Мистер

Глава 2

Алессия поглубже зарывается руками в карманы старой куртки Михала, тщетно пытаясь согреть пальцы. Потуже обернув голову и шею толстым шарфом, она бредет сквозь леденящую зимнюю морось к многоэтажному дому на набережной Челси. Сегодня среда, уже второй день она работает одна, без Кристины, и направляется в большую квартиру, где стоит рояль.

Погода, конечно, настроения не улучшает, однако Алессия собой довольна: сегодня она доехала в Лондон сама, в переполненном вагоне поезда, без обычной тошноты и страха. Она начинает понимать Лондон, чувствовать этот город. Здесь слишком много людей, слишком шумно, слишком много машин. А хуже всего то, что люди друг с другом не разговаривают. Лишь изредка извиняются, если толкнули соседа, или просят: «Пройдите, пожалуйста, вперед». Все прячутся за бесплатными газетами, или слушают музыку в наушниках, или уткнулись в экраны телефонов и электронных читалок, избегая встречаться с соседями взглядом.

Утром Алессии повезло: удалось найти в вагоне свободное место, однако соседка всю дорогу визжала в трубку, рассказывая невидимому собеседнику о неудачном свидании. Алессия постаралась отвлечься, читала газету, чтобы выучить побольше английских слов, и втихомолку жалела, что у нее нет наушников, чтобы слушать музыку, а не страдать от стенаний незнакомки. Дочитав газету, Алессия закрыла глаза и вернулась в мечтах к великолепным горам в снежных шапках, к пастбищам, где ветер носит ароматы тимьяна и где всегда тихо жужжат пчелы. Она тоскует по дому. Скучает по тишине. По маме. И по своему пианино.

Вспоминая этюд, который она всегда играла, чтобы размять пальцы, Алессия представляет себе ноты, слышит их и видит яркие вспышки, а пальцы сами собой сжимаются и разжимаются в карманах куртки. Сколько же она не играла? Алессия взволнованно предвкушает встречу с роялем.

Она входит в старинное здание, идет к лифту, едва сдерживая нетерпение, и поднимается на последний этаж. Каждый понедельник, среду и пятницу эта удивительная просторная квартира с огромными комнатами, полами из темного дерева и роялем на некоторое время принадлежит ей. Алессия отпирает дверь, заносит руку над кнопкой отключения сигнализации, однако, как ни странно, привычного попискивания не слышно. Возможно, что-то сломалось или сигнализацию просто забыли включить. А может быть… О нет. Она в ужасе застывает – неужели хозяин квартиры еще дома? Напряженно вслушиваясь, чтобы уловить малейшие признаки жизни в гостиной или спальне, она стоит в холле, увешанном черно-белыми фотографиями. Ничего не слышно.

Mirё[1].

Нет. Надо сказать по-английски: «Хорошо». Думать нужно на английском. Кто бы здесь ни жил, он просто ушел на работу и забыл включить сигнализацию. Она никогда не встречала хозяина квартиры, но знает, что работа у него хорошая, ведь квартира такая большая. Как бы иначе он за все здесь платил? Алессия вздыхает. Может, он и богат, однако грязнуля тот еще. Она трижды приходила сюда с Кристиной, и каждый раз они часами приводили комнаты в порядок.

Сквозь окно в потолке коридора сочится серый дневной свет, и Алессия нажимает на выключатель на стене. Хрустальная люстра ярко вспыхивает. Распутав шерстяной шарф, Алессия убирает его вместе с курткой в шкаф у входной двери. Вытаскивает из пластиковой сумки старые кроссовки, подарок Магды, и стянув мокрые ботинки и носки, надевает теплую сухую обувь, согревая промерзшие ноги. Тонкий свитер и майка – плохие защитники от пронизывающего холода. Девушка растирает руки, чтобы немного согреться, и проходит сквозь кухню, направляясь в прачечную. Там Алессия кладет пластиковую сумку на подоконник, вынимает из нее халат, доставшийся от Кристины, надевает его и закутывает голову тонким светло-голубым шарфом, чтобы не растрепать заплетенные в косу густые темные пряди. Достает из-за дверцы под раковиной пластиковое ведро с тряпками, губками и чистящим средством, подхватывает со стиральной машины пластиковую корзину и идет в спальню. Если поспешить, то останется время поиграть на рояле. Одной, в пустой квартире.

Она открывает дверь в спальню и застывает на пороге.

Он здесь!

Мужчина! Хозяин…

Он крепко спит, растянувшись нагишом поперек огромной кровати. Алессия в изумлении оглядывает его, испуганная и одновременно ошеломленная. Ее ноги будто приклеились к деревянному полу. Обнаженное тело, лишь кое-как прикрытое одеялом, занимает всю кровать. Он голый… совершенно голый. Лица спящего не видно, голова повернута к Алессии затылком с перепутанными темно-каштановыми прядями. Одна рука спряталась под подушкой, а другая вытянута в ее сторону. У мужчины широкие, мускулистые плечи, на бицепсах виднеется сложная татуировка, полускрытая простыней и одеялом. Спина у него загорелая, бронзовая у плеч и гораздо светлее внизу, там, где над узкими бедрами видны круглые ямочки, а упругие ягодицы совсем бледные.

Ягодицы.

Он же голый!

Lakuriq![2]

Zot![3]

Его длинные мускулистые ноги теряются под скрученным серым одеялом и серебристыми шелковыми простынями, только одна ступня торчит над краем матраса. Мужчина шевелится, и мышцы на спине перекатываются под кожей, будто волны, а веки поднимаются, открывая затуманенные ярко-зеленые глаза. У Алессии перехватывает дыхание. Сейчас он рассердится. Подумает, что это она его разбудила. Их взгляды встречаются, однако мужчина отворачивается и снова засыпает. Алессия с непередаваемым облегчением выдыхает.

Shyqyr Zotit![4]

Чувствуя, как горят от смущения щеки, Алессия на цыпочках пятится из спальни и летит по длинному коридору в гостиную, где, опустив на пол ведерко с тряпками и губками, принимается собирать разбросанную мужскую одежду.