Поначалу эта история должна была стать коротким новогодним рассказом.
А потом, в процессе написания, все так закрутилось, завертелось, что неожиданно получилась целая книга.
В этой истории не будет шекспировских страстей, заковыристых поворотов сюжета и ярких эротических сцен.
Зато будут обычные, в общем-то, люди, те самые, что живут с вами по соседству. И их случайная встреча, которая если и могла произойти, то вряд ли бы вылилась во что-то, кроме мимолетного приключения.
Но Новый год не зря считают временем чудес. Дед Мороз или Санта-Клаус, а может быть, и Старый Тоомас, включился в эту историю. Наколдовал, заворожил, зачаровал.
И два человека, мужчина и женщина, оказались половинками одного целого.
Написание этой истории доставило мне массу удовольствия. Я рассказала вам о людях, которых искренне люблю и уважаю, о местах, жизни без которых не представляю, о чувствах, встретить которые все мы так мечтаем.
- Ты обязательно должна приехать, - раздалось в трубке. – Как же мы будем без тебя?
Действительно, как?
Она посмотрела на свое отражение в зеркале. Все те же серые глаза, нос, губы. Даже цвет лица не изменился. Разве так может быть? После всего, что с ней произошло, после бессонных ночей и слез в подушку, после сигарет и кофе на пустой желудок, после того, через что пришлось пройти, разве она не должна была измениться? Постареть и скукожиться, как древняя старуха, какой она себя и ощущала?
Но вопреки всему из зеркала на нее смотрела молодая, красивая женщина. Да, немного грустная. Да, уставшая. Да, обиженная и преданная. Но по- прежнему чертовски привлекательная. Странно, да?
- Приезжай, - продолжала уговаривать подруга Настя. – Посидим, покалякаем.
Уж что-что, а «сидеть и калякать» ей совершенно не хотелось, слишком хорошо она знала, о чем с ней будут «калякать». Губы тут же повело куда-то в сторону, подбородок чуть дрогнул.
- Мишка, слышишь меня? Его, - Настя выделила это слово голосом, - скорее всего не будет.
Скорее всего, надо же! А если будет, да еще и не один, что ей останется делать? Пойти, лечь в сугроб и замерзнуть в новогоднюю ночь?
- Мишка, - продолжала канючить Настя, - пожалуйста.
*****
На самом деле ее звали Мишель. Семейная легенда гласила, что родители, оба большие поклонники группа «The Beatles», познакомились на вечеринке под песню «Мишель». И впервые поцеловались под нее же. И на шумной студенческой свадьбе новоявленные муж и жена танцевали под «Мишель». А когда родилась дочка, даже вопросов не возникло, как ее назвать.
Мама ласково называла Миша. А в Мишку ее превратил любящий муж. С его легкой руки ее так стали называть все их многочисленные общие знакомые. Она не протестовала, Мишка и Мишка. К тому же у Павла это имя звучало как-то по-особенному интимно. А вот теперь имя есть, а мужа уже нет.
******
- Я уезжаю, - внимательно следя на движением своих губ в зеркале, внезапно прервала подругу.
- Куда? – растерялась та.
- В Таллинн.
- В Таллинн? Но с кем?
Врать не хотелось, да и сил на вранье уже не было, поэтому сказала правду:
- Одна.
- Мишка, ты с ума сошла, - воскликнула подруга. – Что значит - одна? Ты как себе это представляешь? Ты знаешь, как там к русским относятся? Да тебя пришибут, ограбят или изнасилуют!
Она провела кончиками пальцев по лицу, словно стирая невидимые морщины. Идея поехать в Таллинн родилась совершенно спонтанно.
********
Близился Новый год, и встречать его Мишель могла только в гордом одиночестве. Или в компании старых друзей, с которыми они с Павлом традиционно проводили эту ночь.
Только вот сил ехать туда не было. Все знали, что у них произошло. А значит, будут коситься, сочувствовать или, не дай бог, полезут с утешениями. Этого бы Мишель не выдержала точно. К тому же велика вероятность, что туда приедет и Павел. Со своей новой любовью.
Нет, нет, нет! Мишель не могла так рисковать. В один из зимних вечером, блуждая по просторам интернета в тщетной попытке хоть как-то отвлечься, Мишель наткнулась на рекламу автобусной компании. «Билеты в Таллинн со скидкой». Господи, она тысячу лет не ездила на автобусе, тем более в другую страну. А уж в Эстонии не была со времен студенчества.
Мелькнула мысль: а почему бы не поехать?
Представила себе заснеженный Старый город, Ратушную площадь с елкой, Старого Тоомаса, развалины монастыря Святой Бригитты и пляж Пирита. Она еще думала и прикидывала, а руки уже открыли страницу сайта и бронировали билеты.
Господи, автобус! С пересадкой в Питере. Смешно, глупо, но что ей делать одной в этой большой квартире? Сидеть перед телевизором? Слушать, как соседи весело празднуют Новый год? Смотреть в окно на фейерверки и вспоминать, как счастлива она была совсем недавно? Нет, в Таллинн!
************
- Ты меня слышишь? – Настя вырвала ее из собственных невеселых мыслей.
- Слышу.
- И что ты там собираешься делать?
- Встречать новый год, конечно же.
- С кем? – подозрительно спросила подруга.
Дурацкий и жестокий вопрос. Ведь Настя прекрасно знает всю ее ситуацию. Но признаваться в том, что едешь в другую страну, чтобы там, в одиночестве, отсчитать двенадцать раз под бой часов, выпить бокал шампанского и плакать всю ночь в гостиничном номере, было невыносимо.
- С трубочистом, - хмыкнула Мишель.
- С кем? – не поняла Настя.
- Разве ты не знаешь, что трубочисты приносят удачу? А если подержаться за золотую пуговицу на его куртке и загадать желание, то оно непременно сбудется? – повторила Мишель распространенную байку для туристов.
- Ты не серьезно, - опешила Настя.
- Почему?
- Ты не можешь верить в такую чушь.
- А я и не говорю, что верю, - вздохнула Мишель. – Насть, я не приеду к тебе. Не могу, извини. Я еду в Таллинн. Буду гулять по городу, пить глинтвейн и, может быть, встречу того самого легендарного трубочиста. Подержусь за его пуговицу, загадаю желание, и оно обязательно сбудется.
Она замолчала, подруга тоже не спешила ничего говорить.
- Я тебя поняла, - ответила, наконец, Настя. – Поезжай, конечно. И, знаешь что? Встреть трубочиста! Только молодого, красивого и богатого. И подержись у него за что-нибудь! Не за какую-то пуговицу, а за что-нибудь посерьезнее. Тебе ясно?
Мишель поневоле рассмеялась. Настя была в своем репертуаре. Кто о чем, а она обязательно о какой-нибудь похабщине.
- Тебе ясно? – повторила свой вопрос подруга.
- Ясно.
- Обещай, что не упустишь свой шанс.
- Обещаю и торжественно клянусь, - ответила она.
- Отлично. Тогда желаю тебе удачи.
- Спасибо, - от души поблагодарила Мишель.
************
Она отложила телефон и снова посмотрела в зеркало.
Какая странная штука – жизнь. Ровно год назад они с Павлом ставили елку, спорили о новогодних подарках, ходили по магазинам и обсуждали, что приготовить к новогоднему столу.
Утром Мишель оправила мужу короткое сообщение, известив о месте, дате и времени развода. Он не ответил.
Павел не объявился ни на следующий день, ни через неделю.
Измученная бессонными ночами, во время которых она лежала и чутко прислушивалась - не хлопнет ли входная дверь, впуская мужа, Мишель купила новый замок и вызвала слесаря. Теперь-то Павел точно не войдет в квартиру без ее ведома. Только вот ночи от этого не стали спокойнее.
Следующим ее шагом то ли отчаяния, то ли освобождения от любви к Павлу, была смена номера мобильного телефона. Мишель разослала всем абонентам из своего списка контактов сообщение о новом номере. Всем, за исключением одного.
С этим абонентом вообще творилось что-то странное. Сначала Пашка был переименован в мужа, затем просто в Павла, потом в Павла Петровича, а под конец она оставила ему только фамилию – Виннер.
Когда новая симка сменила старую, и Мишель поняла, что муж теперь не сможет ей позвонить, начались новые мучения. Ей очень, прямо до боли, захотелось приехать к нему на работу и хотя бы одним глазком взглянуть на мужа. Как он? Почему молчит? Неужели ему все равно? А может, он так же, как и она, переживает их разрыв?
Мишель повезло – на работе возникла сложная ситуация, требующая ее присутствия. И стало не до Павла и своих переживаний о нем.
Так что в следующий раз они увиделись уже в день развода.
- Привет, - поздоровался с ней муж. – Отлично выглядишь.
Сказал так, словно ничего между ними не произошло. Не было ни встречи в аэропорту, ни выставленных в коридор чемоданов, ни его оскорбительной записки, ни почти месячного молчания.
Мишель, в новом костюме, со строгой прической и на немыслимо высоких каблуках, выпрямила и без того прямую спину, улыбнулась вежливой, обезличенной улыбкой и посмотрела на мужа.
Павел Петрович Виннер - самый молодой декан одного из самых престижных российских ВУЗов смотрелся сокрушительно. Высокий шатен с карими глазами в итальянском костюме, подчеркивающем его спортивную фигуру.
Глядя на мужа, Мишель впервые подумала о том, что у него явно нет отбоя от женщин. Преподавательницы, студентки, абитуриентки и аспирантки должны были сходить с ума от молодого, привлекательного декана. А если добавить к его внешности острый ум, хорошее воспитание и чувство юмора, то даже странно становилось – как это Павел продержался пять лет? Неужели только сейчас у него появилась другая женщина? Или Мишель была настолько наивна и не замечала, что муж изменял ей и раньше?
- Привет, - повторила она за Павлом. – Ты тоже в прекрасной форме.
Прозвучало как-то не очень, словно она говорила не о муже, а о скаковой лошади, нахваливая ее перед продажей. Мишель готова была смутиться, но тонкая улыбка, мелькнувшая на губах собеседника, заставила ее взять себя в руки.
- Ты пошлину оплатил? – спросила она.
- Какую еще пошлину?
- Государственную, - пояснила Мишель. – За развод.
- Так я еще должен что-то платить? – иронично поинтересовался муж.
- Не заплатил, - констатировала Мишель.
- Естественно, нет, - Павел пожал плечами.
И Мишель порадовалась тому, что вчера заплатила и за него. Черт с ними, с этими деньгами, она не бедствует. Главное, поскорее разрубить этот узел.
- Ты заплатила эту чертову пошлину, - проницательно сказала Павел, рассматривая Мишель.
Скрывать было глупо.
- Да.
- Я должен был догадаться, - хмыкнул Павел. – Так не терпится со мной развестись?
Мишель с удивлением глянула по почти что бывшего мужа.
- Мне?
- Ну, не мне же, - огрызнулся он.
Очень захотелось ударить его по голове сумочкой, Мишель даже перехватила ее поудобнее, но сдержалась. И на всякий случай, убрала руки за спину.
Павел снова усмехнулся, и Мишель поняла: муж догадался о ее желании настучать ему по голове. Чтобы скрыть досаду – вечно Павел читал ее, как открытую книгу, Мишель посмотрела на часы.
- Пойдем, - сказала, сделав шаг к двери. – Время.
Он ухватил ее за руку и дернул на себя.
- Мишка, - совершенно другим, родным голосом произнес Павел, - что мы делаем? Мишка, зачем?
Он оттащил ее от двери, прижал к себе.
- Мишка, я такой дурак! Прости меня, пожалуйста! Мне так жаль!
У нее в голове застучало: «Мишка - Пашка, Пашка – Мишка, Мишка - Пашка».
Мишель на секунду позволила себе ощутить такое родное тело мужа, его запах, тепло губ, коснувшихся ее лба, а потом отстранилась.
- Даже если бы я могла простить тебе измену, - сказала, отступая от мужа, - я никогда не смогу простить того, что ты меня бросил. Пропал почти на месяц. Где ты был, Павел?
Его лицо скривилось в болезненной гримасе, Павел тяжело вздохнул, взъерошил волосы и ответил:
- Прятался, как трусливый скунс. Мишка, я не знал, как перед тобой оправдаться. Мне было ужасно стыдно и страшно, что ты не простишь.
- Я не спрашиваю тебя, что ты чувствовал, - сказала Мишель. – Где ты был, Павел?
- Я…, - он явно растерялся.
- Ты, - Мишель невоспитанно ткнула в него указательным пальцем. – Где ты жил?
- У друга, - слишком быстро ответил муж.
И если до его ответа у Мишель еще была хоть какая-то надежда, то вот сейчас она рухнула. Разбилась на миллион маленьких осколков.
- Ты жил у той девушки? – сохраняя спокойствие, спросила Мишель.
- Я…
- Да или нет?
- Да, - тяжело выдохнул Павел.
«Мишка – Пашка, Пашка – Мишка, Мишка- Пашка».
Она вновь посмотрела на часы.
- Нам пора, - сказала твердо. – Пойдем.
А уже через полчаса они вышли из ЗАГСа. Пять лет вместе и вот так - раз - уже порознь.
- Ну вот, и развели нас с тобой в разные стороны, - сказала Мишель уже бывшему мужу.
- Довольна? – зло спросил Павел, доставая сигареты и прикуривая.
Вместо ответа Мишель пожала плечами. Довольна ли она? А бог его знает. Может быть, уже сегодня вечером, сидя в одиночестве в пустой квартире, она и пожалеет о своем решении, но вот сейчас, сию минуту, ей нисколько не жаль. Наоборот, стало легче, словно гора свалилась с плеч.
Автобус отходил от станции в десять тридцать вечера. Небольшая сумка с вещами была сложена еще с утра. Мишель повторно проверила документы. Посмотрела на визу, перечитала данные билета, проверила оплату апартаментов. Вроде все в порядке. Она плохо представляла себе это путешествие, хотя на билете все было написано предельно ясно: автобус Москва – Санкт-Петербург прибудет на станцию «Обводной канал» в пять тридцать утра, а уже в шесть тридцать другой автобус повезет своих пассажиров в Таллинн.
«Авантюра, - подумала Мишель. – Чистой воды авантюра».
Но аромат приключения уже витал в воздухе, приятно будоражил кровь, заставляя выкинуть из головы бывшего мужа и все, что было с ним связано. Пусть не навсегда, так хоть на время. Неужели Мишель не заслужила немного праздника?
Автобус, вопреки ее опасениям, оказался современным и очень удобным. Мягкие эргономичные кресла, маленький, но чистый санузел, беспроводной интернет и вежливые стюарды. Красота.
Мишель, повозилась, устраиваясь поудобнее, вытянула ноги и прикрыла глаза.
Милая девушка – стюард прошла по проходу, проверяя документы пассажиров. Мишель показала билет и паспорт с визой и включила встроенный в переднее видение монитор. Выбрала какую-то комедию, надела наушники и прикрыла глаза.
Автобус мягко стартовал, пробрался по новогодним московским пробкам и выехал на скоростное шоссе. Мишель сама не заметила, как заснула.
А проснулась уже в Питере. Надела легкое пуховое пальто, перчатки и выбралась из теплого автобусного нутра в раннее питерское утро. Пока забирала свою сумку из багажного отделения, успела ощутить всю прелесть промозглой питерской зимы. Натянула на голову капюшон и порадовалась, что не забыла перчатки. Получила багаж и прошла в здание автовокзала. У нее был еще целый час до таллиннского рейса.
Автовокзал не спал. Пассажиры тихо сидели в зале ожидания, сотрудники полиции дежурили у входа, даже автомат с кофе зазывно фырчал, выплевывая из своих недр порцию бодрящего напитка для очередного желающего. Мишель тоже решила выпить чашечку, встала в очередь.
Стакан был большой, неудобный, а кофе там на самом донышке. Мишель села на свободное место напротив выхода на пути, поставила рядом сумку и сделала глоток. Вопреки ее ожиданиям, все было не так уж плохо. Кофе оказался вполне себе приличным, вокзал чистым и теплым, а настроение очень даже хорошим. Радостным каким-то, предвкушающим. И совершенно не хотелось доставать из кармана пальто мобильный, чтобы посмотреть – не звонил ли кто. То есть, совершенно понятно, кто.
Этот «кто» позвонил только один раз, разжившись ее новым номером у кого-то из общих знакомых. И не постеснялся же спрашивать!
Услышал ее «Да» и напряженным голосом сказал:
- Я забрал коробку из гаража, раз уж тебе похрен.
Услышать такое выражение из уст Павла Петровича Виннера было совершенно невероятно, Мишель растерялась и не нашлась с ответом.
- Как дела? – продолжил Павел. – Как жизнь?
- Спасибо, - сумела выдавить она. – У меня все хорошо.
- Рад за тебя, - бросил Павел и замолчал.
Неужели ожидал встречного вопроса. Серьезно?
Наверное, ей тоже надо был напустить в голос холода и ответ независимо поинтересоваться его жизнью. А что? Это же так современно – мы разошлись, но все равно общаемся. Мы же интеллигентные люди. Но Мишель не хотела быть ни современной, ни интеллигентной с Павлом. Поэтому тоже молчала.
- Ну, что ж, - сказал Павел так и не дождавшись от нее никакой реакции, - тогда пока.
- Пока.
Она первой нажала на отбой. Ей почему-то было крайне важно быть первой. Чтобы он, держа свой шикарный телефон у уха, понял, что ее больше нет. Ощутил, каково это, когда тебя бросают. Пусть даже и в обычном телефонном разговоре. Мелочно. Господи, как это было мелочно. Но она позволила себе эту маленькую месть, понимая уже, что все напридумывала себе сама. А Павел, скорее всего, ничего и не заметил.
А сейчас, на набережной Обводного канала, Мишель почувствовала себя чуть-чуть свободнее от Павла. И ожидание рейса Санкт-Петербург – Таллинн превратилось в ожидание чуда. И когда она заняла свое место в автобусе, ощущение чуда усилилось, словно там, в далеком Таллинне, ее на самом деле ждало что-то волшебное.
В автобусе вкусно пахло свежесваренным кофе, и Мишель захотелось выпить чашечку. Это была вторая порция кофе за сегодня, по-хорошему, не стоило ее пить, но Мишель решила - гулять, так гулять, и заказала ванильный капучино. А потом, попивая горячий напиток, смотрела в окно, раздумывая над тем, какая все-таки непредсказуемая штука - жизнь. Разве год назад она могла бы предположить, что поедет встречать Новый год одна, да еще в другую страну?
Между тем автобус въехал в Иван-город и приближался к границе. Мишель любовалась средневековой крепостью и ловила себя на мысли, что хотела бы остановиться и осмотреть ее повнимательнее. Жаль, что сегодня сделать этого не получится, но кто мешает ей приехать сюда еще раз?
Автобус остановился, и стюард попросил пассажиров выйти на паспортный контроль. Мишель надела пальто и вышла вместе со всеми. На КПП было людно, видно, многие ее сограждане хотели встретить Новый год в Эстонии.
Их группу пропустили быстро, и буквально через двадцать минут они уже ехали по мосту в сторону Нарвы. Мишель смотрела на людей, идущих к эстонской границе. Да, здесь, в Иван-городе, это была обычная практика. Люди могли ходить в магазин или гости в другую страну.
На эстонской границе процедура повторилась. Все вышли из автобуса и пошли на паспортный контроль.
- С какой целью вы едете в Эстонию? - просил у Мишель чиновник, не спеша ставить штамп в ее паспорт.
- Встречать Новый год, - честно ответила она.
- Когда возвращаетесь?
- Четвертого января.
Мужчина глянул на нее, проштамповал документ и улыбнулся.
- Желаю счастливого пути.
- Спасибо, - поблагодарила его Мишель.
Как ни странно, но горячий чай с имбирем и лимоном немного охладил ее пылающие щеки.
Мишель пила его маленькими глотками, все вспоминая давешнего трубочиста. И ведь не было в мужчине ничего особенного, просто привлекательная особь. Или все-таки было? А если было, то что?
«Это все костюм трубочиста, - решила Мишель. – Сними его, и все очарование исчезнет».
Мысленно попыталась раздеть мужчину, представляя его в обычный одежде. Но, почему-то, у Мишель ничего не получилось. Мужчина перед ее глазами стоял в одних трусах и никак не хотел одеваться. Даже наоборот, он бы с удовольствием разделся до конца, если бы Мишель ему это позволила.
«Чушь какая», - хмыкнула Мишель в чашку.
А потом она долго бродила по городу, зашла в сад Датского короля и заглядывала под капюшоны знаменитых монахов, словно пытаясь разглядеть их лица. Дошла до Девичьей башни, полюбовалась видом города.
Вокруг все время были люди - романтическими парами или большими, шумными компаниями. Только Мишель была одна, но это одиночество ее абсолютно не тяготило, наоборот, она искренне радовалась возможности побыть наедине сама с собой, подышать морозным ветром с Финского залива, окунуться в сказочную атмосферу новогоднего праздника.
Ветер усилился, и Мишель, посмотрев на часы, решила, что пора идти в «Компрессор». Очень хотелось есть.
В блинной тоже было шумно – громко работал большой, почти на половину стены, телевизор, демонстрируя какой-то спортивный европейский канал, за столами сидели посетители, пили пиво и громко разговаривали. Мишель прошла к маленькому столику в углу, бросила там свое пальто и направилась к барной стойке, что бы сделать заказ.
Его пришлось ждать долго, народу действительно было много, а еду именно что готовили на заказ, никаких заготовок. Вот глинтвейн принесли сразу, и Мишель с удовольствием его выпила и заказала еще. Потом наслаждалась вкусным блином с семгой и смотрела в окно.
«Завтра Новый год».
И Мишель обязательно будет его праздновать.
С утра сходит в магазин за продуктами и приготовит что-нибудь вкусненькое. Хозяйка апартаментов любезно поставила в гостиной елку, создавая праздничное настроение. И Мишель положит туда свой подарок, который привезла из Москвы. Потом она планировала съездить на пляж Пирита и погулять среди сосен. А вот ближе к полуночи она вернется на Ратушную площадь и встретит там Новый год. И будет веселиться вместе со всеми, и петь «В лесу родилась елочка», и может быть даже, познакомится с кем-нибудь.
И желание, которое она загадала, поглаживая кончиками пальцев пуговицу трубочиста, обязательно сбудется.
Оно просидела в «Компрессоре» почти до закрытия. Оплатила счет, не забыла заказать столик на завтра и вышла на улицу.
Было темно, но Мишель абсолютно не боялась. Казалось, что в таком волшебном месте не может случиться ничего плохого. Поэтому, вместо того, чтобы идти домой, она решила прогуляться.
Пошла в сторону Ревельской крепости. Улицы были совершенно пустынны, лишь изредка Мишель встречались прохожие. Не доходя до Алексанро-Невского собора, когда улица стала особенно узкой, Мишель обратила внимание за звук шагов за своей спиной. Остановилась, будто поправляя капюшон, звук исчез. Сделала пару шагов и поняла – за ней кто-то шел.
Мишель никогда не была трусливой, да и сама атмосфера этого города успокаивала и вселяла силы. Поэтому она совершенно спокойно повернулась, чтобы удостовериться, что ей не показалось.
В темноте, метрах в десяти от нее стояла высокая мужская фигура. Его невозможно было разглядеть, и Мишель, вместо того, чтобы выйти на свет, смело шагнула в темноту.
Теперь их разделяло всего несколько метров. Но как Мишель не вглядывалась, никак не могла рассмотреть того, кто сначала шел за ней, а теперь молча стоял в темноте. Ей даже показалось, что мужчина сделал шаг назад, словно не желая, чтобы его разглядели.
Мишель достала свой телефон и включила фонарик, направив его на незнакомца.
Яркий свет ослепил его, и Мишель с удивлением узнала в мужской фигуре трубочиста.
- Вы?
- Я, - согласился мужчина, прикрывая лицо ладонью.
Почему-то Мишель не поверила ни своим глазам, ни его ответу и подошла еще ближе.
Нет, ошибки быть не могло – перед ней стоял тот самый симпатичный трубочист, за пуговицу которого она держалась несколько часов назад.
- А зачем вы идете за мной? – с интересом спросила она у мужчины, ни на секунду не испугавшись.
- Вы так думаете? Что я иду за вами? – развеселился трубочист.
- Ну, - растеряно ответила Мишель, - да. Вы же идете…
- Иду, - кивнул он.
- Зачем?
- А что, все жители этого города ходят исключительно за вами? – с некоторой издевкой поинтересовался трубочист. – Или только мужская его часть?
Тут Мишель сообразила, что он просто шел. Видимо по каким-то своим делам. А она, дура такая, мало того, что напридумывала себе неизвестно что, так еще и поспешила поделиться своей гениальной догадкой с незнакомцем. Вот что он о ней подумает?
«Наплевать»,- решила Мишель, разглядывая лицо трубочиста.
- Простите, - сказала вслух, - я спросила глупость.
- И какую? – вкрадчиво поинтересовался мужчина, делая маленький шаг к ней.
- Решила, что вы идете за мной, - созналась Мишель, испытывая неловкость перед незнакомцем.
- А если вы не ошиблись? Вдруг я действительно шел за вами?
Это прямо американские горки какие-то!
- За мной?! Но зачем?
- Хотел пригласить вас к себе, - просто ответил трубочист.
- На крышу? – уточнила Мишель.
- Почему на крышу? – теперь он улыбался.
- А где живут трубочисты?
- Да в разных местах, - ответил он. – Я живу в доме неподалеку.
Мишель поняла, что окончательно запуталась.
- Так вы шли домой? Или все-таки преследовали меня?
- Скажем так, - ответил ей трубочист, - все совпало. Я шел домой и увидел вас. И теперь приглашаю вас к себе.
Кажется, она только что изменила Павлу. Или это не измена, если развелись? Разве можно изменить бывшему мужу?
«Нет никакого мужа, - напомнила себе Мишель. - Уже полгода, как нет».
Просто это было очень странно - впервые за пять лет ее коснулся другой мужчина, не муж.
И зачем она это сделала, зачем переспала с чужим мужиком? Добро бы хоть удовольствие получила, но ведь нет.
Мишель отметила, что трубочист оказался хорошим любовником. Пожалуй, даже лучше, чем Павел. Беда только в том, что Мишель так и осталось совершенно равнодушной. Нет, технически она свое получила. Но ведь все знают, что оргазм у женщины в голове. Хотя Мишель бы сказала, что в сердце. Или в душе. Или чем там чувствуют женщины.
Трубочист был супер. Но увы, ничего он в ней не затронул. Ни души, ни сердца. И он это понял, почувствовал. И не стал демонстрировать чудеса сексуальных техник, быстро закончил и оставил ее в покое. Спасибо ему за это.
Мишель потянулась за одеждой, но трубочист ее остановил.
- Куда? - спросил, перехватив ее руку.
- Домой.
- Поздно уже, - возразил он. - Ложись и спи.
Она так удивилась этой неожиданной заботе чужого, по сути, человека, что послушно легка в кровать. Трубочист улыбнулся и накрыл Мишель ярким пледом.
- Спи, - легко коснулся ее щеки.
Потом подошел к окну и открыл раму. Холодный воздух наполнил спальню.
Плед ужасно кололся, Мишель все вертелась и никак не могла устроиться. Но потом пригрелась и, сама не заметила, как уснула.
А проснулась, когда на часах было пять утра. Трубочиста рядом не было. Мишель осторожно встала с кровати, оделась и пошла в сторону гостиной. Там его тоже не было. Только догорающие дрова в камине да стакан с остатками виски подсказали Мишель, что трубочист здесь был. Обойдя весь лофт, убедилась, что ее новоявленного любовника дома нет. И слава богу! Потому что Мишель не представляла, что она ему скажет и как вообще будет на него смотреть. Она запретила себе думать, куда мог пойти мужчина в пять утра. Это ее совершенно не касается. Быстро натянула ботинки, застегнула пальто и, схватив сумку с шарфом, открыла входную дверь. Появилась мысль, что нужно будет как-то закрыть жилище, не оставлять же его на распашку. Но у трубочиста оказался нормальный английский замок, и Мишель оставалось только захлопнуть дверь.
На улице было темно и тихо. Мишель почти бежала в сторону Каламая, так хотелось поскорее попасть в квартиру. Принять душ, лечь в кровать и сделать вид, что ничего не было. Ни секса со странным мужчиной, имени которого она так и не спросила, ни колючего пледа, ни поспешных сборов в чужой квартире. Ни-че-го.
Стоя под упругими горячими струями душа, Мишель остервенело терла тело мочалкой, пытаясь смыть следы чужих, не-Павловых, прикосновений. Получалось плохо. Предательница - память услужливо подкидывала картинки прошлой ночи. И, странное дело, эти картинки пробуждали в ее душе какие-то непонятные, ненужные ей чувства. Нежность, благодарность и ….. желание повторить?
«Совсем с ума сошла», - решила Мишель и отправилась в кровать.
Сон не шел. Мишель полежала, повздыхала и решила, что пора заканчивать издеваться над собой. Собралась и пошла в супермаркет. В конце концов, сегодня Новый год и Мишель хотела встретить его за праздничным столом.
Несмотря на ранний час, в «Рими» была толпа народа. Мишель взяла тележку и покатила ее вдоль рядов, мучительно пытаясь вспомнить, что именно ей нужно купить. Конечно, нужны ингредиенты для салатов. Оливье, это обязательно. И селёдка под шубой. И крабовый салат. Хорошо бы, конечно, сварить холодец. Но где ей Таллине взять голяшку? Нет, наверняка где-то здесь их продают. Только как узнать, где именно?
«Бог с ним, с холодом», - решила Мишель. Все равно она его не ест. Как и салаты эти безумно-новогодние. Но традиция есть традиция, нужно соответствовать.
«Винегрет сделаю. И торт испеку.»
Когда Мишель упаковала все купленные продукты и посмотрела на гору пакетов, решила вызвать такси. Все равно одной эту кучу ей не утащить.
Таксист оказался хорошо воспитанным и чутким человеком и помог донести покупки до квартиры. А потом Мишель, как любая нормальная хозяйка тридцать первого декабря, стояла у плиты и варила, резала, взбивала, пекла. Когда салаты заняли место в холодильнике, а торт выставлен на подоконник - пропитываться, Мишель задумалась: а так ли ей хочется встречать Новый год одной?
«Не одиночество тебя пугает, - сказала Мишель сама себе. - Тебе просто хочется его увидеть снова. Но зачем?»
Время близилось к вечеру, пора на что-то решаться. Или остаться дома и вкусить все прелести одиночества, или идти к трубочисту. Мишель заглянула в холодильник, оценивая объём работ. Как донести все до его лофта? Самое время махнуть рукой на эту затею и устроится перед телевизором. Но Мишель уже одевалась, чтобы опять бежать в магазин.
Контейнеров она купила с запасом, что бы точно хватило и на салаты, и на нарезки, и на торт. Нагрузилась пакетами, сама себе напоминая верблюда, и пошла в Старый город.
Поднимаясь в горку мимо башни Пикк Ялг, Мишель поняла, что не помнит точно, куда ей идти. Нет, она не забыла про Александро-Невский собор и Ревельскую крепость. Но в каком из домов живет трубочист? Мишель шла по улице и поочередно подходила к домам, внимательно разглядывая входные двери, в безумной надежде узнать искомую. Напрасные надежды, ни одна из дверей не спешила ответить ей взаимностью.
Когда Мишель совсем отчаялась и решила, что Новый год она встретит прямо на мостовой, в окружении пакетов с едой, дом слева показался ей смутно знакомым. Кажется, именно отсюда она бежала нынешним утром.
Мишель сгрузила свои пакеты прямо на землю и подошла к двери. Осмотрела старую древесину, подергала за ручку. Закрыто. Внимательно изучила наличник. Напрасно, ни звонка, ни таблички.
«Прекрасно, - сказала сама себе. - Можно вернуться в квартиру или устроится прямо тут, под дверью. Вдруг мне повезет, и он вернется до наступления нового года?»
Он просто смотрел на нее, ожидая реакции на свои слова.
И Мишель не стала кокетничать, ответила прямо:
- Да.
- Да?
- Да, я хочу встретить с тобой Новый год, - сказала Мишель. - Иначе, зачем я здесь?
- Вот это-то и странно, - ответил трубочист. - Тебе ведь не понравилась прошлая ночь со мной.
- С чего ты взял?
- Это был не вопрос, это было утверждение.
- Нам обязательно нужно говорить об этом сейчас? - Мишель почувствовала себя неловко.
- Можем вообще об этом не говорить, но правда от нашего молчания не измениться.
- А от разговоров она измениться? - упрямо спросила Мишель.
- Не знаю. Просто не могу понять: зачем ты здесь?
- Мне уйти? - Мишель начала раздражаться.
- Если ты этого хочешь.
- Кажется, я уже сказала чего хочу. Но могу повторить. Я. Хочу. Встретить Новый год. С тобой.
Михаэль, внимательно следивший за выражением ее лица, улыбнулся.
- Спасибо.
- За что?
- За то, что ты пришла.
- Михаэль, я не понимаю смысла этого разговора. Особенно сейчас, - призналась Мишель. - Если ты хочешь что-то узнать, спроси прямо, я отвечу.
- Так просто?
- А зачем усложнять?
- Хорошо, спрошу. Но не сейчас. Можно?
- Почему бы и нет?
- Ты не передумала идти на Ратушную площадь?
- Нет. А ты?
- Разве я могу отпустить тебя? Одну, в новогоднюю ночь?
- Надеюсь, что нет.
- Даже не сомневайся, - Михаэль дернул на себя подушку, на которой сидела Мишель. - Я ужасный собственник.
Он обнял ее, прижав голову Мишель к своей груди. Она вдохнула его запах. Мята, дорогой табак, немного алкоголя.
- Какие сигареты ты куришь? - спросила, ощущая щекой мягкость кашемира.
- Почему ты спрашиваешь?
- Очень приятный запах.
Он зарылся носом в ее волосы.
- Это у тебя приятный запах, - сказал Михаэль. - Я пахну совершенно обыкновенно. Пойдем?
- Пойдем.
Они вышли в коридор, держась за руки. Потом Михаэль посмотрел, как она обувается, перевёл взгляд на ее пуховое пальто.
- Ты слишком легко одета для ночных прогулок, - заявил он категорично. - Нужно одеться теплее.
- Но у меня теплое пальто.
- Глупости. Эти итальянцы совершенно не умеют делать одежду для нашей зимы.
- Здесь не так уж и холодно. Всего минус восемь.
- Да, мороз небольшой, - согласился Михаэль. - Но ветер с залива очень коварный, легко можно замерзнуть и простудиться.
- И что мне теперь делать? Другой одежды у меня нет.
Михаэль посмотрел на нее, секунду подумал и решил:
- Наденешь мою дубленку.
- Ты издеваешься? - изумилась Мишель. - На кого я в ней буду похожа? На чучело?
- На женщину в моей дубленке, - ответил Михаэль, доставая одежду из шкафа.
Мишель еще пыталась возражать, говорила, что одета достаточно тепло, но бывший трубочист уже надевал на нее свою дубленку.
- Вот видишь, - сказал он, наматывая ей на шею свой шарф, - тебе очень идет. Шапка у тебя есть?
- У меня капюшон, - пытаясь выбраться из глубин плотной шерсти, закрывающей ей все лицо, ответила Мишель. - Был.
- Значит, наденешь мою.
И ей на голову надели еще и шапку.
- А в чем пойдешь ты?
- Надену парку.
- А на голову? - упорствовала Мишель.
- Капюшон.
Михаэль быстро оделся, взял ключи и перчатки.
- А где твои перчатки?
Мишель постаралась вспомнить, когда в последний раз видела свои перчатки.
- Кажется, я оставила их в квартире.
- Молодец, - Михаэль по очереди подкатал манжеты дубленки так, чтобы они чуть приоткрывали пальцы. - Надеюсь, на площади еще работает ярмарка, купим тебе варежки.
Она хотела возразить, ну зачем ей какие-то варежки? А потом подумала, что уже очень давно никто о ней так трогательно не заботился.
Мишель посмотрела на себя в зеркало. Вопреки ее опасениям, в его дубленке она не выглядела ужасно. Да, пальто было ей велико, но смотрелось скорее очаровательно, чем нелепо. Мишель поправила шарф и шапку, норовившую съехать на глаза, и улыбнулась своему отражению.
- По-моему, ты выглядишь прекрасно, - Михаэль перехватил ее взгляд в зеркале.
Мишель присмотрелась к своему отражению. Молодая женщина в мужской дубленке, теплом шарфе и цветной вязаной шапке ей нравилась. Она была такой необычной, новогодней и …..немножечко влюбленной? А может, еще и любимой?
Мишель оторвалась от зеркала, повернулась к Михаэлю и накинула ему на голову капюшон. Мужское лицо тут же утонуло в меховой опушке, остались видны только глаза.
- Пойдем скорее, - попросила она. - Там, наверное, очень весело. Я не хочу ничего пропустить.
- Как пожелает моя дама, - галантно ответил Михаэль и распахнул входную дверь.
А на улице шел легкий снежок, серебрясь в свете фонарей.
Людей, по сравнению со вчерашним вечером, стало значительно больше. То и дело слышался смех. Где-то вдалеке взрывались петарды. Пахло праздником.
Мишель, заразившись этим новогодним настроением, словно простудой, взяла за руку своего трубочиста. Он, даже если и удивился, то вида не подал. Наоборот, крепче переплел их пальцы и потянул Мишель в сторону Ратушной площади.
- Осторожнее, - попросила Мишель, скользя по камням мостовой. – Я боюсь упасть.
- Не бойся, - он еще крепче сплел их руки. – Я всегда тебя поймаю.
Его голос звучал так твердо, а слова были такими уверенными, что Мишель как-то сразу ему поверила. Да, если она и подскользнется, то Михаэль обязательно ее поймает, не даст упасть.
Михаэль оказался прав – на Ратушной площади было не протолкнуться. Мишель даже испугалась, что он сейчас передумает, и придется вернуться на чердак. А ей так не хотелось уходить из этого волшебного места, где было весело, умопомрачительно пахло хвоей, и ярко горели огни.
Удивительно, но ярмарка еще работала. Михаэль купил глинтвейн и, всучив ей в руки стаканчик с горячим вином, сказал:
Это была самая необыкновенная новогодняя ночь в ее жизни.
Чужая квартира в чужой стране, малознакомый мужчина с теплыми руками и нежными губами, холодное шампанское и стол, накрытый на двоих у камина. Москва и все, что происходило с Мишель в последнее время, отошло на задний план, размылось, словно в тумане, а сероглазый трубочист, сидящий на полу напротив и золотая пуговица, которую она почему-то до сих пор держала в руке, стали самым важным в ее жизни. А еще ощущение сказки, которое поселилось где-то глубоко в груди и согревало, словно летнее солнышко.
- А чем ты занимаешься, когда не ходишь по городу, изображая трубочиста? - спросила Мишель, глядя на огонь сквозь тонкие стенки хрустального бокала.
- У меня очень скучная работа, - неопределенно ответил Михаэль. - Целыми днями я сижу в офисе, считаю и провожу переговоры.
- Странно, я почему-то подумала, что ты моряк.
- Моряк?
- Да, капитан дальнего плавания.
- Это на тебя так повлияла близость моря, - ответил Михаэль.
- А ты никогда не хотел быть моряком? На тебя близость моря не влияла? Или ты не из Таллинна?
Мишель забросала его вопросами, ей на самом деле стало интересно: какой он, мужчина, с которым она встречает Новый год.
- Из Таллина. И ты права, море повлияло и на меня. В детстве хотел.
- Почему не стал? Передумал?
- Нет, не передумал.
- Тогда почему? - допытывалась Мишель.
- Ты будешь смеяться, если я отвечу.
- Не буду, слово даю.
- Я действительно мечтал стать моряком. Капитаном Бладом.
- Он был пиратом, - заметила Мишель. - Ты хотел грабить торговцев? Брать на абордаж корабли?
- О, - рассмеялся Михаэль, - я вижу, у тебя тоже очень живое воображение!
- Почему тоже?
- Ну, в детстве я был впечатлительным и мечтательным ребенком.
- А когда вырос, изменился?
- Повзрослел, - поправил ее Михаэль.
- Так почему ты не стал моряком? - вернулась Мишель к теме разговора.
- У меня обнаружилась морская болезнь.
- Это как? - не поняла Мишель.
Михаэль допил свое шампанское, взял бутылку и заново наполнил бокалы, а потом пояснил:
- Меня укачивает на судне.
- Сильно?
- Ну, как тебе сказать, чтобы получилось культурно?
- И это не лечится? Ведь есть же таблетки от укачивания.
- Поверь, в моем случае никакие лекарства не помогут.
- Из-за этого тебе пришлось расстаться с мечтой?
- Я просто нашел другую мечту. И воплотил ее в жизнь, - ответил трубочист. - А ты чем занимаешься, кроме того, что путешествуешь на автобусах?
- Это впервые со времен студенческой юности, - сказала Мишель. - Я врач. Челюстно-лицевой хирург, если точнее.
- Оу, делаешь подтяжки и губы уточкой женам олигархов? - скептически поинтересовался Михаэль, поднимая одну бровь.
И как у него получается? Вот Мишель, как ни старалась, не смогла осилить эту науку.
- Я работаю в детском федеральном госпитале, - ответила она. - Делаю операции детям. Знаешь, что такое заячья губа? Или волчья пасть? Или как выглядит ребенок, попавший в аварию, например? Не все могут позволить себе лечение в дорогих частных клиниках.
- И тогда на помощь приходишь ты, - серьезно сказал Михаэль и добавил: - Прости, я глупо пошутил.
- Ничего страшного, ты же не знал. И ты прав, я прихожу на помощь.
Трубочист взял ее руку и поцеловал ладонь.
- У тебя замечательная профессия. Я горжусь знакомством с тобой.
Простая похвала неожиданно смутила.
- Я не делаю ничего особенного, - Мишель опустила глаза. – Просто стараюсь хорошо выполнять свою работу.
- Делаешь, - возразил Михаэль. – Ты не можешь просто работать. И, уверен, дети тебя обожают, да?
- Я легко нахожу с ними контакт, - она старалась избегать громких слов.
- Свои есть?
- Нет, детей у меня нет.
- Я так и не спросил, что привело тебя в Таллинн? Почему ты не осталась в Москве, с семьей, друзьями? Зачем легла в постель с первым встречным?
- А почему ты сидишь здесь с едва знакомой женщиной? – не осталась в долгу Мишель. – Почему ты не с близкими?
- Мои вопросы обидели тебя? Прости, - прозвучало гораздо мягче.
- Нет, не обидели. Я расскажу, если тебе интересно, - ответила она, в глубине души надеясь, что Михаэль проявит деликатность и откажется.
Увы, но никакой деликатности в его ответе не было и в помине:
- Интересно.
И Мишель рассказала этому мужчине о том, что привело ее в Эстонию. Всю правду, без прикрас. Как любила мужа, как верила, что это чувство взаимно. Как думала, что проживет с Виннером всю жизнь. Родит и воспитает детей. Построит дом. Встретит старость. Как они будут нянчить внуков и заботится друг о друге.
Не забыла упомянуть и о том, как случайно встретила его в аэропорту с другой женщиной. Как развелась. И как жила последние полгода.
- Видишь, - сказала, когда ее история подошела к концу, - мне просто некуда было больше ехать.
Он молчал. Смотрел на нее своими невозможными серыми глазами и молчал. Мишель даже подумала, что теперь, когда он все о ней знает, она стала ему неприятна.
- И ты решила переспать с первым встречным, чтобы стало легче? – нарушая тишину, спросил Михаэль.
- Первым встречным был пограничник, - ответила она. – Так что твое предположение в корне неверно.
- Тогда почему именно я?
Наверное, так нельзя поступать с мужчинами. Наверное, нужно кокетничать и стараться выглядеть слабой, глупой и беззащитной.
Но Мишель и в юности всего этого не умела, а за годы брака с Павлом и вовсе забыла, каково это, кокетничать. Вот и сейчас, вместо того, что бы придумать что-то такое – эдакое, чтобы ему было приятно, она ответила правду:
- Не знаю. Просто понравился, наверное.
На этот раз пауза была значительно дольше.
Мишель успела подумать, что будет, если Михаэль сейчас попросит ее уйти. Вдруг он окончательно в ней разочаровался? А что, очень даже может быть. Совместно проведенная ночь не выявила в ней талантов опытной любовницы, а из ее монолога и вовсе выходило, что все в жизни Мишель шло наперекосяк. И муж бросил, и друзья оказались не друзьями вовсе, и сюда, на этот чердак она пришла потому, что больше идти было не к кому. Никому она не нужна.
И ведь действительно стал ее кормить. Это было ужасно сексуально, есть с ним из одной тарелки. Михаэль набирал вилкой еду и осторожно протягивал ей. Мишель оставалось только открывать рот и жевать.
- Очень вкусно, - сказал трубочист. - Ты прекрасно готовишь.
- Спасибо.
Вместе они быстро разделались с оливье.
- Мясо? - предложил Михаэль. - Рыбу?
- Нет, спасибо.
- Десерт?
- С удовольствием.
- Чай или кофе?
Хотелось кофе, но Мишель себя знала: после этого она вряд ли заснет, а отдохнуть было необходимо.
- Чай.
- Зеленый? Черный? - уточнил Михаэль.
- Черный, - определилась Мишель и предложила: - Я могу помочь.
- Нет, ты и так организовала прекрасный стол. К тому же, ты у меня в гостях.
- Как хорошо быть в гостях, - улыбнулась Мишель, чувствуя, что устала и сил вставать и идти на кухню просто нет.
- Наслаждайся, - ответил Михаэль и отправился заваривать чай.
- Господи, - протянула Мишель, несколько минут после, - четыре утра, а я трескаю торт.
- И что? - не понял Михаэль.
-Торт! - со священным ужасом повторила Мишель.
- А-а-а, - догадался он, - у тебя диета?
- Правильное питание, - поправила Мишель.
- А есть разница?
- Огромная.
- Надо еже, - ответил трубочист, - я и не знал. Всегда думал, что это одно и тоже - глупость чистой воды.
- Ты против здорового образа жизни? - уточнила Мишель.
- Я против того, чтобы женщины морили себя голодом.
- Это точно не про меня, я не голодаю. Просто стараюсь питаться правильно.
Перехватила его насмешливый взгляд и пояснила:
- Не лопать сладкое по ночам.
- А чем плохо лопать сладкое по ночам?
Мишель подозрительно посмотрела на него и, заметив лукавую улыбку, поняла, что Михаэль подшучивает над ней.
- Поросенок!
- И вовсе не похож! Ты так серьезно переживала из-за торта, грех было не подшутить.
Они еще посидели немного, обсуждая свои кулинарные пристрастия. Выяснялось, что оба любят мясо и терпеть не могут вареный лук. А еще Михаэль оказался сладкоежкой, и даже не пытался этого скрыть. Когда от торта, что она испекла, осталось меньше четверти, Мишель отобрала у него вилку.
- Тебе станет плохо от такого количества сахара, - пояснила Мишель в ответ на его удивленный взгляд.
Она помогла трубочисту убрать со стола, несмотря на статус гостьи, загрузила посуду в посудомоечную машину и задумалась: а дальше-то что?
По-хорошему, нужно принять душ и смыть макияж, переодетая во что-нибудь более подходящее и лечь спать.
- Ты пойдешь в душ? - вдруг прервал ее мысли Михаэль. - Я положил свежие полотенца. Там еще халат и футболка.
- Спасибо, - она благодарно улыбнулась, действительно тронутая заботой.
«Да ладно, - хмыкнул внутренний голос, - мужик настроился на секс. Вот и отправляет тебя вымыться».
Мишель не хотела секса. Нет, не то, чтобы никогда больше, но вот именно сейчас точно не хотела. И если трубочист предложил ей остаться, насчитывая на интим, то стоит сказать ему прямо - она против.
- Я не хочу заниматься сексом, - сказала Мишель прямо, решил не ходить вокруг до около.
Михаэль, до этого момента спокойно убиравший посуду в шкаф, замер. Помолчал немного, а потом:
- Я не собираюсь тебя насиловать.
Его голос звучал так, что Мишель посчитала нужным пояснить:
- Я не это имела в виду. Просто сказала, что не хочу сегодня секса.
- Хорошо, - уже спокойнее согласился Михаэль.
Теперь она уже удивилась. Вот так-вот просто? Или ему тоже не хочется?
- Что-то не так? - заметив ее растерянный взгляд, спросил Михаэль.
- Нет, просто…..
И как ему объяснить, что она растеряна? Мишель не могла себе представить, что мужчина может пригласить женщину переночевать в его кровати просто так, без сексуального подтекста. Особенно, учитывая, что они знакомы чуть больше суток.
- Мишель, - трубочист взял ее за руку, заставляя обратить на себя внимание, - давай я объясню. Ты мне нравишься, очень. И да, я хотел бы заняться с тобой сексом. Но ты устала, уже очень поздно, и тебе хочется спать.
- А ты?
- А я давно уже не мальчик, и вполне могу справиться со своими желаниями.
Сказав все это, Михаэль довел Мишель до ванной, открыл дверь и:
- Мойся. Надеюсь, тебя устроит мой гель для душа.
А когда Мишель вышла из ванной, в лофте уже было темно, только маленький огонек светился в нише, где была оборудована спальня.
- Я ничего не вижу.
- Иди на голос, - раздалось от кровати.
Мишель осторожно, шаг за шагом, шла вперед, в темноте Михаэль нашел ее руку, довел до кровати, уложил.
- Спи, - сказал, укрывая одеялом.
- А ты?
- Я приму душ и лягу.
Она лежала в удобной постели, под легким и теплым одеялом и ощущала, как расслабляются напряженные мышцы. Глаза закрывались, но Мишель почему-то гнала сон. Ей не хотелось засыпать без трубочиста. И он пришел. Нырнул под одеяло, лег рядом, обнял со спины.
- Завтра пойдем к тебе.
- Зачем? - сонно пробормотала Мишель.
- Заберем твои вещи.
«А вещи-то зачем?», - успело промелькнуть в голове прежде, чем ее унесло в сон.
Утро первого января началось в полдень. Мишель еще не успела открыть глаза, а уже почувствовала, что в постели она не одна. Трубочист тихо сопел рядом. Она повернула голову на это мирное и уютное сопение.
Михаэль лежал на боку, лицом к ней, по-детски подложив ладонь под щеку. Мишель тоже повернулась на бок и стала разглядывать своего любовника.
Кожа у него светлая, и Мишель подумала, что наверняка летом Михаэль щеголяет веснушками. Ресницы и брови с легкой золотинкой.
«Рыжиной, Миша, - поправила она себя. - Рыжиной».
Потом присмотрелась повнимательнее и решила: нет, все же золотинкой. Высокий лоб и узкие губы. На впалых щеках уже пробилась щетина. Очень хотелось протянуть руку и погладить, ощутить, как щетина колет пальцы. Но он так сладко спал, что разбудить его было бы форменным свинством.
Если бы он сообщил Мишель, что земля плоская и стоит на четырех китах, она бы и то удивилась меньше. Нет, ну предложение пожить немного, конечно, не тянет на предложение руки и сердца, но все же, все же…
- Тебе когда нужно быть в Москве? - делая вид, что не заметил ее ошарашенного взгляда, спросил Михаэль.
Все еще пребывая под впечатлением от сказанного им, Мишель ответила правду:
- Десятого.
Правда, она собиралась поменяться с коллегами дежурствами, чтобы не сидеть дома в выходные, но сейчас даже порадовалась, что еще не успела никого осчастливить. Обрадовалась как-то по-детски - ей совершенно не хотелось расставаться с трубочистом. Бывает ведь так: умом понимаешь, что все это глупости, от лукавого, а сердцем ….. Сердцем надеешься - вдруг это то самое, заветное, о чем мечтают все женщины мира. И она, Мишель, не была исключением. А ведь взрослая, циничная женщина, да еще и врач.
- Вот и хорошо. Нужно аннулировать билет. И взять на девятое.
- Не успею на работу, ехать почти сутки.
- Не на автобус же. На самолет. Есть рейс через Ригу.
И видя, что Мишель не торопится с ответом, продолжил:
- Я постараюсь разгрести дела и довести тебя до Риги.
- Спасибо, - на автомате ответила Мишель, потом спохватилась: - Я даже не знаю…. Мне надо подумать.
- Тебя кто-то ждет в Москве? - прямо спросил Михаэль.
- Кто меня может ждать? - вопросом на вопрос ответила она. - Я же тебе рассказывала…
- Какие-то планы?
- У меня?
Он только вздохнул и кивнул.
- Да нет у меня никаких особенных планов.
- Ты что-то имеешь против меня?
- С чего ты так решил? - недоуменно спросила Мишель.
- Тебе на работу только десятого, планов нет, никто не ждет. Может ты просто не хочешь провести это время со мной? Так скажи, я не обижусь.
Мишель прислушалась к себе и ответила честно:
- Твое предложение прозвучало очень неожиданно. Но я его принимаю. Мне будет приятно провести праздники с тобой.
Ей показалось, или после ее слов Михаэль постарался незаметно выдохнуть? Нет, с чего бы? Показалось.
Мишель присмотрелась внимательнее, но трубочист ответил ей спокойным и уверенным взглядом. Точно, показалось.
- Аннулировать билет можно по интернету, - сказал Михаэль.
- Да, - согласилась Мишель. - Вечером все сделаю.
- Ты варежки взяла? - она кивнула. - Тогда пошли.
И закрутилось первое января.
Они забрали вещи из квартиры, и Мишель написала хозяйке, что вынуждена съехать раньше договоренного времени. Поблагодарила за гостеприимство и оставила ключи в мини-сейфе.
Потом они с Михаэлем зашли в супермаркет. Михаэль катил перед собой огромную тележку, буквально набивая ее продуктами.
- Ты собираешься все это съесть? – спросила Мишель.
Он оглядел содержимое тележки.
- Конечно. И ты мне поможешь.
- А, по-моему, мы не справимся, - засомневалась Мишель.
- Справимся, - заверил ее Михаэль. – Обязательно справимся.
Им все-таки пришлось вызвать такси, уж больно много всего они купили. И, сидя на заднем сидении, рядом с трубочистом, Мишель вдруг ощутила, что ей очень хочется его поцеловать. Прижаться губами к его рту. Ощутить, какой он на вкус.
- Что-то не так? – спросил Михаэль, глядя ей в глаза.
- Все в порядке.
- Ты хмуришься.
- Нет, это я так, задумалась.
- Можно спросить, о чем?
Как бы ей хотелось сказать, что задумалась она о сущей ерунде, только ведь это неправда. Такие желания для нее, Мишель, совсем не ерунда. Что-то с ней происходит. И, поди, разбери – хорошее или плохое.
- Давай я тебе попозже расскажу, - предложила Мишель.
- Хорошо, - покладисто согласился Михаэль. – Попозже, так попозже. Как скажешь.
Но больше к этой теме не возвращался. И Мишель стало даже как-то обидно, ведь она уже приготовила ответ на его вопрос, а Михаэль не торопился его задавать.
Билет в Москву она сдала и даже заказала другой, на самолет. Причем Михаэль настоял не только на том, чтобы заплатить самому, но и что до Риги он довезет ее сам.
- Ты же говорил, что у тебя могут быть дела?
- Подождут, - отмахнулся трубочист, - ничего с ними не сделается. Начальник я или кто?
- А ты начальник?
В ответ он болезненно скривился, словно у него заныли все зубы разом, и Мишель постеснялась выспрашивать дальше. Захочет, сам расскажет.
Вместо этого она попробовала освоиться на кухне.
Что и говорить, кухня у Михаэля была знатная. Большая и навороченная. Но Мишель как-то сразу со всем разобралась, и вот уже мясо пеклось в духовом шкафу, а на варочной панели шкварчали на сковороде грибы и поспевала молодая картошечка. А Мишель, стоя у разделочного стала, ловко рубила зелень.
Михаэль сидел в сторонке, явно любуясь, как она крутится с готовкой.
- Я могу помочь, - предложил он в самом начале.
Но Мишель отмахнулась, не забыв, конечно, поблагодарить.
Не любила она, когда под рукой кто-то крутился. И трубочист сразу это понял, предоставив ей единолично царствовать на кухне, но сам не ушел, нет. Сидел и смотрел. Улыбался довольно. То ли от того, что ему нравилось наблюдать, как она хозяйничает, то ли в предвкушении вкусного ужина.
- Ты не передумала пойти на прогулку?
- Нет, - отозвалась Мишель, смешивая тесно для яблочного пирога. – А ты?
- Знаешь, я вот смотрю на все это, - он обвел рукой кухню, - и понимаю, что после такого стола, мне будет остро необходима длительная прогулка.
А вечером пошел снег. Не просто мелкий новогодний снежок, а настоящая метель. И надо ли говорить, что ее опять упаковали в мужскую дубленку? И про шапку, шарф и варежки въедливый трубочист тоже не забыл.
Он водил Мишель по Старому городу, держа за руку, как ребенка. Рассказывал об истории города, показывал интересные места, поил глинтвейном.
В январе пляж Пирита прекрасен.
Возможно, он прекрасен и летом, но Мишель ни за что не променяла бы эти январские дни на какие-либо другие.
Замерзший песок и скованный льдом берег Финского залива, пронизывающий насквозь острый, соленый ветер и никого, кроме них двоих.
На пляж они едут на машине. У Михаэля большой и надежный Ровер, не новый, но вполне приличный. Эта машина ему удивительно идет, и Михаэль уверенно держит руль, следя за дорогой и изредка поглядывая на Мишель.
Она сидит рядом, на пассажирском сидении и позволяет себе любоваться мужчиной.
Да и как им не любоваться? Ведь он такой…. Такой….. Красивый, сильный, заботливый.
Вот и сейчас, перед поездкой, сделал кофе и налил его в большой термос, а на вопросительный взгляд Мишель пояснил:
- Зима. Все кафе на пляже закрыты.
И Мишель с трудом сдерживает себя, чтобы не повиснуть у него на шее и расцеловать, до того она тронута этим простым жестом.
На пляже они гуляют, крепко держась за руки. Ветер бьет им в лицо, и теперь очередь Мишель проявить заботу о мужчине.
Она натягивает ему на голову меховой капюшон, поправляет шарф, требует надеть перчатки. Михаэль сопротивляется, уверят, что ему не холодно, но она каким-то шестым чувством знает, что ему просто очень нравиться ощущать ее руку в своей. Даже через шерсть ее варежек.
Несколько часов на пляже, потом поездка по окрестностям Таллинна и, вернувшись домой, они засыпают сразу после еды. Спят крепко, почти до утра. И во сне все также держаться за руки.
А на следующий день Мишель везут в Тарту, к бабушке.
Вопреки ее представлениям о бабушке Михаэля, пожилая родственница оказывается совершенно другой, не такой, какой представлялась. Это не бабушка, в понимании Мишель. Это немолодая дама в строгом темном платье с белоснежным кружевным воротничком и гранатовой брошью. Бабушка преподавала высшую математику и сейчас еще занимается со студентами в частной порядке. Она строга, но доброжелательна. Принимает Мишель по высшему разряду - в гостиной сервирован кофе.
Тонкий белоснежный фарфор, горячие, истекающие маслом булочки и джем домашнего приготовления. Разговор вроде и ни о чем, но Мишель понимает, что ее пристально изучают, оценивают, возможно даже с кем-то сравнивают. Только делается это так ненавязчиво и интеллигентно, что не вызывает у нее отторжения. Наоборот, хочется сделать все возможное, чтобы понравиться этой строгой даме. Кажется, ей удается произвести положительное впечатление - уже прощаясь, Мишель удостаивается вполне искренней улыбки и повторного приглашения в гости, на этот раз на пироги.
Один день сменяет другой, и Мишель начинает казаться, что это и есть ее настоящая жизнь, а Москва, Павел и даже любимая работа видятся далеким воспоминанием, если не почти забытым сном.
Все меняется накануне православного Рождества.
Утром, когда за окном еще темно, Михаэль, поговорив с кем-то по телефону, целует ее в губы и шепчет:
- Мне надо съездить на работу.
- Я провожу, - делает Мишель попытку встать с кровати.
- Нет - нет, - он придерживает ее за плечо, - еще рано, поспи.
- Я сварю тебе кофе, - настаивает Мишель.
- Не надо, я уже уезжаю. Выпью на работе.
- Ты надолго?
- Постараюсь побыстрее, - он снова целует. - Не скучай. И выспись за меня.
Входная дверь за Михаэлем успевает закрыться, а Мишель растягивается ровно посередине кровати, утыкаясь лицом в его подушку и вдыхая уже ставший родным мужской запах, когда раздается звонок ее телефона.
Мишель долго не может сообразить, откуда идет звук, пока наконец не догадывается заглянуть под кровать. Так и есть, ее мобильным каким-то чудом оказывается там.
- Мишка! - кричит в трубку подруга Настя. - Ты где?
- В Таллинне, - отвечает еще сонная Мишель.
- До сих пор?! - удивляется Настя.
- Да.
- Что ты там делаешь? - продолжает бушевать Настя.
И Мишель с трудом подавляет в себе желание честно ответить, что именно она делает в Таллинне. Нет, она не будет ничего рассказывать. Не будет хвастаться интимными подробностями, она не такая. Хотя впервые ей хочется именно этого. Рассказать. Да так рассказать, чтобы подруга Настя, барышня весьма легкомысленного нрава, лопнула от зависти. Из горячих мыслей ее вырывает очередной Настин крик.
- Приезжай скорее! С Павлом беда!
Мишель очень хочется ответить, что и беды, и радости бывшего мужа ее давно уже не касаются, но пять лет, проведенные вместе не дают ей этого сделать. Глупо отрицать, несмотря ни на что, Павел не стал ей чужим. К тому же голос у Насти звучит настолько испуганным, что Мишель садится на кровати и задает вопрос:
- Что с ним?
- Пневмония, - выдыхает подруга в трубку. - Он в больнице на ИВЛ. Мишка, врачи говорят, что прогнозы очень плохие!
И сомнений никаких не остается, как не остается и сна.
- Еду, - отвечает Мишель совершенно другим, серьезным тоном. - Скинь адрес больницы.
Времени на душ она себе не дает, быстро умывается у раковины, собирает волосы в хвост. Вещи решает оставить здесь, ведь она еще вернется. Проверяет сумку - паспорт, деньги, ключи от квартиры и зарядник для телефона. Машинально натягивает на себя дубленку Михаэля и только тут соображает - нужно же ему позвонить!
Увы, но сделать этого не представляется возможным - Мишель не знает номера его телефона. Да что там номера, она и фамилию его не удосужилась спросить.
Тут же в голову приходит мысль оставить записку, и Мишель мечется в мужской дубленке по чердаку. Сначала в поисках бумаги, потом ручки. К сожалению, ничего подходящего ей не попадается, и она совсем уже готова отчаяться и убежать, как глаза останавливаются на зеркале в коридоре.
Помада находится в сумке. Мишель лишь остается удивляться, откуда у нее взялся столь яркий цвет, но думать об этом некогда, нужно ехать в аэропорт, постараться сесть на самолет до Риги, а оттуда уже и до Москвы.