Молчара

13. Я больше не могу терпеть

Чуть позже он посмотрел это видео целиком. Парню не было больно, он наслаждался и в конце сессии кончил. Егор тоже кончил — раньше, когда домина разминала анус и простату. А потом ещё раз — вместе с парнем, под его душераздирающие стоны. Он никогда не слышал, как мужчина стонет от удовольствия, а теперь эти стоны стояли в ушах, как лужи в питерских дворах. Как ни старайся, всё равно ботинки промочишь.

«О да, пожалуйста, сильнее, разрешите мне кончить?»

«Прошу вас! Я больше не могу терпеть!»

В конце фильма парень, закутанный в пушистое полотенце, давал интервью оператору. Он улыбался нежной расслабленной улыбкой, проводил рукой по волосам, смущался. Он был чем-то похож на Сашу Лукина. Егор тоже улыбался, когда слушал интервью. Он добавил это видео в избранное.

Поздно вечером позвонил Боря Остроухов. Егор лежал в постели и читал черновик третьего тома «Живучки». Медленно, проговаривая в уме каждое слово. Он не искал ошибок и не проверял логичность сюжета, он вживался в Чоно: ощущал, как трясутся руки и ноги, как холодный пот стекает по спине, как тает отпущенное время, как властно, необоримо и гибельно тянет к люку в рабочей зоне. Зов живучек.

Боря начал без предисловий:

— Егорушка, прости меня, засранца, а? Выпил лишнего, начал нести пургу. Ну, про импотента и всё такое… Ты же знаешь, я тебя люблю и уважаю, но когда ты девочек моих уводишь, я прямо в неадекват впадаю.

— Да кого я у тебя уводил?! Один раз потанцевал — а ты сразу включаешь Отелло. Не надо так, только не со мной, — попросил Егор. — Ладно, проехали.

— Мой психолог говорит, что я застрял на оральной стадии, и от этого все мои проблемы: много треплю языком, матерюсь и курю как паровоз. Таким образом я стимулирую свою ротовую зону. Вообще-то это ужасно. А ты как, держишься?

— А что мне держаться, я никогда особо не матерился.

— Я про сигареты! Не сорвался ещё?

— Борь, я с Нового года не курю, уже пять месяцев. Это не так сложно, как тебе кажется.

На том конце трубки Боря шумно затянулся, Егор мысленно чертыхнулся. Ещё недавно он легко бы начал курить, если бы нашёл в доме хоть одну сигарету. Да и сейчас тянуло, он словно чувствовал запах дыма — горький, душный, щекочущий горло.

— Вот видишь! Тебе легко, потому что у тебя нет фиксации на оральной стадии, а меня мама слишком рано от груди отняла. Всё же из детства идёт, ты в курсе? Вся наша жизнь, наши любови, мечты и даже секс — всё зависит от того, во сколько месяцев у нас отняли сиську. Я не дососал, понимаешь?

— Это ты тоже от психолога узнал?

— Ну да.

— Может, тебе поменять психолога?

— Ой, вот давай без сарказма! Это единственный человек, с кем я могу нормально поговорить. Учёный, интеллектуал и всеобщий любимчик.

— Мужчина, что ли? Я думал, у тебя женщина психолог.

— А как бы я с женщиной такие вещи обсуждал? Оральная стадия, анальная стадия? Нет, я бы начал флиртовать, назначать свидания и уж точно не признался бы, что могу спустить во время куни…

— Стоп, Боря, стоп! Избавь меня от подробностей. А что за мужик?

— Да ты его не знаешь — Павел Шерман. Лучший психотерапевт в городе. Мне его посоветовала мамина подруга из Комитета по здравоохранению. Я в полном восторге, был бы барышней — влюбился. Правда, денег много берёт, если ходить к нему частным образом, но в больнице запись на несколько месяцев вперёд, не пробиться.

— И ты ходишь к этому светилу, чтобы бросить курить?

— Нет, я из-за панических атак к нему хожу.

— Помогает?

— Помогает, не сомневайся. И это… Не говори никому, что это психотерапевт, а не психолог. — Не успел Егор ответить, что не видит разницы, как Боря сменил тему: — Кстати, как там наша «Живучка» поживает?

«Живучка» поживала не очень хорошо. Егор писал по десять тысяч знаков в день, но это были вбоквелы и флэшбеки. Юность Чоно.

Как минимум раз в день он заходил на сайт «Пескадора» и разглядывал фотографии. Глаза у Саши были зеленовато-карими. Болотными. Ореховыми. Цвета мшистого ствола поваленного дуба. Волосы — русыми. Летом они выгорали надо лбом и у висков и красиво оттеняли загар. Рот маленький, как у актрис немого кино, нос прямой и короткий. А брови очень подвижные и выразительные: они то нависали над глазницами, то поднимались высоко на лоб — в зависимости от эмоций, с которыми Саша демонстрировал пойманную рыбу или сломанную удочку. Интересно, кто его фотографирует в поездках? Дядя-хипстер с пауком на шее?

Можно было позвонить в магазин и попросить к телефону Сашу, но Егор так не хотел. Неудобно отвлекать человека в рабочее время. Лучше достать его личный номер. Он написал письмо Кэт: «Пришли мне, пожалуйста, телефоны студентов». Подумал и добавил: «Мне для дела надо». Она молча прислала ему список, даже не поинтересовавшись, что у него за дела.

Егор внёс Сашу в контакты. Почему они раньше не обменялись номерами телефонов? Хотя бы после посиделок в машине, когда Егор признался, что у него встаёт на парней. Саша не выглядел ни удивленным, ни испуганным, ни заинтересованным. Он принял эту новость нормально. Можно даже сказать, равнодушно. Почему же он не предложил обменяться телефонами? Возможно, просто не подумал. Забыл. Не посмел навязываться. Вряд ли он не хочет больше встречаться. Наверняка он обрадуется, если Егор позвонит.

Он так долго и внимательно разглядывал десять цифр, что выучил их наизусть.

А если Саша не захочет с ним общаться? Вдруг ему неприятно быть объектом сексуального интереса со стороны мужчины? Да нет, ерунда. Что может быть неприятного в сексуальном интересе — это же всегда плюс, разве нет?

Большой палец дрогнул и сам собой нажал на зелёный значок вызова. Егор собрался ткнуть на отбой, но убрал палец от экрана, оттопырил в жесте «всё отлично». Почему бы и не позвонить Саше? Что в этом плохого? Они ведь приятели. Не друзья, конечно, но несомненно — приятели. Когда послышался первый гудок, Егор глубоко вдохнул носом и медленно выдохнул через рот. В очередной раз пожалел о том, что в доме нет сигарет.

— Да! Алё! — громко сказал Саша.