Может извинишься?

Глава 16

В палате становилось темно. Солнце потихоньку опускалось, и его лучи исчезали. Я включил свет. Конечно, он был слишком тусклым, но от этого прибавлялась особая атмосфера.

Мутный свет… Две кровати напротив друг друга. Тумбочка, на которой уже стояло две чашки горячего чая. И мы. Мы с Катей.

Нас окружает тишина. Здесь ничего не шумит. Здание буквально вымерло. Даже стены пропитались молчанием.

Я облокотился на две подушки, и ждал пока Катя начнет говорить. Она нервничает, и хрустит пальцами. Боится. Боится открыться.

— Вань, я просто устала. — начала говорить девушка, спустя десять минут молчания. — В жизни многое навалилось, боюсь: не справлюсь. Я уже замучалась с этой недосказанностью. Не с кем поделиться своими мыслями. А дома… Дома меня никто не слышит. Я говорю, а шум по всей квартире только усиливается. Вселенная даёт мне понять, что не хочет разговаривать.

Я продолжал её слушать, и сидел неподвижно.

— У меня много личных проблем, и детских травм. И я уже не знаю что делать. Мои сны посещает брат. Человек, которого я ненавижу всем сердцем, всей душой. Он снится мне. Даже на том свете, не даёт покоя.

— Брат? А почему между вами была такая неприязнь?

Катя посмотрела на меня. Её взгляд слишком быстро поменялся. На глазах появились слёзы, но она мгновенно их вытерла.

— Этот человек… Являлся моим родным братом. Он был старше меня. На момент его издевательств надо мной, ему было… шестнадцать.

— А тебе?

— А мне восемь.

Она склонила голову, и снова смахнула слезу. Я уже сам возненавидел её брата, хотя подробностей не понимаю совершенно.

— Катюш, ты чего? — спрашиваю, и подаю ей чашку чая.

— Я помню всё… В мельчайших деталях. Помню как он бил меня, а потом укутывал в тёплые вещи, чтобы мама не заметила синяков с ранами. Он мог запросто разбить мне нос, одним ударом. Он мог вытолкать меня на улицу в минус, из за плохого настроения. А когда я сказала что обо всём расскажу родителям… Брат обезумел. Он схватил меня за шею, и потащил в свою комнату.

Катя вдруг замолчала. А затем продолжила.

— Когда он швырял меня в каждый угол… Я вспоминала моменты, когда мы всей семьёй выбирались на отдых, и он относился ко мне со всей бережностью. Когда он заламывал мне руки до адской боли, я вспоминала как он целовал их, после моего падения с велосипеда. Когда… Он… Начал трогать меня внизу… Я вспоминала дни, когда он клялся что убьет всех, кто посмеет меня обидеть. А когда… Он со всей жестокостью наваливался на меня сверху, дабы удовлетворить свои ужасные желания… Я вспоминала моменты, когда считала его своей опорой. Когда считала его своей каменной стеной. Я то верила… Что он… Не причинит мне вреда… Я даже не верила, я была уверена на сто процентов. Но он превратился в чудовище. Он являлся самым главным злодеем моей жизни.

Я не мог поверить своим ушам. Неужели… Катя действительно пережила этот ужас? Как..

— Каждую ночь, я проводила в слезах. Мне было больно. Морально, и физически. А мама ничего не знала. Она считала что между мной и братом, отличные отношения. За ужином, она постоянно хвалила его. Она хвалила его, понимаешь? А я сидела напротив брата, и боялась не правильно взглянуть. Его возбуждали мои движения… Он сам так говорил..

Чем больше она рассказывает, тем больше я шокируюсь. Мне кажется что здесь шокируются даже стены, и вся комната.

— Мой брат имел психологические отклонения. Но этого никто не знал кроме меня. Однажды, я стала свидетельницей его диалога с вымышленным другом. Он сидел в комнате, и разговаривал со стеной. А если я попадалась ему на глаза, то тут же приходилось молиться, а лучше бежать. Он подрывался с места, и мчался за мной. Мне удавалось прятаться в комнатах, где есть замки.

— А… Как часто это всё происходило?

— Когда как. Иногда по два раза на день, иногда два раза в неделю. По большей части, он бил меня.

— Всё равно не пойму. Куда мать смотрела?

— А ты думаешь, брат допускал нашей встречи?

— В смысле? А как? Вы что в одной квартире не виделись?

— Нет. Он давал мне какие то таблетки, от чего я засыпала моментально. Потом, прятал меня в разных местах. То я в шкафу проснусь, то на втором этаже нашей двухъярусной кровати. Было такое, что просыпалась на балконе.

С каждой минутой, мне становится всё больнее, и больнее это слушать. Бедняжка… Я не могу себе представить того ужаса, который она испытала в свои то восемь лет.

Я обнял её. Мои объятия согревали. Катя хотя бы перестала так сильно дрожать. Теперь, ей было спокойнее, она сама так сказала. Бедная девочка, прижалась ко мне как котёнок, и не шевелится. А потом, она легла на мои колени, и продолжила рассказывать.

— Он погиб.

— Кать… Ты постоянно вспоминаешь об этом случае?

— В прошлом году, я начала отпускать это. До этого, мне было жутко страшно находится в компании мужчин. В школе, в колледже, в магазинах, в больницах, я старалась как можно меньше проводить с ними время. Тогда я не просто боялась мужчин, я могла потерять сознание от одного их взгляда. Мне давали антидепрессанты, кололи мощнейшее успокоительное, чтобы я не могла думать о плохом. Мне было очень трудно. Очень. Я даже… подумывала… лишить себя жизни..

— А почему ты вспомнила об этом сейчас? — спокойным голосом спрашиваю, и поглаживаю её по голове.

— Я хотела проверить свою реакцию… Раньше, мне было безумно больно от воспоминаний, а сейчас… стало немного легче. Хотя бы нет тремора, и настоящей истерики как в те времена.

— Кать… Я в шоке! Почему же ты ничего не говорила родителям? Твой брат был сумасшедший, он мог тебя убить…

— Мог. Но я была ребёнком. Он угрожал мне, а я ничего не могла сделать. Да, и мамка бы моя не поверила. Она брата любила сильнее всех. Я думаю, если бы всплыла такая информация, и мама бы ничего не предприняла… Я бы точно уже лежала в могиле. В холодной, жуткой могиле..

— Что то мне тяжело стало… Душа разрывается от твоей истории..

— Я не хотела тебе жаловаться. Более того, я даже не хотела говорить об этом… Но сейчас, мне стало действительно свободнее. Маленький груз с плеч упал, даже дыхание нормализовалось.

Катя продолжала рассказывать мне, а я смотрел на неё, и пил остывший чай. В её глазах много горечи… Она повзрослела слишком рано..

— Я ненавижу его. — сказала она, и перевела взгляд на меня. — Я ненавижу всё что связано с ним. Ненавижу его мать, хоть она и моя тоже. Ненавижу его отца. Ненавижу его облик во снах. Ненавижу его уродскую улыбку, его голос, его смех, его поступки. Из за этого пидора, моя психика нарушилась. Я пугаюсь резких движений. Пугаюсь громких явлений. Будь это гроза, или музыка на колонках. Я боюсь темноты. Боюсь что сейчас включится свет, и он возникнет передо мной. Я могу испугаться человека идущего за мной, даже среди белого дня. Я долгое время привыкала к факту, что в моём окружении всё равно появится мужской пол. Ведь я поступала в пед.

Мои глаза незаметно потускнели. Я слушал её. Я вслушивался в каждое слово, и не хотел перебивать. Я не мог придти в себя, после такой то новости. И пазлы в моей голове окончательно сошлись. Все проблемы, и травмы в её жизни, идут из за брата… Из за этого выродка. Он уже давно гниёт под землёй, но всё равно доставляет столько проблем.

— А ты знаешь… У меня ведь были большие проблемы со здоровьем, и с самооценкой… Где бы я не находилась, кто бы не был в моём окружении… Я считала себя уродиной на их фоне. Я ассоциировала себя с мусором. С грязным, использованным мусором. Я никогда не считала себя привлекательной, или просто симпатичной. Я приходила домой после прогулки, школы, или работы, становилась возле зеркала, и задавала себе вопросы. Почему я такая? Почему мне так плохо? Почему я не могу быть обычным, свободным человеком? Я смотрела в свои глаза. Смотрела на фигуру. Смотрела на черты лица. Я понимала, что не нравлюсь себе. У меня было много комплексов. Я много раз проклинала себя за своё же рождение. Я медленно погибала, рассматривая свою внешность.

Я смотрю на неё. Но в моих глазах появляются лишь искры. Как такая красивая девушка, может ненавидеть себя? Понятно, все травмы исходят из одного источника: брат.

— Был однажды случай… Когда я решилась на самоубийство. Да, я уже набрала полную ванну воды. Уже разделась, и приготовила лезвие. Но когда оно касалось моих вен, и кровь начинала литься, я остановилась. Я расслаблено легла на спинку ванны, и сползала под воду. Всё было в крови, всё. И именно в этот момент, когда я уже переставала дышать, появилась моя первая иллюзия.

Катя отпила глоток чая из своей кружки, и села в прежнее положение.

— Я попала в другую вселенную. В другую реальность. Когда впервые открыла глаза там, осмотрелась. Меня окружала красная атмосфера. Деревья, кусты, трава, камни, длинная река, мост… Я находилась в сказочном месте. Но каждый предмет, каждое явление было исключительно красного цвета. Я ещё не понимала, что происходит, и где я. Поняла суть серьёзности, когда очнулась в больнице с перевязанными руками.

— И что было после?

— Я всё переосмыслила. Решила, что жизнь ещё не прожита, и совершать самоубийство — не выход. Я поняла, что однажды засияю. Нужно только время. Время, работа над собой, и терпение.

— Как ты чувствуешь себя сейчас? Ощущаешь внутренние изменения?

— Да. — отвечает Катя, и снова ложит голову на мои колени. — Я начала принимать себя. Начала проявлять жестокий характер к людям, которые этого заслуживают. Я перестала быть удобной для всех. Перестала общаться с большинством лицемеров из окружения. Я стала меньше плакать. Начинаю пробовать себя в чём то новом. Вот планирую заняться танцами, или же игрой на музыкальном инструменте. Я начинаю жить. И начинаю искать счастье в мелочах, разве это не прекрасно?

— Это невероятно, Катенька! — говорю, и продолжаю гладить её по голове. — Ты большая молодец. А главное… Ты очень сильная. Не каждый сможет справиться с таким грузом. Ты… Ты… Да я даже слов подобрать не могу. Я восхищаюсь тобой. Я в полном восторге от твоего нового мышления.

— Правда? — она спросила, и коснулась моей руки.

— Правда. — тихим голосом произношу, и достаю из пакета шоколадку. Я протянул её Кате, и отлучился. Хотел попросить медсестру, сделать нам ещё по чашке чая. Она конечно может взбеситься, но мы ещё не закончили. Одной чашкой не обойтись.

Когда я вернулся, то сел возле неё. Я положил руку на её ладонь, и сказал.

— Чтобы не случалось в жизни — не нужно отчаиваться. Надо уметь смеяться, когда позади бушуют штормы. Трудности решаемы. Помни что за каждой зимой, стоит весна.

Она смотрит в мои глаза. Я понял по взгляду, что эти слова были ей необходимы. Видны изменения. Когда она только пришла сюда, то утопала в муках недосказанности. А сейчас… Сейчас ей легче.

— А ведь… Я даже не знаю как тебя благодарить за поддержку..

— Просто приходи почаще, и делись своими мыслями. Я всегда рад тебя выслушать, и дать хоть немного поддержки.

— Мне даже мама с папой не давали её. — ответила Катюша, и поджала губы. Она снова расстроилась.

— Кать… Ну что ты.. — более мягким голосом говорю, и снова заключаю её в свои долгие, и надёжные объятия.

— Родители… Это моя вторая больная тема. — сквозь слёзы сказала она, и положила голову на моё плечо. — Им было плевать… Что есть меня, что нет. Пустое место. Пустой звук. Когда я захлёбывалась в собственных слезах, они не пришли. Они ругались, дрались, расходились. Им было некогда следить за детьми. Я могла слышать их ссору, а потом громкое примирение. А потом… Отец совсем ушёл. Мать забила на меня конкретно, и я воспитывалась сама. Она никогда не говорила со мной наедине. Она никогда не говорила мне ласковых слов. Я не слышала из уст своей семьи, что меня любят, и я нужна им. Я этого заслуживаю?

— Что ты… Нет конечно. Такого не заслуживает не один ребёнок. Хотя, я тебя понимаю. Я тоже никогда не получал от семьи поддержку. Мама конечно пыталась оказать мне такую милость, но… Она не особо интересовалась моей ЖИЗНЬЮ. Она интересовалась учёбой, сдачей денег в школу, оценками, моим питанием, но не жизнью. А потом, она пропала.

— Как пропала?

— Её не было семь лет. А знаешь что самое обидное?

— Что?

— Она умерла. А мой отец этого даже не сказал. Я узнал это на днях, представляешь?

Катя замолчала. Но я почувствовал как она нежно прижимается ко мне. Она пытается спрятаться, пытается уйти от реальности в моих объятиях… Я не знаю что у неё на душе конкретно, но ей точно больно. Если она пришла ко мне, и проявляет тактильность.

— Вань… Ты можешь рассказывать что хочешь, я буду тебя слушать.

— Я думаю, достаточно грустных диалогов на данный момент. Но если ты захочешь ещё высказаться, я не против.

Я лёг на койку, и немного подвинулся. Катя поняла что можно лечь, когда я позвал её с собой. Мы легли поудобнее, но держали некую дистанцию.

— А какие цветы ты любишь? — спрашиваю неожиданно. — Или ты не любишь их вообще? Какая погода тебе больше по душе? Пасмурная, или наоборот солнечная? Поделись такой информацией. Это куда приятнее травмированных тем.

— Орхидеи люблю. Очень… Только эти цветы делают меня более счастливой. Они такие красивые… Когда Андрей подарил их мне, я радостно прыгала по всей квартире… Вот только потом… Случилось что то слишком страшное для меня. Ты понимаешь о чём я… Тот случай у него дома.

— Да, я помню.

— Для меня тот день стал новым опытом. Андрей показал своё животное нутро. Я прям вспомнила брата, когда это всё происходило… Извини что я опять про травмированные темы, просто накипело, вот и всё.

Мы лежали рядом. Я на правом боку, она на левом. Наши руки лежали под подушкой. Мы смотрели друг на друга, и не останавливаясь разговаривали. Мы даже не заметили медсестру, которая приносила новый чай.

— Катюш… Он настоящий ублюдок. И брат твой тоже. Всё наладится, помни. В твоей жизни ещё будут люди, с которыми тебе будет хорошо. Ты встретишь достойного парня, который будет любить тебя. И не просто любить, а проживать с тобой каждый момент. Поверь, ты справишься со всем! Я верю в тебя. Ты большая умница.

Катя приблизилась ко мне. И моё дыхание затаилось. Она чмокнула меня в щёку, а затем поднялась с постели.

— Спасибо тебе. Но мне пора. Скоро закончится приёмный час. Завтра приду.

Я ничего не успел ответить, как она уже умчалась из палаты.

А я так и остался лежать. У меня сейчас лицо треснет от такой широкой улыбки…