Мишель и господин Икс

1

Послушай, Даниель! А ты фонарик взял?

Какой фонарик? Кажется, его ты должен был взять…

Должен был, должен был… Я и так уже столько всего тащу: фотоаппарат, вспышку, коробку с лампами. Может, еще бутерброды и лимонад надо было прихватить?

Кстати, лимонад бы сейчас не помешал. И хорошо бы со льдом. Довольно жарко сегодня…

Так переговаривались двое мальчиков, шагая теплым августовским вечером, примерно в десять часов, к невысокому, едва различимому в сумраке строению. Из-за темноты им приходилось идти очень осторожно.

Кажется, пришли… Я нащупал плющ. Подожди-ка, Мишель, сейчас попробую найти дверь.

Нелегко же мне придется, — проворчал тот. — Как, по-твоему, я должен ставить выдержку и диафрагму, если даже фотоаппарата не вижу?

— Слушай, Мишель… Если ты думаешь, что стоит тебе побрюзжать — и сразу появится луна… то ступай дальше один. А я лучше домой пойду.

Мишель промолчал., Даниель, его двоюродный брат, прошел еще несколько шагов, потом послышался облегченный вздох:

— Нашел.

Эврика! — отозвался Мишель, очень кстати вспомнив знаменитое восклицание.

Тебе хорошо веселиться! — На сей раз ворчать стал Даниель. — Кажется, в ручке торчал гвоздь. У меня теперь все пальцы в крови.

Бедняга!.. Ты потерпишь немного, пока я сбегаю за помощью?

Даниель не стал отвечать насмешнику. Он открыл дверь охотничьего домика, что стоял на по-, крытом травой холме близ Компьенского леса. Во всяком случае, до Мишеля, шедшего позади, донесся характерный скрип рассохшейся деревянной двери и дребезжание плохо вставленных стекол.

Вдруг раздался какой-то грохот, потом — яростный вопль.

Осторожно… — послышался через некоторое время голос Даниеля. — Тут ступеньки… Кажется, три.

Ты где? — спросил Мишель, подходя ближе.

С гордым видом сижу на полу… Первая ступенька дала мне первоначальное ускорение, а там уж я перешел в свободный полет. Черт бы его побрал, твоего Ришара! Завтра я скажу ему пару ласковых. Мог хотя бы нарисовать план домика…

Может, еще флажки расставить?.. Не придирайся. Если ты такой неуклюжий, то никто в этом не виноват…

Он не договорил. В одной руке держа фотоаппарат, другой он пытался нащупать перила, а ногой искал ступеньки, про которые говорил Даниель… По-видимому, за ступеньку Мишель принял балку, которая поддерживала лестницу; как бы там ни было, он тоже рухнул. Его падение было совсем плачевным: ведь в руках мальчик держал аппарат, который старался уберечь от удара.

Критиковать легко, — сказал Даниель, — пока сам не попробуешь… Кто-то, кажется, говорил, что я неуклюжий?..

Тебе смешно! У меня не меньше полудюжины синяков, столько же царапин и ссадин и по крайней мере три занозы в коленках.

Даниель прямо-таки закудахтал от радости.

Надеюсь, ты сумеешь продержаться до приезда «скорой»? — процитировал он почти дословно шутку брата.

Хорошо, сдаюсь, — сказал Мишель. — Мы квиты… Но где ты?

Я же сказал! Высота — ноль, сижу на каких-то старинных каменных плитках… Послушай, старик, твоим коленкам выпала большая честь.

Занозы времен королевы Гортензии! Им же место в музее!

Мишель в ответ лишь что-то буркнул. Даниель, не разобрав, продолжал:

Марки я и так уже собираю; теперь, кажется, пора заняться антиквариатом. Представляешь табличку: «Занозы, извлеченные из коленей г-на Мишеля Терэ. Происходят из лестницы, по которой ходила королева Гортензия…»

Она была графиней, а не королевой! Это не одно и то же!

«…графиня Гортензия де Маливер», — послушно поправился Даниель. — И дальше: «Сии занозы приобретены вышеупомянутым г-ном Терэ во время охоты на ланей. Охота велась на бреющем полете…» «Охота на ланей»… А что, звучит неплохо. Я бы даже сказал — великолепно.

Ты бы лучше попытался сообразить, где находишься, — посоветовал ему Мишель. — У тебя что, даже спичек нет?

Подожди немножко… Я как раз пытаюсь что-нибудь нащупать. Эти плитки такие прохладные! В эту жару по ним даже приятно поползать… А тебе не везет, старина! Заноз тут нет, занозы остались в ступеньках…

Мишель тоже стал осторожно двигаться вперед на коленях и одной руке: в другой он держал фотоаппарат. Наконец он ощутил под пальцами каменные плитки. Подняв голову, мальчик различил прямо перед собой какой-то слабо светящийся прямоугольник: то ли дверь, то ли окно.

Поднявшись, он направился в сторону света. Через минуту щелкнул шпингалет, и окно открылось.

— Уф!.. Неплохое местечко, — сообщил Мишель. — Смотри, Даниель, даже пруд виден. Как тихо-то! Понятно, почему лани приходят сюда на водопой.

В этот момент с грохотом упал стул.

— Да уж, тихо… — проворчал Даниель. — Не пойму, как это я ногу не вывихнул…

Спустя некоторое время он все же добрался до окна, у которого стоял его брат. Тот уже успел разложить часть своих фотографических причиндалов на подоконнике.

Потише, не смахни что-нибудь. Тут у меня лампы для вспышки… Слушай, поищи, где в этом дворце включается свет. Ришар мог бы нам об этом сказать…

Попробую поискать… Но не гарантирую, что обойдется без новых травм…

Только бы лани не явились раньше, чем я буду готов!

— Можешь не сомневаться, так и случится. Вся эта ночная экспедиция предпринята была

для того, чтобы подстеречь ланей, когда они придут на водопой в парк Рон-Рояль, и сделать один или два — если после первой вспышки животные не разбегутся — снимка.

Даниель пытался на ощупь найти на стене выключатель.

В этот вечер действительно было страшно жарко. В старом охотничьем домике, расположенном в глубине парка, стояла тяжелая духота. Не помогала даже близость пруда, который подходил почти к самому фасаду.

Даниель наткнулся на дверь, но, сколько он ни ощупывал косяк, выключатель найти не удавалось.

Мальчик вернулся к Мишелю, который в полной темноте продолжал свои приготовления.

Выключателя нигде нет, — сказал он. — Граф Юбер де Маливер, видимо, зажигает свечи, когда здесь бывает.

У меня такое ощущение, что он вообще тут не бывает. Или крайне редко… Во всяком случае, сегодня он, надеюсь, не явится!

Я тоже надеюсь… Вообще-то Ришар уверял нас, что мы ничем не рискуем. Свой вечерний променад граф, кажется, совершает возле замка.

Ух ты-ы!.. — ироническим тоном протянул Мишель. — Повтори-ка, что ты сказал! Вечерний променад?..

Но Даниель неожиданно толкнул его локтем в бок.

Ты ничего не слышал? — тихо спросил он.

Нет. А что такое?.. Где?

Наверху. Вроде бы кто-то ходит… Очень осторожно…

Они замерли, прислушиваясь. Стояла гнетущая тишина. В атмосфере ощущалось какое-то напряжение, словно перед грозой; воздух был неподвижен. Странный был это покой: он не давал облегчения, а, наоборот, вселял тревогу…

Померещилось, — прошептал Мишель. — А может, это была мышь или крыса. Такой дом — рай для мышей. Одна только солома на крыше чего стоит…

Тихо! Слушай!..

Мишель почувствовал, как по спине у него побежали мурашки. Но слышал он лишь собственное дыхание.

— Ты что, разыгрываешь меня? — рассердился Мишель. — Так я аппарат никогда не смогу подготовить, и если…

Он вдруг замолчал. Бледный, призрачный свет залил комнату. Это было так неожиданно, что мальчики вздрогнули… И лишь потом сообразили, что это всего лишь луна, показавшаяся наконец из-за тяжелых плотных облаков.

Ее голубоватый свет несколько оживил окрестности. Взглянув в окно, контуры которого четко выделялись теперь в черной стене, мальчики увидели гладкую, неподвижную поверхность пруда. Кое-где из воды торчали пучки камыша; на них, словно газовые шарфики, висели клочья тумана.

— Так-то лучше, — пробормотал Мишель. — Теперь я смогу наконец настроить…

Он не закончил. Даниель вцепился в его руку. Кажется, на сей раз он не ошибся; звуки на втором этаже вовсе не походили на мышиную возню. Это был скорее скрип половиц под тяжелыми шагами медленно, осторожно ступающего человека.

Наверху кто-то есть, — прошептал Даниель.

Если это граф… лучше нам смыться.

Легко сказать! После того, как мы тут такой шум устроили!.. Странно, что он раньше не объявился…

Братья сделали несколько шагов к двери. При свете луны двигаться было гораздо легче.

Но страх снова заставил их замереть.

Пол на втором этаже опять заскрипел, и они услышали глухой удар. Это могло означать лишь одно: человек, находившийся наверху, упал.

— Что за вечер сегодня: сплошные падения! — прошептал Даниель, пытаясь скрыть за шуткой свое волнение. — Все по очереди… Давай под шумок исчезать отсюда!

Но им снова пришлось замереть: сверху явственно донесся стон. Одновременно послышался шорох, как будто человек безуспешно пытался встать.

Затаив дыхание, с бьющимся сердцем, парализованные изумлением и страхом, мальчики вслушивались в непонятные звуки.

Они совершенно забыли о цели своего похода. Теперь они думали лишь об одном: человек наверху в беде; может быть, он ранен…

Снова до них донесся стон. На сей раз он быстро оборвался… И это было еще тревожнее.

— Придется туда пойти! — пробормотал Мишель. — Нельзя же бросить человека на произвол судьбы: вдруг он болен или ранен. Это может быть очень серьезно.

А если это граф?

Граф так граф. В таких случаях раздумывать не приходится… Где тут лестница?

Они огляделись. Хотя комната была освещена луной, от волнения они не сразу заметили лестницу. Первым увидел ее Даниель.

Сюда, Мишель! — позвал он.

Пошли, — ответил тот, догоняя брата.

Они поднимались быстро — насколько позволяла тьма на лестничной клетке. Чем ближе они подходили к площадке второго этажа, тем тревожнее им становилось.

Но не могли же они не прийти на помощь другому! Кем бы этот другой ни был…

Их появление в этом домике было не вполне законным… в каком-то смысле даже нелегальным. И сейчас они были уверены, что идут помогать человеку, который вряд ли будет им рад: они считали, что это сам граф Юбер де Маливер, хозяин этих мест.

Однако, как сказал Мишель, бывают обстоятельства, когда чувство долга или даже просто человечность вынуждают отбросить все иные соображения. Человек в опасности, он страдает, он, может быть, ранен, потерял сознание… Все остальное уже не имеет значения.

Тем не менее, поднявшись по лестнице, братья остановились, охваченные вполне понятными колебаниями. Что ждет их за этой темной, тяжелой дверью?..

Наконец Мишель вздохнул и решительно взялся за чугунную ручку. Даниель двинулся за ним; он машинально положил руку на плечо брата. Дверь бесшумно открылась. Ребята остановились и прислушались: стонов не было слышно.

Вдруг Мишель резко попятился, наткнувшись на Даниеля. Тот шепотом охнул.

Прямо перед ними, в глубине комнаты, в слабом лунном свете угрожающе — так, по крайней мере, им показалось — возвышался темный человеческий силуэт… Может, это был тот самый человек?.. Но он явно не нуждался в помощи!

Присмотревшись, Мишель удивился его странной неподвижности. Он шагнул вперед, увлекая за собой брата, — и с облегчением вздохнул. Это был охотник, нарисованный на стене…

А где же раненый? — прошептал Даниель.

Черт его знает, — тоже шепотом ответил Мишель.

Они обошли вокруг массивного стола, стоящего в центре комнаты, но не обнаружили никаких признаков чьего-либо присутствия.

Очень странно, — пробормотал Даниель. — Шум ведь исходил отсюда. Окна все закрыты…

И покрыты пылью, — добавил Мишель. — Стало быть, привидение?.. Но тогда почему оно исчезло?

Несмотря на попытки шутить, чувствовали они себя не в своей тарелке. Любому человеку, каким бы храбрым он ни был, стало бы не по себе в такой ситуации.

Исчезновение раненого наверняка должно было объясняться какими-то логическими причинами… Но пережитый только что страх мешал ребятам собраться с мыслями.

Вдруг Даниель издал тихое восклицание и показал на дверь в углу комнаты.

— Может, он там? — шепнул он.

Они так старательно искали раненого на полу, что лишь сейчас заметили эту дверь.

Даниель приоткрыл ее, а Мишель, подойдя, распахнул настежь. В соседней комнате было еще темнее, чем в первой. Даниель быстро осмотрелся.

— Тоже никого… — сообщил он, оборачиваясь.

Но закончить он не успел. Мишель, неожиданно потеряв равновесие, упал на него. Оба ввалились в комнату и налетели на противоположную стену.

Дверь с громким щелчком захлопнулась.

Ошеломленные, держась друг за друга, они услышали, как в замке со скрежетом поворачивается ключ.

Придя в себя, Мишель схватился за ручку и попытался открыть дверь… Но безуспешно.

Из-за стены послышался злорадный смех. Затем все стихло…