Мийлора

Глава 1

Беспокойная тетка Я ходила по комнате своей тетки и не знала, что здесь вообще можно делать. Мне все казалось чужим, особенно доставали запахи залежалых лекарств. Да еще тетку похоронили как-то странно: поставили гроб рядом с глыбами глины, а в могилу не опустили. Несколько старушек и пару стариков плакали и сморкались в платочки. Из молодого поколения на похоронах была только я. Старушки поминки организовали где-то у себя и в комнату тетки даже не зашли. Я к ним не пошла, потому что брезгливо относилась к их бедности и затхлости.

У меня было две тетки, но не у одной из них я не могла даже есть, горло сжималось от спазм брезгливости, скверное на первый взгляд чувство спасало меня неизвестно от чего. Я вообще была странно устроена: не любила шикарные рестораны и не любила столовые. В ресторанах слишком много вычурности и посуды, а в столовых ложки и вилки излишне примитивные. Я любила белый фарфор, и вилки с ложками, выполненные из качественной, нержавеющей стали.

Отвлеклась. Итак, я находилась в комнате умершей тетки, которая не брезговала собирать в парке бутылки. Я плохая племянница? Не знаю, не знаю, я далеко от нее жила и богатой не считалась, у нее была более близкая племянница Нинель. А вот ее на похоронах и не было.

Жили – были три сестры: моя мать – младшая сестра, тетка средняя, мать Нинель – старшая. У тетки детей не было. На данный момент в живых были: моя мать, я и Нинель. Мать Нинель умерла давно, и тетка воспитывала ее вместо сестры.

Естественно наследницей тетки на 90% была Нинель, а на 10% я. Моя мать наследницей тетки никогда не являлась.

Интересная картина получается, а почему на меня взвалили похороны? Да я на них истратила свою долю наследства, переданную мне перед смертью теткой наличными. Я с чем приехала к ней перед ее смертью с тем и осталась. Меня вообще вызвала Нинель по междугороднему телефону, сказав, что тетка при смерти.

Мать меня проводила до двери нашей квартиры и все, денег она мне в дорогу не давала. Деньги у меня были свои, я ведь работаю. Приехала я к тетке, она еще жива была и лежала в этой комнате на железной кровати с периной. Запах жуткий.

Она мне достала пачку денег из-под подушки и отдала концы. Только успела улыбнуться сухими губами. Дверь в квартиру перед моим приходом, была открыта, то есть двери были на замок не закрыты.

Вскоре пришла старушка соседка, да как завыла ни своим голосом, узнав, что тетка скончалась, но вскоре выть прекратила и спросила у меня, мол, есть ли у меня деньги на похороны. Я показала ей деньги, переданные мне теткой. Соседка довольно улыбнулась, и мы с ней все сделали что нужно.

Но, не все, нам не дали захоронить гроб с теткиным телом. Гроб не дали опустить в могилу, подошедшие к гробу два мужчины весьма приличной внешности. Они показали документы, из которых я ничего не поняла, но мы со старушками ретировались. Два старичка подошли к двум мужчинам, они поговорили. Старички повели старушек на выход. Я была вынуждена пойти с ними. Тетка была социалистической закалки и попов не признавала, поэтому ее и не отпевали. Нас догнали три крепких мужика с лопатами, им было заплачено за работу, и они меня утешили тем, что все сделают, как только им разрешать захоронить покойную.

На сердце у меня остался неприятный осадок, и теперь я бродила по квартире, как неприкаянная. Я попыталась открыть окна, но они были крепко заперты и шпингалеты были в нескольких слоях старой краски. Квартира находилась на первом этаже четырех этажного, кирпичного дома, этим можно было объяснить нелюбовь тетки к чистому воздуху в квартире, или она чего-то боялась.

Но чего бояться старой женщине? Я оглядела ее убогое жилье с мебелью весьма примитивной: шкаф из фанеры, металлическая кровать, круглый стол и один стул.

Я встала на стул и посмотрела на то, что лежало на фанерном шкафу. Там лежали с десяток сберегательных книжек. Я подумала, что она хранила старые книжки, и подумать не могла, что они с деньгами! Брезгливо взяла я одну книжку, открыла, и глаза мои полезли вверх: денег в сберегательной книжке бедной тетки было очень много! Я открыла еще шесть книжек, во всех лежали вклады внушительных размеров.

Семь сберегательных книжек были оформлены на предъявителя. Я знала, что квартира достанется Нинель, на нее все бумаги были оформлены теткой, но о сберегательных книжках речь нигде не шла. А если я сберегательные книжки нашла на семейной территории, то они мои и пошлиной не облагаются. Я взяла все книжки, чихнув от пыли.

Пыльное облачко поднялось над крышкой шкафа, и я увидела, плоский браунинг, покрытый крутой пылью. Оп – па! Тетка женщина больная, пыль не вытирала на шкафу, на стул залазила и сбоку, за верхней кромкой шкафа складывала свои сберкнижки.

Но когда она туда браунинг закинула?

За окном была поздняя осень, у меня были легкие, кожаные перчатки, в них я и взяла браунинг в руки. Он оказался именным! На нем было выгравировано имя тетки!

Я сняла с головы шелковый, черный платок, положила в него сберегательные книжки и браунинг. Черный сверток я засунула в третий отдел своей модной, большой сумки.

В это время позвонили в дверь. На пороге стояли два мужчины с кладбища.

– Не волнуйтесь, вашу тетушку захоронили, завтра можете проверить, а сегодня вам придется ответить на наши вопросы, – сказал первый из мужчин, и сел на единственный стул – Вы нам не объясните, кто была ваша тетушка? – спросил второй мужчина.

Я посмотрела на весьма интересных мужчин и поджала губы в знак незнания.

– Так дело не пойдет, мы люди официальные, нам нужны официальные ответы, – сказал первый мужчина.

– Я племянница умершей, я дочь ее младшей сестры. Тетушка с моей мамой практически не общалась никогда, мать моя о ней ничего не говорила. Тетушку я видела раз десять в разное время, больше мне и сказать нечего. Да вы посмотреть на бедность ее жилья! Это же ужас какой-то! – воскликнула я в подтверждение своих слов.

– Стыдно родственников забывать! – воскликнул второй мужчина, обходя убогую комнату.

Я смотрела на тщетные попытки мужчины открыть окно, но теперь у меня закрытое окно удивления не вызывало.

– Да, что с ней говорить! – воскликнул первый мужчина, она ничего не знает о тетке, и приехала перед ее смертью по вызову Нинель.

– Ох уж эта Нинель, страху напустила, мол, в гробу тетки лежат сокровища! – прокричал в сердцах второй мужчина. – Мы с тобой ей поверили, гроб проверили, денег и драгоценностей в нем не нашли.

– Ты чего при посторонних кричишь? – зло спросил первый мужчина, и добавил тихо,

– Эта женщина не посторонняя, она кузина Нинель, которую ты закрыл у себя дома.

– Так вы еще и мою сестру скрываете от похорон?! – возмутилась я по-настоящему, но потом спросила, – а почему у тетки в гробу должны быть деньги?

– Вот, и эта не в курсе, значит, Нинель все придумала, – пробурчал второй мужчина, отходя от закрытого окна.

– Девушка, есть большая вероятность, что у вашей тетки были большие деньги и пистолет! Дело в том, что этот гроб был заказан ею при жизни, значит, она могла свое богатство с собой унести в могилу, – сказал первый мужчина.

– Вы правы, гроб был заказан, но я тогда не успела этому удивиться, мало того, гранитная плита стояла в ее квартире еще при жизни! Мы все привезли на кладбище, но вы не позволили оформить могилу, на которую уже все было куплено теткой при жизни, да она мне и деньги сунула перед смертью, чтобы я все это вместе собрала и все путем оформила.

– Похоже на правду. Но, где деньги?! – воскликнул первый мужчина.

– Какие деньги? – на автомате спросила я.

– Те, что вы взяли со шкафа, – сказал первый мужчина, удивительно ловко вскочив на стул, на котором сидел, и, гладя на нарушенную пыльную поверхность на шкафу.

– В сумке, – ответила я машинально.

– Не хорошо обманывать старших, – проговорил второй, вытаскивая из моей сумки черный сверток, – гляди, да тут все есть: и деньги, и пистолет!

Они взяли сверток и исчезли за дверью.

Я села на стул и горько заплакала. В этот момент дверь открылась и зашла сердобольная соседка, она стала меня успокаивать. Тут набежали ее подружки – старушки, пришли два старичка. Запахло кадилом. Послышался напевный голос человека в черной сутане.

Когда все покинули квартиру тетки, появилась Нинель. Она села на кровать, взяла в руки подушку и разревелась. По ее щекам текли слезы, черные слезы туши для ресниц. Она легла на бок и уснула. Мне мучительно захотелось спать, но в комнате дивана не было, я положила руки на стол, на руки наклонила голову, и задремала.

Через час я разговаривала с Нинель.

Она пояснила ситуацию, не сильно в ней разбираясь.

– Сестричка, все было шито-крыто, тетка жила бедно. Собирала бутылки для пущей убедительности и управляла монополией недвижимости. Не удивляйся, ты ничего не знала, тебя и твою правдивую маму она оберегала от деятельности с большими деньгами. Вы жили в другом городе, и вас терзала совесть, что вы тетке пенсионерке не помогаете.

Я с этим полностью была согласна.

– Так вот, сестричка – синичка, тетка прохиндейка была что надо! Видела ее браунинг царя гороха? Она была большим партийным человеком, имела право получать бесплатные квартиры для людей. Она их и получала. У меня отличная квартира. У нее есть замечательная квартира, а эта убогость – ее официальное пристанище.

Мало того она владела, да, что теперь вспоминать! – в сердцах воскликнула Нинель.

Я молчала от неожиданной информации.

– Слушай, эти двое мужиков вели нашу тетку давно, они ее вычислили и окучивали со всех сторон, пока не закопали. Думаю, они взяли деньги со шкафа и успокоились.

Ну, не удивляйся, я знала про эти семь сберкнижек, они нужны были для отвода глаз. Ты главного не знаешь, у тебя есть квартира, она оформлена на тебя. Не строй удивленные глаза, не эта квартира, а другая, в которой она жила. А у меня уже есть квартира, да плюс эта, я ее сдавать буду.

В этот момент посыпались оконные стекла, послышался выстрел. Нинель упала на кровать, на которой сидела. Белая постель с подзором окропилась кровью.

Я подошла к Нинель, она держала правую руку на левой руке, рана оказалась на редкость легкой, но кровопролитной. Пуля прорвала тело и пролетела дальше, не задев кости. Я разорвала старую, белую наволочку, рядом с раной налила йод, забинтовала руку.

В комнату струился холодный воздух из разбитого окна. Нинель, стиснув зубы, качалась на кровати, держа забинтованную руку. Врача вызывать мы не хотели.

Дверь входная открылась, на пороге стояла тетка собственной персоной в той одежде, в которой она лежала в гробу.

– Привет, девушки, не ждали?

Нинель упала на кровать, а голову закрыла подушкой.

Я смотрела на тетку, а мои зубы заныли от избытка чувств.

– Ладно, ничего удивительного не произошло, мне надо было сбросить хвост из тех двух мужчин, что забрали деньги со шкафа. Что молчите?

– Тетя Капа, я сомневалась в вашей смерти, но вас в гроб положили в морге, вот захоронить не дали. И потом эти двое сказали, что они вас захоронили.

– Надя, все нормально, я за все платила, а эту квартиру мы сдадим, я отсюда выйду ночью в твоей одежде. Впрочем, если квартира постоит без жильцов некоторое время, то и это будет естественно.

– Тетка, ты не могла нас предупредить!? – завопила Нинель, сбрасывая с головы подушку.

– Девочки, дайте мне полежать, я устала от всего, – сказала тетка, ложась на постель рядом с Нинель.

Нинель вскочила с кровати, как ужаленная и выскочила из квартиры, хватая по дороге свои вещи.

Я осталась в странной квартире с бывшей покойницей и разбитым окном.

– Надя, я человек добрый, но не настолько, чтобы все нажитое непосильным трудом оставить Нинель и двум мужикам, я еще хочу пожить. Твое присутствие меня бы устроило.

– Знаете, все так странно, но как нам окно закрыть? – спросила я, уводя тетку в сторону от ее слов.

– Отдохнуть не даешь. Хотя ты права, здесь холодно, не теплее, чем в гробу.

Достань в шкафу мешок, в нем две норковые шубки, одну мне, ту, что длиннее, тебе ту, что короче. Там же новые сапоги и два черных платка. Мы это оденем, а на улице нас ждет моя машина с шофером. Детка, ты зайдешь в квартиру напротив, дашь им деньги и ключи, они все сделают. Меня представишь, как свою мать.

Я даже не успела удивиться, и просто выполнила ее приказ. Мы вышли из квартиры, я отдала соседке ключи и деньги, она глянула на приникшую тетку и промолчала.

На улице стоял джип, огромный и темный. За рулем сидел весьма приличный мужчина средних лет. Он слова не вымолвил, подождал, когда женщины сели в машину и поехал туда, куда видимо и сам знал. Я поняла, что это он стрелял в Нинель, но сказать о своей догадке не решилась. Тетка бодренько сидела рядом с шофером, а я одна была на заднем сидении и задремала от общей усталости последних дней, и особенно часов. Поэтому в окно я не смотрела. Меня и будить не стали.

Вечером машина остановилась у великолепного дома, расположенного за высоким кирпичным забором. Рядом стояли похожие, двух этажные дома, состоящие из трех секций. Судя по всему, это был престижный, дачный поселок не для самых бедных мира сего. Тетке принадлежала средняя часть дома, состоящая из двух этажей и нескольких комнат. Шофер имел свою комнату на первом этаже, моя и теткина спальни находились на втором этаже. Из окна был виден кирпичный забор, ветви деревьев, и кусочек неба. Я походила по комнате и вскоре услышала стук в дверь.

Я подумала, что это тетка ко мне идет, но вошла маленькая женщина, неся в руках поднос с едой, от которой я не могла отказаться, голод давно давал о себе знать.

В комнате было все, что нужно, даже стоял компьютер, и висел плоский экран телевизора. Я включила компьютер, Интернет к нему уже был подведен. Я написала письмо на свою фирму, где работала, и коротко объяснила свою отсутствие на ближайшую неделю. Письма я не успела отправить, как за дверью послышался очередной стук.

Я подошла к двери, открыла. На меня смотрели глаза шофера, вращаясь от ненависти.

– Вы что-то хотели? – спросила я безразличным голосом.

– Нет, я хотел вас предупредить, чтобы вы никому не писали, где вы находитесь.

Все остальное – можно, – процедил сквозь зубы мужчина неопределенного назначения.

– И еще, тетку не ищите, ее уже здесь нет, но вы неделю будите жить здесь.

Я промолчала, понимая, что события этого дня выходят за рамки моего понимания.

– Да, здесь есть электронная защита, нажмите на кнопку и к вам никто не войдет, даже я, – показав, где находится кнопка, монстр удалился.

Я нажала на кнопку, потом попыталась открыть дверь, она не открылась, теперь я подумала о том, а как я выйду из помещения, и вновь обошла место своего заточения, при этом я обнаружила двери в ванну, туалет, мини кухню и продукты на неделю. Все у меня было, но для чего все это было нужно, мне было неведомо.

Неделю я прожила в заточении, сколько бы я не жала на кнопку дверь не открывалась и не пищала. Окна не открывались, но вентиляция работала.

По Интернету я никому ничего больше не сообщала, понимая, что это лишнее в моем положении. Мой сотовый телефон молчал, питание в нем закончилось, а блок питания куда-то предусмотрительно исчез. Поражала тишина маленького поселка, звуки практически до меня не долетали.

Я готовила пищу, ела, мыла посуду и мыла полы пару раз. Пыли практически нигде не было, я все вымыла от своей брезгливости, чтобы вокруг жили мои микробы, а не чужие.

Через неделю за дверью послышался шум, в кнопке засветился светодиод. Я нажала на кнопку и дверь открылась. Передо мной стояла моя тетка Капа, но выглядела она изумительно хорошо, только, что не младше меня.

– Надя, надеюсь, ты отдохнула и о жизни подумала, вела себя ты вполне прилично, тебя снимали с нескольких камер, а я в это время сменила несколько свою внешность. Так, что теперь мы можем с тобой поговорить. Идем на первый этаж.

Мы спустились на первый этаж, где был накрыт стол на троих. К нам присоединился шофер. Я продолжала молчать, то ли от страха, то ли от внутреннего возмущения.

– Надя, да скажи ты хоть слово! – вскричала тетка Капа.

– Тетя Капа, – начала я говорить.

– Так, меня теперь зовут Кира Андреевна.

– Хорошо, Кира Андреевна, – пролепетала я тихим голосом.

– И это правильно, с этого момента ты не моя племянница, а моя младшая сестра. У тебя тоже новые документы. Твой имидж претерпит изменения. Теперь ты – Мийлора Андреевна.

– А проще имя не было?

– Нет, тебе сделают крутую химию, и будешь Мийлора, что надо. И цвет волос станет немного темнее.

Я вздохнула обреченно, но это никого здесь не волновало.

– Мийлора, не вздрагивай, а привыкай к имени, вскоре приедет твой жених, вы поженитесь, ты сменишь ФИО, и у тебя будут новые, железные документы.

– А он кто? – спросила я и напрасно.

– Познакомитесь при встрече, бежать не пытайся, здесь все схвачено, живи спокойно, дольше проживешь.

Я вновь замолчала, осознавая, что Нинель здесь была до ранения. Я встала и пошла наверх, к себе, меня никто не окликнул, не остановил. Когда я осталась одна, закрыв дверь на электронную защиту, я подумала, что моя тетка, что-то на себя вообще не похожа, да и знала ли ее раньше? Скорее нет, чем да, теперь я понимала, почему моя мать с ней не общалась. Еще у меня возникла мысль, что с помощью меня тетка проводит очередную махинацию.

Следующая неделя была неделей моей холености. Меня привели в нужный вид в дорогом, частном санатории, после чего мы с теткой стали больше походить друг на друга, и имя Мийлора стало моей частью.

Надо сказать, что до появления у тетки я училась и работала, так вот теперь я полностью зависла, не имея контакта с внешним миром. И тут приходит тетка и говорит, что я могу вновь учиться, но о работе речь пока не идет. Она протянула мне студенческий билет и зачетку на мое новое имя. Я не успела удивиться, как она меня в очередной раз удивила:

– Мийлора, учиться ты будешь в другом университете и на дневном факультете, тебя перевели по твоим документам. Смену имени мы объяснили безопасностью. На учебу тебя будет возить Марк, шофер. Понятно? И никакой самодеятельности! У тебя хорошая фигура, одежду тебе будет приносить домработница Соня, но покупать одежду будут совсем иные люди.

– Кира, если теперь ты моя сестра, то я должна, как к вам относиться?

– Права, сестричка, называй меня Кира, этого вполне достаточно.

– Но у нас разница в возрасте более двадцати лет!

– Детка, кого это волнует в наше время? Мы сестры по отцу, а это дает простор для воображения.

Что удивительно, но учиться я стала лучше. Раньше я трупом ложилась, учила, учила, а мне все равно ставили 'удовл.', а то и 'неуд' вкатят, и как высший балл мне ставили 'хор'. А тут я свет увидела и 'отл'. Такое чудо я не могла объяснить.

Я ведь не изменилась, и университет был крупнее моего прежнего, хотя профиль учебных программ сохранился. Одеваться я стала настолько лучше, что сама себя в зеркало не узнавала и иногда вздрагивала от неожиданности, всматриваясь в свои утонченные черты лица и фирменную одежду.

Сокурсники относились ко мне нормально, без эксцессов, особо не заигрывали, но и не игнорировали. Они с пониманием смотрели на джип с Марком, да и сами разъезжали на машинах, а многие просто сидели за рулем своих машин. Мое имя Мийлора произносили с неким удивлением, потом улыбались, но удивительно быстро запоминали.

Но меня волновало предстоящее замужество. Тетка о нем не говорила, но я прекрасно понимала, что она ничего зря не говорит. В морозное, солнечное утро ко мне пришла Соня, принесла короткую шубу из чернобурки, длинные сапоги, черные капри. Я уже была накрашена, мне осталось надеть, предложенные вещи. Я покрутилась у большого зеркала и вышла в холл.

На первом этаже, в гигантском кожаном кресле сидела тетка, она спокойно осмотрела мой наряд и помахала ручкой. Марк ждал у дверей. Слова в этом доме не всегда произносили, все шло по накатанным рельсам теткиных правил.

Машина остановилась у старого дома тетки, я машинально посмотрела на окно, она было застеклено. Марк протянул мне ключи от квартиры. В шикарной шубе я зашла в захудалый подъезд. Открыла дверь ключом и остановилась, нижняя челюсть медленно стала опускаться вниз, я ее закрыла усилием воли.

Квартира была так хороша! Прошел месяц, а здесь все было просто шикарно! Ремонт и новая мебель сделали свое дело. Белая кожа мягкой мебели и красное дерево мебели поражали своим неожиданным сочетанием.

Я повесила шубу в шкаф, где уже весела одежда для меня и в высоких сапогах плюхнулась в кресло. Я закинула ногу на ногу, осматривая новый интерьер. Но отдохнуть мне не дали, да я уже знала, что тетка время бережет и свое и чужое.

Через десять минут в дверь позвонили. Я посмотрела на экран монитора у двери и увидела букет из белых и вишневых роз. Букет и мужское лицо соответствовали друг другу.

Я открыла дверь.

В квартиру вошел молодой человек в черном пальто, с белым шарфом. 'Гималайский медведь,' – подумала я, но сказала:

– Добрый день!

– Мийлора, меня зовут Самуил.

Я улыбнулась.

– Мне не до смеха, а букет вам.

Я взяла букет, оглянулась и увидела изогнутую вазу, из бело – вишневого стекла, точно предназначенную для этого букета. Я пошла на кухню, налила воду в вазу, поставила в нее цветы, а когда я вернулась в комнату, то увидела мужчину, сидящего в кресле, без пальто, но в блестящих штиблетах. 'О чем нам говорить', – с тоской подумала я.

А он сказал:

– Сядь, – и показал кресло напротив себя. – Мийлора, я ваш жених, и можно сказать с уверенностью, что я буду вашим мужем.

– Буднично все так… – пролепетала я.

– Ты будешь продолжать учиться, но работать до окончания университета тебе никто не даст. Опыт показал, что ты умна, преподаватели тобой довольны.

Дальнейшие дифирамбы прервал звонок в дверь. Я посмотрела на экран монитора, за дверью стояла Нинель собственной персоной. Я открыла дверь, не думая о том, как вписывается кузина в новую игру моей тетки.

– Привет! – воскликнула Нинель и села на белый диван, снимая с себя старую, норковую шубу, и бросая ее на край дивана.

– Представьте мне свою гостью, Мийлора, – величественно произнес Самуил.

Я не знала, как Нинель представить.

– Меня зовут Нинель Андреевна, – представила себя кузина.

Я подумала, что предусмотрительная тетка выбрала нам отчество Нинель.

– Вас три сестры? – удивился Самуил. – Вишневый сад.

– Да, нас три сестры: Кира, Нинель и я, Мийлора, – сказала я и внимательно посмотрела на Нинель, та подхватила игру. Видимо за жизнь с теткой она кое-чему научилась в жизни.

– Мийлора, а он кто? – с удивлением спросила Нинель.

– Мой потенциальный муж, – ответила я с долей гордости.

– Обойдешься, тебе это слишком много. Пожалуй, эту квартиру и Самуила я возьму себе, – уверенно произнесла Нинель.

– Спроси у Киры, если она согласна, то я возражать не буду, – вставила я свою мысль, и внимательно посмотрела на белые волосы Нинель.

– Девушки, я жених Мийлоры… – робко проговорил Самуил.

– Какие проблемы? Ты ее жених, но муж ты будешь мой, – настойчиво заявила Нинель, подойдя к шкафу и открывая вишневую дверь. – Ба! Какая шубка! И шуба эта тоже моя!

Наглость Нинель меня начинала коробить. У меня все отбирали на глазах жениха вместе с ним. Зачем я ей руку бинтовала в этой комнате?

Раздались трели сотового телефона. Я раздвинула сотовый телефон, нажала на зеленую кнопку и услышала голос тетки:

– Мийлора, Нинель отняла у тебя три вещи: квартиру, жениха и шубу?

– Да, Кира.

– Отлично, надень ее старую шубу и выходи из квартиры. Джип ждет тебя.

Я взяла с белого дивана старую, норковую шубу, помахала им рукой и вышла, положив ключи от квартиры на полку, расположенную рядом с монитором.

В джипе, на заднем сидении сидела Кира Андреевна, теткой ее я даже мысленно перестала называть.

– Мийлора, ты огласила главное, что нас три сестры. Остальное неважно.

– А кто тогда моя мать? – спросила я, не ожидая услышать ответа.

– Твоя мать – остается твоей матерью, но для нее ты находишься за границей, а почему, не пытайся выяснять; следовательно, к ней тебе ехать не надо. Дачу, где ты жила последнее время не знает Нинель и твоя мать. Там искать тебя не будут.

– Но Самуил знает, как я учусь, – возразила я.

– Все его знания с моих слов, дачу и он не знает.

Я подумала, что тетка привыкла находиться среди сестер, и это ситуация, ее устраивает, но теперь она устроила трио с племянницами, для молодости своей души.

– Ты права, Мийлора, рядом с вами я моложе, мне так интересней жить.

– Но вы обещали мне мужа!

– Детка, зачем тебе муж нужен, ты не подумала?

– Но вы – подумали.

– Твое дело – учиться. А Нинель взяла свое, а не твое. Если бы я сразу сказала, что Самуил предназначен ей, она бы на него не посмотрела. А у тебя она отобрала его с руками и ногами в блестящих штиблетах.

– Мы едем в дачную крепость?

– Нет, мы заедем на выставку автомобилей, когда рядом проезжать будем с выставочным комплексом. Выбери себе машину и не спрашивай, откуда у меня деньги.

Еще бы я задавала нетактичные вопросы в присутствие Марка!

За окном мелькали деревья, потом широкие полосы дорог, высокие дома, поток машин стал плотнее, и мы подъехали к новому выставочному комплексу. Старая шуба оказалась, кстати, ее пришлось сдать в гардероб, потом заполнить анкету и пройти в залы с медленной публикой. Я многократно отражалась в экранах мониторов, но я знала конкретную цель – я должна была выбрать себе новый автомобиль. Я час ходила среди машин, прежде чем выбрала себе автомобиль.

Я взяла у представителей фирмы подборку каталогов и пошла на выход. У выхода меня ждал Марк, кто бы в этом сомневался!

В джипе тетки не оказалось, видимо она не из тех, кто ждет в машине рядом с выставочным комплексом. Меня Марк отвез на дачу, тем паче, что от выставки до нее рукой подать. Хорошо, что выставочный комплекс сделали на окраине, а не в центре столицы. Моя душа пела, я испытывала состояние легкости, страх замужества исчез, а дача меня больше не пугала.

Я забежала на второй этаж, открыла дверь в свою комнату, и обнаружила, что она пустая! Вот пустая! Радость сбежала по мне и упала на пол. Меня тронули за плечо.

Я оглянулась, рядом стоял Марк.

– Мийлора, вы так быстро забежали на второй этаж, – запыхаясь, проговорил Марк, – нам надо спуститься вниз.

Я медленно спустилась вниз за Марком и села у столика. В дверь позвонили, Марк нажал на кнопку на углу стола, дверь открылась. На пороге стоял мужчина и держал огромную коробку с пиццей и напитки. Марк рассчитался с мужчиной и положил коробку на стол. Я открыла коробку, приятный запах пиццы де люкс одурманил мой голодный желудок. Я быстро пошла, мыть руки, а когда вернулась, к столику на кресле – коляске подвозили Киру Андреевну.

– Мийлора, я буду жить на первом этаже, а ты переедешь в мою комнату из нее вид лучше. А то, что я в кресле сижу, то это временно.

Да, я ела пиццу и не знала, что дальше ожидать от мобильной тетки в инвалидном кресле. После трапезы Кира объявила, что будет ездить на сеансы терапии, и вскоре поднимется на ноги.

Я ей поверила и пошла в новую комнату, где все было по-прежнему. Я закрылась в комнате, задумалась, открыла Интернет почту, но ничего интересного в ней не было. 'И, почему эта тетка такая неугомонная?' – промелькнул вопрос в моей голове, я уже порядком устала от смены интерьера перед глазами.

Когда я вышла на следующий день из комнаты, чтобы поехать в институт, тетка вручила мне ключи от машины, которая стояла у парадной двери. Да, у дома был секрет и два выхода на улицу. Машина была, что надо, сама вчера ее на выставке выбрала. Кира так и передвигалась в кресле, но значительно повеселела от надежды, что скоро будет ходить. Похоже, у нее были проблемы с ногами, и она решила умереть, но потом передумала и все переиграла. Или ей кто подсказал, что еще жить можно, и ходить всегда, а не иногда и через силу.

Я ехала медленно, хорошо, что в этом районе пробки бывают редко и по дневному графику работающих людей. Я чувствовала относительную свободу, и это радовало не меньше нового джипа, вишневого цвета.

Я опять была на высоте положения, мой джип заметил сокурсник и присвистнул, а мне он с первого дня понравился. На занятиях я умудрилась отличиться, вообще, я сама себе поражалась, как с новым именем у меня все лучше стали идти дела с учебой. Дома я занималась усердно, но раньше это никогда не оценивалось, а теперь я тащилась от своих успехов. Даже химия на длинных волосах меня не раздражала, раз с ней я была победителем самой себя прежней. Ради этой победы я готова была простить тетке Капе – Кире все перемещения и нервозность последнего времени.

Сокурсник ждал меня рядом с моим джипом, рядом стоял его форд. Он улыбнулся мне великолепными зубами и щеками с ямочками. А я подумала: 'Интересно, а я смогу его домой пригласить?' А он сказал:

– Мийлора, пригласи меня к себе, я от любопытства сгораю, хочу увидеть тебя в твоем интерьере.

– Не сегодня, – и я села за руль прекрасного автомобиля.

Дома я сказала Кире Андреевне о новом поклоннике, она спросила его имя, номер и марку машины, передала данные Марку. Вскоре она знала почти все официальные данные о моем сокурснике. Они ее устроили, или она сделала вид, что устроили.

Сокурсника звали Коля – Николай Борин. Да, мое новое ФИО было еще круче – Мийлора. Под таким именем меня моя родная мать найти не смогла бы, ведь мое настоящее имя – Надя Галкина. Зачем надо было прятаться под таким именем, Кира еще мне не объяснила.

– Мийлора, тебя волнует твое имя? Понимаешь, за мной охотились крутые люди.

– А, что так они вас не вычислят?

– Ты забыла? Ты меня сама похоронила, могила и памятник на месте, Марк цветы возит по выходным. А Надя Галкина за границей живет на самом деле, хотя это и не ты. И эта дача весьма закрыта для посторонних людей, а в квартиру, где я жила – не езжу.

– Кира Андреевна, а зачем вы показались на глаза Нинель?

– Так она спряталась под подушку и подумала, что это видение; ладно, она знает, что я жива и знает мое новое имя, мы его вместе с ней придумывали до инсценировки похорон, а потом тебя вызвали.

– А кто ее ранил?

– Лишний вопрос.

– А, где сберегательные книжки?

– У меня.

– А зачем весь спектакль?

– Для тебя.

Мне расхотелось приглашать к себе Николая Борина, я не знала, что тут придумает тетка для очередного развлечения.

– А откуда у вас дурные деньги?

– Они, что пахнут? Тебе не нравиться новая жизнь?

– Если честно, не знаю. Вы мне объясните: зачем я вам нужна?

– Я тебя люблю с рождения, как свою дочь.

– Я хочу домой к маме. Хочу свою внешность.

– Наивная. Отец при твоем рождении хотел назвать тебя Мийлора. Твоя мать с ним не согласилась. Они долго спорили, твоя мать его перекричала. Что еще, твой отец, ты с ним и незнакома – декан твоего факультета, Ник Ник, так его студенты зовут.

– Интересное кино получается, ты все знаешь, а я нет. Но обидно за другое, теперь я знаю, за что меня преподаватели вдруг полюбили! Не дала ты мне побыть счастливой от своих успехов.

– Мийлора…

– Я Надя.

– Извини, но этот номер сейчас не пройдет. Тебе придется побыть принцессой Мийлорой Блог.

– Поясни.

– Хозяин этого дачного поселка – твой отец. Хуже того, Николай Борин, сын полковника Борина и своей мамы, она доцент в том же институте. Так его мама всегда нравилась у. Вкусы и во втором поколении совпадают. Остальное узнаешь позже.

– Вот невезуха!

– Ни скажи, твоя машина – его деньги.

– А я думала, это ты такая богатая.

– Он через меня тебе деньги передавал все время, пока тебе не исполнилось 18 лет, а потом захотел дать тебе куш больше.

– Вся сказка исчезла, – сказала я уныло.

– Не вся, мы с ним акционеры, часть его капитала принадлежит мне. Мы вместе создавали недвижимость, а декан твоего факультета он по совместительству.

– Кира, значит, я принцесса Мийлора этого дачного поселка и своего факультета?

– Нет, у него еще есть кирпичный завод, где делают кирпичи для дачного поселка.

– Я богатая невеста, – запела я диким голом.

– Твоя встреча с отцом намечена на сегодня, он зайдет к нам. Вы познакомитесь лично.

– А раньше нельзя меня с ним было познакомить?

– Спросила бы раньше у своей матери.

– А сейчас она не считается?

– А ее нет, – сказала Кира Андреевна более чем спокойно.

– Поясни, – прошептала я.

– Ее вместо меня похоронили.

– Живую? – прошептала я.

– Нет, мертвую, мы с ней погодки, и иногда были похожи. Я так хотела умереть, что она умерла, но тебе об этом не сказали.

– Мне реветь или смеяться? – спросила я в полном трансе.

– Нет, тебе надо мать помянуть.

– А когда произошла подмена тебя на нее?

– Произошла и все. Я сама твою мать очень любила, мы вместе росли, с небольшой разницей в возрасте. Но у меня не могло быть детей, а твоя мать родила тебя и не сказала от кого. Ник Ник позже меня нашел и помогал тебе по мере сил, он не всегда был богатым. Я была некоторое время на ответственном посту, и мне перепало несколько квартир. С них мы и начали создавать империю для тебя. Его голова и мысли, а мой первый вклад.

– Но, когда я ехала к тебе из дома, мама была жива и здорова! – с плачем воскликнула я, она меня до двери проводила!

– У нас с твоей матерью болезни бегали от одной к другой, ты видишь: я ходить не могу, это после ее смерти произошло. Ноги в раз отказали, а у нее тромб в черепушке оторвался. Умерла она мгновенно, пока ты ко мне ехала. Когда ты ко мне зашла, я уже знала, что твоей матери нет в живых, мне позвонила ее подруга, у которой были ключи от вашей квартиры. Подругу она вызвала, когда ты из дома вышла, чтобы с ней поговорить.

Я разревелась, как белуга. Я рыдала, кричала, и вдруг затихла. В этот момент и зашел мой отец.

Он посмотрел на мои заплаканные глаза, погладил меня по голове:

– Я так понял, что теперь ты все знаешь?

– Имя мне верните! – неожиданно для себя сказала я.

– Надя или Мийлора, какая разница! – в сердцах воскликнул отец.

– Хорошо, я буду Мийлора.

– Обалдеть, – пролепетала тетка Капа – Кира.

– Тогда уж Надя, – предложил отец.

– Принцесса Надя звучит, скорее вообще не звучит, – прокомментировала я перебор имен. – Не понимаю, я эту смену имен!

– Нам надо было запутать дорогу для несчастий, – сказал отец, мужчина с весьма умным лицом декана строительного факультета.

– А браунинг с гравировкой? – выдала я неожиданно для всех, – Это он тромб в голове матери сделал?

Тетка и отец переглянулись, но по их взглядам я поняла, что они точно не стреляли в голову матери, я их брала на понт.

– Мийлора, у нее тромб и никаких ранений в голове, – тихо сказал отец.

– Давайте вскроем могилу! – вскричала я.

– Смысла нет, ее сожгли, – проговорила тетка.

– Но труп не закапывали… – возразила я.

– Забудем эту тему, там все честно, и труп сожжен, – проговорил отец.

– Тетя Капа, зачем вы так со мной поступили? – спросила я.

– Так получилось, произошли многочисленные накладки событий, – ответила тетка.

– Оставайся Мийлорой, имя редкое, я боюсь за тебя! – искренне попросил отец.

Так я стала принцессой Мийлорой местного значения.