Много любви не бывает

ГЛАВА ВТОРАЯ

Цветы — вот что первым бросилось в глаза Индии, когда она вошла в дом. Да, никогда не бывает так плохо, чтобы не могло стать еще хуже.

Ярко-бордовые розы, казавшиеся почти бархатными в лучах вечернего солнца, просто завораживали взгляд. Но Индия, глядя на них, видела другой букет — тот, что упал перед ней на каменный церковный пол год назад.

Эйден… Он никогда не вернется.

— Когда их принесли? — спросила она у младшего брата и сама удивилась тому, как взволнованно прозвучал ее голос.

— Днем, часа в два.

Гари, похоже, ничего не заметил. Хотя это и неудивительно: как и большинство подростков, он мало интересовался чувствами других. Едва ли он вспоминал события годичной давности.

— А сказали, от кого они?

И почему именно в два часа? Случайность? Или тот, кто их прислал, хотел напомнить ей?.. Уже сам выбор цветов заставил ее сердце сжаться от боли.

— Нет. Но там где-то есть карточка, можешь посмотреть.

Индия взяла карточку. Гари заглянул ей через плечо.

— А кто такой «Э»? Какой-нибудь таинственный поклонник?

— Не говори глупостей.

Ей страшно захотелось разорвать бумажку на мелкие клочки и выкинуть в ведро вместе с букетом. Только одно соображение остановило ее: Эйден, без сомнения, этого и добивался. Ведь цветы, конечно же, прислал он. Никому другому не пришла бы в голову столь циничная идея: подарить ей точно такие же розы, как те, что были у нее на венчании, и в тот самый день и час, когда год назад должно было состояться их обручение.

Индия коснулась лепестков пальцами. Безмерная боль, грусть и горечь заполнили ее сердце: для какой низкой цели были использованы эти дивные цветы! Она взглянула на них почти с негодованием. Но розы остались равнодушны, по-прежнему прекрасные. Индии даже стало страшно от их немой красоты. Ей снова вспомнились те цветы… Они не увяли тогда, когда, казалось, кончалась ее жизнь, и, даже отвергнутые, брошенные на пол, были несказанно хороши.

Она зябко повела плечами и попыталась прийти в себя. К чему эти романтические переживания? Ведь дело вовсе не в цветах, они-то ни в чем не виноваты. Просто человек, которого она когда-то любила, жестоко мстит ей. Он намерен мучить ее, снова и снова напоминая о ее любви, девичьих мечтах и об ужасном финале.

Неужели он все так же ненавидит ее теперь, год спустя? И только из-за одной глупой фразы…

— Я возьму их в больницу, отдам кому-нибудь.

— Но их же принесли для тебя, на твой день рождения… — Гари непонимающе нахмурился.

— Мне сейчас не до цветов.

Индия провела рукой по волосам, словно пытаясь освободиться от одолевающих ее мрачных предчувствий.

— Мама опять осталась с отцом, так что поужинаем без нее. Придется просто разогреть что-нибудь. Ведь скоро заедет Джим, чтобы отвезти меня к папе, и я просто не успею ничего приготовить.

— А врачи не говорят ничего нового? — с тревогой спросил Гари. — Папе не стало лучше?

— Нет, братишка. Пока никаких изменений.

Гари закусил губу, глаза его подозрительно блеснули. Индия приблизилась к нему и нежно потрепала по руке. Она совершенно забыла о букете, мысли об отце, неподвижно лежащем на больничной койке, вытеснили из головы все другие.

— Во всяком случае, он дышит самостоятельно, это уже неплохо. Сейчас мы ничего не можем сделать, только ждать.

— Они все время так говорят!

— Знаю, дружок, но ведь это правда. Индии нелегко было утешать брата: она сама не могла свыкнуться с мыслью, что у ее отца, которому едва исполнилось пятьдесят и которого она считала еще довольно молодым, произошел инсульт.

— Он в хороших руках, — продолжала она. — Нам же остается только надеяться. Ждать и молиться.

Ждать и молиться. Эти слова гулким эхом звучали у нее в голове, когда несколько часов спустя она возвращалась из больницы совершенно обессиленная.

— Спасибо, что подвез меня, Джим. — Она устало улыбнулась сидящему за рулем молодому человеку. — Сама я не смогла бы вести машину.

— Пустяки, — он попытался пригладить прядь каштановых волос, которую настойчиво теребил ветер, — ты же знаешь, я всегда рад помочь тебе.

Они подъехали к Грейндж-хаусу. Дом стоял темный, только в холле горел свет.

— Похоже, Гари уже лег спать. Прости, я, наверное, не смогу пригласить тебя на чашку кофе.

— И не думай извиняться. Если бы ты меня и пригласила, я бы отказался. Я же вижу, как ты устала. Отправляйся-ка прямо сейчас в постель.

— Пожалуй, — вздохнула Индия. — Мне кажется, я могла бы проспать целую неделю, а то и полторы. Ничего себе день рождения!..

— Погоди, все образуется и мы еще его отпразднуем. А теперь иди и хорошенько отдохни. До завтра.

Индия хотела было выйти из машины, но вдруг повернулась к нему и неожиданно для себя поцеловала в щеку.

— Господи, Джим, какой же ты добрый. Я просто не знаю, как благодарить тебя.

Джим улыбнулся.

— Никакой благодарности не надо. Я все готов для тебя сделать, только попроси.

Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять: ему хотелось большего, а не просто дружеского поцелуя. Индия заторопилась. Только выйдя из машины, она обернулась и ласково проговорила:

— До завтра. И пожалуйста, поезжай осторожно.

Жаль, что Джим ничего для нее не значит. Она знала, он давно влюблен в нее, и иногда надеялась, что придет день, когда сможет ответить ему взаимностью. То, что у Джима практически нет денег, уже не казалось ей таким важным. Она хорошо запомнила урок. Именно деньги сделали ее жениха беспощадным. Ненависть переполняла ее сердце всякий раз, как она вспоминала, что один богатый человек присвоил себе право поступать как Господь Бог. Он был уверен, что может вмешиваться в чужую жизнь, ломая и корежа ее.

Хотя, конечно, дело тут не только в деньгах. Джим, наверное, никогда не поступил бы так, как Эйден, даже будь он богат, как Крез. Просто Джим мягкий и добрый. Какая досада, что она не может полюбить его — она уже никого не способна полюбить.

Эйден Вулф навсегда излечил ее от подобных глупостей, теперь у нее стойкий иммунитет.

— Очень мило!

— Что?..

Индия подпрыгнула от неожиданности, услышав насмешливый голос, прозвучавший откуда-то из тени деревьев.

— «Какой же ты добрый, Джим, как бы мне тебя отблагодарить»? — продолжал с издевкой голос.

Индия сразу узнала этот голос и похолодела.

— Я не сомневаюсь, ты найдешь способ отблагодарить его, не так ли, Принцесса?

Да, оправдались ее мрачные предчувствия, только один человек на свете называл ее Принцессой. И этот человек был здесь.

Индия проглотила комок, застрявший в горле, и тихо произнесла:

— Привет, Эйден.

Потому что это, без сомнения, был он. Он стоял совсем рядом и смотрел на нее, слегка наклонив голову.

— Что ты здесь делаешь?

Эйден подошел ближе, отчего сердце Индии отчаянно забилось. Он усмехнулся.

— Ты поверишь мне, если я скажу, что пришел поздравить тебя с днем рождения и пожелать счастья?

— Нет.

— А напрасно. Я поздравляю тебя с твоим двадцать четвертым днем рождения. Надеюсь, этот год будет для тебя счастливым.

Удивительное дело, подумала Индия, он говорит так, будто и вправду желает мне счастья. Но тут же осадила себя: подобная инфантильность не приведет ни к чему хорошему.

Надо же быть такой идиоткой! — удивилась она своей наивности. Ну, идиотка не идиотка, но все-таки излишняя доверчивость не делала ей чести. И в самом деле, он так подло обошелся с ней, а она уже готова поверить в его искренность и растаяла от малейшего подобия теплоты в его голосе. Так вот нет же, мистер Вулф, не дождетесь! И Индия холодно произнесла:

— Во всяком случае, едва ли он будет хуже предыдущего.

И тотчас пожалела, что сказала это. Ему незачем было знать, какие мучительные, бесконечные ночи, какие пустые, серые дни прожила она. Индия поспешила исправить ошибку:

— Хотя я должна поблагодарить тебя за то, что ты тогда сделал. Если бы не ты, я совершила бы самую страшную ошибку в жизни.

Глаза Эйдена гневно блеснули, и Индия чуть улыбнулась: стрела достигла цели. Она продолжила:

— Но ты ведь пришел не затем, чтобы поболтать о «старых добрых временах». Зачем же?

Эйден не спешил с ответом. Индия же не знала, что еще добавить, поэтому просто молча разглядывала его. Она вдруг обратила внимание на его одежду. Его наряд немало удивил ее: Эйден всегда носил строгий костюм, рубашку и галстук, сейчас же он был одет в футболку и джинсы. Все это ему очень шло.

Индия вновь одернула себя. И намеренно резко спросила:

— Так зачем?

Эйден вновь усмехнулся.

— Зашел узнать, как развиваются твои отношения с новым любовником.

— С новым любовником? — О чем это он? Но, вспомнив первые слова Эйдена, она неуверенно предположила: — Ты про Джима?

— Да, про доброго Джима, который так безмерно добр, что ты даже не знаешь, как отблагодарить его. Что же он совершил такого доброго, что оказалось не по силам мне? Неужели он дает тебе больше, чем мог дать я? Или же он просто следующий богатый холостяк, которому посчастливилось войти в дверь, когда я из нее вышел?

— Вот именно! Вышел! И вышел навсегда! Поэтому не надо сейчас изображать покинутого жениха!

— Что ты, дорогая, и в мыслях не было. А что, Джим в самом деле богат?

— Нет. Если хочешь знать, он младший юрист в конторе Дженкинса.

— Это адвокаты твоего отца, насколько мне известно?

— Откуда ты знаешь? Эйден загадочно улыбнулся.

— Приходилось иметь с ними дело. Кстати, а где же твой дражайший папочка?

Интонация, с которой он произнес эти слова, почти испугала Индию, она вдруг почувствовала скрытую угрозу.

— Зачем он тебе?

— У меня к нему очень важное дело. Вообще-то я пришел повидать его.

Индия заподозрила неладное: еще до свадьбы ее отец и Эйден недолюбливали друг друга. Да что там недолюбливали — едва выносили один другого!

— Не думаю, что отец захочет встречаться с тобой, — твердо сказала она.

— Еще как захочет, моя радость! И если он неглупый человек, то сделает это как можно скорее. Так когда же он вернется?

— Что это значит: если он неглупый человек? — Индия словно не услышала заданного ей вопроса.

— Это значит, что я хочу видеть твоего отца и не в его интересах прятаться от меня. Когда он будет дома?

— Не знаю.

И это была правда. Ни она сама, ни кто-либо другой не знали, когда ее отец выйдет из больницы. И сможет ли он хоть с кем-то поговорить. Эта мысль вернула ее к действительности. Зачем Эйден Вулф пришел сюда? Что за дела у Одинокого Волка с ее отцом?

— Если хочешь, передай через меня, что тебе нужно.

Некоторое время Эйден размышлял, но в конце концов заявил:

— Нет. Это наше с ним дело. Сообщи только, что я искал его.

— Это все?

— А ты ожидала чего-то другого? Индия вспыхнула:

— Нет!

— Жаль. — Это было сказано таким проникновенным шепотом, что Индия, отвернувшаяся было, чтобы идти к дому, остановилась и с изумлением взглянула на него. — Потому что я как раз думал о том, что, пожалуй, следует запечатлеть на твоих губах прощальный поцелуй. Как в добрые старые времена.

Он стоял так близко, что она чувствовала его дыхание, ее сердце билось, как птица в клетке, и Индия подумала, что Эйден, наверное, слышит его стук.

— Ты не посмеешь…

Голос предательски дрогнул. На губах Эйдена вновь мелькнула усмешка.

— Я-то посмею. Вопрос в том, посмеешь ли ты. Ты же знаешь, если меня просто слегка клюнуть в щеку, как доброго Джима, я ведь потребую добавки.

— Ты…

— Что — я?

Но Индия не нашлась что ответить. Он был совсем рядом, и воспоминание о его нежных поцелуях околдовывало. К своему ужасу, она вдруг почувствовала, что невольно клонится к нему.

— Так что же ты хотела сказать, моя милая?

Сердце Индии разрывалось от боли. А Эйден продолжал:

— Не забывай, моя красавица, я, конечно, не собираюсь связывать свою жизнь с какой бы то ни было женщиной, но есть кое-что, против чего я никогда не мог устоять. Это удивительная притягательность твоего дивного тела. И теперь, после целого года разлуки, я и вовсе не могу противиться исходящему от него зову.

Индия вдруг пришла в себя.

— Зову? Никакого зова! Мне решительно незачем звать тебя, потому что мне нечего тебе дать. А если ты вообразил что-то подобное, то виной всему твоя чрезмерно богатая фантазия.

— Может быть. Но видишь ли, дорогая моя Индия…

Она не дала ему договорить:

— Замолчи!

Нет, нельзя позволить ему продолжать в том же духе! Индия уже ни в чем не была уверена, а меньше всего — в себе. Нужно было сказать что-то такое, что раз и навсегда отобьет у него охоту приближаться к ней. Но что именно? Неожиданно недавние слова самого Эйдена пришли ей на ум. Ну конечно, только так!

— Я не твоя дорогая. И вообще не твоя. Ты же видел, теперь я с Джимом. — Бедный милый Джим… Он был бы счастлив услышать это. И твердо добавила: — Он единственный мужчина в моей жизни, единственный в целом свете, кто мне нужен!

Она очень надеялась, что Эйден не потребует доказательств: их у нее не было, да и быть не могло.

Эйден неожиданно отступил:

— Хорошо. Как хочешь.

Вот, значит, как мало это его трогает. Если бы она в самом деле нравилась ему, он не смог бы скрыть свое разочарование.

Не произнеся больше ни слова, Эйден направился к своей машине, Индия только что заметила ее — она стояла в стороне. Неожиданно он обернулся. Индия замерла.

— Скажи своему отцу, что я разыскивал его. И что нам надо обсудить что-то очень важное.

— Что?.. — начала было Индия, но он остановил ее нетерпеливым жестом.

— Просто скажи, что я еще вернусь. И чем скорее мы встретимся, тем лучше будет для него.

Индия вдруг похолодела: эти слова не предвещали ничего хорошего.

— Но что…

Эйден не стал слушать ее. Он ушел. Его темная машина съехала с холма и исчезла в сумерках.

Индия долго стояла на пороге, глядя на уходящую в ночь дорогу. Как же ей тоскливо, одиноко и больно!..