Молчание поросят

15.

Они едва успевают - на восьмимильной дороге, ведущей к аэропорту, ликвидированы далеко не все последствия снегопада.

Когда Малиновски и Скалли торопливо входят в диспетчерскую аэропорта, пассажиры уже прошли регистрацию. Вот-вот отправятся к самолету.

- Задержите посадку, - командует шеф полиции.

Начальник аэропорта недоволен - люди и без того сутки просидели в ожидании летной погоды - но подчиняется. Пассажиры остаются в накопителе - небольшом зале, выход из которого ведет прямо на летное поле.

Пару минут спустя Малиновски просматривает список пассажиров, параллельно слушая объяснения О'Нила - седовласого ветерана полиции Форт-Тийч. Патрик О'Нил служит тридцать семь лет - и, кажется, нет в городе человека, которого он не знает. Именно поэтому О'Нил был назначен руководить прикрывавшей аэропорт командой полицейских.

- А это кто такая - Гортензия Донелли? - спрашивает шеф полиции.

- Теща Мэлса Седжена, - без запинки выдает Патрик из своей головы-компьютера. - Прилетала погостить из Невады, но Рождество торопится встретить дома.

Шеф продолжает изучение списка.

- Так… Так… Баскетболисты, надо думать, вне подозрений… Зараеску - кто такой? Вроде не из местных.

- Приезжий, но весь снегопад не покидал аэропорта. Личность колоритная, и все время был на виду…

Дальше Скалли не слушает. Идет в накопитель. Медленно ходит среди пассажиров, вглядывается в лица. Ожидает какого-то внутреннего толчка, всплеска интуиции, позволяющего понять: он! Свинопас!

Ничего. Лица как лица - напряженные, усталые, недовольные еще одной задержкой. Скалли натянута, как струна, все чувства обострены, она замечает самые тончайшие нюансы мимики, видит и оценивает самые малозаметные рефлекторные жесты… Ничего.

Входит Малиновски. Встречается с ней глазами. Еле заметно качает головой. Скалли повторяет его жест… Репродуктор объявляет посадку.

Взлетная полоса расчищена - темно-серый шрам на безбрежной белизне огромного поля. Расчищены и рулежные дорожки для самолетов. Но автобусу по сугробам не проехать. И пассажиры идут пешком, по одному, по узенькой протоптанной дорожке, протянувшейся от аэровокзала к середине ВПП, - в начале которой застыл "Боинг".

Скалли и Малиновски в это время шагают к выходу из аэропорта. Скалли мрачна. Впервые ее подвела интуиция. Впервые отказало шестое чувство. Шеф полиции говорит утешающе:

- До Ханоя можно добраться разными путями…

Рядом, у стойки досмотра, - два молодых парня, сотрудники аэропорта. Смеются. Скалли внезапно хватает шефа за рукав. Тот замолкает. Оба слышат обрывок фразы одного из парней:

- …поросята! Нет, ты представляешь, просветили багаж: полный чемодан разных статуэток - и сплошь поросята!

Скалли и Малиновски ревут в один голос:

- У кого???!!!

Парень - говоривший про поросят - объясняет сбивчиво:

- Тут… на посадке… девчонка, лет пятнадцати… похоже, китаяночка, симпатичная… а может, и…

Они уже не слышат. Мчатся обратно. Накопитель, удивленные лица персонала, хлопок двери, морозный ветер в лицо… Цепочка пассажиров тянется медленно, задние еще не дошли до серого бетона. Они мчатся, догоняют, бегут рядом, по колено в снегу, торопливо заглядывая в лица…

Она! Симпатичное молоденькое лицо выглядывает из капюшона парки. Действительно, китаянка… Или… ИЛИ ВЬЕТНАМКА??

- Извините, мисс… - с трудом хрипит запыхавшийся Малиновски. - Разрешите еще раз осмотреть ваш багаж.

Скалли не говорит ничего. Опускает руку в карман, нащупывает рукоять пистолета.

Глаза девушки удивленно округляются. Ничего не произнеся, она ставит чемоданчик на сугроб, щелкает замками.

Черт! Никаких поросят! Немного одежды, яркий плоский пакет с иероглифами, пять или шесть Си-Ди…

- Ваше имя? - резко спрашивает шеф полиции. Резкость маскирует растерянность.

- Ли Фей, - говорит девушка.

- Куда следуете?

- В Лос-Анжелес, к родителям. - В ее мелодичном голоске слышен легкий акцент.

Еще несколько столь же бесплодных вопросов-ответов. Скалли молчит, кусает губы.

Остальные пассажиры уже поднимаются по трапу. Стоящая внизу стюардесса машет рукой Ли Фей.

- Извините, мисс… - повторяет Малиновски. Он готов признать ошибку и распрощаться.

Скалли вынимает руку из кармана. Нагибается, касается пальцами плоского пакета. Что за… Вместо ровной глянцевой поверхности пальцы ощущают нечто небольшое, неровное, с вмятинками и выступами.

- Стоять!!! - орет над ухом Малиновски.

Скалли поднимает голову. Девушка, почти не проваливаясь, бежит к самолету напрямик, по сугробам. Но ее крохотные, изящные башмачки оставляют следы огромные, мужские, восьмого или девятого номера…

"ЗИГ-Зауер" грохочет ей вслед. Через долю секунды к нему присоединяется пистолет Малиновски. Получи!!! За Фреда!!! Скалли стреляет в тело, в голову, в шею - должны же быть у твари уязвимые точки! Должны!!!

Она не промахивается. Но эффект нулевой. Бесформенная серая фигура - явно ставшая выше и шире, чем миниатюрная Ли Фей, бежит и бежит…

Стрельба заканчивается - вместе с обоймами.

Они бросаются вслед - и тут же вязнут по пояс. По инерции пытаются было таранить сугробы…

Серое нечто подбегает к трапу. Поднимается по нему - вместе со стюардессой. Неужели та ничего не видела? - думает Скалли. Не слышала выстрелов? И сам себе отвечает: не видела. И не слышала.

Самолет медленно начинает движение.

- Назад! - кричит Малиновски. - В диспетчерскую! Свяжемся с пилотами!

Они продираются сквозь сугробы обратно на тропинку. Там - у опрокинутого чемоданчика - куча маленьких поросят. Ярких, разноцветных…

Диспетчерская. Сквозь широченное окно видно, как вдали "Боинг" отрывается от земли. Малиновски грязно ругается. Радист - бледный, волосы слиплись на потном лбу - нервно колдует над аппаратурой. Из нее - лишь вой, треск, скрежет…

- Мать вашу… - опускает руки радист. - Похоже, у них на борту был активный постановщик помех. И только что врубился на полную катушку…

Скалли думает: так оно и есть. А пилоты, наверное, слышат сейчас спокойный голос диспетчера, говорящий именно те слова, которые они ожидают…

- Связь с Карсон-Сити! - отрывисто командует Малиновски.

Бесполезно, думает Скалли. Разве что сбить "Боинг" на подлете - и то без какой-либо гарантии… Тварь улетит в Ханой. Тварь, много лет крохотным отравленным зернышком сидевшая в съевшем ее психе - и прораставшая, прораставшая, прораставшая… Тварь улетит в Ханой. Но, может быть, когда-нибудь вернется… Скалли будет ждать. Терпеливо ждать и тщательно готовиться. Не бывает абсолютно неуязвимых людей и не-людей…

Она медленно идет к выходу. До Рождества осталось совсем недолго. Тетя Мергерит, наверное, хлопочет у духовки - в честь приезда Скалли она обещала запечь вместо традиционной индейки молочного поросенка. И наверное обидится, когда гостья не возьмет в рот ни кусочка…

Скалли выходит на улицу. Покров туч становится все реже - в их разрыве видна первая звезда.