Мокрые

— Только не включайте свет!

Доктор Мадоко взвизгнул и ударил по руке Диего, уже потянувшегося к выключателю. Диего растерянно уставился на ученого, не понимая, что сделал не так.

— Господи, — сказал Мадоко. — И где они только берут таких идиотов?

— Меня прислали с биржи труда, — улыбаясь, сообщил Диего. — Это моя первая работа, и я очень счастлив…

— Вас прислали сюда только потому, что не нашлось других идиотов, согласных на эту работу, — грубо перебил его доктор.

Диего растерялся. На самом деле он сам попросился — конечно, работа уборщика не ахти какое начало для блистательной карьеры, но он ведь начинает в лаборатории Доктора Мадоко. Самого Сальвадора Мадоко, быть может, самого знаменитого ученого современности! Создателя лекарства от рака, проказы и, возможно, уже стоящего на пороге открытия эликсира вечной жизни.

Правда, сам доктор отнюдь не выглядел, как человек, вкусивший плодов бессмертия. Был он маленький и щуплый, с крючковатыми пальцами и лысиной, блестевшей от пота. Диего он напоминал тритона или еще какую земноводную тварь — мерзкую, склизкую и холодную. Кто-то, видимо шутки ради, вырядил «тритона» в белый медицинский халат, заляпанный зеленоватыми пятнами.

— Так, — сказал доктор, неприятно шмыгая носом. — Слушай меня внимательно, повторять не буду. У нас здесь жесткие правила — шаг в сторону и мигом окажешься на улице.

Диего склонил голову, всем своим видом показывая, что обратился в слух. Сам же при этом думал исключительно о том, когда ему представится шанс показать доктору свою дипломную работу. Он почти не сомневался — Мадоко будет в восторге и мигом повысит его в должности. Как минимум до младшего лаборанта.

— Во-первых, — начал доктор. — Никогда и ни за что не перебивай меня.

Диего кивнул.

— Я не…

Доктор свирепо взглянул на него. В полутьме лаборатории слабо жужжала центрифуга.

— Во-вторых, мыть аквариумы нужно раз в три дня. И тщательно, а не так, как ты обычно чистишь обувь.

Диего покраснел. Утром он начистил ботинки до блеска, но кто же знал, что дорога окажется такой долгой и пыльной?

— В-третьих, — доктор помедлил. — Надень очки, олух. И не вздумай их снимать.

Он протянул Диего необычные очки, полностью закрывающие глаза. Они были похожи на стрелковые, которые им выдавали в армии. Только эти оказались с проводами, ведущими к черной коробочке размером с портативную рацию. Диего сунул прибор в карман халата, надел очки. Мир окрасился в оттенки зеленого. Диего моргнул. Конечно! Прибор ночного видения.

Кстати, сам доктор не стал выглядеть лучше. Или хотя бы чуточку приятнее.

Зеленоватые пятна на его халате отсвечивали ярким огнем, словно залитые расплавленным металлом.

— В-четвертых, — продолжал зеленый доктор, — Посмотри сюда. Выше! Вот болван! Еще выше!

Диего послушно повернулся и поднял взгляд. Это же…

Никогда в жизни Диего не видел ничего подобного. Три стены комнаты занимали огромные, в два человеческих роста, аквариумы. Когда они с доктором вошли в лабораторию, было невозможно разглядеть, что же скрывается в темных водах, среди извивающихся стеблей элодеи. Но сейчас, сквозь прибор ночного видения…

В темных глубинах скользили странные белесые фигуры. Сначала Диего принял их за людей — тощих и безволосых, со странно вытянутыми головами. Но присмотревшись, понял, что человеческого в этих фигурах не так уж и много. Скорее… Тритоны? Уродливые бледнокожие тритоны с лапками, поразительно похожими на человеческие руки. Но для амфибий они были слишком крупными — ничуть не меньше самого Диего и всяко больше Мадоко.

Двигались они неторопливо, извиваясь всем телом подобно угрям. На толстых шеях лохматилась уродливая бахрома — Диего не сразу сообразил, что это всего лишь наружные жабры.

Раз, два… В ближайшем аквариуме было, по меньшей мере, пять таких существ. Сколько скрывалось в остальных, можно было только догадываться. Неожиданно одно из существ повернулось в его сторону. Несмотря на всю армейскую подготовку, Диего оказался не готов к такому. Морда существа…

— Что… Что это такое?

Задыхаясь, Диего повернулся к Мадоко. Профессор ухмылялся.

— Не стоит так нервничать, — сказал он. — Сами по себе они куда лучше, чем выглядят.

Чувствуя, что его трясет, Диего снова посмотрел на аквариум. Существо прижалось к стеклу, глядя прямо на Диего. В маленьких круглых глазках светился неподдельный интерес. Но отнюдь не глазки приковали внимание Диего.

— Но… — сказал он беспомощно. — Это же…

Доктор пожал плечами, явно наслаждаясь эффектом.

— Всего лишь зубы. Что тут особенного?

Существо зависло у самого стекла, лениво двигая перепончатыми руками. И оно улыбалось Диего. Широкая, огромная улыбка — зубы отточенные и мелкие, конической формы.

Как у каннибалов, понял Диего. Как в том рейде за наркоторговцами, когда его взвод забрался в самые дремучие заросли. Это племя вело себя дружелюбно, открыто, но они были людоеды. Капитан велел держать оружие наготове и быть настороже. Они уходили, держась кучно, боевым порядок, прикрывая друг друга. А дикари — смотрели на них. Вот в чем дело. Пыль из-под ног. Местные шли за ними в отдалении. Когда солдаты почти выбрались из деревни, им навстречу попался мальчик лет пяти. Он стоял, опустив лобастую голову и хныкал. Не бойся, сказал Диего. А мальчик поднял взгляд, и оказалось, что он улыбается. Диего отшатнулся.

Тот мальчик улыбался примерно так, как это… это существо.

Кажется, моя дипломная работа несколько запоздала, подумал Диего.

— Кто это?

— А как ты думаешь? — доктор даже несколько смягчился.

Диего постарался припомнить все, чему его учили. Внешние жабры — раз, легкие и пятнистый окрас — два, плоский хвост — три. И еще… Неужели? Но они не бывают таких размеров. И кстати, там еще говорилось про гормон тироксин, без которого невозможно взросление…

— Аксолотль? — сказал он наугад.

Доктор вдруг расхохотался. Нервно и клекочуще, словно захлебывался собственным смехом.

— Аксолотль, — прохрипел он сквозь приступы смеха. — Надо же, молодой человек, какая наблюдательность…

Диего смутился.

— Ну, это… э… существо похоже на аксолотля. Только очень большого…

— И очень зубастого, — закончил Мадоко. Диего торопливо кивнул.

Доктор подошел к аквариуму и прижал руку к стеклу — точно напротив перепончатой лапы твари.

— Нет, одного аксолотля здесь было мало… Генетика, селекция. Вы что-нибудь слышали про гигантскую японскую саламандру?

Диего замотал головой.

— Редкий вид. Редкий и очень опасный… Японцы называют их каппа. Так же они называют и особый вид потусторонних существ…

— Каппа? — напрягся Диего. Где-то он уже слышал это слово. Кажется, в каком-то очень кровавом японском мультике. — Они ведь так называют вампиров?

Мадоко резко повернулся.

— Можно сказать и так, — он покачал головой и протянул, словно смакуя слово: — Вампиров.

— Так вы хотите…

— Все, что я хочу сказать: эти существа, детища моего гения, не выносят солнечного света. И что они обладают потрясающей регенеративной способностью. Можно отрезать ногу и не пройдет и суток, как она вырастет снова. Их кровь обладает сильнейшими антисептическими свойствами… Именно это создание и стало основой той медицинской революции, что сейчас происходит на ваших глазах.

Доктор широко улыбнулся. И от его улыбки Диего стало не по себе.

Революция в медицине? Происходит на моих глазах? — он почувствовал, как загривок взмок. — То есть, я что, свидетель?

Свидетелей обычно убирают.

Из дневника Диего Альвареса:

«Каждое утро, когда я прихожу к аквариумам, я узнаю их все больше. Они страдают — я каждой клеткой своего тела ощущаю их страдание, недвижную муку за толщей стекла. Иногда то один из них, то другой зависают напротив меня и смотрят. Я уже не пугаюсь их, наоборот — я их почти люблю.

Они словно высматривают во мне что-то, еще не окончательно похороненное и забытое, еще не до конца скрытое моим всегдашним эгоизмом и стремлением к успеху. Да, я люблю науку, но эта любовь — эгоистична, она — словно суетное волнение на поверхности океана, тогда как в глубине, в толще воды, все неподвижно.

Возможно там, в зеленоватой воде, голый и беззащитный, как младенец, бултыхаюсь настоящий я.

И там я счастлив.

Когда-то мир принадлежал аксолотлям. Возможно, он будет принадлежать им снова — в будущем. Кто знает».

За месяц Диего досконально усвоил распорядок жизни подземной лаборатории. Подъем в шесть утра, затем личная гигиена, зарядка, одевание.

Шесть тридцать — завтрак.

С семи часов ровно утренняя уборка под неизбежное жужжание центрифуги.

В половине первого обед и снова уборка.

Раз в три дня — очередь аквариумов. Первым делом нужно было убедиться, что каппы (как их вслед за доктором начал называть Диего) переплыли в резервный аквариум. Он был небольшой и тесный, поэтому держать их там долго не полагалось.

Теперь нужно слить воду из аквариумов. Доктор Мадоко предупреждал, что эту процедуру следует проводить очень осторожно, чтобы не повредить хрупкие растения. Каппы почему-то любили эти странные, огромные элодеи, хотя самого Диего всегда мутило от их резкого чесночного запаха.

После того как вода была слита, Диего забирался внутрь аквариума и тщательно собирал грунт в специальные пластиковые ведра. Грунт полагалось отнести в другую лабораторию — там ассистенты профессора промывали его медицинским спиртом, получая на выходе странную, кроваво-красную настойку. Маленькая бутылочка такой настойки стоила как роскошный автомобиль.

Закончив с грунтом, Диего принимался за стенки аквариума, толстой щеткой соскабливая пленку водорослей. И все это под пристальными взглядами капп.

Диего уже научился отличать их друг от друга, и как-то заметил за собой, что уже разговаривает с ними. И порой — он был готов поклясться в этом — каппы ему отвечали. Подплывали к стеклам и беззвучно открывали зубастые рты, словно о чем-то просили.

Несколько раз Диего порывался показать Мадоко свою дипломную работу, но всякий раз доктор лишь пренебрежительно отмахивался от назойливого уборщика. Ассистенты ученого тоже не общались с Диего. Так уж вышло, что каппы стали его единственными слушателями и собеседниками. Порой, когда никто не видел, и когда Диего не был загружен работой, он забирался в лабораторию и подолгу сидел в темноте, слушая тихие всплески, доносящиеся из аквариумов. Или стоял, прижавшись к стеклу, и глядел в мутные зеленые глубины, в которых скользили белые тени.

Все изменилось в одночасье. Диего как раз закончил мыть пол и уже собирал швабры, как дверь распахнулась, и в лабораторию вошел доктор Мадоко. Следом за ним два ассистента толкали стол-каталку из хромированной стали. Замыкал процессию дюжего вида служащий, неся на плече странное приспособление — проволочную петлю, закрепленную на длинном шесте.

Войдя в лабораторию, Мадоко скользнул взглядом по Диего, однако ничего не сказал. Хотя полы уже блестели, Диего принялся яростно тереть их шваброй — ему хотелось посмотреть, что задумал доктор.

Мадоко обошел аквариумы по кругу, рассматривая то одну каппу, то другую. Наконец он остановился и постучал пальцем по стеклу.

— Вот эта будет в самый раз.

Служащий с проволочной петлей взобрался по лестнице и откинул крышку аквариума. Ему потребовалось совсем немного времени, чтобы зацепить несчастное существо и вытащить его на поверхность. Каппа пыталась сопротивляться, громко клацала зубами, но справиться со служащим так и не смогла. Тяжелое тело обвисло, стоило только существу покинуть водную стихию.

Диего забыл дышать, только руки автоматически елозили шваброй.

Служитель, поднатужившись, и откинувшись назад, плавным движением передвинул петлю с каппой и перетащил амфибию на каталку. Опустил. Лицо служителя раскраснелось. Когда каппа легла на блестящую сталь, неловко раскинувшись, пугающая морда (нет, уже не пугающая!) повернулась в сторону Диего.

Каппа слабо зашевелилась. Жабры обвисли и подергивались, словно пытались вытянуть из безжалостного воздуха хоть молекулу кислорода…

— Ну же, — сказал доктор Мадоко без всякой жалости. — Дыши давай.

Он подошел и шлепнул несчастное создание по пятнистой шкуре. Шлеп — прозвучало оглушительно.

В следующий момент каппа начала кашлять, вдохнула — и закричала. Словно новорожденный. Диего увидел, как судорожно раздувается грудь; заработали легкие. Видимо, только этого доктор и ждал. Повинуясь знаку Мадоко, ассистенты пристегнули существо к каталке, вдели руки в петли, еще одним ремнем перетянули грудь — теперь Диего видел белесое брюхо каппы. Плоский хвост свешивался с каталки.

— Что вы с ним сделаете? — услышал Диего свой голос.

Доктор Мадоко улыбнулся.

— Небольшой опыт. Я смотрю, вы интересуетесь наукой?

Диего решил, что сейчас не время рассказывать про дипломную работу.

— Можете остаться и посмотреть, — снисходительно разрешил доктор.

Диего отступил к стене, не спуская глаз с каппы. Один из помощников доктора принес эмалированный поддон с инструментами. Мадоко выбрал большой скальпель и, улыбаясь, посмотрел на Диего.

— Не волнуйтесь, — сказал он. — Ничего страшного с ней не случится. Это существо отличается поистине фантастической живучестью. А все, что нам нужно, это взять у него в долг немного тканей…

Сильным и ловким движением доктор вонзил скальпель в плечо бедной амфибии. Каппа заверещала так, что у Диего заложило уши, и задергалась, пытаясь освободиться от ремней.

— Нам еще повезло, что здесь, на суше, она не такая сильная, — сказал Мадоко, методично продолжая отрезать конечность. — Аксолотль — всего лишь личинка, она не приспособлена к жизни вне водной стихии…

— А кто приспособлен? — тихо спросил Диего. С каждым взмахом руки доктора все его нутро сжималось, словно Мадоко резал его собственную руку.

— А вот этого мы, надеюсь, не узнаем, — сказал Мадоко. — Для того, чтобы произошло полное превращение, нужно наличие ряда условий. В частности — нужен свет. Он стимулирует выброс гормонов…

— Свет… — прошептал Диего. Доктор ловким движением отсек у каппы длинный кусочек плоти и швырнул в поддон.

— Да. Потому наши красавцы и живут здесь, в сумерках. Это их стихия…

— Свет… — повторил Диего.

Обернувшись, он увидел, что остальные каппы подплыли к стенкам аквариума, и, прижавшись к стеклу, неотрывно следят за взмахами скальпеля доктора. Лица, полные тоски и невыразимой печали, распахнутые зубастые рты… Неужели всех их ждет подобная участь? Диего передернуло, он с такой силой сжал челюсти, что свело скулы.

Скальпель снял еще полоску плоти. Каппа выгибалась и беззвучно раскрывала пасть, полную зубов.

— Вот оно — лекарство от всего на свете, — продолжал доктор, орудуя скальпелем. Поддон наполнялся красными полосками мяса. — То, что вы собирали в аквариуме — их выделения, это ерунда. Это всего лишь лекарство от рака. Ха-ха. Но кому страшен рак в наше время? Теперь мы боремся за вечную жизнь. Вот здесь, — он хирургически точным движением отделил пластинку плоти. — Лет пятьдесят жизни — как минимум. Полной сил жизни. Организм, получив инъекцию, включает режим омоложения. Раньше для этого использовали эмбриональную клеточную ткань, теперь это прошлый век. Это же вечные младенцы. Все равно, что старый скучный пенициллин против антибиотиков шестого… да что я говорю! шестьдесят шестого поколения! А у этой твари все отрастает вмиг. Невероятные способности к регенерации. А всего и требовалось — свести воедино способности амфибий и человеческий генотип.

— Другими словами, они… — У Диего дрогнул голос. — Люди?

Доктор Мадоко рассмеялся громким неприятным смехом.

— Люди? Не будьте идиотом! Люди, мой дорогой любопытный уборщик, всегда были лишь расходным материалом. Каппы же в своем роде совершенные создания… — он отвернулся и плавным, профессиональным движением скальпеля наметил на грудной клетке существа латинскую Y. Разрез, который Диего часто наблюдал в анатомичке, когда учился. В основном на трупах. Стандартный разрез для изъятия внутренних органов.

У еще живой каппы?!

Страдание. Диего согнулся от рези в животе, едва сдержал тошноту. Сквозь зеленую дымку он посмотрел на аквариум. Каппы прилипли к стеклам, зависли, глядя на Диего. «Помоги нам». Он всем телом ощущал их страдания, их боль. Их любовь к нему.

Диего выпрямился и двинулся к выходу. За спиной он услышал хруст грудной клетки, пффф — звук, с которым раскрываются ребра, открывая доступ к сердцу.

— Вечно юные существа, — сказал голос доктора за спиной.

Диего поднялся по ступенькам и положил руку на выключатель.

В последний момент он опомнился и снял очки ночного видения. Перед глазами заскакали яркие зеленые пятна. Вот и все. Аквариумов не было видно в полутьме, каппы за стеклом плавали в чернильной темноте.

Но они смотрели на него. Все смотрели.

Аксолотли — это детские особи. Чтобы стать взрослыми, им нужен толчок. Например, выброс в кровь гормона тироксина… не зря я писал ту дипломную работу, подумал Диего. Они станут взрослыми. Они будут дышать легкими, размножаться и жить на земле. Как люди.

— Что вы делаете? — услышал он испуганный голос доктора. — Не сметь!

Я избавлю вас от страданий.

Диего повернул выключатель. Да будет свет!

Доктор закричал.

Ничего не видя, зажмурившись, Диего слышал, как бурлит вода, как кричат ослепленные люди — доктор и ассистенты не успели снять приборы ночного видения. Им, наверное, казалось, что они попали в центр солнца. Простите.

Свет — запускает механизм взросления.

Каппы стали взрослыми.

— Идио-о-от! — услышал Диего крик профессора. — Они же хищники! Мы все погибнем! Все погибнем! Ааа! Помогите! Боже, помогите!

Голос прервался.

Диего стоял и слушал. Звук удара. Мокрые шлепки лап.

А затем — влажный звук, с которым мелкие острые зубы входят в мягкую человеческую плоть.