Мне хочется сказки

Мне хочется сказки

— Ричард! Только не говори мне, что ты еще даже не вставал! — громко воскликнула пораженная Эстель. Она распахнула шторы, и в комнату ворвался яркий свет полуденного солнца.

— Я уже проклял тот день, когда дал тебе ключи от моей квартиры, — проворчал Ричард. — Доброе утро, милая.

— Доброе утро! Только уже давно не утро, дело движется к обеду! — возмутилась Эстель.

— Кто когда просыпается, у того тогда и утро, — парировал Ричард.

— Ты будешь вставать или мне тебе помочь? — хитро прищурившись, спросила она.

— Буду! — Он быстро вскочил с кровати.

— Откуда такая поспешность? — весело поинтересовалась Эстель.

— В прошлый раз ты меня подняла с кровати с помощью струи ледяной воды. Очень не хочется испытать это ощущение снова.

Они весело рассмеялись.

— Когда мы будем жить вместе, ты быстро научишься вставать вовремя, — мечтательно произнесла она.

— Я прямо трепещу в ожидании этого дня, — себе под нос, так, чтобы она его не услышала, пробормотал Ричард.

— Ты что-то сказал? — поинтересовалась она.

— Да. Я требую, чтобы ты меня поцеловала.

— Это за какие такие заслуги? — Эстель нежно обвила его шею руками.

Они были примерно одного роста, и поэтому она могла смотреть ему прямо в глаза, читая на его лице как по книге. Хотя сейчас и без того было понятно, чего от нее хочет Ричард.

— А если я тебя не только поцелую? — загадочным шепотом, который так возбуждал Ричарда, поинтересовалась Эстель.

Ее губы призывно приоткрылись навстречу ему.

— Тогда я буду самым счастливым мужчиной на свете.

Через полчаса они без сил лежали, тесно прижавшись друг к другу. Ричард ласкал пальцами шелковые пряди каштановых волос Эстель. Она прижалась щекой к его щеке. Ее длинные тонкие пальцы рисовали какие-то цветы и травы на его щеках.

— Иногда мне даже нравится твоя щетина. — Она тихо рассмеялась. — Но только когда рядом больше никого нет!

— Я так сексуален небритый, что ты даже не можешь и мысли допустить, что рядом с моей щетиной появится другая женщина?

— Нет, я не настолько ревнива! Я не могу допустить, чтобы ты появился рядом с кем-то, когда у тебя небритое лицо.

— Утро начинается с курса хороших манер? — резко поинтересовался Ричард.

— Нет, твое утро началось с моей любви. А вот день неплохо бы начать с бритья.

Ричард отстранился от нее и резко встал. Не говоря ни слова, он пошел в ванную.

— И не надо на меня сердиться! — крикнула ему вдогонку Эстель, пытаясь как-то смягчить его обиду. — Мы же идем сегодня в гости к маме!

— Да?! — Ричард остановился на полпути. — И во сколько состоится торжественный прием?

— В пять часов пополудни.

— Интересно, а почему я об этом узнаю в двенадцать?

— Потому что много спишь.

— Эстель, о том, что мы сегодня идем знакомиться с твоей родней, я должен был узнать как минимум за два, а лучше за три дня. Чтобы подготовиться. Морально.

— Но, милый, к чему готовиться?!

— К смотринам, которые мне устроят богатеи Уэлчи.

— Прекрати! — Эстель недовольно поморщилась. — К тому же из родных у меня только мама. А она не из тех, кто устраивает, как ты выразился, смотрины. Мне кажется, что у тебя какой-то странный пунктик. Да, моя семья богата, ну и что с того?

— Только то, что я простой парень. Я не знаю, какую вилку когда брать и что говорить при встрече. А еще то, что я не пара для таких, как ты.

— Что ты хочешь этим сказать? — Эстель сердито прищурилась. Ричард почувствовал, что он сказал лишнее, но останавливаться не собирался.

— По поводу денежек твоей семьи, моей простоты или вилки? — ядовито поинтересовался он.

— По поводу таких, как я. Объясни, что со мной не так.

— Ну... например, ты уверена, что все в этой жизни для тебя.

— Я что-то тебя не понимаю. Если уж начал, говори прямо.

— То, что денежки твоей семьи проложили тебе прямую дорожку в этой жизни. Все, чего мне приходилось добиваться тяжелым трудом, тебе приносили на блюдечке. А что же забыли про жениха? Какой недосмотр!

— Прекрати паясничать! — Эстель вскочила с кровати и принялась судорожно одеваться. — Мне никто никогда ничего не приносил, как ты выразился, на блюдечке. Я тоже всего добивалась сама. И кому, как не тебе, это знать! Или ты забыл, кто был одной из лучших студенток потока, когда мы учились на втором курсе?! Кто тогда был делегирован на конгресс в Риме?! — Руки Эстель дрожали, когда она застегивала блузку.

— А разве репутация твоей семьи, точнее ее счета в банке, не поспособствовала тому, что на тебя с восторгом смотрели все преподаватели?

— А мне казалось, что ты мною гордишься... — растерянно произнесла Эстель. — Ты дурак, Ричард. И если боишься идти знакомиться с моей матерью, это твои проблемы. А я жить с трусом не собираюсь.

— Я не боюсь, — упрямо сказал он.

— Да? А тогда почему ты тут мне наговорил черт-те что?

— Потому что должен же был я тебе когда-то сказать все то, что у меня накипело в душе.

— Я думала, ты лучше всех знаешь, что ни один педагог не помог мне на экзамене. Ни разу мне не простили невыполненного домашнего задания. Как ты можешь говорить такие вещи?

— Прости, Эстель. — Он прислонился к дверному косяку и несколько раз провел руками по лицу. — Я действительно не имею никакого права тебе что-то говорить. Тем более будто ты ничего не стоишь. А я горжусь только тем, что добился тебя.

Она отвернулась к окну.

— Ты сделал мне больно.

— Прости, — тихо сказал Ричард. — Конечно, я пойду.

— Вот и хорошо. Не надо приходить ровно в пять, все равно все опоздают. Да и, я думаю, ты будешь чувствовать себя комфортнее, если вокруг будет много людей.

— Спасибо, милая, ты просто чудо. — Он поцеловал Эстель в нос.

— Хорошо. Давай я тебе объясню, как туда лучше проехать. Знаешь, где находится улица Ломбард?

— Кто же не знает самую кривую улицу города в самом дорогом квартале Сан-Франциско!

— Рич! — возмущенно воскликнула Эстель.

— Извини. Продолжай, пожалуйста.

— Так вот, наш дом номер двадцать восемь. Он из красного кирпича, а по ограде вьется плющ. Но машину придется оставить внизу. К нам не заехать.

— И мой скромный «фордик» восемьдесят третьего года выпуска наверняка затеряется там среди роскошных многоместных лимузинов...

— Я буду встречать гостей вместе с мамой, так что ты меня найдешь сразу.

Эстель решила не обращать внимания на комментарии Ричарда. Она прекрасно понимала, что это просто защитная реакция мальчишки, только-только вылезшего из нищеты.

— Кстати, Рич, у тебя есть костюм и галстук?

— Только не говори, что туда все приходят застегнутыми на все пуговицы! — взмолился он.

— Но это же званый ужин, — пожала плечами Эстель, мило ему улыбаясь, как будто объясняла маленькому ребенку прописные истины.

— Ради этой улыбки я готов на все. А вечеринка действительно обещает быть скучной.

— Ричард, это просто день рождения, и ничего больше. Познакомишься с моей мамой, я тебя представлю некоторым друзьям, и мы улизнем оттуда. Обещаю.

— Хорошо, — обреченно вздохнул он.

— Так у тебя есть костюм?

— Да. Он тебе очень понравится.

— А какого он цвета?

— Зачем тебе это знать?

— Чтобы одеться соответствующе. Это же первый наш выход в свет. И если ты будешь в синем, а я в красном, это будет отвратительно выглядеть.

— Костюм коричневого цвета. В основном, — тихо добавил он.

— Что значит — в основном? — с подозрением в голосе спросила Эстель.

— Ну есть же еще рубашка и галстук! — быстро нашелся Ричард.

— Мне пора бежать. Рич, не подведи меня, — попросила она.

— А когда я тебя подводил?

Эстель предпочла сделать вид, что не заметила вопроса. Ей не хотелось заводить новый бесконечный спор, особенно сейчас.

— В половине шестого я буду тебя ждать, — напомнила она.

— Я приду. Готов поспорить, мое присутствие тебя развеселит.

— Мне всегда хорошо, когда ты рядом! — Эстель поцеловала его.

— Вот это мне по вкусу! — воскликнул он и принялся осыпать ее поцелуями.

Она медленно отступала к входной двери. Наконец дверная ручка уперлась ей в спину.

— Рич, ручка давит мне в позвоночник, — успела сказать она в перерыве между поцелуями.

— Я ее откручу, — пообещал он.

— Ну все-все, мне пора. У нас с тобой вся ночь впереди. — Эстель удалось высвободиться из его объятий и выскользнуть на лестничную клетку. — До вечера! — Она послала Ричарду воздушный поцелуй.

— До вечера, — повторил он и, закрыв за ней дверь, добавил: — Я готов на все ради тебя. А ради твоего счастья...

Эстель заметно нервничала, стоя рядом с матерью. Сара с неодобрением посмотрела на дочь. Она прекрасно понимала ее волнение: Ричард опаздывал уже на полчаса. Но зачем же открыто демонстрировать всем, что ты волнуешься!

— Милая, прекрати дергаться, пожалуйста, — сказала она.

— Прости мама, что ты сказала? — переспросила Эстель.

— Прекрати дергаться, — повторила она. — Никуда не денется твой дорогой Ричард.

— О нет! Он может попасть в самую нелепую ситуацию. Уж я-то его знаю!

— Я вот до сих пор удивляюсь, как он столько времени умудрялся не попасться мне на глаза. Хотя, должна признать, я не подхожу под понятие «нелепая ситуация». — Сара улыбнулась.

— Что ты имеешь в виду? — поинтересовалась Эстель.

— Только то, что вы встречаетесь вот уже шесть лет, а я еще с ним не знакома.

— Он очень стеснительный.

— Ценное качество, особенно для практикующего юриста, — усмехнулась Сара.

— Он тебе понравится, обещаю.

— Я верю тебе, девочка, но мне уже не нравится то, что он так сильно опаздывает.

— Мало ли что могло случиться, а вообще-то он очень пунктуален, — пожала плечами Эстель.

— О! Уже подъехали Эдмондсы. А раз они тут, значит, больше никого не будет. Ты же знаешь, что они почему-то всегда приезжают последними. Милая, постарайся хотя бы улыбаться. Ради моего дня рождения. Я уж не требую от тебя слов приветствия. И не беспокойся так, просто твой Ричард еще не знает про Эдмондсов. — Сара попробовала подбодрить дочь.

— Хорошо, мам. — Эстель улыбнулась матери, но ту уже отвлекли прибывшие гости.

Пока Сара обменивалась любезностями с прибывшей четой, Эстель пыталась высмотреть знакомую машину Ричарда. Но на дороге, ведущей к дому, было пусто. Она вздохнула и, увлекаемая матерью, вошла в дом.

Прием был в разгаре. Эстель уже устала от слишком назойливого внимания отпрысков богатых семейств Сан-Франциско. Она была со всеми одинаково вежлива, но никого не выделяла. И так было всегда. Еще до встречи с Ричардом. Она не помнила того времени, когда их с матерью отказывались принимать почти во всех домах. И все из-за того, что Сара не захотела рассказать отцу, известному всей округе своим бешеным нравом, от кого родится ее ребенок. Слишком много лет они были изгоями, чтобы сейчас Эстель могла поверить этим улыбкам. Только влияние дедушки, который души не чаял в единственной внучке, заставило соседей по-другому отнестись к мисс Саре Уэлч и ее дочери.

И вот сейчас Эстель через силу улыбалась людям, для которых она была бы полным нулем, если бы не являлась наследницей всех капиталов покойного деда.

Уже несколько минут Эстель раздумывала над тем, не симулировать ли ей приступ мигрени, чтобы скрыться из дома матери. Когда она уже было решилась на этот шаг, в другом конце огромного холла послышались удивленные возгласы. Сердце Эстель сжалось в тревожном предчувствии.

Через живой коридор к ней пробирался человек, одетый в костюм гориллы. Он явно стремился к Эстель. Сара тоже заметила чудовище и цель его передвижения. Она подошла и встала рядом с дочерью, готовая оказать ей любую помощь или просто поддержку.

Горилла подошла к женщинам и низко поклонилась. В лапе был зажат огромный букет слегка увядших и помятых хризантем.

— Я всегда думал, что Эстель идеал женской красоты, но только сейчас понял, что у моего идеала есть прообраз, — услышала Эстель из-под маски до боли знакомый голос.

До этой минуты она надеялась, что это шутка кого-то постороннего. Ужасно неудачная шутка. Пока она пыталась собраться с мыслями, Сара взяла инициативу в свои руки. Она приняла букет и поблагодарила гориллу:

— Благодарю вас. Уже давно не слышала таких очаровательных комплиментов. Эстель, познакомь нас, пожалуйста.

— Мама, это Ричард Фейрлемб. Ричард, это моя мама, Сара Уэлч.

— Очень приятно, миссис Уэлч. — Ричард стянул с головы маску и наклонился к руке Сары.

— Мисс Уэлч, — напряженным голосом поправила та.

В неожиданно образовавшейся тишине ее слова прозвучали слишком громко. Все приглашенные с интересом смотрели в их сторону, ожидая, чем закончится это представление.

— О! — удивленно произнес Ричард. Но тут же осекся и покраснел. — Э... Я хотел бы попросить у присутствующих прощения за опоздание, — продолжил он.

— Что же тебя задержало? — Эстель была натянута как струна.

Ричарду показалось, что, если сейчас он ответит неверно, она порвется. О последствиях он даже думать боялся.

— Не хотел портить сюрприз тем, кто придет после меня.

— С этим ты справился! — довольно язвительно сказала Эстель.

Боясь, что молодые люди устроят отвратительную сцену, которая после выходки Ричарда была бы уж совершенно некстати, Сара поспешила вмешаться:

— Я так давно мечтала познакомиться с вами, Ричард. Что же вы до сих пор не приезжали к нам?

— Да, знаете ли, дела... — попробовал он уйти от неприятного вопроса.

— А чем вы занимаетесь? — Сара предприняла еще одну попытку поддержать разговор.

— Я изображаю разных мультипликационных персонажей на детских праздниках, — выпалил Ричард и только потом увидел в глазах Эстель ужас. Он понял, что вновь сделал что-то не то.

— Наверное, очень интересная работа? — неуверенно спросила у него Сара.

— Мне она очень нравится. Тут ведь что главное, мисс? Правильно, подход к детям. А если у вас, предположим, нет никакого подхода... — начал было объяснять Ричард, но тут же заметил, что его речь все больше становится похожей на речь отца, фермера из одной далекой деревушки в Северной Дакоте. Ему казалось, что он избавился от этого еще при поступлении в университет. Но сильное волнение с головой выдало его происхождение.

— Это просто замечательно, — вступила в разговор Эстель, — но нам пора ехать. До свидания, мама.

Сара поняла, что дочь просто больше не может находиться под пристальными взглядами полусотни людей, которые с огромным интересом наблюдают за ее позором.

— Я бы просила тебя, моя дорогая, остаться со мной. А раз Ричарду так уж необходимо ехать... Мы его проводим. — Сара решила пройтись с ними хотя бы до машины. Во-первых, для того, чтобы Эстель сразу же не набросилась на Ричарда с кулаками, а во-вторых, чтобы самой немного передохнуть.

Ричард продолжал стоять, тревожно озираясь по сторонам. Ему очень не нравилось, что все так странно смотрят на него и на его девушку.

— Но ведь я только что приехал, Эстель. Разве мисс Уэлч не обидится, если я сейчас уйду? — с невинным видом спросил он.

Этот его вид еще больше рассердил Эстель.

Сара вновь поспешила вмешаться.

— Думаю, это не последний праздник, на котором мы можем встретиться, раз уж у Ричарда так много дел! — не слишком оптимистично сказала Сара.

— Знаешь ли, тут очень душно, — проговорила Эстель, крепко цепляясь за его рукав. — Мне хочется на свежий воздух.

Но Ричард категорически не понимал, что от него требуется.

— Я могу составить тебе компанию, а потом мы вернемся и продолжим веселиться. Я знаю массу интересных конкурсов. Можно, например, передавать друг другу яблоко, но только держать его надо не руками, а ртом. А еще, если тут, конечно, нет маленьких детей... — Он не успел договорить, когда почувствовал, как в него с другой стороны вцепилась Сара и обе женщины тащат его к выходу.

— Как-нибудь в следующий раз, — с деланным весельем сказала Сара. — Прошу нас простить. Но мы покинем вас на несколько минут, обратилась она к гостям, которые наблюдали за этой сценой с неослабевающим вниманием.

Через вновь образованный живой коридор они поспешили к выходу. Уже почти у дверей Сара услышала, как кто-то сказал:

— Ну что вы! Одна мисс Уэлч чего стоит, а когда их две!

— Вы правы, я не удивлюсь, если Эстель тоже не будет знать, от кого у нее ребенок.

Ричард непонимающе посмотрел сначала на Сару, а потом на Эстель. Она никогда не рассказывала ему историю своей семьи. И вот теперь узнать такие шокирующие подробности о вроде бы благополучной во всех отношениях Эстель. Это было слишком для одного вечера!

— Мисс Уэлч, что они имеют в виду? — поинтересовался Ричард.

— Вы о чем? — Сара сделала вид, что не понимает смысл его вопроса.

— О том, что сказали эти две женщины — будто вы не знаете, кто отец Эстель.

— Не беспокойтесь, уж это-то я точно знаю, — довольно резко ответила Сара.

— Но... — начал было он, но Эстель больно ткнула его кулаком в бок.

— Ричард, по-моему, у нас с тобой есть что обсудить помимо прошлого моей матери, — остановила его она.

Они вышли на крыльцо дома. Стояла жаркая августовская ночь. Сара и Эстель тяжело дышали, будто только что сплавали через пролив к Беркли.

— Никогда, слышишь, Эстель, никогда я не стану терпеть то, что пережила, вынашивая тебя.

— Прости, мам, — тихо ответила она.

— Мне кажется, я что-то не то сделал? — робко спросил Ричард.

— Удивительная прозорливость, молодой человек, — зло ответила ему Сара.

— Я бы хотел объяснить...

— Ничего не нужно объяснять. Сейчас вы сядете в свою машину и поедете к себе домой. А мы с Эстель останемся расхлебывать то, что вы тут заварили.

— Эстель, — попробовал он найти поддержку у подружки.

— Ричард, я к тебе сегодня приеду. Но позже. Нам надо будет серьезно поговорить, — резко ответила она. — До встречи.

— Но я же... — Ричард вновь попытался оправдаться, но встретил лишь ледяное молчание.

— Поезжай домой, Ричард, — после затянувшейся паузы повторила Эстель.

Он развернулся и, опустив плечи, пошел к машине.

Женщины дождались, пока он выехал за ворота. Потом Сара несколько раз глубоко вздохнула.

— Эстель, я сейчас вернусь в дом. Ты придешь через пять минут. Не раньше. Поняла?

— Да, мама.

— Отлично. А потом, когда все наконец-то разойдутся, мы с тобой спокойно поговорим.

Эстель кивнула. Сара ободряюще похлопала ее по плечу и поспешила в дом. Что бы ни случилось, прием должен закончится как подобает.

Эстель стояла на крыльце, вдыхая теплый и влажный воздух позднего лета. Ей ужасно не хотелось возвращаться домой. Вновь видеть эти отвратительные лица, полные не слишком тщательно скрываемого торжества.

Может быть, Рич так испугался, что решил спрятаться за маской гориллы? Не надо было тащить его сюда. Здесь ему не место. Это я виновата, что мамин праздник оказался испорченным, подумала она. Но тут же возразила себе. Глупости. Если бы ему не стукнуло в голову так идиотски нарядиться, все было бы нормально. Ричард прекрасно вписывается в любую компанию. Уж я-то знаю. Он специально это сделал, чтобы доказать мне, что, когда я пытаюсь его контролировать, у меня в итоге ничего путного не получается. Как он мог так со мной поступить?!

Эстель огорченно покачала головой. Надо возвращаться, хотя бы ради матери. Она передернула плечами и вошла в дом.

В почему-то темном холле Эстель не сразу сориентировалась, куда ей идти. Она уже давно не жила в этом большом доме, да и когда жила, ту часть, которая предназначалась для парадных приемов, посещала крайне редко. А сейчас она предпочитала уютную квартирку поближе к работе.

Неожиданно на своем затылке Эстель ощутила чье-то тяжелое дыхание.

— Привет, крошка, вот уж не думал, что тебе нравятся такие волосатые мужланы.

— Привет, Эд. Я была бы тебе благодарна, если бы ты перестал дышать мне в ухо как паровоз.

Эстель чувствовала его руки на своих плечах. Она знала, что, если сейчас попытается высвободиться из его объятий, на ее нежной коже останутся следы от пальцев. А ей только этого не хватало.

Эд развернул ее и прижал к стене, навалившись всем телом.

Не думала, что стена так близко, поразилась Эстель.

Эд начал приставать к ней еще до того, как она пошла учиться в университет. Но Эстель давно подозревала, что его постепенно нищающую семейку интересует не она, а ее наследство. А так как все знали, что старый Уэлч, пока еще был жив, согласился бы на любую кандидатуру, лишь бы его внучке было хорошо, даже прыщавый Эд, отягощенный наследственным алкоголизмом и страстью к игре, мог рассчитывать на согласие старика. Но Эстель терпеть не могла Эда, а после того что он выкинул, когда она ездила в Рим, и подавно... Да его вообще убить было мало!

— Что тебе надо? — как можно спокойнее спросила она.

— Почему ты спишь с ним, а не со мной? Тебе нравятся такие... — он начал подбирать подходящее слово, — обезьяны. Тебе нравится, когда тебя крепко держат волосатые руки гориллы?

— Странные эротические фантазии, Эд, — ледяным голосом ответила Эстель. — Это алкоголь или наркотики?

— Почему эта обезьяна, это посмешище, а не я?!

— Хотя бы потому, что у него в штанах есть то, что у тебя не выросло. А у тебя будет сейчас глазунья с сосиской, если ты меня не отпустишь.

— Ты мне угрожаешь, сучка?!

Эстель изо всех сил ударила его коленкой в пах. От острой боли Эд согнулся почти пополам.

— Нет, просто предупреждала. Можешь не подходить ко мне прощаться. Пока, Эд.

Ей хотелось, чтобы этот отвратительный тип начал ее преследовать, хватать за руки, чтобы она могла вцепиться ногтями ему в лицо, разодрать его до крови, вырвать все волосы на его голове. Но давний претендент на ее наследство предпочел тихо поскуливать в темном углу холла.

Значит, придется все же Ричарду пострадать сегодня. Ну и поделом, решила она, распахивая двери в гостиную.

Эд действительно не подошел к ней попрощаться. Что, впрочем, ни в коей мере не обеспокоило Эстель. Но и не обрадовало. Она видела, как на нее смотрит мать, а гнева Сары она боялась больше всего на свете. Когда был жив дедушка, он мог укротить свою дочь и часто заступался за внучку. А кто теперь может ее спасти?

— Ты не знаешь, почему Эд не подошел попрощаться? — с плохо скрываемым подозрением в голосе спросила Сара дочь. Она уже давно заметила, что молодой человек совсем не против завязать отношения с ее дочерью. Эд Сару вполне устраивал, а вот почему Эстель не хотела даже слышать его имени, она не понимала, но, как женщина, могла догадываться. Ведь сердцу не прикажешь. И все же она постоянно боялась, что ее дочь выкинет что-нибудь этакое, что навсегда испортит ее отношения с Эдом.

— Мне кажется, у него надолго отпадет желание общаться с противоположным полом, — пожала Эстель плечами. Вот об этом инциденте матери совершенно знать не нужно. Хватит и того, что натворил Ричард.

— Эстель, ты вновь что-то от меня скрываешь. — Сара явно о чем-то догадывалась, а теперь обвиняла свою дочь в новом нарушении правил.

— Мам, давай поговорим обо всем потом. Когда гости разъедутся.

— Думаю, мы так и поступим.

Эстель передернула плечами от того холода, которым ее обдало презрение матери. Уж что-что, а показать свое отношение к происходящим событиям или человеку Сара умела, как никто другой.

Когда за последним гостем закрылась дверь, она повернулась к дочери и пристально посмотрела на нее.

— Ты заметила, что никто не сказал о моем вечере, будто он был восхитительным, очаровательным?

— Ну и что? Мне показалось, что все... э-э-э... — Эстель не сразу подобрала нужное выражение, — надолго его запомнят. Это ведь тоже неплохо.

Вместо ответа Сара бросила на нее еще один полный ледяного презрения взгляд, молча развернулась и пошла в кабинет. Эстель поняла, что ей сейчас придется туго. В те редкие дни, когда дедушка ее за что-то отчитывал, он всегда приглашал внучку в свой кабинет. После его смерти Сара переняла эту привычку. И чем старше становилась мать, тем больше она напоминала Эстель деда, особенно когда сердилась. А вот это Эстель совсем не нравилось. Ей не хотелось ссориться с матерью. Она прекрасно понимала, что эта ссора может стать последним разговором в их жизни. Уж слишком они обе были похожи на «бешеного старика Уэлча», как о нем говорили многие, кто хорошо знал его.

— Я в растерянности, — начала Сара. — Как ты могла?!

— Но... что я такого сделала?!

— Ты привела к нам человека, который совершенно не подозревает о том, как надо себя вести в обществе. Этим ты разрушила все, что я так тщательно, по крупицам, собирала все эти долгие годы. Ты разрушила честное и чистое имя Уэлч!

— А тебе не кажется, что уже одно мое существование бросило пятно на так тщательно охраняемое тобою имя? — зло поинтересовалась Эстель.

— Если ты хочешь сделать мне больно, чтобы отвести от себя мой гнев, зря стараешься. Все равно нам придется решить, как мы будем жить после того, что сегодня произошло. И запомни, Эстель, я уже сполна расплатилась за свою ошибку.

— Значит, ты считаешь меня ошибкой?

— Судя по тому, что у меня в итоге получилось, да.

— Очень мило. Кажется, мне тоже не помешает выпить, если родная мать говорит, что сожалеет о моем рождении.

— Прекрати! — крикнула Сара. Она несколько секунд молчала, пытаясь успокоиться. — Если ты настолько глупа, что не понимаешь, о чем я говорю, неудивительно, почему к тебе липнут одни недоумки.

— Я бы тоже просила тебя, мама, выбирать выражения. Ричард не недоумок. Просто он...

— Что он? Просто тупица?

Эстель почувствовала, что мать готова взорваться. Но уже не могла остановиться.

— Нет, он не тупица. Просто он очень боялся того, что должно было произойти. Он боялся встречи и с тобой, и с этой толпой чванливых баранов.

— Значит, люди, с которыми мы жили рядом столько лет, с которыми дружили, для тебя всего лишь чванливые бараны?! А я кто? Овца?!

— Не говори так, пожалуйста. Я всегда считала, что ты тоже не слишком высокого мнения о тех, кто нас окружает. И вообще, я не понимаю, зачем ты столько лет с маниакальным упорством билась за то, чтобы нас приняли в этом обществе.

— Я хотела, чтобы ты росла в той среде, в который была рождена. Чтобы ты получила соответствующее воспитание. Чтобы не думала, с кем твой ребенок будет играть, когда подрастет. Чтобы не мучилась тем, где тебе найти хорошего, умного и богатого мужа. Я не хотела, чтобы ты повторила мою ошибку, Эстель.

— Не бойся. Я записываю, с кем сплю.

Сара на несколько мгновений окаменела. Она смотрела на дочь, ужас и ненависть читались в ее глазах. Она резко поднялась с места и подошла к Эстель. Девушка сидела в кресле, гордо выпрямив спину. Сара замахнулась и ударила ее по щеке.

— Думай, что говоришь матери, — сказала она.

От неожиданности Эстель сжалась в комочек. Никогда до этого ни Сара, ни дед не поднимали на нее руку. Эстель поняла, что на этот раз она действительно перешла черту, на краю которой так часто балансировала.

— Очень бы хотелось, чтобы ты меня познакомила еще с кем-то, кто кувыркается с тобой в постели. Может быть, среди них найдется кто-то достойнее Ричарда. Хотя, судя по тому, что себе позволяешь, ты уже давно забыла, что значит встречаться с порядочным мужчиной. Все твои любовники надевают костюмы горилл или есть другие варианты? — Сара отвернулась к окну, за которым уже стояла непроглядная ночь.

Эстель поняла, что мать пытается скрыть слезы разочарования и обиды. Она встала с кресла, подошла к ней, обняла ее за плечи и тихо сказала:

— Прости, мама, я не хотела тебе говорить все эти гадости. Просто... В общем, не знаю, зачем я это сделала.

— Я тоже не знаю, зачем ты это сделала. Мне казалось, мы понимаем друг друга, — сердито ответила Сара. — И была бы тебе благодарна, если бы ты объяснила мне причину своего поведения. Можешь попытаться объяснить и поступок своего Ричарда.

— Я... Мне так не хотелось, чтобы ты на него злилась. Мне кажется, что если ты будешь сердиться на него, то и на меня тоже. Мы ведь одно целое.

— Я понимаю, что такое любовь, но все же... Зачем он напялил этот идиотский костюм!

— Понимаешь, он очень боялся. Он ведь из фермерской семьи. В большом городе совсем недавно, а тут еще мы со своими раутами, приемами... К тому же я ему сказала, что будет ужасно скучно. Я надеялась заставить его прийти хотя бы для того, чтобы поддержать меня. Он ведь очень любит меня, я это точно знаю.

— И его поддержка выразилась в том, что он выставил тебя в дурацком свете перед всеми?

— Нет, в том, что он, во-первых, пришел, а во-вторых, попытался сделать вечеринку не такой скучной. Мам, это все ради меня.

— Это очень мило, Эстель, но, может быть, было бы лучше, если бы он ради тебя взялся за ум?

— Мам, он обязательно станет серьезным и ответственным. Я в нем уверена, просто дай ему наиграться.

— Ох, Эстель, как бы ты не намучилась с его играми. — Сара обреченно покачала головой. Она прекрасно понимала, как сложно будет ее обычно спокойной и уравновешенной дочери рядом с человеком, который в двадцать восемь лет играет в детских шоу.

— Ладно, — наконец произнесла она, — я думаю, что смогу уладить эту проблему. Вот только, Эстель, я прошу тебя дать мне слово, что такое больше не повторится.

— Но я ведь не Ричард!

— Но вы же одно целое, — иронично усмехнулась Сара.

— Хорошо, мам. — Эстель улыбнулась. — Я обещаю, что Ричард, когда он будет рядом со мной, ничего подобного больше не сделает. Большего я пообещать не могу.

— Вот и хорошо, мне хватит и этого, — с облегчением произнесла Сара. — Останешься у меня ночевать?

— Нет. Мне еще надо поговорить с ним.

— Ты абсолютно уверена, что хочешь этого? Разговор с Ричардом будет нелегким.

— Я знаю, но должна же я убедить его больше так не поступать. И, в конце концов, должен же он когда-то повзрослеть!

— Не тебе, Эстель, решать, когда он станет взрослым. Это должен определить только сам Ричард.

— Но разве я не могу помочь ему? — Эстель поцеловала мать и выпорхнула за дверь. Она была рада, что уладила вопрос с Сарой. А уж с Ричардом она разберется как-нибудь. Он так сильно любит ее, что готов на все, даже повзрослеть раньше времени. Хотя, как же раньше времени, если ему уже двадцать восемь?

— Никогда не видела, чтобы женщина изменила мужчину и не осталась у разбитого корыта. — Сара недовольно покачала головой. Она бы очень хотела предостеречь свою дочь, но прекрасно понимала, что Эстель не послушается ее.

Девочка уверена, что может, если у нее возникнет таковое желание, перевернуть весь мир. Я не смогу переубедить ее, что даже одного человека ей не по силам изменить. Да и никто этого не может. Уж я-то знаю.

Ричард метался по своей квартире как дикий зверь, запертый в клетке. Он понял, что вел себя совсем не так, как того ожидала Эстель. А ведь на всех вечеринках его костюм гориллы воспринимали с восторгом. Что же случилось на этот раз? Где он допустил ошибку?

Обессилев от бесполезной беготни, Ричард опустился на диван и обхватил голову руками. Надо подумать, сказал он себе.

Но никаких мыслей, кроме того, что ему скажет Эстель, когда вернется от матери, в его голову не приходило. А от Эстель он ожидал получить настоящую головомойку.

Лучше бы я ей изменил. Тогда бы по крайней мере знал, в чем провинился.

Ричард повалился на диван и закрыл глаза, вспоминая, как познакомился с Эстель.

Он шел по бесконечному коридору лучшего учебного заведения Сан-Франциско. Молодой парень, в давно вышедшей из моды ковбойке и узких брюках, с сильным акцентом, он приехал покорить этот город. И, конечно, считал, что заслуживает самого лучшего, в том числе и образования.

Ричард не нашел себя в деревне. Ему с самого детства опротивели и пшеница, и свиньи. Теперь ему предстояло решить, куда пойти учиться. Он в принципе понимал, что делает юрист, но чем отличается адвокат от нотариуса, не имел никакого представления. Поэтому решил юридический факультет обойти стороной. К тому же он был не уверен, что сможет успешно сдать тесты.

Он заблудился в лабиринтах огромного здания и уже практически не понимал, в каком крыле находится и как ему выйти к факультету менеджмента. Ричард не совсем хорошо понимал, что такое менеджер и чем он отличается от юриста, но его приятель, уже пытавшийся учиться в Сан-Франциско, но заваливший первую же сессию, сказал, что туда проще всего поступить и шансы получать стипендию очень высоки. Для Ричарда, у которого на все про все в кармане лежало пятьдесят долларов, это было очень важно. И вот во время этого метания по запутанным коридорам колледжа он увидел ее.

Он шел за девушкой как привязанный. Тоненькая ниточка соединила их. И Ричард понял, что это навсегда. Он и сам не заметил, как подал документы на юридический факультет, как соглашался со всем, что ему говорили. Да в тот день он готов был выпрыгнуть из вертолета без парашюта, только бы она была рядом!

И вот Ричард оказался перед входом в университет с жетоном в руке, не зная, ни когда ему идти на экзамены, ни куда он подал документы. Наваждение постепенно проходило, а вот желание целовать эту девушку, любить ее, защищать становилось все сильнее. Стеснительный Ричард не заметил, как подошел к ней и сказал самую дурацкую фразу в своей жизни:

— Ты не знаешь, на какой факультет я подал документы?

Она улыбнулась и ответила:

— На юридический.

— Откуда ты знаешь!? — изумился Ричард. Он был поражен звучанием ее голоса и уже успел забыть, о чем сам только что спрашивал.

— Конечно, ведь ты стоял в очереди за мной. У меня номер семьдесят восемь, а у тебя семьдесят девять, — улыбнулась она Ричарду.

— Значит, это судьба, — уверенно сказал он. — А как тебя зовут.

— Эстель, — она вновь улыбнулась.

— А меня Ричард, но ты можешь звать меня Рич.

— Почему?

— Потому что близкие люди должны обращаться друг к другу не так, как все остальные. А кто может быть ближе, чем любимая женщина?

— Ты знаешь, что сейчас почти признался мне в любви?

— Конечно. Иначе зачем бы я поступал на юридический?! — искренне удивился он. — Я даже не знаю толком, ни что мы сдаем, ни когда это будет.

— Что же ты делал при приеме документов?

— Смотрел на тебя. — Ричард взял ее за руку. — Эстель, пообещай мне, что будешь любить меня. Всегда.

— Но как же я могу тебе это обещать! Мы ведь толком не знакомы!

Он не только поступил на юридический факультет, но и получил государственную стипендию. Ричард был готов сделать что угодно, лишь бы быть рядом с любимой женщиной. А она поняла, что любит этого странного парня, готового по первому ее желанию достать луну с неба.

— Рич! Ты где? — вырвал его любимый голос из мутного сумрака воспоминаний.

— Я здесь, любимая, — откликнулся он.

— Что делаешь? — спросила Эстель.

— Вспоминаю, как мы познакомились.

— Да, это было ужасно глупо! Я до сих пор удивляюсь, как не приняла тебя за сумасшедшего!

— Почему это? — опешил Ричард.

— Потому что мужчина, говорящий незнакомой девушке, что любит ее и готов все положить к ее ногам... Ты не находишь это странным? — Эстель пожала плечами.

— Но я же знал, что ты единственная женщина, которая мне нужна, — улыбнулся он.

— А вот я, Ричард, не уверена, что ты единственный мужчина, который мне нужен.

— Эстель, что произошло? — Ричард почувствовал, что с ней что-то не так.

— Только то, что ты опозорил меня в присутствии собственной матери и почти пяти десятков гостей. Между прочим, весьма уважаемых и солидных людей.

— Но что я такого сделал?! — воскликнул пораженный Ричард.

— А разве того, что ты обрядился в костюм гориллы, мало?!

— Но ведь я просто хотел повеселить всех! И, согласись, там действительно было скучно!

— Да, а с твоим появлением стало весело всем, кроме меня и матери. Спасибо тебе, Ричард, ты испортил ей праздник.

— Эстель, ты же должна понимать, что я хотел как лучше!

— Конечно, а получилось как всегда! Как всегда у тебя получается, когда ты хочешь кого-нибудь повеселить, кроме детишек и твоих придурковатых дружков.

— Ну что ты такое говоришь! Они отличные ребята. А смешить детей дано не каждому.

— Взрослых тоже не каждому дано смешить. Тебе не дано.

— Но, Эстель, разве было не забавно, когда огромная волосатая горилла протянула твоей матери цветы! Или она не любит хризантемы? По-моему, ты говорила, что это ее любимые цветы...

— Она очень любит хризантемы, она не любит, когда ее выставляют в идиотском свете. И запомни, Ричард, я этого тоже не люблю.

— Я все равно не понял, почему они все так странно на меня смотрели. — Он обреченно покачал головой. — Знаешь, Эстель, я давно понял, что есть люди, которые разучились смеяться. А это, мне кажется, самое страшное.

— Самое страшное встречаться с человеком, у которого извращенное чувство юмора!

— Но тебе же всегда нравились мои шутки!

— А что мне оставалось делать! — Эстель уже кричала в полный голос, несмотря на поздний час. — Хоть кто-то должен был смеяться! И если бы я не смеялась, когда ты запихивал меня в ноябре в бассейн, то окружающие могли бы подумать, что ты пытаешься причинить мне вред. Я не хотела выглядеть дурой рядом с тобой.

— Значит, все это время ты только делала вид, что тебе весело со мной? — спросил разочарованный и потерянный Ричард. Он всегда считал, что Эстель думает и чувствует так же, как он. А, оказывается, она совсем другая!

— Ну иногда ты очень хорошо шутишь, когда ничего не делаешь, а просто говоришь. — Она попыталась смягчить свои жестокие слова.

— Ты хочешь сказать, что ни взрывающийся торт, ни сработавшая на свадьбе пожарная сигнализация, ни...

— Да, — прервала его Эстель, — это было не смешно.

— Но я ведь так старался!

— Я это знаю. Но, Рич, пойми, все это детские фокусы. Тебе пора повзрослеть. Найти нормальную работу. Купить костюм, в конце концов! Если хочешь, я помогу тебе.

Эстель попыталась обнять его.

Он остановил ее.

— Подожди. Мне... Я должен подумать.

— О чем тут думать! — взорвалась она.

— Мне нравится та жизнь, которую я веду. Я чувствую себя на своем месте.

— Если тебе так нравится твоя жизнь, то, боюсь, в ней нет места для меня. Потому что я не хочу в один прекрасный день оказаться вымазанной в своем собственном свадебном торте. — Она вскочила и выбежала из комнаты.

Ричард бросился за ней, но лишь успел увидеть, как хлопнула входная дверь. Он прижался к двери и изо всей силы ударил по ней кулаком. Слезы текли по его щекам.

Только под утро Эстель удалось уснуть. Она всю ночь проворочалась на смятых простынях. Иногда ей казалось, что в доме холодно, а буквально через минуту одеяло начинало давить на нее и улетало на пол.

Эстель всю ночь думала о том, не слишком ли жестоко она разговаривала с Ричардом. Ей всегда казалось, что она для него не столько любовница, сколько старшая сестра, которая должна следить за непутевым, но очень милым мальчишкой, чтобы он случайно не сломал свой любопытный нос или что-нибудь еще, столько же беспокойное.

Сколько я могу за ним следить! — убеждала себя Эстель. Я хочу нормальную семью, нормальную жизнь. А с ним я не уверена в том, что будет завтра. Я даже не уверена, что сама буду завтра, а не взорвусь после очередного эксперимента с петардами. Неужели он думает, что я смогу родить ему ребенка! Бред. Да ни за что в жизни! Им, конечно, будет весело вдвоем. А мне придется работать и за себя, и за него. Нет, это совсем не то, чего я хочу. Ну и угораздило же меня влюбиться в него тогда! А ведь Рич такой хороший, когда не пытается никого смешить.

Эстель грустно улыбнулась. Последнее, что она увидела перед тем, как заснуть, было сереющее, уже почти осеннее небо.

Из сладких объятий Морфея ее вырвал какой-то странный звук. Похоже, кто-то стучался к ней в окно. Эстель в недоумении села на кровати. Она специально выбрала квартиру на двадцать третьем этаже, чтобы не было слышно никакого шума с улицы. А тут вдруг кто-то стучит...

Птица, что ли? — подумала она. Ну и пусть!

И вновь упала на подушки.

Но стук, разбудивший ее, не прекращался, став более настойчивым.

Эстель бросила недовольный взгляд на часы. Они показывали шесть часов пятнадцать минут утра.

Я из этого голубя сделаю жаркое, зло сказала она себе и встала с кровати, чтобы отогнать назойливую птицу.

Эстель подошла к окну и распахнула шторы. От неожиданности она потеряла равновесие и, чтобы не упасть, ухватилась за подоконник.

Из-за стекла ей улыбался Ричард. В руках он держал огромную охапку роз и протягивал ей.

Эстель поспешила открыть окно.

— Рич! Что это значит?! — закричала она.

Ричард закинул в открытое окно розы, а потом лучезарно улыбнулся Эстель. Он явно был доволен своей выдумкой.

— Подай мне, пожалуйста, руку, — попросил он, явно с трудом удерживая равновесие на каком-то шатком сооружении.

Эстель протянула ему руку. С ее помощью обычно ловкий Ричард неуклюже перевалил через подоконник.

— Зачем ты это сделал?! Ты же панически боишься высоты! — воскликнула она.

— Понимаешь, сейчас не осталось ни чудовищ, ни злодеев, головы которых я бы мог положить к твоим ногам. Поэтому я принес тебе в жертву самое страшное чудовище — свой страх.

— Зачем ты туда полез?! — вновь повторила вопрос Эстель. Она ужасно испугалась за Ричарда. Ведь он был даже без страховки. А что могло бы случиться, если бы он все же не удержал равновесия?

— Я туда полез, чтобы подарить тебе цветы и сказать, что ничего важнее тебя в моей жизни нет!

— А если бы ты упал? Что тогда? Твое расплющенное тело было бы жертвоприношением?

— Но я же не упал! — воскликнул Ричард. Он явно не понимал, какой опасности только что избежал.

— Нет, так жить нельзя! — воскликнула Эстель и бросилась вон из комнаты.

— Куда ты?! — крикнул ей вслед Ричард.

— Попытаюсь найти что-то успокоительное, — из кухни ответила она. — Или хотя бы выпью воды. Рич, ты меня так напугал!

— Милая, я не хотел тебя пугать. Прости, любимая. Я просто хотел тебя удивить!

— Удивил, — ответила Эстель, с трудом переводя дух. — Рич, ну когда же ты повзрослеешь?! Я так испугалась за тебя! А вдруг бы сильный порыв ветра раскачал люльку?

— Но ведь не раскачал же!

— Мы пошли по кругу, — констатировала Эстель. — Хорошо. Ты меня поразил. И своим мужеством, и своей глупостью. Зачем ты пришел ко мне?

— Ну, во-первых, чтобы сказать, что я люблю тебя.

— Это я слышу вот уже шесть лет.

— Почти семь, — поправил ее Ричард.

— Только не считай дни, — попросила его уставшим голосом Эстель. — Что еще?

— Я хотел подарить тебе розы.

— Подарил. Это все имело какой-то смысл, ну вроде попытки таким странным образом попросить у меня прощения?

Ричард замялся.

— Это было главным. Я пришел сегодня к тебе, Эстель, потому что решил повзрослеть. Если ты хочешь, чтобы рядом был надежный мужчина, хотя я не могу понять, почему ты считаешь меня ненадежным...

— Рич, не порти момент.

— Так вот. Я готов повзрослеть, потому что ради тебя я готов на все. Я люблю тебя, Эстель. Ты для меня — единственно важное, что есть в этой жизни. Если не будет тебя, не будет и меня. Ты простишь меня, Эстель?

— Ох Ричард, Ричард! Что же мне с тобой делать!

— Только не говори, что ты не можешь или не хочешь прощать меня! — взмолился он.

— Я готова тебя простить, но только при одном условии: ты пообещаешь мне, что возьмешься за ум и перестанешь делать глупости.

— Я готов тебе это обещать, но, милая, я не могу понять, что для тебя глупость, а что нет.

— Все просто: твоя попытка альпинизма в городских условиях — глупость, а букет роз — нет. Если бы ты принес мне только цветы, я бы уже была весьма благосклонно к тебе настроена. Даже если бы ты пришел без цветов, я бы тебя простила. Я ведь тоже люблю тебя, Рич.

— Помоги мне, Эстель, а я сделаю все для того, чтобы ты была счастлива. — Он нежно обнял ее и притянул к себе.

Эстель поцеловала его в ответ.

— Вот теперь я точно прощен! — воскликнул Ричард и повалил ее на кровать.

— Рич, поаккуратнее! Ты ненормальный! — рассмеялась Эстель и прижалась к его груди.

— Нет, уже вполне нормальный. Даю тебе слово, это моя последняя шутка. Дай я тебя обниму.

Он крепко прижал Эстель к себе.

— Ну? Мы так и будем просто обниматься? — через несколько секунд поинтересовалась она.

Ричард тут же доказал, что у него есть и другие идеи насчет этого утра.

Эстель лежала, нежно прижавшись к Ричарду. Ей было так хорошо прижиматься к нему, чувствовать его дыхание, тепло его тела, что все его проступки сразу же стали безразличны. Она думала о том, как здорово, что не надо никуда идти и ничего делать. Ведь сегодня воскресенье, а значит, можно вот так пролежать весь день.

Неожиданно она вскочила с кровати.

— Что случилось? — сонно поинтересовался у нее Ричард.

— Который час? — спросила встревоженная Эстель.

— Двадцать минут восьмого. Но сегодня воскресенье, так что спи спокойно, любимая.

— О Боже! — воскликнула Эстель и принялась бегать по комнате, пытаясь что-то найти.

— Ты можешь мне наконец объяснить, что случилось. Тебе не надо на работу, ведь сегодня же воскресенье. Куда ты так спешишь?

— На юридические курсы. Сегодня тесты. — Она пыталась одновременно красить губы, отвечать на его вопросы и собирать сумочку. Но контур губ получился кривым, из сумочки все выпадало, а Ричард так и не понял, что это за курсы и зачем Эстель туда собралась, о чем не преминул ее спросить:

— Милая, что это за курсы?

— Высшие юридические, — ответила она, раздраженная его несообразительностью.

— Зачем тебе это надо? У тебя отличная работа, есть перспективы. Неужели тебе этого мало и ты хочешь еще немного поучиться? Не надоело?

— Хочу. Не надоело, — коротко ответила Эстель. — Ты же знаешь, я люблю узнавать что-то новое. К тому же мой карьерный рост напрямую зависит от того, какой уровень образования у меня будет. А эти курсы стоят сущие копейки. А если я смогу пройти тестирование, то буду получать стипендию.

— Эстель, солнышко, а тебе не кажется, что твой карьерный рост зависит только от тебя?

— Все правильно. И если я окончу эти курсы, мне будет легче требовать повышения, более перспективного места. Или просто искать другую работу.

— Ты всегда хотела больше, чем у тебя есть, — покачал головой Ричард. — Вот и со мной все произошло так же: ты опять хочешь большего, — тихо добавил он.

Слава Богу, Эстель в это время выбежала в ванную и не расслышала окончания фразы.

— Как ты уже успел заметить, — откликнулась она, — я всегда была уверена, что хотеть больше, чем имеешь, — это правильно.

— А вот мне вполне достаточно того, что ты рядом со мной.

— Ты всегда хотел не слишком многого, но если уж решался что-то получить, то это было лучшим, — рассмеялась она.

— Да, ты лучшее, что есть на этом свете!

Эстель покачала головой.

— Я до сих пор не могу понять, Рич, почему тебе не интересна карьера? Какой-то рост, развитие?

— Почему же, — пожал он плечами, — интересна. Вот только я еще не нашел себя. Хотя у меня есть одна идея. И, думаю, она тебе очень понравится.

— Милый, — ласково остановила его Эстель, когда Ричард уже было собрался изложить свой план, — давай поговорим об этом, когда я вернусь. — Она заметила, что он огорчился, и поэтому добавила: — Это как-то связано с тем образованием, что ты имеешь?

— Если ты о том, что я получил корочку юриста, то нет.

— Рич! Нельзя так безобразно относиться к своим талантам! Вспомни, как тебя хвалили в один голос все наши преподаватели! Ты легко бы мог стать одним из лучших юристов Сан-Франциско! Разве это не достижение?

— Для тебя — да, но, милая, ты же знаешь, что мне это совсем не по душе.

— А ты не пробовал переступить через «по душе — не по душе»? Мы не молодеем, и пора уже нам подумать о настоящей семье. Ты считаешь, что я всю жизнь мечтала о том, как буду содержать мужа?

— Нет, конечно, но я и сейчас неплохо зарабатываю.

— Пожалуй, действительно неплохо, но для молодого парня. А тебе уже двадцать восемь. Но даже не в этом дело, весь вопрос в том, чем ты зарабатываешь.

— Я знаю, тебе не нравится моя работа, но, милая, давай не будем сейчас говорить об этом, мы же поссоримся!

— Я тоже не хочу ссоры, тем более когда опаздываю. Но, Рич, ты должен подумать, серьезно подумать над тем, как ты живешь.

— Мне нравится моя жизнь, особенно сейчас, когда в ней вновь появилась ты.

— Мило. Но мне твоя жизнь не нравится! Ты же обещал мне повзрослеть, Рич! — Она укоризненно покачала головой.

— Да, я обещал тебе, что постараюсь больше не придумывать разные шутки.

— Этого мало, Рич! Как ты не понимаешь!

— Что еще ты от меня хочешь, Эстель?

— Я хочу, чтобы ты стал серьезным, уравновешенным, преуспевающим. Чтобы я могла с гордостью сказать, что мой муж — в десятке сильнейших юристов Сан-Франциско! А не мяться и думать, как бы поприличней назвать то, чем ты сейчас занимаешься. В конце концов, если я тебе безразлична, подумай о наших детях! Ты ведь так мечтал о них. Что они должны будут рассказывать о своем отце? Что их папа играет Микки Мауса?

— Но ты же знаешь, что мне хорошо только там, среди детей! Мы друг друга отлично понимаем!

— А ты не хочешь на минутку забыть о себе и подумать обо мне? Мне, — она выделила это слово, — от этого плохо. Ричард, так дальше продолжаться не может. Ты должен что-то решить.

— Хорошо, — обреченно вздохнул он. — Ты обещала мне помочь, помогай! Что ты предлагаешь?

— Я? Но почему все должна решать я?

— Эстель, ведь ты хочешь, чтобы я повзрослел? Значит, ты лучше меня знаешь, что мне нужно для этого делать. Я передаю свою жизнь в твои руки.

— Ой, Ричард, как же с тобой тяжело... — С выражением полной безнадежности на лице Эстель опустилась на кровать.

— Так что ты предлагаешь?

— Ну... для начала тебе нужно найти другую работу.

— Хорошо. Какую, например?

— Например, тебя считали лучшим в нашей группе, так почему бы тебе не попробовать поработать по специальности?

— Эстель, мы закончили учебу несколько лет назад. Я никогда не практиковал. Кто меня возьмет на работу?

— Действительно. — Она глубоко задумалась. — Тебя возьмут только в том случае, если твое образование будет достаточно серьезным и свежим. Рич! — радостно воскликнула она. — Я поняла! Тебе надо пойти со мной на курсы!

— Но, Эстель, нужно же сдать тесты.

— А, ерунда! Ты справишься. Ты же у меня умница!

— Но у меня нет денег, чтобы платить за курсы.

— Возьмешь кредит в банке, — серьезно ответила она, успокоившись, и вновь продолжила сборы.

— Тогда... — Ричард попытался найти еще какую-нибудь причину для отказа, но Эстель его прервала.

— И никаких «тогда»! Ничего больше не желаю слушать. Собирайся. Кстати, лучше бы тебе надеть костюм.

— Но я терпеть не могу галстуки. Меня это угнетает. Ты же прекрасно знаешь! Мне тяжело в них дышать!

— Хорошо, — сдалась она, решив, что можно сделать небольшую поблажку, раз уж процесс перевоспитания Ричарда зашел так далеко. Все равно она его научит носить и галстуки, и костюмы, и даже запонки. — Ты можешь не надевать галстука. Расстегни ворот рубашки, сегодня жарко, и это вполне позволительно. Только дай я сама выберу тебе рубашку.

Вместо ответа Ричард лишь обреченно вздохнул.

Возле здания коллегии адвокатов, где располагались высшие юридические курсы, собралась небольшая толпа. Эстель была просто счастлива, увидев, что ее Ричард ничем особенным из этой толпы не выделяется. Он такой же, как и все, а значит, теперь в ее жизни все будет нормально.

Тестирование проходило в небольшом зале, где, вероятно, проводились конференции. Эстель поначалу расстроилась, что их рассадили достаточно далеко друг от друга, лишив ее возможности хоть как-то помочь Ричарду. Но, вспомнив, что он вышел из университета первым, она успокоилась. И на память Ричард никогда не жаловался. Значит, хоть что-то он сможет вспомнить из того, чему их учили пять лет назад.

Когда тесты, показавшиеся Эстель не слишком сложными, закончились, слово взял педагог, проводивший их.

— Меня зовут Уильям Рольф, — представился он. — Я являюсь председателем коллегии адвокатов Сан-Франциско. Думаю, некоторые из вас слышали мою фамилию?

Гул одобрения и согласия прокатился по аудитории.

— Отлично, — продолжил он с улыбкой. — Я буду вести этот семинар. Конечно, мы пригласили несколько специалистов в других отраслях права, но большей частью вам придется видеться со мной. Итак, вы сейчас закончили тесты, по результатам которых мы решим, кто из вас будет обучаться у нас уже в этом году, а кому надо будет еще годик позаниматься, чтобы попробовать свои силы в следующем забеге. Кроме того, по результатам тестов мы выберем несколько человек — мы еще не решили сколько, — которые не только будут освобождены от оплаты, но и получат стипендию от нашей коллегии адвокатов.

На несколько секунд в зале воцарилась тишина, а потом она взорвалась дружными криками и аплодисментами.

— Вот уж не думал, что наша оплата так высока, — пожал плечами мистер Рольф и сразу же снова заулыбался. — Рад видеть, что вы экономите свои деньги. Это хорошо. Значит, у вас есть стимул учиться у нас еще лучше, потому что некоторым, если таковые среди вас найдутся, мы предложим место в коллегии адвокатов. Не имеет значения при этом, какой специальностью вы владеете, работа будет в юридической конторе при нашей коллегии. Так что, дерзайте, господа! На этом на сегодня все. На выходе вы получите расписание занятий. А дома через три дня — извещение, прошли вы конкурс или нет. Но я всем вам желаю удачи. Надеюсь, еще увидимся и вы меня не разочаруете.

Юристы, молодые и не очень, толпой пошли к выходу, громко обсуждая только что услышанные новости. Лишь Эстель не смогла удержаться. Она подошла к мистеру Рольфу. Этот высокий широкоплечий мужчина почему-то притягивал ее к себе. И это было так странно. Он был намного старше ее, с седыми волосами, но седина вовсе не портила его. Напротив, придавала ему шарму. А когда Эстель увидела необыкновенной чистоты и глубины голубые глаза, она поняла, что пропала.

— Вы что-то хотите у меня спросить? — улыбнулся ей мистер Рольф, прекрасно понимая, какое впечатление произвел на девушку.

— Э... да, — не сразу пришла в себя Эстель. — Я хотела спросить, кто у нас будет вести нотариат?

— Мистер Эдмондс, — с улыбкой ответил мистер Рольф. — Вас устраивает подобная кандидатура?

— Барни! Ну конечно! — воскликнула Эстель, но тут же поняла, что сама себя выдала. Она не хотела, чтобы ни в университете, ни на работе кто-либо знал, чья она внучка. Эстель привыкла всего добиваться сама. А значит, влияние дедушки не должно ни помогать, ни тем более мешать ей на пути к цели.

— Вы знаете мистера Эдмондса? — удивленно спросил Уильям Рольф.

— Да. — Эстель поняла, что лгать не имеет смысла.

— Занимаетесь нотариатом?

— Мы несколько раз встречались. Он произвел на меня сильное впечатление. А я сейчас просто штатный юрист в одной строительной компании, но хотела бы развиваться именно в направлении нотариата.

— Похвально. А я так и не смог себя заставить проработать нотариусом больше двух лет, — пожал плечами Рольф.

— Спасибо, что ответили на мой вопрос, мистер Рольф. Я пойду.

— Конечно-конечно, я еще не могу вас задерживать! — пошутил мистер Рольф.

— До свидания, — сказала она.

— До свидания, мисс?.. — Рольф весьма выразительно приподнял одну бровь.

— Можно просто Эстель, — сказала она. Эстель не хотела, чтобы все педагоги узнали, что у них будет учиться отпрыск знаменитой семьи Уэлч. Что бы там Ричард ни говорил, своей карьерой она обязана только себе. И вот теперь пусть мистер Рольф убедится в ее уме и опыте сам. А уж потом можно будет и позволить ему удивиться. Но это произойдет не раньше экзаменов. Эстель была в этом уверена, во всяком случае она сделает все, чтобы ее и мисс Уэлч не признали одним лицом. О том, что она может и не пройти конкурс, Эстель даже и не думала. Не зря ведь она так упорно трудилась все эти годы.

Она улыбнулась мистеру Рольфу и поспешила к Ричарду, который поджидал ее в сторонке, не решаясь вмешаться в беседу Эстель с педагогом.

Уже подходя к нему и подставляя щеку для привычного поцелуя, Эстель подумала, что он странно изменился. Господи, что это с ним случилось?! — подумала она.

— Я с трудом тебя узнала! — с восторгом воскликнула она.

— Значит, твоя попытка превращения меня из шута в Прекрасного Принца прошла успешно, — попробовал пошутить Ричард, но тут же понял, что лично ему эта шутка смешной не кажется.

— Поедем куда-нибудь поужинаем, — предложила Эстель.

— Конечно, — ответил Ричард. — О чем ты беседовала с мистером Рольфом?

— Я хотела узнать, кто будет преподавать нотариат. Ты же знаешь, я не хочу всю жизнь сидеть юристом в маленькой конторке. А хороший педагог уже половина успеха.

— И кто же тот счастливец, что будет тебя учить? — Ричард изо всех сил пытался сделать вид, что ему это действительно интересно.

— Ты даже не представляешь! — воскликнула Эстель. — Нотариат будет вести Барни!

— Кто такой Барни? — спросил Ричард. Теперь ему уже стало интереснее, почему это у его девушки какой-то преподаватель вызывает такую странную реакцию.

— Барни старый знакомый нашей семьи. Ты должен был его видеть у матери. — Она не хотела напоминать Ричарду о той вечеринке, но она уже привыкла рассказывать знакомым о знакомых, упоминая, где и когда они могли встретиться. — Прости, — добавила она тихим голосом.

— Ничего. Я ведь теперь изменился, — улыбнулся он ей. — Ну, моя красавица, куда вы хотите пойти?

Вот только сам Ричард предпочел бы сейчас закрыться с головой одеялом, чтобы ничего не видеть и никого не слышать.

Результаты тестов пришли в среду утром, как и обещал мистер Рольф. Эстель не спала, поджидая почтальона уже с шести часов утра. Когда же ей наконец принесли запечатанный голубой конверт, она, несмотря на всю свою уверенность, не нашла в себе сил, чтобы его открыть.

Эстель быстро собралась и решила ехать к Ричарду. Во-первых, чтобы узнать результаты тестирования, а во-вторых, чтобы попросить его открыть конверт.

К ее удивлению, Ричард все еще спал. Она это поняла сразу же по его заспанному виду.

— Привет, любимый! — весело воскликнула она. — Ты уже получил письмо?

— Какое? — спросил сонный Ричард.

— Рич! — осуждающе покачала головой Эстель.

— А! Это письмо. Вон оно, на столике.

— И что там? — спросила сгорающая от любопытства Эстель.

Ричард улыбнулся. Ему нравилось ее поддразнивать.

— Только то, что и должно было быть. Особенно учитывая то, как внезапно мы на это решились.

— Рич! — воскликнула она.

— Ну что «Рич»! Можешь взять и посмотреть.

Эстель бросилась к столику, схватила письмо и развернула его, жадно читая. Через несколько секунд она закричала и бросилась Ричарду на шею.

— Я верила, что ты сможешь это сделать! Верила! Ты у меня умница! Я люблю тебя, Рич!

— Я тоже люблю тебя. Но предпочел бы, чтобы такую буйную радость вызывала просто моя скромная персона, а не то, что я прошел на эти курсы.

— Рич! Как ты можешь так говорить!

— Как «так»? — Он вновь попытался поддеть ее. Но Эстель была так рада, что не замечала его иронии.

— Так безразлично! Ты же не просто поступил, ты получил стипендию! Теперь тебе не надо брать кредит, а еще ты можешь устроиться на работу. Лучшей рекомендации, чем это письмо, не найти во всем Сан-Франциско! Ну разве что записка от самого мистера Рольфа.

— Эстель, милая, ты же знаешь, что для тебя я готов на все.

— Как же я люблю тебя, Рич!

— А какой у тебя бал? — спросил он у нее.

— Видишь ли... — Даже в полутьме прихожей Ричард заметил, как она покраснела. — Я не имею ни малейшего понятия, поступила ли я вообще.

— Но почему, Эстель?! — удивился Ричард. Он знал, как для нее это было важно, может быть даже важнее, чем слепить из него порядочного члена общества — Тебе еще не пришло письмо с результатами тестов?

— Пришло. Но я не смогла его открыть.

— Моя девочка так и не научилась вскрывать конверты? — попробовал поддеть ее Ричард.

— Не смешно, — сердито ответила Эстель.

— Тогда что же случилось с моей бесстрашной возлюбленной?

— Твоя бесстрашная возлюбленная на самом деле оказалась отчаянной трусихой. Ты же знаешь, как это для меня важно. Я всю ночь не спала, ждала результатов. Наверное, перенервничала. Открой, пожалуйста!

— И что же? Разве ты уже не хочешь знать, поступила или нет?

— Рич! Прошу тебя, не издевайся надо мной! Хотя бы не сейчас.

— Ну хорошо, — сдался Ричард, — давай конверт.

Эстель протянула ему синий конверт, смущенно улыбаясь. Ричард вскрыл его и начал читать. Постепенно его лицо становилось все более мрачным.

— Что? — с придыханием спросила Эстель. — Что-то не так?

Вместо ответа Ричард покачал головой.

— Меня... Что там?.. Я не прошла? — со слезами на глазах спросила Эстель.

— Прости, милая, — ответил ей Ричард замогильным голосом, — но... это так печально.

— Что там написано?! — закричала Эстель. Она уже была готова наброситься на Ричарда с кулаками. — Отвечай немедленно!

— Там написан мой приговор. Теперь я уж точно от тебя никуда не денусь. Даже учиться мы будем вместе.

— Рич! — закричала она. — Ты... Это самое отвратительное свинство, которое ты мог придумать!

— Но, согласись, шутка была неплохой, — засмеялся Ричард. — Я отличный актер.

— Да, — вынуждена была согласиться Эстель, которая тоже начала смеяться. — Вот только я все же не люблю становиться объектом твоих шуток.

Эстель пыталась вчитаться в свой студенческий конспект по теории государства и права. Но буквы расплывались у нее перед глазами, а смысл прочитанного исчезал из головы, как только она переворачивала страницу. Вместо скучной теории перед ее глазами стоял Уильям Рольф.

Она потрясла головой, пытаясь прогнать назойливый образ. Но преподаватель упрямо держал свои позиции и не собирался никуда исчезать.

— Я люблю Ричарда, — громко сказала Эстель, но это не помогло. Образ Уильяма слегка потускнел, но не исчез.

Рассерженная Эстель швырнула конспект на кровать и принялась большими шагами ходить по комнате.

Я так ничего не смогу вспомнить! — подумала она. Чего доброго, завтра так засмотрюсь на Рольфа, что забуду и все, что знала. А ведь он говорил, что этот зачет очень важен. Что же мне делать?!

Она взбила свои роскошные каштановые локоны и улыбнулась, вспомнив, как Ричард любит рассматривать через них солнечный свет. Она взяла прядь волос и подняла их против света прикроватной лампы. Но волосы почему-то не блестели. В ужасе она поспешила к зеркалу.

Боже мой! Мне же завтра идти на зачет, а у меня такое творится на голове! Как же я покажусь на глаза Уильяму Рольфу!

От этой мысли ей захотелось расплакаться. Эстель в ужасе смотрела в зеркало. В нем отражалась молодая очень красивая девушка с тонкими чертами лица, чувственными губами и огромными голубыми глазами, в которых плескался океан. Но Эстель осмотр совсем не удовлетворил.

Как же я могла допустить такое?! Неужели Ричард меня так сильно любит, что готов терпеть рядом с собой неухоженную женщину?! А я тоже хороша! Не думать о человеке, который ради меня изменил всю свою жизнь, а мечтать о преподавателе, который и фамилии-то моей не помнит!

Эстель в своем самобичевании уже успела забыть, как сама же не хотела, чтобы Уильям Рольф знал ее фамилию. Забыла, что она всего хочет добиться сама, без помощи призрака дедушки и его миллионов.

Он вообще-то знает, что я существую? Конечно, знает, но лишь когда я сижу в аудитории. Как только я исчезаю из его поля зрения на несколько секунд, готова поспорить, он уже и не помнит обо мне. Нет, все мужчины одинаковы! И Ричард! Тоже мне, пример смирения и терпения! «Мистер Рольф, что вы думаете о системе национального права Великобритании?», — передразнила она Ричарда. Лучше бы следил за своей девушкой! И вообще, если бы он все это время вел себя нормально, мне бы и не хотелось ни с кем, кроме него, встречаться. А так я живу как на пороховой бочке: никогда не знаю, что он выкинет завтра, или сегодня, или прямо сейчас! Вот мистер Рольф ни за что бы не напялил на себя костюм гориллы. Я в этом уверена.

Интересно, а сколько ему лет? — задумалась Эстель, направляясь в ванную. А есть ли у него кто-нибудь. Конечно есть! Такой мужчина не может быть один! И вообще, какое ему дело до студентки, одной из сотни. Нет смысла даже мечтать о чем-то. И точка. Прекрати думать о Уильяме Рольфе! — приказала она себе. Он не для тебя, а ты не для него. Тоже мне, влюбилась в собственного учителя, фыркнула она. Дешевый бульварный роман. В конце концов, мне же не четырнадцать лет! И почему это Ричард не звонит?

Эстель так увлеклась своими мыслями, что не заметила, как вылила в воду полбаллона пены для ванн. Над горячей водой поднималось огромное пушистое облако.

Ну и как мне здесь теперь мыться? — подумала она.

Но сердиться уже было не на кого, кроме самой себя. Эстель несколько раз глубоко вздохнула и полезла в ванну, надеясь, что горячая вода и ароматная пена хоть немного успокоят ее.

Ричард все же позвонил Эстель, но как всегда не вовремя: она только намылила голову и собиралась минут пять провести под душем, чтобы до конца смыть пену с волос. Эстель даже решила сначала проигнорировать звонок, но уж слишком настойчиво трезвонил телефон, чтобы можно было просто от этого отмахнуться.

Оставляя мокрые следы на ковре, она подбежала к телефону и недовольным голосом произнесла:

— Да?

— Привет, милая, что делаешь? — поинтересовался Ричард.

Если бы Эстель была не так сердита на весь мир, она бы сразу же заметила, что ее Рич как-то странно говорит. Вроде бы он был весел, но эта веселость явно была наигранной.

— Моюсь, — сердито ответила ему Эстель.

— Прости, я не вовремя. Хочешь, я перезвоню тебе?

— Ладно уж, — смилостивилась она. — Подожди минутку, я перенесу телефон в ванную, домою голову, и мы спокойно поговорим.

— Хорошо, родная, как скажешь, — быстро согласился Ричард.

Эстель уже подметила, что в последнее время он слишком часто с ней соглашается. Их противоречия касались лишь теоретических вопросов — например, какая система права эффективнее: британская или американская. Она вспомнила, что так же было и тогда, когда их любовь только начиналась. Но ведь в тот период и у нее не было поводов противоречить Ричарду. А может быть, просто тогда она его плохо знала?

Эстель решила не забивать себе этим голову, тем более что сейчас было не самое подходящее время.

Она домыла голову, замотала наподобие тюрбана полотенце и взялась за пилочку. Раз уж она так себя запустила, а завтра на маникюр в салоне у нее времени, стоит все сделать сегодня. Даже если придется позже обычного лечь спать.

Эстель удобно устроилась на пуфике и приготовилась продолжить разговор с Ричардом, надеясь, что это отвлечет ее от мыслей о Уильяме.

— Ну и что ты хотел мне сказать? — не очень вежливо поинтересовалась она.

— Только то, что я тебя люблю, — ответил обескураженный ее тоном Ричард.

— Тогда, будь добр, придумай что-нибудь еще.

— Эстель, что с тобой сегодня случилось?

— Ничего не случилось.

— Да? — иронично спросил Ричард. — Ты мне напоминаешь дикобраза. Как только я что-то говорю, ты сразу же выпускаешь свои колючки.

— Прекрати, вовсе я не дикобраз!

— Ну вот, что я говорил?

— А что ты говорил? Только то, что я похожа на дикобраза. Очень мило.

— Фразу «очень мило», в последнее время я слышу что-то уж слишком часто.

— Ну и что, — упрямо сказала Эстель. — Если ты хочешь со мной ругаться, подожди до завтра. Сдам зачет, тогда и говори, что тебе взбредет в голову.

— Эстель, прекрати, пожалуйста! — напряженным голосом попросил ее Ричард.

— Что мне прекратить?

— Истерику.

— Я абсолютно спокойна.

Как только Эстель заявила это, она заметила, что уже давно подпиливает один и тот же ноготь и он уже заметно короче остальных, к тому же подпилен очень неровно.

— Ну что за день такой! — воскликнула она.

— Вот и мне хотелось бы знать это, — усмехнулся Ричард.

— Обычный день, просто встала не с той ноги, — хмуро ответила ему Эстель.

— Вот когда встанешь с той ноги, позвони мне, — сказал Ричард. — Да, и желаю тебе завтра успеха. — В трубке раздались короткие гудки.

Эстель уронила руку, и трубка скатилась на пол из ослабевших пальцев. Она сидела неподвижно. Еще никогда Ричард так с ней не разговаривал. С самого начала у них было заведено, что Эстель обижается на него, а он приходит просить прощения. И неважно было, кто виноват.

Что же случилось с моим Ричардом? — спрашивала Эстель у самой себя, пытаясь уснуть. Она хмуро улыбнулась и включила свет, понимая, что ей сегодня уже не заснуть. Так не лучше ли почитать еще раз конспект?

Бессонная ночь свела на нет все вечерние старания Эстель: выглядела она хуже некуда. Но, как это ни странно, ее это мало интересовало. Она волновалась только о том, что ей скажет Ричард, когда они встретятся на зачете. Она и ждала и боялась этой встречи. Ей не хотелось терять Ричарда, ведь они вместе столько лет и она любит его. Но почему же тогда Уильям преследует ее в мечтах и снах?

Она тряхнула головой, решив, что за полчаса до зачета не лучшее время решать проблемы в своей личной жизни.

Ричард не позвонил с утра и не предложил ее подвезти, как он это обычно делал, когда они занимались по выходным.

Перед аудиторией, где должен был проходить зачет, уже стояла большая толпа. Эстель поздоровалась со всеми, пытаясь найти среди них Ричарда. Но все ее старания были тщетными. Она не видела такой родной фигуры в ветровке или просто рубашке какой-нибудь веселой расцветки.

Какой-то молодой человек подошел к ней, чтобы поздороваться. Эстель предпочла отделаться от него простым кивком головы. Но он неожиданно рассмеялся. Она пристальнее посмотрела на него и охнула от удивления. Перед ней стоял Ричард. Но теперь он был совсем другим: строгий серый костюм, безупречно подобранный галстук, начищенные модные туфли, даже булавка для галстука!

— Боже, Ричард, я тебя не узнала! — с восхищением воскликнула Эстель.

— Прости, но я тебя тоже сразу не узнал. Что у тебя стряслось, милая? Конечно, не очень хорошо так говорить, но ты неважно выглядишь. — В голосе его слышалась озабоченность.

— У меня уже все в порядке, — улыбнулась она. — Ты в костюме! Это способно привести меня в самое прекрасное расположение духа буквально в секунды!

— Я рад, что тебе понравилось, — просто ответил Ричард. — Я заехал за тобой утром, но тебя уже не было. — Эстель показалось, что она слышит в его голосе не столько обвинение, сколько смирение. — Но нам, кажется, пора. Да, если я сейчас завалю зачет, это будет только твоя вина!

— Почему? — удивилась Эстель.

— Мне было так ужасно, что я не спал всю ночь и не мог ничего повторить. Эстель, прошу тебя, давай больше никогда не ссориться.

— Я люблю тебя, Рич, — ответила она и нежно провела рукой по его гладко выбритой щеке. — Ты уже и бриться начал каждый день.

— Чего не сделаешь для любимой женщины, — пожал он плечами. — Пойдем. Мы почему-то первые в списке.

— Наверное, мы с тобой самые умные.

Вместо ответа Ричард просто рассмеялся.

Эстель так и не поняла, почему все так боялись этого зачета. Лично она не встретила ни одного по-настоящему трудного вопроса. Единственное, что ей мешало, так это пристальное внимание мистера Рольфа. И что с ним случилось!

Все пятнадцать минут, что она сидела перед его столом, он не сводил с нее жадных глаз. Эстель казалось, что он пытается вобрать в себя каждую ее черточку, каждый жест, каждую улыбку. Да и она сама не могла отвести взгляд от его голубых глаз. Неожиданно среди зачета Эстель поняла, что не может вспомнить, какого цвета глаза у Ричарда. И это ее сильно испугало. Она постаралась побыстрее ответить, чтобы не было больше искушения потеряться в глазах Уильяма. Эстель показалось, что он тоже боится еще хотя бы минуту смотреть на нее, быть с нею рядом.

Когда Эстель выскочила за дверь, она даже не смогла вспомнить, ни что рассказывала, ни что ей поставили. Одно она точно знала: зачет пройден.

— Ну как твои дела? — спросил ее Ричард, который должен был идти следующим.

— Отлично, — ободряюще улыбнулась ему Эстель, хотя она вовсе не была в этом уверена.

Ричард пропадал в аудитории почти сорок минут. Эстель вся извелась в ожидании. Она была готова броситься Ричарду на шею и просить его, умолять никогда больше не пускать ее к этому мистеру Рольфу. Но вот он вышел из аудитории, довольно улыбаясь.

— Рич! Ну разве можно так долго! — набросилась на него с обвинениями Эстель.

— Прости, милая, но мы так разговорились! Мистер Рольф такой потрясающий человек!

— Я знаю, — тихо сказала она, но Ричард ничего не услышал. — Пойдем отсюда. Я не хочу, чтобы все знали, что мы встречаемся.

— Хорошо. Пойдем пообедаем?

— Да, конечно. Надо отметить наш успех. — Эстель почему-то ужасно боялась, что Уильям Рольф выйдет из аудитории. Что она тогда будет делать?

Они пошли в итальянский ресторанчик, который очень нравился Эстель. Правда, все удовольствие от его посещения испортил Ричард, который почти полтора часа без умолку пересказывал ей тот разговор, который был у него с мистером Рольфом. Эстель было не очень приятно вспоминать о том, как она сегодня реагировала на присутствие преподавателя, но попросить Ричарда замолчать она не могла. Каждый раз, когда он называл Уильяма по имени, сердце ее мучительно сжималось от сладкой боли.

— И я предложил ему называть меня Ричем, — закончил он свой рассказ.

— Замечательно! — воскликнула Эстель.

— Мы решили пообедать вместе в воскресенье. Пойдешь с нами?

Эстель очень хотелось принять предложение, но она побоялась. Вдруг Ричард что-нибудь заподозрит?

— Прости, милый, но я не могу в это воскресенье. Как-нибудь в другой раз, — улыбнулась она.

— Хорошо, — огорченно вздохнул Ричард. — А мне казалось, что тебе нравится Рольф.

— Очень нравится, но дело в том, что я уже обещала маме, что буду с ней весь день.

— То есть я оказываюсь свободным на все воскресенье? — улыбнулся Ричард.

— Да! Но смотри, если что-то случится, не смей мне врать. — Эстель погрозила ему пальчиком.

— Я думаю, нам пора домой. — Ричард взял ее за руку.

По спине Эстель тут же пробежал легкий озноб. Она уже знала, что значит такой взгляд.

— Попроси счет, — сказала она и тут же внутренне сжалась, так как прекрасно помнила, что одной из излюбленных шуточек Ричарда было позвать официанта и сделать вид, что он забыл кошелек. Он забавлялся, наблюдая за ее реакцией. А ей было ужасно стыдно и неприятно, когда на нее смотрели, ожидая, что она сейчас же полезет в карман, чтобы расплатиться. Эстель покрывалась липким потом: она знала, что у Ричарда есть деньги, но он так натурально играл! А она была уверена, что нет ничего страшнее, когда женщина платит за ужин.

Но в этот раз Ричард просто расплатился и встал из-за стола. Эстель смотрела на него огромными от удивления глазами.

— Мы идем? — уточнил он.

— Да, конечно. — Она быстро взяла сумочку.

К машине они шли в молчании. Только когда выехали на дорогу, Ричард спросил:

— Почему ты молчишь? Что-то не так?

— Да, — честно ответила она.

— Что же?

Эстель не могла признаться ему, что уже несколько дней не может спать из-за того, что постоянно видит перед собой Уильяма. Но было еще одно, что ее сильно волновало.

— Ты стал другим, — наконец ответила она.

— Да? — не слишком удивленно спросил Ричард. — И в чем это выражается?

— Ну хотя бы в том, что ты вчера первым положил трубку.

— Это мы уже обсудили. Я бы не хотел возвращаться к этой теме, — поморщился он. — Есть что-то еще?

— Еще то, как ты выглядишь.

— Тебе не нравится костюм? — огорченно поинтересовался он.

— Нет, костюм отличный, — быстро ответила Эстель. — Но вот ты в нем стал каким-то другим.

— Ничего удивительно, я ведь никогда не носил костюмы и галстуки, а уж про булавки я вообще молчу.

— И то, что ты сегодня в ресторане не прикинулся, будто у тебя нет с собой кошелька...

— Мне показалось, что моя шутка будет неуместной.

— Конечно, — быстро согласилась Эстель. — Но... Ты стал другим. Я не знаю такого Ричарда.

Он остановил машину возле ее дома. Несколько минут они сидели молча. Наконец Ричард сказал:

— Ты ведь сама хотела этого, — грустно ответил он. — А вот я не хотел. Мне тесно в этой шкуре. Но я готов ради тебя на все.

— Да, я понимаю. И я рада, что ты смог изменить себя, но не знала, что будет так...

— Как, Эстель?

— Так странно. Ты стал совсем другим. Мне иногда кажется, что рядом со мной чужой человек.

— Я знаю способ доказать тебе, что я все тот же, — улыбнулся он. — Он наклонился и поцеловал ее. — Закрой глаза, — попросил он. — Я знаю лишь одно место на этой планете, где ты принимаешь меня таким, какой я есть. И вот сейчас, я думаю, пришло время вернуться туда.

— В мою спальню? — с улыбкой спросила Эстель.

— Только если я стал не настолько чужим, что ты меня боишься, — ответил ей Ричард, нежно целую тонкую венку на ее шее.

— Если ты меня еще раз так поцелуешь, я настолько потеряю голову, что не смогу сопротивляться, даже если ты мне покажешься совершенно посторонним мужчиной.

Вместо ответа он прижал ее к себе и, едва касаясь полных приоткрытых в ожидании губ, начал ее целовать.

— Мой Рич вернулся, — прошептала Эстель, закрывая глаза в сладкой истоме, охватившей ее.

В воскресенье Эстель с двух часов пополудни каждые полчаса звонила Ричарду. Она никак не могла дождаться, когда же он вернется с обеда с Уильямом Рольфом. Она уже жалела, что не согласилась пойти с ними. Но как только Эстель представляла себя сидящей напротив Уильяма, по ее спине пробегал холодок. Ей казалось, что она знает его уже много лет, и это ощущение было очень странным. Совершенно не похоже на то, что она чувствовала рядом с Ричардом.

Ей было хорошо, когда он разговаривал с ней или просто садился рядом в аудитории. У него была умилявшая Эстель привычка присаживаться на парты студентов. Вот только она не могла сдержать дрожь, когда он останавливался возле нее. Ее и притягивал и одновременно отпугивал его взгляд: она боялась утонуть в его голубых как озера глазах.

Если бы у меня не было Ричарда, подумала она, безропотно проглотив очередную порцию длинных гудков, я бы ни за что не позволила Уильяму просто так уйти из моей жизни. Я бы сделала все, чтобы он понял, что я чувствую. А если бы он ответил мне, вот было бы здорово! Он такой надежный, уверенный в себе. С ним я жила бы как за каменной стеной. Да и маме он, безусловно, понравился бы больше, чем Ричард. Может быть... Нет! — остановила она себя. Ричард сделал слишком много для того, чтобы измениться. Но все равно Ричарду, принимая во внимание его поведение, не дашь больше восемнадцати. Да и то с оглядкой. Рядом с ним я чувствую себя умудренной опытом старухой! А ведь он старше меня на несколько месяцев! Эстель поняла, что эта мысль не слишком успокаивает ее. Нет, я не могу бросить Ричарда, особенно сейчас. Значит, я должна забыть Уильяма. Но как мне это сделать?!

Она вновь набрала номер Ричарда. Ей ответили длинные гудки. В раздражении она бросила трубку на пол.

Из-за всей этой истории, зло подумала она, я становлюсь истеричкой. Чем я только не швырялась! Интересно, аппарат работает?

Эстель набрала номер матери.

В отличие от Ричарда Сара была дома и сразу же сняла трубку.

— Привет, мам, — сказала Эстель.

— Привет милая, — отозвалась Сара. — Что делаешь?

— Сейчас ничего. Точнее, пытаюсь дозвониться Ричарду.

Сара недовольно хмыкнула в трубку.

— Мам! — укорила ее Эстель. — Ты же знаешь, он очень старается измениться! Он у меня молодец.

— Конечно. Я ничего не имею против, вот только надолго ли его хватит? — усмехнулась мать.

— Я думаю, надолго. Ты бы его видела сейчас. Костюм, всегда выбрит, галстук. Еще немного — и он начнет пользоваться запонками.

— Запонки приводят тебя в особенный восторг? — ехидно поинтересовалась Сара.

— Но дело ведь не только в запонках! Он теперь и говорит по-другому! И темы для разговора выбирает другие!

— Ты не могла бы поподробнее рассказать мне, о чем вы с Ричардом беседуете?

— Ну... это такие, я бы сказала, стандартные темы... — не очень уверенно сказала Эстель.

— Поточнее, — попросила ее Сара.

— Мам, ну как всегда. Ты и сама слышишь такие разговоры каждый день!

— Эстель, я тебя очень прошу, расскажи мне, о чем вы говорили в последнюю вашу встречу?

— Мам, ну что за допрос!

— Это не допрос. Ты просто не помнишь! — торжествующе заявила Сара.

— Все я прекрасно помню, — быстро произнесла Эстель и покраснела: она действительно не помнила, о чем они говорили с Ричардом. А ведь раньше могла почти дословно пересказать каждый их разговор.

— Ответь мне, только честно, на другой вопрос: ты бы стала встречаться больше двух раз с человеком, который тебе совсем неинтересен? Если, конечно, это не служебная необходимость? — усмехнулась она.

— Нет, разумеется! — возмутилась Эстель.

— Тогда почему ты до сих пор с Ричардом? Ведь он тебе стал настолько неинтересен, что ты даже не помнишь, о чем вы говорите. Примерно как с Эдом, — поддела ее Сара.

— Потому, что он любит меня, а я люблю его.

— Нет, милая моя. — Эстель услышала, как мать вздохнула.

— Мам, ну что ты такое говоришь?! Уж я-то точно знаю, люблю его или нет!

— Я не о том. Ты не должна была его менять. Как бы мне он не нравился, что бы не вытворял, теперь все стало только хуже. Неужели ты не понимаешь, что он настолько несчастен, что стал серым, обычным? Даже я это вижу!

— А вот мистер Рольф считает его очень интересным, — парировала Эстель. — Они даже сегодня обедают вместе.

— Заметь, дорогая моя, ты так утомила своего молодого человека не очень удачными идеями с изменением характера, что он предпочел в воскресенье тебе какого-то педагога.

— Уильям не какой-то педагог! — с жаром воскликнула Эстель. — Он лучший из всех, которых я когда-либо встречала!

— Ого! — насмешливо воскликнула Сара. — Мне вообще очень интересно, что там у тебя происходит с этим мистером Рольфом, точнее уже Уильямом?

— Ничего, — слишком быстро и удивленно ответила Эстель. — Он просто мой педагог. Хороший педагог, и я его уважаю.

— Ох, милая моя, добром это не кончится, попомни мое слово!

Мам, не надо ужасных пророчеств. — Эстель недовольно поморщилась. Она терпеть не могла, когда мать начинала предрекать конец света.

— Это, конечно, не мое дело. Но с твоим Ричардом у тебя ничего не выйдет, — серьезно сказала Сара.

— Почему это? — опешила Эстель. — Он меня любит и сделает все, что я попрошу.

— Потому что ты хочешь от него ужасно много, слишком много. Не может человек вот так взять и поменяться, даже ради самой великой любви. И ты его либо сломаешь, а потом через месяц выкинешь, либо его натура так или иначе проявится. А тебе это не понравится. Ты же не хочешь всю жизнь прожить рядом с человеком, которого придется постоянно ломать?

— Нет, конечно! — возмутилась Эстель.

— Тогда не честнее было бы бросить его сейчас, когда он еще может вернуться к той жизни, к которой привык?

— Мам, но он не сможет без меня. Я это точно знаю!

— Кто ты такая, чтобы решать, что он сможет, а что нет! — возмутилась Сара. — Неужели ты, находясь рядом с ним, не видишь, что парень пропадает! Уж насколько мне он не нравится, но вытворять такое с живым человеком!..

— Я лучше знаю, что ему надо и как он себя при этом чувствует! — резко ответила Эстель. — Это только наше дело. Но в одном ты права. Он действительно стал очень грустным. Но это только потому, что он окончательно расстался с прежней жизнью. Это пройдет. Я дам ему новую жизнь.

— И что ты задумала на этот раз? — обреченно спросила Сара.

— Все узнаешь первой. Пока, мам! — Она положила трубку, прежде чем Сара успела ей что-то сказать. А потом тихо добавила: — Надеюсь, это решит и мои проблемы.

Ричард возвращался домой довольно поздно. Их обед с Уильямом затянулся. После ресторана они поехали к Рольфу домой. Оказалось, что они очень похожи, даже слушают одну музыку. А когда Уильям сказал, что у него есть редчайший альбом «Роллинг стоунз», Ричард решил, что Эстель может и подождать, раз уж все равно решила поехать к маме.

Он шел по пустым темным улицам и не мог понять, что же с ним произошло. Еще несколько недель назад он бы не задумываясь поспешил к любимой, чтобы быть рядом в воскресный вечер. А теперь он предпочел альбом.

Кажется, я действительно меняюсь. Маска, которую я нацепил, все сильнее прирастает к коже. Она становится мною. Или я становлюсь ею? Не имеет значения. Главное, что мне это не нравится.

Он пнул ногой пустой целлофановый пакет. Его подхватил ветер и понес по ночной улице сонного города. Где-то мчались машины, горели неоновые вывески, а в тихом спальном квартале все уже давно легли в свои теплые постели или удобно устроились перед телевизором.

Не думал, что мне будет когда-то одиноко, усмехнулся Ричард. Эстель, если бы ты знала, что ты со мной делаешь! Интересно, как долго я смогу это выдерживать? Может, стоит поговорить с ней? Сказать, что я так больше не могу. И она либо примет меня таким, какой я есть, либо... Нет. Я даже не хочу думать об этом. Моя Эстель умница, она поймет меня. Поиграли в хорошего мальчика Ричарда — и хватит. Он резко развернулся и пошел к дому Эстель.

Сегодня или никогда, твердо решил Ричард.

Он заметил, что в окнах Эстель, несмотря на поздний час, все еще горит свет. Ричард улыбнулся. Так приятно думать, что кто-то не спит, ждет его. Ему впервые за сегодняшний вечер стало стыдно, что он не поспешил к любимой, вместо того чтобы болтать с Уильямом о пустяках.

Может быть, все еще будет нормально? — сам у себя спросил Ричард. И сам же ответил. Конечно, ведь она ждет меня, значит, я ей небезразличен, значит, она все еще обращает внимание на мою скромную персону, хотя перестала узнавать и почти не слушает того, что я ей рассказываю. Милая моя, я уже бегу к тебе!

Он злился не только на себя, но и на весь свет: и лифт слишком медленно шел, и коридор был слишком длинным, и как он мог вообще забыть о своей Эстель!

Наконец он нажал на кнопку звонка. Дверь немедленно распахнулась. На пороге стояла издерганная, нервная Эстель. Под ее глазами начали расплываться две синие тени, обещающие завтра стать полноценными мешками.

— Рич! — укоризненно воскликнула она. — Ну где ты был?!

— Прости, милая. Это ужасно. Я сегодня первый раз в жизни предпочел тебе раритетный альбом «Роллинг стоунз». — Ричард решил быть до конца честным с Эстель. А как же иначе? Любая ложь влечет за собой еще огромный хвост всяких недомолвок и недоговорок. Ты запутываешься в них, как в паутине. И наступает день, когда тебя уже не захотят услышать. Есть такие канаты, которые не рвутся ни при каких условиях.

— И где ты слушал этот альбом? — поинтересовалась она.

— Дома у мистера Рольфа. Он, оказывается, тоже любит эту группу! Потрясающий человек! — с восторгом сказал ей Ричард.

— Очень мило, — пробурчала она в ответ. Ее больно укололо то, что Ричард знает о Уильяме гораздо больше, чем она. Разве это справедливо?

— Прости, любимая. Но со мной происходит что-то странное.

— Вот как раз об этом я и хотела с тобой поговорить.

— Эстель, ты читаешь мои мысли!

— Мы будем беседовать в прихожей или все же пройдем в комнату? — поинтересовалась она.

— Пойдем, конечно, — улыбнулся Ричард.

Они сели на маленький удобный диванчик, который они купили вместе, еще когда Эстель только решила переехать от матери в эту квартиру.

— Милая, я понимаю, как для тебя важно, чтобы я изменился, — начал было Ричард.

Но Эстель жестом остановила его.

— Дело в том, — начала она, — что твоя жизнь осталась прежней. И теперь ты новый и твоя старая жизнь не совпадают. Правильно? — уточнила она.

— В принципе да, — пожал плечами Ричард. То, что она говорила, было верно, вот только Ричард подозревал, что Эстель сделала неправильный вывод.

— Отлично, — просияла Эстель. — Тебе плохо от этого раздвоения. Ты мучаешься, уверена, что мало спишь, стал невнимательным, забывчивым. К тому же ты делаешь то, что делать не привык, и наоборот. Это все тебя раздражает и мешает нормально жить.

— Все верно, милая, но... — начал было Ричард, но вновь был остановлен.

— Подожди. Ты сначала послушай, что я тебе скажу. Раз ты изменился, тебе надо менять и жизнь. Кроме того, нам ведь не по семнадцать лет, пора подумать и о будущем. Я хочу уверенности в этой жизни, Рич. И ты, теперешний ты, можешь мне ее дать. Я хочу получить новую социальную роль, как бы сказал наш преподаватель психологии.

Они вместе улыбнулись, вспоминая годы в университете, когда все было просто и ясно.

— Но, милая, я не совсем о том...

— Я думаю, что нам пора бы уже и стать одним целым, — раздраженно сказала Эстель. Ее удивляло, почему Ричард не понимает ее намеков. Но, кажется, на этот раз он все понял. Эстель видела, какая сложная борьба происходит в его душе.

— Останешься у меня на ночь? — томно изгибаясь, спросила она, надеясь таким способом помочь ему принять решение. В конце концов, постель была действительно тем единственным местом, где у них никогда не возникало разногласий.

— Прости, но мне завтра надо быть в восемь возле библиотеки, — ответил Ричард.

— Зачем? — удивилась Эстель.

— Мистер Рольф обещал мне показать кое-какие документы. Я потом тебе расскажу.

— Но разве ты не можешь поехать от меня? — удивленно спросила она. Полы шелкового халатика как бы случайно разошлись, обнажив длинную стройную ногу.

— Милая, мне надо подумать. — Ричард наклонился и поцеловал ее. — Это тебе залог, что я вернусь. Я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя, — скорее по инерции, чем от чистого сердца, сказала донельзя удивленная Эстель.

— До завтра, — улыбнулся ей Ричард.

— Пока, — ответила она и пошла закрывать за ним дверь.

Когда Ричард ушел, Эстель прислонилась к дверному косяку и задумалась. Она уже не была уверена в том, что Сара не права. Ричард действительно ведет себя странно.

Ну и ладно. Главное, он понял, что ему нужно сделать мне предложение, решила Эстель и отправилась спать. В конце концов, завтра надо выглядеть на все сто. Не каждый же день предлагают руку и сердце.

На следующий день Ричард позвонил неестественно рано для него — в семь утра — и сообщил, что зайдет к Эстель где-то около семи вечера. Она была так удивлена его ранним пробуждением, что даже не заметила того, что он почти приказным тоном велел ей быть дома в это время.

Весь день на работе она не могла сосредоточиться. Дело дошло до того, что после совещания шеф попросил ее задержаться и поинтересовался самочувствием. Эстель почувствовала себя пристыженной, но ничего с собой поделать не могла. Слишком важно для нее было то, что должно случиться нынешним вечером. Ради этой минуты она готова была отдать всю свою работу, карьеру и образование заодно.

К тому же Эстель была рада, что трюк удался и она почти не вспоминала о Уильяме. Ведь она решила выйти за Ричарда не только ради его спасения, но и ради своего собственного. Эстель боялась, что в один прекрасный день она явится к мистеру Рольфу в кабинет и скажет, что любит его. Ничего ужаснее она представить себе не могла.

Но все же бесконечный рабочий день закончился, и Эстель поспешила домой. Еще нужно привести себя в порядок. Она должна быть неотразима сегодня.

Эстель надеялась, что неистощимая фантазия Ричарда позволит ему придумать какой-то необычный способ просить ее руки. Что-нибудь ужасно романтичное.

Хорошо бы он решил сделать это на яхте в океане! — подумала Эстель, но тут же поняла, что в семь вечера они вряд ли поедут к океану. Тогда пусть в каком-нибудь изысканном и безумно дорогом ресторане. Хотя у Ричарда еще нет таких денег. Нет, я просто уверена, что он что-нибудь придумает!

Ровно в половине седьмого раздался звонок в дверь и невозмутимый Ричард предстал перед ее глазами.

— Добрый вечер, леди, — заявил он ледяным тоном. — Будьте добры, следуйте за мной.

Эстель была так удивлена подобным обращением, что даже не стала перечить или спрашивать, что он задумал. Она подхватила сумочку, накинула пончо и вышла следом за Ричардом.

Не произнося ни слова, он довел ее до машины и галантным жестом распахнул дверцу. В полном молчании он тронул машину. Эстель не решалась спросить его, куда же они направляются. Уж слишком странным и неприступным казался ей Ричард. Минут через пятнадцать его старенький автомобиль затормозил у какого-то здания. Эстель была готова спорить на что угодно, что это не ресторан. Она вышла из машины и растерянно огляделась. Наконец в неверном и тусклом свете фонарей, она смогла прочитать название здания, к которому ее подвез Ричард.

— Но, — сдавленно воскликнула она, — это же полицейский участок!

Ричард снисходительно посмотрел на нее. Под его взглядом она не решилась больше задавать вопросов.

— Следуй за мной, — просто сказал он.

Он провел ее по холлу, погруженному в полутьму. В это время у полицейских, охранявших покой одного из самых спокойных районов Сан-Франциско, было не так уж много работы. Некоторые кивали Ричарду и улыбались Эстель. Она неуверенно улыбалась им в ответ.

Наконец Ричард открыл перед ней дверь какого-то кабинета. В нем находился письменный стол, лампа, сильно обшарпанный, очень неудобный стул стоял посреди комнаты, второй расположился возле стола. Ричард показал рукой на тот стул, что стоял посередине. Она испуганно присела на его краешек.

— Рич, что происходит? — все-таки решилась спросить она.

— Подожди, — остановил поток ее вопросов Ричард. Он медленно и торжественно опустился на одно колено. — Эстель Уэлч, я спрашиваю тебя, согласна ли ты стать моей женой?

Эстель затаила дыхание на несколько секунд. Затем на одном выдохе ответила:

— Да, я выйду за тебя замуж!

— Тогда, — Ричард полез в карман и достал оттуда маленькую бархатную коробочку, — дай мне руку.

Эстель протянула ему правую руку.

— Да нет, — улыбнулся он. — Левую.

Она смущенно улыбнулась в ответ и протянула левую руку. Ричард взял ее тонкие пальцы в свою крепкую ладонь и нежно поцеловал.

— В знак моей любви и привязанности прими это. — Он надел на ее палец тонкое золотое колечко и отпустил руку.

Эстель поднесла кольцо к глазам, собираясь сказать дежурное «какая прелесть!», но вместо этого воскликнула:

— Какого черта, Рич?!

— Одно колечко красовалось на ее пальце, а с тонкой цепочки свисало второе кольцо. Все это сооружение сильно напоминало Эстель миниатюрные наручники.

— Ты все правильно поняла, — ответил сияющий Ричард. — Я хотел подарить тебе не просто колечко, а символ того, что ты ко мне теперь навсегда привязана. Теперь, если в нашей жизни что-то будет не так, я всегда смогу доставить тебя в наручниках в участок. Так что тебе придется слушаться меня во всем!

— Рич! Мне казалось, что ты изменился!

— Но я действительно изменился, Эстель!

— Нет. Если бы ты изменился, ты сделал бы мне предложение в каком-нибудь ресторане, на яхте, ну я не знаю... в парке, в конце концов! Но не в полицейском же участке!

— Тебе не нравится? — огорченно спросил он.

— Нет! — жестко ответила Эстель. — Мне это не нравится. И кому, как не тебе, об этом знать.

— Но ты станешь моей женой? — с надеждой спросил ее Ричард.

— Да, — со вздохом ответила Эстель.

— Я люблю тебя! — закричал он, схватил ее в охапку и принялся кружить по комнате.

— Рич! — воззвала к нему Эстель. — Успокойся, пожалуйста. И помести меня туда, откуда взял.

Он опустил ее на пол.

— Теперь пойдем домой. Я мальчишкой один раз попал в участок, и воспоминания об этом у меня не самые радужные. — Он зябко повел плечами.

— Подожди, — остановила его Эстель. — Раз уж тебе неуютно здесь, я потребую, чтобы ты дал мне обещание ничего подобного не выкидывать на нашей помолвке в доме мамы.

— А наша помолвка состоится там?

— А где ж еще? — вопросом ответила удивленная Эстель.

— Твоя мать на это согласна?

— Конечно. — Эстель, правда, еще не говорила с матерью, но была уверена, что Сара с радостью воспримет известие о помолвке дочери, а уж о доме и речи не идет.

— А она знает, что твой жених я? — задал Ричард вопрос, который его больше всего волновал.

— А кто же еще? — с наигранным удивлением ответила Эстель. Она, конечно, знает еще одного человека, женой которого согласилась бы стать. Но вот Ричарду знать об этом необязательно.

Молодые люди стояли рядом на большой лестнице, где всего несколько месяцев назад Эстель с матерью встречали гостей. Невеста нежно прижималась к жениху, а он, с превосходством поглядывая на других мужчин, обнимал ее за плечи одной рукой.

— Ну что, кажется, все? — спросил он тихо у Эстель.

— Нет, еще Эдмондсы не приехали, — так же шепотом ответила она. — Вот когда они приедут, все.

— Почему? — спросил удивленный Ричард.

— Потому что они всегда приезжают последними.

— И в аудиторию мистер Эдмондс всегда входит последним, — удивленно добавил Ричард.

— Да, это странно, конечно, но мы все уже привыкли.

— Мне твои друзья не очень-то нравятся, — сказал Ричард через некоторое время. — Мы не могли бы убежать?

— Нет, только не сейчас. Потерпи хотя бы пару часиков.

— Мне не нравится, как они пялятся на меня.

— Ну что ты, милый, им просто любопытно. А многих гложет зависть! И вообще, в большинстве своем, они отвратительные люди, так что не обращай внимания.

— Но, милая, если они такие отвратительные люди, почему бы тебе не прекратить общаться с ними?

— Потому что с большинством нас связывают вовсе не дружеские, а деловые связи. Ты должен понимать, что тут не все так просто. И не так легко запереть двери.

— Понимаю, но все равно грустно.

— Вместо того чтобы грустить, ты лучше бы попытался завести полезные знакомства. Нам уже пора подумать о том, где ты будешь работать.

— Как насчет юридической конторы при коллегии адвокатов? — поинтересовался Ричард с деланным безразличием.

— Ой! — радостно воскликнула Эстель. — Это правда?

— Это будет правдой, если я хорошо сдам экзамены. Мистер Рольф весьма доволен мною.

— Я так хочу броситься тебе на шею! — воскликнула она.

— Ну так в чем же дело? — Ричард раскрыл объятия, приглашая Эстель.

— В том, что уже подъезжают Эдмондсы. Мы будем странно выглядеть.

— Ну как знаешь.

Эстель заметила, что Ричард обиделся.

— Не обижайся, постараюсь ночью загладить свою вину, — тихо прошептала она.

— Я запомнил, — улыбнулся Ричард.

Когда даже вечно опаздывающие Эдмондсы приветствовали жениха и невесту красочными поздравлениями, на которые Барни был большим мастером, Ричард и Эстель прошли в гостиную, которую специально для этого дня украсили букетами белых роз.

— Ты же любишь красные? — шепотом спросил Ричард у Эстель, показывая взглядом на цветы.

— Да, но лучше смотрятся белые, — ответила она.

Ричард только развел руками.

Гости пили шампанское, непринужденно общались друг с другом, периодически подходя к молодой паре. Ричард устал уже неизвестно в который раз рассказывать, откуда он родом и чем собирается заниматься. Ему до смерти надоел этот светский раут. Он знал, что скоро произойдет событие, которое сделает этот вечер гораздо интереснее, и воспринимал все происходящее как затишье перед бурей.

— Рич, хочешь шампанского? — поинтересовалась Эстель.

В этот момент в помещение ворвались четверо в черных масках и костюмах цвета хаки.

— Всем на пол! — закричал один из них.

Второй схватил Эстель и прижал ее к себе.

Гости, неуверенно переглядываясь, принялись опускаться на пол, некоторые женщины начали закатывать глаза, намереваясь упасть в обморок.

— Эстель, милая, я спасу тебя! — закричал Ричард.

Но он опоздал. Она уже сама отработанным в спортзале ударом уложила похитителя на пол. Он теперь только тихо стонал.

— Майк, — закричала она, — немедленно снимай маску! Я сколько раз тебе говорила, чтобы ты выбросил свою туалетную воду!

Все остальные, включая растерявшегося Ричарда и неудачливых налетчиков, с недоумением взирали на эту сцену.

Эстель наклонилась к поверженному противнику и сорвала с него маску.

— Так я и знала, — с горечью сказала она. — Майк, поднимайся! Рич, это твоя идея? — сурово спросила Эстель жениха.

— Да, — понурив голову, ответил он.

— Забирай своих дружков и вот из моего дома. И больше можешь не рисковать своей никчемной жизнью. Мне не нужны ни твои цветы, ни твоя любовь. Прощай, Ричард.

— Но, Эстель, я ведь хотел как лучше.

— Ты всегда хочешь как лучше, — ответила она. Слезы разочарования и обиды текли по ее лицу. — Я больше не могу так жить. Я хочу как хуже. Ты понял? Выметайся! — крикнула она и бросилась по лестнице наверх.

Вперед вышла Сара. Она обвела всех спокойным взглядом и тихо сказала:

— К сожалению, праздник не удался. — И уже громче продолжила:— Господа, я была бы вам всем очень признательна, если бы вы разошлись. Боюсь, моя семья пережила очередную драму, — горько усмехнулась она.

— Эстель! — крикнул Ричард и побежал к лестнице.

Но на его пути встала Сара.

— Нет, молодой человек. Не знаю; получится ли у вас что-нибудь когда-нибудь, но точно не сейчас. Только хуже сделаешь.

— Но там же моя Эстель! — Он смотрел на Сару огромными глазами, в которых плескалась боль.

— Нет, — твердо ответила она. — Иди домой, Ричард. Потом. Вы все обговорите потом. — Она с силой развернула его и почти вытолкала за дверь на руки обескураженным приятелям.

Когда все наконец-то разошлись, Сара поднялась в комнату дочери.

Эстель лежала на кровати, уткнувшись в подушку.

— Дорогая. — Сара осторожно погладила ее по плечу. — Это должно было случиться.

— Мама! Он ведь обещал мне!

— Эстель, солнышко, он такой, какой есть. Но ты сейчас должна забыть об этом. Забудь о том, что он делал тебе предложение. Забудь о том, что произошло. Займись работой, найди себе другого мужчину. Но только, дорогая, не слушай его сейчас, что бы он ни говорил. Поживи у меня, ладно?

— Зачем, мама? Зачем все это?

— Потому что еще не поздно все вернуть. Он любит тебя, а это главное.

— Нет. — Эстель обреченно покачала головой. — Главное, что он не смог измениться для меня. Значит, не так сильно любил.

Вместо ответа Сара лишь покачала головой. Она прекрасно знала, что такое настоящая любовь, знала, как трудно от нее отказаться. Она нежно обняла дочь.

Моей девочке понадобятся все силы, чтобы это пережить, подумала Сара. Но, если она не поймет, что любить и владеть не одно и то же, она никогда не будет счастлива.

Вот уже пять дней Эстель не выходила из своей комнаты. Сара всерьез начала волноваться за здоровье дочери. Она только надеялась, что время, которое, как известно, лучший лекарь, сможет сделать ее Эстель прежней. Но, с другой стороны, Сара уже давно потеряла наивность и веру в чудеса. Она прекрасно понимала, что ее дочь прежней уже не станет никогда. А значит, надо сделать все, чтобы ее девочка научилась жить правильно.

Она поднялась наверх и постучала в дверь комнаты Эстель.

— Да, — ответила ей та каким-то бесцветным голосом.

Сара вошла в комнату.

Эстель не только не выходила из комнаты, но и даже не пыталась привести себя в порядок. Ее роскошные волосы свалялись, под глазами были огромные круги, чувственные губы — искусаны в кровь. Сара только ужаснулась тому, в кого ее дочь превратилась всего за пять дней.

— Эстель, так нельзя.

— Как, мам? — безразлично спросила девушка.

— Нельзя так переживать. Ты должна суметь сделать так, чтобы твоя боль жила по другую сторону от тебя.

— А если моя боль и есть я?

— Нет, дорогая, я тебе не верю. Я ведь знаю тебя лучше всех на свете. Ты и твоя боль — это совсем не одно и то же. Поверь мне, девочка.

— Мамочка, если бы ты знала, как ужасно понять, что тебя предали! — Эстель была готова вновь расплакаться.

— Никто тебя не предавал. Просто он сделал так, как посчитал нужным, — резко ответила ей Сара. Она понимала, что Эстель сейчас меньше всего нужна жалость.

— Нет, он предал меня. Он дал мне слово, а потом его нарушил. Разве это не предательство!

— Девочка, он действительно хотел как лучше! Даже я это понимаю. А ведь я всегда была против ваших отношений.

— Я помню, мам. Мне надо было тебя послушаться. Но он так преданно смотрел мне в глаза...

— Я что-то не пойму, Эстель, тебе нужен мужчина или щенок, из которого ты вырастишь, извини за грубость, во всем тебе послушного кобеля?

— Мне нужна только его любовь! — Эстель с трудом сдерживала слезы.

— Зачем же ты тогда решила изменить его?

— Потому что одной любви мало, человек нуждается в чем-то материальном. Мне необходима семья. Я ведь уже выросла, как это ни странно.

— Я уверена, что из Ричарда получился бы прекрасный отец и образцовый муж. Вот только я бы своих внуков ему оставлять побоялась. — Сара попробовала рассмешить Эстель, но вызвала у нее только тень улыбки.

— Нет, мам, не получился бы. И ты это прекрасно понимаешь. Да, детям с ним было бы весело, но кто следил бы за порядком в доме? Только я. И кто бы зарабатывал деньги? Снова я. Мне нужен муж, а не взрослый ребенок.

— Тогда ты должна радоваться, что все так получилось. Вы расстались вовремя. После свадьбы все было бы хуже.

— Я понимаю, но мне почему-то совсем невесело.

— Это потому, что ты все еще любишь его.

— И что мне теперь делать?

— Не знаю, — пожала плечами Сара. — Для начала стоит решить, что ты хочешь: вернуть его или попытаться найти свое счастье с кем-нибудь другим.

— Я не могу решить это, мама, я люблю его! Но видеть при этом не хочу, — сердито добавила она.

— Значит, тебе надо пока что просто жить. Ждать, когда все придет в норму. А потом, когда ты успокоишься, сесть и подумать, чего ты хочешь.

— Ничего я сейчас не хочу, — устало сказала Эстель.

— Нет уж! — воскликнула Сара. — Ты, может, ничего и не хочешь, а я в первую очередь не хочу, чтобы моя дочь напоминала огородное пугало! Ты сейчас же одеваешься и едешь к косметологу и парикмахеру. Потом возвращаешься к себе домой, но только для того, чтобы переодеться. Надень то короткое черное платье. Тебе сейчас будет хорошо в нем, ты сильно похудела. А потом ты идешь в любой бар и ждешь, пока на горизонте появится кто-нибудь симпатичный. Дальше действуешь по обстановке.

— Мам! — в ужасе сказала Эстель. — Ты хочешь, чтобы я изменила Ричарду?!

— А вот это твое дело: изменять ему или нет. К тому же кому ты собираешься изменять! Вы же расстались! Короче, делай как знаешь, только не смей сидеть дома. И знаешь что, поеду-ка я с тобой. И останусь у тебя дома. И ты не посмеешь вернуться раньше часа ночи. Поняла меня?

— Я-то тебя поняла. Вот только, боюсь, что все окружающие тоже сразу же поймут, зачем я пришла в бар в одиночестве. Мне всегда казалось, что ты считаешь подобное поведение верхом непристойности.

— Так оно и есть, — легко согласилась Сара. — Но у тебя сейчас нет другого выхода. Надо или пускаться на поиск приключений, либо оплачивать услуги психотерапевта. Мы можем без всяких проблем позволить себе и второй вариант. Лучшие врачи выстроятся к нам в очередь... Но я не уверена, что лечение тебе поможет так быстро и качественно, как легкий, ни к чему не обязывающий флирт.

— Мамочка, у меня сегодня нет настроения, — попробовала протестовать Эстель.

— Долго ждать, пока оно у тебя появится, — твердо сказала Сара. — Значит, надо взяться за дело вместе.

Они ехали к Эстель домой, и у нее появилась минутка, чтобы спокойно подумать. Сара сама села за руль, но она терпеть не могла разговаривать во время вождения. Так что пустая болтовня на время прекратилась.

Ну почему все так ужасно складывается? — думала рассерженная Эстель. Бедная мамочка! Она и так столько пережила. Наверное, только я знаю, скольких сил ей стоит держаться сейчас и не падать духом. Я должна была ей помогать, а вместо этого заперлась у себя в комнате. А еще это мое дурацкое поведение, которым я только все усугубила. Мне надо было не орать, как будто меня режут на части, а спокойно посмеяться вместе со всеми, а свои отношения с Ричардом выяснить после. Бедная мамочка! Теперь на нее все вновь начнут чуть ли не пальцем показывать. Хорошо бы уехать куда-нибудь на год, чтобы все забылось! Нет, они обязательно вспомнят, даже через десять лет. Мне уже двадцать восемь, а эти тупые бараны все еще помнят историю моего появления на свет. Ужасно! Какие отвратительные люди! От негодования Эстель довольно громко фыркнула.

— Тебе не нравится моя новая стрижка? — с удивлением спросила Сара. Она припарковала машину возле дома Эстель и уже открыла дверцу.

Хотя Эстель и не заметила особенной разницы между старой и новой стрижками, но сочла своим долгом сказать:

— Нет, мамочка, что ты! Твоя прическа восхитительна! Особенно вот эта прядь, очень интересное решение. Я просто подумала, какие отвратительные люди нас окружают. Везде суют свой нос, а мы с тобой теперь будем ходить как оплеванные. Но с гордо поднятой головой. — Она иронично усмехнулась.

— Если тебе хочется ходить оплеванной, это твое дело, — довольно спокойно заметила Сара. — Я же буду себя чувствовать вполне нормально. — Она первой вошла в лифт.

— Но, мама, они же все перешептываются у нас за спиной! — заявила Эстель, возмущенная спокойствием матери. Она подошла к двери и принялась открывать замок.

— Вот уж, удивила! Да даже если ты будешь вести ангельскую жизнь, они все равно будут судачить, что что-то здесь не так. Расслабься, Эстель, ничто в этом мире не стоит твоих нервов. Тем более эти клуши.

— Все равно как-то неприятно, — поежилась Эстель.

— Глупости! Надо просто держать себя в руках. И научиться не обращать внимания на разные досадные пустяки.

— Ричард у меня спрашивал, зачем мы с ними общаемся, — тихо сказала она.

— Ты хочешь, чтобы я ответила на этот вопрос?

Эстель кивнула.

— Не знаю, милая, возможно потому, что твои денежки напрямую от многих из них зависят. Ты же не хуже меня знаешь, как у нас обстоят дела, — пожала она плечами.

— Нет, мам, это их денежки в большинстве случаев от меня зависят.

— Тогда в чем проблема? — спросила Сара. — Тебе просто надо дать понять, что еще один косой взгляд — и они быстро вылетят с этой улицы. Ну вот теперь я вполне удовлетворена твоим видом. Она с довольным видом осмотрела дочь со всех сторон.

А в самом деле почему я их так боюсь? Мои деньги не пострадают из-за того, что кто-то на меня косо посмотрит. А при условии, что большинство держит свои сбережения в моих банках на максимально выгодных условиях, они должны вокруг меня хороводы водить! Расскажу под большим секретом, что собираюсь менять условия для привилегированных вкладчиков. В сторону ужесточения. Она хищно улыбнулась.

— Настоящая куколка! — прокомментировала Сара. — Только не улыбайся так. Я рада, что ты наконец поняла прописную истину: не ты зависишь, а от тебя зависят. Запомни это. И это касается не только денег. — Она подмигнула дочери. — В общем, раньше часа ночи я тебя не жду.

— Мам, может, все-таки пойдешь со мной? — робко спросила Эстель.

— Кто же ходит клеить мужчин с матерью! В крайнем случае с подругой! Жаль, что Джессика сейчас в Риме, вот она бы точно помогла тебе.

— Но, может, все же... — робко начала было Эстель.

— Нет! Даже слышать не хочу. Отправляйся и найди кого-нибудь посимпатичнее!

— Пока, мам, — обреченно сказала Эстель.

— Спокойной ночи, — помахала ей рукой Сара. — Да, и не буди меня. Утром все расскажешь.

Эстель только покачала головой. Она была уверена, что мать дождется ее прихода и только потом заснет.

Эстель выбрала маленький бар в довольно спокойном районе. Она бывала здесь еще до того, как познакомилась с Ричардом. Правда, алкоголь ей тогда не продавали, зато предложений познакомиться было хоть отбавляй. Она никогда не приводила Ричарда в это заведение, потому что слишком многие могли ее узнать. Она была достаточно умной, чтобы понимать, что следует рассказывать ему, а что нет. Так что теперь она могла быть почти на сто процентов уверена, что не встретит тут Ричарда. Эстель понимала, что еще не готова к встрече с ним. Всего несколько раз она выбиралась сюда тайком вместе с Джессикой, их общей подругой, чтобы немного развеяться. Тем более что в эти вечера Ричард был занят какой-то подработкой.

Она зашла в полутемное помещение. Ей этот бар особенно нравился тем, что у его владельца была аллергия на табак, поэтому никто в помещении не курил. Так что можно было спокойно расслабиться и выпить коктейль.

Она присела за барную стойку и заказала «Метрополитен». Поудобнее устроившись на табурете, Эстель принялась осматривать зал. Она надеялась встретить тут хотя бы одного знакомого. Но, видно, все же слишком много лет прошло с того времени, как она поступила в университет. Она уже отчаялась встретить хоть одно знакомое лицо, как вдруг увидела человека, которого совсем не ожидала здесь встретить.

Ей приветливо махал рукой сам Уильям Рольф. Увидев, что Эстель его заметила и даже улыбнулась, он встал со своего места и подошел к ней.

— Добрый вечер, Эстель! — поздоровался он. — Вот уж неожиданная встреча!

— Действительно! — рассмеялась она.

— Но я очень рад. Где же вы пропадали целую неделю? — озабоченно спросил он.

Эстель почувствовала, что краснеет. Она так боялась встретить Ричарда, что даже запустила учебу. И хотя она была уверена, что он тут же бросит курсы, ей было очень страшно туда идти.

— Я была ужасно загружена работой. Но, надеюсь, догоню остальных, причем довольно быстро.

— Я в этом просто уверен. Но меня очень огорчает, что самые успешные мои ученики куда-то пропадают. И ни слуху ни духу. Фейрлемб куда-то пропал! Я говорил вам, что положил на вас обоих глаз? Нет? Странно. А! Это я Ричарду говорил. Простите старика. Ну теперь вы знаете. Если сдадите тесты успешно, я возьму вас к себе на работу. Если вы, моя милая, согласитесь, конечно. Судя по вашему лицу, вы согласны со мной работать хоть сейчас. А вот Фейрлемб был не столь счастлив. Вы, кстати, не знаете, где он может быть? Ричард вроде бы не работает... Во всяком случае по профессии.

— К сожалению, не знаю. — Эстель был не слишком приятен этот разговор. Особенно потому, что Уильям Рольф его так хвалил. Эстель предпочла бы сейчас услышать, что Ричард тупица. О том, что он негодяй, она могла бы и сама рассказывать.

— Вы пьете «Метрополитен»! — воскликнул Уильям, чем сразу же отвлек Эстель от грустных мыслей.

— Да. Я знаю, что здесь его готовят лучше всего в городе. Я тут не была много лет. Давно не пила такого вкусного коктейля!

— Когда я вернулся из Дели — это было три года назад, — я не мог найти ни одного бара, где бы его правильно готовили. И только полгода назад обнаружил это местечко.

— Вы были в Дели?! — удивилась Эстель.

— А что тут особенного, — спокойно отреагировал на ее восторг Уильям, — хорошие юристы нужны везде.

— А как вы туда попали?

— О! Это было давно. Правда, уже после Неаполя. Но там мне было трудновато, я не очень хорошо знаю итальянский, смущенно сказал он.

— Боже! — рассмеялась она. — Еще и Неаполь! Только не говорите, что туда вы попали не прямо из Америки!

— Жаль вас разочаровывать, но я туда приехал из... — Он сделал паузу, как бы предлагая Эстель самой догадаться, откуда он приехал.

— Из Японии? — предположила она.

— Нет! — рассмеялся Уильям. — Хотя бы я не отказался. Я приехал туда из Лондона.

— Если еще скажете, что вы не американец, я вообще не буду знать, что мне делать!

— Нет, я американец. Между прочим, из Сан-Франциско. Так что я вернулся на родину. А что вам делать... можете, например, поспрашивать меня. Перед такой симпатичной леди не грех распустить перышки.

— А почему вы уехали?

— О! Это очень романтическая, но и грустная история. А мне сегодня не хочется грустить. Да и должна быть для вас во мне какая-то загадка! Чтобы было интересно еще раз встретиться. Не на лекции, — добавил он, лукаво улыбаясь.

— Если вы мне пообещаете рассказать об Индии и если мне понравится ваш рассказ, я с удовольствием еще раз встречусь с вами, чтобы послушать про Италию.

— Неплохое начало. Вам бы адвокатурой заниматься! Но давайте все же перейдем на «ты». А то мне как-то неудобно.

— Отлично. Я могу называть вас... — Эстель поймала полный негодования взгляд и быстро поправилась: — Тебя Уильямом?

— Конечно, можешь! Даже должна! Я ведь тебя уже несколько месяцев зову только Эстель!

— И как тебе Индия? — с восторгом спросила она.

— Довольно грязная страна, в Риме мне понравилось больше, хотя тоже не лучшее место, — лениво начал Уильям. — Я похож на типичного американского сноба? — поинтересовался он у Эстель совершенно другим тоном.

— Очень! А ты был и в Риме? — восторженно воскликнула она.

— Можно сказать, проездом, всего три месяца. Продолжим. Так вот, там прямо по улицам бегают обезьяны! Дикий народ! Не знают, что их надо содержать в зоопарках под надежной решеткой.

Домой Эстель вернулась в начале четвертого утра. Как можно тише она закрыла дверь и на цыпочках пробралась в ванную. Уже когда она собиралась включить воду, услышала голос Сары:

— Неплохо для начала!

Эстель усмехнулась и повернула кран. Она стояла под тугими струями воды, и ей казалось, что она смывает груз прожитых рядом с Ричардом лет, который так давил на нее все эти дни. Эстель знала, что мужчины часто заглядываются на нее. Но она никогда не спала ни с кем, кроме Ричарда. Хотя, если бы у нее были подруги, обычные, не такие, как Джессика, она бы никогда в этом не призналась. Ведь сейчас не модно хранить верность...

Эстель улыбнулась. Вот теперь ей представился шанс узнать, каково это — быть рядом с другим мужчиной.

А ведь он старше меня, подумала она. Зато опытней, умнее, терпеливее. Да. Уильям — это тот человек, которого я пыталась найти в Ричарде. Уж он-то точно не будет подговаривать ребят украсть меня и напяливать костюм гориллы!

Она мечтала. То ли несколько порций «Метрополитена», то ли просто внимание замечательного мужчины, но Эстель, стоя под горячими упругими струями, думала вовсе не о том, что она будет делать дальше.

Не хочу даже задумываться об этом. Когда-нибудь мне придется встретиться с Ричардом. Но пусть это произойдет как можно позже. А сейчас я буду работать, учиться и просто жить. Теперь я могу это сделать, ведь рядом со мной человек, на которого можно положиться. Ах если бы Ричард был хоть чуть-чуть похож на Уильяма! Как бы все у нас было замечательно! — думала она. Нет! Не смей думать сейчас о Ричарде. Его больше нет. Это был просто сон. Иногда грустный, но в основном замечательный. Только вот жаль, что он превратился в кошмар! Стоп! Прекрати! Не стоит портить себе такой потрясающий вечер. Как же давно я о тебе мечтала, Уильям! С самого детства. Только я сначала представляла, что у меня будет такой папа, а потом уже пыталась вообразить любимого. Хорошо, что мечты сбываются. И работа! С самим Уильямом Рольфом! Вот это да! Я не просто хорошо сдам экзамены, я сдам их отлично!

Утром Сара начала поспешно собираться домой. Эстель проснулась от того, что ее мать, стараясь говорить как можно тише, вызывала шофера. Сегодня она уже не хотела сама вести машину.

— Мам! — позвала она, когда Сара закончила разговор. — Куда ты собралась?

— Домой, конечно! — удивленно ответила Сара.

— Почему это? — спросила недоумевающая Эстель.

— Потому что я тебе больше не нужна.

— Какие глупости ты говоришь! Останься еще на пару дней. Мне будет ужасно скучно одной.

— Ты теперь не одна. — Сара пожала плечами.

— Что ты хочешь этим сказать? — подозрительно глядя на нее, спросила Эстель.

— Только то, что у тебя теперь появился поклонник. Не могу же я вам мешать!

— У тебя с утра пораньше странные мысли в голове! Мам, о каком поклоннике идет речь?!

— О том, с которым ты вчера провела весь вечер, точнее всю ночь.

— Я была со своим преподавателем, — отрезала Эстель.

— Интересно, вы до четырех утра юриспруденцией занимались? — ехидно поинтересовалась Сара.

— Мы разговаривали.

— Никто и не спорит. Но ты что, собираешься вечно с ним просто разговаривать?

— Мама! На что это такое ты намекаешь?! — Эстель была поражена словами матери.

— На то, что ты смогла вчера развеяться. Думаешь, не видно по твоему лицу, что у тебя на уме далеко не конспекты и лекции твоего педагога. Он назначил тебе свидание?

— Может, и хорошо, что ты уезжаешь, — тихо сказала Эстель, падая обратно на подушки. Ее несколько утомило не слишком тщательно завуалированное любопытство матери.

— Я все слышу! — откликнулась Сара, грозно потрясая пальцем. — Я прекрасно знаю, что любовь приходит совершенно неожиданно и мы сами можем этого не понимать. Имей это в виду. Наступит день — и ты будешь рада, что я уехала. Причем никто не может гарантировать, что уже сегодня вечером ты не пригласишь его к себе. На чашечку чая, конечно, — добавила она, заметив, как покраснела Эстель. — Ну так когда и куда вы идете?

— Свидания он не назначил, но мы договорились встретиться как-нибудь вне занятий, — сдалась она.

— Неплохое начало, — прокомментировала Сара. — А кто он вообще такой, кроме того, что твой преподаватель?

— О! Уильям — один из известнейших адвокатов Сан-Франциско. Он работает при коллегии адвокатов города.

— И сколько же ему лет?

— Ну, я так думаю, что больше тридцати. — Эстель не решилась сказать матери, что Уильяму пятьдесят один год. Она это точно узнала, посмотрев его досье в той же коллегии. Она прекрасно понимала, что ее сорокашестилетняя мать не примет такого «молодого человека».

— А точно не знаешь? — поинтересовалась Сара.

— Мам, не только у женщины неприлично спрашивать о возрасте. К тому же я не вижу никакой разницы: пусть мужчине будет хоть пятьдесят, лишь бы двоим было хорошо вместе!

— Я так же думаю, милая, но вот пройдет всего десять лет — и ты поймешь, что такое быть рядом с человеком, который уже близок к старости, а ты еще чувствуешь себя в расцвете сил.

— Ой, мам, не надо пессимизма! — воскликнула Эстель. — Мне хорошо с ним: спокойно и интересно. Он так замечательно рассказывает о своих путешествиях и о жизни в других странах! А какое у него чувство юмора!

— Думаю, нормальное чувство юмора теперь залог твоих успешных отношений с мужчинами. — Сара поняла, что она неудачно пошутила, увидев, как изменилась в лице Эстель. — Прости, милая, но тебе надо учесть, что Ричард все еще существует. Он придет к тебе мириться. Я знаю это, ведь он тебя сильно любит. Ты уже готова сказать ему, что встречаешься с вашим педагогом?

— Во-первых, я с Уильямом еще не встречаюсь. Во-вторых, Ричард сам виноват в том, что произошло между нами. В-третьих, он еще долго не решится показаться мне на глаза: он даже бросил курсы, хотя Уильям гарантировал ему место в юридической консультации. Как и мне, кстати.

— Поздравляю! Ты добилась своего, дорогая! — Сара бросилась обнимать дочь. — Я знала, я всегда была уверена, что ты сможешь это сделать!

— Спасибо, мама. — Эстель высвободилась из ее объятий. — Но, для того чтобы получить это место, мне еще нужно хорошо сдать экзамены.

— О! Я убеждена на все сто процентов, что у тебя получится. Как бы дедушка гордился тобой! — Слезы умиления навернулись на глаза Сары.

— Мамочка, мне кажется, что в последнее время ты стала слишком сентиментальной.

— Может быть, — пожала плечами Сара. — Но, когда у тебя появятся свои дети, ты поймешь, что чувствует мать, когда видит успехи своего чада. — Я уверена, что когда ты решишься...

— Ни слова о детях! — Эстель сделала руками предупреждающий жест.

— Но, дорогая, тебе уже двадцать восемь! Пора бы подумать и о семье. Ведь пройдет еще несколько лет — и будет слишком поздно! Я надеюсь, ты не собираешься мне заявить, что готова взять ребенка из приюта? Это, конечно, замечательно, жест доброй воли и так далее, но я бы хотела нянчить кровного внука. Думай, моя милая!

— Я еще успею подумать об этом, — отрезала Эстель.

— Не успеешь. — Сара решила еще раз поспорить с дочерью на эту тему. — Время летит слишком быстро. Ты не молодеешь, а я так точно старею. Я хочу понянчить своих внуков!

— Они еще успеют тебе надоесть. Прости, конечно, но меня приводит в ужас мысль, что у меня могут быть дети.

— Но почему, Эстель?

— Потому что это огромная ответственность. Я еще не готова к этому. И потом, у меня сейчас только открываются такие потрясающие перспективы! Нет, мама, не сейчас. Может быть, через несколько лет. Когда в моей жизни все утрясется.

— Если бы твой отец не рассуждал так же, моя жизнь могла бы сложиться иначе. Помни об этом. Шофер уже сигналит. Я пошла. И все же подумай о семье. Тем более когда у тебя появился взрослый и ответственный мужчина.

— Мам! Я же тебе уже несколько раз говорила, что мы с Уильямом даже не встречаемся. Да и откуда ты знаешь, насколько он ответственный?

— Ты мне, между прочим, все уши о нем прожужжала! Ах, Уильям сказал сегодня... — передразнила она дочь. — Все, поцелуй меня на прощание и постарайся не упустить его. Такие, — Сара интонацией выделила это слово, — на дороге не валяются.

Эстель со вздохом встала с кровати. Она хорошо знала, что иногда переубедить мать просто невозможно. Вот и сейчас она вбила себе в голову, что у дочери непременно что-нибудь получится с Уильямом.

— Пока, мам. — Эстель поцеловала Сару в щеку и крепко обняла ее. — Спасибо тебе за все.

— Ну-ну, милая! — Сара погладила дочь по голове. — Для того мать и существует. Когда вы приедете ко мне в гости?

— Кто это — мы? — непонимающе спросила Эстель.

— Ты и твой Уильям, — просто ответила Сара.

— Мам! — простонала Эстель.

— Ну все-все, меня уже нет! — Она направилась к двери. Но, выйдя на лестничную площадку, не выдержала и спросила дочь: — А как его фамилия?

— Зачем тебе? — удивилась Эстель.

— Чтобы узнать, следует ли тебе оставить девичью фамилию или лучше сменить.

Вместо ответа Эстель поцеловала мать и закрыла дверь.

Сара разочарованно пожала плечами и усмехнулась. Если она за сорок шесть лет научилась разбираться в людях, то похоже на то, что ее дочь не сегодня завтра объявит о новой помолвке. Ну что ж, Сара уже давно ждала этого дня и готова подождать еще немного. Главное, чтобы эта помолвка прошла по всем правилам. Еще одной гориллы она просто не выдержит.

А Эстель, закрыв за матерью дверь, тихо рассмеялась.

Миссис Эстель Рольф. Ничего. Звучит, подумала она. Полагаю, маме понравится. О каких глупостях я думаю! Наверное, это возрастное. Скоро начну умиляться и отчаянно вздыхать при виде чужих детей. Она от ужаса передернула плечами.

Нет-нет, пора заняться делом, а то что-то я совсем расклеилась. А ведь тесты не за горами. Интересно, на экзамены Ричард придет? Хотя для нас обоих было бы лучше, если бы он навсегда исчез из моей жизни. Ведь теперь у меня новая жизнь. Жизнь, в которой нет тебя. Ах, Ричард, а я ведь так мечтала, что мы будем счастливы, состаримся рядом и умрем в один день, как это ни глупо звучит. Но ты выбрал жизнь, где мне нет места. А я так надеялась, что это та самая настоящая любовь, которая может перевернуть горы и заставить землю крутиться в обратную сторону. А ты не смог сделать для меня такую малость — наконец-то повзрослеть! Как же ты мог все разрушить, Ричард?! Как ты мог так поступить с нашей любовью?!

Эстель закрыла глаза, пытаясь справиться с болью, которая разрывала ей грудь. Она бросилась на кровать, и горькие слезы обиды и разочарования полились на подушку.

Ричард сидел в небольшом, довольно грязном баре возле Золотого моста. Он терпеть не мог подобные заведения, но сегодня ни друзья, ни просто знакомые не могли помочь ему развеять хандру. Он должен был один решить, как ему жить дальше.

Больше трех недель он не видел Эстель. После того как ее мать фактически выгнала Ричарда из дома, он ни разу в течение многих дней и ночей, казавшихся ему бесконечными, не мог дозвониться Эстель, чтобы поговорить с ней. В душе его теплилась надежда, что он еще сможет все вернуть, что они будут так же счастливы, как и в те дни, когда студентами убегали с занятий и бродили по парку или уезжали на несколько дней к океану. Ведь было же тогда что-то, что держало их рядом?

Ричард знал, что Эстель любит его. В этом он был уверен. Ни одна, даже самая профессиональная актриса не сможет так смотреть, так целовать, так слушать. И даже то, что она вознамерилась изменить его, говорило только о том, что ей хочется, чтобы любимый стал лучше. Правда, Эстель не учла, что самому Ричарду было и так неплохо.

Много часов он провел возле телефона. А потом наступил день, когда он проснулся с утра и не бросился к трубке. Как сомнамбула он ходил несколько дней по дому, не отвечал на звонки друзей, никому не перезванивал и забросил все дела. Но друзья на то и друзья, чтобы понимать, когда следует подождать. И они дождались. Настал день, когда Ричард вышел из добровольного заточения и принялся за работу. С таким усердием и усидчивостью, что окружающие только удивлялись, откуда у него берутся силы. А сил почти не осталось. Он измучил себя непомерной нагрузкой. Он старался спрятаться от мира, с головой уйдя в свою работу, в дело, которое он полюбил всей душой и которому отдавал всего себя. Как когда-то отдавал Эстель. И что он получил взамен? Тишину в телефонной трубке.

Я, наверное, дурак. Ричард горько усмехнулся. Он поднял стакан и посмотрел на его содержимое на свет. Не лучшее пойло. Но сейчас то что надо. А ведь Эстель приучила меня пить только лучшие сорта виски. Как она говорила? «Пить или хорошие напитки, или воду. Дистиллированную». Вот и из меня ты хотела сделать хороший напиток. Да только чуть не получилась дистиллированная вода. А ведь я готов был для тебя на все: перевернуть мир, достать звезду... Но пойми, милая, есть вещи, которые не в силах совершить человек. Не получится из игристого вина скотч. Никогда.

Это был не первый разговор, который вел в своем воображении Ричард с Эстель. Вот только наяву все меньше было у него шансов поговорить с ней.

Когда Ричард был ребенком, он упал с большой высоты. С тех пор началась его боязнь не только высоких мостов, но даже лифтов. Его родители смеялись над сыном, но в маленьком городке близ их фермы не было ни одного высотного здания, кроме церкви, со шпиля которой и умудрился свалиться Ричард. Один-единственный раз отец повез его в Гранд-Форкс — один из крупнейших городов их штата, но на фоне Сан-Франциско город казался просто деревней, несмотря не громкое название. Там мальчик испытал такой шок, что больше ни разу, до самого дня отъезда в Сан-Франциско, не поехал в большой город, чтобы не видеть этих ужасных высотных зданий. Он и сейчас боялся их. Но уже почти привык.

Смог же я перебороть себя, когда приехал в этой дурацкой люльке к Эстель! — зло подумал он. Тогда почему не могу решиться поговорить с ней. Прошло уже три недели. Три недели я не слышал ее голоса, не видел ее глаз, не вдыхал ее божественного аромата, не прикасался к прядям ее волос... Три ужасные недели! Я их еле пережил. Я почти на краю. Эстель, что ты со мной делаешь!

С глухим стуком он опустил стакан на стол. Янтарная жидкость выплеснулась на столешницу. Бармен с неудовольствием посмотрел на него. Теперь надо вытирать стол за этим странным парнем, который явно не в себе.

Лишь бы не напился, подумал бармен Джимми. А то эти страдальцы только и могут, что напиваться, а потом кричать, как им плохо.

Ричард уставился невидящим взглядом в одну точку. День за днем, час за часом он снова переживал свою жизнь. Не всю, с рождения, а ту, после встречи с Эстель.

Прошло больше часа. Бармен уже давно косился на странного парня, тупо смотрящего на ничем не примечательную, кроме плевков и следов от мух, стену заведения. Он боялся, что молодой человек сейчас просто отключится. Ну и куда его потом девать?

Неожиданно парень встал. Бармен подобрался. Странный посетитель был не слишком высок, да и в плечах далеко не косая сажень, но он был силен и ловок. Что-что, а это Джимми видел наметанным взглядом. Такого будет нелегко утихомирить.

Но, вместо того чтобы буянить, как ожидал Джимми, парень бросил на стол десятку, чего с лихвой хватило не только на оплату спиртного, но и на чаевые для Джимми, и мирно удалился из «Дяди Джо». Бармен только порадовался такому развитию событий.

Ричард понял, что, если еще несколько минут просидит в этом свинарнике, он никогда не сможет пойти к Эстель и поговорить с ней. А без Эстель жизнь его не имеет смысла.

По промозглому городу он шел пешком к ее дому. Этот путь был неблизким, все же «Дядя Джо» находился не в самом лучшем районе, несмотря на соседство со знаменитой достопримечательностью. Но те два часа, которые он потратит на дорогу, должны были, по мысли Ричарда, окончательно подготовить его к самой главной встречи в их жизни. Встрече, которая решит все.

Когда он пришел к высотке, где жила Эстель, небо на горизонте уже начало сереть. Ричард только обрадовался. Он знал, что Эстель не любит слишком поздно ложиться спать, а значит, сейчас должна быть дома. Она, конечно, рассердится за такое вторжение, но, когда Ричард скажет ей все, о чем думал эти бесконечные дни, она поймет, что им нельзя было расставаться ни на миг, простит его и все будет по-прежнему.

Он так спешил к Эстель, что был вынужден прислониться к стене соседнего дома, чтобы хоть немого отдышаться. Сердце, казалось, сейчас выпрыгнет из груди. Эстель где-то там, за темными окнами. Спит, наверное, а может быть, пытается уснуть, чтобы дать отдых себе и убежать от мыслей о нем.

Ричард уже почти был готов оторваться от спасительной холодной стены, как во двор, образованный домами, въехала машина. Что-то заставило его остаться в тени дома. То ли из-за того, что автомобиль показался ему знакомым, то ли из-за дурных предчувствий, но Ричард не вышел из сумрака.

Дверца машины распахнулась, и на освещенное фонарем место вышла женщина. У Ричарда перехватило дыхание. Это была Эстель. С водительской стороны вышел мужчина. Его Ричард тоже узнал сразу — Уильям Рольф. Его преподаватель, который безнадежно пытался найти своего лучшего ученика, а у Ричарда не хватило смелости позвонить ему и объяснить, что он вовсе не собирается становиться лучшим адвокатом Сан-Франциско и идти по стопам учителя.

Ричард уже было вздохнул с облегчением: видимо, они просто где-то встретились и Уильям предложил Эстель ее подвезти. А то ведь молодой женщине не слишком хорошо возвращаться домой в такое время без сопровождения. Ричард оторвался от стены. Он сделал шаг навстречу им и застыл как изваяние. Уильям целовал руку Эстель, но не так, как это делает джентльмен, просто как часть ритуала, а так, как это делает влюбленный мужчина. Ричард и сам не раз так целовал руки Эстель. Каждый пальчик ее тонких и нежных, таких теплых и ласковых рук.

Ветер донес до него слова, которые не оставили больше никаких сомнений в том, что это просто конец свидания.

— Спасибо тебе, Уильям, за прекрасный вечер, — донесся до него голос, который преследовал Ричарда во сне и наяву уже много дней.

— Это тебе спасибо, Эстель. Ни одно свидание в моей жизни не проходило так замечательно! Поверь мне, я старый ловелас!

Они весело рассмеялись.

— Только пообещай мне, — продолжил Уильям серьезным тоном, — что подумаешь над моим предложением. Я знаю, что нам будет хорошо вместе. Давай соединим наши жизни. Мы стремимся к одной цели, мы понимаем друг друга с полуслова, у нас даже привычки одинаковые!

— Я все это давно поняла, Уильям, — остановила его Эстель. — Но мне надо время, чтобы подумать. У меня ведь есть на это право? — лукаво спросила она.

— Ну... я, конечно, поищу, чтобы был хоть один прецедент, когда девушке запрещалось думать над предложением руки и сердца... Но не уверен в положительном результате.

— Тогда дай мне время, Уильям, — попросила Эстель. — Не торопи меня. — Она вошла в подъезд. На пороге Эстель повернулась и улыбнулась на прощание Уильяму.

Он в ответ помахал ей рукой.

— Боюсь, времени у меня не так уж много, — тихо сказал он, когда дверь за Эстель закрылась. Со вздохом он сел в машину, завел мотор и уехал.

Ричард стоял как громом пораженный. Два самых близких и дорогих ему человека совершили такое предательство. Эстель была для него всем: и солнцем, и луной, и звездами. А с Уильямом они ведь так сблизились, когда Ричард еще ходил на курсы. Ему казалось, что этот уравновешенный человек и есть тот настоящий друг, которого он искал всю жизнь. И ведь Ричард собирался после разговора с Эстель поехать к Уильяму и рассказать ему все: почему он перестал ходить на занятия, почему не отвечал на звонки.

Может быть, подумал оглушенный горем Ричард, они все это крутили уже за моей спиной? Может быть, Эстель вовсе и не была обижена на меня, просто хотела убрать с дороги? Нет! Что я такое говорю?! Она не могла мне изменить! Она же любит меня! Да и Уильям не способен на предательство. Он же ничего не знал! Я ведь не сказал ему о том, что люблю Эстель, а она ни разу не ходила с нами обедать. Но как же это произошло?! За что мне такое?! — взывал он к небесам, но те были глухи и к мольбам и к угрозам. Ведь есть более важные дела, чем любовь какого-то человека.

Погруженный в свои невеселые мысли, Ричард шел, не разбирая дороги, а ноги несли его обратно в бар. Джимми даже не слишком удивился, увидев его в своем заведении во второй раз. Еще и не такое бывало в этом районе!

Эстель встала под струи теплого душа. Завтра, точнее сегодня, был необыкновенный в ее жизни день: во-первых, не надо было никуда идти, а во-вторых, надо было подумать, что же ответить Уильяму.

Вчера они, как уже не раз было за две недели, вновь пошли в какой-то милый ресторанчик. Уильям вновь был весел, остроумен и неистощим на рассказы. Эстель было так хорошо и спокойно рядом с ним! Они вновь засиделись до самой ночи. За разговорами они не заметили, как летит время. И лишь вышколенные официанты легкими намеками дали им понять, что пора бы уже и уходить.

Потом они поехали кататься по ночному городу. Эстель ни разу в жизни не видела Сан-Франциско таким: ярким, в пылающих огнях неоновых вывесок, рекламных щитов и подсветок зданий. А в деловом центре люди, казалось, вымерли. На минуту Эстель представила, что больше никого нет и они с Уильямом одни во всей Вселенной.

— О чем думаешь? — спросил ее Уильям.

— О том, как это было бы, если бы вдруг все исчезли.

— Было бы одиноко, — ответил Уильям.

— Нет, ты не понял, я представила, что больше, кроме нас, нет никого. И все эти улицы, все дома принадлежат только нам. А сейчас я подумала, что это страшно.

— Да, Эстель, это страшно. Человек не должен быть один. Это ненормально. Поверь мне. Я много лет был один. Нет, меня, конечно, всегда окружали люди, но не было среди них того, для кого я мог бы жить. У меня ведь только сейчас появился настоящий друг. И тот куда-то запропастился. Но я не дружбу хотел найти, а любовь. Ты как-то спрашивала меня, почему я бежал. Так вот. Я бежал от любви. А потом всю жизнь пытался ее найти. И нашел.

Он остановил машину на обочине и посмотрел на нее.

— Эстель, я люблю тебя, — сказал Уильям, напряженно глядя ей в глаза. — Ничего не говори сейчас. Я не прошу тебя любить меня, нет. Я знаю, что ты не чувствуешь ко мне ничего, кроме симпатии. Но тебе хорошо рядом со мной, а мне хорошо только тогда, когда ты рядом. Эстель, я предлагаю тебе сделку. — Он усмехнулся. — Я клянусь всю жизнь любить и оберегать тебя. Клянусь, что рядом со мной ты никогда не будешь ни в чем нуждаться... Я говорю не только о деньгах. Эстель, ради того, чтобы ты была рядом, я готов на все. Выходи за меня замуж.

Эстель с трудом оторвала взгляд от его глаз.

— Уильям, — тихо сказала она, — отвези меня домой.

Он, не говоря ни слова, завел мотор.

— Мне, — через несколько минут начала Эстель, — очень лестно твое предложение, как ни банально это звучит. Ты прав. Мне рядом с тобой хорошо: спокойно и надежно. Но я не знаю, что ответить тебе. Мне надо время.

— Я не прошу отвечать тебя немедленно, я прошу просто подумать. И знай, что, если ты откажешь мне, мы все равно продолжим видеться. Я хочу хотя бы сохранить твою дружбу и доверие.

— Спасибо тебе, Уильям, — сказала Эстель и осторожно погладила его по руке. Они приехали.

Горячие струи смывали с нее «вчера». «Сегодня» должно стать совсем другим.

Ах, Ричард, подумала Эстель, вот так тебе надо было бы сделать мне предложение. Так я должна была бы чувствовать себя рядом с тобой. Защищенной. Как же ты не догадался... Ее слезы смешались с водой.

Утром Эстель проснулась непривычно поздно. Через жалюзи в комнату пробивалось скупое ноябрьское солнце.

Вот Ричард посмеется надо мной, когда узнает! — еще в полудреме подумала она. Но тут же сладкое состояние дремоты покинуло Эстель: она вспомнила, что теперь, может быть, Ричард больше никогда не улыбнется ей.

Эстель закрылась одеялом с головой, чтобы лучи солнца, вдруг ставшие неприятными, не могли достать ее.

Почему мне так больно от одной этой мысли? — с горечью подумала она. Ведь нас больше ничто не связывает. У меня началась новая жизнь. В ней нет места Ричарду. Да и у него, наверное, теперь совсем другая жизнь. Без меня. Но почему? Почему все закончилось именно так?! Ведь мы должны были быть счастливы! Ведь мы любили друг друга! Я знаю, что любила Ричарда. И, наверное, все еще люблю его. И я всегда верила, что он любит меня. Не могут так смотреть, так целовать, когда не любят! А вдруг?.. А если все это было просто... игрой? Ричард так любит играть! Он уверен, что вся жизнь игра. Вот он и решил поиграть в любовь. Как играл в студента, в юриста. Если бы он меня действительно любил, он бы ни за что не поступил так со мною! Вот Уильям не сделал бы меня и маму посмешищем огромной толпы. А если бы вдруг приключился подобный казус, он бы постарался сгладить неловкость. Он умеет это делать. Я уверена. А Ричард умеет только веселиться и играть. У него даже не хватило смелости прийти ко мне и извиниться! Я знаю, он ужасно робкий, как бы ни бахвалился. Но ведь я ему не чужой человек! Мы так долго были вместе. Я думала, мы хорошо изучили друг друга. И вот... Ричард оказался трусом, а я — одинокой женщиной, которая ходит снимать мужчин по барам. Как хорошо, что мне там встретился Уильям! Даже представить страшно, чем бы мог закончиться этот вечер! А Ричарду, похоже, наплевать. Даже если бы я умерла, он бы узнал об этом из дневной хроники. Нет, не узнал бы. Он ведь не читает газет. Не читает газет, не интересуется политикой, безразличен к собственному будущему. Что вообще я могла в нем найти!

Эстель еще долго вспоминала, а иногда и придумывала отрицательные качества, присущие Ричарду. Но его теплые карие глаза, такие славные, добрые, вставали перед ее внутренним взором. Эстель злилась, старалась думать о чем-нибудь другом, но все было напрасно. Она не могла прогнать Ричарда из своих мыслей и из своего сердца. Тяжело вздохнув, она решила встать и чем-то себя занять, чтобы избавиться от тяжелых мыслей. Она уже собиралась готовить завтрак, когда услышала дверной звонок.

Кто это может быть? — подумала Эстель и неприятный холодок предчувствия пробежал по ее телу. Она пошла открывать.

На пороге стоял помятый и шатающийся Ричард.

— Здравствуй, любимая, — запинаясь сказал он. — Ты не против, если я войду?

Но Эстель не успела ответить. Ричард уже ввалился в дверной проем.

— Ты только что встала? — Ричард отчаянно пытался одновременно улыбнуться и сфокусировать взгляд на Эстель. Но это ему не удавалось.

— Да, — ответила она. — Почему ты в таком виде?

Эстель была шокирована не тем, что Ричард пришел к ней. Она была уверена, что когда-нибудь он не выдержит и придет поговорить. Но даже если бы разговор произошел сегодня, она смогла бы взять себя в руки и честно поговорить обо всем с Ричардом. Вот только Ричард никогда не позволял себе напиваться. Он вообще не любил спиртное. Даже пиво пил редко. Эстель причисляла это к списку его достоинств. И уж никогда бы не поверила, что Ричард решил искать утешения в бутылке.

— А что? — с вызовом ответил он. — Нормальный вид!

— Ричард, — с нотками обвинения в голосе сказала Эстель, — ты отвратительно пьян!

— Неправда. — Он сделал жест рукой, как будто отметая в сторону все ее слова, вот только еле удержал равновесие.

— Правда, — отрезала Эстель. — Зачем ты пришел?

— А зачем ты вчера возвращалась с ним?

— С кем? — Она не сразу поняла, о ком он говорит.

— С Рольфом. — Он прислонился к стене и покачал головой.

— Я не желаю с тобой разговаривать, когда ты в таком виде, — категорично заявила Эстель. Она всего несколько раз позволяла с Ричардом такой тон, и всегда это оказывало нужное воздействие. Но только не сегодня.

— А я желаю, — ответил он.

— Когда ты выспишься, побреешься, тогда мы поговорим. И помоешься, — добавила она, брезгливо поморщившись от запаха дешевой забегаловки.

— Почему ты вчера возвращалась с ним? — упрямо повторил Ричард.

— Какое твое дело?! — взвилась Эстель. — Все кончено, тебе должно быть все равно, где я и с кем!

— Почему ты вчера возвращалась с ним?

Эстель возвела руки к небу в просящем жесте. Но небеса были глухи. Она вновь посмотрела на Ричарда.

— О чем с тобой вообще можно разговаривать?! Рич, иди домой. Я прошу тебя.

— Не пойду. Мне у тебя нравится. Можно я прилягу тут? — Он указал на коврик для обуви.

Эстель замерла от ужаса и не смогла ему ничего ответить.

— Спасибо, — пробормотал Ричард, которому и не нужен был ее ответ, и улегся прямо на коврик.

— Рич, иди домой. Я прошу тебя.

— А мне хочется остаться тут! — упрямо заявил он.

— Ты пьян как последняя скотина!

— И что? Нельзя мужчине уж и посидеть в баре? — обиженно спросил он.

— Ричард! Или ты сейчас же встанешь, или я вызову полицию!

Вместо ответа он просто перевернулся на другой бок.

— Ричард! Я не шучу! Я иду за телефонной трубкой!

— Угу! — согласился он. — Ты как всегда права, милая, — добавил он.

— Ричард! Ну нельзя же так!

— Эстель... — Он громко икнул. — Принеси, пожалуйста, водички, что-то пить хочется...

— А коктейль тебе не сделать?! — сердито закричала она и продолжила почти без паузы умоляющим голосом: — Ричард, ну уйди домой. Потом мы обязательно обо всем поговорим. Но только не надо спать на моем коврике!

— Эстель!.. — На этот раз он четко выговорил ее имя.

— Что? — тут же оживилась она, надеясь, что Ричард начал приходить в себя.

— Я же просил тебя принести воды! — обиженно сказал он.

Поняв, что спорить сейчас бесполезно, она пошла на кухню за водой. В стакан воды она бросила несколько кубиков льда, надеясь, что холодная вода сможет привести Ричарда в чувство. Хотя бы на то время, которое необходимо ему, чтобы добраться до дома.

Когда она вернулась в холл, с коврика доносилось мерное похрапывание. Со стаканом воды в руке Эстель села рядышком на пол и заплакала. Ни разу за всю жизнь ей не приходилось сталкиваться ни с чем подобным. И, что самое ужасное, она не знала, к кому можно обратиться за помощью. Все ее угрозы вызвать полицию были не более чем блефом. И Ричард даже своим затуманенным алкоголем сознанием понимал это. Эстель ни за что на свете не позволила бы чужим людям увидеть своего, пусть и бывшего, жениха пьяным на полу своей квартиры. К матери было тоже стыдно обращаться. Да и чем ей могла бы помочь Сара? Она тоже никогда в жизни не попадала в такие ситуации. Эстель была в этом уверена. Ее мать не из тех, кто заводит знакомства с людьми, способными разлечься в холле, как на собственной кровати, да еще и похрапывать. Раньше она не замечала за Ричардом привычки храпеть.

Как все меняется, грустно подумала Эстель. Но что же мне теперь делать?! Неужели ждать, когда он проснется!

Она вновь попыталась растолкать Ричарда, но тот в ответ только невнятно пробормотал:

— Мамочка, ну мне же в школу только к девяти!

Эстель, сама того не ожидая, улыбнулась. Все же она права, Ричард еще в сущности ребенок. Уж она бы в подобной ситуации... во-первых, не оказалась, а даже если бы ее и будили против воли, то о школе она точно бы не вспомнила.

Но улыбка поблекла на ее лице, уступив место слезам. Эстель смутно понимала, почему Ричард пришел к ней в таком состоянии. Он, вероятно, вчера каким-то образом увидел, как ее провожает Уильям. Но неужели он следил за ней? Нет, в это Эстель верить отказывалась. Видно, я не так хорошо знаю Ричарда, как мне казалось, но чтобы настолько плохо!..

Но зачем ты это сделал! Ты ведь теперь только еще больше страдаешь! Она аккуратно, чтобы не потревожить еще раз Ричарда, расстегнула пуговицу на его рубашке, невольно отметив, что привычка застегивать все пуговицы осталась. Еще чуть-чуть — и ты бы не смог обходиться без галстука и бритья по утрам. Ах, Ричард, я бы так тобой гордилась!

Эти мысли не принесли ей покоя, а вызвали только новый поток горьких слез.

Эстель так и сидела бы возле Ричарда, пока он не проснулся, если бы кто-то не позвонил в дверь. От неожиданности она вздрогнула и пролила на себя воду, которая уже успела нагреться от тепла ее рук.

О Боже! Эстель вскочила на ноги и начала суетливо бегать из холла в кухню, пытаясь найти как можно быстрее хоть какой-то приемлемый выход из положения. В результате решила сделать вид, будто ее нет дома. Она затаилась и стояла не дыша, пока в дверь настойчиво звонили.

Но звонки минут через пять прекратились, и она вздохнула с облегчением, как услышала, что в замке поворачивается ключ. Теперь уже Эстель перепугалась не на шутку. Вор лезет к ней в дом. Вероятно, он вытащил из кармана Ричарда ключи, которые она ему дала очень давно, и проследил за ним. А теперь решил, что одинокий пьяный парень отличная добыча.

Холодный пот выступил на спине Эстель и намочил шелковый халатик, который тут же противно прилип к телу. Стараясь не издавать никаких звуков, она на цыпочках поспешила к телефонной трубке, оставленной на кухне. Может быть, она еще успеет вызвать полицию.

Эстель знала, что бессмысленно бояться высоты или тараканов, иррациональный страх следует лечить. Но вот преступников бояться надо. Это она отлично усвоила. И теперь дрожащими руками стиснула трубку. Если бы с ней рядом не было беспомощного Ричарда! Насколько бы тогда ей было проще обороняться!

От того, что она всерьез думает об обороне, Эстель испугалась еще больше. Но на всякий случай схватила столовый нож. Другой рукой, стараясь при этом не уронить трубку, она принялась набирать номер полиции, но пальцы дрожали и Эстель никак не могла набрать три простые цифры.

А дверь уже начала открываться. Плохо соображая, что она делает, Эстель бросилась к двери, стараясь защитить Ричарда, все так же безмятежно спящего.

— Ого! Это как же вы поссорились, что Рич спит на коврике, а ты бросаешься на него с ножом?! — услышала Эстель знакомый голос.

От только что перенесенного страха она без сил опустилась на пол.

— Джесс! Как ты здесь оказалась?! — тихо простонала она.

— Прилетела. На самолете, — иронично ответила давняя подруга. — А что тут, собственно, происходит. Почему ты не открывала и зачем тебе этот тесак?

— Я думала, что лезет вор, — честно призналась Эстель.

— А я уже решила, что тебе до смерти надоел Ричард! Неудивительно. За столько-то лет! Ты что, уже успела забыть, что дала мне ключи от квартиры, если я вернусь, а ты будешь у матери или у Ричарда! Если бы ты знала, как здорово в Риме! — весело воскликнула Джессика.

— Ой, Джесс, потом, — отмахнулась Эстель. — У меня почти нет сил. Утро началось препаршиво.

— Охотно верю, — спокойно согласилась подруга, присмотревшись к Эстель. — А почему Ричард на коврике? Ты не разрешила ему завести собачку и он так выражает свой протест?

— А как ты думаешь? — иронично спросила Эстель.

— Он что, пьян?

В глазах Джессики читалось такое удивление, что Эстель стало ее жалко.

— Мы недавно так сильно поссорились, что расстались. А потом он увидел меня с Уильямом и пришел выяснять отношения, но до этого где-то набрался. А не открывала я потому, что не хотела, чтобы Ричарда увидел кто-то посторонний в таком состоянии.

— Да уж, — согласилась Джессика. — Подожди-ка, а почему вы поссорились, кто такой Уильям и, вообще, что здесь, черт возьми, происходит?!

— Слишком много всего, — с трудом вставая, ответила Эстель, — Так много, что я начинаю сходить с ума. Медленно, но верно.

— Ясно, пойдем на кухню. Я приготовлю тебе чай, и ты мне все-все расскажешь, — заявила Джессика, беря инициативу в свои руки.

Эстель покорно побрела за ней следом. Выходя из холла, она оглянулась, чтобы убедиться, что с Ричардом все в порядке.

— Да, — протянула Джессика, когда Эстель ей все рассказала, — дела! Жаль, что меня не было, когда Ричард нацепил костюм гориллы! Наверное, это было жутко забавно!

— Знаешь, — остановила ее Эстель, — мне смешно не было.

— Это все твое дурацкое воспитание. С одной стороны, Сара вроде бы нормальный человек. А с другой — после истории с твоим рождением у нее явный пунктик на почве общественного мнения. Тебе надо наплевать на все это. Вот так-то!

— Не могу, — жалобно ответила Эстель, пожимая плечами. — К тому же дело не в чьем-то мнении, дело в том, что Ричард не может вырасти. Я уже устала от мальчика.

— Ага, тебе захотелось мужчины, — поддакнула Джессика.

— Ну, — неуверенно протянула Эстель, — можно сказать и так.

— Знаешь, твоя идея насчет перевоспитания Ричарда была не очень умной.

— Не надо об этом. Боюсь, я сделала только хуже. Если бы мне не пришла в голову глупая мысль, что он достаточно вырос, чтобы сделать мне предложение, все было бы нормально.

— Нет, Эстель, дело тут не только в Ричарде. Но ты все равно не станешь слушать меня.

— Почему это не стану? — обиженно произнесла Эстель.

— Потому что уверена, что знаешь все лучше всех, — отрезала Джессика. — А с чего это тебя потянуло на старичков?

— Он не старичок! — Эстель принялась горячо защищать Уильяма.

Через несколько минут Джессика, устав выслушивать дифирамбы уму и таланту в адрес известного адвоката, поинтересовалась у подруги:

— А как он в постели?

Эстель была шокирована бестактным вопросом Джессики.

— Не надо на меня так смотреть! — пожала плечами Джессика. — Все же ему уже немало лет. Так как? Вы уже?.. Ну ты понимаешь!..

— Джесс, — укоризненно произнесла Эстель. — Во-первых, это не твое дело. А во-вторых, я впервые встретила мужчину, который не пытался затащить меня в койку на первом же свидании.

— Ясно. — Джессика с критическим видом откинулась на спинку стула. — Значит, ты с ним не спала. Он хоть дееспособный?

— Да откуда я знаю?! Я же с ним встречалась не для того, чтобы ему в штаны залезть! — довольно грубо ответила возмущенная бестактностью подруги Эстель.

— Да, но, когда вы целовались, ты же должна была почувствовать...

Эстель опустила глаза и покраснела.

— Только не говори мне, что вы даже не целовались!

— Но, Джесс! Ведь это не главное в отношениях!

— Ой! — воскликнула Джессика. — Куда же этот мир катится! Слушай, а может он голубой, а жена ему нужна только для отвода глаз?!

— Ну что за глупости ты говоришь! — укорила ее Эстель. — Он совершенно нормальный мужчина!

— И все же я бы посоветовала тебе проверить, как там обстоит дело, — серьезно сказала Джессика.

— Я обязательно это учту, — холодно ответила Эстель.

— И что ты теперь будешь делать? — поинтересовалась Джессика. Она искренне надеялась, что Эстель хотя бы скажет, что хочет поговорить с Ричардом.

На вопрос о будущем у Эстель ответа не было. Действительно, что? Уильям предложил ей выйти за него замуж. Это тот брак, о котором она мечтала всю жизнь. Рядом с Уильямом она будет чувствовать себя уверенной в завтрашнем дне. А вот рядом с Ричардом она не уверена даже в следующей минуте. Уильям нацелен на карьеру, она тоже стремится добиться в этой жизни таких высот, о которых многие даже боятся задумываться, но она ведь не многие. Уильям умен, не сказать, конечно, что Ричард глуп, но ей иногда кажется, что он тщательно скрывает свой острый ум и проницательность, как, впрочем, и эрудицию. Им с Уильямом нравятся одни группы, одни книги, даже одни коктейли! Они во всем основополагающем едины во мнении! А то, в чем они расходятся, просто приятная тема для спора за ужином.

— О чем задумалась? — прервала ее размышления Джессика.

— Ой, Джесс, ты меня в тупик поставила своим вопросом.

— А в чем, собственно, дело?

— В том, что Уильям предложил мне выйти за него замуж. И теперь я не знаю, что ему ответить.

— Такому положительному — и не знаешь? — с плохо сыгранным удивлением поинтересовалась Джессика.

— Да, — довольно резко ответила Эстель, — не знаю.

— В чем дело? Неужели у него есть отрицательные стороны. Кроме того, что он все же порядком старше тебя.

— Не могу сказать, что меня это смущает, — отозвалась Эстель.

— Ну так вперед!

— Что-то меня останавливает, Джесс.

— Может быть, кто-то? — поинтересовалась подруга и кивнула в ту сторону, где негромко храпел Ричард.

— Ой! — воскликнула Эстель. — Я чуть не забыла о нем. Джесс, мы должны как-то доставить его домой!

— А зачем? — поинтересовалась она.

— Как зачем! — воскликнула пораженная Эстель.

— Ну спит себе человек на коврике, и пусть спит, — пожала плечами Джессика.

— Но он спит в моем доме, на моем коврике! А вдруг кто-то придет?! — в ужасе заявила Эстель.

— Ты только что сказала, что тебе безразлично общественное мнение, — поддела ее подруга.

— А что бы ты подумала, увидев у кого-то на полу пьяного молодого человека?

— Да, — согласилась, подумав, Джессика, — не слишком приятная ситуация. А еще его может вырвать.

— Джесс! — простонала Эстель. — Ну сделай что-нибудь!

— Ладно, — согласилась она. — Дай мне воды.

Эстель безропотно протянула ей графин. Джессика решительным шагом пошла в холл, где Ричард уже не храпел, а сладко посапывал, будто ему дали леденец. Она подошла к Ричарду и одним махом вылила на него весь графин. Мокрый и несчастный, Ричард резко сел.

— Джесс, я рад, что ты вернулась, — с укором сказал он.

— Поднимайся! — с неожиданно повелительными для ее маленькой и юркой фигурки интонациями скомандовала она. — Эстель, вызывай такси. Как раз когда мы спустимся, оно придет. Готовь чай и что-нибудь поесть, я страшно проголодалась.

Джессика, которая даже на невысокого Ричарда смотрела исключительно снизу вверх, при этом сильно задирая голову, практически взвалила его на плечо и потащила к двери.

— Ну хотя бы для приличия перебирай ногами, — сердито попросила она Ричарда.

Тот начал как-то двигаться, но не так, как того требовала Джессика.

— И что тебе надо было? — поинтересовалась она, когда уже почти достигла входной двери, которую предусмотрительная Эстель распахнула.

— Я хотел знать, зачем она с ним, — запинаясь сказал Ричард.

— Потом узнаешь, — сердито ответила Джессика. — Дай Бог, чтобы сейчас никто из соседей не вышел.

— Нет, я хочу узнать сейчас, — уперся Ричард.

— Домой! — повелительно скомандовала Джессика и принялась толкать его к лифту.

Ричард упирался изо всех сил, но преимущество было на стороне Джессики.

— Эстель! — закричал Ричард.

Эстель стояла, прислонившись к двери и с ужасом наблюдая за происходящим.

— Эстель! Почему ты мне изменила с ним! — продолжал кричать Ричард.

Даже когда двери лифта закрылись, Эстель слышала его крики. Она быстрее захлопнула дверь.

А если это повторится еще раз? Эстель колотила крупная дрожь. Она обхватила себя руками, пытаясь успокоиться. Ей так не хватало доброго и разумного совета Сары, но матери было ужасно стыдно звонить. Как ей расскажешь такое?

Нет. Ни за что. Больше я не желаю видеть ничего подобного, твердо сказала самой себе Эстель.

Джессика вернулась через полчаса. Она застала подругу уже почти успокоившейся. Эстель мирно сидела на кухне возле дымящегося завтрака.

— Он еще ничего, — сказала Джессика, потирая запястье и плечо. — Мой папаша весил раза в три больше и надирался каждую субботу, да еще пытался драться. Так что, ты обратилась по адресу. — Она криво усмехнулась.

— Прости, Джесс, что я тебя втянула в это. — Эстель действительно было ужасно неудобно, что она заставила подругу помогать ей в таком неприятном деле.

— Нормально, — махнула она рукой. — Что ты приготовила?

— Джесс, я выхожу за Уильяма, — тихо сказала Эстель.

— Ага, отлично, отбивная... Что! — закричала она, осознав, что сообщила подруга.

— Я выхожу за Уильяма, — громче повторила Эстель.

— Ты понимаешь, что пути назад не будет? — Джессика была уверена, что Эстель так, для того, чтобы самой себе, а заодно и Ричарду, если, конечно, он узнает, доказать, что и она чего-то стоит, закрутила с этим Уильямом. Эстель и Ричард любят друг друга, кому, как не Джессике, это знать!

— Джесс, мне двадцать восемь, — улыбнулась Эстель.

— Нет. Ты не должна этого делать. В итоге несчастны будут трое: ты, Ричард и этот твой Уильям.

— Нет, Джесс, мы все трое будем счастливы. Уильям — потому что безумно хочет, чтобы я стала его женой, я — потому что буду уверена в завтрашнем дне, а Ричард — потому... потому что больше никто не будет его менять.

— Эстель, милая! — Джессика укоризненно покачала головой. — Ты так ничего и не поняла.

— Я не хочу понимать, Джесс, — ответила она таким тоном, что подруга поняла: больше споров на эту тему не будет. — Я хочу жить. Пойми это. Расскажи мне лучше про Рим. Там что-нибудь изменилось? Хотя, может, и не надо? Черт! — Эстель ударила кулаком по столешнице. — У меня даже о Вечном городе плохие воспоминания. Что это за судьба такая!

Ричард проснулся, когда за окном уже было темно. Он привстал и с трудом разлепил веки. Голова его гремела как барабаны туземцев с какого-нибудь дикого острова. Ричард криво усмехнулся от того, какое странное сравнение пришло ему на ум.

И зачем я вчера это сделал? Это проявление слабости. Ох как стыдно! Ричард застонал.

Он неуверенно поднялся с кровати и пошел в душ, надеясь, что холодная вода поможет ему избавиться от этой ужасной головной боли, а заодно и поможет все вспомнить.

Он редко пил, а уж напивался всего один раз, еще до знакомства с Эстель.

Эстель! Ричард резко остановился. Что же вчера произошло? Что я видел, там, возле ее дома? Это свидание? Ну уж точно не деловая встреча! Я должен узнать, что же происходит с Эстель, надо позвонить ей и спросить. Но только после того, как приму ледяной душ и выпью чашку кофе. Я сейчас почти ничего не соображаю.

Холодная вода и обжигающий крепкий кофе действительно привели его в порядок. Голова начала немного соображать.

Ричард подошел к окну и распахнул шторы. Он недовольно покачал головой. Эстель всегда осуждала его привычку поваляться с утра подольше. Но не до шести же вечера! Тем более что сегодня у него была очень важная встреча. Его друзья, конечно, справились и сами, но ведь он их подвел! Да и перед компаньонами неудобно. Все же он — глава проекта.

Да, как говаривал мой отец, не умеешь пить — не стоит и нюхать. И вообще, зачем я это сделал?! Ведь мне надо было просто подождать и поговорить с Эстель утром. Может, именно этого я и испугался? Что она мне скажет? Что больше не любит меня? Но ведь после этого мне больше незачем будет жить... Мне надо позвонить ей и все выяснить. Раз и навсегда.

Он взял телефонную трубку и сел на кровать. Как же сложно оказалось набрать такой знакомый номер. Раньше он никогда даже не задумывался, звоня ей: пальцы сами набирали нужную комбинацию цифр. А вот сегодня он сидит и не может пошевелить рукой.

Ричард набрал половину номера и застыл, крепко сжимая телефонную трубку.

Уж лучше узнать все сейчас, уговаривал он себя. Нельзя жить в неведении.

У него достало сил набрать весь номер, но когда раздался первый длинный гудок, Ричард дал отбой.

Как же так? Я же никогда не был трусом! Ведь смог я вчера выйти из бара и пойти к Эстель, чтобы поговорить... Вот только встретил там Уильяма. Как он мог?! Неужели он не знал, что мы встречаемся! Да даже не очень умный человек поймет, что я без ума от Эстель! А я-то думал, что Уильям стал моим другом...

Сгорбившись, он сидел на кровати и вспоминал то, как он был счастлив с Эстель, то как они с Уильямом однажды проспорили всю ночь напролет. Иногда он улыбался, но чаще хмурился. Самые прекрасные минуты в его жизни сейчас были испорчены изменой Эстель.

Вдруг трубка в руке Ричарда ожила, не дожидаясь, пока ее хозяин наберется храбрости для звонка.

— Алло?

Привет, Рич! — раздался знакомый голос.

— Джесс! Ты вернулась! — Ричард был очень рад услышать приятельницу, но вот только он ждал совсем другого звонка.

— Ты же уже видел меня! — удивилась Джессика.

— Когда это? — поинтересовался Ричард.

— Сегодня.

— Нет, Джесс, меня не проведешь. Сегодня я точно не мог никого видеть. Даже мельком. Так что ты, наверное, обозналась.

Джессика весело рассмеялась.

— Ты думаешь, что я хочу сказать, будто видела тебя издалека? Ты что, серьезно ничего не помнишь?!

— А что я должен помнить? — спросил Ричард. В его голову закралось неприятное подозрение.

— Прежде ответь на мой вопрос. Как тебе сегодня спалось?

— Как всегда, — честно ответил недоумевающий Ричард. И не соврал. Спал-то он точно как всегда крепко, а вот утром, если можно так назвать пять часов вечера...

— Всю ночь? — подначивала его Джессика.

— Нет, ну я помню, что мне было как-то холодновато. Но потом все прошло. А с каких это пор тебя интересует, как я провел ночь?

— С тех самых, когда я лично тебя раздеваю и укладываю спать.

— Джесс, я честно сознаюсь, что вчера выпил лишнего. Но тебя точно не было рядом. Это я запомнил бы! — уверенно заявил он.

— И ты не помнишь, как пришел к Эстель домой качать права? Как потребовал объяснить, что у нее с этим Уильямом, как отказался идти домой и улегся спать на коврике для обуви? Ты ничего не помнишь?!

— Джесс, ты меня разыгрываешь! — начал было Ричард. Он не мог поверить, что способен напиться до такого скотского состояния.

— Нет, Рич, ты все это делал. А потом мне пришлось везти тебя домой. А ты бунтовал, требовал то Эстель, то Уильяма. Ей ты обещал все на свете, только бы она была с тобой. Даже таксист прослезился. А Уильяму ты клялся открутить голову.

— О Господи! Только не говори, что все это было! — попросил ее со стоном Ричард.

— У тебя сильно болит голова? — с участием спросила Джессика.

— Ужасно, — признался он.

— Тогда, боюсь, тебе не повезло вдвойне. Мне неприятно все это тебе рассказывать, но я должна это сделать. Своим поведением ты подтолкнул Эстель к тому, что она согласилась выйти за этого вашего Уильяма.

— Нет, Джесс, вот это точно не может быть правдой! — воскликнул Ричард.

— Прости, но это так.

— Я сейчас же поеду поговорю с Уильямом!

— Ага, — отозвалась Джессика, — открутишь ему, как ты выразился, «никчемную, доверху набитую информацией башку»?

— Нет, — оборвал ее Ричард, — я поговорю с ним как мужчина с мужчиной. Уверен, он поймет меня. Мы ведь стали друзьями.

— Грош цена такой дружбе, — прокомментировала его слова Джессика.

— Нет, он просто мог не знать, что мы любим друг друга! — Ричард, сам того не ожидая, горячо принялся защищать Уильяма.

— Дело не в этом, Рич, — остановила его Джессика. — Ты должен как можно быстрее поговорить с Эстель. Пока еще не поздно.

— И, ты думаешь, она станет со мной разговаривать, после того что я натворил?!

— Может быть, и станет. Видел бы ты, как она была готова биться за тебя!

— Что ты имеешь в виду?

— О! Ты пропустил целое шоу! Я прилетела из Рима. Решила не звонить, а сразу же ехать к Эстель, благо она дала мне ключ от своей квартиры на тот случай, если не сможет меня встретить. Но за всеми этими хлопотами и переживаниями, конечно, забыла об этом. И вот я с вещами звоню в дверь. Никто не открывает. Я решила, что ее нет. Открываю дверь и вижу картину: над твоим почти бездыханным телом стоит Эстель с кухонным ножом. Это ли не любовь?!

— Ох, Джесс, как бы мне хотелось в это верить. Но я не могу, понимаешь, не могу, показаться ей на глаза. Мне ужасно стыдно перед Эстель! Да и перед тобой. Прости меня, а?

— Я уже забыла, — отмахнулась Джессика. — Мне бы тоже было стыдно, но ты должен с ней поговорить! Она сейчас начнет пороть горячку. Я просто уверена в этом. Ты же знаешь Эстель! Как только она попадает в сложную ситуацию, сразу же начинает что-то предпринимать! Так что, боюсь, поговорить ты сможешь с ней только на свадьбе, причем не вашей. — Да, и будь уверен, шафером тебя не позовут.

— Джесс, но я не могу! Не сейчас. Я лучше поговорю с Уильямом.

— Как знаешь. Я тебя предупредила.

— Спасибо тебе, — улыбнулся Ричард, — ты настоящий друг. Я рад, что ты вернулась.

— Это, конечно, лестно, но, Рич, спасай свою любовь. Да, и знай, я не собираюсь тут до конца отпуска распутывать ваши дела! У вас есть три недели, чтобы сочетаться законным браком в моем присутствии.

— Я могу тебе только пообещать, что постараюсь вернуть Эстель. Но вот насчет свадьбы... Я теперь вообще ни в чем не уверен.

— Не вешай нос, Рич! Помнишь девиз нашей футбольной команды?

— Мы пробьемся! — невесело откликнулся он.

— Повторяй это почаще, — посоветовала Джессика. — Пока! — И, не дожидаясь ответа Ричарда, она положила трубку.

Он улыбнулся. Их подруга не изменилась. И это хорошо. Хоть что-то должно быть постоянным в этом мире. А теперь он должен идти к Уильяму. Надо решить эту проблему. Джессика абсолютно права. Нельзя больше откладывать.

К Уильяму Ричард приехал, когда уже для визитов было поздновато. Он и сам это прекрасно понимал, но предпочел выдержать недовольный взгляд горничной, чем просто уйти.

— Добрый вечер, — поздоровался он, когда ему открыли, — я бы хотел увидеть мистера Рольфа. Меня зовут Ричард Фейрлемб.

— Я помню вас, мистер Фейрлемб, — сухо отозвалась горничная, явно осуждая его за столь поздний визит.

— Я могу войти? — поинтересовался Ричард.

— Мистера Рольфа еще нет дома.

— Тогда могу я его подождать?

Вместо ответа Ричард получил довольно выразительный взгляд, который ему объяснял, что всякие молодые люди, хоть с ними и возится хозяин, не должны болтаться у него дома, когда самого мистера Рольфа нет.

— У меня очень важный разговор. — Ричард постарался как можно быстрее придумать что-то, чтобы его впустили. Он должен обязательно поговорить с Уильямом.

— В десятом часу вечера? — Горничная изумленно приподняла бровь.

— Да, — твердо ответил Ричард. — Боюсь, дело настолько срочное, что я останусь под дверью дожидаться мистера Рольфа. Если будет необходимо, я тут заночую. Прямо на ступеньках.

— Ну что ж, пойдемте, — сказала она, видимо рассудив, что мистер Рольф не обрадуется, когда увидит своего знакомого на холодных каменных ступеньках крыльца. Взяв у Ричарда пальто и зонт, она брезгливо посмотрела на его грязные ботинки, но все же проводила в гостиную. — Ожидайте мистера Рольфа здесь. — Она даже не удосужилась предложить Ричарду чай, чтобы он ясно понял, что не является желанным гостем.

— Благодарю вас, — сдержанно произнес Ричард. Ему не понравился ни тон, ни манера прислуги, но это все же лучше, чем ждать на улице.

Она не ответила и вышла из комнаты.

Ричард принялся рассматривать убранство гостиной. Те несколько раз, что он бывал дома у Уильяма, они сидели в его кабинете, так что Ричард почти не видел дома. И вот теперь он мог рассмотреть все в подробностях.

Гостиная была очень уютная. Если бы Ричард не проснулся где-то около пяти часов вечера, мягкие кресла точно бы привлекли его. Но отдыхать совершенно не хотелось. Ему необходимо было действие. Ричард почти пришел в себя после похмелья и теперь желал что-то делать, чтобы спасать свою любовь и жизнь.

Ричард вздохнул и прошел по комнате, утопая ногами в толстом ковре. Все располагало к спокойствию и неторопливости. Вот только как раз покоя и времени у Ричарда не было.

Он подошел к каминной полке, где стояли всякие безделушки, привезенные из далеких стран, и принялся рассматривать их. Но обломков кораллов и каких-то странных камешков не хватило, чтобы надолго занять его внимание. Вот если бы Уильям был рядом, он бы рассказал о каждом предмете какую-нибудь увлекательную историю и тогда время летело бы незаметно.

Ну почему все так получилось?! — печально вздохнул Ричард. Я не хотел, чтобы мы с тобой стали соперниками, Уильям. Да и ты не хотел...

Ричард все же решил сесть в кресло: слишком скучно было стоять на ногах, да и глупо. К тому же, быть может, ему удастся немного подремать, тогда и ожидание будет не таким мучительным. Но куда же мог запропаститься Уильям?!

Может быть, он сейчас сидит с Эстель в каком-нибудь ресторанчике и она говорит, что согласна выйти за него замуж! Нет. Это не может случиться так скоро. Эстель, конечно, страшно на меня зла. И она права. Но все же она достаточно разумна для того, чтобы не принимать таких скоропалительных решений. Я уверен, сегодня они ни о чем не договорятся. Она должна еще подумать. Ведь она не может так просто вычеркнуть меня из памяти.

Ричард попытался придумать причины, по которым Эстель не сразу даст согласие Уильяму. Но ничего не помогало. Чем дальше перемещались стрелки часов, тем тревожнее становилось у него на сердце.

Он вновь вскочил с кресла и принялся ходить по комнате, стараясь найти себе дело. Наконец на другом кресле он нашел небольшой томик. Ричард покрутил его в руках. Нигде на книге не был обозначен ни автор, ни название. Ричард открыл ее на первой странице. «Сборник стихотворений» — было написано на ней.

Ричард начал читать. Стихи показались ему довольно наивными, но такое искреннее чувство было в них, что он проникся невольной симпатией к их автору. Ричард принялся крутить книгу, чтобы узнать, кто же автор этих строк. Но нигде не нашел ни фамилии, ни выходных данных. Ему даже показалось, что книга отпечатана не в типографии. Тогда он принялся просто проглядывать книгу. И вдруг на одной странице он увидел фотографию. Человек, изображенный на ней, показался Ричарду знакомым.

Где же я мог?.. Он не успел закончить мысль, когда понял, кто изображен на фотографии.

От волнения Ричард вскочил и вновь принялся ходить по комнате.

Так вот в чем дело?! Вот почему так получилось! Нет, Эстель! Ты никогда не выйдешь за Уильяма Рольфа. Ты можешь не простить меня, забыть, вычеркнуть навсегда, но за него ты не выйдешь. Я не допущу этого.

На пороге гостиной появилась горничная.

— Мистер Рольф только что звонил. Он просил извиниться, но сегодня вам с ним встретиться не удастся. Он ночует в доме матери своей невесты. Вот телефон, по которому вы сможете его найти. — Она явно была недовольна, что ей приходится докладывать этому странному молодому человеку, где ее хозяин, и что делает. Но распоряжения мистера Рольфа на этот счет не оставляли никаких сомнений. Так что пришлось подчиниться.

Ричард взял у нее из рук бумажку с коряво написанным номером и понял, что все его надежды рухнули: это был номер Сары. Он хорошо его запомнил. Ведь Эстель довольно часто оставалась у матери. А он так привык слышать ее голос каждый вечер.

— Спасибо, — поблагодарил он горничную. — Я возьму эту книгу. Я обязательно верну ее мистеру Рольфу. Но она мне сейчас очень нужна. Я не могу объяснить почему, мне срочно нужно бежать!

Горничная видела, в какой панике и спешке находится этот молодой человек, и не попыталась вернуть книжку, рассудив, что раз уж мистер Рольф приглашает его в свой дом, пусть сам отстаивает права на свое имущество.

Ричард выбежал под проливной дождь. Он надеялся, что в баке хватит бензина, чтобы добраться до дома Сары. Слава Богу, что уже была почти ночь и на дороге практически не было машин. Иначе бы он просто не пробрался через деловой центр Сан-Франциско!

Он гнал как безумный, стараясь опередить само время. Но, когда подъехал к воротам особняка семьи Уэлч, нерешительно остановился. Что он скажет матери Эстель? Что ее дочь не должна выходить за Уильяма? У него есть доказательства, а вдруг он все неправильно понял? Да и вообще, может, его выгонят из дома, даже не выслушав, как паршивую собачонку?! А что он скажет Эстель?

Я должен пойти, подумал он. Иначе произойдет непоправимое. О, Эстель, если бы ты только знала!

Он вышел из машины и решительно пошел к дому.

Дверь ему открыла сама Сара. Она несколько минут удивленно смотрела на Ричарда, а потом сказала:

— Я ждала не тебя, но проходи. Нечего стоять под дождем.

Он покорно вошел.

— Зачем ты приехал? — спросила его Сара.

— Эстель не должна выходить замуж за Уильяма! — выпалил Ричард.

— Потому что ты ее любишь?

— Нет, то есть я ее люблю, но она не должна выходить, потому что он ее отец.

Сара вспыхнула.

— Немедленно вон из моего дома!

— Мисс Уэлч! — попробовал объясниться Ричард. — Уильям — отец Эстель! Я точно знаю это!

— Моя дочь слишком доверяла тебе. Ты гнусный человек! Как ты мог использовать то, что произошло много лет назад, то, что до сих пор причиняет мне боль, чтобы попытаться не допустить этого брака.

— Но я точно знаю, что Уильям — отец Эстель! — настаивал на своем Ричард.

— Да, — согласилась Сара, — ее отца действительно звали Уильям, но он уехал. Бежал. Много лет назад. Он, как и ты, боялся стать взрослым. Уходи, Ричард.

— Мисс Уэлч, — тихо сказал он, — Уильям Рольф вернулся. — И он протянул потрясенной Саре книжку стихов, открытую на ее фотографии.

— Эту книгу он посвятил мне, — через несколько минут сказала она. — Он сам сделал ее. У меня есть такая же. Их всего две, — растерянно произнесла она. — Значит, Эстель собирается выйти за Уильяма Рольфа? Ты ничего не перепутал? — Сара собралась с мыслями и перешагнула через свою собственную боль. Она должна спасать свою дочь. В очередной раз.

— Может быть, он и однофамилец, но тогда откуда у него эта книга?

— Да-да, ты прав, их было всего две. У меня и у Уильяма. — Она так нервничала, что начала повторяться, — Проходи, Ричард, ты только что спас мою семью. Я теперь постараюсь спасти твою любовь.

— Спасибо, мисс Уэлч.

— Называй меня Сарой, — попросила она. — Кстати, в другое время мне бы понравился этот фокус с костюмом гориллы.

— Извините, — пробормотал смущенный Ричард.

— Ладно, пустое, — отмахнулась Сара. — Они еще не успели доехать, так что у нас с тобой есть время подготовиться.

Когда поздние гости позвонили в дверь, открывать им вышел Ричард. Сара сказала, что для нее и для Уильяма будет слишком большой шок увидеть друг друга. Пусть сначала Ричард все им объяснит, подготовит их.

Но они не подумали, что для Эстель увидеть дома у матери Ричарда, которого та не слишком жаловала, даже когда их отношения были еще нормальными, будет настоящим потрясением.

— Ты? — только и смогла выговорить она.

— О, Ричард, как здорово, что ты нас нашел! Это так мило с твоей стороны! — воскликнул Уильям.

Ричард понял, что Эстель так и не решилась сказать Уильяму, что они были близки.

— Уильям, — произнесла Эстель, — дело в том, что мы с Ричардом встречались все эти годы.

— Я знаю, что вы вместе учились! — Уильям сразу не понял, о чем идет речь.

Эстель грустно покачала головой.

— Нет. Мы не только учились вместе, мы почти поженились. А потом Ричард сделал то, чего не должен был делать. А после сегодняшнего представления я вообще не хотела бы его видеть.

— Но почему я ничего не знал об этом! — Уильям был потрясен. Еще бы! Его молодой друг встречался с его любимой женщиной. То есть он увел у Ричарда невесту.

— Прости, — тихо сказала Эстель, — так получилось. Никто тебя не винит. Мы сами во всем виноваты. Ричард, тебе лучше поехать домой. Ты ведь на машине?

— Да, но я никуда не поеду. Эстель, твоя мама просила меня принять вас. Так что прошу в дом.

— Ничего себе! — только и смогла произнести Эстель.

Они разделись и прошли в малую гостиную, где расположились в мягких креслах. В комнате тут же повисла напряженная тишина.

— Вот ведь как иногда получается в жизни, — начал было Уильям.

Ричард прервал его.

— Я должен вам сказать одну очень важную вещь. Вы не можете пожениться.

— Это еще почему?! — взвилась Эстель.

— Эстель, милая, прошу тебя, выслушай меня!

— Нет уж! Я достаточно тебя слушала! Мне надоело, Ричард, слышишь меня! Надоело! — громко произнесла она по буквам. — Надеюсь, ты теперь понял?

— Я понял, Эстель, и мне ужасно жаль, что все так вышло. Ты тоже должна понять...

— Я ничего не желаю понимать! — прервала она его.

— Милая! — в отчаянии воскликнул Ричард. — Я ведь не хотел, чтобы мы расставались. Ни на миг. Я люблю тебя! Ради тебя я готов на все!

— Так уж и на все! — иронично поинтересовалась она.

— Давай не будем вновь начинать этот спор. Да, я готов был измениться. И если бы ты подождала еще немного, я бы стал как все. Но, скажи мне, Эстель, ты бы любила меня такого?

— Любила бы! — с жаром воскликнула она. — Да, мне нравилось жить на краю. С тобой всегда было так. Но наступил день, когда я поняла: все, хватит. Нагулялась по лезвию. Я хотела нормальной жизни. Понимаешь, нормальной! И Уильям может мне ее дать. К тому же я что-то чувствую к нему. Я люблю его. Не так, как любила тебя, но и это меня радует.

— Эстель, ты не можешь выйти за него замуж!

— Почему? — иронично поинтересовалась она.

— Потому что он твой отец, — сказала Сара, входя в комнату.

Все обернулись на ее голос. Только сейчас Ричард заметил, как Эстель похожа на мать. Те же каштановые волосы, ниспадающие на плечи тяжелым покрывалом. Те же тонкие черты лица. Те же полные зовущие губы. Вот только глаза у Эстель ярко-синие. Как у Уильяма.

— Сара! — прохрипел Уильям и начал медленно сползать на пол.

— О Боже! — закричала Сара. Совсем не этого она ожидала от этой встречи. — Сделайте что-нибудь!

Впервые в жизни Эстель видела мать растерянной, бледной как смерть. Она так привыкла, что ее мама самый надежный оплот в этом мире. И вот вдруг... Но она только посмотрела в лицо Уильяму, как сразу же поняла, что дело плохо. Его кожа стала матово-серой, глаза запали, а рот открывался, будто ему не хватало воздуха.

— У него сердечный приступ! — крикнул Ричард. — У вас есть что-нибудь от сердца? Эстель, вызывай «скорую»!

Эстель бросилась к телефону. А Сара в растерянности стояла посреди комнаты.

— Нет, у нас ничего нет, мы ведь не болеем! — оправдываясь, сказала она. В ее глазах стояли слезы, она не для того так долго ждала Уильяма, чтобы сразу же потерять его! — Уильям! — крикнула она как раненая птица и бросилась к нему. Обхватила руками за шею, стараясь защитить.

— В кармане, — тихо прохрипел он.

— Что в кармане? — спросил Ричард.

Но Сара сразу же догадалась. Она полезла во внутренний карман его пиджака и достала оттуда пузырек с таблетками.

— Воды! — закричала она.

— Под язык, — тихо сказал Уильям. Через несколько минут краски начали возвращаться на его лицо. — Мне уже лучше, — поспешил он успокоить собравшихся. — Просто я не ожидал. Здравствуй, Сара, нам о многом надо будет поговорить.

— Мы обязательно поговорим. Врачи приехали, Уильям. Сейчас тебя осмотрят. Только не уходи от меня снова! — произнесла она со слезами на глазах.

— Теперь не уйду, — пообещал Уильям.

Бригада врачей уже суетилась возле него. Его положили на носилки и понесли к машине.

— Я поеду с ним, — сказала Сара.

Ричард видел, что Эстель стоит в стороне. Она была такой бледной и несчастной, что Ричарду захотелось ее утешить.

— Эстель, — тихо сказал он и протянул к ней руки.

— Нет! — крикнула она. — Не подходи! Все из-за тебя! Ты мог бы его подготовить! Ты постоянно ломаешь мне жизнь! Ты чуть не отнял у меня отца! Я не желаю тебя видеть, Ричард! — Она выбежала из гостиной.

Ричард услышал ее шаги. Она поднималась на второй этаж. Он знал, что где-то там находится спальня Эстель, но ему туда вход закрыт.

— Ну почему у меня все получается шиворот-навыворот?! — неизвестно кому крикнул он.

Сара сидела в приемной окружной больницы. Ей запретили находиться возле Уильяма, потому что, во-первых, ему ни в коем случае нельзя было волноваться, а во-вторых, Сара бы мешала врачам выполнять свою работу.

Но когда Уильяма привезли в больницу, врач все же нашел минутку, чтобы сказать встревоженной Саре, что с Уильямом все будет в порядке.

— Это просто сердечный приступ. Мы сейчас позвоним его врачу и решим, что делать дальше. Но кризис уже прошел. Так что можете отправляться домой и ждать мистера Рольфа там. Полагаю, мы отпустим его уже завтра утром. Когда будут готовы результаты всех исследований.

— Вы уверены, что с ним нечего страшного не случится? — все же решила уточнить Сара.

— Ничего, — раздраженно ответил врач. — Идите домой.

— Но... — впервые за много лет она чувствовала себя растерянной и не знала, что ей предпринять, — я бы хотела остаться с ним.

— Как хотите, — безразлично ответил врач. — Но только в приемной. Там есть стулья и автомат с кофе, — чуть смягчившись, добавил он.

И теперь Сара сидела на неудобном пластиковом стуле и пила уже которую чашку не очень вкусного кофе. Но больше делать было нечего. Она не могла уйти сейчас, когда только что нашла своего Уильяма.

Томительное ожидание сделало свое дело: Сара не заметила, как уснула. Очнулась она от того, что кто-то тряс ее за плечо.

— Миссис Рольф, ваш муж зовет вас! — Перед ней стояла медсестра, которую Сара успела заметить в палате Уильяма.

— Спасибо, — ответила она, — только я не... — Но Сара не закончила фразы. Она столько лет была мисс Уэлч, что уже привыкла не обращать внимания на удивленные взгляды окружающих. Действительно, красивая, еще довольно молодая женщина открыто говорит, что никогда не была замужем. Конечно, все можно было бы списать на независимость и феминистический настрой Сары — она сама часто так объясняла свое нежелание выходить замуж. Но все дело было в том, что единственная фамилия, которую бы она себе взяла, была Рольф. Миссис Уильям Рольф — это то, о чем Сара мечтала долгие годы одинокими ночами, когда лежала без сна.

— Миссис Рольф, — позвала ее медсестра, — вы хорошо себя чувствуете?

— Да-да, — поспешила ответить Сара. — Я уже иду. Как он себя чувствует?

— Неплохо, — улыбнулась медсестра. — Мистер Рольф очень крепкий человек. И он не желает слышать о покое. А кто мы такие, чтобы пытаться переспорить лучшего адвоката Сан-Франциско?

Сара улыбнулась ей в ответ. Действительно, тот Уильям, которого она помнит, мог любого заставить согласиться с собой. Видно, люди не так сильно меняются с годами.

В палате Уильяма, окна которой выходили на восток, было уже светло. За белыми жалюзи угадывалась розовеющая полоска зимнего неба.

— Сегодня будет морозно, — вместо приветствия сказал Уильям.

— Да. Все же ноябрь на исходе, — согласилась с ним Сара.

Они замолчали. Им обоим казалось, что тот день, когда они встретятся вновь, будет наполнен разговорами, ведь им так много надо рассказать друг другу! Но вот они встретились и молчат, как будто совсем чужие люди.

— Как ты себя чувствуешь, Уильям? — спросила Сара, чтобы хоть как-то растопить лед неловкости, который возник между ними.

— Отлично. Вот только если бы меня выпустили отсюда сейчас же, было бы гораздо лучше! — недовольно пробурчал Уильям. — Врачи самые упрямые люди на свете!

— Но тебе вчера действительно было плохо! — попробовала Сара возразить Уильяму, но в ответ получила очень знакомый взгляд. Когда много лет назад он так смотрел на нее, это значило: не лезь не в свое дело, малявка! Ведь он был старше ее на целых пять лет! Но, видно, Уильям все же не решился сказать это Саре сейчас. Да и после двадцати разница в пять лет перестает быть катастрофой, а после сорока становится совершенно незаметной.

— Я вчера был слишком, как бы это сказать, удивлен, — наконец подобрал он слово.

— Спасибо Ричарду, хоть мне он и не нравится, что он приехал и подготовил меня к твоему появлению, — улыбнулась Сара.

— Жаль, что меня он не подготовил. Это ж надо! Ехать знакомиться с матерью своей невесты и узнать, что это та единственная женщина, которую любил всю свою жизнь!

— Значит, — Сара была поражена его словами, — ты все еще...

— Подойди ко мне, Сара, — попросил Уильям, — из-за этих эскулапов я не могу встать! Они опутали всего меня этими капельницами!

Она подошла и робко присела на краешек кровати.

— Я знаю, что сейчас глупо извиняться, но должен же я это сказать когда-нибудь! Я ведь понимаю, что погубил твою жизнь. Подожди, милая, не перебивай меня, пожалуйста. Так вот. Тогда, двадцать девять лет назад, я страшно испугался. Ты пришла ко мне в слезах и сказала, что ждешь ребенка. И, вместо того чтобы идти к твоему отцу и просить твоей руки, я бежал. Знаешь, я рассказывал Эстель о своих путешествиях. А она меня спросила, почему я уехал из Америки. И тогда впервые в жизни я понял, что на самом деле мог бы и не бежать. Никуда бы старый Уэлч не делся, он бы разрешил нам пожениться. И я бы воспитывал своего ребенка и был бы рядом с тобой. Я смотрел на Эстель и думал, что у меня ведь тоже где-то есть дочь, а может, сын. Только я почему-то решил, что Эстель младше моего ребенка... — Он немного помолчал. — Я хотел вас найти. Но когда восемь лет назад я вернулся в Сан-Франциско, мне сказали, что вы уехали. И я перестал вас искать. Было слишком много дел. И слушания в судах, и организация своего дела... Да что я все это говорю! Нелепые оправдания! Я не должен был от вас уходить! Еще тогда. А я сбежал. Все эти годы я думал о том, что где-то у меня есть ребенок и женщина, которую я мечтаю назвать своей женой. Я должен честно признаться, у меня были женщины, но ни одна из них не была той, которую я искал. Она не была тобой, Сара. Если бы я был чуть смелее тогда! Мы ведь были бы счастливы вместе много лет! Сара, любимая, прости меня, если сможешь. — Он взял руку Сары и поцеловал ее. — Прости меня, — повторил Уильям.

— Не надо, Уильям, не кори себя. Я тоже искала своего мужчину. И тоже не нашла его. Мы с тобой однолюбы. А значит, нам повезло, что мы все же нашли друг друга. А о том, что случилось двадцать девять лет назад... Не надо, не думай, что я возненавидела тебя. Тем более что сама же требовала, чтобы ты исчез куда-нибудь. И желательно как можно дальше от папы. — Она улыбнулась. — И знай, когда ты уехал, я была даже рада!

— Что ты имеешь в виду? — спросил удивленный Уильям.

— Только то, что я могла не беспокоиться о тебе. Ты прав, отец бы разрешил тебе на мне жениться, у него не было выбора. Но сначала бы он тебя убил, а потом превратил бы нашу жизнь в ад.

— Вам с Эстель было плохо у него?

— Ну что ты! Он всегда любил меня, а уж Эстель просто обожал! Правда, когда я узнала, что родилась девочка, думала, он будет разочарован. Папа часто повторял, что единственное светлое пятно в том, что со мной произошло, это фамилия его внука. Род не прервался. А когда он в первый раз взял Эстель на руки. Ты бы видел его лицо! Он меня постоянно учил, как следует обращаться с дочерью: как ее пеленать, сколько гулять, что надеть. Не знаю даже, кто он был Эстель, мать или дед. — Сара улыбнулась. — Он меня даже не хотел и близко подпускать к дочери. Страшно ревновал. Но все же понимал, что нельзя испортить Эстель. Он сделал все, чтобы девочка была как можно более самостоятельной. И я благодарна за это папе. У Эстель не было никаких гувернанток, только няня, да и та совмещала должность кухарки с присмотром за Эстель! Потом мы отдали девочку в обычную школу. А когда пришло время выбирать, где она будет учиться, папа сказал, что Эстель должна это решить сама. Он, конечно, даст денег, но лучше бы ей получить стипендию. Вот поэтому мы и не учились в Принстоне.

— Да. Жаль, что я не знал его с этой стороны, — сказал Уильям задумчиво. — А как тебе жилось?

— Нормально. — Сара пожала плечами. — Мы почти не говорили о том, что случилось. Сначала меня нельзя было волновать из-за беременности, потом Эстель была маленькой и не могла без меня обходиться. А потом прошло слишком много времени. Да и любил меня папа все же сильно, чтобы там ни говорил. Так что серьезный разговор о том, что тогда произошло, состоялся только перед его смертью. И то он мне сказал, что большего счастья, чем Эстель, я не могла подарить ему. Я рада, что мы успели перед его кончиной помириться. Все же какой-то лед был. Хотя... если бы не фамильное упрямство... — Сара низко опустила голову. Только с возрастом она поняла, кем для нее был отец. Ей было жаль, что их отношения так сложились. Но все же Эстель была для обоих светом в окошке.

— Старик Уэлч умер? — спросил Уильям. Он боялся отца Сары, но все же ему нравился неприступный мужчина, который добился всего в жизни сам. — Я теперь понимаю, что мы могли бы подружиться.

— Не думаю, — усмехнулась Сара. — Ты все же слишком мало его знаешь. Хотя, если бы ты смог ему простить публичную порку, которую бы он тебе точно устроил, может, все бы и утряслось... Но не будем больше об этом. Как ты оказался в Индии?

Откуда ты заешь? Эстель рассказала?

— Взахлеб, — улыбнулась Сара. — Как жаль, что она мне тогда так и не назвала твою фамилию.

— А я ведь знал, что она Уэлч, но был уверен, что к знаменитой семье она никакого отношения не имеет.

— Почему ты так решил? — удивилась Сара.

— Потому, что она работала далеко не в лучшей фирме, университет тоже далеко не самый престижный. Короче, умница, которая сама изо всех сил карабкается наверх.

— Это все папа, — усмехнулась Сара. — Он, с одной стороны, хотел, чтобы у Эстель все было самое лучшее, а с другой — чтобы она не зависела от денег семьи. Он даже настоял на том, чтобы она жила отдельно. Отселение из родительского дома произошло в восемнадцать лет. Он уверял, что допустил ошибку, не сняв мне квартиру и не выдавая денег ровно на месяц. Чтобы я сама зарабатывала, тогда бы у меня не были на уме всякие глупости.

— Это правильно. Вы воспитали ее такой умницей! Она лучшая в моей группе. Я возьму ее к себе. Жаль только, что Ричард, видимо, окончательно забросил учебу. Из него бы вышел толк.

— Знаешь, — вздохнула Сара, — пока я видела, как из Ричарда выходит одна бестолочь. Я предупреждала Эстель. Но она уже успела в него влюбиться. Так что теперь они оба страдают. Эстель не может понять, что любит его таким, какой он есть, а Ричард слишком сильно любит ее, чтобы честно признаться: ему до лампочки и карьера и положение в обществе.

— Что у них случилось, Сара? Я не думаю, что Эстель бы начала встречаться со мной, если бы все еще была с Ричардом.

— Ты прав. Не стала бы. Но это очень долгая история, — предупредила Сара.

— А нам, как я понял, спешить некуда. Вот только я боюсь, что ты устала. Это я всю ночь спал на кровати... — Он виновато развел руками.

— Ну, в этом твоей вины нет, — улыбнулась Сара и начала рассказывать о том, что произошло с их дочерью за последние несколько месяцев.

Утром Ричард проснулся от умопомрачительного запаха яичницы с беконом. Он не ел нормальной пищи уже почти двое суток, и теперь его желудок настоятельно требовал положенных жиров, белков и углеводов.

Он встал с кровати и подошел к окну. Вид из окна спальни, которую он сам себе нашел, был очень непривычным.

Вот это да! — усмехнулся Ричард. Я ведь не так давно живу в большом городе, а уже забыл, как в ноябре выглядят леса! Хотя это-то и лесом назвать сложно... Да, давно я не был дома, уже больше пяти лет. Думаю, Эстель понравится у моих родителей. Во всяком случае, ей будет полезно побывать в настоящей деревне и узнать, что это такое.

Но он тут же нахмурился. Когда Эстель убежала вечером в свою комнату, он не решился последовать за ней. Да и что толку?! Уж если она решила, что не желает говорить, ни за что не скажет и полслова. Уж это он хорошо успел усвоить!

Но ведь сегодня все иначе! Больше нет Уильяма, который бы мог заменить меня. Больше нет неприязни со стороны Сары, хотя, возможно, это только мне показалось. Больше нет дождя, в конце концов! Впервые за много недель выглянуло солнышко. И хотя все в Сан-Франциско убеждены, что наступил дикий холод, Ричард считает, что на улице вполне тепло. Знали бы они, что такое настоящие холода!

Нет, Эстель сегодня обязательно поговорит с ним. За ночь она успокоилась. Да и что плохого в том, чтобы перекинуться парой слов, он ведь ей не чужой человек! А пока ему нужно позвонить, чтобы узнать, как прошла встреча с партнерами, которую он пропустил. Надо извиниться перед друзьями. Ричард пошел на поиски телефона. Он направился к еще вчера замеченной им телефонной трубке в холле. Там он столкнулся с пожилой полной негритянкой, которая натягивала пальто, подбитое мехом.

— О! — воскликнула она. — Доброе утро, месье. Думаю, вы один из гостей, о которых мне мисс Сара приказала позаботиться.

— Мне тоже так кажется, — согласился он.

— Ну тогда, молодой человек, будите мисс Эстель, пусть встает завтракать. Я все сделала так, как она любит. А мне пора. Мисс Сара просила меня привезти в больницу кое-какие вещи.

— Она собирается там оставаться надолго? — спросил встревоженный Ричард.

— Нет, наоборот. Не может же она ехать домой в том легком платье, в котором вчера была! Да и для мистера Рольфа надо пальто привезти.

— Значит, он уже сегодня вернется? — уточнил Ричард.

— Да, молодой человек. Так что советую поторопиться, если у вас есть какое-то срочное дело к мисс Эстель. — Она подмигнула Ричарду.

Ее слова можно было истолковать по-разному, но Ричарду почему-то показалось, что он правильно ее понял. Густая краска залила его лицо.

— До свидания, и дай Бог вам счастья с мисс Эстель! — Она улыбнулась и вышла наружу, поеживаясь от свежести первого настоящего зимнего утра.

— Спасибо, — запоздало пробормотал Ричард. Ничего себе! — подумал он. Вот уж не предполагал, что прислуга может делать такие намеки! Он покачал головой и принялся набирать номер.

После короткого разговора Ричард, довольный, что хотя бы с работой все так, как должно быть, пошел на кухню. Там он обнаружил, что нюх его не подвел: на плите стояла сковорода с ароматной яичницей, полной поджаренных кусочков бекона. Именно так, как ему нравится!

— Нана? — услышал он такой родной голос Эстель. — Ты пришла? Как я рада! Что у нас на завтрак? — Эстель вбежала в кухню и резко остановилась.

За столом вместо ожидаемой няни, кухарки, горничной — в общем незаменимой Наны — сидел Ричард и за обе щеки уплетал яичницу, запивая ее молоком.

— Что ты тут делаешь? — не слишком гостеприимно спросила его Эстель.

— Завтракаю, — исчерпывающе ответил Ричард.

— Почему ты не уехал вчера? — Эстель решила по-другому сформулировать свой вопрос, чтобы Ричард не мог увильнут от ответа.

Но, вместо того чтобы смутиться, он спокойно продолжал завтракать.

— Сара попросила меня остаться до утра, чтобы ты не ночевала одна. И я решил, что нам еще о многом надо поговорить. Всем вместе, — добавил он, заметив, как вытянулось лицо Эстель. Она явно еще не была расположена с ним разговаривать.

— Присоединяйся. — Ричард вскочил и подставил Эстель стул. Потом он взял ее тарелку, наполнил ее до краев яичницей и налил молока.

— Все как в детстве, — грустно сказала она, когда съела первый кусочек.

— То есть? — не понял Ричард.

— Нана всегда готовила мне такую яичницу. Она знала, что я люблю ее больше всего. Кстати, ты не видел Нану?

— Видел, она ушла буквально за десять минут до того, как ты спустилась.

— Могла бы и разбудить меня, — недовольно сказала Эстель.

— Она поехала к Саре и Уильяму. Повезла им вещи, — пояснил Ричард.

— Значит, — Эстель немного оживилась, — Уильяма выпишут из больницы уже сегодня!?

— Я так понял, — пожал плечами Ричард. — Наверное, он чувствует себя вполне прилично.

— Я очень на это надеюсь, — тихо сказала Эстель. — Я бы не хотела потерять его сейчас, когда только нашла.

— Ты расскажешь мне о том, что тут у вас произошло много лет назад? — осторожно, чтобы Эстель вновь не спряталась в свою раковину, спросил Ричард.

— Конечно. — Она пожала плечами. — Теперь ты тоже участник этой истории. Много лет назад, когда моей маме только исполнилось восемнадцать, она познакомилась с Уильямом, как мы теперь знаем, Рольфом. Раньше она никогда не называла его фамилии. Позже ты поймешь почему. Они любили друг друга. Но у Уильяма не было ни денег, ни имени, ни положения в обществе. А мой дед только-только упорным трудом всего этого добился. И он хотел для своей единственной дочери того, чего сам был долгое время лишен. Дедушка к тому же считал себя виноватым в ранней смерти бабушки. Он говорил, что не смог создать для нее нормальные условия. Так что мама должна была выйти замуж только за самого достойного. А Уильям таким в глазах дедушки не был. Поэтому они встречались тайком. Моего деда до сих пор называют неистовым Уэлчем, так что боялась мама не зря. И вот наступил день, когда она поняла, что беременна. Она пришла к Уильяму и сказала ему об этом. Он, конечно, собрался тут же идти к ее отцу. Но мама ужасно испугалась того, что за этим последует. Кому, как не ей, было знать, каков ее отец в гневе. А то, что он будет, мягко говоря, недоволен, не вызывало сомнений. Мама уговаривала Уильяма уехать. Он не соглашался. Тогда мама сказала, что сделает аборт, потому что она не переживет того, что сделает ее отец с Уильямом. Он понимал, что мама не бросает слов на ветер. А аборты тогда были запрещены, да и маме это не удалось бы, она же была еще несовершеннолетней. Уильям понимал, что мама будет делать аборт незаконно и это может плохо закончиться. Он предпочел уехать, лишь бы не потерять ее навсегда. Вот и вся история.

— Значит, твоя мама родила тебя вне брака?

— Да. И в моей метрике стоит «отец неизвестен». Дедушку чуть удар не хватил, когда он увидел эту запись. Но мою маму это смущало меньше всего. Она всю беременность отыгрывалась на дедушке. Он ужасно боялся ее чем-то потревожить. Дедушка, конечно, мучился, страдал. Еще бы — такой казус в его доме! Но он мужественно переносил все ее прихоти. Он все же любил ее. А потом решил, что ему все равно нужен наследник. А когда родилась я, опять дедушкины мечты пошли прахом. Но он все равно любил меня. Сильно. — Эстель тяжело вздохнула. — Понимаешь теперь, что тогда имели в виду эти женщины? Мама допустила ошибку, которую мы еле смыли деньгами и ее добровольным затворничеством. Так что, когда мой жених появился в костюме гориллы, все сразу же припомнили маме историю моего рождения.

— Прости, — тихо сказал Ричард. — Я не знал.

— Я тебе никогда не говорила. Ты не мог знать. — Эстель равнодушно пожала плечами. — А с той историей мы почти разобрались. Во всяком случае, пока был жив дедушка, в его доме никто бы не решился сказать такое. Кто бы захотел испытать на себе его гнев? — Эстель криво усмехнулась.

— Так вот в кого ты такая... — пробормотал Ричард.

— Какая?! — тут же вскинулась Эстель.

— На дикобраза похожая, — ответил Ричард.

— Когда-то это уже было, — устало сказала она. — Я не хочу продолжать, Ричард.

— Эстель, нам давно надо было поговорить, — начал было он.

— В том-то и дело, что надо было. Сейчас уже поздно. Наше с тобой время ушло, Ричард, пойми это, и ничего здесь не поделаешь.

— Ты хочешь сказать, что больше не любишь меня?

Вместо ответа она покачала головой.

— Эстель, этого не может быть! — Ричард не мог поверить, что она не любит его. — Эстель, мы же были вместе столько лет. Ты все еще любишь меня! Я вижу, я чувствую это!

— Я не знаю, Ричард. Еще вчера я бы сказала, что уже не люблю тебя. Две недели назад, что люблю безумно, но не могу простить. А сегодня... Я не знаю.

— Нельзя не знать, любишь или нет, — настаивал Ричард.

— Оказывается, можно. Давай прекратим этот разговор. — Она поднялась из-за стола.

— Нет! — резким голосом сказал Ричард.

От неожиданности Эстель села обратно.

— Что ты себе позволяешь?!

— Нам надо поговорить, — медленно, разделяя слова, сказал Ричард. — Сегодня. Не вчера и не завтра. Сегодня.

— И о чем ты хочешь со мной говорить? — язвительно поинтересовалась Эстель. — О любви?

— О том, как мы будем жить дальше.

Она пожала плечами.

— Эстель, я бы просил тебя отвечать мне.

— Тогда ставь конкретные вопросы, — взвилась она.

— Ты будешь жить со мной?

— Не знаю, — ответила она, с вызовом глядя на Ричарда.

— Почему?

— Потому что я еще не решила.

— Когда ты решишь?

— Когда решу, тогда и решу. Отстань от меня! — огрызнулась она. — И вообще, как ты можешь со мной говорить, после того что выкинул вчера!

Ричард слегка покраснел, но сдавать свои позиции не собирался. Он понимал: сегодня или никогда.

— А ты не думала, почему я это сделал?

— Нет, знаешь ли, как-то не до размышлений было, когда у тебя на коврике в прихожей лежит пьяный. Неприятно, что ни говори, хоть он и твой бывший парень.

— Я сделал это только потому, что хотел с тобой поговорить.

— Ты не можешь разговаривать со мной трезвым?

— Могу. — Ричард старался не обращать внимания на ее выпады. Он понимал, что Эстель сейчас тоже очень тяжело, что она пытается защититься, но все же ее манера поведения выводила его из себя.

— Тогда почему ты пришел ко мне разговаривать пьяный в стельку? — ядовито спросила она.

— Я собирался прийти к тебе трезвым. Но случайно увидел, как тебя вечером привез Уильям. Как он спрашивал, согласна ли ты стать его женой. Я все сразу же понял! Любимая женщина и лучший друг! Такое не каждый выдержит.

— А так ли случайно ты оказался у моего дома? Ты шпионил за мной? — Эстель и сама не верила тому, что говорит, но ей хотелось уколоть Ричарда побольнее. За все то, что она пережила в эти дни.

— Я оказался там совершенно случайно. И точка. Эта тема обсуждаться не будет.

— Да кто ты такой! — вновь вспыхнула Эстель. — Мало того, что ты почти силой заставляешь меня на моей собственной кухне с тобой разговаривать, так ты еще и решаешь, что я должна говорить, а чего нет! Шел бы ты, Ричард... — Она не закончила фразы, выскочила из-за стола и бросилась наверх, чтобы спрятаться в своей спальне.

Но на этот раз Ричард был проворнее. Он схватил Эстель и прижал к своей груди.

— Ты спрашиваешь, кто я такой? Так вот... — Он прижался к ее губам.

Эстель попыталась вырваться, оттолкнуть Ричарда. Но его теплые нежные, такие родные губы ласкали ее. Она уже так давно не целовала Ричарда! Тысячу лет! Да и что может изменить один несчастный поцелуй?

Эстель ответила на его поцелуй.

Ричард оторвался от нее и сказал:

— Ты хотела знать, кто я? — усмехнулся он. — Я тот, кого ты любишь. Думай, Эстель. — Он разжал объятия и вышел из кухни, оставив Эстель наедине с ее невеселыми мыслями.

Она медленно поднялась по лестнице в свою комнату, чтобы побыть там в одиночестве. Ричард прав, ей действительно есть о чем подумать.

Сара и Уильям вернулись домой, когда за окном уже стемнело. Дом встретил их глухой тишиной.

— Интересно, тут что, никого нет? — Сара в изумлении остановилась.

— Я думаю, что просто все присутствующие не разговаривают друг с другом, — ответил Уильям. — Если Эстель, как ты уверяешь, пошла характером в дедушку, то я не удивлюсь, что бедняга Ричард не смог от нее за целый день добиться ни словечка.

— Ну так уж и ни словечка! По крайней мере, завтракать и обедать они должны были вместе.

— Когда я ем... — Уильям процитировал известную поговорку.

— Не нравится мне все это, — просто ответила Сара.

Они сняли верхнюю одежду и прошли в гостиную. Там на диване, свернувшись калачиком, спал Ричард.

— Одного нашли, — прошептал Уильям.

— А вот теперь то, что происходит в моем доме, мне совсем не нравится! — сказала Сара. Она надеялась, что пока их не будет, Эстель и Ричард переселятся в одну комнату. Но, видно, трещина в их отношениях оказалась такой же глубокой, как и Большой каньон. Сара покачала головой. — Пойду поднимусь к Эстель. Она наверняка заперлась у себя в комнате! Отвратительная привычка!

Вместо ответа Уильям просто усмехнулся. Он подошел к камину и принялся разглядывать фотографии, надеясь, что ему все же не придется будить Ричарда. Парню и так сегодня, вероятно, досталось!

На почетном месте примерно в центре каминной полки стояла фотография, на которой был изображен крупный седовласый мужчина, держащий на коленях стройную красивую девочку. Ее длинные волосы были заплетены в две косички. Но уже тогда, много лет назад, было заметно, что из девочки вырастет настоящая красавица.

— Как жаль, что меня не было рядом, — прошептал Уильям, нежно проводя пальцами по фотографии своей дочери.

Он понял, что старый Уэлч заменял Эстель отца как мог, но все же он был больше дедушкой, чем папой.

Бедная моя девочка! — подумал Уильям. Как же я теперь смогу загладить свою вину перед тобой? Ты выросла, и мы совсем чужие люди. Несмотря на то что так похожи. Ты не знаешь толком меня, а я все еще не могу разобраться в твоем характере. Какая ты? Любящая, готовая на жертву, или требующая этой жертвы от других? Бедный Ричард! Ему крупно не повезло! Разбираться в этом всю жизнь! Как хорошо, что единственная женщина, которую я любил и люблю, открыта для меня как книга. По крайней мере, не собирается меня перевоспитывать.

Уильям усмехнулся. Он понял, какую ужасную ошибку допустила его дочь. И теперь он должен помочь ей исправить то, что она успела натворить за несколько недель.

Эти двое созданы друг для друга, как мы с Сарой. Почему они не желают этого понять? Ведь у них есть все для того, чтобы быть счастливыми. Они свободны, состоялись как личности, да и в профессиональном плане все будет в порядке. А то, что Ричард все еще не наигрался, так это даже к лучшему! Сколько пар распалось из-за того, что им становилось скучно. Ничто не убивает любовь так действенно, как скука.

Он поставил фотографию на место и взял в руки другую.

Я отлично помню это фото. Это было на восемнадцатилетие Сары. Мы тогда познакомились. Что бы сказал Уэлч, если бы узнал, что на его каминной полке стоит фотография, сделанная руками соблазнителя его дочери? Уильям усмехнулся. Да уж, фотографии бы точно не повезло.

— Я случайно, когда ждал тебя, взял в руки ту книгу, сборник стихов, и увидел Сару.

Уильям резко обернулся. Он не заметил, что Ричард уже не спит, а смотрит на него с интересом.

— Если ты пытаешься извиниться, то не стоит, — сказал он, старательно пряча улыбку.

— Я знаю, что влез туда, где мне не место. Но...

— Не надо, Ричард, — остановил его Уильям. Он повернулся к Ричарду и улыбнулся ему. — Это все равно должно было случиться рано или поздно. Хорошо, что случилось сейчас. Было бы гораздо хуже, если бы мы с Сарой увидели друг друга только на помолвке. Тогда бы меня врачи могли не спасти.

Ричард бледно улыбнулся в ответ.

— Как ты себя чувствуешь? — озабоченным голосом спросил он.

— Отлично! Я нашел любимую женщину, нашел дочь, нашел друга. Чего еще может хотеть от жизни человек моего возраста?

— Не знаю, — пожал плечами Ричард.

— А еще пожилой человек может хотеть, чтобы те, кого он любит, были счастливы. Счастье Сары я беру на себя. Хотя тут и я не всесилен. Какая мать может спать спокойно, зная, что ее дочь страдает? Так что ты очень поможешь и мне, и Саре, и себе заодно, если восстановишь ваши отношения с Эстель.

— Я был бы рад, если бы... — Ричард не смог договорить и просто махнул рукой.

— Что? Уже успели поругаться?

— Нет, я бы сказал, что мы не успели помириться.

— Да, разница есть, — ответил Уильям. — Тогда у вас все еще впереди.

— Не уверен. — Ричард обреченно покачал головой.

— Ну-ка! — требовательным тоном сказал Уильям, — рассказывай, что тут у вас произошло.

Ричард вздохнул и начал свой рассказ.

Сара осторожно постучала в дверь Эстель. Никто не ответил на ее стук.

— Эстель, милая, это мама. Ты же знаешь, что закрытая дверь проблемы не решит.

Сара услышала, как по другую сторону двери дочь встала с кровати. Ее легкие шаги раздались возле двери, и замок, издав щелчок, открылся.

— Мы с тобой однажды говорили о том, что нельзя закрывать перед проблемой дверь, — ласково укорила ее Сара.

— Я понимаю, мама, — вздохнула Эстель. — Но я не знаю, на что способен новый Ричард.

— Интересно? — Сара выразительно подняла бровь. — А с каких это пор он стал новым? Я его, конечно, не очень хорошо знаю, но, по-моему, Ричард не изменился.

— Ты действительно его плохо знаешь. Раньше он никогда не повышал на меня голос.

— Он кричал на тебя? — Сара была искренне удивлена. Она не думала, что мягкий и покладистый Ричард может повысить голос на кого бы то ни было, а уж тем более на Эстель.

— Ну, — слегка покраснев, сказала Эстель, — не совсем кричал, скорее требовал. Но уж лучше бы кричал, — сразу помрачнев, добавила она.

— И чего он требовал?

— Чтобы мы поговорили.

— Тебе было настолько сложно поговорить с ним, что ты предпочла запереться в комнате?

— Нет. Я могла бы говорить с ним хоть часами! Но, мама, есть ли в этом смысл?!

— Что ты имеешь в виду?

— Только то, что между нами все кончено.

— Ты больше не любишь его? Но ответь мне честно, Эстель.

— Не люблю, — буркнула она.

— Милая, ты же знаешь, я всегда вижу, когда ты говоришь правду, а когда врешь. Ты можешь обманывать саму себя, Ричарда, друзей и знакомых, но не меня.

— Ну хорошо, — сдалась Эстель, со вздохом падая на кровать. — Я его все еще люблю. Но искренне надеюсь, что смогу разлюбить.

— Не сможешь. — Сара покачала головой и присела рядом с дочерью.

— Смогу, — упрямо ответила Эстель.

— Милая, — напряженным голосом начала Сара, — я попросила бы тебя фамильное упрямство оставить для босса или судьи. Если ты прекратишь всякие отношения с Ричардом только ради того, чтобы доказать мне, а заодно и себе, что ты можешь его разлюбить, это будет по меньшей мере глупо.

— А что мне делать, мама?

— Поговорить. Выяснить, что вас обоих не устраивает в ваших отношениях. Кстати, подчеркиваю, не тебя не устраивает, а вас обоих. Ты улавливаешь разницу?

— Мам! Это бесполезно! Ричард все равно не изменится.

— В этом-то проблема и состоит, — раздался мужской голос.

Женщины не заметили, как к их разговору присоединился Уильям.

— То есть? — спросила опешившая Эстель.

— Девочка моя, — начал Уильям. — Я понимаю, что не мне давать тебе советы, и уж тем более воспитывать тебя. Я опоздал лет эдак на двадцать восемь. Но раз уж все произошло так, как произошло... — Он замолчал на секунду, стараясь справиться с волнением. — Черт! — улыбнулся он. — Да я в суде ни разу так не волновался!

— Вы пока поговорите, а я спущусь вниз и приготовлю всем чай. Думаю, всей семье есть что обсудить. — Сара встала с кровати Эстель, уступая место Уильяму, и вышла из комнаты.

— Твоя мать всегда была примером тактичности! — усмехнулся Уильям.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила его Эстель.

— Вы все что, помешались на моем здоровье?! — пробурчал Уильям, но Эстель поняла, что всеобщее беспокойство ему очень приятно.

— Ты нас напугал, — улыбнулась она.

— Ладно, проехали. Что ты такое сотворила с Ричардом, что на нем лица нет до сих пор?

— Ничего я с ним не делала! — вспылила Эстель. — Лучше спроси, что он со мной сделал! Ах бедный Ричард! Как же он несчастен! А то, что мне тоже не слишком весело из-за всего этого, никого не волнует?

— Эстель, милая, ну что ты такое говоришь! — Было заметно, что Уильям расстроился из-за ее слов.

— Извини, — пробормотала она. — Я просто устала, вот и срываюсь на ни в чем не повинных людях.

— Я понимаю, дорогая, но что ты собираешься делать дальше? Вы же оба страдаете!

— Все когда-нибудь проходит. — Эстель пожала плечами.

— Нет, поверь мне, любовь не проходит никогда! Посмотри на нас с матерью! Разве стоило расставаться, чтобы потом страдать от этого всю жизнь?

— Но у вас была совсем другая ситуация!

— Вот именно! И все равно то, что мы потеряли столько лет счастья и любви, просто ужасно! Теперь, когда я нашел вас, я особенно сильно жалею об этом. Но проблема в том, что у нас были еще и внешние факторы, мешающие нам жить и любить друг друга.

— Дедушка всегда вмешивался не в свое дело, — усмехнулась Эстель.

— Как я понял, ты единственная, кто ему об этом говорил.

— Я не боялась его. — Эстель пожала плечами. — Просто у меня его характер.

— Вот сейчас, Эстель, стоило бы спрятать свой характер до лучших времен.

— Вы с мамой сговорились?!

— Нет, но мы оба уверены, что вы с Ричардом должны помириться!

— Я лично ничего никому не должна. Я даже по ссуде за квартиру расплатилась!

— И это в двадцать восемь лет! — поразился Уильям. — Я горжусь тобой, девочка!

Эстель было очень приятно слышать от него такие слова. Вот только знал бы он, чего ей стоило так быстро расплатиться! То, что она сильно похудела и осунулась, заметил только Ричард. Он всегда замечал, если с ней было что-то не так.

— О чем ты задумалась? — спросил ее Уильям.

— О Ричарде, — честно призналась Эстель.

— Уже хорошо, — прокомментировал он. — И что надумала?

— Он единственный всегда чувствовал, что я ощущаю. Всегда видел, как я отношусь к тому или иному событию. Конечно, — Эстель сразу же помрачнела, — только когда речь не шла о его дурацких шуточках!

— Ну вот мы и подошли к самому главному. Ричард и Сара в один голос уверяют меня, что моя умная девочка занималась неблагодарным делом перевоспитания взрослого человека?

— Да какой же он взрослый! — Эстель даже всплеснула руками. Она никак не ожидала, что Уильям окажется настолько слеп, что не заметит в Ричарде мальчишку.

— Вполне взрослый человек. Во всяком случае, все то время, что мы с ним общаемся, он показывал себя только с лучшей стороны. Как умный, образованный и здравомыслящий человек.

— Это просто у него не было повода пошутить, — довольно зло ответила Эстель.

— Не думаю. И если все дело в том, что тебе не нравятся его шутки, почему ты сразу не сказала ему об этом?

— Потому что... Он был так... наивен. Так радовался своим шуточкам. К тому же у него иногда получалось очень неплохо. Вот только он не знает, где грань между смешным и нелепым.

— А почему ты не показала ему эту грань?

— Вот я и хотела ему показать! Я решила, что ему пора вырасти, я хотела помочь ему!

— Да, но только вы к тому времени встречались уже восемь лет! Не поздновато?

— Мне казалось, что самое время. Он уже должен был наиграться.

— Эстель! Но ты же умная девочка, ты должна понимать, что Ричард никогда не наиграется. И если ты сейчас этого не поймешь, вы никогда не будете счастливы!

— Я думаю, мы и так не будем счастливы вместе, — мрачно произнесла Эстель.

— Нет! — Уильям вскочил с ее кровати. — Ты не должна так говорить! Нельзя отказываться от своей любви только потому, что возникли какие-то трудности!

— Эти трудности будут возникать каждый день. Я не хочу превращать ни свою, ни его жизнь в ад.

— Эстель, скажи мне, почему ты решила, что знаешь все наперед? И то, что вы будете несчастны рядом и что ваша жизнь превратится в ад?

— Да потому, что это уже началось! Я страдаю, Ричард страдает! Мы даже поговорить нормально не можем!

— Судя по тому, что мне рассказал Ричард, это ты не можешь поговорить нормально.

— Вот еще! Что он выдумывает!

Уильям рассмеялся.

— Знаешь, Эстель, только не обижайся. Ричард прав, ты похожа на дикобраза. Чуть что, сразу же выпускаешь свои колючки!

— Ненавижу это животное! — тихо, но с чувством произнесла Эстель.

— Но не в дикобразе дело. Ты говоришь, что вы не можете быть счастливы. Но ведь когда-то были? Или просто мучились рядом восемь лет?

— Нет, конечно. Нам было очень хорошо вместе. Иначе бы зачем нам встречаться?! — удивилась Эстель.

— А когда стало плохо?

— Когда Ричард напялил костюм гориллы.

— Но ведь вы и после этого не порвали, значит, все не так плохо?

— Ну конечно... — Эстель задумалась. — Я все-таки не права. Потом нам было хорошо рядом. Я его просила измениться, повзрослеть. Он пообещал мне. А потом инсценировал мою кражу во время помолвки.

— Подожди-ка, — попросил Уильям. — Только, Эстель, прошу тебя, не становись сразу же в оборону. И постарайся отвечать на мои вопросы как можно честнее. Нет-нет, — он резко прервал готовый политься поток ее гневных слов, — я не хочу сказать, что ты мне врешь. Ты врешь самой себе. А это самое страшное.

— И мама о том же! — вздохнула Эстель.

— Значит, так оно и есть. Мама всегда права.

Эстель улыбнулась ему.

— Спрашивай, — разрешила она.

— У меня один вопрос. Какими были ваши отношения, после того как Ричард пообещал исправиться и еще не украл тебя?

— Обычными. — Эстель пожала плечами.

— То есть как всегда? — уточнил Уильям.

— Нет. Для нас обычно — это прийти на свидание через окно, осыпать меня лепестками роз, когда я выхожу из здания суда. А в те дни все было обычным.

— Скучным? — еще раз уточнил Уильям.

— Нет, но... — Эстель замялась. — Мне некогда было скучать. Я же начала учиться.

— Милая, опиши мне Ричарда в те дни.

— Он был... Я не знаю, Уильям! — в ужасе сказала Эстель. — Я только помню, что начала его путать с другими мужчинами.

— Он стал таким, как все?

— Да.

— И тебе это нравилось?

— Я чувствовала себя спокойно.

— А теперь скажи мне, есть ли какая-то разница между тем Ричардом, которого ты полюбила, и тем, которого создала?

— Конечно, есть! — Эстель недоумевала, как Уильям не понимает таких простых вещей.

— А есть разница между идеальным Ричардом и каким-нибудь твоим сверстником из тех, что тебя окружают на приемах.

Эстель задумалась на несколько секунд.

— Нет, — честно призналась она.

— Тогда почему некий Эд, кстати очень перспективный молодой человек, пострадал, когда пытался добиться твоего расположения, а Ричард получил все? Не знаю, откуда Сара узнала о том случае, но ты молодец! — похвалил ее Уильям. — Ну так что ты мне ответишь? Почему, Эстель?

— Потому... Уильям, мне надо подумать, — наконец сказала она.

Он улыбнулся дочери и вышел из комнаты.

Сару Уильям нашел на кухне. Она, слегка суетясь, заваривала чай.

— Ну что? — с надеждой спросила она Уильяма, когда тот вошел на кухню.

— Она решила подумать, — пожал плечами Уильям. — Я не очень хорошо знаю Эстель, но мне показалось, что это добрый знак. Раньше она, как мне иногда кажется, вообще не думала.

— Не сердись на нее. — Сара нежно погладила Уильяма по руке. — Она сама еще ребенок, хотя и обвиняет в этом Ричарда.

— Я понимаю, Сара, но я боюсь, что эта парочка сможет погубить самое ценное, что есть в этой жизни.

— Свою любовь? — спросила Сара.

— Их любовь, — подтвердил Уильям.

Пить чай сели втроем. Эстель все еще не выходила из своей комнаты. Вечер, который Сара надеялась запомнить как лучший в своей жизни, оказался просто ужасным. Ричард все время думал только об Эстель, невпопад отвечал на вопросы и с болью в глазах смотрел на лестницу, по которой та должна была спуститься.

В конце концов Сара не выдержала.

— Ричард, прошу тебя, поднимись к Эстель и скажи, что ее чай стынет, — сказала она.

Ричард встал и, не говоря ни слова, вышел.

— А ты не поторопилась отправить его к Эстель? — с сомнением в голосе спросил Уильям.

— Нет, надеюсь. А даже если и поторопилась, что с того! Сколько же можно думать над тем, что и так очевидно! Вот уж не представляла, что моя дочь такая тугодумка!

Ричард поднимался по лестнице. От гула крови в ушах он не слышал ничего. Он только знал, что где-то там, наверху, любимая женщина решает его судьбу и судьбу их любви.

Он тихо постучал в дверь.

— Да, — ответила она, не повышая голоса.

— Это я, — только и смог сказать Ричард.

— Я ждала тебя, — ответила Эстель.

— Я пришел. — Он улыбнулся. — Как-то все глупо получается!

— Да уж! — Эстель улыбнулась в ответ. — Глупее не придумаешь.

— Что же мы с тобой будем делать? — спросил Ричард.

— Не знаю, — ответила Эстель. — Думаю, для начала ты присядешь и мы поговорим. А уж потом решим, что делать дальше.

— Хорошо. — Ричард опустился на кровать рядом с Эстель.

— Скажи, — начала она, — тебе было очень плохо, когда я пыталась изменить тебя?

— Ужасно, — честно признался Ричард.

— Тогда почему ты не сказал мне?

— Потому что ты так хотела видеть меня таким же, как эти твои знакомые: преуспевающим, подтянутым, безукоризненно одетым... А мне так хотелось сделать тебе приятно.

— Я думала, что тебе же будет лучше, если ты станешь взрослым. — Эстель опустила глаза.

— Милая, быть взрослым вовсе не означает носить костюм. — Ричард нежно взял ее за подбородок и повернул ее голову так, чтобы она смотрела ему прямо в глаза.

— А что это означает, Ричард?

— Быть взрослым — значит быть таким, какой ты есть. И не стремиться к тому, что тебе недоступно. Это значит жить своей жизнью, а не играть чужую роль.

— Но ведь я-то живу так, как и мои знакомые! Это значит, что я не взрослая?

— Нет, это значит только то, что ты такая. Ты выбрала свою жизнь. Ты ведь точно не играешь, ты живешь. Я знаю, Эстель. Я так хорошо тебя знаю, как никто другой.

— А мы сможем... — Она запнулась, утонув в глазах Ричарда.

— Начать все сначала? — спросил он.

— Да, — еле слышно ответила Эстель.

— Нет, — он покачал головой. — Но мы сможем жить дальше. Мы ведь любим друг друга уже много лет. А раз так, то нельзя зачеркивать то, что было раньше. Ты ведь любишь меня, Эстель?

Вместо ответа она кивнула. Ей казалось, что шею охватила тугая веревка, она не могла вздохнуть. Она только могла смотреть Ричарду в глаза.

— Скажи это, Эстель, — почти потребовал он, и его губы почти коснулись ее губ.

Она чувствовала его теплое дыхание на своей нежной коже. Каждая клеточка ее тела молила о том, чтобы он был рядом с ней. Ближе, еще ближе, так близко, как только возможно.

— Я люблю тебя, — прошептала Эстель.

Они спустились только через час. Сара и Уильям никак не прокомментировали столь долгое отсутствие. Они лишь переглянулись и довольно кивнули друг другу.

— Садитесь пить чай, — предложила Сара.

Не разнимая рук, Ричард и Эстель сели за стол.

— Я так понимаю, — произнес Уильям, — мир восстановлен.

— Да, — ответила Эстель, потупясь. Ее щеки горели, а глаза сияли. Любому было бы понятно, что она любит и любима.

— Это хорошо! — воскликнул Уильям. — Я рад, что все так закончилось.

— Это и не могло закончиться по-другому, — сказал Ричард.

— Почему? — поинтересовалась Сара.

— Потому что мы любим друг друга, — гордо ответил Ричард.

— Но теперь у нас есть еще одна маленькая проблема, — озабоченно сказала Сара.

— Что такое? — встревожилась Эстель.

— Дело в том, что мы уже разослали приглашения на помолвку мисс Эстель Уэлч.

— Ты так торопилась? — иронично спросил у Эстель Ричард.

— Мне казалось, что чем быстрее я выйду замуж, тем быстрее смогу забыть о тебе.

— Не смогла!— радостно воскликнул Ричард.

— Видно, мне это не дано! — сказала Эстель. — Раз уж из всех мужчин я выбрала собственного отца!

— Вот как у тебя расставлены приоритеты! — изображая обиду, воскликнул Уильям. — Если рядом нет Ричарда, подойдет и отец!

— Не огорчайся, Уильям, — сказал Ричард. — По крайней мере у Сары нет никого на втором месте.

— Очень лестно, — прокомментировала Сара. — Но что мы будем делать с помолвкой?!

— Разошлем новые письма, где извинимся и скажем, что помолвка не состоится, — спокойным тоном сказала Эстель.

— Но что о нас подумают?! У тебя, между прочим, срывается вторая помолвка за один месяц!

— Ну не за один! — откликнулась Эстель. — Мамочка, с недавних пор меня решительно не волнует, что обо мне могут подумать. Это не те люди, мнение которых я уважаю.

— Но, Эстель, цветы уже заказаны!

— Мам, ты что, предлагаешь мне обручиться с отцом?

— Нет, конечно, но надо что-то придумать!

— Если позволите, — начал Ричард, который уже давно хотел что-то сказать, но женщины слишком активно спорили и ему никак не удавалось вставить словечко, — у меня есть одна идея.

— Вся внимание! — сказала Сара.

Ричард встал из-за стола.

— Так как вся семья в сборе, я бы именно сейчас хотел просить руки Эстель.

— Ничего не имею против, — тут же ответил Уильям.

Сара кивком головы согласилась с ним.

— Значит, сбываете меня с рук?! — возмутилась Эстель.

— Ну что ты! — воскликнула Сара. — Последнее слово в любом случае за тобой. Я бы согласилась, — добавила она.

— Ты знал?! — Эстель обвиняюще посмотрела на Ричарда.

— Предполагал, — пожал он плечами с виноватым видом. — Хотел заручиться поддержкой. Ты выйдешь за меня замуж?

— Ричард! Я очень тебя люблю, но мне кажется, что мы торопимся. Давай поживем вместе некоторое время. Посмотрим, как и что. Может быть, нам лучше жить порознь и ходить друг к другу в гости.

— Эстель! — прервал ее Ричард. — Чего ты боишься?

— Я? Я ничего не боюсь! — возмутилась она.

— Нет, — настаивал Ричард. — Боишься!

— Ну хорошо! — сдалась Эстель. — Я люблю тебя, но не уверена, что у нас получится совместная жизнь. Прости.

— Что тебя смущает, Эстель?

— Хотя бы то, что у тебя до сих пор нет нормальной работы. Я понимаю, что тебе очень хорошо с детьми, но, Ричард, нельзя же всю жизнь бегать в костюме Микки Мауса!

— А почему нет? — с серьезным лицом спросил он, но тут же улыбнулся. — Эстель, то, что мне нравится возиться с детьми, нравится видеть и слышать их смех, натолкнуло меня на одну идею. Мы с друзьями создали агентство по подготовке и проведению детских праздников. Я все еще смешу детей, но теперь уже сидя в кресле генерального директора. И я так и не подарил тебе нормального кольца. — Он полез в карман и вытащил оттуда бархатную коробочку. — Надеясь, что третий раз будет счастливым, я прошу тебя, Эстель Уэлч, стать моей женой.

— Что это, Ричард? — спросила удивленная Эстель, взяв в руки коробочку.

— Открой! — улыбнулся он.

Эстель дрожащими руками открыла коробочку.

— О Боже! Это же стоит безумных денег!

— Счастье быть с тобой рядом бесценно! Я только беспокоюсь, не ошибся ли с размером.

— Надень его мне, Ричард! — попросила Эстель.

Он взял ее руку с тонкими длинными пальцами и надел на безымянный палец кольцо, украшенное большим сапфиром в обрамлении бриллиантов.

— Я кое-что понимаю в драгоценностях, — сказал пораженный Уильям. — Видно, дела у тебя идут неплохо, мой мальчик. Если только ты не вбухал весь доход в это колечко.

— Уильям, я не настолько глуп. И вообще, не отвлекай меня. У меня сейчас самый счастливый момент в жизни. Эстель, скажи «да», чтобы я был уверен.

— Я тебя люблю! — Она вскочила со стула и поцеловала Ричарда.

— Я тоже тебя люблю. Но... Так ты выйдешь за меня замуж?

— Да!

— Боже мой! Я все-таки этого дождалась! — сквозь слезы радости сказала Сара.

— Мы поедем домой, — сказала Эстель, когда смогла оторваться от Ричарда.

— Есть одна проблема. — Ричард усмехнулся. — Домой, это к тебе или ко мне?

— Ко мне! — безапелляционно ответила Эстель. — У тебя ужасный бардак!

— Привыкай! — Уильям сочувственно похлопал Ричарда по плечу.

— Я уже давно привык, — вздохнув, ответил тот.

Когда они сели в машину, Эстель удивленно заметила:

— Вот это да! Впервые в жизни мама не просит меня задержаться еще чуть-чуть!

— Думаю, им с Уильямом тоже есть что обсудить, — улыбнулся Ричард.

Ричард и Джессика сидели на террасе небольшого кафе, которая выходила на залив. Они так и не успели толком поговорить. А ведь им много надо было сказать друг другу. Все же друзья не виделись почти год.

Спокойное серое море расстилалось перед ними. Они не спеша пили кофе и болтали о том, что произошло, пока Джессики не было в Сан-Франциско. Ричард впервые за много недель чувствовал себя спокойным и уверенным. Он откинулся, держа в руках чашечку кофе, на спинку плетеного кресла и глубоко, всей грудью, вдыхал соленый запах моря.

— Люблю зиму в Сан-Франциско, — сказал он, явно наслаждаясь погожим морозным днем.

— По-моему, холодновато, — поежившись, сказала Джессика.

— Брось, Джесс! — Ричард махнул рукой. — Ты не знаешь, что такое холодно!

— Вот поэтому я и поехала стажироваться не на Аляску, а в Рим, — усмехнулась она.

— Там, наверное, ужасно жарко?

— Не так ужасно, хотя тебе вряд ли понравилось бы.

— Я хочу свозить Эстель в Рим во время нашего свадебного путешествия.

— Почему Рим? — удивилась Джессика.

— А почему нет?

— Ну... нормальные американцы ездят на Ниагару...

— Ты считаешь меня нормальным?! — Ричард усмехнулся.

Джессика рассмеялась в ответ.

— Знаешь, я давно уже думаю, почему это у нас с тобой ничего не получилось. Мы ведь так похожи!

— То есть? — лениво поинтересовался Ричард.

— Мы одинаково ненормальные! — рассмеялась Джессика.

— Именно поэтому мы с тобой даже и не думали о том, чтобы быть вместе, — уверенно заявил Ричард.

Джессика отвернулась и начала внимательно что-то рассматривать в сером море.

— Или нет? — тихо спросил ее Ричард.

— Зачем тебе это знать? — безучастно откликнулась Джессика. — Ты и Эстель дороги мне. Я люблю вас. И хочу, чтобы вы были счастливы. Давай больше никогда не будем об этом говорить. Никогда. И прости, что я завела этот разговор.

Некоторое время они молчали.

— Знаешь, — наконец сказал Ричард, — я никогда и не мог подумать о том, что ты...

— Рич, — остановила его Джессика, — я же просила, не будем больше об этом. Лучше подумай, согласится ли Эстель поехать в Рим. Насколько я ее знаю, Ниагару она бы не одобрила, а вот Багамы вполне во вкусе ее друзей. — Джессика усмехнулась.

— Не надо, Джесс. Я же люблю ее.

— Да, конечно, уж я-то об этом знаю. Но, не понимаю, что со мной происходит...

— Джессика! — Ричард накрыл ее руку своей рукой. — Прости, но я люблю тебя только как друга. Ты же знаешь, что ближе тебя у меня нет никого. И даже Эстель, к которой ты вдруг начала так ревновать, не всегда может меня понять. А я уверен, что больше ни с кем не смогу часами обсуждать последний футбольный матч. Мы очень много значим друг для друга. Я ведь прав, а, Джесс?

— Да, — вздохнула она, — ты прав. Прости. Не знаю, что на меня нашло! Ты действительно самый близкий мне человек. Но, чтобы ты уж очень не возомнил о себе, — она улыбнулась, — скажу тебе, что есть вещи, которые я даже с тобой не обсуждаю.

— Вот как?! — Ричард приподнял брови. — Да. Их я обсуждаю с Эстель.

— Мне кажется, что я даже знаю, о чем идет речь. — Он хитро посмотрел на Джессику.

— Ричард! — Она легонько ударила его по руке. — О чем это ты думаешь?! А, негодник?

— Только о том, что рядом со мной две самые замечательные женщины на свете.

Джессика покачала головой.

— Подлиза! — сказала она.

— Значит, все в порядке? — уточнил Ричард.

— Конечно! Мы ведь друзья!

— Друзья! — Он протянул Джессике руку для пожатия.

Она улыбнулась и пожала его руку.

— Джесс, — не отпуская руки Джессики, он хитро посмотрел на нее, — ответь мне как другу, что тебе рассказывала Эстель обо мне. Ну ты понимаешь, о чем я? — смущенно добавил он.

— Ну уж нет, Рич! — Джессика возмущенно вырвала руку. — Это было бы предательством по отношению к Эстель.

— Не думай, у меня вовсе нет комплексов, просто мне всегда было интересно, насколько далеко в обсуждении мужчин могут зайти подруги.

— Очень далеко, Рич. И я бы не советовала тебе пытаться узнать подробности наших разговоров!

— Не нравится мне это, — хмуро сказал Ричард.

— Что ж делать, женская солидарность — святое понятие.

— Сдаюсь! — Он поднял руки вверх. — Только не говори Эстель, что я тебя расспрашивал.

Вместо ответа Джессика только укоризненно покачала головой.

— Так ты думаешь, мне не стоит везти Эстель в Рим? — Ричард решил сменить тему разговора.

— Не знаю, — пожала плечами Джессика. — Не думаю, что Рим — город мечты Эстель. Может быть; я ее все же знаю и хуже, чем ты, но она бы предпочла пальмы, море и солнце.

— Ну солнца и моря ей будет вдоволь и в Италии!

— Рич! А с чего это ты вдруг решил везти ее в Рим?

— Она уже была там один раз. Помнишь, на втором курсе? Она влюбилась в этот город, хотя и видела его буквально из окна автобуса.

— Я помню этот конгресс, мы ведь тогда были с ней вместе. Просто удивляюсь, как же ты ее тогда одну отпустил!

— А мне больше ничего не оставалось, — огорченно сказал Ричард. — Я ведь не смог из-за работы поехать. Для меня вся неделя была сплошной мукой. А теперь еще и Уильям принялся рассказывать ей о Неаполе. Она теперь мечтает побывать и там. А против ее отца я бессилен. Он слишком обаятелен. Лучше скажи мне, Джесс, почему ты так сопротивляешься тому, чтобы я отвез Эстель в Рим?

— Я думаю, ей это не понравится, — недовольным тоном ответила Джессика. — Но ты же меня не слушаешь!

— Джесс, ты что-то скрываешь!

— Что я от тебя могу скрывать?

— Не знаю что, но я хорошо изучил тебя. Что такое случилось в Риме, отчего Эстель не должна туда ехать?

— Ничего, Ричард, это был обычный конгресс! Давай лучше подумаем, как отметим твою помолвку.

— Джесс, я не дурак, и ты это знаешь! — Ричард начал злиться. Он чувствовал, что его пытаются обмануть. Это раздражало его.

— Рич, не злись. Ты же не хочешь рассказывать Эстель обо всех событиях своей жизни?

— Эстель знает все о моей жизни, — отрезал Ричард.

— Рич, миленький! Ну пойми же! Если ты еще будешь меня пытать, я умру! Это не моя тайна, это тайна Эстель! Я и так слишком много сказала!

— Хорошо, — холодно ответил Ричард, — я сегодня же поговорю с Эстель.

— Не надо! — Джессика замахала на него руками.

— Почему, Джесс? — начал давить на нее Ричард. Он и сам прекрасно понимал, что с его стороны не слишком порядочно добиваться от Джессики тайны Эстель, но уже ничего не мог с собой поделать.

— Потому что ты испортишь праздник и себе, и ей. Все, Ричард, ты и так вытащил из меня слишком много. Я просто не знаю, как буду объясняться с Эстель! Дурацкая ревность! — Джессика вскочила из-за столика. — До встречи, Рич. И я надеюсь, что ты будешь достаточно благоразумен, чтобы забыть об этом разговоре. — Она выбежала из кафе, боясь, что Ричард остановит ее и продолжит свои расспросы.

Боже мой! — думала Джессика. Как же я объясню Эстель, что практически рассказала Ричарду о том путешествии?! Что же мне теперь делать?! Я такая идиотка! Я испортила себе всю жизнь этой глупой любовью, а теперь могу ее испортить двум замечательным людям. Ну кто меня за язык тянул?! Молчала бы! Эстель и сама бы придумала, как отказаться от поездки в Рим! И потом, почему я так испугалась?! У Эстель все в порядке с документами. Вряд ли у нее возникли бы проблемы на таможне. Мне надо сейчас же идти к Эстель и все ей рассказать.

Она бросилась к подруге на квартиру, но той не оказалось дома.

Она же говорила, что будет у матери до самой помолвки! Я совершаю одну ошибку за другой! Бедняжка Эстель! Ричард уже, конечно, понесся на улицу Ломбард. Нет, Эстель меня точно убьет! И поделом!

Джессика в растерянности опустилась на ступеньки лестницы, ведущей от дома Эстель к парку. Она познакомилась с красавицей и умницей Эстель, когда они еще учились в школе. Джессика всегда немного завидовала успешной подруге. Ей казалось, что Эстель все дается очень легко. Но позже, когда она увидела, как усердно трудится ее подруга, Джессика перестала ей завидовать. Она поняла, что и сама может добиться многого. Вот только надо не поспать лишний час и отказаться от приглашения на очередную вечеринку. С тех пор ее жизнь превратилась в соревнование с Эстель. Джессика пыталась себе доказать, что ничем не хуже подруги. Это соревнование продолжалось очень долго. Но однажды Джессика поняла, что она ничем не хуже Эстель, просто они разные. И если ее подруга могла сидеть и часами штудировать какой-нибудь сборник прецедентов, то сама Джессика не могла усидеть за нудными документами и десяти минут. Хорошо, что она вовремя успела это понять и перевелась на археологический. Там тоже требовалось недюжинное терпение. Но Джессика считала, что те редкие свидетельства, которые оставило время, стоят гораздо больше, чем нудные показания ее современников.

А потом появился Ричард. Эстель не сразу их познакомила. Как поняла Джессика, она поначалу смущалась своего несуразного Ричарда. А потом любовь захватила Эстель, и она просто не могла разлучиться с Ричардом ни на секунду. Джессика сразу же поняла, что это настоящая любовь. И так же сразу она поняла, что Ричард — тот единственный мужчина, который являлся ей в сновидениях. Но он уже любил другую. Джессика долго уговаривала себя, что не любит Ричарда, а потом поняла, что глупо лгать самой себе. Но она не могла так просто уйти! Он нужен ей был как воздух.

Буквально через полгода они поехали на конгресс. И Джессика поняла, что ей представился один-единственный шанс. Другого не будет. Эстель совершила ошибку, ужасную ошибку. Сама Джессика ни за что бы так не поступила. Но Эстель даже не попросила подругу ничего не рассказывать Ричарду. Она так доверяла ей. А Джессика и сама понимала, что никогда не сможет предать Эстель. Так что Ричард вновь оказался недосягаемым.

А теперь, когда она поняла, что теряет Ричарда навсегда, она все же совершила предательство. Потому что еще надеялась, что Ричард бросит Эстель или она его. Да какая разница?! Главное, что он придет к ней, к Джессике. А кто же еще его утешит?

— Что же теперь будет? — тихо прошептала Джессика.

Ричард несся к дому Сары с сумасшедшей скоростью. Он совершенно не думал о том, что может разбиться или сбить кого-нибудь. Сейчас главным было узнать, что же такое произошло в Риме. Эстель всегда рассказывала Ричарду обо всем, что с ней случалось в течение дня. И уж тем более рассказывала ему о своем путешествии в Вечный город.

То, что она что-то скрыла, могло значить только одно: Эстель ему изменила.

Ричард уже не мог думать ни о чем, кроме того, что она могла ему изменить. Но не это было самым ужасным: она столько лет молчала, а значит, обманывала его!

Ричард еще сильнее вдавил педаль газа. Он и так превысил почти вдвое скоростной режим, но ничего не мог с собой поделать. Он должен как можно скорее увидеть Эстель. Если он сейчас не поговорит с ней, если она не расскажет ему, что произошло в Риме... Ричард знал, что тогда он просто исчезнет. Навсегда.

Дверь открыла сама Эстель.

— Рич! Как я рада тебя видеть! Ты так быстро справился со своими делами? — удивленно воскликнула она. Утром он сказал, что приедет домой не раньше шести часов вечера. Он планировал на сегодня несколько важных дел, хотел разобраться со всем побыстрее, чтобы полностью посвятить себя помолвке.

— Эстель, нам надо поговорить, — сразу же начал он.

— Что случилось? — Даже плохо знающий Ричарда человек по его лицу легко бы догадался, что произошло нечто ужасное. А Эстель знала его очень хорошо. Ей сразу же не понравился ни его вид, ни тон, которым он сообщил ей о необходимости поговорить.

— Я буду с тобой говорить только в том случае, если ты успокоишься, — жестко сказала она.

— Я абсолютно спокоен.

— Хорошо, тогда пойдем в библиотеку.

Они в молчании прошли в ту самую комнату, где Ричард еще совсем недавно провел ночь. Эстель присела на краешек дивана и указала Ричарду на кресло, стоящее рядом. Она знала, что сидеть в этом кресле можно только полностью расслабившись, а значит, есть шанс, что Ричард немного успокоится. А он сейчас на грани. Эстель это прекрасно видела.

— Что же такое случилось, если ты даже не поцеловал меня при встрече? — спросила она, пытаясь шуткой хоть чуть-чуть растопить ледяную корку, которой себя окружил Ричард.

— Это я как раз хотел спросить тебя, что случилось? — невесело усмехнулся он.

— У меня все нормально. Выбираю платье для свадьбы, — пожала плечами Эстель.

— Нет, Эстель, я хочу, чтобы ты честно мне рассказала о том, что произошло много лет назад. В Риме.

Эстель сразу же помрачнела. Она так надеялась, что Ричард никогда не узнает о той истории.

— Джессика все же проболталась? — со вздохом спросила она.

— Эстель, о Джесс мы поговорим потом, если это «потом» вообще наступит, — прервал ее Ричард.

— Ну раз ты уже все знаешь, не думаю, что требуется еще какая-то информация. Джессика отлично все знает.

— Эстель, я хочу услышать все от тебя. К тому же, — усмехнулся он, — Джесс предпочла спастись бегством, лишь бы не отвечать на неудобные вопросы.

— Хорошо, тогда скажи мне хотя бы, что ты уже успел узнать. Чтобы я не повторялась.

— Только о том, что в Риме с тобой произошло что-то такое, о чем ты очень сожалеешь. Или не очень сожалеешь, не знаю. — Он пожал плечами. — Дальше только мои предположения.

— И каковы же они? — поинтересовалась Эстель очень холодным тоном. Она уже поняла, почему Ричард на взводе, и ей совсем не нравилось, что ее сейчас будут обвинять в том, чего она никогда не делала и делать не собиралась.

— Я думаю, что ты мне изменила.

— И это тебя расстраивает через столько-то лет?

— Меня расстраивает то, что ты мне честно обо всем не рассказала. Я считаю, что ты меня предала.

— Ричард, ты дурак! — Эстель вскочила с дивана и принялась ходить по комнате. — Как ты можешь обвинять меня, ничего толком не зная?!

— Чтобы сделать выводы, мне достаточно того, что я уже успел узнать. Теперь же я хотел бы послушать твои объяснения.

— Отлично! Кажется, у нас очередной кризис. И теперь уж не знаю, чем это кончится!

— Чем бы это ни кончилось, я должен знать, — твердо сказал Ричард.

— Так знай, что в Риме меня арестовали за хранение наркотиков. Я выпуталась из этой истории только благодаря дедушкиному влиянию и деньгам.

— У вашей семейки длинные руки, — прокомментировал Ричард. — Но я тебе не верю, Эстель. У тебя было достаточно времени, чтобы придумать что-нибудь более правдоподобное.

— Ты просил сказать правду. Я сказала. — Она стояла возле окна. Солнечные лучи освещали ее тонкую фигуру, зажигая искры в длинных каштановых волосах. У Ричарда перехватило дух, до того она была красива.

— Эстель, как это произошло?

— Очень просто. Меня попросили передать пакет. Тебе не нужно знать, кто это сделал. Важно только одно: это был мой довольно хороший знакомый. Он полагал, что меня не будут особенно проверять на таможне. Но он ошибся. Если бы не длинные руки моей семьи, я сейчас бы отбывала срок в одной из тюрем Италии.

— Но зачем ты взяла этот пакет?!

— Я слишком добрая и глупая. Во вред себе. Но сейчас, Ричард, это не важно. А важно то, что ты мне не доверяешь. Я удивляюсь уже потому, что ты смог допустить мысль, что я изменила тебе. А то, что ты примчался ко мне с обвинениями, вообще не укладывается у меня в голове. Теперь я требую объяснений.

— Эстель! У меня есть только одно объяснение. Я люблю тебя. От одной мысли, что ты могла быть с другим, все переворачивается во мне. Прости меня. Но...

Эстель подошла к нему и нежно обняла.

— Я могу тебя понять. Но, Рич, прежде чем бросаться на меня с кинжалом, как Отелло, узнай все подробнее. А знаешь, это даже лестно, что ты так меня ревнуешь! — Она тихо рассмеялась ему на ухо.

— Эстель! Я схожу от тебя с ума! — пробормотал Ричард, осыпая поцелуями ее шею.

— Это мне тоже нравится. — Эстель принялась покусывать мочку его уха.

— Что же ты творишь?! Все мои дела так и остались недоделанными! — пробормотал Ричард.

— Можешь идти заниматься своими делами, — промурлыкала Эстель.

Ее рука опустилась на ширинку его джинсов. А руку Ричарда она положила на свою грудь и слегка сжала его пальцы, давая понять, чего ей хочется. С губ Ричарда сорвался тихий стон.

— Мне кажется или на сегодня твои дела закончены?

Вместо ответа Ричард поцеловал ее. Потом взял на руки и понес вверх по лестнице. За последние дни Ричард хорошо усвоил, где находится спальня Эстель.

Они вновь стояли рядом на самом верху парадной лестницы, а внизу волновались приглашенные. В основном там были гости невесты. Гости жениха почему-то еще не прибыли. Но Эстель не замечала этого. Она всецело была поглощена Ричардом. Он стоял рядом, такой красивый в шелковой кремовой рубашке и легких брюках в тон ей. Эстель думала о том, что зря пыталась облачить Ричарда в костюм. Так ему гораздо лучше. Он просто неотразим. Эстель улыбнулась жениху.

А Ричард любовался своей невестой. В простом атласном платье цвета сливок, с распущенными волосами, на которые солнечные лучи надели диадему из янтаря, она была похожа на фею или принцессу из волшебной сказки. Ричард поцеловал невесту. Эстель сразу же откликнулась на его поцелуй. Она больше не боялась демонстрировать свою любовь к нему. Она так много выстрадала, чтобы иметь это счастье, стоять сейчас рядом с ним.

Они так увлеклись друг другом, что и не заметили, как комната наполнилась множеством переливающихся мыльных пузырей. Они летали кругом, как разноцветные хлопья снега, который вчера выпал, чтобы порадовать детишек на Рождество. Чопорные гости, которые до этого вели светские беседы, стояли остолбенев. А те немногие друзья Ричарда и Эстель, которые уже приехали, принялись, как маленькие дети, ловить пузыри, что лопались у них в руках. Комната сразу же наполнилась запахом конфет.

— Ричард! — В голосе Эстель звучали металлические нотки.

— Понимаешь, я не смог сдержаться. — Он виновато развел руками.

— Мне кажется, я знаю, где Джессика, Майк и остальные.

— Я попросил их помочь мне. — Ричард покорно склонил голову, как бы подставляя шею под удар карающего меча.

— Знаешь, — задумчиво произнесла она, — в детстве больше всего я любила именно мыльные пузыри.

— Эстель! Ричард! — К ним почти бегом через толпу пробирались Сара и Уильям.

На лице Сары было написано беспокойство. Она хорошо представляла реакцию своей дочери на подобное незапланированное шоу в программе вечера. Уильям был более спокоен, он даже пытался на лету ловить пузыри.

— Да, мам? — откликнулась удивленная ее реакцией Эстель.

— Все в порядке? — спросила Сара, когда добралась до них.

— Конечно! — Эстель улыбнулась матери. — Ты же знаешь, я обожаю мыльные пузыри!

— Ну слава Богу, а мы боялись! — воскликнул Уильям. — Ты еще не забыла свое детство. Это радует. Значит, не все потеряно и вы с Ричардом еще научитесь понимать друг друга.

— А мы и так отлично понимаем друг друга. — Эстель пожала плечами, лично она не видела никакой проблемы. — Кстати, — она насторожилась, — ты сказал, что вы боялись. Это следует понимать, что вы тоже участвовали в этой затее?

— Ну, — протянула Сара, виновато отводя глаза, — как бы еще они узнали, что ты любишь пузыри!

— Ладно! — Эстель махнула рукой. — А где все остальные участники этого представления?

— Они пока что боятся. Все знают необузданный нрав Уэлчей, представительницей которых ты являешься.

— Зовите! — Эстель великодушным жестом позвала их.

Перемазанные мыльной пеной, но ужасно довольные, их самые близкие друзья подошли.

— Джесс, — со стоном сказала Эстель, — и ты туда же! А я так надеялась, что ошибаюсь!

— Прости, Эстель, — серьезно сказала ей Джессика.

— За что? — удивленно спросила ее Эстель.

— За... За Рим, — тихо прошептала Джессика.

— Брось, — отмахнулась Эстель, — даже хорошо, что мы все выяснили сейчас. Ты лучшая подруга, Джесс.

— Ты тоже, Эстель!

Джессика уже было собралась обнять подругу, но Эстель ее остановила.

— Нет-нет! — испуганно воскликнула она. — Я, конечно, становлюсь такой же ненормальной, как и вы, но не настолько, чтобы испортить платье!

— О нет, Эстель! Не волнуйся! Ты все та же, ни капельки не изменилась! — воскликнула Джессика.

Они весело рассмеялись.

— Ну раз все в сборе и все нормально, — сказал Уильям, — у нас тоже есть чем вас всех удивить. — Он встал вровень с Ричардом и Эстель и прижал к себе Сару, которая заметно смущалась. — Прошу минуточку внимания! — довольно громко сказал он. Его хорошо поставленный голос проник даже в самые укромные уголки гостиной. Гости обернулись и посмотрели на него. — Сегодня у нас очень счастливый день. Наши любимые Эстель и Ричард обручились. И я просто уверен, что они будут счастливы. Но не только молодые хотят счастья. И мы с Сарой сегодня решились на один ответственный шаг. Мы тоже хотим объявить о нашей помолвке.

Зал взволнованно загудел.

— Мама! Это же замечательно! — воскликнула Эстель и бросилась Саре на шею.

— Поздравляю! — Ричард пожал руку Уильяма.

— Учти, парень, мы поедем в путешествие в Индию, так что, готовься, спасать тебя от жены в Риме будет некому. — Уильям улыбнулся Ричарду.

— Только не говорите об этом Эстель, — попросил Ричард. — Я ведь уже купил билеты. Не хотелось бы в последний момент искать места на самолет до Дели. А насчет того, что мне нужна защита... ты же сам знаешь, Уильям: Эстель любит меня, а я люблю ее. От любви защиты нет.

— О чем это вы тут шепчетесь? — поинтересовалась Эстель.

— О том, как сильно я тебя люблю, — ответил Ричард и поцеловал невесту.