Молчание

Глава 10

Передо мной простирается лес Бэнеаса. Густой. Кажущийся бесконечным.

Ослепляющий.

Я вижу не более чем на несколько сотен ярдов в каждом направлении.

Нахмурившись, я продолжаю свой путь, перескакивая через каждые сто ярдов, преодолевая расстояние.

Ищу.

Охочусь.

Она здесь. Я знаю, что она здесь.

Рывок головы. Голос в моей голове, который звучит точно так же, как мой собственный, предупреждает меня. Нет, Обсидиан. Останови эту глупость. Не позволяй ей так контролировать тебя.

Контролировать меня? Она?

Чушь, я знаю, кого преследую через эту мутировавшую версию Бэнеасы. Под моими ногами увядшие лианы расступаются, и сквозь красный туман я различаю мертвенный оттенок травы.

Мертвая. Все мертво. Или в разной степени разложения.

Быстрее. Ты приближаешься к ней. Мое внимание снова переключается на охоту, мое тело рассекает лес в мгновение ока. Я не должен этого делать; я должен прекратить это безумие.

Но, как я мог не искать ее? Учитывая, что каждый день она разрушает новую часть моей жизни? Преследует. Мучает. Голод в ее темном взгляде находит меня повсюду.

Он преследует меня. Каждый миг бодрствования, все мои сны. Я рассеиваю свои молекулы быстрее, время от времени реформируясь, чтобы понюхать воздух в поисках ее следов.

Словно мне это нужно делать. Ее зов слишком силен, даже без добавления ее запаха.

Пейзаж вокруг меня начинает стремительно меняться по мере того, как я меняюсь. Слева от меня — воронка черного дыма. Голос шипит из темноты: "Ты знаешь, что все это значит. Ответ всегда перед тобой".

Справа от меня одинокая фигура вдалеке, облаченная в длинную красную вуаль и фамильную сверкающую корону. На секунду я почти поворачиваюсь в ту сторону, полагая, что это Каламити, но мое тело отказывается слушаться моих команд.

Еще одна вспышка, эта дальше, чем предыдущие. Когда я застываю, по всему лесу оживают вспышки крошечного света, миллионы ослепительных булавочных уколов.

Они исчезают так же быстро, и меня переполняет запах дыма.

Свечи.

За ту долю секунды, что они были зажжены, истинные масштабы гниения леса стали видны моему сверхчувствительному зрению.

Мой разум фиксирует это, даже когда я снова оказываюсь в движении.

Погасшие свечи и гниение мертвой растительности вокруг, но все, что имеет значение, это извращенная энергия, которую я чувствую, исходящая от нее…

Хочу снова впиться в ее губы. Хочу чувствовать ее клыки во мне. И самое страшное, самое кощунственное для нашей семейной связи. Хочу быть внутри нее. Заставить ее принять меня так глубоко.

Думай, Обсидиан! Что происходит?

Я не слеп к странности всего происходящего. Болезненность происходящего. Паника при виде чудовищности, в которую превратилось это место.

Неважно. Все сейчас неважно. Иди к ней. СЕЙЧАС.

Лес гуще, чем когда-либо, туман почти непроницаем, и все же ее запах достигает меня, мощный, словно голос.

Призывающий: — Иди ко мне, — шепчет он коварно, — Забудь, кем мы должны быть друг для друга, и возьми то, что принадлежит тебе.

Тепло. Так много тепла. Так много гребаного голода. Он никогда не утихнет, пока ее кровь не потечет по моему горлу. Никогда не ослабнет, пока я не почувствую, как она распадается на миллионы мелких частиц вокруг моего члена.

Я толкаю себя все сильнее и сильнее, отчаяние приобретает новую горькую грань…

Открыв глаза, я чувствую, как моя верхняя часть тела поднимается в сидячее положение.

Черное расплывается передо мной в свете. Блики компьютерных экранов.

Серебряная статуя в углу.

Моя комната.

Я пытаюсь сглотнуть и шиплю, когда мои резцы прорезают внутреннюю сторону нижней губы. Моя собственная кровь заливает рот, а сердце колотится в ответ.

Под одеялом мой член упирается в пресс, сперма стекает по кончику члена.

Ее губы. Пока я жив, я никогда не забуду ощущения этих губ.

Мне это нужно. Нужно, чтобы она вышла из моего организма. Нужно остановить это, пока это не разрушило и без того дестабилизированное королевство.

Дрожа, я потянулся к черной резной тумбочке, чтобы достать сигареты. Один из немногих смертных пороков, который также может причинить нам вред.

Но не так, как людям. В то время как они рискуют заболеть раком, высоким кровяным давлением и другими респираторными заболеваниями, токсичные химикаты, содержащиеся в этих вещах, со временем накапливаются в наших системах.

Они накапливаются достаточно долго, и начинается общесистемное отключение клеток. Как человек, которого медленно травят до смерти.

К черту. Они вызывают привыкание и у нас.

Я прикуриваю и делаю большую затяжку, молясь, чтобы это ослабило возбуждение, пульсирующее под моей кожей. Каждый вдох — это ядовитая волна, способная навредить даже такому бессмертному, как я.

И этого все еще недостаточно, чтобы заглушить ее присутствие в моих клетках. Чтобы заглушить страдания от желания того, что я не могу получить.

Сукин сын. Как она звала меня в том сне.

"Приди ко мне. Забудь о том, кем мы должны быть друг для друга, и возьми то, что принадлежит тебе".

Это не так просто! Почему она не может принять это? Почему она должна так мучить меня? Она не понимает. Речь больше не идет о сохранении королевства в целости…

Я не знаю, как контролировать этого нового демона, которого она пробудила во мне.

Боль в моем члене просто зверская. Я докуриваю сигарету и тут же тянусь за другой. Поддаться этому прямо сейчас не принесет мне никакой пользы. Совсем.

Если я отправлюсь в гаремы, чтобы трахать всех желающих, ее образ все равно, блядь, будет там.

Вторая сигарета кончилась, а я уже тянусь за третьей. Дымные нити поднимаются перед моим лицом и исчезают, не успев оказать сильного влияния. Мои покои слишком обширны, чтобы заполнить пространство, потребовалось бы, по крайней мере, шесть человек, постоянно курящих.

С другой стороны, сигареты ничего не делают, чтобы уменьшить черную дыру внутри меня. Обжигающий, сухой голод подкатывает к моему горлу. Липкая влага покрывает мой живот, продолжая вытекать из моего члена.

Ничто не облегчает ее. Ничто и никогда не поможет, пока я не найду способ вывести ее из организма, или пока я не проиграю эту битву и не сдамся.

Не могу. Последствия не только семейные. Мы — гребаная королевская семья, ради темных богов.

К пятой сигарете мое практически бессмертное сердце колотится не только под химическим натиском, но и от фрустрированного возбуждения, которое не проявляет никаких признаков ослабления. Достаточно закрыть глаза на несколько секунд, и я теряюсь.

Я потерялся в этом желании.

Заблудился в порочных фантазиях, которые оно вызывает.

Внезапно я переношусь из своих покоев, уже не лежа в своей черной кровати в викторианском стиле. Я нахожусь в огромном, похожем на собор тронном зале, стоя перед королевским троном.

И Каламити там, на ее голове корона королевы. Она стоит передо мной на коленях, обнаженная, если не считать короны и красной вуали, похожей на марлю. Я никогда не видел ее обнаженной, но мое сознание без труда представило изгиб ее груди.

Стройные, твердые плоскости ее живота и талии, сужающиеся к округлым бедрам.

В моих фантазиях ее киска голая, блестящая.

Готовая для моего языка.

К легкому уколу моих клыков.

Я смутно осознаю, что снова потерял себя, что в реальном мире я откинулся назад к своим черным шелковым покрывалам и слегка провожу пальцами по нижней части своей эрекции. В моей фантазии, однако, Каламити подползает ближе, и это ее язык дразнит меня легкими прикосновениями, которые заставляют меня вскрикнуть.

В этом видении она — королева. Правительница всего этого королевства. И я хватаю ее за корону, ту, что сейчас сидит на голове ее матери. Я тащу ее вперед, заставляя ползти на коленях.

С поколениями моей линии, изображенными на витражах вокруг нас, я вставляю свой член в нее, наблюдая, как ее губы напрягаются, чтобы принять мой член.

Точно так же, как ее киска.

Ее задница.

Удовольствие что-то мутирует во мне, навсегда меняя, но именно образ того, как я беру ее во все дырки, по-настоящему меня заводит. В своих фантазиях я трахаю ее рот.

Смотрю, как эти глаза заливает голод, полностью черные. Ее клыки вырастают до такой степени, что я не могу больше их избежать, проникая в меня с каждым толчком, и я рычу в потолок от этих ощущений.

Она задыхается, впиваясь в меня пальцами. Влажные струйки слюны выходят из ее рта потоками, омывая и мой член, и мои яйца, и я с рычанием сжимаю в кулак ее вуаль, ее волосы, срывая эту гребанную корону с ее головы.

Я трахаю этот сладкий рот глубже, грубее, теряя себя в пустоте.

Полностью осознавая, что после этого пути назад уже не будет. Я уже представил себе это. Почти почувствовал. Теперь моя душа никогда не отпустит эту идею.

Моя женщина. Моя королева, несмотря ни на что. Моя, чтобы трахать вот так. Чтобы осквернить.

Оргазм врывается в меня из ниоткуда, его сила выбивает меня из фантазий.

Грудь сворачивается внутрь, я кричу в пустоту своих покоев, мой член пульсирует сильнее, чем когда-либо прежде. Струи спермы вырываются из меня мощными рывками и приземляются на мою грудь.

Несколько даже попадают на бороду.

Я крепко сжимаю свой член, борясь с желанием снова задвигать бедрами. Чтобы не дать себе еще больше погрузиться в этот болезненный оргазм. Другой рукой я рву покрывало, разрывая шелк…

Это продолжается боги знают сколько времени, пока я практически не превратился в истощенную, развращенную шелуху мужчины на этой кровати.

Развращенный. Какой подходящий термин для обозначения этих чертовых изменений во мне.

Я ненавижу себя, как только возвращается разум. Черт, думаю, я ненавидел себя на протяжении всей фантазии. Но больше, чем я ненавижу себя за то, что я обычный вампир — и мужчины, и женщины так легко попадают под ее власть — я ненавижу обреченность, которую нам не избежать.

То самое чувство, что я не смогу победить это. Что я, мужчина, призванный защищать это королевство всю свою жизнь, нанесу этому обществу самый большой удар за тысячелетия.

Если только я не смогу найти ответ на вопрос, почему она такая, какая есть, и положить этому конец. Сейчас, более чем когда-либо, я убежден, что это нечто противоестественное для нашего рода.

Что бы это ни было, это скрыто в ее медицинской карте.

В тех самых записях, которые мой брат до сих пор не предоставил мне.

И не предоставит, как я, полагаю.