Мир закатного солнца

Черная эстетика и черный юмор как методы и как проявления высшего состояния

Известно, что мистик и мудрец отличаются от мирского человека гармоничным взглядом на жизнь, позволяющим не страдать при возникновении проблем и неудач. У такого типа мировоззрения есть свои логика, философия, своя культура. Сансарин же исповедует мировоззрение, способное эффективно избавить от различных психологических проблем. Индийская мудрость гласит: «Дурак огорчается трижды: предвкушая неприятности, испытывая возникшие неприятности и вспоминая о неприятностях. Средний огорчается лишь раз — испытывая неприятности. Умный не огорчается вообще, так как понимает, что в этом огорчении нет толка, оно не поможет решить ситуацию и лишь отравит существование».

Для того чтобы реагировать на все происходящее внутри и вовне безболезненно, мистикам прививается определенная философия и житейская тантрическая мудрость. Так, например, адепты Адвайта Веданты говорят: «Не огорчайся. Все, что выглядит как неприятность, является лишь иллюзией. Весь мир — иллюзия, реален лишь Бог, трансцендентный Брахман». Учение Трики говорит: «Не огорчайся. Страдание — неотъемлемая часть сансарной жизни. Никогда такого не будет, чтобы ты жил в сансаре и совсем не испытывал неприятностей. Потому относись к ним философски, как к должному, естественному явлению. Депрессия и истерика не помогут решить проблему, они лишь усилят страдание. Также знай, что достигшие самореализации не страдают даже при сильной боли, ибо едины с Богом. Для Бога же все есть радостное проявление собственной энергии».

Такой взгляд на положение вещей очень полезен в жизни. Однако одна лишь философия не может избавить человека от страданий. Ведь многое зависит не только от мира логики и идей, доктрин, но и от подсознания, от инстинктов, от течения

поков энергии по каналам. Поэтому без медитативной садха-способной трансформировать инстинкты и гармонизировать П0токи энергий, не обойтись.

Есть еще одна сфера жизни человека, правильная трансформация которой способна усилить воздействие философии и медитативной практики. Речь идет о сфере эмоциональной. Все знают, какое значение в нашей жизни играют эмоции. Порой они бывают даже сильнее, чем голос рассудка.

Трикасамарасья Каула учит активно использовать все доступные средства для гармонизации жизни. Одним из таких средств является развитие художественного вкуса, другим — развитие чувства юмора. Эти два качества всегда должны идти

рука об руку

Увидеть красивое в цветке розы, бриллиантовом ожерелье, в морском или горном пейзаже не так-то трудно. Однако в жизни нас окружают не только такие вещи. Является ли легким увидеть красоту в генетических уродствах, испражнениях и смертельных болезнях? Опыт показывает, что нет. Еще более трудно, на мой взгляд, увидеть гармонию и красоту в насилии и убийстве, в подлости, трусости и алчности. Однако учение говорит, что природа всех феноменов есть Бог и все в мире живет божественной энергией. То, что сансарные существа ощущают как мерзости и пороки, пробужденные воспринимают как игру радужных, чистых энергий, вибрирующих и составляющих единую мелодию бескрайнего мироздания. Если мы хотим ощутить божественность всего, нам надо делать садхану. Из этой истины не вытекает, что раз учение говорит, что все божественно, мы должны потакать различным злодеяниям, как и не следует, что мы должны носить не ту одежду, которая нам нравится, и обставлять свой дом не так, как нам хочется, а наоборот. Все божественно не для того, кто уверовал в эту идею, а только для того, кто реально переживает пробужденное состояние единства с Богом. Ведь как ты не повторяй «вода, вода», жажду это не олит. Поэтому учение объясняет: «Пока ты в сансаре, то есть ощущаешь двойственность, — делай добрые дела и избегай злых. Дружи с хорошими людьми и не подвергай себя опасности общения с негодяями, иначе заработаешь карму, ведущую к ^учениям. Параллельно постигай божественность, единство все-г°1 и однажды ты осознаешь себя Единством, Самарасьей, богом».

Учение говорит, чтобы мы следовали своему художественному вкусу, чувству прекрасного, ибо это служение твоему иштадэве, и это ведет к изначальной и беспредельной гармонии. Однако постепенно надо приучать себя видеть ту же гармонию и в «неприятных» феноменах. Это будет второй половинкой яблока успеха в деле постижения безграничной божественности. От того-то адепты тропы Бхайравы и Бхайрави и медитируют на разлагающиеся трупы, гнойные язвы и испражнения, на уродства и извращения, созерцая все это, стараясь прочувствовать Шиву и Шакти в том, что, казалось бы, никак не выглядит божественным. Каула-бхайравайт созерцает ужасные болезни, катастрофы, войны, дабы увидеть внутренним глазом, мистическим сердцем подлинную суть всего этого. Это нелегко, зато очень полезно. С каждым днем в твоем мире становится все меньше и меньше вещей, вызывающих отвращение и страх. Вследствие этого проходит гнев и приходит радостное спокойствие, нерушимая уверенность в себе и могущество.

Теперь перейдем к чувству юмора. Это очень полезное духовное качество — во всем увидеть повод для шуток и веселья. С шутками и песнями жить намного легче, однако многие люди считают, что есть вещи, над которыми шутить нельзя. К таким вещам, по мнению некоторых, относятся болезни, катастрофы, смерть человеческих существ, старость и уродства, религия, а также некоторые особенности человеческой личности. Каулы, дети Бхайравы и Бхайрави могут шутить над всем в этом мире, включая самих себя. Их юмор имеет широкий спектр: от добродушных шуток — к чистой иронии и оттуда — до самого ядовитого ехидства. Шутки бхайравайтов могут быть тонкими, едва воспринимаемыми и резкими, могут быть интеллектуальными или внешне пошлыми и похабными. Существует еще особая категория парадоксальных шуток, чем-то близких дзеновским коанам. Это так называемые тупые шутки, или иначе — плоские, бессмысленные, а также «сумасшедшие», психоделические шутки. Адепты учения с незапамятных времен позволяют использовать весь арсенал юмора, иронии, сатиры, сарказма и ехидства. Это, как и многое другое, вызывает негативную реакцию со стороны профанов, считающих бхайравайтов «циниками, для которых нет ничего святого». Однако это, разумеется, не так. В нашей жизни много святого, но это не мешает нам ко всему, и к святому в том числе, относится с юмором. Такой подход не приводит к потере уважения к духовным ценностям. Клоунада на внешнем, эмоциональном и ментальном уровнях, вовсе не сопровождается клоунадой на уровне сакральном. Это доступно не всякому. Некоторые мистики пытаются нам подражать, но слепое подражание не приводит к позитивным результатам. Надо понимать, что, как и зачем должны совершаться на пути. Правильные шутки над вещами духовными помогают оживить мистический путь и избежать формализма, напыщенности, лицемерия и скуки, не имеющих к настоящей духовности ни малейшего отношения.

Коснемся еще двух феноменов, вызывающих в адептах Три-касамарасья Каулы, равно как и в подвижниках Агхоры и Ка-палики, бурю веселья. Это человеческие страдания и смерть, то, что в мирских людях вызывает лишь слезы и скорбь. Я уже упоминал о «кладбищенских» практиках, предполагающих созерцание разложения, гниения, разрушения и тления, созерцание старости, уродств, смерти и различных причин, приводящих к ней.

Чтобы йогину легче было постичь внутреннюю божественность всего этого, его учат не только воспринимать все это от-страненно, памятуя о пустотности мира и божественности все-свершающей Шакти, но и учат проявлять подобное восприятие в виде легкого отношения к жизни. Потому-то в среде бхайра-вайтов-тантриков так популярен черный юмор. Он оживляет кладбища, роднит и примеряет жизнь со смертью, помогая обрести ощущение целостности, гармонии. Такие образы, как трупы, гной, черти, упыри и различные катаклизмы, являются для буйных практиков пути Бхайравы и Бхайрави источником постоянного веселья. В иронии этого веселья сквозит бесстрашие и победа над рамками двойственного мира, поляризующего жизнь и смерть, наслаждение и страдание, красоту и уродство. Фольклор бхайравайтов содержит в себе массу песенок, стишков, притч, анекдотов, поговорок и прибауток. Язык некоторых из них универсален и понятен многим, иные же перлы юмора не вызывают у профанов ничего, кроме чувства недоумения, отвращения или страха. Они считают бхакт Бхайравы и Бхайрави монстрами.

У одного каула-мастера, почитающего святую Иамалу, в катастрофе погибли брат и друг. Люди пришли к нему с выражениями соболезнования. Мастер выслушал речи о «тяжелой утрате» и сказал: «Вчера я одолжил брату свой чилум. Когда я Узнал о смерти его тела, то поспешил к месту гибели. Я обыскал всю одежду своего брата, но нигде чилума не нашел. Тогда я Навестил его жену (та тоже практиковала учение). Мы вместе обыскали весь дом, но моего чилума не нашли. Приятель же еще два месяца назад одолжил у меня тридцать рупий. Теперь я остался без этих денег и чилума. Утрата налицо. Однако не такая она уж тяжелая. Я куплю себе другой чилум, ну а с другом мы рассчитаемся горящими углями в Нарака Кумбхе!». Некоторые из присутствующих были шокированы «бездушием» и цинизмом этого человека и поспешили покинуть его дом, однако верные ученики и друзья поняли истинный смысл слов мастера. Смерть физической формы — естественный процесс во вселенной. Рыданиями мертвого не оживить, какой в них смысл. И брат, и друг были практиками Трикасамарасья Кау-лы, а потому вся их жизнь была садханой. Мастер уважал и того, и другого как сильных и продвинутых тантриков, а потому не волновался, не переживал из-за их смерти, также не волновался он за их посмертное будущее. Будучи каулой до мозга костей, учитель воспринимал жизнь как ритуал общения с Богом, а смерть как важнейший и радостный кульминационный момент этого ритуала. Перед тем, как предать трупы огню кремации, мастер, его ученики и друзья провели обряд-медитацию, реально благоприятствующую их ушедшим собратьям. Когда процессия несла трупы на шмашан, все пели веселые песни и подбрасывали мертвецов в воздух. Когда же пламя охватило мертвые тела, радости и восторгу каула-тантриков не было предела. Каждый после кремации поспешил набрать пригоршню остывшего пепла и посыпать себе макушку и лоб.

Века назад армия афганского царя вторглась в Индию. Война была очень жестокой. Мусульмане имели военные преимущества и потому одержали победу. Однажды после очередной победоносной битвы владыка мусульман шел по полю, покрытому телами погибших. На краю поля он увидел каулавадхута, начитывающего на четках мантру.

«Смотри на мощь ислама, — через переводчика обратился царь к авадхуту. — Ваши демоны, которым вы молитесь, не способны защитить вас от гнева Аллаха!»

«Напротив, — сказал тантрический йогин, — и мы, и вы вместе служим Бхайраве и Черной Матери. Более того, мы вместе участвуем в мистических обрядах служения Матери и Отцу». «Что ты говоришь, сумасшедший, — обиделся царь. — За всю свою жизнь ни я. ни другие правоверные ни разу не участвовали в языческих ритуалах».

«Еще как участвовали, — ехидно ответил авадхут. — Вот, например, сейчас. Кто, как не вы, совершили кровавую жертву владыкам смерти и разрушения, убив тысячи человек. Боги очень довольны вашим служением!»

«Ты закоренел в язычестве и не понимаешь, что это было не ровавое подношение вашим демонам, а джихад, газават, служение Аллаху и кара неверным!»

«О, я понял, — улыбнулся бхайравайт, — Аллах тоже пьет кповь и слезы людей, убитых в его честь, как и наши божества!»

Можно себе представить реакцию победителя правоверных…

Трикасамарасья Каула однозначно не приемлет ритуальных кровавых жертвоприношений, свойственных некоторым сектам. Мы не одобряем агрессию, наоборот, мы исповедуем и проповедуем обретение вечного мира в нашем сердце. Этот мир порождает любовь, спокойствие и доброжелательность вокруг нас. Мы просто воспринимаем всякое созидание, поддержание и разрушение как процессы, происходящие силой Шакти и природой Шивы. Эта активность проистекает от божественной радости. Поэтому, какой ужасной ни была бы война для людей, для Бога — это лишь одно из проявлений собственной природы. Поэтому, будучи сами далекими от милитаристских идей, мы воспринимаем войны, творимые другими, как жертвоприношение Бхайраве и Бхайрави. И юмор здесь в том, что те, кто устраивают войны, либо вообще не знают о Махакале и Махакали, либо отрицают свое отношение к ним, однако каждый раз, когда устраивают очередную резню, удовлетворяют Черную Иа-малу.

В средние века мусульмане, захватившие Индию, подвергали некоторых практиков ужасным пыткам. Рассказывают, что во время пытки бхайравайты устраивали такую клоунаду, что У палачей от ужаса и удивления шевелились волосы на голове. Один садхака, которого истязали кнутом, все время просил поддать жару, а когда спина его превратилась в кровавое месиво, заявил, что снаружи он чувствует себя вполне хорошо, от спины разливается приятное тепло. А вот внутри ему как-то холодно. Не может ли палач разрезать ему живот и напихать во внутренности горящих углей? Другой бхайравайт все это время смеялся над собратом, говоря, что тот все больше и больше напоминает сырой люля-кебаб.

«Я пригласил бы тебя отведать своих друзей, — говорил он, — но некоторые из них вегетарианцы, а другие не любят сырое. Но если тюремщики позволят, — куролесил йогин, — я сам попробовал бы, каков ты на вкус. Я гадаю об этом уже восемь лет, с тех пор, как с тобой познакомился».

Понятно, что истязаемый собрат не обиделся, но оценил положительно.

«Сейчас мое тело поджарят, — крикнул он, — и ты попробуешь мясо. Эй, палач, ты тоже можешь угоститься!»

Однажды палач, отрезающий пальцы еще одному подвижнику, прикованному цепью к пыточному столу, выронил тяжелый нож, так как его руки были скользкие от крови жертв. Авадхута тотчас ринулся к ножу и ухватил его.

«Ты устал, — сказал он палачу, — посиди, отдохни».

Затем он взмахнул ножом и отсек свой палец. Палач был в шоке, он не знал, как реагировать. Наконец, он опомнился и сказал: «Отдай нож!».

А бхайравайт дико захохотал: «О, это интересная забава. Тебе понравится».

И с этими словами он рубанул тяжелым ножом по пальцам палача, протянувшего руку.

Такой уровень трансформации сансарического в божественное заслуживает восхищения.

Однажды, это было во время британской колониальной оккупации Индии, один высокопоставленный английский вельможа, сопровождаемый компанией друзей, встретил на улице тантрического йогина, которого местное население считало святым. Преисполненные высокомерного презрения к индусам и их религии, христианские господа стали ехидничать над святым. В довершение всего вельможа пригласил авадхута к себе во дворец отведать угощений. Он решил хорошенько развлечься, высмеяв святого и его религию. Но вышло все как раз наоборот.

Во дворце тантрика усадили за стол.

«Сегодня у нас говядина, — сказал аристократ, — уважь мой дом трапезой в нем».

Англичанин отлично знал, что большинство индусов вегетарианцы, а корова — священное животное, и потому убийство ее и поедание говядины является большим грехом. Но святой сказал: «Хорошо, я отведаю твоего угощения, если ты и твои друзья пообещаете, что отведаете моего угощения».

«Мы согласны», — со смехом согласились англичане.

Тантрик с удовольствием съел говядину, после чего взял со стола чистое блюдо, на глазах всей публики испражнился в него и протянул господам тарелку с калом: «Вкусите священный махапрасад!».

Разумеется, англичане, насмехавшиеся над индуистами из-за их религиозных ограничений, не смогли преодолеть ограничений собственных, чем немало повеселили индийского святого

Позже вельможа серьезно заинтересовался тантрой и стал большим почитателем того тантрического мастера.

Один садхака был большим бабником. Однако он почитал себя за продвинутого йогина, хвалился тем, что он является великим мастером и также авторитетом в области тантрического секса.

«Почему же ты не женишься? — спросил его другой йогин. — Или ты не преодолел двойственности и считаешь семейную жизнь ритуально нечистой?»

«Да нет, я так не считаю, я практикую Каулу и для меня нет двойственности. Я люблю женщин, они воплощение Великой Богини. Однако каждая из них имеет какой-нибудь недостаток: одна — слишком болтлива, у другой — слишком маленькое влагалище… Да и вообще, жена требует массы внимания и отвлекает от медитации».

«Пойдем со мной в одно место, я покажу тебе идеальную жену. Она молчалива и так скромна, что не требует к себе никакого внимания. А уж йони у нее… Пойдем, и ты сам увидишь».

Первый йогин согласился. Когда они пришли на место, то глазам хвастливого йогина предстал труп дикой свиньи.

«Вот это и есть идеальная жена, — сказал ему приятель, — она молчалива, не требует к себе никакого внимания и с размерами у нее все в порядке».

Обиженный «мастер» не нашел ничего лучшего, как обидеться и скривить от отвращения лицо.

«Не хочешь — как хочешь, — сказал ему приятель, — тогда я оставляю эту женщину за собой».

История умалчивает, совокупился ли тот на глазах своего коллеги с дохлой свиньей или нет. Но дело, впрочем, не в физическом акте, а в понимании сути.

Один из моих приятелей исповедовал шайва-шактизм в его экстремальных проявлениях. Его очень привлекали идеи калачиков, каламукхов и агхориев. Этот садхака часто подносил на алтарь Махакали и Махакалабхайраве свою кровь, и кожа на его руках напоминала чешую из-за большого количества шрамов. Из-за этого, а также из-за его буйного образа жизни мно-гие боялись сего вполне хорошего человека, считая его малефи-, некромантом и черным колдуном, что, впрочем, было не уж далеко от правды. Тем не менее к принесению в жертву вых существ тот относился негативно, говоря, что уж если Действительно так любишь иштадэву, что хочешь поднести ему/ей в дар кровь, то это должна быть твоя собственная кровь, а не кровь каких-то других существ, не имеющих к твоей практике и любви никакого отношения. Некоторые молодые люди гордились своей дружбой с этим мистиком, так как это поднимало их авторитет в глазах сверстников-малолеток. Чтобы усилить свое влияние на сотоварищей, эти молодые люди стали рассказывать про моего друга небылицы. Мол тот, якобы, заманивает к себе в дом бесплатной едой и выпивкой привокзальных бомжей, затем убивает их, а мясо съедает или использует в ритуалах некромантии. Когда мой приятель узнал про такие легенды, ему они очень не понравились своей лживостью. Мы вместе с ним решили проучить малолеток, чтобы отбить у них охоту заниматься ерундой, а заодно посмеяться над дураками. Однажды двое из них пришли на квартиру, где в то время мы жили.

«Посидите на кухне, — сказал мой друг, — я сейчас быстро закончу одно важное дело и приду к вам».

Он прошел в соседнюю комнату, где находился я, и мы начали свой разговор. Мы делали это нарочно громко, чтобы сидящие за стеной слышали, о чем речь.

«Почему вы не доставили на место священный дар, — строго спросил я. ~ Общины из других городов уже раздобыли требуемое в ритуале».

«Потому что это нелегко, — ответил приятель. — Где я, по-вашему, должен раздобыть это?»

«Как где, на вокзалах, в подземных дорожных переходах этого добра полно. В прошлый год у вас не возникало с этим проблем. Помните, как мы сварили попа, а затем накормили гуляшом всю его паству, сказав, что батюшка уехал в отпуск и велел всех угостить».

«В том году это было легче».

«Ладно, у меня на этот счет есть одна идея».

Через пару минут мы вышли к нашим гостям.

«Здравствуйте, молодые люди, — слащавым голосом и фальшиво улыбаясь, сказал я. — Как дела? Давайте знакомиться».

Выглядел я в ту пору так, что в сочетании с обрывками разговора, которые были слышны сквозь стену, да с репутацией моего приятеля мог вполне испугать и неробкого человека. Через пару минут я предложил гостям отведать супа с бараниной-Молодых людей передернуло.

«Черт его знает, баранина это в супе или что-либо другое», — наверняка подумал каждый из них.

«Нет, нет, мне некогда, у меня голова болит, я должен идти», ~~ испуганно сказал один из них и заспешил к выходу, рторой последовал за ним.

«Подождите, праздник черной луны только начинается, пой-демте-ка вместе в алтарную комнату и проведем небольшой ритуал».

Нам как-то удалось уговорить одного из них пересечь порог алтарной, друг же его поспешил откланяться и покинул нашу гостеприимную обитель.

В алтарной комнате перед алтарем нами уже была установлена какая-то черная декоративная, по виду африканская статуэтка. Перед ней мы загодя поставили чашу с длинными волосами моего приятеля, которые он состриг пару лет назад. Волосы были вымочены в красной краске, и содержимое чаши очень напоминало содранный человеческий скальп. (Впрочем, и без всех наших «спецприготовлений» алтарь и комната выглядели весьма в духе «быстрого пути».)

«Ой, я извиняюсь за беспорядок, — как бы смутился и спохватился я, — навалено тут всякое барахло».

И я, сделав вид, что пытаюсь заслонить своим телом от взглядов гостя содержимое чаши, поспешил прикрыть ее газетой. Реакцию молодого человека предсказать было легко.

Позже в награду за смелость мы рассказали ему о том, что все это было не более чем наша шутка.

Надо сказать, что идиотские сплетни о поедаемых нищих после этого случая быстро прекратились. Один парень понял свою ошибку, другой же решил на всякий случай молчать и держаться от нас подальше.

Йоги нашего типа — люди веселые. Нет в мире таких вещей, над которыми мы не могли бы посмеяться. Адепты Трикасама-расья Каулы иронически смотрят на все в этом мире и, в первую очередь, на самих себя.