Многоярусный мир. Том 2

Филип Дж. Фармер ЗА СТЕНАМИ ТЕРРЫ книга 4

Двадцать четыре года небо было зеленым, но внезапно оно оказалось голубым.

Кикаха зажмурился. Он вновь очутился дома. Или скорее, опять очутился на планете, где родился. Он жил на Земле. Затем в «карманной» вселенной, названной им Многоярусным Миром. Теперь же, хотя его сюда и не тянуло, он вернулся «домой».

Он стоял в тени огромного козырька скалы. Ветер, гулявший по поверхности скал, дочиста вымел ка-менный пол. За пределами полупещеры лежали горы, покрытые соснами и елями. Воздух отличался прохладой, но должно было стать теплей поскольку было утро июльского дня в южной Калифорнии. Вернее, станет, если его расчеты правильны.

Поскольку он находился на высоком склоне горы, он видел очень далеко на юго-запад. Там за ближними долинами поменьше, рассталась большая долина, находившаяся по его предположениям, неподалеку от района Лос-Анджелеса. Она его удивила и встревожила, так как совсем не походила на то, что он ожидал увидеть. Ее покрывало густое серое облако ядовитого дыма, — будто состоящее из многих, многих тысяч домов, словно дно долины под этим облаком было забито кипящими и бурлящими гейзерами, извергающими вредные газы из нутра Земли.

Он не имел понятия, что произошло на Земле с той ночи 1946 года, когда его случайно перебросило из этой вселенной во вселенную Джадавина. Наверное, крупные долины в районе Лос-Анджелеса заполнили ядо-витые газы, сброшенные каким-то враждебным государством. Он не мог понять, какой враг смог это сделать, поскольку Германия и Япония, когда он покинул этот мир, были разорены и наголову разгромлены, а Россия тяжело изранена.

Он пожал плечами. Со временем все выяснится. Банки памяти под огромным дворцом-крепостью на вершине единственной планеты во вселенной зеленого неба гласили, что эти «врата» открывались где-то в го-рах неподалеку от озера под названием Эррсухад.

Врата представляли собой круг неразрушимого металла, погребенный несколькими дюймами ниже скального пола. Их присутствие отмечало только нечетко нарисованное пурпурное кольцо на камне.

Кикаха, урожденный Пол Янус Финнеган, был ростом в шесть футов и один дюйм, весил сто девяносто фунтов и отличался широкими плечами, узкой талией и массивными бедрами. Бронзово-рыжие волосы обрам-ляли лицо с густыми, темными, изогнутыми бровями, лиственно зелеными глазами, прямым, но коротким но-сом, длинной верхней губой и глубоко раздвоенным подбородком. Он носил походную одежду, за спиной висел рюкзак. В одной руке он держал рукоять темного кожаного футляра, выглядевшего, словно в нем содержался музыкальный инструмент, вероятнее всего — горн или труба.

Волосы Кикахи доходили до плеч. Он подумывал подстричь их до возвращения на Землю, чтобы не вы-глядеть странным. Но время поджимало, и он решил подождать, пока не доберется до парикмахерской. Его легендой было то, что они с Ананой так долго провели время в горах, что у него просто не было шанса обкорнать свою гриву.

Женщина рядом с ним была настолько прекрасна, насколько это вообще возможно для женщины. У нее были темные волнистые волосы, безупречно белая кожа, синие глаза и превосходная фигура. Одета она была в походное туристское облачение: сапожки, джинсы, клетчатую рубашку лесоруба и каскетку с длинным козырьком. Она тоже несла на спине рюкзак, где лежали туфли, платье, нижнее белье, сумочка и несколько при-боров, наверняка способных поразить или потрясти земного ученого. Волосы она причесала по моде 1946 года, как помнил эту моду Кикаха. Косметикой она не пользовалась, да она в ней и не нуждалась. Тысячи лет назад она навсегда сделала себе губы красными, как поступали все Господы женского пола.

Кикаха поцеловал женщину в губы и сказал:

— Ты, Анана, побывала во множестве миров, но держу пари, не была ни в одном более странном, нежели Земля.

— Я видела и прежде голубые небеса, — не согласилась она, — Вольф и Хрисенда опередили нас на пять часов. Колокольник на два часа. И в их распоряжении большой мир, в котором можно затеряться.

Он кивнул и добавил:

— У Вольфа и Хрисенды не было никаких причин болтаться здесь поблизости, так как врата эти одно-сторонние. Они отправятся к ближайшим двусторонним вратам, которые находятся в районе Лос-Анджелеса, если они еще существуют, те врата. Если же нет, то самые близкие находятся в Кентукки или на Гавайях. Так что мы знаем, куда они могут двинуться.

Он помолчал, облизывая губы, а затем добавил еще:

— Что же касается Колокольника, то кто знает? Он может отправиться куда угодно или, возможно, где-то поблизости. Он попал в абсолютно чужой мир, он ничего о Земле не знает и не умеет говорить ни на одном из местных языков.

— Мы не знаем, как он выглядит, но мы найдем его, — уверенно произнесла она. — Я знаю Колокольников. Этот не станет прятать свой колокол, а потом убегать и скрываться, рассчитывая вернуться за ним позже. Колокольник не способен вынести мысли об уходе очень далеко от своего колокола. Он будет таскать его за собой, сколько сможет. И это будет единственным средством опознать его.

— Знаю, — отозвался Кикаха. Ему вдруг стало трудно дышать и на глаза его навернулись слезы. Вне-запно он заплакал. На минуту Анана встревожилась, потом поддержала:

— Поплачь! И однажды я заплакала, — когда вернулась в свой родной мир. Я думала, что глаза у меня высохли навек, что слезы — это удел для смертных, но возвращение домой разоблачило мою слабость.

Кикаха вытер слезы, снял с пояса флягу, открыл ее и сделал большой глоток.

— Я люблю свой мир, мир с зелеными небесами, — заявил он. — Земля мне не нравится. Я вспоминаю ее без особой симпатии. Но надо полагать, любовь у меня к ней больше, чем я предполагал. Признаюсь, что время от времени я испытывал некоторую ностальгию, некоторое слабое стремление вновь увидеть ее, пови-дать знакомых мне людей. Но…

Под ними, наверное ниже на тысячу футов, гору огибала двухполосная дорога, продолжавшая подни-маться вверх, пока не терялась за следующим поворотом. В верхней части появился автомобиль, пронесся под ними, а затем скрылся за нижним поворотом дороги.

Глаза Кикахи широко раскрылись и он воскликнул:

— Я никогда прежде не видел такой машины. Она выглядела словно какой-то клопик. Жук. В поле зрения показался ястреб, оседлавший воздушные потоки, спланировал и пролетел примерно в ярдах ста от них.

Кикаха пришел в восторг. — Это первый краснохвостый, которого я увидел с тех пор, как покинул Индиану!

Он шагнул на карниз, забыв на секунду, но только на секунду — об осторожности. А потом отпрянул обратно под защиту каменного козырька, сделал злак Анане и та подошла к одному концу карниза и выглянула, в то время как он сделал то же самое на другом. Внизу, насколько он мог видеть, никого не было, хотя обилие деревьев могло скрыть всякого, кто не хотел быть увиденным. Он вышел немного дальше и посмотрел тогда вверх, но из-за козырька не смог ничего рассмотреть. Путь вниз сперва не был виден, но обследование открыло выступы как раз под правой стороной карниза. Для начала они могли сойти, и коль скоро они начнут спускаться, появятся и другие опоры для рук и ног.

Кикаха осторожно свесился с карниза, нащупывая ногой выступ. Затем он влез обратно, лег на карниз и снова тщательно изучил дорогу и лес тысячей футов ниже. Где-то под ними подняли крик голубые сойки. Воз-дух служил вместо воронки, доставляя в его уши слабые звуки.

Он достал небольшой бинокль и подкрутил три диска на его поверхности. Затем вынул наушник и тонкий проводок со штепселем на одном конце и вставил этот штепсель в гнездо сбоку у бинокля. Он стал обводить биноклем лес внизу и в конце концов навел его на то место, где сойки подняли крик.

Благодаря прибору отдаленный лес вдруг стал близким, а слабые звуки громкими. Двигалось нечто тем-ное и, настроив бинокль, он увидел лицо человека. Новый обвод биноклем и новая настройка дали ему возмож-ность увидеть тела других людей. Каждый был вооружен винтовкой с оптическим прицелом, а у двоих были и бинокли.

Кикаха передал бинокль Анане, чтобы та взглянула сама, и спросил:

— Насколько ты знаешь, Рыжий Орк — Единственный Господь Земли. Она опустила бинокль и подтвердила: Да.

— Тогда он, должно быть, знает об этих вратах и установил какую-то сигнализацию и поэтому знает, когда они активированы. Может быть, его люди расположены поблизости, может быть вдалеке.

Возможно, Вольф с Хрисендой и Колокольник убрались прежде, чем сюда сумели попасть его люди. А может, и нет. В любом случае ясно, они поджидают нас.

Они никак не комментировали отсутствие постоянной ловушки во вратах или постоянной охраны. Рыжий Орк или какой-то там Господь не прислал их, превращая вторжение других Господ на его личную территорию в игру. Это была смертельная игра, но тем не менее игра.

Кикаха вернулся к обзору четверки под деревьями. Вскоре он сообщил:

— У них есть портативная рация.

Он услышал над головой жужжащий звук. Перекатившись на спину, он поднял голову и увидел странную машину, только что вылетевшую из-за горы справа от него.

— Автогидроплан! — воскликнул он, а потом вдруг машина скрылась за горным пиком. Он вскочил и убежал в пещеру. Анана последовала за ним.

Стрекочущий звук роторов гидроплана превратился в рев, а затем машина зависла над карнизом. Кикаха начал осознавать, что машина не была настоящим автогидропланом. Насколько он знал, гидроплан не мог ви-сеть неподвижно в воздухе или, как делал этот, раскачиваться из стороны в сторону, или поворачиваться на одном месте вокруг оси.

Корпус машины был прозрачен. Кикаха увидел внутри пилота и трех человек, вооруженных винтовками. Они с Ананой оказались в ловушке, им некуда было бежать и негде было спрятаться.

Несомненно, люди Рыжего Орка были отправлены сюда для выяснения: какое оружие принесли незваные, вторгшиеся гости. При таких обстоятельствах незваным гостям придется применить свое оружие, если они не предпочитают попасть в плен. Они не предпочитали. Оба произнесли активирующее кодовое слово, направили кольца на машину и произнесли последнее слово.

Мгновенно вырвались тонкие, словно иглы, золотые лучи, доставив полный заряд крошечных аккумуляторов колец.

В двух местах гидроплан раскололся и упал. Кикаха выбежал и глянул через край как раз вовремя, чтобы увидеть, как куски ударились о поверхность горы внизу. Одна часть взорвалась красно-белым шаром, распав-шимся на дюжину шаров поменьше. Все обломки, в конце концов, упали не слишком далеко друг от друга у подножия горы. Пламя яростно плясало на них.

Лица четверки, что были под деревьями, побелели, а человек с портативной рацией бросил в передатчик несколько слов. Кикаха попробовал сгустить луч, чтобы уловить их, но мешал шум горящей машины.

Кикаха радовался, что попал с первого раза, но его приподнятое настроение затемняли некоторые моменты. Он понимал, что Властелин преднамеренно пожертвовал людьми в гидроплане, чтобы выяснить, насколько опасны его противники. Более того, до наступления ночи спуститься по горному склону будет невоз-можно, а тем временем Властелин нападет снова.

Они с Ананой вновь зарядили кольца крошечными аккумуляторами. Он продолжал следить за людьми внизу, в то время как она сканировала горные склоны. Вскоре слева появился красный автомобиль с откидным верхом, спускавшийся по горной дороге. В автомобиле сидели мужчина и женщина. Машина остановилась неподалеку от охваченных пламенем обломков и парочка вышла посмотреть. Они постояли, поговорили, затем вернулись в машину и умчались.

Кикаха ухмыльнулся. Они, без сомнения, собрались уведомить власти. Это означало, что четверка не посмеет напасть. С другой стороны, власти могут забраться сюда и обнаружить его и Анану.

Он мог утверждать, что они простые туристы, и надолго власти задержать их не смогут. Но одно лишь временное пребывание под стражей даст Властелину возможность схватить их, как только их отпустят. Кроме того, им с Ананой будет несколько трудновато удостоверить свои личности, и, возможно, что власти смогут удерживать их, пока их кто-нибудь не опознает.

Конечно, у них не найдется никаких сведений об Анане, но если проверят его отпечатки пальцев, то найдут нечто труднообъяснимое. Они узнают, что он — Пол Янус Финнеган, родившийся в 1918 году неподалеку от города Терре-Хот, штат Индиана, что во время второй мировой войны он служил в танковом корпусе Вось-мой Армии, что он таинственно исчез из своей квартиры в здании в Блумингтоне, где посещал Университет Индианы, и что с тех пор его никто не видел.

Он, безусловно, всегда мог сослаться на амнезию, но как он сможет объяснить, что хронологически ему пятьдесят два года, а физиологически всего лишь двадцать пять? И как он объяснит происхождение странных приборов, что находятся в его рюкзаке?

Он тихо выругался: по-тишкетмоакски, на латетском языке полуконей, на средне-верхненемецком Дракландии, на языке Властелинов и, наконец, по-английски. А затем переключил свое мышление на английский, поскольку наполовину забыл этот язык и должен был привыкнуть им пользоваться, если эти четверо будут торчать там, пока не появятся власти…

Но четверка не осталась. После длинных переговоров, явно получив приказ, четверо убрались. Они вы-лезли на дорогу, а меньше, чем через минуту, появился автомобиль. Он остановился, четверо сели в него и укатили.

Кикаха учитывал, что это может быть финт, чтобы побудить его и Анану спуститься с горы. Тогда дру-гой гидроплан застигнет их на горном склоне, или вернется четверка. Или то и другое вместе.

Но если он останется дожидаться, пока явится полиция, то возможно, не спустится до наступления ночи. А внизу будут поджидать люди Орка и, возможно, применят какое-то прогрессивное оружие, — оружие Властелинов, так как не побоятся применять его ночью, да еще в столь отдаленном районе.

— Пошли, — скомандовал он по-английски Анане. — Мы сейчас спустимся вниз. Если нас увидит полиция, мы скажем, что просто путешествуем автостопом. Говорить предоставь мне, Я скажу, что ты финка и еще не говоришь по-английски. Будем надеяться, что среди полицейских не окажется настоящих финнов.

— Что? — переспросила Анана. Она провела на Земле три с половиной года в 1880-х и немного выучила английский, чуть лучше французский, но не забыла и то малое, что знала.

Кикаха медленно повторил.

— Это твой мир, — ответила она по-английски. — Ты — босс, ты и командуй.

Он усмехнулся, услышав такое заявление, так как очень немногие Властелины женского пола признавали когда-либо, что бывают ситуации, при которых мужчина будет для них господином. Он вновь свесился с карниза. Его начинал прошибать пот. Солнце теперь перевалило через гору и светило прямо на них, но в его обильном потоотделении оно было не виновато. Он вспотел из-за возможного нового появления людей Властелина.

Они с Ананой преодолели примерно две трети пути вниз, когда появилась первая полицейская машина. Она была черно-белой с большой звездой на борту. Из нее вылезли двое. Их мундиры походили на форму по-лиции штата, насколько он помнил ее на Среднем Западе. Спустя несколько минут появился еще один поли-цейский автомобиль и скорая помощь. Затем остановились еще две машины. Через некоторое время их скопилось уже около десятка.

Кикаха нашел тропинку, иногда становившуюся ненадежной, под углом направо по склону. Какую-то часть спуска они с Ананой могли оставаться скрытыми от людей внизу. Если их и увидят, то не должны, вроде бы, остановить. Полиция может направиться к ним, но она окажется настолько далеко позади, что погоня за ними станет безнадежной.

Или так, во всяком случае, казалось, пока не появился еще один гидроплан. Этот мотался взад-вперед, явно ища тела или кого-нибудь, кто уцелел. Кикаха с Ананой спрятались за большим валуном, пока машина не приземлилась недалеко от дороги. Тогда они продолжили свой спуск с горы. Когда они добрались до дороги, то выпили немного воды и поели концентратов, принесенных ими из другого мира. Кикаха сказал ей, что они пойдут по дороге, направляясь вниз. Он также напомнил ей, что люди Рыжего Орка, вероятно, будут кататься взад-вперед по дороге, высматривая их.

— Тогда почему бы нам не спрятаться до наступления темноты?

— Потому что при дневном свете я замечу машину, определенно не принадлежащую Орку. Я не буду возражать, если она подвезет нас. Но если появятся люди Орка и что-нибудь затеют, при нас будут наши лучи и мы будем настороже. А ночью не разберешь, кто там остановился, чтобы нас подвезти. Мы могли бы вообще избегать дороги и двигаться параллельно ей по лесу, но это будет очень медленно. Я не хочу, чтобы Вольф или Колокольник чересчур нас опередили.

— Откуда мы знаем, что все они не двинулись в другом направлении? — усомнилась она. — Или что их не сцапал Рыжий Орк?

— Разумеется, мы не знаем, — согласился он. — Но держу пари, что эта дорога в Лос-Анджелес. Она ведет на запад и идет по склону. Вольф это поймет, а Колокольника, я полагаю, вниз побудит идти инстинкт. Возможно, я ошибаюсь. Но не могу стоять здесь целую вечность, пытаясь решить: что произошло? Идем.

И они тронулись в путь. Воздух был сладок и чист, пели птицы, на ветку высокой и полумертвой сосны выбежала белка и следила за ними своими яркими глазами. Тут попадалось много умерших и умирающих сосен. Очевидно, их поразила какая-то растительная болезнь.

Единственным признаком присутствия человека были скелетные опоры высоковольтных передач, да тянувшиеся вверх по склону горы алюминиевые кабели. Кикаха объяснил Анане, что они из себя представляют. Отныне ему предстоит объяснять многое. Он не возражал. Это даст ей возможность усвоить английский, а ему восстановить его.

Сзади них проехал автомобиль. Услышав его, Кикаха и Анана отошли на обочину дороги, готовые стрелять лучами из колец или, если понадобится, спрыгнуть вниз по склону. Он проголосовал автомобилю, в котором ехали мужчина, женщина и двое детей. Автомобиль даже не притормозил. Затем мимо них проехал грузовик, тянущий трейлер. Водитель, судя по его виду, собирался вроде бы остановиться, но подумав, поехал даль-ше.

— Эти машины! — воскликнула Анана. — Такие примитивные! Такие шумные! И они воняют.

— Да, но у нас есть все-таки атомная энергия, — возразил Кикаха. — По крайней мере атомные бомбы у нас были. Во всяком случае, у Америки. Я думал, что к настояще-му времени у них будут машины на атомной энергии. Для изобретения их имелось целое поколение.

Мимо них проехал микроавтобус с мужчиной, женщиной и двумя подростками. Кикаха уставился вслед микроавтобусу. Волосы у паренька оказались такими же длинными, как у Кикахи, и куда менее причесанными. А у девчонки длинные желтые волосы гладко спадали на плечи, лицо покрывал густой слой косметики. Как у шлюхи, подумал Кикаха. Неужели у нее и в самом деле зеленые веки?

Родители, выглядевшие лет на пятьдесят, казались нормальными. Исключая то, что прическа мамаши определенно не относилась к 1946 году. И косметика на ее лице была достаточно обильной, хотя и не прибли-жалась по густоте к девчоночьей.

Ни одной из увиденных машин он опознать не смог. На некоторых стояла эмблема «Дж. М.»,[2] но это был один-единственный знакомый элемент. Конечно, этого и следовало ожидать. Но он был поражен, когда сле-дующий проехавший мимо автомобиль оказался жуком, увиденным им, когда он в первый раз свесился с карниза. Или он выглядел достаточно похожим, чтобы быть тем же самым «Ф.В.»[3] Что бы это значило?

Он ожидал многих перемен, некоторые из них понять будет трудно. Он не мог придумать никакой при-чины, по которой покупатели приняли бы такой тесный, уродливый автомобиль, как Ф.В., хотя и помнил кро-хотный «Виллис» своего отрочества. Кикаха пожал плечами.

Потребуется слишком много времени и энергии для вычисления причин всего, что он увидел. Если он хочет выжить, ему придется сосредоточиться на непосредственной проблеме: убраться подальше от людей Орка. Если они служат ему…

Они с Ананой быстро шли раскованной походкой. Она начала расслабляться и проявлять интерес к окружающей природе. Она улыбнулась, сжала разок его руку и сказала:

— Я люблю тебя.

Кикаха поцеловал ее в щеку и ответил:

— Я тоже.

Анана начала говорить и вести себя как земная женщина, а не как супераристократка Властелинка.

Он услышал, как машины выезжают из-за поворота в четверти мили от них, и оглянулся. Это был черно-белый автомобиль полиции штата с двумя людьми в позолоченных шлемах. Он стал смотреть вперед, но уголком рта скомандовал:

— Если эта машина остановится, веди себя спокойно. Это полиция штата. Если я подниму вверх два пальца, беги и прыгай вниз по склону. Нет! По зрелым размышлениям… слушай, мы поедем с ними. Они могут отвезти нас в город или близко к нему, и тогда мы оглушим их кольцами. Усекла?

Автомобиль, однако, пролетел мимо них, не останавливаясь и не притормозив. Кикаха вздохнул с облегчением:

— Мы выглядим не так подозрительно, как мне казалось.

Они пошли дальше по дороге. Пройдя примерно с четверть мили, они услышали позади себя слабый рев. Звук стал громче, потом Кикаха невольно оглянулся и усмехнулся:

— Мотоциклы. Уйма мотоциклов.

Рев стал очень громким. Они обернулись и увидели около двух десятков черных мотоциклов, мчавшихся из-за горы словно черная туча. Кикаха пришел в изумление.

Он никогда не видел ни мужчин, ни женщин, одетых подобно этим.

Некоторые из них пробудили рефлекс, который он считал умершим с объявлением мира в 1945 году. Рука его метнулась к рукоятке ножа в ножнах на поясе, а глазами он поискал кювет, куда можно было бы сигануть.

На трех мотоциклистах были немецкие каски с нарисованными на сером металле большими черными свастиками. У двоих на шеях болтались на цепочках «Железные кресты» или металлические свастики.

На всех были темные очки и это совмещалось с бородами или длинными усами мужчин и густой косме-тикой женщин, придавая им вид инсектоидов. Одежда на них была темная, хотя некоторые из них и носили грязные, белые некогда футболки. На большинстве были сапоги.

Одна женщина щеголяла в кепи и ярко-красной драгунской куртке с желтыми галунами. На черных ко-жаных куртках и грязных футболках выделялись черепа со скрещенными костями, с виду походившими на фаллосы, и надпись «Лоботрясы Люцифера».

Кавалькада с ревом пронеслась мимо, некоторые газовали или махали парочке, а несколько мотоцикли-стов завиляли по дороге взад-вперед, нагибаясь со сложенными руками то в одну, то в другую сторону, как можно ниже. Увидев это, Кикаха оценивающе усмехнулся: когда они ходил в школу в Терре-Хоте, у него был мотоцикл. И он любил его.

Анана, однако, наморщила нос:

— Вонь от горючего достаточно плоха. Но ты почувствовал, как пахнут они? Неделю не мылись… или месяц…

— Властелин этого мира очень небрежен, — согласился Кикаха. Он помнил гигиенические обычаи человеческих обитателей карманных вселенных, где правили другие Властелины. Хотя Властелины часто были весьма жестокими в обращении со своим человеческим имуществом, они настаивали на чистоте и красоте. Они устанавливали законы и религиозные правила, следившие за тем, чтобы чистота была основой всякой культуры.

Но бывали и исключения. Некоторые Властелины позволяли своим человеческим обществам вырождаться в общества, безразличные к грязи.

Анана объяснила, что Властелин Земли был уникален. Рыжий Орк правил в строжайшей секретности и анонимности, хотя и не всегда так поступал. В прежние времена, на заре развития человечества, он часто вы-ступал в роли бога. Но затем забросил эту роль и ушел в подполье — иначе не скажешь. Он предоставил делам идти своим чередом. Этим объяснялись прошлые, настоящие и, несомненно, будущие передряги, в которых увязли земляне.

У Кикахи не оказалось достаточно времени, чтобы побольше узнать о Рыжем Орке, поскольку и узнал-то он о его существовании всего за несколько минут до того, как они с Ананой шагнули через врата.

— Они все выглядели такими безобразными, — добавила Анана.

— Я же рассказывал тебе, что здесь сеял человек, — отозвался он.

— Никакого селективного разведения не проводилось ни Властелином, ни самими людьми.

Тут они услышали приглушенный рев мотоциклов, и через минуту увидели возвращающихся к ним восьмерых мотоциклистов. Ехали на них только мужчины.

Мотоциклисты проехали мимо них, притормозили, развернулись и поехали снова сзади. Кикаха и Анана продолжали идти. Три мотоцикла промчались мимо так близко, что он мог бы сбить их по одному. Он начинал догадываться, что следовало так и сделать, и подобным образом сократить неравенство в силах. Казалось очевидным, что им не избежать приставаний, если не худшего.

Кое-кто из мотоциклистов свистел Анане и выкрикивал приглашения или пожелания в различных непристойных выражениях. Слов она не поняла, но поняла интонации, жесты и ухмылки, сопровождавшие слова. Анана нахмурилась и сделала свойственный Властелинам жест.

Несмотря на то, что мотоциклистам был незнаком этот жест, они его поняли. Один от смеха чуть не свалился с мотоцикла. Другой оскалил зубы в усмешке.

Кикаха остановился и повернулся к ним лицом. Мотоциклисты собрались вокруг пары съеживающимся полумесяцем и выключили двигатели.

— Ладно, — сказал Кикаха, — что вам нужно?

Ответил большебрюхий юнец с толстой шеей и вылезающими из-под грязного расстегнутого ворота рубахи густыми, жесткими, черными волосами. Он носил козлиную бородку и фуражку Африканского корпуса.

— Ну, знаешь, Рэд, будь мы Сволочами Сатаны, нам понадобился бы ты. Но мы не гомики и поэтому возьмем твою прекрасную даму с собой. Старик, ты понял?

— Старик, это же цыпочка высший сорт! — заявил высокий тощий парень со следами оспин на лице, большим адамовым яблоком и золотым кольцом в ухе. Длинные волосы свисали у него ниже плеч и падали на глаза.

— Кайфовейшая! — добавил парень с кустистой бородой, редкими зубами и шрамом на лице.

Кикаха знал, когда хранить молчание, а когда говорить, но иногда ему бывало трудно сделать то, что, как он считал, будет наилучшим. Сейчас у него не было ни времени, ни особого желания драться: его ожидало серьезное и важное дело. Фактически — чрезвычайной важности дело. Если Колокольник останется на свободе и достаточно хорошо адаптируется на Земле, чтобы сделать другие колокола, то он и ему подобные буквально заполонят Землю. Колокольник был не каким-то там научно-фантастическим монстром, он существовал и, если его не убить, прощай, Земля! Или прощай, человечество! Тела-то уцелеют, но мозги истощатся и их заполнит чужой разум.

К несчастью, спасение не могло стать избирательным. Если будут спасены другие, то и эти спасутся тоже.

В данный момент дело выглядело так, словно были какие-то сомнения относительно того, что Кикаха сумеет спасти даже самого себя, не говоря уж обо всем мире. Восьмерка слезла с мотоциклов и теперь приближалась к ним с разным оружием в руках. Трое держали длинные цепи, двое — железные трубки, один — пружинный нож, а двое последних — кастет и финку.

— Вы собираетесь напасть на нас среди белого дня и в такой близости от фараонов, я полагаю? — подивился он.

— Старик, — откровенно признался юнец в фуражке Африканского корпуса, — обыкновенно мы б вас не стали беспокоить. Но когда я увидел эту цыпочку, это было чересчур! Какая куколка! Я никогда не видел цыпочки, способной утереть ей нос.

— Чересчур! Мы должны поиметь ее! Врубаешься?

Что означало последнее слово, Кикаха не понял, но это не имело значения. Люди это были жестокие и собиравшиеся получить то, что им понадобилось.

— Вам лучше приготовиться к смерти, — посоветовал Кикаха. Вид у них стал удивленный. Юнец из Африканского корпуса признал:

— Отдаю тебе, Рэд, должное, у тебя высокий класс. Слушай, мы могли бы сплясать на тебе и с большим удовольствием выпустили бы тебе кишки, мы б, в натуре, торчали от этого, но я восхищаюсь твоим стилем, старик. Дай нам поиметь цыпочку и через час—другой мы ее вернем. — Тут член Африканского корпуса усмехнулся и добавил: — Конечно, она, может, будет и не в том состоянии и такого качества, как сейчас, но какого черта? Никто не совершенен!

Кикаха сказал на языке Властелинов:

— Если будет возможность, то укатим на одном из мотоциклов. Он довезет нас до Лос-Анджелеса.

— Эй, что за чудная феня? — африканец сделал знак парням и те, усмехаясь, шагнули вперед, помахивая цепями. Они замахнулись, собираясь хлестнуть, и Кикаха с Ананой брызнули из своих колец лучами. Кольца были установлены на «оглушающую» мощность. Трое выронили цепи, схватились за животы и согнулись пополам. Когда лучи попали по их макушкам, они упали лицом вниз. От внезапно лопнувших кровеносных сосудов лица их побагровели. Когда очухаются, то будут не один день страдать от тошноты и головокружения, а животы останутся красными и их будет саднить от разорванных вен и артерий. Остальные вдруг обрели странную неподвижность, а лица у них побелели.

Кикаха выхватил из ножен нож и метнул его в плечо африканца. Тот пронзительно вскрикнул и выронил свою финку. Анана нокаутировала его лучом, а Кикаха скосил остальных.

К счастью, в последующие несколько минут не проехало ни одной машины. Парочка уволокла стонущих парней, находящихся в полубессознательном состоянии, к краю дороги и столкнула вниз. Они прокатились по склону футов двадцать и разлеглись на скальном карнизе.

Затем все мотоциклы, кроме одного, тоже столкнули вниз в таком месте, где их ничто не могло остановить. Мотоциклы подскакивали и катились по крутому склону, вновь и вновь переворачиваясь, разваливаясь, и некоторые полыхнули ярким пламенем.

Кикаха сожалел об этом, поскольку не хотел, чтобы дым привлек чье-то внимание.

Анана слышала, что собирались сделать с ней парни. Она спустилась по склону к сваленным в кучу телам. Установив кольца на самую низкую обжигающую мощность, она сожгла всем неудачливым самцам штаны и немало кожи. Надолго запомнят они Анану. И если впоследствии будут проклинать ее, то им следовало бы благодарить Кикаху, тот удержал ее от полного уничтожения.

Кикаха забрал бумажник африканца. Водительские права гласили, что его звали Альфред Роджер Гудрих. Его фотография ничуть не напоминала Кикаху, но с этим уж ничего не поделаешь. Среди прочего в бумажнике он обнаружил сорок долларов.

Он проинструктировал Анану, как держаться в седле позади него и чего ожидать, когда они окажутся на дороге. Через минуту они выехали на шоссе, направляясь к Лос-Анджелесу. Не воскресил рев мотора счастливых воспоминаний о тех временах, когда он гонял свой мотоцикл по Индиане. Его беспокоила дорога и раздра-жала вонь бензина и масел. Он слишком долго прожил в тихом мире со сладким воздухом.

Обхватив его за талию, Анана долгое время молчала. Разок оглянулся и увидел, как развеваются ее черные волосы. Глаза ее за солнцезащитными очками, которые она позаимствовала у одного из Лоботрясов, были полузакрыты. Тени делали их непроницаемыми.

Позже она что-то ему крикнула, но ветер и шум двигателя отбросили слова назад.

Кикаха опробовал мотоцикл и решил, что его владелец снял множество деталей, главным образом, для снижения веса. Оказались снятыми, например, передние тормоза. Коль скоро он узнал, в чем заключались слабые и сильные стороны машины, он погнал по шоссе, пристально наблюдая за дорогой впереди, но мыслями уносясь совсем в другие места.

Он прошел долгий и фантастический путь от того кампуса в университете Индианы до этой дороги в горах южной Калифорнии.

Находясь с Восьмой армией в Германии, он нашел в развалинах местного музея тот полумесяц из твердого серебристого металла.

Он забрал его с собой в Блумингтон, и там однажды появился человек по имени Ваннакс и предложил ему за этот полумесяц фантастическую сумму. Он отказался от денег. Позже, той же ночью, он проснулся и обнаружил, что Ваннакс вломился в его квартиру.

Ваннакс прикладывал к его полумесяцу другой металлический полумесяц, образуя круг. Кикаха бросился на Ваннакса и случайно ступил в этот круг. Не успел он и глазом моргнуть, как его перебросило в очень странное место.

Два полумесяца образовали врата, устройство Властелинов, проделывающее своего рода телепортацию из одной вселенной в другую. Кикаху телепортировало в другую вселенную, созданную Властелином по имени Джадавин. Но Джадавина в этой вселенной больше не было, другой Властелин вытеснил его оттуда, а самого забросил на Землю. Джадавин потерял память и стал Робертом Вольфом.

История Вольфа и Кикахи была длинной и запутанной. Кикаха помог Вольфу вернуться в свою вселенную. После серии приключений Вольф восстановил свою память. Он также восстановил свое господство над этой конкретной вселенной, созданной им, и поселился со своей возлюбленной Хрисендой. Он правил во дворце на вершине, похожей на Вавилонскую башню планеты, висевшей в середине вселенной, «стены» которой содержали меньший объем пространства, чем в пределах солнечной системы Земли.

Недавно Вольф и Хрисенда таинственно исчезли, вероятно, из-за козней какого-то Властелина из другой Вселенной. Кикаха наткнулся на Анану, бежавшую вместе с двумя другими Властелинами от Черных Коло-кольников. Первоначально Колокольники были созданы в лабораториях Властелинов устройствами, предназна-чавшимися для хранения разума Властелинов во время передачи разума из одного тела в другое. Но колоколообразные и неразрушимые машины развились в существа со своим собственным рассудком. Им удалось передать свой разум в тела Властелинов, а затем они начали вести против Властелинов тайную войну. Их раскрыли и началась долгая и жестокая борьба, в ходе которой всех Колокольников предположительно захватили в плен и заточили в специально созданной вселенной. Однако проглядели пятьдесят одного и они после десяти тысяч лет спячки вновь попали в человеческие тела и снова очутились на свободе.

Прямо или косвенно Кикаха убил их всех, кроме одного. Этот, обладая разумом и телом человека по имени Табууз, ушел через врата на Землю. Вольф и Хрисенда вернулись во дворец как раз в тот момент, когда он подвергся нападению Колокольников, и сбежали через врата на Землю. Позже этими же вратами воспользо-вался Табууз.

Теперь Кикаха и Анана искали Вольфа и Хрисенду. А кроме того, они также твердо решили найти и убить последнего Черного Колокольника. Если Табууз сможет от них ускользнуть, со временем он наделает новые колокола и с ними начнет тайную войну против людей на Земле, а позже вторгнется в личные вселенные Властелинов и будет разряжать из мозги и занимать их тела. Властелины никогда не забывали Черных Колокольников и до сих пор носили кольца, способные засекать металлические колокола их древних врагов и передавать предупреждение крошечному щиту и сигналы тревоги в мозгу каждого Властелина.

Жители Земли ничего не знали о Колокольниках. Ничего они не знали и о Властелинах. Кикаха был единственным землянином, прознавшим о Властелинах и их карманных вселенных.

Жители Земли будут открыты нараспашку для захвата одного за другим, разрядки мозгов антеннами ко-локолов и захвату их разума разумами Колокольников. Война будет вестись столь коварно и незаметно, что лишь по какой-либо случайности люди смогут узнать, что на них напали.

Требовалось найти и убить Черного Колокольника Табууза любым способом.

В то же время Властелин Земли, именуемый Рыжим Орком, узнал, что в его владения через врата про-никло пять человек. Он не мог знать, что один из них — Черный Колокольник. Рыжий Орк попытается захва-тить в плен всех пятерых. И его нельзя уведомить, что по Земле бродит Черный Колокольник, так как Рыжего Орка невозможно найти. Ни Анана, ни Кикаха не знали, где он живет. И вообще-то, всего несколько часов на-зад Кикаха узнал, что у Земли есть Властелин.

Через несколько минут они по склону съехали на плато. Небольшая деревня на перекрестке дорог была приятным местом, хотя и сильно коммерциализованным. Она оказалась чистенькой и светлой со множеством белых домов. Однако, проезжая по главной улице, они заметили закусочную под открытым небом. А там у раскладных столиков, развалясь, сидели остальные Лоботрясы Люцифера, поедая гамбургеры и запивая их пивом. Услышав знакомый рев «Харлей-дэвидсона», они подняли головы, а затем, увидев парочку, так и подпрыгнули. Один из них вскочил на мотоцикл и ударом ноги завел мотор.

Это был высокий непричесанный, длинноусый юнец, носивший шляпу кавалерийского офицера конфедератов, белую шелковую рубашку с оборками на шее и запястьях, черные сверкающие штаны в обтяжку с красными лампасами и сапоги с меховыми голенищами.

За ним мгновенно потянулись остальные. Кикаха не думал, что они обратятся в полицию. Было в них нечто, указывающее, что отношения их с полицией являются не особенно дружескими. Они отомстят собственной немытой рукой. Правда, маловероятно, что они что-либо предпримут, находясь в деревеньке.

Кикаха врубил высшую передачу.

Когда они проехали поворот, который скрывал их от деревни, Анана полуобернулась. Она ждала, пока лидер не оказался в десяти футах от них. Он пригнулся к рулю и жестоко усмехался. Очевидно, он ожидал, что обгонит их и вынудит остановиться, либо просто скинет их машину своей с дороги. Позади него в ряд, так, что двое заехали на встречную полосу, мчались пять мотоциклистов, на которых было по одному седоку. Мотоциклисты, обремененные двумя седоками, отстали футов на двадцать.

Кикаха быстро оглянулся и крикнул Анане. Та выпустила луч как раз такой длины, чтобы разрезать переднее колесо первого мотоцикла. Передняя часть машины рухнула, а седок перелетел через руль, разинув рот в крике, которого никто не мог услышать. Он ударился о покрытие дороги и долго скользил, тормозя лицом и телом. Пятеро мчавшихся позади него мотоциклистов попытались объехать того, что лежал на их пути. Словно стая рыб, они разделились, но Анана разрезала колеса еще троим и они рухнули в общую кучу, а остальные двое затормозили на обочинах. Другие мотоциклисты вовремя сбавили скорость и избежали столкновения с упавшими.

Кикаха ухмыльнулся и крикнул:

— Молодец, Анана!

И тут же ухмылка слетела с его лица и он выругался.

Из-за поворота дороги, в полумиле от них появился черно-белый автомобиль с красной мигалкой на крыше. Любые имевшиеся у Кикахи надежды, что автомобиль остановится, чтобы расследовать происшедшее на дороге, быстро растаяли. Машина круто развернулась, чтобы избежать наезда на упавших седоков и их мотоциклы, затем свернула обратно на дорогу и погналась за Кикахой, завывая сиреной и мигая своим красным глазом.

Автомобиль находился примерно в пятидесяти ярдах от них, когда Анана провела пучком по дороге и передним шинам. Она отключила луч так быстро, что колеса, вероятно, лишь немного дезинтегрировали по ободам, но шины разрезало пополам. Машина немного осела, но продолжала катить дальше, — хотя так резко сбросила скорость, что двоих полицейских с силой швырнуло вперед. Сирена заглохла, мигалка погасла, автомобиль затрясся и встал. А Кикаха с Ананой умчались за поворот и больше не видели полицейских.

— Если это и дальше будет продолжаться, то у нас иссякнут заряды! — выругался Кикаха. — Черт, я хотел приберечь их на крайний случай. Не думал я, что у нас возникнет столько трудностей. А мы ведь только начали!

Они проехали еще миль пять, а потом увидели направляющийся к ним еще один полицейский автомобиль. Он поехал под уклон и на мгновение пропал из виду. Кикаха крикнул:

— Держись! Он свернул с дороги, перескочив через небольшое углубление на широкое поле, больше усеянное камнями, чем травой. Его целью была группа деревьев примерно ярдах в ста от дороги. Он почти сумел добраться до нее, прежде чем в поле зрения появилась полиция. Державшаяся за него Анана крикнула, что полицейский автомобиль мчится за ними по полю. Кикаха притормозил. Анана провела лучом по полю перед приближающимся автомобилем. Вспыхнувшая земля взлетела вдоль борозды, а потом с грохотом рванули шины. Из радиатора хлынули вода и пар.

Под углом к машине Кикаха вывел мотоцикл обратно на дорогу. Оба полицейских выскочили из машины и, держа пистолеты обоими руками, принялись палить. Шансы попасть в седоков с такого расстояния были невелики, но одна из пуль угодила в заднюю шину. Та с треском лопнула и мотоцикл завилял. Кикаха вырубил двигатель они проехали накатом. Полицейские припустили к ним.

— Черт побери, я не хочу убивать! — ругнулся Кикаха, но…

Полицейские были здоровенными, пузатыми и, судя по их виду, им было где-то между сорока и пятьюдесятью. На спинах Кикахи и Ананы висели рюкзаки примерно фунтов по тридцать, но физически обоим было по двадцать пять.

— Мы их обгоним, — решил он и они помчались по дороге. Полицейские стреляли и что-то кричали, но скорость их бега все падала и вскоре они лишь трусили. Полмили, и они встали и наблюдали, как уменьшается убегающая парочка.

Посмеиваясь, Кикаха сделал круг, вернувшись к машине. Он разок оглянулся и увидел, что полицейские сообразили, что их сбили с толку. Они снова побежали, но не слишком быстро. Сперва их руки и ноги усиленно работали, потом стали менее энергичными, а затем оба побрели к ним шагом.

Кикаха открыл дверцу машины, вырвал микрофон, сунул руку под приборную доску и оборвал все провода, соединенные с рацией. К этому моменту его догнала Анана. Ключи от машины все еще торчали в замке, а колеса оказались разрезанными, но не глубоко. Он скомандовал Анане садиться и, сев за руль, повернул ключ. Фараоны прибавили скорость и вновь принялись стрелять, но машина, подпрыгивая и сотрясаясь, укатила от них через поле, все увеличивая скорость. Одна пуля попала в заднее стекло и образовала в нем звездочку, а потом автомобиль выскочил на дорогу и понесся вниз.

После двух миль скрежета и поршнеобразного движения Кикаха решил, что хорошенького понемногу. Он подвел машину к обочине, вылез, бросил ключи от зажигания в траву и они вновь пустились в путь пешком. Они прошли, наверное, ярдов пятьдесят, когда обернулись на шум автобуса. Он был весь разрисован спираля-ми, точками и кругами, квадратами и разноцветными яркими многолучевыми звездами. По переду и бокам автобуса шла надпись ярко-желтыми буквами с оранжевым обводом: КОРОЛЬ ГНОМОВ И ЕГО ТУХЛЫЕ ЯЙЦА. Над названием красно-желтой краской были нарисованы четвертные ноты, нотные строки, миленькие ги-тары и барабаны.

На какой-то миг, глядя на смотревшие сквозь окна лица, ему показалось, что автобус подобрал Лоботрясов Люцифера. И тут тоже преобладали длинные распущенные волосы, усы, бороды у мужчин и длинные прямые волосы и густая косметика — у женщин.

Но иными были лица: они выглядели дикими, но не зверскими или жестокими.

Автобус сбавил скорость, взвизгнув тормозами. Он остановился, дверь распахнулась и высунувшийся из нее юнец с бородой и в огромных очках приглашающе махнул им рукой. Они подбежали к автобусу и подня-лись в него под аккомпанемент дружного смеха и бренчание гитары.

Автобус, за рулем которого сидел юнец, смахивающий на Буффало Билла, рванул вперед. Кикаха осмотрелся, приглядываясь к лицам шести парней и трех девушек. В заднем конце автобуса сидели трое мужчин по-старше и играли в карты на небольшом раскладном столике. Они подняли головы, кивнули и вернулись к игре. Часть автобуса была отгорожена, там, как он выяснил позже, находились туалет, ванная и небольшой гардероб. Гитары, барабаны, саксофон, флейта и арфа хранились на сиденьях или на полках над сиденьями.

Две девушки были одеты в юбки, едва прикрывающие их ягодицы, темно-серые чулки и яркие блузки с оборками. На них было множество разноцветных бус, лица покрывал густой слой косметики: зеленые или се-ребристые веки, накладные ресницы, кольца вокруг глаз, как у панд, и зеленые (!) или бледно-лиловые (!) губы!

Третья девушка вовсе не употребляла косметики. Длинные черные волосы ниспадали ей до плеч, и она была одета в облегающий свитер без рукавов в красно-зеленую полоску с глубоким декольте, джинсы в обтяж-ку и сандалии. Некоторые из парней носили брюки-клеш, самые разнообразные рубашки и все, как один, — длинные волосы.

Король гномов оказался очень высокий туберкулезного вида юнцом с очень кудрявыми волосами, вис-лыми усами и огромными очками, сидевшими на самом кончике его большого носа. В ухе у него торчала серьга. Он представился как Лу Баум.

Кикаха назвался Полом Финнеганом, а Анану назвал Энн Финнеган. Она приходится ему женой, сооб-щил он Бауму, и лишь недавно приехала из Финской Лапландии. Он выдал такие сведения, так как считал, что они вряд ли наткнутся на кого-то, кто говорит на финском языке.

— Из страны Деда Мороза? — переспросил Баум. — Что и говорить, они и впрямь из страны Оз. — Он присвистнул, поцеловал кончики пальцев и выбросил их в сторону Ананы. — Кайфовая, чтоб мне лопнуть! Чересчур! Слушай, кто-нибудь из вас играет на каком-нибудь инструменте? — Он посмотрел на футляр в руке Кикахи.

Кикаха ответил, что нет. Он не собирался сообщать им, что когда-то играл на флейте, но не занимался этим с 1945 года, или что играл на инструменте, похожем на свирель, когда жил с Медвежьим народом на Индейском уровне Многоярусного мира. И не считал, что будет мудро объяснять, что Анана играет на великом множестве инструментов, кое-какие из них походили на земные, а другие — совершенно отличались.

— Я использую этот футляр как чемодан, — объяснил он. — С тех пор, как мы покинули Европу, мы какое-то время находимся в дороге. Только что мы провели месяц в горах, а теперь решили наведаться в Лос-Анджелес. Мы никогда там не были.

— Значит, вам негде остановиться, — сделал вывод Баум. Говорил он с Кикахой, но пялился на Анану; глаза у него блестели, а рука не переставала двигаться, совершая жесты как бы лепившие Анану в воздухе.

— Она умеет петь? — неожиданно спросил он.

— Не по-английски, — ответил Кикаха. Девушка в джинсах встала и сказала Бауму:

— Брось, Лу, с этой цыпочкой у тебя ничего не выйдет. Ее дружок убьет тебя, если ты ее хоть пальцем тронешь. Или она тебя сама убьет. Эта цыпочка, знаешь ли, на такое способна…

Лу, казалось, заколебался. Он подошел очень близко и вгляделся в глаза Кикахи, словно смотрел в микроскоп. Кикаха почувствовал странный, едкий запах его дыхания. Через мгновение ему показалось, что он понял его происхождение. Граждане города Таланак на Индейском уровне, вырезанного из нефритовой горы, курили наркотический табак, придававший их дыханию такой же запах. Кикаха, конечно, не знал, поскольку на Земле он ничего подобного не пробовал, и не имел опыта, но он всегда подозревал, что этот табак был ма-рихуаной и что таланакцы, потомки древних ольмеков Мексики, привезли его с собой, когда прошли через обеспеченные Вольфом врата.

— Ты меня не разыгрываешь? — спросил Лу у девушки, которую звали Му-Му Нансен, оторвавшись от лиственно-зеленых глаз Кикахи.

— В них обоих есть что-то весьма странное, — ответила Му-Му. — Очень привлекательное, очень мужественное и очень пугающее. Чуждое. По-настоящему чуждое.

Кикаха ощутил холодок на затылке. Анана, придвинувшись к нему поближе, прошептала на языке Властелинов:

— Я не знаю, о чем она говорит, но мне это не нравится. У этой девушке есть дар видеть суть вещей, она зундра.

Слово зундра не имело точного или хотя бы приблизительного перевода на английский. Оно означало комбинацию психолога, ясновидящей и ведьмы с толикой безумия.

Лу Баум покачал головой, вытер со лба пот, а затем снял и протер очки, моргая близорукими глазами.

— Эта цыпочка — псих, — пояснил он. — С чудинкой. Но в кайф. Она знает, о чем говорит.

— Я улавливаю вибрации, — продолжала Му-Му. — Они меня никогда не подводят. Я могу прочесть ха-рактер только так. — Она громко щелкнула пальцами. — Но в вас, особенно в ней, есть что-то такое, чего я не улавливаю. Может быть, вроде того, что вы не от мира сего, знаете ли. Вроде как вы марсиане… или нечто в этом роде.

Невысокий коренастый молодой блондин с изрытым оспой лицом, называвшийся просто Стертым, поднял голову со своего сиденья, где он настраивал гитару.

— Финнеган не марсианин, — усмехнулся он. — У него четкий средне-западный акцент, словно он только что из Индианы, Иллинойса или Айовы. Я бы предположил, что хуже. Верно?

— Я хуже, — подтвердил Кикаха.

— Закройте глаза, люди добрые, — громко призвал Стертый. — Послушайте его! Скажи еще раз, Финнеган! Если его голос не точный дубль голоса Гэри Купера, то я съем несъедобное!

Кикаха произнес что-то для них и прочие рассмеялись.

— Гэри Купер! Ты когда-нибудь дублировал его?

Это, казалось, разбило напряжение, созданное словами Му-Му. Она улыбнулась, и снова села, но ее темные глаза то и дело стреляли мгновенными стрелами взглядов в сторону чужаков. Кикаха знал, что она не удовлетворена. Лу Баум сел рядом с Му-Му. Его адамово яблоко работало так, словно было поршнем насоса. На лице его утвердилось тяжелое, почти ошеломленное выражение, но Кикаха догадывался, что его все еще разбирает любопытство. И еще ему было страшновато.

Баум явно верил в репутацию своей подружки, как эксперта. Кроме того, он, вероятно, еще и побаивался ее.

Кикаху это не волновало. Ее анализ их, как чужаков, мог быть ничем иным, как маневром с целью отпугнуть Баума от Ананы. Важно было как можно скорее попасть в Лос-Анджелес, с минимальными шансами оказаться замеченными людьми рыжего Орка. Автобус этот казался ему удачей, а как только они доберутся до подходящего мес-та, чтобы свалить, они свалят. И прости-прощай, Король Гномов и его тухлые яйца!

Он разглядел оставшуюся часть обитателей автобуса. Трое мужчин, игравших в карты, подняли головы, когда он прошел, но ничего не сказали. Его слегка отталкивали их лысые головы, клочки седых волос, расплывшиеся и обрюзгшие черты лиц, глаза в красных прожилках, морщины, двойные подбородки и толстые животы. За двадцать четыре года, прожитые во вселенной Джадавина, он видел не более четырех стариков. Люди там жили тысячу лет, если им удавалось избежать несчастного случая или человекоубийства, и не старели до последней сотни лет. Так долго, правда, удавалось прожить немногим. И потому Кикаха забыл о существова-нии стариков и старух. Он испытывал отвращение, хотя и не такое сильное, как Анана. Она-то выросла в мире, где вообще не было физически старых людей, и хотя ей исполнилось уже десять тысяч лет, она до сих пор не жила ни во вселенных, где бы жили некрасивые люди. Властелины были народом эстетичным и потому выпа-лывали некрасивых из своего имущества и давали уцелевшим шанс обладать долгой-предолгой юностью.

По проходу к нему подошел Баум и спросил:

— Ищешь что-нибудь?

— Мне просто любопытно, — ответил Кикаха, — есть ли тут какой-то способ выйти иначе, чем через переднюю дверь?

— В женской раздевалке есть запасной выход, а что?

— Просто люблю знать подобные вещи, — уклончиво произнес Кикаха. Он не видел, с какой стати объяснять, что он всегда узнавал, сколько имеется выходов и насколько они доступны.

Он открыл двери в обе раздевалки и туалет, а потом изучил запасную дверь, чтобы в случае необходимости суметь открыть ее мгновенно.

Следовавший за ним Баум заметил:

— Нахальства, друг мой, тебе, конечно, не занимать. Разве ты не знаешь, что любопытство сгубило кошку?

— Данной кошке оно сохранило жизнь, — отпарировал Кикаха. Баум понизил голос и, подойдя поближе к Кикахе, спросил:

— У тебя действительно пунктик по этой цыпочке?

Фраза для Кикахи была новой, но он понял ее без труда. И ответил:

— Да. А что?

— Очень жаль. Я действительно обалдел из-за нее. Сам понимаешь, не хочу обидеть, — сказал он, когда Кикаха сузил глаза. — Му-Му настоящая куколка, но немного чудная, ты понимаешь, о чем я хочу сказать. Она говорит, что вы чудики и что в вас есть что-то странное, но мне это нравится. Я хочу сказать, что если тебе нужно немного денег, скажем одна-две тысячи, и ты просто передашь мне, образно говоря, доступ к своей цы-почке, передашь мне руль, а сам уйдешь немного богаче, ты понимаешь, что я имею в виду…

— Две тысячи! — усмехнулся Кикаха, — ты должно быть, очень сильно ее хочешь.

— Две тысячи не растут на денежном дереве, друг мой, но за такую цыпочку…

— Должно быть твой бизнес очень доходен, если ты можешь выбрасывать такую сумму, — заметил Кикаха.

— Старик, ты шутишь! — Баум, казалось, искренне удивился. Неужели ты на самом деле никогда не слышал обо мне и о моей группе? Мы знамениты! Мы везде бывали, мы тридцать восемь раз попадали в пер-вую десятку, мы выпустили золотую пластинку, мы давали концерты в Чаше![4] Ты не в струе? И мы снова на пути к Чаше.

— Я долго отсутствовал, — пояснил Кикаха. — А что, если я возьму твои деньги, а Энн не упадет в твои объятия? Знаешь ли, я не могу заставить ее стать твоей женщиной.

Баум, казалось, обиделся.

— Цыпочки предлагают мне себя дюжинами каждую ночь. Я не шучу. Выбор у меня есть. Ты говоришь, что Энн, эта дочь Деда Мороза, или кто она там, отвергнет меня? Баума, Короля Гномов?

Черты лица Баума не только не отличались красотой и гармонией, но у него были прыщи и кривые зубы.

До этого момента интонации Баума были просительными, даже заискивающими, но теперь они стали торжествующими и в то же время презрительными:

— Я могу дать тебе тысячу, возможно, Солли, мой агент, сможет дать тебе пятьсот. На остальные я дам тебе чек.

— Рабство! — хмыкнул Кикаха. — Тебе ведь не может быть больше тридцати пяти, верно? И ты можешь вот так разбрасываться деньгами?

Он вспомнил собственную юность во времена Великой Депрессии. Как много ему приходилось работать просто для того, чтобы выжить, и как тяжело приходилось многим другим…

— Ты чудик, — подтвердил свой вывод Баум. — Неужели ты ничего не знаешь? Или ты меня разыгрываешь?

Голос выдавал переполнявшее его презрение. Кикаха ощутил желание рассмеяться ему в лицо, а также врезать по зубам. Но он не сделал ни того, ни другого. А сказал:

— Я возьму пятнадцать сотен. Но прямо сейчас. И если Энн на тебя наплюет, обратно деньги не получишь.

Баум нервно оглянулся на Му-Му, которая пересела на место рядом с Ананой.

— Подожди, пока не доберемся до Лос-Анджелеса. Мы остановимся перекусить, а потом ты можешь сваливать. Тогда я дам тебе деньги.

— И ты сможешь набраться храбрости и сообщить Му-Му, что Энн останется с вами, а я сваливаю? — поинтересовался Кикаха. — Отлично. За исключением денег. Я хочу получить их сейчас! Иначе я скажу Му-Му, о чем ты только что говорил.

Баум несколько побледнел и его челюсть, выступающая вперед, малость отвисла.

— Ну, ты и змей! Наглости тебе не занимать! Ты думаешь, я обману тебя, — выдам легавым?

— Такая возможность приходила мне в голову, — ответил Кикаха, лихорадочно соображая, не означает ли легавые полицейских, — и я хочу подписанное заявление, за что я получаю эти деньги. Подойдет любое законное объяснение.

— Ты, может, и был долгое время вне струи, но не забыл никаких трюков, не так ли? — проговорил Баум уже не столь презрительно.

— Люди вроде тебя есть всюду, — лаконично отозвался Кикаха. Он знал, что им с Ананой понадобятся деньги, а времени зарабатывать их трудом у них не было, так что хотел избежать необходимости грабить кого-либо. Если этот тошнотворный образец самонадеянности считал, что он сможет купить Анану, пусть расплачивается за возможность выяснить под силу ему это или нет.

Баум порылся в карманах и добыл оттуда восемь стодолларовых бумажек. Он вручил их Кикахе, затем оторвал от игры своего менеджера, толстого, лысого мужчину с огромной сигарой в зубах. Менеджер сильно жестикулировал и бросал на Кикаху тяжелые взгляды, но уступил. Баум вернулся с пятью стодолларовыми бу-мажками. Потом написал на обрывке бумаги записку, гласящую, что деньги пошли в оплату долга Полу Я. Финнегану. Вручив ее Кикахе, он настоял на том, чтобы Кикаха, в свою очередь, написал расписку в получении денег. Кикаха еще взял чек на оставшуюся сумму, хотя и не рассчитывал, что удастся превратить их в наличные. Он был уверен, что Баум приостановит выплату по этому чеку.

Кикаха оставил Баума и присел на место, где лежало множество журналов, книги в мягких обложках и Лос-Анджелес Таймс. Он потратил некоторое время на чтение и, когда закончил, сидел какое-то время, просто глядя в окно.

Бесспорно — с 1946 года Земля изменилась. Стряхнув с себя состояние созерцательного раздумья, он взял замеченную им карту дорог Лос-Анджелеса. Изучив ее, он понял, что Вольф и Хрисенда могут оказаться в любом месте столь широко раски-нувшегося теперь Лос-Анджелеса. Он, тем не менее, был уверен, что они двинулись скорее в этом направлении, нежели в Неваду или Аризону, поскольку ближайшие врата находились в районе Лос-Анджелеса. Они могли даже ехать в автобусе, шедшем несколько миль впереди этого.

Поскольку Вольф и Хрисенда воспользовались для своего бегства, чтобы не погибнуть от рук захватчиков, вратами во дворце вселенной Вольфа, используемыми в качестве пожарного выхода, то они должны быть одеты в одежду Властелинов, а Хрисенда может вообще быть без всякой одежды. Так что этой парочке неволь-но придется позаимствовать одежду у других. И им придется немедленно найти темные очки, так как всякий, увидевший огромные фиолетовые глаза Хрисенды, поймет, что родилась она не на Земле, Или сочтут ее вырод-ком, несмотря на потрясающую красоту.

И Вольф и Хрисенда были достаточно изобретательны, чтобы приспособиться. Особенно Вольф, по-скольку провел на Земле больше времени будучи взрослым, чем Кикаха.

Что же касается Колокольника, то он окажется в абсолютно чужом и пугающем его мире. Ни на одном земном языке он не может сказать ни одного слова, он будет цепляться за свой колокол, что станет для него неудобным и затруднительным. Но двинуться он мог в любом направлении.

Единственное, что мог сделать Кикаха, это направиться к ближайшим известным вратам в надежде, что Вольф и Хрисенда сделают то же самое. Если они там встретятся, что вполне возможно, то смогут объединить свои силы, обдумать, какие шаги предпринять дальше, и спланировать наилучший способ обнаружения Коло-кольника. Если же Вольф и Хрисенда не появятся, то все придется решать Кикахе.

Рядом с ним села Му-Му. Она положила ладонь на его руку и заметила:

— Ох, ну у тебя и мускулы!

— Есть немного, — усмехнулся он. — А теперь, когда ты умаслила меня лестью о моих мышцах, что у тебя на уме?

Она нагнулась к нему, потершись своей большой грудью о его руку, и сказала:

— Этот Лу! Каждый раз, стоит ему увидеть новую разумную привлекательную цыпочку, как он балдеет. Он ведь говорил с тобой, чтобы ты отдал ему свою подружку, не так ли? Держу пари, он предложил тебе за нее деньги?

— Предложил малость, — согласился Кикаха. — И что из этого?

Она ощупала мышцы его бедра и продолжила:

— В такую игру могут сыграть и двое.

— Ты тоже предлагаешь мне деньги?

Она отодвинулась от него, широко раскрыв глаза, а затем произнесла:

— Ты меня разыгрываешь? МНЕ платить ТЕБЕ?

В другое время Кикаха мог бы сыграть в эту игру до конца. Но, как ни банально это звучало, от него и в самом деле зависела судьба человеческой расы на Земле. Если Колокольник приспособится в этом мире и преуспеет в изготовлении других колоколов, а потом содержащиеся в них разумы захватят тела человеческих существ, то придет время, когда… сама Му-Му станет бездушной вещью, а затем в мозг и тело вселится другое существо.

Это, однако, могло и не иметь значения. Если поверить хотя бы половине того, что он прочел в газете и журналах, то человеческая раса, вполне возможно, сама обрекла себя на гибель. И всю жизнь на этой планете. Земля, возможно, легко отделается, если в людей вселятся разумы Колокольников. Те были существа логичные и, дай им волю, расчистили бы бардак, в который, кажется, люди превратили всю планету.

Кикаха чуть содрогнулся. Такие мысли были опасны.

Не может быть покоя, пока не умрет последний Колокольник.

— Что с тобой случилось? — голос Му-Му потрясал своею мягкостью. — Ты меня не любишь?

Он похлопал ее по бедру и сказал:

— Ты прекрасная женщина, Му-Му, но я люблю Энн. Однако вот что я тебе скажу! Если Королю Гномов удастся превратить Энн в одно из своих тухлых яиц, мы с тобой вместе будем творить музыку. И это будет не та какофония, что сейчас выблевывает радио.

От удивления она дернулась, а затем произнесла:

— Что ты имеешь в виду? Это же Роллинг Стоунз.

— Мхом им не обрасти, — согласился он.

— Ты не в струе! — воскликнула она. — Приятель, ты квадрат, квадрат, квадрат![5] Ты уверен, что тебе не за тридцать?

Он пожал плечами. В юности его тоже не волновала такая музыка. Но временами она казалась приятной по сравнению с этим кричащим ритмом, вызывающим желание вцепиться в самого себя.

Автобус выбрался из пустынной местности в край позеленее. Он стремительно летел по шоссе, несмотря на возрастающий поток транспорта. Солнце палило теперь со всей свирепостью, а воздух стал невыносимо горячим. Кроме того, он наполнился шумом машин и вонью выхлопных газов. Глаза у Кикахи заслезились, а в носу появилось такое ощущение, будто туда напихали иголок. Впереди расстилалось сероватое марево, потом они въехали в него и воздух показался несколько чище, а марево вновь оказалось впереди.

Му-Му сказала что-то о том, что смог в это время года действительно свирепствует и особенно здесь. Кикаха прочел об этом в одном из журналов, хотя и не знал происхождения этого слова. Если именно в нем жили обитатели южной Калифорнии, то он не желал иметь к нему ни малейшего касательства. У Ананы глаза покраснели и слезились, она фыркала и жаловалась на головную боль, и что у нее закладывает носовые пазухи.

Му-Му оставила его и рядом с ним села Анана.

— Ты никогда ничего не говорил мне об этом, когда рассказывал о своем мире, — упрекнула она его.

— Я сам об этом ничего не знал, — возразил он. — Это появилось после того, как я покинул Землю.

Автобус ехал быстро и как-то беспорядочно. Он то и дело перескакивал с одной полосы на другую, когда протискивался между машинами, идя впритык с теми, что впереди, и бешено вырываясь вперед. Водитель пригнулся к рулю, глаза его, казалось, горели, рот приоткрылся и из него выскакивал язык. Он не обращал внимания ни на визг тормозов, ни на пронзительные гудки, но наваливался на свой клаксон, когда хотел спугнуть кого-то впереди себя.

Клаксон ревел весьма громко и глухо и звучал, должно быть, для многих водителей, словно гудок локомотива. Они убирались на другую полосу, проделывая это иногда так быстро, что чуть не сметали с дороги другие машины.

Через некоторое время давка автомобилей стала такой сильной, что автобусу пришлось ползти, как и всем остальным, а иногда даже и останавливаться. На много миль впереди транспорт еле тащился. Густели жара и серое марево.

— Почему мы не можем установить в этом автобусе кондиционер? — обратилась Му-Му к Бауму. — Денег-то мы заколачиваем вполне достаточно!

— А часто ли мы попадаем на шоссе? — отпарировал менеджер.

Кикаха сообщил Анане о предложении Баума.

— Я не знаю смеяться мне или плакать, — ответила на это Анана.

— Немного того и немного другого тебе не помешают, — сказал Кикаха. — Ну, я пообещал, что не буду пытаться отговорить тебя, если ты решишь предпочесть его мне. В чем кажется он уверен на все сто процентов.

— Ты меня продаешь, вот и помучайся немного, пока я не приму решения, — пригрозила она.

— Разумеется. Обязательно помучаюсь, — ответил он, поднялся и прогулялся по проходу, потом по-смотрел через заднее стекло автобуса. Через некоторое время Кикаха вернулся и сел на прежнее место. — За нами, по-моему, ползет большой черный «Линкольн—континенталь», — сообщил он, понизив голос. — Я узнал одного из сидящих в нем. Я видел его, когда смотрел в бинокль с горы.

— Как они смогли найти нас? — голос ее остался ровным, но тело мгновенно напряглось.

— Может быть, они и не нашли. Может это просто совпадение. Возможно, они понятия не имеют, что находятся так близко к нам. А впрочем, опять же…

Это, казалось совершенно невероятным. Но как они догнали их? Расставили посты вдоль дороги и увидели, как они проехали на автобусе? Или у Орка такая широко раскинувшаяся организация, что ему доложил кто-то из автобуса?

Эту последнюю мысль он отмел как чистой воды паранойю. Только время покажет, случайное это совпадение или нет. Пока, что, казалось, люди в автомобиле не интересовались автобусом. У них шел горячий спор. Трое из них были темноволосыми в возрасте между сорока и сорока пятью. Четвертый был молодой блондин с волосами, подстриженными по моде Юлия Цезаря. Кикаха изучил их, пока не запечатлел в памяти их черты. Затем вернулся на прежнее место.

Через некоторое время скорость транспортного потока возросла. Автобус несся мимо мрачных промышленных районов и задних фасадов захудалых зданий. Сероватый с зеленым оттенком смог не густел, но его разъедающе-раздражающее действие менялось.

— Твои соотечественники все время живут в этом, — посочувствовала Анана. — Они должно быть очень стойкие.

— Ты об этом знаешь не меньше моего.

Баум вдруг поднялся со своего места возле Му-Му и сказал водителю:

— Джим, когда подъедем к гражданскому центру, притормози и поищи забегаловку под открытым небом. Я проголодался.

Остальные запротестовали. Можно было бы поесть в отеле, когда туда приедут. Чего он спешит?

— Я голоден! — крикнул он. Посмотрел на них диким взглядом и с силой топнул ногой. — Я голоден! Я не хочу больше ждать! Кроме того, если нам, как обычно, придется пробиваться через толпу хипповок, мы можем еще и задержаться на немалый срок! Давайте перекусим сейчас!

Все пожали плечами. Очевидно, они уже сталкивались с подобным поведением Баума. Он выглядел так, словно того и гляди, примется визжать и пробивать пол ногами, словно в приступе ярости, если не сделает по-своему.

Однако, на этот раз это не было капризом. Му-Му закатила глаза, потом подошла к Кикахе и сказала:

— Он дает тебе знать, Рэд, что пришла пора откланяться. Тебе лучше забрать свое имущество и поцеловать на прощание подружку.

— Ты уже сталкивалась с этим прежде? — поинтересовался Кикаха. — Почему ты так уверена, что Энн останется?

— Насчет нее у меня нет такой уверенности, — призналась Му-Му. — Я почувствовала в вас что-то чудное. И это ощущение не прошло. Скорее, оно даже усилилось. — А потом она удивила Кикаху, когда добавила: — Вы ведь убегаете, не правда ли? От легавых. И от других. Больше, чем от легавых. Кто-то сейчас наступает вам на пятки. Опасность я нюхом чую. — Она сжала ему руку, нагнулась и прошептала: — Если я смогу помочь тебе, то я буду в отеле неделю. Отель «Беверли Хилтон», а потом мы отправимся в Сан-Франциско. Позвони мне. Я скажу в отеле, чтобы тебя соединили. В любое время.

Кикаха ощутил тепло от ее интереса и предложения о помощи. В то же время, он не мог не учитывать возможность того, что она, вероятно, знала больше, чем следовало бы его любому будущему другу. Не могла ли она быть связанной с Рыжим Орком?

Подумав, он отверг это предположение. Жизнь его была настолько полна опасностями, рискованными ситуациями, сменяющими одна другую, что у него появилась привычка, чтобы выжить, всегда учитывать наихудшее и планировать возможное противодействие, стремясь избежать этого худшего. В данном случае Му-Му могла быть не более, чем эспером, или просто весьма чувствительной личностью.

Автобус съехал с шоссе и покатил к Музыкальному Центру. Кикахе хотелось бы изучить здешние высотные здания, напомнившие ему небоскребы Манхеттена, но он следил за большим черным «линкольном» и сидевшей в нем четверкой. Автомобиль свернул с шоссе вслед за автобусом и теперь их отделяло от автобуса две машины. Кикаха был готов допустить, что этот маневр тоже был не более, чем совпадением, но весьма сильно в этом сомневался.

Автобус подрулил к угол стоянки, в центре которой находился большой прилавок, где торговали гамбургерами. Дверца автобуса раскрылись, и шофер вылез первым. Баум взял за руку Анану и вывел ее. Уголком глаза Кикаха заметил это, он-то в это время следил за «линкольном», который тоже завернул на стоянку, держась в пяти автомобилях от прилавка.

Баума сразу же окружило пять—шесть молоденьких девчонок, которые выкрикивали его имя и множество неразборчивых восклицаний. Баум улыбнулся им и помахал руками, чтобы они отошли. После минутной борьбы ему и мужчинам постарше удалось оттеснить девчонок.

Кикаха, держа в руке футляр, последовал за Му-Му через автостоянку к раскладному столу под тентом, где уже сидели Анана и Баум. Официантка принесла гамбургеры, «горячие собаки», взбитые сливки и кока-колу. У Кикахи слюнки потекли, когда он увидел гамбургер. Прошло ведь, господи, больше двадцати четырех лет, как он в последний раз пробовал гамбургер! Он откусил, потом медленно прожевал. В мясе было что-то такое, какой-то неопознаваемый элемент, который ему не понравился. Эта невкусная субстанция присутствовала, кажется, и в латуке и в помидорах.

Анана поморщилась и на языке Господов опросила:

— Что вы кладете в эту пищу?

— Может быть, инсектициды, — пожал плечами Кикаха. — Хотя кажется невозможно заметить милли-онную долю или какая там она бы ни была. И все же, что-то тут есть.

Им больше повезло со взбитыми сливками и шоколадом. Сливки оказались такими же густыми, кремовыми и вкусными, как он помнил. Анана тоже одобрительно кивнула.

Четверка все еще сидела в «линкольне» и смотрела на него и Анану. Во всяком случае, на их группу.

— Ладно, Финнеган, — произнес Баум, посмотрев на Кикаху. — Давай, сваливай.

Кикаха взглянул на него и напомнил:

— Согласно сделке я сваливаю, если она согласится остаться с тобой.

— Я просто пытаюсь пощадить твои чувства, мой средне-западный провинциальчик, — засмеялся Баум. — Но, будь по-твоему. Следи за мной и, может быть, чему-то научишься.

Он склонился к Анане, занятой разговором с Му-Му. Му-Му взглянула разок на лицо Баума, потом встала и отошла. Кикаха следил за Ананой и Баумом. Разговор был коротким, действие — внезапным и взрывным. Анана отвесила Бауму оплеуху с такой силой, что звук ее можно было расслышать даже сквозь гомон его поклонниц и рев уличного движения. Наступило короткое затишье, а затем раздались гневные вопли со стороны гомонивших поклонниц. Баум гневно закричал, и правым кулаком замахнулся на Анану. Она ловко увернулась и соскользнула со скамьи, а потом обзор Кикахе загородили окружившие ее люди.

Он сгреб со стойки кучу мелочи, оставленную клиентами. Сунув ее в карман, он нырнул в потасовку. Однако, его тут же чуть не сбили с ног люди, что пытались оттуда выбраться. Девушки врезались в него, царапались, визжали, норовили выдавить глаза и лягались.

Внезапно открылось свободное пространство. Он увидел лежащего на цементном полу Баума, прижавшего к груди ноги и державшегося за пах. Около него сидела девица, согнувшись пополам, и держалась за живот. Другая девица спиной к нему склонилась над столом и ее рвало.

Кикаха схватил Анану за руку и крикнул:

— Ходу! Вот шанс, которого мы ждали! Держа футляр в одной руке, он повел ее к обратной стороне стоянки. Перед тем, как они забежали в узкий переулок между двух высоких зданий, он оглянулся. Машина с их преследователями въехала на стоянку, и трое сидевших в ней вылезли. Они заметили свою дичь и рванули к ним. Но они не были столь глупы, чтобы вытаскивать оружие до того, как догонят убегавших. Кикаха же не собирался допускать, чтобы их догнали.

А потом, когда они уже выбежали из переулка на соседнюю улицу, он подумал:

— А почему бы и нет? Я могу потратить не один год, пытаясь найти Рыжего Орка, но если я смогу заполучить в свои руки тех, кто на него работает?

Соседняя улица была столь же деловой, что и только что покинутая ими. Пара перестала бежать, но шла быстрым шагом. Полицейский автомобиль, следовавший в том же направлении, вдруг прибавил скорость и его мигалка ожила. Автомобиль свернул, взвизгнув тормозами, преследуемый проклятиями старика, похожего с виду на алкаша.

Кикаха оглянулся. Трое все еще шли за ними, но не делали никаких попыток догнать их. Один говорил во что-то, скрытое у него в руке. Он говорил либо с человеком, который остался в машине, либо со своим боссом. Кикаха усвоил теперь, что с 1946 года радиопередатчики стали гораздо меньше и что человек мог пользоваться вполне обычным миниатюрным передатчиком. С другой стороны, он мог использовать прибор, неизвестный на Земле никому, кроме тех, кто работал на Рыжего Орка.

Они продолжали идти. Когда они прошли два квартала. Кикаха снова оглянулся. Большой черный «линкольн» остановился и трое садились в него. Кикаха задержался перед витриной ломбарда и посмотрел сквозь грязное стекло на обломки людских надежд.

— Мы дадим им шанс сцапать нас, — сказал он. — Не знаю хватит ли у них пороха сделать это средь бела дня, но если хватит, то вот что мы сделаем…

«Линкольн» поравнялся с ними и встал.

Кикаха обернулся и усмехнулся сидящим в «линкольне». Передняя и задняя дверцы с правой стороны открылись и три человека вылезли из машины. Они двинулись к парочке, не вынимая рук из карманов. В этот момент впереди по улице взвыла сирена. Троица резко дернула головами, посмотрев на внезапно появившийся полицейский автомобиль. Он пролетел между машинами, сделал крутой вираж, огибая стоявший «линкольн», и полетел дальше как раз под красный светофор. Он продолжал мчаться дальше, направляясь, явно не к суматохе за углом.

Трое небрежно повернулись и пошли к «линкольну». Кикаха воспользовался тем, что их внимание было отвлечено полицейским автомобилем и, прежде чем они успели обернуться, — очутился у них за спиной. Ткнув костяшками пальцев в спину самого старшего, Кикаха сказал:

— Если ты будешь дергаться, я прожгу в тебе дыру.

Держа палец на спуске кольца, Анана приставила его к спине молодого блондина со спутанными волосами. Тот застыл и челюсть у него мгновенно отвисла, словно он не мог поверить, что их дичь не только накинулась на них, но и сделала это, не обращая внимания на полсотни свидетелей.

«Линкольн» начал подавать сигналы. Водитель жестом велел троице поспешить с возвращением, а потом заметил, что Кикаха с Ананой вплотную прижались к спинам двоих. Третий, расслышавший слова Кикахи, по-махал рукой водителю, чтобы тот уехал. «Линкольн» рванулся с места, визжа и сжигая шины и, не притормаживая, скрылся за углом.

— Это был умный ход! — похвалил Кикаха стоящего перед ним, — один—ноль в вашу пользу.

Третий стал уходить.

— Я убью этого парня, если ты не вернешься! — пригрозил Кикаха.

— Убивай! — отозвался тот и продолжал идти.

— Отпусти своего, — велел Кикаха Анане на языке Господов. — Мы оставим этого. Отправимся в уединенное место и там потолкуем.

— А что помешает другим последовать за ними?

— Ничего. В данный момент меня это не волнует.

Его волновало, но он не хотел, чтобы об этом знали другие.

Блондин презрительно фыркнул в их сторону и вразвалочку пошел прочь. Однако, было нечто в его походке, что выдавало его. Он испытывал большое облегчение от того, что удалось уйти невредимым.

Кикаха уведомил того, который остался о том, что с ним произойдет, если он попытается сбежать. Тот не ответил. Он казался очень спокойным. Истинный профессионал, подумал Кикаха. Лучше было бы придержать молодого блондина, который мог оказаться и не столь стойким при разговоре. Правда, было уже слишком поздно что-либо менять.

Проблема была в том, куда везти этого для допроса? Они находились в центре огромного метрополиса, незнакомого ни Кикахе, ни Анане. Судя по виду зданий и большинства пешеходов, здесь должно иметься не-сколько третьеразрядных отелей. Вполне возможно, там удалось бы снять номер и допросить пленника. Но тот мог все разрушить, если откроет рот и закричит. И даже, если удастся привести его в номер отеля, его приятели проследят за ними и вызовут подкрепление. Номер отеля станет ловушкой.

Кикаха отдал приказ, и они втроем двинулись вперед. Он шел с одной стороны пленника, а Анана с другой. Кикаха изучал профиль пленника, выглядевший грубоватым, но сильным. Это был человек лет пятидесяти, с темно-желтоватой кожей, карими глазами, большим кривым носом, толстогубым ртом и массивным подбородком. Кикаха спросил, как его зовут, и тот буркнул:

— Мазарен.

— На кого ты работаешь? — спросил Кикаха.

— На того, с кем тебе лучше бы не связываться, — отозвался Мазарен.

— Скажешь мне кто твой босс и как до него добраться, я тебя отпущу на все четыре стороны, — пообещал Кикаха. — А иначе буду поджаривать тебя, пока не скажешь. Ты знаешь, что у каждого человека есть предел терпения, и ты возможно, сумеешь долго терпеть, но в конце концов, все выдашь.

— Разумеется, — пожал широкими плечами пленник. — Ну и что?

— Ты и вправду такой преданный?

Тот презрительно взглянул на Кикаху.

— Нет, но считаю, что вам не выпадет и шанса сделать ему что бы то ни было. Больше я ничего говорить не стану.

Он закрыл рот и отвел взгляд.

Они прошли пару кварталов. Кикаха оглянулся. Из-за угла выехал «линкольн», подобрал двоих и теперь медленно катил по ближайшей к тротуару полосе.

Кикаха не сомневался, что те, в автомобиле, вступили в контакт со своим боссом и дожидались подкрепления.

Положение становилось безвыходным.

Потом Кикаха ухмыльнулся.

Он быстро переговорил с Ананой и они направили Мазарена к краю тротуара. Подождали, пока «линкольн» не поравнялся с ними, а потом шагнули на мостовую. Трое в машине уставились на них, словно не могли поверить собственным глазам. Кроме того, было похоже, что их охватило беспокойство. Когда Кикаха махнул им рукой, машина остановилась. Двое, сидевшие с правой стороны, вытащили пистолеты и направили их через окно, хотя и прикрывали, по возможности, стволы руками.

Кикаха толкнул Мазарена вперед и они обошли автомобиль спереди, подойдя к водителю. Анана осталась стоять по другую сторону, примерно, в пяти футах от машины.

Мазарен со злобой поглядел на него, потом открыл заднюю дверцу и начал залезать в машину. Кикаха впихнул его и влез вслед за ним. Анана тоже подошла к машине. Водитель обернулся, и двое других тоже повернулись, чтобы наблюдать за Кикахой. Анана прижала кольцо, вновь установленное на оглушающий удар, к голове человека на правом переднем сиденьи. Тот рухнул и в этот же момент Кикаха оглушил Мазарена.

Молодой блондин на правом заднем сиденье направил пистолет на Кикаху и нервно завопил:

— Ты, должно быть, спятил! Не шевелись, а то сделаю в тебе дыру!

Заряд из кольца ударил его по затылку и распространился по костям черепа. Вероятно, он получил ожог головы. Она дернулась вперед, словно под ударом кулака, и рефлекторно сжавшийся палец нажал спуск. Автоматический пистолет сорок восьмого калибра разок грянул. Внутри машины выстрел получился очень громким. Мазарен дернулся и повалился назад, задев Кикаху тыльной стороной ладони.

Водитель заорал и рванул машину с места. Анана отпрыгнула в сторону, чтобы ее не переехали, а Кикаха закричал на водителя, но тот продолжал вдавливать педаль газа, выкрикнув в ответ непристойное ругательство. Видимо, он собирался гнать и дальше, хотя впереди на светофоре горел красный, несомненно предполагая, что Кикаха не рискнет нокаутировать его, побоявшись результата нокаута.

Тем не менее Кикаха оглушил водителя и автомобиль немедленно потерял скорость. Он, правда, не оста-навливался и поэтому прокатился и врезался в заднюю часть машины, которая стояла перед светофором, ожи-дая когда красный свет сменится зеленым. Чтобы смягчить удар, Кикаха присел на корточки позади сиденья водителя. Его бросило вперед вместе со спинкой сиденья, но большую часть энергии удара погасило тело водителя.

Сразу после столкновения Кикаха открыл дверцу и выполз из машины. Человек в машине перед ним все еще сидел на своем месте и выглядел оглушенным. Кикаха протянул руку внутрь машины и вытащил из пиджака Мазарена бумажник. Ни в отделении для перчаток, ни на колонке руля не было регистрационной карточки на машину. Кикаха не мог себе больше позволить оставаться здесь, поэтому отошел от машины, а потом припустил бегом, услышав позади крики.

Он встретился с Ананой на перекрестке и они свернули за угол. Преследовал Кикаху только один человек, да и тот остановился, когда Кикаха грозно посмотрел на него.

Кикаха остановил проезжающее такси и они залезли в него. Вспоминая карту, изученную в автобусе, он велел водителю высадить их на Лорейн к югу от Уилшира.

Анана не спрашивала, что он делает, поскольку он приказал ей помалкивать. Он не хотел, чтобы таксист запомнил женщину, говорящую на иностранном языке, хотя все равно ее красота и их походная одежда отло-жатся в его памяти.

Он выбрал для высадки многоквартирный дом, велел шоферу остановиться подле него, расплатился и дал доллар на чай. Затем они с Ананой поднялись по лестнице и вошли в вестибюль, оказавшийся пустым. Подождав, пока такси отъедет, они направились к Уилширу. Здесь и сели на автобус.

Через несколько минут Кикаха вывел Анану из автобуса и она осведомилась:

— А теперь что?

Хотя, кажется, в данный момент не очень-то интересовалась следующим их шагом, поскольку вглядывалась в бензоколонку на другой стороне улицы. Для Кикахи архитектура ее тоже была новой. Он мог сравнить ее только с чем-то из сериалов о Френке Гордоне. Анана, конечно, видела немало различных вселенных, с самыми различными архитектурными стилями. Но эта Земля была такой страшной.

Кикаха сообщил ей свои планы на дальнейшее. Они направятся к Голливуду и поищут мотель или отель в районах подешевле. Из газеты и журналов он узнал, что в том районе обитало множество проезжих перекати-поле — их теперь называли хиппи — и более дикий элемент, из тех, что помоложе.

Через пару минут они поймали такси, и оно доставило их на Сансет-бульвар. Там они довольно долго прогуливались. Солнце зашло, на улицах зажглись фонари. Сансет-бульвар начал заполняться автомобилями, шедшими бампер в бампер. На тротуарах начиналась толкотня, собирались толпы народа, главным образом, хиппи, о которых он читал. Появилось там и немало «персонажей», каких и следовало ожидать в Голливуде.

Они остановили одного из бесцельно бродивших юнцов и расспросили насчет хазы. Молодой парень с волосами до плеч и густыми усами по моде 1890 года, но одетый в дорогой на вид костюм, дал им несколько полезных советов. Он хотел поговорить еще и даже пригласил пообедать. Заворожила его явно Анана, а не Кикаха.

— До скорого, — решительно распрощался с ним Кикаха, и они отвалили. Спустя полчаса они уже сидели в номере отеля на боковой улочке. Номер был не люкс, но он более чем годился для Кикахи, прожившего большую часть последних двадцати четырех лет в первобытных условиях. Тут оказалось не так тихо, как ему хотелось, поскольку в соседнем номере шла гулянка. Радио или проигрыватель извергали из себя один из наиболее крикливых образчиков рока, топало множество ног и визжало множество голосов.

Пока Анана принимала душ, он изучил содержимое бумажников, забранных им у людей Орка. Фредерик Джеймс Мазарен и Джеффи Веласкес Рамос жили, как извещали их водительские удостоверения, на бульваре Уилшир. Карта подсказала ему, что эти адреса находились поблизости от границы городского центра Уилшир. Он подозревал, что эта пара жила в отеле. Мазарену оказалось сорок восемь лет, а Рамосу — сорок шесть. Остальное содержимое бумажников состояло из кредитных карточек (почти невероятных в 1946 году, если он правильно помнил), нескольких фотографий, на которых оба были сняты с женщинами, фотографий женщин, видимо, матери Рамоса, денег — около трехсот двадцати долларов и клочка бумаги в бумажнике Мазарена с десятью инициалами в одной колонке и номерами телефонов в другой.

Кикаха зашел в ванную и открыв дверь душа, сообщил Анане, что перейдет через улицу к телефонной будке.

— Почему ты не воспользуешься здешним телефоном?

— Он проходит через коммутатор отеля, — пояснил он, — и я не хочу рисковать, — могут подслушать.

Он прошел несколько кварталов до аптеки-закусочной, где добыл мелочь. Постоял минутку, раздумывая, не воспользоваться ли телефоном аптеки, а затем решил вернуться к будке рядом с отелем. Тогда он сможет следить за входом в отель, пока обзванивает номера.

На минутку он задержался у ряда с книгами в мягких обложках. Давненько он не читал книг. Ну, он читал тишкетмоакские книги, но тишкетмоаки не издавали ничего, кроме науки, истории и теологии. Жители яруса, называемого Атлантидой, издавали Беллетристику, но он провел у них очень мало времени, хотя и планировал как-нибудь пожить подольше. Существовали кое-какие книги семитской цивилизации Дракландии, но чис-ло романов среди литературы было невелико, а разнообразие весьма ограничено. Во дворце Вольфа была биб-лиотека в двадцать миллионов томов, но Кикаха провел там недостаточно времени, чтобы прочесть хотя бы малую часть.

Он осмотрел подборку, сознавая, что не следует терять время на это, и наконец выбрал три. Одна была книгой Томаса Вульфа (но не известного ему Томаса Вульфа). Ему показалось, что она сможет дать ему пред-ставление о духе времени нынешней эпохи. Другие были документальными: книга Азимова (который, кажется, был тем же человеком, что и писатель-фантаст, которого он помнил) и книги по черной революции. Он направился к стойке с журналами и купил «Лук», «Лайф», «Сатедей», «Ревю», «Нью-Йоркер», «Лос-Анджелес мэгэ-зин» и несколько научно-фантастических журналов.

Держа книги, журналы и вечерний выпуск «Таймса», он пошел обратно к телефонной будке. Сперва он позвонил Анане и удостоверился, что с ней все в порядке. Затем, достав карандаш и бумагу, он стал по очереди набирать каждый из номеров, записанных на клочке бумаги из бумажника Мазарена.

Три номера оказались номерами женщин, отрицавших всякое знакомство с Мазареном. Три номера не ответили. Кикаха отметил их, чтобы позвонить попозже. Один номер, судя по доносившимся в трубке разговорам, мог быть установлен в конторе букмекера. Ответивший мужчина говорил так же уклончиво, как и женщины. Восьмой звонок соединил Кикаху с барменом, которому Кикаха сказал, что ищет Мазарена.

— Разве ты не слышал, приятель? — спросил бармен. — Мазарена сегодня убили.

— Кто-то убил его? — произнес Кикаха в ответ так, словно был просто потрясен услышанным. — Кто это сделал?

— Никто не знает. Парень ехал с Фредом и несколькими ребятами, и вдруг этот парень ни с того ни с сего выхватил у Чарли из кармана пистолет, стреляет из него Фреду в грудь, а после смывается, нокаутировав Чарли, Рамоса и Зигги.

— Да? Эти ж ребята были профи. Должно быть, проявили беззаботность или что-то в этом духе. Слушай, а разве это не взбесит их босса? Он, должно быть, вне себя от бешенства!

— Шутишь, друг? Кэмбринга ничто не заставит выйти из себя. Слушай, я должен идти, клиент стоит. Заскакивай, поднесешь мне рюмку, и я тебе поведаю все кровавые подробности.

Кикаха записал фамилию Кэмбринг, а затем просмотрел телефонную книгу. В телефонной книге Лос-Анджелеса или других, окружавших его городков никакого Камбринга не оказалось.

Девятый номер оказался телефоном гаража в Калвер-сити. Ответивший заявил, что никогда не слышал ни о каком Мазарене. Кикаха сомневался, что ему сказали правду, но предпринять не мог ничего.

Последний номер был написан против букв Р.К. Кикаха надеялся, что они обозначают Р.Кэмбринг, но женщина, которая ему ответила, оказалась Роной Кольерс. Отвечая на его вопросы, она проявила такую же осторожность, как и прочие.

Он снова позвонил Анане, чтобы еще раз удостовериться, что с ней все в порядке. Потом вернулся в номер, где заказал обед из «цыплячьего восторга». Он съел все, что было в коробке, но в пище был тот же самый привкус чего-то неприятного и чего-то недостающего. Анана тоже съела все, но пожаловалась.

— Завтра суббота, — принялся он размышлять вслух, — если мы не найдем каких-нибудь многообе-щающих ниточек, то пойдем приобрести кое-какую одежду.

Он принял душ и успел вытереться. В этот момент принесли бутылку «Дикой индейки» и шесть бутылок «Тюборга». Анана попробовала и то, и другое и остановилась на датском пиве. Кикаха пригубил немного «бурбона» и скривился. Владелец винного магазина утверждал, что у него лучший в мире бурбон. Прошло слишком много времени с тех пор, как он в последний раз пробовал виски. Ему придется заново учиться пить его. Если, конечно, найдется для этого время, в чем он сильно сомневался. Подумав, Кикаха решил выпить бутылку—другую «Тюборга», которое ему показалось вкусным, вероятно потому, что пивоварение было хорошо известно в многоярусном мире, и пить его он не отвык.

Он сидел в кресле, потягивая пиво, и вслух медленно читал по-английски газету для Ананы. В первую очередь он искал каких-нибудь сообщений о Вольфе, Хрисенде или Колокольнике. Наткнувшись в газете на заметку о Лоботрясах Люцифера, он выпрямился в кресле. Их обнаружили полуголых, избитых и обгорелых у дороги подле озера Эрроухэд. Полиции они рассказали байку, что на них напала соперничающая с ними банда.

Страницей дальше он нашел сообщение о гибели вертолета недалеко от озера Эрроухэд. Вертолет из аэропорта Санта-Моника принадлежал некому мистеру Кэмбрингу, который однажды был привлечен к суду, но не осужден, за подкуп муниципальных чиновников в связи с земельными сделками. Кикаха восторженно завопил, а потом объяснил Анане, какая это удача.

В статье не указывался адрес Кэмбринга, но Кикаха позвонил в контору «Тон Хэт Энтерпрайзис», что принадлежала Кэмбрингу. Телефон звонил долго и он, наконец, сдался. Тогда он позвонил в «Лос-Анджелес Таймс» и после серии отфутболиваний от одного к другому, во время которых ему тоже приходилось ждать по три-четыре минуты, получил искомые сведения. Мистер Рой Ариделл Кэмбринг жил на бульваре Римпо. Свер-ка с городской картой подсказала, что дом находится в нескольких кварталах севернее Уилшира.

— Это удача, — сказал он. — Я нашел бы Кэмбринга, если бы нанял для этого частного детектива, но это отняло бы много времени. Давай-ка ляжем спать. Завтра у нас будет много дел.

Однако прошел час прежде, чем они заснули. Анана хотела спокойно полежать в его объятиях, болтая о том, о сем, о своей жизни до того, как она встретилась с Кикахой, но главным образом, о приключениях, в которые она попала, едва встретилась с ним. На самом-то деле они знали друг друга не больше двух месяцев и их совместная жизнь была суматошной. Но она утверждала, что любит Кикаху, и вела себя так, будто это правда. Он ее любил, но у него хватало опыта общения с Господами, чтобы сомневаться, насколько глубоко способно-стью любить обладала личность, прожившая десять тысяч лет. Однако, верно, что некоторые из Господов могли жить мгновением куда интенсивнее, чем любой когда-либо встреченный им человек просто потому, что жи-вущий вечно должен упиваться каждой минутой жизни, словно она была последней. Иначе он не смог бы выне-сти мысли о годах, бесконечных годах, ожидающих его впереди.

В то же время с ней он был счастлив, хотя был бы еще счастливее, если б мог найти хоть какой-нибудь досуг и покой, чтобы узнать ее получше. Именно на их недостаток она, собственно, и жаловалась. Не слишком много жаловалась, правда. Кроме того, она знала, что всему на свете рано или поздно приходит конец.

Думая об этом, он заснул. Где-то посреди ночи он внезапно проснулся. На секунду ему показалось, что кто-то проник в номер, и он выхватил из ножен, лежавших подле него, нож. Глаза его привыкли к темноте, которая была не слишком черной из-за просачивающегося сквозь жалюзи света от яркой неоновой рекламы за окном, да уличных фонарей. Он никого не увидел.

Медленно, стараясь, чтобы не скрипнула кровать, он встал с постели и осторожно прошелся по номеру, заглянул в ванну, потом посмотрел в шкафу. Окна были по-прежнему заперты изнутри, дверь закрыта, а придвинутое к ней бюро оставалось на месте. Под кроватью тоже никого не было.

Кикаха решил, что слишком долго спал на натянутой проволоке. Он ожидал, пусть даже и бессознательно, что того и гляди свалится.

Однако, он не мог ошибиться. Его разбудило что-то, работавшее глубоко внутри его. Как раз перед тем как проснуться, он видел сон. О чем?

Он никак не мог схватить его за хвост и вытащить из подсознания, хотя неоднократно пытался. Он расхаживал взад-вперед, все еще держа в руке нож, и старался воссоздать миг непосредственно перед пробуждением. Через некоторое время он сдался. Но заснуть вновь уже не смог. Он вновь поднялся, оделся, а потом осторожно разбудил Анану. При его нежном прикосновении к лицу она вскочила с постели с ножом в руке. Отступив назад, он сказал:

— Все в порядке, любимая, просто я хотел сообщить тебе, что отправляюсь проверить дом Кэмбринга. Спать я больше не могу, я чувствую себя так, словно мне надо срочно сделать нечто важное. У меня и прежде бывало такое чувство и оно всегда оказывалось правильным.

Он не добавил, что иногда предчувствие подсказывало ему о Серьезных, почти фатальных бедствиях.

— Я пойду с тобой.

— В этом нет необходимости. Я ценю твое предложение, но лучше оставайся здесь и спи. Обещаю тебе не заниматься ничем, кроме разведки вокруг на безопасном состоянии. Тебе не придется ни о чем беспокоиться.

— Ладно, — согласилась она полусонно. Она полностью доверяла его способностям. — Поцелуй меня еще раз, пожелай спокойной ночи я ступай. Хорошо, что у меня не беспокойная душа.

В холле было пусто. На улице перед отелем было пустынно, хотя несколько машин и промчалось мимо него. Монотонный рев снижающегося над Международным аэропортом самолета звучал, казалось, прямо над головой, но по его огням было видно, что он находится в нескольких милях к юго-востоку. Кикаха потрусил по улице в южном направлении и надеялся, что не встретит никаких машин с фараонами. Из прочитанного им, он понял, что бегущий человек автоматически попадает под подозрение в любой части города, так же как и человек, гуляющий ночью в респектабельном районе.

Кикаха мог взять такси и доехать до места, близкого к его цели, но предпочитал следовать бегом. Ему не мешало потренироваться, если он собирается долго жить в этом городе, то быстро размякнет без тренировок.

Смог, казалось, исчез вместе с солнцем. По крайней мере глаза у него больше не горели и не слезились, хотя он запыхался, пробежав всего восемь кварталов. Должно быть, воздух вокруг был полон ядовитыми веще-ствами. Или же он сдавал быстрее, чем считал возможным.

Судя по карте, дом Кэмбринга находился в трех с половиной милях от их пристанища.

Добежав до Рампо, он очутился в районе старых особняков. Район выглядел так, словно здесь жили только богатые люди. Правда, были заметны изменения. Некоторые из домов требовали ремонта, кое-какие были уже переделаны в многоквартирные. Но немало особняков было в отличном состоянии. Дом Кэмбринга оказался огромным трехэтажным строением. По его виду можно было предположить, что он выстроен, около 1920 года кем-то, кто испытывал ностальгию по архитектуре, популярной среди богате-ев Среднего Запада. В доме имелась высокая терраса, посередине лужайки к нему была проложена дорожка, а изогнутый подъездной путь вел к крыльцу. Недалеко от крыльца было припарковано три автомобиля. На лужайке росла дюжина могучих дубов и несколько сикомор, а среди деревьев располагалось несколько высоких, красиво подстриженных кустов. Весь участок, кроме передней части, окружала высокая кирпичная стена.

На первом и втором этажах за задернутыми занавесками горел свет. Свет горел и на втором этаже частично видимого Кикахе гаража. Он прошел мимо дома к углу. Здесь кирпичная стена шла вдоль тротуара. Часть пути дальше была еще одним подъездным путем к гаражу. Он остановился перед закрытыми железными воро-тами.

Вполне возможно, что на земле среди деревьев были установлены приборы электронного наблюдения, но тут ему придется рисковать. Кроме того, неплохо будет выяснить это прямо сейчас.

Он сомневался, что Рыжий Орк жил в этом доме. Кэмбринг, должно быть, был одни из подчиненных Орка, стоявшим, вероятно, на иерархической лестнице довольно низко. Господь Земли обосновался бы с комфортом в истинно роскошным жилище за хорошо охраняемыми стенами.

Кикаха установил кольцо на теплопробивающую мощность на расстоянии до двухсот футов и взял нож в зубы. Вместо того, чтобы вернуться к фасаду, он прошел вдоль стены к боковой стороне дома. Забраться здесь будет трудней, но прикрытие было получше.

Он разбежался, отойдя на мостовую и прыгнул вверх. Пальцы цепко ухватились за край стены, он легко подтянулся и влез на стену. Кикаха вытянулся на стене и лежал, наблюдая, нет ли каких признаков деятельно-сти в доме и гараже. Прошло минуты четыре. Автомобиль, мчавшийся по улице, свернул за угол в двух домах от него и полетел дальше по улице. Вполне возможно, что обитатели дома смогли заметить его в свете фар. Ки-каха спрыгнул со стены на мягкую травянистую почву. Как вероятный путь к бегству, — он отметил ветвь, спиленную почти у самой стены.

Было около трех часов утра, если его не подводило чувство времени. Часов он не носил, но собирался обзавестись ими, поскольку теперь он находился в мире, где точное измерение времени было очень важным.

Следующие десять минут он провел, изучая район, непосредственно прилегающий к дому и гаражу. Три раза он забирался на дерево и пытался заглянуть в окно, но ничего не увидел. Он потыркался вокруг автомобилей, но побоялся открывать дверцы, опасаясь, что сработает сигнализация. Казалось, вполне вероятным, что гангстер вроде Кэмбринга будет больше беспокоиться о бомбе, подложенной в машину, чем о вторжении в свой дом. Большого черного «линкольна» здесь не было. Кикаха подумал, что его конфисковала полиция в качестве улики в деле об убийстве. Он несколько раз произнес номера машин, чтобы их запомнить, хотя у него был с собой листок бумаги и карандаш. За годы, проведенные в соседней вселенной он привык полагаться на свою память. Он развил ее до такой степени, какую двадцать пять лет назад счел бы невероятной. У неграмотности есть свои плюсы. Сколько образованных людей на Земле могли бы вспомнить точную топографию сотен мест, или начертить карту пятитысячного маршрута, или прочесть наизусть эпическую поэму в три тысячи строк.

Минут через пятнадцать он проверил все, что мог, за пределами дома и точно знал, где и что находится. Теперь пришло время убираться. Он пожалел, что пообещал Анане ограничиться только разведкой. Искушение проникнуть внутрь было почти неодолимым. Если бы он смог захватить Кэмбринга и выжать из него кое-какие сведения… Но он пообещал. И она осталась спать, поскольку верила, что он сдержит обещание. Это само по себе указывало, как сильно она его любила, потому что, если что и отсутствовало у Господов, так это вера другим.

Некоторое время он стоял, пригнувшись, за кустом в боковом дворе, зная что ему следует убираться, но ждал, надеясь, что произойдет нечто, что вынудит его предпринять какие-то действия.

Минута проходила за минутой.

Потом он услышал, как в доме звонит телефон. За занавеской окна на втором этаже зажегся свет. Кикаха поднялся, приблизился к дому и приставил к стене дома небольшой, похожий на колокольчик прибор. От прибора тянулся шнур к вставленной в ухо затычке. Внезапно чей-то голос произнес:

— Да, сэр. Вас понял. Но как вы нашли их, если мне позволительно спросить?

Наступило краткое молчание, потом тот же человек продолжил:

— Извините, сэр. Я конечно, не хотел совать свой нос не в свое дело. Да, сэр, больше это не повторится. Да, сэр, я вас понял сразу. Я теперь точно знаю, что делать. Я позвоню вам, как только мы начнем операцию, сэр. Спокойной ночи, сэр.

Сердце у Кикахи забилось чаще. Кэмбринг мог разговаривать прямо с Рыжим Орком. Во всяком случае, происходило нечто важное. Нечто угрожающее.

Он услышал шаги и звон зуммера. Голос произнес — надо полагать через интерком — «Одевайтесь и живо сюда! Рысью! У нас есть дело! Живей!»

Кикаха наконец-то решил, что ему делать. Если он услышит что-нибудь указывающее на то, что они на-правляются не за ними, то подождет пока они уедут, и тогда проникнет в дом. Условия так сильно изменились, что с его стороны будет просто глупо не воспользоваться их отсутствием. Анана должна будет это понять.

Если же он услышит что речь идет о нем и Анане, то смоется к ближайшей телефонной будке.

Он пошарил в карманах в поисках мелочи и выругался. После сделанных вечером звонков у него осталось всего одна десятицентовая монетка.

Семь минут спустя через боковую дверь вышли восемь человек. Кикаха следил за ними из-за дерева. Четверо сели в «мерседес-бенц», а четверо — в «меркурий». Он не мог понять кто из них Кэмбринг, так как никто не произнес ни слова, когда они появились на улице. Один из них открыл дверцу машины для высокого человека с пышными кудрявыми волосами и дерзким длинным носом. Кикаха подозревал, что это и есть Кэмбринг. Он, кроме того, узнал двоих: молодого блондина и Рамоса, водителя «линкольна». Его голову стягивал белый бинт.

Машины уехали, оставив на подъездной аллее только один автомобиль. Остались и люди в доме. Он слышал, как женщина сонным голосом спрашивает Кэмбринга, что случилось, а мужской голос интересовался, почему он должен оставаться, когда ему хочется принять участие в действиях. Кэмбринг велел ему заткнуться. Им было приказано не оставлять дом без охраны.

Не успели машины исчезнуть, как Кикаха оказался у передней двери. Она была заперта, но короткий выстрел энергии из кольца прорезал металл насквозь. Он медленно толкнул дверь и шагнул в помещение, освещенное лишь светом из лестничного пролета в противоположном конце. Когда глаза его адаптировались, он разглядел на столе у стены телефон. Он подошел к нему, зажег спичку и набрал номер своего отеля. Телефон позвонил не более трех раз, прежде чем она ответила.

— Анана, — тихо проговорил он в трубку. — Я в доме Кэмбринга! Он и его люди отправились брать нас. Хватай свою одежду и быстро сматывайся оттуда, слышишь!? Даже не трудись одеваться! Засунь все в рюкзак и смывайся. Оденешься за отелем! Я встречусь с тобой, где договорились! Поняла?

— Подожди, — отозвалась она, — разве ты не можешь рассказать мне, что произошло?

— Нет! — отрезал он и тихо положил трубку на рычаг. Он услышал шаги в коридоре наверху, а следом скрип ступенек под тяжестью (медленно спускавшегося рослого человека. Кикаха снова установил кольцо на оглушающую мощность. Ему было необходимо завалить кого-либо для допроса, и он сомневался, что женщина может знать об операции больше, чем мужчина.

Слабый скрип прекратился, Кикаха пригнулся у подножья лестницы и ждал. Внезапно в помещении вспыхнул свет и человек катапультировался из-за скрывавшей его стены. Одним прыжком спустился с лестницы, круто развернувшись в прыжке. В правой руке он держал большой автоматический пистолет, вероятно, сорок пятого калибра. Он приземлился лицом к Кикахе, тут же рухнув на спину и потеряв сознание от удара лучом. Голова у него откинулась, пистолет выпал из руки.

Кикаха услышал как женщина наверху испуганно спрашивает:

— Уолт? Что случилось? Уолт! Что стряслось?

Кикаха подобрал пистолет, щелкнул предохранителем и заткнул его за пояс. Потом поднялся по лестни-це и оказался наверху в тот момент, когда там очутилась и женщина. Она открыла рот, собираясь закричать, но он захлопнул его ладонью и поднес к ее глазам нож. Она обмякла, словно посчитав, что сможет умиротворить его, не оказывая сопротивления. Она была, безусловно права, хотя бы в данный момент.

Это была высокая, хорошо сложенная блондинка лет тридцати пяти. Одета она была в прозрачное неглиже. Изо рта разило виски, но очень хорошим.

— Вы, Кэмбринг и все прочие в этом доме являетесь для меня лишь одним, — заявил он, — только средством добраться до вашего большого босса. Вот и все. Я могу отпустить вас без единой царапины, а потом нисколько не интересоваться вашей жизнью, если вы меня не будете беспокоить. Или же я могу убить вас. Здесь и сейчас. Если я не получу необходимых мне сведений. Вы меня понимаете?

Она кивнула.

— Я отпущу вас, — сказал Кикаха, — но один только крик — и я распорю вам живот. Понятно?

Она снова кивнула. Он отнял руку от ее рта. Она побледнела и дрожала.

— Покажите мне фотографию Кэмбринга, — приказал он.

Она повернулась и провела его в свою спальню, где показала фотографию на трюмо. Оказалось, это тот самый человек, в котором он заподозрил Кэмбринга.

— Вы его жена?

— Да, — ответила она, откашлявшись.

— Есть в доме еще кто-нибудь, кроме Уолта?

— Нет, — хрипло произнесла она.

— Знаете, куда отправился Кэмбринг?

— Нет, — сказала она и снова откашлялась. — Я не хочу знать о таких вещах.

— Он поехал забрать меня и мою женщину для вашего большого босса, — сообщил ей Кикаха. — Большой босс, несомненно, убил бы нас, выпытав все, что ему хотелось бы узнать, поэтому и я не стану проявлять милосердия ни к кому, связанному с ним, если они откажутся сотрудничать.

— Я ничего не знаю! — охнула она, — Рой никогда ничего мне не говорит! Я даже не знаю, кто такой большой босс!

— Кто непосредственный шеф Кэмбринга?

— Поверьте мне, пожалуйста, я не знаю. Поверьте, не знаю. Он получает от кого-то приказы, это я знаю. Но я не знаю ничего!

Вероятнее всего, она говорила правду. Так что следующим шагом будет привести в чувство Уолта и выяснить, что знает он. Громила все еще валялся без сознания. Кикаха велел женщине, которую звали Кара, принести из ванной стакан воды. Он выплеснул воду на лицо Уолта. Спустя мгновение Уолт очнулся, но выглядел слишком разбитым, чтобы представлять какую-то угрозу. Казалось, его того и гляди вырвет. По коже лба и носа расползалось большое черное пятно, а глаза были красными.

Допрос продолжался недолго. Допрашиваемый, чье полное имя оказалось Уолтер Эрих Фогель, утверждал, что он тоже не имеет понятия, кто босс Кэмбринга. Он даже не знает, куда отправился Кэмбринг. Этому Кикаха поверил, поскольку Кэмбринг ничего не сообщил о конечной цели их поездки. Он явно собирался сказать об этом своим людям после того, как они отправятся. Время от времени Кэмбринг звонил своему боссу, сказал Уолт, но номер телефона держал в голове.

— Это старая идея комми насчет ячеек, — сказал Фогель. — Поэтому вы можете пытать меня до судного дня и ничего от меня не добьетесь, потому что я ничего не знаю.

Кикаха снова подошел к телефону и, не спуская глаз с обоих пленников, набрал номер Ананы. Он не удивился, когда ответил Кэмбринг.

— Кэмбринг, — сказал Кикаха, — это говорит человек, за которым вы отправились. А теперь выслушайте меня, потому что это сообщение предназначено для вашего большого босса. Вы скажите ему или тому, кто там передает все сообщения, что на Земле гуляет на свободе Черный Колокольник.

Наступило молчание, вызванное, как надеялся Кикаха, потрясением, а потом Кэмбринг спросил:

— Что? О чем вы говорите, черт побери? Что за Черный Колокольник?

— Просто скажите своему боссу, что Черный Колокольник вырвался на свободу из мира Джадавина. Колокольник находится в этом районе, или, во всяком случае, находился вчера. Запомните Черный Колокольник прибыл сюда вчера из мира Джадавина.

Вновь молчание, потом Кэмбринг сказал:

— Послушайте. Босс знает, что вы скрылись. Но он сказал, что если у меня будет шанс поговорить с ва-ми, то мне следует сказать вам, чтобы вы прибыли к нам. Босс не причинит вам вреда. Он хочет просто поговорить с вами.

— Возможно, это и так, — согласился Кикаха, — но я не могу позволить себе идти на риск. Да, передайте еще кое-что вашему боссу. Передайте ему, что я не собираюсь до него добираться. Я не Господь. Я просто хочу найти другого Господа и его женщину, которые прибыли в этот мир спасаясь от Черного Колокольника. Я могу сказать, кто такой этот Господь. Это Джадавин. Может быть ваш босс вспомнит его. Это Джадавин, который сильно изменился. Борьба с вашим боссом Джадавина не интересует. Его это волнует меньше всего. Он всего лишь хочет вернуться в свой мир. Передайте это своему боссу, хотя я сомневаюсь, чтобы от этого был какой-то толк. Я позвоню вам завтра домой около полудня, чтобы вы успели все передать своему боссу. Возможно, ваш босс захочет быть у вас, чтобы поговорить со мной.

— Что за тарабарщину вы несете, черт побери? — не выдержал Кэмбринг. Судя по голосу он здорово разозлился.

— Просто передайте своему боссу то, что я сказал, он поймет, — ответил Кикаха и положил трубку. Он усмехался. Если и было что-то способное напугать Господа, так это Черный Колокольник.

Спортивная машина, что оставалась перед домом, как он и думал, принадлежала жене Кэмбринга. Она сказала, что за ключами ей придется подняться наверх. Он ответил, что это его устраивает, но они с Фогелем составят ей компанию. Они прошли в ее спальню, где Кикаха слегка тюкнул Фогеля по затылку лучом из кольца. Потом забрал его бумажник и отволок хозяина бумажника в стенной шкаф, где и оставил похрапеть. Затем он потребовал у женщины деньги и она отдала ему шестьсот долларов в двадцати и пятидесяти долларовых купюрах. Его радовало, что ему пока что удавалось жить за счет его врагов.

Чтобы не оставлять ее без присмотра, он сорвал с окон несколько занавесей и поджег их лучом из кольца. Кара пронзительно закричала и бросилась в ванную за водой. Через мгновение Кикаха уже отъезжал на ее «ягуаре». Позади, из открытых дверей доносился ее крик, — она боролась с огнем.

Доехав до отеля, он дважды мигнул фарами, — сигнал Анане. Между двух домов появилась темная фигура. Она осторожно приближалась к автомобилю, пока не узнала Кикаху. Бросив на заднее сиденье их рюкзаки, Анана забралась в машину и спросила:

— Где ты достал эту машину?

— Позаимствовал у Кэмбринга, — засмеялся он. — Я оставил у Кэмбринга сообщение для Рыжего Орка. Сообщил, что на Земле разгуливает Черный Колокольник. Это должно его отвлечь. Возможно, даже это его настолько напугает, что он предложит перемирие.

— Только не Рыжий Орк, — возразила она. — Если, конечно, он не изменился, что вполне возможно. Я изменилась. Мой брат Лувах — тоже. А ты говоришь, что и Джадавин изменился.

Он рассказал ей, какая идея пришла ему в голову для вступления в контакт с Вольфом.

— Мне следовало бы раньше до этого додуматься, но мы были слишком заняты. И кроме того, я многое забыл о Земле.

В настоящий момент им надо найти новое пристанище. Однако, у него не было полной уверенности в том, что там они будут чувствовать себя в безопасности. То, что их искали и нашли, было весьма примечательно. Должно быть, Рыжий Орк привел в действие очень большую организацию, чтобы их найти.

— Как он мог сделать это? — гадала Анана.

— При всем, что я знаю, его люди обзванивали все отели и мотели в районе Лос-Анджелеса. Однако, это такая огромная работа, что я сомневаюсь, что они могли пропустить большое количество. Может быть, они звонили наугад. Или, может быть, они прозванивали все, один за другим, и им просто повезло.

— Если это так, то мы не будем в безопасности, если снова остановимся в гостинице.

— Я не верю, что даже у Господа Земли достаточно большая организация, чтобы проверить за столь короткий срок все отели и мотели. Ладно, мы оставим этот район и отправимся в Долину, как ее здесь столь странно называют.

Когда они нашли мотель в Лавровом Каньоне, он столкнулся с затруднениями.

Портье хотел посмотреть его водительские права и записать номер машины. Кикаха не хотел обращать его внимания на это, но поскольку портье не проявлял никаких признаков желания проверить его слова, назвал ему выдуманный номер. А потом показал водительское удостоверение Рамосы. Портье записал номер и взглянул на фотографию. У Рамоса было квадратное лицо с большим кривым носом, черными глазами и шапкой черных волос. Несмотря на явную разницу, портье, казалось, ничего не заметил.

Однако теперь у Кикахи возникли подозрения. Этот парень был слишком гладким. Возможно, он действительно плевать хотел, был ли Кикаха тем самым человеком, за кого себя выдает или нет. Кикаха ничего не сказал, взял ключ и вывел Анану из вестибюля. Вместо того, чтобы подняться в номер на втором этаже, он встал за дверью, где его не было видно. Через минуту он услышал, как портье с кем-то говорит по телефону. Он заглянул. Портье сидел у коммутатора спиной к двери. Кикаха на цыпочках подкрался поближе.

— …не его, — говорил он. — Да, я проверил номер, как только они пошли к себе. Машина припаркована неподалеку. Послушайте, вы…

Он замолчал, так как повернул голову и увидел Кикаху. Он медленно отвернулся и сказал:

— О’кей. До скорого. Он снял наушники, встал и улыбаясь, спросил:

— Чем могу вам помочь?

— Мы решили поесть перед сном. Мы не ели весь день, — тоже улыбаясь, ответил Кикаха. — Где здесь ближайший приличный ресторан?

Портье отвечал медленно, словно пытаясь сообразить какой подойдет. Кикаха помог ему.

— Без изысков, подойдет любое заведение. Спустя мгновение они с Ананой уехали. Он видел, как они положили в машину рюкзаки и футляр, и поэтому, вероятно, не верил, что они вернутся.

Кикаха подумал, что они сегодня могут поспать и в машине при условии, конечно, что полиция не разыскивает эту машину. Завтра им придется купить одежду и пару чемоданов. Ему также нужно будет избавиться от этой машины, но взять напрокат или купить машину без надлежащих документов — проблема немалая.

Он подрулил к станции обслуживания и велел дежурному налить полный бак. Юноша этот оказался разговорчивым и любопытным. Он хотел узнать, где они были, в горах? Он тоже любил туристские поездки, Кикаха тут же сочинил байку. Они с женой бродяжничали по стране, но решили приехать и ловить кайф в Лос-Анджелесе. Денег у них маловато, и они думали продать эту машину и купить подержанный Ф.В. И хотели остановиться на ночь в каком-нибудь заведении, где не станут задавать лишних вопросов, если деньги у вас нужного цвета.

Дежурный уведомил их, что поблизости есть мотель, неподалеку от Тарзаны в Ван Найсе, и что он отвечает всем требованиям Кикахи. Он усмехнулся и подмигнул им, уверенный, что они занимаются чем-то незаконным, и пожелал им удачи. Может быть, он сумеет организовать для них выгодную продажу «яга».

Через полчаса они рухнули в постель в мотеле и сразу же уснули.

Он встал в десять. Анана еще крепко спала. Побрившись и приняв душ, он разбудил ее на достаточно короткий срок, чтобы сообщить ей, что он затеял. Он зашел в ресторан на другой стороне улицы, съел приличный завтрак, купил газету, потом вернулся в номер. Анана все еще спала. Он позвонил в отдел рекламы «Лос-Анджелес Таймс» и продиктовал текст в колонку личных объявлений. В качестве своего адреса он назвал мотель, кроме того, имя он использовал вымышленное. Он подумал было воспользоваться именем Рамоса, если сотрудник «Таймс» станет проверять адреса, но решил не связываться с Кэмбрингом. Он пообещал прислать чек сразу же, повесил трубку и забыл об этом.

Кикаха проверил утренние объявления в «Таймс». Там не оказалось ничего, что можно было бы истолковать как весточку от Вольфа.

Когда проснулась Анана, он сказал:

— Пока ты завтракаешь, я воспользуюсь телефонной будкой для звонка Кэмбрингу. Я уверен, что он получил указания от Рыжего Орка.

Кэмбринг ответил сразу, как будто ждал у телефона. Кикаха сказал:

— Это говорит ваш друг, посетивший ваш дом прошлой ночью, Кэмбринг. Вы передали мое сообщение о Черном Колокольнике?

Голос Кэмбринга звучал так, словно он сдерживал бешенство:

— Да, передал.

— Что он сказал?

— Он сказал, что хотел бы встретиться с вами. Устроить военный совет.

— Где?

— Где вам угодно.

— Хорошо, — подумал Кикаха, — он не считает, что я настолько глуп, чтобы прийти к нему. Но он уверен, что сумеет расставить мне ловушку, где бы я с ним не встретился. Если, конечно, он появится лично. В этом я сомневаюсь. Он для этого чересчур хитер. Он пошлет кого-нибудь представить себя. Этот кто-то может оказаться на ступеньку поближе к Господу.

— Я сообщу вам через полчаса, где мы встретимся, — сказал Кикаха в трубку. — Но до того, как я повешу трубку, скажите, больше ваш босс не ничего не передавал для меня?

— Нет.

Кикаха повесил трубку. Он нашел Анану в кабинке ресторана и, присев рядом, сообщил:

— Не знаю, задержал Орк Вольфа или нет. Я даже не знаю, наверняка, повторил ли Кэмбринг ему мое сообщение о Вольфе и Хрисенде, но Орк знает, что до нашего появления врата активизировались дважды, и знает, что один из прошедших через них был Черный Колокольник. Я не думаю, что он зацапал Вольфа и Хрисенду, потому что, будь это так, он использовал бы их как способ поймать в ловушку меня. Он бы сообразил, что я галопом примчусь их выручать.

— Вероятно, — согласилась она. — Но он мог посчитать, что незачем тебе давать знать о Вольфе и Хрисенде. Возможно, он совершенно уверен, что сможет поймать тебя и не рассказывая о них. Или возможно, он приберегает эти сведения до более удобного случая.

— Вы, Господы, бесспорно рассматриваете проблему со всех точек зрения, — иронически заметил он. — Звезды не видали более подозрительной компании.

— Чья бы корова мычала, — отпарировала она по-английски.

Они вернулись в номер, забрали рюкзак, футляр, вышли к машине, и укатили, не сообщив о своем отъезде администрации, так как Кикаха не считал нужным давать кому-либо знать, что они делают, если это зависело от него. В Тарзане он зашел в универмаг и купил одежду для себя и Ананы. Это заняло полчаса, но он был не прочь заставить Кэмбринга подождать. Пусть они с его боссом немного попотеют.

Ожидая, пока ему подгонят брюки, он позвонил. Кэмбринг сразу ответил.

— Вот что мы сделаем, — заявил Кикаха. Я буду в одном местечке, близком к вашему дому. Когда я туда приеду, я позвоню вам и дам вам двадцать минут, чтобы добраться до места встречи. Если вы к тому времени не явитесь, я удаляюсь. Или же, если что-то покажется мне похожим на ловушку, я сматываюсь и больше вы меня не увидите — то есть свиданий не будет. Ваш босс тогда может сам ловить Колокольника.

— О каком таком Колокольнике вы твердите, черт побери? — рассердился Кэмбринг.

— Спросите своего босса, — посоветовал Кикаха, отлично зная, что на такое Кэмбринг не решится. — Слушайте, я буду на таком месте, что смогу все увидеть со стороны. Я хочу, чтобы со мной встретились только двое. Вы, поскольку я вас знаю, и ваш босс. Вы подойдете не ближе, чем на шестьдесят ярдов, и тогда вперед выйдет ваш босс. Идет? Пока!

В полдень, съев гамбургер и выпив стакан молока, он позвонил Кэмбрингу. Он находился в ресторане всего в нескольких кварталах от места встречи. Кэмбринг вновь ответил, прежде чем телефон успел позвонить три раза. Кикаха сообщил ему, где они встретятся и при каких условиях.

— Помните, — повторил он, — если я унюхаю хоть что-нибудь подозрительное, то смоюсь как пасхальный зайчик с предродовыми схватками.

И повесил трубку. Они с Ананой ехали настолько быстро, насколько позволяло движение. Целью был Окружной Художественный музей Лос-Анджелеса. Кикаха припарковал машину за углом и положил ключи под коврик на случай, если к машине вернется один из них. Они проследовали к площади за музеем и прошли через автостоянку.

Анана отстала от него, чтобы всякий подумал, будто она идет одна. Ее длинные черные волосы были скручены пучком, на ней была белая блузка с оборками и с глубоким вырезом и очень облегающие шаровары в красно-зеленую полоску. Глаза прикрывали черные очки, с собой она несла зарисовки и карандаши. Еще у нее с собой была кожаная сумочка, в которой лежало множество предметов, способных поразить воображение любого, сведущего в науке землянина.

Покуда Кикаха останавливал такси, она медленно шла по траве. Кикаха дал таксисту двадцатидолларовую банкноту в знак доказательства своих добрых намерений и грядущих чаевых. Он велел ему ждать на стоянке с включенным двигателем, чтобы укатить по первому слову Кикахи.

Таксист поднял брови и осведомился:

— Вы ведь не собираетесь ограбить музей?

— Не собираюсь делать ничего противозаконного, — заверил его Кикаха. — Считайте меня эксцентричным. Просто иногда я люблю удаляться спешно.

— Если будет какая-либо стрельба, я смываюсь, — предупредил его таксист. — С вами или без вас. И доложу о вас фанам. Просто, чтобы вы знали заранее. Понимаете?

Кикаха предпочитал иметь не один путь бегства. Если в районе встречи будут болтаться люди Кэмбринга, они могут заметить позаимствованную у Кэмбринга машину и расставить ловушку для них. Он давал голову на отсечение, что именно этим они сейчас и занимаются. Но если путь к такси окажется перекрытым, ему придется выбрать дорогу к автомобилю, то он, безусловно, воспользуется этой машиной.

Однако он чувствовал, что таксист заслуживает доверия, так что не винил его за подозрения.

Он добавил к двадцатке десятку и сказал:

— Хотите, звоните фараонам прямо сейчас. Мне на это наплевать, я чист.

Надеясь, что таксист не воспользуется предложением, он повернулся и зашагал по цементу автостоянки, а потом по траве к смоляной яме. Анана сидела на бетонной скамейке и рисовала мамонта, казавшегося погружающимся в черную жидкость. Она была великолепной художницей, так что всякий, кто заглянул бы через ее плечо, увидел бы, что дело она знает.

Кикаха был одет в пурпурную рубаху без рукавов, джинсы с большим кожаным поясом и модной серебряной пряжкой. На нем также были темные очки. Под длинными рыжими волосами за ухом был спрятан приемник. Прибор, надетый на запястье, содержал аудиопередатчик с лучом в шесть раз более мощным, чем кольцо.

Кикаха занял позицию на другой стороне смоляной ямы. Он стоял неподалеку от ограды, за которой находилась статуя огромного доисторического медведя. Вокруг расхаживало человек пятьдесят, из которых никто не походил на людей Кэмбринга. Это, конечно, ничего не значило.

Спустя минуту Кикаха увидел въехавший на стоянку большой серый «роллс-ройс», из него вылезло двое и по прямой двинулись через лужайку к Кикахе. Один был Рамос. Другой был высоким, долговязым мужчиной, одетым в костюм делового человека, в темных очках и шляпе. Когда он подошел поближе, Кикаха разглядел человека лет пятидесяти с лошадиным лицом. Кикаха усомнился в том, что это Рыжий Орк, потому что никакой Господь, будь он хоть двадцати тысяч лет от роду, не выглядел бы старше тридцати. В его ушах прозвучал голос Ананы:

— Это не Рыжий Орк. Он снова огляделся. Двое слева от него стояли поблизости от фонтана перед музеем, еще двое находились справа от него, примерно в ярдах двадцати от Ананы. Они могли быть людьми Кэмбринга.

Сердце его забилось чаще. Он ощутил, как по шее пробежал холодок. Кикаха посмотрел за ограду на бульвар Уилшир. Там стояла машина с открытым капотом, хотя парковка там была запрещена в любое время. Какой-то человек заглядывал под капот, один сидел на переднем сиденьи, еще один — на заднем.

— Он собирается попробовать меня сцапать, — произнес Кикаха. — Кажется, я заметил семерых.

— Ты хочешь отказаться от своего плана?

— Если захочу, ты знаешь условное слово.

— Следи! Они подходят.

Перед ним остановились Рамос и долговязый.

— Пол? — обратился к нему долговязый, воспользовавшись именем, которое Кикаха назвал Кэмбрингу. Кикаха кивнул, он заметил, как на автостоянку въехал еще один большой автомобиль. Он находился слишком далеко, чтобы Кикаха мог различить лица пассажиров, но водитель в шляпе и темных очках мог быть Кэмбрингом. В машине сидело еще трое.

— Вы Рыжий Орк? — спросил Кикаха, зная, что высокий, вероятно, имеет в кармане прибор, который передает разговор Господу, где бы тот ни был.

— Кто? Рыжий Орк? — переспросил высокий. — Меня зовут Клейст. Итак, мистер Пол, вы не против сообщить, что вы хотите?

Кикаха заговорил на языке Господов:

— Рыжий Орк! Я не Господь, а землянин, нашедший врата в мир Джадавина, которого ты, возможно, помнишь. Я вернулся на Землю, хотя и не хотел этого, чтобы выследить Колокольника. У меня нет ни малейшего желания здесь оставаться, я только хочу убить Колокольника и вернуться в мир, усыновивший меня. У меня нет намерения бросить тебе вызов.

— Что за тарабарщину вы несете, черт побери? — разозлился Клейст. — Говорите по-английски, приятель!

Рамос выглядел обеспокоенным и высказал свое предположение:

— Он сбрендил.

Вдруг у Клейста сделался ошарашенный вид. Кикаха догадался, что он получил приказания.

— Мистер Пол, — произнес Клейст, — я уполномочен предложить вам полную амнистию. Только от-правьтесь с нами и мы представим вас человеку, которого вы хотите увидеть.

— Нет, — отверг Кикаха, — я буду работать с вашим боссом, но не представлю себя в его распоряжение. Возможно, он отличный человек, но у меня нет причин доверять ему. Однако я хотел бы сотрудничать с ним в деле поимки Колокольника.

Выражение лица Клейста показывало, что упоминаниям о Колокольнике он не внял.

Кикаха вновь огляделся. Люди справа и слева подобрались поближе. Двое, сидевших в машине на бульваре Уилшир, вылезли. Один заглядывал под капот с третьим, но один из них глядел через ограду на Кикаху. Когда он заметил, что тот на него смотрит, он отвернулся.

— Вам было сказано, что явиться сюда должны только двое! — гневно заявил Кикаха. — Вы пытаетесь захлопнуть ловушку! Но вы наверняка думаете, что сможете похитить меня здесь среди всех этих людей?

— Ну, ну, ну, мистер Пол, — успокаивающе произнес Клейст. — Вы ошибаетесь! Не надо нервничать. Нас только двое и мы прибыли сюда поговорить с вами и только.

— Полицейский автомобиль только что подъехал к той машине на улице, — сказала в ухо ему Анана.

Клейст и Рамос переглянулись. Было очевидно, что они тоже увидели полицейский автомобиль. Но судя по их виду, удаляться они не собирались.

— Если ваш босс хочет, чтобы я помог ему, — заявил Кикаха, — то ему придется придумать какой-то способ, гарантирующий мое возвращение.

Он решил, что с таким же успехом может приподнести свой сюрприз сейчас. Господь знал, что с Кикахой была женщина, и хотя он никак не мог знать, что она — Господь, он, должно быть подозревал об этом. Кикаха пробыл на Земле совсем недолго, но люди Рыжего Орка увидели ее с ним. И поскольку Господь Земли знал, что врата активизировались дважды до прихода Кикахи, то он должен был подозревать, что те кто прошел через врата раньше — тоже были Господами.

Теперь пришло время сообщить об этом Рыжему Орку. Это усилит позиции Кикахи и, возможно, остановит попытки взять его в плен именно здесь.

— Скажите своему боссу, что на Земле сейчас находятся еще четыре Господа, — произнес Кикаха.

Он не стеснялся увеличивать количество, если это помогало сбить с толку или расстроить врага. Могло наступить время, когда он сможет воспользоваться двумя несуществующими Властелинами в качестве рычага.

— А также, — добавил он, — двое землян, прибывшие из мира Джадавина. Я сам и женщина, которая прибыла с Джадавином.

Это должно было покачнуть его. Он, должен был проявить еще большее любопытство. Должен был гадать, как двое землян вообще попали в мир Джадавина и как они вернулись сюда.

— Скажите своему боссу, — продолжал Кикаха, — что никто из нас, исключая Колокольника, не собирается причинять ему вреда. Мы хотим всего лишь убить Колокольника и убраться к чертовой бабушке из вашей вонючей вселенной.

Кикаха думал, что уж это-то Рыжий Орк может понять. Какой Господь в здравом уме захочет отнимать контроль над Землей у ее Господа? Какой Господь захочет оставаться здесь, когда он может отправиться в куда более приятную, если даже и меньшую вселенную?

Клейст немного помолчал. Он слегка склонил набок голову, словно слушая невидимого демона на своем плече. А потом спросил:

— Какая с того разница, если тут четыре Господа?

Было ясно, что Клейст передавал вопрос не понимая его смысла.

Кикаха заговорил снова на языке Господов:

— Рыжий Орк! Ты забыл про устройство, которое носит любой Господь в своем мозгу. Про сирену, что звенит в голове у каждого Господа, когда он приблизится к металлическому колоколу Колокольника! При четырех Господах, что ищут Колокольника, шансы найти его куда больше!

Клейст бросил притворяться, что не имеет прямой связи со своим шефом, и спросил:

— А откуда он знает, что вы не Колокольник?

— Если бы я был Колокольником, то зачем бы мне вступать с вами в контакт, давая вам знать, что в вашем мире бродит на свободе враг?

— Он говорит, — доложил Клейст, лицо которого становилось все бессмысленней, как будто он превращался в механический передатчик, — что Колокольник постарался бы как можно скорее обнаружить Господов. В конце концов, Господь — единственный, кто знает о существовании Колокольников, конечно, кроме них самих. Или может что-либо предпринять против них. Поэтому вы бы и постарались найти его, точь в точь, как вы и поступаете. Даже если это и означает потерю вашей жизни. Колокольники хорошо известны тем, что жертвуют одним из своих, если могут подобным образом обрести преимущество. Он еще говорит — откуда ему знать, что эти так называемые Господы — не ваши собратья-колокольники?

Кикахе снова пришлось перейти на язык Господов:

— Рыжий Орк! Ты испытываешь мое терпение. Я обратился к тебе, так как знаю о твоих ресурсах! У тебя больше нет выбора, Рыжий Орк! Если ты вынудишь меня прервать с тобой контакты, то не сможешь тогда узнать, кто Колокольник и сон твой станет отвратительным из-за кошмаров о Колокольниках на свободе. Один единственный способ, которым ты можешь удостовериться, что я не Колокольник, это работать вместе со мной, но на моих условиях. На этом я настаиваю!

Единственный способ произвести на Господа впечатление — это быть даже более высокомерным, чем он.

Голос Ананы сообщил:

— Машина уехала. Должно быть, их спугнула полиция. Полицейский автомобиль тоже уезжает.

Кикаха поднял руку и шепнул в передатчик:

— Где остальные?

— Приближаются. Стоят у ограды и притворяются, что разглядывают статуи, но подбираются к тебе.

Он посмотрел мимо Клейста и Рамоса.

Два заподозренных им автомобиля были сейчас пусты, если не считать того, кого он принял за Кэмбринга. Другие рассредоточились на лужайке среди отдыхающих. Он заметил двоих, выглядевших мрачными, решительными и тяжеловесными, они могли быть людьми Кэмбринга.

— Мы отправимся налево от меня, — сказал Кикаха. — Вокруг ограды и через Уилшир. Если они последуют за нами, придется уходить пешком, по крайне мере, сначала.

Он бросил взгляд на Анану. Она встала и неторопливо направлялась к нему.

— Отлично, — произнес Клейст. — Я уполномочен принять ваши условия. Он обезоруживающе улыб-нулся и шагнул поближе. Рамос напрягся. — Не могли бы мы куда-нибудь пройти? Здесь трудно вести разговор. Но туда, куда скажете вы.

Кикаха ощутил отвращение. Он как раз был готов согласиться, что лучше всего будет связаться с Рыжим Орком. Через него можно было бы выйти на Колокольника, Вольфа и Хрисенду, а после этого хоть потоп и, дьявол побери все последствия. Но Господь следовал своим правилам: он доверял своей силе, своей способно-сти получить все и всех тогда, когда ему того хотелось.

Кикаха сделал последнюю попытку:

— Погодите! Ни шагу вперед! Спросите своего босса, помнит ли он Анану — свою племянницу, или Джадавина, — своего племянника? Помнит, как они выглядели? Если он сможет опознать их, то поймет, что я говорю правду.

Все бесполезно. Кикаха понял, что думает Рыжий Орк. Это должно было прийти в голову Кикахе. В головах Ананы и Вольфа могли поселиться разумы Колокольников.

Все еще улыбаясь, Клейст медленно сунул руку в карман пиджака так, чтобы Кикаха не подумал, что он полез за пистолетом. Он достал блокнот и ручку и сказал:

— Я запишу вам этот номер, чтобы вы могли позвонить…

Ни на секунду Кикаха не поверил, что ручка была лишь ручкой. Очевидно Орк доверил Клейсту лучемет, Клейст, однако, этого не знал, но он был обречен. Слишком много он услышал во время разговора и получил прибор, которому на Земле еще не полагалось существовать.

Сообщить это Клейсту в надежде, что его можно убедить покинуть Господа, времени не было.

Кикаха отпрыгнул в сторону, в тот момент, когда Клейст направил ручку на него. Кикаха был быстр, но луч все же задел его по плечу и боком швырнул на землю. Он покатился, заметив, как Клейст, вскинул в воздух руки, ручка отлетела прочь, а потом Клейст, зашатавшись, сделал шаг назад и упал на спину. Кикаха вскочил и коршуном метнулся к ручке, хотя в левом плече и в руке было такое ощущение, будто по ним врезали лесиной.

Рамос не сделал ни малейшей попытки схватить ручку. Вероятно, он не знал, чем она была на самом деле.

Женщины визжали, мужчины кричали, и вокруг было много беготни. Схватив ручку-лучемет, и поднявшись на ноги, Кикаха увидел, что Клейст и еще трое валялись без сознания. К ним бежало шестеро — это были, должно быть, прибывшие позже — они распихивали всех на своем пути.

Последний из тех, кто подбирался к Кикахе, вытаскивал из кобуры под мышкой пистолет.

Заметив это, Рамос закричал:

— Нет! Без пистолета! Ты знаешь, почему!

Кикаха нацелил ручку-лучемет, которая, к счастью, приводилась в действие нажатием пружины, а не кодовым словом, и человек, казалось, сложился и приподнялся над землей. Он отлетел назад, ударившись о землю ягодицами, выпрямился и лежал, не двигаясь, вытянув руки, с посиневшим лицом. В нескольких футах от него валялся пистолет.

Кикаха оглянулся и увидев бегущую к нему Анану, она выстрелила в тот же момент, что и Кикаха, так что бандит получил двойную порцию.

Кикаха прыгнул вперед, сгреб пистолет и швырнул его через ограду в смоляную яму. Они обежали ограду вокруг и вверх по склону к тротуару. Перехода здесь не было, а уличное движение было достаточно интенсивным. Правда, в этот момент машины двигались медленно, поскольку в полуквартале впереди, на светофоре, горел красный свет.

Пара пробежала между машинами, вынуждая водителей давить на тормоза. Загудели клаксоны, и несколько человек облаяли их из своих машин.

Добравшись до противоположной стороны, они сразу оглянулись. Машины тронулись и семеро, что гнались за ними, оказались сразу же отрезанными и беспомощными.

— Все вышло как надо, — резюмировал Кикаха. — Я надеялся, что смогу захватить Клейста и скрыться с ним. Он мог бы привести к Рыжему Орку.

Анана рассмеялась, хотя и несколько нервно:

— Никто не сможет обвинить тебя в недостатке самоуверенности. Что дальше?

— Сюда весьма скоро прикатят фараоны. Да, смотри, все люди Кэмбринга идут обратно. Держу пари, они получили приказ убрать Клейста и других до появления полиции.

Он схватил Анану за руку и припустился бегом.

— Что ты хочешь? — поинтересовалась она!

— Пока они заняты, мы перейдем обратно у светофора, а потом побежим по Керзон-стрит, словно черти. Кэмбринг там!

Больше она не спрашивала. Но уйти от врага, а потом прямиком отправиться к нему в пасть казалось самоубийством.

Теперь они оказались напротив людей Орка, примерно в ста ярдах от них. Кикаха взглянул между деревьями, стоявшими в линию, и увидел, что здоровые поддерживают Клейста и троих других. Вдали взвыла сирена. Судя по тому, как люди Кэмбринга спешили, они понимали, что полиция едет по их душу.

Кэмбринг, выглядевший обеспокоенным, стоял около машины. Ощутив прикосновение к своей спине ручки и услышав голос Кикахи, он напрягся.

Он не оглянулся, а сел, как ему приказали, на переднее сиденье. Кикаха и Анана забрались на заднее сиденье. Но и пригнувшись, Кикаха продолжал упираться рукой в спину Кэмбринга.

Кэмбринг разок попробовал протестовать:

— Вам не может сойти с рук такое! Вы безумец!

— А ты… заткнись! — посоветовал ему Кикаха.

Тридцатью секундами позже Клейст, поддерживаемый двумя людьми, добрался до машины. Кикаха распахнул заднюю дверцу и, нацелив на них ручку, приказал:

— Положите Клейста на переднее сиденье.

Оба, придерживающих Клейста, остановились. Остальные, составляющие арьергард, потянулись за пистолетами, но Кикаха крикнул:

— Я убью и Клейста и Кэмбринга! И вас тоже — вот этим!

Он помахал ручкой. Все теперь уже знали, что ручка — это какой-то вид оружия, даже если точно не знали ее природы. Они, похоже, страшились ее больше, чем пистолета, вероятно потому, что природа ее была сомнительной.

Они остановились и Кикаха заявил:

— Я забираю этих двоих! Через минуту здесь появится полиция! Вам лучше сваливать и — позаботиться о себе!

Двое, державших Клейста, пронесли его вперед и запихнули на переднее сиденье. Кэмбрингу пришлось оттолкнуть Клейста, чтобы не дать тому свалиться на него, словно мешок, набитый мусором. Кикаха вышел из машины и быстро обошел ее, занял место водителя, пока Анана держала остальных под прицелом ручки-лучемета.

Кикаха завел машину, подал, взвизгнув тормозами, назад, резко остановился, повернул и с ревом покинул автостоянку. Автомобиль резко подскочил, когда они перепрыгнули через поребрик между стоянкой и улицей. Кикаха крикнул Анане и та, пощупав Клейста за ухом достала передатчик. Это был металлический диск толщиной в почтовую марку и величиной с гривенник.

Она приспособила его себе за ухо, а также сняла с Клейста наручные часы и надела на свое запястье.

Теперь Кикаха заполучил в свои руки Клейста и Кэмбринга. Что же он может с ними сделать?

Внезапно Анана ахнула и оттолкнула Кэмбринга, рухнувшего на Кикаху. Мгновенно среагировав, Кикаха резко пихнул Кэмбринга локтем, на секунду вообразив, что тот решил на него напасть. Потом до него дошло, почему тот упал на него. Кэмбринг был без сознания.

Кикаха еще раз взглянул на него и понял, что он ошибся. Кэмбринг был уже мертв или весьма близок к этому. Кожа у него стала сине-серой как у трупа.

— Они оба мертвы! — воскликнула Анана.

Кикаха подвел машину к тротуару и остановился. Он принялся бешено показывать на Анану пальцем. Мгновение она на него пялилась, не понимая, потом поняла, что он пытался ей внушить. Она быстро сорвала с себя приемник и часы Клейста, будто обнаружила, что на ней одежда прокаженного.

Кикаха протянул руку, привлек ее к себе и прошептал на ухо:

— Я подберу все это платком и суну в багажник, пока мы не сможем от них избавиться. Думаю, если бы этот приемник все еще оставался у тебя, ты бы сейчас услышала бы голос Рыжего Орка. Он сказал бы тебе, что только что убил Кэмбринга и собирается убить тебя, если ты не сдашься.

Он поднял запястье Кэмбринга и карандашом отковырял часы. Кожа под ними слегка обесцветилась. Так же карандашом он отковырял диск за ухом Кэмбринга и открылось коричнево-синее дискообразное пятнышко.

Клейст застонал. Веки у него затрепетали и он поднял взгляд. Кикаха вновь включил двигатель и отъехал от тротуара, потом свернул на север. Когда они медленно ехали в оживленном потоке, Клейст сумел выпрямиться. Чтобы сделать это, ему пришлось оттолкнуть Кэмбринга к Кикахе. Анана отдала резкий приказ и Клейст столкнул Кэмбринга с сиденья на пол. Поскольку тело там заняло много места, Клейсту пришлось сидеть, поджав ноги чуть ли не на подбородке.

— Вы убили его, — застонал Клейст.

Кикаха объяснил происшедшее. Клейст ему не поверил.

— За какого дурака вы меня принимаете, — отмахнулся он.

— Отлично, — усмехнулся Кикаха, — значит вы мне не верите. Не верите в эффективность приборов, действие которых я вам только что объяснил. Я мог бы снова надеть их на вас и показать таким способом правдивость сказанного мною. Вы бы об этом не узнали, поскольку оказались бы покойником, а ваш босс выиграл бы у нас очко.

Он ехал дальше, пока не заметил знак, указывающий на автостоянку за деловым зданием. На стоянку не выходило окон, из которых его могли бы увидеть, и, как ни странно, на стоянке в этот момент никого не было. Он припарковался. Потом вылез из машины и знаком приказал вылезти Клейсту, Анана держала ручку у бока Клейста.

Кикаха выволок из машины тело Кэмбринга и затолкал его под грузовик с панелями. Затем они вернулись в машину и поехали к мотелю.

Кикаха беспокоился. Возможно, своими действиями он довел Рыжего Орка до такой черты, что тот сообщит об угоне «роллса». До настоящего времени он не впутывал в это дело полицию, но Кикаха не сомневался, что он привлечет и ее, если почувствует необходимость в этом. Господь должен обладать громадным влиянием, как политическим, так и финансовым, даже если он остается анонимной фигурой. Если полиция заберет Анану и Кикаху, то Господь устроит так, что их захватят его люди. Все, что ему придеться для этого сделать, это заплатить залог и поймать их после того, как они отойдут от полицейского участка на несколько кварталов.

А если Кикаха и знал что-то, что могло вывести его на Рыжего Орка, то Господь мог предпринять некоторые шаги, чтобы гарантировать, что до него нельзя добраться.

В данный момент Клейст не проявлял желания сотрудничать. Он даже не отвечал на вопросы Кикахи. Он оглядывался вокруг, словно собирался сбежать или крикнуть, но Кикаха предупредил его, что если он попробует что-нибудь выкинуть, то получит достаточно мощный заряд из ручки, чтобы снести ему голову. Клейст шагнул в номер мотеля впереди Кикахи, который даже не дожидаясь, пока Анана закроет дверь, оглушил своего пленника легким щелчком из ручки.

Еще до того, как Клейст смог очухаться, Кикаха сделал ему инъекцию снадобья, захваченного ими из дворца Вольфа.

В течение следующего часа они узнали многое о деятельности и людях того, что Клейст называл «ГРУППОЙ». Его непосредственным начальником был человек по имени Альфредо Румени. Он жил в Беверли Хиллс, но Клейст никогда не бывал у него дома. Румени всегда отдавал приказы по телефону или встречался с Клейстом и другими своими людьми либо в доме Клейста, либо у Кэмбринга.

Судя по описанию Клейста, Румени не мог быть Рыжим Орком. Кикаха, нахмурившись и проводя пальцами по длинным рыжим волосам, расхаживал по комнате.

— Рыжий Орк узнает или, по меньшей мере, догадается, что мы вынули из Клейста имя и адрес Румени. Так что он предупредит его и они расставят нам ловушку. Возможно, он и был раньше чересчур самонадеян-ным и уверенным в себе, но теперь он знает, что мы — крепкие орешки. Мы причинили ему слишком много хлопот. Приблизиться к Румени мы не сможем, но даже если бы нам это удалось мы обнаружили бы, что он имеет не больше представления об истинной личности или местонахождении Рыжего Орка, чем Клейст.

— Вероятно, это так, — согласилась Анана. — Поэтому единственное, что остается, это вынудить Орка вылезти из подполья.

— Я думаю так же, — кивнул он. — Но как заставить его сделать это?

— Колокольник! — воскликнула Анана.

— Пока что мы не знаем, где Колокольник, — сказал Кикаха и, как не неприятно об этом думать, мы ни-когда не сможем об этом узнать.

— Не говори так, — вздрогнула Анана. — Мы должны найти его!

Решимость ее, насколько он знал не происходила от озабоченности за судьбу жителей Земли. Ее приводило в ужас только то, что однажды Колокольники смогут стать достаточно мощными, чтобы пройти через врата Земли в другие вселенные, — карманные миры, принадлежащие Господам. Ее заботила только ее собственная судьба и, конечно, его. Может быть, еще и Луваха, ее брата, которого ранили, когда он охранял дворец Вольфа. Но она никогда не сможет спокойно спать, пока не будет уверена на все сто процентов в том, что в тысяче восьми известных вселенных нет ни одного живого Колокольника.

Да и Рыжий Орк также не сможет спать спокойно.

Кикаха связал Клейсту руки за спиной, связал ноги и залепил рот клейкой лентой. Анана не могла понять, почему он попросту не убьет его. Кикаха объяснил, как уже делал неоднократно, что не станет убивать, если не сочтет это совершенно необходимым.

Вынув у Клейста бумажник, он засунул гангстера в шкаф.

— Он может оставаться здесь до утра, пока не придет уборщица. Я думаю, нам пора уходить. Давай-ка перейдем через улицу и поедим.

Они перешли улицу, прошли полквартала до ресторана и устроились в кабинке у окна, из которого был виден их мотель.

Пока они ели, Кикаха сообщил Анане свои планы:

— Господь столь же быстро бросится за псевдоколокольником, как и за настоящим, так как не будет знать наверняка, кто есть кто. Мы сделаем собственный колокол и организуем кое-какую рекламу и, таким образом, гарантируем, что Рыжий Орк прознает об этом человеке.

— Все равно есть приличные шансы на то, что лично он не явится.

— Как же он сможет узнать настоящий это Колокольник или нет, если не придет сам? Или если Колокольника не доставят к нему?

— Но ведь тогда ты не сможешь выбраться!

— Может быть, выбраться я и не смогу, но я еще не там. Придется нам сыграть по слуху. Никакого другого пути я не вижу, а ты?

Они встали, он остановился у кассы, заплатить. Анана шепнула, чтобы он взглянул через витрину. На территорию мотеля сворачивала полицейская машина.

Кикаха наблюдал, как из нее вылезли двое полицейских и посмотрели на номер «роллса». Затем один из них отправился в кабинет управляющего, а другой проверял «роллс». Через минуту управляющий и полицейский вышли и направились в номер, оставленный Ананой и Кикахой совсем недавно.

— Они обнаружат Клейста в шкафу, — пробормотал Кикаха. — Мы возьмем такси и вернемся в Лос-Анджелес и найдем хазу где-нибудь в другом месте.

У них остались: одежда, что была на них, футляр с рогом Шамбаримена, кольца-лучеметы с множеством зарядов, ручка-лучемет, наушные приемники и наручные хронометры-передатчики и деньги, взятые у Баума, Кэмбринга и Клейста. Последний добавил к их состоянию еще сто тридцать долларов.

Они вышли из ресторана в жару и обжигающий глаза, палящий носовые пазухи и затрудняющий дыхание смог. В киоске на углу Кикаха купил газету, — утреннюю «Лос-Анджелес Таймс», затем они стали поджидать такси.

Такси вскоре подвернулось, и они укатили из Долины. По дороге он прочел колонку личных объявлений, в которой было и его объявление. Ни одно из прочих не содержало и намека, что помещено Вольфом. Парочка вылезла из такси, прошла пару кварталов и погрузилась в другое такси до места, которое Кикаха выбрал наобум.

Они немного погуляли вокруг. Он подстригся и купил шляпу, а также поговорил с продавцом в отделе женских шляп.

В аптеке Кикаха купил немного краски для волос и другие предметы, включая бритвенные принадлежности, зубные щетки, пасту и пилку для ногтей. В ломбарде он приобрел два чемодана, великолепно сбалансированный нож и ножны к нему.

Пройдя двумя квартала они нашли третьеразрядную гостиницу и остановились в ней. Казалось, портье интересовался лишь одним — могут они заплатить вперед или нет. Кикаха, надевший шляпу и темные очки, надеялся, что портье не обратил на них особое внимание. Судя по разившему от него запаху дешевого виски, в данный момент он был не слишком восприимчив.

Анана, оглядев их номер, заметила:

— Только что покинутое нами жилье было хавирой. Но по сравнению с этим оно — дворец!

— Я бывал и в худших, — ответил он. — Главное, что тараканы не настолько громадные, чтобы уволочь нас.

Некоторое время они занимались тем, что перекрашивали волосы. Его бронзовые стали темно-каштановыми, а ее черные блестящие, как у девушки из Полинезии, превратились в пшенично-желтые.

— Не улучшение, но перемена, — заключил он. — Так, а теперь к чеканщику.

Телефонная книга дала им несколько адресов тех, кто работал в этом районе. Они пошли в ближайшую мастерскую, рекламирующую производимую ими чеканку, где Кикаха дал свои спецификации и заплатил аванс. Во время разговора он изучал характер владельца мастерской и пришел к выводу, что тот готов на любую сделку, где оплата высока, а риск минимален.

Он решил припрятать Рог. Как ни жалко ему было выпускать его из рук, Кикаха больше не желал рисковать тем, что он может попасть в руки Рыжего Орка. Если бы они не унесли Рог с собой, когда покинули отель, то уже сейчас Рог был бы у полиции. А если бы Рыжий Орк прослышал об этом, что случилось бы обязательно, то заполучил бы его достаточно быстро.

Пара пришла на автобусный вокзал компании «Грейхаунд», где Кикаха и положил футляр в камеру хранения.

— Я дал тому парню лишних двадцать тугриков за скорость. Он пообещал изготовить его к пяти. Тем временем я предлагаю отдохнуть в таверне на противоположной стороне улицы от нашей дворцовой хазы. Мы будем следить не разовьется ли в нашем отеле какая-либо бурная деятельность.

«Летящая Голубая Бутылка» оказалась низкопробной пивной, в которой, однако, нашлась свободная кабинка у окна. Его правда закрывали жалюзи, но между пластинами оставалось достаточно места, чтобы Кикахе был виден фасад отеля. Он заказал кока-колу для Ананы и пиво для себя. Он почти не пил пиво, но заказывал по кружке каждые пятнадцать минут, чтобы не вызвать неудовольствия хозяина. Следя за отелем, Кикаха расспрашивал Анану о Рыжем Орке. Он ведь так мало знал об их противнике.

— Он — мой дядя, — сообщила Анана. — Брат моей матери. Он покинул родную вселенную свыше пятнадцати тысячи земных лет и отправился создавать свою личную. Это произошло за пять тысяч лет до моего рождения. Но у нас были его статуи и фотографии, а один раз, когда мне было пятнадцать лет, он вернулся, так что я знала, как он выглядит. Но сейчас уже не помню. Несмотря на это, если бы я снова увидел его то, возможно, сразу бы узнала. Есть, знаешь ли семейное сходство. Достаточно сильное. Если когда-нибудь увидишь мужчину, такого же, как я, перед тобой будет Рыжий Орк. Кроме волос. У него не черные, а темно-бронзовые. Как у тебя. И теперь, когда я подумала… интересно, почему мне раньше такое не пришло в голову… не бросалось в глаза… ты выглядишь очень на него похожим.

— Да брось ты! — отмахнулся Кикаха. — Это означало бы, что я похож на тебя. Я такое отрицаю!

— Думаю мы можем быть кузенами.

Кикаха засмеялся, хотя лицо у него покраснело и он ощущал какое-то смутное беспокойство.

— В следующей фразе ты сообщишь мне, что я — давно пропавший сын Рыжего Орка!

— Я не знаю, есть ли у него какой-либо сын, — задумчиво произнесла она, — но, да, ты можешь быть его ребенком.

— Мне известно, что мои родители, — отверг он такое предположение. — Фермеры-хежеры. И они так же знали, кто их предки. Мой отец был ирландского происхождения — какого же еще. Бог мой Финнеган ведь — а моя мать была норвежка и на четверть индианка-катоба.

— Я ничего не пытаюсь доказать. Я просто отмечаю неоспоримое определенное сходство. И сейчас, когда я над этим поразмыслила, замечаю, что твои глаза особенного лиственно-зеленого оттенка… да, точь в точь такие же… я забыла… у Рыжего Орка твои глаза.

— Погоди, — он положил свою руку на ее. Он смотрел сквозь жалюзи.

— Полицейский автомобиль! — воскликнула она повернувшись.

— Да, припарковался во второй ряд перед отелем. Они оба входят. Возможно, проверяют какого-то другого. Так что давай пока не будем ударяться в панику.

— С каких это пор я стала ударяться в панику? — холодно спросила Анана.

— Извини. Просто у меня такая манера выражаться.

Прошло минут пятнадцать. Затем сзади к полицейскому автомобилю подъехала машина. В ней сидело трое в штатском, двое из них вылезли и вошли в отель. Машина уехала.

— Эти двое, — процедил Кикаха, — кажутся мне весьма похожими на сыщиков.

Полицейские в мундирах вышли и уехали. Двое, которых Кикаха посчитал сыщиками, не выходили из отеля около тридцати минут. Потом они вышли, прошлись до угла, постояли с минуту, разговаривая, а потом один вернулся. Он, однако, не стал заходить в отель. Вместо этого он перешел улицу.

— У него возникла та же мысль что и у нас! — выругался Кикаха. — Следить отсюда за входом в отель! — Он встал и скомандовал: — Ходу! Через черный ход! Иди, как будто прогуливаешься, но быстро!

Черный ход был на самом деле боковым выходом, который выводил в тупиковый переулок, второй конец его вел на ту же улицу; пара пошла на север к мастерской чеканщика.

— Либо полиция получила информацию от Рыжего Орка, — стал рассуждать Кикаха, — либо проверяют нас из-за Клейста. Значение это не имеет. Мы в бегах и Орк получил преимущество. Пока он и дальше сможет давить на нас, мы никак не сможем подобраться к нему поближе.

У них оставалось еще несколько часов, пока чеканщик закончит свою работу. Кикаха привел Анану в другую пивную, куда более высокого класса, и они снова сели за столик.

— Ты только начала рассказывать мне историю своего дяди, — сказал он.

— Рассказывать-то особенно нечего, — возразила она. — Долгое время Рыжий Орк был среди Господов фигурой, внушающей ужас, он успешно вторгся во вселенные по меньшей мере десятка Господов и убил их. Потом он был тяжело ранен, когда попал в мир Валы, — моей сестры. Рыжий Орк очень ловок и обладает большими ресурсами и огромной мощью. Но моя сестра Вала соединяет в себе все качества кобры и тигра. Она, как я уже говорила, тяжело ранила его, но и сама пострадала. Вернее, она чуть не умерла. Рыжий Орк, однако, спасся и вернулся в эту вселенную, которая была создана им первой после того, как он покинул родной мир.

— Что? — выпрямился Кикаха.

Дернувшись, его рука сшибла кружку пива. Он не заметил этого, а уставился на нее во все глаза.

— Что ты сказала?

— Ты хочешь, чтобы я повторила все?

— Нет, нет! То последнее… то, что ты говорила о его возвращении в эту вселенную, первую, которую он создал!

— Да? И что в этом такого расстраивающего?

Заикался Кикаха не часто, но теперь он не мог выдавить из себя ни слова.

— С-слушай! — проговорил он наконец. — Я принимаю понятие о карманных вселенных Господов, так как сам провел полжизни в одной из них, и знаю, что существуют другие, поскольку мне о них рассказывал человек, который не лжет, и я видел Господов из других вселенных, включая тебя! И я знаю, что существует, по крайней мере, тысяча восемь этих относительно небольших искусственных вселенных.

Но я всегда думал… и до сих пор думаю… что невозможно… моя вселенная — естественная, точно так же, как ты говоришь и твоя родная вселенная Гардзринтрах.

— Этого я не говорила, — мягко возразила она и, взяв его за руку, сжала ее. — Кикаха, милый, тебя это действительно так расстраивает?

— Ты, должно быть, ошиблась, Анана, — стоял он на своем. — Ты имеешь хоть какое-нибудь представление о громадности этой вселенной? Она бесконечна! Никакой человек не мог создать этот сложный и гигантский мир! Боже мой, до ближайшей звезды четыре с чем-то световых года, а до самой далекой миллиарды световых лет и должно быть миллиарды световых лет за ее пределами.

И потом ведь есть возраст этой вселенной! Да ведь одной этой планете два с половиной миллиарда лет, как я об этом слышал в последний раз! Это чертовски древнее пятнадцати тысяч лет, когда Господь отправился из своего родного мира создавать свои карманные вселенные! Чертовски древнее!

Анана улыбнулась и потребовала выслушать ее до конца, потрепав его по руке, будто она была бабушкой, а он ее самым малым внучком.

— Ну, ну! Нет причин расстраиваться, любимый. Я удивлена, почему Вольф не рассказывал тебе. Вероятно, забыл об этом, когда потерял память. А когда она к нему вернулась, то вернулась не целиком, или наверное, он считал это настолько само собой разумеющимся, что никогда не принимал в расчет, что ты не знаешь, так же как и я, кстати, считала это само собой разумеющимся.

— А как ты можешь объяснить бесконечные размеры и возраст этой Земли? И эволюция? — победоносно бросил он вызов. — Вот, как ты объяснишь эволюцию? Неоспоримые данные, полученные в результате раскопок? Датировку на углерод 14 и калий аргон? Я прочел об этих новых открытиях в журнале в автобусе. Их доказательства научно неопровержимы!

Пока официантка забирала их пустые кружки, он молчал. Как только она ушла, он открыл рот, потом закрыл. Телевизор над стойкой показывал новости и на экране появилось изображение двух лиц.

— Посмотри туда! — прошипел он Анане.

Она успела развернуться и увидеть рисунки, прежде чем изображение исчезло.

— Они выглядели похожими на нас, — констатировала она.

— Да, полицейский фоторобот, — подтвердил он. — Теперь гончие действительно взяли след! Спокойно! Если мы встанем сейчас, люди могут обратить на нас внимание. Но если мы останемся сидеть и заниматься своими делами, как я, надеюсь, поступают другие клиенты…..

Если бы телевизор был цветной, сходство было бы меньшим, поскольку волосы они перекрасили. Но он был черно-белым, так что их нарисованные портреты оказались почти фотографиями.

Однако, никто даже не взглянул на них и вполне возможно, что, кроме пьяных подле стойки, никто и не заметил передачи по телевизору. А к ним лицом они не собирались поворачиваться.

— Что сказала эта штука? — шепнула Анана, подразумевая телевизор.

— Не знаю. Было очень много шума, чтобы я смог услышать. И сожалею, что не могу расспросить кого-либо у стойки.

У него возникли сомнения относительно своих планов выманивания Рыжего Орка. Наверное, ему следует бросить эту идею. Кое-чем рисковать следовало, но имея на своих пятках полицию, которая активно их ищет, и при изображениях его и Ананы на экранах телевизоров в каждом доме Калифорнии! Он вообще не желал привлекать никакого внимания. Кроме того, эта идея была одним из тех диких зайцев, что скакали через заросли шиповника в его голове. Она была слишком фантастической, говорящей о его буйной фантазии, но именно по этой причине могла иметь успех. Но не сейчас. В ту же минуту, как он приведет свой план в действие, он привлечет люден Орка и полицию. Так что Рыжий Орк не явится собственной персоной, поскольку будет знать, где Кикаха.

— Надень темные очки, — велел он. — Прошло достаточно времени, чтобы никто ничего не заподозрил и не связал нас с изображением на экране.

— Тебе вовсе незачем мне все растолковывать, — отрезала она. — Я не такая малоумная, как ваши земные женщины.

Он немного помолчал За какие-то несколько минут на его голову обрушилось столько информации, словно на него свалилось несколько наковален. Он отчаянно хотел продолжать обсуждение вопроса о происхождении и природе этой вселенной, но времени не было. Выживание, поиск Вольфа и Хрисенды, уничтожение Колокольника — вот вопросы, требующие сейчас самого большого внимания. Однако самым главным был вопрос выживания.

— Мы заберем еще кое-то из багажа. И колокол тоже, — сказал он. — Может быть я сумею позже его использовать. Кто знает?

Он заплатил по счету и они вышли. Через десять минут они получили колокол. Чеканщик проделал достаточно хорошую работу. Конечно, этот колокол не прошел бы проверки любым Господом и близко. Но на разумном расстоянии или при взгляде на него кого-то, с ним незнакомого, он сошел бы за ценное имущество Колокольника. Он был колоколообразным, но с закрытым дном, в полтора раза больше головы Кикахи, сделан из алюминия и опылен быстросохнущей краской. Кикаха заплатил мастеру и положил Колокол в шляпную коробку, добытую в магазине.

Спустя через час они шли через парк Макартура.

Кроме ораторов на ящиках из-под мыла, там болталось множество алкашей, несколько мотоциклетных громил и множество людей, что пришли сюда понаслаждаться травой и поглазеть на других, пренебрегающих условностями.

Обогнув большой куст, они остановились.

Справа от них стояла бетонная скамья. На ней сидели двое алкашей с небритыми, впалыми щеками в голубых прожилках и молодой человек. Этот юноша был хорошо сложенным парнем с длинными грязными белобрысыми волосами и щетиной трехдневной давности. Одежда его была даже более рваной и грязной, чем у алкашей.

Рядом с ним на скамейке лежала картонная коробка, примерно, в полтора квадратных фута.

Анана начала было что-то говорить, но потом замолчала.

Кожа ее побледнела, глаза расширились, она вцепилась в свое горло и пронзительно закричала.

Единственное, что могло привести ее в состояние такого ужаса, была сигнализация, которую внедрили ей в мозг десять тысяч лет назад, когда она стала взрослой.

Приближение к колоколу Колокольника автоматически включало прибор в ее мозгу. Нервы ее взвыли, словно к ним привязали сирену. Ее охватил вековечный страх перед Колокольником.

Белобрысый вскочил, сграбастал картонную коробку и бросился бежать.

Кикаха рванулся за ним. Алкаши орали, и многие из гулявших бросились к ним.

В другое время Кикаха бы рассмеялся. Он планировал отнести свою коробку с псевдоколоколом, в какое-нибудь место вроде этого, в парк, где болтались алкаши и отщепенцы, и создать какую-то суматоху, которая попала бы в газеты. Это, надеялся Кикаха, могло бы вывести его на Рыжего Орка, который вылез бы из своего укрытия.

По иронии судьбы он наткнулся на настоящего Колокольника.

Если бы у Колокольника хватило бы ума припрятать где-нибудь свой колокол, он был бы в безопасности. Кикаха с Ананой прошли бы мимо, так и не опознав его.

Внезапно Кикаха перестал бежать. Зачем преследовать Колокольника, даже если он сможет догнать его? Погоня привлечет слишком много внимания.

Он вынул лучемет, замаскированный под ручку, и установил его на самый узкий теплопробивной луч. Он нацелил его в спину Колокольника и в этот миг, словно сообразив, что должно последовать, Колокольник бросился на землю. Коробка его перевернулась, сам он откатился и исчез за невысоким холмиком. Луч из ручки прошел над ним, попал в дерево и продырявил его. От коры повалил дым, Кикаха отключил ручку. Если бы лучемет продолжал бы работать на несколько секунд дольше, то ему бы понадобился новый заряд.

Голова Колокольника высунулась и показалась его рука с зажатым в нем тонким предметом. Он направил предмет на Кикаху. Тот подпрыгнул в воздухе вверх и вбок и одновременно отшвырнул в сторону свою шляпную коробку. По коробке сверкнуло что-то белое и она вместе с содержимым упала, развалившись пополам, на землю. Перед тем как удариться о землю коробка вспыхнула.

Кикаха бросился на землю и разок выстрелил. Трава на холме стала коричневой. В следующее мгновение Колокольник выстрелил снова. Кикаха откатился, потом вскочил и побежал зигзагами.

Кикаха подумал, что его шалости с Колокольником должны были показаться свидетелям весьма странными. Вдруг двое юнцов с картонками в руках начали носиться друг за другом ни с того, ни с сего, целились друг в друга шариковыми ручками, уклонялись, ныряли на землю, будто играли в ковбоев и индейцев. А женщина, вопившая, словно увидела монстра Франкенштейна, тоже теперь принимала участие в этой игре.

Один из полицейских что-то крикнул им.

— Не давай им поймать нас! — закричал Кикаха, — иначе нам конец! Держи Колокольника!

Они припустили во всю прыть. Фараоны снова что-то крикнули. Он оглянулся. Никто из них пока не достал пистолет; но долго такое не продлится.

Они настигали Колокольника, а полицейские отставали. Кикаха, однако, дышал слишком тяжело.

Но каким бы плохим ни было его состояние, у Колокольника оно было еще хуже. Он быстро сбавлял темп. Это означало, что очень скоро он вновь обернется и лучше бы Кикахе бежать попроворней. Через несколько секунд Колокольник окажется в диапазоне действия его лучемета и он отхватит ему обе ноги. Это станет концом возможных опасностей для человека, не учитывая, разумеется, опасностей исходящих от самого человека.

Колокольник в бешеном спруте взлетел по бетонной лестнице, ведущей на улицу. Прежде, чем последовать за ним по лестнице, Кикаха притормозил. Он предвидел, что Колокольник будет дожидаться наверху, когда появится его голова. Тут подоспела и Анана.

— Где он? — спросила она, тяжело переводя дыхание.

— Если бы я знал, то не стоял бы здесь, — огрызнулся он.

Кикаха повернулся и, оставив лестницу, побежал, пригнувшись по крутому склону холма. Колокольник станет гадать, не понимая, что он делает. Если он умен, то поймет, что Кикаха не собирается бросаться в атаку по лестнице. Он станет смотреть по обе стороны лестницы в поисках вдруг пропавшего врага.

Кикаха взглянул направо. Анана уловила его идею и тоже кралась по склону. Она повернула голову, улыбнулась ему и помахала рукой. Он показал ей, что им следует выглянуть из-за края одновременно. Если Колокольник хоть на секунду будет парализован их двойным появлением, и не сумеет определить в кого первого стрелять, то его можно считать покойником.

Конечно, при условиях, что не вмешаются гнавшиеся за ними полицейские. Крики их становились все громче, затем рявкнул пистолет и вблизи Кикахи взлетела земля.

Он подал знак, и они высунули головы. В то же мгновение на улице прозвучал выстрел из пистолета.

Посреди улицы на спине валялся Колокольник. Рядом с ним стоял большой черный «линкольн» и несколько человек собирались поднять Колокольника и погрузить его в машину. Одним из людей был Клейст.

Кикаха выругался. Он загнал Колокольника прямо в объятия людей Орка, которые, вероятно, крейсировали в этом районе в поисках человека с большой картонной коробкой в руках. Или, возможно, кто-то — о, ирония судьбы! — увидел Кикаху с его коробкой и принял его за Колокольника.

Он махнул Анане и они одновременно выскочили и со всех ног побежали к машине. Новые крики, но никаких выстрелов со стороны полицейских. Люди подле лимузина подняли головы лишь тогда, когда зашвырнули обмякшее тело Колокольника в автомобиль. Они поспешно влезли в машину и рванули прочь, визжа горящей резиной по открывшейся перед автомобилем свободной полосе.

Кикаха прицелился в зад автомобиля, надеясь пробить шину либо поджечь бензобак. Но ничего не произошло, машина целехонькая исчезла за углом. Его лучемет был пуст.

Не оставалось ничего делать, как снова бежать, ведь теперь полицейские вызовут подмогу. Единственное преимущество бегунов заключалось в том, что был час пик и движение было очень интенсивным. Фараоны не смогут сюда добраться слишком быстро на автомобилях.

Через полчаса они ехали в такси, а еще через двадцать минут прибыли в мотель. Управляющий с любопытством поглядел на них и поднял брови, когда не увидел никакого багажа. Кикаха пояснил, что они авангард небольшой рок-группы и их багаж прибудет несколько позже. Они прилетят с пятнадцатиминутным уведомлением из Сан-Франциско.

Они взяли ключ и пошли в свой номер. Здесь они улеглись на кровати, заперев сначала двери и придвинув к ним кое-какую мебель, и проспали пятнадцать минут. Проснувшись, приняли душ и снова натянули на себя потную одежду. Следуя совету управляющего, они прогулялись в район магазинов и приобрели кое-что из одежды и несколько необходимых предметов.

— Если мы и дальше будем покупать одежду и терять ее в тот же день, — заметил Кикаха, — то скоро останемся без гроша. И мне вновь придется вернуться к грабежу.

Когда они вернулись в номер, он нетерпеливо раскрыл «Лос-Анджелес Таймс» на колонке личных объявлений. Он прочел ее сверху вниз, а потом вдруг воскликнул «Ией!» и взвился в воздух.

Анана села на постели и спросила:

— Что стряслось?

— Ничего не стряслось! Это первое хорошее, что случилось, с тех пор как мы попали сюда. Я по-настоящему и не верил, что это сработает! Но он хитрый старый лис, этот Вольф! Он мыслит так же, как и я. Смотри, Анана.

Он сунул ей газету. Моргая, она отодвинула ее так, чтобы сфокусировать, а потом медленно прочла:

«Малыш Хровака. Ты прошел. Штаты. Уилшир и Сан-Висент. Э. веч. X. шлет горячий привет».

Кикаха стащил ее с кровати и закружил по номеру.

— Нам удалось! Нам удалось! Коль скоро мы окажемся вместе, нас не остановит ничто!

Анана обняла и поцеловала его, признавшись:

— Я так счастлива. Возможно, ты прав, это поворотный пункт. Брат Джадавин! Когда-то я постаралась бы убить его. Но теперь нет. Я едва могу дождаться встречи.

— Ну, нам не придется долго ждать, — он заставил себя отрезветь. — Мне лучше выяснить, что происходит.

Он включил телевизор. Диктор этой телестанции явно не собирался упоминать о них, поэтому Кикаха принялся переключать с канала на канал. Спустя минуту его старания были вознаграждены.

Его и Анану разыскивали для допроса в связи с делом о похищении Клейста. Управляющий мотелем, где нашли связанного Клейста, описал двух предполагаемых похитителей. Сам Клейст не выдвинул против них никаких обвинений, но потом было найдено тело Кэмбринга. Полиция установила связь между Кикахой, Ананой и Кэмбрингом из-за суматохи около смоляных ям Ла Бреа. Было еще и дополнительное обвинение: угон автомашины Кэмбринга.

Новости не понравились Кикахе, но он не мог малость не посмеяться из-за крайней досады, какую, должно быть, испытывал Рыжий Орк. Господу было бы предпочтительней менее тяжелое обвинение, такое, как всего лишь угон машины, чтобы он мог заплатить залог за парочку и таким способом сцапать их, когда они выйдут из полицейского участка. Но при таком обвинении, как похищение и убийство, он быть может и не сумеет освободить их.

Эти обвинения были достаточно серьезными, хотя и не настолько, чтобы оправдать появление их портретов в теленовостях. Что делало данный случай столь интересным, так это то, что проверка отпечатков пальцев мужчины, участвующего в деле, показала, что они принадлежат Полу Янусу Финнегану, который исчез в 1946 году из своей квартиры в Блумингтоне, штат Индиана, где он посещал университет.

Спустя двадцать четыре года он появился в Ван Найсе, штат Калифорния при весьма таинственных или сомнительных обстоятельствах. И вот что самое сенсационное, по словам диктора, — свидетели описывают Финнегана как мужчину лет двадцати пяти, когда ему должно быть пятьдесят два года!

Более того, с того момента как его портрет был показан по телевидению, он был опознан как один из участников очень таинственной погони в парке Макартруа.

Закончил диктор комментарием, претендующим на остроумие. Наверное, этот Финнеган вернулся от Источника Юности. Или, вероятно, свидетели могли напиться из слегка иного источника.

— При такой рекламе, — заявил Кикаха, — наше положение веселым не назовешь. Надеюсь, наш управляющий не смотрел эту передачу.

Было восемь тридцать. Они должны были встретиться с Вольфом в десять часов в ресторане «Штаты» на углу Уилшир и Сан-Винсент. Если они возьмут такси то смогут попасть туда с неплохим запасом времени. Кикаха решил, что им следует прогуляться пешком. Он не доверял такси. И хотя он воспользовался такси, если бы было необходимо, он не видел ни малейшей причины брать его только для того, чтобы избежать пешей прогулки. Особенно потому, что им требовалось поразмяться.

Анана пожаловалась, что проголодалась и хотела бы как можно скорее попасть в ресторан. Кикаха сообщил ей, что страдания полезны для души, и усмехнулся, произнося это. Его собственный желудок сильно сжимался от спазм, а ребра ощущались сильней, нежели несколько дней назад. Но если это зависело от него, он не собирался кидаться куда-то очертя голову.

Пока они шли Кикаха расспрашивал ее о Рыжем Орке и о том, как тот «якобы» сотворил Землю.

— Вначале была вселенная Господов. Она была единственной известной нам. Потом, после десяти тысяч лет цивилизации мои предки сформулировали теорию искусственных вселенных. Коль скоро была понятна математика данной концепции, создание первой карманной вселенной стало лишь делом времени и воли, пока не создали первую карманную вселенную. Тогда то же самое «пространство» содержало два мира пространство-материи, но один оставался непроницаемым для другого, потому что вселенные находились «под прямым углом друг к другу». Ты понимаешь, что термин «прямой угол» ничего не значит. Это просто попытка объяснить нечто такое, что на самом деле можно объяснить лишь тому, кто понимает математику данной концепции. Лично я хоть и спроектировала собственную вселенную, а затем и построила ее, никогда не понимала этой математики или как даже действуют создающие мир машины.

Первую искусственную вселенную сконструировали примерно, за двести лет до моего рождения. Создала ее группа Господов — тогда, кстати, они Господами себя не называли — среди которых был мой отец Уризен и его брат Орк. Орк тогда уже прожил две тысячи земных лет. Он был физиком, потом биологом, и наконец социологом.

Первоначальный шаг был подобен надуванию шара в не-пространство. Ты можешь себе это представить? Я тоже не могу, но именно так мне это объяснили. Ты надуваешь шар в не-пространство. То есть ты создаешь небольшое пространство или небольшую вселенную, ту, куда ты можешь «вратировать» свои машины. Они расширяют соседнее пространство или пространство-время оригинальной вселенной. Новый мир расширяется так, чтобы ты мог вратировать в него еще больше машин. А они еще больше расширяют вселенную и ты вратируешь машины в новое большее пространство.

С самого начала создания этого нового мира, он может иметь совершенно иные физические законы, чем в оригинальной вселенной.

Тут дело в сформировании пространства-времени-материи так, чтобы, скажем, гравитация действовала иначе, чем в оригинальном мире.

Однако, первая новая вселенная была, можно сказать топорной. Она не воплощала никаких новых принципов, фактически она являлась точной имитацией оригинала. Ну, не точно в том смысле, что была не копией мира, каким он являлся тогда, а каким он был в прошлом.

— Та копия была — мой мир? — уточнил Кикаха. — Земля?

— Она — та вселенная, — кивнула Анана, — была первой. И создали ее приблизительно пятнадцать тысяч лет назад. Эта солнечная система лишь в мелких особенностях отклонилась от родной вселенной Господов.

— Ты хочешь сказать…

Он молчал почти полквартала, а затем проговорил:

— Так значит, это объясняет, что ты имела ввиду, когда ты сказала, что этот мир недавний. Я знал, что этого быть не может, так как датировка на калий-аргон и ксенон-аргон неопровержимо доказывает, что этому миру более четырех с половиной миллиардов лет, и были найдены ископаемые гоминиды, которым по меньшей мере миллион семьсот пятьдесят тысяч лет. И потом у нас есть датировка на углерод-14, который, предположительно, точен до пятидесяти тысяч лет, если я правильно помню ту статью.

Но ты говоришь, что скалы твоего мира, которым было четыре с половиной миллиарда лет, были воспроизведены в этой вселенной. И поэтому, хотя они и воспроизведены всего пятнадцать тысяч лет назад, кажется, что им четыре с половиной миллиарда лет. И мы находим ископаемые, бесспорно доказывающие, что динозавры жили пятьдесят миллионов лет назад. И мы находим каменные орудия и скелеты людей, что жили миллион лет назад. Но все это сдублировано с вашей вселенной.

— Совершенно верно, — согласилась она.

— Но звезды! Галактики, сверхновые, квазары! Миллионы, миллиарды их в миллиардах световых лет! В одной этой галактике миллионы звезд и диаметром она в сто тысяч световых лет! Красное смещение света от убегающих от нас галактик при четверти скорости света и в миллиардах световых лет от нас! Радиозвезды! — Боже мой, — все!

Он вскинул руки, указывая на бесконечность и вечность этой вселенной. И кроме того, указывая на нелепость ее слов.

— Эта вселенная — первая и самая большая из искусственных, — сказала она. — Ну, не самая большая, вторая была точно такой же величины. Диаметр ее — трехкратное расстояние от солнца до планеты Плутон. Если люди когда-нибудь построят корабль для полета к ближайшей звезде, то они пройдут за орбиту Плутона, а потом двойное расстояние от Плутона до Солнца. А потом…

— Потом?

— А потом корабль войдет в район, где он будет уничтожен. Он наткнется на — как мне назвать — единственный термин, какой я могу придумать, это — силовое поле. И он исчезнет во вспышке энергии. И то же произойдет с другим кораблем или кораблями, если они за ним последуют. Звезды не для людей. Главным образом потому, что никаких звезд нет.

Кикаха хотел горячо запротестовать. Он почувствовал, что возмущен, но заставил себя спокойно спросить:

— Как ты это объяснишь?

— Пространство — материя за пределами орбиты Плутона — подобие звездного неба. Крошечное подобие. Относительно крошечное, то есть.

— Эффекты света от звезд, туманностей и тому подобное? Красное смещение? Скорость света? Все это?

— Есть фактор искривления, придающий все необходимые иллюзии.

Вся заплутоновская астрономия, вся космогония были ложными.

— Но почему Господы сочли необходимым установить это подобие бесконечной, беспространной расширяющейся вселенной с ее биллионами небесных тел? Почему они не оставили просто чистое небо, исключая Луну и планеты? Зачем этот предельно жестокий обман? Или мне не зачем спрашивать? Я на минуту забыл, что Господы жестоки.

Она потрепала его по руке, заглянула в глаза и сказала:

— Жестоки не только Господы. Ты забываешь, что я сказала тебе, что эта вселенная была точной копией нашей. Я имею в виду точь в точь такой же. От центра, то есть Солнца, до внешнего края, стен этой вселенной, ваш мир-дубликат нашего. Это включает и подобие пространства за солнечной системой.

— Ты хочешь сказать, что… Родной мир Господов тоже искусственная вселенная? — Кикаха даже остановился.

— Да. После того, как три корабля были отправлены за самую крайнюю нашу планету к ближайшей звезде всего в четырех и трех десятых световых лет от нас — как мы думали — был отправлен и четвертый корабль. Но этот притормозил, когда приблизился к району, где исчезли во вспышке света предыдущие корабли. Он не был уничтожен, но не смог продвинуться дальше тех кораблей. Силовое поле оттолкнуло его. Или завернула структура пространственно-материального континуума в той точке.

После некоторого изучения мы неохотно пришли к выводу и пониманию, что ни звезд, ни наружного пространства не существует. Во всяком случае, в том смысле, как мы их понимали.

Многие не приняли эти откровения. Фактический удар, нанесенный этим открытием, был настолько силен, что наша цивилизация долгое время находилась в состоянии, близком к психозу.

Некоторые историки утверждали, что именно открытие, что мы находимся в искусственной, сравнительно ограниченной вселенной, и пришпорило нас, подстегнуло нас к поискам средств создания своих собственных синтетических вселенных. Потому что: если мы сами являлись продуктами людей, создавших нашу вселенную, и, таким образом, создавших и нас, то и мы тоже можем создать свои миры. И поэтому…

— Значит Земля даже не из вторых рук! Она их третьих рук! — продолжил Кикаха. — Но кто же мог создать ваш мир? Кто Господь Господов?

— Мы пока не знаем, — ответила она. — Мы не нашли никаких следов тех, которые могли ее создать. Они существуют на плоскости полярности, выходившей тогда за пределы нашей досягаемости, и насколько я знаю, всегда будут за пределами нашей досягаемости.

Кикаха подумал, что это должно было унизить Господов. Наверное, вначале и унизило. Но они оправились и перешли к созданию собственных космосов и своего солипсистского образа жизни.

И в своем поиске бессмертия они создали Колокольников, этих монстров Франкенштейна, а потом после долгой войны победили собственные создания и навек отделались от этой угрозы, как они думали. Но теперь Колокольник гулял на свободе. Он находился в руках Рыжего Орка, который наверняка присмотрит за тем, чтобы Колокольник умер, а его колокол оказался погребенным где-то поглубже, наверное, на дне Тихого океана.

— Я проглочу все, что ты мне рассказала, — допустил он, — хотя это и встает мне поперек горла. Но что насчет жителей Земли? Откуда они взялись?

— Твоих предков создали пятнадцать тысяч лет назад в биолабораториях Господов. Один набор создали для этого мира, для этой земли, и еще один набор — для второй Земли. Точные дубликаты. Рыжий Орк создал вселенные совершенно одинаковыми и поселил на поверхность обеих Земель тех же людей. В точности тех же самых в обеих Землях.

Орк расположил в разных местах детей: европоидов, негроидов и негритосов, монголоидов, индейцев и австралоидов. Вот из этих-то детей Господы и вырастили людей каменного века. Все группы научили языкам, которые все, кстати, были искусственными языками. Кроме того, их научили изготовлять каменные и деревянные орудия, охотиться. Научили, какие правила поведения избрать и так далее. А потом Господы исчезли. Большинство из них вернулось в родную вселенную, где они принялись составлять планы строительства собственных вселенных. Некоторые остались на двух Землях понаблюдать, но стараясь никому не попадаться на глаза. В конечном итоге Орк всех их перебил или выгнал из обоих вселенных, но произошло это тысячу лет спустя.

— Минуточку, — перебил Кикаха. — Я никогда не думал об этом, воспринимая, полагаю, просто как должное. Но я считал, что все Господы-европоиды.

— Просто потому, что случилось так, что ты встречал только европоидов, — сказала она. — Кстати, сколько Господов ты встречал?

— Шестерых, — усмехнувшись, признался он.

— Я бы предположила, что их осталось около тысячи, и из них примерно треть — негроиды, еще треть — монголоиды, применяя земную терминологию. На нашей планете наш эквивалент австралоидов вымер, а наш эквивалент полинезийцев и индейцев поглотили монголоиды и европоиды.

— А вселенная той, другой Земли? Там люди развивались по моделям, схожим с нашими? Или они существенно отклонились?

— Не могу сказать тебе, — призналась она. — Это знает лишь Рыжий Орк.

У него было множество вопросов, включая и вопрос, почему на Земле оказалось немало врат, никак не контролировавшихся Рыжим Орком. Ему пришло в голову, что они могли остаться от старых времен, когда на Земле было много Господов.

На новые вопросы времени не было. Они переходили с Сан-Винсента на Уилшир и до ресторана «Штаты» оставалось всего несколько дюжин ярдов. Ресторан располагался в двухэтажном здании из кирпича с большими витринами и окном по фасаду. Перспектива снова увидеть Вольфа и Хрисенду сделала Кикаху счастливее, чем он бывал довольно надолго. Тем не менее, осторожности он не потерял.

— Сперва пройдем мимо, — сказал он. — Давай.

Они находились прямо напротив ресторана. В нем сидело примерно полдюжины обедавших, две официантки и женщина за кассой. В одной кабинке сидело двое полицейских, а их белый автомобиль стоял на автостоянке к западу от ресторана. Ни Вольфа, ни Хрисенды в ресторане не оказалось.

Было, правда, еще не точно десять, а Вольф тоже мог проявить осторожность.

Они остановились перед витриной магазина одежды. Со своего наблюдательного пункта они могли наблюдать за всеми входящими и выходящими из ресторана. Двое клиентов встали и ушли. Полицейские не собирались скоро уходить. На стоянку въехала машина, остановилась и выключила фары. Из нее вылезли мужчина и женщина, оба седые, и вошли в ресторан. Мужчина был слишком маленького роста и тощим, чтобы оказаться Вольфом, а женщина — слишком объемистой и высокой для Хрисенды.

Прошло полчаса. Прибыли новые клиенты, а другие вышли. Никто из них не мог быть его друзьями. Оба полицейских ушли без четверти десять.

— Можем мы теперь войти? — спросила Анана. — Я так проголодалась, что мой желудок ест сам себя.

— Не нравится мне, как все это пахнет, — высказал Кикаха свои сомнения. — Все вроде бы выглядит как надо, исключая то, что Вольфа здесь еще нет. Подождем еще немного, дадим ему шанс появиться. Но заходить туда не станем. Это слишком похоже на западню.

— Я вижу впереди по улице еще ресторан. Почему бы мне не пойти туда и не купить немного еды, а потом вернуться сюда?

Они занялись произношением ею слов: два чизбургера без лука, две порции шоколада со взбитыми сливками, очень густых. Подойдет. Он объяснил ей, сколько ей должны дать сдачи, а потом велел поторопиться.

Пару секунд он гадал, не следует ли ему остановить ее. Если случится нечто неожиданное и ему придется смываться без нее, она попадет в беду. Она все еще не знала что и как в этом мире.

С другой стороны у него в желудке тоже урчало.

— Ладно, — неохотно уступил он. — Но не задерживайся и, если что-нибудь случится и мы расстанемся, то встретимся снова около мотеля.

И Кикаха продолжал следить за входом в ресторан слева, то или смотреть вдоль улицы, за ней.

Примерно, минут через десять она появилась, держа большой бумажный пакет. Она дважды перешла улицу, чтобы вернуться к тому же жилмассиву и направилась к нему. Она сделала несколько шагов от угла, когда возле нее неожиданно остановилась машина, проезжавшая мимо. Из машины выпрыгнули двое и подбежали к Анане. Кикаха бросился к ним. Анана выронила пакет, потом упала. Не было звука пистолетного выстрела, вспышки пламени или еще чего-нибудь, что указывало на применение оружия. Двое подбежали к Анане. Один поднял ее, а второй повернулся лицом к Кикахе.

В этот момент из машины вылез еще один и побежал к Кикахе. К остановившейся машине подъехало еще несколько, посигналили, а потом объехали ее. Их фары высветили еще одного человека на месте водителя.

Кикаха отскочил вбок и на мостовую. Автомобиль рявкнул клаксоном и свернул, чтобы не задеть его. Долетел рассерженный крик водителя.

«Ты сумасшедший, сукин сын!»

К этому моменту Кикаха уже вытащил свою ручку-лучемет. Несколько торопливых слов установили ее на пробивное действие. Первой его заботой было не попасть под лучемет противников, а второй — вывести из строя их машину.

Он упал на мостовую и покатился, уловив краешком глаза вспышку тонкого, как игла, и горячего, словно солнце, луча. Из его собственной ручки выпрыгнул луч и прошелся по колесам машины со стороны шин проезжей части. Шины с грохотом лопнули и машина накренилась набок, когда отвалились нижние части колес.

Водитель выскочил и убежал за машину.

Кикаха поднялся и побежал к машине, стоявшей у тротуара. Он бросился вперед, сильно ударился о макадам и покатился. Когда он выполз из-за машины и выглянул, то увидел, что на некотором расстоянии от первой машины остановилась вторая. Люди из первой машины затаскивали Анану туда.

Он вскочил и закричал, но мимо пролетело несколько автомобилей, которые помешали ему воспользоваться лучеметом. К моменту, когда эти машины проехали, вторая машина, где находилась Анана, делала разворот на сто восемьдесят градусов. Новые автомобили, подъехавшие по другой стороне движения, проехали между ним и машиной, которая увозила его женщину. Шансов резануть лучом задние колеса уезжающей машины у него не осталось. И именно тогда, словно сама Судьба ополчилась против него, на полосе движения с его стороны появилась полицейская машина и остановилась. Кикаха понимал, что попадать в руки полиции ему никак нельзя, и в ярости он сбежал.

Позади него взвыла сирена. Кто-то что-то крикнул и выстрелил в воздух.

Он прибавил скорость и выскочил на Сан-Винсент, чуть не остановив уличное движение, когда петлял в потоке машин. Он пересек разделительную полосу и, когда добрался до другой стороны, нашел время быстро оглянуться и увидеть одного полицейского на разделительной линии, которого остановила вереница машин.

Полицейский автомобиль развернулся и направился через улицу. Кикаха все бежал, — свернул за угол, проскочил между двух домов и из-за них снова выскочил на Сан-Винсент. Фараон, бежавший за ним, садился в автомобиль. Кикаха пригнулся в теми, пока автомобиль, продолжая завывать сиреной, не укатил. Он свернул за тот же угол, из-за которого выбежал Кикаха.

Кикаха побежал к ресторану «Штаты» и заглянул внутрь. Там не было никаких признаков Хрисенды и Вольфа. Приближался еще один полицейский автомобиль, сверкая мигалкой, но с выключенной сиреной.

Кикаха прошел через стоянку и обошел здание. Это заняло у него час, но к этому времени он, петляя между домами, перебегая через улицу, то и дело прячась, ускользнул от патрульных. Остановился купить кое-какой еды и вернулся к своему мотелю.

Перед мотелем стоял полицейский автомобиль. И снова Кикахе пришлось все бросить и он пропал в ночи.

Одно он должен был сделать немедленно. Он знал, что Рыжий Орк даст Анане наркотик, который заставит ее ответить на любой заданный вопрос. Вполне может статься, что Орк прознает, что в этот мир попал Рог Шамбаримена и что сейчас он находится в камере хранения автобусного вокзала в центре города. Он, конечно, пошлет людей на вокзал и не станет стесняться, чтобы взорвать вокзал. Орка не будет волновать, что придется ему сделать, чтобы раздобыть этот Рог.

Кикаха поймал такси и приехал на автобусный вокзал. Опустошив камеру хранения, он отошел от автобусного вокзала на семь кварталов, прежде чем поймал другое такси, которое отвезло его на железнодорожный вокзал в центре города. Здесь он снова сунул Рог в камеру хранения. Носить ключ от нее ему не хотелось. Он купил пакетик жевательной резинки и сжевал все пластики, пока не получился большой резиновый шарик. Пока он проделывал это, он прогуливался вокруг вокзала, обследовал дерево на краю автостоянки и решил, что нашел превосходный тайник. Он засунул комок резинки с засунутым в него ключом в небольшое дупло на дереве как раз выше его линии обзора.

Он взял новое такси до района Сансет и Ферфакс.

Около восьми часов утра он проснулся на старом матрасе, лежавшем на голом полу большой старой комнаты. Рядом с ним спала Род (сокращенное от Родрига). Родрига Элоид, как она себя называла, была высокой худощавой девушкой с замечательно большими грудями, хорошеньким, но чересчур веснушчатым личиком, большими синими глазами и прямыми желто-каштановыми волосами, ниспадавшими до талии. Она носила рубаху лесоруба в красно-синюю клетку, грязные брюки клеш и рваные мокасины. Зубы у нее были белые и ровные, но изо рта у нее слишком слабо пахло пищей и слишком сильно марихуаной.

Прогуливаясь вечером в толпе, Кикаха заметил ее, сидящей на тротуаре и разговаривающей с другой девушкой и парнем.

Девушка заметила Кикаху, улыбнулась и окликнула его:

— Хэлло, друг. Ты выгладишь так, словно долго бежал.

— Надеюсь, что нет, — улыбнулся в ответ Кикаха, — а то легавые тоже могут это заметить.

Завязать знакомство со всей троицей было очень легко и, когда Кикаха сказал, что купит им всем троим что-нибудь поесть, он почувствовал определенное усиление их интереса.

Поев, они послонялись все вместе по Сансет, «торча» от всего. В этот вечер он многое узнал об их суб-культуре. Когда он упомянул о том, что у него нет крыши над головой, они пригласили его остановиться в их хазе. Это большой запущенный дом сказали они, с привидениями, там живет примерно пятьдесят человек, плюс-минус десяток. Они складывались на арендную плату и коммунальные услуги, если пользуются ими. Если же у них нет денег, их все равно принимают, пока они достанут какие-нибудь башли.

Родрига Элоид (он был уверен, что это не настоящее ее имя) приехала сюда недавно из Дейтона, штат Огайо. Там у нее остались родители пуритане. Ей исполнилось семнадцать лет и она не знала кем хочет быть. На текущий момент, сказала она, просто собой.

Кикаха внес еще некоторую сумму на марихуану и вторая девушка, Джеки, временно исчезла. Когда она вернулась они направились к большому дому, который они называли Графство, и удалились в эту комнату. Кикаха покурил вместе с ними, так как понимал, что если он это сделает, то станет для них более приемлимым. Казалось, курение произвело на него мало впечатления, не вызвав ничего, кроме кашля.

Через некоторое время Джеки и ее парень начали заниматься любовью. Родрига и Кикаха вышли прогуляться. Родрига сказала, что он ей нравится, но она не испытывает никакого желания ложиться с ним в постель после столь краткого знакомства.

Кикаха ответил, что понимает. Он вовсе не имеет ничего против ее пожелания. Ему просто хочется немного поспать. Спустя час они вернулись в комнату, которая к этому времени оказалась пустой, и завалились спать.

Но сон не уменьшил его беспокойства. Он был подавлен оттого, что Анана оказалась в руках Рыжего Орка, и он подозревал, что Вольфа и Хрисенду постигла та же участь. Каким-то образом Рыжий Орк догадался, что объявление в газете от Кикахи и ответил. Но он не смог бы ответить столь верно, если бы не захватил Вольфа и не вытащил из него все, что тот знал о Кикахе.

Зная Господов, Кикаха считал вполне вероятным, что сперва Рыжий Орк подверг Вольфа и Хрисенду пыткам, хотя ему всего лишь требовалось применить наркотик, который бы заставил их рассказать все, о чем Орк их спрашивал. После этого он снова подвергнет их пыткам и в конечном итоге убьет.

С Ананой он поступит точно так же.

Кикаха содрогнулся и сказал:

— Нет!

Родрига открыла глаза и спросила:

— Что?

— Спи дальше, — сказал он, но она села, обхватив прижатые к груди коленки. Потом покачалась из стороны в сторону и изрекла:

— Тебя что-то грызет, амиго. Глубоко. Слушай, я не хочу тоже грузить тебя, но если я могу что-то сделать…

— Мне требуется сделать кое-что самому, — отозвался он.

Он не мог вовлекать ее в это дело, даже если она могла каким-то образом помочь. При первом же их контакте с людьми Рыжего Орка, если бы такое произошло, она была бы убита. Она не была быстрой, очень сильной и изобретательной женщиной, какой была Анана. Да, совершенно верно, сказал он самому себе. Была. В этот самый миг ее уже могло и не быть в живых.

На глаза его навернулись слезы.

— Спасибо, Род. Теперь я должен идти. Может быть встретимся с тобой как-нибудь позже.

Тут она поднялась с матраса и сказала:

— В тебе, Пол, есть нечто странное. Ты молод, но употребляешь нашу феню не совсем верно, понимаешь, что я хочу сказать? Ты мне кажешься просто малость чудным. Я не хочу сказать гадом. Я хочу сказать, ты словно не совсем принадлежишь к этому миру. Я знаю, как это бывает, у меня самой очень часто возникает такое же ощущение. То есть я тоже не принадлежу здешнему миру. Но с тобой это не совсем то же самое. Я хочу сказать, ты действительно не от мира сего. Ты ведь не какое-то там существо с летающей тарелки?

— Слушай, Род. Я ценю твое предложение. Действительно ценю. Но ты не можешь отправиться со мной или что-то для меня сделать. Не сейчас. Но позже, если возникнет что-нибудь, в чем сможешь мне помочь, то будь уверена, черт побери, что я позволю тебе сделать это что-нибудь для меня, и буду этому очень рад. — Он нагнулся и поцеловал ее в лоб. Hastala vista, — попрощался он, — а может, адью. Давай все-таки надеяться, что мы еще встретимся.

Кикаха бродил, пока не нашел небольшой ресторан. Завтракая, он обдумывал ситуацию.

Одно можно утверждать наверняка. Проблема Колокольника решена. Не имело значения, кто убьет его, Кикаха или Рыжий Орк. Главное, что он будет убит, и Колокольники навеки убраны с дороги.

И теперь Рыжий Орк заполучил в свои руки всех своих врагов, кроме одного, однако скоро он заполучит и этого, последнего. Если, конечно, этот враг не доберется до него первым. Рыжий Орк не использовал еще всех своих возможностей для поимки Кикахи, поскольку первой его заботой было поимка Колокольника. Но сейчас он уже мог сосредоточиться на последнем, все еще от него ускользающем.

Каким-то образом Кикаха должен был найти Рыжего Орка раньше, чем этот Господь доберется до него. И весьма скоро.

Кончив завтракать, он купил «Таймс». Идя по улице, он просматривал газету. В ней ничего не сообщалось ни о похищении женщины, ни о машине на Уилшире с отрезанными нижними половинками левых колес. Была небольшая заметка о розыске Пола М.Финнегана, загадочного человека, о том, как он скрылся, и краткое описание его жизни до 1946 года.

Кикаха заставил себя успокоиться и хладнокровно обдумать ситуацию. Никогда прежде он так не волновался. Он был бессилен остановить реальные пытки, которым подвергались его друзья и его любимая в эту минуту.

Существовал-таки один способ попасть в дом Господа и встретиться с ним лицом к лицу. Если он сдастся, то сможет потом, когда его привезут к Господу, положиться на свою смелость и изобретательность.

Спасло его чувство реальности. Возьмут его только после тщательного изучения и гарантии, что он не утаил какого-либо оружия или каких-то приборов, и привезут его связанным и беспомощным.

Если Господь не следовал обычаю всегда оставлять какой-то путь открытым для умного и умелого человека. Всегда, какие бы эффективные и мощные ловушки не устанавливали Господы в своих дворцах, они оставляли открытым, по крайней мере, один маршрут, если вторгшийся окажется достаточно восприимчив и дерзок. Таково было правило смертельной игры, в которую они играли тысячу лет. Фактически именно это правило и заставило Рыжего Орка оставить врата в пещере без охраны и ловушки.

Из-за того, что больше ничего не оставалось делать, Кикаха зашел в телефонную будку на бензоколонке, потом набрал номер Кэмбринга. Трубку подняли так быстро, что Кикахе на секунду показалось, что Кэмбринг жив и ждет его звонка. Ответила, однако, жена Кэмбринга.

— Говорит Пол Финнеган, — произнес Кикаха.

Возникла пауза, а затем:

— Ты убийца! — завизжала она.

Он подождал, пока она не накричится и перестанет проклинать его. Ее вопли перешли в рыдания. Дыхание у нее стало прерывистым.

— Я не убивал вашего мужа, — произнес он. — Хотя, если бы убил, был бы оправдан, как вам хорошо известно. Его убил большой босс.

— Вы лжете.

— Скажите своему большому боссу, что я хочу с ним поговорить. Я буду ждать на этом проводе. Я знаю, что вы можете воспользоваться несколькими телефонами.

— С какой стати мне это делать? — огрызнулась она. — Я ничего не стану для вас делать!

— Ставлю вопрос так. Если он заполучит меня в свои руки, то позаботится о том, чтобы вы могли удовлетворить свою жажду мщения. Но если я не вступлю с ним в контакт прямо сейчас, то сматываюсь в Великое Неведомое. И он никогда не найдет меня.

— Ладно, — шмыгнула она носом и пропала.

Примерно через минуту она вернулась, и сказала:

— У меня здесь есть громкоговоритель, ящик, как вы там его называете. Так или иначе, вы можете говорить с ним через него.

Кикаха сомневался, что человек, с которым он должен был говорить, и есть «большой босс». Хотя миссис Кэмбринг показала, что обладает теперь сведениями, которых у нее не было, когда он раньше допрашивал ее. Не может ли это происходить от того, что Господь рассчитывал на его звонок?

Он ощутил холодок, прогулявшийся по его затылку. Если Рыжий Орк так хорошо предвидит его действия, то он уловит и следующий шаг Кикахи.

Он пожал плечами. Существовал лишь один способ выяснить, так ли умен Рыжий Орк.

Голос оказался глухим и резонирующим. Его произношение было как у местного жителя, а употребление словаря, казалось «правильным». Говоривший не представился. Тон его указывал, что он в этом не нуждается, что один лишь его голос должен был убедить каждого, кто его услышит, в истинности его личности. И в его могуществе.

Кикаха почувствовал, что это истинный Рыжий Орк, и чем дольше слушал, тем больше узнавал определенные характерные интонации, напоминавшие ему голос Ананы. Сходство здесь присутствовало, что не было удивительно, поскольку в семье Уризена были очень приняты внутрисемейные браки.

— Финнеган! Я захватил твоих друзей, Вольфа и Хрисенду, твою любовницу, мою племянницу Анану. Они здоровы. С ними ничего не случилось, ничего, что могло бы им повредить. Пока! Я добился от них правды с помощью наркотика. Они рассказали мне все, что знают.

«Тогда хорошо, — подумал Кикаха, — что Анана теперь на самом деле не знает, где находится Рог Шамбаримена».

Возникла пауза и Кикаха сказал:

— Я слушаю.

— Мне следовало убить их, уделив сперва, конечно, подобающее внимание. Но они и в самом деле не представляют для меня никакой угрозы. Они попались столь же легко, как и новорожденные кролики.

Господу всегда требовалось немного побахвалиться. Кикаха ничего не сказал, зная, что Господь перейдет к сути, когда запыхается. Но Рыжий Орк удивил его.

— Я мог бы подождать, пока не поймают тебя, и ждать мне пришлось бы недолго. Но именно сейчас важно время и потому я готов пойти на обмен.

Он вновь сделал паузу. Кикаха сказал:

— Я весь во внимании.

— Я отпущу пленников и позволю им вернуться в мир Джадавина. И ты сможешь отправиться с ними. Но при нескольких условиях. Во-первых, ты вернешь Рог Шамбаримена.

Этого Кикаха ожидал. Рог был не только единственным во всех вселенных, но и являлся самым желанным предметом для всех Господов. Их изготовлял легендарный предок всех живущих Господов, хотя и долго принадлежал его равно легендарному сыну, поскольку его иногда именовали Рогом Ильмарволкинка. Он обладал уникальной полезностью возле врат. Его можно было применить в одиночку. Все другие врата должны были существовать парами. Одни нужно было иметь в покидаемой вселенной, другие — во вселенной, куда вступали. Большинство из них были фиксированными, хотя врата типа полумесяцев были мобильными. Требовалось лишь протрубить в Рог в надлежащей последовательности тона Рога и мгновенно открывался путь между вселенными. То есть, так произошло бы, если бы Рогом воспользовались неподалеку от «резонирующей» точки и «стенах» между двумя мирами.

Резонирующая точка являлась тропой между вселенными, но эти вселенные никогда не разнились. Поэтому, если Господь пользовался Рогом, не зная, куда приведет его резонирующая точка, то оказывался в любой вселенной, какая существовала по другую сторону, нравилось ему это или нет.

Кикаха знал о четырех местах, где он мог бы протрубить в Рог и наверняка открыть для себя путь в Многоярусный Мир. Одно находилось в пещере неподалеку от озера Эрроухэд. Другое было в Кентукки, но чтобы добраться туда, ему потребовалась бы помощь проводника. Проводник — Вольф. Третье, должно быть, находится в его квартире в Блумингтоне, штат Индиана. А четвертое находилось в гардеробе в подвале дома в Тампе, штат Аризона. Вольф тоже знал о нем и он рассказал Кикахе, как попасть туда со стороны Земли, и Кикаха помнил это.

Голос Рыжего Орка сделался нетерпеливым:

— Брось, брось! Не играй со мной в эти игры, земляшка! Говори, «да» или «нет», но поскорее!

— Да! Пока что, то есть. Все зависит от твоих условий.

— У меня осталось только одно, — Рыжий Орк несколько откашлялся, а потом буркнул: — И оно-что ты и другие поможете мне поймать Колокольника!

Кикаха был потрясен, но тысячекратный опыт столкновения с разными сюрпризами сделал его способным скрыть потрясение. И он спокойно произнес:

— Согласен. Именно на нечто в этом роде я и рассчитывал все время, но не видел как можно с тобой работать. Конечно, тогда у тебя не было кнута в руке.

Значит, Колокольник был либо пойман людьми Орка, а потом сбежал, либо же его захватил кто-то другой. И этот другой мог быть только еще одним Господом.

Или, вероятно, это был другой Колокольник.

При этой мысли Кикаха похолодел.

— Что мы будем теперь делать? — осведомился он, не желая говорить правду, которая заключалась в фразе: — Что ТЫ сейчас желаешь?

Голос Орка стал жестким и сдержанно торжествующим:

— Ты явишься как можно быстрее к дому миссис Кэмбринг и мои люди препроводят тебя сюда. Сколько времени тебе понадобится, чтобы добраться до дома Кэмбринга?

— Примерно полчаса, — ответил Кикаха. Если бы он смог сразу схватить такси, то оказался бы там минут через десять, но ему хотелось оставить себе немного времени, чтобы подумать.

— Отлично! — произнес Господь. — Ты должен сдать все оружие, мои люди тщательно тебя обыщут. Понятно?

— О, разумеется.

Разговаривая, он становился бдительным, как птица. Он посмотрел через стекло будки, выискивая, нет ли чего подозрительного, но не замечал ничего кроме проезжавших мимо автомобилей. Вот один автомобиль остановился около тротуара. Это был большой темный «кадиллак», в нем сидел один человек. Он посидел минуту, посмотрел на часы, а потом открыл дверцу и вышел из машины. Не спеша, он направился к будке, снова взглянув на часы. Это был весьма хорошо сложенный юноша ростом, примерно, шесть футов и три дюйма, одетый модно и дорого. Длинные желтые волосы блестели на солнце, словно облитые золотом. Лицо у него было красивое, но с грубыми чертами.

Он остановился недалеко от будки и достал портсигар. Кикаха продолжал слышать голос по телефону, он передавал ему инструкции, но не спускал глаз с приехавшего человека. Этот парень глядел на мир надменными глазами с полуприкрытыми веками. Он, очевидно, нервничал из-за того, что будка занята. Он снова посмотрел на часы, потом закурил сигарету.

Кикаха произнес кодовое слово, подготовившее кольцо у него на пальце к активным действиям для короткого пробивающего луча. Если этот парень охотится за ним, то ему придется прорезать стекло.

Голос в трубке все еще продолжал говорить. Казалось, он диктует условия капитуляции великой державы, а не одному единственному человеку. Кикаха должен приблизиться к фасаду дома Кэмбринга и пройти только половину центральной дорожки, а потом стоять, пока из дому не выйдут три человека, а трое, находящиеся в припаркованном на другой стороны улицы автомобиле, одновременно приблизятся к Кикахе сзади. А потом…

Человек около будки состроил недовольную гримасу, когда снова посмотрел на часы и отвернулся, собираясь уйти. Очевидно, ему надоело дожидаться, когда будка освободится.

Но он сделал всего три шага и резко обернулся. В руках его появился курносый пистолет.

Кикаха выронил трубку и пригнулся, произнося, одновременно слово, активировавшее кольцо.

Пистолет рявкнул, стекло будки разлетелось и Кикаху обволокло облаком белого тумана. Это было настолько неожиданно, что он охнул разок и сразу же понял, что ему следует задержать дыхание, так он и поступил. Он выскочил из будки, разрезая дверь кольцом. Дверь выпала наружу, но он так и не услышал, как она ударилась о землю.

Когда сознание вернулось к нему, он обнаружил, что кругом темно, а он лежит ограниченный стенками движущегося предмета. Запах бензина и теснота подсказали ему, что он находится: в багажнике автомобиля. Руки его были связаны за спиной, ноги — в лодыжках, а рот заклеен липкой лентой.

От жары он потел, но воздуха в багажнике хватало. Машина ехала по какому-то склону и остановилась. Двигатель заглох, взвизгнули дверцы, машина приподнялась на рессорах, когда пассажиры вышли из нее, а затем откинулась крышка багажника. Четверо, одним из которых был светловолосый юноша, выстреливший в Кикаху из газового пистолета, смотрели на него.

Они вытащили его из багажника и вынесли из гаража, дверь которого закрыли. Выход из гаража вел прямо в коридор дома, который привел в большую комнату с роскошной мебелью и ковром, закрывавшим пол. Следующий коридор привел их в комнату с потолком полутораэтажной высоты, громадной хрустальной люстрой, черно-белым паркетным полом, тяжелой мебелью и картинами на стенах, походившими на произведения старых мастеров.

Здесь его опустили в большое кресло с высокой спинкой и развязали ему ноги. Затем один из принесших его людей велел ему шагать. Человек позади него поощрил его к этому, ткнув в спину чем-то твердым и острым, Кикаха пошел за людьми через дверной проем, расположенный под большой лестницей. Марш из двенадцати ступенек привел их в скудно меблированную комнату. В одном ее конце находилась большая массивная железная дверь, которая вела, насколько он понимал, в тюремную камеру. Так оно и оказалось, хотя это была и довольно комфортабельная тюрьма. Руки его развязали, рот расклеили.

Кольцо-лучемет сняли, а из кармана рубахи вытащили ручку-лучемет. Пока рослый следил за ним, остальные раздели его донага, срезая рубашку и нижнее белье… Затем они обследовали его тело в поисках оружия, но ничего не нашли.

Он не оказывал никакого сопротивления. Это было бесполезно. Рослый и еще один держали его под прицелом пистолетов. После проверки один из них замкнул кандалы у него на лодыжках. Они соединились цепью, прикрепленной одним концом к кольцу в стене. Цепь оказалась очень тонкой и весила немного. Она была достаточно длинна, чтобы позволить ему передвигаться по помещению в любом направлении.

Увидев, что Кикаха разглядывает цепь, рослый улыбнулся и сказал:

— Она прозрачнее, чем паутинка, друг мой, и крепка, как цепь, державшая Фенрира.

— Я Локи, а не Фенрир, — нехорошо усмехнулся ему на это Кикаха. Он знал, что рослей ожидал, что он не поймет упоминания об огромном волке скандинавской религии и что ему следует притворяться невежественным. Чем меньшее уважение к тебе испытывает тюремщик, тем больше у тебя шансов сбежать. Но удержаться от ответа не смог.

Рослый поднял брови и сказал:

— Ах, так. Ты помнишь, что случилось с Локи?

— Я также Локи, — ответил Кикаха, но решил, что теперь разговор зашел слишком далеко. Он замолк, ожидая, когда другой скажет ему, кто он и что он намерен делать.

Теперь этот человек выглядел совсем не так молодо. Казалось, ему где-то за тридцать. Голос у него был тяжелым, гладким и очень властным. Глаза его казались прекрасными: большие, лиственно-зеленые с густыми ресницами. Лицо казалось Кикахе знакомым, хотя он был уверен, что никогда прежде не видел его,

Рослый подал знак и все остальные покинули помещение. Он закрыл дверь за ними, потом присел на край стола. Стол, как и прочие предметы мебели, был привинчен к полу. Некоторое время он сидел, покачивая ногой и держа на коленях пистолет, который выглядел как обычное оружие. Он не был похож ни на газовый пистолет, ни на замаскированный лучемет. Кикаха никак не мог определить что это такое. Кикаха уселся в кресло и ждал. Правда, это позволило рослому смотреть на него сверху вниз, но Кикаха не относился к тем, кто позволял дать другому психологическое преимущество, если тот смотрит на него сверху.

Несколько минут рослый неотрывно глядел на него. Кикаха отвечал таким же взглядом, потихоньку насвистывая.

— Какое-то время я за тобой следовал, — произнес вдруг рослый. — Я все еще не знаю кто ты такой. Позволь мне представиться. Я — Рыжий Орк.

Кикаха застыл в кресле и моргнул.

Рослый поинтересовался:

— А за кого ты меня принимал?

— За Господа, который застрял в этой вселенной и ищет выхода из нее, — ответил Кикаха. — Значит есть два Рыжих Орка.

Рослый несколько растерял торжество своей улыбки:

— Нет, есть только один! А тот, другой, — самозванец! Лишь на мгновение я проявил беззаботность! Но я скрылся, сохранив жизнь, и из-за этого его невезения я убью его и верну все!

— А кто тот, другой? Я подумал… но впрочем, он никогда не называл себя… он просто позволил мне думать…

— Что он — Рыжий Орк? Так я и думал! Но его зовут Уртона. Он был некоторое время Господом Меняющегося Мира. А потом эта чертова сука — демонесса Вала, моя племянница, выгнала его из этого мира и он бежал сюда, в этот мир, мой мир. Я не знал кто это, хотя и знал, что какой-то Господь прошел через врата в Европе. Я поохотился на него, не нашел, а потом забыл о нем. Это произошло тысячу лет назад. Я счел, что он выбрался через какие-то неизвестные мне врата или же убит.

Но он затаился и все это время искал меня. И наконец, всего десять лет назад он нашел меня, изучил мою крепость, мою защиту, проследил распорядок дня, а потом нанес удар!

Я сделался беззаботным, но сумел спастись, хотя все мои телохранители погибли. И он взял командование на себя. Для него это было так просто, потому что он находился в центре власти, а там не было никого, кто бы мог помешать ему. Да и как там мог оказаться кто-то, способный сказать ему «нет»? Я слишком хорошо спрятал свое лицо. Всякий в центре власти мог отдавать приказы, дергать за ниточки и ему повиновались, поскольку даже земляшки, стоявшие к нему ближе всего, не знали ни его настоящего имени, ни его настоящего лица.

И я не мог пойти к исполнявшим приказы людям и сказать: «Вот я, ваш истинный Господь! Повинуйтесь мне и убейте дурака, отдававшего вам приказы!» Меня сразу бы пристрелили, потому что Уртона описал меня слугам, и они посчитали бы, что я враг их вождя.

Поэтому я ушел в подполье, точно так же, как Уртона до этого. Но когда я нанесу удар, я не промахнусь! Я снова окажусь в центре власти!

Наступило молчание. Орк, казалось, ожидал от него каких-то комментариев. Наверное, он ожидал похвал, или трепета, или ужаса.

— Теперь, когда в его руках то, что ты называешь центр власти, он — Господь обеих Земель? — поинтересовался Кикаха. — Или только этой.

Казалось, этот вопрос застал Орка врасплох. Он уставился на Кикаху, его лицо побагровело.

— А тебе что до этого? — спросил он наконец.

— Просто я подумал, что ты смог бы удовольствоваться положением Господа другой Земли. Почему бы не представить Уртону править этим миром? На мой взгляд, судя по увиденному, конечно, за тот короткий срок, что я здесь пробыл, этот мир обречен. Люди загрязняют воздух и воду и в любое время могут истребить всю жизнь на Земле атомной войной. Ты явно ничего не делаешь, чтобы предотвратить это. Так почему бы не предоставить Уртону владеть этим миром, покуда ты сохраняешь другой. Он помолчал, и потом спросил:

— Или, Земля номер два в таком же плачевном состоянии, как и эта?

Лицо Рыжего Орка приобрело нормальный цвет. Он улыбнулся и ответил:

— Нет. Другая отделалась не так уж плохо. Она куда более желанна, хотя начало у нее было точно таким же. Но твое предположение, что я отдам этот мир, показывает, что ты мало о нас знаешь, лаблаббий.

— Я знаю достаточно, — возразил Кикаха, — но даже Господы меняются к лучшему, и я надеялся…

— Я никак не буду вмешиваться в развития событий здесь, исключая, конечно, свою защиту, — заявил Орк, — если эта планета задохнется от созданной человеком загрязненности или если ока взорвется в тысячах вспышек от ядерных ударов, это произойдет безо всякой помощи или помех с моей стороны. Я ученый и не стану оказывать влияние на направления естественного развития тем или иным путем на обоих планетах. Все, что я делаю, находится на микромасштабном уровне и не потревожит микромасштабных дел.

Это, кстати, является еще одной причиной, почему я должен убивать всякого, кто вторгается в мои вселенные. Они могут попробовать вмешаться в мои великие эксперименты.

— Только не я! — возразил Кикаха. — И не Вольф, ни Хрисенда, ни Анана! Мы всего лишь желаем вернуться в свои собственные миры. Конечно, после того, как будет уничтожен Колокольник. Он — единственная причина, по которой мы оказались здесь. Ты должен в это поверить!

— Не ждешь ли ты в самом деле, что я поверю?

Кикаха пожал плечами:

— Это правда, однако я не жду, что ты в нее поверишь. Вы, Господы, слишком склонны к паранойе, чтобы ясно видеть окружающее.

— Тебя будут держать здесь, пока я не захвачу в плен остальных и не разобью Уртона. Тогда я решу, что с тобой делать.

Под этим, знал Кикаха, он подразумевал, какие именно изощренные пытки он сможет применить к Кикахе. На мгновение он задумался, не поставить ли Рыжего Орка в известность о Роге Шамбаримена. Наверное, он смог бы использовать его как способ поторговаться. Затем решил, что не стоит. Если Орк узнает, что Рог здесь, он просто-напросто извлечет из своего пленника сведения при помощи пыток или наркотиков.

— Ты еще не убил Колокольника? — вместо этого спросил он.

— Нет, — улыбнулся Орк.

Он казался очень довольным собой.

— Если возникнет необходимость, я буду угрожать Уртону именно Колокольником. Я скажу ему, что если он не уберется, я выпущу на свободу Колокольника. Это, как ты понимаешь, самое ужасное, что может сделать Господь.

— И ты это сделал бы? После того, что ты говорил об уничтожении всякого, кто может вмешаться в естественное развитие?

— Если бы я знал, что скоро умру, что моя смерть неизбежна, да, сделал бы! Почему бы и нет? Какое мне дело до того, что случится с этим миром, со всеми мирами, если я умру? Туда им и дорога!

Было еще много вопросов, на которые Кикахе хотелось бы получить ответы, но интервью вел не он. Внезапно, Орк вышел, пройдя через другую дверь. Кикаха натянул цепь, пытаясь заглянуть за нее, но дверь закрылась в его сторону и он не смог ничего рассмотреть.

Он остался со своими мыслями, в которых не было и намека на оптимизм. Он всегда хвастался, что может освободиться из любой тюрьмы, но это была, конечно, лишь похвальба. Пока что он сумел бежать изо всех мест, куда его заточали, но понимал, что в один прекрасный день окажется в помещении, где выхода не будет. Вероятно, это было именно то место. За ним наблюдали камеры, он был прикован к цепи, которую голыми руками не разорвешь, кроме того, она могла быть проводником для чего-то, способного парализовать его или наказать, если он будет вести себя не подобающим образом.

Это не помешало ему попытаться порвать или перекрутить ее, так как не мог позволить себе принимать что-либо на веру. Цепь осталась невредимой и он предположил, что его действия весьма позабавили тех, кто за ним наблюдал.

Он прекратил эти игры и воспользовался туалетным оборудованием. Потом он прилег на диван и некоторое время размышлял о своем бедственном положении. Никаких неудобств из-за того, что он был голым, он не испытывал. Воздух в помещении был всего на несколько градусов меньше температуры его тела и сквозняка практически не было. Через некоторое время он уснул, не придумав никакого плана, который мог бы считаться разумно работоспособным.

Когда он проснулся, в комнате все было как и прежде. Свет, который лился из неведомого источника, делал невозможным определение точного времени. Температура воздуха тоже не изменилась. Когда он сел, то обнаружил поднос с чашками, тарелками и столовыми приборами на тонконогом деревянном столике около дивана. Он и не подумал, что не смог бы заметить вошедшего с подносом, если бы его одурманили при помощи наркотика. Казалось, более вероятным предположить, что у столика есть открывающиеся крышки и что поднос попал именно так.

Кикаха с жадностью поел. Столовые приборы оказались сделанными из дерева, а тарелки и чашки из олова, с изображенными на них стилизованными спрутами, дельфинами и омарами. Покончив с едой, он походил по камере примерно с час в пределах досягаемости цепи. Он попробовал думать, что он смог бы сделать с вратами, если эти врата и впрямь существуют в деревянной поверхности стола. В конце своей прогулки, повернувшись лицом к столу, он заметил, что поднос исчез. Подозрения его оказались верными — в поверхности стола были врата.

В камере раздался какой-то звук — по крайней мере, так ему показалось. Но на самом деле была тишина. Господы старых времен разрешили проблему шумов, вызываемых внезапным исчезновением предметов. Воздух не врывался в созданный исчезновением вакуум; так как устройство врат включало одновременный обмен воздуха между вратами в обоих концах.

Примерно через час Орк вошел в ту же дверь, через которую вышел. Его сопровождали два человека, один из которых держал шприц. Оба носили юбки-кильты. У одного кильт был в черно-красную полоску, у другого — белый со стилизованным осьминогом с большими голубыми глазами. Кроме кильтов, кожаных сандалий, бус и металлических медальонов на концах ожерелья из бус, они ничего не носили. Отличались они темной кожей, а их лица выглядели средиземноморскими, чем и напомнили ему об индейцах. Прямые черные волосы были заплетены в две косички. Одна косичка спадала на спину, другая сворачивалась спиралью на правой стороне головы.

Орк заговорил с ними на языке, неизвестном Кикахе. Он казался ему смутно похожим на еврейский, либо на арабский, но только из-за звуков. Он слишком мало был знаком с этими обоими языками, чтобы суметь определить их.

Пока один стоял в стороне, прицеливаясь в Кикаху из арбалета. другой подошел к нему. Орк приказал ему подвергнуться инъекции, сообщив, что если он откажется и окажет сопротивление, то ему всадят шприц из арбалета. И боль что за этим последует будет продолжительной и интенсивной. Кикахе оставалось лишь подчиниться, поскольку ничего другого он сделать не мог.

После инъекции он ничего не ощущал, но на все вопросы Орка отвечал без малейшего колебания. Помрачнения или оглушенности он не чувствовал. Он мыслил так же ясно, как и обычно. Он просто не мог сопротивляться Орку в выдаче всех сведений, которые его интересовали. Но именно это и удерживало его от упоминания о Роге Шамбаримена. Орк о нем не спрашивал, да у него и не было для такого вопроса никаких причин. Он же не знал, что Рог принадлежит Вольфу или как его знал Орк — Джадавину.

Однако, вопросы Орка открыли почти все прочее, что было ценно для него. Он кое-что знал о жизни Кикахи на Земле до той ночи в Блумингтоне, когда Пол Янус Финнеган случайно катапультировался из этой вселенной в Многоярусный Мир. Он узнал побольше о жизни Кикахи с той поры, как Финнеган стал Кикахой, а также Хорстом фон Хорстманом и дюжиной других личностей. Он узнал о Вольфе—Джадавине, о Хрисенде и Анане, о вторжении Черных Колокольников и о других относящихся к делу обстоятельствах. Он узнал многое и о деятельности Кикахи и Ананы с того момента, как они прошли через врата в пещеру неподалеку от озера Эрроухэд.

— Если бы я позволил тебе, Анане и Вольфу с Хрисендой вернуться в ваш мир, — спросил Орк, — ты остался бы там и не попытался бы вернуться сюда?

— Конечно, — ответил Кикаха, — при условии, что я был бы наверняка уверен, что Колокольник мертв.

— Хммм. Однако, твой Многоярусный Мир кажется весьма завораживающим. Джадавин всегда отличался превосходным воображением. Думаю, что-мне захотелось бы добавить его к своим владениям.

Именно этого и ожидал Кикаха.

Орк снова улыбнулся:

— Интересно, что бы ты сделал, если бы узнал, где бывало я жил и где теперь в центре власти сидит Уртона.

— Я отправился бы туда и убил бы тебя или Уртона. Спас Анану, Вольфа и Хрисенду. а потом стал бы искать Колокольника, пока не нашел бы и не уничтожил его. А потом вернулся бы в свой мир, точнее говоря, мир Вольфа.

Орк принял задумчивый вид и некоторое время расхаживал взад-вперед. Вдруг он остановился и посмотрел на Кикаху. Он улыбнулся так, словно его осенила блестящая мысль.

— Ты заставил меня подумать, что ты очень хитрый и изобретательный, — заметил он. — Ты настолько хитер, что я мог бы подумать, что ты Господь, а не всего лишь земляшка-лаблаббий.

— У Ананы возникла безумная мысль, что я могу быть сыном Господа. Она считает, что я могу быть твоим сыном.

— Что? — переспросил Орк и внимательно посмотрел на Кикаху, а потом начал смеяться. Когда приступ смеха прекратился, он вытер глаза и проговорил: — Ну и приятное же ощущение! Давно уж я так не смеялся… сколько? Неважно. Так ты в самом деле думаешь, что ты можешь быть моим ребенком?

— Не я, — поправил Кикаха, — Анана. Она любит порассуждать об этом, так как еще оправдывает себя за то, что она влюблена в лаблаббия. Если бы я оказался Господом хоть наполовину, то это оказалось бы для нее более приемлемым. Но безусловно, эта мысль — попытка выдать желаемое за действительное.

— У меня нет никаких детей, потому что я хочу как можно меньше вмешиваться здесь в естественное развитие, хотя один—другой ребенок не смогут вызвать большой разницы. Но ты, я полагаю, можешь быть ребенком другого Господа. Но ты сбил меня с темы, ты весьма хитер. Наверное, я смогу тебя использовать.

Он снова умолк и снова стал расхаживать взад-вперед, опустив голову и сцепив руки за спиной. Затем он остановился, посмотрел на Кикаху и улыбнулся.

— Почему бы и нет? — Посмотрим, насколько ты хорош. Проиграть я не могу, что бы там не случилось, а выиграть могу.

Кикаха догадался, что мог предложить ему Орк. Он собирался сообщить ему адрес Уртона, доставить ею туда, обеспечить его кое-каким оружием и позволить ему атаковать Уртона, как он пожелает. Если Кикаха и потерпит неудачу, то все-таки отвлечет Уртона, так что Орк сможет использовать это обстоятельство в собственных интересах.

В любом случае будет забавно посмотреть, как лаблаббий попытается вторгнуться в средоточие власти Господа.

— А если у меня получится?

— Это крайне невероятно, поскольку я пока не добился никакого успеха. Хотя конечно, по-настоящему этим еще не занимался. Но если ты преуспеешь, а меня подобная вероятность не беспокоит, то я разрешу тебе, твоей любовнице и твоим друзьям вернуться в ваш мир. При условии, конечно, что все остальные тоже поклянутся, находясь под действием надлежащих наркотиков, что у них нет никаких намерений посягать на любую из Земель.

Кикаха не поверил ни единому его слову, но не видел никакой выгоды сообщать об этом Орку. Коль скоро он сможет выбраться из этой камеры и обрести некоторую свободу действий-хоть и под пристальным наблюдением Орка — у него появятся кое-какие шансы против Господов.

Орк что-то сказал на неизвестном Кикахе языке в наручное устройство и через мгновение появился еще один человек. Его кильт был красным, на нем была черная стилизованная птица с серебряной рыбой в когтях. Он принес кое-какие бумаги и подал Орку. Поклонился и исчез.

Орк сел рядом с Кикахой.

Бумаги оказались картами центрального района Лос-Анджелеса и Беверли Хилл.

— Вот дом где я жил, и где теперь живет Уртона, — сказал Орк. — Дом, который ты искал и где сейчас, без сомнения, держат Анану и всех остальных. Или по крайней мере, туда их доставили, когда захватили.

Описанные Орком защитные системы в доме заставили Кикаху ощутить себя весьма уязвимым. Кроме того Уртона, наверное, внес изменения в расположение защитных систем. Но хотя конфигурация ловушек могла быть иной, в основном, их конструкция осталась прежней.

— Почему же ты не попробовал напасть раньше?

— Пытался, — ответил Орк, — несколько раз. Мои люди проникали в дом, но я их больше никогда не видел. Последняя попытка была сделана три года назад. Если у тебя ничего не получится, — продолжал Орк, — то я пригрожу Уртону Колокольником. Однако, я сомневаюсь, что с этого будет толк, поскольку он сочтет немыслимым, что Господь может совершить такое.

Тон его говорил о том, что он не думает, что нападение Кикахи увенчается успехом.

Он хотел выяснить планы Кикахи, но тот смог лишь сказать ему, что таковых у него нет, если не считать планами попытки импровизаций. Он хотел только, чтобы Орк применил свои приборы для искажения показаний защитных устройств.

Орк возражал против того, чтобы одолжить Кикахе антигравитационный пояс. Что если он попадет в руки земляшек?

— Шансов на это немного, — отверг его довод Кикаха. Коль скоро я окажусь на территории Уртона, я либо преуспею, либо потерплю поражение. В любом случае пояс не попадет в руки постороннего. А даже если и попадет, то тот, кто станет Господом, будет обладать достаточным влиянием, чтобы позаботиться об изъятии его из рук кого бы то ни было. Я уверен, что если бы даже он попал в руки ФБР Господь двух Земель сумел бы найти способ отнять его у них. Верно?

— Верно, — согласился Орк. — Но не замышляешь ли ты убежать с поясом, а не напасть на Уртона?

— Нет. Я не остановлюсь до тех пор, пока не погибну или стану совершенно недееспособным, чтобы драться или, одержу победу.

Орк этим удовлетворился и Кикаха понял, что наркотик правды еще действовал. Орк встал и сказал:

— Я приготовлю для тебя все. Это займет некоторое время, так что ты можешь отдохнуть или делать, что тебе кажется наилучшим. Мы приступим сегодня в полночь.

Кикаха поинтересовался, нельзя ли с него снять цепь и кандалы.

— Почему бы и нет? — ответил Орк. — Ты все равно не сможешь отсюда выбраться. Это все было лишь предосторожностью.

Один из людей, одетых в кильты, прикоснулся к кандалам вокруг его щиколоток тонким цилиндром. Кандалы разомкнулись и спали. Пока двое отступали от Кикахи, пятясь задом, Орк вышел. Потом дверь закрылась и Кикаха остался один.

Оставшееся время он провел в размышлениях, занимался кое-какими упражнениями, потом пообедал и поужинал. Затем он побрился, помылся, снова позанимался физическими упражнениями и лег спать. Скоро ему понадобятся его сила, скорость реакции и проворство, так что было бессмысленно растрачивать силы на беспокойство и бессонницу.

Он не знал сколько проспал. В камере по-прежнему горел свет и все казалось таким же, как и когда он лег. На столе все еще стоял поднос с пустыми тарелками и чашками. И вот это-то, сообразил он, было неверной нотой, подносу, полагалось быть убранным через врата.

Звуки, разбудившие его, казались слабым постукиванием. Когда он спал, ему снилось или он думал, что ему снилось, будто дятел долбит ствол дерева.

Теперь же вокруг было тихо.

Он поднялся и подошел к двери, которой пользовались Орк и его слуги. Она была стальной, как он установил после того, как его спустили с цепи. Он приложил к двери ухо и прислушался. И ничего не услышал. А потом резко отпрыгнул назад, выругавшись. Металл внезапно стал горячим.

Пол задрожал так, будто началось землетрясение. Металлическая дверь издала серию звуков и он понял, откуда появился сон о дятле. Что-то било по двери с той стороны.

Он отступил от нее, когда центр двери стал вишневым и начал плавиться. Красный цвет распространился по двери, потом все стало белым, и наконец, центр двери исчез, появилась дыра размером с тарелку. К этому моменту Кикаха уже пригнулся за диваном и выглядывал из-за его края. Очевидно, кто-то пытался найти замок. Его там не было, так что рука убралась, а через мгновение край двери стал вишнево-красным. Кикаха подозревал, что кто-то использует лучемет, и гадал, что это за металл. Будь он даже самой твердой сталью, ему полагалось бы испариться в облачке дыма при первом же прикосновении луча.

Дверь с лязгом упала внутрь. В комнату впрыгнул человек, державший большой цилиндр с колоколообразным дулом и прикладом как у винтовки. Это был один из одетых в кильты слуг. Но на спине его был предмет, похожий на черный колокол, который был прикреплен к его плечам.

Кикаха обхватил все это одним взглядом и мгновенно убрал голову. Он скрючился за диваном, надеясь, что ворвавшийся не заметил его и не станет в порядке предосторожности проводить лучом по дивану, чтобы убедиться, что там никого нет. Он теперь знал, кем был этот человек. Кем бы он ни был, теперь он был Черным Колокольником, — Табуузом. Разум Колокольника вселился в разум слуги Господа, а разум слуги подвергся разрядке.

Каким-то образом Колокольник сумел заполучить свой колокол и переправить свой разум из раненного тела дракландца в тело слуги Господа. Он сумел завладеть мощным лучеметом и теперь находился на пути к тому, чтобы вырваться из твердыни Рыжего Орка.

Помещение заполнял запах горелого мяса, должно быть, от тел в соседнем помещении.

Кикахе безумно хотелось выяснить, что делает Колокольник, но он не посмел снова выглянуть из-за дивана. Он слышал дыхание Колокольника, а потом вдруг оно пропало. Выждав секунд шестьдесят и ничего не услышав, Кикаха выглянул. Комната оказалась пустой. Через секунду он был в этом уверен. Вторая дверь та, через которую вошли Орк, Кикаха и люди Орка была широко распахнута. Замок был прожжен насквозь.

Кикаха осторожно выглянул из-за двери. Там валялись части человеческих тел: руки, туловище, голова, все сильно обгоревшие. Сначала тут, вероятно, было человек пять, а может, и четыре. Определить кто из них был Рыжим Орком, было невозможно, поскольку и волосы и одежда сгорели.

Где-то тихо звенела сигнализация.

Кикаха разрывался между желанием идти дальше по следу Колокольника, чтобы не потерять его, и желанием выяснить, жив ли еще Рыжий Орк. Кроме того, ему ужасно хотелось подтвердить свои подозрения насчет того, что он находится на известной ему Земле. Он подозревал, что дверь, через которую его провели, служит вратами между двумя мирами и что этот дом находится на Земле номер два.

Он вышел в коридор. На полу валялось несколько ножей, но они оказались слишком горячими, чтобы их можно было подобрать. Он прошел по коридору дальше и вошел в очень большое помещение. У него была куполообразная форма со стенами, покрытыми фресками, которые изображали жизнь моря. В помещении стояла легкая мебель сделанная из дерева, неизвестного ему стиля. На полу была каменная мозаика, изображающая жизнь моря и его обитателей.

Он пересек помещение и выглянул в окно. Луна давала достаточно света, чтобы разглядеть широкое крыльцо с выкрашенными в белый цвет высокими деревянными столбами, а за ним-каменистый берег, через сотню ярдов спускавшийся к морю. Вокруг никого не было видно.

Он порыскал по дому, пытаясь соединять быстроту и осторожность. Нашел ручной лучемет, изготовленный так, что он не отличался от обыкновенного пистолета. На рукоятке были значки, которые не являлись письменным языком Господов, или какого-либо известного ему языка. Кикаха опробовал его на стуле, который распался как раз по середине. Для перезарядки пистолета Кикаха не смог найти никаких батарей, так что узнать, насколько большой заряд остался в пистолете, он не смог.

Он обнаружил так же шкафы с одеждой. Большинство ее составляли кильты, сандалии, бусы и куртки с пышными рукавами. Но в одном из шкафов он нашел одежду земного типа. Земли номер один, и одел слишком большие для него рубаху и брюки. Поскольку носить большие ботинки он не мог, ему пришлось удовольствоваться сандалиями.

Наконец, в большой спальне он нашел, как удалось сбежать Рыжему Орку. В центре спальни на полу лежал полумесяц. Господь шагнул в круг, образованный двумя полумесяцами, и его перекинуло куда-то в другое место. Было очевидно, что он сделал это, чтобы спастись. Дверь и стены покрывали тонкие отверстия, которые обуглились. Вполне вероятно, что Орк оказался застигнутым не только без личного оружия, но и посчитал, что сталкиваться с большим лучеметом — это уже чересчур.

Орк ушел через врата, но куда? Он мог вернуться на Землю номер один, но не обязательно в тот же дом. Или же мог отправиться в другое место на Земле номер два. А может, даже в другую комнату в этом же доме.

Кикаха должен выбраться из этого дома и отправиться за Колокольником. Он побежал по лестнице, пробежал через большую комнату, по коридору в помещение, где его держали. Дверь, через которую ушел Колокольник, все еще была открыта. Кикаха постоял перед ней в нерешительности, потому что Колокольник вполне мог подождать, не последует ли кто-нибудь за ним. Затем ему пришло в голову, что Колокольник должен считать, что все в доме либо сбежали от него, либо погибли, так что следовать за ним некому. Конечно, о другом пленнике он ничего не знал, иначе нашел бы его, чтобы устранить в первую очередь.

Кикаха вернулся в коридор. К этому времени один из ножей, что валялись в коридоре, уже остыл и выглядел неповрежденным. Он взвесил нож в руке и определил, что он хорошо сбалансирован и заткнул за пояс. Кикаха выпрыгнул за дверь с пистолетом наготове. В коротком и узком коридоре было тихо. Дверь в конце коридора была закрыта и он мягко толкнул ее, орудуя кончиком ножа. Когда дверь распахнулась, он немного подождал, прислушиваясь.

Прежде чем войти, он изучил комнату. Она изменилась. Стала больше, а серо-голубые обои превратились в серый камень. Кикаха ожидал, что подобное может случиться. Рыжий Орк изменил резонанс врат так, что если бы пленник сбежал, то оказался бы в удивительном месте, скорее всего неприятном, и полном сюрпризов.

При других обстоятельствах Кикаха бы повернул обратно и отыскал бы выключатель, устанавливающий врата на желаемую частоту. Но теперь, его первым долгом, было выручить попавших в руки Уртона. К чертям Колокольника! Лучше всего будет и в самом деле вернуться на Землю номер один и начать атаку против Уртона.,

Он повернулся, чтобы вернуться обратно, но вдруг остановился. Помещение тоже изменилось, хотя он и не узнал бы об этом, если бы дверь с другой стороны не была удалена Колокольником. Эта же дверь выглядела точно такой же, но была целехонька и оставалась на месте. Только это и удержало Кикаху от попытки шагнуть в нее и оказаться, таким образом, переправленным через врата в другое место, где он был бы отрезан от Колокольника и пленников Уртона.

Кикаха стиснул зубы и зашипел от ярости и досады. Теперь ему ничего не оставалось как воспользоваться вторым, по степени желательности вариантом и прицепиться к Колокольнику, надеясь, что сумеет найти выход.

Кикаха вернулся и снова прошел через дверь за Колокольником, соблюдая всю ту же осторожность.

Комната, куда он попал, казалось не таила опасности, а та, что находилась за ней, возможно, подскажет ему, где он находится. Однако она оказалась точно такой же, как и предыдущая, исключая то, что в ней стояли какие-то черные металлические ящики, примерно в шесть квадратных футов каждый, сваленные вдоль стен почти до потолка. На них не было видно никаких замков или устройств, закрывающих их.

Он медленно открыл следующую дверь, поглядел внутрь, а потом впрыгнул. Он очутился в большой комнате, меблированной креслами, диванами, столами и украшенной скульптурами. В середине комнаты находился большой фонтан. Мебель выглядела так, словно ее изготовили сами Господы. Хотя Кикаха и не знал названия этого стиля, он его узнал. Часть потолка и одна сторона правой стены были покрыты резьбой и совершенно прозрачны. Земля на некотором расстоянии оставалась невидимой, а потом вдруг появлялась в поле зрения. Тысячу футов под уклон до конца долины, что тянулась прямо и ровно несколько миль, а затем становилась склоном небольшой горы.

Снаружи был день, но свет был бледным, хотя был полдень. Солнце казалось меньше земного, а небо было черным. Земля оказалась каменистой с несколькими участками красноватого песка, а по склону и в долине росли в большом отдалении друг от друга несколько кактусовидных растений. Издали они выглядели маленькими, но через некоторое время он понял, что они должны быть огромными.

Кикаха внимательно изучил комнату и удостоверился, что дверь в следующую комнату закрыта. Затем снова выглянул в окно. Сцена выглядела пустынной и жуткой. Ничего не двигалось и, вероятно, ничего не перемещалось здесь тысячи лет. Или так ему казалось. Он мог видеть дальше конца горы, на которой стояло здание, и конец другой горы. Горизонт находился ближе, чем ему полагалось бы.

Кикаха не имел понятия, где он находится. Если его перенесло в другую вселенную, то он этого, вероятно, никогда и не узнает. Если же его перенесло на другую планету его родной вселенной или ее дубля, то скорее всего он на Марсе. Размер солнца, красноватый песок, расстояние до горизонта, тот факт, что воздуха хватало для поддержания растительности — если это была растительность — и даже появление беловатого тела, приближающегося с западной стороны неба, указывало на то, что это Марс.

При всем, что он знал, это здание простояло на Марсе пятнадцать тысяч лет, с самого сотворения этой вселенной.

В этот момент что-то перелетело через гору и спланировало на дно долины. Размах крыльев достигал у него, при оценке на глазок, ярдов пятьдесят и выглядело оно как гибрид коршуна, птеродактиля и воздушного шара. Кости на крыльях казались тонкими, словно оловянная фольга, хотя на таком расстоянии нельзя было быть в этом уверенным.

Кожа крыльев выглядела тоньше папиросной бумаги. Тело было похоже на большой мешок и производило впечатление, что оно наполнено газом. Хвост раздвигался в любопытную конфигурацию, походившую на шесть коробчатых змеев. Его нижние конечности с широкими многопалыми ступнями было исключительно тонкими, но многочисленными, и распространялись вниз, словно сложное оборудование для посадки, чем они, вероятно, и были на самом деле.

Оно спланировало весьма быстро и грандиозно. Даже при подъеме громадных крыльев и хвоста в более легком, чем воздух, газе содержавшимся в теле, ему приходилось планировать под крутым углом. Должно быть, воздух был очень разряженный.

Существо отбросило огромную тень на один из гигантских кактусов, а потом опустилось, словно падающий небоскреб, на растение. В воздухе поднялась красная пыль и осела быстрее, чем это произошло бы на Земле.

Туша чудовища полностью скрыла растение. Оно воткнуло свой рапирообразный нос между лап и, надо полагать, в растение. И застыло там столь же неподвижно, как и кактусоиды.

Кикаха следил за ним, пока ему не пришло в голову, что Коло-кольник, возможно, занимается тем же. Если это так, то Кикахе будет легче застать его врасплох. Он прошел через следующую дверь также, как через предыдущую, и оказался в комнате в десять раз большей, чем только что оставленная им. Ее наполняли большие металлические ящики и пульты со множеством кнопок и индикаторов. В ней тоже было окно с видом на долину.

Никакого Колокольника, однако, там не оказалось. Кикаха прошел дальше. Новая комната была небольшой и обставлена всем, что могло понадобиться человеку. Посреди комнаты на полу лежал скелет.

Не было видно как и от чего он умер. Скелет принадлежал рослому мужчине. Зубы у него были в превосходном состоянии. Скелет лежал на спине, раскинув костлявые руки.

Кикаха подумал, что это скелет какого-нибудь Господа, либо вошедшего в эту крепость на Марсе через врата в какой-то другой вселенной, либо где-то попавшего в ловушку, устроенную Рыжим Орком. Это могло произойти и десять тысяч лет назад и пятьдесят лет назад.

Кикаха поднял череп и понес его в левой руке. Ему могло понадобиться что-нибудь в качестве метательного орудия или как что-то отвлекающее. Его позабавила мысль об использовании черепа бывшего Господа, давно умершего, против Колокольника.

Следующая комната была выполнена в виде грота. В центре ее находился бассейн. Шириной примерно ярдов в шестьдесят и длинной в ярдов триста. Слева небольшой водопад низвергался с вершины гранитного конуса. Тут было несколько гранитных конусов и небольших холмиков, на которых росли странные на вид растения, крошечный ручеек, вытекающий из ключа на одном из кактусов и огромные, похожие на водяные лилии растения в бассейне.

Когда Кикаха медленно шел по мокрому вязкому краю бассейна, его поразило существо красноватого цвета, прыгнувшее с водяной лилии. Оно взмыло, вытянув за собой лягушачьи ноги, а потом плюхнулось в воду. Через мгновение оно всплыло и повернулось лицом к человеку. Морда у него была похожа на лягушачью, но глаза были перескопами из кости и хряща, а пупырчатая кожа, столь же красного цвета, что и песок на поверхности за окном,

В глубине бассейна виднелось несколько рыбовидных тел. Там, должно быть, водилось что-то, чем питалась эта лягушка, и что-то, что питалось лягушкой. Экология этой крошечной комнаты была, должно быть великолепно сбалансирована. Он сомневался, что Рыжий Орк часто наведовался сюда, чтобы проверить это.

Он стоял у края бассейна, когда заметил, что дверь в противоположном углу комнаты начала открываться. Времени бежать куда-либо у него не было из-за того, что ему пришлось бы преодолеть немалое расстояние. Справа от него прятаться было негде, а слева-был только бассейн. Задержавшись с выбором не больше секунды, он предпочел бассейн и соскользнул по вязкому краю в воду.

Она оказалась достаточно теплой, чтобы не повергнуть его в шоковое состояние, но ощущение маслянистости в ней было. Он заткнул за пояс лучемет и, все еще держа в руке череп, нырнул, оттолкнувшись от края бассейна ногами. Он погрузился в глубину и проплыл под водой как можно дальше. Когда он всплыл на поверхность, то постарался сделать это медленно и вдоль стебля лилии. Вынырнув он держал голову под листом растения и надеялся, что Колокольник не заметит этой выпуклости. Все прежние комнаты были освещены ярко и с ровной интенсивностью из скрытых источников освещения Господов. Но эта была освещена лишь лившимся из окна светом и благодаря этому в ней были как бы сумерки.

Одной рукой Кикаха вцепился в стебель растения и украдкой выглянул из-под приподнятого края листа. Увиденное чуть не вызвало у него восклицания. К счастью для него, он сумел удержаться, поскольку его рот был под водой.

Вдоль края бассейна плыл черный колокол на высоте примерно семь футов над полом.

Он медленно проплыл мимо, а пегом остановился у двери. Через секунду вошел Колокольник и уверенно двинулся к колоколу.

Кикаха постепенно начал понимать, что произошло в доме Рыжего Орка.

Находясь в лабораториях Вольфа, Колокольник, должно быть, оснастил свой колокол антигравитационном устройством. И должно быть, он добавил еще что-то для управления этим устройством при помощи мысли даже на расстоянии. Пока он находился на Земле, он не мог воспользоваться им, да и не имел для этого никаких причин, пока не попал в плен к Рыжему Орку. Затем, когда он достаточно оправился от раны, использовал свой шанс и мысленно вызвал колокол. Или, если точнее, вызвал у себя мозговые волны такой длины, какие мог уловить колокол. Управление, должно быть, было очень грубым и ограниченным в расстоянии, но оказалось достаточно эффективным.

Таким-то образом колокол, действуя по команде, освободил Колокольника. А тот захватил одного из людей Орка, разрядил его мозг и перевел свой разум из поврежденного тела Табууза в мозг слуги.

Колокол мог уловить мысленный зов своего хозяина, когда выпускал из двух нижних отверстий две крошечные антенны-буры. Материал, из которого был сделан колокол, уничтожению не поддавался, он был непроницаем даже для радиации. Антенны должны были выдвигаться автоматически и «слушать» мозговые волны Колокольника. Колокол «услышал» и откликнулся. Колокольник выбрался на свободу, обрел оружие и начал действовать, убивая. Он преуспел, и возможно, даже убил Рыжего Орка, хотя Кикаха в этом не был уверен.

Потом он вошел во врата и его перекинуло в здание на Марсе.

Кикаха следил за приближением Колокольника. Не будучи больше в состоянии держать череп и одновременно управлять лучеметом, он бросил череп. Тот бесшумно погрузился в глубину. А Кикаха, держась одной рукой за стебель, другой вытащил из-за пояса лучемет. Колокольник дошел до двери, остановился и подождал, пока колокол не проплывет мимо него.

Очевидно, колокол мог также засекать и другие живые существа. Но все же диапазон его, должно быть, оставался ограниченным, иначе он бы наверняка засек Кикаху, проплывая мимо. Вероятно, что вода и лист водяной лилии защитили его от зонда колокола, послужив своего рода экраном.

Кикаха подтянулся повыше и поднял над поверхностью лучемет. Прицелился из-под листа в Колокольника. Необходимо было его свалить первым же ударом луча. Если промахнуться, то Колокольник скроется за дверью и Кикахе придется столкнуться с орудием куда более мощным, чем у него.

Если он не попадет в Колокольника, луч разрежет стену здания и воздух рванется в разряженную атмосферу Марса. И тогда им обоим каюк.

Колокольник подставлялся профилем. Кикаха устойчиво держал лучемет, нацелив его так, чтобы тонкий, как нить, луч прожег дыру в бедре Колокольника. Тогда, когда он упадет он будет разрезан надвое.

Палец его начал нажимать на гашетку. Вдруг от боли в лодыжке он чуть не закричал. Боль была настолько сильна, что он чуть не потерял сознание от шока, вызванного ею. Он согнулся пополам и вода ворвалась в него. Он поперхнулся. Рука выпустила стебель растения, а из другой выпал лучемет.

В хорошо освещенной глубине он заметил быстро уплывающую лягушкообразную тварь и понял, что именно она и укусила его. Он всплыл наверх, поскольку ему было нужно глотнуть воздуха, понимая, что Колокольник с легкостью прикончит его, если услышит.

Он вынырнул и усилием воли удержался и не стал отфыркиваться и отплевываться. Голова его вновь оказалась под прикрытием листа и он осторожно выплюнул попавшую в рот воду. И тут увидел, что Колокольник исчез.

В следующую секунду он снова согнулся от боли. Лягушка вернулась и опять укусила за ногу. Из ран лилась кровь и окрашивала воду. Он быстро подплыл к краю бассейна и одним движением выскочил из воды. Ноги у него дрожали.

Стоя около бассейна он стянул с себя рубашку и, разорвав ее на полосы, перевязал раны. Зубы у этой твари, должно быть, такие же острые, как у акулы. Они прорезали ткань штанов и отхватили кожу и мясо. Но раны оказались неглубокие.

Должно быть, Господь сильно веселился, когда запускал в этот бассейн жестокого маленького хищника.

Кикахе веселиться не приходилось. Он не знал, зачем Колокольник подался в соседнюю комнату, но подозревал, что скоро он вернется. Ему нужно было спрятаться, но ему был нужен и лучемет. Не то, что бы он не сумел его достать. До тех пор, пока лягушкообразная тварь не покинет бассейн, сделать этого он не сможет.

Все-таки у него остался нож. Кикаха вытащил его из-за пояса и держал в зубах, пока плескал на дорожку, где накапала его кровь. Затем он выпрямился и похромал мимо бассейна в следующую комнату. Он прошел через коридор с голыми стенами. Комната за ним была такой же, как и комната с бассейном. Ее отличало тепло и влажность и заполняла растительная жизнь, не похожая ни на земную, ни на марсианскую. Правда, он пока не видел никакой марсианской растительности, кроме кактусов в долине. Но эти растения были такими высокими, зелеными, пахучими, мясистыми и настолько густо растущими, что было просто не похоже, что они могут жить в марсианском разряженном воздухе.

Одна сторона стены оставалась прозрачной и сквозь нее был виден серый туман. И все. Как он не напрягал глаза, не смог увидеть ничего, кроме серого тумана. И он не выглядел водяным туманом, а состоял из тысяч мельчайших частиц. Больше похожих на какую-то пыль, подумал Кикаха.

Наверняка он больше не на Марсе. Пройдя из коридора в эту комнату, он шагнул через врата, мгновенно перебросившие его в здание на какой-то другой планете или спутнике. Гравитация, кажется, не отличалась от земной, так что он, должно быть, на планете схожего размера. Это, плюс облако, заставило его подумать, что он, вероятнее всего на Венере.

Вдруг он сообразил, что гравитация в здании на Марсе должна быть много меньше земной. Насколько меньше? В шесть раз? Он не знал, не помнил, но знал, что если бы подпрыгнул, взлетел бы намного выше, чем полагалось бы.

Но то здание находилось на Марсе, Кикаха был в этом уверен. Это означало, что здание было снабжено устройствами, гарантирующими локальную земную гравитацию. А еще это означало, что это здание могло находиться, скажем на Юпитере, и тем не менее, гигантское притяжение будет сведено к нулю устройствами Господов.

Кикаха пожал плечами. На самом-то деле не имело никакого значения, где он находился, если нельзя выжить за пределами здания. Проблема, которую ему требовалось разрешить, состояла в том, чтобы остаться в живых и найти дорогу обратно на Землю. Он прошел еще один голый коридор, а затем попал в сумрачно освещенное громадное помещение, размером примерно с Большой Центральный Вокзал в Нью-Йорке. Оно имело форму купола и было заполнено серебристой металлической жидкостью, исключая узкую дорожку вдоль стены и небольшого круглого островка в середине. С виду металл походил на ртуть, а дорожка описывала в помещении полный круг. Вдоль стены не было никаких признаков какого-либо отверстия.

Островок находился примерно в пятидесяти ярдах от стены. Его поверхность лишь на фут выступала над неподвижной гладью ртутного озера. Островок казался каменным, а в самом его центре возвышался металлический обруч, установленный вертикально.

Кикаха сразу же понял, что это врата и если он сможет добраться до них, то его переправят в место, где у него, по крайней мере, б;/дет больше шансов. Таково было правило игры. Если пленник окажется достаточно умным, достаточно сильным и достаточно быстрым — и самое главное, достаточно везучим — он может освободиться.

Он ждал у двери, потому что прятаться было больше негде. Ожидая, он попытался вспомнить, не было ли в других помещениях чего-нибудь такого, что он мог бы использовать вместо лодки. В голову ему ничего не пришло, кроме одного из диванов, но он сомневался в том, что диван может оказаться плавучим. И все-таки стоило попробовать. Но как гнать по ртути медленно тонущий или скорее быстро тонущий тяжелый предмет?

Пока не попробуешь — не узнаешь. Эта мысль отнюдь не развеселила его. А потом он подумал: а может ли человек плавать в ртути? Кроме того, если он правильно помнил уроки химии, от ртути поднимаются ядовитые испарения.

Теперь он вспомнил несколько фраз из занятий по химии в средней школе. Это было давным-давно, еще в 1936 году и в его настоящем мире: «Не смачивает стекло, не образует выпуклую поверхность, находясь в стеклянном сосуде… обладает слабой летучестью при ординарных температурах и опасна для здоровья из-за отравляющего воздействия… во влажном воздухе постепенно тускнеет…»

Воздух в этом здании безусловно отличался влажностью, но металл не потускнел. И Кикаха не мог уловить своим носом никаких испарений и не ощущал отравляющего воздействия. Пока.

Внезапно он напрягся. Он услышал слабое шлепанье ног по камню. Колокольник оставил дверь открытой и Кикаха не трогал ее. Он стоял по другую сторону, ожидая и надеясь, что колокол не влетит сюда первым.

Он влетел. Черный предмет проплыл через дверь, находясь на высоте примерно четырех футов над поверхностью. Как только он миновал дверь, Кикаха прыгнул к двери и закрыл ее. Колокол продолжал парить на том же месте, где остановился.

Дверь осталась закрытой. Замка на ней не было и Колокольнику нужно было только толкнуть ее. Но он остерегался делать это и, должно быть, был весьма потрясен, увидев, что дверь закрылась. Он понятия не имел, ни кто находится за дверью, ни каким оружием располагает его враг. Более того, он теперь оказался в разлуке со своим колоколом, своим самым драгоценным имуществом. Если и верно, что колокол невозможно уничтожить, но верно так же и то, что его можно отобрать у Колокольника и спрятать его.

Кикаха подбежал к двери, надеясь, что Колокольник не выстрелит по ней в этот момент из лучемета. Он ухватился обоими руками за колокол и толкнул его. Колокол оказал сопротивление, но тем не менее сдвинулся. Но не уступил ни дюйма по высоте.

В это мгновение металл на краю двери и стены начал краснеть и Кикаха понял, что Колокольник обратил на дверь всю мощь своего лучемета и что металл этот и впрямь очень стойкий.

Но почему Колокольник просто не откроет дверь пинком, а потом не выстрелит, стоя в дверном проеме?

Вероятно, он боялся, что его враг может спрятаться за дверью, когда та распахнется, так что предпочел сделать так, что распахиваться будет нечему. Какими бы ни были его мотивы, он давал Кикахе еще немного времени, хотя и недостаточно, чтобы добраться до островка. Колокольник справится с дверью, примерно, к тому моменту, когда Кикаха будет на полпути.

Обеими руками Кикаха снова ухватился за колокол и толкнул его к стене. Тот не очень-то легко продвинулся по горизонтали, но напрягаться все же нужно было не очень сильно. Кикаха потянул колокол к себе, оценивая силу сопротивления. Затем с силой пихнул его вдоль стены. Колокол двигался со скоростью фута два в секунду, но скоро его скорость замедлилась и он заскреб по стене. Еще один толчок на этот раз под углом, уводящим от изгиба стены, но не позволяющим ему пролететь над поверхностью озерка. Результатом было то, что он продвинулся на большее расстояние.

Кикаха взглянул на дверь. Красное пятно уже превратилось в дыру, под ним была красная линия. Очевидно, Колокольник намеревался прорезать большое отверстие или вырезать дверь целиком. В любой момент он мог прервать свое занятие и заглянуть внутрь через вырезанную дыру. Если он это сделает, то увидит своего врага и свой колокол. А с другой стороны, он мог все еще бояться использовать дыру, потому что враг мог поджидать его около этого отверстия, чтобы пальнуть в него. Кикаха обладал еще одним преимуществом: Колокольник не знал, каким оружием он располагает.

Кикаха поспешил за колоколом, снова схватил его, отступил, остановился у стены, потом подтянул ноги. Он повис, почти касаясь дорожки коленями и пальцами ног, но колокол не терял и миллиметра высоты.

— Вот! Ставим все! — пробормотал про себя Кикаха и изо всех сил оттолкнулся от стены ногами.

Он и колокол понеслись над озером ртути к островку. Они пролетели примерно футов сорок, а потом остановились. Он посмотрел на серую жидкость внизу и медленно выпрямил ноги, пока они не оказались в металле. Он оттолкнулся от него и металл подался под его ногами, но они смогли продвинуться еще на несколько футов. И вот ему пришлось отталкиваться и снова продвигаться вперед, правда, медленно. Пот лился по лицу Кикахи, заливал глаза и разъедал их, а ноги начали зудеть, словно он пробежал не менее пары миль.

И все-таки он добрался до островка. Стоя на каменистой поверхности, рядом с высящимся от него всего в нескольких футах металлическим обручем, Кикаха снова взглянул на дверь. Через нижнюю часть двери и вверх по другой стороне тянулась тонкая линия. Она внезапно изгибалась и тянулась через верхнюю часть двери. Через минуту—другую дверь упадет внутрь, а потом войдет и Колокольник.

Кикаха посмотрел сквозь обруч. По другую его сторону комната была видна, но он знал, что если шагнет туда, в обруч, то его переправит куда-то в другое место, вероятнее всего, в другую вселенную. Если Господь не установил этот обруч шутки ради.

Он толкнул колокол вперед себя, а потом бросился в сторону, чтобы не оказаться перед обручем. У него было достаточно опыта общения с Господами, чтобы подозревать, — на другой стороне установлена ловушка. В ловушку, чтобы та сработала, лучше всего что-нибудь бросить.

Раздался взрыв, оглушивший его. Лицо и бок опалило жаром. Кикаха закрыл глаза, но ощутил свет сквозь закрытые двери. Потом он сел и открыл глаза как раз вовремя, чтобы увидеть колокол, летящий над бассейном ртути, все еще той же высоте. Он пролетел над озером ртути и врезался в стену. Отскочив, колокол остановился в нескольких дюймах от стены.

Одновременно с этим, дверь упала внутрь помещения. Кикаха этого не услышал. Он слышал лишь звон в ушах после взрыва. Но он заметил, как нырнул через дверь Колокольник, прижимая к себе лучемет, ударился о пол, покатился и поднялся, держа лучемет наготове. К этому моменту Кикаха уже вскочил на ноги. Когда он увидел, что Колокольник заметил его, то прыгнул через обруч. Выбора у Кикахи не было. Он не думал, что ловушка сработает еще раз, поскольку у Господов не было привычки устраивать двойные ловушки. Но если ловушка с той стороны заряжена снова, то его разорвет на куски и со всеми его беспокойствами будет покончено.

Кикаха проскочил и он падал. Под ним было несколько тысяч футов воздуха, над головой — голубое небо, а прямо перед ним — тонкий горизонтальный брус. Он ухватился за него, вцепившись обеими руками в гладкое холодное железо, и закачался на вытянутых руках под брусом, концы которого были прикреплены к двум металлическим шестам, выступающим из скалы, примерно футов на двадцать.

Это было триумфом воображения и склонности к садизму со стороны Рыжего Орка. Если пленник окажется достаточно беззаботным, чтобы пройти сквозь обруч, не отправив впереди себя какой-нибудь предмет, его разорвет на куски до того, как он упадет и разобьется насмерть. А если он не прыгнет, а шагнет через врата, то не дотянется до бруса.

А если схватит брус, что потом?

Человек, менее храбрый и сильный мог бы упасть. Кикаха не стал терять время зря. Он протянул руку и ухватился за опорный шест. И так же быстро выпустил его, ругаясь и раскачиваясь на одной руке.

Опорный шест оказался чересчур горячим для прикосновения.

Перебирая руками вдоль бруса, Кикаха добрался до второго опорного шеста и прикоснулся к нему. Тот был точно таким же горячим.

И все-таки металл был не так горяч, чтобы нельзя было воспользоваться шестом. Правда, он причинил Кикахе столь сильную боль, что тот подумывал выпустить шест. Но все равно вцепился в него и, наконец, терпя жуткую боль, он перетащил себя через край скалы. С минуту он лежал на краю скалы и стонал. Ладони и пальцы были в таком состоянии, будто он получил ожоги третьей степени. Выглядели они, правда, словно недолго побывали рядом с огнем, а не в огне. Боль быстро утихла.

Обследование своего положения были недолгим, поскольку смотреть было особенно не на что. Он находился на вершине столпа из черного твердого камня. Вершина была шире подножья, а стенки — гладкими, словно пушечный ствол. Повсюду, насколько он мог видеть, расстилалась безжизненная каменная равнина и текла река. Она раскалывала описываемый горизонтом круг, а потом сама раскалывалась, когда доходила до колонны. По другую сторону она вновь соединялась и несла свои воды дальше в горизонту.

Небо было голубое и желтое солнце находилось в зените.

Вокруг столпа, неподалеку от его подножия на всех основных точках компаса, располагалось по гигантскому обручу. Одни из них означали для него возможность попасть туда, где он мог выжить, если, конечно, правильно угадает. Остальные, вероятно, означали верную гибель, стоит ему пройти через них.

Его непосредственной заботой были не они. На данный момент, конечно. Сперва требовалось спуститься со скалы, и он не знал, как это сделать.

Кикаха вернулся к выступающему из скалы шесту. Колокольник мог вот-вот оказаться готовым пройти через врата. Даже если он и не захочет, он будет вынужден это сделать. Это был единственный путь.

Минуты шли, превращаясь в часы. Солнце прочертило дугу вниз от зенита. Кикаха шагал взад-вперед, чтобы размяться и ускорить ток крови в ногах и ягодицах. Вдруг из голубого воздуха появились рука и нога. Колокольник, находясь с другой стороны врат, зондировал поверхность.

Стопа подвигалась туда-сюда, ища опору и находя лишь воздух. Потом она убралась и через несколько секунд из воздуха появилось лицо Колокольника.

Нож Кикахи превратился в серебряную палочку, летевшую в направлении лица Колокольника. Оно отдернулось обратно, а нож поглотило небо в точке примерно на фут ниже места, где было лицо Колокольника.

Врата не были односторонними. Это показало исчезновение ножа. Тот факт, что Колокольник мог просунуть через них часть тела, а потом убраться, не имел никакого отношения к одностороннему характеру некоторых врат. Даже односторонние врата позволяли телу проходить сквозь них наполовину, а потом возвращаться. Если, конечно, соорудивший их Господь не собирался разрезать тела людей,

Прошло несколько секунд. Кикаха выругался. Ом мог так никогда и не узнать, точно он метнул нож или нет.

Внезапно из голубизны появилась голова, за ней последовала шея, плечи, груди и живот, — из солнечного сплетения торчала рукоятка ножа.

Остальное тело появилось, когда Колокольник вывалился из врат. Он рухнул вниз и его тело становилось все меньше и меньше, а потом пропало вдали, но Кикахе удалось разглядеть белый всплеск, когда тело упало в воду.

Он глубоко вздохнул и сел. Его трясло. Наконец-то Колокольник умер, и все вселенные обрели безопасность.

«И вот я здесь, — подумал Кикаха, — вероятно, единственное живое существо в этой вселенной. Настолько одинок, настолько может быть одинок человек. И если я не придумаю, как сделать невозможное для своего несуществующего завтра, то скоро буду вторым мертвым существом в этой вселенной».

Он вновь глубоко вздохнул, а потом сделал то, что требовалось сделать.

Возвращаться на брус по шесту было также больно, как и слезать с него. Добравшись до бруса, он передохнул на нем, зацепившись еще и ногой. После того как боль в руках прошла, он забрался на брус, балансируя на нем. Окупились часы тренировки на натянутой проволоке и лазанья на большие высоты. Он смог сохранить равновесие, пока прикидывал из какой точки упал Колокольник. Она была всего лишь неопределенным куском голубизны и у него был всего лишь один шанс попасть в цель.

Кикаха прыгнул вперед и вверх и его голова и часть тела прошли через обруч. Затем из него вырвалось громкое «Уф», когда он ударился животом о край обруча. Кикаха вытянул руку, ухватился за камень кончиками пальцев и подтянулся. Какое-то время он спокойно лежал, пока сердцебиение не пришло в норму. Он увидел, что колокол парит над ним, а лучемет лежит на поверхности островка всего в футе от него.

Кикаха встал и осмотрел колокол. Тот был неразрушаемым и концы антенн были обложены таким же материалом. Когда антенны убрались внутрь, их кончики затыкали отверстия в нижней части колокола. Но сами антенны были сделаны из менее стойкого металла, поэтому и они пострадали от времени. Так он во всяком случае предполагал. Кикаха даже не видел антенн, такими тоненькими они были, хотя и ощущал их. Но факт, что Колокольник не послал впереди себя колокол, говорил Кикахе, что он поврежден. Наверное, взрыв на короткое время испортил что-то в относительно тонкой аппаратуре по улавливанию мозговых волн и управления полетом колокола. В конце концов эта аппаратура была чем-то новым, поэтому Колокольник не имел времени, чтобы подвергнуть ее полевым испытаниям.

Что бы там не случилось, колокол висел над островком на той же высоте. И все еще оказывал слабое сопротивление толчками по горизонтали.

Кикаха предположил, что его антенны в какой-то степени еще действовали. Иначе колокол не имел бы возможность сохранять постоянную высоту.

Это давало Кикахе единственный шанс добраться до земли, располагавшейся на несколько тысяч футов ниже. Он, правда, не знал, насколько велик был этот шанс. Колокол мог просто остаться на том же уровне.

Кикаха перекинул через плечо ремень лучемета, прижал к груди колокол и шагнул через обруч.

Спуск его оказался столь же быстрым, как если бы он воспользовался парашютом. Скорость была лучше, чем он рассчитывал. Время от времени ему приходилось отталкиваться ногами от стен, так как колокол постоянно сносило к стене, словно масса скалы притягивала его.

Затем Кикаха оказался в десяти футах над водой и опустил колокол. Он стал падать немного быстрей, врезался в воду, которая оказалась теплой, и всплыл в сильном течении. Ему пришлось потрудиться, чтобы выбраться на берег, но он сумел справиться. После того как он несколько восстановил силы, он прогулялся вдоль берега, пока не увидел колокол. Колокол завис у стенки скалы, словно новорожденный детеныш, прижавшийся к матери. Кикаха никак не мог добраться до него, да и не видел никаких причин делать это.

Несколькими ярдами дальше он нашел тело Колокольника. Оно закончило свое плаванье подле каменного рифа, едва выступающего над поверхностью реки. Ему распороло спину, а затылок стал мягким, как будто он ударился о бетон, а не воду. Нож все еще торчал из солнечного сплетения. Кикаха вытащил его и вытер о мокрые волосы Колокольника. Ножу падение не повредило.

Кикаха вытащил тело из реки. А потом поразмыслил о гигантских вратах, установленных в виде обруча, подобно тем, меньшим, на остановке в другом мире. Двое врат находились на этой стороне реки, двое — на другой. Все они располагались на углах квадрата со стороной в две мили. Он дошел до ближайших и бросил туда камень. Тот пролетел сквозь обруч и упал на скальную поверхность с другой стороны. Это была одна из шуток Рыжего Орка. Наверное, все врата были пустыми и он застрянет в этом пустынном мире, пока не сдохнет с голоду. Следующий обруч оказался тоже всего лишь обручем.

Кикаха начал испытывать усталость и голод. Теперь нужно было переплыть реку, чтобы добраться до остальных. Течение было очень сильным. Расстояние от одного обруча до другого составляла две мили и, если придется испытывать все четыре, то он совершит прогулку в восемь миль. Обычно он не возражал против таких прогулок, но за последние несколько часов он слишком многое перенес.

На минутку он присел, но тут же вскочил, громко обозвав себя дураком. Он забыл, что врата могут быть односторонними и, не срабатывать с одной стороны, срабатывая с другой. Он подошел к обручу, потом бросил камень. Результат был тот же самый.

Тут уж ничего не оставалось как идти и проверять следующий обруч. Второй тоже оказался всего лишь обручем. Кикаха переплыл реку и оказался на другой стороне после того, как течение снесло его на полмили вниз, увеличив таким образом, его прогулку. Лучемет сильно затруднял плаванье, поскольку весил фунтов тридцать. Нести его тоже было удовольствие ниже среднего. Но Кикахе не хотелось бросать его.

И еще один обруч оказался всего лишь куском металла. Он направился к последнему, пока солнце еще не село. Оно сияло в безмолвной тишине неба над безмолвной тишиной земли. Даже ветер замер и единственным звуком оставалось журчание реки, стихшее, когда он отошел от берега. Теперь он слышал лишь собственное дыхание и звук своих шагов.

Когда он добрался до последнего обруча, то ощутил желание отложить на время свои испытания. Если окажется, что и это еще одна шуточка Рыжего Орка, то она вполне может оказаться последней шуткой, с какими когда-либо познакомился Кикаха. Так что, он с таким же успехом мог и покончить с этим делом.

Первый камень пролетел и ударился о скалу, находившуюся за обручем.

Второй ударился там же.

Кикаха запрыгал и заорал от досады, стукнул кулаком о ладонь. Потом пнул небольшой валун и завывая заскакал от боли. Он дернул себя за волосы и отвесил себе увесистую оплеуху, а потом обратил лицо к голубому небу, безразличному желтому солнцу и завыл, как волк с попавшим в капкан для медведя хвостом.

Через некоторое время Кикаха застыл неподвижно и безмолвно. Он вполне мог сойти за изваяние, вытесанное из светло-красного камня, которого было так много здесь, если не считать подрагивающих век и груди, вздымавшейся и опадавшей в такт дыхания.

Когда он наконец вырвался из объятий бессмысленного созерцания, то быстро направился к реке, не проявляя никаких эмоций. Он напился воды из реки, а потом поискал местечко, где можно было бы укрыться и провести ночь. Минут через пятнадцать он обнаружил нишу в склоне невысокого холма, которая могла защитить его от ветра. Через некоторое время он уснул после долгих неизбежных размышлений о своем будущем.

Утром он взглянул на тело Колокольника, раздумывая, не придется ли ему его съесть.

Чтобы чем-то заняться он вошел в реку и поводил в воде руками. Ему не удалось вспугнуть какую-нибудь рыбу. Казалось маловероятным, что здесь водилась рыба, учитывая полное отсутствие растительности.

Он поднялся на вершину холма, у подножия которого спал. Какое-то время он просидел на круглой вершине, двигаясь лишь для того, чтобы сесть поудобнее. Положение его было простым и отчаянным. Либо Рыжий Орк приготовил путь для бегства своего пленника, если тот окажется достаточно умным и достаточно проворным, либо нет. Если нет, то пленник умрет здесь. Если да, то пленник — в данном случае Кикаха, просто оказывался недостаточно толковым. И в этом случае пленнику предстояло умереть.

Он долго сидел, потом застонал. Что случилось с его мозгами? Разумеется камень пролетел сквозь врата, но никакая плоть сквозь них не проходила. Ему следовало бы попробовать самому вместо того, чтобы испытывать врата лишь камнем. Врата здесь могли быть установлены такого типа, что срабатывают лишь тогда, когда через них проходит материя определенной массы или — органическая материя. Или, если только человеческие мозговые волны могли воздействовать на них. Но он настолько был озабочен тем, чтобы избежать ловушек на той стороне, что это просто не пришло ему в голову.

Однако любые активированные врата могли оказаться настроенными на уничтожение первой вступившей в них большой массы, как в случае с заминированными вратами.

Он застонал при мысли о связанных с этим напряжением усилиями, но пока выжил лишь потому, что не был лентяем. Кикаха взвалил на плечо тело Колокольника, благодаря фортуну за то, что тот не отличался крупным телосложением, и направился к ближайшему обручу.

День выдался жаркий. Отсутствие пищи ослабило его, а неудачи возле обручей отняли еще больше сил. Плаванье через реку с трупом Колокольника и лучеметом отняло у него еще больше сил. Но он бросал труп шесть раз через трое врат.

А теперь он отдыхал, сидя возле последних. Колокольник лежал возле него, раскинув руки, обратив лицо к жаркому солнцу, с открытыми глазами и открытым ртом. От него уже веяло запахом тления.

Прошло какое-то время. Кикаха не почувствовал себя хоть чуть-чуть сильнее. Ему нужно было встать и бросить тело через обруч с обеих сторон. О том, чтобы просто перевалить тело через него, не могло быть и речи, так как он не хотел оказаться в поле действия какого-либо поля или взрыва. Надо было встать у края обруча, поднять тело, бросить его через обруч, а затем отскочить в сторону.

Он так и сделал уже в седьмой раз. Тело пролетело через обруч и растянулось на земле. У Кикахи остался последний шанс и на этот раз вместо того, чтобы отдыхать, он подобрал труп, поднял его до уровня груди и швырнул.

Когда он взглянул со своей позиции, занятой им на скале, тело было все еще видно.

Вот и все. Вот и все для него. Ему пришел конец.

Он сел вместо того, чтобы лежать там, закрыв глаза. Этот шаг, совершенный без какого-либо мотива, спас ему жизнь.

Даже в этом случае, он чуть ее не лишился. Тигроподобный зверь, бесшумно мчавшийся к нему по твердому камню, зарычал, увидев, что он сел, и увеличил длину прыжков и скорость. Кикаха был настолько поражен, что на секунду замер и этим представил зверю некоторое преимущество. Но недостаточно большое. Лучемет выстрелил в момент, когда животное взвивалось в воздух в последнем прыжке, и луч пробуравил ему голову, рассек ее, разрезал шею и грудь, отхватив часть лапы и продырявив скалу.

Тело зверя ударилось о землю, и заскользив, врезалось в Кикаху, сбив его с ног. Кикаха несколько раз перевернулся, у него болели ноги, спина, грудь, руки и нос. Кожа была сильно поцарапана, а там где в ноги врезалось тело зверя, появилась тупая боль, становившаяся все острей.

Животное выглядело съедобным. И ему подумалось, что он знает откуда оно взялось. Сначала он нарежет несколько кусков мяса, зажарит его и поест, а уж потом вернется к предпоследним вратам.

Зверь был примерно на четверть больше уссурийского тигра. У него был длинный густой мех с рыжевато-коричневым подшерстком и бледно-красными зигзагами полос на голове и теле. На нижней части лап мех был похож на черные чулки. Глаза зверя были лимонадно-желтыми, а зубы были больше похожи на акульи, чем на кошачьи.

Мясо неприятно пахло, но оно наполнило его мышцы силой. Он взял Колокольника за руку и проволок тело две мили до врат. К тому времени труп был уже сильно поврежден. Кроме того, он вонял все сильней. Кикаха поднял его и бросил через врата.

На этот раз труп исчез, а из врат хлынул поток нефти, который окатил бы Кикаху с ног до головы, не отскочи он предварительно в сторону. Маслянистая субстанция сразу же вспыхнула и минут пятнадцать полыхала.

Кикаха подождал пока огонь погас, а потом прыгнул через врата с лучеметом наготове. Он не знал, чего еще можно ожидать. Его мог караулить на другой стороне еще один тигр. Было очевидно, что сбросив туда Колокольника первый раз, Кикаха включил активацию замедленного действия, которая позволила зверю выскочить через врата. Если бы он подождал немного, то ему не пришлось бы так расстраиваться. Это было очень умное и садистское устройство, как раз того сорта, какого он мог ожидать от Рыжего Орка. Теперь Кикахе казалось, что Рыжий Орк мог прекратить установку каких-либо новых ловушек. Он должен был учесть, что вряд ли кто-то сможет забраться так далеко.

На секунду он оказался в небольшой голой комнате, где стояла большая клетка с распахнутой дверцей, и черный купол на трех коротких ножках. Потом Кикаха очутился в другой комнате. Это-побольше и была сделана из какого-то твердого металла или пластика и начисто лишена каких-либо украшений и мебели, кроме унитаза без стульчака, раковины с одним краном и небольшого металлического стола, прикрепленного к полу цепями.

Переход из одной комнаты в другую вызвал у него шок, хотя он и мог объяснить, почему так случилось. Прыгая в комнату, он активизировал врата замедленного действия. А те включившись, отправили его в эту камеру, выглядевшую как тупик.

Свет, заполнявший комнату с разной интенсивностью, не имел никаких видимых источников. Он был достаточно ярок, чтобы Кикаха смог разглядеть, что в стене нет ни трещин, ни каких-либо изъянов. И не было ничего вроде окна или двери. Стены оказались сделанными из прочного материала. Лучемет, включенный на полную мощность, лишь нагрел стены и воздух в комнате. Кикаха отключил оружие и стал искать источник вентиляции, если тут вообще имелась таковая.

После длительного осмотра он определил, что свежий воздух медленно поступает из точки, находящейся как раз над поверхностью стола. Уходит воздух через другие врата, вмурованные в стену, в точке, где сходились стена и потолок. Врата эти должны были бы работать попеременно и, вероятно, были настроены лишь на газы.

Кикаха обратил полную мощь лучемета на поверхность стола, но тот оказался сделанным из того же прочного материала. Однако, если его тюремщики не собирались уморить его голодом, то наверняка было какое-то устройство, через которое пленнику подавалась пища. Вероятно, это будут врата такие же, что и на поверхности стола, но лишь во время приема пищи. Они автоматически переключатся на режим твердой материи.

Некоторое время Кикаха размышлял над этим и гадал, почему никто не додумался до такого способа побега. Наверное Господь подумал о нем и надеется, что его пленник до этого додумается. Это была бы та шутка, какими особенно наслаждаются Господы. И все-таки, эта идея являлась настолько дикой, что могла и не придти в голову даже Господу.

Кикахе представлялось, что где-то в доме, в котором находилась эта камера, должна звучать сигнализация. Если конечно, камера находилась в здании, а не в какой-то пустынной карманной вселенной. Если бы, предположим, Господь отлучился, то тогда он мог вернуться слишком поздно, чтобы увидеть своего пленника на месте.

Кикаха не имел точного представления, сколько прошло времени, но прикинул, что прошло, вероятно, около четырех часов, когда на столе появился поднос. Пища, подававшаяся ему, была земная: хорошо приготовленное мясо, салат из латука, морковь, лук, чесночный соус, три куска европейского хлеба из непросеянной муки с натуральным маслом и шоколадное мороженое.

Закончив еду, он почувствовал себя гораздо лучше и испытывал чуть ли не благодарность к своему тюремщику. Однако времени он зря не терял. После того, как проглотил последнюю ложку мороженого, Кикаха влез на стол, повесив на плечо лучемет и держа поднос в руках. Затем он нагнулся, балансируя на одной ноге, поставил поднос на стол и встал на него. Он рассудил, что врата могут активизироваться наличием на столе подноса и тарелок на нем, а не определенной массой. Он мог поставить голову против пуговицы, что активность врат простиралась вверх достаточно, чтобы забрать и его. Если же это не так, то кто-то на другой стороне получит сюрприз в виде половинки трупа. Если же все так, то кто-то все равно получит сюрприз, но уже более приятный.

Внезапно он очутился на столе в чулане, освещенном единственной лампочкой над головой. Если бы он не догадался пригнуться то остался бы без головы, который бы врезался в потолок, когда его перебросило в чулан.

Кикаха спрыгнул со стола и, распахнув дверь, шагнул в большую кухню. Спиной к нему стоял человек. Он, должно быть услышал, как распахнулась дверь, поскольку круто развернулся. Челюсть у него отвисла, глаза стали громадными и он проговорил:

— Что за?..

Нога Кикахи угодила в его подбородок и человек, спиной упал на пол, потеряв сознание. Прислушавшись и удостоверившись, что шум вызванный падением тела, никого не встревожил, Кикаха обыскал упавшего.

Он обнаружил «смит-вессон» тридцать восьмого калибра со спаренным дулом в кобуре подмышкой, бумажник со стодесятью долларами, водительские права, вездесущие кредитные карточки и визитную карточку. Человека этого звали Роберто ди Анжело.

Кикаха сунул пистолет за пояс, предварительно проверив его и осмотрел кухню. Она была настолько большой, что наводила на мысль об особняке богатого человека. Он быстро нашел щит управления за выдвижной панелью в стене, оставленной приоткрытой. На щите мигало несколько огоньков.

Тот факт, что ди Анжело послал ему еду показывал, что обитателям этого дома было известно, что у них появился пленник. Или по крайней мере, что об этом узнал Господь. Его люди могли и не ведать о вратах, но наверняка им было приказано докладывать Рыжему Орку, если на этом щите затеряться огоньки и, несомненно, включится и звуковая сигнализация. Последняя теперь уж, конечно, отключена.

Тут должен был быть и монитор, чтобы Господь, в данном случае — Уртона, мог знать, кто оказался у него в плену. Почему Уртона не предпринял никаких шагов, чтобы допросить своего пленника? Он же наверняка должен был сгорать от желания узнать, как это Кикахе удалось попасть к нему.

Кикаха налил в стакан воды и плеснул в лицо лежавшего. Ди Анжело вздрогнул, мотнул головой и открыл глаза. И снова дернулся, когда увидел над собой Кикаху и ощутил у горла острие ножа.

— Где твой босс? — оседомился Кикаха.

— Не знаю.

— Неведенье в твоем случае не радость! — предупредил его Кикаха и кольнул ножом, так что по шее побежала тонкая струйка крови.

— Зачем же так нервничать? — расширились глаза лежавшего. — Какая с того разница? У вас нет шанса. Вот что произошло…

Ди Анжело служил поваром, но знал также о происходящем в нижних эшелонах. Ему давным-давно приказали уведомить босса, которого он называл мистер Каллистер, если на кухне сработает сигнализация. До сегодняшней ночи все было спокойно. Когда сигнализация включилась, что его поразило, он позвонил мистеру Каллистеру, уехавшему со своей бандой на дело, о котором ди Анжело ничего не знал. Должно быть, оно имело отношение к неприятностям, тем, что возникли в связи с появлением Кикахи и прочих. Каллистер сообщил ди Анжело что надо делать — всего лишь приготовить обед, поставить его на стол в чулане, закрыть дверь чулана и нажать кнопку на щите управления.

Кикаха спросил о Вольфе, Хрисенде и Анане. Ди Анжело ответил:

— Несколько парней отвели их в кабинет босса и оставили там, и это был последний раз, когда их видели. Ей-богу, говорю правду! Если кто и знает, куда они делись, так это мистер Каллистер. Он и только он!

Кикаха заставил ди Анжело встать и провести его по дому. Они прошли через несколько коридоров и больших комнат, роскошно обставленных, а потом поднялись на второй этаж по широкой мраморной винтовой лестнице. По пути ди Анжело сообщил Кикахе, что дом этот стоит на участке, обнесенном стеной, в Беверли Хиллс. Адрес соответствовал тому, что Рыжий Орк называл как адрес Уртона.

— А где слуги? — спросил Кикаха.

— Либо отправились по домам, либо разошлись по комнатам над гаражом, — ответил ди Анжело. — Я не вру, мистер, когда говорю, что в доме я один.

Дверь в кабинет Каллистера была заперта и сделана из тяжелой стали. Кикаха применил против нее лучемет и коротким вращением дула вырезал замок. Ди Анжело выпучил глаза и стал еще бледнее. Очевидно, он ничего не знал об оружии Господов.

Кикаха нашел какую-то тесьму в огромном письменном столе из красного дерева и связал ди Анжело руки и нога. Пока ди Анжело сидел в кресле, Кикаха провел быстрый, но эффективный обыск кабинета. Когда он нажал кнопку в углу стола, из его сектора выскочило то, что могло быть пультом управления воротами, во всяком случае он надеялся. Кнопки, датчики, огоньки были обозначены надписями, которые сбили бы с толку любого землянина, кроме Кикахи. Они были на языке Господов.

Однако, Кикаха не знал ни характера врат 1–10, ни что произойдет, если он нажмет кнопку, помеченную символом М. Это могло означать множество вещей, но Кикаха подозревал, что этот знак означает слово «мнырпо», — означающее смерть.

Первая трудность использования пульта заключалась в том, что он не знал, где находятся врата, даже если бы и активизировал их. Господь был не настолько глуп, чтобы оставить действующую систему столь доступной. Наверняка он носил при себе какой-то прибор, который требовалось включить, прежде чем будет подана энергия к пульту управления. Но все-таки теперь Кикаха знал, где находился пульт, так что если ему в руки когда-нибудь попадет активатор, он сможет воспользоваться пультом. То есть, если, конечно, обнаружит и врата.

Это его весьма угнетало, поскольку он был уверен, что и Анана, и двое его друзей находятся, если они еще живы, за какими-то из десяти врат.

Зазвонил телефон. Кикаха вздрогнул, но быстро оправился, взял трубку, поднес ее к ди Анжело и расположил так, чтобы обоим было слышно. Объяснять ди Анжело, что от него требуется, было не нужно. Он произнес:

— Алло?

Голос, что ответил ему, принадлежал Рамосу:

— Ди Анжело? Минутку.

Следующий голос принадлежал человеку, с которым беседовал Кикаха, когда считал, что говорит с Рыжым Орком. Должно быть, это был Уртона. И чтобы там не вытащило его из крепости, это, вероятно, было очень важным. Единственное, что могло вызвать подобное, это шанс добраться до Рыжего Орка.

— Анжело? У меня здесь сработала сигнализация. Сигнал поступает из моего кабинета. Ты знал об этом?

Кикаха покачал головой и ди Анжело ответил:

— Нет, сэр.

— Ну так, кто-то находится в моем кабинете. Ты где?

— На кухне, сэр.

— Поднимись туда и выясни, в чем дело. Я оставлю эту линию связи открытой. И пошлю людей со склада помочь тебе. Ни в коем случае не рискуй. Стреляй, если будешь абсолютно уверен, что свалишь его. Понятно?

— Да, сэр, — поторопился ответить ди Анжело.

В трубке раздался щелчок. Кикаха не ощущал себя победителем. Уртона должен понимать, что любой, кто находился в кабинете, может поднять трубку и подслушать разговор. Он сообразит, что исключает для ди Анжело любой шанс захватить врасплох незванного гостя и это означает, что скоро сюда подойдет подкрепление.

Кикаха заткнул ди Анжело рот и запер его в стенном шкафу. Потом вспышкой из лучемета уничтожил пульт управления вратами. Если Уртона собирался переправить других своих пленников — если, конечно, таковые у него имелись или что-нибудь сделать с ними, то на какое-то время он будет лишен такой возможности. Ему придется построить другой пульт — если, конечно, у него на складе нет дубликатов.

Следующий шаг — выбраться из дома и отправиться к железнодорожному вокзалу, в камере хранения которого находится Рог. Кикаха хотел иметь возможность заполучить Рог раньше, потому что тогда он мог бы беспрепятственно им пользоваться. Теперь же Уртона наверняка будет лучше охранять свой дом.

Кикахе нужно было покинуть дом и отправиться в центр города. Он решил припрятать лучемет на приусадебном участке. Он нашел небольшое углубление в земле за большим кустом олеандра возле стены. На участке рос отлично ухоженный сад. Тут не было никаких опавших листьев или прутьев, чтобы прикрыть спрятанное. Кикаха просто положил лучемет в углубление и оставил. Кроме того, он решил оставить здесь и изъятый у ди Анжело пистолет. Тот был слишком велик, чтобы прятать его под рубашкой.

Выбрался Кикаха без происшествий, если не считать необходимость вернуться к месту, где лежал спрятанный лучемет, чтобы воспользоваться им и вырезать замок на железных воротах, через которые можно было выйти на улицу. Сторожевая будка возле больших железных ворот оказалась пустой, потому, что Уртона увел из дома всех, кроме ди Анжело. В будке сторожа находилось и управление механизмами, и Кикаха легко сообразил, что открывало те и другие ворота. Но энергия или сами механизмы были отключены, а он не хотел терять времени на возвращение в дом и на допрос ди Анжело. Он прожег замок и толчком открыл ворота. Позади него взвыла сирена и он увидел, как замигали огоньки на щите управления в будке сторожа. Если шум будет продолжаться, то кто-нибудь наверняка вызовет полицию. При этой мысли Кикаха улыбнулся. А затем перестал улыбаться. Ему улыбалось вмешательство полиции не больше, чем Уртону.

Вновь припрятав лучемет за кустом, он направился на юг. Пройдя пять кварталов, он вышел на Сансет. Он опасался быть замеченным полицейскими, так как понимал, что в этом исключительно богатом районе, любые пешеходы, по всей вероятности, останавливались полицией. Особенно ночью.

Но удача не оставила его и он сумел быстро поймать такси. Водитель не хотел слишком далеко уезжать от Беверли Хиллс, но Кикаха не слушая возражений, открыл заднюю дверцу и забрался в машину.

— Это срочное дело, — сказал он. — У меня деловая встреча, связанная с бизнесом, который сулит мне большие деньги. — Он нагнулся вперед и вручил водителю двадцатидолларовую бумажку из бумажника ди Анжело. — Она — ваша, сверх тарифа и обычных чаевых. Как, по-вашему, можете вы сделать небольшой крюк?

— Можно, — коротко отозвался шофер.

Он высадил Кикаху в трех кварталах от железнодорожного вокзала, поскольку Кикаха не хотел, чтобы водитель знал, куда он направился, если его, паче чаяния, допросит полиция. Кикаха прогулялся до дерева, вытащил из дупла шарик резинки и отправился на вокзал.

Он достал футляр с Рогом из камеры хранения не привлекая к себе внимания, если не считать четырехлетней девочки, уставившейся на него большими синими глазами-звездочками, а потом произнесшей: «Хэлло!» Уходя, он потрепал ее по голове, заставив тем самым мать оттащить дочь в сторону и прочитать ей громким голосом лекцию об опасности заводить дружбу с незнакомыми людьми.

Кикаха усмехнулся, хотя не считал на самом деле это происшествие таким уж забавным. За долгие годы, проведенные в Многоярусном Мире, он привык, что к детям относятся как к высоко ценимым и. самым любимым существам. Так как Вольф подмешал в воду того огромного мира химические вещества, которые давали людям возможность обрести молодость длинной в тысячу лет, существенно сокращали рождаемость, он гарантировал тем самым, что детей будут очень ценить. Тем самым, было очень мало случаев убийств детей, жестокого с ними обращения или лишения их любви и ласки. И хотя подобное воспитание вовсе не мешало детям вырастать людьми, становившимися весьма жестокими во время войны, — но никогда не избивавших или убивавших детей. В результате такого воспитания у детей бывало гораздо меньше психозов и неврозов, чем у цивилизованных землян. Конечно, большинство обществ в мире Вольфа были небольшими, однородными и технологически примитивными, но и не подверженными перекрещивающимся многослойным образам жизни высокоиндустриализованных обществ Земли.

Кикаха покинул вокзал и прошел несколько кварталов, прежде чем зайти в телефонную будку в углу большой станции техобслуживания. Он набрал номер Уртона. Телефон прозвонил один раз, трубку подняли. Ответил незнакомый голос.

— Мистера Каллистера, будьте добры, — попросил Кикаха.

— Кто это? — поинтересовался грубый голос.

— Меня может описать ди Анжело, — ответил Кикаха, — если вы нашли его в стенном шкафу.

Раздалось восклицание, затем:

— Минутку.

Через несколько секунд другой голос произнес:

— Каллистер слушает.

— Известный иначе, как Уртона, нынешний Господь Земли, — уточнил Кикаха, — я, человек, который был вашим пленником.

— Как ты?.. — выпалил было Уртона, потом замолчал, сообразив, что все равно не услышит, как тот сбежал.

— Я — Кикаха, — представился Кикаха, решив, что, если он себя назовет, это не причинит ему вреда, поскольку он был уверен, что Уртона получил от Ананы и его имя, и описание. Землянин, сделавший то, что не смогли сделать вы, предполагаемые Повелители Мироздания. Я убил сам или был причиной, которая погубила всех Колокольников в количестве пятидесяти одного. Больше они не угроза. Я выбрался из дома Рыжего Орка на той, другой Земле, пробрался через все его ловушки и попал в твой дом. Если бы ты оказался дома, я захватил бы тебя в плен или убил бы. Не заблуждайся на этот счет.

Но позвонил я тебе не просто, чтобы сообщить о своих подвигах. Я хочу спокойно вернуться в мир Вольфа вместе с ним, Хрисендой и Ананой. Вы с Рыжим Орком можете сражаться здесь, сколько влезет, и да победит сильнейший! Теперь, когда последний Колокольник убит, у нас нет никаких причин оставаться здесь. А у тебя держать моих друзей.

Наступило долгое молчание, потом Уртона спросил:

— А откуда мне знать, что Колокольник убит?

Кикаха описал происшедшее, хотя и оставил за скобками несколько деталей, которых Уртону, по мнению Кикахи, знать не следовало.

— Так что теперь ты знаешь, как проверить мои слова, — продолжал Кикаха. — Ты сможешь проследовать моим маршрутом так, как это делал я, поскольку не знаешь, где находится дом Рыжего Орка, равно как и я. Но я полагаю, что все врата там двусторонние и ты сможешь пройти в обратную сторону, начав с камеры, в которой и свой путь закончил.

Он мог представить себе чувства, испытываемые Уртоном попеременно: радость и тревогу. Теперь, он вроде нашел способ пробраться в дом Рыжего Орка, но понимал, что и Рыжий Орк может воспользоваться тем же способом.

— Ты не прав! — возразил Уртона, — я знаю, где живет Рыжий Орк. То есть жил. Один из моих людей видел его на улице всего пару часов назад. Сперва он посчитал, что это я и что я занимаюсь каким-то делом, в которое ему лучше не совать нос. Потом он вернулся, увидел меня и понял, что я не мог бы так скоро перенестись сюда.

Я туг же сообразил, какая удача мне выпала. Взяв своих людей,

я окружил дом и мы вломились туда. Нам пришлось убить четверых его людей, но сам он ушел. Полагаю, скрылся через врата. И скрывшись Орк уничтожил все врата в доме. Не было никакой возможности его преследовать.

— Я подумал, что один из обгоревших трупов мог принадлежать Рыжему Орку, — сказал Кикаха, — но он еще жив. Ну…

— Я устал играть в эту игру, — заявил Уртона. — Я хотел бы увидеть своего братца, в виде вот такого обугленного трупа. Я вновь заключу с тобой сделку. Если ты заполучишь для меня Рыжего Орка, поставишь его мне в узнаваемом состоянии, то я отпущу твоих друзей и гарантирую им безопасное возвращение в ваш Многоярусный Мир. Конечно, если я смогу удостовериться, что твой рассказ о Колокольнике — правда.

— Тебе известно, как это сделать. Дай мне поговорить с Ананой и Вольфом, чтобы я был уверен, что они живы.

— В данный момент я не могу этого сделать. Дай мне, скажем минут десять, а потом позвони еще раз.

— Ладно, — согласился Кикаха. Он повесил телефонную трубку и спешно покинул будку. Уртона мог обладать или обладал какими-то средствами, позволяющими ему быстро определить источник звонка, но Кикаха не собирался давать ему такой шанс. Он поймал такси и велел таксисту отвезти его к месту неподалеку от Смоляной ямы Ла Бреа. Оттуда Кикаха направился по Уилширу, пока не дошел до телефонной будки. Прошло десять, нет пятнадцать минут. На этот раз трубку поднял ди Анжело. Хотя он, должно быть, и узнал голос Кикахи, но ничего не сказал кроме:

— Подождите, сейчас соединю.

Вслед за этим раздался голос Уртона:

— Ты можешь сперва поговорить с моей племянницей, этой любительницей лаблаббиев.

— Кикаха! — возник в трубке любимый голос. — У тебя все в порядке?

— Пока что действую прекрасно! — заверил ее Кикаха. — Колокольник готов! Я сам убил его. А Рыжий Орк в бегах. Держись. Мы еще вернемся в приличный мир. Я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя.

Вмешался Уртона, который произнес жестко и с сарказмом:

— Да, я тоже люблю тебя, Лаблаббий! А теперь не желаешь ли поговорить с Вольфом?

— Я не собираюсь полагаться на твое слово, что с ним все о’кей, — буркнул Кикаха.

В трубке зазвучал голос Вольфа, глухой и мелодичный:

— Кикаха, дружище! Я знал, что ты вмешаешься рано или поздно.

— Алло, Роберт, рад снова услышать твой голос. С тобой и Хрисендой все в порядке?

— Да, мы невредимы. Какую сделку ты заключаешь с Уртоном?

— Достаточно, — прервал их Уртона. — Ты удостоверился, землянин?

— Я удостоверился, что на данный момент они живы, — уточнил Кикаха. — И лучше бы им остаться в таком состоянии, когда мы приступим к расплате.

— Не угрожай мне! — прошипел Уртона. Потом более спокойно: — Отлично. Я помогу тебе всем, что в моих силах. Что тебе нужно?

— Адрес дома Рыжего Орка.

— Зачем он тебе понадобился? — удивился Уртона.

— Я меня свои причины. Какой адрес?

Уртона дал ему адрес, но говорил медленно, словно пытался додуматься до причин, по которым это понадобилось Кикахе.

— Это все, что мне нужно сейчас, — поблагодарил его Кикаха. — Пока. И повесил трубку.

Уже через минуту он ехал в такси к дому Уртона. В двух кварталах от дома он расплатился с водителем и оставшиеся два квартала прошел пешком. Маленькие железные ворота держала теперь цепь, а свет в будке сторожа помог ему разглядеть, что там сидят трое. Особняк тоже был освещен, хотя в окнах никого не было видно.

В этот момент, казалось, не существовало ни малейшего шанса попасть в сад. Кикаха мог, конечно, подпрыгнуть, ухватиться за верх стены и подтянуться, но не сомневался, что наверху есть сигнализация. Однако, если подумать, что из того? В данный момент вторгаться в дом он не собирался. Все, чего он хотел, это забрать свой лучемет и убраться. К моменту, когда прибегут люди Уртона, он успеет перепрыгнуть на другую сторону.

Сперва необходимо было где-то припрятать Рог, так как будет неудобно перелезать через стену, имея его при себе. Он мог перекинуть его через стену, но не хотел этого делать. Минутный осмотр показал Кикахе, что он может закрепить футляр на ветвях куста, росшего на полосе травы между тротуаром и мостовой. Кикаха подошел к тому месту стены, на противоположной стороне от которого он спрятал лучемет. Перешел улицу, постоял минуту прислушиваясь, пережидая, пока проедет машина, потом рванул через улицу. Он прыгнул вверх, его пальцы сомкнулись на грубом ребре стены. Потом он легко подтянулся. Стена наверху была шириной фута в полтора и по всей ширине шел двойной ряд пик из железа высотой примерно в шесть футов. Вдоль этих пик тянулся двойной ряд проволоки, блестящей от света, льющегося из особняка.

Крайне осторожно Кикаха перешагнул через проволоку, повернулся и повис на руках, а потом просто упал на мягкую землю. Несколько секунд он стоял, глядя на будку сторожа и на особняк, и прислушиваясь, но не услышал ничего и не уловил никакого движения.

Он подбежал к кусту и забрал лучемет. Перелезть обратно с лучеметом на плече оказалось намного труднее, но Кикаха сумел проделать это, не возбудив, насколько он мог судить, никакого внимания со стороны обитателей особняка и сторожей в будке.

Неся в руках Рог и лучемет, он снова направился к Сансет. Ему пришлось прождать на углу минут десять, пока не появилось свободное такси. Садясь в машину, он прикрывал лучемет футляром, чтобы таксист его не заметил. Его дуло было слишком толстым, чтобы спутать его даже с дробовиком, а приклад делал его слишком похожим на огнестрельное оружие.

Дом Рыжего Орка находился в богатом районе — Пасифик Палисад. Подобно особняку Уртона дом этот окружала высокая кирпичная стена. Однако железные ворота при въезде оказались открытыми. Кикаха проскользнул через них к дому, где царила темнота. Уртона не упомянул, оставил ли он там караульных, но казалось разумным, что он именно так и поступил. Он не захотел бы упустить шанс схватить Рыжего Орка, если тот по какой-то причине вдруг вернется.

Двери с обоих сторон дома оказались запертыми. Света ниоткуда не было видно. Кикаха пригнулся, приложив ухо у двери, но ничего не услышал. Подумав, он просверлил дыру в задней двери и, толкнув, открыл ее. Входил он сперва медленно и осторожно, а потом услышал какие-то звуки со стороны фасада. Оказалось, их производили трое людей, сидевших в темноте в огромной комнате в передней части дома. Один заснул и тихо похрапывал, а двое других разговаривали тихими голосами.

Кикаха прокрался наверх по винтовой лестнице с мраморными ступеньками и потому не заскрипевшей и не застонавшей под его ногами. Найдя спальню, он закрыл за собой дверь, потом включил лампу. Сняв с телефонного аппарата трубку, он набрал один из номеров этого дома.

Когда на звонок ответили, Кикаха, превосходный имитатор, произнес, подражая голосу Рамоса:

— Ребята, вас вызывает босс! Шуруйте сюда рысью! Кое-что наклевывается, но я не могу сказать этого по телефону!

Он подождал, пока тот, кто ему ответил, не положит трубку. Потом подошел к окну. Он увидел, как трое идут по подъездной аллее и выходят за ворота. Через мгновение вспыхнули фары автомобиля примерно в полуквартале от дома. Машина укатала и Кикаха, насколько ему было известно, остался дома один. У него было не более тридцати пяти минут. Это то время, которое понадобится громилам, чтобы добраться до Уртона, выяснить, что их надули и вернуться с подкреплением.

А ему требовалось всего несколько минут. Кикаха спустился вниз и включил свет в кухне. Найдя фонарик, он выключил свет и направился в большую переднюю. Дверь под лестницей оказалась открытой. Он шагнул через нее в небольшой коридор. В конце коридора он открыл дверь и пошарил за ней лучом фонарика. Комната выглядела точь в точь как та, куда он вошел, когда был пленником Рыжего Орка, но не была ею. Врата, вмонтированные в дерево и штукатурку были дезактивированы.

Кикаха открыл футляр и достал Рог, который в лучах фонарика заблестел серебром. Формой он походил на рог африканского буйвола за исключением выхода, где он заканчивался широким раструбом. На узкий конец был насажен мундштук из мягкого золотистого материала, а по верху вдоль оси шел ряд из семи маленьких кнопок. Внутри раструба висела паутина из какого-то серебристого материала. По середине красовался начертанный иероглиф, марка Шамбаримена, — создателя Рога.

Кикаха поднес Рог к губам и тихо протрубил в него, нажимая на кнопочки. Раструб он направил на стены, и закончив одну мелодию, передвинул его влево, пока тот не оказался нацеленным в место на стене примерно в двадцати футах от первого. Он надеялся, что дезактивированные врата находятся в этой комнате. Если это так, то они обладали установленной резонансной точкой, которая ослабляла стены между вселенными. Так что частоты выходящие из Рога, подействуют на манер отмычки и откроют врата. Это-то и было уникальной способностью Рога, невоспроизводимого прибора Шамбаримена, величайшего ученого-изобретателя из расы Господов.

Рог тихо заговорил и звуки, издаваемые им, казались искусными и волшебными, чтобы открыть двери в сказочную страну фей. Но ни на северной, ни на восточной стенах не появилось ничего похожего на врата. Кикаха перестал дуть в Рог и прислушался, не приближаются ли в дому машины. Он ничего не услышал. Снова поднес Рог к губам и проиграл мелодию нот, гарантировавшую широкое расползание любого пролома в стенах между мирами.

Одно место на стене вдруг засветилось. Белое пятно увеличивалось, выпучилось наружу, а затем прыгнуло к пределам круга, определявшего вход. Свет померк, сменился свечением помягче и потемней.

Кикаха заглянул в круг и увидел полусферическую комнату без окон и дверей. Стены были алыми и единственной мебелью была кровать, парившая над полом на высоте нескольких футов, и прозрачная кабина, в которой была раковина, кран и туалет и тоже парившая.

Затем стена быстро закрылась, края отверстия устремились навстречу друг с другом и через секунд тридцать стена стала такой же, как была.

Рог развернулся и белое пятно появилось вновь и выросло. Комната была залита зеленоватым светом, исходящим из зеленого солнца над просвеченной зеленым мхом равниной и острыми зелеными горами на горизонте, который находился вдвое дальше, чем на Земле. Справа щипали мох какие-то животные, напоминавшие газелей с рогами в виде арфы.

Третье отверстие показало коридор с закрытой дверью в конце его. Кикахе ничего не оставалось делать как обследовать его, поскольку именно эта дверь могла привести его к Анане и остальным. Он прошел сквозь быстро сужающийся круг, потом по коридору и осторожно открыл дверь. Ничего не случилось. Он выглянул из-за двери и увидел большое помещение. Пол был выложен цветной мозаикой, посередине был бассейн, наполненный до краев, а вокруг располагалась мебель из воздушных конструкций. Свет не имел определенного источника.

Анана, не услышав что кто-то вошел, сидела на стуле и читала книгу в твердом переплете, походившем с виду на мрамор с прожилками. Выглядела она ухоженной, питание у нее было, видимо, достаточным.

С минуту Кикаха наблюдал за ней, хотя ему приходилось сдерживать себя от порыва броситься к ней и схватить ее в объятия. Он слишком долго прожил в мирах, где в ловушки была обычно подложена приманка.

Однако, осмотр не выявил ничего подозрительного, но это говорило о том, что ловушки могли быть хорошо спрятаны. Наконец, он тихо позвал:

— Анана!

Она подпрыгнула, книга выпала из ее рук. Потом она вскочила со стула и бросилась к Кикахе. На щеках и в глазах Ананы блестели слезы, хотя она и улыбалась. Протягивая к нему руки, она рыдала от облегчения и радости.

Его желание броситься к ней стало почти непреодолимым. Он ощутил слезы на собственных глазах и подступающие к горлу рыдания. Но избавиться от подозрений, что Рыжий Орк мог устроить эту комнату так, чтобы убить всякого, кто войдет, не обезвредив сперва какой-то скрытый механизм.

Ему и так повезло, что он забрался столь далеко, не попав до сих пор ни в какую ловушку.

— Кикаха! — воскликнула Анана, пробегая через дверь и падая в его объятия.

Он поглядел через плечо, увидел, что дверь закрывается, и наклонил голову поцеловать Анану.

Боль в губах и носу была похожа на ожог от горящего бензина. Боль в ладони, там, где он прижал ее к спине Ананы, была похожа на боль от ожога серной кислотой.

Он пронзительно вскрикнул, рванулся прочь и покатился по полу, ощущая мучительную боль. И все-таки, хотя он почти потерял сознание от ожога, его рука, пострадавшая от прикосновения, успела подхватить лучемет, оброненный на пол.

Анана кинулась за ним, но не так быстро. Ее лицо таяло словно воск на солнце, глаза растекались, рот расползался и бороздился, образуя канавки и гребни. Руки ее потянулись вперед, стремясь обхватить его, но они по капле истекали кислотой, теряя форму. Пальцы настолько удлинились, что один из них вытянулся как соломинка, до колена. А ее прекрасные ноги всюду вспучились, открывая дорогу чему-то похожему на газ. Ступни выворачивались и производили впечатление чего-то горящего на полу и производившего из себя слабые клочья зеленого дыма.

Ужас этого зрелища помог ему преодолеть боль. Без колебания он поднял лучемет и нажал на кнопку, направляя на нее полную мощь своего оружия. Вернее, на это.

Она или это распалось сперва на две, а потом на четыре части, когда он прошелся крест на крест. Разрезанные части беззвучно корчились на полу. Кровь хлестала из ног и из туловища, превращаясь в коричневую субстанцию. Помещение заполнил запах, похожий на запах тухлых яиц или горящих собачьих экскрементов.

Кикаха сбавил мощность с пробивающей на сжигающую. Он вопил лучом, как шлангом, по разрезанным частям и все горело в дыму. Волосы псевдо-Ананы горели с запахом настоящих человеческих волос, но это была единственная часть ее-этого-выдававшая запах горящего человеческого существа. Все остальное издавало запах серы и собачьего помета.

Когда догорел огонь, осталось всего лишь несколько хрящевидных нитей.

Кикаха не желал заходить в помещение, откуда вышло это, но боль в губах, носу и руке стала слишком невыносимой. Кроме того, ему подумалось, что Господь удовольствуется смертью лица, созданного им в виде Ананы. В другом помещении была прохладная на вид вода и ему нужно было добраться до нее. Можно было протрубить в Рог и вернуться в кабинет Рыжего Орка, но он не был уверен, что сможет долго терпеть эту муку. Более того, если он уж столкнется с кем-нибудь в том кабинете, то желательно быть в форме, чтобы адекватно защищаться. В этом же состоянии Кикаха этого сделать бы не смог.

У бассейна он сунул в воду руку и лицо, прохлада, казалось, мгновенно помогла ему, хотя когда он, наконец, отнял лицо от воды и вздохнул, — боль все еще была очень сильной. Здоровой рукой он плеснул в лицо воды. Через некоторое время он поднялся с края бассейна. Он не мог твердо стоять на ногах и чувствовал позывы к рвоте. Он также ощущал некоторую отчужденность от всего. Шок оттолкнул его на один порядок от реальности.

Когда он осторожно поднес к губам Рог, то обнаружил, что они распухли. И рука его тоже распухла. Они стали такими большими и жесткими, что сделали его неуклюжим. Только ценой новых мук он сумел протрубить в Рог, нажимая на кнопочки, и стена перед ним открылась. Кикаха быстро сунул Рог в футляр. Ногой пропихнул его через отверстие, а потом прыгнул сам с лучеметом наготове. Кабинет был пустым.

Кикаха нашел ванную. Медицинский шкафчик оказался широким, глубоким и в нем было множество всяких бутылочек. Среди множества пластиковых, помеченных иероглифами, он отыскал одну, понюхал содержимое, попробовал, усмехнулся распухшими губами и выжал себе на руку зеленоватую мазь. Натер ею нос, губы и ладонь обожженной руки. Боль сразу же начала растворяться в мягкую прохладу, а когда он взглянул в зеркало, то увидел, что опухоль спадала прямо на глазах.

Он выжал несколько капель из другой бутылочки себе на язык и минуту спустя дрожь и ощущение нереальности оставили его. Он закрыл обе бутылочки и сунул их в задние карманы брюк.

Возня с вратами и псевдо-Ананой отняли у него больше времени, чем он мог себе позволить. Он выскочил из ванной и направил Рог на следующее место на стене. Оно никак не отозвалось и Кикаха перевел Рог на следующую. Это открылось, но ни это место, ни последующие не содержали того, что он искал.

Спальня выдала врата в первом же месте, куда он направил Рог. Стена раздвинулась, словно разинутый зев, акулья пасть, потому что по холмам за вратами тянулись ряды высоких, белых, острых треугольников. Растительность меж этих акульих зубов представляла собой пурпурные переплетающиеся лозы, а небо было бледно-лиловым.

Вторые врата открылись в еще один коридор с дверью в конце. Снова у него не было другого выбора, как обследовать это место. Он толкнул дверь, бесшумно открывающуюся, и осторожно выглянул. Помещение выглядело точно так же, как то, где он обнаружил существо, которое принял за Анану. На этот раз она не читала книгу, хотя и сидела на стуле. Она нагнулась вперед, положив локти на бедра и уткнувшись подбородком в соединенные руки. Взгляд ее был неподвижным и мрачным.

Он тихо окликнул ее и она подпрыгнула точно так же, как та, первая Анана. Потом вскочила и бросилась к нему со слезами на глазах и щеках, открытым в прекрасной улыбке ртом и протянутыми к нему руками. Когда она пробежала через дверь, он отступил и резко приказал ей остановиться. Кикаха держал ее под прицелом лучемета. Она подчинилась, но выглядела озадаченной и сильно обиженной. Затем она заметила его все еще слегка припухшие губы и нос и глаза ее широко раскрылись.

— Анана, — обратился он к ней, — какую детскую песенку пела тебе мать десять тысяч лет назад?

Если это какая-то очередная копия или искусственное создание, то в нем могла содержаться запись того, что Рыжий Орк узнал от Ананы. У такого существа могла быть даже своего рода память, содержащая нечто отрывочное, но все-таки достаточное, чтобы одурачить ее любовника. Но найдется и такое, чего она не поведает никому и даже Рыжему Орку, когда он допрашивал ее под воздействием наркотиков, потому что он не додумается спросить ее о таком. И детская песенка относилась как раз к таким вещам. Она рассказала о ней Кикахе, когда они прятались от Колокольников в Великой Прерии Многоярусного Мира.

Несколько секунд Анана пребывала в состоянии крайней озадаченности, но потом поняла, что у него возникла острая необходимость удостовериться в том, что она — это она. Анана улыбнулась и пропела прекрасную детскую песенку, которой научила ее мать во времена, когда она еще не выросла и не узнала, какой уродливой и злобной была жизнь взрослых членов семейства Господов.

Но даже после этого он чувствовал себя сковано, когда целовал ее. Потом, когда стало очевидно, что она женщина из плоти и крови, она прошептала еще несколько вещей, которые Рыжий Орк и подавно узнать не мог, так что Кикаха наконец оттаял. Они снова всплакнули, но он опомнился первым.

— Поплачем позже, — сказал он. — Как ты думаешь, где могут быть Вольф и Хрисенда?

Она ответила:

— Не знаю.

Этого-то Кикаха и ожидал.

— Тогда нам придется применять Рог, пока не откроем все врата в доме. Но дом этот большой, так что…

Он объяснил ей, что сюда должен прикатить Уртона со своими молодчиками.

— Пока я занимаюсь Рогом, ты поищи оружие, — сказал Кикаха.

Минут через десять она присоединилась к нему и показала нечто походившее на ручку, но на самом деле бывшее небольшим лучеметом. Он сообщил, что нашел еще двое врат, но они разочаровали его Он быстро прошел через все комнаты на втором этаже, все время трубя в Рог. Но напрасно.

Первый этаж дома тоже не вознаградил их усилия. К этому моменту прошло уже сорок минут, как люди Уртона покинули дом. Они должны были появиться с минуты на минуту.

— Давай снова попытаемся в комнате под лестницей, — предложил Кикаха. — Возможно, что активизированные врата могут заставить ее открыться в еще один, другой мир.

Врата могли устанавливаться так, что попеременно слегка меняли резонанс и действовали подобно двери-вертушке. При одной активации они открывались в одну вселенную, а при следующей в другую. Некоторые врата могли служить дорогой в дюжину или более миров.

Врата, которые они активизировали до сих пор, тоже могли оказаться такими. Так, что стоило вернуться и попробовать многократную активацию.

Перед дверью он вновь поднял Рог и сыграл музыку, приводившую в дрожь грань между вселенными. Комната за дверью вдруг оказалась большой залой, с голубыми стенами и ярким светом, струящимся из люстр, которые были вырезаны из цельных кусков громадных драгоценных камней: алмазов, рубинов, изумрудов и гранатов, каждый величиной с голову гиппопотама. Мебель тоже была вырезана из громадных драгоценных камней, скрепленных каким-то золотым цементом.

Кикаха видывал залы и пороскошней. Его внимание привлекла открытая круглая дверь в конце комнаты и вылезавший через нее цилиндрический предмет. Он был темно-красного цвета и плыл примерно в футе от пола. У дальнего от них конца показалась светловолосая голова. Человек толкал предмет прямо к ним.

Голова человека походила на башку Рыжего Орка. Казалось, он единственный, кто находился в другом мире и мог доставить к этим вратам предмет, несомненно означавший смерть и уничтожение для тех, кто занял этот дом.

Лучемет был наготове, но Кикаха не выстрелил. Если этот цилиндр набит какой-то мощной взрывчаткой, то он мог рвануть от прикосновения луча.

Быстро и бесшумно Кикаха принялся закрывать дверь. Анана все еще выглядела озадаченной, поскольку она не видела того, что видел он.

Кикаха прошептал:

— Дуй к передней двери и беги как можно быстрее и как можно дальше!

— С какой это стати? — возразила она.

— Быстрей! — Он сунул ей Рог и футляр. — Рви! Не спорь! Если он…

Дверь стала распахиваться. Из-за ее края высунулся тонкий изогнутый инструмент. Кикаха выстрелил и разрезал его пополам. С другой стороны двери раздался крик, оборванный захлопнувшейся дверью. Кикаха с силой пнул по двери ногой.

— Беги! — крикнул Кикаха и; схватив Анану за руку, поволок ее за собой. Перед тем как выскочить за дверь он оглянулся. Раздался треск, когда дверь и часть стены вокруг нее с грохотом выпали наружу и через отверстие пролез цилиндр.

Для Кикахи этого было достаточно. Он выпрыгнул на крыльцо и слетел по ступенькам, одной рукой волоча за собой Анану и держа лучемет другой. Когда по дорожке они добрались до кирпичной стены, он повернул и побежал вдоль нее.

Взрыв, которого он ожидал, раздался с задержкой.

В это мгновение из-за угла квартала выскочил автомобиль, взвизгнув шинами. Он выпрямился качаясь под уличными фонарями, и стремительно понесся к подъездной аллее. В нем Кикаха заметил шестерых человек. Одним из них мог быть Уртона. Потом Кикаха снова припустил. Они свернули за угол, из-за которого вылетел, не снижая скорости автомобиль, и ничего по-прежнему не случилось. Анана что-то кричала, но он продолжал тащить ее дальше. Они пробежали целый квартал и пересекли улицу, чтобы вновь свернуть за угол, когда появился черно-белый патрульный автомобиль. Ехал он медленно, так что сидевшие в нем имели массу времени, чтобы разглядеть двух бегунов. Любой, кто гулял по улице в этом районе после наступления темноты, становился подозреваемым. Бегущего же наверняка забирали в участок на допрос. Двоим же бегущим, которые несли большой футляр для музыкального инструмента и нечто, походившее с виду на странный дробовик, гарантировался арест. Если, конечно, смогут поймать.

Кикаха выругался и рванул от автомобиля к ближайшему от них дому. Там горел свет и передняя дверь была открыта, хотя дверь из прихожей в дом была, вероятно, заперта. Позади них взвизгнули тормоза, когда патрульная машина заскользила и остановилась рядом. Громкий голос приказал им остановиться.

Они продолжали бежать. Взлетев на крыльцо, Кикаха потянул на себя дверь в прихожую. Он собирался проскочить через дом и выйти через заднюю дверь, рассчитывая, что полицейские вряд ли примутся сразу же стрелять в них, особенно, если здесь окажутся посторонние.

Кикаха снова выругался и рванул на себя ручку двери с такой силой, что вырвал замок и бросился внутрь дома, Анана следовала за ним, они пронеслись через вестибюль и большую комнату с люстрой и широкой винтовой лестницей, ведущей наверх. В комнате сидели или стояли человек десять мужчин и женщин, все они были полуодеты. Женщины завизжали, мужчины заорали. Двое незваных гостей беспрепятственно пробежали сквозь них. Среди шума, поднятого обитателями дома, послышались крики полицейских.

В следующее мгновение ничего не стало слышно. Стекла окон вышибло взрывом и сотрясение от него было столь велико, словно в дом ударила приливная волна. Ударной волной всех швырнуло на пол.

Кикаха ожидал этого, да и Анана по его поведению поняла, что ждать надо чего-то крайне мощного. Они вскочили на ноги раньше остальных. Через несколько секунд Анана и Кикаха выскочили через заднюю дверь. Кикаха бросился обратно, побежав к фасаду дома вдоль его стены. Вся дорожка была усыпана битым стеклом, вышвырнутым из какого-то близлежащего дома. Лежало несколько, вырванных с корнем, кустов и кое-какая покореженная мебель.

У тротуара все еще стоял патрульный автомобиль. Мотор его работал, фары горели. Анана бросила футляр на заднее сиденье и влезла сама, а Кикаха положил лучемет на пол и сел на место водителя. Он пристегнул ремни безопасности и газанул так, как только было возможно. Проехав четыре квартала, он нажал кнопки, отключающие мигалку и сирену.

— Мы поедем к дому Уртона, во всяком случае поближе к нему, — крикнул он, — а потом бросим машину. Я думаю Рыжий Орк будет теперь там, чтобы выяснить, был ли Уртона среди тех, кто вошел в дом, когда рвануло или нет.

Анана покачала головой и показала на уши. Она все еще ничего не слышала.

И не удивительно. Он еле-еле слышал сирену, которая должна была просто бить по ушам.

Через несколько минут, пролетев на красный свет, они миновали машину с включенной мигалкой, которая ехала им навстречу. Анана пригнулась, чтобы ее не заметили, но вероятно, патрульные получили информацию по рации, что этот автомобиль угнан. Встречная патрульная машина резко развернулась, завизжав шинами, и помчалась за беглецами. Спортивная машина, летевшая через перекресток так, будто ее водитель намеревался игнорировать мигающий красный свет, резко свернула чтобы избежать столкновения. Сделав это не совсем удачно, водитель задел задний бампер полицейской машины, проделал сложный пируэт через бордюр и очутился на тротуаре.

Кикаха видел все это в зеркальце, когда нажимал на акселератор. Через некоторое время он проскочил под знак «стоп» к югу от широкого перекрестка со знаком «Стоп» на всех углах. Большой «кадиллак» остановился посреди перекрестка настолько внезапно, что его водителя бросило грудью на руль. Прежде чем он сумел выпрямиться и продолжить путь, на знак «Стоп» промчалась патрульная машина.

— Теперь ты меня слышишь? — прокричал Кикаха.

— Да, — ответила она, — тебе незачем так орать.

— Мы сейчас в Беверли Хиллс. Прокатимся на этой машине как можно дальше, а потом бросим ее на ходу. Придется отрываться от них пешком. Если, конечно, сумеем.

За ними помчалась еще одна патрульная машина. Она выскочила из боковой улочки, игнорируя знак «Стоп» и вынудив еще одного водителя резко отвернуть и врезаться в поребрик тротуара. Водитель патрульной машины рассчитывал проскочить перед ними и преградить им дорогу, но оказался недостаточно быстр. Кикаха гнал теперь машину со скоростью восемьдесят миль, что было слишком быстрым для этой улицы, с многочисленными пересекающими ее боковыми улочками.

Скоро показалась деловая часть Беверли Хиллс. Свет сменился на желтый, как раз когда Кикаха пролетел через перекресток. Он нажал на клаксон и обошел спортивную машину, слегка притормозил, а потом колеса машины попали в рытвину и автомобиль подпрыгнул. Кикаха нажал на тормоза, снижая скорость до шестидесяти, но все равно машина так сильно накренилась, что он испугался, что они перевернуться.

Навстречу приближалась еще одна патрульная машина. Она развернулась боком, проехав полквартала, и преградила им дорогу. С обеих сторон от нее оставалось слишком мало места, но Кикаха выбрал заднюю.

Оба полицейских вылезли из машины. Один стоял за багажником с карабином в руках, другой-между передним бампером и припаркованными к тротуару машинами. Кикаха велел Анане пригнуться и погнал свою машину по узкому пространству. Раздался треск, автомобиль врезался в бампер патрульной машины, а другой стороной врезался в бок машины, стоящей у тротуара. Но все-таки со скрежетом металла о металл они прорвались. Грохнул выстрел из карабина: на заднем стекле образовалась звездочка.

В этот момент из-за угла слева от них выскочила еще одна патрульная машина. Под углом она направилась через улицу. Кикаха врезал по тормозам. Они завизжали и его толкнуло на руль. Автомобиль вильнул, закачался и врезался под тупым углом в перед патрульной машины.

Оба автомобиля встали. Кикаху и Анану оглушило, но они среагировали чисто рефлекторно. Они выбрались из машины с двух сторон. Кикаха держал лучемет, а Анана — футляр. Они перебежали улицу, проскочили между двух припаркованных машин и через тротуар, прежде чем услышали крики полицейских. Потом они помчались по узкому тротуару между двух высоких зданий вдоль деревьев и кустов. Они неслись по улице, пока не выскочили на следующую. Здесь Кикаха увлек ее на север, увидел еще одно открытое пространство между домами и свернул туда. Примерно на высоте восьми футов над деревьями был козырек из прессованного бетона. Кикаха забросил на него лучемет, кинул футляр, повернулся, сцепил руки в замок, она поставила на его руки ногу и взлетела наверх, когда он поднял ее. Анана ухватилась за край козырька, Кикаха подтолкнул и она забралась на козырек. Он прыгнул вслед за ней и лег.

Мимо прогромыхали шаги, нескольких человек, что тяжело дыша пробежали под ними. Кикаха рискнул выглянуть из-за края и увидел в противоположном конце перехода освещенные фарами силуэты троих полицейских. Явно озадаченные, они переговаривались, не понимая, куда делась дичь. Затем они двинулись обратно и Кикаха распластался на бетоне. Двое свернули за угол здания.

Но когда третий полицейский прошел под ними, Кикаха, внезапно, осененный идеей, прыгнул ему на спину. Он сшиб фараона на землю, ударив при этом так сильно, что тот потерял сознание. К этому Кикаха прибавил еще и пинок в челюсть.

Он надел фуражку полицейского и разрядил вынутый из его кобуры пистолет тридцать восьмого калибра. Анана спрыгнула вслед за Кикахой, сбросив предварительно лучемет и футляр с Рогом.

— Зачем ты это сделал? — спросила она.

— Он перекрыл бы нам путь к отступлению. Кроме того, есть одна неповрежденная машина и нам предстоит ее позаимствовать.

Четвертый полицейский сидел в машине и что-то говорил в микрофон. Он не видел Кикаху, пока тот не оказался на расстоянии около сорока шагов. Он выронил микрофон и схватился за карабин, лежавший на сиденье. Лучемет, установленный на оглушающий удар, стукнул его в плечо и отшвырнул к другой двери. Полицейский упал ничком, выронив карабин.

Кикаха вытащил его из машины, заметив, что сквозь рукав его рубашки просочилась кровь. Лучемет, даже будучи установленным на «оглушающий удар» мог раздробить кость, прорвать кожу и привести к тому, что кровеносные сосуды лопались.

Как только Анана села в автомобиль, Кикаха развернул его на север. Сзади по встречной полосе движения к нему мчались сразу два полицейских автомобиля.

Промчавшись через перекресток на красный свет, он посмотрел в зеркальце и увидел, что полицейские машины развернулись и помчались вслед за ними.

Уличное движение впереди было таким плотным, что у него не было шансов ни влиться в него, ни пересечь его. Ничего не оставалось делать, как свернуть в переулок. Он свернул налево. Переулок шел вдоль стены бакалейно-гастрономического магазина.

Затем Кикаха выехал из переулка. Он так сильно нажал на тормоза, что машину занесло и она заскрежетала по кирпичной стене.

Полицейские машины, двигавшиеся медленней, чем Кикаха, рванули следом. Когда первая машина выпрямилась после поворота, Кикаха выстрелил по ее шинам. Передок автомобиля рухнул, будто он наехал на тротуар и раздался визг тормозов.

Автомобиль покачался вверх-вниз, потом дверцы его раскрылись, как крылья птицы перед полетом.

Кикаха вылез из автомобиля и рванул прочь. Анана следовала за ним. Он повел ее через стоянку, мимо гастрономического магазина и через подъездной путь на улицу.

Свет стал красным и машины встали. Кикаха подбежал сзади к спортивному автомобилю, где за рулем сидел юнец с длинными черными волосами в огромных круглых очках, с ястребиным носом и жесткими усиками. Правой рукой тот барабанил по приборной доске под хриплую какофонию музыки, несшейся из приемника. Музыка, производила такое впечатление, будто Сцилла и Харибда трутся друг о друга. Прежде чем юнец сумел сделать нечто большее, нежели взвизгнуть и повернуть голову, ему расстегнули ремень безопасности. Словно мешок с картошкой, он сполз с сиденья и руки Кикахи грубо выкинули его на тротуар. Мгновение парень полежал на тротуаре, потом вскочил на ноги, вопя от злобы. К этому времени Кикаха и Анана уже сидели в его автомобиле и уносились прочь.

Оглянувшись, Анана заметила:

— Мы убрались как раз вовремя.

— Какие-нибудь полицейские машины преследуют нас?

— Нет. Пока нет.

— Отлично. Нам осталось проехать всего пару миль.

Кикаха припарковал машину в полутора кварталах от дома Уртона; никаких признаков полиции так и не было.

— Мне описали расположение дома, — сообщил он, — так что не заблудимся, когда пойдем. Коль скоро мы окажемся в доме, дела могут пойти быстро и бешено. Думаю, что Рыжий Орк будет там. Я считаю, он пройдет туда через врата просто удостовериться, что Уртона погиб. Однако он может оказаться живым, так как он хитер как лиса. Он должен был почуять ловушку. Я знаю, что я бы робко пытался пойти в тот дом, сначала все надо было хорошенько разнюхать.

Дом оказался хорошо освещенным, но никаких признаков обитателей не было. Они смело прошли по фасадной дорожке на крыльцо. Кикаха потрогал дверь и обнаружил, что она заперта. Быстрое вращение дулом лучемета, включенного на пробивающий удар, удалило механизм замка. Они вошли в безмолвный дом и, когда кончили его осматривать, то обнаружили там лишь попугая в клетке, который и нарушил тишину, пронзительно прокричав что-то.

Кикаха вытащил из футляра Рог и начал испытывать дом на резонансные точки, как и в доме Рыжего Орка. Он переходил из комнаты в комнату, начав со спальни и кабинета Уртона, так как чаще всего врата располагались именно там. Однако тщетно. Рог расходовал свои мелодичные звуки, пока Кикаха не наткнулся на небольшой чулан внизу, недалеко от лестницы. Стена выдала крохотное белое пятнышко, похожее на слезинку, а потом оно расширилось и превратилось в дыру в другой мир.

Мельком Кикаха заметил комнату, которая была точным дубликатом чулана, где он стоял. Тут Анана тихо вскрикнула и дернула его за рукав. Он повернулся и услышал шум, вызвавший ее тревогу. На крыльце прозвучали шаги, за ними последовала трель звонка. Кикаха двинулся через помещение, остановился на полдороге, обернулся и бросил Рог Анане:

— Держи эти врата открытыми!

Под ноты Рога, мягко плывущие по помещению, он подошел к окну и чуть приподнял штору. На крыльце стояли трое полицейских и один человек в штатском как раз уходил вдоль стены дома. На улице стояли два полицейских автомобиля я один без номера.

Кикаха повернулся к Анане:

— Наверное, у Уртона снаружи торчал человек, который нас высматривал. Он позвонил фараонам. Должно быть, — дом окружен.

Они могли прорваться с боем, сдаться или уйти через врата. Драться означало убивать людей, чья единственная вина заключалась в том, что они по ошибке принимали Кикаху за преступника.

Если же Кикаха сдастся, то приговорит к смерти себя и Анану. Как только любой из Господов узнает, что они в тюрьме, он тем или иным способом до них доберутся.

В то же время Кикаха не хотел уходить через врата, не приняв каких-либо мер предосторожности, но выбора у него не было.

— Пошли! — скомандовал он и прыгнул через уменьшающееся отверстие с лучеметом наготове. Анана, держа Рог, последовала за ним.

Пинком он распахнул двери и отпрыгнул назад. Подождав минуту, он шагнул за порог. Чулан располагался неподалеку от начала лестницы точь-в-точь как его эквивалент на Земле. Помещение за ним оказалось огромным, с мраморными стенами, украшенными яркими фресками, и мозаичным полом из разноцветного мрамора. Снаружи была ночь, свет в доме давали многочисленные масляные лампы и факелы на стенах. За ними в отбрасываемой колоннами тени находились двери в другие помещения и на улицу.

Не слышалось ни звука, кроме шипения и треска пламени.

Кикаха прошел через все помещения и оказался в приемной, стены которой были украшены изображениями дельфинов и осьминогов. Именно это и заставило его осмыслить то, что он увидел, когда вышел на крыльцо с огромными колоннами. Он снова оказался на Земле номер два.

По крайней мере, казалось, что дело обстоит именно так. Разумеется полная Луна, близкая к зениту, была земной Луной. И глядя с крыльца, находящегося близ невысокой горы, он мог бы поклясться, что смотрит на дубликат той части Калифорнии, где на Земле номер один был выстроен Лос-Анджелес. Топография, насколько он мог определить в темноте, была той же самой. Незнакомость вызывалась различием в двух городах. Этот был поменьше Лос-Анджелеса, с меньшим числом огней, уступавших в яркости и расположенных здесь в отличие от Лос-Анджелеса дальше друг от друга. Кикаха бы предположил, что и население этой долины много меньше населения долины в Калифорнии.

Воздух был чистым, а Луна и звезды-большими и яркими. Не было и намека на запах бензина. Он ощущал лишь слабый запах лошадиного навоза, но он был приятным, очень приятным.

Конечно, его уверенность имела весьма мало обоснований, но казалось, технология этой Земли развивалась не так быстро как на его родной планете.

Очевидно, Уртона нашел врата, что вели в этот мир.

Тут до Кикахи долетел голос из большого помещения, куда они попали из чулана вначале. Он взял Анану за руку и увлек ее в тень колонны. Сразу же на крыльце появилось трое. Двое мужчин, одетых в кильты, сандалии и матерчатые куртки со стоячими воротниками, пышными рукавами и фалдами. Один из них-невысокий, темноволосый, средиземноморского типа, похожий на слугу Рыжего Орка. Второй-высокий, краснолицый и рыжеволосый. Третьей была женщина блондинка с полной фигурой тоже одетая в кильт, котурны и куртку, но ее куртка была не застегнута и открывала голые груди, поддерживающиеся жесткой палкой, которая выступала из огненно-красного корсажа. Волосы ее были уложены в сложную прическу, на свое лицо она не пожалела косметики. Она вздрогнула, произнесла что-то на языке, звучащем по-семитски, и застегнула куртку.

Если это были слуги, то они могли себе позволить прокатиться с шиком. Из-за угла дома выехала коляска, запряженная двумя красивыми лошадьми, похожая на кабриолет и остановилась перед крыльцом. Кучер спрыгнул с козел и помог людям сесть в коляску. Он носил шляпу с ярко-красным пером, куртку с громадными золотыми пуговицами и алыми позументами, тяжелый голубой кильт и высокие сапоги.

Трое уселись в коляску и отбыли. Кикаха следил за масляными фонарями на кабриолете, пока они не скрылись из виду на дороге, извивающейся вниз с горы.

«Этот мир, — подумал Кикаха, — было бы чрезвычайно интересно изучить». На первый взгляд его физические свойства были такими же, как и на земле номер один во времена начала ее развития. Этих близнецов поместили в одинаковые условия, дали им одинаковые языки и одинаковое воспитание, а потом предоставили самим себе. Он полагал, что различия между здешним народом и людьми его мира начали развиваться почти сразу же. А в результате пятнадцати тысяч лет развития сложилась совсем другая история и культура.

Ему захотелось остаться и побродить по этой Земле. Но сейчас требовалось разыскать Вольфа и Хрисенду, а чтобы сделать это, надо было найти и захватить в плен Уртона. Единственным доступным действием оставалось применение Рога и можно было лишь надеяться, что он откроет нужные врата.

И сделать это будет нелегко, как он выяснил через несколько минут. Звук Рога, хотя и негромкий привлек внимание слуг. Кикаха разок выстрелил из лучемета по ближайшей к ним колонне. Слуги увидели появившуюся в колонне дыру и с воплями убежали прочь. Кикаха сказал Анане, чтобы она продолжила, но шум в глубине дома убедил его, что им не стоит оставаться здесь. Это здание было слишком большим, чтобы они могли без спешки обследовать весь первый этаж. Самые вероятные места для расположения врат находились в спальне и кабинете хозяина дома, а эти помещения, по всей видимости находились на втором этаже.

Когда они одолели половину лестницы, появилось множество людей в стальных конических шлемах, с небольшими круглыми щитами и копьями. Среди них находились и три человека, которые несли большие, тяжелые, неуклюжие на вид ружья, имевшие стволы раструбом, с деревянными прикладами и кремневыми замками.

Кикаха перерезал лучом дуло одного из мушкетов. Воины, однако, не растерялись и они перегруппировались раньше, чем Кикаха и Анана успели добраться до верха лестницы. Кикаха перерезал мраморную колонну в двух местах, сверху и снизу. Колонна рухнула с грохотом, который сотряс все здание, и вооруженные бойцы бежали с поля боя.

Этот разгром дорого стоил, так как небольшая выпуклость сбоку лучемета вдруг замигала красным светом. Осталось мало энергии, а другого зарядного устройства у него не было.

Они нашли спальню, которая казалось, принадлежала Господу. Безусловно она была великолепна, но в этом особняке все было таким. Здесь имелось большое количество всякого оружия: мечи, топоры, кинжалы, металлические ножи, палицы, рапиры и — о, радость! — луки и колчаны со стрелами. Пока Анана зондировала при помощи Рога стены и пол, Кикаха выбрал для нее нож, потом для себя и натянул тетиву на лук. Он перекинул через плечо колчан и почувствовал себя намного лучше. В лучемете оставалось достаточно энергии на несколько секунд полной мощности или на дюжину с чем-то поджигающей мощности или на несколько десятков оглушающих ударов. Потом Кикахе придется полагаться на себя и на первобытное оружие.

Он выбрал для Ананы легкий топор, подходивший, как ему казалось, для метания. Она обладала большим опытом в применении любого оружия и, хотя и уступала ему в силе, была искусна во-владении оружием также, как и он.

Анана перестала трубить в Рог. С потолка на золотых цепях свисала кровать, а за ней в стене расползался круг света. Свет растворился, открывая тонкие колонны, подчеркивающие украшенный фресками потолок, а за колоннами виднелось множество деревьев.

От удивления Анана даже вскрикнула. В ее восклицании боль смешалась с восторгом. Она двинулась было вперед, но Кикаха придержал ее.

— Что за спешка? — возмутился он.

— Это дом! — воскликнула она. — Родной дом!

Все ее существо излучало радость.

— Твой мир? — уточнил он.

— О, нет! Родной дом! Дом, где я родилась! Мир, откуда произошли Господы!

Там, казалось, не было никаких ловушек, но это ничего не значило. Однако, шум голосов снаружи означал, что им лучше приготовиться к бою. Поскольку заряд у лучемета был сильно истощен, отбиваться от нападения Кикаха долго бы не смог.

— Ходу! — скомандовал он и прыгнул через врата. Анана пригнулась пониже и последовала за ним, так как отверстие уже смыкалось.

— Ты помнишь то высокое здание на Уилшир неподалеку от Смоляных ям? — спросила она, поднявшись на ноги, — большое такое с большой вывеской «Калифорния федерал»? Оно всегда так и пылало ночью из-за освещения. Он кивнул и она заключила: — Эта беседка находится на том же самом месте. Я хочу сказать, на участке, соответствующем этому.

Здесь не было признаков чего-либо, соответствующего бульвару Уилшир, ничего напоминающего дорогу или даже тропинку. Количество росших здесь деревьев, безусловно, лишало эту местность сходства с низинами Калифорнии, но Анана объяснила, что Господы создали здесь реки и ручьи, чтобы мог вырасти этот лес. Беседка была одной из многих, построенных, чтобы семья могла провести здесь ночь или удалиться сюда для медитации, или предаваться любым доблестям, либо порокам, к каким у кого была склонность. Все основные жилища находились на побережье.

В этом долине никогда не бывало много народу и, когда родилась Анана, здесь жили лишь три семьи. Позже, по крайней мере насколько она знала, все Господы покинули эту долину. Вернее они покинули этот мир и отправились в свои собственные искусственные вселенные и оттуда повели войны друг с другом.

Кикаха позволил ей побродить вокруг. Она тихо восклицала про себя или подзывала его посмотреть на что-то, внезапно ей вспомнившееся. Он удивлялся, что она вообще что-то помнила, поскольку она наведывалась сюда три тысячи двести лет назад. Когда он об этом подумал, то спросил, где находятся те врата, через которые она сюда попала?

— Они на вершине валуна примерно в полумиле отсюда, — пояснила она. — Здесь есть множество врат, разумеется замаскированных. И никто не знает, сколько их здесь. Конечно же, я не знала о вратах под каменным полом беседки. Уртона, должно быть, поместил их туда давным-давно, может десять тысяч лет назад.

— Эта беседка такая древняя?

— Такая древняя. В ней, конечно, есть самообновляющееся и самоочичающееся оборудование. А то, что помогает содержать лес и местность в первозданной чистоте, находится под землей. Эрозия и поджим почвы компенсируются.

— А здесь не припрятано для тебя какого-нибудь оружия?

— Его много как раз за теми вратами, — ответила Анана. Но их заряды постепенно превратились в нечто и кроме того, у меня нет активатора… — она помолчала, потом добавила: — Я забыла про Рог. Он может активизировать врата, но в них действительно нет ничего, что могло бы нам помочь.

— А куда ведут эти врата?

— Они ведут в комнату, где есть другие врата, а те открывают путь прямо во дворец в моем собственном мире. Но в них есть ловушка. Мне пришлось бросить свой дезактиватор, когда в мой мир вторглись Колокольники и я бежала через другие врата в мир Джадавина.

— Покажи мне все же где этот валун. Если понадобиться, мы сможем укрыться за его вратами, а позже выйти.

Но сперва требовалось поесть, и если возможно, поспать. Анана провела его в дом, правда, сначала она долго изучала его ища ловушки. На кухне стоял изысканно изваянный мраморный шкаф. В нем находился, в свою очередь, фабрикатор, большая часть которого была спрятана под домом. Анапа осторожно открыла его, что-то сделала и снова закрыла. Через пять минут она снова открыла его. Там стояли тарелки, чашки, блюда, наполненные вкусной едой и напитками. Конвертеры энергии-материи под землей ждали приказа подать этот обед тысячи лет и прождут еще, может быть сто тысяч, пока не прикажут подать следующий, если так сложатся обстоятельства.

Поев, они вытянулись на свисающей на цепях кровати. Кикаха расспросил Анану о расположении местности. Она уже почти засыпала, когда он сказал:

— У меня такое ощущение, что попали мы сюда не случайно. Я полагаю, что либо Уртона, либо Рыжий Орк устроили так, чтобы мы попали сюда, если окажемся достаточно проворными и умными. И тот другой, кто сделал это, наверняка устроил так, чтобы другой Господь, его враг, тоже оказался здесь, если он еще жив. Я чувствую, что это финал спектакля и что Уртона или Орк организовал все, чтобы сыграть здесь по поэтическим или эстетическим причинам. Это было бы очень похоже на Господа — привести своих врагов домой на родную планету и там их убить — если, конечно, сможет. Это всего лишь ощущение, но я намерен действовать так, как будто знаю это точно.

— Ты бы все равно действовал именно так, — иронически отозвалась она. — Но я думаю, что ты можешь быть, прав.

Она уснула. Он слез с постели и вышел в переднюю покараулить. Солнце начало оставлять зенит. Вокруг бассейна с фонтаном собрались прекрасные птицы, большинство предков которых были, должно быть, созданы в биолабораториях Господов. Один раз из лесу вышел большой бурый медведь и приблизился к дому. Потом Кикаха услышал звук, наполнивший его радостью. Это пронзительно протрубил мамонт. Боевой клич животного напомнил Кикахе об индейском ярусе в мире Вольфа, где мамонты и мастодонты миллионами бродили по равнинам и лесам территории, большей, чем вместе взятые Южная и Северная Америка. Он ощутил ностальгию и гадал, увидят ли они этот мир вновь и если увидят, то когда. Хровака — медвежий народ, прекрасные и великие индейцы, усыновившие его, погибли. Стали жертвой Колокольников. Но были и другие племена, которые охотно усыновили бы его. Даже те, кто называл его величайшим врагом и много лет охотился за его головой и скальпом.

Он вернулся в спальню и разбудил Анану, потом лег сам и велел ей поднять его примерно через час. Так она и сделала, хотя ему хотелось проспать остаток дня и еще полночи, он заставил себя встать.

Они еще немного поели и малость упаковали в небольшую корзину. Потом двинулись через лес, где густо росшие деревья чередовались с перелеском и вышли на тропу, протоптанную мамонтами, как указывали следы и помет. Они направились по ней, прислушиваясь, не раздастся ли трубный глас животных. Здесь им не досаждали ни мухи, ни москиты. Существовала лишь какая-то разновидность жуков, которыми кормились птицы.

Один раз они услышали грозное рычание. Они остановились, но рычание не повторилось, и они пошли дальше. Оба узнали рев саблезубого тигра.

— Если это было поместье твоей семьи, то зачем твои родные держали поблизости больших и таких опасных зверей? — спросил Кикаха.

— Тебе следовало бы это знать. Господы любят опасность. Она — единственная приправа вечности. Бессмертие — ничто, если ты не можешь в любой момент лишиться его.

Это была правда. Оценить такое могли лишь обладавшие этим бессмертием. Но он иногда желал, чтобы приправы было все-таки не так много. За последнее время он не получал достаточно отдыха, так что нервы у него были как оголенные провода, которые накалялись постоянным риском.

— Как ты думаешь, кто-нибудь еще знает о вратах в валуне?

— Уверенным ни в чем нельзя быть, — ответила она. — Но не думаю. А что? Ты думаешь, Уртона догадывается, что мы направимся к валуну?

— Это кажется вполне вероятным. Иначе он устроил бы нам ловушку в беседке. Я думаю, что он, возможно, ожидает и желает, чтобы мы отправились к валуну, потому что он и другого ведет к тому же самому месту. Оно будет местом встречи для нас и двух наших врагов.

— Ты этого не можешь знать точно. Это все твой подозрительный ум считает, что дела обстоят так, как ты бы организовал все, если бы был Господом.

— Только поглядите, кто это кого называет параноиком, — улыбнулся он. Может ты и права. Но я столько всего пережил, что слышу, как щелкают тумблеры и головах других людей.

Он решил, что лучеметом следует управлять Анане, а он будет держать наготове лук и стрелы.

Недалеко от края поляны Кикаха заметил легкое вспучивание почвы. Оно было примерно в четверть дюйма высотой в два дюйма в ширину и тянулось на расстояние в несколько футов, потом исчезло. Несколько ярдов Кикаха прошел большими зигзагами и наконец, нашел еще одно вспучивание, которое описывало малую часть очень большего круга прежде чем исчезнуть.

Он вернулся к наблюдавшей за ним с озадаченным видом Анане.

— Тебе известно о каких-нибудь подземных работах, что здесь велись? — спросил он.

— Нет. А что?

— Может быть, это вызвано землетрясением, — сказал он и больше никак не комментировал эти странные вспучивания.

Валун оказался размером в однокомнатное бунгало и располагался недалеко от края поляны. Он был красно-черного граната и привезли его сюда с севера вместе с тысячами других валунов, чтобы разнообразить ландшафт. Он находился примерно в ста ярдах к северо-востоку от смоляной ямы. Эта яма, как понял Кикаха, была тех же размеров и находилась на том же месте, что и смоляная яма в Хенкок-парке на Земле номер один.

Они опустились на четвереньки и медленно поползли к валуну. Когда они оказались в ярдах тридцати от него, Кикаха пополз вокруг него, пока не осмотрел огромный камень со всех сторон. Вернувшись, он сказал:

— Я не думал, что он будет настолько тупым, чтобы спрятаться за валуном. Но вот спрятаться в нем было бы хорошим ходом. Или может он сидит в лесу и дожидается, когда мы откроем врата, поскольку он снабдил их ловушкой.

— Если ты прав и он ждет третьего участника… — она внезапно оборвала фразу и стиснула ему руку. — Я видела кого-то! Вон там!

Она указала через поляну на густой лес, где находился бы Окружной Художественный Музей Лос-Анджелеса. Кикаха посмотрел туда, но ничего не увидел.

— Это был мужчина, я уверена в этом! — твердила она. — Высокий мужчина. Я думаю, это был Рыжий Орк.

— Оружие какое-нибудь заметила? Лучемет?

— Нет. Я увидела его лишь мельком, а потом он пропал за деревьями.

Кикаха начал беспокоиться еще больше. Он следил за птицами и заметил, что ворона каркала, как безумная, недалеко от места, где по мнению Ананы, она видела Рыжего Орка. Вдруг птица рухнула с ветки и больше ее не было видно и слышно. Кикаха ухмыльнулся. Господь сообразил, что она выдает его и подстрелил птичку.

В ста ярдах от них недалеко от края смоляной ямы несколько голубых соек устроили дикий крик, бросаясь на что-то в высокой траве. Кикаха наблюдал за ними, но через минуту из травы выскочила лиса и направилась на юг. Сойки полетели за ней.

С отбытием лисы и птиц наступила относительная тишина. Лежать в высокой траве с волнистыми стеблями было жарко. Иногда поблизости жужжало небольшое насекомое. Один раз к ним метнулась тень и подняв голову, Кикаха разглядел стрекозу, мерцавшую золотисто-зелеными крылышками. Она взмыла вверх, помахивая крыльями чуть ли не в полудюйме от его лица. Время от времени до них докатывался трубный рев и издалека долетал вой, похожий на волчий, а однажды над ними хрипло прокричала какая-то птица.

Ни он, ни она не замечали больше никаких признаков человека, принятого Ананой за Рыжего Орка. И все-таки он, должно быть, находился где-то там. Он даже мог заметить и: и подползти к их укрытию. Эта мысль заставила Кикаху переместиться с их позиции около валуна. Они проделали это очень медленно, чтобы как можно меньше колыхать высокую траву. Когда они обосновались под деревьями на краю поляны, он сказал:

— Нам не следует оставаться вместе. Я собираюсь пойти назад, в лес, примерно ярдов на пятьдесят. Там я смогу получить лучший обзор.

Он поцеловал ее в щеку и уполз. Оглядевшись, он решил занять пост за кустом на небольшом пригорке. Позади кустов росло дерево, которое скроет его от любого, кто будет приближаться в этом направлении. Оно было еще и неудобно в том смысле, что могло закрыть от него приближающуюся опасность, но он рискнул. А пригорок давал ему лучший обзор, куст же скрывал его от тех, кто был ниже.

Анану увидеть он не мог, хотя и точно знал ее местоположение, несколько раз трава колыхалась в направлении противоположном ветерку. Если Орк или Уртона следили, то она заметит это и…

Он замер. Трава прогибалась очень немного и медленно, но нерегулярными интервалами, примерно в ярдах двадцати от Ананы. Минут десять никакого движения не было, а потом трава вновь пригнулась в сторону Ананы. Трава вновь выпрямилась, словно кто-то постепенно отпускал траву. Спустя несколько минут трава шевельнулась.

Кикаха был поглощен наблюдением за продвижением кого-то, кто продвигался в траве, но не отвлекался от наблюдения за всем прочим. Во время одного из быстрых взглядов через плечо он заметил, мелькнувшую сквозь ветки куста примерно в шестидесяти футах от него, белую кожу. Сперва он хотел переместиться со своей позиции на другую. Но если он это сделает, то вполне вероятно, будет замечен этим новоприбывшем. Возможно его уже и так заметили. Поэтому сейчас наилучшим действием будет бездействие.

Солнце плыло по небу к горизонту и тени удлинились. Тот кто крался к Анане, двигался резко и очень медленно, но примерно через час он будет в футах двенадцати от нее. Знала она об этом или нет, Кикаха не мог сказать.

Он достал из футляра Рог и ждал, положив стрелу на тетиву лука. Снова трава прогнулась в сторону Ананы и кто-то приблизился к ней на целый фут.

Позади Кикахи не появлялось ничего, кроме стремительно снижавшейся между двух деревьев ярко-красной птицы.

Вскоре на другую сторону поляны протрусил, держась поближе к деревьям, громадный черный волк. Он достигал в высоту фута четыре с половиной и мог одним махом отхватить ногу человеку. Это был страшный волк, вымерший на Земле около десяти тысяч лет назад, но их было полно в мире Джадавина. Волк был воссоздан в биолабораториях Господов, чтобы вновь ввести его в экологию этого района. Гигантский волк трусил столь же осторожно и пружинисто, как тигр, его красный язык свисал, словно попавший под ливень флаг. Он потрусил настороженно, но уверенно ярдов двадцать, потом замер. Несколько секунд он поворачивал голову, осматривая примерно четверть горизонта, затем снова двинулся, но уже припадая к земле. Кикаха следил за ним, наблюдая одновременно за передвижением неизвестных личностей за ним и перед ним — вернее пытаясь это делать. Поэтому он чуть не прозевал мгновенную реакцию волка.

Тот внезапно бросился к какому-то месту в лесу, точно также внезапно прекратил атаку, направившись с воем через поляну в сторону Ананы. Мех его на спине и задних лапах охватило пламя.

Кикаха сразу понял, что в игру вступило еще одно лицо и что оно-то и пыталось отпугнуть волка коротким выстрелом из лучемета на пониженной мощности. Но в спешке он установил слишком высокую мощность и поджег волка вместо того, чтобы просто оглушить его.

А может совершил этот поджег намеренно. Он мог подпалить зверя и направить его в нужную сторону, чтобы посмотреть, что и кого он сможет поднять.

Какими бы не были у него намерения, он расстроил планы того, кто подкрадывался к Анане. И Анана тоже была ошарашена, услышав приближающийся к ней с огромной скоростью волчий вой, что не смогла удержаться и подняла голову ровно настолько, чтобы рассмотреть, что происходит.

Кикаха хотел еще разок быстро оглянуться, но времени на то не оставалось. Он поднялся, натянул тетиву и выпустил стрелу, когда в футах сорока от Ананы над травой поднялось что-то темное. Оно было одето в черное и носило черный шлем с черным забралом, точно такой, какой носили Лос-Анджелесские мотоциклисты. У плеча оно держало приклад короткоствольного лучемета.

Тем временем волк выл и бежал дальше, пламя с него перескакивало на сухую траву и она подхватывала огонь. Стрела пронеслась через пространство между деревьями и краем поляны, солнце сверкнуло на его медном наконечнике. Она попала черному как раз под левую руку, которую он поднял поддержать лучемет. Стрела отскочила, но черный человек, хотя и защищенный какими-то гибкими доспехами, все равно упал от удара стрелы.

Из его рук выпал лучемет. Поскольку за мгновение до этого он его включил, он прожег сквозь траву огненный туннель, перерезал передние лапы волку, который еще с более громким воем упал, но скоро вой прекратился, поскольку луч разрезал его тело. Огонь имеющий два источника, быстро распространялся. Повалил дым, но Кикаха видел, что Анану не задело, и что она быстро ползет к человеку, который упал, и к лучемету.

Тут Кикаха резко обернулся, вытаскивая из колчана стрелу и вставляя ее на тетиву лука. Он увидел высокого человека, высунувшегося из-за ствола дерева, держащего лучемет, нацеленный в Кикаху. Кикаха прыгнул за дерево, пригнулся, зная, что не сможет выпустить стрелу достаточно быстро и метко.

Запахло паленым, раздался глухой стук. Луч прорезал ствол и верхняя часть дерева осела вниз на пару дюймов, ударяясь гладко обрубленным комлем о нижнюю часть дерева.

Кикаха шагнул влево от дерева и выстрелил так, как было возможно только в результате тысяч часов тренировок в намеренно затрудненных условиях. Стрела шла так близко к дереву, что ее отразило даже слабейшим контактом. Она взмыла вверх, чуть-чуть не задев руку человека, державшего лучемет. Человек отпрыгнул и дуло лучемета убралось. А потом дерево над Кикахой рухнуло, свалившись на ту сторону, где было больше ветвей. Оно упало на Кикаху, который успел отпрыгнуть и поэтому смог избежать основной тяжести ствола. Но одна ветка стукнула его по голове и все стало черным и неведомым.

Когда он снова увидел свет, то понял, что времени прошло немного. Солнце продвинулось недалеко. Голова у него болела так, словно в нее врос корень и запутался в самых чувствительных нервах. Одна ветвь давила ему на грудь, а в ногах было такое ощущение, будто их прижала другая ветка. Он мог немного двигать руками и поворачивать голову, но в остальном его движения были столь же ограничены, как и у попавшего под обвал.

Приплывший дым заставил его закашлять. Трещало пламя и Кикаха ощущал некоторый жар на подошвах. Понимание того, то он может заживо сгореть, бросило его в жар и лихорадку движений. Результатом было то, что голова у него заболела еще сильней и он оказался абсолютно неспособен выбраться из-под дерева.

Он подумал об остальных. Что случилось с Ананой? Почему ее здесь нет и она не старается освободить его? А человек, который срезал дерево? Не подбирается ли он оставаясь незамеченным, попал он в него или нет? И еще был человек в черном, которого сшибла с ног его стрела, и еще человек на другой стороне поляны, который поджег волка и ускорил действие.

Если Анана немедленно что-нибудь не сделает, то столь же успешно может о нем забыть. Дым становился гуще, и ступням его и нижней части ног становилось все неуютнее. Вопрос будет стоять так: задохнется ли он от дыма или сперва сгорит? Может быть это конец? Конец приходит всем, даже тем Господам, что прожили пятнадцать тысяч лет. Но если уж придется Кикахе умереть, то пусть это случится в его любимом, усыновившем его мире.

Затем он отбросил эти мысли. Он еще не умер и не собирался прекращать борьбы. Каким-то способом он скинет с груди это мерзкое дерево и уползет туда, куда огонь не сможет добраться и где он будет скрыт от своих врагов. Но где же Анана?

Голос заставил его вздрогнуть. Он прозвучал в футе от Кикахи. Он повернул голову и увидел лицо Рыжего Орка.

— Так, значит лис попал в свою собственную западню? — произнес Рыжий Орк по-английски.

— Конечно же, ты все так и спланировал, — отозвался Кикаха.

Господы всегда были жестоки и этот захочет, чтобы он умер медленно, чтобы он полностью изведал вкус поражения. Ни один Господь не убивал врага быстро, если мог этого не делать.

Он должен как можно дольше поддерживать разговор с Рыжим Орком. Если Анана пытается приблизиться, то он ей поможет, отвлекая Рыжего Орка.

Господь хотел поболтать, поиздеваться над своей жертвой, но бдительности не ослаблял. Лежа рядом с Кикахой, он держал лучемет наготове и посматривал в разные стороны так нервно, будто был птицей.

— Значит ты победил? — спросил Кикаха, хотя и не верил, что Рыжий Орк победил, и не подумал бы об этом до самой своей смерти.

— Тебя да, — ответил Рыжий Орк, — другие еще нет. Но одолею и их.

— Значит Уртона все еще там, — заключил Кикаха. — Скажи мне, кто же расставил эту ловушку? Ты или Уртона?

Рыжий Орк перестал улыбаться:

— Я не уверен. Ловушка могла быть настолько хитро устроена, что меня привели к мысли, будто расставил ее я. А потом опять, наверное, все-таки я. Какое это имеет значение? Мы все оказались приведенными сюда по той или иной причине, но это последнее поле боя. И это был хороший бой, поскольку мы сражались не посредством своих подчиненных лаблаббиев. Мы сражались, как нам и подобает. Ты — единственный землянин, принимавший участие в этом сражении, и теперь я убежден, что ты и вправду можешь быть наполовину Господом. Ты бесспорно обладаешь некоторым семейным сходством с нами. Твоим отцом мог быть и я. Или Уртона. Или Уризен. Или даже этот темноволосый Джадавин. В конце концов, гены для создания рыжих волос у него были. — Рыжий Орк помолчал потом добавил: — И возможно, что твоей матерью могла быть и Анана. В этом случае ты можешь быть чистокровным Господом. Такое объяснило бы твои необыкновенные способности и изумительные успехи.

Густой клуб дыма прошелся над Кикахой, вызвав новый приступ кашля. Рыжий Орк выглядел встревоженным и чуть отодвинулся, повернувшись спиной к Кикахе, все еще приходившего в себя после приступа кашля. С его ногами что-то произошло. Они перестали ощущать жар. Впечатление было такое, будто на них навалили груду земли.

— Не знаю к чему ты клонишь, Орк, — сказал Кикаха, — но Анана не могла быть моей матерью. Во всяком случае я знаю, кто были мои родители. Они были фермерами в штате Индиана, происходили из старого американского рода, включая самую старую из прибывших на «Менфлауэр», а еще из шотландских, норвежских и ирландских эмигрантов. Я родился в очень маленькой деревушке севернее Терре-Хота и нет никакой тайны…

Он вдруг осекся, так как тайна все-таки была. Его родители переехали в Индиану из Кентуки перед самым его рождением, и он вдруг вспомнил дядю Роберта, навещавшего их время от времени. А потом, когда Кикаха записался добровольцем в армейскую кавалерию, возникли затруднения со свидетельством о рождении. А когда после войны он вернулся в Индиану, неизвестный благодетель оставил ему десять тысяч долларов. Это должно было помочь ему закончить колледж и были смутные намеки на поступление новых сумм.

— Нет никакой тайны? — переспросил Рыжий Орк. — Я знаю о тебе больше, чем тебе могло присниться. Когда я выяснил твое настоящее имя — Пол Янус Финнеган, я кое-что вспомнил и проверил то что вспомнил. И поэтому…

Кикаха снова закашлялся, Орк замолчал. Через секунду из дыма возникла фигура, выскочившая с другой стороны дерева, где, по его мнению, не могло быть ничего живого. Она нырнула сквозь облако дыма и растянулась на Рыжем Орке, так что тот упал на спину и выронил лучемет.

Он удивления и шока Орк заорал благам матом и попытался покатиться за лучеметом, но нападавший скомандовал приглушенным голосом:

— Ни с места! Или разрежу надвое!

Кикаха выгнул шею как можно дальше назад. Голос он, конечно же, узнал, но все еще не мог в это поверить. Затем он сообразил, что это Анана навалила земли на его ноги или накрыла их чем-то.

Тут она повернулась к нему, все еще держа Рыжего Орка под прицелом лучемета. Нос и рот у нее были обвязаны какой-то тряпкой, смоченной какой-то жидкостью, как подозревал Кикаха, скорее всего мочой. Анана всегда отличалась быстрой способностью адаптироваться, используя то, что оказывалось под рукой.

Жестом она приказала Орку отодвинуться от своего лучемета. Он отполз назад на руках и ягодицах, злобно глядя на нее. Анана шагнула вперед, отшвырнула прочь свой лучемет, одновременно успев схватить другой рукой лучемет Орка. Затем снова направив на него лучемет, она сдернула с лица тряпку и, слегка улыбнувшись, поблагодарила:

— Спасибо за лучемет, дядя. У моего кончился заряд.

Вид у Орка был такой, будто его шарахнули пыльным мешком.

— Ладно, дядя, — нагнувшись скомандовала Анана, — стаскивай с него это дерево. И быстро!

— Я не могу поднять его, — огрызнулся Орк. — Даже если я сломаю спину, пока буду это делать, то все равно, не смогу поднять его!

— Попытайся, — посоветовала она.

На лице Орка появилось выражение упрямства:

— А зачем мне это утруждаться? Ты все равно убьешь меня. Так сделай это сразу.

— Я спалю тебе ноги и выжгу глаза, — пообещала она, — я брошу тебя здесь слепого и безногого, если ты не вытащишь его из-под дерева.

— Брось, Анана, — вмешался Кикаха, — я знаю, что ты хочешь заставить его страдать, но не за мой счет. Срежь лучеметом ветки, что меня прижимают, чтобы ему не пришлось поднимать такой тяжелый груз. Не играй в ковбоев! Там, знаешь ли, еще двое.

Анана отошла и приказала:

— Посторонись, дядя! — и провела лучом. Огромная ветвь на груди Кикахи была разрезана пополам. Что она сделала с тем, что было у него на ногах, он не видел. Без всяких усилий Орк поднял ствол и выволок Кикаху из дыма. Он взял Кикаху на руки и отнес в лес, где трава росла пореже и покороче.

Повинуясь ее приказу, он мягко опустил Кикаху на землю, а потом заложил руки за голову.

— Неизвестный нам, на валуне, — сообщила Анана. — Он поднялся и, пошатываясь скрылся, после того как я заполучила его лучемет. Он убежал в ту сторону, спасаясь от меня и от огня. Я его не убила, хотя, возможно, и следовало. Но мне было очень любопытно узнать, кто он такой, и я подумала, что позже смогу его допросить.

Это любопытство не одного Господа заставило потерять свое преимущество, подумал Кикаха. Но воздержался от комментариев, поскольку дело было сделано и, кроме того, он понимал, что это любопытство. Ой сам в достаточной мере испытывал его, чтобы симпатизировать этому любопытству.

— Ты знаешь, где Уртона? — спросил он, сопя, чихая и ощущая такую боль в груди, словно там за последние несколько минут вырос рак. Ноги у него онемели, но жизнь постепенно возвращалась в них. А с жизнью приходила и боль.

— Толку от меня будет мало, Анана, — произнес он. — У меня внутренние повреждения. Я помогу все, что будет в моих силах, но остальное будет зависеть от счастья и от тебя.

— Я не знаю, где Уртона, — ответила Анана, — кроме того, что он тут. Я уверена, что это он поджег волка и подстроил все это для вас. Даже великий Рыжий Орк, Господь двух Земель попался на эту удочку.

— Я знал, что это ловушка, — огрызнулся Рыжий Орк, — но все равно бросился в нее. Я думал, что наверняка я… я…

— Да, дядя, будь я на твоем месте, я бы не похвалялась, — съехидничала она. — Единственный вопрос, во всяком случае большой вопрос, как нам от этого уйти.

— Рог, — произнес Кикаха. С большим трудом, несмотря на скачущую у него в груди драконью лапу, он сел. Под деревья вплыл дым и вновь заставил его закашлять. Боль стала еще сильнее.

— О! — огорчалась Анана. — О нем я и забыла.

— Придется его достать. Он должен быть там, под деревом. И откроем врата в валуне. Если дело пойдет к худшему, то мы пройдем через них.

— Но во второй комнате после них ловушка, — напомнила она. — Я не говорила тебе, что для прохода туда мне нужен дезактиватор.

— Мы можем выйти позже, — возразил он. — Уртона не сможет последовать за нами и не будет здесь болтаться, так как подумает, что мы определенно сбежали на другую планету.

Он оборвал речь, так как усилия, которых стоил ему такой разговор, причинили ему сильную боль.

По приказу Ананы Рыжий Орк помог ему встать. Он проделал это так грубо, что Кикаха поневоле тихо вскрикнул. Анана прожгла Орка взглядом и процедила:

— Дядя, будь поаккуратней, а то я убью тебя прямо сейчас.

— Если ты это сделаешь, — отозвался Орк, — тебе придется нести его. И в каком положении ты окажешься?

Анана выглядела так, будто все равно собиралась пристрелить Орка. Прежде чем Кикаха успел вмешаться, он увидел, как дуло лучемета упало на землю и в руках Ананы осталась половинка оружия.

Голос из-за деревьев позади них крикнул:

— А теперь вы будете делать то, что прикажу вам я! Идите прямо к тому валуну и ждите дальнейших приказаний!

«С чего бы это он хочет, что бы мы так сделали, — подумал Кикаха. — Может он знает о ловушке во вратах, знает, что там мы застрянем, если он не уберется, как я рассчитывал? Не надеется ли он, что мы бросимся в ловушку и в результате уничтожим себя? Он будет ждать у валуна, а мы будем мучиться внутри, а он получит садистское удовольствие, думая о нашей дилемме».

Уртона явно считал, что они находятся в его власти. В сущности, так оно и было. Но он не собирался открываться и приближаться.

«Вот способ управляться с этим делом», — подумал Кикаха. Не будь дуроломом, будь лисой, никогда и ничего не воспринимай как должное. Именно так удалось ему уцелеть в стольких переделках. Уцелеть? Все выглядело так, словно его время вот-вот истечет.

— Идите к валуну! — повторил Уртона. — Сейчас же! А не то я вас немного подпалю!

Анана подошла к Кикахе и помогла Орку поддержать его. Каждый шаг отдавался в Кикахе ужасной болью, но он стиснул зубы и не позволили стонам прорваться наружу. От дыма, все еще стоящего в воздухе, он снова закашлялся, что вызвало новую волну боли.

Затем они прошли мимо дерева, где лежал Рог, прикрытый полусгоревшей веткой.

— Уртона еще не вышел из леса? — поинтересовался Кикаха.

Анана медленно оглянулась и сообщила:

— Не больше, чем на пару шагов.

— Я намерен споткнуться. Дайте мне упасть.

— Ты от этого пострадаешь.

— Ну и что? Дайте мне упасть. Отпустите меня! Сейчас же!

— С удовольствием! — буркнул Орк и отпустил его. Анана действовала не столь быстро и на секунду попробовала удержать его тело. Они упали вместе и большая часть удара пришлась на нее. И все-таки Кикахе показалось, что в грудь его впились заостренные копья, и он чуть не потерял сознание.

Уртона что-то крикнул. Рыжий Орк замер и медленно поднял руки над головой. Кикаха попытался подняться и подползти к Рогу, но Анана опередила его.

— А теперь труби в него! — приказал Кикаха.

— Зачем? — хором спросили Анана и Рыжий Орк.

— Просто делай, что я говорю! Объяснения позже! Если выйдет хоть какой толк.

Она поднесла мундштук ко рту и громко протрубила мелодию из семи нот, создававшую отмычку, которая поворачивалась в любых замках врат Господов в диапазоне ее вибраций.

Уртона снова что-то крикнул и побежал к ним. Но когда прозвучали первые ноты, он разглядел что Анана держит около рта к пронзительно закричал.

Кикаха ожидал, что Уртона выстрелит. Но вместо этого он круто развернулся и, продолжая кричать, припустил к лесу.

— Что происходит? — недоумевал Орк.

Последняя из золотых нот растаяла в воздухе.

Уртона замолк, швырнул на землю лучемет и в ярости запрыгал.

Непосредственно рядом с ними местность оставалась прежней. Поляна с обгоревшей травой, валун, на вершине которого сидел, одетый в черное незнакомец, упавшее дерево и деревья на краю поляны.

Но небо стало багрово-красным и солнца на том небе не было.

За поляной местность стала холмистой. Холмы были высокими, их покрывала ржавая трава и странного вида кусты с листьями, похожими на свастику в красно-золотую полоску. На дальних холмах росли деревья, высокие и круглые, с черно-красными и черно-белыми полосками как у зебр. Они кренились, словно росли на дне моря и откликались на морские течения.

Результатом яростных прыжков Уртона стало то, что он взлетел футов на шесть. Теперь он подобрал свой лучемет и гигантскими прыжками бросился к ним. Он, было похоже, отлично владел собой.

Но к Рыжему Орку хорошее расположение духа не имело отношения. Он только начал поворачиваться к Уртону, чтобы спросить, что случилось, как опрокинулся на землю из-за слишком резкого движения. Но упал не очень тяжело.

— Не вставай, — сказал Кикаха Анане. — Я не знаю, где мы, но гравитация здесь меньше земной.

Уртона остановился перед ними. Лицо его стало почти таким же багровым как небо. Его зеленые глаза смотрели на них.

— Рог Шамбаримена! — завопил он. — Я-то гадал, что у вас в том футляре. Если бы я знал! Если бы я знал!

— Тогда бы ты остался за гранью гигантских врат, которые ты устроил вокруг поляны, — закончил за него Кикаха. — Скажи мне, Уртона, зачем ты вошел в них? Зачем ты гнал нас к валуну, когда мы уже находились в пределах врат?

— Как ты узнал? — снова завопил Уртона. — Как ты смог узнать?

— На самом-то деле я не знал, — поправил его Кикаха. — Я заметил в нескольких местах на краю поляны, прежде чем мы все на нее зашли, необычные вспучивания почвы. Это мало что означало, хотя у меня и возникли подозрения. У меня вызывает подозрение все, что я не могу объяснить.

Потом, ты держался на расстоянии и это тоже само по себе не вызывало подозрений, поскольку приближаться пока у тебя не будет уверенности, что при нас нет никакого припрятанного оружия, тебе было нежелательно. Но тебе хотелось сделать большее, чем просто заманить нас в гигантские врата, в потом включить их для нас. Ты хотел загнать нас в наши же собственные врата, в валуне, где мы бы оказались в капкане. Ты хотел, чтобы мы прятались внутри валуна и думали, что нам удастся тебя одурачить, а потом через некоторое время вышли бы, чтобы обнаружить, что оказались в этом мире.

Но ты не знал, что у Ананы нет активатора, и не знал, что у нас есть Рог. У тебя не было никаких причин думать о нем, даже если бы ты и увидел футляр, потому что прошли, должно быть, тысячелетия с тех пор, как ты в последний раз видел его. И ты не знал, что он принадлежит Джадавину, иначе связал бы это с футляром, поскольку я друг Джадавина. Вот я и велел Анане трубить в Рог, хотя она и не знала, зачем это делает. Я не хотел отправляться в твой мир, но если я мог прихватить с собой тебя, я на это пошел.

Анана медленно и осторожно поднялась с земли и промолвила:

— Мир Уртона! Меняющийся Мир!

На востоке, или там, где мог быть восток в только что покинутом им мире, над холмами появилось массивное красное тело. Оно быстро взошло и было раза в четыре больше земной Луны. Оно было не круглым, а продолговатым, от него простиралось несколько клиновидных щупалец. Кикахе показалось, что оно слегка меняло форму.

Он ощутил как кренится под ним земля. Голова переместилась ниже, чем ноги. А цепь высоких холмов вдали оседала.

Кикаха сел. Казалось, боль слегка отпустила его. Наверное, это потому, что так сильно уменьшалась сила тяготения. Он проговорил, то ли спрашивая, то ли утверждая.

— Это, конечно, односторонние врата, Уртона?

— Конечно, — подтвердил Уртона, — иначе бы я взял Рог и снова бы открыл их.

— А где находятся ближайшие врата, которые могут вывести нас из этого мира?

— Ничего не случится, если я скажу тебе, — хмыкнул Уртона. — Особенно, если учесть, что тебе это знания не прибавит. Единственные выходные врата находятся в моем дворце, который находится где-то на поверхности этой массы. Или может на той, — добавил о, показывая на красноватое тело в небе, меняющее форму. — Эта планета раскалывается, меняет форму и вновь соединяется и опять раскалывается. Единственная аналогия происходящего, которая приходит мне в голову, это — лавалит.

ЭТО — МИР ЛАВАЛИТОВ!

Тут вмешался Рыжий Орк. Прыжок его был громадным, и он чуть не пролетел над головой Уртона. Но все же врезался в него и оба покатились по земле. Лучемет, который в результате столкновения выронил Уртона, отлетел в сторону. Анана нырнула за ним, схватила его и приземлилась так неловко и тяжело, что Кикаха за нее испугался. Она поднялась, несколько нетвердо держась на ногах, но посмеиваясь. Уртона пошел к ним, а Рыжий Орк пополз.

— Ну-с, дядюшка, — сказала Анана, — я могла бы пристрелить вас и, возможно мне, так и нужно сделать. Но мне нужен кто-то, чтобы нести Кикаху, так что вы оба сгодитесь. Вам следует радоваться, что сила тяжести здесь невелика. И мне нужен ты, Уртона, потому что ты хоть что-то знаешь об этом мире. Вернее, тебе следовало бы знать, поскольку ты его спроектирован и создал. Вы сделаете для Кикахи носилки, а потом тронемся в путь.

— Куда тронемся в путь? — проворчал Уртона. — Тут трогаться некуда. Здесь нет ничего постоянного. Неужели ты не можешь это понять?

— Если даже нам придется обыскать каждый дюйм этого мира, — заявила Анана, — мы это сделаем. А теперь — за работу!

— Минутку, — остановил ее Кикаха. Что ты сделал с Вольфом и Хрисендой?

— Я отправил их через врата в этот мир. Они где-то на его поверхности. Или на той массе. Или на другой, еще не увиденной нами. Я подумал, что это будет наихудшим, что я мог им сделать. И конечно, у них есть некоторый шанс найти мой дворец. Хотя…

— Хотя, если они найдут, то наткнутся на кое-какие ловушки? — закончил за него Кикаха.

— Есть и кое-что другое в этом мире…

— Крупные хищники? Враждебные человеческие существа?

— Да, — кивнул Уртона. — Нам понадобится лучемет. Надеюсь, его заряда хватит надолго. И…

— Не томи, — сказал Кикаха.

— Надеюсь, поиски моего дворца не займут у нас много времени. Если ты не родился в этом мире — он сведет тебя с ума!