Млечный путь № 4 2016

Павел АМНУЭЛЬ
ГЕНРИХ АЛЬТОВ – НАУЧНЫЙ ФАНТАСТ

Генрих Саулович Альтшуллер (литературный псевдоним – Генрих Альтов) был первым, кто ввел в изобретательское творчество понятие идеала и, будучи человеком последовательным, не мог не сделать и следующего шага – описать идеал методами литературы. Первые рассказы, однако, были детективными, Альтшуллер еще не нашел своей «ниши» литературе.

В 1958 году в советской фантастике возникло новое направление, которое можно назвать научно-технической фантастикой принципиально новых идеей. Фантастика Альтова была самой интеллектуальной, насыщенной новыми идеями и трудной для чтения. Это были тексты, плотные, как недра нейтронной звезды. Идеи писателя Альтова, подсказанные создателем ТРИЗ Альтшуллером, опережали время на десятки или сотни лет, но были убедительны, красивы и точны.

Первые фантастические рассказы Г. Альтова – «За чертой спидометра» (в соавторстве с Р. Шапиро, «Техника – Молодежи», № 6, 1958) и «Икар и Дедал» («Знание-сила», № 9, 1958). Эти два принципиально разных рассказа определили два принципа НФ, которых Г. Альтов в дальнейшем придерживался. «За чертой спидометра» – описание изобретения, «твердая» научно-фантастическая идея. «Икар и Дедал» новая версия древнегреческого мифа, гимн науке, астронавтике, человеку-исследователю. Тщательная разработка научно-фантастического содержания и романтика науки и техники – два «кита», без которых нет «альтовского стиля», «альтовской фантастики». Каждый рассказ в отдельности еще не был по-настоящему художественным научно-фантастическим произведением. «За чертой спидометра» ближе к очерку, чем к рассказу, а «Икар и Дедал» – к пламенной оде. Альтовские звездные капитаны Икар и Дедал вознамерились «всего-навсего» пролететь сквозь Солнце, и это потребовало не только их личного мужества (безумного у одного и рационального у другого), но и создания хотя бы на уровне идеи космического корабля качественно нового типа, способного выдерживать температуру и давление звездных недр.

«Сверхновая Аретина» – новый тип мифа: миф будущего, легенда XXV века. Звездолет «Изумруд» терпит катастрофу на планете в системе звезды Аретины. И когда раненый Астроном корабля оправился настолько, что сумел доковылять к приборам, он обнаружил, что дни планеты сочтены, Аретина скоро превратится в сверхновую. Нужно срочно улетать, но Капитан знает, что раненый товарищ не выдержит ускорений.

«Подводное озеро» можно считать своеобразной заявкой на открытие. Литературная сторона все еще остается на втором плане, автора интересовала придуманная им идея существования глубоко под водой огромных «пузырей» нефти, своеобразных подводных месторождений. Оставаясь по форме близким к аналогичным рассказам так называемой фантастики ближнего прицела, «Подводное озеро» отличалось от опусов тогдашних популярных авторов Немцова или Сапарина, как реактивный истребитель – от самолетов братьев Райт. Реактивный самолет качественно отличается от винтового. Идея подводного месторождения также несла в себе новое качество – в отличие от немцовских электрических тракторов или миниатюрных телекамер.

Г. Альтов стремился – и в техническом творчестве, и в фантастике – к идеалу (идеальной машине, идеальной идее, идеальному рассказу), понимая прекрасно, что идеал недостижим без качественных скачков.

Г. Альтшуллер схематично разделил все изобретения на пять классов. Применительно к фантастике можно сказать, что идеи фантастики ближнего прицела (Немцов, Сапарин, Охотников) – это изобретения первого или (в лучшем случае) второго уровня. Научно-фантастические идеи Г. Альтова – идеи изобретений или открытий четвертого или пятого уровней.

В рассказе «Богатырская симфония» (1960) содержится прогностическая научно-техническая идея межзвездного возвращаемого корабля-автомата, и идея контакта с цивилизацией, состоящей из антиматерии.

Следующий рассказ «Огненный цветок» – еще одна легенда XXV века. Среди звездных капитанов бытует легенда об Огненном цветке. Многие пытались найти его, и наконец капитан «Прометея» нашел чудесный цветок на бушующей планете Зевс. И хотя было ясно, что чудовищное притяжение Зевса прикует «Прометей» к планете, капитан пошел на посадку. Читая «Огненный Цветок», не только ощущаешь романтику межзвездных полетов, но и понимаешь, насколько эти полеты будут отличаться от всего, что мы привыкли читать о путешествиях и приключениях.

В рассказах начала шестидесятых годов Г. Альтов только приблизился к активному использованию в фантастике методов ТРИЗ, а персонажи его первых рассказов – далеко не такие «живые» герои, как описанные в дальнейшем Антенна, Зорох, Панарин... Герой рассказа «В полночь» (1960) изобретает электронно-вычислительную машину – диагност. Отличие этой диагностической машины в том, что она описывает процессы, происходящие в теле больного человека в динамике, за несколько секунд определяет, как будет развиваться болезнь и когда, если ее не лечить, приведет к смертельному исходу.

В рассказе «Полигон “Звездная река”» (1960) – идея не просто прогностическая, но революционная. В качестве объекта, подлежавшего увеличению, в рассказе «Полигон “Звездная река”» была избрана мировая постоянная – скорость света. Скорость света неизменна в любой системе отсчета, – таков основной принцип частной теории относительности. Увеличим эту скорость! «Если свет излучается в очень мощном импульсе, – утверждает герой рассказа, – то скорость пучка может намного превысить стандартные 300 тысяч км/сек». В этом рассказе впервые Г. Альтов полностью раскрывает «сверхзадачу» литературного произведения: этический принцип, моральная проблема становится главным «движителем» сюжета.

В следующем рассказе «Сокровища погибшего корабля» (1960) (в дальнейшем публиковался под названием «Скучный капитан») Г. Альтов применил редко используемый в фантастике «антиприем» – сделать динамичный объект статичным. Фантастическая идея рассказа – создание «статичных» шаровых молний: холодных плазменных образований, которые содержат огромное количество внутренней энергии, но их можно взять в руки, сложить в чемодан… А взрываются они в строго заданный момент, когда это будет необходимо.

Тогда же, в 1960 году, вышла небольшая повесть «Баллада о звездах», единственное фантастическое художественное произведение, написанное Г. Альтовым в соавторстве с женой – Валентиной Журавлевой. Это финальное произведение «звездно-романтического» этапа в творчестве Г. Альтова.

В рассказах первого периода (конец пятидесятых – начало шестидесятых годов) Г. Альтов только нащупывал пути создания принципиально новых прогностических идей, как и путь создания собственного литературного героя. В 1961 году были опубликованы «Генеральный конструктор» и небольшой цикл рассказов «Может ли машина мыслить?».

Первый сборник научно-фантастических произведений Г. Альтова «Легенды о звездных капитанах» (Детгиз, 1961) давал достаточно полное представление об авторе не только как о творце качественно новых идей, но и как о незаурядном литераторе с легко узнаваемым стилем.

В 1964 году Г. Альтов публикует рассказ «Девять минут». Это сильная психологическая зарисовка, описывающая состояние экипажа звездолета, который возвращается в Солнечную систему и не обнаруживает Земли. Девять страшных минут переживают астронавты, пока не догадываются, какое открытие сделали их соотечественники за время экспедиции. В начале шестидесятых годов в научно-популярной литературе активно обсуждали идею Ф. Дайсона о создании вокруг звезд поглощающих энергию сфер (сферы Дайсона) с тем, чтобы максимально утилизировать энергию звезды. В рассказе «Девять минут» земляне поступают иначе: они создают сферу, поглощающую энергию, не вокруг Солнца, а вокруг Земли, утилизуют полностью всю солнечную энергию, падающую на планету, перерабатывая ее в конечном счете в тепло, излучаемое обратно в космос. В видимом свете Земля становится не видна, но ярко сияет в инфракрасном диапазоне.

О необычном использовании лазера Г. Альтов писал и раньше. Вместе с Валентиной Журавлевой он опубликовал в 1962 году статью «Путешествие к эпицентру полемики». Это сконструированный по всем правилам науковедения анализ знаменитой Тунгусской проблемы. По мнению авторов, над тунгусской тайгой ранним утром 30 июня 1908 года выделилась энергия лазерного луча, посланного к Земле из планетной системы звезды 61 Лебедя.

Гипотеза о происхождении Тунгусского феномена, предложенная Г. Альтовым и В. Журавлевой, до сих пор не доказана, но и не опровергнута, как, впрочем, остаются недоказанными и не опровергнутыми многие идеи, выдвинутые учеными и фантастами в попытках объяснить события, произошедшие в сибирской тайге.

В начале шестидесятых Г. Альтов попытался стать членом СП. Однако его не приняли, хотя принимали, как известно, порой очень слабых авторов…

На заседании президиума СП Азербайджана у Альтова спросили:

– Почему вы все время о будущем пишете? Почему бы вам не поездить по республике, не написать о героях труда нашего, а не будущего времени? Хороший роман получился бы.

– Если такой, какие пишут здесь сидящие авторы, – ответил Альтов, – то лучше не надо. Вы думаете, это – литература?

Естественно, президиум проголосовал против. Однако в Баку в шестидесятых именно при СП успешно работала Комиссия по фантастике, где Альтов принимал самое активное участие.

К середине шестидесятых окончательно сформировался типичный альтовский герой: ученый или инженер, работающий на том рубеже, где наука – фантастическая! – переходит грань фантастики. Иными словами, речь идет как бы о двойном прогнозе. Во-первых, прогнозируется состояние науки и (или) техники будущего, причем зачастую весьма далекого – ведь для того, чтобы убедительно изобразить своего героя на его рабочем месте, Альтов должен был представить, чем именно он будет заниматься, рассказать о тех открытиях и изобретениях, которые будут сделаны «до» того, как за дело возьмется литературный персонаж. Это – передний край науки и техники будущего. А потом приходит придуманный Альтовым инженер или ученый – и на этом уже фантастическом фоне делает важное изобретение или открытие, еще дальше продвигающее фронт науки или техники.

Таков Зорох, командир звездолета «Дау», герой рассказа «Порт Каменных бурь» (1965). Он талантлив и смел. Но его смелость – «иного, высшего порядка», это не преодоление страха перед физической опасностью, но преодоление страха перед тем принципиально новым, неизведанным, непонятным, что ждет человека в космосе. «В космосе нас ждет Неведомое», – писал Станислав Лем в «Солярисе», но персонажи этого замечательного романа не выдерживают испытания. Гибарян кончает с собой, Сарториус сходит с ума, Кельвин возвращается на Землю с расстроенной психикой... Зорох, альтовский персонаж, противопоставлен героям Лема – он встречается с Неведомым и побеждает, раскрыв тайну Порта Каменных Бурь. Идея Зороха: Порт – это механизм, противодействующий разбеганию галактик. Альтовский герой говорит о том, что высокоразвитые цивилизации должны объединить усилия и создать эффективный метод, способный остановить разбегание Вселенной.

Для противодействия этому самому разрушительному в мироздании процессу цивилизации должны объединить усилия, – Зорох в этом убежден. И как следствие, возникает еще одна красивая и прогностическая идея, объясняющая распределение в Галактике давно известных астрономам шаровых звездных скоплений.

«Потребовалось всего несколько тысячелетий, чтобы от бронзового топора перейти к космическим кораблям. Кто усомнится, что еще через двести или тысячу лет мы будем управлять движением Солнца?

Не переговариваться, сидя на своих “островках”, а объединяться в огромные звездные города – такова единственная возможность. А потом направлять шаровые скопления, эти звездные города, к центру Галактики, чтобы взяться за решение еще большей задачи – сближению разделенных бездной галактик».

Обычно фантастический рассказ содержит не больше одной новой идеи – чаще фантасты вообще обходятся без новых идей, эксплуатируя уже известные. В рассказе «Порт Каменных Бурь» новых идей столько, что хватило бы на большой роман. Вот еще одна: квазары (эти объекты были открыты всего за два года до публикации рассказа, и о природе их было известно чрезвычайно мало) – это работающие двигатели удаляющихся от нашей Галактики звездолетов...

Когда был опубликован рассказ «Порт Каменных Бурь», на Г. Альтова со страниц газеты «Известия» обрушился известный в те годы философ, академик В. Францев. Дело в том, что герой рассказа Зорох, живущий при коммунизме, имел дерзость задуматься над тем, какая общественная формация придет коммунизму на смену. Все развивается – значит, и коммунизм не может быть последней точкой в истории человечества. Так что же будет потом? Какова истинная цель человечества во Вселенной?

Ответа Г. Альтов не дал, но вопрос поставил. По тем временам и это было кощунством. После критической статьи в центральной газете авторам часто закрывали дорогу в издательства. Альтов, однако, продолжал писать, как считал нужным. Кстати, он не считал нужным для фантастики заниматься социальной критикой и показывать властям, как он говорил, «кукиш в кармане».

– Государственный строй таким образом не изменишь, – говорил он, – а научной фантастике только навредишь. Перепугавшись намеков, начальство вообще прикроет эту область литературы – от греха подальше.

Как в воду глядел…

Был ли Альтов диссидентом? Нет, несмотря на его антисоветские взгляды, он был советским фантастом.

В «Клинике “Сапсан”» ученые занимаются проблемами бессмертия. Собственно, они эту проблему уже решили – их интересует не столько само бессмертие как медицинский факт, сколько психологические и социальные следствия бессмертия и те возможности мозга, которыми сможет воспользоваться бессмертный человек. Прежде всего – возможности памяти. Может ли память накапливать знания бесконечно? Какой будет память бессмертного? Панарин и Витовский, герои рассказа, осуществляют эксперимент, наделяя человека девятью различными «памятями» и при этом многократно увеличивая способность мозга воспринимать информацию: практически мгновенно читать и запоминать десятки страниц текста, читая одновременно несколько разных книг…

В «Шальной компании» идея нового использования возможностей бионики, науки, использующей конструкции, возможности и решения, уже «запатентованные» природой. Однако для бионики современные живые организмы слишком сложны, чтобы их копировать. Почему, спрашивает герой рассказа, не обратить внимание на животных древности, более простых и более пригодных для копирования? Так возникает новая наука – палеобионика.

Действие рассказа «Ослик и аксиома» (1966) происходит в наше время – точнее, в ближайшем по отношению ко времени написания рассказа будущем. Идея универсального ферромагнитного материала, к примеру, практически наверняка будет претворена в жизнь по той простой причине, что она, во-первых, не противоречит известным законам физики, а во-вторых, сулит при осуществлении переворот в технике: появление универсальных агрегатов, способных по желанию пользователя принимать любую форму – фрезерный станок за считанные минуты превратится в автомобиль, а автомобиль, если в нем отпадет необходимость, будет быстро превращен в любую другую конструкцию.

Интересна судьба другой идеи, содержавшейся в рассказе «Ослик и аксиома». Антенна, герой рассказа, рассуждает о том, каким может быть звездолет, и предлагает идею: пусть корабль летит, «подгоняемый» мощным лучом лазера, расположенного в Солнечной системе. «По мере развития квантовой оптики будет увеличиваться мощность, которую способны передавать лазеры. К тому же для разгона или торможения корабля – одного только корабля, без этих колоссальных запасов горючего – потребуется не так уж много энергии». Луч лазера будет, по идее Альтова, не просто разгонять корабль, но и передавать на борт информацию. Связь с родной планетой будет поддерживаться во время всего полета.

Пять лет спустя аналогичную идею выдвинул советский физик А. Кан­торовиц – он предложил использовать лазеры для выведения на орбиту тяжелых искусственных спутников. А еще через два года группа физиков из Физического института имени П. Н. Лебедева дополнила идею конкретными расчетами, а в 1986 году американский физик Роберт Форвард опубликовал теоретическую работу, в которой изложил концепцию полета к звездам на луче квантового генератора – лазера или мазера. О рассказе Г. Альтова, конечно, никто из них не вспомнил.

Не вспомнили автора идеи и недавно, когда российский предприниматель Юрий Мильнер и известный физик Стивен Хокинг представили свой проект Breakthrough Starshot: в ближайшие 20 – 30 лет отправить к Альфе Центавра автоматический звездолет массой всего в несколько граммов и разогнать этот аппарат с помощью мощного лазера – именно так, как предлагал Г. Альтов полвека назад.

«Опаляющий разум» продолжает научно-фантастическую «линию», начатую в «Клинике “Сапсан”». Прокшин, герой рассказа, работает над проблемой гениальности. Можно ли сделать гения из любого человека? Можно, и тогда принципиально меняется сущность не только конкретного человека, но всего человечества. Сумеет ли человек воспринять огромное количество знаний? Персонаж романа Ф. Хойла «Черное облако» не сумел.

Существует пирамида способностей и возможностей мозга. Гений – на самой вершине пирамиды. Но если все станут гениями, пирамида сломается, гении окажутся не на вершине, а в основании. Какими возможностями тогда станут обладать гении будущего?..

В рассказе «Создан для бури» речь опять идет об изменении человека. На этот раз – его физической природы. Герой рассказа Каплинский называет это РЭЧ – регулирование энергетики человека. Например, использование электропитания вместо органической пищи. Можно ли будет назвать существо, питающееся электрической энергией, человеком? Есть в рассказе и конкретная инженерная фантастическая идея: корабль без двигателя, который несется со скоростью до 600 км/час на гребне волны цунами. Волну эту создают на берегу с помощью направленного и контролируемого взрыва.

В 1968 году вышла вторая книга Альтова «Опаляющий разум», а в 1970 – «Создан для бури».

Последним крупным произведением, опубликованным Генрихом Альтовым в жанре научной фантастики, стала незаконченная повесть «Третье тысячелетие» (1974). Можно только догадываться, какой была бы эта повесть, будучи дописана. Опубликованные отрывки дают лишь некоторое представление об авторском замысле – предполагалось дать широкую картину науки и техники ХХI века.

Эйнштейн говорил о правильных научных идеях, что они непременно должны быть красивы. Некрасивая идея не может быть правильной. То же – в научной фантастике. Идея ускорения света («Полигон "Звездная река"») – красивая идея, и потому, несмотря на кажущуюся антинаучность (изменение мировой постоянной!), эта идея когда-нибудь окажется предметом обсуждения на научных конференциях. Чрезвычайно красива и одна из основных идей «Третьего тысячелетия» – создание в плоскости эклиптики газопылевого диска. Разумеется, это дело отдаленного будущего, когда человек сможет оперировать энергиями, способными превратить в газ и пыль большую планету типа Юпитера. В пространстве между планетами возникнет атмосфера, воздух, достаточно плотный, чтобы в нем летали обычные реактивные самолеты и даже воздушные шары.

После 1974 года Генрих Альтов почти не публиковал научно-фантастических произведений (лишь девять коротких рассказов, рассчитанных на детскую аудиторию и опубликованных в 1975-80 годах в «Пионерской правде»). У Генриха Сауловича Альтшуллера не оставалось времени на фантастику, все силы пришлось отдать работе по созданию теории сильного мышления.

В рассказе «Эффект Уорпа Явича», например, история о том, как чтение фантастики может изменить правила игры в детский конструктор и вызвать бурное развитие науки.

В рассказе «Двадцать лет спустя» – об «изобретении» колеса: движителя на атомах. Колесо – электронные оболочки в атоме (нанодвижители). Кстати, Нобелевская премия по химии в 2016 году присуждена «за проектирование и синтез молекулярных машин». В принципе – за «молекулярные колесики».

Принято было считать, что в рассказах Г. Альтова главными персонажами были научно-фантастические идеи, а люди играли роли второго плана и, в отличие от идей, не запоминались. Г. Альтов никогда не говорил, что люди в фантастике – ничто, а идеи – все. Он утверждал, что хорошая фантастика немыслима без новых идей, и разве это не так на самом деле?

– Персонаж не может быть умнее автора, – говорил Генрих Саулович, – и сколько бы автор ни называл своего героя гениальным ученым, достаточно прочитать, что этот «гений» изрекает, и становится понятно, что «новую теорию мироздания» автор вычитал в журнале «Знание-сила».

– Новая научно-фантастическая идея – это каркас, без которого невозможно построить здание рассказа, – говорил Г. Альтов. – Но один лишь каркас – не дом, жить в нем невозможно. Хороший фантастический рассказ не получится, если у автора нет сверхзадачи, если ему, как личности, нечего сказать читателю. Зачем взялся за перо? Чтобы рассказать о замечательной идее? Тогда напиши научно-популярную статью, при чем здесь литература?

– Если реалистическая литература – человековедение, – говорил Г. Альтов, – то фантастика – мироведение. Писателю-реалисту достаточно изобразить характер и отразить реальность. Фантаст должен создать свой мир, свою Вселенную.

– И еще в рассказе должна быть масса мелочей, деталей, без которых мир останется неживым, не запомнится. Детали создают ткань рассказа. А настроение рассказу придает стиль. Рассказ может быть грустным, веселым, может ужасать, заставлять задуматься, может даже изменить жизнь читателя. Но нейтральным, безразличным рассказ не должен быть никогда. Если автору все это удастся, то и рассказ получится.

Изучая авторские свидетельства, Г. Альтшуллер формулировал приемы изобретательства. Изучая идеи писателей-фантастов, Г. Альтов формулировал приемы создания новых идей. Поэтому вполне естественно появление очерков «Судьба предвидений Ж. Верна» («Мир приключений», Детлит, 1963), «Перечитывая Уэллса» («Эти удивительные звезды», Азернешр, 1966), «Гадкие утята фантастики» («Полюс риска», Гянджлик, 1970). Г. Альтов перечитал произведения классиков жанра и выделил конкретные научно-фантастические идеи, проследив за тем, когда и как эти идеи были (если были) реализованы.

В очерке «Гадкие утята фантастики», посвященном предвидениям А. Беляева, Г. Альтов писал:

«Когда размышляешь над собранными в таблицу идеями и потом перечитываешь написанное Беляевым, начинают вырисовываться некоторые общие принципы.

Есть три типа идей:

1. Признанные идеи;

2. Идеи, не успевшие получить признания, но еще и не отвергнутые;

3. Идеи, осуществление которых считается невозможным.

...Гадкие утята фантастики прячутся, как правило, среди идей третьего типа. В сущности, гадкий утенок и есть "невозможная" идея, которая в будущем станет возможной».

История фантастики показывает: осуществляются и остаются в памяти читателей идеи именно третьего типа – невозможные, безумные, противоречившие (казалось бы!) в момент публикации науке, технике, а порой и здравому смыслу. Почему же осуществлялись такие идеи? Конечно, не по воле случая. Автор-фантаст, прогнозируя развитие той или иной научно-технической области, не боится качественных скачков – тех самых скачков, которых не умеет предвидеть футурология.

Г. Альтов показал в своих очерках, что Ж. Верн, Г. Уэллс и А. Беляев ошибались чаще всего именно тогда, когда пренебрегали качественными скачками, когда проходили мимо безумных, как тогда казалось, идей. Безумной в свое время была идея человека-амфибии. Безумной была идея путешествий во времени. И даже идея летательного аппарата тяжелее воздуха («Властелин мира» Ж. Верна) выглядела безумной – между тем, до первых самолетов оставалась всего четверть века.

В 1967 году Г. Альтов предложил провести всесоюзный опрос читателей фантастики – первый и последний не только в СССР, но и в постсоветской России. Опросы проводятся и сейчас, но обычно читателям задают один-два вопроса, связанных с той или иной фантастической тематикой. А универсального исследования, в ходе которого стало бы ясно отношение читателей к разным поджанрам фантастики и к целому ряду других проблем, связанных с развитием жанра, – такого исследования больше не было.

Г. Альтов составил анкету, включавшую три десятка вопросов, обращенных к читателям фантастики – какой из поджанров они предпочитают (приводился список), каких авторов (список включал все известные фамилии), нужен ли журнал фантастики, возможна ли фантастика без фантастических идей и так далее. Каждый из вопросов предусматривал несколько вариантов конкретных ответов – нужно было только подчеркнуть нужный.

Анкета содержала список из нескольких десятков книг советских писателей-фантастов – читатели должны были указать, понравилась книга или нет. Чтобы получить количественные оценки, Альтов придумал формулу: из числа плюсов (понравилось) вычиталось число минусов (не понравилось), а затем результат нужно было поделить на число читателей. Книгу, которую никто не читал, естественно, из рассмотрения исключали – нельзя ведь делить на нуль!

А для того, чтобы оценить «уровень шума» – выяснить, помнят ли читатели прочитанное, – Г. Альтов включил в список «контрольную книгу»: автора и название, не существующие в природе. Так появились «Долгие сумерки Марса» некоего Н. Яковлева – название и фамилия достаточно типичные. Если читатель «проглатывает» книги, не очень задумываясь над содержанием, то вполне может и Яковлева «вспомнить»...

На ротапринте анкету размножили в количестве нескольких тысяч экземпляров (это тоже было проблемой в те годы – современной множительной техники не существовало, и надо было даже на текст анкеты получить разрешение Главлита, ведь речь шла о тиражировании печатной продукции!). Несколько месяцев спустя дома у Г. Альтова штабелем лежали заполненные анкеты, присланные из разных городов, от Владивостока до Минска, и мы переносили на отдельный лист крестики и черточки, считали и пересчитывали... Наконец стало ясно, во-первых, что читатели не отдают предпочтения ни одному из поджанров фантастики. «Фантастика нужна всякая, – был сделан вывод. – Социальная вовсе не имеет преимущества перед научно-технической. У каждого поджанра есть свой читатель, и критики не должны говорить: такая-то фантастика советскому человеку нужна, а такая-то нет».

И еще: оказалось, что многие авторы, считавшиеся популярными, пишут произведения, вовсе не запоминающиеся! Несуществующий Н. Яковлев неожиданно оказался не в конце списка, как следовало ожидать, а в самой середине. Число людей, «прочитавших» это произведение, оказалось больше, чем тех, кто читал, например, считавшуюся классикой жанра «Планету бурь» А. Казанцева!

Ниже Яковлева в списке оказались не только Казанцев, Немцов и другие авторы фантастики ближнего прицела, но и кое-кто из писателей, очень популярных в середине шестидесятых. Когда результаты анкетирования были опубликованы, обиженными посчитали себя все писатели-фантасты, оказавшиеся ниже «уровня шума». Обижались почему-то не на себя – не смогли написать запоминающихся произведений! – а на Г. Альтова как на зачинателя и вдохновителя этого «гнусного мероприятия».

Альтову было не привыкать. Незадолго до того он уже набил немало шишек, когда в течение двух лет руководимые им ребята из Клуба любителей фантастики при МГУ присуждали по итогам года премию за худшее произведение научной фантастики. Премия называлась «Гриадным крокодилом» (по печальной памяти «Гриаде» А. Колпакова – нам казалось, что ничего хуже в фантастике написать просто невозможно). Первый «Гриадный крокодил» был присужден книге М. Емцева и Е. Парнова «Падение сверхновой», второго получил А. Полещук за роман «Ошибка инженера Алексеева».

На «Гриадного крокодила» обиделись не только «лауреаты», но и вся элита фантастов – ведь каждый мог оказаться следующим!

В 1981 году Генрих Саулович пришел к выводу, что слушателям трудно ориентироваться в море научной фантастики (без чтения которой невозможно развить воображение), если не снабдить их надежным «компасом» – шкалой оценки научно-фантастических идей. Такую шкалу мы и сконструировали в 1982 году, называлась она «Фантазия-2» (первый вариант был опробован на занятиях РТВ и оказался недостаточно эффективным).

Научно-фантастическая идея оценивалась по четырем критериям: новизне, убедительности, человековедческой ценности и художественному уровню воплощения идеи в произведении. А чтобы дать выход собственным пристрастиям, добавлялся пятый критерий: субъективная оценка.

Оценки НФ идей по этой шкале оказались вполне объективными – во всяком случае, самые разные читатели, обладавшие самыми разными познаниями в фантастике и самыми разными вкусами, давали той или иной идее приблизительно одинаковые оценки по 20-балльной шкале. Разброс обычно составлял не больше 1 – 2 баллов.

У большинства фантастов «Фантазия-2» вызвала активное неприятие. Идеи большинства советских фантастов оценивались по этой шкале невысоко, даже у очень популярных авторов не получали и 10 баллов. Как тут не обидеться – не на себя, естественно, а на авторов шкалы…

– Как можно, – говорили обиженные, – оценивать литературное произведение по каким-то баллам? Это же такие тонкие движения души…

– Почему, – отвечал Г. Альтов, – фигурное катание оценивать можно – и даже очень точно, – а научно-фантастическую идею оценить невозможно?

Альтов написал много статей, посвященных созданию научно-фантастических идей и развитию воображения. Наиболее важные: «Краски для фантазии», «Этюды о фантазии» и «Вектор фантазии».

В 2002 году вышла книга Альтова и Журавлевой «Летящие по Вселенной».

Любимым литературным героем Генриха Сауловича был жюльверновский капитан Немо – человек-идеал. Одной из любимых книг – «Чайка по имени Джонатан Ливингстон» Ричарда Баха. Чайка, совершившая прорыв в Неведомое, – это и сам Генрих Саулович Альтшуллер.

Наталья РЕЗАНОВА
ПРОТЕКТОР, или АГЕНТ 04

Юрген Юргенсен родился в Копенгагене в 1780 г. и был сыном придворного часовщика. Служил он, однако, в английском флоте, ибо Англия и Дания на тот момент были союзниками. Он, кстати, был старшим помощником на корабле, перевозившем в 1804 г. на Тасманию одну из первых партий английских каторжников. Двадцать лет спустя он проследует тем же маршрутом, но в ином качестве.

Вернувшись из рейса с каторжниками, Юргенсен заскучал по родине («мы помниль яблок в цвету, все отшень романтично») и отправился домой. Но тут – сюрприз! Случился развод между державами, Англия сочла Данию союзником Наполеона и бомбардирует Копенгаген. В душе Юргенсена взыграл датский патриотизм, и он объявил Англии войну.

Он берет корсарский патент и становится капитаном двадцативосьмипушечного фрегата. В качестве корсара действует он очень удачно, потопив девять британских кораблей. На десятом удача ему изменила, Юргенсена взяли в плен и повлекли в военную тюрьму в Ярмуте. И ждала бы его виселица или долгое заключение, но тут на недавнего корсара обратили взор английские спецслужбы. Датские патриотизм в душе Юргенсена замолкает, и кажется, насовсем, потому что жить хочется и желательно жить хорошо. И он начинает работать на Форин офис. А офис тот посматривает на Исландию, которая официально является владением Дании, но из-за военных действий потеряла связь с метрополией. А поскольку Исландия никогда не славилась урожайностью, положение дел там не блестящее. На Даунинг-стрит решают воспользоваться ситуацией и привлечь Исландию на свою сторону. И британское адмиралтейство снаряжает гуманитарный конвой, в смысле корабль с продовольствием для Исландии. Командует кораблем, представьте себе, недавний узник Юргенсен. Он благополучно доставляет груз, который с благодарностью принимают. Ура-ура, решают в Лондоне, надо повторить номер. Но тут случается конфуз. Губернатор Рейкьявика заявляет – от враждебной державы гуманитарную помощь не принимаем. Должно быть, к нему прислали из Копенгагена почтового пингвина с депешей: «Ты что творишь, сволочь?» или что-то в этом духе. В прошлый раз приняли же? – интересуется знать Юргенсен. Один раз не считается, отвечают ему. После ряда препирательств Юргенсен как-то сильно обижается, и устраивает в том Рейкьявике государственный переворот. С командой из двенадцати человек.

После чего публикует декларацию, где заявляет, что исландский народ сверг нестерпимое датское иго и единодушно призвал его возглавить новое правительство. Но этого мало, через пару дней появляется новая декларация: «Мы, Юрген Юргенсен, берем на себя полное управление делами и титул протектора Исландии. Мы имеем полное право объявлять войну и заключать мир с иностранными державами».

В Англии икают. Потому что вовлечь Исландию в сферу своих интересов – это одно дело, но вот это… агент явно заигрался. И на дворе у нас 1808 г., император французов еще недавно был Первым консулом, прецедент имеется… короче, протектора берут под арест и влекут в английскую тюрьму.

Сидел он там недолго – его выпустили и отправили с новой миссией в Испанию и Португалию. Но тут обнаруживается, что кроме смелости и решительности, в характере Юргенсена имеется изъян, который сильно мешает его нынешней работе. И это вовсе не датский патриотизм. Юргенсен оказался азартным игроком, и выданные ему деньги неизменно просаживал, после чего влетал в тюрьму за карточные долги. За время отсидок у него открывается еще один талант – легкое и бойкое перо. Среди творений, написанных им на нарах, упоминается трагедия о казни герцога Энгиенского и «Статистическое эссе о Российской империи» (интересно, где данные брал? В Россию его не посылали). А так создается цикл: получил задание, выполнил, проигрался, в тюрьму. И так неоднократно.

В 1825 г. Англия сдалась. Юргенсена, который на тот момент сидел в Ньюгейте, выпустили с условием, что он немедленно покинет пределы королевства.

Конечно-конечно, – сказал Юргенсен и засел в лондонских игорных домах. Тут терпение английского правительства лопнуло, экс-протектора взяли за шкирку и отправили – нет, не в Ньюгейт, который, полагаю, уже стал для него домом родным, а в плавучую тюрьму, а оттуда на каторжном транспорте на остров Тасмания. Навсегда.

Юргенсену человечество обязано наиболее подробным и живописным описанием того, как английских каторжников перевозили в Австралию, и каково было их житье-бытье. Фрагменты мемуаров Юргенсена на русский язык переведены, и кто захочет, может их найти.

Сам же Юргенсен каторжного быта отнюдь не вкушал. Еще стала бы местная администрация ценными кадрами разбрасываться. Он работал в канцелярии губернатора, потом несколько лет руководил местной газетой. Примечательна причина, по которой он оттуда ушел. Владелец газеты, истовый пуританин, требовал, чтоб сотрудники три раза в день выслушивали чтение молитв. Юргенсен попробовал, счел, что молитвы читают «слишком нудным тоном и скудным языком» и уволился.

После этого он сменил еще множество профессий, включая полицейского и разведчика полезных ископаемых, попутно женился, и как пишет биограф «по-видимому, жил очень счастливо».

Он мирно умер в возрасте 65 лет, и, как водится, никто не знает, где он похоронен. Зато благодарные тасманийские каторжники в скальной опоре моста через реку Росс создали его монументальный портрет. В короне.