепил ее. Наконец она стала различать силуэты эльфов, собравшихся вокруг нее.

Присмотревшись к ним, она поняла, что только Хайар и Грисси более или менее оправились от действия неведомого колдуна. Остальные эльфы стояли с отсутствующим выражением на лицах, смотря в небо и что-то испуганно бормоча. Они не предпринимали никаких попыток стряхнуть с себя действие волшебного света.

Хайар грубо схватил ближайшего воина и начал трясти его. Видя, что это ничего не дает, Хайар дал ему несколько пощечин со словами:

— Приди в себя! Проснись!

Но все было бесполезно.

Тут Садира услышала свист летящих стрел, затем несколько так и не пришедших в себя эльфов рухнули на землю. Колдунья оглянулась, не понимая, что происходит. Ей все стало ясно, когда она увидела, что из-за возведенной ею волшебной стены показались вооруженные луками ниобенэйские воины, которых она сразу узнала по изображению царского силопа на их форменных плащах. Всего их было шесть, по трое с каждой стороны.

Колдунья начала было доставать нужные вещества для еще одного колдовства, но остановилась, услышав стук многочисленных когтистых ног по каменистой земле. Тем временем ниобенэйские лучники снова выпустили стрелы, и еще несколько эльфов рухнуло на землю. На этот раз среди них оказалась и Грисси. Поняв, что дело принимает слишком серьезный оборот и что он ничего не сможет сделать с эльфами, подвергшимися воздействию волшебного света, Хайар обнажил меч и приготовился защищаться.

— Это тебе ничего не даст, — крикнула ему Садира. — Джоджект приближается.

— Тогда я надеюсь, что он вырвет твои глаза, — злобно проговорил эльф, ныряя в отверстие.

Хотя сам Хайар и не догадывался об этом, Садира решила, что он сделал то, что и должен был сделать. Она не спеша последовала за ним, наполовину спустившись в отверстие, из которого теперь высовывались только ее голова и плечи. Это позволяло ей следить за приближающимися ниобенэйцами и продолжать накапливать энергию для колдовства. Но она не стала доставать необходимые для него компоненты.

Считанные секунды спустя из-за гранитной стены показался Джоджект. При ярком лунном свете было отлично видно, как сильно распух его нос.

Взгляд его черных глаз сразу же обратился к отверстию, где укрывалась Садира. Когда он увидел колдунью, его глаза зажглись ненавистью, и он зловеще произнес:

— Я правильно рассчитал, что это будет самым надежным способом разъединить тебя с твоими защитниками.

С этими словами принц направил на нее палец, и Садире ничего не оставалось, как прыгнуть вниз. Приземлившись на обе ноги, она повернулась и побежала в том направлении, откуда слышался топот ног убегающего Хайара.

Хотя все ее тело покалывало от присутствия волшебной энергии, она была еще не готова к нанесению решающего удара, а растрачивать энергию просто так не имело смысла, учитывая волшебную защиту Джоджекта.

Громкий взрыв раздался наверху. Оглянувшись, она увидела облако черной пыли, опускающееся сквозь отверстие в туннель. К счастью для нее, пыль сразу же осела на пол, не распространяясь по туннелю, и вскоре яркий лунный свет снова заструился сквозь отверстие.

Садира отвернулась и подождала немного, пока не заработало ее особое зрение. Снова начав видеть в темноте, она поспешно свернула в узкий проход, где раньше видела захоронение хафлингов. Немного углубившись в него, она остановилась и прислушалась. Шаги Хайара больше не были слышны, зато с другого конца прохода до нее отчетливо доносился шум водопада, низвергающегося в бездну.

Ее ожидание продлилось очень недолго. Минуту-другую спустя она услышала, как ниобенэйские лучники проникли в пещеру, вслед за ними проследовал Джоджект. Теперь для нее настало время действовать. Намеренно волоча ноги, чтобы враги могли легко услышать ее шаги, Садира, согнувшись, потащилась по проходу, стараясь не смотреть по сторонам, чтобы не обращать внимания на странные захоронения.

Добравшись до конца прохода, она нырнула за угол и притаилась там, сжимая в руке кинжал. Другой рукой она извлекла из своего заплечного мешка беловатый комочек затвердевшего древесного сока, формой своей напоминавший кристалл кислоты.

Вскоре послышался шум пробирающихся по проходу ниобенэйских воинов. Как она и надеялась, они продвигались вперед, не видя ничего в темноте. У них не было времени зажечь факелы. Не мог им помочь и Джоджект, который теперь столкнулся с той же проблемой, что и Садира: он не мог прибегнуть к колдовству, так как пористый белый камень, из которого состоял потолок пещеры, не пропускал волшебной жизненной энергии растений. Несмотря на кромешный мрак, Джоджект гнал воинов вперед, нетерпеливо постукивая ногами.

Садира внимательно наблюдала за тем, что происходит в проходе. Она видела, как двое первых ниобенэйцев выползли из прохода. Ее специфическое зрение позволило увидеть ярко-красное свечение, исходившее от их встревоженных лиц. Она стояла совершенно неподвижно до тех пор, пока воины не осознали, что проход с низким потолком закончился, и не начали подниматься во весь рост. Тут-то колдунья и напала на ниобенэйцев, мгновенно полоснув первого кинжалом по лицу и сбросив его мощным ударом ноги с выступа в пропасть.

Ей не пришлось сражаться со вторым воином. Он замахнулся на колдунью коротким мечом с обсидиановым клинком, но сила инерции его оказалась столь велика, что потянула его к краю выступа. Садира отступила немного назад, уклоняясь от удара. Ей оставалось только легко толкнуть плечом, чтобы сбросить стражника в пропасть. Он не успел еще закричать, падая в бездну, как она вонзила кинжал в горло третьего. Этот воин умер мгновенно, издав булькающий звук. Когда Садира отошла в сторону, вытащив кинжал, ниобенэец упал на выступ. Ей оставалось только ногой столкнуть его вниз.

— Что здесь происходит? — послышался голос разгневанного Джоджекта. — А вы что стоите? Идите вперед!

Четвертый ниобенэец безропотно повиновался. Садирой уже овладел азарт борьбы, у нее покалывало во всем теле от избытка волшебной энергии. Она снова выдвинулась вперед. На этот раз она напала на врага сзади, едва тот миновал ее, воткнув кинжал в углубление в основании его черепа.

Перепуганный до смерти пятый воин замер у выхода из прохода, не решаясь идти вперед.

— Я приказал тебе двигаться! — заорал Джоджект.

Но даже это не сдвинуло оцепеневшего от страха ниобенэйца с места. В результате он и его шестой товарищ полетели в пропасть, когда вышедший из себя Джоджект сам кинулся вперед. Он высунул голову из прохода и взглянул в сторону Садиры.

— Ты причинила мне достаточно неприятностей! — с ненавистью произнес принц. В припадке ярости он клацал костяными пластинами, с которых стекал яд.

Садира проворно отступила назад, выставив перед собой руку с кинжалом.

В другой руке у нее был зажат кусок затвердевшего древесного сока.

Джоджект даже не пытался аккумулировать необходимую ему для колдовства энергию. Садира сделала из этого вывод, что он уже обнаружил, что в пещере это сделать невозможно. Это открытие настроило колдунью на довольно оптимистический лад и придало ей уверенности в благоприятном исходе поединка с принцем. Теперь все зависело от того, не ошиблась ли она с выбором колдовства.

Глядя на Джоджекта, можно было подумать, что он был просто счастлив покинуть безопасное укрытие в проходе и последовать за Садирой, осторожно отступавшей по узкому выступу.

Когда принц подобрался к трупам двух своих воинов, Садира остановилась.

Справа от нее открывался вход в темный туннель.

Джоджект не стал тянуть с нападением. Перебравшись через трупы своих воинов, он рванулся вперед, но не вдоль узкого уступа, как надеялась Садира. Вместо этого, используя свое тело многоножки, он стал плавно подниматься вверх по стене, затем повернул и так же плавно двинулся в сторону Садиры. Добравшись до темного проема, возле которого стояла колдунья, Джоджект остановился и стал спускаться вниз, чтобы схватить ее.

— Тебе следовало погибнуть в Ниобенэе, — произнес принц. — Это избавило бы нас обоих от массы неприятностей и страданий.

— Тебя — возможно, но только не меня, — ответила Садира, резко выбрасывая руку с кристалловидным куском затвердевшего древесного сока в направлении морды Джоджекта.

Увидев кристалловидный предмет рядом со своим поврежденным носом, Джоджект тут же отвернулся.

— Больше не надейся, что я снова попадусь на твою удочку, глупая женщина, — злобно произнес принц. — Надо было тебе придумать что-нибудь новенькое.

Садира произнесла заклинание, и из ее вытянутой, в направлении морды Джоджекта руки ударила не струя ядовитой кислоты, как во время их прошлой схватки, а струя густой и липкой смолы, которая в считанные мгновения покрыла всю его голову и туловище. Только тут до Джоджекта дошло, что его снова провели и что он оказался в ловушке, возможно смертельной. С огромным трудом ему удалось повернуть на сто восемьдесят градусов голову, чтобы оказаться лицом к лицу с колдуньей. Он попытался схватить ее, но Садира поспешно отступила назад, а затем произнесла какое-то магическое слово.

Смола тут же начала твердеть, образуя нечто вроде огромной каплевидной капсулы молочного цвета, твердой как камень и абсолютно жесткой. Глядя на нее, Садира лишь с трудом могла различить контуры верхней половины тела принца. К ее сожалению, большего она не смогла сделать. Запас накопленной ею волшебной энергии оказался недостаточным для того, чтобы она могла покрыть смолой и все его двадцать четыре ноги. Сейчас Джоджект напоминал гигантскую многоножку, которая оказалась наполовину запечатанной в гигантскую каплю благовония.

Садира вложила кинжал в ножны, затем крепко взялась за тяжелую капсулу и потянула ее вниз. Джоджект попытался зацепиться за пористую поверхность стены своими когтистыми ногами, но вес капсулы, покрывавшей его голову и тело, был слишком велик. Тяжелая капсула медленно отделилась от стены, после чего Садире удалось спихнуть ее с выступа.

Неожиданно лапы Джоджекта метнулись в ее сторону. Они отчаянно молотили по воздуху в последней попытке стянуть и ее вниз. Спустя мгновение Джоджект соскользнул с выступа и исчез в темноте. Садира тяжело опустилась на выступ и стала прислушиваться к царапанью ног принца по стене пропасти.

Она не услышала ни всплеска, ни шума от удара о твердую поверхность.

Царапанье его ног по стене пропасти стихло задолго до того, как это должно было бы произойти. Таким образом, не было никакого свидетельства того, что он долетел до дна. Джоджект просто бесследно исчез.

Колдунья наклонилась и начала всматриваться в темноту бездны. В душе она слегка опасалась, что ее глазам может предстать Джоджект, карабкающийся вверх по стене, но она не увидела ничего, кроме кромешного мрака.

— Отличная работа, — раздался у нее над ухом голос Хайара. — Особенно впечатляет то, как ты разобралась с его охранниками.

Садира вскрикнула от неожиданности и едва не соскользнула с выступа вниз, но Хайар крепко схватил ее за плечо. Поднимая ее на ноги, он незаметно вытащил ее кинжал из ножен и приставил к ее пояснице:

— Давай-ка посмотрим, что ты хранишь в своем заплечном мешке.

Свободной рукой эльф снял мешок с плеча колдуньи, затем открыл его и вывалил все его содержимое на землю. Продолжая держать руку с кинжалом в том же положении, он слегка нагнулся и поднял с земли резной флакон, который был куплен Раин и Магнусом в квартале уличных певцов и музыкантов Ниобенэя. Флакон почему-то сразу привлек его внимание.

— А это что? — осведомился он. Поднеся флакон к лицу Садиры, он провел пальцами по вырезанным на нем музыкальным нотам. — Не в нем ли ты держишь яд, которым отравила нашего вождя?

— Нет, — ответила Садира. В данной ситуации правда была для нее единственным шансом, так как, вне всякого сомнения, ей никак не удастся ни убежать от эльфа, ни победить его в поединке один на один. — В нем находится противоядие.

Глава 16 ДИКИЙ КРАЙ

— Моя собственная дочь! — завопил Фенеон. — И как только ты могла пойти на это?

Садира стояла на верху Расколотого камня, глядя сквозь зеленовато-коричневую дымку на багровый диск восходящего солнца. Руки ее были связаны за спиной. Рядом с ней стоял Хайар с обнаженным мечом, а Фенеон ходил взад-вперед перед ней. Все остальные члены клана Бродяг Песков собрались вокруг камня, наблюдая в угрюмом молчании за происходящим.

— Я должна добраться до башни Пристан, — сказала Садира, отвечая на вопрос отца.

— Ну конечно, все дело в башне! — закричал вождь. — Проклятой башне, в которой зарождаются и размножаются новые расы! И кто только может убедить тебя, что ты не найдешь там ничего, что позволило бы тебе бросить вызов Дракону? — Он презрительно покачал головой, затем указал на Магнуса. Даже если бы тебе невообразимо повезло и ты нашла бы это средство, смогла бы ты жить, став, например, такой, как он?

— Это уже не твоя забота, — ответила Садира. — Тебя же касается только то — или, скорее, должно касаться, — что я спасла тебя от рабства в обмен на обещание показать мне дорогу к башне Пристан.

— И когда тебе показалось, что Фенеон не горит желанием выполнить обещание, ты вступила в сговор с Раин, чтобы сделать ее вождем, подытожил Хайар.

Когда Садира ничего не ответила на обвинение, выдвинутое против нее Хайаром, Фенеон остановился перед ней.

— Так и было на самом деле? — спросил вождь, глядя ей прямо в глаза.

— У меня нет желания посвящать тебя во что бы то ни было, — резко ответила Садира, отворачиваясь от него.

Взбешенный вождь взял девушку за подбородок и повернул ее голову, чтобы видеть лицо.

— Расскажи честно, что произошло, — и тебе удастся дожить до посещения башни Пристан, — потребовал вождь. — Тебе помогала Раин, не так ли?

Садира снова ничего не ответила, и Фенеон, выйдя из себя, толкнул ее.

Колдунья упала, но не произнесла ни звука.

— Я так и думал, — сердито проговорил вождь, поворачиваясь к другой своей дочери. — Как ты могла? Садира для нас посторонняя, но ты-то настоящая Бродяга Песков.

Раин отрицательно покачала головой.

— Отец, я не делала… — начала было она оправдываться.

— Раин, нет смысла лгать, — прервала ее Садира, пытаясь подняться на ноги. — Наш отец отнюдь не дурак. Он сам сможет судить о том, что произошло. Если ты скажешь ему правду, может быть, это принесет хоть какую-то пользу всему клану.

Фенеон недоуменно взглянул на Садиру.

— Что ты мелешь? — только и нашелся он что сказать.

Садира посмотрела ему прямо в глаза.

— Ты сказал, что, если я все честно расскажу, я доживу до того момента, когда увижу башню Пристан. Я хочу теперь получить и от тебя честный ответ.

Сдержишь ли ты свое обещание или все окажется твоей обычной трепотней? невозмутимо спросила колдунья.

— Я обещаю сдержать слово, хотя ты пожалеешь об этом, — ответил вождь.

— Теперь я жду правдивого рассказа обо всем, что произошло.

Садира кивнула.

— Правда состоит в том, что ты больше не заслуживаешь того, чтобы оставаться вождем. Ты отнимаешь, а то и просто крадешь у членов клана то, что они зарабатывают. Ты относишься к своим воинам, как к рабам. Ты разрешаешь споры и конфликты между ними, принимая за это взятки. Именно поэтому Раин и попросила меня отравить тебя. Между прочим, это была ее идея, а не моя. Рано или поздно кто-нибудь еще попытается сделать то же самое, что сделали мы. Исходя из интересов Бродяг Песков, я могу лишь пожелать им успеха, — пояснила она.

Фенеон внимательно выслушал ее. По его лицу нельзя было судить о том, какие чувства обуревали его в этот момент. Помолчав секунду-другую, он повернулся к Раин и спокойно спросил:

— Она сказала правду?

Раин бросила быстрый взгляд на сестру и начала было отрицательно качать головой, но тут Магнус шагнул вперед и остановился прямо перед ней со словами:

— Садира абсолютно права. Нет смысла отрицать это. — Он посмотрел на вождя, затем добавил:

— Ты вырастил меня в своем клане, но я тоже действовал с ними заодно.

Фенеон на мгновение закрыл глаза. Когда он снова открыл их, то выглядел невероятно постаревшим и усталым.

— Возможно, были времена, когда я правил кланом гораздо лучше, медленно произнес он. — Но даже это не может оправдать то, что вы совершили. По нашим законам я должен сейчас убить всех вас. Устроив заговор против вождя, вы заслужили смерть.

— Я требую этого! — закричал Хайар, потрясая мечом. — Теперь совершенно ясно, что случилось с Гейфалом. Он увидел их, когда они покидали квартал уличных певцов и музыкантов. Им было важно, чтобы никто не знал о том, что они были там. Поэтому они и убили моего брата. Если ты сам не свершишь правосудие, я возьму дело в свои руки.

Фенеон с нескрываемым презрением посмотрел на сына, размахивающего мечом.

— Ты что, не слышал мое обещание, данное Садире, что она доживет до того момента, когда увидит башню Пристан? — зловеще спросил он.

— Но мой брат должен быть отмщен! — возразил Хайар.

— Вложи меч в ножны, иначе я подумаю, что ты собираешься напасть на меня, — сердито произнес Фенеон, делая шаг в сторону Хайара.

Гнев юноши мгновенно испарился, когда он посмотрел в серо-жемчужные глаза отца. Было видно, что его охватило явное беспокойство. Хотя он был вооружен, а отец безоружен, его совершенно не привлекала мысль посоревноваться в боевом искусстве с отцом. Хайар выполнил приказ отца и вложил меч в ножны. Не поднимая глаз от земли, он снова забубнил:

— Я требую…

— Здесь у тебя нет прав требовать чего-либо, — гаркнул Фенеон. — Если бы у тебя было мужество, присущее Раин, ты был бы вождем, и Гейфал остался бы в живых. — Он отвернулся от сына и оглядел членов клана, собравшихся внизу. — Но я все еще ваш вождь и буду им до тех пор, пока не появится кто-то, кто будет достаточно силен, чтобы занять мое место. И вам придется мириться с этим.

Когда никто не выступил с возражениями, Фенеон обратился к Магнусу и Раин.

— В отношении вас двоих я буду милосерден и предоставлю вам возможность выбора, — сказал вождь. — Вы можете или умереть немедленно, или присоединиться к Садире, которая отправляется к башне Пристан.

Переглянувшись с Магнусом, Раин повернулась к отцу.

— Мы, конечно, выбираем поход к башне, — ответила она.

Фенеон насмешливо выгнул брови, имитируя большое сожаление.

— Если бы вы проявили больше мужества и выбрали смерть, вы бы испытали гораздо меньше страданий, — произнес он. Он жестом приказал им подняться на камень. Когда они сделали это, вождь указал своим длинным пальцем на то место, где Хайар бросил пожитки Садиры. — Оставьте там же свои заплечные мешки, оружие и бурдюки для воды. Вы покинете клан в том же виде, в котором пришли в него. Единственное исключение — оставьте себе одежду, которая сейчас на вас.

***

Садира и два ее спутника стояли на коленях на краю серебристо-зеленой пустоши, заросшей густой травой и мелким кустарником. Пустошь протянулась, насколько хватало глаз, вплоть до самого горизонта. Нигде не было видно ни клочка бесплодной земли или выхода на поверхность горных пород. На горизонте виднелась остроконечная белая скала, но до нее было так далеко, что она то и дело исчезала в послеполуденной дымке.

Хотя скала могла быть только башней Пристан, трое спутников, казалось, не отдавали себе в этом отчета. Все их внимание было сосредоточено на том, что происходило гораздо ближе к тому месту, где они находились. Вскоре после того, как они оказались на краю пустоши, перед ними прошло стадо диких эрдлу.

Это были громадные, полностью лишенные оперения птицы ростом с эльфа и размером с канка. Вели они себя совершенно естественно, по-видимому не подозревая о том, что за ними наблюдают. Они кормились, передвигаясь большими равными скачками. Их змеевидные шеи вертелись в разные стороны.

Клювы маленьких круглых головок срывали белые цветки и листья растений.

Время от времени какой-нибудь эрдлу начинал возбужденно клекотать и раскапывать землю мощными ногами. Затем он восторженно хлопал недоразвитыми крыльями, держа извивающуюся змею в клиновидном клюве.

Высоко над ними парило, используя ветерок и воздушные потоки, странное колоколообразное существо огромных размеров со студенистым телом, оболочка которого была покрыта слизью. В поперечнике оно достигало более десяти метров. У него не было ни крыльев, ни ног, десятки усиков, похожих на щупальца, свисали с ободка, видневшегося в его нижней части и, по-видимому, заменявшего ему рот. Внутри прозрачного тела располагались голубого цвета органы, пульсировавшие с разными интервалами. Время от времени существо оставляло за собой светящуюся полосу ярко-желтого выброса.

— Опять появился флатер! — предупреждающе закричала Садира, не отрывая взгляда своих светлых глаз от невиданного ею прежде летающего существа. В руке колдунья держала осколок кварца, который подобрала по дороге, когда они пересекали пустыню. Во всем теле она ощущала покалывание от избытка волшебной энергии, накапливать которую она закончила незадолго до неожиданного появления диковинного существа.

— Оно, должно быть, выслеживает нас, — пробормотал Магнус.

— На случай, если ты ничего не заметил, скажу, что последние полтора дня мы все время двигались против ветра, — возразила Раин. — Кроме того, как оно могло преследовать нас, даже если бы и хотело, не имея ни крыльев, ни ног? Оно может продвигаться только тогда, когда дует ветер.

— Ветер дует всегда и везде, — пояснил Магнус. — Вы будете сильно удивлены, когда узнаете о том, какие возможности открываются перед теми, кому доступны его секреты.

Пока Певец Ветров просвещал своих спутниц, произошло нечто неожиданное.

Бесшумно парившее над стадом эрдлу существо опустилось пониже и выпустило из недр средней части своего тела четыре голубые эластичные пленочные ленты, по-видимому заменявшие ему щупальца или руки. Ленты мгновенно обвились вокруг одной из птиц. Захваченный врасплох эрдлу пронзительно заклекотал от испуга и рванулся в сторону, потащив за собой по воздуху и флатер. Остальные птицы в панике кинулись в разные стороны, бросив на произвол судьбы своего попавшего в беду сородича.

В тот же миг Раин оказалась на ногах. Теперь им больше не было смысла отсиживаться в засаде.

— Давай, Садира! — закричала она, бросаясь вслед за птицами. — Мы не должны упустить их! Теперь дело за тобой!

Садира направила руку с зажатым в пальцах осколком кварца на самую крупную птицу и произнесла заклинание. Полупрозрачная молния ударила из ее руки и поразила птицу. Во все стороны брызнули осколки ее коричневой чешуи. Заклохтав от неожиданности и боли, эрдлу сделал еще несколько шагов и рухнул на землю. Раин кинулась к нему и, поставив ногу ему на горло, рукой рванула вверх его голову, чтобы сломать шею.

— Отличная работа, — радостно закричала она, поворачиваясь к сестре. Ты надолго обеспечила нас мясом. Нам больше не придется голодать.

Но Садира пропустила мимо ушей ее слова. Все ее внимание было поглощено тем, что происходило впереди. Флатер оторвал свою добычу от земли и начал втягивать ее в свои пульсирующие голубые внутренности. Эрдлу отчаянно сопротивлялся, колотя своими мощными ногами и клювом по лентам, сжимавшим его тело, но ему так и не удалось оторвать даже кусочка ни от одной из них.

Огромная птица прекратила сопротивление лишь тогда, когда флатер подтянул ее к коротким усикам-щупальцам, окружавшим ободок на нижней части его тела. Когда прозрачные усики коснулись тела эрдлу, голова его упала набок, а ноги прекратили бить по воздуху. Пронзительно закричав в последний раз, он испустил дух. Флатер не спеша втянул его внутрь своего студенистого тела, и эрдлу стал не больше чем темной тенью в спутанном голубом клубке внутренностей своего убийцы.

С трудом подавив нервную дрожь, вызванную увиденным, Садира заметила:

— Не забудьте напомнить мне, чтобы я сбила его, когда он появится над моей головой.

— Какими мы оказались умницами, сумев избежать его нападения, согласился с ней Магнус. — Тем не менее мне хотелось бы получше рассмотреть его. Думаю, что сейчас, пока этот ублюдок переваривает добычу, он совсем не опасен. К тому же я могу многое узнать от существа, которое живет в такой гармонии с ветром.

Его рассуждения были внезапно прерваны тревожным возгласом Раин:

— Садира, подойди сюда. Мне нужна твоя помощь!

Колдунья направилась к сестре, отодвигая рукой в сторону ветки ариземы и юкки и высокие стебли ваточника и молочая. Травяной ковер был настолько густым, что ее ноги просто утопали в нем и под ним совершенно не было видно земли.

Подойдя к сестре, Садира поняла причину ее беспокойства. Часть чешуек вокруг почерневшей раны в боку эрдлу начала превращаться в пушистые перья, в то время как другие соединились вместе, образовав нечто вроде кусочков шишковатой, бугристой шкуры, подобной шкуре Магнуса. В том месте, где была сломана шея птицы, под желтой чешуей образовалась неровная шишка. Раин оторвала одну из огромных костей птицы, чтобы использовать ее в качестве ножа, и почти тут же в образовавшейся ране появился росток серого пальца.

Во время своих долгих бесед с дочерью Фенеон не раз возвращался к теме, связанной с теми опасностями, которые будут подстерегать ее во время посещения башни Пристан. Много раз он предупреждал ее о последствиях любой, даже самой незначительной раны, о тех изменениях, которые происходят в организме раненого человека, животного, пресмыкающегося или птицы. Поэтому, в отличие от Раин, Садира была в какой-то степени подготовлена к тому, что она сейчас увидела. Она не ожидала, что трансформация начнется и произойдет так быстро и примет такие отвратительные формы.

Совсем не расположенная продлевать еще на неопределенное время те тяготы и страдания, которые они испытали за три дня скитаний по диким пустынным местам, колдунья решила, что ей не следует быть слишком уж разборчивой, и встала на колени рядом с сестрой. Изгнанные из клана Бродяг Песков без оружия, пищи и воды, трое скитальцев едва выжили. За эти дни они поели лишь однажды, поровну разделив единственную ящерицу, которую Магнус сумел извлечь из-под валуна. Они выкапывали всевозможные корни и клубни растений, затем разминали их, выдавливая по несколько капель горького сока из образовавшейся кашицы.

Поэтому, когда Раин объяснила ей, что один-единственный эрдлу сможет снабдить их всем необходимым им: оружием, бурдюками для воды, не говоря уже об огромном количестве мяса, Садира с готовностью согласилась задержаться и убить одну такую птицу. И теперь, когда она сделала это, волшебные силы башни Пристан угрожали отнять у нее добычу.

— Что мне необходимо сделать? — спросила Садира.

Раин с помощью когтя отрезала еще один коготь, который вручила Садире.

Кончик еще одного пальца тут же высунулся из свежей раны.

— Нам очень нужны когти, кости и сухожилия ног, а также клюв, желудок и самые прочные чешуйки, то есть практически все, что удастся отрезать или оторвать, — пояснила Раин. — Но будь крайне осторожна. Если ты поранишься…

Она не докончила фразу и указала на крошечную руку, которая только что высунулась из-под одной чешуйки.

— Наверно, нам следовало бы поручить эту работу Магнусу, — задумчиво предложила Садира. — Его шкура намного толще и прочнее нашей кожи.

Раин отрицательно покачала головой.

— Он никогда бы не справился с этой работой вовремя, так как у него слишком толстые пальцы, — ответила она. — Поэтому пусть уж лучше он наблюдает за флатером, обеспечивая нашу с тобой безопасность.

Она с тревогой посмотрела на пару острых как бритва клыков, которые прямо на ее глазах выросли изо рта птицы, затем замолчала, сосредоточив все свое внимание на разделке добычи. За несколько минут у сестер набралась целая куча трофеев, которые не претерпели никаких изменений и не превратились во что-нибудь иное: пара длинных трубчатых костей ног, куски чешуи, сухожилия и немного мяса.

Раин бросила поверх кучи желудок эрдлу.

— Это будет наш бурдюк для воды, — сказала она, окидывая взглядом пустошь. — При условии, конечно, что мы сумеем найти, чем его заполнить.

— Раин, у меня есть к тебе серьезный разговор. Если это место является таким опасным, как об этом не раз рассказывал мне Фенеон, то мне представляется вполне возможным, что не все из нас доберутся до башни, обратилась колдунья к сестре. — Если ты и Магнус не хотите идти со мной…

— Мы пойдем, — перебила ее Раин. — Я с такими трудностями добралась сюда совсем не для того, чтобы вернуться назад с пустыми руками.

— Тогда ты, может быть, объяснишь мне, что ты задумала? — спросила Садира. — Я, как известно, делаю это ради населения Тира, но для тебя все это — пустой звук.

— Ты очень надеешься найти в башне Пристан какое-либо средство бросить вызов Дракону, не так ли? — ответила вопросом на вопрос Раин, избегая этим прямого ответа на вопрос, заданный Садирой.

Колдунья пожала плечами.

— Я понятия не имею, что я там найду. Пока я могу твердо утверждать только одно: Джоджект идет на все, лишь бы помешать мне добраться туда и что-то там найти, — пояснила она.

— Идет? Так ты полагаешь, что он все еще жив? — удивленно спросила Раин, копаясь в груде птичьих останков. — Но ведь Хайар мне сказал, что ты столкнула его с выступа в бездну.

— Так и было на самом деле, но я не думаю, что он долетел до дна пропасти, — задумчиво ответила колдунья. — И даже если так и случилось, это вовсе не значит, что он разбился насмерть. В общем, я не уверена, что он умер.

— Интересно, что же там такое? — задумчиво произнесла Раин, отрывая длинное сухожилие от одной из костей ноги.

— Быть может, те, кто побывал в башне, превращаются во что-то ужасное, — добавила Садира. — Фенеон упомянул об одной очень интересной вещи перед тем, как изгнать нас. Если это действительно то самое место, где зарождаются новые расы, то кто посмеет утверждать, что колдовство нельзя использовать для того, чтобы дать мне то, что я ищу? Возможно, именно из-за этого Джоджект и превратился в получеловека-полусилопа.

Раин бросила взгляд на обезображенные останки эрдлу.

— Мне почему-то кажется, что колдовство башни вряд ли можно как-то контролировать, — проговорила она.

— Может быть, в башне и нет, но я была однажды свидетельницей того, как один человек проходил через подобные изменения, — пояснила колдунья. Когда мы убили Калака, он как раз превращался в дракона. Я думаю, что, если бы не мы, ему это удалось бы сделать.

— И ты полагаешь, что нечто подобное может происходить в башне Пристан?

— с надеждой в голосе спросила Раин.

Садира пожала плечами.

— Мне довелось узнать, что настоящий Дракон родился именно там, ответила она. — Из того, чему мы были до сих пор свидетелями, следует, что это так и было. Что касается меня, то я в этом абсолютно уверена.

— Поэтому-то я и нахожусь сейчас рядом с тобой, — продолжила Раин. Если подобное возможно, тогда и я отыщу в башне то, что мне позарез нужно.

Садира с удивлением посмотрела на сестру.

— И что же тебе нужно? — поинтересовалась она.

— Средство, с помощью которого я смогу устранить Фенеона и стать вождем клана Бродяг Песков, — ответила Раин, с тоской глядя в сторону запада, где далеко за горизонтом остался Расколотый камень.

— Бродяги Песков никогда не примут тебя обратно, — ответила Садира. Что бы мы с тобой ни нашли.

— Я бы на твоем месте не была столь категоричной. Эльфы всегда выделялись своей практичностью, — уверенно заявила Раин. — Они последуют за любым действительно сильным вождем, особенно если у них не будет выбора.

— Ты собираешься тиранить собственный клан! — ахнула Садира.

— Есть только одна вещь, которую я никогда в жизни не сделаю. Я не позволю своим детям вырасти без матери, — ответила Раин. — К ним будут относиться нисколько не лучше, чем к рабам, если они будут расти в другой семье.

— Но Мередид этого никогда не допустит, — возразила Садира. — После всего того, что ты сделала для нее…

— Я прекрасно знаю, что Мередид уже давно забыла о том, что именно мое золото сделало ее ребенка свободным, — злобно процедила Раин. Она уселась на землю и, используя острый обломок кости в качестве иглы, начала зашивать дно желудка эрдлу.

Садира укоризненно покачала головой.

— Но ведь Мередид — твой друг, — продолжала она гнуть свою линию.

Раин громко рассмеялась.

— В основе дружбы всегда лежит взаимная выгода, — ответила она. — А сейчас, когда от меня ей никакого проку, она больше не друг мне. Она не будет заниматься моими детьми. И я ее не обвиняю в предательстве. Я бы точно так же отнеслась и к ее детям, попади она в то положение, в котором сейчас нахожусь я.

Над полем раздался нежный голос Магнуса. Садира повернулась в сторону и увидела Певца Ветров, застывшего метрах в ста от них. Он стоял прямо под парящим в воздухе флатером. Его черные глаза неотрывно смотрели на пульсирующее тело хищника. Уши Певца Ветров медленно поворачивались взад и вперед, как будто он прислушивался к каким-то звукам, которые колдунья была не в состоянии воспринимать. По его морде можно было судить, что он испытывает невообразимое блаженство.

— Что это делает Магнус? — с тревогой спросила Садира.

Летающий хищник опустил вниз свои лентообразные руки и позволил им раскачиваться на расстоянии нескольких метров от земли. Прозвенела нежная трель.

— Кажется, Магнус разговаривает с флатером, — ответила Раин, продолжая шитье. — Я бы оставила его в покое, иначе мы можем помешать ему и отпугнуть флатера.

Спустя несколько минут Раин оторвала нитку и отложила в сторону новый бурдюк для воды. Отрезав еще несколько сухожилий от ног птицы, Раин попросила Садиру сесть рядом с ней. Обе женщины занялись изготовлением оружия, привязывая острые как бритвы когти эрдлу к концам его костей.

Женщины уже почти закончили работу, когда Садира неожиданно заметила, что ее и Раин окружает более десятка детей, отдаленно напоминавших человеческие силуэты. У них были похожие на веревки конечности, змеевидные туловища и синие угольки там, где полагалось быть глазам. Колдунья оглянулась вокруг, пытаясь обнаружить живые существа, которые отбрасывали эти тени, но не увидела никого, даже тогда, когда подняла голову и обратила взор к небу.

Одна из теней протянула руку к желудку эрдлу, который Раин только что закончила зашивать, придав ему вид бурдюка. Когда пальцы тени коснулись бурдюка, он сразу же почернел и стал частью тени.

— Кто они? — недоуменно спросила Раин, тоже заметившая окружавшие их темные фигуры.

— Это призраки, — ответила Садира, вспоминая описание Умбры, сделанное в свое время Рикусом. Одновременно ей пришел на ум рассказ Эрстала о двух карликах, которые отправились к башне Пристан. Эти карлики использовали обсидиан для подкупа теней. — Я думаю, что они живут в башне.

Раин встала, по-видимому, ее не интересовало, откуда они взялись.

— Скажи им, чтобы они вернули бурдюк для воды! — приказала она, указывая своей самодельной пикой на темные силуэты.

— Каким образом? — спросила Садира.

Когда кольцо теней вокруг Раин начало сужаться, она прибегла к несложному колдовству в целях самозащиты. Луч света ударил в землю из ее руки. С его помощью она пыталась отгородиться от темных фигур, расположившихся у ее ног. Но ее усилия привели лишь к тому, что силуэты стали еще чернее и плотнее.

Одна из теней перестала беспокоить Раин. Ее тело начало уплотняться и принимать пространственную форму, после чего тень опустилась на колени.

Став трехмерной или, другими словами, объемной, тень поднялась с колен на ноги. Ростом она была с великана, возвышаясь над Раин подобно тому, как Раин возвышалась над Садирой.

— По какому праву вы охотитесь на наших землях? — требовательно спросила тень, у которой из открывшейся голубой щели, служившей, по всей видимости, ей ртом, клубился черный туман.

Вместо ответа Раин отступила назад, успев бросить при этом быстрый взгляд в сторону Магнуса. Когда она увидела, что Певец Ветров и летающий хищник все еще продолжают петь друг для друга, она громко позвала:

— Магнус, оставь флатер в покое и беги скорее сюда!

Когда тот, видимо не расслышав ее, продолжил увлеченно петь, тень обратила свой взор на землю, где расположились ее товарищи, и указала им рукой в направлении Певца Ветров. Несколько темных силуэтов сорвалось с места и ринулось в сторону Магнуса, скользя по траве подобно тому, как плавно скользит пловец по зеркальной поверхности водоема. Добравшись до Певца Ветров, они стали кружиться вокруг него в каком-то безумном хороводе. Через несколько мгновений они остановились, начали уплотняться и принимать объемную форму, после чего поднялись на ноги.

Пронзительная трель флатера внезапно оборвалась, и его ленты-руки молниеносно стрельнули вниз, чтобы схватить Магнуса. Певец Ветров тоже прекратил петь, закричав от невыносимой боли. Ленты сразу же начали втягиваться обратно, хотя хищник, вместо того чтобы поднять тяжелого Певца Ветров в воздух, наоборот, сам стал спускаться к нему. Тени, плотным кольцом окружавшие Магнуса, мгновенно растворились в воздухе, утратив свою трехмерность, и так же быстро устремились прочь от него, как и считанные мгновения назад окружили его.

Раин громко закричала от ужаса и со всех ног бросилась к Магнусу.

Садира тоже собралась было последовать за ней, но тут тень, которая до этого разговаривала с ее сестрой, неожиданно загородила ей дорогу.

— Вся дичь на этих землях принадлежит нам, — прошипел темный силуэт, хватая Садиру за кисть руки. Черное пятно стало медленно распространяться по ее руке, сопровождаясь болезненным онемением от холода. Колдунье показалось, что оно забирает все тепло из ее тела. — Как же вы собираетесь заплатить за свое преступление?

— Прости нас. Мы понятия не имели, что эти птицы принадлежат кому-то, проговорила Садира, вырывая руку. Но тень снова преградила ей дорогу, не давая пройти вперед. Садира указала рукой на груду мяса и костей эрдлу: Разве это выглядит так, как будто мы…

Ее прервал разнесшийся над пустошью громовой голос Магнуса, модулировавший одну и ту же басовую ноту. Звук был настолько глубоким и полнозвучным, что Садира на мгновение оглохла. Резонирующая вибрация была настолько сильной, что от нее затрещали суставы и задрожали мышцы живота.

Бросив взгляд через поле, Садира увидела, что ее сестра добежала до Магнуса и начала ожесточенно рубить ленты, опоясавшие Певца Ветров. Но все ее усилия не привели ни к чему, кроме того что она вся перепачкалась слизью. Магнус отшвырнул ее в сторону. Его голос зазвучал еще громче.

Через мгновение из пустыни налетел с диким ревом обжигающий вихрь, принесший с собой тучи раскаленного песка и камней. Он поглотил Певца Ветров и летающего хищника, по телу которого прокатилась серия волнообразных колебаний, перешедших затем в бешеную пляску его голубых внутренностей.

В следующее мгновение вихрь разорвал хищника на части, разбросав липкие куски его тела во все стороны. Самый большой кусок улетел далеко в сторону горизонта. Магнус закрыл рот и тяжело рухнул на землю, позволив вихрю сойти на нет так же быстро, как он и налетел.

Садира отскочила в сторону и, обойдя тень, находившуюся перед ней, рванулась к Магнусу, подбежав к нему почти одновременно с сестрой. Морда и руки Магнуса в тех местах, где их охватили ленты флатера, покраснели и воспалились. На одной ноге у него был виден большой рубец, который лопнул.

Из него стекала струйкой кровь.

— Магнус, начинай заживлять свою рану! — не своим голосом закричала Садира, отрывая кусок покрытой слизью ленты с его плеча.

Певец Ветров утвердительно кивнул и запел свою песню.

Но рубец не закрывался. Далее произошло совершенно неожиданное для Садиры и обоих эльфов. Из раны показался кончик коричневого корня. Садира выхватила у Раин ее самодельную пику и острым как бритва когтем эрдлу срезала его.

Магнус взвыл от боли, затем взял пику из руки колдуньи и отшвырнул ее далеко в сторону.

— Не надо! — закричал он. — Теперь он часть меня. Я чувствую, как он растет из моих костей.

Другой корень появился из раны. Все трое с нарастающим ужасом наблюдали за тем, как он становится все длиннее и толще, пока не достиг толщины кисти руки Садиры. Затем он неожиданно загнулся вниз и через какое-то время вонзился в землю. Раин и Садира, не договариваясь, схватились за корень и, не обращая внимания на вопли Магнуса, попытались вытащить его из земли. Но их ожидало горькое разочарование. Они едва не упали, когда проклятый корень внезапно нырнул в землю. Наконец, когда он достиг такой толщины, что они уже были не в состоянии даже обхватить его руками, сестры сдались.

— Нам надо попробовать что-нибудь еще, — печально сказала Садира. Может быть, нам его взорвать?

— Но это будет то же самое, что оторвать ногу, а может быть, и еще хуже, — ответил Магнус, стиснув зубы от адской боли.

— Тогда скажи, что бы ты хотел, чтобы мы сделали, — потребовала Раин, голос которой выдавал охватившее ее отчаяние.

— Мы могли бы дать метаморфозе обратный ход специально для вас, неожиданно прозвучал чей-то низкий голос, прервавший обсуждение.

Садира резко повернулась и увидела, что все тени обрели объемность и собрались вокруг них. Они находились на расстоянии нескольких метров, и взгляд их холодных синих глаз был обращен на корень, пригвоздивший Магнуса к земле.

— Вы можете сделать это? — спросила колдунья.

— Конечно, — ответила тень. — Разве это не наша земля?

Садира и Раин отошли от Магнуса и пригласили теней подойти поближе.

— Сделайте это, пожалуйста, — попросили они.

Вождь теней отрицательно покачал головой.

— Прежде всего нам надо решить вопрос оплаты, — ответил он. — С момента поступления последней партии товара прошло уже более года. Мы надеялись, что вы посыльные.

— Мы не посыльные, поэтому давайте не будем тратить время попусту и поможем ему, — резко сказала Раин, указывая на Магнуса.

Вождь теней снова покачал головой, демонстрируя свое несогласие.

— Об этом не может быть и речи, пока вы не заплатите, — решительно заявил он.

— Я вам заплачу! — завопила в ярости Раин, вытягивая руку с растопыренными пальцами, чтобы накопить энергию для колдовства.

Садира попыталась удержать ее от крайностей, крепко схватив за руку.

Теням же она пояснила:

— Мне очень жаль, но у нас нет с собой ни куска обсидиана.

Обстоятельства сложились таким образом, что мы лишились возможности доставить его сюда.

— В таком случае ваш друг останется в этом положении до тех пор, пока вы не доставите нам необходимое количество обсидиана, — злобно прошипел вождь.

С этими словами он повернулся и направился к валявшейся на земле самодельной пике Раин, отнятой у нее Магнусом. Когда отбрасываемая им тень поглотила пику, его собратья отправились к тому месту, где сестры разделывали эрдлу, убитого Садирой. Они свалили все части птицы, оставленные Раин и Садирой для своих нужд, в одну кучу, и их тени поглотили результаты самоотверженного труда сестер. Затем сами тени, потеряв свою объемность, слились с землей и плавно заскользили по ней в сторону башни Пристан.

— Что теперь? — спросила разъяренная Раин, когда они остались одни. Можем ли мы что-нибудь сделать?

— Мы последуем за ними, — стараясь сохранять спокойствие, ответила Садира. — Я не знаю, насколько это будет безопасно, но другого выхода у нас нет. Или мы идем за ними, невзирая на возможные последствия, или мы возвращаемся назад, без пищи и воды. Если мы сможем добиться того, что тени могут дать обратный ход метаморфозе, жертвой которой стал Магнус, я готова биться об заклад, что они контролируют волшебные силы башни. Нам остается только тщательно обдумать план действий, чтобы суметь убедить их дать нам то, за чем мы пришли.

— Оставь это мне, — сказала Раин, самодовольно улыбаясь. — Еще не отброшена та тень, с которой не смог бы сторговаться эльф с выгодой для себя.

— А что будет со мной? — жалобно спросил Магнус.

Садира печально посмотрела на него.

— Я не представляю, чем мы можем помочь тебе, оставаясь здесь, пояснила она. — Если мы проникнем в башню и нам там удастся уладить все дела, мы вернемся обратно вместе с тенями, чтобы освободить тебя.

Певец Ветров кивнул в знак согласия.

— Полагаю, что в этом есть смысл. Меня беспокоит только отсутствие пищи и воды, — вздохнул он.

Раин поцеловала Магнуса в щеку, похлопав в то же время рукой по мощному коричневому корню, который намертво приковал его к земле.

— А для чего еще тогда нужны корни? — риторически спросила она. Пожелай нам успеха и скорейшего возвращения.

Глава 17 БАШНЯ ПРИСТАН

Садира проскользнула мимо еще одного искривленного ствола громадного саламандрового дерева, стараясь держаться подальше от огромных, длиной с кинжал, колючек, покрывавших его. В этом странном лесу ей постоянно приходилось быть настороже. Она все время поглядывала вверх, высматривая подозрительные узловатые шевелящиеся плети. Хотя она и Раин находились в лесу всего лишь часа три, они уже раз пять успели подвергнуться нападению странных змеевидных существ, скрывавшихся среди ветвей. Твари обычно свешивались вниз с одной из толстых нижних ветвей, поджидая проходящую под ними добычу. Схватив ее, они пытались затянуть ее вверх, насадив на шипы, которыми были покрыты их тела.

Благополучно миновав последнее саламандровое дерево, колдунья облегченно вздохнула и остановилась, чтобы немного передохнуть и осмотреться. Вообще-то, она не ожидала увидеть ничего, кроме опостылевших ей искривленных, голых стволов и громадных пней. Однако Садира была приятно удивлена, оказавшись на краю небольшого поля, покрытого густой сочной травой. Поле заросло цветущим кустарником необычного пепельно-серого цвета, скопления которого встречались на каждом шагу.

Тысячи пушистых белых цветов на длинных желтых стеблях покачивались на горячем ветру.

Но сейчас ей было не до красивого поля. За последние полтора дня она и Раин пересекли не менее двух десятков различных полей и лугов. Все они были внешне красивыми, но Садиру и Раин повсюду поджидали непредвиденные опасности, справиться с которыми можно было, лишь рискуя жизнью.

Поэтому-то красивая панорама, открывавшаяся перед ней, нисколько не волновала ее. Внимание колдуньи было приковано к тому, что находилось в центре поля.

А там, сверкающий в лучах солнца, поднимался белокаменный шпиль. Он уходил высоко в небо, достигая облаков, и напоминал собой высеченную из камня заостренную колонну. У его основания размещалось древнее караульное помещение, охранявшее узкую винтовую лестницу, опоясывающую башню.

Казалось, что у колонны нет верхушки, по крайней мере, Садира не могла ее разглядеть. Колонна становилась все тоньше и тоньше, пока не исчезала в вышине.

— Кажется, мы наконец добрались до башни Пристан, — с удовлетворением произнесла Раин, догнав Садиру.

— Еще нет, — ответила Садира, осторожно выходя на луг. — Не говори "гоп", пока не перепрыгнешь. Не забывай, что нам еще надо пройти около сотни метров. А в заколдованном лесу это очень большое расстояние.

Обе женщины медленно пошли вперед, всячески избегая касаться цветущего кустарника. Когда же это было невозможно сделать, они тщательно осматривали стволы, ветви и стебли в поисках шипов, колючек или концов обломанных веток, о которые можно было бы оцарапаться. Это была очень медленная и утомительная прогулка, но им ничего больше не оставалось делать. Слишком свежим в их памяти было то, что случилось с Магнусом, и они не хотели, чтобы это повторилось с кем-нибудь из них.

Так они незаметно добрались почти до середины поля, когда совсем рядом раздались пронзительные вопли, визг и рычание. Сестры разом повернулись на шум и увидели, что в той стороне желтые стебли и пушистые белые цветы начали вдруг отчаянно раскачиваться. Кто-то пробирался сквозь кустарник, направляясь к ним.

— Я справлюсь, — остановила сестру Раин, доставая из кармана горсточку песка.

Через мгновение из кустов вылетело несколько необычных грызунов с телами ласки и кабаньими клыками. Рыча, они бросились на женщин. Из-под их когтистых лап во все стороны разлетались комья грязи.

Раин бросила песок в их сторону и произнесла заклинание. Песчинки внезапно засверкали и образовали у земли небольшое облако. Животные с ходу влетали в сверкающее облако и тут же падали на землю, погрузившись в глубокий сон.

— Все, это было мое последнее колдовство, — с горечью произнесла Раин, поворачиваясь в сторону башни.

— У меня положение не лучше, — добавила Садира. — Нам остается только надеяться на лучшее. Может, судьба не подведет нас.

Обе женщины могли полагаться только на колдовство, чтобы защитить себя от полчищ враждебных существ. К сожалению, когда бы они ни пытались заняться колдовством, у них ничего не получалось из-за того, что они не помнили в точности слова своих заклинаний и магических формул. Обычно волшебные слова и жесты не заучивают, а записывают, но Фенеон не разрешил им взять с собой книжечки с заклинаниями.

Садира снова осторожно пошла в сторону башни, еще внимательнее прислушиваясь к любому шуму, который мог оказаться предвестником опасности. Когда сестры подошли к башне, Садира смогла рассмотреть ее поближе. Она оказалась сложена из того же самого ноздреватого камня, что стены, пол и потолок громадной пещеры, находившейся под Расколотым камнем.

Хотя колдунье такое совпадение показалось знаменательным, она не придала ему особого значения. Так как у сестер больше не было возможности прибегать к колдовству, их больше не волновало, пропускает камень волшебную энергию или нет.

Прошло еще несколько напряженных минут, прежде чем они подошли к караульному помещению. Это было прочное древнее строение из гранитных блоков, со множеством узких бойниц для стрельбы из луков. Каменные петли все еще висели на столбах, а в сводчатом проходе острые штыри разбитой опускной решетки продолжали торчать из расколотых каменных плит пола.

Когда женщины вступили под арку, в одной из темных бойниц засверкали блестящие синие глаза.

— Остановитесь и не двигайтесь с места! — приказал им громкий голос, показавшийся ни мужским, ни женским.

Обе сестры мгновенно замерли на месте. Увидев это, черный силуэт выскользнул из бойницы и принял неопределенную форму человека-тени. Страж выступил вперед, загородив им дорогу, и грозно спросил:

— Вы принесли обсидиан?

— Нет, его привезут позже, — поспешно ответила Раин, взяв на себя инициативу ведения переговоров. — В данный момент у нас есть для вас только один подарок, чтобы продемонстрировать нашу добрую волю. Надеемся, что вы ответите нам тем же.

— И что это за подарок? — поинтересовалась тень без всякого энтузиазма.

— Мы принести вам новости относительно Умбры и обсидиановых рудников семьи Любаров, — ответила Раин.

Готовясь к переговорам с тенями, Садира пересказала сестре все то, что слышала от Рикуса и Эрстала об отношениях между Маэтаном из семьи Любаров и Умброй, о башне Пристан и населявших ее тенях. Услышав о караванах с обсидианом, которые семья Любаров посылала в оплату услуг, оказываемых ей Умброй, Раин заявила, что ей не составит особых проблем получить от теней то, что она хочет.

Когда тень не проявила к рассказу колдуньи ожидаемого интереса. Раин добавила:

— Мы думали, что вас это заинтересует. Ведь вы хотите получить караван обсидиана?

Это предложение имело немного больший успех.

— Мы согласны выслушать то, что вы собираетесь нам сказать, — ответила тень. Она заскользила в сторону и исчезла в бойнице.

— Только после тебя, — произнесла Раин, делая знак Садире идти первой.

Колдунья шагнула вперед и, пройдя мимо того, что осталось от решетки, подошла к узкой внешней лестнице и начала подниматься на башню. Оказалось, что им следует быть еще более осторожными и осмотрительными при подъеме в башню. Хотя каждая ступенька была высотой всего сантиметров пятнадцать, ее ширина не превышала длину ступни Садиры. Положение осложнялось еще и тем, что местами ступеньки оказались настолько истерты, что лестница больше напоминала пандус, покрытый толстым слоем тысячелетней пыли и песка.

Поэтому все время приходилось быть настороже и внимательно смотреть под ноги, чтобы найти прочную опору и сделать следующий шаг. Садире было бы гораздо легче взобраться по склону песчаного холма, даже при том условии, что песок часто предательски съезжал бы вниз и приходилось бы раз за разом возобновлять попытку.

— Будь как можно осторожнее, — предупредила Садира сестру. — После того как мы забрались в такую даль, было бы глупо покалечиться здесь.

— Эльфы не бегают вприпрыжку по лестницам, — ответила Раин.

Садира повернулась и, делая каждый шаг с максимальной осторожностью, начала подъем. Сделав несколько шагов, она не утерпела и задала сестре беспокоящий ее вопрос:

— Тебе не кажется, что ты слишком много им наобещала?

— А что такого я им посулила? — недоуменно спросила Раин.

— Полагаю, ничего особенного. Но меня беспокоит другое. Я имею в виду то, что ты подразумевала, — сказала Садира. — Когда они узнают, что мы не можем послать им караван с обсидианом, они придут в ярость. И в каком положении мы тогда окажемся?

— Они заинтересуются, а это именно то, что нам нужно, — ответила Раин.

— Мы можем вообще не давать им обсидиан, зато выясним, что еще они хотят.

Садира покачала головой.

— Я надеюсь только на то, что они редко общаются с эльфами, пробормотала она.

Они продолжили свой бесконечный подъем, делая каждый шаг с максимальной осторожностью. Скоро у Садиры заболели ноги. Она почувствовала резкую мышечную боль в бедрах, перешедшую в сильное жжение. Но на этом дело не закончилось. Ей все время приходилось идти на цыпочках. Поэтому у нее начало судорогой сводить ноги, и пришлось периодически останавливаться и отдыхать.

Во время этих непродолжительных остановок Садира не только отдыхала, но и пользовалась случаем, чтобы осмотреть окрестности башни. Колдунья так и не увидела ни одного песчаного холма или участка бесплодной земли. Куда бы ни обращался ее взгляд, он всюду натыкался на тот или иной оттенок зеленого цвета: серебристо-зеленый цвет кустов и серебряной травы, коричневато-зеленый пояс деревьев ближе к башне и, наконец, голубовато-зеленое кольцо саламандровых деревьев в непосредственной близости от башни. Возможность полюбоваться открывающейся с башни великолепной зеленой панорамой, безусловно, стоила усилий, затраченных на подъем на башню, каким бы трудным он ни был.

Во время одной из коротких остановок Садира поинтересовалась у Раин, не заметила ли та следов Джоджекта. Раин отрицательно покачала головой.

— Я видела внизу множество самых разнообразных существ, но ни одно из них, насколько я могу судить, не следует по нашим следам. — С этими словами она сделала знак Садире продолжить подъем. — Нам надо двигаться дальше. Чем меньше мы будем забивать свои головы разными мыслями, тем нам же будет лучше, — заметила она.

Оставшуюся часть пути они одолели без остановок и вскоре добрались до верхушки башни. Лестница привела их на стену небольшого бастиона, построенную из гипса и облицованную плиткой из какого-то белого камня.

Прямо от распахнутых настежь ворот бастиона начиналась широкая дорожка из известняковых плит, которая доходила до огромного бассейна, заполненного сверкающей на солнце голубой водой. Она пересекала его и упиралась в башенку, поднимавшуюся вверх прямо из воды. Стены ее были облицованы белым ониксом, а сама она была увенчана хрустальным куполом, переливавшимся розовым цветом в ярких лучах багрового солнца.

Пройдя в ворота бастиона, Садира и Раин направились по дорожке к бассейну. Они беспрепятственно подошли к нему и, немного поколебавшись, встали на колени и наклонились над водой. Но, несмотря на давно мучившую их жажду, сестры не решились напиться из бассейна. Их отпугнул скверный запах, исходивший от воды. Внимательно присмотревшись, они увидели, что весь бассейн густо зарос каким-то травянистым растением. В тех местах, где еще было видно дно, они могли видеть потрескавшуюся кору. Ветви подводного растения своим внешним видом напоминали искривленные ветви вяза, за исключением того, что они светились десятком различных оттенков, начиная от ярко-розового и кончая ярко-зеленым.

Садира наклонилась, зачерпнула в горсть воды и, больше не обращая внимания на ее зловонный запах, поднесла ладонь ко рту. Когда же она попыталась проглотить вонючую солоноватую жидкость, ее организм взбунтовался, она почувствовала тошноту, и ей пришлось выплюнуть воду обратно в бассейн.

— Это вода не для питья, — неожиданно послышался голос одной из теней.

Сестры дружно обернулись и увидели около полутора десятков теней, стоявших позади них. Все черные силуэты приняли объемную форму и теперь горящими синими глазами уставились на сестер.

Когда Садира и Раин поднялись на ноги, вождь теней потребовал:

— А теперь расскажите нам все, что вам известно о судьбе Умбры.

— Сначала скажи нам, кто ты такой, — спросила в свою очередь Раин.

— Я — Кидар, исполняющий обязанности вождя на время отсутствия Умбры, ответила тень. — Я хочу знать все об Умбре.

— Сначала ты должен ответить на наш вопрос, — решительно заявила Раин.

Кидар шагнул вперед и схватил Раин за горло. Черное пятно поползло вверх по ее подбородку и вниз к ее груди и плечам.

— Мы ничего не обязаны делать для вас, — гневно произнесла тень, выплевывая черный туман в лицо Раин.

— А я не обязана рассказывать тебе, что случилось с Умброй, бесстрашно заявила женщина-эльф.

— Это точно. Зато ты можешь умереть! — пояснила тень.

Чернота продолжала распространяться, постепенно поглощая лицо Раин.

Поняв наконец, что Кидар или не понимает, что значит торговаться, или не хочет заниматься этим, Садира приказала:

— Расскажи ему!

Но сестра, казалось, не слышала ее. Вместо того чтобы послушаться Садиру, она, видя, что чернота вот-вот поглотит ее голову и туловище, замахнулась кулаком на вождя теней. Но ее кулаки прошли сквозь его тело и тоже оказались поглощенными чернотой.

— Мы полагаем, что Умбра был уничтожен! — выпалила Садира. — А сейчас отпусти ее.

Кидар выпустил Раин, и чернота начала постепенно отступать, делая видимой ту часть ее тела, которую она прежде поглотила. Раин бессильно повалилась на дорожку, дрожа всем телом. Лицо ее было мертвенно-бледным, мало отличаясь по цвету от цвета известняковых плит, на которых она лежала.

Вождь теней подошел к Садире.

— А теперь, когда ты уже знаешь, кто здесь хозяин, ты можешь поподробнее рассказать о том, что приключилось с Умброй, — недобро улыбаясь, сказал он колдунье.

Садира, не отвечая, повернулась к сестре и внимательно посмотрела на нее. Потом снова повернулась к Кидару.

— Прежде чем мы продолжим наш разговор, позволь мне объяснить тебе кое-что, — сказала она. — Я и моя сестра прибыли сюда, потому что нуждаемся в вашей помощи. Если вы не поможете нам, мы умрем, прежде чем доберемся до ближайшего поселения. Так что ты можешь видеть, что твои угрозы ничего не значат для нас.

— Чернота не покажется вам таким уж приятным местом, — злобно прошипел Кидар.

— Мне кажется, что она мне понравится больше, чем жизнь в ваших краях.

Ведь я могу провести остаток жизни, ползая слизняком в лесу, хладнокровно ответила Садира. Тень не стала возражать, и колдунья продолжила:

— Вам надо решить — помочь нам или отказать в помощи. То же самое я могу сказать и о нас. Мы можем рассказать вам все, что знаем о судьбе Умбры и обсидиане, но мы можем и отказаться это сделать.

— В последнем случае вас ждет смерть…

— Наше нынешнее положение в любом случае обрекает нас на смерть, прибавила Раин, постепенно обретая контроль над своим телом.

Видя, что Кидар не пытается больше угрожать им, Садира продолжала:

— Я предлагаю вам заключить следующую сделку: мы расскажем вам, что вы хотите, а вы снабдите нас тем, что нужно нам.

— Так дело не пойдет, — возмутилась Раин. Она вскочила на ноги. Откуда мы знаем, что они не откажутся от своих обещаний?

— А откуда они знают, что мы говорим правду? — возразила Садира. — В этом вопросе мы должны доверять друг другу.

— Расскажите, что вы, собственно, хотите, — попросил Кидар.

— Мне нужна власть, — ответила Раин. — Я прошу вас использовать волшебные силы башни для того, чтобы сделать меня могущественной. Я хочу стать настоящим вождем своего клана.

Кидар кивнул.

— Хорошо, ты получишь власть. Но ее уровень будет зависеть от ценности того, что ты нам сообщишь, — ответил он. Затем вождь теней вопросительно взглянул на Садиру:

— А что хочешь ты?

Садира колебалась, говорить правду или нет, так как не была уверена в том, какова будет реакция теней на ее просьбу. Вспоминая о первоначальном нежелании Лианиуса помочь ей найти способ бросить вызов могуществу Дракона, она подумала о том, что ей следует не спешить, пока она не узнает получше, что представляют из себя сами тени. К сожалению, из того, с чем она столкнулась до сих пор, следовало, что терпение не является их главной добродетелью.

Опасаясь, что только ухудшит Положение, если будет выглядеть скромной и стеснительной, Садира тяжело вздохнула и проговорила:

— Я хочу остановить Дракона. Пусть он больше не убивает людей.

Кидар пододвинулся к колдунье, не сводя с нее своих горящих синих глаз.

— Ты, конечно, всерьез не думаешь, что мы можем выполнить твою просьбу?

— А я и не прошу сделать это для меня, но я знаю, что в вашей башне есть что-то, что могло бы помочь мне сделать это самой, — уверенно ответила Садира. — Другими словами, не будь этого, царь Титхиан и принц Джоджект не стали бы прилагать такие усилия, чтобы помешать мне явиться сюда.

Ее слова, по-видимому, удовлетворили вождя теней.

— Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы помочь тебе, — сказал он. А теперь рассказывай нам об Умбре.

— Вы знаете что-нибудь о войне, которая разразилась между Тиром и Уриком? — спросила Садира, имея в виду вторжение урикийских войск, которое с таким трудом и с такими большими потерями удалось отразить Рикусу год назад. Когда тени утвердительно кивнули, Садира продолжила:

— Во время этой войны великий тирийский воин Рикус, бывший гладиатор, и Умбра несколько раз сходились в поединках, в которых так и не определялся победитель. Но во время последней схватки в древней заброшенной цитадели семьи Любаров Умбра получил ужасную рану…

— Этого не может быть, — прервал ее Кидар. — Никакое оружие не может ранить нас.

— У Рикуса был особый меч, — пояснила Садира. — Это был Меч Карда, клинок, которым…

— Борс из Эбе убил Карда, последнего из кемалокских царей, — закончил за нее вождь теней. — Этот меч принадлежал к числу немногих, с помощью которых могло быть совершено то, о чем ты говоришь. К сожалению, Меч Карда был потерян столетия назад. Как он оказался у Рикуса?

— Меч подарила ему группа карликов, — ответила Садира, подбодренная тем, что Кидар слышал о волшебном клинке. Она намеренно не стала вдаваться в дальнейшие подробности, чтобы сдержать обещание, данное ею Ниив и Келуму, не разглашать тайну древних сокровищ Кледа. — Рикус тоже был тяжело ранен во время этого поединка. Он потерял сознание еще до того, как увидел, что Умбры уже не было. Но участок каменного пола, на который тот упал, оставался темным и холодным, как ночь.

— Это значит, что Умбра действительно погиб, — с облегчением произнес Кидар. По его тону Садира догадалась, что ему нравится исполнять обязанности нового вождя клана теней. — Много веков наш клан обменивал услуги нашего вождя на обсидиан из рудников, принадлежащих семье Любаров.

— После того как Урик потерпел сокрушительное поражение в войне с Тиром, царь Урика Хаману уничтожил всю семью Любаров в наказание за неспособность Маэтана Любара принести ему победу над Тиром, — объявила Садира. — И если кто-нибудь из этой семьи случайно уцелел, то ныне он раб на рудниках, а не господин.

— Это многое объясняет, — задумчиво проговорил Кидар. — Ситуация складывается так, что нам придется искать новый источник поступления обсидиана, раз семья Любаров выбыла из игры.

— Тут мы, возможно, могли бы прийти к соглашению, — сказала Раин, выступая вперед.

Кидар повернулся к ней, уставившись своими синими глазами прямо ей в лицо.

— Я до сих пор не слышал, чтобы эльфы добывали обсидиан, — ядовито заметил вождь.

— Не будь уверен, — возмутилась Раин, оскорбленная таким нелепым, с ее точки зрения, заявлением. — Как только я стану вождем Бродяг Песков, мы сумеем украсть столько обсидиана, сколько вам нужно.

— Я очень сомневаюсь, что это когда-нибудь произойдет, — уверенно произнес Кидар.

— Ты просто недооцениваешь искусство клана Бродяг Песков, — стояла на своем Раин.

— Я-то как раз хорошо знаю им цену. Я вообще сомневаюсь, что какой-либо клан воров мог бы снабжать нас ежегодно сотней безупречных по качеству обсидиановых шаров, — ответил вождь. — Но самое главное: тебе никогда не бывать вождем своего клана.

— Что ты сказал? — недоуменно вскричала Раин.

— Я обещал предоставить тебе власть, но при этом поставил вполне определенное условие: все будет зависеть от того, что ты нам сообщишь, напомнил ей Кидар. — До сих пор ты не сообщила нам ничего. — Он повернулся и указал на Садиру:

— Весь разговор вела только она, и мы дадим ей то, что она просила. Тебе же мы не дадим ничего.

— Не пытайся обмануть меня! — предупредила Раин, протягивая руку над водой. — Клянусь, ты еще пожалеешь о своем решении.

Кидар громко рассмеялся.

— Твое колдовство безвредно для нас, — пояснил он.

— Может быть, это и так, но я все равно уничтожу ваш сад, — процедила Раин сквозь зубы.

Чтобы показать, что она не собирается бросать слова на ветер. Раин начала выкачивать из пруда жизненную энергию. Под ее рукой образовалось завихрение, и от воды к ее руке поднялась струя пара. Так как башня Пристан была построена из того же самого ноздреватого камня, из которого были стены, пол и потолок пещеры, так памятной ей по ее смертельной схватке с принцем Джоджектом, Садира знала, что камень этот не пропускает волшебную энергию и, следовательно, энергия, которую сейчас извлекала ее сестра, могла поступать только от растений, населявших бассейн. Учитывая скорость, с которой поступала энергия, Садира сделала вывод, что не пройдет и пятнадцати — двадцати секунд, как бассейн будет осквернен и вся растительность в нем погибнет.

— Раин, не делай этого! — возмущенно закричала Садира, бросаясь к сестре.

— Неужели ты и на самом деле думаешь, что они дадут тебе то, что ты хочешь? — в ярости проговорила Раин. — Они сталкивают нас с тобой лбами, и ты помогаешь им в этом!

— Даже если это и так, я не могу одобрить то, что ты сейчас делаешь, ответила Садира. Тем временем растения, находившиеся под рукой Раин, начали приобретать коричневый оттенок, и от пенящейся воды потянулся отвратительный запах гниения и разложения.

— Остановись! — закричал Кидар.

— А почему я должна остановиться? — с вызовом спросила Раин. — Мы ведь в любом случае обречены на смерть.

— Это к делу не относится, — произнесла Садира, не отводя глаз от коричневого пятна, расползавшегося по воде. — Я в последний раз прошу тебя остановиться.

— Ты можешь просить все…

Но ей не удалось закончить фразу. Возмущенная до глубины души Садира присела и, выставив ногу, резко повернулась, зацепив ногу сестры. Не ожидавшая нападения со стороны Садиры Раин удивленно вскрикнула и, потеряв равновесие, свалилась в бассейн. Оказавшись в коричневой воде, она стала громко звать на помощь. В тот же миг пять-шесть теней беззвучно скользнули в бассейн, не нарушив зеркальную поверхность воды, и плавно заскользили к барахтавшейся в коричневой воде Раин. Схватив ее за руки, тени потащили ее на глубину. По телу женщины постепенно распространялось черное пятно. Раин повернула голову в сторону Садиры и открыла рот, чтобы закричать… Больше ее Садира не видела.

Потрясенная тем, что произошло, Садира угрюмо уставилась на воду, не имея сил даже встать. Однако она не чувствовала себя виновной в смерти сестры, которая в припадке ярости собиралась осквернить бассейн и погубить сад. Сама Садира поняла еще в Ниобенэе, что ничто, даже предательство со стороны теней, не оправдывает уничтожение плодородной почвы. Пытаясь отомстить теням сегодня, ее сестра была готова обречь бессчетное количество будущих поколений на жалкое существование.

Вся уйдя в печальные размышления о судьбе своей сестры и будущих поколений, колдунья не заметила, как к ней подошел вождь теней. От мрачных мыслей ее отвлекло прикосновение его ледяной руки.

— Пошли, нам надо поторапливаться, — тихо проговорил он.

— Почему? Так ты можешь предать и меня? — резко спросила Садира.

— Мы не предавали женщину-эльфа, — ответил Кидар. — Мы просто в точности выполнили наше обещание…

— Вместо того чтобы учитывать его суть, — прервала его колдунья. Она встала и взглянула прямо в горящие синие угольки-глаза тени. — Разве вам было так уж трудно дать ей то, что она просила?

— Нет, не трудно. Но в таком случае мы не смогли бы дать тебе то, что хотела ты, — ответил Кидар. — Может быть, это устроило бы тебя больше?

— По крайней мере, у меня была бы причина доверять вам, — ответила Садира, увиливая от прямого ответа на каверзный вопрос.

— Доверяешь ты нам или нет, не имеет сейчас никакого значения, ответила тень. — А теперь пошли. Нам надо спешить, или ты превратишься в неразумное, бессловесное существо и сбежишь, прежде чем мы сумеем тебе помочь.

Тень указала на известняковую плиту, на которую опустилось колено Садиры перед тем, как она сбила с ног Раин. На плите виднелось едва видимое пятнышко крови. Садира поспешно опустила глаза и увидела, что слегка поцарапала коленную чашечку. По краям ссадины уже появились желтые чешуйки.

Кидар повел ее по мостику к башенке, находившейся в центре бассейна. По дороге Садира задала ему вопрос, давно вертевшийся у нее на языке:

— Почему вы помогаете мне? Вам же было бы проще простого найти подходящий предлог и поступить со мной точно так же, как вы поступили с Раин.

— Я уже говорил тебе, что мы выполняем свои обещания буквально, настойчиво повторила тень, хотя по ее тону можно было понять, что она что-то недоговаривает, по крайней мере, говорит не всю правду.

Садира остановилась, ошеломленная мыслью, которая неожиданно пришла ей в голову.

— Тут что-то не так, — задумчиво произнесла она, ни к кому не обращаясь. Ей пришлось стиснуть зубы, когда болезненная судорога неожиданно свела мышцы ее оцарапанной ноги. — У вас должна быть причина, и причина основательная, чтобы стремиться помочь мне бросить вызов Дракону.

— Какое тебе до этого дело? — резко спросил Кидар. — Мы готовы помочь тебе. Только это и должно иметь для тебя значение. А мотивы наших поступков мы предпочли бы держать при себе.

— Если вы хотите, чтобы у меня был хотя бы какой-то шанс противостоять Дракону, я должна знать все о нем и об этом месте, — ответила Садира. — В противном случае вы можете дать мне умереть прямо здесь.

— Я полагаю, что могу рассказать тебе обо всем этом. Это не принесет нам вреда, а может быть, даже и поможет, — согласился Кидар, делая шаг по направлению к башенке. — Ты показала себя с самой лучшей стороны, проявила свои самые лучшие качества, иначе ты никогда бы не добралась сюда. Ты оказалась сильной, волевой, находчивой, предприимчивой, не боялась риска и боли, страданий и лишений. И ты оказалась здесь, не прибегая ни к чьей помощи. Все это, вместе взятое, может послужить хорошей основой для достижения той исключительно трудной и опасной цели, которую ты поставила перед собой.

— Все это очень интересно, но не имеет никакого отношения к заданному мною вопросу, — заметила Садира, не давая возможности тени увести ее с помощью откровенной лести от существа вопроса.

Кидар тяжело вздохнул.

— Скажи мне честно, что тебе известно о башне Пристан? — без всякого энтузиазма спросил он.

— Вполне достаточно, чтобы догадаться, что ты ведешь меня в Хрустальный зал башенки, — ответила колдунья. Она быстро пересказала то, о чем в свое время поведал ей Эрстал. Из ее рассказа следовало, что Доблестные воины взбунтовались против Раджаата и вынудили его превратить Борса в Дракона.

Садира и Кидар добрались до Хрустального зала как раз в тот момент, когда она подошла к тому месту своего рассказа, которое было связано с карликами Джоошем и Сармом, сумевшими проследить Борса до башни Пристан.

Как только она упомянула имена карликов, Кидар взорвался:

— Пусть призраки маленьких воров никогда не обретут покоя!

Садира удивленно взглянула на него.

— Что же они украли? — недоуменно спросила она.

— Мы увидим это достаточно скоро, — ответила тень, протягивая ей руку.

— Тебе придется на секунду взять меня за руку. Не бойся, ничего страшного не случится.

Колдунья схватилась за ледяную руку тени. Ей пришлось сдержать крик боли, когда после прикосновения рука призрака начала забирать тепло ее тела, заставляя ее дрожать от такого невообразимого холода, который ей никогда прежде не доводилось испытывать. Кидар сделал шаг вперед, растворяясь в стене из оникса и потащил Садиру за собой. Колдунья почувствовала острый приступ тошноты, от которого содрогнулось все ее тело, когда она проходила вслед за тенью сквозь стену. Буквально через секунду рука Кидара выскользнула из ее руки.

— Милости просим в Хрустальный зал, — торжественно произнес вождь теней. — Именно здесь Раджаат наделил своих Доблестных воинов властью выполнять его волю, и именно здесь предатели вынудили его превратить Борса в Дракона.

Сначала колдунья не видела ничего, кроме яркого багрового сияния, кружившегося вокруг нее подобно гонимому ветром туману. Затем ее глаза стали привыкать к необычному освещению, и она увидела, что внутри башенки только одно-единственное, довольно темное помещение. Куполообразное зеркало служило ему полом. Белые стены отвесно уходили высоко вверх, поддерживая хрустальный купол, который она видела с дорожки внизу.

Столб розового света опускался от купола прямо в центр зеркала, где находилась дюжина блестящих обсидиановых шаров различного диаметра. С первого взгляда Садире показалось, что они должны были бы раскатиться в разные стороны, но, внимательно приглядевшись, она заметила, что им мешают это сделать крошечные мраморные клинышки. Внутри каждого из шаров медленно вращался тончайший пучок синего света, напоминавший собой какое-нибудь живое существо.

— Что это такое? — удивленно спросила Садира, у которой вдруг начало дико чесаться колено. Нагнувшись, чтобы почесать его, она обнаружила, что колено полностью закрыто желтым панцирем.

— Яйца, — коротко пояснил Кидар, указывая колдунье на блестящие черные шары.

Когда она, прихрамывая, отошла от стены, ее глазам предстали десятки теней, выстроившиеся вдоль края пола-зеркала. Каждый раз, когда они делали выдох, клубы черного тумана вырывались из их голубых ртов и медленно поднимались вверх к потолку, еще больше затемняя помещение. Колдунья не знала, находились ли тени здесь все время, или же они только-только появились в комнате, так как с плотно закрытыми ртами и глазами они были совершенно неразличимы на фоне темных стен.

— Мы должны выращивать нашу молодежь изолированно, переводя ее из меньших шаров в большие, по мере того как она подрастает, — пояснил Кидар, указывая своей темной рукой на обсидиановые шары. — До того, как Джоош и Сарм появились здесь, в этом не было необходимости. Мы выращивали их всех вместе внутри черной линзы.

— Черной линзы? — удивилась Садира.

— Раджаат обычно использовал черную линзу в своих волшебных целях, ответил Кидар. — Без нее мы не можем сделать тебя такой сильной и могущественной, какой ты хотела бы стать. Но если ты сможешь украсть Меч Карда, ты будешь обладать двумя вещами из трех, необходимых тебе, чтобы убить Дракона.

— Не мог бы ты пояснить все это попонятнее? — попросила Садира. — Зачем мне нужен Меч Карда?

— Потому что он был выкован самим Раджаатом, — ответил Кидар. — Это один из нескольких клинков, способных ранить Дракона. Кроме того, у него есть еще одна не менее важная для тебя особенность: он защитит тебя от ударов Дракона. Ни один из Доблестных воинов, включая предателей, не может ударить того, кто обладает мечом, выкованным самим Раджаатом.

— Я смогу заполучить этот меч, — уверенно ответила Садира. — А сейчас я хотела бы знать, что же вы все-таки конкретно намереваетесь сделать для меня.

— Ты лучше поймешь это, когда мы закончим, — сказал Кидар. — Но если говорить по существу, мы собираемся открыть тебе секрет нового источника волшебной энергии. Он не использовался со времен Раджаата, и о нем давно уже все забыли. Это тоже даст тебе определенное преимущество в борьбе с Драконом.

— А третья вещь? — с большим интересом спросила Садира, которая была так поглощена разговором, что даже забыла о боли в колене.

Кидар указал вверх, имея в виду что-то, находившееся на равном расстоянии как от хрустального купола, так и от пола.

— Черная линза, — ответил он. — Без нее тебе никогда не удастся убить Дракона.

Садира последовала взглядом за его пальцем и увидела громадное овальное кольцо, прикрепленное к стенам. Внутри его находились семь различных самоцветов, каждый размером с голову великана. Шесть перекладин выступали из внутренней стенки кольца, поддерживая еще одно стальное кольцо, но меньшего диаметра, расположенное прямо над самым центром зеркала-пола.

Исходя из диаметра пустого кольца, Садира предположила, что кристалл, который когда-то в нем помещался, должен был быть размером с хорошего канка. Сейчас же, когда оправа была пустой, сквозь нее свободно проходил столб багрового света, падая прямо на разложенные внизу яйца.

— А где я найду эту черную линзу? — неуверенно спросила колдунья, с беспокойством прикидывая про себя, сможет ли она сдвинуть ее с места, когда обнаружит.

— Ее поисками тебе придется заняться самой. У нас нет никаких сведений о том, куда направились Джоош и Сарм после того, как покинули башню, ответил Кидар. — А сейчас тебе придется потерпеть еще раз прикосновение моей руки. — С этими словами Кидар потянулся к ее руке. — Я должен доставить тебя туда, где мы сможем сконцентрировать на тебе волшебную силу солнца.

— Подожди, не будем спешить, — ответила Садира, отстраняясь от Кидара.

Хотя колдунья была до смерти напугана тем, что происходило с ее ногой, она была полна решимости узнать все, что можно, относительно башни Пристан и Дракона. Кроме того, она полагала, что Кидар сумеет привести в порядок ее ногу. По крайней мере, на это можно было надеяться, если тени говорили правду, когда предлагали исцелить Магнуса. — Какой вам резон помогать мне уничтожить Дракона?

Изо рта Кидара вырвалось облачко черного тумана.

— Мы хотим очень немногого, — ответил он. — Наша раса была рождена с помощью той же самой магии, которая помогла Борсу превратиться в Дракона.

Мы являемся потомками верных слуг Раджаата, мужчин и женщин, которых Доблестные воины принесли в жертву, чтобы довершить предательство своего повелителя. Если Борс умрет, наша раса избавится от довлеющего над ней злого рока, и мы перестанем быть тенями, снова приняв наш обычный облик.

— Благодарю тебя, — сказала Садира, кивнув вождю теней. — Теперь я готова последовать за тобой.

Кидар привлек ее к себе. Страшный холод мгновенно распространился по всему ее телу, обжигая кожу и промораживая ее до костей. Черное пятно стало расползаться во все стороны от того места, где темные руки обнимали ее, вызывая ледяное, похожее на смерть окоченение. Колдунья почувствовала, как у нее подогнулись колени, затем она упала в объятья тени.

Кидар поднялся в воздух, держа в руках трепещущее тело Садиры.

Остальные тени двинулись к центру комнаты, исполняя какой-то бешеный, неистовый танец, выдержанный в определенном ритме. Сверкающие вспышки света начали вырываться из зеркала-пола. Они устремились вверх, проходя сквозь самоцветы, установленные в стальном кольце, которое когда-то поддерживало черную линзу.

Кидар поднял Садиру почти до самого хрустального купола, прежде чем остановиться. Колдунья увидела, что ее тело полностью напоминает его черный силуэт без малейшего намека на ее стройную женственную фигуру.

Внизу она видела потрясающее буйство красок. Многоцветный фонтан света ударял вверх, отражаясь от стен, проходил сквозь самоцветы и окутывал ее ноги подобно пламени, не выделяющему тепла.

Пока Садира наблюдала за фантастической картиной безумной пляски света, пляшущие лучи постепенно слились в единый призматический световой поток.

Вспышка, больше напоминавшая взрыв, которая последовала вслед за этим, породила кипящее разноцветное облако, которое поднялось вверх, едва не достигнув ног колдуньи. Из его недр донеслись глухие раскаты грома.

Одновременно из облака ударили в ее сторону ослепительные лучи золотистого света и черные потоки темноты. По всему ее телу пробежали сначала горячие волны нестерпимой боли, за которыми последовали леденящие волны кошмарного холода. Садира почувствовала, что она выскальзывает из ледяных объятий Кидара. Уже погружаясь в волшебное море буйствующих красок, колдунья услышала свой собственный отчаянный крик.

Когда же ее голос, эхом отразившись от стен и купола, вернулся обратно к ней, в нем слышалось уже ликование и торжество.

Глава 18 ПЕСНЯ ЛИРРОВ

Едва только багровый диск заходящего солнца коснулся горизонта, Магнус присоединил свой усталый голос к хору лирров, которые завели очередную заунывно-печальную песню. Эти напоминавшие собой ящеров существа окружили Певца Ветров, стоя на задних лапах и вытянув колючие хвосты, чтобы сбалансировать вес тяжелых, покрытых роговой чешуей тел. Выводя рулады, они раздували великолепные чешуйчатые воротники и открывали пасти так широко, что обнажались розовые глотки и страшный набор острых, как бритва, зубов.

Магнус пел вместе с лиррами уже несколько часов, начиная с того момента, когда вскоре после полудня стая появилась на поле. Поначалу Певец Ветров надеялся, что ящеры примут его за дерево и пройдут мимо. К сожалению, ветви, которые росли из верхней части его туловища, начали дрожать от страха, выдавая его животное происхождение. Один из лирров заинтересовался странным деревом и подошел посмотреть на него, после чего начал скрести своими острыми когтями по его туловищу.

В этот момент Магнус отчетливо понял, что стая наверняка сожрет его. Но он не собирался сдаваться без боя. Решив защищаться, он треснул изо всей силы своим могучим кулаком по черепу лирра, уложив его на месте. Это привлекло внимание остальных тварей, которые вернулись и начали кружить вокруг Магнуса, издавая леденящие душу звуки своей охотничьей песни. Их отвратительное завывание навело Певца Ветров на мысль присоединиться к их пению в надежде на то, что это поможет предотвратить, пусть хоть на какое-то время, трагическую развязку. А другой, по его мнению, быть и не могло, учитывая его положение и явное неравенство сил.

Избранная им тактика оказалась вполне успешной, и Певцу Ветров не составило особого труда в точности воспроизвести плач лирров. С этого момента лирры безостановочно кружили вокруг него, не в состоянии определить, с чем же они имеют дело — с добычей, деревом или необычным сородичем. Однако Магнус не мог до бесконечности водить за нос хищников.

Он уже слышал хриплые нотки в своем голосе, а это означало, что еще до наступления рассвета голос окончательно сядет.

Но тут, к облегчению Магнуса, лирры внезапно смолкли. Прислушавшись к чему-то, они все, как один, встали на свои четыре ноги и повернулись на восток. Магнус заметил, как в их желтых глазах вдруг появился голодный блеск. А мгновение спустя вся стая затрусила в том направлении. Магнус тоже повернулся на восток. Он сразу понял, что обладавшие великолепным слухом хищники еще издали услышали о появлении новой добычи, на которую и собираются теперь напасть. Приглядевшись, он увидел одинокую фигуру, приближающуюся со стороны башни Пристан. С такого расстояния в надвигающихся сумерках Магнус не мог хорошенько рассмотреть, кто бы это мог быть. Как он ни старался, определить, Раин это или Садира, было выше его сил. Ему оставалось лишь ждать. Но кто бы это ни был, он был обязан предупредить об опасности.

— Берегись! — громко закричал Магнус. — Лирры!

Но он опоздал со своим предупреждением, так как лирры уже вплотную подобрались к добыче. Не теряя времени, они набросились на нее, норовя вцепиться в горло острыми клыками и разорвать живот жертвы длинными когтями. Покрытые листьями ветви, растущие из тела Магнуса, задрожали от ужаса, и он попытался отвести свои лишенные век глаза в сторону.

К его искреннему изумлению, атакующим лиррам не удалось опрокинуть женщину. Она просто остановилась, и лирры свалились с нее, щелкая челюстями и отчаянно колотя по воздуху лапами. Оказавшись на земле, лирры изменили тактику. Теперь они решили вцепиться в ноги добычи, чтобы попытаться опрокинуть ее на землю, лишив возможности защищаться.

Насколько мог судить Магнус, женщина спокойно стояла на месте. Она только вытянула руку по направлению к заходящему солнцу. К тому времени, когда она опустила ее, все ее тело светилось багровым светом. Она нанесла прожорливым лиррам несколько ударов ногой, чтобы отогнать их. Ее поведение навело Магнуса на мысль, что это Садира, так как он хорошо знал, что ни один эльф никогда не стал бы проявлять такую трогательную заботу о животных, особенно о хищниках.

Видя, что лирры никак не реагируют и не собираются оставить ее в покое, колдунья вытянула руку в их сторону. Из-под ее ладони сверкнула ослепительная вспышка красного света. Когда Магнус смог снова видеть, от хищников не осталось и следа. Хорошо зная возможности Садиры как колдуньи, которыми она обладала до своего посещения башни Пристан, Магнус сейчас собственными глазами увидел, насколько возросли они теперь.

Колдунья не спеша направилась к Магнусу, как будто ничего не случилось, и вскоре он уже мог разглядеть ее светлые, янтарного цвета волосы, сверкавшие в лучах заходящего солнца. Ее лицо, однако, оставалось погруженным в тень, и Магнус смог его рассмотреть только тогда, когда она оказалась прямо перед ним.

То, что Магнус увидел, потрясло его до глубины души. Широко открыв глаза от изумления, он уставился на колдунью. На ее коже не было даже легкой царапины в тех местах, по которым прошлись острые зубы и когти лирров. Но не это заставило Певца Ветров потерять дар речи, а внешность Садиры. Хотя она оставалась такой же красивой, как и раньше, но ее кожа стала черной как смоль. Ее глаза теперь не имели зрачков и напоминали сверкающие синие угольки. Ее губы из алых стали синими под цвет глаз.

Когда она выдыхала, у нее изо рта вырывалась струйка черного пара.

— Что-нибудь не так, Магнус? — весело спросила Садира, тепло улыбаясь ему. — Тебе что, не нравятся чернокожие женщины?

— Пока ты остаешься Садирой, у меня нет возражений, — ответил Певец Ветров, отвечая ей улыбкой.

Его ответ вызвал ответную улыбку у Садиры.

— Это действительно я, Садира, — невозмутимо произнесла она. На ее лице появилось печальное выражение, когда она добавила:

— Мне очень жаль сообщать тебе об этом, но Раин никогда не вернется назад.

Певец Ветров понимающе кивнул. У него комок подступил к горлу, но он сдержался и постарался не выказывать своих чувств. Для него это была огромная утрата, так как он и Раин воспитывались вместе и она была ему небезразлична. Помолчав немного, Магнус сказал:

— Я все понимаю. Да и дела сейчас складываются так, что я вряд ли бы смог отправиться с ней куда-нибудь. — Чтобы подчеркнуть свою мысль, он покачал ветвями.

— Может быть, тебе захочется отправиться со мной вместо нее?

— Не смейся надо мной, — жалобно произнес Магнус. — Мне будет совсем не до смеха, когда ты отправишься домой, оставив меня здесь одного на верную смерть.

— А я и не смеюсь над тобой, — спокойно ответила Садира. — Наоборот, я собираюсь вызволить тебя из беды. Теперь я смогу сделать это, правда, тебе придется потерпеть. Процесс будет болезненным. Главное, что ты здесь не останешься.

С этими словами колдунья решительно подошла к Певцу Ветров и начала выдергивать ветви из его тела.

— Мне же больно! — заорал Магнус, пытаясь оттолкнуть руки колдуньи. Но он очень удивился, когда ему этого не удалось сделать. Не то что ее руки были очень уж сильными, они просто не поддавались его нажиму. — Сейчас же прекрати!

Но Садира неумолимо продолжала выдергивать ветви, не обращая внимания на крики и стоны, причем толстые ветки поддавались с такой легкостью, как будто это были тонюсенькие веточки.

— Судя по твоей болезненной реакции, ты собираешься прожить остаток своих дней, заботливо лелея листья, украшающие твою спину, — насмешливо проговорила колдунья, выдирая последнюю ветвь.

— Вот так и выглядят срубленные деревья, — печально произнес Певец Ветров, глядя на груду веток и сучьев, которые колдунья набросала вокруг него.

— Это точно. Тем более что ты все-таки не дерево, — с теплотой в голосе сказала Садира, кладя руки на его ствол. — Ты как-никак эльф… до определенной степени. Я теперь в состоянии сделать тебя снова полноценным эльфом. Так что смерть тебе больше не угрожает. Но предупреждаю — будет очень больно.

Глубоко в недрах ствола, в том месте, где раньше были ноги, Магнус ощутил странное покалывание. Он попытался пошевелить ногами и, к своему огромному облегчению, почувствовал, что мышцы слушаются его, несмотря на то что нижняя часть его тела была закована в ствол дерева.

— Соберись с духом, — твердо произнесла Садира. — Тебе будет больно, очень больно. Но это единственная возможность освободить тебя из колдовского плена. Я постараюсь сделать все как можно быстрее, чтобы тебе долго не мучиться.

Внезапно ствол дерева оказался в огне. Магнус дико закричал, потом завыл от боли. Его звериный вой разнесся над полем. Несколько мгновений он бешено корчился от боли, задыхаясь в едком дыму и пытаясь сбить пламя, пожиравшее нижнюю часть его тела. Он начал уже думать, что Садира решила, что лучше проявить милосердие и прикончить его сейчас, а не оставлять здесь, беспомощного и обреченного на верную гибель.

Но его настроение быстро изменилось, когда он почувствовал, что его ноги освободились. Не удержав равновесия, Певец Ветров повалился вперед, упав к ногам колдуньи.

— Как тебе удалось сделать это? — прошептал он, проводя руками по своим все еще дымящимся ногам.

— Тени поделились со мной древними секретами, — ответила колдунья, протягивая руку Магнусу. — О существовании многих из них я даже и не подозревала. Ты только что видел собственными глазами, насколько выросли мои силы.

Магнус недоверчиво прижал уши к голове.

— Что за чепуху… — начал было он.

— Это вовсе не чепуха, — резко ответила Садира.

Чтобы разубедить его и показать, на что она способна, колдунья оторвала массивное тело Певца Ветров от земли. Оно буквально взлетело вверх, словно это было тело ребенка. Широко открыв от изумления рот, потрясенный Магнус уставился на руки Садиры.

— Ты обладаешь силой великана, — ахнул он.

— Здесь дело не в силе, а в солнце. До тех пор, пока оно находится над горизонтом, я могу черпать волшебную силу от него. Этот дар я получила от теней.

— Другими словами, ты стала служительницей культа солнца? недоумевающе спросил Магнус.

Садира отрицательно покачала головой.

— Нет, — возразила она. — Тени объяснили мне все это следующим образом: солнце — источник всех форм жизни. Все виды колдовства основываются на использовании жизненной силы, заимствуемой у растений и животных. Колдуны и колдуньи получают необходимую им волшебную энергию от растений, Дракон же — от живых существ, прежде всего от животных. Я же получила возможность черпать энергию для колдовства еще от одного источника — от самого солнца.

Ты, надеюсь, понимаешь, что это самый могущественный источник из всех существующих.

Магнус все еще сомневался.

— Тени дали тебе такой дар? — недоверчиво спросил он. — Невероятно!

Неужели тени так много знают о солнце!

— А кто больше них разбирается в свете? — спросила в свою очередь Садира. — Ведь без света не может быть и тени.

Но вместо ответа Магнус неожиданно развернул уши вперед и стал смотреть через плечо колдуньи.

— Там кто-то есть, — прошептал он.

Садира повернулась как раз в тот момент, когда из кустов метрах в сорока от них показалось уже хорошо знакомое ей тело, обтянутое сарами.

Это был не кто иной, как принц Джоджект. Даже на таком расстоянии колдунья могла видеть, что его красные ноздри раздуваются от ненависти. Взгляд луковицеобразных глаз не отрывался от лица Садиры. Джоджект поднял руку и направил ее прямо на колдунью.

Заметив его жест, она не раздумывая оттолкнула от себя Магнуса, который пролетел по воздуху и шлепнулся на землю в нескольких метрах от нее.

Садира увидела, что у принца задвигались губы, и поняла, что он произносит магическую формулу. Через мгновение над его головой появился светящийся силуэт огромной совы, которая понеслась к Садире. Из пустых глазниц птицы били языки оранжевого пламени, а вместо лап у нее была пара шипящих молний.

Садира даже не попыталась уклониться от врага. Наоборот, она замерла на месте и дала возможность сове наброситься на нее. Сова атаковала колдунью в облаке искр и пламени. Ее серебристые молнии, не причинив вреда, коснулись кожи Садиры, а потоки огня, лившиеся из ее глаз, поливали девушку без видимого эффекта. Колдунья позволила атаке продолжиться еще несколько мгновений, потом коснулась тела совы и начала выкачивать из нее жизненную энергию. Процедура оказалась идентичной той, которую она обычно использовала, заимствуя жизненную энергию из растений. Сова почти сразу же утратила свою агрессивность, и ее тело начало постепенно уменьшаться в объеме, пока от волшебной птицы практически ничего не осталось.

Выразительно посмотрев на Джоджекта, Садира опустила руку ладонью вниз и выпустила полученную энергию обратно в почву. Покончив с этим, она медленно двинулась к принцу.

— Все это время я задавала себе вопрос: а что же случилось с тобой, принц? — поинтересовалась она. — И вот ты тут как тут. Недаром я так и не поверила в твою гибель. Теперь я вижу, что была совершенно права. Честно говоря, я очень надеялась, что прошлая наша встреча не окажется последней.

Позади нее Магнус пришел в себя после падения и, поднявшись на ноги, последовал за колдуньей, но держась на почтительном расстоянии.

— Что ты делаешь? — озабоченно спросил Певец Ветров колдунью. — Нам надо бежать отсюда, по крайней мере, до тех пор, пока эта проклятая башня не исчезнет за горизонтом. Ведь если принц поцарапает нас…

— Он не поцарапает, — прошептала Садира.

При их приближении Джоджект даже не пошевелился. Они поняли, что он и не собирается отступать, решив дать колдунье решительный бой.

— Тебе повезло там, в пещере под Расколотым камнем, — злобно произнес принц. — Мне потребовалось много времени на то, чтобы освободиться. К тому же камень там не пропускал волшебную энергию, и я не мог использовать магию.

— Я уничтожу тебя, — ответила колдунья, остановившись в нескольких шагах от принца. Магнус обошел его и остановился сбоку, держась на всякий случай подальше.

— Думаю, что тебе это не удастся, — ответил принц, не обращая внимания на маневр Певца Ветров. — Из того, что я не осмелился последовать за тобой в башню, совсем не следует, что я не могу убить тебя сейчас.

Садира начала было поднимать руку, чтобы собрать энергию для колдовства, но вовремя одумалась и опустила ее. Она хотела побольше узнать о том, почему Джоджект так боялся последовать за ней в башню Пристан.

— Ты неумный лжец, — сказала Садира. — Если ты был слишком слаб, чтобы проникнуть в башню, значит, ты слишком слаб и сейчас.

Ее комментарий не спровоцировал гневной реакции со стороны принца, на которую так рассчитывала колдунья. Вместо этого Джоджект самодовольно улыбнулся:

— Дело не в том, что я был слишком слаб, чтобы проникнуть в башню.

Какой мне был смысл, преследуя тебя, забираться в логово древних врагов моего отца? Мне пришлось бы сражаться с ними, и у меня просто не было бы времени и возможности заняться тобой. А ведь моя цель заключается в том, чтобы убить тебя.

— Ни у тебя, ни у твоего отца нет никаких причин считать призраков своими врагами… — неуверенно проговорила колдунья, озадаченная готовностью принца поддержать разговор. Раньше она считала, что он не склонен тратить время впустую на разговоры с врагами. Поэтому ей очень не понравилось, что принц изменил своим привычкам. Но Садира решила держаться настороже. — В конечном счете Дракон такой же враг твоего отца, как и теней.

Ответом ей был громовой хохот Джоджекта.

— И что же натолкнуло тебя на такую интересную мысль? — вдоволь нахохотавшись, спросил он.

— Думаю, что даже твоему отцу вряд ли нравится платить ежегодно такой громадный налог Дракону, — возразила Садира.

— Нет. Здесь ты заблуждаешься. Он платит его без всяких возражений, довольно произнес Джоджект. Потом принц взглянул на запад, где огненный шар солнца уже наполовину опустился за горизонт. Переведя взгляд обратно на Садиру, принц добавил:

— Я полагал, что тени расскажут тебе всю правду.

Раз они этого не сделали, мне самому придется просветить тебя. Суть дела состоит в том, что мой отец помогал создавать Дракона. Надеюсь, что уж мне-то ты поверишь?

Было совершенно очевидно, что своим комментарием Джоджект намеревался запугать Садиру. И это ему удалось. К счастью, его слова не настолько потрясли ее, чтобы она не обратила внимания на внезапно брошенный в сторону заходящего солнца взгляд принца. Колдунья сразу же поняла, что кроется за ним. Принц пытался просто-напросто оттянуть время, отсюда и его совершенно необычная разговорчивость. Он явно старался дождаться момента, когда солнце полностью скроется за горизонтом и наступит ночь. Значит, он хорошо знал о том, что диапазон ее колдовства заметно расширился. А это в свою очередь говорило о том, что ему прекрасно известно о волшебных силах башни Пристан.

Джоджекту же Садира сказала:

— То, о чем ты говоришь, невозможно. Доблестные воины Раджаата превратили Борса в Дракона…

— И когда они сделали это, каждый потребовал себе во владение один из городов Атхаса. В результате все они стали царями-колдунами, — перебил ее Джоджект. Садира даже и не подозревала об этом. — Моим отцом был Геллард…

— Которого прозвали Палачом гномов, — закончила за него Садира, вспомнив, что это имя называл Эрстал.

— Совершенно верно, — подтвердил Джоджект, снова поглядывая в сторону запада.

На этот раз Садира даже не позаботилась проследить за его взглядом, удовлетворенная тем, что ей уже удалось узнать. Каким бы невероятным ни представлялось на первый взгляд сообщение Джоджекта о том, что Доблестные воины смогли прожить столько столетий, все то, что он сейчас ей рассказал, не было лишено смысла. Сразу стало ясно и то, откуда принц знал секреты башни, и желание царей-колдунов платить Дракону налог, а также и желание царя Ниобенэя любой ценой помешать Садире проникнуть в башню Пристан.

Убедившись, что она узнала от принца все, что хотела, колдунья подняла руку к солнцу. По тому, что поток поступающей солнечной энергии оказался довольно слабым, колдунья могла, даже не глядя в сторону запада, уверенно сказать, что солнечный диск уже более чем наполовину опустился за горизонт.

— Берегись! — неожиданно послышался крик Магнуса.

Едва смолк голос Певца Ветров, как Джоджект, оттолкнувшись от земли всеми своими ногами, бросился вперед. Врезавшись в Садиру, Джоджект выпустил свои костяные пластины, заменявшие ему зубы, и потянулся к ее горлу. Колдунья позволила ядовитым челюстям сомкнуться вокруг своей шеи, затем отступила на шаг. Несколько секунд они стояли лицом к лицу. Слабая улыбка появилась на лице Садиры, когда она почувствовала, как зубы ее заклятого врага, с которых капал яд, тщетно пытаются прокусить ее кожу.

Наконец Садира опустила поднятую к солнцу руку.

— Тебе следовало бы все-таки прислушаться к моим словам, — сказала она.

— Я ведь тебя уже предупреждала о том, что ты слишком слаб, чтобы ранить меня.

С этими словами колдунья с силой ударила подушечками обеих ладоней по ребрам Джоджекта. Она услышала приглушенный хруст ломающихся ребер, и в следующий момент челюсти принца выпустили ее шею. Воздух с хрипом вырвался из его легких. Верхняя часть его тела, напоминавшая человеческую, резко отклонилась назад в сторону его нижней, силопской части, в результате чего он сильно ударился затылком о собственный панцирь.

Джоджект потряс головой, пытаясь прийти в себя от этого удара, затем повернулся на сто восемьдесят градусов, чтобы бежать. В этот момент из кустов выскочил Магнус. Он бросился к чудовищу и схватил его за задние сегменты нижней части тела. Упершись массивными ножищами в землю, Певец Ветров крепко охватил могучими руками извивающееся тело принца, не давая улизнуть.

— Поторопись, Садира! — крикнул Магнус, кряхтя от напряжения. — Солнце уже почти зашло!

Садира бросила быстрый взгляд через плечо и увидела, что Певец Ветров был совершенно прав. Лишь только тонкий багровый полумесяц все еще виднелся над горизонтом.

Джоджект отчаянно царапал задними ногами по могучим рукам Магнуса, крепко державшим его. Когда принц понял, что ему не удастся ничего поделать с толстой шкурой Певца Ветров, он резко повернулся и попытался схватить его своими челюстями. В этот момент Садира проскользнула между ними и быстрым движением захлопнула его челюсти.

— Пошли, Магнус, — сказала она. — Мне бы очень не хотелось, чтобы тебя ранили именно сейчас, когда до захода солнца остались считанные минуты.

— Не беспокойся обо мне, — спокойно ответил Певец Ветров. — Со мной все будет в порядке. Но если он сумеет убежать…

— Не сумеет, — прервала его Садира, направив ладонь на все сужающийся полумесяц уже почти скрывшегося за горизонт солнца. — Выпусти его!

Магнус сделал так, как она ему сказала. Как и ожидала колдунья, Джоджект сразу же попытался броситься наутек, но Садира крепко схватила его за руку и удержала на месте. Единственный светящийся палец свободной руки она направила на голову Джоджекта.

— Подожди, не делай этого! — испуганно закричал принц.

— За кого ты ее принимаешь, жалкий глупец? — не скрывая насмешки, спросил Магнус. — Она с самого начала знала, на что ты надеешься.

— Нет, я так не считаю, — поспешно ответил Джоджект. — Но есть кое-что, о чем ей непременно следует знать, прежде чем она решит противостоять Дракону. После того как я сообщу вам об этом, вы можете меня убить, но сначала выслушайте меня.

Садира снова взглянула в сторону заходящего солнца. От него теперь остался лишь узкий краешек, излучавший красный свет, неуверенно пробивавшийся сквозь легкую вечернюю дымку, затянувшую небо.

— Садира, он тянет время, — еще раз предупредил колдунью Магнус. — У тебя его почти не осталось.

— Нет, вы меня неправильно поняли, — сказал принц, глядя на Садиру. Какой бы могущественной колдуньей ты ни стала, тебе никогда не удастся убить Дракона. Кроме того, вступив с ним в схватку, ты подвергнешь опасности весь Атхас. Сейчас просто невозможно представить последствия подобного шага.

Садира остановила палец в считанных сантиметрах от головы Джоджекта.

— Говори, но побыстрее! — потребовала она.

— Дракон обладает колоссальным могуществом, но оно меньше объединенной силы всех семи царей-колдунов, — начал он свое объяснение. — Спроси себя, почему они платили ему налог в течение многих тысячелетий?

Колдунья коснулась пальцем его морды. Джоджект завопил от боли, и мгновенно вокруг разнесся отвратительный запах горящего мяса.

— У меня нет времени разгадывать загадки, — сердито проговорила она.

— Они делали это только потому, что Дракон является покровителем и защитником Атхаса, — ответил принц. — Ему нужен этот налог, чтобы оставаться сильным. А это в свою очередь дает ему возможность держать взаперти силы огромного зла.

— Какого зла? — удивленно спросила Садира.

Джоджект отрицательно покачал головой.

— Я не могу вам этого сказать. Даже угроза неминуемой смерти не вынудит меня сделать это, — ответил он.

— Садира, пора. Времени уже нет! — закричал Магнус.

— Кто же? — грозно потребовала колдунья, снова прижимая палец к морде Джоджекта. — Тени?

Джоджект завопил от боли и бросился на землю. Мгновение спустя вокруг него начали сморщиваться и засыхать кусты ариземы и стебли ваточника.

Трава вокруг тоже стала коричневой.

Ее палец уже светился не так ярко, как раньше. Последний розовый свет уходящего дня полыхал поперек темнеющего неба, подобно полосе огня.

Джоджект неожиданно повернулся, показав выступающие изо рта зубы-пластинки, с которых стекал яд. Пальцы его руки были уже растопырены, собирая жизненную энергию растений. Он был готов вот-вот перейти в атаку.

— Так подохни же, мерзкий осквернитель земли! — с ненавистью закричала Садира.

Она выдохнула облако черного тумана, и оно опустилось вниз, охватило неподвижно лежащего на земле принца, а потом превратилось в плотную черную пелену. Сквозь нее донеслось шипение, почти тут же смолкшее. На этот раз колдовство принца дало осечку. Черная пелена начала высасывать тепло из тела Джоджекта, который издал несколько душераздирающих криков. К тому времени, когда последние лучи заходящего солнца исчезли за горизонтом, от наследного принца Ниобенэя осталась лишь тень на траве.

Магнус подошел к Садире.

— Почему ты так долго тянула с этой дрянью? — спросил Певец Ветров, указывая на землю, где недавно лежал Джоджект. — В твоем распоряжении оставалось всего несколько секунд. Кому был нужен весь этот риск?

— Мне очень жаль, что я дотянула до последнего и так потрепала тебе нервы, — спокойно ответила колдунья. По мере того как сгущались сумерки, кожа Садиры теряла блестящий черный цвет и постепенно принимала свой обычный медный.

— Что с тобой происходит? — спросил в изумлении Магнус, уши которого тревожно зашевелились, когда он увидел, что творится с внешностью Садиры.

— Джоджект был совершенно прав, говоря, что я еще не готова уничтожить Дракона, — задумчиво проговорила колдунья, обращаясь к самой себе. — Но я уже в состоянии помешать ему губить людей Тира. Этим мне придется заняться немедленно. Но для меня особенно важно другое. Теперь я знаю, в чем заключается слабость Дракона. А это значит, что его можно победить.

Глава 19 БОРС

Наполовину занесенная красновато-коричневым песком гигантская повозка валялась на боку, развалившись надвое. Мекиллоты, которые когда-то тащили колоссальную "крепость на колесах", оставались запряженными. Они стояли неподвижные, как холмы, и такие же безжизненные. На сотню-другую метров вокруг повозки были разбросаны тела возчиков и их канков, в то время как тела торговцев и охранников вытащили из повозки и сложили в огромную кучу с теневой стороны.

Несмотря на невыносимую жару, только легкий запах гниения висел в воздухе. Все трупы были слишком высохшими, чтобы подвергнуться гниению, так как все их телесные соки улетучились — из тел была выкачана вся жизненная энергия.

Когда Садира проходила мимо сцены разыгравшейся трагедии, она замедлила шаг и подождала Магнуса. Для того чтобы огромный Певец Ветров мог прийти в себя после выпавших на его долю физических и душевных страданий и чтобы ему было легче перенести тяжелое путешествие по пустыне, Садира взяла трех канков у эльфов из клана Серебряных Рук. С тех пор ее спутник ехал на канках по очереди, чтобы дать им возможность восстанавливать силы после очередного трудного отрезка пути. Но они были не в состоянии сравниться в скорости с Садирой и постоянно отставали.

Когда Магнус наконец поравнялся с ней, он не преминул задать колдунье вопрос, уже ставший традиционным:

— Снова дело рук Дракона?

С того времени, как они вышли на караванный путь у оазиса "Серебряный источник", они постоянно натыкались на нечто подобное. Садире показалось, что это был пятнадцатый или шестнадцатый караван, уничтоженный Драконом.

Садира кивком головы подтвердила правильность его предположения.

— Мы приближаемся к Тиру, и мне хотелось бы знать, насколько мы отстаем от Дракона, — спросила колдунья. — Ты не мог бы подсчитать хотя бы приблизительно?

Магнус отрицательно покачал головой.

— В обычных условиях я мог бы приблизительно определить время по степени разложения трупов, но с телами вроде этих… — начал было он, но не закончил фразу и поспешно повернул уши в сторону разбитой "крепости на колесах". — Знаешь, там кто-то есть, — прошептал он, указывая на гору трупов. — Я думаю, там скрывается какое-то животное.

— Давай взглянем на всякий случай, — предложила Садира.

Не дожидаясь, пока Магнус спешится, колдунья начала осторожно подкрадываться к груде мертвых тел. Подобравшись поближе, она услышала, как кто-то обгладывает кости и сосет что-то. Звуки эти доносились с противоположной стороны кучи. Пытаясь представить себе, кто бы из известных ей любителей падали мог лакомиться здесь мертвечиной, Садира довольно долго оставалась на месте, подняв руку к солнцу, чтобы накопить волшебную энергию светила, необходимую ей для колдовства.

Но прежде чем она сумела обогнуть кучу трупов, беспокоившие ее звуки внезапно прекратились.

— Разве не тебе было поручено сторожить? — послышался чей-то недовольный голос. — Я чувствую кого-то.

— Сейчас твоя очередь, а не моя, — огрызнулся его собеседник. — А то ведь так мы можем и пропустить ее.

Садира потихоньку выглянула из-за трупов, чтобы выяснить, кто бы это мог быть. Сначала она не смогла рассмотреть пожирателей падали среди огромного количества голов, туловищ и конечностей. Однако спустя секунду-другую она разглядела пару отделенных от тела голов, расположившихся на огромной сморщенной ноге мула. У обоих были жесткие волосы, торчавшие хохолками во все стороны. Кожа на их шеях была зашита под подбородками грубыми черными нитками. Судя по состоянию находившихся в непосредственной близости от них трупов, можно было легко догадаться, что обе головы уже давно здесь пируют. Садиру едва не стошнило при виде этого отвратительного зрелища. Хотя колдунья не могла похвастаться близким знакомством с ними, она видела их много раз во дворце Титхиана, и ей было известно, что они являлись советниками царя, доставшимися ему по наследству от его предшественника — царя-колдуна Калака.

— Кого вы здесь ждете? — громко спросила Садира.

Головы одновременно обернулись на звук ее голоса.

— Тебя, дорогуша, — ответила та из них, в которой Садира узнала Сача.

Это была раздувшаяся голова с обрюзгшим лицом и узкими глазами-щелочками.

— Мы добрались сюда, чтобы встретиться с тобой.

— Зачем? — с вызовом спросила Садира. — Что же случилось, если я внезапно понадобилась вам? — Зная их лживый характер, Садира решила принять меры предосторожности. Она подняла руку, чтобы показать им, что готова защищать себя.

— Нет никакой нужды прибегать к угрозам, — вступила в разговор вторая голова, которую звали Виан. Он скривил свои потрескавшиеся губы в некое подобие улыбки и пристально посмотрел на светящуюся багровым светом руку колдуньи. — Мы сейчас на твоей стороне, так что ты можешь нас не опасаться.

— А почему тогда твои слова никак не убеждают меня в этом? — спросил Магнус, выходя вперед из-за спины Садиры.

Сач взглянул на Певца Ветров.

— Это твой друг, Садира? — поинтересовался он, облизывая губы своим длинным пепельно-серым языком.

— Да, он мой друг, — сердито ответила Садира.

— Какая жалость, — вздохнул Виан, посмотрев с отвращением на высохшие трупы, которые он до этого обглодал. — Я мог бы полакомиться и чем-нибудь свеженьким. Мне так хочется тепленькой крови.

— Даже не думай об этом, — резко предупредила его Садира. — А теперь говорите, что вам надо от меня. У меня нет времени на болтовню с вами. Я очень тороплюсь.

— Тогда тебе следует сказать нам спасибо за то, что мы сэкономили тебе массу времени. Мы хотим предупредить тебя, что тебе нет необходимости возвращаться в Тир, — сказал Виан. — Борс пока не собирается туда.

— Вы что, принимаете меня за безмозглую идиотку? — возмутилась Садира.

Она повернулась к Магнусу и сделала ему знак. — Пошли, мы и так потеряли кучу времени.

Видя, что Певец Ветров направился к канкам, Сач и Виан поднялись в воздух и полетели вслед за ними.

— Подожди! — проговорил Виан. — Почему ты не хочешь выслушать нас?

— А мне это и не нужно, — резко ответила Садира, не останавливаясь. Это еще один из трюков Титхиана. С меня хватит. В любом случае спасибо вам за беспокойство. Теперь я хотя бы знаю, что не очень опаздываю.

— Именно это случится, если ты будешь настаивать на возвращении в Тир, — проговорил Сач, обгоняя ее и зависая прямо перед ее лицом. — А что касается Титхиана, то он даже и не подозревает, что мы находимся здесь.

Колдунья не стала слушать голову и отшвырнула ее в сторону. Она пролетела метров десять по воздуху и, рикошетом отскочив от панциря мертвого мекиллота, врезалась в ближайший песчаный холм.

Виан захихикал от удовольствия при виде того, что приключилось с его спутником.

— Впервые ты говоришь правду, — произнес он, держась на всякий случай вне пределов досягаемости колдуньи. — Как ты думаешь, откуда нам известно о том, что ты возвращаешься из башни Пристан?

— Оттуда же, откуда Титхиан знал, что я туда отправляюсь, — ответила колдунья.

— Да нет, здесь ты не права, — сказал Виан. — Канк, которым пользовался Титхиан для того, чтобы следить за тобой, был убит в Ниобенэе самим Геллардом.

Садира сразу остановилась, как только услышала древнее имя царя-колдуна, дав сигнал Магнусу сделать то же самое.

— Где ты слышал это имя?

Виан усмехнулся.

— Я так и думал, что это привлечет твое внимание, — сказал он.

— Но это не сможет удерживать его длительное время, — предупредила Садира, заметив, что Сач выбрался из песчаного холма и теперь снова осторожно приближается к ней. — Говори, что хотел сказать, но смотри, чтобы я не потеряла зря время. Даже когда я в хорошем настроении, у меня не хватает терпения говорить с вами обоими.

— Мы не отнимем у тебя понапрасну время, — сказал Виан. — Тени предупредили нас о твоем появлении.

— Каким образом? — спросила Садира. — Что вам известно о тенях?

— Сейчас это не имеет никакого значения, — ответил Сач, присоединяясь к группе. — Зато у нас была важная причина прибыть сюда, чтобы встретиться с тобой. Титхиан известил Дракона о той помощи, которую тебе оказали карлики Кледа. Борс был вне себя от гнева, и сейчас он направляется туда, чтобы уничтожить "Книгу кемалокских Царей" и примерно наказать карликов.

Несколько мгновений Садира обдумывала сообщение Сача, пытаясь решить, можно ли ему доверять. Она оказалась перед сложнейшим выбором: как правильно определить, кому же на самом деле, Тиру или Кледу, угрожает гибель и где надлежит быть ей самой. Видимо приняв решение, она обошла головы и сделала знак Магнусу садиться на канка.

— Куда мы едем? — спросил Певец Ветров.

— В Тир, куда же еще. Я была бы круглой дурой, если бы послушалась этих двоих. Они же ближайшие советники царя, — резко ответила Садира, указывая на Сача и Виана. — Я не знаю, каким образом, но Титхиану удалось проследить за мной после того, как я покинула Ниобенэй. Они прислал этих двух соглядатаев сюда для того, чтобы отвлечь наше внимание от истинных целей Дракона.

— Я не понимаю твоей логики, — задумчиво произнес Магнус.

— Ты и не поймешь, так как у нее давно мозги набекрень! — фыркнул Виан.

Садира направила ладонь на его голову. Струя сверкающего багрового света ударила из ее руки, и Виан закричал в гневе:

— Шлюха! Ты ослепила меня!

— Замолчи, или ты останешься слепым навсегда, — зло ответила колдунья.

Магнусу она пояснила:

— Титхиан слишком большой трус, чтобы попытаться противостоять Дракону. Поэтому он не хочет моего возвращения до тех пор, пока не заплатит требуемый Драконом налог. Он послал сюда этих двоих, приказав им рассказать мне историю о Кледе, в надежде, что имена, которые они упомянут в своем рассказе, убедят меня отправиться в поселение карликов вместо Тира.

— Это как раз то, что сделал бы сам Титхиан, окажись он на твоем месте, — согласился Сач.

Магнус повернул голову таким образом, чтобы видеть Садиру одним своим черным глазом.

— Этот трюк мне представляется слишком сложным, — сказал он. — Не проще ли было бы просто-напросто договориться с Драконом? В обмен на отказ Дракона от посещения Тира в этом году рассказать ему о Кледе и "Книге кемалокских Царей"?

— В этом есть смысл, — согласился Виан, мигая глазами после того, как его временная слепота прошла. — Но это совсем не то, что сделал Титхиан.

Он все еще собирается заплатить налог. Сообщив Дракону о Кледе, Титхиан просто старается завоевать его расположение.

Садира на несколько секунд задумалась, обдумывая предположение, высказанное Магнусом, затем взглянула на головы.

— Мне было бы намного легче поверить вам, если бы я знала, почему вы так неожиданно решили предать Титхиана, — сказала она. — Надеюсь, вы не ожидаете от меня, что я поверю, будто вы ни с того ни с сего стали переживать за судьбы жителей Тира?

— Конечно нет, — презрительно бросил Сач. — Давайте просто будем считать, что у нас есть кое-какие общие интересы с тенями.

— Давайте лучше не будем, — сказала Садира. — Я хочу знать все.

— А стоит ли? — произнес Виан, закрывая свои светло-желтые глаза. — Ты знаешь что-нибудь о мятеже против Раджаата? — спросил он. Когда Садира утвердительно кивнула, он продолжил:

— Но не все из нас приняли в нем участие. Я и Сач были обезглавлены за то, что не поддержали мятежников.

— Так вы тоже были Доблестными воинами Раджаата? — ахнула Садира, не веря своим ушам.

— Мы и остались ими, — с гордостью ответил Сач. — Мое полное имя: Сач из Аралы, Меч кобольдов.

— А я Виан Бодах, Гроза эльфов, — добавила вторая голова. — Мы оба последние Доблестные воины, верные Раджаату. И как ты легко можешь себе представить, для нас нет сейчас ничего слаще мести. Обстоятельства сложились таким образом, что возможность отомстить предателю Борсу впервые становится для нас реальностью.

— Коли это так на самом деле, почему бы вам не рассказать мне поподробнее о том, почему же, собственно говоря, произошел мятеж, потребовала Садира.

— Если ты так настаиваешь, — недовольно проворчал Сач. — Тени называют период правления Раджаата "зеленым веком", и не без основания. В те времена весь Атхас покрывала плодородная почва, и растительности было в изобилии. Чтобы ты поняла, достаточно вспомнить о лесах, в которых живут хафлинги и которые ты видела собственными глазами. Они сохранились с тех времен.

— Но многочисленные войны пагубным образом сказались на состоянии земель, так как мы, Доблестные воины, были не единственными колдунами участниками битв, — вмешался Виан. — Каждый раз, когда происходила та или иная битва, огромные участки земли превращались в бесплодную пустыню. К тому времени, когда наша победа была уже близка…

— Ты имеешь в виду то время, когда вы уничтожили почти все население Атхаса, не принадлежавшее к чисто человеческой расе? — прервала его Садира.

Но горечь, прозвучавшая в ее голосе, казалось, не произвела ни малейшего впечатления на Виана.

— Все обстояло именно так, — ответил он. — К тому моменту, когда мы готовились стереть с лица земли Атхаса остатки "нечистых" рас, большая часть его территории уже представляла собой выжженную пустыню.

— Поэтому Раджаат объявил, что после нашей победы он останется единственным колдуном на Атхасе, — продолжил Сач. — Остальным придется проститься с тем могуществом, которое обеспечил им Раджаат, разрешив заниматься колдовством наравне с ним. Виан и я были более чем счастливы выполнить это решение нашего повелителя, но другие выступили против него, нарушив клятву верности, и напали на Раджаата.

— Вот так Атхас пришел к своему нынешнему состоянию, — закончил за друга Виан. — А теперь решай — отправишься ли ты в Клед или бросишь Агиса и Рикуса на произвол судьбы, предоставив им вдвоем противостоять Дракону?

Ты теперь знаешь все, что тебе надлежит знать, и мы надеемся, что сумели рассеять все твои подозрения. Так что слово теперь за тобой. Мы со своей стороны окажем тебе всю помощь, на которую будем способны. В данном случае наши с тобой интересы полностью совпадают, так как у нас общий враг, которого надлежит уничтожить.

***

— Достань его из меня! — закричала Ниив. Ее полный боли крик раздался из лачуги, находившейся почти в самом центре Кледа. Эхо его пронеслось вверх по склону из оранжевого песчаника и достигло вершины скалы, на которой расположились Садира и ее спутники. С помощью магии они занимались подслушиванием, собирая информацию о том, что происходит в поселении карликов. — Торопись, Келум! Мне очень больно!

— Что с ней происходит? — недоуменно спросил Виан, паря в воздухе рядом с Садирой.

Находившийся по другую сторону колдуньи Сач спросил в свою очередь:

— Она, наверное, подвергается жестоким пыткам?

Его полные губы скривились в отвратительной ухмылке.

— Разве вы оба никогда не слышали крики женщины, дающей жизнь ребенку?

— удивленно спросил Магнус, печально качая головой при виде того, что происходит внизу. — Она не могла выбрать для этого более неподходящего времени.

Перед невысокими воротами Кледа стоял Борс, лениво помахивая хвостом.

От каждого из ударов о землю поднималось густое облако пыли. Несмотря на расстояние, разделявшее колдунью и Дракона, и дымку, висящую в воздухе, Садира могла хорошо рассмотреть Борса. Ростом он был с гиганта, худощав и костляв. Рядом с ним любой эльф показался бы толстячком. Его кожа была темно-серого цвета. Твердый хитиновый покров закрывал большую часть тела.

У каждой из его двух тонких ног было по два колена, что позволяло им поворачиваться одновременно в разные стороны. Его короткие узкие лапы заканчивались пальцами с длинными острыми когтями и распухшими деформированными суставами. Самым устрашающим у него было лицо, в котором не осталось ничего человеческого. Его расположенная на конце змеевидной шеи голова напоминала голову остроклювой птицы и венчалась остроконечным кожистым гребнем. Глаза Дракона казались настолько маленькими, что Садира с трудом сумела их рассмотреть.

Прямо перед Драконом на крыше караульного помещения, расположенного у ворот Кледа, замерли две крошечные фигурки. По предположениям Садиры, это были Лианиус, старейшина поселения карликов, и Рикус. Карлики-воины выстроились вдоль стен, выделяясь сверкающими на ярком солнце боевыми доспехами. Насколько Садире и ее спутникам удалось разглядеть, защитники поселения были вооружены стальными мечами, стальными боевыми топорами, шипастыми круглыми щитами и луками.

На песчаных склонах возле ворот было более сотни фигур. На них были черные одежды, хорошо различимые на расстоянии. Ни у одной из них не было никакого оружия, что сразу же наводило на мысль, что это, по-видимому, колдуны, или, скорее, колдуны-манипуляторы чужими мыслями. По серебряной пряди, разделявшей пополам длинные черные волосы и отчетливо видимой даже на расстоянии, Садира узнала Агиса, возглавлявшего этот отряд.

Борс, казалось, совершенно не замечал того, что происходит вокруг.

Каким-то шипящим, но похожим на раскаты грома голосом он произнес:

— Доставьте ко мне Эрстала вместе с его "Книгой кемалокских Царей" и отберите половину жителей. Я обрекаю их на смерть.

— Судя по тому, что здесь сейчас происходит, мы прибыли как раз вовремя, — поспешно проговорила Садира. — Магнус, нам пора спуститься вниз.

— Если надо, тогда пошли, — жалобным голосом ответил Певец Ветров. По его голосу можно было судить, насколько он устал. Он ведь до сих пор полностью не пришел в себя после двухдневного безостановочного перехода через пустыню. — Но было бы лучше, если бы мы хотя бы немного отдохнули…

— Сомневаюсь, что у нас есть время для отдыха. У нас нет даже нескольких лишних секунд, — резко прервала его колдунья. Когда они начали поспешно спускаться по склону, Садира с удивлением заметила, что позади Магнуса в воздухе медленно перемещаются обе головы, Сач и Виан. — Мне бы никогда и в голову не пришло, что вы можете быть такими храбрецами, сказала она, обращаясь к ним.

— Когда дело затрагивает наши интересы или касается нас лично, мы можем проявлять и храбрость, — заметил Сач.

Внизу у ворот поселения дерзко прозвучал голос древнего карлика Лианиуса. Садире показалось, что карлик отверг требование Дракона. К сожалению, даже с помощью своей магии колдунья не могла разобрать слова, произнесенные дрожащим старческим голосом. Быстрым, как молния, движением лапы Дракон подхватил старца с крыши караульного помещения и теперь держал его на весу. Лианиус что-то прокричал в ярости и попытался освободиться, стал лупить кулаками по пальцу чудовища, который обвился вокруг него.

Командир отряда карликов поднял руку, но не осмелился дать сигнал своим воинам начать стрельбу из луков по Дракону. Даже если бы им и удалось убить Дракона первым же залпом, падение их старейшины Лианиуса с такой высоты неизбежно привело бы к его гибели. Садира остановилась. Она была все еще очень далеко от ворот поселения и поэтому не могла воспользоваться ни одним из видов колдовства, которыми обычно пользовались на поле боя. Но она вспомнила об одном заклинании, которое могло бы выручить старца.

— Книга! Где книга? — раздался громовой голос Дракона.

Лианиус перестал сопротивляться и, дрожа от ужаса, взглянул в глаза Борса.

— Почему Борс не пойдет и не заберет сам эту книгу, если она ему так уж нужна? — спросил Магнус. — Уж чем-чем, а силой он не обделен.

— Он легко может это сделать, — пояснила Садира. — Но тогда ему придется использовать колдовство, а оно связано с расходом волшебной энергии, которая ему позарез необходима для выполнения другой, неизмеримо более важной для него задачи.

— Какой? — недоуменно спросил Певец Ветров.

— Держать под замком одну вещь, — ответила колдунья, указывая кончиком сверкающего багрового пальца на Лианиуса.

— Так ты знаешь об этом? — ахнул Виан. — И ты все еще собираешься помешать Борсу получить причитающийся ему налог?

— Кидар и его тени не кажутся мне ужасными, — ответила она.

Лианиус молчал и не шевелился, со страхом глядя на Дракона. Наконец он, видимо, на что-то решился и закричал:

— Нет!

Борс сжал кулак, и тело старейшины скрылось в брызгах крови. Увидев это, разъяренный командир карликов резко опустил руку, дав сигнал начать стрельбу. Зазвенели тетивы луков, и не менее сотни стальных стрел с глухим стуком ударили в грудь Дракона, не причинив ему ни малейшего вреда. Они просто отскочили от него.

Садира побежала вниз по склону. Она двигалась настолько быстро, что оставила Магнуса и обе головы далеко позади. Пока она спускалась, Дракон поднял ногу и переступил через стену. Рикус поднял свой волшебный меч и повернулся к Дракону, но не решился напасть на него. Вместо этого он неожиданно опустил меч и упал на живот. В этот момент в дело вступили колдуны. Послышался целый хор голосов, произносивших всевозможные заклинания и магические формулы. Ослепительный блеск молний, целые потоки разноцветного огня, тучи сверкающих метательных снарядов наполнили воздух.

Никогда в жизни Садире не приходилось видеть одновременное действие стольких видов смертельной магии.

Борс скрылся в ослепительной вспышке высвобожденной волшебной энергии.

Даже вдалеке от места схватки Садира чувствовала, как у нее под ногами дрожит земля. Ветер донес до колдуньи едкое зловоние, исходившее от всевозможных зажигательных снарядов.

Когда волшебная буря затихла. Борс все еще стоял с широко расставленными ногами. Многочисленные струйки дыма — черного, серого, красного и многих других цветов — поднимались от его испещренной пятнами кожи. За исключением этого, на его теле не было видно никаких повреждений.

Садира продолжала быстро спускаться. Прошло всего лишь несколько секунд с того момента, как Борс убил Лианиуса, а все защитники поселения уже успели вступить в бой. На бегу девушка обдумала, как ей подготовиться к колдовству, которое помогло бы побыстрее добраться до ворот поселения, и принять участие в схватке с Драконом. Но, учитывая быстроту, с которой развивались события, было явно нецелесообразно терять время на остановку, подготовку к колдовству и произнесение заклинания. Пока она будет заниматься этим, ход битвы может резко измениться к худшему.

Дракон повернул голову в сторону многочисленной группы колдунов. Он широко открыл свою похожую на клюв пасть, и Садира внезапно услышала свист засасываемого воздуха. В этот момент Агис, осознав, что сейчас произойдет, бросился на землю, крича во все горло:

— Ложитесь! Ложитесь!

Послышался оглушительный рев, и из пасти Дракона вырвалась конусообразная струя раскаленного добела песка. Дракон медленно вертел головой из стороны в сторону, стараясь не оставить ни одного участка склона, по которому не прошлась бы "метла" из обжигающего песка.

По мере того как выдыхаемая им струя раскаленного песка обрушивалась на очередной участок, выжигая редкую растительность, оттуда раздавались леденящие душу крики и стоны одетых в черное колдунов и колдуний. Мужчины и женщины в мгновение ока превращались в живые факелы, испускавшие жирный черный дым. Многие из них умирали мучительной смертью.

Садира начала серьезно беспокоиться о судьбе Агиса и побежала еще быстрее. В этот самый момент потрясенный увиденным Рикус одним прыжком добрался до края крыши караульного помещения и с яростным криком ударил волшебным мечом в живот Борса. Раздался лязг и во все стороны брызнули голубые искры. Когда же клинок пробил кожу чудовища, из раны ударил фонтан ярко-желтой крови. Капли ее мгновенно расплавили камни.

Дракон закрыл пасть, прекратив поливать склон потоком раскаленного песка, и взглянул сверху вниз на того, кто осмелился напасть на него.

К этому времени Садира наконец приблизилась к Дракону на расстояние, с которого она уже могла атаковать его. Колдунья поспешно остановилась и, протянув руку к солнцу, стала накапливать необходимую ей для колдовства энергию.

Рикус тем временем снова замахнулся волшебным мечом, но Дракон с поразительной легкостью сделал шаг в сторону, уклоняясь от его удара, и попытался в свою очередь нанести мулу ответный удар, намереваясь достать его четырьмя острыми когтями. Мгновенно сориентировавшись, Рикус отступил назад и закрылся своим волшебным мечом. Раздался раздирающий слух скрежет.

Ослепительно ярко полыхнуло голубым светом. Когда все погасло, глазам Садиры предстала пустая крыша караульного помещения. Рикуса нигде не было видно.

— Нет! — в ужасе закричала колдунья.

Она уже собиралась произнести заклинание, как Дракон открыл пасть и зашипел от ярости. Его длинный язык молниеносно высунулся из пасти и несколько мгновений лизал крышу. Затем он остановился и взглянул поверх холмов, окружавших поселение. Садире показалось, что сделал он это с таким видом, как будто все то, что произошло, не имеет к нему никакого отношения.

Садира вдруг увидела Рикуса, укрывшегося под аркой ворот, где Дракон не мог его увидеть. Судя по всему, мул был явно не в себе. Чувствовалось, что он все еще не отошел от удара Дракона. Вспомнив слова вождя теней Кидара о том, что ни один из Доблестных воинов не может нанести удар обладателю волшебного меча, выкованного их повелителем Раджаатом, колдунья решила подождать с нападением на Дракона до тех пор, пока не доберется до Рикуса.

Поэтому, внимательно следя как за Драконом, так и за Рикусом, она направилась к тому месту, где последний раз видела Агиса, о котором она в данный момент беспокоилась больше всего. Ей удалось отыскать колдуна довольно быстро. Но то, что увидела Садира, сильно ее встревожило.

Аристократ неподвижно лежал на каменистой земле и едва дышал. Садира нагнулась к нему, и ей стало ясно, что Агис без сознания. Хотя ему удалось избежать непосредственного контакта с раскаленной струей песка и уцелеть, от нестерпимого жара загорелась одежда аристократа, а отдельные струйки песка содрали кожу на большей части его лица. Колдунья положила руки ему на грудь, чтобы дать возможность части накопленной ею энергии перетечь в тело Агиса. Теперь, если повезет, аристократ протянет немного дольше.

Большего она сделать не могла, так как не обладала способностями целительницы. Для этого ей был нужен Магнус.

Садира поднялась на ноги и взглянула в сторону ворот. Борс уже перенес и вторую ногу через стену поселения и находился теперь внутри деревни.

Карлики-воины роились у его ног, отчаянно рубя чудовище, но их удары не приносили ему никакого вреда. Обращая на них не больше внимания, чем Магнус обратил бы на тучу комаров. Дракон задержался и несколько раз провел пальцем вдоль раны, нанесенной ему Рикусом. Края раны стали постепенно смыкаться, и кровотечение вскоре прекратилось.

Покончив с этим. Дракон повернулся и решительно двинулся в глубь деревни. Карлики последовали за ним, но это привело лишь к тому, что многие из них были раздавлены чудовищем.

Рикус тем временем постепенно пришел в себя, бросил взгляд по сторонам и направился вслед за карликами, слегка пошатываясь.

Колдунья наконец-то услышала за спиной тяжелые шаги Магнуса. Даже не повернувшись, колдунья указала ему на неподвижное тело Агиса.

— Не дай ему умереть. Я сделала все, что могла, чтобы он дотянул до твоего появления, — сказала колдунья.

— Я сделаю все возможное, — пообещал Певец Ветров, тяжело дыша. — Но хотя бы скажи мне, кто он такой?

— Один из моих мужей, — насмешливо ответила Садира.

Теперь колдунья могла со спокойной душой помочь карликам. Первым делом она побежала к воротам, чтобы перехватить там Рикуса. За ней последовали обе головы, Сач и Виан. Она остановила Рикуса в тот момент, когда тот уже спешил вслед за Борсом и карликами.

— Рикус, постой! — закричала Садира. — Тебе нужна помощь! Без нее у тебя ничего не получится!

Мул удивленно остановился и посмотрел через плечо. Когда его взгляд остановился на Садире, у него глаза полезли на лоб от удивления.

— Что это случилось с тобой? — ахнул он.

Колдунья протянула руку и погладила воина по лицу.

— Не волнуйся, у меня все в порядке, — спокойно ответила она. — Мне удалось сделать самое главное — побывать в башне Пристан и узнать то, что поможет нам спасти Тир, а также и Клед. Что бы ты ни делал, что бы с тобой ни случилось, ни на секунду не выпускай из рук Меч Карда. Он защитит тебя от любых ударов Дракона. Соединив наши усилия, мы сумеем остановить чудовище…

— Ты хочешь сказать, убить его! — злобно прошипел Сач, не дав ей договорить.

Услышав еще чей-то голос, Рикус бросил быстрый взгляд через плечо и нахмурился.

— Откуда взялись эти двое? — сердито спросил он. — Только не говори мне, что они прибыли с тобой.

— Они-то и посоветовали мне отправиться сюда, — признала Садира.

— Не думаю, что нам следует им доверять, — все еще сердясь, произнес мул.

— А ты и не должен думать, — злобно пробормотал Виан. — Вашу породу выводили совсем не для этого.

Рикус поднял меч, намереваясь ударить голову, но Садира перехватила его руку.

— Оставь его в покое. Сейчас у нас есть дела поважнее. Тебе еще представится возможность сразиться с гораздо более опасным противником, стараясь утихомирить страсти, проговорила она.

С этими словами колдунья сделала знак мулу следовать за ней. Проследить за Драконом оказалось делом пустячным. Даже если бы его огромное тело не возвышалось над лачугами Кледа, то разрушения безошибочно указывали направление его движения.

Когда колдунья и воин догнали Дракона, тот стоял на коленях около одной из лачуг. Свои лапы он положил на верхний край ее стен, а сам заглядывал внутрь. Изнутри лачуги слышались только громкие стоны Ниив, у которой уже начались родовые схватки.

Все карлики-воины собрались вокруг Дракона, пытаясь подрубить секирами его лапы. Время от времени Борс отмахивался от них огромным хвостом, каждый раз разбивая о каменные стены лачуги одного-двух воинов.

В тот момент, когда Садира и Рикус подошли к Дракону, он хлестнул языком по верхушке одной из стен, а затем заглянул внутрь лачуги.

— Говорите, где вы спрятали Эрстала и его книгу, — обратился он к тем, кто находился внутри. — Иначе ваш ребенок умрет вместе с остальными жителями деревни.

Откуда-то изнутри лачуги раздался полный муки голос Ниив:

— Нет!

Садира в последний раз оглянулась вокруг, чтобы наметить окончательный план нападения на Дракона. Она сразу же заметила исчезновение летающих голов. Они в конце концов поддались своим трусливым инстинктам и исчезли в неизвестном направлении. Когда колдунья увидела, что нет никаких причин откладывать дальше нападение, она направила руку в сторону Дракона и прошептала:

— Давай, Рикус!

Когда она произнесла нужное заклинание, ослепительный поток багрового света ударил из ее светящегося пальца, и в тот же миг голову Борса поглотил сверкающий шар, почти такой же яркий, как само солнце. Дракон зарычал от неожиданности, потом поспешно вскочил на ноги. Его замешательством воспользовался Рикус, начавший ожесточенно рубить волшебным мечом по ногам чудовища, нанося ему одну за другой глубокие раны, из которых хлынула горячая желтая кровь. Кровь била из ран чудовища так сильно, что Рикус был забрызган ею с головы до ног, а по улочке потекли дымящиеся ручейки жидкого желтого огня. Хотя нестерпимый жар вынудил карликов укрыться за стенами ближайших лачуг, Рикус продолжал наносить удар за ударом, не обращая внимания на боль от ожогов.

Прежде чем атаковать Дракона с помощью нового заклятия, Садира подошла к лачуге и осторожно заглянула внутрь. Ее глазам предстало обнаженное тело Ниив, скорчившейся на ложе из мягких шкур. Она крепко держалась за плечи Келума, служившие ей опорой.

— Келум! Забирай ее и беги! — негромко приказала Садира.

— Но вот-вот появится ребе…

— Бери ее на руки и не пререкайся, — закричала колдунья, отступая от лачуги. Оглянувшись в сторону Дракона, она увидела, что он поднял лапы вверх и схватил ее сверкающий шар, как будто это была маска, затем сорвал его с головы. Не теряя времени, Садира произнесла другое заклинание, и черная полоса темноты вылетела в сторону головы Дракона. Однако на этот раз Борс был настороже, ожидая нападения. Он молниеносно закрылся лапой и отбросил тьму вниз на лачугу. Черная полоса ударила в лачугу, и ее поглотила темнота.

Садира еще раз протянула руку к солнцу. Рикус тем временем продолжал сражаться с Драконом. Перепрыгнув через ручеек расплавленного камня, он попытался дотянуться мечом до живота чудовища. Дракон, которому теперь было гораздо легче защищаться, так как он мог видеть, легким движением лапы отбросил клинок мула в сторону.

— Я полагаю, что этот меч принадлежит мне, — сказал он, указывая своим длинным пальцем на Меч Карда.

— Теперь он мой, — ответил Рикус. Он снова замахнулся мечом, отрубив кончик пальца Дракона.

Фонтан желтой крови ударил из раны. Горячие брызги попали на грудь Рикуса. Мул, закричав от боли, попытался отступить назад, но споткнулся и едва не упал, с огромным трудом удержав в руке волшебный клинок. Закричав от ярости, Дракон попытался нанести Рикусу ответный удар когтистой лапой.

Снова раздался раздирающий уши скрежет, и снова появилась ослепительная голубая вспышка. Когда она погасла, Рикуса нигде не было видно.

Догадавшись, что теперь все внимание Дракона неизбежно обратится на нее, Садира прошептала еще одно заклинание. Спустя мгновение ее рука начала вибрировать, издавая легкое жужжание, и светиться мягким красным светом. Борс уставился на колдунью и открыл пасть, как будто хотел сделать вдох.

— Я бы на твоем месте этого не делала, — сказала Садира, вытягивая свою жужжащую руку в сторону Дракона. — Этому колдовству меня научили в башне Пристан, и ты уже знаешь, что оно может воздействовать на тебя и даже причинить тебе вред.

— С этим будет покончено после того, как ты умрешь, — злобно произнес Борс.

— Я не исключаю этого, но тогда тебе придется еще раз иметь дело с волшебной энергией, накопленной вот этой рукой, — ответила Садира, осторожно наклоняясь и касаясь рукой мостовой. В тот же миг камни мостовой начали потрескивать и отделяться друг от друга. — Ты сможешь убить меня, но лишь после того, как шары в твоем желудке разлетятся на куски, стараясь выглядеть спокойной, пояснила колдунья. — Скажи, каким образом ты намереваешься накапливать энергию, необходимую тебе для того, чтобы держать тюрьму запертой?

Не отвечая, Дракон закрыл пасть и начал медленно приближаться к девушке, волоча ноги и злобно глядя на колдунью. Садира не стала отступать. Несмотря на всю свою показную храбрость, она задумалась, не допустила ли ошибку. В день убийства Калака она и ее соратники напали на царя-колдуна как раз в тот момент, когда он глотал обсидиановые шары, пытаясь превратиться в дракона. Они тогда единодушно пришли к выводу, что шары играли для Калака ту же самую роль, что и обсидиановый набалдашник для трости Нока, — превращали жизненную силу живых существ в волшебную энергию.

Если они тогда ошиблись или если Садира заблуждалась относительно целей Ворса при сборе дани, она погибнет. Сложившаяся ситуация не оставила девушке возможности для маневра. Так как выбора у нее не было, ей оставалось лишь придерживаться уже принятой тактики. Только так она могла вынудить Дракона покинуть Клед на ее условиях. Колдунья смело шагнула навстречу чудовищу и дотронулась рукой до его хитинового панциря.

Дракон остановился.

— Какую сделку ты собираешься мне предложить? — грозно спросил он, подозрительно поглядывая на светящуюся руку колдуньи.

— Очень простую. Я бы даже сказала, взаимовыгодную, — ответила Садира, облегченно вздыхая про себя. — Ты оставляешь в покое Клед и Тир, а мы оставляем в покое тебя.

— Нет! — завопил Сач, появляясь из-за угла лачуги.

— Мы же договорились, что ты нападешь на него! — добавил Виан, следовавший за ним. — Произноси скорей заклинание!

Глаза Ворса мгновенно обратились к двум головам.

— Арал и Бодах. Я часто задавал себе вопрос, что случилось с вами после смерти Калака! — злобно прошипел он.

Сач и Виан неподвижно повисли в воздухе позади Садиры, используя ее в качестве своего живого щита.

— Не тяни с заклинанием! — настаивал Виан. — У Дракона от него нет защиты, ему придет конец. Ты сама убедишься в этом.

Колдунья прекрасно знала, что Виан лжет. Если она уничтожит шары, находящиеся в желудке Борса, она только лишит его возможности использовать свое самое могущественное колдовство. Но Дракон сможет прикончить ее десятком других способов. Тем не менее Садира решила, что имеет смысл слегка пошантажировать Дракона, воспользовавшись присутствием двух голов.

— Почему ты так уверен в этом? Ты что, видел когда-нибудь, как это заклятие действует? — входя в роль, спросила колдунья. — Если оно не сработает так, как ты говоришь, тебе тоже придет конец. Дракон прикончит нас с тобой, да и Сача тоже.

— Все получится как нельзя лучше, — поддержал друга Сач.

Садира перевела взгляд на Ворса.

— Что это будет? — спросила она.

Дракон ни на секунду не отрывал взгляда от обеих голов.

— Позволь мне заполучить Сача и Виана, — прошипел он.

Колдунья, не раздумывая, шагнула в сторону. Прежде чем остолбеневшая от неожиданности пара смогла возразить, лапа Борса стрельнула вперед и схватила их.

— Тогда до встречи в будущем году, — вежливо произнес он, отвешивая колдунье церемонный поклон.

Когда Садира никак не отреагировала на его слова, Дракон повернулся и зашагал прочь. Внезапно его тело стало полупрозрачным. С каждым шагом его силуэт бледнел, и наконец Дракон исчез.

Колдунья без сил опустилась на корточки, дрожа всем телом. Но она так и не решилась выпустить в землю волшебную энергию. Садира подозревала, что отныне никогда не будет чувствовать себя в безопасности.

Несколько минут Садира не двигалась с места, слишком потрясенная тем, что произошло на ее глазах. У нее не было сил идти. Она обнаружила, что заклинание, позволявшее ей слышать то, что происходило в поселении карликов, все еще действует. В ее ушах звучали и целительная песня Магнуса, и стоны раненых и умирающих, и голоса тех, кто оплакивал своих погибших близких.

Но громче других в ее ушах звучали другие звуки — пронзительные, страдальческие крики Ниив, у которой тяжело проходили роды. Пока Садира с болью в душе прислушивалась к ним, крики боли внезапно прекратились, и до слуха колдуньи донесся тихий счастливый смех роженицы, ставшей матерью, и громкий плач новорожденного ребенка.

Тут же из-за угла лачуги показался Рикус с мечом в руке. В тех местах, куда попала горячая кровь Дракона, вздулись многочисленные белые волдыри.

— Что случилось? — спросил он на бегу, оглядываясь по сторонам.

У колдуньи сложилось впечатление, что он все еще опасался внезапного нападения Дракона.

Садира одарила мула самой обаятельной улыбкой.

— Почему бы тебе не поделиться со мной хорошими новостями? — лукаво спросила она. — Так кого же все-таки родила Ниив — мальчика или девочку?

Ожидая, пока он придет в себя, колдунья добавила:

— Нам удалось остановить Дракона. Он больше не появится ни здесь, ни в Тире до будущего года. У нас будет достаточно времени на то, чтобы выработать реальный план защиты.

ЭПИЛОГ

Вдалеке от Тира на караванной дороге лежала опрокинутая гигантская повозка. На ней стоял царь Тира Титхиан I, не отрывая взгляда от блестящих глаз Дракона, в которых отражался яркий свет двух атхасских лун. Только выработанная годами неустанной тренировки сила воли позволяла ему сдерживать дрожь в коленях.

— Царь Ниобенэя оказался не в состоянии помешать Садире отыскать башню Пристан, а вовсе не я, — оправдывался Титхиан, пытаясь убедить Дракона в своей непричастности к тому, что случилось. — Я вовремя известил его о прибытии Садиры и попросил принять необходимые меры, чтобы она не смогла покинуть Ниобенэй. Он твердо обещал мне не допустить ее отъезда. Я совершил одну-единственную ошибку, доверившись вот этим двоим. — Он указал на две головы, подвешенные к талии Дракона.

— Твоя основная ошибка заключалась в том, что ты с самого начала убедил себя в том, что можешь управлять Тиром, — злобно пробормотал Сач.

— А также и в том, что ты осмелился думать, будто ты умнее, хитрее и находчивее своих бывших рабов, — ехидно добавил Виан. — Ты слишком уж возомнил о себе.

Дракон молча положил лапу поверх обеих голов, надавив когтями на глаза критиков. Обе головы, Сач и Виан, мгновенно замолчали.

— Можешь продолжать, — распорядился Борс, надавливая на глаза сильнее, чем это было необходимо, чтобы заставить головы молчать и не мешать его разговору с царем Тира.

— Я обещаю, что мой город выплатит установленный тобой налог в следующем году, — продолжил Титхиан, заставляя себя не смотреть на пытку, которой подвергались его бывшие советники.

— Твой город! — взорвался Дракон. — Он никогда не был твоим. Тир испокон веков принадлежал Калаку, а Калак принадлежал мне. Его власть была на самом деле моей властью, а ты украл ее у меня. Надеюсь, что ты хотя бы понимаешь это? Ты отдаешь себе отчет в том, что узурпировал чужую власть?

Титхиан отрицательно покачал головой.

— Я совершенно не согласен с тобой. Наоборот, мы оказали тебе большую услугу, убив Калака. Калак пытался превратиться в дракона, чтобы в будущем занять твое место, — ответил он.

— Я сам буду судьей того, что мне полезно, а что нет, — зарычал Дракон.

— Все цари-колдуны являются драконами того или иного типа, хотя они принимают различные обличья в зависимости от своих личных вкусов и симпатий. Если Калак пожелал видеть себя драконом, похожим на меня, это было его личным делом. Но он никогда даже не мечтал о том, чтобы занять мое место. Слушая всю ту чушь, которую ты сейчас несешь, я лишний раз убеждаюсь в том, насколько слабо ты представляешь себе всю ту ответственность, которую ты взвалил на свои плечи.

— Тогда покажи мне, чтобы я понял, — сказал Титхиан, пытаясь внешне сохранять самообладание и не показывать своего страха.

Чудовище прищурилось.

— Что-то ты слишком уж расхрабрился. Не советую тебе быть со мной таким дерзким. За твою дерзость я убью тебя и уничтожу весь Тир, — грозно произнес Дракон.

— Но это было бы совершенно бесполезным расточительством материальных и людских ресурсов и, следовательно, крайне невыгодным делом для тебя самого. Если бы все обстояло иначе, ты бы давно уже сделал то, чем ты угрожаешь мне сейчас, — ответил Титхиан. — С другой стороны, если бы ты согласился удовлетворить мою небольшую личную просьбу, я мог бы уплачивать вдвое больший налог по сравнению с тем, которым ты в незапамятные времена обложил Калака.

Дракон повернул голову и уставился на царя Тира.

— Твое предложение заслуживает серьезного внимания, но я не думаю, что ты делаешь его от чистого сердца. Тебе ведь что-то нужно взамен. Так что же ты хочешь от меня? — спросил Дракон.

— Ничего из ряда вон выходящего, — ответил Титхиан. — Я всего лишь хочу, чтобы ты помог мне стать настоящим царем-колдуном, каким был мой предшественник Калак. Думаю, что, если мы договоримся, это принесет нам обоюдную пользу. Мне кажется, что тебе не помешает иметь лишнего надежного союзника. Только совместными усилиями мы сможем восстановить систему рабовладения в Тире. Иначе Тир будет по-прежнему подавать дурной пример другим городам-государствам Атхаса…