Мистер Понедельник

Глава 1

Первый день Артура Пенхалигона в новой школе не заладился с самого начала. Мало того что ему пришлось приступить к учебе на две недели позже всех остальных, так еще и в новом, незнакомом месте, к которому он вынужден был привыкать на ходу. Его семья только-только переехала в город, так что Артур пока не успел ни с кем познакомиться. И вообще не знал ничего, что делает привычную жизнь такой простой и удобной.

Ну вот, например, он понятия не имел, что ученики седьмого класса каждый понедельник перед большой переменой обязательно бегут кросс. А как раз сегодня был понедельник. Кросс являлся строго обязательным, если только родители ученика не договаривались о его освобождении от пробежки. Естественно, делать это надо было заранее.

Артур попытался объяснить учителю физкультуры, что он только-только оправился после нескольких очень серьезных приступов астмы. И вообще всего несколько недель, как выписался из больницы. А кроме того, у него не было с собой спортивного костюма. Он так и вышел одетым в обычную школьную форму и стоял дурак дураком: серые штаны, белая рубашка с галстуком, кожаные ботинки. Ну не в подобном же одеянии отправляться на кросс?

Между тем вокруг носилась и вопила орава примерно из сорока подростков, и, должно быть, поэтому учитель – звали его мистер Вейтман[1] – расслышал лишь вторую половину объяснений Артура.

– Послушай, парень, – рявкнул он. – Правила писаны для всех. В чем явился, в том и беги. Если только ты не болен!

– Так я действительно болен, – повторил Артур.

Но тут кто-то громко завизжал: рядом с ними подрались две девочки. Они вцепились друг дружке в волосы и принялись лягаться. Мистер Вейтман сунул в рот свисток и пронзительно свистнул.

– Что за поведение, Сьюзан! – оглушительно гаркнул он. – Быстренько отпусти Таню!.. Вот так. Ладно, маршрут вы знаете. Обегаете спортплощадку справа, потом через парк, вокруг статуи, потом обратно через парк и мимо арены, только с другой стороны. Все ясно? Первые трое на финише сразу отправляются обедать, остальные сперва вымоют пол в зале. Ну-ка, выстроились… я сказал, выстроиться, а не ворон в небе считать! Встань в строй, Рик! Все готовы? А теперь по моему свистку…

«Один я не готов», – подумал Артур. И решил больше не жаловаться учителю и, несмотря ни на что, бежать вместе со всеми. Он и так по определению был здесь чужаком, белой вороной, и ему не хотелось окончательно превращаться в изгоя. К тому же Артур был оптимистом. Уж до финиша он как-нибудь доберется!

Он посмотрел на овал спортивной площадки, потом на густые заросли, примыкавшие к ней. Это у них называется парком?.. По мнению Артура, больше похоже на джунгли. Там никто не увидит, там он, если понадобится, сможет передохнуть. А до леса он добежит точно. Никаких проблем.

Подумав так, Артур нащупал в кармане ингалятор и уверенности ради погладил пальцами прохладный металл и пластик. Как же ему не хотелось им пользоваться! Не хотелось вообще зависеть от лекарств и медицинских устройств… Вот он и угодил тогда в больницу именно из-за того, что отказывался сунуть в рот ингалятор, пока не сделалось слишком поздно. И с тех пор дал родителям твердое обещание, что больше не будет так поступать.

Учитель дунул в свисток, и ученики сорвались с места. Каждый отправился в путь по-своему. Самые крепкие и хулиганистые мальчишки помчались как выстреленные, пихаясь, вопя и отчаянно набирая скорость. Но, как они ни мчались, очень скоро их обогнали юные спортсменки, ведь в этом возрасте они повыше мальчишек, да и ноги у них подлиннее. Девчонки с легкостью уплыли вперед, морща носики и отворачиваясь от «жалких обезьян», с которыми они были вынуждены учиться в одном классе.

За лидерами худо-бедно поспевали другие ребята, мальчики и девочки строго отдельно. Самыми последними двигались пофигисты, лентяи и те, кто считал себя слишком продвинутым, чтобы сдавать дурацкие кроссы. Эти категории Артур не взялся бы строго разграничить.

Сам он все-таки побежал, поскольку не нашел в себе мужества пойти пешком. И он уже догадывался, что в продвинутые его вряд ли зачислят. А кроме того, следом за всеми уже рысил мистер Вейтман. И на бегу сурово порицал каждого, кто пытался перейти на шаг.

– Не думай, что отказ от участия в кроссе сойдет тебе с рук! – орал он на кого-то. – Давай, давай, шевелись, не то весь класс подведешь!

Артур покосился через плечо, желая посмотреть, насколько действенны попреки учителя. Один из отставших нехотя затрусил, но остальные продолжали двигаться прогулочным шагом. Вейтман возмущенно отвернулся от них и прибавил ходу. Вот он догнал Артура и «середнячков» и стал быстро приближаться к умчавшимся вперед любителям спорта… Артур успел уже сообразить, что ему попался учитель физкультуры из тех, что любят выпячивать свое превосходство над учениками-подростками. «Наверное, – подумал он невесело, – это оттого, что у взрослых бегунов ему никогда выиграть не удавалось…»

Минуты три или даже четыре после того, как Вейтман умчался вперед, Артур худо-бедно держался наравне с последней группой бегунов, изрядно опередив топавших шагом. Но – вот и началось то, чего он боялся! – с каждым шагом ему становилось все труднее наполнять легкие воздухом. Легкие просто отказывались раздуваться в груди, как если бы их уже наполняло что-то постороннее и для воздуха не оставалось места. Артуру не хватало кислорода, он бежал все медленнее и постепенно отставал, так что его почти догнали пешеходы. Дыхание становилось все более поверхностным, мир сузился кругом него, и вот уже он мог думать только о том, как бы сделать следующий вдох и поставить одну ногу хоть чуть впереди другой…

А потом – Артур просто не понял, в какой момент это произошло, – он обнаружил, что его ноги вовсе прекратили движение. Он больше не бежал. Он лежал на траве и смотрел в небо. Он смутно сообразил, что, должно быть, на мгновение отключился. И упал.

– Эй, ты что? Передышку устроил или случилось что-нибудь? – спросил чей-то голос.

Артур попытался было ответить, что у него все в порядке (хотя некоторая часть рассудка вовсю била тревогу и прямо-таки криком кричала о непорядке). Голос, однако, не повиновался ему. Изо рта вырывалось лишь частое, задыхающееся сипение.

«Ингалятор! Ингалятор! Ингалятор!!!» – взывала встревоженная часть разума. Артур решил прислушаться к ней и принялся шарить в кармане, отыскивая заветный металлический цилиндрик с пластиковым мундштуком. Он хотел поднести его ко рту… но рука оказалась пустой. Он выронил ингалятор.

Кто-то другой сунул мундштук ему между зубами, и горло и рот сразу наполнились прохладной капельной взвесью.

– Сколько пшиков-то? – спросил голос.

«Три», – подумал Артур. Три пшика позволили бы ему дышать… по крайней мере – остаться в живых. Хотя, скорее всего, дело снова кончится больницей, а потом еще не менее двух недель понадобится выздоравливать дома…

– Так сколько пшиков-то?

До него дошло, что он так и не ответил. Кое-как он показал три растопыренных пальца… И тотчас в горло ворвались еще два облачка спасительного лекарства. Оно уже начинало действовать. Поверхностные сипящие вздохи все же проталкивали в легкие сколько-то воздуха. В кровь и, соответственно, к мозгу снова начал худо-бедно поступать кислород.

Мир, съежившийся почти что в точку, понемногу стал обретать привычные очертания. Так распахивается занавес, открывая сцену и декорации. Теперь Артур видел не просто клочок голубого неба, окаймленный непроглядным мраком; он даже сумел различить двоих ребятишек, присевших подле него на колени. Эти двое были из тех, что шли пешком, упрямо не желая бежать. Мальчик и девочка. Их пренебрежение школьными порядками выражалось не только в отказе сдавать кросс, но и в одежде. Они не носили ни школьной формы, ни спортивных костюмов: на обоих были черные джинсы, темные очки, футболки с символикой каких-то неведомых Артуру музыкальных групп. То есть ребята то ли жутко крутые, то ли ровно наоборот. Артур еще ничего не знал ни об этой школе, ни подавно о городе и не взялся бы с уверенностью судить.

У девочки были короткие волосы, окрашенные в такой светлый тон, что казались почти белыми. Мальчишка, наоборот, носил длинные патлы, причем тоже крашеные, черные. Несмотря на такую разницу в цвете волос, эти двое были очень похожи. Артур еще плохо соображал, но через несколько секунд все же догадался, что они, скорее всего, двойняшки. В крайнем случае – брат и сестра. Может, кого-то из них оставили на второй год, вот и оказались они, разновозрастные, в одном классе…

– Ну-ка, Эд, позвони «999», – распорядилась девочка.

Это она дала Артуру ингалятор.

– Не получится, – отозвался патлатый Эд. – Осьминог у меня мобильник отнял.

– Ладно, тогда дуй в спортзал, – сказала девочка. – А я Вейтмана ловить побегу.

– Это-то зачем? – спросил Эд. – Может, тебе тут лучше остаться?

– Нет, нужно подмогу звать, – мотнула головой девочка. – У Вейтмана точно есть телефон, и он, я думаю, уже обратно бежит… А ты, парень, просто лежи смирно и дыши давай!

Эти последние слова были адресованы Артуру. Он слабо кивнул и даже сумел слегка помахать рукой – дескать, бегите. Он уже соображал достаточно хорошо для того, чтобы жутко смутиться. Ну это же надо: первый день в новой школе, а он и до большой перемены даже не дотянул!.. Ежу понятно, чем это все кончится. Наверняка снова больницей. А по возвращении в школу, этак через месяц, его сразу запишут в распоследние неудачники. Он и по учебе отстанет, и друзей новых уж точно не заведет…

«Ладно. По крайней мере, я жив», – сказал себе Артур. И на том, как говорится, спасибо. Он по-прежнему не мог свободно дышать и ощущал страшную слабость, но все же сумел кое-как приподняться на локте и глянуть кругом.

Двое в черных штанах, как выяснилось, умели очень даже здорово бегать, если приспичит. Артур видел, как белобрысая девчонка пронеслась сквозь толпу лентяев-пешеходов: ни дать ни взять ворона, спикировавшая в воробьиную стайку. Мелькнула и исчезла за деревьями парка. Артур посмотрел в другую сторону и увидел, как патлатый Эд скрылся за углом высокой, глухой кирпичной стены спортзала – единственной части школы, которую отсюда можно было увидеть.

Ну, стало быть, помощь скоро придет… Артур приказал себе расслабиться и успокоиться. Потом с немалыми усилиями сел и сосредоточился на медленных, как можно более глубоких вдохах и выдохах. Если ему повезет, он даже не потеряет сознания. Главное – не паниковать. Все это уже бывало с ним прежде, и он справлялся. К тому же в руках у него был ингалятор. Надо просто сидеть тихо и смирно, поменьше двигаться… и по возможности не подпускать к себе страх.

Неожиданная вспышка света отвлекла Артура от дыхательного ритма. Он заметил краешком глаза, как что-то ярко блеснуло, и повернулся взглянуть… На мгновение ему даже показалось, что он снова проваливается в забытье и, должно быть, падает навзничь, подставляя лицо солнцу. Он поспешно прищурился и тогда лишь сообразил, что источник слепящего света находился прямо на земле. Причем совсем близко.

И не просто находился. Светящееся нечто постепенно меркло, скользя по травке прямо к нему. Артур в полном недоумении следил за тем, как в ярком ореоле начинает проступать нечто темное… А потом свет угас окончательно, явив его глазам весьма странно одетого человека, восседавшего в кресле на колесиках. Инвалидное кресло катил, по-видимому, помощник, причем не менее странный.

Само кресло оказалось высоким и узким. Оно определенно смахивало на ванну, выплетенную из лозы. У него было одно маленькое колесико спереди и два больших колеса сзади, причем у всех трех металлические ободья обходились без резиновых шин, по каковой причине это «ванное кресло» тяжело проседало в траве.

Человек, что полулежал, откинувшись на сиденье, выглядел тощим и бледным, его кожа напоминала тонкую оберточную бумагу. При всем том он казался совсем молодым, лет двадцати, вряд ли больше, и к тому же красивым – правильные черты, голубые глаза. Глаза, правда, оставались полузакрытыми, словно от сильной усталости. Светловолосую голову покрывала занятная шапочка с кисточкой, а одежда… Артуру, по крайней мере, она здорово напомнила костюм для занятий кун-фу. Что-то такое из красного шелка, расшитого синими драконами. Колени человека кутал шотландский клетчатый плед, из-под которого выглядывали домашние тапочки. Тапочки тоже сияли алым шелком, и на них красовался некий узор, который Артур не смог как следует рассмотреть.

Кативший кресло тоже казался здесь, в парке, до крайности не к месту. Или не ко времени. Так мог бы выглядеть дворецкий из какого-нибудь древнего фильма. Или Нестор из Тинтиновского комикса – правда, тот был гораздо, гораздо опрятней. На человеке, который вез кресло, был черный сюртук весьма не по размеру, с длиннющими фалдами, чуть ли не волочившимися по земле, а белая манишка выглядела жесткой, твердой, прямо-таки пластиковой. Еще на нем были вязаные перчатки без пальцев, порывавшиеся распуститься прямо на руках, – обрывки ниток так и свисали. Артур с неодобрением отметил, что ногти у этого типа длинные и желтые. Как, впрочем, и зубы. Он был гораздо старше человека в кресле, лицо избороздили морщины, а остатки давным-давно нестриженных седых волос виднелись лишь на затылке. Ему, должно быть, стукнуло по меньшей мере восемьдесят. Впрочем, кресло он катил без видимых усилий.

Катил прямехонько на Артура.

Эти двое разговаривали по ходу дела, и было похоже, что Артура они либо вовсе не замечали, либо совершенно им не интересовались.

– И чего ради я держу тебя наверху, Чихалка? Сам не пойму, – вопрошал мужчина в «ванном кресле». – Да еще и планам твоим бредовым потакаю…

– Нет, право же, сэр, – возражал старый лакей, чье имя или прозвище, по-видимому, было Чихалка. И Артур уже видел, что дали его старику неспроста: нос у него был довольно-таки красный, в прожилках лопнувших кровеносных сосудов. – С вашего позволения, никакой это не план, а самая обычная предосторожность. Мы ведь не хотим идти наперекор Волеизъявлению, не так ли, сэр?

– Пожалуй, что так, – проворчал молодой человек. После чего широко зевнул и прикрыл глаза. – А ты точно уверен, что мы здесь найдем кого-нибудь подходящего?

– Точней некуда, сэр, – был ответ. – Так же точно, как и то, что яйцо есть яйцо… И даже точнее, потому что под скорлупой может оказаться совсем не то, чего ждешь. Я сам установил циферблаты, чтобы всенепременно найти кого-нибудь, приблизившегося к порогу Вечности. Вы вручаете ему Ключ, он умирает – и Ключ опять ваш. А с ним и еще десять тысяч лет без хлопот и проблем, и Волеизъявление не придерется, хоть оно тресни: вы ведь вправду отдали Ключ одному из прямых наследников, как оно и предписывает!

– Достало меня все это, – заявил молодой человек и снова зевнул. – Сил никаких нет бегать туда-сюда, без конца отвечая на дурацкие запросы с самого верха! Ну откуда, спрашивается, мне знать, каким образом удалось удрать тому фрагменту Волеизъявления?.. И чтобы ты знал, никаких рапортов я писать не намерен. Хватит с меня! До чего спать охота, прямо глаза закрываются…

– Только не сейчас, сэр, не сейчас, – увещевал Чихалка. Он затенил глаза грязной пятерней в драной перчатке и стал оглядываться. Как ни странно, он, похоже, не видел Артура, хотя и стоял прямехонько перед ним. – Мы почти на месте!

– Не почти, а на месте, – холодно перебил молодой человек. И ткнул пальцем в сторону Артура, как если бы мальчик только что возник перед ним прямо из воздуха. – Это… оно?

Чихалка оставил «ванное кресло» и приблизился к Артуру вплотную. Когда он изобразил на лице подобие улыбки, во рту у него обнаружилась уймища зубов. И добро бы просто длинных, желтых и поломанных – они оказались еще и острыми, как у собаки.

– Здравствуй, милый мальчик, – сказал Чихалка. – Ну-ка, поклонись Мистеру Понедельнику, да повежливей!

Артур лишь молча таращил на него глаза. «Должно быть, это неведомый науке побочный эффект, – пронеслось у него в голове. – Глюки от кислородного голодания…»

Однако в следующее мгновение он ощутил на своем затылке вполне вещественную костлявую руку, и эта рука несколько раз нагнула ему голову: Чихалка заставлял его кланяться человеку в «ванном кресле». Потрясенный таким неожиданным и неприятным самоуправством, Артур резко закашлялся… Тут и пошли прахом все его тяжкие труды по успокоению дыхания. Вот теперь ему стало по-настоящему страшно. Он совсем не мог больше дышать…

– Тащи его сюда, – распорядился Мистер Понедельник.

И с томным вздохом стал наблюдать через бортик кресла за тем, как Чихалка исполняет его приказание. Ну а тот в самом деле Артура тащил, причем без натуги – взяв его двумя пальцами за шиворот.

– Так ты уверен, что он умрет прямо сейчас? – переспросил Мистер Понедельник, дотягиваясь и приподнимая Артуру подбородок, чтобы посмотреть в лицо.

В отличие от Чихалки руки у него были чистые и ногти – ухоженные. И он вроде бы не вкладывал никакой силы в свою хватку, только вот Артур почему-то пошевелиться не мог. Ни дать ни взять Мистер Понедельник пережал в его теле какой-то нерв и вызвал паралич.

Между тем Чихалка, не выпуская Артура, свободной рукой зашарил в кармане. На свет появилось не меньше дюжины клочьев мятой бумаги. Эти клочья так и остались висеть в воздухе, как будто он их выложил на невидимый стол. Чихалка быстро просмотрел их все, расправил один листок и приложил его к щеке Артура. Бумага вспыхнула ярко-синим светом, и на ней возникли золотые буквы, сложившиеся в его, Артура, имя.

– Это он, никакого сомнения быть не может, – заявил Чихалка. Убрал бумажку в карман – и прочие клочки последовали за нею, словно связанные ниткой. – Артур Пенхалигон. И этот фрукт, сэр, в любой миг готов свалиться с ветки. Так что лучше бы вы, сэр, отдали ему Ключ-то!

Мистер Понедельник снова зевнул и выпустил Артурову физиономию. Потом не торопясь запустил руку в левый рукав своего шелкового одеяния и вытащил тонкую металлическую спицу. Больше всего она напоминала узкий нож без рукояти. Артур просто смотрел на эту спицу и ни о чем особо не думал, потому что от недостатка воздуха его мозги снова отказывались нормально работать. Лишь где-то там, в глубинах сознания, отчаянно звучал все тот же напуганный голос, что призывал его воспользоваться ингалятором.

«Беги! – кричал этот внутренний голос. – Беги, удирай!..»

Легко сказать… Странный паралич, вызванный прикосновением Мистера Понедельника, успел рассосаться, но Чихалка ни на миг не ослаблял хватки, а у Артура не было сил сделать попытку вырваться.

– Именем сил, коими я был облечен на условиях, вписанных в… – забормотал Мистер Понедельник. Бормотал он настолько быстро, что Артур не успевал уследить за его речью, уж куда там понять. Он разобрал лишь самые последние слова: – …И таким образом да исполнится Волеизъявление!

Произнеся это, мистер Понедельник ткнул своим стилетом вперед. Одновременно с этим Чихалка выпустил Артура, и мальчик мешком свалился обратно в траву. Понедельник рассмеялся и уронил лезвие Артуру в раскрытую ладонь, а Чихалка тотчас же заставил его сомкнуть пальцы. Он так стиснул его кисть, что металл врезался в кожу. Боль произвела неожиданное действие: Артур внезапно обнаружил, что снова обретает способность дышать. На входе в легкие словно вентиль открылся, и воздух свободно полился внутрь.

– Теперь второй, сэр, – настойчиво проговорил Чихалка. – Надо, чтобы у него было все!

Понедельник хмуро уставился на слугу. Молодого человека начал одолевать очередной зевок, но Понедельник подавил его, сердито потерев ладонью лицо.

– Уж как тебе не терпится, чтобы Ключ ушел у меня из рук, хотя бы на несколько минут! – сказал он. Уже начав вытаскивать что-то еще из другого рукава, он все же помедлил. – И без конца суешь мне кипяченый бренди с водой. Слишком много бренди с водой! А у меня, похоже, от усталости бдительность слегка притупилась…

– Но, сэр, если Волеизъявление вас найдет и окажется, что вы не вручили Ключ подходящему Наследнику…

– Если Волеизъявление меня найдет, – задумчиво проговорил Понедельник. – Ну и что тогда? Если отчеты были правдивы, из заточения вырвалось всего несколько строк. Вот бы знать, насколько велико их могущество?

– Право же, я бы с этим не экспериментировал, – ответил Чихалка, утирая нос рукавом. От волнения у него обильно потекли сопли.

– А мальчишка-то может и выжить, если получит Ключ целиком, – заметил Понедельник. Тут он впервые выпрямился в своем кресле, и сонное выражение пропало с его лица. – К тому же сдается мне, Чихалка, что не случайно из всех моих слуг именно ты подкатился ко мне с этаким планом…

– О чем это вы, сэр? – спросил Чихалка.

И попытался заискивающе улыбнуться. Результат был весьма отвратителен.

– Потому что ты успел зарекомендовать себя круглым идиотом! – яростно выкрикнул Понедельник. Щелкнул пальцем – и незримая сила отшвырнула и Артура и лакея, кувырком бросив их на траву. – Ты в чьи игры тут играешь, Чихалка? Снюхался небось с Грядущими Днями, а? И ты, и этот инспектор, и все, кто утверждал, будто Волеизъявление укупорено на века… Ты, может, в мое кресло метишь?

– Никак нет, – ответил Чихалка.

Он медленно поднялся и направился к «ванному креслу». С каждым шагом его голос менялся, становясь все громче и чище и гулко уносясь вдаль. Звуки труб сопровождали его, и Артур увидел, как на коже Чихалки начинают проступать чернильно-резкие очертания букв. Они танцевали, соединяясь в слова и строки, и эти строки неслись по лицу Чихалки, словно чудесным образом ожившая татуировка.

– «В ведении доброго моего Понедельника оставляю я дела Нижнего Дома, – гласили строки, и им вторил раскатистый голос, исходивший изо рта Чихалки, но отнюдь не принадлежавший ему. – И пусть он блюдет их, доколе…»

Артур ни за что бы не поверил, что вяло-томный Понедельник способен двигаться до такой степени быстро. Вот он выхватил нечто из рукава, какой-то мерцающий предмет… и наставил его на Чихалку, выкрикивая оглушительные слова, звучавшие, точно громовые удары. Они сотрясали и воздух, и самую землю, на которой растянулся Артур.

И вот произошла вспышка яркого света, за нею сотрясение, подвинувшее землю, прозвучал придушенный крик… чей именно, Чихалки или Мистера Понедельника, Артур так и не понял. Он просто зажмурился. А когда снова открыл глаза, Понедельник, «ванное кресло» и Чихалка успели исчезнуть. Лишь печатные строки все еще вились в воздухе, но они мельтешили слишком быстро, чтобы Артур успел хоть что-нибудь разобрать. Вот они свились над мальчиком в спираль, закружились водоворотом сверкающих букв… И вот между строками материализовалось нечто тяжелое и упало вниз, пребольно задев Артура по голове.

Это была тонкая записная книжка размером не больше ладони, переплетенная в зеленую ткань. Артур не думая подобрал ее и сунул в нагрудный карман рубашки. Потом снова поднял глаза, но летящих строк уже не было видно. Он всего-то и успел подметить лишь три слова. Наследник. Понедельник. Волеизъявление…

Зато его глазам предстал мистер Вейтман, мчавшийся к нему полным ходом с телефоном возле уха. Со стороны спортзала – гораздо медленнее физрука – поспешала школьная медсестра с чемоданчиком первой помощи. А за Вейтманом несся весь его, Артура, спортивный класс. Во все лопатки мчались даже сачки-пешеходы.

От этого зрелища Артур непременно застонал бы, если бы смог выдавить из легких хоть сколько-то воздуха. Итак, ему предстояло не просто умереть, но умереть у всех на глазах. После чего народ примется давать интервью телевизионщикам, и каждый небось наговорит чего-нибудь милого и сочувственного, но про себя-то все будут думать: так ему и надо, паршивому слабаку…

Однако мгновением позже Артур заметил, что все-таки может дышать. Ну да, был момент, когда от недостатка кислорода ему аж начала мерещиться всякая небывальщина… Но ингалятор сработал на славу, так что худшее было позади. Сейчас он отдышится, и все будет хорошо. Да, боль в ладони определенно того стоила…

Подумав так, Артур посмотрел на свою руку. Она оставалась по-прежнему крепко сжатой в кулак, и из-под мизинца потихоньку сочилась кровь. Он-то думал, что сжимает в ладони ингалятор, но там явно было нечто иное. Он держал странную такую полоску металла, с одного конца заостренную, а с другого – увенчанную круглым плоским колечком. Штукенция была ощутимо тяжелая. Серебряная с замысловатой золотой инкрустацией. Разводы всякие, завитушки…

Артуру понадобилась целая секунда, чтобы сообразить, что это была за вещица. Ну конечно! Стрелка от допотопных часов. Вполне весомая и вещественная. Как и записная книжка в его нагрудном кармане. А значит, и все остальное не было бредовым видением. Мистер Понедельник и Чихалка в самом деле тут побывали. Не примерещились.

Сейчас подоспеют Вейтман и медсестра. Артур судорожно огляделся, прикидывая, куда бы спрятать серебряную стрелку. Если этого не сделать, ее уж точно у него отберут!

В нескольких шагах от себя он заметил кустик выгоревшей травы. Артур подполз к нему и воткнул миниатюрную стрелку поглубже в землю, так что наружу торчало только круглое ушко, сразу затерявшееся в пожухлой траве.

Как только он выпустил стрелку из рук, астма снова стиснула его легкие. Открывшийся было вентиль снова наглухо захлопнулся, и воздух перестал поступать. Артур все-таки перекатился, отдаляясь от запрятанной стрелки. Еще не хватало, чтобы на нее наткнулся кто-то другой!

«Я обязательно вернусь за ней, как только смогу… – подумалось ему. – Если, конечно, выживу».