Заветный ключ! Он с бранью тычет
Его в замок, когда седой
Стучится батюшка и причет —
Дом окропить святой водой.
Вы, Бюхнер, Молешотт и Штраус,
Товарищи недельных пауз
Пифагорейской тишины,
Одни затворнику верны,-
Пока безмолвия твердыня,
Веселостью осаждена,
Улыбкам женским не сдана…
Так тайна Божья и гордыня
Боролись в алчущем уме.
Отец мой был не sieur Homais![1]