Младший сын князя. Том 2 (СИ)

Глава 27

— Что ж, ещё раз прошу прощения, что вынужден откланяться по своим делам. Может быть, увидимся на обеде, если получится, — не очень-то на самом деле уверенно произнёс Суворов-младший. — И заходите в гости в моё поместье, когда будет время — такому гостю, как вы, я всегда рад.

— Всё в порядке. Удачного вам дня, — попрощался я с Бореем.

Пока мы с ним говорили, я заметил, что за мной пристально наблюдают, стараясь не попадаться тем не менее на глаза. Откровенно говоря, эти попытки выглядели очень плохо.

Нет, ладно бы на меня обратили внимание члены студсовета или дисциплинарного комитета, вопросов бы не было.

Последние со своими красными лентами на плече (чтобы их можно было отличить от обычных студентов, и членов студсовета, на пиджаках которых были приколоты значки в виде золотой звезды) подходили, собирали новичков в относительно небольшие группы и уводили за собой, чтобы показать Академию более детально. По крайней мере, старались как могли, потому что даже так контролировать их стоило больших сил.

Так уж выходило, что поступивших студентов было по меньшей мере больше тысячи человек, а задействованных на это мероприятие членов студсовета и дисциплинарного комитета — меньше сотни.

Сил на всех, разумеется, не хватало, поэтому людей уводили либо сразу группами, либо просили подождать тут какое-то время, чтобы они успели вернуться и уже с оставшимися провести экскурсию.

Правда, было и так, что на часть студентов вообще не обращали внимания. По разным причинам — могли банально не заметить или посчитать не нужным о чём-то сообщать из-за происхождения поступивших, ведь среди новичков было много простолюдинов.

Тут уже не имело разницы, из угасающего ли ты рода или полукровка — просто ты никто и иметь с тобой дел смысла мало. Как-никак по всем традициям в дисциплинарном комитете были только аристократы, и за всю его историю туда не приняли ни одного простолюдина.

Другими словами, для них многие становились не в приоритете. Увы, но такая правда жизни и внутреннее распределение ролей, от которого никуда не денешься.

Возвращаясь к слежке, я заметил, что трое мало чем примечательных парней из неизвестных мне родов откровенно пялились на меня, при этом от них исходила лёгкая неприязнь.

Я не был эмпатом и не мог так же хорошо чувствовать эмоции людей, как они, но война научила меня распознавать скрытую угрозу и обещание неприятностей. А это были именно они.

Вопрос только в том, что этой троице от меня надо. Хотя нет, не так. Что им от меня надо — в целом понятно. Вопрос, скорее, зачем им это надо?

— Молодой господин, там… — заговорил Тимофей, закрыв своей фигурой меня от их взглядов, однако я его прервал, прежде чем он успел договорить.

— Знаю. Всё в порядке, я сам разберусь. Возвращайся к Анне, — сказал я, продолжая отслеживать троицу студентов.

— Хорошо. Постарайтесь их несильно покалечить, чтобы вам предупреждение от дисциплинарного комитета в первый же день не сделали, — добавил Тимофей перед своим уходом.

Вот здесь отчётливо прослеживалось его отличие от Анны. Моя личная слуга по мере сил пытается оградить меня от конфликта. Тимофей, наоборот, поддержит, и слова не скажет против, но попросит не перебарщивать. Вот и получается, что оба заботятся обо мне, но в рамках своего понимания о заботе.

Тимофея пришлось отослать потому, что в ином случае троица парней просто бы не рискнула на меня напасть. А именно этого я и добивался, потому что не хотел больше тянуть кота за хвост. Мне в любом случае пришлось бы столкнуться с такой ситуацией, а если за ней стояло что-то большее, то и подавно.

Тем более, лучше решить это здесь и сейчас, чем потом опасаться неожиданного удара.

Всё равно Тимофей не смог бы ходить со мной в Академии по пятам, а если бы продолжил это делать, то я прослыл бы славой того, кто прикрывается своими слугами и сам ничего не способен сделать.

Разумеется, не все аристократы в принципе умеют драться, но всё равно такой исход событий мне тоже не нравился. Поэтому дождавшись, когда мой слуга отойдёт достаточно далеко, я сам направился к этим студентам.

Мне даже стало интересно, с чего бы вдруг мелким родам (в ином случае гербы на их форме я бы узнал) так «открыто» угрожать члену рода Львовых? У них инстинкт самосохранения отключился или они повелись на то, что их кто-то защитит в стенах учебного заведения? Тогда они будут ничем умнее бывших друзей Евгения, в том числе и Ромеро.

— Доброго вам дня, господа. Не соизволите объяснить, чем вас так заинтересовала моя персона, что вы вот уже десять минут не сводите с меня глаз? — вежливо спросил я, хотя в этой вежливости не чувствовалось и грамма уважения.

Всегда так интересно играть словами, когда вроде говоришь вежливо, но язык тела и интонация говорят об обратном. Причём это ещё и выглядит как форменное издевательство над собеседником.

Увы, в стенах Академии даже в разговоре с отбросами следовало придерживаться этикета, хоть немного. Прямота и грубая речь в большинстве случае считалась признаком дурного тона.

Впрочем, думаю, это справедливо только для новичков и разговоров на публику. Уж когда ты зашёл за угол, где нет камер, и никто не сможет доложить, о чм вы говорили, возможен совсем другой разговор.

— Ну что вы, княжич, — миролюбиво заговорил тот, кто был самым крупным в этой троице. Что уж говорить, он был выше меня минимум на голову, да и шире в плечах значительно. — Нам просто стало интересно, с чего бы вдруг презренный полукровка, пусть даже из многоуважаемого рода, позволил себе разговаривать с полноправным представителем рода Суворовых?

А вот и надуманная причина появилась. Не говори я с тем же Бореем, например, они бы сказали, что полукровкам не место в Академии или что-то в этом духе. Тут, как говорится, было бы желание, а повод найдётся. Да и вариантов можно придумать довольно много, вплоть до того, что просто взгляд не понравился.

— Если вам так это интересно, то стоило бы спросить самого Борея Родионовича Суворова. Он вам, возможно, даже открыто поведает, с чего бы вдруг я позволил себе с ним говорить. Если, разумеется, посчитает, что вы достойны его внимания, — сделал я лёгкий укол в их сторону, но при этом сохраняя вежливую улыбку на лице.

— Да ты нарываешься, бастард! — тут же вскипел один из парней поменьше, который стоял слева от «бугая», однако последний остановил его рукой, как бы говоря своими действиями: не время.

Этот парень откровенно переигрывал. Хотя, чего уж там, возможно, он просто был идиотом, толком не изучавшим этикет, из-за чего сейчас напоминал шута.

— А мы бы хотели, чтобы вы нам, уважаемый княжич, лично поведали об этом нюансе. Желательно в уединённом месте. Мы всё-таки за чистоту аристократической крови и не приемлем, когда бастарды, пусть и столь уважаемого рода, забывают своё место, — криво улыбнулся их главарь.

— Боюсь, что если мы с вами переместимся в укромный уголок, то от моих весомых «доводов» на своих двоих вы уже не уйдёте, — прямо сказал я, резко изменив тон беседы, которая перестала быть увлекательной.

Я смерил их холодным взглядом человека, повидавшего слишком много смертей, тем более смертей, устроенных собственными руками. Так что неудивительно, что недавних школьников проняло от него.

Конечно, до смертельного исхода я бы не довёл — я не маньяк какой-нибудь и уж точно не стал бы так следить там, где мне предстоит учиться далеко не один год. Однако думаю, нужное впечатление я создал.

Пусть сейчас я имею только первый круг маны, но этого всё равно с лихвой хватило бы убить трёх этих недотёп, которые еле-еле создали второй круг. Сомневаюсь, что им когда-то доводилось по-настоящему сражаться вне рамок тренировочных спаррингов. Это отчётливо читалось и по тому, как они стоят, и по тому, как двигаются и смотрят на свою «жертву».

— К-какого фига… — заговорил тот самый парень, который никак не мог сдержать собственных эмоций.

Он даже не понял, что происходит. Почему у него задрожали колени, но по его взгляду легко читалось, что он уже нашёл причину этого и, разумеется, в первую очередь отвечал агрессией на страх.

Будь они хоть сколько-то подкованы в сражениях, то так бы остро не отреагировали. Я не был достаточно силён в этом навыке банального запугивания аурой, как некоторые знакомые мне воины. Вот они одним своим взглядом могли вызвать у своих врагов остановку сердца, ну или облегчение кишечника — тут вариативно. Впрочем, и этого хватило, чтобы остудить горячие головы.

— Я так понимаю, вопросов ко мне больше нет? — спросил я и услышал, как к нам кто-то быстрым шагом приближается.

Не успел я обернуться, чтобы посмотреть кто же нам так спешит, как до нас донёсся холодный, но в то же время властный женский голос:

— У вас всё в порядке?

— Мирная беседа, ничего такого, — сказал я, без труда поняв, кому принадлежал этот голос, хотя слышал его в первый раз.

— А-Ам-мелия Львова⁈ — тут же заговорил до этого молчавший паренёк, правда, теперь у этого ноги затряслись ещё сильнее.

Вот что значит — правильная репутация. Условно, конечно, правильная, но тем не менее.

— Приветствую главу дисциплинарного комитета, — отвернувшись от дрожащих, как листья на сильном ветру, парней, я глянул на свою сестру, разумеется, при этом обозначив поклон.

С одной стороны, она была старшекурсницей, и я должен был проявить к ней уважение, как младший. С другой — Амелия действительно глава такого серьёзного комитета, который может устроить в рамках своих полномочий довольно много неприятностей студентам, если те нарушают устав учебного заведения. Ну и последнее, она моя старшая сестра, но мы равны волею отца в своём положении.

Так что не всё так однозначно, как могло бы быть. И из-за этого я ей поклонился, но не более того.

— Остальные забыли правила? Даже только что поступивший новичок знает наши внутренние распорядки лучше вас, второгодок, — холодно посмотрела на троицу студентов моя сестра, при этом нисколько не изменяясь в лице.

— Приветствуем главу дисциплинарного комитета! — тут же опомнились местные «хулиганы», и хотели было сбежать, однако под взглядом Амелии не посмели этого сделать.

Что ж, она и впрямь выглядела на двадцать один год, хотя я бы сказал даже моложе — всё же гены аристократов дают свои бонусы.

Чёрные, короткие волосы чуть выше плеч, выразительные зелёные глаза с длинными ресничками, великолепная стройная фигура — должен сказать, выглядела она потрясно, если смотреть только на её красоту.

Только при этом выражение лица моей старшей сестры будто застыло каменной маской. Она вообще не показывала никаких эмоций, как будто на тебя смотрел и разговаривал гуманоидный робот, не способный проявлять человеческих эмоций и хотя бы имитировать мимику.

Причём эта её натура чувствовалась с первого взгляда. Холодная и отстранённая, как выразились бы поэты. Хотя при этом Амелия — глава дисциплинарного комитета… любопытно.

Вот что не до конца мне сейчас понятно — она совершенно не испытывает эмоций или же это просто ледяная маска, которую если сорвать, то можно будет узнать много нового? С другой стороны, и на такую показательную холодность найдутся ценители.

— Вы ведёте себя слишком подозрительно. Успели уже что-то нарушить? — спросила моя сестра, делая несколько шагов в сторону моих обидчиков.

При этом двигалась она как кошка.

Это сложно описать словами, но было в её движениях что-то манящее и притягивающее взгляд. А если уж она за всё время пребывания в Академии не показывала никаких чувств… Уверен, что внушительная часть мужчин в Академии была бы заинтересована завести с ней отношения. Причём ради того, чтобы раскрыть эту холодную скорлупу и добраться до тёплого нутра.

Тут уже снова работала обычная психология. То, что красиво и недосягаемо — того хочется получить больше всего. Другое дело, что получив, вряд ли будешь долго этим наслаждаться, хотя бывают и исключения.

— Т-так мы это… — стал неловко бормотать бугай, однако я его перебил, решив сыграть по своим правилам.

Если я прав, то с учётом начала нашего разговора, и как поспешно сестра появилась рядом, я почти со стопроцентной вероятностью уверен, что это она послала этих обидчиков ко мне. Возможно, даже не напрямую, а через своих прихвостней.

Конечно, оставался почти что призрачный шанс, что всё это совпадение, и что Амелия просто проходила мимо, проверяя, как работаю члены её комитета и нет ли проблем, но что-то мне в это совсем не верилось.

Поэтому я решил сыграть нагло. Даже если в будущем окажется так, что она добрая и вообще невинная, то я, разумеется, извинюсь. Если же буду прав, то шаг за шагом сломаю эту ледяную маску. По крайней мере, попытаться точно стоит.

— Сестра, мы просто мирно беседовали. Они сильно удивились, что ещё один член рода Львовых решил поступать в Академию, и хотели поинтересоваться, чем же таким был обусловлен мой выбор. Я им его уже объяснил, — невинно улыбнулся я, как это прекрасно умел делать Евгений.

— А дрожат они из-за холода, я так понимаю? — всё так же безэмоционально спросила сестра, посмотрев на меня своими ледяными глазами.

— Дрожат они потому, что волнуются — всё-таки два человека из великого рода стоят перед ними. Так что предлагаю больше не заставлять их переживать из-за нашего с тобой присутствия, а вместе прогуляться по Академии. Это ведь часть обязанностей членов дисциплинарного комитета, не так ли? — ещё шире улыбнулся я.

И мне показалось, или всё же она едва заметно поморщилась?