Мистика Церкви и мистика западных исповеданий - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Михаил Новоселов (Часть II. Характерные черты из жизни и учения католических святых) #3

Часть II. Характерные черты из жизни и учения католических святых

Франциск Ассизский19

"Во время моей молитвы передо мною явились два больших света - один, в котором я узнал Создателя, а другой, в котором я узнал самого себя". Собственные слова Франциска в своей молитве. "Истинные праведники всегда помышляют сами в себе, что недостойны они Бога".

Изречение св. Исаака Сириянина.

Жизнь до обращения

Франциск родился в 1182 году в Италии, в городе Ассизи; семья его была одной из самых богатых в городе. Отец Франциска, по имени Бернардоне, был зажиточный торговец сукнами.

В ранние годы Франциск религиозностью не отличался, хотя по своей природе это был мечтательный юноша. Воспитывался он не на псалтыри, а на рыцарских романах того времени; он грезил о рыцарстве, о его славе и о великих подвигах. Конец XII столетия, это было время увлечения рыцарством в Западной Европе. Рыцарей тогда воспевали знаменитые трубадуры того времени. Это была эпоха песней о короле Артуре и о рыцарях круглого стола.

Не лишенный практических способностей, Франциск рано стал помогать отцу в его торговых делах - и не без успеха. Но вместе с тем у него замечается стремление к расточительности: он широко тратил деньги на роскошь и удовольствия20. Франциск любил веселиться. Он охотно посещал пирушки сверстников, увлекался музыкой. На этих пирах Франциска избирали распорядителем, или "королем", праздника, и он с жезлом в руках предводительствовал молодежью; первый биограф Франциска, его современник, Фома из Челано, говоря об этих кутежах, замечает, что для участников их, для этих собутыльников Франциска, христианство было только словом; честолюбие этой молодежи было направлено даже к тому, чтобы казаться хуже, чем они были на самом деле21. Франциск не отставал в этом отношении от своих товарищей. По сообщениям ближайших биографов Франциска, Фомы из Челано и трех товарищей (Льва, Ангела и Руфина), он считал даже своим долгом превзойти своих приятелей в невоздержной жизни22.

Родители Франциска в таком образе жизни своего сына худого не видали; они, по словам того же Фомы, поощряли в этом Франциска, гордясь его блеском и светскими успехами.

Несмотря на жизнь, полную роскоши и суетности, несмотря на гордые, честолюбивые мечты, которые у Франциска вырывались в таких фразах: "Знаете ли, что будет день, когда весь мир преклонится предо мною?"23 - несмотря на все это, на него иной раз находили необыкновенные, поражавшие всех, приступы доброты и жертвы: увидав нищего, который трогал его сердце, он, если деньги его были розданы, не останавливался пред тем, чтобы снять с себя платье и отдать нищему. Жалость Франциска к бедным и несчастным не знала пределов.

Это же инстинктивно стремящееся к добру сердце берегло Франциска от чрезмерных увлечений теми низменными падениями, которым вообще склонна предаваться юность.

Выступление Франциска на общественное служение и учреждение ордена

24-го февраля 1209 - года, во время обедни, при часовне (около которой в шалаше жил Франциск), он услышал прочитанные священником следующее слова из Евангелия, слова, сказанные И. Христом ученикам Своим, когда Он посылал их проповедовать Царствие Небесное: "Не берите с собою ни золота, ни серебра, ни меди в поясы свои, ни сумы на дорогу, ни двух одежд, ни обуви, ни посоха" и т.д. (Матф. 10, 9. 10).

После этих слов и после того, как священник разъяснил подробно их значение, Франциск, исполненный энтузиазма, вдруг воскликнул; "Вот, что мне надобно. Вот, на что я хочу посвятить все мои силы!"...

В наитии этого откровения Франциск, как ему представлялось, понял свое настоящее призвание - призвание сделаться апостолом. Истинные ученики Спасителя, должны сделаться его апостолами, - решил Франциск. Освобожденные от всего суетного и глубоко вдохновленные, они должны идти в мир вещать людям сызнова великое слово: "Покайтесь, ибо приблизилось Царствие Небесное"24. Он решил начать с буквального исполнения этого требования.

Выйдя из маленькой церкви, он снял с себя свои сандалии, бросил свой посох, скинул с себя свой плащ, которым он защищался от холода, пояс свой заменил веревкой - и, одетый в серую хламиду, которую обыкновенно надевали на себя местные бедняки-крестьяне, босой, с капюшоном на голове, он почувствовал себя как бы преобразившимся. Внешняя перемена была незначительна, - говорит об этом событии В. Герье, - но в ней заключалась великая для Франциска идея: следовать Христу25.

Он стремился идеализировать все, что надлежало исполнять подвижнику, стремился идеализировать и самый подвиг покаяния, и подвиг милосердия, Видно это из того, как Франциск относился к нищим, В глазах Франциска нищие были существами весьма высоко стоящими сравнительно с другими людьми. По воззрениям католического святого, нищий являлся носителем священной миссии, будучи образом странствующего бедного Христа. Поэтому в своих наставлениях Франциск даже обязывает своих учеников просить милостыню26...

16 мая того года, когда Франциск начал свою проповедь, к нему примкнули два последователя27. Число их постепенно увеличивалось, и, когда их было уже семь, Франциск послал их всех на дело проповедничества в народ. Наконец, в том же 1209 г. Франциск и его последователи, уже в числе двенадцати человек, отправились в Рим к папе Иннокентию III с ходатайством о благословении на предпринятое ими дело. Иннокентий III согласился на учреждение нового ордена, но поставил непременным условием полное подчинение его наместнику Христа на земле - папе.

Видения Франциска

В начале августа 1224 г. Франциск задумал провести осенний пост (до Успения) на пустынной горе Альверна; гору эту отдал в распоряжение Франциска его почитатель граф Роланд де Каттани. С Франциском на эту гору отправились пять его учеников, в том числе францисканец Леон, который был ближе всех к Франциску по своей любви и необыкновенной преданности ему.

Однажды, тихо приближаясь к шалашу Франциска, Леон услыхал доносившийся до него издали, подобно отдаленному тихому эхо, голос святого. Это Франциск говорил свои молитвы. Пройдя далее несколько шагов, Леон увидал Франциска на коленях со взором, обращенным к небу. Леон остановился недвижимый; он расслышал следующие слова молитвы Франциска:

"Господи, что я перед Тобой? что значу я в сравнении с силою Твоею, ничтожный червь земли, ничтожный Твой служитель!"...

И Франциск повторял эти возгласы непрестанно до тех пор, пока Леон не выдал своего присутствия неосторожным шорохом.

Леон умолял Франциска объяснить ему смысл его молитвы.

"О, ягненок малый пастыря Иисуса, - сказал Франциск, - о, мой возлюбленный и дорогой Леон! Во время этой молитвы, которую ты слышал, передо мной явились два больших света. Один, в котором я узнал Создателя, и другой, в котором я узнал самого себя"28...

14-го сентября, перед рассветом Франциск молился около своей келлии, воздев руки к небу. "О, Господь Иисус, - молитвенно взывал коленопреклоненный Франциск, - я прошу Тебя только о двух милостях: ниспошли их мне перед моею смертью. Первая - это, чтобы я, насколько это в силах моих, мог душою и телом пережить все те страдания, которые Ты, сладчайший Иисус, испытал в Твоих мучительных страстях. И вторая милость, которой я жажду, это - чтобы, насколько только возможно, я мог почувствовать всем существом моим ту неограниченную любовь, которою горел Ты, Сын Божий, и которая заставила Тебя терпеть столько мук за нас, презренных грешников!"

И в то время, как Франциск долго так молился, он получил твердую уверенность, что Господь внял его мольбам, что он испытает и то, и другое, им просимое, испытает это в пределах, возможных для творения Божьего. И как только он сознал, что это совершится, он отдался созерцанию страданий Спасителя, созерцанию" доведенному до высшей степени сосредоточенности. Тогда пламя религиозной энергии Франциска разгорелось в нем так сильно, что он, в избытке ощущаемых им любви и сострадания, почувствовал себя совершенно превращенным в Иисуса (il se sentit change tout a fait en Jesus)"29.

И в то время, как Франциск был распростерт коленопреклоненный перед Господом, в то время, как он горел охватившим его пламенем, он вдруг в эти утренние часы увидел, что с неба к нему нисходит шестикрылый серафим.

И этот серафим так приблизился к святому, что Франциск мог ясно и отчетливо видеть на серафиме изображение Распятого, мог вместе с тем видеть, как крылья серафима были расположены: два крыла поднимались над головою, два были распростерты для полета, а последние два облекали его тело.

И как только Франциск увидел это явление, оно возбудило в нем трепетный страх. Вместе с тем он почувствовал и полноту радости, и ощущение печали, и восхищение, ибо он испытывал большое счастие в сознании, что Сам Спаситель удостоил его Своим дружеским явлением (Jesus daignait se reveler a lui si familierement), удостоил его своим взором, полным нежности; но в то же время вид пригвожденного ко кресту Господа причинял Франциску печаль невыразимую...

Через некоторое время чудное явление исчезло. С тех пор в сердце Франциска укрепилось навсегда могущественное пламя, укрепилась живая любовь к Спасителю30. На теле же его явление это оставило образ и чудесно запечатленные следы страданий Христа, ибо тотчас же на руках и ногах Франциска начали показываться как бы гвозди; казалось, что центры рук и ног были как бы пронзены этими гвоздями... На правой же стороне груди сделался виден след от удара копьем, подобный шраму, - след воспаленный и источающий кровь, которая проступала на одежде.

Франциск скрывал все это от братьев; он даже прятал свои руки, но ступать по земле своими израненными ногами сделалось для него невозможно" Скоро для братьев стало ясно, в особенности, когда им приходилось мыть окровавленное платье Франциска, что он носил на груди своей, на руках и ногах образ и телесное сходство со Спасителем31.

Явления эти потом получили даже особое наименование "стигматизации". Самые же раны на теле, образующиеся при таких феноменах, стали с тех пор называться у католиков "стигматами".

Не может не поразить здесь всякого прежде всего эта удивительная сложность видения Франциска. На одно видение серафима, сошедшего внезапно для Франциска с небес, был как бы наложен силою воображения Франциска, образ другого видения, того видения, которого более всего жаждал Франциск, образ распятого И. Христа.

Характерно и то, что Франциск в представлении об Иисусе Христе воспринимал прежде всего впечатление от земной жизни Спасителя, был поглощаем Его внешним страдальческим образом. Впечатление это на Франциска шло как бы извне, и Франциск стремился всеми силами своей души подражать Иисусу Христу. Для него И. Христос был внешним предметом, и, исходя от образа И. Христа и Его страданий, и развивалась мистика Франциска.

Надо сказать, что это подражание Христу доходило у Франциска до прямой копировки им жизни Спасителя. Так, например, когда у Франциска в начале его деятельности собралось до 7 учеников, он, подобно Спасителю, пославшему Своих апостолов на проповедь, - послал на проповедь и своих апостолов, причем дал им почти те же наставления, говоря: "Идите же по два по разным областям земли, проповедуя мир людям и покаяние ради отпущения грехов"32. Особенно интересно, что за три дня пред своей кончиной Франциск воспроизвел пред своими учениками даже нечто подобное самой великой Тайной Вечери. Сперва он приказал принести к себе Евангелие от Иоанна и читать ему с того места, где говорится, что И. Христос знал, что час Его пришел. Засим Франциск велел принести хлеб, благословил его, приказал разломить и каждому из стоявших тут братьев дал по кусочку. "Он вспомнил, - говорит хроника, - ту священную трапезу, которую Господь отпраздновал со Своими учениками в последний раз"33. "Вот Бог меня призывает, - сказал умирающий, - и я прощаю всем моим братьям, как присутствующим, так и отсутствующим, их обиды и их заблуждения и отпускаю им грехи их, насколько это во власти моей"34. Наконец, последние слова Франциска были: "Я исполнил то, что должен был исполнить. Христос научит вас, как поступать дальше. Прощайте, дети... Я возвращаюсь к Богу, да умилосердится Он над вами"35... Чрез 2 года после смерти († 3 окт. 1228 г.) Франциск был канонизован Римскою церковью.

Игнатий Лойола36

"Беседа совершается тогда, когда человек вообразит перед собою Иисуса Христа, распятого на кресте". Из поучений Игнатия Лойолы о созерцании. - "Сам от себя не строй воображений и, которые сами строятся, не внимай тем, и уму не позволяй напечатлевать их на себя. Ибо все сие, совне будучи печатлеемо и воображаемо, служит к прельщению души. Ум и сам по себе естественную имеет силу мечтать и может легко строить призрачные образы того, чего вожделевает... Тогда испытывающий сие бывает уже мечтателем, а не безмолвником". Св. Григорий Синаит, подвижник XIV в. - "Избави вас, Господи, от восторженных молитв. Восторги, сильные движения с волнениями суть просто кровяные душевные движения от распаленного воображения. Для них Игнатий Лойола много написал руководств. Доходят до сих восторгов и думают, что дошли до больших степеней, а между тем все это мыльные пузыри: настоящая молитва тиха, мирна, и такова она на всех степенях". "Письма о христианской жизни" Еп. Феофана. Выпуск 1-й и 2-й. Изд. 2-е, 1900 г., Москва, стр. 25. - "Воображение - способность формировать и удерживать образы - есть способность чернорабочая... самая низшая! Уж поэтому не след ему позволять являться со своими образами в высшую область, какова молитва... Если допустите образы, то есть опасность молиться мечте... Помнится одно, сказанное о старце, который всегда образно представлял Бога. Когда ему растолковали, что так не следует, он сказал: "Вы отняли у меня Бога"... А у него отняли не Бога, а мечту его".

Собрание писем святителя Феофана. Вып. 7-й, стр. 24 и 25.

Игнатий Лойола родился в 1491 году в Испании, в аристократической семье. Юношеские годы он провел при дворе испанского короля, в молодости увлекался, как и Франциск, средневековыми романами. Он был честолюбив, 30-ти лет он участвовал в сражении с французами при защите Памилуны, причем был тяжело ранен. Во время болезни он начал читать жития святых, подвиги которых - в особенности Франциска Ассизского - получили в глазах его такую же цену, какую раньше имели подвиги рыцарей и героев. Пример Франциска увлек Лойолу. Величие апостольского поприща рисовалось в его воображении, и он решил посвятить себя проповедничеству. Сначала он предался (в небольшом городке Каталонии Манрезе) аскетической жизни. Он впоследствии сознавался, что его тогда осеняли различные видения. Затем в 1528 году он отправился в Париж, чтобы получить богословское образование. В Париже он образовал кружок друзей, которых увлек на дело проповедничества. Кружок этот окончательно сформировался в 1534 году. В 1537 году Лойола отправился в Рим; там он добился благословения папы на учреждение ордена Иисуса. Устав этого ордена был утвержден в 1540 году. Лойола сумел прочно организовать и развить это учреждение, создав из него могущественное орудие для католической пропаганды. Несомненно, что Лойола обладал громадным организаторским талантом. Умер Лойола в 1556 году в Риме. Почти через семьдесят лет после его смерти католическая церковь причла его к лику святых.

Игнатий Лойола, развивший мистику Франциска Ассизского, оставил католическому миру яркую память о своей мистике; он написал, в числе прочих своих сочинений, замечательное руководство к достижению экстатических состояний. Называется это руководство "Духовными упражнениями".

Переходя к ближайшему рассмотрению "Духовных упражнений" Лойолы, мы видим, что после первых шагов упражнений, признаваемых весьма важными, а именно - упражнений отшельника в проверке своей совести (examen) и в раскаянии в грехах37 - следующие главнейшие упражнения определяются у Лойолы терминами mediter и contempler.

Под словом meditation понимается упражнение в созерцаниях абстрактных (абстрактною мыслью), "когда память человека восстановляет в уме воспоминание о какой-либо христианской, догматической или моральной, истине, когда вместе с тем мысль начинает стремиться к проникновению ее, а воля подвижника направлена к подчинению истине, к внушению себе желания привязаться к ней38.

Под словом же contemplation понимается созерцание не чего-либо абстрактного, но созерцание истины, воплощенной в жизни Спасителя, причем душа человека "приучается в своем воображении видеть и слышать Слово, сделавшееся плотью, сживается с Богочеловеком, созерцает Его"39.

Наконец, у Лойолы, кроме этих созерцательных состояний, есть еще высшее состояние - "application des sens"; это - тогда, "когда напряжение работающего воображения уже кончилось, когда мистерия из жизни Спасителя является свободно пред душою созерцающего, когда она происходит перед его глазами и производит впечатление на все его телесные чувства"40.

Метод введения человека во все эти созерцания следующий: предмет, или сюжет, созерцания, по Игнатию Лойоле, должен быть предусмотрен заранее и распределен на два или три пункта, которые приковывают память и которые содержат в себе обстоятельства, достойные быть отмеченными. Затем аскет приступает к началу упражнений, называемому "введением" (prelude). Он овладевает своею памятью, своим воображением и своею волею. "Память снабжает его заранее фиксированными в мозгу пунктами. Воображение создает из них нечто вроде картины, сердце горячо в молитве просит познания и любви, и все это делается как бы в присутствии Самого Иисуса"41.

По словам католической книги "Manrese", Игнатий предполагает с помощью этих упражнений и, прежде всего, упражнений в проверке своей совести и раскаяния в грехах дать человеку возможность достигнуть следующего: если начинающий свой подвиг человек и греховен, но если он вооружен доброю волею, если рассудителен, если он свободен для подвига (господин своего времени и своей будущности), то из такого, хотя и "жалкого грешника", Игнатий надеется сделать святого человека, и даже большого святого42.

Мы приведем из книги Игнатия Лойолы "Exercices spirituels" примеры его созерцательных упражнений.

Мы сказали выше, что, по указаниям Лойолы, предмет, или сюжет созерцания должен быть предусмотрен заранее и распределен на два или три пункта, которые приковывают память и которые содержат в себе обстоятельства, достойные быть отмеченными.

Возьмем сначала примеры таких пунктов, которые Лойола советует упражняющемуся фиксировать в своем мозгу пред созерцанием ада. (Цель этого созерцания - привести отшельника к искреннему раскаянию в грехах). Первый пункт состоит в том, чтобы упражняющийся видел с помощью воображения ужасный пламень ада. Лойола говорит: "Я буду там видеть, буду внимательно смотреть на души людей, заключенные в свои горящие тела, как бы в вечные темницы". Второй пункт заключается в том, "чтобы также с помощью воображения слышать стоны, жалобы, раздирающие душу крики, раздающиеся в этом гибельном месте, слышать проклятия, которые постоянно изрыгаются против Иисуса и Его святых". Третий пункт состоит в том, чтобы опять-таки вообразить, что обоняешь дым, серу, смолу, одним словом, тот отвратительный запах, который "должен испускать вертеп всякого рода гнили". Четвертый пункт. - "Испробуйте все, что есть самого горького на свете. Постарайтесь сделаться, таким образом, чувствительными к слезам, которые беспрестанно проливают отлученные; постарайтесь быть чувствительными к угрызениям - к этому червю, раздирающему грешников"43.

Теперь приведем пример упражнений, называемых "введением" (preludes). Введения, которые мы сейчас берем, относятся к созерцанию "Первого дня воплощения Бога-Слова". Первая прелюдия, этого созерцания заключается в том, "чтобы представить себе, как будто это было перед глазами, весь исторический ход мистерий воплощения, а именно - как три Божественные лица Святой Троицы взирают на эту землю, населенную людьми, целыми толпами стремящимися в ад; как Троица Святая, тронутая состраданием, решает ниспослать Слово воплотиться в человека, чтобы спасти род человеческий; как следствием этого решения было то, что в предопределенный день архангел Гавриил явился посланником к блаженной Деве Марии". Вторая прелюдия состоит "в живом воображении местности, которую как бы видят перед своими глазами. Здесь представляют себе сначала землю, населенную различными племенами, и в одном уголке этой вселенной, в Галилее, в Назарете - маленький домик, где живет Святая Дева". Третья прелюдия, "это - мольба о познании мною, молящимся, тайны воплощения Слова ради меня, мольба о том, чтобы познание это все более и более воспламеняло мою любовь к Нему и заставляло меня исключительно Ему служить"44.

А вот пример созерцания, приведенный уже в форме беседы отшельника с распятым Христом, Которого он видит в своем созерцательном состоянии.

Берем описание этой беседы буквально, как она изложена в "Духовных упражнениях".

"Эта беседа совершается тогда, когда человек вообразит пред собою Иисуса Христа, распятого на кресте... В то время, когда это поразительное изображение является перед глазами ..человека, он начинает спрашивать себя, обдумывать, взвешивать, что именно склонило Создателя вочеловечиться и принять форму твари и раба. Каким образом случилось то, что, обладая по существу Своему вечною природою, Он соизволил снизойти до состояния смерти, до смертных истинных страданий?"

"При этом следует обвинять себя, следует укорять свою совесть, спрашивая: "Что же я сделал до сих пор для Иисуса Христа? Могу ли я сказать, что, действительно, сделал что-нибудь для Него? Что же я буду, по крайней мере, делать отныне? Что должен я делать?"

"Устремивши, таким образом, взор на Иисуса распятого, я скажу Ему все, что подскажут мне мой ум и мое сердце... Настоящую беседу можно сравнить с беседою двух друзей или беседою слуги со своим господином"45.

Католические святые: Маргарита, Гертруда и Тереза46

"Не желай видеть чувственно ангелов, или силы, или Христа, чтобы с ума не сойти, приняв волка за пастыря и поклонившись врагам демонам... Если желаешь молиться в духе, ничего не заимствуй от плоти".

Св. Нил Синайский, подвижник V века.

Лучшими доказательствами любви Бога к Маргарите Марии Алакоквийской были ее зрительные, слуховые и осязательные галлюцинации, среди которых самой важной было видение сердца Христова, "окруженного лучами более ослепительного блеска, чем солнце, и прозрачными, как хрусталь. На нем ясно виднелась рана, которую Он получил на кресте. Вокруг Его Божественного сердца был венец из терниев, а над ним крест".

Во время этого видения голос Христа сказал ей, что сердце Его охвачено пламенем любви к человечеству, и что Он избрал ее, чтобы она поведала людям об этой любви. Затем Он взял ее смертное сердце, вложил его в Свое, воспламенил и снова вернул ей со словами: "До сих пор ты была Моей рабою, отныне же будешь называться возлюбленной ученицей Моего святого сердца". В позднейшем видении Христос раскрыл перед ней подробности "великого замысла", который Он намеревался выполнить при ее посредничестве. "Сделай так, чтобы первая пятница была праздником почитания Моего сердца. В этот день все должны совершать богослужения и причащаться, чтобы возместить Моему сердцу те обиды, какие оно претерпело. А Я обещаю тебе, что сердце Мое будет расширяться, чтобы в изобилии изливать потоки любви на тех, кто будет оказывать ему эти почести или кто внушит другим людям делать это".

"Это откровение, - говорит Буго, - без сомнения самое важное из всех, какие получила церковь со времени воплощения Христа и Тайной Вечери. После таинства Евхаристии это - высшее напряжение деятельности святого сердца"47.

Каковы же были результаты этого откровения для жизни Маргариты Марии? Страдания, молитвы, обмороки, экстазы. Она сделалась совершенно бесполезной для монастыря, так как поглотившая ее любовь Христа к ней, "которая все более и более ею овладевала, делала ее неспособной к выполнению монастырских обязанностей".

Среди мистиков пользуются большим уважением "откровения" святой Гертруды, монахини Бенедиктинского ордена, жившей в XIII веке. Приведем нечто из этих "откровений".

"Страдая от головной боли, она старалась во славу Господа облегчить свои страдания, держа во рту некоторые пахучие вещества. Ей показалось, что Господь милостиво склонился к ней и Сам находил утешение в этом запахе. Вдохнув в Себя аромат, Он поднялся и с довольным видом сказал святым: "Посмотрите на новый подарок, который сделала Мне Моя невеста!"

Однажды во время молитвы в часовне она услышала пение: "Sanctus, sanctus, sanctus!" Сын Божий склонился над ней, подобно самому нежному возлюбленному, и, запечатлевая на ее душе сладостный поцелуй, сказал ей при втором Sanctus'e: "При этом Sanctus'е, прославляющем Меня, прими в Моем поцелуе всю святость Моей Божественности и Моей человечности, и это приготовит тебя к принятию Св. Тайн". И когда в следующее воскресенье она благодарила Бога за эту милость, Сын Божий, более прекрасный, чем тысячи ангелов, взял ее на руки и, словно гордясь ею, представил ее Богу Отцу в том совершенстве святости, какое Он даровал ей. И Отцу так понравилась эта душа, представленная Ему Его единственным Сыном, что Он не мог удержаться, чтобы не отдать ей - то же самое сделал и Дух Святый - всю святость Своего Sanctus'a, благодаря чему она стала обладательницей всей полноты святости, дарованной ей Всемогуществом, Мудростью и Любовью"48.

Говоря о характерных проявлениях мистики Запада, нельзя умолчать о святой Терезе, изложившей свои мистические переживания в автобиографии, написанной ею в 1561-62 годах.

Джеме, изучивший сочинения Терезы, говорит, что "ее представления о религии сводились, если можно так выразиться, к бесконечному любовному флирту между поклонником и его Божеством"49.

Мистический восторг Терезы возбуждал физическую ее природу, она говорит о чувстве восхищения, как о чем-то таком, что трудно вынести и что почти граничит с физической болью. О том участии, которое принимает тело в небесных радостях, она говорит, что чувство радости "пронизывает его (тело) до мозга костей, тогда как земные наслаждения действуют поверхностно. Это, конечно, только приблизительное описание, - добавляет она, - но я не умею выразиться яснее"50.

"Однажды, во время молитвы, - пишет она, - я получила способность сразу постигнуть, каким образом все вещи могут быть созерцаемы в Боге и содержаться в Нем. Я видела их не в их обычной форме, однако с поразительной ясностью, и вид их остался живо запечатленным в моей душе. Это одна из наиболее выдающихся милостей, дарованных мне Богом... Вид этот был до такой степени утонченный и нежный, что описать его нет возможности"51.

Дальше она рассказывает, что Божество представляет собою громадный и поразительно прозрачный бриллиант, в котором каждый из наших поступков отражается таким способом, что вся его греховность становится ясной и очевидной. "Господь дал мне уразуметь, - говорит она в другом месте, - каким образом Бог может быть в трех лицах. Он так показал мне это, что удивление мое было равно охватившему меня чувству утешения... И теперь, когда я думаю о Святой Троице или когда слышу упоминание о Ней, я понимаю, каким образом три лица составляют только одного Бога, и я испытываю при этом неизреченное блаженство".

В одном из позднейших переживаний Терезе дано было увидеть и понять, каким образом Матерь Божия была взята на небо52.