Мое темное желание

68

ФЭРРОУ

По иронии судьбы, именно тренировки Андраша помогли мне увернуться от Веры.

Я нырнула, отступая к стене, моя работа ног была олимпийской. Без пространства на моей стороне это не имело значения. Я сама загнала себя в угол.

Вера схватила меня за шею, впиваясь своими акриловыми ногтями в нежную плоть. Я пошатнулась назад. Мои лопатки ударились об окно.

Я подняла руки, чтобы ослабить ее хватку, а затем крутанулась, нанеся круговой удар в живот. Она с воплем отлетела назад и упала прямо в объятия Андраша.

Спасибо, Ари, что заставила меня взять уроки самообороны.

— Такое странное совпадение. — Я указала между ними. — Вы познакомились сразу после того, как Юджина посадили в тюрьму.

Табби подбежала к маме и похлопала ее по животу, заставив поморщиться. Она указала на меня.

— У тебя нет доказательств.

Тем временем Регина, обойдя Андраша, бросилась ко мне, пытаясь прижать меня к стене. Бесполезное занятие.

Она не только была не в форме, но и никогда в жизни ни за что не боролась.

Я схватила ее за руку, вывернула ее за спину и согнула перед самым переломом, наклонившись к ее уху.

— Я предлагаю тебе прекратить попытки причинить мне боль, если ты не хочешь, чтобы против тебя выдвинули новые обвинения.

Используя Регину в качестве живого щита, я двинулась вперед.

Андраш, Вера и Табби сделали коллективные шаги назад, с ужасом наблюдая за мной.

Регина билась и пиналась, пытаясь вырваться.

— Не позволяйте ей причинить мне боль.

— Ей ведь не нужны руки, правда? — Я погладил ее по голове свободной рукой. — Она же ничего ими не делает. И нет, вручение кредиток кассирам и переписка с друзьями не считаются.

Я знала, что говорю как злодейка.

А еще я знала, что мне плевать.

Все еще лежа на ковре, Вера покачала на меня пальцем, удерживая мой взгляд.

— Если ты тронешь хоть один волос на ее голове.

Я не могла вспомнить, когда она в последний раз смотрела на меня. Действительно смотрела на меня.

В детстве я всегда хотела, чтобы она смотрела. Жаль, что тогда я не знала того, что знаю сейчас. Что, ища любви у людей, неспособных ее дать, я только прожгу дыру в своем сердце.

И нет во вселенной пластыря, который мог бы это исправить.

Я откинула голову назад и рассмеялась, крепче прижимаясь к Регине.

— Оглянись, Вера. Ты не в том положении, чтобы угрожать мне. Твое прикрытие раскрыто. Юджин будет гнить в тюрьме гораздо больше лет, чем планировал, и вы с Андрашом присоединитесь к нему.

Тонкие струйки пота стекали по ее виску.

— Удачи в доказательствах.

— Удача не нужна. Мой частный детектив сделал всю работу. — Я безмятежно улыбнулась ей. — Хочу дать тебе совет, Вера. В следующий раз, когда будешь планировать убийство, не оставляй цифровых следов. — Я нахмурилась. — Хотя я не уверена, что за решеткой есть доступ к сотовым.

Я потянулась за спиной, вытащила из кармана джинсов свернутую папку и бросила ей на колени. Улики, которые я распечатала в самолете.

Содержимое папки рассыпалось вокруг нее, и на ковре остались следы ее грехов. Ее глаза впитывали доказательства ее преступлений, одно за другим.

Меньше чем за минуту она прошла все стадии горя, а затем вернулась от принятия к гневу.

— Ты грязный маленький таракан. — Ноздри Веры вспыхнули. — Это твоя вина. Ты знаешь это? — Злобная ухмылка заиграла на ее щеках. — Твой отец умер из-за тебя.

Я ничего не могла с собой поделать.

Я прижалась к спине Регины, зная, что она это чувствует, но не в силах остановить мелкую дрожь.

Соберись с мыслями, Фэр.

Выжми из нее правду сейчас.

Об остальном побеспокойся позже.

— Он изменил свою волю. — Вера вцепилась когтями в бедро Андраша, используя его как рычаг, чтобы встать на ноги, и чуть не спустила с него штаны. — Ты должна была унаследовать всю компанию, его машину, большую часть имущества и все старое дрянное барахло, которое он хранил у себя.

— Он имел на это полное право. Это его завещание.

— Ты думаешь, я буду просто сидеть и смотреть, как ты забираешь все, над чем мы с девочками работали?

Мне потребовалось все мое самообладание, чтобы не закричать.

Вместо этого я оставалась смертельно неподвижной, прижимаясь к Регине, и голос мой был до жути ровным.

— Я ожидала, что ты будешь разумным человеком и не станешь убивать своего мужа из-за ерунды.

— Чушь? Чушь? — Она насмехалась, отклеивая со щеки накладную ресницу. — Ты уехала в Сеул. А мы? Это мы разносили его завтраки по DoorDash, сдавали белье в химчистку и присматривали за горничными, убирающими дом. Ты жила в сказке, а мы в кровь, пот и слезы притворялись счастливой семьей.

Вера отклеила вторую пару ресниц, потянув за них кожу, и добавила:

— Как этот ублюдок нас отблагодарил? — Она указала на потолок. — Завещанием, которое едва дало нам крышу над головой.

Я покачала головой.

— А тебе не приходило в голову, что он оставил мне все, что мог по закону, потому что не чувствовал себя ценным для тебя? Ему пришлось отправить свою дочь за океан, чтобы избавить ее от насилия со стороны жены. Он выбрал тебя, пока был жив. Значит, он выбрал меня в смерти. Достаточно справедливо для тебя?

Я не потрудилась сказать ей, что поменялась бы местами в любой день. Я бы отдала все до последнего пенни, если бы это означало, что он выбрал меня, пока был здесь.

Почему он не выбрал меня?

— Справедливо? Мы бы остались ни с чем. — Грудь Веры вздымалась и опускалась от ее криков. — Что мы должны были делать?

— Работать.

— Я работала. — Вера расстегнула золотую сережку. — С пяти лет, воровала кошельки в торговых центрах. Больше никогда.

— Потому что ты перешла к убийству мужчин за их деньги.

— Ты не можешь видеть дальше своих привилегий. Ты не бросила школу в двенадцать лет, чтобы заработать деньги для мамы и братьев. Тебе никогда не приходилось продавать свое тело за пакет с продуктами. Работа? Я все это делала. Мое тело сделало все. — Она жестом указала на Регину и Табби. — Как, по-твоему, я оказалась с ними?

Я поверила ей.

Я верила ей, жалела ее и все равно — все равно — ненавидела.

Она не имела права убивать моего отца.

— Мама. — Регина топнула ботинком. — Ты сказала, что мой папа погиб на войне.

Табби почесала висок.

— Ты сказала, что мой папа утонул, спасая раненого дельфина.

Вера не обращала на них внимания, расстегивая вторую серьгу.

— Не успело мне исполниться и двадцати двух, как у меня появился малыш и еще один ребенок на подходе. Подгузники, молочные смеси, больничные счета. Я так устала от всего этого. А потом твой отец поселился по соседству с моим сутенером. Я поняла, что сорвала джекпот.

Она вложила в ладонь Табби серьги-обручи размером с бейсбольный мяч.

— У меня был назначен прием у акушера Регины, и я попросила его присмотреть за Табби. У меня была лихорадка, которая никак не проходила. Твой папа разрешил мне остаться у него. Он провел всю ночь без сна, присматривая за мной, пока лихорадка не спала. Через два месяца я переехала к нему насовсем.

Глаза Андраша не отрывались от Веры, приклеившись к ее губам, словно впервые услышав о ее прошлом.

— Мой сутенер переехал из соседнего дома, когда твой отец с ним расплатился. — Вера подалась вперед. — Хоть раз в жизни у меня было все. Двое детей. Дом. Горячий муж. А потом появилась ты. Такая нуждающаяся. Такая жадная до его времени. Всегда плакала, прося бутылочку или чтобы ее подержали.

— Я была ребенком. Я делала то, что делают дети.

— А как же Регина? Она тоже была совсем малышкой. Он даже осмелился попросить у меня грудное молоко для тебя. Ты даже не мой ребенок. — Она продолжала продвигаться ко мне, ее шаги были медленными и размеренными. — Как только он увидел тебя в той коробке, я поняла, что ты все испортила. Потому что то, как он смотрел на тебя… Табби, Регина и я получили его симпатию. У тебя была его любовь.

Я крепче вцепилась в Регину, осознав, как близко подошла Вера. Я видела, как в ее мертвых глазах плавают зеленые мушки.

— Чушь собачья. — Я покачала головой, отказываясь в это верить. — Отец выбрал тебя. Он отослал меня. Он…

— Очнись. Ты училась в эксклюзивной международной школе со всеми этими богатыми детьми, а он даже не мог позволить себе твое фехтовальное оборудование. Ты знаешь, что он копался в наших сбережениях? Он продал наши акции, залез в наш счет.

О, папа.

Как бы он ни был неправ, это все равно не давало Вере права причинять нам вред.

Я хотела, чтобы земля поглотила меня целиком. Чтобы меня похоронили под домом, пока он не сгниет.

— Это не оправдывает того, как ты со мной обращалась.

Я отпустила Регину, оттолкнув ее. Она рухнула в объятия Веры и зарыдала у нее на груди.

Я смотрела, как они обнимаются, и качала головой.

— Ты никогда не давала мне шанса. Ты никогда не любила меня.

Это вывело Веру из себя.

Она толкнула Регину в объятия Андраша и сократила расстояние между нами, оказавшись со мной лицом к лицу.

— Любила? — Она насмехалась. — По крайней мере, у тебя есть кто-то, кто о тебе позаботится. Ты заполучила миллиардера. Не притворяйся, что поймала бы нас без его помощи.

Может быть.

Но это не значит, что я не могу сражаться в собственных битвах.

— Я могу вести свои собственные войны. — Я выпрямилась во весь рост, глядя на Веру исподлобья. — Считай, что ты сидишь в первом ряду. Игра окончена, Вера. И Юджин тоже.

Андраш толкнул Регину в Табби, оттолкнув Веру локтем.

— Не впутывай в это моего сына.

Он схватил меня за руки, сотрясая все мое тело. В отличие от Веры, он превосходил меня в силе.

Я с воплем ударилась о стену. Острая, всепоглощающая боль пронзила мой позвоночник.

Телефон выпал из кармана и упал на ковер. На экране замигало приложение для записи. Я попыталась схватить его, боясь, что он увидит.

Но Андраш впился своим лицом в мое, и слюна окрашивала мою щеку с каждым его словом.

— Я не позволю тебе разрушить жизнь Юджина. Ты слышишь меня? С меня хватит твоего крестового похода.

Его руки поднялись к моим плечам, и он начал трясти меня. Мои кости превратились в желе.

Я пыталась бороться, используя свои быстрые ноги.

Я пиналась.

Наступала.

Скользила.

Ничего не помогало.

Андраш был в бешенстве. Совершенно без боли.

— Юджин не сделал ничего плохого. — Андраш затряс меня сильнее. — Твой отец был неудачником. Он не заслуживал Веру. Он не заслуживал ее девочек. Мне пришлось терпеть твое дерьмо два года подряд, чтобы ты больше не создавала проблем. Вера права. Ты — крыса. Рано или поздно ты прогрызешь себе путь к уничтожению.

У меня голова пошла кругом. Я уже давно перестала воспринимать его слова, дрейфуя в сознании. При каждом рывке мои кости стучали друг о друга.

Внезапно все прекратилось.

Я рухнула на ковер, едва обратив внимание на суматоху.

Сосредоточься, Фэр.

Резкий звук.

Что-то разбилось.

Все, что я знала, — это то, что я больше не барахтаюсь, как тряпичная кукла.

Затем голос Зака наполнил комнату, словно чистый кислород.

— Ты, блядь, трогал мою девочку? Большая ошибка.

Я моргнула, отгоняя помутнение, как раз вовремя, чтобы увидеть Андраша, летящего через всю комнату.

— Надеюсь, ты не против кремации, потому что от тебя ничего не останется, чтобы похоронить.

Табби закричала, прижавшись к моему пустому матрасу вместе с Верой и Региной. Андраш влетел о дальнюю стену. Он рухнул на пол, закрыв лицо кулаками.

Зак подошел к нему и ударил его ногой в живот, когда тот лежал в позе зародыша. Острые кончики мокасин Зака ломали кости Андраша по одному ребру за раз. Они хрустели, как костяшки пальцев, сопровождаемые агонизирующими криками Андраша.

— Ты!

Зак топнул ногой по его груди.

— Не можешь.

На этот раз ребро.

— Дотронуться.

Лодыжка.

— Ее.

Его горло.

— Если.

Его запястье.

— Ты.

И наконец, его лицо.

— Мертв.

Кровь хлынула из носа Андраша, разбрызгиваясь по ковру. На его голой груди виднелись пятна и первые признаки неприятных синяков.

Оливер ворвался в комнату, оттаскивая своего лучшего друга от моего бывшего тренера по фехтованию.

— Зак.

К нему присоединился Ром, прижимаясь к противоположному плечу.

— Господи Иисусе.

Андраш перестал говорить. Возможно, даже перестал дышать. Трудно было сказать. Он напоминал красный мешок с фасолью. Комок, который когда-то был человеком.

Стук.

Стук, стук.

Стук.

Я вздрогнула, прежде чем осознала, что звук исходит из моей груди. Сердце заколотилось в клетке.

Зак стряхнул с себя друзей, отмахиваясь от них, как от мух.

Он бросился ко мне и заключил меня в свои объятия.

— Где болит?

Везде.

Но я не думала, что Андраш выдержит еще одну порцию кулаков и ног Зака. Не то чтобы меня это волновало. Просто он не стоил тюремного заключения.

Зак прижал меня к своей груди. Мне хотелось раствориться в нем.

Я уткнулась носом в его кожу, вдыхая, не заботясь о том, что мои слова выходят неразборчивыми.

— Ты пришел.

— Я плохо слушаю. — Он погладил мои волосы, проводя пальцами по тем местам, которых касался Андраш, и заменяя их своими. — Оливер и Ромео пошли со мной, потому что боялись, что я кого-нибудь убью.

Оливер похлопал Зака по спине.

— Нескольких человек.

Он поднял мокасины и поморщился, когда понял, что кровь Андраша пропитала подошву.

Я прислонилась к груди Зака, уткнувшись щекой в его шею.

— Расскажи мне об осьминогах.

— Руки осьминога обладают собственным разумом. Большая часть нейронов осьминога находится в его руках. Они могут выполнять задачи без участия разума своего владельца. Они даже могут двигаться, когда рука отрублена.

Я наморщила нос.

— Это нездорово.

На сегодня с меня достаточно нелепостей, спасибо большое.

Зак начал нести меня вниз по лестнице в гостиную. Синие и красные огни вихрились по оконному стеклу, отбрасывая разные оттенки на его красивое лицо.

— Я все записала. — Я откинула голову назад, глядя на него сверху. — Наверху.

Оливер вошел в комнату, держа в руках мой телефон.

— Он уже у меня.

Ром вывел его за воротник на улицу, чтобы поприветствовать копов, и мы остались наедине.

Зак сидел на диване, обнимая меня.

— Нам повезло, что ты осьминог, а не я.

— Почему?

— Если бы у меня было восемь конечностей, Андраш был бы уже мертв.

Я хихикнула, наконец-то позволив себе расслабиться.

Моя улыбка померкла при виде офицера, который вывел Веру в наручниках на улицу.

— Все действительно закончилось. Почему мне не становится легче?

Четверо санитаров уносили Андраша на носилках.

Зак провел большим пальцем по моему глазу.

— Потому что ничто из этого не вернет тебе отца.

— Я скучаю по нему.

— Я знаю, детка.

— Спасибо, что пришел.

— Всегда. Теперь ты в безопасности, Фэрроу. — Зак поцеловал меня в висок. — Ты всегда в безопасности.

Но мое сердце не было в безопасности.

Потому что оно, наконец, осознало нечто опасное.