Миры Филипа Фармера. Том 02. Личный космос. За стенами Терры

От издательства

Во второй том собрания фантастических сочинений Филипа Фармера вошли продолжающие сериал «Многоярусный мир» романы «Личный космос» и «За стенами Терры». В этом томе читатель снова встретится с героями предыдущих книг: Властителем Ядавином (который, правда, не играет столь значительной роли, как в первых двух романах), его сестрой Ананой Светлой и хитроумным Полом Янусом Финнеганом, более известным как Кикаха-Ловкач из племени хроваков.

На этот раз смертельная опасность угрожает не только главным героям, но и всем «карманным вселенным» властителей. В незапамятнее времена властители в поисках бессмертия создали матрицы для переноса сознания из одного тела в другое. Но матрицы, структура которых совпадала со структурой человеческого мозга, обрели собственный разум — холодный рассудок машины — и, в яростном стремлении получить, наконец, живое тело, начали захватывать тела властителей, стирая память и душу прежних владельцев. Почти неуничтожимые матрицы получили имя Черных Звонарей. В долгой и разрушительной войне почти все Звонари были загнаны в специально для них созданный мир и запечатаны там. Но пятьдесят чудовищ, способных овладеть телом любого человека, остались на свободе, затерявшись среди тысяча и восьми карманных миров.

Война дорого обошлась и победителям. Их наука была уничтожена, превратившись в список инструкций по управлению грандиозными машинами, принцип действия которых не был известен никому из оставшихся в живых. Властители разбрелись по своим миркам, занявшись бесконечными и бесплодными склоками.

Звонари ждали много тысяч лет. И наконец пришел их час…

В романе «Личный космос» нашествие Черных Звонарей на многоярусный мир Ядавина-Вольфа отражают Ловкач-Кикаха и сестра Ядавина Анана, бежавшая из своего собственного мира от безжалостных Звонарей. В живых остается только один искусственный разум — Табююз, хранитель всех знаний Звонарей, готовый наладить производство матриц и начать захват миров. Для этого ему нужна лишь подходящая база. И он рассчитывает найти ее на Земле.

В погоню за ним в начале следующей книги, «За стенами Терры», отправляются Кикаха и Анана, но их подстерегает неожиданное препятствие. Двое властителей — Рыжий Орк, полноправный властитель Земли, безжалостный экспериментатор, поставивший себе целью проследить эволюцию земной культуры, и его соперник Уртона — ведут сложную игру, намереваясь избавиться друг от друга. И пришельцы из многоярусного мира вовсе не нужны им. Безумное тщеславие и самонадеянность двоих властителей не может поколебать даже страшная угроза нашествия Звонарей.

Чем закончатся приключения Кикахи в Лос-Анджелесе и куда занесет судьба его и Анану, вы узнаете, прочитав эту и следующие книги сериала «Многоярусный мир».

Ниже мы помещаем предисловие Роджера Желязны к первому изданию романа «Личный космос».

Год назад, читая «Создателя вселенных», я как будто вернулся в далекое детство. Мне и теперь вспоминается то солнечное субботнее утро в Балтиморе, когда, взяв книгу Филипа Хосе Фармера, я решил пробежать взглядом страницу или две перед началом работы над собственной повестью. И тогда, раскрыв чудесную обложку Гэхена[1] с зеленым небом и серой гарпией (Подаргой), я забыл обо всем и не написал в тот день ни строчки.

Когда первый том подошел к концу, я отправил записку моему местному поставщику книг и попросил его немедленно отыскать продолжение, которое называлось «Врата творения». Моя просьба была удовлетворена, и, когда я одолел второй том, яркий субботний день сменился темной ночью, которая заполнила весь мир до края небес. В воскресенье, вместо того чтобы заняться своей повестью, я написал Филипу Фармеру письмо — письмо восторженного поклонника.

У меня нет желания рассказывать об авторе таких произведений, как «Любовники», «Огонь и ночь» и «По женщине на день» — кстати, две последние книги я считаю лучшими в его творчестве. Если бы он рисовал картины или сочинял мелодии, мне бы и в голову не пришло сравнивать их с его историями или даже друг с другом. Два первых тома «Многоярусного мира» написаны в лучших традициях приключенческого романа. Лично я причисляю их к очень хорошим примерам этого жанра. По темам и стилю они отличаются от всех других его историй; они отличаются даже друг от друга, поэтому мы можем называть их уникальными и как всегда несравненными. В глубине души я надеялся на продолжение сериала. И теперь, узнав, что Фармер уже работает над ним, я не могу сдержать своей радости.

Другими словами, меня примерно за год тянуло к книге, которую вы сейчас держите в руках.

Пытаясь оценить свои чувства и определить, чем именно привлекли меня два первых тома, я нашел несколько причин, по которым они мне так понравились.

Во-первых, меня пленила концепция физического бессмертия с сопутствующими ему преимуществами и бедами. Эта тема проходит через книги, как блестящая нить медной проволоки. Во-вторых, я восхищен идеей миниатюрных вселенных, и, на мой взгляд, она не имеет ничего общего с упоминанием о различных параллельных мирах. История о вселенных, специально созданных, чтобы служить кучке могущественных разумных существ, — это сюжет настоящего мастера. Что же касается очаровательной структуры многоярусного мира, то здесь я снимаю перед автором шляпу.

Кроме этих идей и находок Фармер собрал команду персонажей, которые мне очень понравились. Особенно я хотел бы отметить Кикаху — жуликоватого парня, чья смелость и ловкость оттенены бесподобным обаянием. В первом томе он едва не отобрал у Вольфа приз зрительских симпатий. И наоборот, во втором томе мы встречаем жалких, никуда не годных интриганов, которых на время связала судьба. Мы видим скопище подлых, бесчестных и противных личностей, готовых ради забавы перерезать друг другу глотки. Я чертовски влюблен в елизаветинский театр и поэтому получил огромное удовольствие, узнав в начале книги об их близких родственных связях.

«Священные существа могут быть притягательными и омерзительными (лебедь и осьминог), прекрасными и уродливыми (непорочное дитя и беззубая ведьма), добрыми и злыми (Беатриче и Belle Dame Sans Merci[2]), историческими и вымышленными (человек, встреченный на дороге, или персонаж, известный по рассказу или сну); они могут оказаться титулованными особами, неприметным попутчиком в купе или теми, кто нравится нам при определенных условиях, однако эти условия столь абсолютны, что возникает благоговение».

(У. X. Оден «Творчество, знание и понимание»).

Филип Хосе Фармер живет на солнечном Западе, по другую сторону мира, в местечке, которое называется Калифорнией. Мы никогда не встречались с ним, разве что на страницах наших книг. Я восхищаюсь его чувством юмора, той изумительной способностью находить идеальную и единственно верную фразу для всего, что он пишет. Владея любыми оттенками эмоционального спектра, Фармер может предстать перед читателем непреклонным, мрачным и туманным, а затем, подобно радуге, озарить нас светлой и безмятежной радостью. Он обладает очаровательным тактом в описании священного и мирского. Его простота в применении этих понятий вызывает благоговение.

Любой автор, обращая читателей в свою веру, должен уводить их в место без времени и пространства, которое люди называют воображением. У Фармера есть к этому особый дар и особое умение.

Процитировав Одена, я должен согласиться с его наблюдением — писатель не может читать вещи другого автора, не сравнивая их с собственным творчеством. Со мной это происходит постоянно. И я почти всегда с трепетом склоняю голову, читая книги трех фантастов: Старджона, Фармера и Брэдбери. Их понимание священных тем настолько транссубъективно, что личные особенности каждого автора становятся универсальными и оживляют человеческое бытие, как рождественская елка с гирляндами неоновых лампочек. Но даже в этой необычной манере Филип Фармер имеет свой уникальный почерк…

Все, о чем он говорит, хотелось бы сказать и мне. Однако ему это удается, а мне — нет. Он мастер того, что Генри Джеймс назвал «углом зрения», и его «у.з.», отличаясь от моего собственного, неизменно оказывается шире и точнее. Я просто не могу угнаться за ним. А значит, на белом свете есть люди, которые превосходят меня в том, что мне нравится делать. И от этого я жую бороду и вспоминаю Джорджа Лондона в роли Мефистофеля. После возвращения в столичную Оперу он сыграл в «Фаусте» Гуно. Помните: Маргарита воспаряет в небеса, он протягивает руки, но перед ним опускаются железные врата; и тогда он хватается за засов, какое-то время смотрит на Всевышнего, отворачивается, медленно опускается на колени, и его рука срывается с замка — а потом занавес. И именно так я чувствую вещи. Но мне не удается выразить это словами — вот почему я восхищаюсь Филипом Хосе Фармером.

Так что же мне сказать о его новой книге? Может быть, лучше предоставить слово Шекспиру:

Лепид. Что за штука твой крокодил?

Антоний. По форме, сир, он похож на себя самого:

Столь же широк, как его ширина;

Столь же высок, как его высота;

Он движется на своих конечностях

И живет тем, что его питает.

А когда элементы жизни выходят из него,

Он переселяется в иные миры.

Лепид Какого он цвета?

Антоний. Своего собственного.

Лепид. Любопытная гадина.

Антоний. Прелюбопытнейшая. И слезы у него мокрые.

(«Антоний и Клеопатра», акт 2, сцена 7)

И действительно, господа, лучше тут не скажешь. Книга Фармера — это мастерство, приправленное талантом, и, как любая из его историй, она целостна, уникальна и похожа только на саму себя. Я рад, что такой человек оказался моим современником и соотечественником. Таких, как он, немного. И я бы даже сказал, ни одного.

Прочитав его книгу, вы поймете, что я имел в виду.

Сейчас в Балтиморе холодный и серый февральский день. Но это не имеет значения. Я снова обращаюсь к Филипу Хосе Фармеру, который живет на солнечном Западе. Уважаемый сэр, если вы хотели порадовать других людей своими книгами, я должен публично заявить, что вам это удалось на сто процентов. Вы не только прояснили множество холодных и серых дней в ненастье моего мира, но и согрели их великолепием своей души. Желаю вам продолжать в том же духе.

Цвет у этой штуки свой собственный, а слезы мокрые. Ее написал Филип Хосе Фармер. И больше тут нечего сказать.

Роджер Желязны