Мое темное желание

17

ЗАК

Новость о неожиданном свидании вслепую нарушила мой график.

В обычный день я был бы на полпути к процессу отбора кандидатов для враждебного поглощения.

Эйлин Янг только что спасла компанию за счет моего настроения.

Дверной звонок прозвенел ровно в три часа.

По крайней мере, она пришла вовремя.

Я ценил пунктуальность. Она показывала характер. Ну, во всяком случае, самый минимум.

Я подошел к окну, откладывая недоеденный обед. Возле моего фонтана припарковался белый Бентли, сверкающий после недавней мойки.

Отличный выбор. Ничего слишком оскорбительного или вульгарного. Никаких ярко-розовых Range Rover или неоново-зеленых Lamborghini.

Засунув руки в передние карманы, я вышел из офиса и спустился по лестнице, чтобы поприветствовать свою пару вслепую.

Если честно, это вряд ли можно было назвать свиданием вслепую. Не тогда, когда я проскочил через жалкий слой охраны, чтобы добраться до досье Эйлин из агентства знакомств.

Эйлин Янг.

Тридцать три года.

Действительно, невролог с Манхэттена.

Три диплома двух Лиг плюща. Многократная работа в организации "Врачи без границ". Автор популярного пособия по изучению А. П. Био.

В прошлом году она использовала свои гонорары, чтобы выплатить 12-миллионную ипотеку за квартиру в Верхнем Ист-Сайде.

Казалось, мама нашла для себя идеальную девушку. Что, конечно же, означало, что она нашла идеальную девушку для меня.

Теперь мне оставалось только не облажаться.

Легче сказать, чем сделать.

Когда дело касалось людей, я больше умел облажаться, чем преуспеть. Женщины, в частности, считали все мое существование личным оскорблением.

Я никогда не обращал на них внимания.

А когда обращал, то обычно в форме жестокой честности сообщал им, что нахожу их разговор таким же скучным, как сортировка песчинок по размеру.

Ты буквально умеешь расщеплять атомы, Зак.

Конечно, ты можешь сделать так, чтобы эта девушка перестала тебя ненавидеть.

Я прошелся по коридору и спустился по лестнице, отметив, что сегодня дом выглядит особенно чистым.

Я был немного разочарован тем, что Фэрроу так и не попробовала ничего плохого. Мне казалось, что мы сразимся с ней, как только она приедет.

Возможно, она припасла для меня что-то на потом.

Ни одна часть меня не верила, что она ляжет и примет это. Примет меня как своего босса и будет вести себя хорошо.

Когда я открыл входную дверь, передо мной предстала идеальная женщина моей матери. Высокая и стройная, с блестящими темными локонами до плеч, в шалфейно-зеленом костюме от Burberry.

У нее были волосы с пробором посередине, заправленным за уши, в стрижке, которую можно было сделать только с помощью линейки.

Ее лицо украшало нейтральное выражение, а осанка была гордой и прямой.

— Добрый день. — Голос ее звучал почти роботизированно. Не обязательно плохой для человека, который не любил homo sapiens. — Закари?

К сожалению.

Я слегка поклонился, отошел в сторону и жестом пригласил ее войти.

— Эйлин.

Все мои внутренности сжались при мысли о том, что она может попытаться обнять или поцеловать меня.

К счастью, она прошла внутрь с практической легкостью, не потрудившись взглянуть в мою сторону, когда ставила свою черную сумку Ferragamo на шкафчик.

Она сняла туфли на каблуках, аккуратно сложила туфли Malone Souliers и поставила их рядом с дверью.

Вокруг ее горла обвился шарф Hermès, призванный укрыть нежную кожу от солнца.

Она развязала его, завязав шелк в модный браслет на запястье.

Я поджал губы, подавляя гримасу. Как будто моя мать лично ее воспитывала.

— Я не отниму у тебя много времени. — Слова прозвучали с практической легкостью, как будто их произносили десятки раз. Сколько свиданий вслепую пришлось пережить Эйлин, чтобы достичь такого уровня роботизированности? — Если ты можешь одолжить мне ожерелье, я уже иду. Я сообщу нашим матерям, что мы поговорили и пришли к выводу, что наши планы на будущее не совпадают. Однако я была бы признательна за ожерелье. Сегодня вечером состоится благотворительный вечер в честь святого Иуды, и твоя мама будет задавать вопросы, если я его не надену.

Я хотел только одного: отправить ее в веселый путь и уйти из моей жизни с этим ожерельем.

Но я дал обещание жениться на выбранной мамой невесте, а Эйлин была полным набором. Пиньята с хорошими манерами и превосходным воспитанием.

— Не хочешь сначала осмотреть дом? — спросил я сквозь стиснутые зубы. — В конце концов, ты же проделала весь этот путь.

Мы стояли в восьми футах друг от друга, и никто из нас не хотел преодолевать это расстояние.

— О, правда. Я не хочу навязываться.

Перевод: пожалуйста, не заставляй меня страдать еще секунду.

— Ты не навязываешься. — Мои губы едва шевелились, пока я говорил. — Фондовый рынок закрывается через пятьдесят минут, а я уже отработал сегодня.

Она уставилась на меня так, словно я только что заявил, что каждый вечер купаюсь в кошачьей моче, чтобы расслабиться.

— Ты заканчиваешь рабочий день в четыре?

— Я работаю все часы дня, — уточнил я. — И по ночам. — На случай, если ты когда-нибудь захочешь попросить у меня хоть немного времени в качестве жены.

— Ты всегда такой расслабленный? — Она нахмурилась, но потом разгладила свое выражение лица.

Я не стоил того, чтобы морщиться.

— Только сегодня. — Я заставил себя улыбнуться, и во рту у меня взорвался кислый вкус. — Ну что? Не хочешь присоединиться ко мне?

Эйлин слегка напряглась, выдох пролетел мимо ее губ, слишком поспешный.

Очевидно, она надеялась, что я не стану спрашивать.

— Я приму экскурсию, спасибо.

Она не хотела быть здесь так же, как и я не хотел, чтобы она была здесь. Тот факт, что мне не придется оттаскивать ее от себя, странно успокаивал.

Быстро кивнув, я повернул голову в сторону восточного крыла.

Мы прогуливались на значительном расстоянии друг от друга, и я рассказывал скучные анекдоты и факты о каждой комнате и предметах искусства, украшавших ее.

Эйлин кивала в нужные моменты, делая вид, что ей не все равно, но я часто ловил ее на том, что она проверяет свои тонкие кожаные Cartier.

Я мог бы сделать хуже, чем жениться на человеке, который не хотел бы находиться со мной в одной комнате. На самом деле, я предпочитал это альтернативе.

Отбиваться от нуждающейся жены казалось новым кругом ада.

Когда мы шли в столовую, я заметил Фэрроу. Как же я хотел предоставить ей свободу в первый день.

Она стояла на коленях в коридоре и оттирала стойкое пятно грязи с фарфоровой плитки.

Я уже привык видеть ее в таком состоянии — потная, с птичьим гнездом на голове, одежда в пятнах от обесцвеченных пигментов.

Она выглядела жалко. Продукт бедности и истощения. Полная противоположность мне и моей благовоспитанной гостье.

И, как я понял впервые, она была так чертовски красива, что у меня перехватило дыхание.

С ее резкими чертами лица, золотистыми волосами и искрящимися голубыми глазами. А отросшая челка — немного волнистая и неуправляемая — делала ее похожей на крутую девушку с двойного разворота Vogue.

Эта мысль поразила меня.

Я никогда не восхищался людьми.

И уж точно никогда не восхищался ими за что-то столь временное, как их красота.

Это хорошо. Это нормально.

Пока ты помнишь, что она — средство достижения цели, а не реальная трехмерная личность, ты можешь восхищаться ее внешностью.

Чтобы доказать свою правоту, я обошел ее стороной, словно она была лужицей блевотины, и с усмешкой посмотрел на нее, пока вел Эйлин по коридору.

— Ты пропустила место.

Фэрроу подняла на меня глаза, несомненно, мысленно укоряя меня.

— Извините, босс, но вы — постоянный гость.

Вот она.

При ее словах Эйлин издала тоненький вздох и повернулась, чтобы посмотреть между нами.

Я остановился на перекрестке между столовой и гостевым крылом, не сводя глаз с моей новой экономки.

— Мистер Сан для тебя.

Фэрроу прислонилась к стене и сдула прядь волос с глаз, оценивая нас с Эйлин.

Ни одна ее часть не выглядела пристыженной или расстроенной тем, что ее увидели в таком виде. У наших ног. Натирая пол до блеска.

Она наклонила подбородок и оскалилась в зубастой ухмылке, направленной на Эйлин.

— Он сказал тебе, что он отстой в Го?

Из ее уст это прозвучало так, как и предполагала мама: "Го" было кодом для чего-то другого, а она только что обвинила меня в том, что я плох в постели.

Эйлин вскинула брови к линии роста волос, ее тонкие пальцы поцеловали ключицу.

— Ты позволишь ей говорить с тобой в таком тоне?

— Надеюсь, что нет. — Фэрроу взяла тряпку и продолжила оттирать. — Я мечтаю, чтобы он меня уволил.

Удивительно, но мне захотелось поучаствовать в ее влажных мечтах.

На самом деле мне трудно было представить, чего бы я хотел больше, чем смотреть на нее с раздвинутыми ногами, обнаженную, показывающую мне, какая она мокрая.

Я официально сошел с ума. Я плыл глубоко в мутные, неизведанные воды с этими чужими мыслями и неконтролируемыми желаниями.

С тряпки на мой босой палец попало пятнышко грязной воды, которую она тщательно вытирала. Мое веко дернулось.

Она взмахнула ресницами, одарив нас ангельской улыбкой.

— Не говоря уже о том, что он покушался на меня. Потому что это он тоже сделал. Он говорил тебе, что ему нравятся метательные ножи?

Я собирался убить ее.

Но сначала я собирался ее трахнуть.

Потому что — и это было важно — по неизвестной причине она казалась единственной женщиной, с которой я мог даже подумать о близости.

На самом деле, как я обнаружил, я не переставал думать о ее лице. Ее теле. Ее насмешливой улыбке. О том, как она двигалась по трассе. Как Тинкер Белл, если бы она была ассасином.

Такая смертоносная и такая мягкая одновременно.

Эйлин сделала шаг назад и повернула голову ко мне.

— У тебя есть метательный нож?

— Несколько старинных клинков. — Я бросил на Фэрроу яростный взгляд. — Это часть моей художественной коллекции.

— У него и танк есть. — Фэрроу ухмыльнулась, явно наслаждаясь собой. — Это единственное, что он водит. Придурок из G.I. (прим. Это неофициальный термин, обозначающий «солдата в вооруженных силах США»).

— Это не танк. Это Conquest Knight XV. (прим. бронированный грузопассажирский внедорожник класса «люкс»).

— Он сделан из алюминия. — Фэрроу гоготнула, схватившись за живот, не заботясь о том, что только что добавила еще одно пятно грязи на свою рубашку. — Я, кстати, взяла его покататься. Ему действительно не стоит оставлять ключи на виду у всех.

Еще бы.

И я не знал почему, но осознание того, что она провинилась, поднимало мне настроение.

— В любом случае, я вижу, вам двоим нужно многое наверстать. — Фэрроу приложила два пальца ко лбу, приветствуя нас. — Развлекайтесь, дети. Я вас оставлю.

Эйлин нахмурилась, сжав ладонь на затылке, явно не впечатленная словесной баталией, в которую я ввязался с помощниками.

— Извини за это. — Я жестом показал Эйлин, чтобы она продолжала подниматься по лестнице. — Пара туристов нашла ее в лесу всего пять лет назад. Ее вырастили дикие койоты, и она выросла, считая себя одним из них. Я согласился нанять ее в рамках реабилитационной программы, направленной на интеграцию людей с низким уровнем интеллекта в общество.

— Интересно. Всего пять лет назад. — Эйлин следила за моими шагами, поглаживая свой костюм, как будто она могла смахнуть следы встречи с моим диким осьминогом. — Она безупречно владеет английским языком.

Мы поднимались по изогнутой лестнице под звуки звонкого хихиканья Фэрроу. Они эхом разносились по огромному фойе, усиленные размерами особняка.

До сих пор я никогда не считал свой дом слишком большим.

— Ее английский в порядке. — Я провел ее в противоположный от моего кабинета зал. — Меня беспокоит содержание, которое льется из ее уст.

— Похоже, у вас хорошая химия.

— Вряд ли.

Единственная химия, которую мы разделяли, была радиоактивной. Мы с Фэрроу были двумя коррозийными элементами, которые непременно должны были эффектно взорваться, но мне всегда нравилась наука.

Эйлин последовала за мной в шкаф в моей спальне, остановившись прямо перед сейфом.

Верная своему воспитанию, она повернулась, чтобы оставить меня наедине, пока я вводил двадцатидвухзначную комбинацию и доставал ожерелье из имперского нефрита, которое одолжила ей мама.

Я не сомневался, что Фэрроу не только наблюдала бы за тем, как я ввожу код, но и запомнила бы его, чтобы использовать в дальнейшем.

Эти две женщины не могли быть более разными.

И по какой-то дикой, непонятной причине я предпочел ту, что обладала манерами голодного медведя.

Я положил футляр с гравировкой на стоящий между нами шкаф. Встраиваемые светильники отбрасывали на Эйлин холодные голубые тени.

Когда я взглянул на нее под ними — ни единого лишнего волоска, опрятная, стильная и собранная, — я понял, что ни за что не смогу прикоснуться к ней — ни с помощью Фэрроу, ни без нее.

Это никогда не сработает.

Я затаил дыхание, ненавидя себя за то, что снова нарушил обещание, данное отцу.

Как раз когда я начал отправлять ее в путь, Эйлин удивила меня, проговорив:

— Я принесла Юэбин. (прим. китайская выпечка, которую традиционно употребляют на Праздник середины осени вместе с китайским чаем).

Я скрестил руки.

— Что?

Сейчас не только не время для них, но и буквально не время для них по календарю.

На ее губах заиграла улыбка. Первый человеческий поступок с тех пор, как она вошла в мои владения.

Богато, если исходить от меня — я знаю. Она положила руку на остров, осматривая шкаф, как будто мысль о том, что ее застанут за делением пространства со мной, была ей так же неприятна, как и мне.

— Юэбин. Из Чайнатауна. Настоящие. Их делает одна древняя дама, которая пожалела, что они закончились на прошлом фестивале, и приготовила для меня специальную партию. Они с тройным желтком.

Звучит как рецепт от закупорки артерий.

Мне пришло в голову, что она отказалась от формальной речи, хотя я и не понимал, почему.

— Бабушка послала меня посреди ночи в эту квартиру на третьем этаже, чтобы я их забрала. — Заметив, что оставила отпечаток пальца на стеклянной стойке, она вытерла его шарфом Hermès, повязанным на запястье. — Она сказала, что они тебя покорят. Я… я даже не уверена, что хочу этого. — Ее нижняя губа дернулась, как будто она подавила дрожь. — Завоевать тебя, я имею в виду. Это не имеет к тебе никакого отношения. Ты слишком квалифицирован, как я и предполагала. Но мне не нравится… — Она сделала паузу.

— Что не нравится?

Встречаться? Быть подставленной своей семьей? Людей?

— Мужчины, — шепотом закончила она, разглядывая пальцы на ногах.

Это многое объясняло о ее одиноком статусе.

И, если быть откровенным, отсутствие интереса к моему члену.

Узел в моем плече начал ослабевать.

— Ты лесбиянка?

Я мог бы с этим смириться.

Брак на бумаге.

Никаких ожиданий от эмоций, взаимодействия, секса.

— Нет. — Она поджала губы, обдумывая свои следующие слова. — Мне также не нравятся женщины. Я ни к кому не испытываю желания.

О.

Мама действительно нашла женскую версию меня.

Ну, до тех пор, пока в мою жизнь не ворвалась Фэрроу Баллантайн. Теперь я на сто процентов хотел прикоснуться к кое-кому.

Более того, я хотел сделать гораздо больше, чем это.

Эйлин подняла взгляд к потолку. На нижнем краю ее глаз заблестели слезы. Она выдохнула, и звук получился почти дребезжащим.

Я моргнул.

— Ты не хочешь меня трахнуть?

— Я бы даже не захотела обнять тебя, если бы мы когда-нибудь поженились. О чем, кстати, я подумываю только потому, что не хочу умирать в одиночестве. Я хочу детей. Я хочу семью. Я хочу испытать то, чем наслаждаются другие люди.

Я погладил свой подбородок.

Это может сработать.

Эйлин Янг не была симпатичной, но и не была ужасной. Достаточно тихая. Достаточно независимая.

И, похоже, у нас обоих была одна и та же проблема.

— Это ужасно. — Она покачала головой. — Мне так жаль, что я пришла сюда. Я знала, что ожерелье — всего лишь предлог. Я трачу наше время…

— Мисс Янг?

— Да, мистер Сан?

— Давайте съедим эти пирожные. Нам нужно многое обсудить.