Мишень для сердечных ударов

ГЛАВА 5

Вернулась я уже под вечер. Ариша в саду мерно покачивался в кресле-качалке, лениво шуршал финансовой газетой, на плетеном столике стояла пустая чашка и маленький, наполовину пустой кофейник.

– Ариша, не смей пить на ночь столько кофе, – вспомнила я свой долг, – мы договаривались: одна чашка в день, не больше, и та – с утра.

– Не занудствуй, Полетт, – как от осенней мухи, отмахнулся от меня дед. – Ты хочешь, чтобы я испортил себе весь конец жизни? Отказался от всего, что люблю? Может, мне вообще завести себе диван, шлепанцы и отдельный телевизор? Буду смотреть сериалы, по вечерам тебе их пересказывать, стану регулярно покупать телепрограмму и кружочками отмечать интересные телепередачи. Или нет, не так. Красным кружочком – очень интересные, синим – те, которые стоит посмотреть, зеленым – спорные. Да, забыл. На каждую просмотренную передачу буду писать отзыв и отправлять на телевидение рекомендации. Согласна?

– Никогда. Уж лучше прожигай жизнь в казино, – честно призналась я.

– Вот видишь! А чашечка кофе мне не помешает, тем более что спать никто не собирается. Я проснулся около обеда, надо же мне когда-то жить? Вот сейчас поболтаем, поделимся новостями, проведем приятный вечер в компании интеллигентных людей, а потом ты отправишься спать, а я – прожигать жизнь, как ты изволила выразиться.

– Какие интеллигентные люди? У нас гости?

– Нет, конечно. А интеллигентные люди – это мы с тобой. Мне лично никогда не надоедает твоя компания, мон ами. А теперь о деле. Мне удалось узнать, что госпожа Серафима когда-то была модной целительницей в рядах бомонда, но мода – модой, а слухи – слухами. Ее предсказания давали осечку, болячки не излечивались, и после пары крупных скандалов она стала пользоваться репутацией весьма слабенького экстрасенса. А слабый экстрасенс, как ты понимаешь, опаснее сильного.

– Не понимаю, – призналась я.

– Давай я нарисую тебе примитивную картинку снятия порчи или какой прочей гадости. Предположим, целитель снимает ее с несчастного. Что он потом делает с этим сгустком отрицательной энергии?

– Ну, прячет в специальную коробочку или в форточку выпускает, – как примерная ученица, стала вспоминать я эпизоды из мистических фильмов.

– Приблизительно так. Только вот эта энергия – не носовой платок и не осенняя муха. Ее не так просто изловить и очистить от нее помещение. Сильный целитель с этим справляется и выкидывает ее в форточку, то есть направляет в астрал, где она растворяется. А слабый часто не в силах нейтрализовать темную энергию, и либо вбирает ее в себя, что плохо для него, либо оставляет в помещении.

– И что дальше? – с искренним интересом спросила я.

– А дальше эта энергия сидит себе в углу, пока к целителю не попадает человек с наиболее незащищенной аурой. Она прицепляется к нему и спокойно удаляется из кабинета. А потом посетитель удивляется: пришел к целителю заговорить бородавку, а через три месяца – саркома.

– И что, у госпожи Серафимы бывали подобные случаи?

– Подобные не подобные. Разве магия поддается какой-либо классификации? Просто из-за доверия к этой даме несколько человек поздно обратились к врачам, отсюда либо крайне запущенное состояние, либо летальный исход.

– Дедулечка, – взмолилась я, – ты не представляешь, как мне нужны данные на ее клиентов! На тех, что с летальным исходом. Ну что мне сделать, чтобы ты их раздобыл?

– Пару сэндвичей и что-нибудь из Нейгауза.

Я не стала торговаться, красиво разложила на старинном, еще до революции выпущенном небольшом блюде бутерброды и принесла из своей комнаты саксофон. Ариша откинулся в кресле и закрыл глаза. Колени его были укрыты клетчатым пледом, сад уже тронула осенняя позолота. Мой дед – эстет с хорошо развитым образным мышлением. Он явно видел себя со стороны и наслаждался картинкой: красиво и благородно стареющий мужчина, неухоженный, но уютный осенний сад, молодая изящная женщина, играющая на саксофоне. Что ж, информация стоила этого небольшого эстетического наслаждения.

– Ариша, – тронула я за плечо задремавшего деда, – мы договаривались на одного Нейгауза.

– Хорошо, моя прелесть, – сквозь дремоту отозвался он, – возьми листок в моем бюро.

– Ты хочешь сказать…

– Конечно, дорогая, минувшей ночью я раздобыл для тебя эти сведения. Твой дед не так стар и несообразителен, как тебе кажется.

Я поднялась в кабинет деда, открыла бюро и нашла список, состоящий из трех человек. Последней графой в списке данных была дата смерти.

За ужином я полуофициально поблагодарила деда за оперативность, он театрально раскланялся.

– Ариша, у меня дилемма, – пожаловалась я. – Понимаешь, одна молодая сволочь травит стариков за квартиры, а мне не приходит в голову ничего, достойного ее преступления. Не в милицию же ее сдавать.

– Во-первых, не употребляй бранных выражений, дорогая, не забывай, что ты ведешь свое происхождение из дворянского рода. Во-вторых, скажи, чем тебе не нравится милиция?

– Во-первых, не забывай, что мои дворянские предки не погнушались перемешаться с пролетариями, – парировала я, – а во-вторых, доказательств нет. Нужен упорный и въедливый следователь, который не пожалел бы времени и усилий на поиск доказательств ее вины. Скорее всего, ему пришлось бы искать подсадную утку и ловить преступницу на живца, а в нашем городке я ничего о таких следователях не слышала. Да и времени у меня нет.

– Ты уверена в ее виновности?

– Стопроцентно. Правда, я на нее вышла по другому делу, но и за стариков она должна ответить.

– По другому делу… но занимается она стариками… – бормотал дед, закрывая глаза, – раз она любит обижать беззащитных стариков, – поднял он голову, – пусть какой-нибудь хорошо защищенный старик обидит ее. Не гнушайся приемами нашей доблестной милиции, дитя мое, найди подсадную утку.

В эту ночь дед мой не просто шел прожигать жизнь, он шел выполнять мое очередное задание. И, кажется, это возбуждало его больше, чем хитрые карточные комбинации.

Если он сможет мне помочь, одним выстрелом я расправлюсь и с жадной до чужой собственности медсестрой, и с Яковцевым. Эти двое, насколько мне известно, работают в паре. Но сначала мне надо открыть глаза Ирине.

– Ирина, завтра утром я буду у вас и доложу о результатах своей работы. Но вы должны беспрекословно меня слушаться: сегодня я купила Сергею абонемент в спа-салон на весь завтрашний день. Подарите ему от своего имени. Ничего не объясняйте. Можете делать таинственный вид, но даже случайным намеком не дайте понять, что происходит. Впрочем, вы и сами заинтересованы в том, чтобы раньше времени он ничего не узнал. Я не ошибаюсь?

– Нет.

– Загранпаспорт у вас в порядке?

– В полном. А что случилось?

– Узнаете завтра. И еще: скажите, у вас нет какого-нибудь объемного старого хлама? Такого, чтобы было не жалко выбросить?

– Кое-какие старые вещи, обувь, – пожала плечами Ирина.

– Не годится. Может, старый ковер или палас?

– На антресоли в шкафу-купе лежит старый ватный матрац. Честно говоря, никак не соберусь его выкинуть. Толку от него нет, весь давно сбился, а места занимает много. Подойдет?

– Попросите Сергея завтра утром отнести его на помойку. Только запакуйте так, чтобы не было видно, что он выносит. Договорились?

Спа-салон открывался в девять утра, я приехала раньше. Из окна машины видела, как Сергей вышел из дома с огромной сумкой, помахал ручкой кому-то в окне, послал воздушный поцелуй и выехал со двора. Я вышла из машины и зашла в подъезд. Для сегодняшнего мероприятия мне нужен был полный день, поэтому Сергея пришлось нейтрализовать самым удобным и приятным для него способом. Пока он не пройдет все положенные процедуры, из салона не выйдет, значит, не помешает мне выполнить задуманное. Для начала предстоял тяжелый разговор с Ириной.

Сначала она слушала молча, потом возмущенно вскочила, попыталась что-то объяснить, но я выложила перед ней первую партию доказательств: фотографии, которые сделала для меня Люся. На всякий случай, я захватила с собой нитроглицерин и валидол, но Ирина оказалась сильной женщиной, она смогла взять себя в руки и уже не мешала мне рассказывать дальше.

Это было жестоко, но это была правда, и скрыть что-либо от нее я не имела права. Заключение о содержимом банки с кофе, данные на госпожу Серафиму, фамилии и фотографии загубленных ею людей, фамилия владельца счета, на который Ирина должна была перечислить деньги, прежде чем удалиться от мира, информация о Яковцеве, постоянно бывавшем у них в доме и целовавшем ручку хозяйке, – все это могло сломить натуру более слабую, но Ирина выдержала. И вообще, сегодня она выглядела не в пример лучше: любимый мужчина уже не носил ей по утрам в постель отравленный кофе, и этот факт не замедлил сказаться на ее внешнем виде.

– Ирина, – подытожила я, – вы сейчас же должны собраться и уехать из города. Мы с вашей подругой нашли вам первоклассный санаторий. Там вам снимут последствия отравления, подправят сердечно-сосудистую систему и, вообще, проведут полное обследование. Неизвестно, какой еще вред мог нанести препарат. Кроме того, этот санаторий специализируется на общей чистке организма: приведете в порядок кожу, похудеете, помолодеете. Только ехать надо прямо сейчас. Путевка, ваша больничная карта, направление, заключение и прочие бумаги готовы. Телефон отдадите мне, вот вам другой. Необходимые вам номера в него забиты.

– Я не могу, – заупрямилась она, – пока я не посмотрю в глаза этому подонку, я никуда не поеду. И Юля. Как я могу уехать, не повидавшись с Юлей? Я так виновата перед ней. Уже не в первый раз она пытается помочь мне, а я… Господи, я ведь хотела ее смерти! Я наняла вас для того, чтобы уничтожить ее! Я должна ее видеть. И родственники… и работа.

– Юля придет на вокзал, – успокоила я ее, – она в курсе происходящего и очень помогла мне. С работой я все улажу. Родственникам придется поволноваться, но это необходимо для вашей безопасности. Ирина, теперь – о главном. Ни одна живая душа не должна знать о том, куда вы едете и, вообще, живы вы или нет. Собирайте вещи, я отнесу их в машину. Потом вы наденете мой плащ, этот парик и сядете ко мне.

– Зачем такие предосторожности? Моя совесть нечиста только перед подругой. А получается, что я бегу, словно преступница.

– Вы не снимаете заказ? Виновные в ваших бедах должны понести наказание? Тогда выполняйте мои указания в точности и не задавайте вопросов. В противном случае, идите в милицию.

Ирина внимательно посмотрела на меня, потом улыбнулась и кивнула головой.

– А знаете, Полина, я решила вам довериться. В милиции наверняка опять нарвусь на мужчину-следователя, а чем больше я живу, тем больше подозреваю, что доверять можно только женщинам.

– Серафима тоже женщина, – охладила я ее пыл, – и медсестра, научившая вашего мужа методике сведения вас в могилу. Поэтому лучше не доверяйте никому. Собирайтесь.

Собралась Ирина действительно оперативно, выехать со двора нам удалось незамеченными, на вокзал мы приехали за полтора часа до отправления поезда. Юля, как и обещала, ждала нас там с пакетом медицинских документов для санатория. Встреча подруг прошла настороженно. Юля, несмотря на сочувствие, все еще таила обиду, Ирина тоже чувствовала себя неуверенно. Я предложила им подождать отправления поезда в кафе и, сославшись на дела, оставила их вдвоем. Я и не думала уезжать до тех пор, пока Ирина не окажется в полной безопасности, я не могла чувствовать себя свободной в своих действиях. Поэтому я пристроилась неподалеку, в зале ожидания. Мне хорошо было видно площадку, на которой располагалось кафе. Наверное, и меня было неплохо видно, но подруг я не интересовала в данный момент.

Сначала разговор шел вяло, неуверенно, чувствовалось, что женщины подбирают слова для начала серьезной беседы. Потом более чувствительная Юля заплакала. Глядя на нее, достала платок и Ирина. Теперь они перебивали друг друга, стараясь выговориться, объясниться, оправдать себя в глазах друг друга. Уже объявили посадку, а они все сыпали и сыпали словами. И стоило ссориться из-за мужика?

Наконец женщины встали, Юля проводила Ирину до вагона, дождалась, пока та скрылась в купе, и вышла на стоянку такси. Я подкатила к ней со спины и нажала на кнопку клаксона. Юля узнала мою машину. По дороге домой я еще раз напомнила ей, что, если кто-то станет интересоваться исчезновением Ирины, она ни в коем случае не должна проявлять свою осведомленность, даже если этими «кто-то» будут работники милиции. У ее дома мы распрощались: подруга Ирины сыграла свою роль, больше ее услуги мне не требовались.

Дома я застала редкую идиллию: Ариша и Алина мирно распивали в саду чай из больших глубоких чашек. В огромном блюде горой лежали какие-то гигантские плюшки, над вазочкой с вареньем одиноко кружила последняя осенняя оса. Дед настороженно относился к моей подруге, уж больно много сумятицы вносила она в наш спокойный размеренный быт. При ее обычно громком появлении он старался незаметно скрыться у себя в комнате, а если дело происходило вечером, на всю ночь удирал в казино. Алина же искренне любила Аришу и поэтому никогда не обижала его невниманием: охватывала своей заботой не меньше, чем меня. Но сегодня был редкостный день перемирия. Ариша любил вкусно покушать, а бабушка Алины пекла потрясающие пироги необъятных размеров, поэтому причину сегодняшнего благодушия деда я угадала сразу.